Глухівські і Новосільскі

Общие сведения о роде

НОВО­СИЛЬ­СКИЕ — рус­ский кня­же­ский род, ветвь кня­зей Чер­ни­гов­ских. Потом­ки кня­зя Михай­ла Глу­хов­ско­го. Вет­вя­ми кня­зей Ново­силь­ских явля­ют­ся Белев­ские, Воро­тын­ские, Одо­ев­ские. В XV веке ста­ли стар­ши­ми сре­ди кня­зей Чер­ни­гов­ских. До 1425 слу­жи­ли Москве, но после смер­ти Васи­лия I пере­шли на служ­бу в ВКЛ. В кон­це XV доб­ро­воль­но вер­ну­лись в сфе­ру вли­я­ния Моск­вы. Во вре­мя пре­бы­ва­ния в соста­ве ВКЛ сохра­ня­ли авто­но­мию от Виль­но, отно­ше­ния меж­ду Вели­ки­ми кня­зья­ми Литов­ски­ми и кня­зья­ми Ново­силь­ски­ми стро­и­лись на осно­ве дву­сто­рон­них дого­во­ров (докон­ча­ний), в кото­рых неиз­мен­но ого­ва­ри­ва­лась внут­рен­няя авто­но­мия кня­зей Ново­силь­ских от цен­траль­но­го пра­ви­тель­ства. Попыт­ки лик­ви­ди­ро­вать эту авто­но­мию и при­ве­ли к обрат­но­му пере­хо­ду под власть Моск­вы. Пра­ви­ли Ново­силь­ским кня­же­ством по рр. Неручь, Зуша, Упа и верх­не­му тече­нию Оки и Дона. При кня­зе Романе Семё­но­ви­че Ново­силь­ском из-за разо­ре­ния тата­ра­ми Ново­си­ли в кон­це 1375 года сто­ли­ца кня­же­ства была пере­не­се­на в Одо­ев, но кня­же­ство про­дол­жа­ло име­но­вать­ся Ново­силь­ским. После смер­ти Рома­на Ново­силь­ско­го, его сыно­вья Лев, Юрий и Васи­лий, пра­ви­ли обосо­бив­ши­ми­ся Воро­тын­ским, Одо­ев­ским и Белёв­ским кня­же­ства­ми, хотя какое-то вре­мя весь род ещё назы­вал­ся Ново­силь­ским и отдель­ные его вет­ви (Льво­ви­чи-Воро­тын­ские и Рома­но­ви­чи-Одо­ев­ские) спо­ри­ли меж­ду собой за стар­шин­ство (вели­кое княжение).

Соглас­но Бар­хат­ной кни­ге, Семён был тре­тьим сыном чер­ни­гов­ско­го кня­зя Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча, уна­сле­до­вав после гибе­ли отца Глу­хов­ское кня­же­ство, кото­рое обра­зо­ва­лось после рас­па­да Чер­ни­гов­ско­го кня­же­ства. Соглас­но тем же родо­слов­ным, у Семё­на был сын Роман, князь Ново­силь­ский и Одо­ев­ский. Одна­ко дан­ная вер­сия родо­слов­ной име­ет хро­но­ло­ги­че­ские несо­от­вет­ствия. Роман Ново­силь­ский жил во вто­рой поло­вине XIV века — он упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях в 1375 году. Соот­вет­ствен­но он никак не мог быть сыном Семё­на Михай­ло­ви­ча. Объ­яс­нить это несо­от­вет­ствие попы­тал­ся Н. Кваш­нин-Сама­рин. Све­де­ния о глу­хов­ских и ново­силь­ских кня­зьях содер­жат­ся в Любец­ком сино­ди­ке, в кото­ром поми­на­ют «кн(я)зя Миха­и­ла Глу­хов­ско­го и с(ы)на его кн(я)зя Симео­на; кн(я)зя Алек­сандра Ново­сил­ска­го оубы­то­го от татаръ за пра­во­слав­ную веру; кн(я)зя Симео­на Алек­сан­дро­ви­ча» 1. Он обра­тил вни­ма­ние на то, что в так назы­ва­е­мом Любец­ком сино­ди­ке, кото­рый содер­жал пере­чень чер­ни­гов­ских кня­зей, упо­ми­на­ет­ся князь Миха­ил и его сын Симе­он (пози­ция 44 сино­ди­ка). При этом этот Миха­ил не тож­де­стве­нен Миха­и­лу Все­во­ло­до­ви­чу Чер­ни­гов­ско­му — он упо­ми­на­ет­ся отдель­но. На осно­ва­нии это­го, Кваш­нин-Сама­рин сде­лал вывод о том, что упо­мя­ну­тый Миха­ил явля­ет­ся сыном извест­но­го по родо­слов­ным Симео­на Глу­хов­ско­го. И, соот­вет­ствен­но, суще­ство­ва­ло 2 кня­зя: Симе­он Михай­ло­вич, сын Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го, и Симе­он Михай­ло­вич, внук преды­ду­ще­го и, соот­вет­ствен­но, пра­внук Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го. Эту вер­сию при­нял и дру­гой иссле­до­ва­тель Любец­ко­го Сино­ди­ка, Р. В. Зотов.

1352, Того же лета бысть мор силен зело в Смо­лен­ске, и в Кие­ве, и в Чер­ни­го­ве, и в Суж­да­ле, и во всей зем­ле Рус­стей смерть люта и напрас­на и ско­ра. И бысть страх и тре­пент велий на всех чело­ве­цех. В Глу­хо­ве же тогда ни един чело­век не оста­ся, вси изо­мро­ша. Сице же и на Белоозере.

Дже­ре­ла

Бес­па­лов Р. А. О хро­но­ло­гии жиз­ни кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го // Вест­ник РГГУ. Серия «Исто­ри­че­ские нау­ки. Исто­рио­гра­фия. Источ­ни­ко­ве­де­ние. Мето­ды исто­ри­че­ских иссле­до­ва­ний». М., 2012. №21(101). – С. 24–40. [0,99 а. л.]

Бес­па­лов Р. А. Воро­тын­ское кня­же­ство в XV веке и лока­ли­за­ция Воро­тын­ска «ста­ро­го» и «ново­го» в 1499 году // Вопро­сы архео­ло­гии, исто­рии и куль­ту­ры Верх­не­го Поочья: Мате­ри­а­лы XIV Все­рос­сий­ской науч­ной кон­фе­рен­ции. Калу­га, 5–7 апре­ля 2011 г. Калу­га: Изд-во «Поли­граф-Информ», 2012. – С. 70–77. [0,64 а. л., карта]

Бес­па­лов Р. А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­кам XVI-XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2011. Вып. 13. – С. 63–97. [1,97 а. л.]

Бес­па­лов Р. А. О сыно­вьях кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го // Вопро­сы архео­ло­гии, исто­рии, куль­ту­ры и при­ро­ды Верх­не­го Поочья: Мате­ри­а­лы XII Все­рос­сий­ской науч­ной кон­фе­рен­ции. Калу­га, 3–5 апре­ля 2007 г. Калу­га: Изд-во «Поли­граф-Информ», 2008. – С. 124–128. [0,55 а. л.].

Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 27;

Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 43. №35, 36.
Шеков А. В. Вер­хов­ские кня­же­ства. Сере­ди­на XIII — сере­ди­на XVI в. — М.: Квад­ри­га; Рус­ская пано­ра­ма, 2012. — 364 с. — (Исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ские иссле­до­ва­ния). — 1000 экз.

Кром М. М. Меж­ду Русью и Лит­вой. Погра­нич­ные зем­ли в систе­ме рус­ско-литов­ских отно­ше­ний кон­ца XV — пер­вой тре­ти XVI в.. — 2‑е изд., испр. и доп.. — М.: Квад­ри­га; Объ­еди­нен­ная редак­ция МВД Рос­сии, 2010. — 320 с.

Геральдика и сфрагистика

На гра­ма­це 1488 г. заха­ва­ла­ся віс­лая вас­ко­вая пячат­ка кня­зя Дзміт­рыя Вара­тын­ска­га. Яна змеш­ча­на ў вас­ко­вы каўч­э­жац, пры­ве­ша­ны да загі­ну пасяр­эд­зіне арку­ша на звітых шну­рах з чырво­ных шаў­ко­вых нітак. Выя­ва на ёй не чыта­ец­ца; маг­чы­ма, гэта фігу­ра чала­ве­ка. Падоб­ным чынам аформ­ле­на пячат­ка на літоўска-адо­еўскім да-гаво­ры 1481 г., заха­ва­на­сць яко­га крыху леп­шая. На дум­ку А. Каза­ко­ва, гэта пячат­ка кня­зя Міхаі­ла Адо­еўска­га з выя­вай чала­ве­ка, які стаі­ць 2. Вар­та ўда­клад­ні­ць, што на пячат­цы 1481 г. увер­се – віньет­ка, пад ёй фігу­ра ў поў­ны рост, мяр­ку­ец­ца, што ў яе ёсць кры­лы. У такім выпад­ку ў ёй мож­на бачы­ць архан­ге­ла Міхаі­ла – патра­наль­на­га заступ­ніка кня­зя Міхаі­ла Адо­еўска­га. На пячат­цы кня­зя Іва­на Міхай­лаві­ча Вара­тын­ска­га 1587 г. бачым чала­ве­ка, які стаі­ць перад дрэ­вам 3. Не выклю­ча­на, што такім чынам пака­за­ны біб­лей­скі сюж­эт казан­ня Іаа­на Хры­с­ці­це­ля пра наб­лі­ж­энне цар­ства нябес­на­га: “Уся­кае дрэ­ва, якое не родзі­ць добра­га пло­ду, сся­ка­ю­ць і кіда­ю­ць у агонь” (Мц.: 3, 10) 4. У сувязі з гэтым мож­на дума­ць, што на віс­лых пячат­ках кня­зёў навасіль­ска­га дому часта адлюстроў­ваў­ся тэзай­мен­ны (патра­наль­ны) свя­ты або архан­гел, што тра­ды­цый­на для афарм­лен­ня рус­кіх пяч­а­так яшчэ з даман­голь­ска­га часу. Зрэ­шты, маглі быць і выклю­ч­эн­ні. На гра­ма­це архі­манд­ры­ту Троі­ца-Сер­гіе­ва мана­сты­ра Дыянісію 1613 г. ёсць дзве пячат­кі: столь­ніка кня­зя Іва­на Адо­еўска­га і ваяво­ды Гры­го­рыя Пуш­кі­на. На адной з іх гусак з выгну­тай назад шыяй, на дру­гой – гераль­дыч­ныя віньет­кі. 5

Дже­ре­ла

Р. Бяс­па­лаў, С. Пале­хаў, Гісто­рыя літоўска-навасіль­скіх дага­во­раў 1427–1491 гадоў і літоўска-вара­тын­скія гра­ма­ты 1483 і 1488 гадоў // Бела­рус­кі гіста­рыч­ны агляд. 2018. Т. 25

Синодики

Синодик Успенского собора

«Кня­гине Марьи княж Федо­ро­ве Юрье­ви­ча Воро­тын­ска­го и сыну ее кня­зю Михаилу». 

ДРВ. Ч. 6. С. 45

Синодик Кирилло-Белозерского монастыря конца XV – первой четверти XVI в. 

«Кня­зя Миха­и­ла, кня­зя Рома­на, кня­зя Геор­гия, кня­зя Ионы, кня­зя Ионы, кня­зя Федо­ра, кня­зя Миха­и­ла, кня­зя Миха­и­ла, кня­зя Лва, кня­зя Федо­ра, кня­зя Федо­ра, кня­зя Симео­на, кня­зя Кипри­а­на, кня­зя Евме­ниа, кня­зя Тихо­на, кня­зя Логги­на, кня­зя Димит­рея, кня­зя Евдо­ки­ма, кня­ги­ню Ефросинию». 

РГА­ДА. Ф. 181. Ед. хр. 539. Л. 79.

Синодик Киево-Печерской лавры

Рід кня­гині Фео­до­сії Буй­ни­ць­кої (с. 10): «Кня­зя Кор­ни­лія, кня­зя Андрія, кня­зя Юрія, кня­ги­ню Мав­ру, кня­ги­ню Анну, кня­зя Сте­па­на, кня­зя Семе­на, кня­зя Іоана, кня­зя Олек­сандра, кня­зя Іоана, кня­зя Семе­на, кня­зя Дмит­ра, кня­зя Євста­фія, кня­зя Гри­горія, кня­зя Андрія, кня­зя Іоана, кня­зя Хари­то­на, кня­зя Васи­ля, кня­зя Михай­ла, кня­зя Андрія, кня­зя Михай­ла, кня­зя Васи­ля, кня­зя Іоана, кня­ги­ню Анну, кня­ги­ню Тетя­ну, кня­ги­ню Ана­стасію, кня­ги­ню Марію, кня­ги­ню Іри­ну, кня­ги­ню Агри­пи­ну, кня­ги­ню Улья­ну, кня­зя Іоана, кня­зя Федо­ра, кня­зя Михай­ла, кня­зя Іоана, кня­зя Іоана, кня­ги­ню Тетя­ну, Авдотью,
кінець».

Синодик ризницы Троице-Сергиева монастыря

«Кня­зю Пат­ри­кею (Воро­тын­ские), кня­зю Васи­лию, кня­гине Марии»

ОР РГБ. Ф. 304/III. № 25. Л. 11, 65.

Синодик белёвского Спасо-Преображенского монастыря

«Род бла­го­вер­ных кня­зей беле́вских».

«[Л. 17 об.] Род(ъ) бл(а)гове́рныхъ кн(я)з(е)й беле́вских(ъ). | 1- Кн(я)зя Гео́ргия, кн(я)зя Андре́я, | кн(я)зя Гео́ргия, кн(я)зя Фео́дора. ‑1 | 2- Кн(я)зя Васи́лия, кн(я)зя Миха́ила, | кн(я)зя Васи́лия, кн(я)зя Фео́дора, | кн(я)зя Ива́нна, кн(я)зя Андре́я, | кн(я)зя Васи́лия, кн(я)зя Ива́нна. ‑2 | 3- Кн(я)зя Ива́нна, кн(я)зя Константи́на, | кн(я)зя Алекса́ндра, и́нока кн(я)зя | Андрея́на, кн(я)зя Дими́трия, | кн(я)зя Влади́мира, кн(я)зя Иван­на, | кн(я)зя Симео́на, кн(я)зя Фео́дора, | кн(я)зя Дими́трия, кн(я)зя Гео́ргия, | кн(я)зя Л(ь)ва, кн(я)зя Андре́я, | кн(я)зя Ива́нна, кн(я)зя Миха́ила, || [Л. 18] кн(я)зя Гео́ргия, кн(я)зя Дани́лу. ‑3 | | 4- Кн(я)г(и)ню М(а)рию, кн(я)г(и)ню А́нноу, | кн(я)г(и)ню Евдоки́ю, кн(я)г(и)ню Феодо́сию, | кн(я)г(и)ню А́нну, кн(я)г(и)ню Еоупракси́ю, | и́ноку кн(я)г(и)ню Маремия́ну, и́нокоу | кн(я)г(и)ню А́нну, кн(я)г(и)ню Фоти́нию, | кн(я)г(и)ню Евдоки́ю, княж­ну Еле́ну, | княж­ну М(а)рию, кн(я)г(и)ню Анаста́сию. — 4 ||». 

РГБ ОР, Ф. 178, Оп. том 4, №8297. – Сино­дик белёв­ско­го Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го монастыря. 

В пуб­ли­ка­ции уда­ре­ния руко­пи­си пол­но­стью сохра­не­ны. Зна­ки пре­пи­на­ния рас­став­ле­ны по смыс­лу, в ори­ги­на­ле на их месте почти вез­де сто­ят точ­ки. Сло­ва после точ­ки и соб­ствен­ные име­на пишут­ся с заглав­ной бук­вы. Бук­вы отсут­ству­ю­щие в совре­мен­ном алфа­ви­те заме­не­ны на соот­вет­ству­ю­щие им бук­вы и бук­во­со­че­та­ния. Выне­сен­ные над стро­кой бук­вы вне­се­ны в стро­ку и выде­ле­ны кур­си­вом, а бук­вы, опу­щен­ные при вынос­ной, поме­ще­ны в тек­сте в круг­лых скоб­ках. Пря­мая чер­та «|» ука­зы­ва­ет конец строк; две пря­мые чер­ты «||» — конец стра­ниц; знак «| |» ука­зы­ва­ет на про­пуск стро­ки. В нача­ле стра­ниц квад­рат­ных скоб­ках «[ ]» кур­си­вом поме­ще­ны номе­ра листов. Текст услов­но раз­бит на четы­ре фраг­мен­та, кото­рые заклю­че­ны в над­строч­ные сим­во­лы типа «1- … ‑1».

Публ. Бес­па­лов Р. А. .... ...

Поколенная роспись рода

XII генерація від Рюрика

КН. МИХА­ИЛ ..... ГЛУХОВСКИЙ

уп. в Вве­ден­ском синодике. 

XIII генерація від Рюрика

КН. СЕМЕН МИХАЙ­ЛО­ВИЧ ГЛУ­ХОВ­СКИЙ И НОВОСИЛЬСКИЙ

Све­де­ния о глу­хов­ских и ново­силь­ских кня­зьях содер­жат­ся в Любец­ком сино­ди­ке, в кото­ром поми­на­ют «кн(я)зя Миха­и­ла Глу­хов­ско­го и с(ы)на его кн(я)зя Симео­на; кн(я)зя Алек­сандра Ново­сил­ска­го оубы­то­го от татаръ за пра­во­слав­ную веру; кн(я)зя Симео­на Александровича».

По Бар­хат­ной кни­ге родо­на­чаль­ник Ново­силь­ские, Воро­тын­ских, Белев­ских и Одоевских.

1352, Того же лета бысть мор силен зело в Смо­лен­ске, и в Кие­ве, и в Чер­ни­го­ве, и в Суж­да­ле, и во всей зем­ле Рус­стей смерть люта и напрас­на и ско­ра. И бысть страх и тре­пент велий на всех чело­ве­цех. В Глу­хо­ве же тогда ни един чело­век не оста­ся, вси изо­мро­ша. Сице же и на Белоозере.

XIV генерація від Рюрика

КН. АНДРЕ­ЯН СЕМЕ­НО­ВИЧ НОВОСИЛЬСКИЙ

В сино­ди­ке быв­ше­го рязан­ско­го Свя­то-Духо­ва мона­сты­ря, в кото­ром запи­сан «Андре­ян, Алек­сандр Семе­но­ви­чи Ново­силь­ские» 6.

КН. АЛЕК­САНДР СЕМЁ­НО­ВИЧ НОВО­СИЛЬ­СКИЙ († 15 IX 1326)

князь Ново­силь­ский, пред­по­ло­жи­тель­но сын глу­хов­ско­го кня­зя Семё­на Михай­ло­ви­ча. В Любец­ком сино­ди­ке под номе­ром 45 упо­ми­на­ет­ся «уби­тый от татар» князь Алек­сандр Ново­силь­ский. Пер­вый иссле­до­ва­тель сино­ди­ка, мит­ро­по­лит Фила­рет, счи­тал дан­но­го Алек­сандра родо­на­чаль­ни­ком кня­зей Баря­тин­ских, с чем не согла­си­лись дру­гие иссле­до­ва­те­ли. Так, Р. В. Зотов ука­зал, что кня­зья Баря­тин­ские про­ис­хо­дят от тарус­ских кня­зей, а не от ново­силь­ских. Н. Кваш­нин-Сама­рин выска­зал пред­по­ло­же­ние, что упо­ми­на­е­мый в сино­ди­ке Алек­сандр Ново­силь­ский — одно лицо с каз­нён­ным «дина­го дни на еди­номъ месте на реце, нари­ца­е­меи Кон­драк­лии» в Орде по при­ка­зу хана Узбе­ка одно­вре­мен­но с вели­ким кня­зем Дмит­ри­ем Михай­ло­ви­чем Гроз­ные Очи ново­силь­ско­го кня­зя Алек­сан­дром, о чём Рогож­ский лето­пи­сец упо­ми­на­ет под 15 сен­тяб­ря 1326 года. По мне­нию Кваш­ни­на-Сама­ри­на этот Алек­сандр был сыном глу­хов­ско­го кня­зя Семё­на Михай­ло­ви­ча и дедом ново­силь­ско­го кня­зя Рома­на Семёновича.

Иссле­до­ва­тель исто­рии Ново­силь­ско­го кня­же­ства Мол­ча­нов обра­тил вни­ма­ние на то, что в Любец­ком сино­ди­ке рядом с Алек­сан­др­ром (№ 45) запи­сан рядом князь Миха­ил Глу­хов­ский (№ 44) и пред­по­ло­жил, что они бра­тья и сыно­вья Семё­на Михай­ло­ви­ча Глу­хов­ско­го. Зотов при­нял дан­ную вер­сию и раз­вил её. По его мне­нию, посколь­ку Роман Семё­но­вич в родо­слов­ных пока­зан сыном Семё­на Михай­ло­ви­ча, то он был вну­ком не Алек­сандра (как счи­тал Кваш­нин-Сама­рин), а Миха­и­ла Семё­но­ви­ча. В том же Любец­ком сино­ди­ке упо­ми­на­ют­ся рядом с Алек­сан­дром Ново­силь­ским кня­зья Семён и Сер­гей Алек­сан­дро­ви­чи (послед­ний с при­пис­кой «уби­ен­ный от татар»), а так­же князь Миха­ил Все­во­ло­до­вич. Пер­вые двое по пред­по­ло­же­нию Зото­ва были сыно­вья­ми Алек­сандра Новосильского.

О био­гра­фии Алек­сандра кро­ме фак­та его каз­ни, как и о её при­чи­нах, ниче­го не извест­но. Поль­ский исто­рик С. М. Кучинь­ский пред­по­ло­жил, что Алек­сандр Ново­силь­ский был свя­зан с вели­ким кня­зем Литов­ским Геди­ми­ном и казнь свя­за­на с литов­ско-ордын­ски­ми отношениями.

XV генерація від Рюрика

КН. СЕМЕН АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ НОВОСИЛЬСКИЙ

Све­де­ния о глу­хов­ских и ново­силь­ских кня­зьях содер­жат­ся в Любец­ком сино­ди­ке, в кото­ром поми­на­ют «кн(я)зя Миха­и­ла Глу­хов­ско­го и с(ы)на его кн(я)зя Симео­на; кн(я)зя Алек­сандра Ново­сил­ска­го оубы­то­го от татаръ за пра­во­слав­ную веру; кн(я)зя Симео­на Алек­сан­дро­ви­ча». Если в Любец­ком сино­ди­ке после кня­зя Алек­сандра Ново­силь­ско­го запи­сан его сын, то этот князь «Симе­он Алек­сан­дро­вич» дол­жен был жить в сере­дине XIV в. Дей­стви­тель­но, в духов­ной гра­мо­те вели­ко­го /77/ кня­зя мос­ков­ско­го Семе­на Ива­но­ви­ча 1353 г. упо­ми­на­ет­ся: «Забе­регъ, что есмь купил оу Семе­на оу Новосильског(о)». Покуп­ка воло­сти Забе­рег состо­я­лась в пери­од с 1340 г. (когда Семен Ива­но­вич Гор­дый стал вели­ким кня­зем) по 1348 г. (когда Забе­рег впер­вые упо­ми­на­ет­ся в каче­стве куп­ли) 61. Веро­ят­но, в Любец­ком сино­ди­ке запи­са­на одна ветвь (без боко­вых отрост­ков), состо­я­щая из четы­рех поко­ле­ний глу­хов­ских и ново­силь­ских кня­зей. Одна­ко этот источ­ник не пока­зы­ва­ет, от кого она про­изо­шла. В родо­слов­цах «князь Семен Глу­хов­ской Ново­силь­ской» назван отцом кня­зя Рома­на Ново­силь­ско­го. Этот «князь Романъ Семенович[ь] Ново­силь­скыи» (с отче­ством и титу­лом) впер­вые упо­мя­нут в Лето­пис­ном сво­де 1408 г. под 1375 г. , а послед­ний раз в живых – в мос­ков­ско-рязан­ском докон­ча­нии 1402 г. С опо­рой на родо­слов­цы Р. В. Зотов счи­тал, что отцом кня­зя Семе­на Ново­силь­ско­го, жив­ше­го в сере­дине XIV в. был князь Миха­ил Семе­но­вич Глу­хов­ский. Автор постро­ил родо­слов­ную схе­му, в кото­рой отче­ство кня­зя Миха­и­ла Глу­хов­ско­го, а так­же еще один князь Семен Михай­ло­вич – не упо­ми­на­ют­ся ни в одном из источников.

СЕР­ГЕЙ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ НОВОСИЛЬСКИЙ

В том же Любец­ком сино­ди­ке упо­ми­на­ют­ся рядом с Алек­сан­дром Ново­силь­ским кня­зья Семён и Сер­гей Алек­сан­дро­ви­чи (послед­ний с при­пис­кой «уби­ен­ный от татар»), а так­же князь Миха­ил Все­во­ло­до­вич. Пер­вые двое по пред­по­ло­же­нию Зото­ва были сыно­вья­ми Алек­сандра Ново­силь­ско­го 7.

XVI генерація від Рюрика

КН. ИВАН /...../ НОВОСИЛЬСКИЙ

В сво­ем посла­нии кон­стан­ти­но­поль­ско­му пат­ри­ар­ху Фило­фею Кок­ки­ну (в кон­це авгу­ста 1371 г. Фило­фей почти пол­но­стью про­ци­ти­ро­вал его в сво­ем посла­нии мит­ро­по­ли­ту Киев­ско­му и всея Руси Алек­сию.) вели­кий князь литов­ский Оль­герд писал: «Напа­ли на зятя мое­го ново­силь­ско­го кня­зя Ива­на и на его кня­же­ство, схва­ти­ли его мать и отня­ли мою дочь, не сло­жив клят­вы, кото­рую име­ли к ним» — собы­тие неда­ти­ро­ван­ное. Литов­ское вли­я­ние вплот­ную при­бли­зи­лось к вер­хо­вьям Оки еще с 1357 г., когда под вер­хов­ную власть Оль­гер­да ото­шел Брянск75. Затем до 1360 г. литов­ский мит­ро­по­лит Роман само­воль­но овла­дел Брян­ской епар­хи­ей, а так­же побу­дил Оль­гер­да «вос­стать про­тив горо­да Алек­си­на и разо­рить тамош­них христиан»76. Алек­син нахо­дил­ся в севе­ро-восточ­ной части Брян­ской епар­хии на реке Оке [Бес­па­лов, 2012, с. 58], но со вре­мен мит­ро­по­ли­та Пет­ра вхо­дил в состав мит­ро­по­ли­чьих вла­де­ний и в 1360 г., види­мо, под­чи­нял­ся мит­ро­по­ли­ту Алексию77. Мож­но думать, что поход на Алек­син был для литов­ских войск неудач­ным. Вско­ре как у литов­ской, так и у мос­ков­ской сто­ро­ны появи­лась новая воз­мож­ность для про­дви­же­ния сво­их инте­ре­сов в Чер­ни­гов­ской зем­ле, и воз­ник новый повод для столк­но­ве­ния меж­ду собой. Зимой 1362–1363 г. умер мит­ро­по­лит Роман. Нака­нуне, в 1362 г. по Брян­ску, Ново­си­лю и Кор­ше­ву про­ка­ти­лась эпи­де­мия чумы. Может быть, от нее же умер преж­ний брян­ский владыка,который управ­лял Брян­ской епар­хи­ей под нача­лом мит­ро­по­ли­та Рома­на. Летом 1363 г. Алек­сий ездил в Лит­ву, после чего выдви­нул на брян­скую кафед­ру сво­е­го став­лен­ни­ка Пар­фе­ния. Поз­же пат­ри­арх Нил при­зна­вал, что далее Алек­сий «не нахо­дил нуж­ным оста­вить мно­го­люд­ную стра­ну и вели­кую Цер­ковь и отой­ти к мало­му остат­ку киев­ской паст­вы», но «один из сосед­них епи­ско­пов, когда было нуж­но, испол­нял в Кие­ве потреб­ные священнодействия»80. По всей види­мо­сти, этим епи­ско­пом был Пар­фе­ний. Может быть, Оль­герд вынуж­ден­но пошел на эту уступ­ку. Летом 1364 г. кня­ги­ня Ана­ста­сия Твер­ская (жена кня­зя Алек­сандра и мать кня­зя Миха­и­ла) при­во­зи­ла в Тверь свою внуч­ку – некре­ще­ную дочь Оль­гер­да и Улья­ны Алек­сан­дров­ны. Мит­ро­по­лит Алек­сий ездил в Тверь и кре­стил ее. Одна­ко Брян­ская епар­хия для Оль­гер­да была поте­ря­на. Даже в 1370 г. он не смог потре­бо­вать вклю­чить ее в состав Литов­ской митрополии82. Тем не менее Оль­герд тоже вос­поль­зо­вал­ся запу­сте­ни­ем, кото­рое при­нес­ла эпи­де­мия чумы. Соглас­но Рогож­ско­му лето­пис­цу, в 1363 г. «Лит­ва взя­ли Кор­шевъ и створишас(я) мяте­жи и тяго­та людемъ по всеи земли»83. К сожа­ле­нию, город пока не лока­ли­зо­ван. Одна­ко извест­но, что он рас­по­ла­гал­ся на реке Сосне (Быст­рой Сосне)84. По ней про­хо­дил вод­ный путь из Верх­не­го Подо­нья в Посе­мье. Через пере­воз на Сосне про­хо­ди­ла доро­га в Крым (Мурав­ский шлях). Эта область име­ла боль­шое зна­че­ние для тран­зи­та людей и това­ров. Совсем рядом рас­по­ла­гал­ся ослаб­лен­ный мором Новосиль85, одна­ко литов­ские вой­ска не ста­ли его захва­ты­вать. Либо Оль­герд уже нахо­дил­ся в сою­зе с кня­зем Ива­ном Ново­силь­ским, либо заклю­чил с ним мир во вре­мя похо­да 1363 г. В резуль­та­те это­го сою­за Оль­герд и выдал свою дочь за ново­силь­ско­го кня­зя. По всей види­мо­сти, союз­ни­ки Оль­гер­да не долж­ны были постра­дать от похо­да литов­ских войск на Кор­шев, напро­тив, мог­ли полу­чить от них под­держ­ку. В таком слу­чае, лето­пис­ное сооб­ще­ние «створишас(я) мяте­жи и тяго­та людемъ по всеи зем­ли» гово­рит о том, что в зем­ле союз­ни­ков Оль­гер­да были при­тес­не­ны их про­тив­ни­ки, кото­рые под­ня­ли мятеж и кото­рым сочув­ство­вал лето­пи­сец. Так были созда­ны пред­по­сыл­ки для вме­ша­тель­ства мос­ков­ской сто­ро­ны в этот кон­фликт. Может быть, вслед­ствие этих собы­тий с помо­щью вла­ды­ки Пар­фе­ния мит­ро­по­лит Алек­сий сна­ча­ла задей­ство­вал свой обыч­ный цер­ков­но-адми­ни­стра­тив­ный ресурс. Лишь затем, веро­ят­но, око­ло 1364 г. мос­ков­ские вой­ска совер­ши­ли поход на Калу­гу, Мценск и Ново­силь, отня­ли кня­же­ство у кня­зя Ива­на Ново­силь­ско­го, взя­ли в плен его жену – дочь Оль­гер­да. К сожа­ле­нию, в лето­пи­сях Севе­ро-Восточ­ной Руси эти собы­тия не зафик­си­ро­ва­ны. Одна­ко, во-пер­вых, лето­пис­ные све­де­ния о собы­ти­ях XIV в., про­изо­шед­ших в чер­ни­гов­ских зем­лях, вооб­ще крайне скуд­ны; во-вто­рых, пись­мо Оль­гер­да сооб­ща­ет целый ряд и дру­гих уни­каль­ных све­де­ний, кото­рые не отра­зи­лись в дру­гих источ­ни­ках. В кон­це сво­е­го пись­ма к пат­ри­ар­ху Оль­герд про­сил дать ему осо­бо­го мит­ро­по­ли­та, в том чис­ле на Тверь, Ниж­ний Нов­го­род и Ново­силь. Одна­ко к осе­ни 1370 г. Оль­гер­ду до неко­то­рой сте­пе­ни уда­лось под­дер­жать толь­ко сво­е­го шури­на кня­зя Миха­и­ла Твер­ско­го. В отли­чие от Тве­ри, Ниж­ний Нов­го­род и Ново­силь не име­ли сво­их епар­хий. Князь Борис Кон­стан­ти­но­вич еще в 1365 г. вза­мен Ниж­не­го Нов­го­ро­да полу­чил Городец86. С тех пор он уже не являл­ся ниже­го­род­ским князем.В этой свя­зи сто­ит обра­тить вни­ма­ние на то, что в сво­ем пись­ме сен­тяб­ря – нача­ла нояб­ря 1370 г. Оль­герд вспо­ми­нал об этой доче­ри. При этом не упо­ми­нал о ее детях. Види­мо, к момен­ту пле­не­ния она не име­ла детей. Во вре­мя заклю­че­ния пере­ми­рия в декаб­ре 1370 г. вновь был под­нят вопрос о доче­ри Оль­гер­да. Если пред­по­ло­жить, что в то вре­мя жена кня­зя Ива­на Ново­силь­ско­го нахо­ди­лась в мос­ков­ском пле­ну, то для заклю­че­ния «веч­но­го мира» тре­бо­ва­лось опре­де­лить­ся с ее даль­ней­шей судь­бой. В ито­ге усло­ви­ем для заклю­че­ния «веч­но­го мира» стал брак доче­ри Оль­гер­да кня­ги­ни Еле­ны с кня­зем Вла­ди­ми­ром Андре­еви­чем. Ново­силь же ото­шел к союз­ни­ку Моск­вы кня­зю Рома­ну Семе­но­ви­чу Новосильскому87.

Князь Иван дол­жен был полу­чить какой-то ново­силь­ский удел. А. В. Шеков на осно­ва­нии «Спис­ка горо­дов даль­них и ближ­них» пола­га­ет, что князь Иван Ново­силь­ский мог вла­деть Воро­тын­ском. Оче­вид­но, к осе­ни 1370 г. он был еще жив, но в даль­ней­шем, види­мо, сошел с поли­ти­че­ской сце­ны. В дру­гих дошед­ших до наших дней источ­ни­ках он не упо­ми­на­ет­ся, о его потом­стве тоже ниче­го не извест­но8.

ЖЕНА: [......] ОЛЬ­ГЕР­ДОВ­НА, дочь Оль­гер­да Гедиминовича.

КН. РОМАН СЕМЕ­НО­ВИЧ НОВО­СИЛЬ­СКИЙ И ОДОЕВСКИЙ

сын Семе­на Алек­сан­дро­ви­ча; жил в кон­це XIV – нача­ле XV вв. К нача­лу 1370‑х гг. закре­пил за собой ново­силь­ский пре­стол. Целым рядом уче­ных отож­деств­ля­ет­ся с «вели­ким кня­зем Рома­ном», запи­сан­ным в мос­ков­ско-литов­ское докон­ча­ние 1372 г., как союз­ник вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Дмит­рия Ива­но­ви­ча 9. Досто­вер­но впер­вые упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1375 г. в мос­ков­ском похо­де на Тверь. В том же году в пер­вых чис­лах декаб­ря «перед Нико­ли­ным днем от Мамая при­и­да рать татарь­скаа, взял Ново­силь» 10. Соглас­но родо­слов­ной леген­де князь Роман Семе­но­вич «из Ново­си­ли в Одо­ев при­шел жити от наси­лья от татар­ско­го» 11. Пола­га­ют, что имен­но разо­ре­ние Ново­си­ля в 1375 г. подвиг­ло его к это­му шагу, но об этом мож­но гово­рить толь­ко пред­по­ло­жи­тель­но. Исхо­дя из кон­тек­ста лето­пи­сей, Одо­ев уве­рен­но сле­ду­ет счи­тать сто­ли­цей Ново­силь­ско­го кня­же­ства в 1407 г., когда «Лит­ва пово­е­ва­ша зем­лю Ново­сил­скую и град Одо­евь огнем попа­ли­ша» 12.

В 1380 г. князь Роман Семе­но­вич посы­лал вой­ска для уча­стия в бит­ве с Мама­ем 13. В 1385 г. участ­во­вал в похо­де войск мос­ков­ской коа­ли­ции на Рязань. В 1402 г. в каче­стве тре­тьей сто­ро­ны был участ­ни­ком мос­ков­ско-рязан­ско­го докон­ча­ния 14. В Любец­ком сино­ди­ке по спис­ку прео­св. Фила­ре­та Гуми­лев­ско­го (Ф) поми­на­ют «кн. Рома­на Ново­силь­ска­го, при­им­ша­го ангель­ский образ», что гово­рит о его мона­ше­ском постри­ге (оче­вид­но, перед­смер­тью) 15. Позд­няя леген­да при­пи­сы­ва­ет ему осно­ва­ние Лих­вин­ско­го Покров­ско­го Доб­ро­го мона­сты­ря 16. В древ­ней­ших источ­ни­ках все­гда высту­па­ет с титу­лом кня­зя «Ново­силь­ско­го». Одна­ко в XVI в. в родо­слов­ной рос­пи­си кня­зей Одо­ев­ских был запи­сан с титу­лом кня­зя «Одо­ев­ско­го» 17. Эта рос­пись ска­за­лась на неко­то­рых родо­слов­цах, напри­мер, Румян­цев­ском и Госу­да­ре­вом 18. Оче­вид­но, под­ме­на титу­ла была необ­хо­ди­ма одо­ев­ским кня­зьям для под­твер­жде­ния сво­е­го про­ис­хож­де­ния от кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча. Вме­сте с тем, в родо­слов­цах Лето­пис­ном, Пат­ри­ар­шей редак­ции и Редак­ции нача­ла XVII в., титул кня­зя Рома­на «Ново­силь­ско­го» был сохра­нен 19. Это рас­хож­де­ние дало повод кня­зю П. В. Дол­го­ру­ко­ву для сме­ши­ва­ния: «князь Ново­силь­ский и Одо­ев­ский» 20. Одна­ко сле­ду­ет заме­тить, что в древ­ней­ших источ­ни­ках такой титул у кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча нигде не встречается.

ЖЕНА: [.....].

Дети: Васи­лий Рома­но­вич, князь ново­силь­ский, родо­на­чаль­ник кня­зей Белёв­ских; Лев Рома­но­вич, князь ново­силь­ский, родо­на­чаль­ник кня­зей Воро­тын­ских; Юрий Рома­но­вич Чёр­ный, князь ново­силь­ский, родо­на­чаль­ник кня­зей Одо­ев­ских; Дани­ил Рома­но­вич. Князь с таким име­нем упо­мя­нут в Любец­ком сино­ди­ке, одна­ко не исклю­че­но, что это мона­ше­ское имя кня­зя Юрия Рома­но­ви­ча, имя кото­ро­го в сино­ди­ке отсут­ству­ет. По мне­нию Л. Вой­то­ви­ча, иссле­до­вав­ше­го сино­дик Кие­во-Печер­ской лав­ры, упо­мя­ну­тый сре­ди Воро­тын­ских кня­зей Дани­ил явля­ет­ся сыном Романа.

XVI генерація від Рюрика

КН. ВАСИ­ЛИЙ РОМА­НО­ВИЧ НОВО­СИЛЬ­СКИЙ И БЕЛЕВСКИЙ

стар­ший сын кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го, родо­на­чаль­ник белёв­ской вет­ви ново­силь­ских кня­зей. В запи­си Любец­ко­го сино­ди­ка (Ф), веро­ят­но, вос­хо­дя­щей к про­то­гра­фам вто­рой чет­вер­ти XV в., после кня­зя «Рома­на Ново­силь­ска­го» поми­на­ют кня­зя «Васи­лия Рома­но­ви­ча Ново­силь­ска­го» 21. В Румян­цев­ском и офи­ци­аль­ном Госу­да­ре­вом родо­слов­цах сере­ди­ны XVI в. князь Васи­лий был ука­зан без титу­ла как сын «Одо­ев­ско­го» кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча. Так же без титу­ла он был впи­сан в «Родо­слов­ную кня­зей Одо­ев­ских», кото­рая была одним из источ­ни­ков для Госу­да­ре­ва родо­слов­ца 22. Исхо­дя из это­го, П. Н. Пет­ров был скло­нен назы­вать Васи­лия Рома­но­ви­ча кня­зем «Одо­ев­ским» 23. Зна­чи­тель­ную пута­ни­цу в этот вопрос внес­ли редак­ции Лето­пис­но­го, Пат­ри­ар­ше­го родо­слов­цев сере­ди­ны XVI в. и Редак­ции нача­ла XVII в., в кото­рых Васи­лию Рома­но­ви­чу был при­пи­сан титул кня­зя «Белёв­ско­го» 24. В XIX в. эти изве­стия бук­валь­но вос­при­ни­ма­ли князь П. В. Дол­го­ру­ков, князь А. Б. Лоба­нов-Ростов­ский и М. Д. Хмы­ров. Толь­ко Г. А. Вла­сьев заме­тил, что Бар­хат­ной кни­ге Васи­лий Рома­но­вич «Белёв­ским» не назван 25. А. В. Шеков и Л. Вой­то­вич выска­за­ли мне­ние, что князь Васи­лий Рома­но­вич кня­жил толь­ко в Белё­ве, умер рань­ше сво­е­го отца и не успел полу­чить стар­шин­ство для себя и сво­их потом­ков. Поэто­му те и не пре­тен­до­ва­ли далее на стар­шин­ство в роду 26. Это пред­по­ло­же­ние спор­но из-за нахож­де­ния кня­зя Васи­лия Рома­но­ви­ча вме­сте с сыном кня­зем Миха­и­лом в родо­слов­ной рос­пи­си Одо­ев­ских кня­зей. На ее осно­ва­нии мож­но пола­гать, что еще князь Миха­ил Васи­лье­вич пре­тен­до­вал на стар­шин­ство в роду ново­силь­ских кня­зей 27 В сино­ди­ке Белёв­ско­го Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го мона­сты­ря «Род бл(а)говерных кн(я)з(е)й Беле́вских» начи­на­ет­ся с «кн(я)зя Васи­лия», без титу­ла (не счи­тая кня­зей, оши­боч­но сме­шан­ных с Белёв­ски­ми в сере­дине XVII в.). Одна­ко спи­сок белёв­ских кня­гинь в нем начи­на­ет­ся толь­ко с кня­ги­ни Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча 28. Сле­до­ва­тель­но, сыно­вья кня­зя Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча, сде­лав­шие в сино­ди­ке запись о сво­их роди­те­лях, дей­стви­тель­но при­зна­ва­ли Васи­лия Ново­силь­ско­го сво­им родо­на­чаль­ни­ком, но сам Васи­лий, воз­мож­но, в Белё­ве не кня­жил. Наи­боль­шее дове­рие долж­на вызы­вать запись Любец­ко­го сино­ди­ка (Ф), где он ука­зан с родо­вым титу­лом кня­зя «Ново­силь­ско­го». В Спис­ке горо­дов даль­них и ближ­них (памят­ник кон­ца XIV в.) Белёв вовсе отсут­ству­ет 29. Веро­ят­но, в каче­стве удель­но­го цен­тра он воз­ник толь­ко в пер­вой тре­ти XV в.

Веро­ят­но Васи­лий уна­сле­до­вал Ново­силь­ское кня­же­ство после смер­ти отца. О его прав­ле­нии ниче­го не извест­но. По мне­нию поль­ско­го исто­ри­ка С. М. Кучинь­ско­го, после смер­ти Рома­на еди­ное Ново­силь­ско-Одо­ев­ское кня­же­ство пере­ста­ло суще­ство­вать, рас­пав­шись на уде­лы. Одна­ко про­тив этой точ­ки зре­ния высту­па­ют неко­то­рые совре­мен­ные исто­ри­ки, ука­зы­вая на то, что ново­силь­ские кня­зья ещё в 1427 сохра­ня­ли родо­вое един­ство. После смер­ти Васи­лия ему, веро­ят­но, насле­до­вал млад­ший брат Лев Романович.

КНЯЗЬ ЛЕВ РОМА­НО­ВИЧ НОВО­СИЛЬ­СКИЙ И ВОРО­ТЫН­СКИЙ († 1‑я треть XV в.)

вто­рой сын кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го, извест­ный из родо­слов­цев, родо­на­чаль­ник воро­тын­ской вет­ви ново­силь­ских князей.

О хро­но­ло­гии жиз­ни кня­зя Льва Рома­но­ви­ча Ново­силь­ско­го извест­но очень мало. В Успен­ском все­лен­ском сино­ди­ке он назван сре­ди кня­зей, умер­ших в пер­вой тре­ти XV в. Осе­нью 1424 г. стар­шим ново­силь­ским кня­зем уже высту­пал его млад­ший брат – Юрий Рома­но­вич 18; в авгу­сте 1427 г. жена кня­зя Льва Рома­но­ви­ча назва­на «вдо­вой» Был впи­сан в «Родо­слов­ную кня­зей Одо­ев­ских» и пере­чис­лен­ные выше родо­слов­цы вооб­ще без титу­ла 30. Князь П. В. Дол­го­ру­ков отнес его к кня­зьям «Одо­ев­ским», а Г. А. Вла­сьев – к «Воро­тын­ским» 31. Одна­ко прео­св. Фила­рет обна­ру­жил, что Елец­ком сино­ди­ке поми­на­ет­ся князь «Лев Рома­но­вич Ново­силь­ский» 32. Его наход­ка под­твер­жда­ет­ся Ростов­ским и Успен­ским все­лен­ски­ми сино­ди­ка­ми, где запи­са­но: «кн(я)зю Л(ь)ву Рома­но­ви­чю Ново­силь­ско­му… веч­ная памят(ь)» 33. Запи­сан так­же в сино­ди­ке Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря34. Оче­вид­но, после стар­ше­го бра­та Лев Рома­но­вич по стар­шин­ству рода пре­тен­до­вал на стар­шее Ново­силь­ское кня­же­ние в Одоеве.

Воро­тынск в в кон­це XIV в. он запи­сан в «Спис­ке горо­дов даль­них и ближ­них» сре­ди горо­дов «литов­ских»35. По мне­нию А. В. Шеко­ва, это может объ­яс­нять­ся поли­ти­че­ской ори­ен­та­ци­ей вла­дель­ца Воро­тын­ска, если тако­вым был зять вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Оль­гер­да – князь Иоанн Ново­силь­ский, кото­рый, веро­ят­но, умер до нача­ла XV в.36 Затем Воро­тынск видим у потом­ков кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го, кото­рые до 1427 г. были союз­ни­ка­ми Моск­вы. 4 июля 1406 г. вели­кий князь литов­ский Вито­вт писал вер­хов­но­му мар­ша­лу Немец­ко­го орде­на: «мы даем Вам знать, что в день отправ­ле­ния это­го пись­ма к нам при­шло изве­стие, что гер­цог Лугвень и дру­гие наши вое­во­ды с вой­ска­ми напа­ли на кре­пость наше­го вра­га, назы­ва­е­мую Воро­тынск (Wrotinsko). И после это­го в бли­жай­шее вос­кре­се­нье взя­ли ее и сожгли»37. Взя­тие литов­ски­ми вой­ска­ми Воро­тын­ска отме­че­но и в Твер­ской лето­пи­си: «Лит­ва же, въступль же глуб­ле въ стра­ну Мос­ков­скую, градъ Воро­ты­не­скь взя­ша <…>»38. В мос­ков­ско-рязан­ском дого­во­ре 1402 г. вели­кий князь мос­ков­ский заяв­лял, что ново­силь­ский князь с ним «один чело­век», то есть внеш­ний союз­ник39.

В 1427 г. Вито­вт пред­при­нял поезд­ку по «рус­ским отда­лен­ным зем­лям» сво­е­го вели­ко­го кня­же­ства. Добрав­шись до Смо­лен­ска, он поехал «более чем за сто миль» к восто­ку в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств. Пер­вый источ­ник о поезд­ке – это пись­мо Вито­вта вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го Орде­на Пав­лу фон Русдорф­фу, напи­сан­ное по воз­вра­ще­нии в Смо­ленск40. Име­ет дати­ров­ку: «Gegeben czu Smolensk in vigilia assumpcionis Marie. Anno etc. XXVII» (нем., лат.) – «Пере­да­но в Смо­лен­ске нака­нуне Успе­ния Девы Марии. Год [14]27». В изда­нии А. Про­хас­ки дати­ро­ва­но 14 авгу­ста 1427 г. В пись­ме в част­но­сти сооб­ща­лось: «Тут нас посе­ти­ли боль­шие (вели­кие) гер­цо­ги41, кото­рых так­же в их [стра­нах] почти­тель­но вели­ки­ми кня­зья­ми42 назы­ва­ют: рязан­ские – пере­я­с­лав­ский, прон­ский; ново­силь­ский со сво­и­ми детьми, и так­же из зна­ме­ни­той стра­ны Одо­ев­ской гер­цо­ги и гер­цо­ги­ня-вдо­ва воро­тын­ские etc.43 Нам неко­то­рые тот­час, неко­то­рые сего­дня, неко­то­рые в насто­я­щее вре­мя пре­да­лись с их зем­ля­ми и людь­ми, нам покло­ни­лись, вер­ность и послу­ша­ние сохра­нять пред­пи­са­ли (то есть подписали
докон­ча­ние – Р. Бес­па­лов). Каж­дый из них нас про­сил, что­бы мы управ­ля­ли на гра­ни­цах (обо­ро­ня­ли гра­ни­цы – Р. Б.) их стран».

Вто­рой источ­ник о поезд­ке – это письмо‑1 вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го Орде­на, отправ­лен­ное из Смо­лен­ска на сле­ду­ю­щий день шутом вели­ко­го кня­зя – Генне, кото­рый являл­ся тай­ным аген­том Орде­на44. Име­ет дати­ров­ку: «Gegeben czu Smalenczke an unser liben frauwenabende» (нем.) – «Пере­да­но в Смо­лен­ске в Успе­ние нашей люби­мой Девы». Меж­ду про­чим Генне сооб­щал: «…когда мой гос­по­дин вели­кий князь отпра­вил­ся далее, то вышел навстре­чу вели­кий князь, назы­ва­е­мый Рязан­ским – вели­кий, могу­ще­ствен­ный гос­по­дин. И, кро­ме него, еще 5 гос­под с гер­цо­ги­ней, [име­ю­щих] мно­же­ство земель и людей. 45 И отда­лись ему (Вито­вту – Р. Б.) вме­сте с зем­ля­ми и людь­ми, покло­ни­лись и при­нес­ли при­ся­гу. И дали мно­го подар­ков: преж­де все­го, коней, шуб, и собо­лей, и татар­ских денег.»

Пись­мо Вито­вта от 14 авгу­ста 1427 г. уни­каль­но тем, что оно напи­са­нов­след за заклю­че­ни­ем докон­ча­ний, и в нем уточ­не­ны титу­лы кня­зей – «grosse herczogen» — «боль­шие гер­цо­ги» или же «grosfursten» — «вели­кие кня­зья» рязан­ские: «als die von Preaslaw, die von Proniesk» — «пере­я­с­лав­ский и прон­ский», то есть Иван Федо­ро­вич и Иван Вла­ди­ми­ро­вич соот­вет­ствен­но46. Уточ­ня­лись и титу­лы кня­зей «Одо­ев­ской стра­ны». Нет сомне­ний, что стар­шим «ново­силь­ским» кня­зем высту­пал Юрий Рома­но­вич, ука­зан­ный в пись­ме 1425 г. как «herczog von Odoiow» — «гер­цог одо­ев­ский»47. Как и рязан­ские он назван «боль­шим (вели­ким) гер­цо­гом» из «рус­ских стран». Здесь же сто­ит ука­за­ние на дво­их его детей – кня­зей Ива­на и Семе­на, а так­же дво­их воро­тын­ских кня­зей – Федо­ра и Васи­лия, вме­сте с их мате­рью – вдо­вой покой­но­го кня­зя Льва Рома­но­ви­ча. Письмо‑1 Генне ока­зы­ва­ет­ся очень важ­ным допол­не­ни­ем, посколь­ку из его кон­тек­ста ста­но­вит­ся оче­вид­ным, что коли­че­ство кня­зей ново­силь­ско­го дома было огра­ни­че­но пятью пер­со­на­ми. Сле­до­ва­тель­но, дру­гие кня­зья из «Одо­ев­ской стра­ны», то есть кня­зья белёв­ской вет­ви не при­ся­га­ли на вер­ность Витовту.

Таким обра­зом неза­дол­го до 14 авгу­ста 1427 г. меж­ду Вито­втом с одной сто­ро­ны и вели­ким кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Ново­силь­ским и Одо­ев­ским с дру­гой был заклю­чен дого­вор. Докон­ча­ние с не сохра­ни­лось, но о нем есть упо­ми­на­ния в после­ду­ю­щих дого­во­рах Ново­силь­ских кня­зей с Кази­ми­ром. На сто­роне Юрия Рома­но­ви­ча Ново­силь­ско­го и Одо­ев­ско­го высту­па­ли двое сыно­вей кня­зья Иван и Семен Юрье­ви­чи, а так­же воро­тын­ские пле­мян­ни­ки кня­зья Васи­лий и Федор Льво­ви­чи. На встре­че с Вито­втом при­сут­ство­ва­ла вдо­ва кня­зя Льва Рома­но­ви­ча – кня­ги­ня Воро­тын­ская48.

С заклю­че­ни­ем дого­во­ра кня­зья ново­силь­ско­го дома по отно­ше­нию к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­об­ре­та­ли ста­тус «слу­жи­лых кня­зей». Смысл это­го ста­ту­са заклю­чал­ся в том, что они обя­за­лись слу­жить вели­ко­му кня­зю литов­ско­му за воз­на­граж­де­ние, кото­рое мог­ло выра­жать­ся, види­мо, как в денеж­ной фор­ме, так и в наде­ле­нии слу­жи­лых кня­зей адми­ни­стра­тив­ны­ми долж­но­стя­ми и зем­ля­ми, кото­рые при­но­си­ли бы им доход. С при­об­ре­тен­ных в Лит­ве земель­ных «пожа­ло­ва­ний» слу­жи­лый князь в каче­стве нало­га дол­жен был пла­тить в литов­скую каз­ну «полет­нее» (еже­год­ную дань). В искон­ную Ново­силь­скую зем­лю вели­кий князь литов­ский обя­зал­ся не всту­пать­ся. Пер­вый ново­силь­ско-литов­ский дого­вор преду­смат­ри­вал воз­мож­ность его про­дле­ния после сме­ны вла­сти в Лит­ве или в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве. С 1432 г. дого­во­ры удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га «по Вито­вто­ву докон­ча­нию» 49.

КНЯЗЬ ЮРИЙ РОМА­НО­ВИЧ НОВО­СИЛЬ­СКИЙ И ОДОЕВСКИЙ

тре­тий сын кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го, извест­ный из родо­слов­цев, родо­на­чаль­ник одо­ев­ской вет­ви ново­силь­ских кня­зей. В Румян­цев­ском и Госу­да­ре­вом родо­слов­цах ука­зан без титу­ла 50. В родо­слов­цах Лето­пис­ном, Пат­ри­ар­шей редак­ции и Редак­ции нача­ла XVII в. запи­сан с титу­лом кня­зя «Ново­силь­ско­го» 51. В лето­пи­сях под 1423 и 1424 гг. Юрий ука­зан с титу­лом кня­зя «Одо­ев­ско­го» по его столь­но­му горо­ду; в пись­ме Вито­вта от 1 янва­ря 1425 г.: «herczog von Odoiow» (нем.) 52. Одна­ко есть все осно­ва­ния пола­гать, что при заклю­че­нии докон­ча­ния с Лит­вой в авгу­сте 1427 г. имен­но он высту­пал с титу­лом «gross herczog von Nowossilesk» (нем.) 53. Срав­ни­тель­но недав­но М. М. Кром повто­рил ста­рую точ­ку зре­ния С.М. Кучинь­ско­го о том, что после смер­ти Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го гово­рить о еди­ном Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве не при­хо­дит­ся, и оно яко­бы рас­па­лось на уде­лы, будучи раз­де­лен­ным его сыно­вья­ми 54. Это мне­ние осно­ва­но на схе­ма­тич­ных све­де­ни­ях позд­них родо­слов­цев (XVI в.). Насто­я­щие заме­ча­ния о титу­лах сыно­вей кня­зя Рома­на Ново­силь­ско­го не поз­во­ля­ют сде­лать подоб­ный вывод. Напро­тив, еще в 1427 г. пред­ста­ви­те­ли раз­ных вет­вей ново­силь­ско­го кня­же­ско­го дома высту­па­ли сооб­ща 55. Вопрос о при­ме­не­нии титу­лов ослож­нен тем, что в одном слу­чае кня­зей мог­ли вели­чать по их уде­лу (горо­ду, в кото­ром они кня­жи­ли), а в дру­гом слу­чае – по родо­вой при­над­леж­но­сти, что мы видим на при­ме­ре кня­зя Юрия Рома­но­ви­ча. В XV в. у кня­зей ново­силь­ско­го дома появ­ля­ют­ся слож­ные состав­ные титу­лы, с кото­ры­ми они высту­па­ют в офи­ци­аль­ных докон­ча­ни­ях с Лит­вой 56, но во мно­гих древ­них источ­ни­ках они носят титу­лы крат­кие – «удель­ные».

В 1427 г. Вито­вт пред­при­нял поезд­ку по «рус­ским отда­лен­ным зем­лям» сво­е­го вели­ко­го кня­же­ства. Добрав­шись до Смо­лен­ска, он поехал «более чем за сто миль» к восто­ку в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств. Пер­вый источ­ник о поезд­ке – это пись­мо Вито­вта вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го Орде­на Пав­лу фон Русдорф­фу, напи­сан­ное по воз­вра­ще­нии в Смо­ленск57. Име­ет дати­ров­ку: «Gegeben czu Smolensk in vigilia assumpcionis Marie. Anno etc. XXVII» (нем., лат.) – «Пере­да­но в Смо­лен­ске нака­нуне Успе­ния Девы Марии. Год [14]27». В изда­нии А. Про­хас­ки дати­ро­ва­но 14 авгу­ста 1427 г. В пись­ме в част­но­сти сооб­ща­лось: «Тут нас посе­ти­ли боль­шие (вели­кие) гер­цо­ги58, те самые из рус­ских стран59, кото­рых так­же в их [стра­нах] почти­тель­но вели­ки­ми кня­зья­ми60 назы­ва­ют: рязан­ские – пере­я­с­лав­ский, прон­ский; ново­силь­ский со сво­и­ми детьми, и так­же из зна­ме­ни­той стра­ны Одо­ев­ской гер­цо­ги и гер­цо­ги­ня-вдо­ва воро­тын­ские etc.61 Нам неко­то­рые тот­час, неко­то­рые сего­дня, неко­то­рые в насто­я­щее вре­мя пре­да­лись с их зем­ля­ми и людь­ми, нам покло­ни­лись, вер­ность и послу­ша­ние сохра­нять пред­пи­са­ли (то есть под­пи­са­ли докон­ча­ние – Р. Бес­па­лов). Каж­дый из них нас про­сил, что­бы мы управ­ля­ли на гра­ни­цах (обо­ро­ня­ли гра­ни­цы – Р. Б.) их стран».

Вто­рой источ­ник о поезд­ке – это письмо‑1 вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го Орде­на, отправ­лен­ное из Смо­лен­ска на сле­ду­ю­щий день шутом вели­ко­го кня­зя – Генне, кото­рый являл­ся тай­ным аген­том Орде­на62. Име­ет дати­ров­ку: «Gegeben czu Smalenczke an unser liben frauwen abende» (нем.) – «Пере­да­но в Смо­лен­ске в Успе­ние нашей люби­мой Девы». Меж­ду про­чим Генне сооб­щал: «…когда мой гос­по­дин вели­кий князь отпра­вил­ся далее, то вышел навстре­чу вели­кий князь, назы­ва­е­мый Рязан­ским – вели­кий, могу­ще­ствен­ный гос­по­дин. И, кро­ме него, еще 5 гос­под с гер­цо­ги­ней, [име­ю­щих] мно­же­ство земель и людей. 63 И отда­лись ему (Вито­вту – Р. Б.) вме­сте с зем­ля­ми и людь­ми, покло­ни­лись и при­нес­ли при­ся­гу. И дали мно­го подар­ков: преж­де все­го, коней, шуб, и собо­лей, и татар­ских денег.

Пись­мо Вито­вта от 14 авгу­ста 1427 г. уни­каль­но тем, что оно напи­са­нов­след за заклю­че­ни­ем докон­ча­ний, и в нем уточ­не­ны титу­лы кня­зей – «grosse herczogen» — «боль­шие гер­цо­ги» или же «grosfursten» — «вели­кие кня­зья» рязан­ские: «als die von Preaslaw, die von Proniesk» — «пере­я­с­лав­ский и прон­ский», то есть Иван Федо­ро­вич и Иван Вла­ди­ми­ро­вич соот­вет­ствен­но64. Уточ­ня­лись и титу­лы кня­зей «Одо­ев­ской стра­ны». Нет сомне­ний, что стар­шим «ново­силь­ским» кня­зем высту­пал Юрий Рома­но­вич, ука­зан­ный в пись­ме 1425 г. как «herczog von Odoiow» — «гер­цог одо­ев­ский»65. Как и рязан­ские он назван «боль­шим (вели­ким) гер­цо­гом» из «рус­ских стран». Здесь же сто­ит ука­за­ние на дво­их его детей – кня­зей Ива­на и Семе­на, а так­же дво­их воро­тын­ских кня­зей – Федо­ра и Васи­лия, вме­сте с их мате­рью – вдо­вой покой­но­го кня­зя Льва Рома­но­ви­ча. Письмо‑1 Генне ока­зы­ва­ет­ся очень важ­ным допол­не­ни­ем, посколь­ку из его кон­тек­ста ста­но­вит­ся оче­вид­ным, что коли­че­ство кня­зей ново­силь­ско­го дома было огра­ни­че­но пятью пер­со­на­ми. Сле­до­ва­тель­но, дру­гие кня­зья из «Одо­ев­ской стра­ны», то есть кня­зья белёв­ской вет­ви не при­ся­га­ли на вер­ность Витовту.

Таким обра­зом неза­дол­го до 14 авгу­ста 1427 г. меж­ду Вито­втом с одной сто­ро­ны и вели­ким кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Ново­силь­ским и Одо­ев­ским с дру­гой был заклю­чен дого­вор. Докон­ча­ние с не сохра­ни­лось, но о нем есть упо­ми­на­ния в после­ду­ю­щих дого­во­рах Ново­силь­ских кня­зей с Кази­ми­ром. На сто­роне Юрия Рома­но­ви­ча Ново­силь­ско­го и Одо­ев­ско­го высту­па­ли двое сыно­вей кня­зья Иван и Семен Юрье­ви­чи, а так­же воро­тын­ские пле­мян­ни­ки кня­зья Васи­лий и Федор Льво­ви­чи. На встре­че с Вито­втом при­сут­ство­ва­ла вдо­ва кня­зя Льва Рома­но­ви­ча – кня­ги­ня Воро­тын­ская66. С заклю­че­ни­ем дого­во­ра кня­зья ново­силь­ско­го дома по отно­ше­нию к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­об­ре­та­ли ста­тус «слу­жи­лых кня­зей». Смысл это­го ста­ту­са заклю­чал­ся в том, что они обя­за­лись слу­жить вели­ко­му кня­зю литов­ско­му за воз­на­граж­де­ние, кото­рое мог­ло выра­жать­ся, види­мо, как в денеж­ной фор­ме, так и в наде­ле­нии слу­жи­лых кня­зей адми­ни­стра­тив­ны­ми долж­но­стя­ми и зем­ля­ми, кото­рые при­но­си­ли бы им доход. С при­об­ре­тен­ных в Лит­ве земель­ных «пожа­ло­ва­ний» слу­жи­лый князь в каче­стве нало­га дол­жен был пла­тить в литов­скую каз­ну «полет­нее» (еже­год­ную дань). В искон­ную Ново­силь­скую зем­лю вели­кий князь литов­ский обя­зал­ся не всту­пать­ся. Пер­вый ново­силь­ско-литов­ский дого­вор преду­смат­ри­вал воз­мож­ность его про­дле­ния после сме­ны вла­сти в Лит­ве или в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве. С 1432 г. дого­во­ры удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га «по Вито­вто­ву докон­ча­нию»67.

КН. ДАНИ­ИЛ РОМА­НО­ВИЧ НОВОСИЛЬСКИЙ

В Вве­ден­ском Печер­ском сино­ди­ке поми­на­ют «кн(з): Дани­ла Рома­но­ви­ча Ново­сель­ско­го и сест­ру его Софию», что дей­стви­тель­но пред­по­ла­га­ет нали­чие у кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го сына кня­зя Дани­и­ла. Так­же упо­мя­нут в Любец­ком синодике.

КН. СОФІЯ РОМАНІВ­НА НОВОСІЛЬСЬКА

В Вве­ден­ском Печер­ском сино­ди­ке поми­на­ют «кн(з): Дани­ла Рома­но­ви­ча Ново­сель­ско­го и сест­ру его Софию», что дей­стви­тель­но пред­по­ла­га­ет нали­чие у кня­зя Рома­на Семе­но­ви­ча Ново­силь­ско­го сына кня­зя Дани­и­ла. Так­же упо­мя­нут в Любец­ком синодике.

КН. ВАСИ­ЛИ­СА РОМА­НОВ­НА НОВО­СИЛЬ­СКАЯ, ИН. МАРИЯ (1405)

В нача­ле 1405 г. союз кня­зей мос­ков­ско­го дома и Ново­силь­ской зем­ли был скреп­лен бра­ком доче­ри ново­силь­ско­го кня­зя — Васи­ли­сы и вто­ро­го сына Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Сер­пу­хов­ско­го — Семе­на. Вен­ча­ние состо­я­лось зимой «в лето 6912» (мар­тов­ский стиль). В Тро­иц­кой лето­пи­си оно было запи­са­но меж­ду собы­ти­я­ми, произошедшими
13 янва­ря и 13 фев­ра­ля 1405 г.: «Тое же зимы князь Воло­ди­меръ Андре­евичь на Москве оже­ни сына сво­е­го кня­зя Семе­на у кня­зя ново­силь­ско­го» 68. Имя ново­силь­ской княж­ны (боров­ской кня­ги­ни) уста­нав­ли­ва­ет­ся из духов­ной гра­мо­ты вдо­вы кня­зя Вла­ди­ми­ра Сер­пу­хов­ско­го Еле­ны Оль­гер­дов­ны 69.

∞, 13.I/13.II.1405, кн. Семён Вла­ди­ми­ро­вич Серпуховский.

XVII генерація від Рюрика

КН. МИХА­ИЛ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БЕЛЕВСКИЙ

внук Рома­на Семе­но­ви­ча Одо­ев­ско­го, сын Васи­лия Рома­но­ви­ча, кня­зя Ново­силь­ско­го, Одо­ев­ско­го и Белев­ско­го, от кото­ро­го и полу­чил в наслед­ство вот­чи­ну — Белев­ское кня­же­ство. Изве­стен толь­ко по древним родо­слов­цам. После захва­та вели­ким кня­зем Литов­ским и Рус­ским Вито­втом Вер­хов­ских кня­жеств в 1407 г., пред­по­ло­жи­тель­но скло­нял­ся к Москве. В при­ся­га­нии на вер­ность Вито­вту в 1427 г. в чис­ле дру­гих Вер­хов­ских кня­зей не отмечен.

ЖЕНА: [......]

Дети: Федор, Васи­лий и Евпраксия.

КН. ФЕДОР ЛЬВО­ВИЧ ВОРОТЫНСКИЙ

Посколь­ку позд­ние све­де­ния родо­слов­ных книг в дан­ном слу­чае нена­деж­ны, то по ним невоз­мож­но досто­вер­но опре­де­лить, кто из кня­зей Льво­ви­чей был стар­шим. В родо­слов­ных кни­гах XVI-XVII вв. князь Лев Рома­но­вич либо назван без­дет­ным 70, либо запись о его без­дет­но­сти отсут­ству­ет, но его потом­ства все рав­но нет 71. В обо­их слу­ча­ях дети Льва и Юрия Рома­но­ви­чей запи­са­ны как сыно­вья Юрия: Иван, Васи­лий, Федор, Семен. Одна­ко, опи­ра­ясь на извест­ные гра­мо­ты «кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча», иссле­до­ва­те­ли спра­вед­ли­во счи­та­ют его сыном кня­зя Льва Рома­но­ви­ча. По све­де­ни­ям Фила­ре­та (Гуми­лев­ско­го), в Елец­ком сино­ди­ке после кня­зя Льва Рома­но­ви­ча Ново­силь­ско­го был запи­сан «кн. Васи­лий Льво­вичъ». В Вве­ден­ском Печер­ском сино­ди­ке тоже поми­на­ют кня­зей Васи­лия и Федо­ра Льво­ви­чей. Несмот­ря на то, что про­ис­хож­де­ние воро­тын­ских кня­зей от кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча твер­до уста­нов­ле­но, в исто­рио­гра­фии оста­ет­ся еще одна труд­но­раз­ре­ши­мая про­бле­ма. Судя по дого­вор­ной гра­мо­те 1483 г., в кон­це XV в. князь Иван Михай­ло­вич Воро­тын­ский навер­ня­ка знал, что явля­ет­ся вну­ком кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча 72. Одна­ко в 1557 г. вну­ки кня­зя Ива­на Михай­ло­ви­ча при­ка­за­ли духо­вен­ству Ана­ста­со­ва мона­сты­ря: «пети и обед­ни слу­жи­ти по кня­зе Фео­до­ре Юрье­ви­че Воро­тын­ском» 73. В сино­ди­ках посмерт­но князь Лев Рома­но­вич нигде не назван ино­ком и не име­ет вто­ро­го име­ни. Поэто­му не ясно, отку­да у кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча взя­лось вто­рое отчество.

Он родил­ся не ранее рубе­жа XIV-XV вв. Сле­ду­ю­щей важ­ной вехой в жиз­ни кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча было дости­же­ние им совер­шен­но­ле­тия и вступ­ле­ние в брак. 15 мар­та 1505 г. одно­вре­мен­но три чело­ве­ка пору­чи­лись перед вели­ким кня­зем литов­ским Алек­сан­дром за то, что женой кня­зя Федо­ра Воро­тын­ско­го была Мария Кори­бу­тов­на. Наи­бо­лее инфор­ма­тив­но сви­де­тель­ство кня­зя Андрея Костян­ти­но­ви­ча При­хаб­ско­го: «я слы­хал от отца мое­го, што тая Маря Коры­бу­тов­на – мат­ка кн(е)г(и)ни Ива­но­вое Яро­сла­ви­ча, и выдал ее кн(я)зь вели­кии Вито­втъ за кн(я)зя Федо­ра Воро­тын­ско­го. А матъ­ка моя пове­да­ла, штож ездил отец ее кн(я)зь Семенъ Вязем­скии и [с] сво­ею кн(я)г(и)нею, про­во­дить ее до Воро­тын­ска, а кн(я)зь Дмит­реи Шути­ха, а Гри­го­реи Про­та­севъ» 74. Отец Марии – князь Дмит­рий-Кори­бут Оль­гер­до­вич в послед­ний раз упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1404 г. 75 После его смер­ти, дата кото­рой неиз­вест­на, вели­кий князь литов­ский Вито­вт († 1430 г.) стал опе­ку­ном Марии Кори­бу­тов­ны, а потом выдал ее замуж. О хро­но­ло­гии жиз­ни кня­зя Семе­на Вязем­ско­го ниче­го не извест­но. Ю. Вольф не отож­деств­лял его с кня­зем Семе­ном Мсти­сла­ви­чем Вязем­ским, погиб­шим в 1406 г. 76. Князь Дмит­рий Все­во­ло­дич Шути­ха и мцен­ский вое­во­да Гри­го­рий Протасьев(ич) впер­вые досто­вер­но упо­мя­ну­ты в лето­пи­сях осе­нью 1424 г. 77 Дру­гие сви­де­те­ли – князь Иван Васи­лье­вич Крас­ный и пан Андрей Дрож­ды­на под­твер­ди­ли, что дочь кня­зя Федо­ра Воро­тын­ско­го была за кня­зем Ива­ном Яро­сла­ви­чем (сыном кня­зя Васи­лия Яро­сла­ви­ча Сер­пу­хов­ско­го и Боров­ско­го). Их брак состо­ял­ся не ранее вто­рой поло­ви­ны 1450‑х – нача­ла 1460‑х гг. 78 На заклю­че­ние бра­ка кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча с Мари­ей Кори­бу­тов­ной мог­ла вли­ять гео­по­ли­ти­че­ская обстановка.

Небла­го­при­ят­ным пери­о­дом была мос­ков­ско-литов­ская вой­на 1406–1408 гг., резуль­та­те кото­рой литов­ские вой­ска в 1406 г. разо­ри­ли Воро­тынск 79, а в 1407 г. – Одо­ев 80. Еще один небла­го­при­ят­ный пери­од – это раз­де­ле­ние мит­ро­по­лии Киев­ской и всея Руси на литов­скую и мос­ков­скую части в 1414–1420 гг. Тер­ри­то­рия Верх­не­го Поочья вхо­ди­ла в состав Брян­ской епар­хии. Но осе­нью 1414 г. брян­ский вла­ды­ка Иса­кий скло­нил­ся на сто­ро­ну Гри­го­рия Цам­бла­ка, выдви­ну­то­го в литов­ские мит­ро­по­ли­ты. В резуль­та­те епар­хия была поде­ле­на на сфе­ры вли­я­ния про­ти­во­бор­ству­ю­щих сто­рон. В этот пери­од вряд ли воро­тын­ский князь, нахо­див­ший­ся на сто­роне Моск­вы, мог быть обвен­чан в литов­ской части мит­ро­по­лии 81. С осе­ни 1408 г. по осень 1414 г. князь Федор Льво­вич, веро­ят­но, был еще слиш­ком молод или даже юн, поэто­му наи­бо­лее веро­ят­ным вре­ме­нем для его бра­ка пред­став­ля­ют­ся 1420‑е гг. Имен­но в 1420‑е гг. поли­ти­ка Вито­вта была направ­ле­на на сбли­же­ние с кня­зья­ми ново­силь­ско­го дома, что осо­бен­но про­яви­лось после смер­ти его зятя – вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Васи­лия I († 1425 г.). В кон­це июля – нача­ле авгу­ста 1427 г. Вито­вт совер­шил поезд­ку в Ново­силь­ско-Одо­ев­скую и Рязан­скую зем­ли, а затем 14 авгу­ста писал из Смо­лен­ска вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го (Тев­тон­ско­го) орде­на: «Тут нас посе­ти­ли вели­кие гер­цо­ги, те самые из рус­ских стран (земель), кото­рых так­же в их [стра­нах] почти­тель­но назы­ва­ют вели­ки­ми кня­зья­ми: рязан­ские – пере­я­с­лав­ский, прон­ский; ново­силь­ский со сво­и­ми детьми, и так­же из зна­ме­ни­той Одо­ев­ской стра­ны – гер­цо­ги и гер­цо­ги­ня-вдо­ва воро­тын­ские» 82. С опо­рой на пись­мо спут­ни­ка Вито­вта – шута Генне от 15 авгу­ста сле­ду­ет пола­гать, что вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­сяг­ну­ли пять кня­зей ново­силь­ско­го дома 83. В пись­ме Вито­вта под «вели­ким кня­зем ново­силь­ским» под­ра­зу­ме­ва­ет­ся Юрий Рома­но­вич. Далее сто­ит ссыл­ка на его сыно­вей (во мно­же­ствен­ном чис­ле) – кня­зей Ива­на и Семе­на, а так­же воро­тын­ских кня­зей (во мно­же­ствен­ном чис­ле) – Федо­ра и Васи­лия Льво­ви­чей, вме­сте с их мате­рью – вдо­вой кня­зя Льва Рома­но­ви­ча. Оче­вид­но, к авгу­сту 1427 г. эти пяте­ро ново­силь­ских кня­зей пере­шаг­ну­ли рубеж совер­шен­но­ле­тия и при этом нахо­ди­лись в доб­ром здра­вии. Имен­но на встре­че воро­тын­ских кня­зей с вели­ким кня­зем литов­ским мог­ла быть достиг­ну­та дого­во­рен­ность о бра­ке кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча с княж­ной Мари­ей Кори­бу­тов­ной. С такой дати­ров­кой вполне согла­су­ет­ся хро­но­ло­гия жиз­ни их детей. Пери­од рож­де­ния неко­то­рых из них мож­но уста­но­вить по кос­вен­ным признакам.

Нахо­дясь на литов­ской служ­бе, еще до 1448 г. князь Федор Льво­вич полу­чал в Лит­ве зем­ле­вла­де­ния в вот­чи­ну 84. Но лишь в 1455 г. он обра­тил вни­ма­ние вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Кази­ми­ра на то, что «на перъ­выхъ листех» его «детеи не писа­но». По его прось­бе ему была выда­на новая гра­мо­та, в кото­рой пере­дан­ные ему ранее литов­ские земель­ные «пожа­ло­ва­ния» под­твер­жда­лись «ему у вот­чи­ну и его детемъ» 85. Это было воз­мож­ным по дости­же­нии его сыно­вья­ми совер­шен­но­ле­тия. К 1448 г. князь Федор Льво­вич выдал свою стар­шую дочь замуж за кня­зя Ива­на Андре­еви­ча Можай­ско­го 86. Види­мо, эти дети кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча роди­лись не ранее 1430‑х гг. При­бли­зи­тель­но мож­но опре­де­лить и послед­ние годы жиз­ни его детей. Князь Миха­ил Федо­ро­вич умер еще до апре­ля 1483 г. 87. Кня­зья Дмит­рий и Семен Федо­ро­ви­чи в послед­ний раз упо­мя­ну­ты в мар­те 1498 г. 88, а к 1504 г. их вымо­роч­ные воро­тын­ские доль­ни­цы ото­шли в соб­ствен­ность Ива­на III 89. Дата смер­ти жены кня­зя Ива­на Андре­еви­ча Можай­ско­го неиз­вест­на. Жена кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча Яро­сла­ви­ча – кня­ги­ня Евдо­кия Федо­ров­на была жива еще в мар­те 1505 г. Ее сест­ра кня­ги­ня Анна Федо­ров­на была заму­жем за неким кня­зем Яну­шем и умер­ла, види­мо, око­ло 1491–1492 гг. 90 Еще одна их сест­ра кня­ги­ня Фео­до­сия Федо­ров­на была жива еще в декаб­ре 1505 г. 91.

В поли­ти­че­ской карье­ре кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча тоже мно­го белых пятен. Неза­дол­го до 14 авгу­ста 1427 г. меж­ду Вито­втом с одной сто­ро­ны и вели­ким кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Ново­силь­ским и Одо­ев­ским с дру­гой был заклю­чен дого­вор. На сто­роне послед­не­го высту­па­ли двое сыно­вей кня­зья Иван и Семен Юрье­ви­чи, а так­же воро­тын­ские пле­мян­ни­ки кня­зья Васи­лий и Федор Льво­ви­чи. На встре­че с Вито­втом при­сут­ство­ва­ла вдо­ва кня­зя Льва Рома­но­ви­ча– кня­ги­ня Воро­тын­ская 92. С заклю­че­ни­ем дого­во­ра кня­зья ново­силь­ско­го дома по отно­ше­нию к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­об­ре­та­ли ста­тус «слу­жи­лых кня­зей». Смысл это­го ста­ту­са заклю­чал­ся в том, что они обя­за­лись слу­жить вели­ко­му кня­зю литов­ско­му за воз­на­граж­де­ние, кото­рое мог­ло выра­жать­ся, види­мо, как в денеж­ной фор­ме, так и в наде­ле­нии слу­жи­лых кня­зей адми­ни­стра­тив­ны­ми долж­но­стя­ми и зем­ля­ми, кото­рые при­но­си­ли бы им доход. С при­об­ре­тен­ных в Лит­ве земель­ных «пожа­ло­ва­ний» слу­жи­лый князь в каче­стве нало­га дол­жен был пла­тить в литов­скую каз­ну «полет­нее» (еже­год­ную дань). В искон­ную Ново­силь­скую зем­лю вели­кий князь литов­ский обя­зал­ся не всту­пать­ся. Пер­вый ново­силь­ско-литов­ский дого­вор преду­смат­ри­вал воз­мож­ность его про­дле­ния после сме­ны вла­сти в Лит­ве или в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве. С 1432 г. дого­во­ры удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га «по Вито­вто­ву докон­ча­нию» 93.

К сожа­ле­нию, литов­ско-ново­силь­ское докон­ча­ние 1427 г. не сохра­ни­лось. Тем не менее, М. М. Кром спра­вед­ли­во ука­зал на то, что все после­ду­ю­щие дого­во­ры кня­зей ново­силь­ско­го дома ссы­ла­ют­ся на «Вито­вто­во докон­ча­ние». Их фор­му­ляр на про­тя­же­нии XV в. прак­ти­че­ски не менял­ся, а мно­гие ста­тьи сохра­ни­лись в преж­нем, арха­ич­ном виде 39. В этой свя­зи име­ет­ся воз­мож­ность рекон­стру­и­ро­вать дого­вор 1427 г. В упо­мя­ну­том пись­ме Вито­вта сре­ди кня­зей «Одо­ев­ской зем­ли» выде­лен толь­ко один «вели­кий князь». Так­же в лето­пис­ном рас­ска­зе о коро­на­ции Вито­вта ска­за­но, что ему слу­жил «вели­кии князь одо­евь­скии» (в един­ствен­ном чис­ле) 94. Поэто­му сле­ду­ет пола­гать, что с ново­силь­ской сто­ро­ны был заклю­чен один «кол­лек­тив­ный» дого­вор о служ­бе Вито­вту. Вслед за Юри­ем Рома­но­ви­чем в нем, види­мо, были поиме­но­ва­ны его дети и воро­тын­ские Льво­ви­чи. На это опре­де­лен­но ука­зы­ва­ют ста­тьи дого­во­ров 1442 и 1459 гг., в кото­рых кня­зья Федор Льво­вич и Иван Юрье­вич (послед­ний вме­сте с белёв­ски­ми пле­мян­ни­ка­ми) пред­пи­сы­ва­ли Кази­ми­ру соот­вет­ствен­но: «а мене ему во чъсти, и в жало­ва­ньи, и в доконъ­ча­ньи дер­жа­ти, по тому жъ, какъ дядя мене его дер­жалъ, г(о)с(по)д(а)ръ вели­кии князь Вито­втъ» 95; «А ему насъ во ч(е)сти, и в жало­ва­ньи, и в доконъ­ча­ньи дер­жа­ти, какъ дядя его, вели­кии княз(ь) Вито­втъ, отца нашо­го дер­жалъ и насъ во ч(е)сти и в жало­ва­ньи» 96.

После смер­ти Вито­вта кня­зья ново­силь­ско­го дома при­сяг­ну­ли на вер­ность вели­ко­му кня­зю литов­ско­му Свид­ри­гай­лу, кото­рый в сво­ем пись­ме от 22 июня 1432 г. сооб­щал вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го орде­на: «Мы не хотим скры­вать, что вели­кие кня­зья одо­ев­ские, бра­тья, вче­ра при­бы­ли к нам с раз­лич­ны­ми дара­ми, жела­ли и осо­бен­но настой­чи­во про­си­ли, что­бы мы соиз­во­ли­ли быть им милост­ли­вым гос­по­ди­ном и покро­ви­те­лем, под при­ся­гой кля­лись слу­жить нам веч­ные вре­ме­на» 97. В пуб­ли­ка­ции сочи­не­ния А. Коце­бу на немец­ком язы­ке при­сяг­нув­шие Свид­ри­гай­лу кня­зья назва­ны: «die Grosfürste von Odoyow, Gebrüdere», что явля­ет­ся точ­ной цита­той из под­лин­но­го пись­ма Свид­ри­гай­ла 98. Одна­ко, при под­го­тов­ке рус­ско­языч­но­го изда­ния кол­леж­ский асес­сор Несте­ро­вич допу­стил иной пере­вод: «вели­кие кня­зья Одо­ев­ские, род­ные бра­тья», что суще­ствен­но иска­жа­ет ори­ги­нал 99. В ори­ги­на­ле не ука­за­на сте­пень род­ства. Это поз­во­ля­ет трак­то­вать источ­ник таким обра­зом, что бра­тья мог­ли быть не толь­ко род­ны­ми, но и дво­ю­род­ны­ми или тро­ю­род­ны­ми. Дан­ное наблю­де­ние нема­ло­важ­но, посколь­ку к томувре­ме­ни титул «одо­ев­ских» еще не пре­вра­тил­ся в фами­лию и при­над­ле­жал не толь­ко потом­кам кня­зя Юрия Романовича.

В кон­це 1375 г. Ново­силь был разо­рен тата­ра­ми 100. И хотя город еще упо­ми­на­ет­ся в памят­ни­ке кон­ца XIV – нача­ла XV вв. «Спис­ке горо­дов даль­них и ближ­них» 101, со вре­ме­нем он запу­стел, а сто­ли­ца кня­же­ства пере­ме­сти­лась в Одо­ев 102. «Ново­силь­ская зем­ля» (1407 г.) 103 в офи­ци­аль­ных гра­мо­тах ста­ла име­но­вать­ся «зем­лей Ново­силь­ской и Одо­ев­ской» (1427 г.) 104, а в нар­ра­тив­ных источ­ни­ках – «lande Odoyow» или «Одо­ев­ской зем­лей» (1424–1427 гг.) 105. В пер­вой тре­ти XV в. в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве уже суще­ство­ва­ли уде­лы: Белёв­ский, Воро­тын­ский и соб­ствен­но Одо­ев­ский. При этом Одо­ев для всех кня­зей ново­силь­ско­го дома оста­вал­ся глав­ным горо­дом. Мест­ные кня­зья про­дол­жа­ли име­но­вать­ся «ново­силь­ски­ми», но ино­гда «одо­ев­ски­ми», что мог­ло обо­зна­чать одно и то же – общий родо­вой титул. Вме­сте с тем воз­ник­ли удель­ные титу­лы. Посоль­ские кни­ги мос­ков­ско-литов­ских дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний под 1494 г. упо­ми­на­ют «ново­сил­скихъ кня­зей всехъ: одо­ев­скихъ, и воро­тын­скихъ, и беле́вскихъ» (пунк­ту­а­ция Бес­па­ло­ва) 106. В подоб­ных фраг­мен­тах при­сталь­ное вни­ма­ние нуж­но уде­лить рас­ста­нов­ке зна­ков пре­пи­на­ния. К кон­цу XV в. осо­бо­го Ново­силь­ско­го уде­ла не суще­ство­ва­ло, поэто­му выра­же­ние «ново­сил­скихъ кня­зей всехъ» здесь явля­ет­ся обоб­ща­ю­щим, и в тек­сте после него долж­но ста­вить­ся двое­то­чие. К сожа­ле­нию, в подоб­ных слу­ча­ях в пуб­ли­ка­ци­ях мос­ков­ско-литов­ских дого­во­ров после «ново­силь­ских кня­зей» неоправ­дан­но ста­ви­лась запя­тая. В докон­ча­нии 1494 г. по двум спис­кам посоль­ских книг сле­ду­ет читать: «кн(я)зи ново­сел­скиi: одо­ев­скиi, и воро­тын­скиi, и пере­мышл­скиi, и беле́вскиi» (пунк­ту­а­ция моя) 107. Не слу­чай­но в ори­ги­на­ле после «кн(я)зи ново­сел­скиi» не сто­ит союз «и», заме­няв­ший запя­тую. Он оши­боч­но отра­зил­ся лишь в спис­ке пятой кни­ги запи­сей Литов­ской мет­ри­ки 108. В докон­ча­нии 1508 г. акцен­ты более явные: «ново­сел­ские кн(я)зи: одо­евъские, и воро­тын­ские, и пере­мыш­ские, и беле́въские» 109. Здесь под общим родо­вым титу­лом «ново­силь­ских» упо­мя­ну­ты удель­ные кня­зья: одо­ев­ские, воро­тын­ские, белёв­ские, а так­же ветвь воро­тын­ских – пере­мышль­ские. В то же вре­мя в посоль­ских кни­гах сно­ше­ний Моск­вы с Кры­мом под 1498 г. видим отож­деств­ле­ние тер­ми­на «одо­ев­ские кня­зья» с поня­ти­ем «одо­ев­скихъ горо­довъ кня­зи» 110. Они кня­жи­ли в горо­дах, у кото­рых «Одо­евъ въ голо­вахъ» 111. То есть под «одо­ев­ски­ми кня­зья­ми» име­ют­ся в виду кня­зья «Одо­ев­ской зем­ли». В лето­пис­ном рас­ска­зе о коро­на­ции Вито­вта выра­же­ние «одо­евь­скыи кня­зи», види­мо, тоже под­ра­зу­ме­ва­ет вооб­ще кня­зей ново­силь­ско­го дома 112. В пол­ной титу­ла­ту­ре каж­до­го кня­зя воз­ник­ли слож­но­со­став­ные кон­струк­ции, в кото­рых отра­жа­лось пра­во на общее родо­вое иму­ще­ство и пра­во на соб­ствен­ный удел. Что каса­ет­ся воро­тын­ской вет­ви, то князь Лев Рома­но­вич из источ­ни­ков изве­стен под титу­лом «ново­силь­ско­го» 113; князь Федор Льво­вич – под титу­ла­ми «ново­силь­ско­го и одо­ев­ско­го» или же «воро­тын­ско­го» 114; его дети – под титу­ла­ми «ново­силь­ских и одо­ев­ских и воро­тын­ских» или про­сто «воро­тын­ских» 115. В пись­ме от 14 авгу­ста 1427 г. Вито­вт упо­мя­нул сыно­вей и вдо­ву кня­зя Льва Рома­но­ви­ча с титу­лом «von Wrotynsk etc.», где сло­во «etc.» явно ука­зы­ва­ет на сокра­ще­ние слож­но­со­став­но­го титу­ла воро­тын­ских кня­зей 116. Поэто­му в пись­ме Свид­ри­гай­ла от 22 июня 1432 г. под «одо­ев­ски­ми» вполне мог­ли под­ра­зу­ме­вать­ся и воро­тын­ские кня­зья. М. М. Кром спра­вед­ли­во заме­тил, что с неко­то­рых пор дого­вор­ные гра­мо­ты удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га. При­чем каж­дая ветвь при­ни­ма­ла во вни­ма­ние толь­ко свои преды­ду­щие докон­ча­ния 117. Обра­тим вни­ма­ние на то, что в пись­ме Свид­ри­гай­ла «вели­кие кня­зья одо­ев­ские, бра­тья» назва­ны во мно­же­ствен­ном чис­ле. То есть к 1432 г. в роду ново­силь­ских был не один, а как мини­мум два «вели­ких кня­зя». Долж­но быть, к это­му вре­ме­ни вели­ко­го кня­зя Юрия Рома­но­ви­ча уже не было в живых, и воз­ник­ла прак­ти­ка заклю­че­ния двух литов­ско-ново­силь­ских дого­во­ров сле­ду­ю­щим поко­ле­ни­ем ново­силь­ских кня­зей. Вре­мя для выде­ле­ния осо­бо­го литов­ско-воро­тын­ско­го дого­во­ра было бла­го­при­ят­ным. Род­ная сест­ра Льво­ви­чей была за кня­зем Васи­ли­ем Семе­но­ви­чем Друц­ким, кото­рый вхо­дил в бли­жай­шее окру­же­ние вели­ко­го кня­зя литов­ско­го 118. Князь Федор Льво­вич, види­мо, уже был женат на род­ной пле­мян­ни­це Свид­ри­гай­ла – Марии Кори­бу­товне; так­же сто­рон­ни­ка­ми Свид­ри­гай­ла были род­ные бра­тья Марии – кня­зья Иван и Федор Кори­бу­то­ви­чи 119. Нако­нец, ука­жем на то, что в декаб­ре 1432 г. князь Василий
Льво­вич явно слу­жил Свид­ри­гай­лу и был убит в бит­ве при Ошмя­нах 120. На этом осно­ва­нии сле­ду­ет пола­гать, что имен­но в 1432 г. литов­ско-ново­силь­ский дого­вор 1427 г. рас­пал­ся на две вет­ви – литов­ско-воро­тын­скую, далее пред­став­лен­ную дого­во­ра­ми 1432, 1442, 1483 гг. 121, и литов­ско-одо­ев­скую, пред­став­лен­ную дого­во­ра­ми 1432, 1459, 1481 гг. При­чем в дого­во­рах 1459, 1481 гг. упо­ми­на­ют­ся и кня­зья белёв­ской вет­ви 122. Таким обра­зом, иссле­до­ва­ние титу­ла­ту­ры кня­зей ново­силь­ско­го дома и литов­ско-ново­силь­ских дого­во­ров суще­ствен­но допол­ня­ет кар­ти­ну жиз­ни кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча Воротынского.

Воз­об­нов­лен­ный в июне 1432 г. литов­ско-ново­силь­ский союз ока­зал­ся недол­го­веч­ным. В авгу­сте того же года про­тив Свид­ри­гай­ла высту­пил его дво­ю­род­ный брат Сигиз­мунд. По сви­де­тель­ству Я. Длу­го­ша, ему поко­ри­лись «зам­ки литов­ские, такие как Виль­но, Тро­ки, Грод­но. Зем­ли же рус­ские, Смо­ленск, Витебск оста­лись вер­ны Свид­ри­гай­лу» 123. Послед­ний еще несколь­ко лет сохра­нял власть в рус­ских зем­лях­Ве­ли­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го, но после пора­же­ния под Виль­ко­ми­ром в сен­тяб­ре 1435 г. стал ее утра­чи­вать. 17 мар­та 1436 г. Свид­ри­гай­ло сооб­щал вели­ко­му маги­стру Немец­ко­го орде­на, что непри­я­те­ли «рас­пу­сти­ли слух о его смер­ти, вслед­ствие чего вое­во­да мцен­ский Гри­го­рий, ина­че Про­та­сий, откло­нил­ся было от него вме­сте со мно­ги­ми дру­ги­ми горо­да­ми. Одна­ко Гри­го­рий вто­рич­но поклял­ся ему в сво­ей вер­но­сти» 124. При­ме­ча­тель­но, что, полу­чив это лож­ное изве­стие, фео­да­лы литов­ской части Верх­не­го Поочья «откло­ни­лись» не к Сигиз­мун­ду, про­тив кото­ро­го еще недав­но вое­ва­ли, а ста­ли искать под­держ­ки в Вели­ком кня­же­стве Мос­ков­ском. Соглас­но житию Дани­и­ла Пере­я­с­лав­ско­го (памят­ник XVI в.), Гри­го­рий Про­та­сьев «вла­стель­ство­вал» во Мцен­ске, но потом «пове­ле­ни­емъ же вели­ка­го кня­зя (мос­ков­ско­го – Р. Б.) пре­се­лил­ся отту­ду въ цар­ству­ю­щий градъ Моск­ву, съ нимъ же при­и­до­ша мно­же­ство людий» 125. Про­ис­хо­дя­щее не мог­ло не вли­ять на кня­зей ново­силь­ско­го дома. В тек­сте посоль­ских речей Ива­на III кон­ца XV в. сохра­ни­лось смут­ное сви­де­тель­ство как буд­то бы о служ­бе кня­зей Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го и Ива­на Юрье­ви­ча Одо­ев­ско­го – Васи­лию II 126. Если оно досто­вер­но, то сбли­же­ние ново­силь­ских кня­зей с Моск­вой пред­по­ло­жи­тель­но тоже сле­ду­ет отне­сти к 1436 г. Кро­ме вто­рой поло­ви­ны 1430‑х гг. слож­но пред­по­ло­жить дру­гой пери­од сою­за кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча с Моск­вой, посколь­ку в нача­ле 1440‑х гг. он уже вновь нахо­дил­ся на литов­ской службе.

Дого­вор кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го с вели­ким кня­зем литов­ским (впо­след­ствии так­же и коро­лем поль­ским) Кази­ми­ром был заклю­чен 20 фев­ра­ля 1442 г. 127. Доку­мент сохра­нил­ся в соста­ве пятой кни­ги запи­сей Литов­ской мет­ри­ки в копии кон­ца XVI в. Дру­гой дошед­ший до нас экзем­пляр нахо­дит­ся в собра­нии А. Нару­ше­ви­ча в спис­ке XVIII в. и пред­став­ля­ет собой латин­ский текст той же гра­мо­ты. Дати­ров­ка дого­во­ра тре­бу­ет осо­бо­го ком­мен­та­рия. В пуб­ли­ка­ции рус­ско­го тек­ста: «А писа­но в Тро­цехъ, под леты Роже­ства Хр(и)с(то)ва 1447, м(е)с(я)ца фев(раля) 20 день, инъ­дик 5»; то же в пуб­ли­ка­ции латин­ско­го тек­ста: «Datum in Troki, Anno a Nativitate Domini 1447, mensis Februarii 20 die, indictione quinta». Эта дата содер­жит про­ти­во­ре­чие, посколь­ку 20 фев­ра­ля 5 индик­та соот­вет­ству­ет 1442 г., а не 1447 г., как ука­за­но в обо­их спис­ках. В пер­вой пуб­ли­ка­ции П. А. Муха­нов напе­ча­тал «1447», как в руко­пи­си 128. То же в пуб­ли­ка­ции латин­ско­го тек­ста, издан­но­го Ю. Шуй­ским 129. Одна­ко в сле­ду­ю­щей пуб­ли­ка­ции рус­ско­го тек­ста И. И. Гри­го­ро­вич без вся­ких объ­яс­не­ний напе­ча­тал «1442» 130. Далее Л. В. Череп­нин напе­ча­тал «1447», но в снос­ке заме­тил, что «долж­но быть: 1442» 131. В пуб­ли­ка­ции, под­го­тов­лен­ной Э. Бани­о­ни­сом, в снос­ке выска­за­но дру­гое мне­ние, что здесь «явная ошиб­ка пере­пис­чи­ка», веро­ят­но, сде­лан­ная еще в XVI в. Но за осно­ву дати­ров­ки пред­ло­же­но брать «1447» г., а «инъ­дик 5» счи­тать ошиб­кой, посколь­ку 20 фев­ра­ля 1447 г. соот­вет­ству­ет 10 индик­ту 132.

Целе­со­об­раз­ность заклю­че­ния литов­ско-воро­тын­ской гра­мо­ты имен­но в нача­ле 1440‑х гг. была обу­слов­ле­на поло­же­ни­ем дого­во­ров, вос­хо­дя­щим к «Вито­вто­ву докон­ча­нию» 1427 г. В нем преду­смат­ри­ва­лось про­дол­же­ние служ­бы ново­силь­ских кня­зей Лит­ве после смер­ти одно­го из учас­ни­ков дого­во­ра: вели­ко­го кня­зя литов­ско­го или стар­ше­го ново­силь­ско­го кня­зя. Усло­вия этой служ­бы долж­ны были скреп­лять­ся таким же дого­во­ром, ина­че преды­ду­щий дого­вор счи­тал­ся рас­торг­ну­тым. По раз­лич­ным при­чи­нам воз­об­нов­ле­ние преды­ду­щих литов­ско-ново­силь­ских дого­во­ров мог­ло несколь­ко затя­ги­вать­ся. В 1432 г. оно было обу­слов­ле­но смер­тью Вито­вта и кня­зя Юрия Рома­но­ви­ча. Затем с Сигиз­мун­дом ново­силь­ские кня­зья, види­мо, не име­ли дого­вор­ных отно­ше­ний. Но в 1440 г. на литов­ском пре­сто­ле вновь сме­нил­ся вели­кий князь. В этой свя­зи в 1442 г. князь Федор Льво­вич воз­об­но­вил с ним отно­ше­ния по «Вито­вто­ву докон­ча­нию». По смер­ти кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча, в 1483 г. его потом­ки ста­ли его пре­ем­ни­ка­ми в отно­ше­ни­ях с Кази­ми­ром и заклю­чи­ли с ним новый дого­вор. После смер­ти Кази­ми­ра († 1492 г.), князь Семен Федо­ро­вич Воро­тын­ский пред­при­нял без­успеш­ную попыт­ку воз­об­но­вить литов­ско-воро­тын­ский дого­вор с вели­ким кня­зем литов­ским Алек­сан­дром 133. Из этой общей схе­мы выпа­да­ет дого­вор кня­зя Ива­на Юрье­ви­ча Одо­ев­ско­го с Кази­ми­ром 1459 г., что, види­мо, было свя­за­но с каки­ми-то осо­бы­ми обсто­я­тель­ства­ми. Но по смер­ти кня­зя Ива­на Юрье­ви­ча († после 14 мар­та 1477 г.) 134, в 1481 г. его сыно­вья ста­ли его пре­ем­ни­ка­ми в отно­ше­ни­ях с Лит­вой. Заклю­че­ние (воз­об­нов­ле­ние) литов­ско-воро­тын­ско­го дого­во­ра имен­но в 1442 г. нахо­ди­лось в рам­ках при­ня­тых ранее согла­ше­ний и уста­но­вив­шей­ся практики.

Вели­кие кня­зья литов­ские, ста­ра­ясь удер­жать при себе Ново­силь­ских кня­зей, исполь­зо­ва­ли щед­рые земель­ные пожа­ло­ва­ния (преж­де все­го — в сосед­нем Смо­лен­ском пове­те). Позд­нее литов­ский посол гово­рил в Москве в 1494 г. о воло­стях, «кото­рые король (Кази­мир. — М. К.)… давал кня­зю Фео­до­ру Воро­тын­ско­му, да и оспо­дарь наш (Алек­сандр. — М. К.) давал сыну его кня­зю Семе­ну, чиня­чи их собе слу­га­ми…». Дей­стви­тель­но, в фев­ра­ле 1448 г. кн. Ф. Л. Воро­тын­ско­му было пожа­ло­ва­но несколь­ко смо­лен­ских воло­стей (Горо­деч­на, Ско­лу­го­ви­чи, Ковыл­на, Демя­на и др.), а в мар­те 1455 г. Кази­мир, «узрев­ши его вер­ную служ­бу», под­твер­дил их ему и его детям «у вот­чи­ну». В сере­дине XV в. на литов­ской служ­бе князь Федор Льво­вич полу­чил город Козельск в намест­ни­че­ство; а так­же – в вот­чи­ну несколь­ко воло­стей, рас­по­ло­жен­ных дале­ко на запад от Воро­тын­ска 135. Со вре­ме­нем, при­об­ре­тен­ная воро­тын­ски­ми кня­зья­ми вот­чи­на зна­чи­тель­но рас­ши­ри­лась. Она проч­но удер­жи­ва­ла их на служ­бе вели­ко­му кня­зю литов­ско­му. В пери­од с 1448 по 1455 гг. «литов­ски­ми» при­об­ре­те­ни­я­ми кня­зя Федо­ра Воро­тын­ско­го ста­ли: город Пере­мышль, а так­же воло­сти «Кра­и­ши­на, по обе сто­роне Высы реки» и «Логи­не­скъ» 136. Центр воло­сти Край­ши­но нахо­дил­ся в устье реки Угры в 8,5 км к севе­ру от Воро­тын­ска. В нача­ле XIX в. – это село «Спас­кое Край­ши­но то ж». Центр воло­сти Лагин­ска нахо­дил­ся в 8,5 км к юго-восто­ку от Воро­тын­ска. В нача­ле XIX в. – это «Лагин­ская пустошь» неда­ле­ко от села Жело­хо­во 137. Рас­по­ло­же­ние «литов­ских» при­об­ре­те­ний воро­тын­ских кня­зей пока­зы­ва­ет, что город Воро­тынск еще в нача­ле XV в. был ново­силь­ским фор­по­стом на севе­ро-запа­де Ново­силь­ско-Одо­ев­ско­го кня­же­ства. Искон­ная ново­силь­ская тер­ри­то­рия здесь была неболь­шой и зани­ма­ла дале­ко не весь бас­сейн реки Выссы.

Как уже было отме­че­но выше, князь Федор Льво­вич Воро­тын­ский был жив еще осе­нью 1480 г. 138. В 1482 г. Иван III вновь добил­ся воен­ной помо­щи от хана Менгли-Гирея, направ­лен­ной про­тив Лит­вы. В сен­тяб­ре это­го года крым­ские вой­ска вне­зап­но напа­ли на Киев, сожгли его и разо­ри­ли еще 11 пору­беж­ных горо­дов 139. В этой свя­зи воро­тын­ские кня­зья вме­сте с одо­ев­ски­ми роди­ча­ми в соста­ве круп­но­го литов­ско­го вой­ска ходи­ли обо­ро­нять Киев­скую зем­лю от наше­ствия крым­ских татар 140. К осе­ни 1482 гг. князь Федор Льво­вич скон­чал­ся. Долж­но быть, кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча уже не было в живых, и имен­но в это вре­мя воро­тын­ские кня­зья внес­ли в сино­дик Кие­во-Печер­ско­го мона­сты­ря «Род княз(я) воро­тынь­ско­го: княз(я) Фео­до­ра, княг(иню) М(а)рию, княз(я) Васи­лиа» 141. 10 апре­ля 1483 г. потом­ки кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча заклю­чи­ли с Кази­ми­ром новое докон­ча­ние о сво­ей служ­бе Вели­ко­му кня­же­ству Литов­ско­му 142.

Ж.: КНЖ. МАРИЯ КОРИБУТОВНА

КН. ВАСИ­ЛИЙ ЛЬВОВИЧ

сын Льва Рома­но­ви­ча. Посколь­ку позд­ние све­де­ния родо­слов­ных книг в дан­ном слу­чае нена­деж­ны, то по ним невоз­мож­но досто­вер­но опре­де­лить, кто из кня­зей Льво­ви­чей был старшим.

Неза­дол­го до 14 авгу­ста 1427 г. меж­ду Вито­втом с одной сто­ро­ны и вели­ким кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Ново­силь­ским и Одо­ев­ским с дру­гой был заклю­чен дого­вор. На сто­роне послед­не­го высту­па­ли двое сыно­вей кня­зья Иван и Семен Юрье­ви­чи, а так­же воро­тын­ские пле­мян­ни­ки кня­зья Васи­лий и Федор Льво­ви­чи. На встре­че с Вито­втом при­сут­ство­ва­ла вдо­ва кня­зя Льва Рома­но­ви­ча– кня­ги­ня Воро­тын­ская 143. С заклю­че­ни­ем дого­во­ра кня­зья ново­силь­ско­го дома по отно­ше­нию к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­об­ре­та­ли ста­тус «слу­жи­лых кня­зей». Смысл это­го ста­ту­са заклю­чал­ся в том, что они обя­за­лись слу­жить вели­ко­му кня­зю литов­ско­му за воз­на­граж­де­ние, кото­рое мог­ло выра­жать­ся, види­мо, как в денеж­ной фор­ме, так и в наде­ле­нии слу­жи­лых кня­зей адми­ни­стра­тив­ны­ми долж­но­стя­ми и зем­ля­ми, кото­рые при­но­си­ли бы им доход. С при­об­ре­тен­ных в Лит­ве земель­ных «пожа­ло­ва­ний» слу­жи­лый князь в каче­стве нало­га дол­жен был пла­тить в литов­скую каз­ну «полет­нее» (еже­год­ную дань). В искон­ную Ново­силь­скую зем­лю вели­кий князь литов­ский обя­зал­ся не всту­пать­ся. Пер­вый ново­силь­ско-литов­ский дого­вор преду­смат­ри­вал воз­мож­ность его про­дле­ния после сме­ны вла­сти в Лит­ве или в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве. С 1432 г. дого­во­ры удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га «по Вито­вто­ву докон­ча­нию» 144.

КН. ФЕДОР ЮРЬЕ­ВИЧ ОДОЕВСКИЙ

Пер­вое упо­ми­на­ние Федо­ра Юрье­ви­ча как пред­ка воро­тын­ских кня­зей содержится
в сбор­ни­ке «Нача­ло рус­скых кня­зеи» кон­ца 1520‑х – сере­ди­ны 1530‑х гг. Этот сбор­ник при­над­ле­жал мона­ху Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря Дио­ни­сию Лупе (кня­зю Дани­ле Васи­лье­ви­чу Зве­ни­го­род­ско­му), одно­му из потом­ков кня­зей Чер­ни­гов­ских. Позд­нее та же вер­сия была пред­став­ле­на в Румян­цев­ской редак­ции родо­слов­ных книг 1540‑х гг. и в Госу­да­ре­вом родо­слов­це. С послед­ним источ­ни­ком, имев­шим офи­ци­аль­но при­знан­ный харак­тер, пред­ста­ви­те­ли кня­зей Воро­тын­ских долж­ны были быть хоро­шо зна­ко­мы145

Еще один «жен­ский» вклад отра­зил­ся в запи­си кня­зей Воро­тын­ских из того же сино­ди­ка Успен­ско­го собо­ра: «кня­гине Марьи княж Федо­ро­ве Юрье­ви­ча Воро­тын­ска­го и сыну ее кня­зю Миха­и­лу». Как и в преды­ду­щем слу­чае, князь М.Ф. Воро­тын­ский нахо­дил­ся в свое вре­мя на литов­ской служ­бе. Более того, види­мо, имен­но он упо­ми­нал­ся в Воло­ко­лам­ском пате­ри­ке как ини­ци­а­тор убий­ства Мат­вея Вар­на­ви­на, чело­ве­ка «доб­ро детел­на и бого­лю­би­ва», то есть, не отве­чал тре­бо­ва­ни­ям хри­сти­ан­ско­го бла­го­ве­рия. Впо­след­ствии он «смер­тию напрас­ною умре»146. В совре­мен­ной исто­рио­гра­фии при­ня­то счи­тать его сыном кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го. Суще­ство­ва­ние же Федо­ра Юрье­ви­ча из родо­слов­ной рос­пи­си кня­зей Воро­тын­ских спи­сы­ва­ет­ся на часто встре­ча­ю­щи­е­ся ошиб­ки их соста­ви­те­лей. Р.А. Бес­па­лов, при­дер­жи­ва­ясь этой точ­ки зре­ния, обра­тил одна­ко вни­ма­ние на тре­бо­ва­ние воро­тын­ских кня­зей бра­тии одо­ев­ско­го Ана­ста­со­ва мона­сты­ря в 1557 г. «пети и обед­ни слу­жи­ти по кня­зе Фео­до­ре Юрье­ви­че Воро­тын­ском». Сле­дом упо­ми­нал­ся корм по кня­зе Миха­и­ле Федо­ро­ви­че147. Труд­но объ­яс­нить незна­ние ари­сто­кра­та­ми кня­зья­ми Воро­тын­ски­ми имен сво­их пред­ков, жив­ших все­го сто­ле­тие назад, тем более, что они на про­тя­же­нии все­го это­го вре­ме­ни сохра­ня­ли непре­рыв­ную связь со сво­и­ми родо­вы­ми кня­же­ски­ми цен­тра­ми. Сто­ит отме­тить, что при­ве­ден­ная ранее память Воро­тын­ских из сино­ди­ка Успен­ско­го собо­ра при­сут­ство­ва­ла в Мазу­рин­ском спис­ке, состав­лен­ном в самом нача­ле 1490‑х гг., то есть, явля­ет­ся наи­бо­лее ран­ней фик­са­ци­ей фак­та суще­ство­ва­ния это­го кня­зя. Оче­вид­но, что упо­мя­ну­тый здесь Федор Юрье­вич, а точ­нее – его жена Мария, долж­ны были иметь какие-то свя­зи с Моск­вой. Женой Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го была Мария Кори­бу­тов­на. Вряд ли, одна­ко, ее мож­но отож­де­ствить с Мари­ей из сино­ди­ка мос­ков­ско­го Успен­ско­го собора.Эти свя­зи суще­ство­ва­ли еще до 1487 г., когда на служ­бу к Ива­ну III пере­шел князь Иван Михай­ло­вич Пере­мышль­ский, пре­док кня­зей Воротынских.

Парал­лель­ное суще­ство­ва­ние двух Федо­ров (Льво­ви­ча и Юрье­ви­ча) сре­ди кня­зей Воро­тын­ских под­твер­жда­ет­ся запи­сью их рода в сино­ди­ке Кирил­ло-Бело­зер­ско­го мона­сты­ря кон­ца XV – пер­вой чет­вер­ти XVI в. В общем ряду здесь несколь­ко раз было отме­че­но имя Федор. Сле­дуя логи­ке тек­ста, в пер­вом слу­чае его вполне мож­но счи­тать сыном Геор­гия (Юрия Рома­но­ви­ча)148: «Кня­зя Миха­и­ла, кня­зя Рома­на, кня­зя Геор­гия, кня­зя Ионы, кня­зя Ионы, кня­зя Федо­ра, кня­зя Миха­и­ла, кня­зя Миха­и­ла, кня­зя Лва, кня­зя Федо­ра, кня­зя Федо­ра, кня­зя Симео­на, кня­зя Кипри­а­на, кня­зя Евме­ниа, кня­зя Тихо­на, кня­зя Логги­на, кня­зя Димит­рея, кня­зя Евдо­ки­ма, кня­ги­ню Ефросинию».

В сино­ди­ке риз­ни­цы Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря в кня­же­ской части встречается
князь Федор Воро­тын­ский. Вполне веро­ят­но, что речь шла имен­но о Федо­ре Юрье­ви­че. Отме­че­на здесь была и кня­ги­ня Мария. Сре­ди имен обыч­ных вклад­чи­ков при­сут­ство­ва­ла память «кня­зю Пат­ри­кею (Воро­тын­ские), кня­зю Васи­лию, кня­гине Марии»149 Ред­кое имя Пат­ри­кий при­сут­ство­ва­ло так­же в памя­ти рода кня­зя Дмит­рия Воро­тын­ско­го из сино­ди­ка Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 1597 г. Не исклю­че­но, что речь в дан­ном слу­чае шла об ее предках.

∞, МАРИЯ ....,

КН. ИВАН ЮРЬЕ­ВИЧ ОДОЕВСКИЙ

Отче­ство кня­зя Ива­на Юрье­ви­ча извест­но из его дого­вор­ной гра­мо­ты 1459 г. и запи­сей в цер­ков­ных кни­гах XV в. Покров­ско­го Доб­ро­го мона­сты­ря 150. Из посоль­ских книг мос­ков­ско-литов­ских дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний сле­ду­ет, что князь Семен Одо­ев­ский при­хо­дил­ся ему род­ным бра­том 151. Сле­до­ва­тель­но, князь Лев Рома­но­вич имел сыно­вей: Васи­лия и Федо­ра, а князь Юрий Рома­но­вич имел сыно­вей: Ива­на и Семена.

Неза­дол­го до 14 авгу­ста 1427 г. меж­ду Вито­втом с одной сто­ро­ны и вели­ким кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Ново­силь­ским и Одо­ев­ским с дру­гой был заклю­чен дого­вор. На сто­роне послед­не­го высту­па­ли двое сыно­вей кня­зья Иван и Семен Юрье­ви­чи, а так­же воро­тын­ские пле­мян­ни­ки кня­зья Васи­лий и Федор Льво­ви­чи. На встре­че с Вито­втом при­сут­ство­ва­ла вдо­ва кня­зя Льва Рома­но­ви­ча– кня­ги­ня Воро­тын­ская 152. С заклю­че­ни­ем дого­во­ра кня­зья ново­силь­ско­го дома по отно­ше­нию к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­об­ре­та­ли ста­тус «слу­жи­лых кня­зей». Смысл это­го ста­ту­са заклю­чал­ся в том, что они обя­за­лись слу­жить вели­ко­му кня­зю литов­ско­му за воз­на­граж­де­ние, кото­рое мог­ло выра­жать­ся, види­мо, как в денеж­ной фор­ме, так и в наде­ле­нии слу­жи­лых кня­зей адми­ни­стра­тив­ны­ми долж­но­стя­ми и зем­ля­ми, кото­рые при­но­си­ли бы им доход. С при­об­ре­тен­ных в Лит­ве земель­ных «пожа­ло­ва­ний» слу­жи­лый князь в каче­стве нало­га дол­жен был пла­тить в литов­скую каз­ну «полет­нее» (еже­год­ную дань). В искон­ную Ново­силь­скую зем­лю вели­кий князь литов­ский обя­зал­ся не всту­пать­ся. Пер­вый ново­силь­ско-литов­ский дого­вор преду­смат­ри­вал воз­мож­ность его про­дле­ния после сме­ны вла­сти в Лит­ве или в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве. С 1432 г. дого­во­ры удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га «по Вито­вто­ву докон­ча­нию» 153.

КН. СЕМЕН ЮРЬЕ­ВИЧ ОДО­ЕВ­СКИЙ (†1473)

слу­жи­лый князь вел. кня­зей ли­тов­ских и вел. кня­зей московских.

Неза­дол­го до 14 авгу­ста 1427 г. меж­ду Вито­втом с одной сто­ро­ны и вели­ким кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Ново­силь­ским и Одо­ев­ским с дру­гой был заклю­чен дого­вор. На сто­роне послед­не­го высту­па­ли двое сыно­вей кня­зья Иван и Семен Юрье­ви­чи, а так­же воро­тын­ские пле­мян­ни­ки кня­зья Васи­лий и Федор Льво­ви­чи. На встре­че с Вито­втом при­сут­ство­ва­ла вдо­ва кня­зя Льва Рома­но­ви­ча– кня­ги­ня Воро­тын­ская 154. С заклю­че­ни­ем дого­во­ра кня­зья ново­силь­ско­го дома по отно­ше­нию к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му при­об­ре­та­ли ста­тус «слу­жи­лых кня­зей». Смысл это­го ста­ту­са заклю­чал­ся в том, что они обя­за­лись слу­жить вели­ко­му кня­зю литов­ско­му за воз­на­граж­де­ние, кото­рое мог­ло выра­жать­ся, види­мо, как в денеж­ной фор­ме, так и в наде­ле­нии слу­жи­лых кня­зей адми­ни­стра­тив­ны­ми долж­но­стя­ми и зем­ля­ми, кото­рые при­но­си­ли бы им доход. С при­об­ре­тен­ных в Лит­ве земель­ных «пожа­ло­ва­ний» слу­жи­лый князь в каче­стве нало­га дол­жен был пла­тить в литов­скую каз­ну «полет­нее» (еже­год­ную дань). В искон­ную Ново­силь­скую зем­лю вели­кий князь литов­ский обя­зал­ся не всту­пать­ся. Пер­вый ново­силь­ско-литов­ский дого­вор преду­смат­ри­вал воз­мож­ность его про­дле­ния после сме­ны вла­сти в Лит­ве или в Ново­силь­ско-Одо­ев­ском кня­же­стве. С 1432 г. дого­во­ры удель­ных воро­тын­ских и удель­ных одо­ев­ских кня­зей с Лит­вой ста­ли заклю­чать­ся неза­ви­си­мо друг от дру­га «по Вито­вто­ву докон­ча­нию» 155.

Не позд­нее кон. 1450‑х гг. окон­ча­тель­но пе­ре­шёл на служ­бу к вел. князь­ям мо­с­ков­ским, имел чин слу­ги, У тэкс­це пасоль­скіх пра­моў Іва­на III кан­ца XV ст. заха­ва­ла­ся пасвед­чанне аб служ­бе кня­зёў Фёда­ра (Льво­ві­ча) Вара­тын­ска­га, Іва­на і Сямё­на (Юр’евічаў) Адо­еўскіх і бялёўскіх кня­зёў Васі­лю II яшчэ ў часы пана­ван­ня Казі­мі­ра, па сло­вах Іва­на III, князь Сямён Адо­еўскі слу­жыў яму са сва­ёй вот­чы­най 156, а пас­ля яго смер­ці яго­ныя дзе­ці ўспад­ка­валі яго пало­ву Адо­е­ва 157.

Осе­нью 1473 г. «Любу­чане без­вест­но при­и­до­ша на кня­зя Семе­на Оду­евъско­го, он же бои поста­ви с ними… и уби­ша ту кня­зя Семе­на еди­но­го, а про­чии же все здра­вии» 158. По убе­ди­тель­ным аргу­мен­там А. В. Анто­но­ва, кня­зю С. Ю. Одо­ев­ско­му при­над­ле­жал Веп­рин, упо­мя­ну­тый «что за одо­ев­ски­ми княз­ми» в духов­ной гра­мо­те вели­ко­го кня­зя Ива­на III 1503 г. и поз­же став­ший осно­вой Веп­рин­ско­го ста­на Алек­син­ско­го уез­да. 159 По пис­цо­вой кни­ге и «Ланд­кар­те Туль­ской про­вин­ции Алек­син­ско­го уез­да» 1739–1740 г. мож­но уточ­нить лока­ли­за­цию Веп­рин­ско­го ста­на. Он рас­по­ла­гал­ся в бас­сейне верх­не­го тече­ния р. Чере­пе­ти, глав­ным обра­зом, ее пра­во­го при­то­ка – р. Чере­пет­ки 160. На севе­ре Веп­рин­ский стан гра­ни­чил с Любуц­ким ста­ном «Калуж­ской при­пи­си» Алек­син­ско­го уез­да, а на запа­де и юге с Лих­винcким уез­дом, сфор­ми­ро­ван­ным в 1560‑е годы из быв­ших вла­де­ний кня­зей Одо­ев­ских. Рас­по­ло­же­ние Веп­ри­на на гра­ни­це меж­ду воло­стя­ми, тянув­ши­ми к Любуц­ку, и зем­ля­ми уде­ла кня­зей Одо­ев­ских помо­га­ет понять суть кон­флик­та 1473 г. Оче­вид­но, князь Семен Юрье­вич захва­тил часть любуц­кой воло­сти Веприн.

XVIII генерація від Рюрика

КНЯЗЬ ФЕДОР МИХАЙ­ЛО­ВИЧ БЕЛЕВСКИЙ

стар­ший сын кня­зя Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча, брат Васи­лия Михай­ло­ви­ча Белев­ско­го. По пред­по­ло­же­нию М.К.Любавского, в 1408 году, после захва­та Вито­втом Вер­хов­ских кня­жеств, отъ­е­хал вме­сте с литов­ским кня­зем Свид­ри­гай­ло, вме­сте с бра­том Васи­ли­ем и дру­ги­ми север­ски­ми кня­зья­ми к Москве, не желая слу­жить Лит­ве. А после воз­вра­ще­ния в Лит­ву Свид­ри­гай­ло в том же году, князь Федор Михай­ло­вич и брат его, князь Васи­лий Михай­ло­вич, яко­бы были сосла­ны Васи­ли­ем (I) вели­ким кня­зем Мос­ков­ским в Волок Лам­ский. Одна­ко, по хро­но­ло­гии его жиз­ни и жиз­ни детей Васи­лия Михай­ло­ви­ча пред­по­ло­же­ние об ссыл­ке во вре­мя кня­же­ния Васи­лия I опро­верг­ну­то. К тому же в лето­пи­сях об их пере­хо­де к Москве вме­сте со Свид­ри­гай­ло ниче­го не ска­за­но. Види­мо, Федор и Васи­лий Михай­ло­ви­чи в это вре­мя были еще юнца­ми или не роди­лись вовсе.

Белев­ские, как и все Вер­хов­ские кня­зья, не имея зна­чи­тель­ных сил для про­ти­во­сто­я­ния Орде, вынуж­де­ны были всту­пать в коа­ли­ции с вели­ки­ми кня­зья­ми Мос­ков­ски­ми, Рязан­ски­ми или Литов­ски­ми. Зача­стую столк­но­ве­ния меж­ду вели­ки­ми кня­зья­ми ста­ви­ли в неод­но­знач­ное поло­же­ние Вер­хов­ских кня­зей, поэто­му они при­ме­ня­ли так­ти­ку лави­ро­ва­ния меж­ду вели­ки­ми кня­же­ства­ми, сохра­няя непри­кос­но­вен­ность сво­их земель. Но если дру­гие кня­зья Ново­силь­ско­го дома вме­сте с Рязан­ски­ми и Прон­ски­ми кня­зья­ми в 1427 г. при­сяг­ну­ли на вер­ность вели­ко­му кня­зю Литов­ско­му и Рус­ско­му Вито­вту, оче­вид­но, заклю­чив соот­вет­ству­ю­щий дого­вор, текст кото­ро­го не сохра­нил­ся, то судь­ба Белев­ских кня­зей нача­ла XV в. неиз­вест­на. Одна­ко из все­го это­го заклю­ча­ют, что кня­зья Белев­ские в это вре­мя ори­ен­ти­ро­ва­лись на союз с Моск­вой, как и Вер­хов­ские кня­зья Тарус­ско­го дома — Тарус­ские и Оболенские.

Нахо­дясь в ущем­лен­ном поло­же­нии по срав­не­нию с кня­зья­ми Воро­тын­ски­ми и Одо­ев­ски­ми и не обла­дая боль­шим уде­лом, Белев­ские кня­зья боль­шой роли в поли­ти­ке играть не мог­ли и сохра­нять за собой свои вот­чи­ны им было слож­нее. Соглас­но Госу­да­ре­ву Родо­слов­цу «свел было их князь вели­кий Васи­лий с вот­чи­ны их с Беле­ва, в опа­ле, и дал им Волок, и жили на Воло­це дол­го, и пожа­ло­вал им князь вели­кий вот­чи­ну их Белев им отдал; а сест­ра их кня­ги­ня Опрак­са была за кня­зем Васи­льем Ива­но­ви­чем за косым» (Обо­лен­ским). Оче­вид­но, их опа­лу сле­ду­ет отне­сти ко вре­ме­ни вели­ко­го кня­же­ния Васи­лия II Мос­ков­ско­го (1425–1462 гг.). Но с его дати­ров­кой опре­де­лен­но­сти в Родо­слов­це нет. По наше­му мне­нию это про­изо­шло в 1436–1437 гг. До это­го вре­ме­ни Воло­ком Васи­лий II вла­дел с Нов­го­ро­дом по поло­ви­нам, что под­твер­дил их дого­вор 1433–1434 гг., а к июлю 1436 г. пообе­щал нов­го­род­цам «отсту­пить­ся» от Воло­ка Лам­ско­го, но в ито­ге сло­ва сво­е­го не сдер­жал и часть Воло­ка, кото­рой вла­дел Васи­лий II оста­лась за Моск­вой. Белев­ские кня­зья нахо­ди­лись в Воло­ке на пра­вах слу­жи­лых. Пред­по­ло­же­ние о вла­де­нии Мос­ков­ским кня­зем Белев­ским уде­лом в 1437 г. под­твер­жда­ет вер­сию Казан­ско­го лето­пис­ца и мест­ное пре­да­ние о том, что осе­нью 1437 г. Васи­лий II пере­дал «Белев­ские места», (кото­ры­ми вла­дел) изгнан­но­му из Орды хану Улу-Мухам­ме­ду для вре­мен­но­го пре­бы­ва­ния, а затем нару­шил заклю­чен­ный с ним дого­вор и послал сво­их бра­тьев Дмит­рия Шемя­ку и Дмит­рия Крас­но­го под Белев на ордын­ско­го хана. Но 3‑х тысяч­ное вой­ско Улу-Мухам­ме­да раз­гро­ми­ло 40‑а тысяч­ную мос­ков­скую рать. Белев­ские кня­зья в этих собы­ти­ях никак не отмечены.

Нахо­дясь в изгна­нии, Белев­ские кня­зья стре­ми­лись все­ми сила­ми вер­нуть утра­чен­ные вот­чи­ны. В ито­ге им уда­лось выдать свою сест­ру Евпрак­сию за Васи­лия Ива­но­ви­ча Косо­го кня­зя Обо­лен­ско­го — вое­во­ду и вер­но­го спо­движ­ни­ка вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Васи­лия II Тем­но­го. Когда это слу­чи­лось, допод­лин­но не извест­но, мож­но пред­по­ло­жить, — что в нача­ле-сере­дине 50‑х гг. XV в., т.к. авгу­сте 1449 г. женой В.И.Оболенского назы­ва­ет­ся кня­ги­ня Мария, соглас­но лето­пи­си: «при­хо­ди­ли ско­рые тата­ро­ве до Похры и поло­ни­ли княжь Васи­ли­е­ву Ива­но­ви­ча Обо­лен­ско­го кня­ги­ню Марию», часть татар уда­лось нагнать и раз­бить, но ее даль­ней­шая судь­ба неиз­вест­на. Мож­но пред­по­ло­жить, что пер­вая жена В.И.Оболенского вско­ре после пле­не­ния умер­ла, тогда он мог женить­ся вто­рой раз — на Опрак­се. Пика сво­ей карье­ры пер­во­го вое­во­ды Васи­лия II В.И.Оболенский достиг в янва­ре 1450 г., раз­бив во гла­ве мос­ков­ско­го вой­ска Дмит­рия Шемя­ку под Галичем.

В.И.Оболенский имел от Евпрак­сии дво­их сыно­вей — Васи­лия и Федо­ра Телеп­ней. По всей веро­ят­но­сти при помо­щи В.И.Оболенского, Белев­ским кня­зьям уда­лось вер­нуть себе свой удел и вновь вос­ста­но­вить­ся в пра­вах суве­рен­но­го вла­де­ния сво­ей вот­чи­ной. Впо­след­ствии, вме­сте с бра­том и дядей — Ива­ном Юрье­ви­чем кня­зем Одо­ев­ским и Ново­силь­ским в соот­вест­вии с докон­ча­ни­ем от 11 апре­ля 1459 г. пере­шел на служ­бу Лит­ве и был поиме­но­ван сре­ди литов­ских слу­жи­лых кня­зей. В соот­вет­ствии с Госу­да­ре­вым родо­слов­цем «Кня­зя Федо­ра Беле­ско­го уби­ли Тата­ро­вя на Кще­не­ве». Извест­ны интер­пре­та­ции — на Вене­ве (г.Венев, Рязан­ское кня­же­ство), на Кле­ще­ни (по Спис­ку горо­дов ближ­них и даль­них — г.Клещин, кото­рый ука­зан вме­сте с Пере­я­с­лав­лем в чис­ле горо­дов Залес­ских и рас­смат­ри­ва­ет­ся как отдель­ный город или как ста­рое назва­ние Пере­я­с­лав­ля). Нам же кажет­ся это невер­ным. Наи­бо­лее веро­ят­но — на Кше­не­ве, реке или насе­лен­ном пунк­те, рас­по­ло­жен­ных южнее Ново­силь­ско­го кня­же­ства. Сле­ду­ет отме­тить, что в насто­я­щее вре­мя эта река назы­ва­ет­ся Кшень, на ней рас­по­ла­га­ет­ся одно­имен­ный насе­лен­ный пункт. Одна­ко в ука­зе госу­да­ря Миха­и­ла Федо­ро­ви­ча 1637 г. упо­ми­на­ет­ся «река Тим и Кше­не­во», как «место напол­нен­ное лесов, а вер­хо­вье реки Оско­ла про­хо­дят дуб­ро­вы неболь­шия, а боль­ших лесов нет...». Госу­да­рев родо­сло­вец состав­лял­ся не дале­ко от это­го вре­ме­ни, при царе Федо­ре Алек­се­е­ви­че (1676–1682 гг.), поэто­му назва­ние мест­но­сти почти в точ­но­сти сов­па­да­ет, но в послед­ствии было изменено.

Соглас­но родо­слов­цу, Федор Михай­ло­вич в бра­ке не состо­ял и потом­ства не оставил.

КН. ВАСИ­ЛИЙ МИХАЙ­ЛО­ВИЧ БЕЛЕВСКИЙ

млад­ший сын кня­зя Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча Белев­ско­го, брат кня­зя Федо­ра Михай­ло­ви­ча. Дол­го жил в Воло­ке Лам­ском с бра­том, кня­зем Федо­ром Михай­ло­ви­чем Белев­ским «в опа­ле», лишив­шись Белев­ско­го уде­ла. Через несколь­ко лет князь Мос­ков­ский вер­нул им Белев. В 1459 г. вме­сте с бра­том пере­шел на служ­бу Лит­ве. По смер­ти стар­ше­го бра­та, кня­зя Федо­ра Михай­ло­ви­ча, полу­чил Белев­ский удел. Был женат и имел трех сыно­вей: Ива­на, Андрея и Василия.

КНЖ. ЕВПРАК­СИЯ МИХАЙ­ЛОВ­НА БЕЛЕВСКАЯ

Муж: КН. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ КОСОЙ ОБО­ЛЕН­СКИЙ (его 2‑я жена ) 161.

МИХА­ИЛ ФЕДО­РО­ВИЧ ВОРОТЫНСКИЙ

ДМИТ­РИЙ ФЕДО­РО­ВИЧ ВОРОТЫНСКИЙ

СЕМЕН ФЕДО­РО­ВИЧ ВОРОТЫНСКИЙ

Сын кн. Федо­ра, Семен Воро­тын­ский, поми­мо уна­сле­до­ван­ных от отца воло­стей, полу­чил еще от коро­ля волость Мощин 162. В том же Смо­лен­ском пове­те нахо­ди­лись села, пожа­ло­ван­ные кня­зьям Одо­ев­ским — Ива­ну Юрье­ви­чу и его детям Миха­и­лу и Федо­ру (Мести­ло­во, Кцинь, Хво­сто­ви­чи, Чер­ня­ти­чи и др.) 163; в Демен­ской воло­сти Федор и Семен (отец и сын) Воро­тын­ские пожа­ло­ва­ли село сво­е­му слу­ге Ива­ну Широ­ко­му, выдав послед­не­му на это село жало­ван­ную гра­мо­ту 164. Кня­зья Одо­ев­ские раз­да­ва­ли села смо­лен­ским боярам, скреп­ляя пожа­ло­ва­ния «листа­ми» (гра­мо­та­ми) 165; в одной из позд­ней­ших под­твер­ди­тель­ных гра­мот упо­мя­ну­то, что смо­лен­ский боярин Боран Яко­вле­вич «выслу­жыл сель­ца и з люд­ми в Бол­ва­ни­чох и в Вели­ку на кня­зи Миха­и­ле и на бра­те его, на кня­зи Федо­ре Ива­но­ви­чы Одо­ев­ских» 166. При Кази­ми­ре бояре кн. Воро­тын­ских полу­ча­ли пожа­ло­ва­ния и от гос­по­да­ря: позд­нее Семен Воро­тын­ский, сла­гая с себя крест­ное цело­ва­нье литов­ско­му гос­по­да­рю, упре­кал вели­ко­го кня­зя Алек­сандра в том, в част­но­сти, что тот послан­но­го к нему кня­же­ско­го бояри­на «не жало­вал, не чтил, как оте­ць твой (Кази­мир. — М. К.) наших бояр жало­вал, чтил» 167. Сло­ва кня­зя Семе­на нахо­дят доку­мен­таль­ное под­твер­жде­ние в Литов­ской мет­ри­ке: здесь сохра­ни­лась запись, отно­ся­ща­я­ся, веро­ят­но, к 1486 г., о пожа­ло­ва­нии жереб­ца бояри­ну кн. Дмит­рия Воро­тын­ско­го, Лев­ше 168. Воро­тын­ские рас­по­ла­га­ли, мож­но пред­по­ло­жить, вну­ши­тель­ны­ми отря­да­ми воору­жен­ных слуг — судя по их набе­гам на сосед­ние тер­ри­то­рии в 80–90‑х гг. XV в. В посоль­ской кни­ге под 1488 г. опи­сан один из таких набе­гов «людей» кн. Дмит­рия и Семе­на Воро­тын­ских на медын­ские воло­сти — «з зна­мя­ми и с тру­ба­ми вой­ною» 169. Зна­чит, это была не шай­ка гра­би­те­лей, а воин­ский отряд (полк?), шед­ший под зна­ме­на­ми Воро­тын­ских; пере­чис­ле­ны и стар­шие над теми людь­ми (вое­во­ды?): Иван Шепель, Иван Бах­та, Федор Вол­кон­ский, Звя­га Ива­нов и Сеня Пав­лов 170. Упо­мя­ну­тый здесь Федор Вол­кон­ский, вполне воз­мож­но, при­над­ле­жал к измель­чав­ше­му роду кня­зей Вол­кон­ских. Впо­след­ствии, уже после пере­хо­да на служ­бу к Ива­ну III, кня­зья Воро­тын­ские «с сво­и­ми пол­ки» упо­ми­на­ют­ся в раз­ря­дах похо­дов 1490‑х гг.

МИХА­ИЛ ИВА­НО­ВИЧ НОВО­СИЛЬ­СКИЙ И ОДОЕВСКИЙ

ФЕДОР ИВА­НО­ВИЧ ОДОЕВСКИЙ

КН. ИВАН СЕМЕ­НО­ВИЧ СУХОЙ ОДОЕВСКИЙ

КН. ПЕТР СЕМЁ­НО­ВИЧ ОДОЕВСКИЙ

КН. ВАСИ­ЛИЙ СЕМЕ­НО­ВИЧ ШВИХ ОДОЕВСКИЙ

XIX генерація від Рюрика

КН. ИВАН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БЕЛЕВСКИЙ

стар­ший сын кня­зя Васи­лия Михай­ло­ви­ча. До кон­ца 1489 г. нахо­дил­ся в под­дан­стве у вели­ко­го кня­зя Литов­ско­го, но, види­мо, в это вре­мя уже слу­жил вели­ко­му кня­зю Мос­ков­ско­му: в 1488 г. посол вели­ко­го кня­зя Ива­на III Миха­ил Ероп­кин жало­вал­ся поль­ско­му коро­лю и вели­ко­му кня­зю литов­ско­му и рус­ско­му Кази­ми­ру IV, что «бил нам челом наш слу­га князь Иван Васи­лье­вич Белев­ский, а ска­зы­ва­ет, что деи ему мно­го обид чинит­ся от кня­зя от Дмит­рея, да от князь Семе­на Воро­тын­ских; людей у него има­ют и гра­бят и голо­ва­ми сво­дят и про­да­ют; и ныне­ча де его люди у них переима­ны, в тюрь­ме сидят; и он, ска­зы­ва­ет, нееди­но­ва к ним посы­лал о сво­их оби­дах, и они деи ему не дадут упра­вы ни в чем». Вели­кий князь Мос­ков­ский тре­бо­вал воз­вра­ще­ния все­го отня­то­го у кня­зя Ива­на и нака­за­ния Воро­тын­ских кня­зей за само­управ­ство. Таким обра­зом еще до 1490 г. вели­кий князь Мос­ков­ский Иван III назы­вал кня­зя Ива­на Белев­ско­го «наш слу­га», но тот окон­ча­тель­но пере­шел на служ­бу к Москве, наде­ясь на заступ­ни­че­ство Ива­на III, толь­ко в кон­це 1489 г., несмот­ря на про­те­сты поль­ско­го коро­ля Кази­ми­ра IV.

В 1492 г. король Кази­мир жало­вал­ся на него, что он напал на сво­е­го род­но­го бра­та, кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча Белев­ско­го, дер­жав­ше­го еще сто­ро­ну Лит­вы, захва­тил сво­е­го дру­го­го бра­та, кня­зя Васи­лия Васи­лье­ви­ча Белев­ско­го, и при­вел к крест­но­му цело­ва­нию: «што­бы ему нам не слу­жи­ти, а кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча отчи­му, кото­рый нам слу­жит за себе взял и бояр его и слуг и чор­ных людей поимал и крест­но­му цело­ва­нию при­вел». Одна­ко, Москва к это­му вре­ме­ни уже обо­зна­чи­ла свои при­тя­за­ния на Вер­хов­ские зем­ли и в дипло­ма­ти­че­ских спо­рах еще в 1490 г. мос­ков­ские бояре заяв­ля­ли литов­ско­му послу, что «князь Иван и князь Семен Одо­ев­ские, и князь Федор Воро­тын­ский и Белев­ские кня­зи и их дети слу­жи­ли сво­и­ми отчи­на­ми на обе стороны».

После воз­вра­ще­ния бра­тьев к Лит­ве Иван Васи­лье­вич сохра­нил за собой свою вот­чи­ну Белев. По мир­но­му дого­во­ру от 5 фев­ра­ля 1494 г. к вла­де­ни­ям Ива­на III окон­ча­тель­но ото­шли Воро­тынск, Одо­ев, Белев, Козельск и Пере­мышль, но гос­по­дар­ские горо­да Мценск и Любутск при­шлось вер­нуть Лит­ве. Вес­ной того же года окрест­но­сти Мцен­ска огра­би­ли люди кня­зей Одо­ев­ских и Белев­ских. В 1495 г. мцен­ский намест­ник жало­вал­ся на «шко­ды», при­чи­нен­ные воло­стям людь­ми «з Беле­ва». В 1498 г. «кня­зи Белев­скии при­сла­ли мно­гие люди вой­ною, в збро­ях, ко Мчен­ску, и тыи их люди горо­да добы­ва­ли: и отсту­пив­ши от сте­ны, что было живо­тов и стат­ков у бояр и людей... по селам, то все разграбили».В 1498 г. у Ива­на Васи­лье­ви­ча сно­ва вышли недо­ра­зу­ме­ния с литов­ски­ми людь­ми, он жало­вал­ся, что литов­ские люди, ходив­шие с ним про­тив татар, на обрат­ном пути «кня­жьих Ива­но­вых людей погра­би­ли, а гра­бе­жа взя­ли людей и пла­тья, и иные рух­ля­ди на восемь­де­сят руб­лев». В нача­ле 1500 г. Мценск был окон­ча­тель­но захва­чен. В том, что в этом захва­те участ­во­ва­ли Белев­ские кня­зья кос­вен­но под­твер­жда­ет­ся тем, что вско­ре после захва­та там обос­но­вал­ся Иван Васи­лье­вич Белев­ский. В посоль­ской кни­ге сно­ше­ний с Кры­мом (сен­тябрь 1500 г.) есть запись о том, что «к вели­ко­му кня­зю при­шла весть изо Мчен­ска от кня­зя Ива­на от Белевского».

В 1506–1507 гг. на служ­бе Москве вме­сте с дру­ги­ми вели­ко­кня­же­ски­ми вое­во­да­ми при­ни­мал уча­стие в воен­ных дей­стви­ях про­тив татар, напав­ших на Козель­ские, Одо­ев­ские и Белев­ские места. Раз­бил татар близ Оки и гнал их до р.Рыбницы. В 1512 г. князь Иван Васи­лье­вич — вто­рой вое­во­да пра­вой руки (при кня­зе Б.И.Горбатом) на Угре, отра­жал напа­де­ния татар на Козель­ские места. В мае 1512 года, нака­нуне пер­во­го Смо­лен­ско­го похо­да, он в Туле при кня­зе А.И.Булгакове вто­рым вое­во­дой пра­вой руки. Во вре­мя пер­во­го Смо­лен­ско­го похо­да, в нояб­ре 1512 г. — в вой­ске кня­зя И.М. Обо­лен­ско­го коман­до­вал пере­до­вым пол­ком, был вто­рым вое­во­дой при Ф.Н.Бутурлине. В 1513 г. князь Иван Васи­лье­вич Белев­ский в Туле пер­вым вое­во­дой в пере­до­вом пол­ку. Вто­рым вое­во­дой в боль­шом пол­ку слу­жил сын Иван. Вто­рым же вое­во­дой пра­вой руки был Петр Яко­вле­вич Заха­рьин-Кош­кин, на доче­ри кото­ро­го был женат его сын.

По неко­то­рым дан­ным князь И.В.Белевский — боярин с 1513–1514 гг. В «Госу­да­ре­вом Родо­слов­це» о бояр­стве его не ска­за­но ни сло­ва. Послед­нее изве­стие о нем отно­сит­ся к 1516 г., когда он воз­глав­лял сто­ро­же­вой полк на Вошане в рати кня­зя Васи­лия Семе­но­ви­ча Одо­ев­ско­го, а позд­нее отпу­щен к себе на Белев.

Пола­га­ют, что он умер в 1522–1523 гг., одна­ко по дру­гим дан­ным князь Иван Васи­лье­вич Белев­ский в 1525 г. осно­вал Спа­со-Пре­об­ра­жен­ский мона­стырь в Беле­ве. Оста­вил потом­ков — сыно­вей Семе­на и Ивана.

КН. АНДРЕЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БЕЛЕВСКИЙ

сын кня­зя Васи­лия Михай­ло­ви­ча Белев­ско­го. Слу­жил Лит­ве. В кон­це 1489 г. его брат Иван Васи­лье­вич силой заста­вил перей­ти от Лит­вы на служ­бу к Москве, но вско­ре с бра­том Васи­ли­ем Васи­лье­ви­чем сно­ва пере­мет­нул­ся к Кази­ми­ру IV.
В кон­це 1492 г., види­мо не полу­чая ника­кой защи­ты от вели­ко­го литов­ско­го кня­зя про­тив напа­де­ния мос­ков­ских слу­жи­лых кня­зей, сам отъ­е­хал к Москве, несмот­ря на про­те­сты литов­ско­го вели­ко­го кня­зя Алек­сандра, кото­рый заяв­лял, что «мы их с тое при­я­ги не выпус­ка­ем»: «Лета 7001-го (1493) к вели­ко­му кня­зю Ива­ну Васи­лье­ви­чу всея Русии при­е­хал слу­жить от коро­ля князь Семен Федо­ро­вич Воро­тын­ский ... да князь Васи­лей да князь Ондрей Васи­лье­ви­чи Белев­ские с вот­чи­на­ми да с воло­стя­ми с Мезетц­ком да с Сер­пей­ском. И князь вели­кий Олек­сандр Литов­ский ... при­слал из Смо­лен­ска сво­е­го пана Юрия Гле­бо­ви­ча да кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча Можай­ско­го, да кня­зей Друц­ких; да те город­ки Мезетцк да Сер­пейск и с воло­стем поима­ли и поза­се­ли. И князь вели­кий Иван Васи­лье­вич всея Русии послал тех горо­дов доста­ва­ти сво­е­го сест­ри­ча кня­зя Федо­ра Васи­лье­ви­ча Рязан­ско­го ... А Воро­тын­ским кня­зем и Одо­ев­ским, и Белев­ским ... велел князь вели­кий быти под­ле пере­до­вой полк вели­ко­го кня­зя, на пра­вой сто­роне или на левой, где похо­тят». Таким обра­зом, Андрей Белев­ский участ­ву­ет вме­сте с бра­том Васи­ли­ем в похо­де на Сер­пейск и Мещовск (Мезецк), захва­чен­ные литовцами.
Вме­сте со сво­и­ми бра­тья­ми при­ни­мал уча­стие в мос­ков­ских похо­дах: в 1507 г. — в отра­же­нии татар от южных гра­ниц мос­ков­ско­го госу­дар­ства. В нояб­ре 1513 года во вре­мя похо­да на Смо­ленск князь Андрей Васи­лье­вич — вое­во­да в пере­до­вом пол­ку вме­сте с Ф.Н.Бутурлиным. В 1516 году «на Вошане» — в сто­ро­же­вом пол­ку вое­во­дой вме­сте с Ф.Н.Бутурлиным в рати кня­зя В.С.Одоевского, потом был послан пер­вым вое­во­дой сто­ро­же­во­го пол­ка на украй­ну и сто­ял у Белева.
После это­го све­де­ний об Андрее Васи­лье­ви­че Белев­ском не име­ет­ся. Год его смер­ти не изве­стен, по неко­то­рым све­де­ни­ям похо­ро­нен в Спа­со-Пре­об­ра­жен­ском мона­сты­ре. Потом­ства не оставил.

КН. ВАСИ­ЛИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БЕЛЕВСКИЙ

тре­тий сын кня­зя Васи­лия Михай­ло­ви­ча Белев­ско­го. В 1489 году, вме­сте с бра­том Андре­ем пере­хо­дит под руку Моск­вы, но потом воз­вра­ща­ет­ся с ним в Лит­ву. В кон­це 1492 г. вновь пере­хо­дит к Ива­ну III. При­ни­ма­ет уча­стие в 1493 г. в осво­бож­де­нии Сер­пей­ска и Мещов­ска от литов­ских людей. Потом­ства не оста­вил. Дру­гих све­де­ний о нем не имеется.

КНЯЗЬ ИВАН МИХАЙ­ЛО­ВИЧ ПЕРЕ­МЫШ­СКИЙ И ВОРО­ТЫН­СКИЙ (1483, † 1535.07.21, †Троицк.Серг.м‑рь)

кн.Перемышль(1535) ген.воев.(1513)С:Мих.Фед. :Евфросиния/​ин.
Бра­тья не име­ли сыно­вей; после 1499 года един­ствен­ным пред­ста­ви­те­лем рода остал­ся их пле­мян­ник — И. М. Воро­тын­ский (? ‑1535)1493 г. на Лит­ву с пол­ком Воро­тын­ских. 1496 г. на Свею с пол­ком Воро­тын­ских в ЛР.1500 г. на Вед­ро­ше в ПР «с Татары».1501 г. на Мсти­славль 171.

ЖЕНА: АНА­СТА­СИЯ ИВА­НОВ­НА ЗАХА­РЬИ­НА-РОМА­НО­ВА (1522.03.27+), дочь Ива­на Заха­рьи­на Романова.

Жена: АННА ВАСИ­ЛЬЕВ­НА ШЕСТУ­НО­ВА, дочь Васи­лия Васи­лье­ви­ча Кер­ту Шестунов-Ярославского.

КНЯЗЬ ФЁДОР ИВА­НО­ВИЧ БОЛЬ­ШОЙ ОДОЕВСКИЙ

КНЯЗЬ МИХА­ИЛ ИВА­НО­ВИЧ ОДОЕВСКИЙ

КНЯЗЬ ФЁДОР ИВА­НО­ВИЧ МЕНЬ­ШОЙ ОДО­ЕВ­СКИЙ (?-1547)

Боярин, вое­во­да, член Бояр­ской думы и намест­ник Муром­ский. В 1520 г. голо­ва в вой­сках на Угре, в 1529 г. вое­во­да в Туле, в 1531 г. — вое­во­да боль­шо­го пол­ка в Одо­е­ве, вое­во­да пере­до­во­го пол­ка в 1535 и 1547 гг. в Коломне.

слу­жи­лый князь, вое­вода пол­ка пра­вой ру­ки в вой­ске кн. И. М. Во­ро­тын­ско­го (1512 и нач. 1531), го­ло­ва в пол­ках на р. Уг­ра (июнь 1521), 1‑й вое­во­да в Ту­ле (1527, 1529, 1533), Одо­е­ве (1530), 1‑й вое­во­да боль­шо­го пол­ка в Одое­ве (с ию­ля 1531), за­тем там же 2‑й вое­во­да боль­шо­го пол­ка (с 17.8.1531), 1‑й вое­во­да пе­ре­до­во­го пол­ка в Ко­зель­ске (янв. 1532), пол­ка у Де­вичь­е­го по­ля под Ко­лом­ной (июль 1532), за­тем вой­ска на р. Осётр, пе­ре­до­во­го пол­ка в Ту­ле (с мая 1533), вой­ска в Ту­ле (с авг. 1533), пол­ка ле­вой ру­ки в Ко­лом­не (с ию­ля 1535), на­ме­ст­ник в Му­ро­ме (июль 1537–1538), в ию­не 1539 на­зна­чен 1‑м вое­во­дой сто­ро­же­во­го пол­ка в ра­ти кн. В. А. Ми­ку­лин­ско­го (из ро­да Ми­ку­лин­ских) в Ко­лом­не, но из-за ме­ст­ни­че­ст­ва с ним был от­став­лен, 1‑й вое­во­да боль­шо­го пол­ка в ра­ти на р. Уг­ра, вое­во­да в Елать­ме (1544), 1‑й вое­во­да боль­шо­го пол­ка в Ка­лу­ге (с ию­ля 1544);

12/6. КНЯЗЬ РОМАН ИВА­НО­ВИЧ ОДО­ЕВ­СКИЙ (?-1552)

Боярин, вое­во­да, член Бояр­ской думы и намест­ник Рязан­ский. В 1535 г. при­ни­мал уча­стие в отра­же­нии напа­де­ния крым­ских татар на Рязань. В 1537 г. —вое­во­да во Вла­ди­ми­ре, а затем в Муро­ме, в 1539 г. — в Одо­е­ве, в 1549 г. — в Калу­ге и Беле­ве, и в том же году при­нял уча­стие в швед­ском походе.

слу­жи­лый князь, 2‑й вое­во­да пол­ка пра­вой ру­ки в вой­ске кн. И. М. Во­ро­тын­ско­го (1512), 1‑й вое­во­да в Ко­лом­не (июль 1527 и авг. 1528), вое­во­да под Ока­то­вым (ле­то 1530), 1‑й вое­во­да пол­ка пра­вой ру­ки в Одое­ве и Сер­пу­хо­ве в вой­сках кн. Ф. И. Одо­ев­ско­го и кн. Во­ро­тын­ско­го (июль 1531–1532), 2‑й вое­во­да пол­ка пра­вой ру­ки в Ко­зель­ске (с янв. 1532), 1‑й вое­во­да на Боб­ри­ке близ Бе­лё­ва (май – ле­то 1533), 1‑й вое­во­да сто­ро­же­во­го пол­ка (июль 1534), 2‑й вое­во­да пол­ка ле­вой ру­ки (июль 1535) в Ко­лом­не, вме­сте с И. И. Ха­­ба­ро­­вым-Сим­ским от­ли­чил­ся во вре­мя раз­гро­ма на р. Ока крым­ских та­тар, на­пав­ших на Ря­зан­скую зем­лю (ко­нец авг. 1535), 1‑й вое­во­да пол­ка ле­вой ру­ки в том же вой­ске (осень 1535, с 26.7.1536), в янв. 1537 на­прав­лен из Вла­ди­ми­ра с пол­ком для от­ра­же­ния на­бе­га крым­ских та­тар на Му­ром и Ниж­ний Нов­го­род, за­тем 2‑й вое­во­да пол­ка пра­вой ру­ки в Ко­лом­не, уча­ст­ник по­дав­ле­ния вы­ступ­ле­ния ста­риц­ко­го кн. Ан­д­рея Ива­но­ви­ча (1537), 1‑й вое­во­да пе­ре­до­во­го пол­ка во Вла­ди­ми­ре (ле­то 1537), за­тем 2‑й вое­во­да пе­ре­до­во­го пол­ка в сбор­ном вой­ске для от­ра­же­ния на­бе­га крым­ских та­тар (ле­то – осень 1537), 1‑й вое­во­да пол­ка ле­вой ру­ки в Ко­лом­не (с авг. 1538), 1‑й вое­во­да в Одое­ве (1539), Сер­пу­хо­ве (июль 1540), Ка­лу­ге (авг. 1541), вме­сте с И. П. Фё­до­ро­вым был по­слан с ра­тью на р. Уг­ра для от­ра­же­ния на­бе­га крым­ских та­тар во гла­ве с ха­ном Са­­гиб-Ги­ре­ем I, од­на­ко к об­ще­му сбо­ру войск на р. Ока при­быть не ус­пел (1541), с при­хо­дом к управ­ле­нию Рус. гос-вом кня­зей Шуй­ских был от­став­лен от службы.

КНЯЗЬ СЕМЁН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ОДОЕВСКИЙ

В 1533 г. был вое­во­дой в Новгороде-Северском.

КНЯЖ­НА МАРИЯ ВАСИ­ЛЬЕВ­НА ОДОЕВСКАЯ

МУЖ: ПЁТР ИВА­НО­ВИЧ ГОЛО­ВИН, Госу­да­рев казначей.

Сумнівні персони

СЕМЁН РОМА­НО­ВИЧ

Князь Семён Рома­но­вич Ново­силь­ский упо­мя­нут в тек­сте мос­ков­ско-рязан­ско­го докон­ча­ния 1402 года, извест­но­го в спис­ке кон­ца XV века. Но в кон­це гра­мо­ты в каче­стве участ­ни­ка докон­ча­ния упо­мя­нут не Семён, а Роман, на осно­ва­нии чего ряд иссле­до­ва­те­лей сде­ла­ли вывод о том, что в спис­ке была сде­ла­на ошиб­ка пере­пис­чи­ком, поме­няв­ше­го имя и отче­ство местами.

СТЕ­ФАН РОМАНОВИЧ

В «Ска­за­нии о Мама­е­вом побо­и­ще» упо­ми­на­ет­ся Сте­фан Ново­силь­ский. С. М. Кучинь­ский решил, что он был сыном кня­зя Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча Ново­силь­ско­го, а Л. Вой­то­вич запи­сал его сре­ди сыно­вей кня­зя Рома­на. Одна­ко М. Н. Тихо­ми­ров, иссле­до­вав­ший «Ска­за­ние…», выска­зал пред­по­ло­же­ние, что это имя появи­лось из-за позд­них иска­же­ний име­ни — в Нов­го­род­ском хро­но­гра­фе сто­ит имя Сте­пан Ново­сель­цев, не имев­ший к кня­зьям Ново­силь­ским ника­ко­го отношения.

1. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 27; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 43. №35, 36.[↩]
2. Каза­коў А. У. Невя­до­мае дакан­чанне кара­ля поль­ска­га і вяліка­га кня­зя літоўска­га Казі­мі­ра і кня­зя Навасіль­ска­га і Адо­еўска­га Міхаі­ла Іва­наві­ча 1481 г. С. 294, 297.[↩]
3. Сбор­ник сним­ков с древ­них печа­тей, при­ло­жен­ных к гра­мо­там и дру­гим юри­ди­че­ским актам, хра­ня­щим­ся в Мос­ков­ском архи­ве мини­стер­ства юсти­ции / сост. П. Ива­нов. Москва, 1858.Табл. VIII. № 134. С. 11.[↩]
4. Пра рас­паў­сюд­жа­на­сць гэта­га сюж­эта на рус­ких мане­тах гл.: Федо­ров-Давы­дов Г. А. Моне­ты Мос­ков­ской Руси. Моск-ва, 1981. С. 135–139.[↩]
5. Сбор­ник сним­ков с древ­них печа­тей… Табл. IX. № 8. С. 14[↩]
6. Кузь­мин А. Г. Рязан­ское лето­пи­са­ние. С. 217.[↩]
7. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. — С. 108—111.[↩]
8. Шеков А. В. Вер­хов­ские кня­же­ства. Сере­ди­на XIII – сере­ди­на XVI вв. М., 2012.[↩]
9. Куч­кин В.А. Дого­вор­ные гра­мо­ты мос­ков­ских кня­зей XIV века., с.155–157, 338; Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI вв. – М.-Л., 1950., с.22.[↩]
10. Рогож­ский лето­пи­сец. Твер­ская лето­пись. // РЛ, т.6. – Рязань, 2000. По изда­нию: ПСРЛ, т.XV – СПб., 1863., с.96–98.[↩]
11. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977. , с.112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. – М., 1785, с.180.[↩]
12. Рогож­ский лето­пи­сец. Твер­ская лето­пись. // РЛ, т.6. – Рязань, 2000. По изда­нию: ПСРЛ, т.XV – СПб., 1863., с.458.[↩]
13. Нов­го­род­ская лето­пись по спис­ку П.П.Дубровского. // ПСРЛ, т.XLIII. – М., 2004., с.134.[↩]
14. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI вв. – М.-Л., 1950., №19, с.52–55.[↩]
15. Мило­ра­до­вич Г.А. Любеч, Чер­ни­гов­ской губер­нии, Город­ниц­ка­го уез­да, роди­на пре­по­доб­на­го Анто­ния Печер­ска­го. // Чте­ния Импе­ра­тор­ска­го Обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. – 1871, кн.2., с.37.[↩]
16. Каве­лин Л.А. (А.Л. – Архи­манд­рит Лео­нид) Опи­са­ние Лих­вин­ска­го Покров­ска­го Добра­го муж­ска­го мона­сты­ря. // Чте­ния в импе­ра­тор­ском обще­стве исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. – 1875, кн.4., с.105.[↩]
17. Нови­ков Н.И. Древ­няя рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. Ч.9. – М., 1789., с.246.[↩]
18. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. – М., 1785., с.180[↩]
19. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.43; Родо­слов­ная кни­га. // РЛ, т.7. – Рязань, 2000. – По изда­нию: Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ско­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. Кни­га деся­тая. – М., 1851., с.335, 407.[↩]
20. Дол­го­ру­ков П.В. Рос­сий­ская родо­слов­ная кни­га. Т.1. – СПб., 1854. , с.49.[↩]
21. Мило­ра­до­вич Г.А. Любеч, Чер­ни­гов­ской губер­нии, Город­ниц­ка­го уез­да, роди­на пре­по­доб­на­го Анто­ния Печер­ска­го. // Чте­ния Импе­ра­тор­ска­го Обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. – 1871, кн.2., с.37.[↩]
22. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. – М., 1785., с.180; Нови­ков Н.И. Древ­няя рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. Ч.9. – М., 1789., с.246.[↩]
23. Пет­ров П.Н. Исто­рия родов рус­ско­го дво­рян­ства. Кн.1. – М., 1991; Пере­из­да­ние — СПб., 1886., с.41.[↩]
24. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.43; Родо­слов­ная кни­га. // РЛ, т.7. – Рязань, 2000. – По изда­нию: Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ско­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. Кни­га деся­тая. – М., 1851., с.335, 407–408.[↩]
25. Дол­го­ру­ков П.В. Рос­сий­ская родо­слов­ная кни­га. Т.1. – СПб., 1854., с.49; Лоба­нов-Ростов­ский А.Б. Рус­ская родо­слов­ная кни­га. Т.2. – СПб., 1875., с.38; Хмы­ров М.Д. Алфа­вит­но-спра­воч­ный пере­чень удель­ных кня­зей рус­ских и чле­нов цар­ству­ю­ща­го дома Рома­но­вых. – СПб., 1871., с.58; Вла­сьев Г.А. Потом­ство Рюри­ка. Т.1. Кня­зья Чер­ни­гов­ские, Ч.1. – СПб., 1906., с.48[↩]
26. Шеков А.В. О систе­ме насле­до­ва­ния кня­же­ских сто­лов сре­ди кня­зей Ново­силь­ских в XIV-XV веках. // Забе­лин­ские науч­ные чте­ния – Год 2005‑й. Исто­ри­че­ский музей – энцик­ло­пе­дия оте­че­ствен­ной исто­рии и куль­ту­ры. Тру­ды ГИМ. Вып.158. – М., 2006.; Вой­то­вич Л. Князівсь­кі дина­стії схід­ної Євро­пи (кіне­ць IX – поча­то­кXVI ст.). – Львiв, 2000., с.187.[↩]
27. Нови­ков Н.И. Древ­няя рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. Ч.9. – М., 1789., с.246.[↩]
28. Сино­дик Белёв­ско­го Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го мона­сты­ря. // РГБ, Ф.178, Оп. том 4, №8297., л.17 об., 18; Шумов В.Н. Белёв­ский Спа­со-Пре­об­ра­жен­ский тре­тье­класс­ный мона­стырь. // Туль­ские епар­хи­аль­ные ведо­мо­сти. При­бав­ле­ние. 15.11.1864, №22., с.480–481; Житие и под­ви­зи пре­по­доб­на­го отца наше­го игу­ме­на Кири­ла, иже на Белом езе­ре пре­че­стен мона­стырь постав­ль­ша­го пре­чи­стыя Вла­ды­чи­ця нашея Бого­ро­ди­ца чест­на­го ея Успе­ниа, и в нем обще­жи­тие състав­ль­ша­го. // РГБ, Ф.304. I., Ед. хр. 764., л.28 об.; Житие Кирил­ла Бело­зер­ско­го. (Под ред. А.С.Герда) – СПб., 2000., с.45.[↩]
29. Тихо­ми­ров М.Н. Спи­сок рус­ских горо­дов даль­них и ближ­них. // Исто­ри­че­ские запис­ки. Т.40. – М., 1952., с.223–225[↩]
30. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.43, 112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. – М., 1785., с.180; Родо­слов­ная кни­га. // РЛ, т.7. – Рязань, 2000. – По изда­нию: Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ско­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. Кни­га деся­тая. – М., 1851., с.335, 407[↩]
31. Дол­го­ру­ков П.В. Рос­сий­ская родо­слов­ная кни­га. Т.1. – СПб., 1854., с.49; Вла­сьев Г.А. Потом­ство Рюри­ка. Т.1. Кня­зья Чер­ни­гов­ские, Ч.1. – СПб., 1906., с.22, 61.[↩]
32. Мило­ра­до­вич Г.А. Любеч, Чер­ни­гов­ской губер­нии, Город­ниц­ка­го уез­да, роди­на пре­по­доб­на­го Анто­ния Печер­ска­го. // Чте­ния Импе­ра­тор­ска­го Обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. – 1871, кн.2., с.37.[↩]
33. Ростов­ский собор­ный сино­дик 1643 г. // РГБ, Ф.344, №99. , л.51; 16, с.102; 25, с.447.[↩]
34. ОР РГБ. Ф. 304/III. № 25. Л. 11.[↩]
35. ПСРЛ. Т. 3. М.-Л., 1950. С. 475–477[↩]
36. Шеков А. В. О вре­ме­ни упо­ми­на­ния сред­не­ве­ко­вых верх­не­ок­ских горо­дов… С. 125–126; Памят­ни­ки древне-рус­ска­го кано­ни­че­ска­го пра­ва. Ч. 1. (Памят­ни­ки XI–XV в.). // Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка. Т. 6. СПб., 1880. Прил. №24. Стб. 135–140; №25. Стб. 145–148.[↩]
37. Codex epistolaris Vitoldi magni Ducis Lithuaniae 1376–1430 / Collectus opera Antonii Prochaska // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Crakoviae, 1882 (далее – CEV). №369. S. 150; Пере­вод уточ­нен С. В. Поле­хо­вым. Пись­мо дати­ро­ва­но: «am suntage noch Petri et Pauli» – «в вос­кре­се­нье после [дня апо­сто­лов] Пет­ра и Пав­ла». Не име­ет года. День памя­ти апо­сто­лов Пет­ра и Пав­ла – 29 июня. В изда­нии А. Про­хас­ки пись­мо отне­се­но к 3 июля 1407 г.; сле­ду­ет дати­ро­вать 4 июля 1406 г. – тем годом, когда соглас­но Твер­ской лето­пи­си был взят Воро­тынск.[↩]
38. ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 472.[↩]
39. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI вв. (далее – ДДГ) М.-Л., 1950. №19. С. 53; О тер­мине «один чело­век» см.: Срез­нев­ский И. И. Мате­ри­а­лы для сло­ва­ря древ­не­рус­ско­го язы­ка по пись­мен­ным источ­ни­кам. Кн. 2. М., 2003. Стб. 617–618; Та же фор­му­ла исполь­зо­ва­на в пись­ме вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Вито­вта от 1 янва­ря 1425 г.: «гер­цог Одо­е­ва – чело­век вели­ко­го кня­зя Мос­ко­вии» (CEV. №1181. S. 688; Бес­па­лов Р. А. Бит­ва коа­ли­ции фео­да­лов Верх­не­го Поочья с ханом Куй­да­да­том осе­нью 1424 года // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 4. Тула, 2009. С. 207).[↩]
40. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1298. С. 778–780.[↩]
41. «Groß Herzog» (нем.) — боль­шой (вели­кий) гер­цог — в Запад­ной Евро­пе (Гер­ма­нии) титул само­сто­я­тель­ных госу­да­рей, сто­я­щих по ран­гу ниже коро­лей и выше гер­цо­гов.), те самые из рус­ских стран((«Land» (нем.) – «стра­на», «зем­ля» (в зна­че­нии тер­ри­то­ри­аль­но­го обра­зо­ва­ния) мож­но так же пере­ве­сти как «кня­же­ство», «удел», «область» или иная срав­ни­тель­но круп­ная адми­ни­стра­тив­но-тер­ри­то­ри­аль­ная еди­ни­ца.[↩]
42. «Fürst» (нем.) — князь, госу­дарь, пра­ви­тель — в Запад­ной Евро­пе (Гер­ма­нии) с XI в. общее назва­ние для обо­зна­че­ния всех чле­нов выс­ше­го вла­де­тель­но­го клас­са, в том чис­ле гер­цо­гов, марк­гер­цо­гов, архи­епи­ско­пов, епи­ско­пов и про­чих. «Groß Fürst» (нем.) — боль­шой (вели­кий) князь (госу­дарь) – сле­ду­ет пони­мать как титул госу­да­ря, кото­ро­му под­чи­ня­ют­ся все пра­ви­те­ли на под­власт­ной ему тер­ри­то­рии.[↩]
43. Вито­вт назы­ва­ет «Одо­ев­скую стра­ну» зна­ме­ни­той, веро­ят­но, в свя­зи с побе­дой войск верх­не­ок­ской коа­ли­ции во гла­ве с кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Одо­ев­ским над царем Куй­да­да­том осе­нью 1424 г., кото­рой вели­кий князь литов­ский при­да­вал боль­шое зна­че­ние [Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1181. С. 688; 4. С. 129].[↩]
44. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae i llustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. . №1329. С. 798–800.[↩]
45. В ори­ги­на­ле дослов­но: «еще 5 гос­под с мно­же­ством земель и людей и гер­цо­ги­ней». А. И. Бар­ба­шев пере­вел: «вме­сте с пятью дру­ги­ми кня­зья­ми, с кня­ги­ней и с огром­ной мас­сой людей», то есть в таком соста­ве они при­бы­ли к Вито­вту [Бар­ба­шев А. И. Вито­вт, послед­ние два­дцать лет кня­же­ния. СПб., 1891. С. 198]. Одна­ко выра­же­ние, что «гос­по­да» при­бы­ли «с мно­же­ством земель и людей» долж­но ука­зы­вать на их состо­я­тель­ность, как это сде­ла­но и по отно­ше­нию к рязан­ско­му кня­зю, а не на то, что «огром­ная мас­са людей» при­бы­ла вме­сте с ними.[↩]
46. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1298, С. 779; 5. №25, 26. С. 67–68.[↩]
47. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1181, С. 688; Вос­кре­сен­ская лето­пись. // РЛ. Т. 3. Рязань, 1998. По изда­нию: ПСРЛ. Т. 8. СПб, 1859. С. 129.[↩]
48. CEV. №1298. S. 778–780; См.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259.[↩]
49. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Вып. 12. Брянск, 2010. С. 26–37.[↩]
50. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. – М., 1785., с.180[↩]
51. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып.2. (Подг. З.Н.Бочкарева, М.Е.Бычкова) – М., 1977., с.43; Родо­слов­ная кни­га. // РЛ, т.7. – Рязань, 2000. – По изда­нию: Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ско­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. Кни­га деся­тая. – М., 1851., с.335, 407.[↩]
52. Вос­кре­сен­ская лето­пись. // Рус­ские лето­пи­си (РЛ), т.3. – Рязань, 1998. По изда­нию: ПСРЛ, тт. XVII-XVIII. – СПб, 1856–1859., с.129; Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / collectus opera Antonii Prochaska – Cracoviae, 1882., с.688[↩]
53. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / collectus opera Antonii Prochaska – Cracoviae, 1882., с.779[↩]
54. Кром М.М. Меж Русью и Лит­вой. – М., 1995. с.40; Kuczyński S.M. Ziemie czernihowsko-siewerskie pod rządami Litwy. – Warszawa, 1936. с.131.[↩]
55. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / collectus opera Antonii Prochaska – Cracoviae, 1882., с.779.[↩]
56. Акты, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии Запад­ной Рос­сии, собран­ные и издан­ные Архео­гра­фи­че­скою комис­си­ею, Т.1. – СПб., 1846., №41, 63, 80, с.55, 77, 100; Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI вв. – М.-Л., 1950., №39, 60, с.117, 192[↩]
57. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1298. С. 778–780.[↩]
58. «Groß Herzog» (нем.) — боль­шой (вели­кий) гер­цог — в Запад­ной Евро­пе (Гер­ма­нии) титул само­сто­я­тель­ных госу­да­рей, сто­я­щих по ран­гу ниже коро­лей и выше гер­цо­гов.[↩]
59. «Land» (нем.) – «стра­на», «зем­ля» (в зна­че­нии тер­ри­то­ри­аль­но­го обра­зо­ва­ния) мож­но так же пере­ве­сти как «кня­же­ство», «удел», «область» или иная срав­ни­тель­но круп­ная адми­ни­стра­тив­но-тер­ри­то­ри­аль­ная еди­ни­ца.[↩]
60. «Fürst» (нем.) — князь, госу­дарь, пра­ви­тель — в Запад­ной Евро­пе (Гер­ма­нии) с XI в. общее назва­ние для обо­зна­че­ния всех чле­нов выс­ше­го вла­де­тель­но­го клас­са, в том чис­ле гер­цо­гов, марк­гер­цо­гов, архи­епи­ско­пов, епи­ско­пов и про­чих. «Groß Fürst» (нем.) — боль­шой (вели­кий) князь (госу­дарь) – сле­ду­ет пони­мать как титул госу­да­ря, кото­ро­му под­чи­ня­ют­ся все пра­ви­те­ли на под­власт­ной ему тер­ри­то­рии.[↩]
61. Вито­вт назы­ва­ет «Одо­ев­скую стра­ну» зна­ме­ни­той, веро­ят­но, в свя­зи с побе­дой войск верх­не­ок­ской коа­ли­ции во гла­ве с кня­зем Юри­ем Рома­но­ви­чем Одо­ев­ским над царем Куй­да­да­том осе­нью 1424 г., кото­рой вели­кий князь литов­ский при­да­вал боль­шое зна­че­ние [Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1181. С. 688; 4. С. 129].[↩]
62. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. . №1329. С. 798–800.[↩]
63. В ори­ги­на­ле дослов­но: «еще 5 гос­под с мно­же­ством земель и людей и гер­цо­ги­ней». А. И. Бар­ба­шев пере­вел: «вме­сте с пятью дру­ги­ми кня­зья­ми, с кня­ги­ней и с огром­ной мас­сой людей», то есть в таком соста­ве они при­бы­ли к Вито­вту [Бар­ба­шев А. И. Вито­вт, послед­ние два­дцать лет кня­же­ния. СПб., 1891. С. 198]. Одна­ко выра­же­ние, что «гос­по­да» при­бы­ли «с мно­же­ством земель и людей» долж­но ука­зы­вать на их состо­я­тель­ность, как это сде­ла­но и по отно­ше­нию к рязан­ско­му кня­зю, а не на то, что «огром­ная мас­са людей» при­бы­ла вме­сте с ними.[↩]
64. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1298, С. 779; 5. №25, 26. С. 67–68.[↩]
65. Codex epistołaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430. / Collectus opera Antonii Prochaska. // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Cracoviae, 1882. №1181, С. 688; Вос­кре­сен­ская лето­пись. // РЛ. Т. 3. Рязань, 1998. По изда­нию: ПСРЛ. Т. 8. СПб, 1859. С. 129.[↩]
66. CEV. №1298. S. 778–780; См.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259.[↩]
67. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Вып. 12. Брянск, 2010. С. 26–37.[↩]
68. При­сел­ков М.Д. Тро­иц­кая лето­пись. С. 458; Карам­зин Н.М. Исто­рия госу­дар­ства Рос­сий­ско­го. Кн. 2. Т. 5. При­меч. 254. Стб. 103.[↩]
69. ДДГ. №28. С. 72; Зимин А.А. О хро­но­ло­гии духов­ных и дого­вор­ных гра­мот… С. 296–297.[↩]
70. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии Рос­сии. Вып. 2: Новые родо­слов­ные кни­ги XVI в. / АН СССР. Ин‑т исто­рии СССР; Сост. З. Н. Боч­ка­ре­ва, М. Е. Быч­ко­ва. М., 1977 (далее – РИИР. Вып. 2). С. 43, 112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. Ч. 1. М.: Уни­вер­си­тет­ская типо­гра­фия, 1787. С. 180.[↩]
71. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов Рос­сии в XVI в. Исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ское иссле­до­ва­ние. М.: «Нау­ка», 1986. С. 75; Родо­слов­ная кни­га по трем спис­кам с пре­ди­сло­ви­ем и азбуч­ным ука­за­те­лем // Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ска­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей рос­сий­ских. Кн. 10. М.: /С. 35/ Уни­вер­си­тет­ская типо­гра­фия, 1851. С. 70, 156–157; Родо­слов­ная келей­ная кни­га свя­тей­ша­го госу­да­ря Фила­ре­та Ники­ти­ча пат­ри­ар­ха всея Рос­сии // Юби­лей­ный сбор­ник Импе­ра­тор­ска­го С.-Петербургскаго архе­ло­го­ги­че­ска­го инсти­ту­та. 1613–1913. СПб.: Сино­даль­ная типо­гра­фия, 1913. С. 41.[↩]
72. Акты, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии Запад­ной Рос­сии, собран­ные и издан­ные Архео­гра­фи­че­скою комис­си­ею. Т. 1. СПб.: Типо­гра­фия II отде­ле­ния соб­ствен­ной Е. И. В. кан­це­ля­рии, 1846 (далее – АЗР. Т. 1). №80. С. 100–101.[↩]
73. Тро­иц­кий Н. И. Одо­ев­ский Ана­ста­сов Бого­ро­ди­це-Рож­де­ствен­ский мона­стырь (упразд­нен­ный) // Туль­ские древ­но­сти. Тула: При­ок­ское книж­ное изда­тель­ство, 2002. С. 278.[↩]
74. LM. Kn. 6. №530. P. 312.[↩]
75. ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949. С. 232; Wolff J. Rόd Gedimina. Dodatki i poprawki do dzieł Hr. K. Stadnickiego: «Synowie Gedimina», «Olgierd i Kiejstut» i «Bracia Władysława Jagiełły». Krakόw: W drukarni Wł. L. Anczyca i Spόłki, 1886. S. 152–154.[↩]
76. ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949. С. 236; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 550.[↩]
77. ПСРЛ. Т. 26. М.-Л., 1959. С. 182–183; О дати­ров­ке их упо­ми­на­ния в рус­ских лето­пи­сях см.: Бес­па­лов Р. А. Бит­ва коа­ли­ции фео­да­лов Верх­не­го Поочья с ханом Куй­да­да­том осе­нью 1424 года. С. 205–207.[↩]
78. При заклю­че­нии дого­во­ра вто­рой поло­ви­ны 1453 – нача­ла 1454 гг., князь Васи­лий Яро­сла­вич цело­вал крест к Васи­лию II за себя и за сво­е­го сына кня­зя Ива­на (ДДГ. №56. С. 168–175). А. Б. Мазу­ров и А. Ю. Никан­дров заме­ти­ли, что кня­жи­чи име­ли пра­во само­сто­я­тель­но цело­вать крест с 12 лет. И сде­ла­ли вывод, что кня­зю Ива­ну еще не было 12 лет, но он и не был мла­ден­цем. На этом осно­ва­нии дати­ро­ва­ли вре­мя его рож­де­ния сере­ди­ной 1440‑х гг. (Мазу­ров А. Б., Никан­дров А. Ю. Рус­ский удел эпо­хи созда­ния еди­но­го государства:
    Сер­пу­хов­ское кня­же­ние в сере­дине XIV – пер­вой поло­вине XV вв. М.: «Инлайт», 2008. С. 262). Одна­ко необ­хо­ди­мость цело­вать за него крест может объ­яс­нять­ся как раз тем, что он достиг 12 лет, но не при­сут­ство­вал при состав­ле­нии гра­мо­ты. То есть он мог родить­ся не ранее 1434 г. (вре­ме­ни женить­бы кня­зя Васи­лия Яро­сла­ви­ча), но и не позд­нее нача­ла 1440‑х гг. Так или ина­че, вряд ли брак само­го кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча Боль­шо­го состо­ял­ся ранее вто­рой поло­ви­ны 1450‑х – нача­ла 1460‑х гг.[↩]
79. ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 472; CEV. №369. S. 150; По мне­нию Я. Тен­гов­ско­го, меж­ду разо­ре­ни­ем Воро­тын­ска и бра­ком кня­зя Федо­ра Воро­тын­ско­го име­ет­ся связь (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. Poznań-Wrocław: Wydawnictwo Historyczne, 1999. S. 114–115). Одна­ко по источ­ни­кам она не про­сле­жи­ва­ет­ся.[↩]
80. ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 477; ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949. С. 236.[↩]
81. Бес­па­лов Р. А. Опыт иссле­до­ва­ния «Ска­за­ния о кре­ще­нии мце­нян в 1415 году» в кон­тек­сте цер­ков­ной и поли­ти­че­ской исто­рии Верх­не­го Поочья // Вопро­сы исто­рии, куль­ту­ры и при­ро­ды Верх­не­го Поочья: Мате­ри­а­лы XIII Все­рос­сий­ской науч­ной кон­фе­рен­ции. Калу­га, 7–9 апре­ля 2009 г. Калу­га: Изд-во «Поли­граф-Информ», 2009. С. 27–34.[↩]
82. CEV. №1298. S. 779.[↩]
83. CEV. №1329. S. 799; О дати­ров­ке пись­ма шута Генне см.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула: Гос. музей-запо­вед­ник «Кули­ко­во поле», 2008. С. 256–259.[↩]
84. Lietuvos metrika. Kniga Nr. 3 (1440–1498): Užrašymų knyga 3 / Parengė Lina Anužytė ir Algirdas Baliulis. Vilnius: Žara, 1998 (далее – LM. Kn. 3). P. 37.[↩]
85. LM. Kn. 3. P. 39.[↩]
86. LM. Kn. 5. №132. P. 248–249; ДДГ. №50. С. 149–150.[↩]
87. Князь Миха­ил Федо­ро­вич не был участ­ни­ком литов­ско-воро­тын­ско­го дого­во­ра 1483 г. (АЗР. Т. 1. №80. С. 100–101). {о его смер­ти в 1472–1477 гг. см. ком­мен­та­рий, не вошед­ший в пуб­ли­ка­цию}[↩]
88. СИРИО. Т. 35. С. 247.[↩]
89. ДДГ. №89. С. 355.[↩]
90. LM. Kn. 6. №530. P. 312; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 212–213. По смер­ти кня­ги­ни Анны ее име­ние Лоск было пере­да­но вели­ким кня­зем литов­ским Кази­ми­ром († 7 июня 1492 г.) пану Пет­ру Яно­ви­чу, види­мо, в то вре­мя, когда он уже был троц­ким вое­во­дой (досто­вер­но с 1491 г.) (Wolff J. Senatorowie i dygnitarze Wielkiego Księstwa Litewskiego 1386–1795. Krakόw: W drukarni Wł. L. Anczyca i Spόłki, 1885. S. 57).[↩]
91. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 12–13; Литов­ская мет­ри­ка. Отдел пер­вый. Часть пер­вая: Кни­ги запи­сей. Т. 1. // Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка, изда­ва­е­мая импе­ра­тор­скою Архео­гра­фи­че­скою комис­си­ею. Т. 27. СПб.: Сенат­ская типо­гра­фия, 1910. №75. Стб. 587–588; Архео­гра­фи­че­ский сбор­ник доку­мен­тов, отно­ся­щих­ся к исто­рии Севе­ро-Запад­ной Руси. Т. 2. Виль­на: Печат­ня Губерн­ска­го прав­ле­ния, 1867. №5. С. 6.[↩]
92. CEV. №1298. S. 778–780; См.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259.[↩]
93. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Вып. 12. Брянск, 2010. С. 26–37.[↩]
94. Пер­вая редак­ция «похва­лы Вито­вту» сохра­ни­лась в руко­пи­си 1428 г., но она была состав­ле­на до авгу­ста 1427 г., когда «вели­кий князь одо­ев­ский» еще не нахо­дил­ся на литов­ской служ­бе, поэто­му пер­во­на­чаль­но не был упо­мя­нут в «похва­ле» (ПСРЛ. Т. 17. СПб., 1907. Стб. 417–420). Вто­рая редак­ция «похва­лы» вошла в состав рас­ска­за о коро­на­ции Вито­вта в 1430 г. В ней уже сооб­ща­ет­ся о служ­бе Вито­вту «вели­ко­го кня­зя одо­ев­ско­го» (ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 59, 76, 108).[↩]
95. LM. Kn. 5. №130. P. 247; ДДГ. №39. С. 118.[↩]
96. LM. Kn. 5. №137. P. 254; ДДГ. №60. С. 192; У кня­зя Ива­на Юрье­ви­ча Одо­ев­ско­го и его белёв­ских пле­мян­ни­ков раз­ные отцы, поэто­му фра­за «вели­кии княз(ь) Вито­втъ, отца нашо­го дер­жалъ и насъ во ч(е)сти и в жало­ва­ньи» отно­сит­ся толь­ко к кня­зю Ива­ну Юрье­ви­чу.[↩]
97. Пись­мо дати­ро­ва­но: «am sontag infra octavas Corporis Christi anno domini etc. tricesimo secundo» – «в вос­кре­се­нье неде­ли празд­ни­ка Тела и Кро­ви Хри­сто­вых, год трид­цать вто­рой» (GStAPK OBA. 6138). Цити­ру­ет­ся с уче­том уточ­не­ний дати­ров­ки и пере­во­да пись­ма, выпол­нен­ных С. В. Поле­хо­вым, кото­ро­му я выра­жаю искрен­нюю при­зна­тель­ность за предо­став­ле­ние ори­ги­на­ла.[↩]
98. Kotzebue A. Switrigail. Ein Beytrag zu den Geschichten von Litthauen, Rußland, Polen, Preussen. Leipzig: bey Paul Gotthelf Kummer, 1820. S. 75.[↩]
99. Коце­бу А. Свит­ри­гай­ло, вели­кий князь Литов­ский, или допол­не­ние к исто­ри­ям Литов­ской, Рос­сий­ской, Поль­ской и Прус­ской. СПб.: Типо­гра­фия Меди­цин­ско­го депар­та­мен­та Мини­стер­ства внут­рен­них дел, 1835. С. 127; О пуб­ли­ка­ции сочи­не­ния А. Коце­бу на рус­ском язы­ке см.: Корф М. А. Исто­рия изда­ния в рус­ском пере­во­де сочи­не­ния Коце­бу: «Свид­ри­гай­ло, вели­кий князь литов­ский» // Рус­ский архив. М.: Типо­гра­фия Гра­че­ва и К., 1869. №4. Стб. 613–628.[↩]
100. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 113.[↩]
101. Тихо­ми­ров М. Н. Спи­сок рус­ских горо­дов даль­них и ближ­них // Исто­ри­че­ские запис­ки. М.: Изда­тель­ство Ака­де­мии наук СССР, 1952. Т. 40. С. 225.[↩]
102. РИИР. Вып. 2. С. 112; Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ска­го госу­дар­ства с Поль­ско-Литов­ским госу­дар­ством. Т. III. (1560 – 1571 гг.). // Сбор­ник Импе­ра­тор­ско­го рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 71. СПб.: Типо­гра­фия А. Катан­ска­го и Ко., 1892. С. 510.[↩]
103. ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 477.[↩]
104. LM. Kn. 5. №130. P. 247; №137. P. 255; ДДГ. №39. С. 118; №60, С. 193.[↩]
105. CEV. №1181. S. 688; №1298. S. 779.[↩]
106. СИРИО. Т. 35. С. 120.[↩]
107. ДДГ. №83. С. 330; СИРИО. Т. 35. С. 126, 130; Собра­ние госу­дар­ствен­ных гра­мот и дого­во­ров, хра­ня­щих­ся в госу­дар­ствен­ной кол­ле­гии ино­стран­ных дел. Ч. 1. М.: Типо­гра­фия Э. Лис­сне­ра и Ю. Рома­на, 1894. №29. С. 17.[↩]
108. LM. Kn. 5. №78.2. P. 135.[↩]
109. Lietuvos metrika. Knyga Nr. 8 (1499–1514): Užrašymų knyga 8 / Parengė Algirdas Baliulis, Romualdas Firkovičius, Darius Antanavičius. Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidykla, 1995. №80. P. 127; Акты, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии Запад­ной Рос­сии, собран­ные и издан­ные Архео­гра­фи­че­скою комис­си­ею. Т. 2. СПб.: Типо­гра­фия II отде­ле­ния соб­ствен­ной Е. И. В. кан­це­ля­рии, 1848. №43. С. 55.[↩]
110. Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ска­го госу­дар­ства с Крым­скою и Нагай­скою Орда­ми и с Тур­ци­ей. Т. I. (С 1474 по 1505 год, эпо­ха свер­же­ния мон­голь­ска­го ига в Рос­сии) // Сбор­ник Импе­ра­тор­ско­го рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 41. СПб.: Типо­гра­фия Ф. Еле­он­ска­го и Ко., 1884. С. 269.[↩]
111. Выра­же­ние «Одо­евъ въ голо­вахъ» см.: Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ска­го госу­дар­ства с Кры­мом, Нага­я­ми и Тур­ци­ею. Т. II. 1508–1521 гг. // Сбор­ник Импе­ра­тор­ско­го рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 95. СПб.: Това­ри­ще­ство «Печат­ня С. П. Яко­вле­ва», 1895. С. 154.[↩]
112. ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 34, 57, 75, 106, 140–141, 162–163, 188–189, 209, 230–231.[↩]
113. Фила­рет, архи­епи­скоп. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 44; ДРВ. Ч. 6. С. 447.[↩]
114. ДДГ. №39. С. 117–118; №49. С. 149; №50. С. 149–150; LM. Kn. 3. P. 37, 39.[↩]
115. АЗР. Т. 1. №80. С. 100–101; СИРИО. Т. 35. С. 20, 21, 35 и др.[↩]
116. Прак­ти­ка при­ме­не­ния сло­ва «etc.» для сокра­ще­ния слож­но­со­став­ных титу­лов была рас­про­стра­не­на. Напри­мер, титул Вито­вта ука­зы­вал­ся как: «grosfurste czu Lithauwen etc.» – «вели­кий князь Лит­вы и др.» (CEV. №1298. S. 778–779).[↩]
117. Кром М. М. Меж Русью и Лит­вой… С. 39–41.[↩]
118. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 58.[↩]
119. Wolff J. Rόd Gedimina… S. 154–155.[↩]
120. РИИР. Вып. 2. С. 43.[↩]
121. LM. Kn. 5. №130. P. 247–248; ДДГ. №39. С. 117–118; АЗР. Т. 1. №80. С. 100–101.[↩]
122. LM. Kn. 5. №137. P. 254–255; ДДГ. №60, С. 192–193; Каза­коў А. У. Невя­до­мае дакан­чанне кара­ля поль­ска­га і вяліка­га кня­зя літоўска­га Казі­мі­ра і кня­зя Навасіль­ска­га і Адо­еўска­га Міхаі­ла Іва­наві­ча 1481 г. // Studia Historica Europae Orientalis = Иссле­до­ва­ния по исто­рии Восточ­ной Евро­пы. Минск: РИВШ, 2010. С. 297–300; Выра­жаю бла­го­дар­ность А. В. Каза­ко­ву за предо­став­ле­ние гра­мо­ты 1481 г. еще до ее пуб­ли­ка­ции.[↩]
123. Jana Długosza kanonika krakowskiego Diejόw polskich / Perzeklad Karoła Mecherzyńskiego. T. IV. Kraków: W drukarni «Czasu» W. Kirchmayera, 1869. S. 444.[↩]
124. Kotzebue A. Switrigail… S. 133–134; Коце­бу А. Свит­ри­гай­ло… С. 221–223.[↩]
125. ПСРЛ. Т. 21. Вто­рая поло­ви­на. СПб., 1908. С. 615.[↩]
126. СИРИО. Т. 35. С. 51, 62.[↩]
127. LM. Kn. 5. №130. P. 247–248; ДДГ. 1950. №39. С. 117–118.[↩]
128. Сбор­ник Муха­но­ва. М.: Уни­вер­си­тет­ская типо­гра­фия, 1836. №4. С. 4–5.[↩]
129. Codex epistolaris saeculi decimi quinti. T. 1. Pr. 2. / Collectus opera Augusti Sokołowski, Josephi Szujski // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 2. Crakoviae: W drukarni «Czasu», 1876. №8. S. 13–14.[↩]
130. АЗР. Т. 1. №41. С. 55–56.[↩]
131. ДДГ. №39. С. 117–118[↩]
132. LM. Kn. 5. №130. P. 247–248.[↩]
133. СИРИО. Т. 35. С. 84.[↩]
134. Лео­нид, архи­манд­рит. Опи­са­ние лих­вин­ска­го Покров­ска­го Добра­го муж­ска­го мона­сты­ря. С. 106–107.[↩]
135. LM. Kn. 5. №131. P. 248; ДДГ. 1950. №49. С. 149; (Lietuvos metrika. Kniga Nr. 3 (1440–1498). Vilnius, 1998 (далее – LM. Kn. 3). P. 37; Литов­ская мет­ри­ка. Отдел пер­вый. Часть пер­вая: Кни­ги запи­сей. Т. 1. // Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка. Т. 27 (далее – РИБ. Т. 27). СПб., 1910. Стб. 48).[↩]
136. Дата уста­нав­ли­ва­ет­ся на осно­ва­нии сли­че­ния спис­ка при­об­ре­те­ний 1448 г. со спис­ком под­твер­ди­тель­ной гра­мо­ты о преж­них при­об­ре­те­ни­ях 1455 г. (LM. Kn. 3. P. 39; РИБ. Т. 27. СПб., 1910. Стб. 52–53).[↩]
137. Воло­сти Край­ши­но и Лаги­неск были лока­ли­зо­ва­ны Е. Г. Зель­ниц­кой на осно­ва­нии све­де­ний пис­цо­вых книг XVII в. (Зель­ниц­кая Е. Г. Изсле­до­ва­ние исто­ри­че­ских мест или уро­чищ, кото­рыя долж­ны нахо­дить­ся в пре­де­лах нынеш­ней Калуж­ской губер­нии // Оте­че­ствен­ныя запис­ки. СПб., 1826. Ч. 27. Кн. 75. С. 79–85).[↩]
138. СИРИО. Т. 35. С. 136.[↩]
139. ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949. С. 330; ПСРЛ. Т. 5. СПб., 1851. С. 41; О дати­ров­ке этих собы­тий см.: Бази­ле­вич К. В. Внеш­няя поли­ти­ка Рус­ско­го цен­тра­ли­зо­ван­но­го госу­дар­ства (вто­рая поло­ви­на XV века). М., 1952. С. 196–198.[↩]
140. Кама­нин И. [М.] Сооб­ще­ние послов Киев­ской зем­ли коро­лю Сигиз­мун­ду I о Киев­ской зем­ле и киев­ском зам­ке, око­ло 1520 г. // Сбор­ник ста­тей и мате­ри­а­лов по исто­рии Юго-Запад­ной Рос­сии, изда­ва­е­мый Киев­ской комис­си­ей для раз­бо­ра древ­них актов. Вып. 2. Киев, 1916. С. 6.[↩]
141. Голу­бев С. Т. Древ­ний помян­ник Кие­во-Печер­ской лав­ры (кон­ца XV и нача­ла XVI сто­ле­тия) // Чте­ния в Исто­ри­че­ском обще­стве Несто­ра лето­пис­ца. Киев: Типо­гра­фия Импе­ра­тор­ско­го уни­вер­си­те­та св. Вла­ди­ми­ра, 1892. Кн. 6. При­ло­же­ние. С. 31.[↩]
142. АЗР. Т. 1. №80. С. 100–101; РГА­ДА, фонд 79, опись 3, eд. хр. 2, л. 2–2 об.[↩]
143. CEV. №1298. S. 778–780; См.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259.[↩]
144. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Вып. 12. Брянск, 2010. С. 26–37.[↩]
145. Быч­ко­ва М.Е. Состав клас­са фео­да­лов Рос­сии в XVI в. М., 1986. С. 75–76; Ред­кие источ­ни­ки… Вып. 2. С. 113. Родо­слов­ная кня­зей Чер­ни­гов­ских, ско­рее все­го, была состав­ле­на еще в пред­ше­ству­ю­щие деся­ти­ле­тия (Хору­жен­ко О.И. Вопро­сы тек­сто­ло­гии Румян­цев­ской редак­ции родо­слов­ных книг // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2020. № 3 (81). С. 197); Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выехав­ших. М., 1787. Ч. 1. С. 181.[↩]
146. ДРВ. Ч. 6. С. 450; Бес­па­лов Р.А. О «напрас­ной» смер­ти кня­зя Миха­и­ла Федо­ро­ви­ча Воро­тын­ско­го // Вест­ник цер­ков­ной исто­рии. 2017. № 3–4 (47–48). С. 279–298.[↩]
147. Кром М.М. Меж Русью и Лит­вой… С. 36–37; Бес­па­лов Р.А. О хро­но­ло­гии жиз­ни кня­зя Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го // Вест­ник РГГУ. Серия «Исто­ри­че­ские нау­ки. Исто­рио­гра­фия. Источ­ни­ко­ве­де­ние. Мето­ды исто­ри­че­ских иссле­до­ва­ний». М., 2012. № 21 (101). С. 37; Тро­иц­кий Н.И. Одо­ев­ский Ана­ста­сов Бого­ро­ди­це-Рож­де­ствен­ский мона­стырь (упразд­нен­ный) // Туль­ские древ­но­сти. Тула, 2002. С. 278.[↩]
148. РГА­ДА. Ф. 181. Ед. хр. 539. Л. 79.[↩]
149. ОР РГБ. Ф. 304/III. № 25. Л. 11, 65.[↩]
150. LM. Kn. 5. №137. P. 254–255; ДДГ. №60. С. 192–193; Лео­нид, архи­манд­рит. Опи­са­ние лих­вин­ска­го Покров­ска­го Добра­го муж­ска­го мона­сты­ря // Чте­ния в Импе­ра­тор­ском обще­стве исто­рии и древ­но­стей рос­сий­ских при Мос­ков­ском уни­вер­си­те­те. М.: Уни­вер­си­тет­ская типо­гра­фия, 1875. Кн. 4. V. Смесь. С. 106–107, 139.[↩]
151. Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ска­го госу­дар­ства с Поль­ско-Литов­ским. Т. I. (С 1487 по 1533 год). // Сбор­ник Импе­ра­тор­ско­го рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 35. СПб.: Типо­гра­фия Ф. Еле­он­ска­го и Ко, 1892 (далее – СИРИО. Т. 35). С. 5, 62, 65.[↩]
152. CEV. №1298. S. 778–780; См.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259.[↩]
153. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Вып. 12. Брянск, 2010. С. 26–37.[↩]
154. CEV. №1298. S. 778–780; См.: Бес­па­лов Р. А. Источ­ни­ки о поезд­ке Вито­вта в область Ново­силь­ско­го и Рязан­ско­го кня­жеств в 1427 году // Верх­нее Подо­нье: Архео­ло­гия. Исто­рия. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259.[↩]
155. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Вып. 12. Брянск, 2010. С. 26–37.[↩]
156. СИРИО. Т. 35. С. 51, 62.[↩]
157. СИРИО. Т. 35. С. 59.[↩]
158. ПСРЛ. М.–Л., 1949. Т. 25. С. 301; М.–Л., 1959. Т. 26. С. 252.[↩]
159. Анто­нов А. В. Исто­ри­ко-архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния: Рос­сия XV – нача­ла XVII века. М., 2013., с. 132–134[↩]
160. РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 3. Л. 1129–1185; БАН. Основ­ное собра­ние карт. № 420.[↩]
161. Брх. I, 181; Длг. 1. 57.[↩]
162. Сб. РИО. Т. 35. С. 136.[↩]
163. Там же. С. 232; АЛМ. Т. 1. Вып. 1. Вар­ша­ва, 1896. С. 82, 95.).

     Одна­ко сами Одо­ев­ский и Воро­тын­ский уде­лы не счи­та­лись вели­ко­кня­же­ски­ми пожа­ло­ва­ни­я­ми, эти­ми зем­ля­ми литов­ский гос­по­дарь не мог рас­по­ря­жать­ся — нет ни одно­го упо­ми­на­ния о каких-либо вели­ко­кня­же­ских пожа­ло­ва­ни­ях кому-либо в рай­оне Одо­е­ва, Ново­си­ли или Воро­тын­ска. В отли­чие от сво­ей «бра­тии» — дру­гих чер­ни­гов­ских кня­жат, Воро­тын­ские и Одо­ев­ские не пре­вра­ти­лись в обыч­ных вот­чин­ни­ков и сохра­ни­ли к кон­цу сто­ле­тия кня­же­ские пра­ва. Эти пра­ва про­яви­лись не толь­ко в рас­смот­рен­ных выше докон­ча­ни­ях с литов­ски­ми гос­по­да­ря­ми. Как и подо­ба­ет кня­зьям, Воро­тын­ские и Одо­ев­ские име­ли соб­ствен­ных бояр и слуг, кото­рых жало­ва­ли за служ­бу села­ми. При этом в раз­да­чу шли вот­чи­ны, полу­чен­ные кня­зья­ми от гос­по­да­ря. Так, боярин кн. С. Ф. Воро­тын­ско­го Семен­ка дер­жал сель­цо в Мощин­ской воло­сти Смо­лен­ско­го пове­та ((АЛМ. Т. 1. Вып. 1. С. 60.[↩]

164. РИБ. Т. 27. Стб. 642.[↩]
165. РИБ. Т. 27. Стб. 650–652, 665–666.[↩]
166. Там же. Стб. 650.[↩]
167. Сб. РИО. Т. 35. С. 84.[↩]
168. РИБ. Т. 27. Стб. 208.[↩]
169. Сб. РИО. Т. 35. С. 21.[↩]
170. Там же.[↩]
171. РК – 98. С. 30.РК – 98. С. 33.РК – 98. С. 22.РК – 98. С. 27.[↩]