Чернігівські

Общие сведения о роде

Исто­рия Чер­ни­гов­щи­ны вре­мён Чер­ни­гов­ско­го кня­же­ства — охва­ты­ва­ет пери­од 1097—1357 гг. вре­мён суще­ство­ва­ния неза­ви­си­мо­го госу­дар­ства Чер­ни­гов­ское кня­же­ство, со вре­ме­ни ста­нов­ле­ния само­сто­я­тель­ным от Киев­ской Руси и до вре­ме­ни — зави­си­мым от Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го (захва­та Брянска,столицы того периода).

Историческая география

Чер­ни­гов­ское кня­же­ство в XII веке. Автор кар­ты Темушев.

Поколенная роспись рода

I Рюрик, князь Новгородский
II Игорь Рюри­ко­вич, вели­кий князь Киев­ский +945
III Свя­то­слав I Иго­ре­вич, вели­кий Киев­ский 942–972
IV Вла­ди­мир I, вели­кий князь Киев­ский +1015
V Яро­слав I Муд­рый, вели­кий князь Киев­ский 978‑1054

VI генерация от Рюрика.

1. СВЯТОСЛА́В‑НИКОЛАЙ ЯРОСЛА́ВИЧ (1027 – 27.12.1076, Ки­ев),

Печат­ка кня­зя Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, дру­га тре­ти­на ХІ ст.

князь чер­ни­гов­ский (с 1054), ки­ев­ский (22.3.1073 – 27.12.1076). Из ди­на­стии Рю­ри­ко­ви­чей, 3‑й сын кн. Яро­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча Муд­ро­го от бра­ка с Ин­ги­герд (Ири­ной), до­че­рью швед. ко­нун­га Ола­фа Шёт­ко­нун­га; брат Изя­сла­ва Яро­сла­ви­ча, Все­во­ло­да Яро­сла­ви­ча, отец Оле­га Свя­то­сла­ви­ча, Да­ви­да Свя­то­сла­ви­ча, Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча. Родо­на­чаль­ник чер­ни­гов­ских и рязан­ских кня­зей; родил­ся 1027 год, умер 27 декаб­ря 1076 год; погре­бен в Чер­ни­го­ве, в церк­ви св. Спа­са. В 1054 году он кня­жил во Вла­ди­ми­ре Волын­ском; с 1055 года по 1078 год — в Чер­ни­го­ве; с 1073 год по 1076 год — в Кие­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1027, 1054, 1055, 1059, 1060, 1065, 1067—1069, 1071—1076, 1096, 1097.

Изоб­ра­же­ние киев­ско­го царя Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча с семьёй из пер­га­мент­но­го «Избор­ни­ка Свя­то­сла­ва» (1073 г.):

По­сле смер­ти от­ца вме­сте с брать­я­ми ки­ев­ским кн. Изя­сла­вом и пе­ре­яс­лав­ским кн. Все­во­ло­дом соз­дал три­ум­ви­рат, управ­ляв­ший Др.-рус. гос-вом, вме­сте с ни­ми же уча­ст­во­вал в при­ня­тии т. н. Прав­ды Яро­сла­ви­чей (см. в ст. Рус­ская прав­да). В 1060 вме­сте с брать­я­ми и по­лоц­ким кн. Все­сла­вом Бря­чи­сла­ви­чем на­нёс по­ра­же­ние тор­кам. В 1060‑х гг. с пе­ре­мен­ным ус­пе­хом вёл борь­бу за ут­вер­жде­ние сво­его сы­на Гле­ба в Тму­та­ра­кан­ском кня­же­ст­ве. В 1067 уча­ст­во­вал в по­хо­де на По­лоц­кое кня­же­ст­во, за­вер­шив­шем­ся за­хва­том в плен и за­то­че­ни­ем в по­руб в Кие­ве кн. Все­сла­ва Бря­чи­сла­ви­ча. В 1068 вой­ска три­ум­ви­ра­та по­тер­пе­ли по­ра­же­ние от по­лов­цев на р. Аль­та, од­на­ко 1 но­яб­ря то­го же го­да С. Я. на­нёс по­ра­же­ние по­лов­цам у Снов­ска. К 1069 до­бил­ся во­кня­же­ния в Нов­го­ро­де сы­на Глеба.

С 1068–69 на­ча­лось ох­ла­ж­де­ние ме­ж­ду С. Я. и его стар­шим бра­том Изя­сла­вом. 20.5.1072 С. Я. уча­ст­во­вал в кня­же­ском съез­де и тор­жеств. пе­ре­не­се­нии мо­щей свя­тых Бо­ри­са и Гле­ба в цер­ковь в Вы­ш­го­ро­де. В 1073 С. Я. об­ви­нил ки­ев­ско­го кн. Изя­сла­ва Яро­сла­ви­ча в сго­во­ре с по­лоц­ким кн. Все­сла­вом Бря­чи­сла­ви­чем; в сою­зе с млад­шим бра­том Все­воло­дом из­гнал из Кие­ва стар­ше­го бра­та, ко­то­рый бе­жал в Поль­шу. Став ки­ев­ским кня­зем, С. Я., ве­ро­ят­но, со­хра­нил за со­бой Чер­ни­гов и под­дер­жи­вал со­юз с бра­том Все­во­ло­дом. Вёл ак­тив­ную внеш­нюю по­ли­ти­ку: при­ни­мал в Кие­ве по­соль­ст­во герм. ко­ро­ля Ген­ри­ха IV Са­лия во гла­ве с еп. Бур­хар­дом (1075); сын С. Я. Олег и пле­мян­ник Вла­ди­мир Все­во­ло­до­вич Мо­но­мах уча­ст­во­ва­ли в вой­не про­тив чеш. кн. Вра­ти­сла­ва II на сто­ро­не польск. ко­ро­ля Бо­ле­сла­ва II Сме­ло­го (1076).

Вис­лая печать кня­зя Свя­то­сла­ва Ярославича.

Ме­ж­ду 1059 и 1071 С. Я. ор­га­ни­зо­вал Чер­ни­гов­скую ми­тро­по­лию (в 1072 её воз­глав­лял митр. Нео­фит). Под­дер­жи­вал кон­так­ты с бра­ти­ей Кие­во-Пе­­чер­ско­­го мон., в 1069 пре­дос­та­вил убе­жи­ще его ос­но­ва­те­лю Ан­то­нию Пе­чер­ско­му, ко­гда тот под­верг­ся пре­сле­до­ва­ни­ям со сто­ро­ны Изя­сла­ва Яро­сла­ви­ча. Во вре­мя сво­его ки­ев­ско­го кня­же­ния всту­пил в кон­фликт с игу­ме­ном Кие­во-Пе­­чер­ско­­го мон. Фео­до­си­ем Пе­чер­ским, за­вер­шив­ший­ся в ито­ге ком­про­мис­сом и при­ми­ре­ни­ем. В 1074 по­се­тил на­хо­дя­ще­го­ся при смер­ти игу­ме­на, ко­то­рый за­ве­щал С. Я. по­за­бо­тить­ся о бра­тии и но­вом игу­ме­не Сте­фа­не. За­ло­жил в мона­сты­ре ц. Ус­пе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. По кос­вен­ным дан­ным «По­вес­ти вре­мен­ных лет», мож­но пред­по­ла­гать, что он был ини­циа­то­ром строи­тель­ст­ва ка­мен­ной ц. Свя­тых Бо­ри­са и Гле­ба в Вы­шго­ро­де (окон­ча­тель­но за­вер­ше­на в 1112). С. Я. был за­каз­чи­ком Из­бор­ника Свя­то­сла­ва 1073 (со­дер­жит ми­ниа­тю­ру с изо­бра­же­ни­ем се­мьи кня­зя – С. Я. с суп­ру­гой и 5 сы­но­вья­ми) и Из­бор­ни­ка 1076.

Был же­нат пер­вым бра­ком на не­кой Кил­ли­кии (Ки­ки­лии), упо­мя­ну­той в «Лю­бец­ком си­но­ди­ке»; вто­рым бра­ком (с ок. 1070/71) на Оде, до­че­ри марк­гра­фа Вен­гер­ской мар­ки Лют­поль­да (Лип­поль­да) Ба­бен­бер­га, род­ст­вен­ни­це герм. ко­ро­ля Ген­ри­ха IV.

Умер в ре­зуль­та­те не­удач­ной опе­ра­ции по вскры­тию опу­хо­ли или на­ры­ва (за­бо­лел, ве­ро­ят­но, ещё в 1072). Был по­хо­ро­нен в Спа­­со-Пре­об­ра­­жен­ском со­бо­ре в Чернигове.

ꝏ КИЛ­ЛИ­КИЯ

ЖЕНА: ОДА, до­чЬ марк­гра­фа Вен­гер­ской мар­ки Лют­поль­да (Лип­поль­да) Бабенберга

VII генерация от Рюрика.

2/1. КН. ГЛЕБ СВЯТОСЛАВИЧ

князь тму­то­ро­кан­ский в 1064 году и с 1065 года по 1068 год, нов­го­род­ский с 1069 года по 1078 год. Убит на Заво­ло­чье 30 мая 1078 года и 23 июля погре­бен в Чер­ни­го­ве, за цер­ко­вью св. Спа­са.[1] Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1064, 1065, 1069, 1071, 1074, 1077, 1078, 1096.

Зов­сім моло­дим був постав­ле­ний бать­ком у дале­ку Тму­та­ра­кань. У 1064 р. двічі про­га­няв­ся кня­зем-ізгоєм Рости­сла­вом Воло­ди­ми­ро­ви­чем. Піс­ля заги­белі Рости­сла­ва міс­цеві вер­хи через попу­ляр­но­го печерсь­ко­го мона­ха Нико­на зно­ву попро­си­ли назад Глі­ба Свя­то­сла­ви­ча. У 1792 р. на Тамансь­ко­му півост­ро­ві було знай­де­но мар­му­ро­вий камінь з напи­сом: «В літо 6576 індик­ту 6 [1068 р.– Л. В.] Гліб князь море по льо­ду від Тму­та­ра­ка­ня до Кор­че­ва 14000 сажень».[2] Отри­мав­ши від вели­ко­го кня­зя Ізя­с­ла­ва Яро­сла­ви­ча важ­ли­вий нов­го­родсь­кий стіл, відра­зу зіткнув­ся з про­бле­мою захи­сту своєї тери­торії від набі­гів енер­гій­но­го поло­ць­ко­го кня­зя Все­сла­ва Бря­чи­сла­ви­ча. Роз­гро­мив дру­жи­ну остан­ньо­го 23.10.1069 р. на Гзені під Нов­го­ро­дом, але неза­ба­ром від­пу­стив Все­сла­ва, взяв­ши з ньо­го клят­ву не чіпа­ти Нов­го­родсь­кої зем­лі. Цей посту­пок кня­зя був скорі­ше в інте­ре­сах Нов­го­родсь­кої зем­лі ніж Киє­ва. У 1071 р. при появі у Нов­го­роді волх­вів-агіта­торів, які під­би­ва­ли народ на повстан­ня, в роз­пал релі­гій­ної дис­кусії між волх­ва­ми, під­т­ри­ма­ни­ми натов­пом, та єпис­ко­пом, князь Гліб запи­тав у волх­ва чи може він перед­ба­чи­ти май­бут­нє, а коли той пообі­цяв сотво­ри­ти чуде­са вже сьо­год­ні, влас­но­руч­но роз­сік соки­рою йому голо­ву, піс­ля чого натовп розій­шов­ся.[3] Однак, при­хиль­ни­ки волх­вів цьо­го епізо­ду кня­зеві Глі­бу не забу­ли. Як тіль­ки-но рап­то­во помер у Києві його бать­ко, Гліб був про­гна­ний з Нов­го­ро­ду і від­сту­пив у Заво­лоч­чя (тери­торія за Онезь­ким озе­ром і Воло­ком у низов’ях Дви­ни[4]), де заги­нув у сути­ч­ці з міс­це­ви­ми жителями.

3/1. РОМАН СВЯТОСЛАВИЧ

князь тму­то­ро­кан­ский (1070–1079), убит Полов­ца­ми 2 авгу­ста 1079 года[5]; упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1077 и 1079 года­ми. Зна­ме­ни­тий тму­та­ра­кансь­кий скальд Боян, судя­чи з «Сло­ва о пол­ку Іго­ревім», оспіву­вав тму­та­ра­кансь­ких князів «хоро­бро­го Мсти­сла­ва Воло­ди­ми­ро­ви­ча» і «крас­но­го [тоб­то кра­си­во­го] Рома­на Святославича».

Піс­ля заги­белі бать­ка Свя­то­сла­ви­чі зму­шені були боро­ти­ся за збе­ре­жен­ня своїх пре­столів про­ти Киє­ва. У 1077 р. Роман прий­няв кня­зя-ізгоя Бори­са В’ячеславича і, оче­вид­но, допо­міг остан­ньо­му органі­зу­ва­ти екс­пе­ди­цію, яка завер­ши­ла­ся корот­ко­ча­с­ним взят­тям Чер­ні­го­ва.[6] Прий­няв до себе піс­ля невда­чі під Чер­ні­го­вом молод­шо­го бра­та Оле­га Свя­то­сла­ви­ча. Мож­ли­во, що під тис­ком остан­ньо­го висту­пив разом з полов­ця­ми про­ти Пере­я­с­ла­ва і дій­шов до Вої­ня. Все­во­лод Яро­сла­вич зумів домо­ви­ти­ся з полов­ця­ми, які не тіль­ки повер­ну­ли назад, але й під­ступ­но вби­ли кня­зя. Роман Свя­то­сла­вич був похо­ва­ний в сте­пу неда­ле­ко від Воїня.

4/1. КН. ДАВИД СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ († 1223)

князь чер­ни­гов­ский, умер 1123 год, погре­бен в Чер­ни­го­ве, в Бори­со­глеб­ском хра­ме. В 1073 году и в 1095 году кня­жил в Нов­го­ро­де; в 1095 году и в 1096 году — в Смо­лен­ске; с 1097 года по 1123 год — в Чер­ни­го­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1095–1098, 1100, 1101, 1103, 1106, 1107, 1110–1112, 1115–1117, 1123.

Родил­ся буду­щий свя­той в семье 4‑го сына Яро­сла­ва Муд­ро­го Чер­ни­гов­ско­го (1054–1073 гг.) и вели­ко­го Киев­ско­го (1073–1076 гг.) кня­зя Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча и его жены Кили­кии [7], доче­ри гер­ман­ско­го гра­фа Этлера[2]. Пись­мен­ные источ­ни­ки не сооб­ща­ют точ­ный год рож­де­ния Дави­да, одна­ко ана­ли­зи­руя дошед­шие до нас крат­кие упо­ми­на­ния о его моло­дых годах, мож­но пред­по­ла­гать, что это слу­чи­лось в нача­ле – сере­дине 1050‑х гг.: око­ло 1080 г., по мне­нию иссле­до­ва­те­лей, у Дави­да Свя­то­сла­ви­ча и его жены Фео­до­сии (как счи­та­ет М. Дим­ник, она была византийкой[3], Н. Баум­гар­тен счи­тал ее доче­рью марк­гра­фа немец­ко­го рода Дитмаршен[4] появил­ся пер­ве­нец – буду­щий князь-инок Нико­ла Святоша[5].

Боль­шин­ство исто­ри­ков, при­ни­мая во вни­ма­ние сооб­ще­ние «Пове­сти вре­мен­ных лет» о Любеч­ском съез­де и раз­де­ле вот­чи­ны Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча меж­ду его потом­ка­ми, счи­та­ли Дави­да вто­рым (после Гле­ба, кня­зя Нов­го­род­ско­го, уби­то­го 30 мая 1078 г.)[6] его сыном[7]. Одна­ко часть исто­ри­ков, отме­чая несо­от­вет­ствие меж­ду актив­но­стью Оле­га Свя­то­сла­ви­ча в борь­бе за отцов­ское насле­дие и его отстра­не­ние после Любе­ча с 1‑го места в чер­ни­гов­ской дина­стии, пыта­лись ста­ра­тель­но обхо­дить вопрос о резуль­та­тах раз­де­ла вот­чи­ны Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, отме­чая ее при­над­леж­ность потом­кам последнего[8].Однако с этим согла­си­лись дале­ко не все. Уже Н. Н. Карам­зин и Н. И. Косто­ма­ров, вопре­ки лето­пис­цу, в перечне Свя­то­сла­ви­чей ста­ви­ли Оле­га перед Дави­дом, наме­кая этим на его старшинство[9]. П. В. Голу­бов­ский пер­вым откры­то выска­зал пред­по­ло­же­ние, что стар­шим в кон­це ХІ в. сре­ди Свя­то­сла­ви­чей оста­вал­ся Олег[10]. Инте­рес­но отме­тить, что в дру­гом месте сво­е­го фун­да­мен­таль­но­го иссле­до­ва­ния по исто­рии Киев­ской Руси, ана­ли­зи­руя собы­тия, изло­жен­ные в былине «Иван Гости­ный сын», эту же мысль выска­зал и Б. А. Рыбаков[11]. Из совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей стар­шин­ство Оле­га при­зна­ют М. Дим­ник, Н. Ф. Кот­ляр, той же пози­ции при­дер­жи­ва­юсь и я[12]. В част­но­сти, М. Дим­ник в каче­стве глав­но­го аргу­мен­та сослал­ся на изоб­ра­же­ние семей­ства Свя­то­сла­ва на цвет­ной застав­ке из изго­тов­лен­но­го по его зака­зу «Избор­ни­ка», где сре­ди кня­же­ских сыно­вей после стар­ше­го Гле­ба вто­рым сто­ит Олег. Пер­вым же назвал Оле­га Чер­ни­гов­ским кня­зем (т. е. стар­шим в роду), еще М. Стрийковский[13]. Впро­чем, в «Сло­ве о кня­зьях» ХII в. Давид дей­стви­тель­но назван стар­шим в роду: «Кня­жил в Чер­ни­го­ве он, в боль­шом кня­же­нии, ибо стар­ший был меж бра­ти­ей своей»[14]. (Воз­мож­но, здесь идет речь о пери­о­де после 1015 г., уже после смер­ти Оле­га Святославича).

Учи­ты­вая осо­бое почи­та­ние в семье Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча пер­вых рус­ских кня­зей Бориса–Давида и Глеба–Романа, Л. Вой­то­вич выска­зал пред­по­ло­же­ние, что Давид – это было кре­стиль­ное имя кня­зя, а в миру его зва­ли Борисом[15]. Одна­ко точ­ку зре­ния Вой­то­ви­ча не под­дер­жа­ли А. Ф. Лит­ви­на и Ф. Б. Успен­ский, кото­рые счи­та­ют, что «у Дави­да Свя­то­сла­ви­ча имя Давид было един­ствен­ным, сов­ме­щав­шим в себе функ­ции родо­во­го и крестильного»[16].В поль­зу это­го сви­де­тель­ству­ет тот факт, что в «Хоже­нии игу­ме­на Дани­и­ла» Давид дей­стви­тель­но един­ствен­ный из кня­зей Руси назван одним-един­ствен­ным именем[17]. Отме­чу к тому же, что кре­стиль­ное имя Давид при­над­ле­жа­ло Гле­бу Вла­ди­ми­ро­ви­чу, а не Борису–Роману.

Био­гра­фия Дави­да Свя­то­сла­ви­ча так­же пол­на зага­док. В «Пове­сти вре­мен­ных лет» он впер­вые упо­ми­на­ет­ся под 1095 г.: «Иде Давыд Свя­то­сла­вич из Нова­го­ро­да Смолиньску»[18]. Боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей отме­ча­ют, что в «послуж­ном спис­ке» Дави­да зна­чит­ся кня­же­ние в Муро­ме (1076–1093 гг.), Нов­го­ро­де (1093–1095 гг.), Смо­лен­ске (1095–1097 гг.)[19],а по реше­нию Любеч­ско­го съез­да кня­зей 1097 г. он – князь Чер­ни­гов­ский. Име­ют­ся и дру­гие даты кня­же­ний Дави­да Святославича[20].По сооб­ще­нию В. Н. Тати­ще­ва Свя­то­слав Яро­сла­вич поса­дил в мар­те 1073 г. Дави­да на кня­же­ние в Нов­го­род Вели­кий, где он нахо­дил­ся до кон­ца 1076 – нача­ла 1077 г., когда его сме­нил брат Глеб[21]. Заме­чу, что в перечне кня­зей Вели­ко­го Нов­го­ро­да, чита­е­мо­го в Нов­го­род­ской пер­вой лето­пи­си млад­ше­го изво­да под 989 г., эти дан­ные отсут­ству­ют. В Твер­ской, Ермо­лин­ской, Львов­ской и неко­то­рых дру­гих лето­пи­сях запи­са­но, что после ухо­да из Нов­го­ро­да в Туров в 1088 г. Свя­то­пол­ка Изя­с­ла­ви­ча «Нове­го­ро­де седе Давыд Святославич»[22]. Воз­мож­но, в 1088 г. Давид попы­тал­ся сесть на кня­же­ние в Нов­го­ро­де, но Все­во­лод Яро­сла­вич поса­дил там сына Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха Мстислава[23]. В перечне кня­зей Вели­ко­го Нов­го­ро­да отме­че­но: «Давыд при­де к Нов­го­ро­ду кня­жить; и по двою лету выгна­ша и»[24]. По мне­нию О. М. Рапо­ва, эти собы­тия про­изо­шли в 1093 г. после смер­ти вели­ко­го кня­зя Все­во­ло­да Яро­сла­ви­ча, «когда Свя­то­сла­ви­чи раз­ви­ли поли­ти­че­скую актив­ность и нача­ли доби­вать­ся для себя новых тер­ри­то­рий»; и кня­жил Давид в Нов­го­ро­де до 1095 г., когда, поссо­рив­шись с нов­го­род­ца­ми, ушел в Смо­ленск, выгнав отту­да сына Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха Изяслава[25]. В Нов­го­род­ской пер­вой лето­пи­си млад­ше­го изво­да и в Софий­ской пер­вой лето­пи­си под 1095 г. запи­са­но: «Иде Свя­то­полк и Воло­ди­мерь на Давы­да к Смо­лень­ску и даша Давы­ду Новгород»[26]. Как счи­та­ет О. М. Рапов, Свя­то­полк Изя­с­ла­вич и Вла­ди­мир Моно­мах силой выну­ди­ли Дави­да Свя­то­сла­ви­ча вер­нуть­ся из Смо­лен­ска, ото­бран­но­го у сына Моно­ма­ха Изя­с­ла­ва, в Нов­го­род, но нов­го­род­цы не захо­те­ли повтор­но при­нять его, и Дави­ду при­шлось сно­ва вер­нуть­ся в Смо­ленск. «Вла­ди­мир Моно­мах пожерт­во­вал Смо­лен­ском в поль­зу Дави­да, одна­ко вза­мен Смо­лен­ской зем­ли он полу­чил Муром­скую, куда поса­дил на кня­же­ние сына Изяслава»[27], да еще и Нов­го­род Вели­кий, где сел его стар­ший сын Мстислав[28].

Под­твер­жда­ют факт кня­же­ния Дави­да Свя­то­сла­ви­ча в Нов­го­ро­де, по мне­нию А. А. Мол­ча­но­ва, и 2 сфра­ги­сти­че­ских памят­ни­ка, най­ден­ных при рас­коп­ках в Нов­го­ро­де в сло­ях 2‑й поло­ви­ны ХI в. В одном слу­чае это кня­же­ский знак – вер­ти­каль­ная чер­та с боль­шим отро­гом в виде боль­шо­го зуб­ца, ото­гну­то­го вле­во, с доба­воч­ным отро­гом внутрь, выре­зан­ный на дере­вян­ном цилин­дре – бир­ке-зам­ке вир­ни­ка; в дру­гом – на мож­же­ве­ло­вой палоч­ке (фраг­мен­ти­ро­ван­ном изде­лии неиз­вест­но­го назна­че­ния) он выре­зан вме­сте с там­гой в виде дву­зуб­ца пря­мо­уголь­ных очер­та­ний, кото­рая атри­бу­ти­ру­ет­ся Мсти­сла­ву Вла­ди­ми­ро­ви­чу, сидев­ше­му в Нов­го­ро­де до и после Давида[29]. «Хро­но­ло­ги­че­ская после­до­ва­тель­ность их нов­го­род­ских кня­же­ний как нель­зя луч­ше иллю­стри­ру­ет­ся сосед­ством тамг обо­их лиц на одном и том же предмете»[30]. (В. Л. Янин при­пи­сы­вал этот знак Гле­бу Свя­то­сла­ви­чу, зани­мав­ше­му Нов­го­род­ский стол в 1068–1078 гг.).

В Смо­лен­ске Давид Свя­то­сла­вич кня­жил до Любеч­ско­го съез­да 1097 г., когда, по его реше­нию, он полу­чил отчий Чер­ни­гов, пре­сто­ла кото­ро­го побе­ди­те­ли (вели­кий князь Киев­ский Свя­то­полк Изя­с­ла­вич и Пере­я­с­лав­ский князь Вла­ди­мир Моно­мах) лиши­ли стар­ше­го из Свя­то­сла­ви­чей – Олега[31]. Это собы­тие, несмот­ря на дли­тель­ное изу­че­ние всех аспек­тов, свя­зан­ных со съез­дом, до сих пор вызы­ва­ет недо­уме­ние у мно­гих спе­ци­а­ли­стов. При этом пози­ция Дави­да Свя­то­сла­ви­ча, кото­рый фак­ти­че­ски не при­ни­мал уча­стия в борь­бе сво­е­го стар­ше­го бра­та Оле­га Гори­сла­ви­ча про­тив Свя­то­пол­ка Изя­с­ла­ви­ча и Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха, но полу­чил от кня­зей-побе­ди­те­лей Чер­ни­гов­ский стол, тогда как Олег Свя­то­сла­вич вынуж­ден был удо­вле­тво­рить­ся Нов­го­ро­дом-Север­ским, оста­ет­ся непо­нят­ной. Более того, когда после оса­ды Ста­ро­ду­ба Олег при­шел в Смо­ленск, где кня­жил Давид, «не при­я­ша его смольняне»[32]. Олег лишь смог попол­нить здесь свою изряд­но поре­дев­шую дру­жи­ну и ушел к Мурому.
В. Н. Тати­щев сооб­ща­ет, что в 1096 г., после заклю­чен­но­го под Ста­ро­ду­бом с Оле­гом Свя­то­сла­ви­чем пере­ми­рия (кото­рое для послед­не­го из-за фак­ти­че­ско­го пора­же­ния рав­ня­лось капи­ту­ля­ции), Свя­то­полк Изя­с­ла­вич и Вла­ди­мир Моно­мах «уло­жи­ли меж­до собою Чер­ни­гов дать Дави­ду Свя­то­сла­ви­чу, Оль­гу для его без­по­койств – Муром, Яро­сла­ву и Свя­то­сла­ву бра­ти­ям – Севе­ру и Тму­то­ро­кань… Но сего Оле­гу до съез­да не объявили»[33].Давид, несо­мнен­но, был посвя­щен в эти наме­ре­ния союз­ни­ков, посколь­ку в упо­мя­ну­том Свя­то­сла­ве сле­ду­ет, по-види­мо­му, усмат­ри­вать как раз его сына Свя­то­шу. Это реше­ние Свя­то­полк и Давид скре­пи­ли бра­ком сво­их детей – Нико­лы Свя­то­ши и доче­ри Свя­то­пол­ка Анны, чем и свя­за­ли руки Дави­ду Свя­то­сла­ви­чу. Да и сам Свя­то­ша вынуж­ден был в даль­ней­шем под­дер­жи­вать сво­е­го тестя во всех его аван­тю­рах в запад­ных зем­лях Руси, за что тот и награ­дил зятя, дав ему в дер­жа­ние поло­ви­ну Волы­ни с Луцком[34].

В даль­ней­шем, как счи­та­ют боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей, Давид высту­пал за сохра­не­ние Любеч­ских реше­ний и внут­рен­нюю ста­би­ли­за­цию Руси[35]. В 1098 г. он вме­сте с бра­том Оле­гом под­дер­жал наме­ре­ние Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха нака­зать Дави­да Иго­ре­ви­ча, по наго­во­ру кото­ро­го был ослеп­лен Василь­ко Рости­сла­вич Тере­бо­вль­ский. В 1100 г. на Вити­чев­ском съез­де кня­зей он так­же высту­пал за ско­рей­шее уре­гу­ли­ро­ва­ние усо­би­цы, при­дав Дави­ду Иго­ре­ви­чу от себя 100 гри­вен сереб­ра в каче­стве ком­пен­са­ции за уступ­лен­ные воло­сти. В даль­ней­шем Давид Свя­то­сла­вич при­ни­мал актив­ное уча­стие в коа­ли­ци­он­ных похо­дах кня­зей про­тив полов­цев: в бит­ве око­ло Хор­ти­цы в 1103 г., в кото­рой погиб­ли 20 поло­вец­ких ханов; на реке Хорол в 1107 г., когда едва избе­жал пле­на зна­ме­ни­тый поло­вец­кий хан Шару­кан; в похо­де 1110 г.; в бит­ве в вер­хо­вьях Север­ско­го Дон­ца и на реке Саль­ни­це в 1111 г., когда были взя­ты и раз­ру­ше­ны поло­вец­кие горо­да Шару­кань и Суг­ров. Кро­ме того, его вой­ска при­ня­ли уча­стие в похо­дах на Друцк в 1116 г. и на Волынь в 1117 г.[36]

В янва­ре 1113 г. в жиз­ни Чер­ни­гов­ской епар­хии про­изо­шло зна­ме­на­тель­ное собы­тие: Чер­ни­гов­ским епи­ско­пом стал игу­мен Кие­во-Печер­ской лав­ры, буду­щий свт. Фео­к­тист. При нем был зало­жен камен­ный собор Успе­ния Бого­ро­ди­цы в Елец­ком мона­сты­ре, кото­рый по пла­ну являл­ся почти точ­ной (но умень­шен­ной) копи­ей одно­имен­но­го хра­ма Кие­во-Печер­ской лав­ры, а поз­же – цер­ковь во имя про­ро­ка Илии при вхо­де в Анто­ни­е­вы пеще­ры на Бол­ди­ных горах, един­ствен­ный дошед­ший до наших дней бес­столп­ный древ­не­рус­ский камен­ный храм, и неиз­вест­ная по назва­нию цер­ковь на цита­де­ли Чер­ни­го­ва, так­же бесстолпная.

В 1115 г. Давид вме­сте с бра­том Оле­гом, епи­ско­пом Фео­к­ти­стом, сыно­вья­ми и пле­мян­ни­ка­ми при­ни­мал уча­стие в пере­не­се­нии мощей сво­их невин­но уби­ен­ных свя­тых пред­ков – свя­щен­но­му­че­ни­ков кня­зей Бори­са и Гле­ба – в отстро­ен­ный зано­во камен­ный храм в Выш­го­ро­де. Вне­сти внутрь раки с моща­ми из-за скоп­ле­ния наро­да не уда­лось, при­шлось раз­бра­сы­вать тка­ни, одеж­ду и сереб­ро, что­бы люди рас­сту­пи­лись, соби­рая их. После вне­се­ния рак с моща­ми Вла­ди­мир Моно­мах хотел поста­вить их посе­ре­дине хра­ма и над ними устро­ить сереб­ря­ный терем, а Свя­то­сла­ви­чи пред­ло­жи­ли поста­вить раки по пра­вой сто­роне в нишах-арка­со­ли­ях. Спор гро­зил­ся пере­ро­сти в откры­тый кон­фликт, но по пред­ло­же­нию мит­ро­по­ли­та был бро­шен жре­бий на алта­ре, и он решил­ся в поль­зу чер­ни­гов­ских кня­зей. Цере­мо­ния пере­не­се­ния мощей закон­чи­лась пыш­ным пиром, а стран­ни­ков и при­хо­жан уго­ща­ли еще в тече­ние трех дней. Это был послед­ний кон­фликт в бур­ной жиз­ни Оле­га Свя­то­сла­ви­ча, и 1 авгу­ста того же года епи­скоп Фео­к­тист отпел мятеж­но­го кня­зя в Чер­ни­гов­ском Спас­ском соборе[37].

В кон­це жиз­ни Давид Свя­то­сла­вич на кня­же­ском дво­ре в Чер­ни­го­ве постро­ил вели­че­ствен­ный Бори­со­глеб­ский собор – пер­вый дошед­ший до наших дней храм во имя свя­тых Бори­са и Гле­ба, не свя­зан­ный с местом их смер­ти или погре­бе­ния. С исто­ри­ей хра­ма свя­за­на еще одна загад­ка: при архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ни­ях в север­ном нефе собо­ра были откры­ты остат­ки фун­да­мен­тов неиз­вест­но­го мону­мен­таль­но­го зда­ния 2‑й поло­ви­ны ХI в., кото­рое архи­тек­тор Н. В. Холо­стен­ко интер­пре­ти­ро­вал как двух­ка­мер­ный кня­же­ский терем. Одна­ко П. А. Рап­по­порт выска­зал пред­по­ло­же­ние, что это – остат­ки пер­во­на­чаль­но­го Бори­со­глеб­ско­го собо­ра ХI в., постро­ен­но­го еще при Свя­то­сла­ве Яро­сла­ви­че той же арте­лью, что и ран­ний тезо­имен­ный храм в Выш­го­ро­де, и точ­но так же зава­лив­ше­го­ся вслед­ствие про­сче­тов при проектировании.

В любом слу­чае, собор был зало­жен око­ло 1120 г. на тер­ри­то­рии кня­же­ско­го дво­ра, к юго-запа­ду от Спас­ско­го хра­ма, во имя кня­зя Глеба–Давида Вла­ди­ми­ро­ви­ча. Это кре­сто­во­ку­поль­ный одно­гла­вый храм (высо­та в зени­те 25 м), постро­ен­ный из круп­но­фор­мат­ной плин­фы в тех­ни­ке поря­до­вой клад­ки. Его фаса­ды рас­чле­не­ны полу­ко­лон­на­ми, углы акцен­ти­ро­ва­ны лопат­ка­ми, с полу­за­ко­мар­ным завер­ше­ним каж­до­го пряс­ла. На уровне пят зако­мар устро­ен арка­тур­ный фриз. Ароч­ные пор­та­лы трехуступ­ча­тые, фасад­ная пла­сти­ка тяго­те­ет к роман­ским тра­ди­ци­ям. К тому же сте­ны собо­ра изна­чаль­но были побе­ле­ны и раз­граф­ле­ны на квад­ры, имми­ти­ро­вав­шие клад­ку из камен­ных бло­ков. В инте­рье­ре сохра­ни­лись хоры, укра­шен­ный поли­хром­ной моза­и­кой омфа­лий и пол из плит овруч­ско­го пиро­фи­ли­та, по три ниши-арка­со­лии в север­ной и южной сте­нах, неболь­шие фраг­мен­ты фрес­ко­вых рос­пи­сей. Ход на хоры устро­ен в тол­ще запад­ной сте­ны. Сво­ды собо­ра цилин­дри­че­ские и крестовые.
Полу­ко­лон­ны хра­ма укра­ше­ны рез­ны­ми бело­ка­мен­ны­ми капи­те­ля­ми и угло­вы­ми кам­ня­ми, укра­шен­ны­ми пле­тен­кой в роман­ском сти­ле и изоб­ра­же­ни­я­ми фан­та­сти­че­ских существ – пти­цы Сири­на, пса Симарг­ла, вол­ков, гепар­дов, львов. Заме­тим одна­ко, что ниж­ний диа­метр этих капи­те­лей мен­ше верх­не­го диа­мет­ра полу­ко­лонн на собор­ных фаса­дах, на кото­рых они уста­нов­ле­ны. Имен­но в этом хра­ме (веро­ят­но, в одной из арко­соль­ных ниш) и был похо­ро­нен его осно­ва­тель Давид Свя­то­сла­вич, почив­ший 1 авгу­ста 1123 г., с чем свя­за­на послед­няя свя­зан­ная с ним загад­ка. Дело в том, что Житие Дави­да Свя­то­сла­ви­ча неиз­вест­но, одна­ко сомне­вать­ся в его суще­ство­ва­нии в древ­но­сти не при­хо­дит­ся. В поль­зу это­го сви­де­тель­ству­ют посмерт­ные чуде­са – необ­хо­ди­мое усло­вие для кано­ни­за­ции. Эти чуде­са доста­точ­но деталь­но опи­са­ны в извест­ном лите­ра­тур­ном памят­ни­ке ХII в. – «Сло­ве о кня­зьях», про­чи­тан­ном в Чер­ни­го­ве на день памя­ти свя­тых Бори­са и Гле­ба око­ло 1174 г. В нем после страст­но­го при­зы­ва к млад­шим кня­зьям чтить и пови­но­вать­ся стар­шим опи­са­ны собы­тия, свя­зан­ные со смер­тью и погре­бе­ни­ем Дави­да Святославича.

«Давыд Свя­то­сла­вич, сын Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, брат свя­тых Бори­са и Гле­ба, – ска­за­но в «Сло­ве о кня­зьях», – Давыд этот ни к кому не имел враж­ды. Когда кто рать на него воз­дви­гал, он рать ту покор­но­стью сво­ей уми­рял. Кня­жил в Чер­ни­го­ве он, в боль­шом кня­же­нии, ибо стар­ший был меж бра­ти­ей сво­ей. Если кто крив­ду какую ему чинил из бра­тьев, он вину на себя пере­ла­гал. Когда крест кому цело­вал, креп­ко дер­жал сло­во. Когда кто нару­шал цело­ва­нье крест­ное, он и тогда клят­вы не пре­сту­пал, нико­го не оби­жал и зла не тво­рил. Бра­тья, видя такое его без­зло­бие, слу­ша­лись его, как отца, и поко­ря­лись ему, как гос­по­ди­ну сво­е­му. В вели­кой тишине кня­жил он. Когда же поре­шил Бог взять душу его от тела, епи­скоп Фео­к­тист, видя, что князь – недол­го он болел – уже пре­ста­вить­ся хочет, пове­лел петь канон кре­сту, – и вдруг верх тере­ма рас­сел­ся, и ужас­ну­лись все. Вле­тел в терем голубь белый, сел кня­зю на грудь. И князь испу­стил душу, голубь неви­дим стал. А терем напол­нил­ся бла­го­уха­ни­ем. И после вечер­ни понес­ли кня­зя в свя­той Спас. Появи­лась звез­да и ста­ла над кре­стом. Когда пере­нес­ли кня­зя в постро­ен­ную им цер­ковь Бори­са и Гле­ба, – звез­да пере­шла от Спа­са к церк­ви муче­ни­ков свя­тых. Отпел епи­скоп кня­зя, а гроб ему еще не был готов. Ска­зал тогда епи­скоп: “Уже солн­це захо­дит, зав­тра похо­ро­ним его”. Услы­шав эти сло­ва, сидя­щие у кня­зя вышли и, назад вер­нув­шись в цер­ковь, пове­да­ли епи­ско­пу: “Солн­це не захо­дит, но во еди­ном месте сто­ит”. Поди­вил­ся епи­скоп и вос­хва­лил Бога. Когда камень сров­ня­ли и поло­жи­ли кня­зя в гроб, – тогда солн­це зашло. Види­те, дети мои, как Бог и здесь, на зем­ле, про­слав­ля­ет угод­ни­ков Сво­их, испол­ня­ю­щих пове­ле­ния Его. Такие чуде­са тво­рил он: Ангел Божий в обра­зе голу­би­ном явил­ся, терем бла­го­уха­ни­ем от тела напол­нил­ся, яви­лась звез­да, с небес при­шед­шая и над телом ста­ла, солн­це пове­ле­ни­ем вла­ды­ки наше­го зай­ти не посме­ло, пока не поло­же­но было тело свя­тое во гроб. Какую сла­ву полу­чит он на небе­сах! Может, кто ска­жет, что князь Давыд жены не имел? Но он и детей имел. Бла­жен­ный Нико­ла Свя­то­ша был сын его, и еще два сына было у него. Или ска­жет кто, что дома не имел он, пото­му запо­ведь Гос­под­ню и испол­нил? Не раз слы­шал я, как неве­жи некие гово­рят: «С женою-де и с детьми сво­и­ми спа­стись невоз­мож­но». Этот князь не один дом имел, а мно­го – всей зем­ли Чер­ни­гов­ской был он кня­зем. А запо­ведь гос­под­ню испол­нил, в сво­ей жиз­ни зем­ной ни с кем нико­гда не враж­до­вал он. Посты­ди­тесь же вы, враж­ду­ю­щие с бра­ти­ей сво­ей, с еди­но­вер­ца­ми своими!»[38].

Чер­ни­гов­ский князь Давид Свя­то­сла­вич при­знан пер­вым свя­тым Чер­ни­го­во-Север­ской земли[39]. После смер­ти зимой 1168/1169 гг. послед­не­го пред­ста­ви­те­ля дина­стии Дави­до­ви­чей вщиж­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча при­над­ле­жав­ший Дави­ду Свя­то­сла­ви­чу кня­же­ский двор, как «вымо­роч­ный», с осно­ван­ным им Бори­со­глеб­ским собо­ром, в соот­вет­ствии с тра­ди­ци­я­ми тех вре­мен, был пере­дан осно­ва­но­му здесь Муче­ни­че­ско­му мона­сты­рю. Судя по пла­нам XVIII в., он зани­мал пло­щадь око­ло 5 га.

Кано­ни­за­ция Дави­да Свя­то­сла­ви­ча в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни была свя­за­на с общей поли­ти­че­ской ситу­а­ци­ей на Руси кон­ца ХІ – 1‑й поло­ви­ны ХІІ в., преж­де все­го, как отме­чал В. Гор­ский, с суще­ство­ва­ни­ем «вель­ми драж­ли­вої для дав­ньо­русь­кої сві­до­мо­сті теми “єдно­сті зем­лі Русь­кої” і пов«язаного з цим осуд­жен­ням міжк­нязівсь­ких усобиць»[40]. Суще­ствен­ные изме­не­ния на поли­ти­че­ской аван­сцене Киев­скої Руси, быст­рая, слов­но в калей­до­ско­пе, сме­на в 60–70‑х гг. ХІ в. кня­зей на киев­ском пре­сто­ле, отча­ян­ные попыт­ки Все­во­ло­да Яро­сла­ви­ча лишить сво­их пле­мян­ни­ков при­чи­тав­шей­ся им части вла­де­ний при­ве­ли к серии отча­ян­ных попы­ток послед­них силой отво­е­вать свое «место под солн­цем», вверг­ли Русь в бес­ко­неч­ную чере­ду кро­ва­вых усо­биц. «Для того, щоб зами­ри­ти від­цен­тро­ві та доцен­тро­ві сили, потріб­на була ідея, яка узго­ди­ла б їхні інте­ре­си. І сус­піль­на дум­ка Київсь­кої Русі саме в дру­гій поло­вині ХІ ст., на яку при­па­дає й каноні­за­ція Бори­са та Глі­ба, вироб­ляє прин­цип “отчи­ни”... “Повість врем«яних літ” дово­дить непо­хит­ність цьо­го прин­ци­пу поси­лан­ням на свя­щен­ну історію... Запро­ва­д­же­ний Яро­сла­вом Муд­рим прин­цип “отчи­ни” був юри­дич­но закріп­ле­ний його ону­ка­ми, котрі 1097 року на князівсь­ко­му зібран­ні в Любечі поста­но­ви­ли: “Кож­до да дер­жит отчи­ну свою”... Впро­до­вж пів­то­ра століт­тя по смер­ті Яро­сла­ва Муд­ро­го той прин­цип незмін­но про­го­ло­шу­вав­ся на рів­ні сус­піль­ної сві­до­мо­сті, але без­у­пин­но пору­шу­вав­ся в реаль­но­му жит­ті. За такої ситу­а­ції особ­ли­во­го зна­чен­ня набу­ва­ють мораль­ні чин­ни­ки. Саме на часі було усві­дом­лен­ня вели­чез­ної дій­о­во­сті їх в уста­нов­лен­ні мораль­ної та ідео­ло­гіч­ної дис­ци­плі­ни… Прин­ци­пи бра­терсь­кої любо­ві, шани й без­умов­ної поко­ри мен­шо­го перед стар­шим про­го­ло­шу­ють­ся як мало не голов­ні чес­но­ти дер­жав­но­го діяча»[41].

Не менее важ­ной под­держ­ка темы «брат­ской люб­ви, ува­же­ния и без­услов­но­го под­чи­не­ния» была и для Вла­ди­ми­ра Все­во­ло­до­ви­ча Моно­ма­ха и его потом­ков. Захват Моно­ма­хом в 1113 г. киев­ско­го пре­сто­ла с гру­бей­шим попра­ни­ем как ста­рых («родо­во­го сюзе­ре­ни­те­та»), так и новых, утвер­жден­ных в Любе­че («кож­до да дер­жит отчи­ну свою»), прин­ци­пов пре­сто­ло­на­сле­до­ва­ния, кото­рое мож­но ква­ли­фи­ци­ро­вать лишь как дина­сти­че­ский пере­во­рот, тре­бо­ва­ло, без­услов­но, сво­е­го мораль­но-идео­ло­ги­че­ско­го обос­но­ва­ния. После смер­ти Свя­то­пол­ка Изя­с­ла­ви­ча 16 апре­ля 1113 г. Вла­ди­мир Моно­мах, явля­ясь пред­ста­ви­те­лем дина­сти­че­ски млад­шей – тре­тьей – вет­ви Яро­сла­ви­чей, физи­че­ски, веро­ят­но, оста­вал­ся стар­шим сре­ди вну­ков Яро­сла­ва Муд­ро­го – он родил­ся 1 янва­ря 1054 г. И все же закон­ных прав на Киев он не имел. Тем более не име­ли их его сыно­вья Мсти­слав, Яро­полк и Вяче­слав, кото­рые зани­ма­ли киев­ский пре­стол по оче­ре­ди. Не было таких прав и у Юрия Вла­ди­ми­ро­ви­ча Дол­го­ру­ко­го, кото­рый всю жизнь борол­ся за Киев. Таким обра­зом, каж­дый из них был по сво­е­му заин­те­ре­со­ван в укреп­ле­нии основ­ных прин­ци­пов куль­та Бори­са и Гле­ба и кано­ни­за­ции Дави­да Свя­то­сла­ви­ча. Глав­ны­ми же кон­ку­рен­та­ми (как дина­сти­че­ски­ми, так и реаль­ны­ми, поли­ти­че­ски­ми) Моно­ма­ши­чей были чер­ни­го­во-север­ские Свя­то­сла­ви­чи. Пози­ция Оле­га Свя­то­сла­ви­ча – упор­но­го и бес­ком­про­мисс­но­го бор­ца за отцов­ский трон – ни у кого из совре­мен­ни­ков иллю­зий не вызы­ва­ла. Наобо­рот, пози­ция Дави­да Свя­то­сла­ви­ча – более урав­но­ве­шен­но­го, склон­но­го (как пока­зы­ва­ют при­ве­ден­ные В. Н. Тати­ще­вым све­де­ния) к зна­чи­тель­ным ком­про­ми­сам на фоне бра­та выгля­де­ла более при­вле­ка­тель­ной. К тому же он пере­жил сво­е­го неуго­мон­но­го бра­та и оста­вал­ся чер­ни­гов­ским кня­зем – един­ствен­ным реаль­но-воз­мож­ным пре­тен­ден­том на киев­ский стол.

Отме­тим так­же, что имен­но на 1‑ю чет­верть ХІ в. – пери­од пре­бы­ва­ния Дави­да на чер­ни­гов­ско­му сто­ле – при­хо­дит­ся едва ли не наи­боль­шее коли­че­ство собы­тий, свя­зан­ных с кано­ни­за­ци­ей лиц, в той или иной сте­пе­ни свя­зан­ных с Чер­ни­гов­ской зем­лей. 17 фев­ра­ля 1106 г. сын Дави­да Нико­ла Свя­то­ша пер­вым из кня­зей Руси доб­ро­воль­но при­нял постриг в Кие­во-Печер­ской лав­ре, где и про­вел оста­ток сво­ей жиз­ни. Став ино­ком, он осно­вал, по пре­да­ни­ям, Нико­ла­ев­ский лечеб­ный мона­стыр­ский кор­пус для бед­ных с хра­мом свт. Нико­лая при нем, а в 1106–1108 гг. постро­ил цер­ковь Св. Тро­и­цы над лавр­ски­ми вра­та­ми (т. е. заклад­ка хра­ма состо­я­лась фак­ти­че­ски при постри­ге Свя­то­ши). Прп. Свя­то­ша был хоро­шо обра­зо­ван­ным чело­ве­ком, имел соб­ствен­ную боль­шую биб­лио­те­ку, кото­рую пере­дал мона­сты­рю, как и свои владения[42].

Совре­мен­ни­ком и спо­движ­ни­ком Дави­да Свя­то­сла­ви­ча был свт. Фео­к­тист, игу­мен Кие­во-Печер­ской лав­ры с 1103 г., постав­лен­ный на Чер­ни­гов­скую кафед­ру в янва­ре 1113 г. В 1108 г. он постро­ил в лав­ре камен­ную тра­пез­ную и актив­но содей­ство­вал кано­ни­за­ции прп. Фео­до­сия Печер­ско­го в 1108 г. В 1115 г. Фео­к­тист при­ни­мал уча­стие в пере­не­се­нии мощей Бори­са и Гле­ба в новый храм в Выш­го­ро­де, а 1 авгу­ста 1123 р. имен­но он отпе­вал и погре­бал Дави­да в чер­ни­гов­ском Бори­со­глеб­ском собо­ре; а через 5 дней, 6 авгу­ста был похо­ро­нен, веро­ят­но, там же и сам[43]. В 1106–1108 гг. совер­шил палом­ни­че­ство в Свя­тую Зем­лю прп. Дани­ил, так­же совре­мен­ник Дави­да Свя­то­сла­ви­ча и Фео­к­ти­ста, и, ско­рее все­го, так­же постри­жен­ник Кие­во-Печер­ской лав­ры, кото­рый был игу­ме­ном одной из оби­те­лей на бере­гах реч­ки Снов, непо­да­ле­ку или в самом лето­пис­ном горо­де Снов­ске, кото­рый оста­вил нам «Житье и хоже­нье Дани­и­ла, Русь­скыя зем­ли ігу­ме­на», имев­шее огром­ную попу­ляр­ность на Руси[44]. В авгу­сте 1113 г. в Зем­ле Вяти­чей, вхо­див­шей в состав Чер­ни­гов­ской зем­ли и под­чи­нен­ной Чер­ни­гов­ской епар­хии, муче­ни­че­скую смерть при­нял и был при­чис­лен к лику свя­тых монах Кие­во-Печер­ской лав­ры Кук­ша, осу­ществ­ляв­ший там мис­си­о­нер­скую деяль­тель­ность – вне вся­ких сомне­ний, не без содей­ствия Дави­да и Феоктиста[45]. В 1116 г. мона­хи­ней умер­ла в Кие­ве сест­ра Дави­да Пред­сла­ва Свя­то­слав­на, вдо­ва вен­гер­ско­го коро­ля Лас­ло І Свя­то­го, после смер­ти кото­ро­го в 1095 г. она воз­вра­ти­лась на Русь.

Таким обра­зом, как сво­ей лич­ной жиз­нью, так и бла­го­да­ря бла­го­при­ят­ным обще­ствен­но-поли­ти­че­ским обсто­я­тель­ствам Давид Свя­то­сла­вич вполне соот­вет­ство­вал прак­ти­че­ски всем усло­ви­ям для посмерт­ной кано­ни­за­ции, кото­рая состо­я­лась, по мое­му мне­нию, во 2‑й чет­вер­ти ХІІ в.

[2] Baumgarten N. Genealogies et mariages occidentaux des Rurikides Russes du X‑e au XIII‑e s. / N. Baumgarten // Orientalia Christiana.T. IX/І. № 35. Roma, 1927. С. 3–4.
[3] Dimnik M. The Dinasty of Chernigov. 1054–1146. Toronto, 1994. С. 252; idem. The Saints of the Chernigov Dinasty in Kievan Rus’ // Чер­ні­гів у серед­ньо­віч­ній та ран­ньо­мо­дер­ній історії Цен­траль­но-Схід­ної Євро­пи. Збір­ник нау­ко­вих пра­ць, при­свя­че­ний 1100-літ­тю пер­шої літо­пис­ної згад­ки про Чер­ні­гів. Чер­ні­гів, 2007. С. 224
[4] Baumgarten N. Genealogie et marriages occidentaux des Rurikistic Russes. Roma, 1928. IV. С. 18.
[5] Кова­лен­ко В. П. Жизнь и «Житие» Св. прп. кня­зя Нико­лы Свя­то­ши: воз­мож­но­сти рекон­струк­ции // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2011. № 3(45). С. 57.
[6] Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 201; Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей (далее – ПСРЛ). Т. 1. М.; Л., 1962. Стб. 199–200; Т. 2. М.; Л., 1962. Стб. 190–191; Т. 5. М.; Л., 1962. С. 148; Т. 7. М.; Л., 1963. С. 2.
[7] Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Т. 2. М., 1995. С. 314–315; Пого­дин М. П. Древ­няя рус­ская исто­рия до мон­голь­ско­го ига. Т. 1. М., 1872. С. 385; Бага­лей Д. И. Исто­рия Север­ской зем­ли до поло­ви­ны ХIV ст. Киев, 1882. С. 177, 273; Гру­шев­ский М. С.Очерк исто­рии Киев­ской зем­ли от смер­ти Яро­сла­ва до кон­ца ХIV ст. Киев, 1891. С. 125; он же. Історія Украї­ни-Руси. Т. 2. Киев, 1992. С. 318; Baumgarten N. Genealogie et marriages… С. 3–4; Мав­ро­дин В. В. Древ­не­рус­ское госу­дар­ство. М., 1956. С. 215; Зай­цев А. К.Черниговское кня­же­ство. М., 2009. С. 62; Рапов О. М. Кня­же­ские вла­де­ния на Руси в Х – пер­вой поло­вине ХIII вв. М., 1977. С. 98–101; Історія УРСР. Т. 1. Киев, 1977. С. 357; Гуми­лев Л. Н. Древ­няя Русь и Вели­кая Степь. М., 1989. С. 318–319; Вой­то­вич Л. В. Гене­а­ло­гія дина­стії Рюри­ко­ви­чів. Киев, 1990. С. 46; Коган В. М. Исто­рия дома Рюри­ко­ви­чем (опыт исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ско­го иссле­до­ва­ния). СПб, 1993. С. 75, 88; Вой­то­вич Л. Кня­жа доба на Русі: порт­ре­ти еліти. Біла Церк­ва, 2006. С. 372.
[8] Гре­ков Б. Д. Киев­ская Русь. М., 1953. С. 499–500; Карам­зин Н. М. Исто­рия госу­дар­ства Рос­сий­ско­го. Т. 2. М., 1991. С. 74; Соло­вьев С. М. Исто­рия Рос­сии с древ­ней­ших вре­мен. Т. 2. М., 1988. С. 371; Клю­чев­ский В. О. Курс рус­ской исто­рии. Ч. 1. М., 1987. С. 192; Рыба­ков Б. А. Древ­няя Русь и рус­ские кня­же­ства ХІІ–ХІІІ вв. М., 1982. С. 449; Толоч­ко П. П. Київсь­ка Русь. Киев, 1996. С. 89–90.
[9] Карам­зин Н. М. Указ. соч. С. 74, 76; Косто­ма­ров Н. И. Рус­ская исто­рия в жиз­не­опи­са­ни­ях ее глав­ней­ших дея­те­лей. Н. И. Косто­ма­ров. Вып. 1. СПб., 1873. С. 52, 59.
[10] Голу­бов­ский П. В. Исто­рия Север­ской зем­ли до поло­ви­ны ХIV ст. Киев, 1881. С. 81–101.
[11] Рыба­ков Б. А. Древ­няя Русь и рус­ские кня­же­ства ХІІ–ХІІІ вв. М., 1982. С. 133.
[12] Dimnik M. Oleg‘s status as ruler of Tmutarakan: the sthragistic evidence // Medieval Studies. 1993. V. 55. С. 137; idem. The Dinasty of Chernigov... С. 213; Дім­нікМ. Любе­ць­кий з‘їзд і пони­жен­ня ста­ту­су Оле­га Гори­сла­ви­ча // Любе­ць­кий з‘їзд князів 1097 року в істо­рич­ній долі Київсь­кої Русі. Чер­ні­гів, 1997. С. 14–20; Кот­ляр М. Ф. До про­бле­ми утво­рен­ня Нов­го­род-Сіверсь­ко­го князів­ства // Українсь­кий істо­рич­ний жур­нал. 1995. № 6. С. 14–20; КоваленкоВ.П. Любе­ць­кий з‘їзд в історії Чер­ні­го­во-Сіверсь­кої зем­лі // Любе­ць­кий з‘їзд князів 1097 року в істо­рич­ній долі Київсь­кої Русі. Чер­ні­гів, 1997. С. 24–34.
[13] Кова­лен­ко В. П. Любе­ць­кий з‘їзд… С. 28.
[14] Сло­во о кня­зьях // Пове­сти Древ­ней Руси. М., 1980. С. 346–351, 553–664.
[15] Вой­то­вич Л. Кня­жа доба на Русі… С. 372.
[16] Лит­ви­на А. Ф. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в Х–XV вв. Дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М., 2006. С. 441–443.
[17] Житье и Хоже­нье Дани­и­ла, Русь­скыя зем­ли игу­ме­на // «Хоже­ние» игу­ме­на Дани­и­ла в Свя­тую Зем­лю в нача­ле ХІІ в. СПб., 2007. С. 134.
[18] ПСРЛ. Т. 2. М.; Л., 1962. Стб. 219.
[19] Вой­то­вич Л. Кня­жа доба на Русі… С. 372; Рапов О. М. Указ. соч. С. 99–100.
[20] Мол­ча­нов А. А. Кня­же­ские зна­ки чер­ни­гов­ских Рюри­ко­ви­чей // Исто­ри­ко-архео­ло­ги­че­ский семи­нар «Чер­ни­гов и его окру­га в ІХ–ХІІІ вв.» (15–18 апре­ля 1985 г.). Чер­ни­гов, 1985. С. 34–35.
[21] Тати­щев В. Н. Указ. соч. С. 92.
[22] ПСРЛ. Т. 13. М., 1910. С. 25; Т. 15. М., 1965. Стб. 176; Рапов О. М. Указ. соч. С. 98.
[23] Рапов О. М.Указ. соч. С. 98.
[24] Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 161.
[25] Рапов О. М. Указ. соч. С. 99.
[26] Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись. Т. 1. С. 202; ПСРЛ. Т. 5. С. 150.
[27] Тати­щев В. Н. Указ. соч. С. 104.
[28] Рапов О. М. Указ. соч. С. 99–100.
[29] Мол­ча­нов А. А. Указ. соч. С. 34–35.
[30] Там же.
[31] Кова­лен­ко В. П. Любе­ць­кий з‘їзд в історії… С. 24–34.
[32] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 221.
[33] Тати­щев В. Н. Указ. соч. С. 105.
[34] Вой­то­вич Л. Кня­жа доба на Русі… С. 357; Хой­нац­кий А. Пре­бы­ва­ние пре­по­доб­но­го Нико­лы Свя­то­ши, кня­зя Чер­ни­гов­ско­го на Волы­ни в зва­нии кня­зя Луц­ко­го // Волын­ские епар­хи­аль­ные ведо­мо­сти. 1872. № 19. С. 740–743.
[35] Вой­то­вич Л. Кня­жа доба на Русі… С. 372.
[36] Там же.
[37] Деми­ден­ко В., Каз­но­вец­кий П., прот . Бла­го­вер­ные кня­зья и свя­тые зем­ли Чер­ни­гов­ской. Чер­ни­гов, 2007. С. 74.
[38] Сло­во о кня­зьях / Под­гот. текст М. В. Рож­де­ствен­ская, пере­вод и ком­мент И. П. Ере­мин // Памят­ни­ки лите­ра­ту­ры Древ­ней Руси: XII век. М., 1980. С. 338—343, 671—674; Сло­во о кня­зьях // Пове­сти Древ­ней Руси. М., 1980. С. 346–351; 553–664.
[39] Деми­ден­ко В., Каз­но­вец­кий П., прот. Указ. соч. С. 32.
[40] Горсь­кий В. С. Святі Київсь­кої Русі. Киев, 1994. С. 113.
[41] Там же. С. 114–115.
[42] Кова­лен­ко В. П. Мико­ла Свя­то­ша – пер­ший князь-інок на Русі // Слов«яни і Русь: архео­ло­гія та історія. Збір­ка пра­ць на поша­ну дійс­но­го чле­на НАН Украї­ни Пет­ра Пет­ро­ви­ча Толоч­ка з наго­ди його 75-річ­чя. Киев, 2013. С. 107–111.
[43] Деми­ден­ко В., Каз­но­вец­кий П., прот. Указ. соч. С. 73–74.
[44] Житье и Хоже­нье Дани­и­ла… С. 71–73.
[45] Деми­ден­ко В., Каз­но­вец­кий П., прот. Указ. соч. С. 74–75.

ꝏ, ФЕО­ДО­СИЯ ..... ...... За Любе­ць­ким сино­ди­ком його дру­жи­ну зва­ли Фео­до­сією.[8] Поход­жен­ня її незнане.

Лите­ра­ту­ра:. Кова­лен­ко В. П. Бла­го­вер­ный чер­ни­гов­ский князь Давид Святославович

5/1. КН. ОЛЕГ-МИХА­ИЛ СВЯТОСЛАВИЧ

князь чер­ни­гов­ский, родил­ся око­ло 1055 года, умер в авгу­сте 1115 года[9]; погре­бен в Чер­ни­го­ве, в церк­ви св. Спа­са; С 1073 по 1076 год кня­жил во Вла­ди­ми­ре Волын­ском; в 1078 году и с 1094 по 1097 года — в Чер­ни­го­ве; в 1095 и 1096 годах — в Муро­ме; с 1097 по 1115 год — в Нов­го­род-Север­ске и Кур­ске. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1076—1179, 1083, 1094—1098, 1100, 1101, 1103, 1104, 1107, 1113, 1115, 1116.

Его цер­ков­ное имя, Миха­ил, упоминается
в Любец­ком сино­ди­ке и извест­но по поми­наль­ной запи­си игу­ме­на Дани­и­ла.[10] Сохра­ни­лись печа­ти «Миха­и­ла, архон­та Матра­хи, Зихии и всей Хаза­рии», «архон­та Тму­та­ра­ка­ни» и печа­ти супру­ги вели­ко­го кня­зя Оле­га Свя­то­сла­ви­ча – Фео­фа­но, «архон­тис­сы Рос­сии».[11]

Від ньо­го похо­дить дина­стія Оль­го­ви­чів. «Горе­сла­ви­чем» назвав його автор «Сло­ва
о пол­ку Іго­ревім». Але чи заслу­го­ву­вав цей князь такої нега­тив­ної оцін­ки, яку про­до­в­жу­ють дава­ти йому істо­ри­ки, спи­ра­ю­чись на про­мо­но­махівсь­ке літо­пи­сан­ня? Був це справ­ді най­більш діяль­ний із синів Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча і най­більш схо­жий на бать­ка. Від бать­ка отри­мав Волинь, але по його смер­ті втра­тив цей пре­стол і жив у Чер­ні­го­ві як князь-ізгой. Втік до бра­та у Тму­та­ра­кань, звід­ки з іншим ізгоєм Бори­сом В’ячеславичем здійс­нив дві спро­би здо­бу­ти Чер­ні­гів. Піс­ля пораз­ки на Нежа­тиній Ниві (3.10.1078) зно­ву втік до Тму­та­ра­кані, під­би­ва­ю­чи бра­та на похід про­ти Все­во­ло­да Яро­сла­ви­ча. Бра­та вби­ли полов­ці під Вої­нем, а Олег потра­пив в руки до хазар, які від­пра­ви­ли його до Кон­стан­ти­но­по­ля. Це була реалі­за­ція домо­в­ле­но­сті Все­во­ло­да Яро­сла­ви­ча з Візан­тією. Оле­га чека­ло заслан­ня на о. Родос. Але невдо­взі Олег здо­був дові­ру васи­лев­са Ники­фо­ра III Воніа­та (1078–1081) і одру­жи­вся з ари­сто­крат­кою Фео­фа­но Музалон1568. Візан­тія вирі­ши­ла вико­ри­ста­ти цьо­го кня­зя для забез­пе­чен­ня своїх пів­ден­но­кримсь­ких володінь від кочо­ви­ків. У 1082 р., за зго­дою Киє­ва, з візан­тійсь­кою допо­мо­гою Олег Свя­то­сла­вич здо­був Тму­та­ра­кань, про­гнав­ши звід­ти ізгоїв-невдах Воло­да­ря Рости­сла­ви­ча та Дави­да Іго­ре­ви­ча. Він прий­няв пиш­ний титул «архон­та Матра­хи, Зіхії і всієї Хаза­рії», кар­бу­вав влас­ну моне­ту, під­креслю­ю­чи свій суверенітет1569. З кня­зем Оле­гом пов’язаний остан­ній спа­лах актив­но­сті на Кас­пії в р‑ні Шарабана
(область Куби) в часи прав­лін­ня шир­ван­ша­ха Фарі­бурзі ібн Саларі (бл. 1063 – не рані­ше 1111)1570. По смер­ті Фео­фа­но Муза­лон, Олег бл. 1090 р. одру­жи­вся з доч­кою поло­ве­ць­ко­го хана Осолука1571, що забез­пе­чи­ло йому під­т­рим­ку полов­ців. Бача­чи, що в Києві і далі не мають намірів раху­ва­ти­ся із сина­ми Святослава
Яро­сла­ви­ча, а най­стар­шо­му Дави­до­ві лед­ве вда­ло­ся від­сто­я­ти Смо­ленськ, Олег вирі­шив дія­ти силою і рап­то­вим наско­ком захо­пив Чер­ні­гів у 1094 р. Поча­ла­ся пер­ша фео­даль­на вій­на на Русі. У суб­о­ту 3.05.1096 р. об’єднані війсь­ка Свя­то­пол­ка Ізя­с­ла­ви­ча та Воло­ди­ми­ра Моно­ма­ха зму­си­ли Оле­га поки­ну­ти Чернігів1572. Він запер­ся у Ста­ро­дубі, але не зміг втри­ма­ти­ся і там1573. Олег від­сту­пив до Смо­ленсь­ка у володін­ня бра­та, але той його не прий­няв, побо­ю­ю­чись за свою долю. Тоді Олег кинув­ся до Муро­ма і здо­був його. В цьо­му бою заги­нув його похрес­ник муромсь­кий князь Ізя­с­лав Володимирович1574. Подаль­ша вій­на роз­гор­ну­ла­ся в Ростовсь­кій зем­лі, де Олег поса­див своїх посад­ни­ків. Воло­ди­мир Моно­мах та його сини вда­ри­ли по ньо­му з півд­ня та пів­ніч­но­го захо­ду. Нов­го­родсь­кий князь Мсти­слав Воло­ди­ми­ро­вич зай­няв Ростовсь­ку зем­лю, отри­мав допо­мо­гу, яку при­вів брат В’ячеслав, і витіс­нив Оле­га з Муро­ма. Той засів у Ряза­ні і про­бу­вав боро­ни­ти­ся до остан­ньо­го, Але при під­ході Мсти­сла­ва Воло­ди­ми­ро­ви­ча втік у степ до половців.

Актив­ність Оле­га при­ве­ла до Любе­ць­ко­го сне­му 1097 р. на яко­му русь­кі зем­лі були
закріп­лені за різ­ни­ми гіл­ка­ми Рюри­ко­ви­чів. Свя­то­сла­ви­чі отри­ма­ли «бать­ківсь­ку» зем­лю з її колонія­ми Муро­мом, Рязан­ню і Тму­та­ра­кан­ню. Чер­ні­гів перей­шов до стар­шо­го Дави­да, Олег отри­мав Нов­го­род-Сіверсь­кий, оче­вид­но, зберіг­ши Тму­та­ра­кань, а Яро­слав дістав Муром. За Іпатіївсь­ким літо­пи­сом його наді­ли­ли зем­лею вяти­чів, за В. Тати­ще­вим — Муро­мом. Тут зали­ша­ють­ся пев­ні дис­кусій­ні питан­ня, але поза сум­ні­ва­ми, що саме діяль­ність Оле­га доз­во­ли­ла Свя­то­сла­ви­чам зали­ши­ти­ся однією з най­го­лов­ні­ших гілок дина­стії Рюри­ко­ви­чів. В подаль­шо­му, зага­лом під­т­ри­му­ю­чи вір­ність любе­ць­ким прин­ци­пам (він також
під­т­ри­мав виступ про­ти Дави­да Іго­ре­ви­ча), Олег про­бу­вав про­ва­ди­ти влас­ну політи­ку. Він ухи­ляв­ся від участі у спіль­них похо­дах про­ти полов­ців, з яки­ми під­т­ри­му­вав союз­ні від­но­си­ни. За В. Тати­ще­вим у 1113 р. Олег, невдо­во­ле­ний захоплен­ням київсь­ко­го пре­сто­лу Воло­ди­ми­ром Моно­ма­хом (пра­ва на Київ по смер­ті Свя­то­пол­ка Ізя­с­ла­ви­ча мали Давид, Олег та Яро­слав Свя­то­сла­ви­чі, а вже піс­ля них Воло­ди­мир Моно­мах), розв’язав чер­го­ву усо­би­цю і закін­чив свої дні у Тмутаракані1575. Остан­нє сум­нів­но, бо Олег був похо­ва­ний у Чер­ні­го­ві у наступ­ний день піс­ля смерті.

1566 Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях., — С. 34. 1567 Мило­ра­до­вич Г. А. Любеч Чер­ни­гов­ской губер­нии Горо­дец­ко­го узда — роди­на пре­по­доб­но­го Анто­ния Печерсь­ко­го. — Москва, 1871. — С. 31. 1568 Янин В. Л. Печать Фео­фа­но Муза­лон // Нумиз­ма­ти­ка и сфра­ги­сти­ка. — Т. 2. — 1965. — С. 76–90. 1569 Мол­ча­нов А. А. Зна­ки кня­же­ской соб­ствен­но­сти в поли­ти­ко-адми­ни­стра­тив­ной и хозяй­ствен­ной жиз­ни Древ­ней Руси // Авто­реф. дисс. к. и. н. — Москва, 1976. — С. 26–29. 1570 Бей­лис В. М. Ал-Масу­ди о рус­ско-визан­тий­ских отно­ше­ни­ях в 50‑х годах Х в. // Меж­ду­на­род­ные свя­зи Рос­сии до XVІІ века. — Москва, 1961. — С. 21–31. 1571 ПСРЛ. — Т. 2. — Стб. 329, 334.
1572 ПСРЛ. — Т. 1. — Стб. 226; — Т. 2. — Стб. 217.
1573 ПСРЛ. — Т. 2. — Стб. 220. 1574 ПСРЛ. — Т. 1. — Стб. 237; — Т. 2. — Стб. 227.
1575 Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. — Т. 2. — Москва-Ленин­град, 1963. — С. 130.

ꝏ ФЕО­ФА­НИЯ, поло­вец­кая княжна.

6/1. КН ЯРО­СЛАВ-ПАН­КРА­ТИЙ СВЯТОСЛАВИЧ

князь муром­ский и рязан­ский, родо­на­чаль­ник рязан­ских и муром­ских кня­зей, умер в Муро­ме, в 1129 году; С 1123 по 1126 год кня­жил в Чер­ни­го­ве и, с 1097 по 1123 год и с 1126 по 1129 год — в Ряза­ни и Муро­ме. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1096, 1097, 1101, 1103, 1123, 1124, 1127–1130.

ꝏ ….. ….. ….. (†1124).

7/1. КН. БОРИС СВЯТОСЛАВИЧ

князь вщиж­ский и в 1073 году вышеградский.

8/1. ВЫШЕ­СЛА­ВА СВЯТОСЛАВНА

стар­шая дочь вели­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча. Помер­ла 11.03.1089 р. 1576. За В. Тати­ще­вим у 1067 р. була вида­на за польсь­ко­го кня­зя Боле­сла­ва II Сміливого
(* 1039 † 21.03.1081)1577. Цю вер­сію прий­ма­ли І. Линниченко1578, М. Баумгартен1579, Д. Донской1580 та ін. Польсь­кі дже­ре­ла не нази­ва­ють ні імені, ні поход­жен­ня дру­жи­ни Боле­сла­ва II, через що польсь­кі істо­ри­ки цієї вер­сії не сприймають1581. За Я. Длу­го­шем дру­жи­ну Боле­сла­ва Смі­ли­во­го зва­ли Више­сла­вою і вона була єди­ною доч­кою русь­ко­го кня­зя. Ці відо­мо­сті не супере­чать дже­ре­лу В. Тати­ще­ва. Збі­гаєть­ся також час шлю­бу польсь­ко­го кня­зя (за О. Баль­зе­ром — 1069 р.). Твер­ду під­т­рим­ку Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча мож­на пояс­ни­ти не стіль­ки виго­да­ми Сутейсь­кої уго­ди, скіль­ки родин­ни­ми зв’язками. Сла­бо зре­а­гу­вав Боле­слав II і на листа папи, який про­по­ну­вав йому від­нов­лен­ня гнєз­динсь­кої архіє­пис­ко­пії в обмін на допо­мо­гу Ізя­с­ла­ву Яро­сла­ви­чу. І це при тому, що рід­на тіт­ка Боле­сла­ва II — Гер­тру­да була дру­жи­ною Ізя­с­ла­ва Яро­сла­ви­ча, який допо­ма­гав його батькові.

1576 Іoannіs Dlugossіі Annales seu Cronіcae іnclіtі regnі Polonіae. — Lіbrі 3–4. — Varsavіae, 1963. — P. 166. 1577 Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. — Т. 2. — С. 84. 1578 Лин­ни­чен­ко И. А. Вза­им­ные отно­ше­ния Руси и Поль­ши до поло­ви­ны XІV сто­ле­тия. — Т. 1. — Киев, 1884. — С. 53. 1579 Baumgarten N. Genealogіes et marіages occіdentaux des Rurіkіdes Russes du X au XІІІ sіecle // Orіentalіa Chrіstіana lod. ІX. — № 35, maіo. — Roma, 1927. — P. 13. 1580 Дон­ской Д. Спра­воч­ник по гене­а­ло­гии Рюри­ко­ви­чей. — Ч. 1. (Сере­ди­на ІХ – нача­ло XІV в.) / Под ред. Д. М. Шахов­ско­го. — Ренн, 1991. — С. 36–37. 1581 Balzer O. Genealogіa Pіastów. — Kraków, 2005. — S. 179–180; Zakrszewskі S. Bolesław Smіały // Rs& Pam. Unіwersytetu Lwowskіego, 1901; Grudzіńskі T. Bolesław Szczodry. cz. 1 /​/​Rocz. ow. Nauk. w Torunіu. — R. 57. — Z. 2; Jasіńskі K. Rodowód pіerwszych Pіastów. — Warszawa-Wrocław, 1992. — S. 155–156.

ꝏ, 1065, БОЛЕ­СЛАВ II СМЕ­ЛЫЙ, поль­ский король.

9/1. КН. ПРЕД­СЛА­ВА СВЯ­ТО­СЛАВ­НА († 1116)

млад­шая дочь вели­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, в 1116 году умер­ла инокиней.

Помер­ла монаш­кою у 1116 р.1586. Л. Мах­но­ве­ць, спи­ра­ю­чись на те, що у
В. Тати­ще­ва Пред­сла­ва назва­на коро­ле­вою, вису­нув гіпо­те­зу, що вона мог­ла бути дру­гою дру­жи­ною угорсь­ко­го коро­ля Лас­ло I Свя­то­го, піс­ля смер­ті яко­го у 1095 р. повер­ну­ла­ся на Русь і ста­ла черницею1587. Ця гіпо­те­за немає жод­них дже­рель­них обґрунтувань.
1586 ПСРЛ. — Т. 2. — Стб. 284. 1587 Літо­пис Русь­кий. Пере­клад і комен­тар Л. Мах­нов­ця. — Київ, 1989. — С. 176.

VIII генерация от Рюрика.

10/4. СВЯ­ТО­СЛАВ-НИКО­ЛАЙ ДАВИ­ДО­ВИЧ СВЯТОША,

князь чер­ни­гов­ский и луц­кий; родил­ся око­ло 1080 года, умер 14 октяб­ря 1143 года; 17 фев­ра­ля 1106 года постриг­ся, при­няв имя Нико­лая, при­чтен к лику свя­тых, мощи его поко­ят­ся в Анто­ни­е­вых пеще­рах, в Кие­ве; Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1097, 1106 и 1142 годами.

ꝏ АННА.

11/4. ВСЕ­ВО­ЛОД ДАВИДОВИЧ
князь муром­ский, Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1111, 1116 и 1124 годами.

ꝏ 1124, Муром, ….. …… …… «Ляхо­ви­ца».

12/4. РОСТИ­СЛАВ ДАВИДОВИЧ

князь чер­ни­гов­ский, умер 1120 году. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1112 и 1120 годами.

13/4. ВЛА­ДИ­МИР ДАВИДОВИЧ

князь чер­ни­гов­ский, в 1151 году убит в сра­же­нии при реке Руте; погре­бен в Чер­ни­го­ве, в церк­ви св. Спа­са; С 1189 по 1151 годы кня­жил в Чер­ни­го­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1138—1141, 1144—1151.

ꝏ 1144 КНЖ. ...... ВСЕ­ВО­ЛО­ДОВ­НА ГОРО­ДЕН­СКАЯ, дочь кня­зя горо­ден­ско­го Все­во­ло­да Дави­до­ви­ча; жена его, овдо­вев, вышла за поло­вец­ко­го кня­зя Башкорда.

14/4. ИЗЯ­С­ЛАВ ДАВИДОВИЧ

князь чер­ни­гов­ский, убит в сра­же­нии под горо­дом Були­чем (в Киев­ском кня­же­стве), 6 мар­та 1161 года; погре­бен в Чер­ни­го­ве, в Бори­со-Глеб­ском хра­ме, в поне­дель­ник 13 мар­та 1161 года. С 1151 по 1154 год и с 1155 по 1157 год кня­жил в Чер­ни­го­ве; в 1154—1155 годах, в 1157—1158 годах и в 1161 году — в Кие­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1140,1142, 1144, 1146—1162.

Соглас­но изве­стию ста­тьи 6667 (1159) г. Ипа­тьев­ской лето­пи­си, кн. Изя­с­лав Давы­до­вич, кня­жа в Кие­ве, удер­жи­вал за собой и сво­им пле­мян­ни­ком кн. Свя­то­сла­вом Владимирови­ чем «всю волость Чер­ни­говь­скую», кро­ме Чер­ни­го­ва с семью «пусты­ми» горо­да­ми, вклю­чая Моро­ви­еск, Любеч, Оргощ, Все­во­лож. [12] Судя по дру­гим лето­пис­ным фраг­мен­там, в это вре­мя кн. Изя­с­ла­ву Давы­до­ви­чу при­над­ле­жал Гомий, а кн. Свя­то­слав Вла­ди­ми­ро­вич, пле­мян­ник Изя­с­ла­ва, кня­жил во Вщи­же. [13] Гомий нахо­дил­ся в «Ради­ми­чах», а Вщиж был цен­тром «Поде­се­нья». [14] Нача­ло кня­же­ния Свя­то­сла­ва Вла­димировича во Вщи­же А. К. Зай­цев пред­по­ло­жи­тель­но опреде­ лил 1157 г., «с вос­кня­же­ни­ем Изя­с­ла­ва Давы­до­ви­ча в Кие­ве». [15] К 1164 г. Гомий уже был вла­де­ни­ем кня­жив­ше­го в Чер­ни­го­ве Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча. Ско­рее все­го, власть над Гомием кн. Изя­слав Давы­до­вич утра­тил еще зимой 1158/1159 гг., по край­ней мере, к весне 1161 г. этот город ему не при­над­ле­жал. [16].

15/5. КН. ВСЕ­ВО­ЛОД-КИРИЛЛ (ин. ГАВ­РИ­ИЛ) ОЛЬГОВИЧ

князь чер­ни­гов­ский, в ино­че­стве Гав­ри­ил; родил­ся 1094 году, умер 1 авгу­ста 1146 года; погре­бен в Выше­го­ро­де, в церк­ви св. муче­ни­ков Бори­са и Гле­ба; С 1126 до 1139 года кня­жил в Чер­ни­го­ве, с 1139 до 1146 года — в Кие­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1107 (?), 1116, 1127, 1128, 1132, 1135, 1136, 1138—1146.

В 1142 г. кн. Все­во­лод Оль­го­вич «Вятичь не състо­упя­шеть» сво­им бра­тьям [17].

Н. П. Лиха­чев иссле­до­вал акто­вую вис­лую печать с пояс­ным изоб­ра­же­ни­ем свя­то­го Кирил­ла на одной сто­роне и зна­ка в виде тре­зуб­ца – на дру­гой. Уче­ный заме­тил, что Все­во­лод Оль­го­вич († 1146 г.) был един­ствен­ным кня­зем Киев­ской Руси, кото­рый в кре­ще­нии, воз­мож­но, носил имя Кирилл, посколь­ку осно­вал Кирил­лов мона­стырь в Кие­ве [18]. В день свя­то­го Кирил­ла Алек­сан­дрий­ско­го 9 июня 1144 г. он зало­жил цер­ковь свя­то­го Геор­гия в Кане­ве [19]. В 1127–1139 гг. он кня­жил в Чер­ни­го­ве, а в 1139–1146 гг. – в Кие­ве и был родо­на­чаль­ни­ком стар­шей вет­ви чер­ни­гов­ских кня­зей [20]. Первую печать с тре­зуб­цем Н. П. Лиха­чев отож­де­ствил имен­но с бул­ла­ми Все­во­ло­да (Кирил­ла) Оль­го­ви­ча [21]. В даль­ней­шем это мне­ние было под­дер­жа­но дру­ги­ми уче­ны­ми [22]. Место ее наход­ки было неиз­вест­но, но поз­же топо­гра­фия рас­про­стра­не­ния таких печа­тей про­яс­ни­лась. Это Брян­ская область Рос­сии, а так­же Киев­ская, Чер­ни­гов­ская и Жито­мир­ская обла­сти Украины.

ꝏ 1116, КНЖ. ...... МСТИ­СЛАВ­НА, доь вели­ко­го кня­зя киев­ско­го Мсти­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча; жена его, будучи уже вдо­вою, умер­ла в схи­ме, 1179 году, и погре­бе­на в Кие­ве, в создан­ном ею Кирил­ло­ве мона­сты­ре. дав­ній Київсь­кий літо­пис, де пові­дом­ляєть­ся лише про смерть кня­гині Все­во­ло­до­вої, похо­ва­ної «у с(вя)того Кюри­ла», ім’я та поход­жен­ня якої не вка­за­ні [23]. Без­пе­реч­но, вона була дру­жи­ною не Все­во­ло­да Свя­то­сла­ви­ча, а його діда – Все­во­ло­да-Кири­ла Оль­го­ви­ча. Вже у піз­ньо­му Густинсь­ко­му літо­писі гово­рить­ся, що неза­ба­ром піс­ля шлю­бу Все­во­ло­да Свя­то­сла­ви­ча з Кази­мірів­ною помер­ла «кня­ги­ня Марія Все­во­ло­до­вая, мати Свя­то­слав­ля», але тут же вона помил­ко­во назва­на «дщи Кази­ме­ра коро­ля Пол­ско­го Мни­ха, иже постри­же­ся въ схи­му и поло­же­на бысть въ церкв свя­то­го Кири­ла, юже сама созда­ла» [24]. Насправ­ді ж дру­жи­на Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча була доч­кою Мсти­сла­ва Воло­ди­ми­ро­ви­ча Вели­ко­го, сини яко­го в літо­пи­сах не раз звуть­ся шури­на­ми Все­во­ло­да. Вка­за­ну помил­ку в Синоп­сисі (й від­по­від­но у Таті­ще­ва) роз’яснив ще М. О. Мак­си­мо­вич [25].

Имя жены кня­зя Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча из ран­них пись­мен­ных источ­ни­ков неиз­вест­но. По Ипа­тьев­ской лето­пи­си кня­ги­ня «Все­во­ло­жая» умер­ла в 1179 г. и похо­ро­не­на у церк­ви свя­то­го Кирил­ла в Кие­ве (ПСРЛ. Т. 2. 1908. Стб. 612). По В. Н. Тати­ще­ву ее зва­ли Ага­фья, но его мне­ние осно­ва­но на невер­ном тол­ко­ва­нии све­де­ний Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1116 г. (Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Т. 2. М.-Л., 1963. С. 132; Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X‑XVI вв. С. 461–462). Позд­няя Густын­ская лето­пись допол­ня­ет Ипа­тьев­скую и назы­ва­ет имя жены кня­зя Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча: «кня­ги­ня Мария Все­во­ло­до­вая, мати Свя­то­славл оня, дщи Кази­ме­ра коро­ля пол­ско­го мни­ха» (ПСРЛ. Т. 40. 2003. С. 99). Одна­ко по Ипа­тьев­ской лето­пи­си князь Все­во­лод Оль­го­вич был женат на доче­ри вели­ко­го киев­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Вла­ди­ме­ри­ча. Поэто­му све­де­ния Густын­ской лето­пи­си сомни­тель­ны (ПСРЛ. Т. 2. 1908. Стб. 367, 377; Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку... С. 262–263).

16/5. В.КН. КН. ИГОРЬ ОЛЬ­ГО­ВИЧ КИЕВ­СКИЙ († 19.09.1147, Киев)

князь чер­ни­гов­ский, постриг­ся 15 янва­ря 1147 года; убит Киев­ля­на­ми 19 сен­тяб­ря 1147 года, в пят­ни­цу; погре­бен в Киев­ском Симео­нов­ском мона­сты­ре, а в 1150 году 5 июня тело его пере­не­се­но в Чер­ни­гов и поло­же­но у св. Спа­са в тере­ме; при­чтен к лику свя­тых; в 1146 году был недол­го вели­ким кня­зем киев­ским. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1107 (?), 1116, 1128, 1132, 1135, 1136, 1140—1142, 1144—1147, 1148—1151.

(в ино­че­стве Гав­ри­ил, в схи­ме Игна­тий; † 19.09.1147, Киев), блгв. кн. киев­ский (пам. 5 июня, 19 сент., 20 сент.- в Собо­ре Брян­ских свя­тых, 22 сент.- в Собо­ре Туль­ских свя­тых), 2‑й сын чер­ни­гов­ско­го и нов­го­род-север­ско­го кн. Оле­га (Миха­и­ла) Свя­то­сла­ви­ча, внук кн. киев­ско­го и чер­ни­гов­ско­го Свя­то­сла­ва (Нико­лая) Яро­сла­ви­ча. Основ­ны­ми источ­ни­ка­ми све­де­ний об И. О. явля­ют­ся Лав­рен­тьев­ская и Ипа­тьев­ская лето­пи­си, сооб­ще­ния к‑рых не сов­па­да­ют в рас­ска­зах о вокня­же­нии И. О. в Кие­ве и о смер­ти кня­зя. Повест­во­ва­ние в соста­ве Ипа­тьев­ской лето­пи­си осно­ва­но на 2 источ­ни­ках: на бла­го­же­ла­тель­ном к И. О. чер­ни­гов­ском лето­пис­це его бра­та Свя­то­сла­ва (Нико­лая) и на враж­деб­ном И. О. киев­ском лето­пи­са­нии кн. Изя­с­ла­ва (Пан­те­ле­и­мо­на) Мсти­сла­ви­ча. Пер­вый источ­ник не был исполь­зо­ван при созда­нии Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си, опи­рав­шей­ся на киев­ское лето­пи­са­ние более ран­ней редак­ции, неже­ли в Ипа­тьев­ском своде.

Вре­мя рож­де­ния И. О. неиз­вест­но. Исхо­дя из того что его млад­ший брат Свя­то­слав впер­вые женил­ся в янв. 1108 г., мож­но пола­гать, что И. О. род. в кон. 80‑х — нач. 90‑х гг. XI в. Его имя в кре­ще­нии уста­нав­ли­ва­ет­ся по дан­ным сино­ди­ков и по упо­ми­на­нию ц. во имя св. Геор­гия на дво­ре кня­зя в селе под Путив­лем [26]. И. О. участ­во­вал в 1127 г. в похо­де на Полоц­кое кня­же­ство в соста­ве войск чер­ни­гов­ских кня­зей, в 1134 г. он вхо­дил в коа­ли­цию потом­ков кн. Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, боров­ших­ся про­тив Моно­ма­ши­чей за обла­да­ние Кур­ским Посе­мьем. 8 авг. 1135 г. св. князь участ­во­вал в побед­ном для Оль­го­ви­чей сра­же­нии на р. Супой, когда при под­держ­ке союз­ных полов­цев пра­ви­те­ли Чер­ни­го­во-Север­ской зем­ли раз­гро­ми­ли вой­ска киев­ско­го кн. Яро­пол­ка Владимировича.

После 5 мар­та 1139 г., когда киев­ский стол занял стар­ший брат И. О. Все­во­лод (Кирилл), И. О. и Свя­то­слав Оль­го­вич рас­счи­ты­ва­ли, что им доста­нет­ся чер­ни­гов­ское кня­же­ние, одна­ко оно было пере­да­но их стар­ше­му дво­ю­род­но­му бра­ту Вла­ди­ми­ру Дави­до­ви­чу. В 1142 г. вме­сте с млад­шим бра­том и дво­ю­род­ны­ми бра­тья­ми Вла­ди­ми­ром и Изя­с­ла­вом Дави­до­ви­ча­ми И. О. потре­бо­вал от пра­ви­те­ля Кие­ва уве­ли­че­ния сво­их вла­де­ний (в это вре­мя И. О. и кн. Свя­то­сла­ву при­над­ле­жа­ли воло­сти у Гомия (ныне Гомель)). После отка­за Все­во­ло­да бра­тья напа­ли на Пере­я­с­лавль Рус­ский (ныне Пере­я­с­лав-Хмель­ниц­кий), но были раз­би­ты. Вско­ре И. О. вто­рич­но оса­дил Пере­я­с­лавль и вновь потер­пел неуда­чу. Тем не менее после пре­кра­ще­ния воен­ных дей­ствий князь полу­чил от киев­ско­го пра­ви­те­ля Горо­дец-Остёр­ский, Юрьев и Рога­чёв. В 1144 и 1146 гг. И. О. участ­во­вал в обще­рус. похо­дах на Галиц­кое кня­же­ство, к‑рые орга­ни­зо­вал кн. Все­во­лод Оль­го­вич. В 1144 г. И. О. успеш­но высту­пил посред­ни­ком меж­ду стар­шим бра­том и галиц­ким кн. Вла­ди­ми­ром Воло­да­ре­ви­чем, пообе­щав­шим И. О. под­держ­ку при заня­тии в буду­щем киев­ско­го стола.

Подроб­ный рас­сказ о вокня­же­нии И. О. в Кие­ве в Ипа­тьев­ской лето­пи­си вос­хо­дит к чер­ни­гов­ско­му источ­ни­ку. В 1145 г. И. О. был объ­яв­лен наслед­ни­ком Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча. В чис­ле рус. кня­зей, при­знав­ших это реше­ние и цело­вав­ших крест пра­ви­те­лю Кие­ва, был и пере­я­с­лав­ский кн. Изя­с­лав Мсти­сла­вич (он был род­ствен­ни­ком И. О., посколь­ку сест­ра Изя­с­ла­ва Мария была заму­жем за Все­во­ло­дом Оль­го­ви­чем), а так­же дво­ю­род­ные бра­тья И. О. Вла­ди­мир и Изя­с­лав Дави­до­ви­чи, при­сяг­нув­шие И. О. в хра­ме св. Спа­са в Чер­ни­го­ве, при чем Чер­ни­гов­ский еп. Онуф­рий ска­зал: «Аще кто сего кре­сть­но цело­ва­ния състо­упить, а про­клят будеть» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 324–325). В кон. июля 1146 г. И. О. как буд. пра­ви­те­лю Кие­ва при­сяг­ну­ли при­зван­ные кн. Все­во­ло­дом в Выш­го­род пред­ста­ви­те­ли киев­ской зна­ти. Эту про­це­ду­ру др. киев­ляне повто­ри­ли в Угор­ском уро­чи­ще под Кие­вом, выш­го­род­цы — в Выш­го­ро­де. 2 авг. 1146 г., на сле­ду­ю­щий день после смер­ти кн. Все­во­ло­да, И. О. въе­хал в Киев. На вече, собран­ном на Яро­слав­ле дво­ре, горо­жане потре­бо­ва­ли от ново­го пра­ви­те­ля нака­зать тиунов покой­но­го киев­ско­го кня­зя Рат­шу и Тудо­ра. И. О. обе­щал, что наси­лия в Кие­ве не будет, новые тиу­ны будут постав­ле­ны по воле киев­лян, а суд будет осу­ществ­лять он сам, после чего киев­ляне вновь при­сяг­ну­ли кня­зю. И. О. пре­сек попыт­ки горо­жан гра­бить дво­ры неугод­ных им лиц. (В Лав­рен­тьев­ском сво­де, осно­ван­ном на киев­ском лето­пи­са­нии, све­де­ния о при­ся­гах И. О. киев­лян и кня­зей отсут­ству­ют.) Вско­ре киев­ляне реши­ли, что И. О. им «не уго­ден», и тай­но отпра­ви­ли послов к Изя­с­ла­ву Мсти­сла­ви­чу с при­гла­ше­ни­ем на киев­ский стол. (В Мос­ков­ском сво­де кон. XV в. чита­ют­ся сло­ва о нару­ше­нии И. О. согла­ше­ний с киев­ля­на­ми, кото­рые отсут­ству­ют в Ипа­тьев­ской и Лав­рен­тьев­ской лето­пи­сях. Не исклю­че­но, что это попыт­ка согла­со­вать све­де­ния 2 источников.)

Про­тив войск Изя­с­ла­ва, дви­нув­ших­ся из Пере­я­с­лав­ля Рус­ско­го вме­сте с союз­ны­ми полов­ца­ми, И. О. высту­пил со Свя­то­сла­вом Оль­го­ви­чем и с пле­мян­ни­ком Свя­то­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем. Зна­чи­тель­ная часть опол­че­ния киев­лян, под­го­во­рен­ная киев­ским тысяц­ким Уле­бом и вое­во­дой Ива­ном Вой­ти­ши­чем, во вре­мя боя пере­шла на сто­ро­ну пере­я­с­лав­ско­го кня­зя. Сто­ро­ну Изя­с­ла­ва при­ня­ли так­же Изя­с­лав и Вла­ди­мир Дави­до­ви­чи, нару­шив крест­ное цело­ва­ние в надеж­де захва­тить «воло­сти» И. О. и Свя­то­сла­ва, к‑рого они пред­по­ла­га­ли убить после И. О. (чер­ни­гов­ский лето­пи­сец обли­ча­ет кня­зей за нару­ше­ние при­ся­ги: диа­вол вло­жил им мысль «не взис­ка­ти бра­та Иго­ря, ни помя­ну­ти отцов­ства, ни Боже­ствен­ныя люб­ве, яко­же бе лепо жити бра­тьи еди­но­мыс­ле­но уку­пе» — ПСРЛ. Т. 2. Стб. 328–329). Сра­же­ние про­изо­шло 13 авг. 1146 г., вой­ска И. О. были раз­би­ты. Князь бежал, око­ло Доро­го­жи­ча попал в боло­то, где и был 17 авг. пой­ман. После того как И. О. при­ве­ли в Киев, Изя­с­лав Мсти­сла­вич сна­ча­ла при­ка­зал поме­стить его в свой родо­вой киев­ский Выду­биц­кий Все­во­лож во имя архан­ге­ла Миха­и­ла муж­ской мона­стырь под Кие­вом. Позд­нее зако­ван­но­го в «желе­за» кня­зя под охра­ной отпра­ви­ли в Пере­я­с­лавль-Южный, где он был зато­чен в «пору­бе» в Иоан­нов­ском муж. мон-ре.

Арест И. О. стал при­чи­ной затяж­ной вой­ны меж­ду южно­рус­ски­ми кня­зья­ми. Изя­с­лав Мсти­сла­вич при под­держ­ке Вла­ди­ми­ра и Изя­с­ла­ва Дави­до­ви­чей захва­тил вла­де­ния и иму­ще­ство Оль­го­ви­чей. При этом союз­ни­ки не поща­ди­ли при­над­ле­жав­шую И. О. домо­вую Геор­ги­ев­скую ц., к‑рая была ими раз­граб­ле­на и сожже­на. На зем­ле вяти­чей эта коа­ли­ция кня­зей встре­ти­ла сопро­тив­ле­ние нов­го­род-север­ско­го кн. Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, поста­вив­ше­го зада­чей осво­бо­дить бра­та. Пре­сле­ду­е­мый союз­ни­ка­ми Изя­с­ла­ва, кн. Свя­то­слав в 1146 г. при­знал ста­рей­шин­ство росто­во-суз­даль­ско­го кн. Юрия (Геор­гия) Вла­ди­ми­ро­ви­ча­Дол­го­ру­ко­го и попро­сил его о воен­ной помощи.

В кон. 1146 г., будучи тяже­ло болен, И. О. обра­тил­ся к Изя­с­ла­ву Мсти­сла­ви­чу с прось­бой раз­ре­шить при­ня­тие мона­ше­ско­го постри­га. Киев­ский князь дал на это согла­сие и осво­бо­дил И. О. из тем­ни­цы. Быв­ший узник, к‑рый не мог ни есть, ни пить, ни дви­гать­ся, был при­не­сен в келью. Через 8 дней его само­чув­ствие улуч­ши­лось, и 5 янв. 1147 г. Пере­я­с­лав­ский еп. Евфи­мий совер­шил ино­че­ский постриг И. О. По-преж­не­му не дове­ряя И. О., кн. Изя­с­лав пере­вел его в свой родо­вой мон-рь во имя вмч. Фео­до­ра Стра­ти­ла­та в цен­тре Кие­ва, где игу­мен совер­шил постриг И. О. в схи­му (М. Н. Береж­ков уста­но­вил, что в мона­ше­стве И. О. имел имя Гав­ри­ил, в схи­ме — Игна­тий; см.: Береж­ков. 1893. С. 42. При­меч. 36). В мон-ре к схим­ни­ку были при­став­ле­ны сторожа.

Рас­сказ о гибе­ли И. О. в Ипа­тьев­ской и Лав­рен­тьев­ской лето­пи­сях вос­хо­дит к киев­ско­му лето­пи­са­нию, зада­ча­ми к‑рого в дан­ном слу­чае явля­ют­ся воз­ло­же­ние вины за убий­ство кня­зя на киев­лян и оправ­да­ние Изя­с­ла­ва Мсти­сла­ви­ча. 19 сент. 1147 г. у Софий­ско­го собо­ра в Кие­ве собра­лось вече, на к‑ром была реше­на судь­ба И. О. В при­сут­ствии киев­ско­го намест­ни­ка кн. Вла­ди­ми­ра Мсти­сла­ви­ча, митр. Кли­мен­та Смо­ля­ти­ча и киев­ско­го тысяц­ко­го посол Изя­с­ла­ва Мсти­сла­ви­ча, нахо­див­ше­го­ся в оче­ред­ном похо­де про­тив Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, пере­дал сооб­ще­ние об измене чер­ни­гов­ских кня­зей Вла­ди­ми­ра и Изя­с­ла­ва Дави­до­ви­чей и Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, тай­но цело­вав­ших крест Свя­то­сла­ву Оль­го­ви­чу и наме­ре­вав­ших­ся умерт­вить или захва­тить в плен пра­ви­те­ля Кие­ва. В ответ киев­ляне заяви­ли о готов­но­сти под­дер­жать Изя­с­ла­ва Мсти­сла­ви­ча и отпра­вить­ся в поход на Чер­ни­гов. Перед этим было реше­но убить И. О., посколь­ку он «ворог кня­зя наше­го и нашь» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 317). Несмот­ря на то что митр. Кли­мент, как и Вла­ди­мир Мсти­сла­вич и тысяц­кие, «мно­го воз­бра­ня­ше», напо­ми­ная, что убий­ство про­ти­во­ре­чит воле кн. Изя­с­ла­ва, киев­ляне не хоте­ли отсту­пать от сво­е­го намерения.

Горо­жане во вре­мя обед­ни ворва­лись в сто­яв­ший неда­ле­ко от Софий­ско­го собо­ра Фео­до­ров­ский мон-рь и схва­ти­ли нахо­див­ше­го­ся в хра­ме И. О., сорвав с него мона­ше­ское обла­че­ние. В воро­тах тол­пу оста­но­вил кн. Вла­ди­мир Мсти­сла­вич, к‑рому уда­лось укрыть И. О. пла­щом и уве­сти на двор сво­ей мате­ри. Одна­ко тол­па выло­ма­ла воро­та, и, несмот­ря на попыт­ку кн. Вла­ди­ми­ра и его бояри­на Миха­ля с риском для жиз­ни защи­тить И. О., князь-схим­ник был схва­чен и жесто­ко избит. Затем еще живо­го кня­зя за ноги пово­лок­ли через Бабин тор­жок на «княжь двор», где уби­ли. У Деся­тин­ной ц. убий­цы поло­жи­ли тело стра­сто­терп­ца на повоз­ку, отвез­ли на Подол и бро­си­ли на тор­го­вой пло­ща­ди. Соглас­но Ипа­тьев­ской лето­пи­си, к выстав­лен­но­му на пору­га­ние телу кня­зя-схим­ни­ка при­хо­ди­ли бла­го­че­сти­вые киев­ляне и «взи­ма­ху от кро­ве его и от покро­ва, суща­го на нем, на теле его, на спа­се­ние себе и на исце­ле­ние, и покры­вах­уть наго­ту теле­се его сво­и­ми оде­жа­ми». По пове­ле­нию тысяц­ко­го Лаза­ря тело И. О. было пере­не­се­но в ц. арх. Миха­и­ла («нов­го­род­скую бож­ни­цу», храм нов­го­род­ских куп­цов), где, соглас­но чер­ни­гов­ско­му лето­пис­цу, «на ту ночь Бог про­яви над ним зна­ме­ние вели­ко: заж­го­шась све­че вси над ним в церк­ви тои» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 353–354). Митр. Кли­мент, на сле­ду­ю­щее утро опо­ве­щен­ный нов­го­род­ца­ми о слу­чив­шем­ся, запре­тил раз­гла­шать о чуде («пове­ле пота­и­ти такую бла­го­дать») и послал игум. Фео­до­ров­ско­го мон-ря Ана­нию, кото­рый, обла­чив нагое тело стра­сто­терп­ца, совер­шил отпе­ва­ние. В тот же день И. О. был погре­бен в киев­ском Симео­нов­ском мон-ре — родо­вой оби­те­ли потом­ков вел. кн. Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, деда И. О. Когда кн. Изя­с­лав узнал о рас­пра­ве, то «печа­лен бысть» и поклял­ся, что он «не пове­лел, ни нау­цил» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 318; Т. 2. Стб. 354–355). В 1150 г. кн. Свя­то­слав Оль­го­вич тор­же­ствен­но пере­нес остан­ки бра­та в родо­вую усы­паль­ни­цу чер­ни­гов­ских кня­зей — «терем» (баш­ню) Пре­об­ра­жен­ско­го собо­ра Чернигова.

Пере­не­се­ние остан­ков И. О. в Чер­ни­гов поло­жи­ло нача­ло его мест­но­му почи­та­нию. По мне­нию Д. С. Лиха­чё­ва, в 1150 г. по зака­зу Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча было напи­са­но Житие И. О. по образ­цу Жития св. кня­зей-стра­сто­терп­цев Бори­са и Гле­ба, тогда же состо­я­лась мест­ная кано­ни­за­ция свя­то­го (Береж­ков писал о том, что память И. О. чти­лась в Чер­ни­гов­ской зем­ле «наря­ду с име­на­ми свя­тых стра­сто­терп­цев Бори­са и Гле­ба»; см.: Береж­ков. 1893. С. 2). Житие И. О., как пред­по­ла­га­ли При­сёл­ков и Лиха­чёв, было вклю­че­но в чер­ни­гов­скую лето­пись — один из источ­ни­ков Ипа­тьев­ско­го сво­да. В послед­нем чита­ют­ся фраг­мен­ты пред­по­ла­га­е­мо­го древ­не­го Жития И. О., отли­ча­ю­щи­е­ся от осталь­но­го повест­во­ва­ния агио­гра­фи­че­ским харак­те­ром: молит­вы св. кня­зя перед кон­чи­ной, рас­сказ о том, что киев­ляне бра­ли «на спа­се­ние себе» части­цы «от кро­ве его и от покро­ва, суща­го на нем», сооб­ще­ние о чуде зажже­ния све­чей над гро­бом стра­сто­терп­ца (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 349–354; рас­сказ о чуде зажже­ния све­чей содер­жит пря­мой выпад про­тив митр. Кли­мен­та — став­лен­ни­ка кн. Изя­с­ла­ва). Одной из глав­ных тем чер­ни­гов­ских про­из­ве­де­ний, посвя­щен­ных И. О. (Жития и лето­пис­но­го рас­ска­за), было про­слав­ле­ние кня­зя, назван­но­го в лето­пи­си «доб­рым побор­ни­ком оте­че­ства сво­е­го», как невин­но­го муче­ни­ка, став­ше­го жерт­вой пре­да­тель­ства как кня­зей, так и киев­лян. В 1151 г. кн. Свя­то­слав в память о бра­те назвал сво­е­го родив­ше­го­ся на Пас­ху сына Иго­рем (Геор­ги­ем) (Лит­ви­на, Успен­ский. 2006. С. 105. При­меч. 97).

Крат­кое Житие И. О. име­лось под 11 июля в Минее нов­го­род­ско­го Софий­ско­го собо­ра (Сер­гий (Спас­ский). Меся­це­слов. Т. 2. С. 168). Пер­во­на­чаль­но в сино­ди­ках И. О. упо­ми­нал­ся толь­ко как пред­ста­ви­тель чер­ни­гов­ской дина­стии кня­зей (Зотов. 1892. С. 24; РГБ. Рум. № 387. Л. 26). Его имя не фигу­ри­ру­ет в перечне кано­ни­зи­ро­ван­ных рус. кня­зей во Все­лен­ском сино­ди­ке Успен­ско­го собо­ра Мос­ков­ско­го Крем­ля 1684 г. (ДРВ. Ч. 6. С. 438–439, 491–492). Одна­ко И. О. назван в чис­ле рус. свя­тых в «Сло­ве на Суб­бо­ту сыро­пуст­ную» в сбор­ни­ке XV в. (Бар­су­ков. Источ­ни­ки агио­гра­фии. Стб. 214; Голу­бин­ский. Кано­ни­за­ция свя­тых. С. 58. При­меч. 3). Рас­сказ об И. О. содер­жит­ся в Хро­но­гра­фе Рус­ской редак­ции 1512 г., создан­ном в 1516–1522 гг. Доси­фе­ем (Топор­ко­вым) в Иоси­фо­вом Воло­ко­лам­ском в честь Успе­ния Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы мона­сты­ре (ПСРЛ. Т. 22. Ч. 1. С. 387–388). В сочи­не­нии ука­за­на оши­боч­ная дата смер­ти кня­зя — 1152 г., И. О. фак­ти­че­ски отож­деств­ля­ет­ся здесь со сво­им пле­мян­ни­ком — нов­го­род-север­ским кн. Иго­рем (Геор­ги­ем) Свя­то­сла­ви­чем. В сле­ду­ю­щем обще­рус. сво­де — Нико­нов­ской лето­пи­си, создан­ной в Воло­ко­лам­ской оби­те­ли в 20‑х гг. XVI в. по пове­ле­нию митр. Дани­и­ла, в отли­чие от ряда Мос­ков­ских сво­дов 2‑й пол. XV в. содер­жит­ся подроб­ный рас­сказ о кон­чине И. О. и о чуде­сах, про­ис­хо­див­ших во вре­мя его отпе­ва­ния (ПСРЛ. Т. 9. С. 159–160, 166, 168–171, 175–176, 179, 188). Изве­стия Нико­нов­ской лето­пи­си ста­ли основ­ным источ­ни­ком 2‑й редак­ции Жития И. О., сохра­нив­шей­ся в 10‑й гл. в соста­ве 5‑й сте­пе­ни «Кни­ги сте­пен­ной цар­ско­го родо­сло­вия» с назва­ни­ем «Стра­да­ние свя­та­го муче­ни­ка Киевь­ска­го вели­ка­го кня­зя Иго­ря Оль­го­ви­ча ино­ка». Дан­ная редак­ция Жития поме­ще­на в руко­пис­ном сбор­ни­ке 1633 г. Гер­ма­на (Тулу­по­ва): сна­ча­ла оши­боч­но под 11 февр., затем под 27 нояб. (день памя­ти блгв. кн. Все­во­ло­да (Гав­ри­и­ла) Мсти­сла­ви­ча) (РГБ. Тро­иц. № 694. Л. 147–151 об.); под 5 янв.- в Милю­тин­ских Четьих-Мине­ях; под 5 июня — в Четьих-Мине­ях митр. св. Димит­рия (Сави­ча (Туп­та­ло)). На извест­ность Жития И. О. сре­ди пра­во­слав­ных в Речи Поспо­ли­той ука­зы­ва­ет упо­ми­на­ние о нем в Густын­ской лето­пи­си, состав­лен­ной в 1‑й пол. XVII в., после 1608 г. (ПСРЛ. Т. 40. С. 84). Про­лож­ное Житие И. О. впер­вые поме­ще­но в печат­ном Про­ло­ге 1662 г.

Осо­бая «Повесть о уби­е­нии бла­жен­но­го Иго­ря» сохра­ни­лась в редак­ции Кие­во-Печер­ско­го пате­ри­ка, создан­ной в сер. XVII в. архим. Кие­во-Печер­ско­го мона­сты­ря Иоси­фом (Триз­ной). Ее источ­ни­ком была южно­рус. лето­пись типа Ипа­тьев­ской. В «Пове­сти...» рас­ска­зы­ва­ет­ся, что перед гибе­лью И. О. молил­ся перед ико­ной Божи­ей Мате­ри «Уми­ле­ние», впо­сл. полу­чив­шей назва­ние Иго­рев­ская. В XIX в. ико­на нахо­ди­лась в при­де­ле св. ап. Иоан­на Бого­сло­ва, позд­нее — в алта­ре над жерт­вен­ни­ком в при­де­ле пер­во­мч. Сте­фа­на в Успен­ском собо­ре Кие­во-Печер­ской лав­ры (ср.: Закревский.1868. Т. 2. С. 684–685; Мака­рий. Исто­рия РЦ. Кн. 2. С. 236). Оче­вид­но, сюда ико­на мог­ла попасть в сер. XIII-XV в., когда в Кие­во-Печер­ский мон-рь из раз­ру­шен­ных церк­вей горо­да был пере­не­сен ряд почи­та­е­мых икон. Осо­бо береж­ное отно­ше­ние к релик­вии в этой оби­те­ли объ­яс­ня­ет­ся тем, что в сино­ди­ке мон-ря «схимон(ах) Игна­тий» был запи­сан сре­ди «кня­зей чер­ни­гов­ских, кти­то­ров свя­тыя оби­те­ли Кие­во-Печер­ские» (РГБ. Ф. 256. № 387. Л. 28 об. [Копия со спис­ка 1718 г.]). После 1917 г. место­на­хож­де­ние ико­ны неизвестно.
Под 19 сент. память кня­зя-ино­ка поме­ще­на в Меся­це­сло­ве Симо­на (Аза­рьи­на) (РГБ. МДА. № 201. Л. 303, сер. 50‑х гг. XVII в.), под 9 сент.- в Кай­да­лов­ских свят­цах кон. XVII в. Память И. О. вне­се­на в «Любо­пыт­ный меся­це­слов пол­ный» (М., 1794, 1795), что гово­рит о том, что к кон. XVIII в. уже состо­я­лась обще­рус. кано­ни­за­ция свя­то­го. В служ­бе свя­то­му он назы­ва­ет­ся кня­зем-стра­сто­терп­цем, упо­доб­ля­ет­ся архи­ди­ак. пер­во­мч. Сте­фа­ну. В 3‑м тро­па­ре 8‑й пес­ни кано­на И. О. про­слав­ля­ет­ся как «побе­ди­тель жесто­ко­сер­дых убийц», бла­го­да­ря муче­ни­че­ской кон­чине взо­шед­ший на небо (Минея (МП). Сент. Ч. 1. С. 543). Кано­ни­за­ция свя­то­го под­твер­жде­на вне­се­ни­ем его име­ни в Собор Туль­ских свя­тых (празд. уста­нов­ле­но 3 июня 1987) и в Собор Брян­ских свя­тых (празд. уста­нов­ле­но 5 дек. 2003).
[А. В. Кузь­мин, А. П. Пят­нов: http://​www​.pravenc​.ru/​t​e​x​t​/​2​9​3​5​1​9​.​h​tml]

Ист.: Мило­ра­до­вич Г. А. Любеч, Чер­ни­гов­ской губ. Город­ниц­ко­го у., роди­на прп. Анто­ния Печер­ско­го // ЧОИДР. 1871. Кн. 2. С. 1–156; Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. СПб., 1892. С. 24; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 310, 312–314, 317–318; Т. 2. Стб. 292, 295–300, 304–355, 408; Т. 9. С. 159, 166, 168–171, 175–176, 179, 188; Т. 22. Ч. 1. С. 387–388; Т. 25. С. 34, 36–38, 41–42, 44, 51, 389; Т. 40. С. 79–82, 84; Т. 43. С. 67; НПЛ. С. 27, 28, 213, 214; При­сёл­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись: Рекон­струк­ция тек­ста. М.; Л., 1950. С. 218–223; Сте­пен­ная кни­га цар­ско­го родо­сло­вия по древ­ней­шим спис­кам: В 3 т. / Отв. ред.: Н. Н. Покров­ский, Г. Д. Лен­хофф. М., 2007. Т. 1. С. 429–433.

Лит.: СИС­ПРЦ. С. 101–103; Закрев­ский Н. В. Опи­са­ние Кие­ва. М., 1868. Т. 1. С. 189–200; Т. 2. С. 684–685; Фила­рет (Гуми­лев­ский), архи­еп. Ист.-стат. опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Чер­ни­гов, 1874. Кн. 5. С. 32–34; Барсуков.Источники агио­гра­фии. Стб. 211–215; Опи­са­ние о рос­сий­ских свя­тых. С. 8; Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. СПб., 1892. С. 34–36, 263–264, 269; Береж­ков М. Н. Блж. Игорь Оль­го­вич, кн. нов­го­род север­ский и вел. кн. Киев­ский: Ист. очерк. Чер­ни­гов, 1893; Лиха­чёв Д. С. Рус­ские лето­пи­си и их куль­тур­но-исто­ри­че­ское зна­че­ние. М.; Л., 1947. С. 185, 219–225; Насо­нов А. Н. Исто­рия рус. лето­пи­са­ния XI — нач. XVIII в.: Очер­ки и иссле­до­ва­ния. М., 1969. С. 91–92, 100–107; Сер­гий (Спас­ский). Меся­це­слов. Т. 1. С. 266; Т. 3. С. 596; Голу­бин­ский. Кано­ни­за­ция свя­тых. С. 58–59, 107; Рапов О. М. Кня­же­ские вла­де­ния на Руси в X — 1‑й пол. XIII в. М., 1977. С. 106–107, 109, 146, 221, 236; Щапов Я. Н. Гос-во и Цер­ковь Др. Руси, X‑XIII вв. М., 1989. С. 136, 140, 142, 176; Федо­тов Г. П. Свя­тые Др. Руси. М., 1990. С. 96–97; Мака­рий. Исто­рия РЦ. Кн. 2. С. 171–172, 231, 236, 265, 270, 273, 332, 470, 492; Под­скаль­ски Г. Хри­сти­ан­ство и бого­слов­ская лит-ра в Киев­ской Руси (988‑1237 гг.). СПб., 19962. С. 166, 356, 363, 364, 371, 478, 484; При­сёл­ков М. Д. Исто­рия рус. лето­пи­са­ния XI-XV вв. СПб., 1996. С. 91–92; Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус. кня­зей в X‑XVI вв.: Дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М., 2006. С. 97–101, 105, 187–190, 363.

17/5. СВЯ­ТО­СЛАВ-НИКО­ЛАЙ (ИН. ГАВ­РИ­ИЛ) ОЛЬГОВИЧ,

князь чер­ни­гов­ский, в ино­че­стве Гав­ри­ил, умер 15 фев­ра­ля 1164 года; погре­бен в Чер­ни­го­ве, в церк­ви св. Спа­са; В 1136—1188 годах и в 1139—1141 годах кня­жил в Нов­го­ро­де Вели­ком; в 1141—1146 годах, в 1147—1154 годах и с 1155 по 1157 год — в Нов­го­ро­де-Север­ске; в 1154—1155 годах и в 1157—1164 годах — в Чер­ни­го­ве; в 1141—1146 годах и в 1149—1164 годах вла­дел Кур­ском; в 1146 и в 1151—1164 годах — Путив­лем, в 1141 году — Бел­го­ро­дом; в 1142 году — Кле­че­ском и Чер­то­ры­еском; в 1155 году —Мозы­рем. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1107, 1116, 1128, 1132, 1135, 1136, 1138—1142, 1144—1162, 1164, 1168.

В 1147 был заклю­чен мир меж­ду кня­зья­ми: бра­тья­ми Давы­до­ви­ча­ми, Свя­то­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем и Свя­то­сла­вом Оль­го­ви­чем. Такой воло­стью либо в чис­ле полу­чен­ных воло­стей мог­ли быть «Вяти­чи» как быв­шее вла­де­ние его отца. По край­ней мере, в 1152 г. «Вяти­чи» были воло­стью кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча. Это ясно из ста­тьи 6660 (1152) г. Ипа­тьев­ской лето­пи­си. Соглас­но ей, кн. Юрий Вла­димирович (Дол­го­ру­кий) в отмест­ку за сожже­ние его «отчи­ны» Остер­ско­го город­ка отпра­вил­ся в поход на Чер­ни­гов и по пути «взя­ша» «Вяти­чи» [27]. На обрат­ном пути от Чер­ни­го­ва к Суз­да­лю кн. Юрий Вла­ди­ми­ро­вич «прок Вятичь взя» [28]. Зна­чит, «Вяти­чи» не были воло­стью его сва­та кн. Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, кото­ро­го он из Глу­хо­ва при­гла­шал при­нять уча­стие с ним в похо­де, а были воло­стью одно­го из его обид­чи­ков, участ­ни­ков похо­да на «Горо­док Гюр­гев» — кня­зей Изя­с­ла­ва Мсти­сла­ви­ча, Изя­с­ла­ва Давы­до­ви­ча или Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча [29]. Хотя в 1147 г. кн. Вла­ди­мир Давы­до­вич, брат кн. Изя­с­ла­ва, назы­вал «Вяти­чи» сво­ей воло­стью, но досто­вер­но извест­но, что «Вяти­чи» были «отчи­ной» кн. Свя­тослава Все­во­ло­до­ви­ча [30].

Еще Б. А. Рыба­ков на осно­ва­нии изве­стий ста­тей Ипатьев­ской лето­пи­си: 6659 (1151) г, — о раз­де­ле отчин чер­ни­гов­ско­го кн. Изя­с­ла­ва Давы­до­ви­ча и нов­го­род-север­ских кня­зей Оль­го­ви­чей (Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча и Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча); 6660 (1152) г. — о нали­чии «сво­ей воло­сти» к фев­ра­лю 1153 г. у кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча; 6663 (1155) г. — о встре­че кн. Свя­то­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем кня­зей Юрия Вла­ди­ми­ро­ви­ча и Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча «оу Ста­ро­ду­ба» и об «отъ­я­тии» кн. Свя­тославом Оль­го­ви­чем у кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча Снов­ска, Кора­че­ва и Воро­ты­неска, при­шел к выво­ду, что уже по раз­де­лу 1151 г. кн. Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич полу­чил Сновск, Ста­ро­дуб, Кора­чев и Воро­ты­неск [31]. А. К. Зай­цев доста­точ­но убе­ди­тель­но уточ­нил, что к 1155 г. Ста­ро­дуб был лишь частью полу­чен­ной Снов­ской тыся­чи [32].

Но раз в 1152 г. «Вяти­чи» были вла­де­ни­ем кн. Свя­то­сла­ва Всево­лодовича, оче­вид­но, они были закреп­ле­ны за ним в ито­ге ука­зан­но­го раз­де­ла отчин Давы­до­ви­ча и Оль­го­ви­чей в 1151 г. [33] Так как Воро­ты­неск лока­ли­зу­ет­ся в бас­сейне верх­ней Ок [34], вполне воз­мож­но, что в лето­пис­ном изве­стии 6663 (1155) г. об изъ­я­тии из-под вла­сти кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча кн. Свя­то­сла­вом Оль­го­ви­чем ряда земель Воро­ты­неск ука­зан как центр воло­сти «Вяти­чи», так же как Сновск — центр Снов­ской тыся­чи, Кора­чев — центр воло­сти «Лес­ная зем­ля». Такое пред­по­ло­же­ние объ­яс­ня­ет, поче­му в 1159 г., судя по изве­сти­ям ста­тьи это­го 6667 (1159) г. в Ипа­тьев­ской лето­пи­си, во­ лость «Вяти­чи» при­над­ле­жа­ла уже кн. Свя­то­сла­ву Оль­го­ви­чу. [35]

К 1164 г. Гомий уже был вла­де­ни­ем кня­жив­ше­го в Чер­ни­го­ве Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча. Ско­рее все­го, власть над Гомием кн. Изя­слав Давы­до­вич утра­тил еще зимой 1158/1159 гг., по край­ней мере, к весне 1161 г. этот город ему не при­над­ле­жал [36].

К 1164 г. Гомий уже был вла­де­ни­ем кня­жив­ше­го в Чер­ни­го­ве Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча. Ско­рее все­го, власть над Гомием кн. Изя­слав Давы­до­вич утра­тил еще зимой 1158/1159 гг., по край­ней мере, к весне 1161 г. этот город ему не при­над­ле­жал. [36] В фев­ра­ле 1164 г., узнав о смер­ти кн. Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, его пле­мян­ник и князь Нов­го­ро­да-Север­ско­го Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич «посла сын свои в Гомии». [37] Поз­же, будучи кня­зем Чер­ни­го­ва, Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич в свя­зи со смер­тью кн. Свя­то­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча в 1166/1167 г. «сына поса­ди в Вщи­жи». [38]

О вто­ром бра­ке Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, сына Оле­га Свя­то­сла­ви­ча и бра­та Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча, лето­пись рас­ска­зы­ва­ет сле­ду­ю­щим образом:«Въ то же лѣто оже­ни­ся Свя­то­славъ Олго­ви­ць Нове­го­родѣ, и вѣнь­ця­ся сво­и­ми попы у свя­то­го Нико­лы; а Нифонт его не вѣнь­ця, ни попом на сват­бу, ни церен­цемъ дасть, гла­го­ля: не досто­ить ея поя­ти».[39] Ско­рее все­го, этот брак не соот­вет­ство­вал како­му-либо из цер­ков­ных уста­нов­ле­ний. Поми­мо близ­ко­го род­ства, кото­рое чаще все­го и слу­жи­ло пре­пят­стви­ем для кня­же­ских бра­ков, это мог­ло быть, напри­мер, чис­ло преды­ду­щих бра­ков жени­ха или неве­сты, или воз­раст неве­сты. Кро­ме того, извест­ны при­ме­ры, когда князь отни­мал жену у живо­го мужа

ꝏ ЕКА­ТЕ­РИ­НА ….. …… (†1166).

18/5. КН. ГЛЕБ ОЛЬ­ГО­ВИЧ КУР­СКИЙ (†1138),

князь кур­ский, умер 1138 году; упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1137 и 1138 годами.

В 6645 (1137) «Свя­то­слав же Оль­го­вич сово­ку­пив зем­лю Нов­го­род­скую, и бра­та сво­е­го Гле­ба с Куря­ны и с Полов­цы, и пои­до­ша на Псков про­го­ни­ти Все­во­ло­да (Мсти­сла­ви­ча Моно­ма­хо­ва вну­ка)» [40].

19/5. КН. ИВАН ОЛЬ­ГО­ВИЧ († 1148),

князь, умер в Нов­го­ро­де-Север­ском, в 1148 году.

IX генерация от Рюрика.

20/10. [...] СВЯ­ТО­СЛАВ­НА (1123)

Неиз­вест­ная по име­ни дочь кня­зя чер­ни­гов­ско­го Свя­то­сла­ва Давидовича,

ꝏ, 1123, ВСЕ­ВО­ЛОД-ГАВ­РИ­ИЛ МСТИ­СЛА­ВИЧ, князь новгородский.

21/13. КН. СВЯ­ТО­СЛАВ ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ ВЩИЖ­СКИЙ († 1166),

князь вщиж­ский, умер 1166 году; Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1156, 1158—1160, 1162, 1167.

Соглас­но изве­стию ста­тьи 6667 (1159) г. Ипа­тьев­ской лето­пи­си, кн. Изя­с­лав Давы­до­вич, кня­жа в Кие­ве, удер­жи­вал за собой и сво­им пле­мян­ни­ком кн. Свя­то­сла­вом Владимирови­ чем «всю волость Чер­ни­говь­скую», кро­ме Чер­ни­го­ва с семью «пусты­ми» горо­да­ми, вклю­чая Моро­ви­еск, Любеч, Оргощ, Все­во­лож [41]. Судя по дру­гим лето­пис­ным фраг­мен­там, в это вре­мя кн. Изя­с­ла­ву Давы­до­ви­чу при­над­ле­жал Гомий, а кн. Свя­то­слав Вла­ди­ми­ро­вич, пле­мян­ник Изя­с­ла­ва, кня­жил во Вщи­же [42]. Гомий нахо­дил­ся в «Ради­ми­чах», а Вщиж был цен­тром «Поде­се­нья» [14]. Нача­ло кня­же­ния Свя­то­сла­ва Вла­ дими­ро­ви­ча во Вщи­же А. К. Зай­цев пред­по­ло­жи­тель­но опреде­ лил 1157 г., «с вос­кня­же­ни­ем Изя­с­ла­ва Давы­до­ви­ча в Кие­ве» [15]. К 1164 г. Гомий уже был вла­де­ни­ем кня­жив­ше­го в Чер­ни­го­ве Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча. Ско­рее все­го, власть над Гомием кн. Изя­слав Давы­до­вич утра­тил еще зимой 1158/1159 гг., по край­ней мере, к весне 1161 г. этот город ему не при­над­ле­жал [36]. В фев­ра­ле 1164 г., узнав о смер­ти кн. Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, его пле­мян­ник и князь Нов­го­ро­да-Север­ско­го Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич «посла сын свои в Гомии» [37]. Поз­же, будучи кня­зем Чер­ни­го­ва, Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич в свя­зи со смер­тью кн. Свя­то­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча в 1166/1167 г. «сына поса­ди в Вщи­жи». [38]

ꝏ, 1159, КНЖ. РОСТИ­СЛА­ВА АНДРЕ­ЕВ­НА, дочь вели­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го Андрея Юрье­ви­ча Боголюбского.

22/14. [......] ИЗЯ­С­ЛАВ­НА (1155)

дочь кня­зя чер­ни­гов­ско­го Изя­с­ла­ва Давидовича,

ꝏ, 1155, ГЛЕБ ЮРЬЕ­ВИЧ, князь пере­я­с­лав­ский, сын вели­ко­го кня­зя Геор­гия Вла­ди­ми­ро­ви­ча Долгорукого.

23/15. В.КН. СВЯ­ТО­СЛАВ-МИХА­ИЛ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ КИЕВ­СКИЙ И ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ († VII.1194),

князь чер­ни­гов­ский, умер в июле (после 24 чис­ла) 1194 года; погре­бен в Кие­ве, в Кирил­ло­вом мона­сты­ре; В 1157—1164 году кня­жил в Нов­го­род-Север­ске; в 1164—1177 годах в Чер­ни­го­ве; в 1177—1180 годах и в 1180—1194 годах — в Кие­ве; в 1141 году и в 1154 году вла­дел Туро­вом; в 1141—1146 годах — Вла­ди­ми­ром Волын­ским; в 1154 году — Пин­ском. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1140, 1142—1152, 1154, 1155, 1158—1162, 1164, 1167—1172, 1174—1194.

В 1147 г. князь нов­го­род-север­ской вет­ви Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич, «дер­жа­ше оу Изя­с­ла­ва (Мсти­сла­ви­ча, вели­ко­го кня­зя киев­ско­го. — Гене­ограф) Божь­ски и Мечи­бо­жие, Котел­ни­цю, а всих пять горо­дов», но про­сил у киев­ско­го кня­зя: «Отче, поусти мя Чер­ни­го­воу напе­ред, тамо ми жизнь вся (и) оу бра­тоу моею оу Воло­ди­ми­ра (и) оу Изя­с­ла­ва хочю воло­сти про­си­ти» [43]. Оче­вид­но, кн. Свя­то­слав полу­чил волость в Чер­ни­гов­ском княже­стве, так как вско­ре после его при­ез­да в Чер­ни­гов был заклю­чен мир меж­ду кня­зья­ми: бра­тья­ми Давы­до­ви­ча­ми, Свя­то­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем и Свя­то­сла­вом Оль­го­ви­чем [44]. Такой воло­стью либо в чис­ле полу­чен­ных воло­стей мог­ли быть «Вяти­чи» как быв­шее вла­де­ние его отца. По край­ней мере, в 1152 г. «Вяти­чи» были воло­стью кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча. Это ясно из ста­тьи 6660 (1152) г. Ипа­тьев­ской лето­пи­си. Соглас­но ей, кн. Юрий Вла­димирович (Дол­го­ру­кий) в отмест­ку за сожже­ние его «отчи­ны» Остер­ско­го город­ка отпра­вил­ся в поход на Чер­ни­гов и по пути «взя­ша» «Вяти­чи» [27]. На обрат­ном пути от Чер­ни­го­ва к Суз­да­лю кн. Юрий Вла­ди­ми­ро­вич «прок Вятичь взя» [28]. Зна­чит, «Вяти­чи» не были воло­стью его сва­та кн. Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, кото­ро­го он из Глу­хо­ва при­гла­шал при­нять уча­стие с ним в похо­де, а были воло­стью одно­го из его обид­чи­ков, участ­ни­ков похо­да на «Горо­док Гюр­гев» — кня­зей Изя­с­ла­ва Мсти­сла­ви­ча, Изя­с­ла­ва Давы­до­ви­ча или Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча [29]. Хотя в 1147 г. кн. Вла­ди­мир Давы­до­вич, брат кн. Изя­с­ла­ва, назы­вал «Вяти­чи» сво­ей воло­стью, но досто­вер­но извест­но, что «Вяти­чи» были «отчи­ной» кн. Свя­тослава Все­во­ло­до­ви­ча [30].

Еще Б. А. Рыба­ков на осно­ва­нии изве­стий ста­тей Ипатьев­ской лето­пи­си: 6659 (1151) г, — о раз­де­ле отчин чер­ни­гов­ско­го кн. Изя­с­ла­ва Давы­до­ви­ча и нов­го­род-север­ских кня­зей Оль­го­ви­чей (Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча и Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча); 6660 (1152) г. — о нали­чии «сво­ей воло­сти» к фев­ра­лю 1153 г. у кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча; 6663 (1155) г. — о встре­че кн. Свя­то­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем кня­зей Юрия Вла­ди­ми­ро­ви­ча и Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча «оу Ста­ро­ду­ба» и об «отъ­я­тии» кн. Свя­тославом Оль­го­ви­чем у кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча Снов­ска, Кора­че­ва и Воро­ты­неска, при­шел к выво­ду, что уже по раз­де­лу 1151 г. кн. Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич полу­чил Сновск, Ста­ро­дуб, Кора­чев и Воро­ты­неск [31]. А. К. Зай­цев доста­точ­но убе­ди­тель­но уточ­нил, что к 1155 г. Ста­ро­дуб был лишь частью полу­чен­ной Снов­ской тыся­чи [32].

Но раз в 1152 г. «Вяти­чи» были вла­де­ни­ем кн. Свя­то­сла­ва Всево­лодовича, оче­вид­но, они были закреп­ле­ны за ним в ито­ге ука­зан­но­го раз­де­ла отчин Давы­до­ви­ча и Оль­го­ви­чей в 1151 г. [33] Так как Воро­ты­неск лока­ли­зу­ет­ся в бас­сейне верх­ней Оки [45], вполне воз­мож­но, что в лето­пис­ном изве­стии 6663 (1155) г. об изъ­я­тии из-под вла­сти кн. Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча кн. Свя­то­сла­вом Оль­го­ви­чем ряда земель Воро­ты­неск ука­зан как центр воло­сти «Вяти­чи», так же как Сновск — центр Снов­ской тыся­чи, Кора­чев — центр воло­сти «Лес­ ная зем­ля». Такое пред­по­ло­же­ние объ­яс­ня­ет, поче­му в 1159 г., судя по изве­сти­ям ста­тьи это­го 6667 (1159) г. в Ипа­тьев­ской лето­пи­си, во­ лость «Вяти­чи» при­над­ле­жа­ла уже кн. Свя­то­сла­ву Оль­го­ви­чу [35].

К 1164 г. Гомий уже был вла­де­ни­ем кня­жив­ше­го в Чер­ни­го­ве Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча. Ско­рее все­го, власть над Гомием кн. Изя­слав Давы­до­вич утра­тил еще зимой 1158/1159 гг., по край­ней мере, к весне 1161 г. этот город ему не при­над­ле­жал [36]. В фев­ра­ле 1164 г., узнав о смер­ти кн. Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча, его пле­мян­ник и князь Нов­го­ро­да-Север­ско­го Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич «посла сын свои в Гомии» [37]. Поз­же, будучи кня­зем Чер­ни­го­ва, Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич в свя­зи со смер­тью кн. Свя­то­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча в 1166/1167 г. «сына поса­ди в Вщи­жи» [38].

Вес­ной 1185 г. вел. кн. Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич, зани­мая ки­евский «стол», «иде в Вяти­че Кора­че­воу оро­удеи деля сво­их» [46]. Дуб­ли­ру­ю­щее изве­стие в той же ста­тье 6693 (1185) г. Ипатьев­ской лето­пи­си уточ­ня­ет: «Вели­кыи князь Все­во­ло­дичь Святос­лав шел бяшеть в Кора­чев и сби­ра­шеть от верхъ­них земль вой, хотя ити на Полов­ци к Доно­ви на все лето» [47]. В ста­тьях 6655 (1147), 6656 (1148) гг. Ипа­тьев­ской лето­пи­си «верх­ней зем­лей», «верх­ни­ми зем­ля­ми» назва­ны вла­де­ния смо­лен­ско­го кня­зя Ро­стислава Мсти­сла­ви­ча [48]. Оче­вид­но, эти тер­ми­ны южно­рус­ские лето­пис­цы упо­треб­ля­ли для обо­зна­че­ния земель, расположен­ных к севе­ру от «Рус­ской зем­ли» — сред­не­го Под­не­про­вья [49]. Таким обра­зом, мож­но утвер­ждать, что к 1185 г. вел. кн. Свя­тослав Все­во­ло­до­вич рас­по­ла­гал круп­ны­ми доме­ни­аль­ны­ми вла­де­ни­я­ми в пре­де­лах воло­сти г. Кора­че­ва («Лес­ная зем­ля» 1146 г.) и воло­сти «Вяти­чи». О том, что эти вла­де­ния дости­га­ли раз­ме­ра воло­стей, мож­но пред­по­ло­жить из изве­стия ста­тьи 6701 (1193) г. Ипа­тьев­ской лето­пи­си. Соглас­но ему, вел. кн. Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич поехал «за Днепр в Кара­чев, а Рюрик еха во свою волость» [50]. Такой воло­стью для вел. кн. Рюри­ка Рости­сла­во­ви­ча был «свои Вру­чии» (волость г. Овру­ча) [51].

Извест­на печать с изоб­ра­же­ни­ем свя­то­го Кирил­ла во весь рост на одной сто­роне и архан­ге­ла Миха­и­ла – на дру­гой. Отец кня­зя Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча – князь Олег Свя­то­сла­вич († 1115 г.) в кре­ще­нии носил имя Миха­ил [52]. Поэто­му ука­зан­ная печать тоже была отне­се­на к бул­лам Все­во­ло­да (Кирил­ла) Оль­го­ви­ча (Михай­ло­ви­ча) [53]. Одна­ко В. Л. Янин заме­тил, что печа­ти с соче­та­ни­ем Кирилл – Миха­ил извест­ны сре­ди нов­го­род­ских нахо­док, но Все­во­лод Оль­го­вич не кня­жил в Нов­го­ро­де. В 1180–1181 гг. там кня­жил его сын князь Свя­то­слав Все­во­ло­дич († 1194 г.). Имя послед­не­го в кре­ще­нии неиз­вест­но. Тем не менее, В. Л. Янин скло­нен назы­вать его Миха­и­лом. По мне­нию А. В. Шеко­ва, в поль­зу это­го сви­де­тель­ству­ет заклад­ка кня­зем Свя­то­сла­вом церк­ви свя­то­го Миха­и­ла в Чер­ни­го­ве в 1173 г. Сле­до­ва­тель­но, печа­ти с соче­та­ни­ем: Миха­ил – Кирилл сле­ду­ет отож­де­ствить имен­но с бул­ла­ми кня­зя Свя­то­сла­ва (Миха­и­ла) Все­во­ло­ди­ча (Кирил­ло­ви­ча) [54]. В 1164–1180 гг. он кня­жил в Чер­ни­го­ве, а в 1181–1194 гг. – в Кие­ве [55].

ꝏ, 1148, КНЖ. МАРИЯ ВАСИЛЬ­КОВ­НА ПОЛОЦ­КАЯ, дочь кня­зя полот­ско­го Василь­ка Рогволодовича.

24/15. В. КН. ЯРО­СЛАВ-ПРО­КО­ПИЙ (ИН. ВАСИ­ЛИЙ) ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ († 1198),

князь чер­ни­гов­ский, в ино­че­стве Васи­лий; родил­ся 1139 году, умер 1198 году; погре­бен в Чер­ни­го­ве, в церк­ви св. Спа­са; В 1158 году кня­жил в Ропес­ке; с 1177 по 1198 год — в Чер­ни­го­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1140, 1158, 1159, 1162, 1167–1171, 1173–1175, 1177, 1178, 1180, 1185, 1187, 1191, 1194–1198, 1200, 1213.

Осе­нью 1196 г. кня­зья Все­во­лод Юрье­вич Суз­даль­ский и Да­выд Рости­сла­во­вич Смо­лен­ский, воюя про­тив чер­ни­гов­ских кня­зей, «волость их жьже­та и Вять­скые (Вятич­скыа) горо­ды поима­ле и пожъгле»114. По пово­ду этой агрес­сии чер­ни­гов­ский вел. кн. Яро­слав Все­во­ло­до­вич жало­вал­ся сво­е­му про­тив­ни­ку кн. Все­во­ло­ду через посла, что он «отчи­ноу нашю и хлеб наш взял... [56].

ꝏ ИРИ­НА.

25/15. РОСТИ­СЛАВ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ (1147),

князь чер­ни­гов­ский, упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1147 годом.

26/15. ЗВЕ­НИ­СЛА­ВА ВСЕ­ВО­ЛО­ДОВ­НА (1141),

ꝏ, 1141, БОЛЕ­СЛАВ ВЛА­ДИ­СЛА­ВИЧ ВЫСО­КИЙ, князь вратиславский.

27/15. АННА ВСЕВОЛОДОВНА,

ꝏ КН. ИГО­РЕМ ВАСИЛЬ­КО­ВИ­ЧЕМ ТЕРЕБОВЛЬСКИЙ

32/18. ИЗЯ­С­ЛАВ ГЛЕ­БО­ВИЧ (†14.V.1134),

князь, умер 14 мая 1134 года.

33/18. РОСТИ­СЛАВ ГЛЕ­БО­ВИЧ (1144, 1158)

князь, Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1144 и 1158 годами.

ꝏ СОФИЯ ЯРО­СЛАВ­НА († 1158).

X генерация от Рюрика.

34/23. В.КН. ОЛЕГ-КОН­СТАН­ТИН СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (1167, † 1204)

князь чер­ни­гов­ский, умер 1204 году; кня­жил в Чер­ни­го­ве с 1202 по 1204 год. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1167, 1176, 1177, 1180, 1188, 1185, 1191, 1195, 1196, 1204.

Поз­же, будучи кня­зем Чер­ни­го­ва, Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич в свя­зи со смер­тью кн. Свя­то­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча в 1166/1167 г. «сына поса­ди в Вщи­жи» [38].

«Вєли(к): Кн(з): Кон­стан­ти­на Олга (у ЛС помил­ко­во – Олго(вича)), Чєр­ни­гов­ско­го, и С(ы)новъ єго, Д(а)в(и)да, и Гле­ба, и Алек­сандра». Без­пе­реч­но, мова йде про Оле­га, стар­шо­го сина Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, який кня­зю­вав у Чер­ні­го­ві піс­ля смер­ті Іго­ря Свя­то­сла­ви­ча у 1201 р. [57]. Помер кн. Олег Свя­то­сла­вич Чер­ні­гівсь­кий у 1204 р. [58]. Стар­ший з його синів, Давид Оль­го­вич, онук Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, зга­дуєть­ся також у Київсь­ко­му літо­писі про­тя­гом 1190 – 1196 рр. [59].

35/23. В.КН. ВСЕ­ВО­ЛОД-ДАНИ­ИЛ СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ ЧЕРМ­НЫЙ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (1178, † 1215),

князь чер­ни­гов­ский, умер 1215 году; В 1204—1206 годах и в 1214—1215 годах кня­жил в Чер­ни­го­ве; в 1206, 1207 и в 1210—1214 — в Кие­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1178, 1183, 1206, 1207, 1210, 1211, 1214. Київсь­кий літо­пис пові­дом­ляє, що у листо­па­ді чи груд­ні 1179 (6686) р. Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич, вел. кн. Київсь­кий, оже­нив серед­ньо­го сина Все­во­ло­да на поляч­ці Кази­мірів­ні [60].

ꝏ, 1179, АНА­СТА­СИЯ, дочь поль­ско­го коро­ля Кази­ми­ра II. Яке ім’я доч­ка Кази­мі­ра Спра­вед­ли­во­го носи­ла до сво­го шлю­бу в 1179 р., зали­шаєть­ся неві­до­мим, у православ’ї ж вона була назва­на Ана­стасією – саме так запи­са­на дру­жи­на Все­во­ло­да-Дани­ла Свя­то­сла­ви­ча у пом’янниках [61]. Ця Кази­ми­рів­на наро­ди­ла­ся не рані­ше 1164 р., оскіл­ки її бать­ко одру­жи­вся у попе­ред­ньо­му році [62].

36/23. В.КН. ГЛЕБ-ПАХО­МИЙ СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (1180, † 1219/1223),

князь чер­ни­гов­ский. В 1205 году вла­дел Бел­го­ро­дом; в 1215—1219 годах кня­жил в Чер­ни­го­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1180, 1182, 1183, 1185, 1189, 1190, 1194, 1196, 1205, 1212, 1214, 1215.

Глеб Свя­то­сла­вич появ­ля­ет­ся на свет в ту пору, когда культ свя­тых­бра­тьев Бори­са и Гле­ба на Руси уже был широ­ко рас­про­стра­нен, и имя Борис мог­ло давать­ся кня­зьям Рюри­ко­ви­чам как в каче­стве толь­ко кре­стиль­но­го (при нали­чии мир­ско­го), так и в каче­стве един­ствен­но­го име­ни (сов­ме­ща­ю­ще­го в себе функ­ции родо­во­го и кре­стиль­но­го). Глеб Свя­то­сла­вич фигу­ри­ру­ет во всех источ­ни­ках исклю­чи­тель­но под име­нем Глеб. Суще­ствен­но при этом, что мы не зна­ем при­ме­ров, что­бы имя Глеб фи-гури­ро­ва­ло в соста­ве имен­ной пары ‘мир­ское имя — хри­сти­ан­ское имя’. Ины­ми сло­ва­ми, в источ­ни­ках мы не нахо­дим ни упо­ми­на­ний о том, что­бы имя Глеб было дано в кре­ще­нии тому или ино­му кня­зю, обла­дав­ше­му мир­ским име­нем, и с дру­гой сто­ро­ны, нет и упо­ми­на­ний о том, что­бы князь, извест­ный под родо­вым име­нем Глеб, полу­чил в кре­ще­нии какое-либо дру­гое хри­сти­ан­ское имя. Един­ствен­ное исклю­че­ние здесь, разу­ме­ет­ся, — св. Глеб-Давид Вла­ди­ми­ро­вич-Васи­лье­вич (см. выше). Веро­ят­нее все­го, таким обра­зом, что имя Глеб выпол­ня­ло роль един­ствен­но­го име­ни кня­зя, сов­ме­ща­ю­ще­го в себе функ­ции родо­во­го и кре­стиль­но­го. Суще­ству­ет, впро­чем, вер­сия, интер­пре­ти­ру­ю­щая дан­ные Любеч­ско­го сино­ди­ка таким обра­зом, что у Гле­ба Свя­то­сла­ви­ча ока­зы­ва­ет­ся еще и имя Пахо­мий.[63] Одна­ко даже если эту вер­сию при­нять, мы оста­ем­ся в пол­ном неве­де­нии отно­си­тель­но того, было ли имя Пахо­мий в дан­ном слу­чае кре­стиль­ным или иноческим.

ꝏ, 1182, КНЖ. АНА­СТА­СИЯ РЮРИ­КОВ­НА, дочь вели­ко­го кня­зя киев­ско­го Рюри­ка Ростиславича.

Дже­ре­ла: Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X–XVI вв.: Дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М.: «Индрик», 2006. С. 272–273.

37/23. КН. ВЛА­ДИ­МИР-БОРИС СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ (1164, † осень 1200)

син Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, який досить часто зга­дуєть­ся у подіях остан­ньої чвер­ті XII ст. князь чер­ни­гов­ский; В 1180 и 1181 году кня­жил в Нов­го­ро­де Вели­ком. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1164, 1167, 1176—1178, 1180—1182, 1185, 1191.

У най­дав­ні­ших літо­пи­сах пові­дом­ляєть­ся про смерть восе­ни 1200 р. кн. Володимира
Чер­ні­гівсь­ко­го [64]. Дея­кі піз­ні­ші зве­ден­ня помил­ко­во звуть його Все­во­ло­до­ви­чем [65]. Нія­ко­го бра­та Воло­ди­ми­ра у Свя­то­сла­ва та Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­чів бути не мог­ло, інак­ше він, напевне, зга­ду­вав­ся б у чис­лен­них «чер­ні­гівсь­ких» пові­дом­лен­нях Київсь­ко­го літо­пи­су за 2‑гу поло­ви­ну XII ст., а у 1198 р., піс­ля смер­ті Яро­сла­ва, саме він, а не Ігор Свя­то­сла­вич, мав би успад­ку­ва­ти чер­ні­гівсь­кий стіл. Але ми точ­но знає­мо, що тоді в Чер­ні­го­ві сидів Ігор Свя­то­сла­вич (№ 2). Воло­ди­мир був рід­ним бра­том аж чоти­рьох вел. князів Чер­ні­гівсь­ких, але через від­носно ран­ню смерть своєї «чер­ги» на чер­ні­гівсь­кий стіл так і не доче­кав­ся. Саме тому у ВПП Воло­ди­мир Свя­то­сла­вич титу­луєть­ся про­сто кня­зем, хоча й поми­наєть­ся «в ото­чен­ні» вел. князів Чернігівських.

ꝏ, 1178, КНЖ. ПРЕ­БРА­НА-ЕЛЕ­НА МИХАЙ­ЛОВ­НА, дочь кня­зя вла­ди­мир­ско­го Миха­и­ла Юрьевича.

38/23. В.КН. МСТИ­СЛАВ-ПАН­ТЕ­ЛЕЙ­МОН СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ И козель­ский(† 31.V.1224),

най­мо­лод­ший сын чер­ни­гов­ско­го и вели­ко­го кня­зя киев­ско­го Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, одно­го из геро­ев «Сло­ва о пол­ку Иго­ре­ве», и полоц­кой княж­ны Марии Василь­ков­ны; князь Чер­ни­гов­ский у 1216/1219 — 1224 рр., кня­зю­вав у Чер­ні­го­ві перед своїм пле­мін­ни­ком, Михай­лом Все­во­ло­до­ви­чем (№ ), піс­ля бра­та Глі­ба (№ ). Впер­ше як кн. Чер­ні­гівсь­кий зга­дуєть­ся зимою 1220/21 р., заги­нув у битві на р. Кал­ці 31 трав­ня 1223 р. [66]. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1182, 1188, 1191, 1219–1221, 1223, 1224.

Впер­вые в источ­ни­ках он упо­мя­нут в 1182 году, когда женил­ся в 1182 году на Ясыне, сво­я­че­ни­це вели­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го Все­во­ло­да Юрье­ви­ча. В 1191 году Мсти­слав участ­во­вал в похо­де на полов­цев. В 1201 году Мсти­слав полу­чил в каче­стве уде­ла Козельск. В 1219 году Мсти­слав упо­мя­нут уже в Нико­нов­ской лето­пи­си как чер­ни­гов­ский князь, где он сме­нил стар­ше­го бра­та Гле­ба. Когда это точ­но про­изо­шло неиз­вест­но — веро­ят­но после 1216 года. В 1220 году Мсти­слав раз­бил вторг­ших­ся в его вла­де­ния литовцев.

В 1223 г. в Чер­ни­го­ве кня­жил млад­ший из бра­тьев Свя­то­сла­ви­чей. В Ипа­тьев­ской лето­пи­си гово­рит­ся: «тогда бо беахуть <…> Мьсти­славъ в Козель­ске и в Чер­ни­го­ве»; по Хлеб­ни­ков­ско­му спис­ку: «Мьсти­славъ Козел­скыи въ Чер­не­го­ве» [67]. В том же году поло­вец­кий хан Котян Суто­е­вич обра­тил­ся к сво­е­му зятю, галиц­ко­му кня­зю Мсти­сла­ву Мсти­сла­ви­чу Удат­но­му и к дру­гим рус­ским кня­зьям, про­ся у них помо­щи про­тив мон­го­лов, вторг­ших­ся в их зем­ли. Южно­рус­ские кня­зья собра­лись в Киев на совет под гла­вен­ством трёх кня­зей: Мсти­сла­ва Рома­но­ви­ча Киев­ско­го, Мсти­сла­ва Мсти­сла­ви­ча Удат­но­го и Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го. На сове­те было реше­но высту­пить про­тив монголов.

Одна­ко выступ­ле­ние про­тив мон­го­лов закон­чи­лось раз­гро­мом — 31 мая князь Мсти­слав Свя­то­сла­вич погиб в бит­ве с тата­ра­ми на реке Кал­ке вме­сте со стар­шим сыном [68].

ꝏ, 1182/83, МАР­ФА, ясская княж­на, сест­ра жены Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до — Марии Шварновны.

Дети: Василь­ко (ум. 31 мая 1223), Дмит­рий, князь козель­ский с 1216/1219; Андрей; Иван; Гавриил.

39/23. БОЛЕ­СЛА­ВА СВЯ­ТО­СЛАВ­НА,

ꝏ, 1167, КН. ВЛА­ДИ­МИР ЯРО­СЛА­ВИЧ ГАЛИЦКИЙ.

40/23. [......] СВЯТОСЛАВНА

дочь Свя­то­сла­ва Всеволодовича,

ꝏ КН. РОМАН ГЛЕ­БО­ВИЧ, князь рязан­ский.

41/24. ИГОРЬ ЯРОСЛАВИЧ,

кня­жич черниговский.

42/24. КН. РОСТИ­СЛАВ-ИОАНН ЯРО­СЛА­ВИЧ СНОВ­СКИЙ (*1174, †1214/1224),

князь снов­ский, родил­ся в 1174 году 24 июня, в день Рож­де­ства Иоан­на Кре­сти­те­ля; В 1203 году вла­дел Снов­ском. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1174, 1187, 1189, 1191, 1203, 1206, 1214.

«Кн(з): Іоана Яро­сла­ви­ча: и Кн(я)г(и)ню єго Настасію» (у ЛС запис про­пу­ще­но). Рости­слав-Іван, син Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча (№ ), наро­ди­вся в день пам’яті сво­го свя­то­го покро­ви­те­ля у 1171 р. [69]. У січ­ні 1203 р. зга­дуєть­ся як уділь­ний воло­дар Сновсь­ка [70]. У 1212 р., разом із молод­шим бра­том Яро­пол­ком, захи­щав київсь­кий Виш­го­род від смо­ленсь­ких Рости­сла­ви­чів і потра­пив до них у полон.

ꝏ, 11.VII.1187, день св. вели­ко­му­че­ни­цы Евфи­мии, КНЖ. ВСЕ­СЛА­ВА ВСЕ­ВО­ЛО­ДОВ­НА, дочь вели­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го Все­во­ло­да Юрьевича.

43/24. КН. ЯРО­ПОЛК-ГАВ­РИ­ИЛ ЯРО­СЛА­ВИЧ [СНОВ­СКИЙ] (1197, † 1212/1224)

князь нов­го­род­ский. В 1197 кня­жил шесть меся­цев в Нов­го­ро­де Вели­ком. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1197 и 1214 годах.

молод­ший син Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча (№ ), у 1197 р. був висла­ний бать­ком на кня­жін­ня до Нов­го­ро­да Вели­ко­го [71]. У 1212 р., перед вте­чею Все­во­ло­да Черм­но­го з Киє­ва, разом зі стар­шим бра­том Рости­сла­вом (№ ) захи­щав Виш­го­род (віро­гід­но, вони володі­ли цим містом у Київ­щині) та потра­пив у полон до смо­ленсь­ких Рости­сла­ви­чів [72]. У Чер­ні­гівсь­кій зем­лі, мож­ли­во, був спів­пра­ви­те­лем чи наступ­ни­ком бра­та Рости­сла­ва у Сновську.

Зга­дуєть­ся у ВВП: «Кн(з): Гавріи­ла, Яропо(л)ка Яро­сла­ви­ча. и Кн(я)ги(н): єго Василису».

ꝏ ВАСИ­ЛИ­СА …… …… .

44/24. [......] ЯРОСЛАВНА

Дочь Яро­сла­ва Всеволодовича

ꝏ, 1179, КН. ВЛА­ДИ­МИР ГЛЕ­БО­ВИЧ, князь переяславский.

XI генерация от Рюрика.

53/34. ДАВИД ОЛЬ­ГО­ВИЧ (1190, †1196/1224)

кня­жич чер­ни­гов­ский. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1190, 1191, 1198, 1195, 1196.

князь Нов­го­род-Север­ский (1204 – не поз­же 1223). В 1201 г. Олег Свя­то­сла­вич, став гла­вой рода Оль­го­ви­чей, уна­сле­до­вал Чер­ни­гов. Вполне воз­мож­но, что Нов­го­род-Север­ский при этом он усту­пил сле­ду­ю­ще­му бра­ту – Все­во­ло­ду Черм­но­му. Но после смер­ти Оле­га в 1204 г. этот удел, веро­ят­нее все­го, был пере­дан Дави­ду Оль­го­ви­чу – сыну и зятю быв­ших кня­зей Нов­го­род-Север­ских. Прав­да, в послед­ний раз Давид упо­ми­на­ет­ся еще 12 мар­та 1196 г., когда его «исѣ­ко­ша» в одной из меж­до­усоб­ных битв [73]. (оче­вид­но, речь идет о тяже­лых ране­ни­ях, ина­че лето­пи­сец пря­мо сооб­щил бы о гибе­ли кня­зя). Судя по тому, что в помян­ни­ке Давид Оль­го­вич и его два бра­та запи­са­ны как «рядо­вые» кня­зья, он не дождал­ся сво­ей оче­ре­ди на чер­ни­гов­ский стол, то есть умер не поз­же 1223 г., когда Чер­ни­гов уна­сле­до­вал его млад­ший дво­ю­род­ный брат, Миха­ил Все­во­ло­до­вич. Мсти­слав-Фео­дор (род. 1193/1194) и Кон­стан­тин Дави­до­ви­чи, кото­рые по линии мате­ри явля­лись вну­ка­ми Иго­ря Свя­то­сла­ви­ча, кня­жи­ли в Нов­го­ро­де-Север­ском в пер­вой поло­вине – сере­дине XIII в.

ꝏ, 1190, [......] ИГО­РЕВ­НА, дочь кня­зя нов­го­род-север­ско­го Иго­ря Святославича.

54/34. ГЛЕБ ОЛЬ­ГО­ВИЧ (†до 1224)

кня­жич черниговский

55/34. КН. АЛЕК­САНДР ОЛЬ­ГО­ВИЧ († до 1224)

кня­жич черниговский.

КН. ФИЛИПП ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ БРЯНСКИЙ(?)

Сын Вла­ди­ми­ра-Бори­са, внук Свя­то­сла­ва-Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча, дво­ю­род­ный брат Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча, отец в.кн. Рома­на Михай­ло­ви­ча, пря­мых изве­стий о нем нет.

56/35. КН. МСТИ­СЛАВ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ († 1224),

кня­жич чер­ни­гов­ский, убит Тата­ра­ми в 1224 году, в бит­ве при Калке.

57/35. В.КН. МИХА­ИЛ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ КИЕВ­СКИЙ И ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (* сер. 80‑х /​нач. 90‑х рр. XII ст, † 20.09.1246)

князь чер­ни­гов­ский, родил­ся око­ло 1179 года; Зістав­ля­ю­чи наве­дені дані (у т. ч. шлюб Все­во­ло­до­вої доч­ки та Юрія Все­во­ло­до­ви­ча у 1211 р.), народ­жен­ня Михай­ла слід від­но­си­ти десь до сере­ди­ни 80‑х – почат­ку 90‑х рр. XII ст.20. У верес­ні 1206 р. Все­во­лод Чер­ні­гівсь­кий, зай­няв­ши Київ, поса­див сина у Пере­я­с­лаві; але ще тієї самої осені його вигнав звід­ти Рюрик Ростиславич23. Піс­ля смер­ті бать­ка у 1212 р., а, може, й рані­ше, Михай­ло мав отри­ма­ти якийсь уділ у Чер­ні­гівсь­кій зем­лі, мож­ли­во – Брянськ, який потім успад­ку­вав його син Роман. 31 трав­ня 1223 р., у пер­шій битві з мон­го­ла­ми на р. Кал­ці, заги­нув Мсти­слав II Свя­то­сла­вич, вел. кн. Чер­ні­гівсь­кий. Піс­ля цьо­го його пле­мін­ник Михай­ло Все­во­ло­до­вич (який теж брав участь у тій битві) очо­лив рід Оль­го­ви­чів і, від­по­від­но, зай­няв чер­ні­гівсь­кий стіл: уже у 1224 р. він з чер­ні­гів­ця­ми ходив до Торж­ка на допо­мо­гу Юрію Все­во­ло­до­ви­чу, вел. кн. Воло­ди­ми­ро-Суз­дальсь­ко­му24. У 1225 і 1229 рр. Михай­ло Чер­ні­гівсь­кий кня­зю­вав також і в Нов­го­роді Вели­ко­му, а потім зали­шив там сина Рости­сла­ва, яко­го горо­дя­ни виг­на­ли від себе у груд­ні 1230 р.25.

Под 6739 (1231) г. Нико­нов­ская лето­пись сооб­ща­ет, что кн. Яро­слав Все­во­ло­до­вич, брат вла­ди­ми­ро-суз­даль­ско­го вел. кн. Юрия Все­во­ло­до­ви­ча, воюя про­тив чер­ни­гов­ско­го вел. кн. Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча, сжег г. Серен(е)ск и под г. Мосаль­ском «всяк хле­би, овощ потра­ви и опу­сто­ши» [74].

У 1235 р., здо­був­ши (разом із Ізя­с­ла­вом Мсти­сла­ви­чем) пере­могу над київсь­ко-гали­ць­кою коалі­цією, Михай­ло Чер­ні­гівсь­кий посів кня­жий стіл у Галичі26, хоча жод­них ваго­мих прав на ньо­го і не мав. Скорі­ше за все, саме тоді, за дав­ньою тра­ди­цією Оль­го­ви­чів, Михай­ло від­сту­пив Чер­ні­гів наступ­но­му за стар­шин­ством роди­чу – дво­юрід­но­му бра­ту Мсти­сла­ву Глібовичу.

Піку своєї політич­ної кар’єри Михай­ло Все­во­ло­до­вич досяг у 1237 р., коли йому вда­ло­ся зай­ня­ти вели­ко­кня­жий стіл у Києві; при цьо­му він зберіг за собою і Галич, де
зали­шив сина Ростислава27. Восе­ни 1239 р. від­був­ся похід мон­голів на ліво­бе­реж­ну Русь. Піс­ля того, як вони здо­бу­ли й спа­ли­ли Чер­ні­гів (18 жовтня)28, Мен­гу-хан підій­шов до Дні­п­ра нав­про­ти Киє­ва, нама­га­ю­чись «пре­льсти­ти» Михай­ла та киян, але даремно29. Тим не менш, Михай­ло зали­ша­ти­ся у Києві не став і втік, слі­дом за сином Рости­сла­вом (який перед тим втра­тив Галич), до Угор­щи­ни. Але угорсь­кий король, від­мо­вив­шись вида­ти свою донь­ку за Рости­сла­ва, «погна и прочь». Тоді Михай­ло з сином пішли до сво­го вуя, кн. Конра­да Мазо­ве­ць­ко­го, звід­ки вигна­не­ць звер­нув­ся до гали­ць­ко-волинсь­ких Рома­но­ви­чів – братів своєї дру­жи­ни, виба­ча­ю­чись за попе­ред­ні обра­зи та обі­ця­ю­чи надалі з ними вже не воро­гу­ва­ти. Рома­но­ви­чі, прий­няв­ши виба­чен­ня, «при­вє­до­ста єго из Ляховь»; само­му Михай­лу вони пообі­ця­ли Київ, а Рости­сла­ву дали Луцьк. Однак «Миха­илъ жє, за страхъ татарь­скый, нє см ити къ Кієву, Данилъ жє и Васил­ко въда­ста єму ходи­ти по зєм­ли своєй»30.

Піс­ля того, як Михай­ло почув про здо­бут­тя Киє­ва мон­го­ла­ми (листо­пад 1240 р.), вони з сином зно­ву пода­ли­ся до Конра­да Мазо­ве­ць­ко­го, а звід­ти, дізнав­шись про наб­ли­жен­ня мон­гольсь­ких військ, – ще далі на захід, до Сілезії. Оче­вид­но, русь­кий князь мав намір з’єднатися з Генрі­хом II Бла­го­че­сти­вим, який чекав на мон­голів під Легні­цею. Але у м. Сере­да (суч. Сьро­да-Сльонсь­ка, по-німе­ць­ки Ной­маркт), на пів­до­розі між Вроц­ла­вом і Легні­цею, з Михай­лом тра­пи­ла­ся біда: міс­цеві нім­ці, дові­дав­шись про бага­те май­но кня­зя, яко­го, віро­гід­но, прий­ня­ли за пере­до­вий мон­гольсь­кий загін, «изби­ша єму люди, и това­ра мно­го отъ­яша, и уну­ку єго уби­ша». До того ж «уже бо бяху татарє при­шли на бой къ Ань­дри­хо­ви­чю» (Лег­ни­ць­ка бит­ва від­бу­ла­ся 9 квіт­ня 1241 р.), через що Михай­ло повер­нув­ся до Конра­да Мазо­ве­ць­ко­го [75].

У 1241 р., піс­ля від­хо­ду мон­гольсь­ких військ з Русі, Михай­ло Все­во­ло­до­вич наре­шті повер­нув­ся до Киє­ва «и живя­шє подъ Кыєвомъ въ ост­ров, а сынъ его идє в Чєрнг­говь Рости­славъ». Рости­слав неза­ба­ром втру­ти­вся у бороть­бу за Галич, на почат­ку 1242 навіть нена­дов­го засів там, але тієї ж вес­ни його «раз­гна­ша тата­ро­вє», які повер­та­ли­ся з Угор­щи­ни, нато­мість сам Рости­слав утік до Угор­щи­ни. Наступ­но­го року він одру­жи­вся-таки на доч­ці коро­ля Бели32, піс­ля чого зостав­ся в Угор­щині вже наза­вжди († 1264). У 1243 р. Батий про­го­ло­сив Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, вел. кн. Воло­ди­мирсь­ко­го, «ста­ри всм кня­зем в Рус­ском языц»33. Без сум­ніву, саме тоді Яро­слав отри­мав і Київ: у 1245 р. зга­дуєть­ся, що «обь­дєр­жа­шю Кыєвь Яро­сла­ву бояри­номъ сво­имъ Єйко­ви­чємь Дмитромъ»34. Михай­ло ж був виму­ше­ний повер­ну­ти­ся до Чер­ні­го­ва. У 1243/1244 р., дові­дав­шись про одру­жен­ня сина з угорсь­кою королів­ною, він «бже у Угры. Король жє Угор­скій и сынъ єго Рости­славъ чєсти єму нє сотво­ри­ша; онъ жє роз­гн­вал­ся на сына, воз­вра­ти­ся к Чєрнгову»35.

У 1246 р. Михай­ло Все­во­ло­до­вич виру­шив у свою остан­ню, зна­ме­ни­ту подо­рож до Батия – «про­ся у нєго воло­сти своєй» (за недав­но вста­нов­ле­ним пра­ви­лом, русь­кі князі мали отри­му­ва­ти під­твер­джен­ня на свої володін­ня від ординсь­ко­го пра­ви­те­ля). Батий нака­зав Михай­лу покло­ни­ти­ся «отєцъ нашихъ зако­ну». Князь від­по­вів, що вла­ду завой­ов­ни­ків він виз­нає, але вико­ну­ва­ти язич­ни­ць­ких обрядів не буде36. За свід­чен­ням сучас­ни­ка, папсь­ко­го посла Пла­но Кар­піні, Михай­ло від­мо­ви­вся покло­ни­ти­ся зоб­ра­жен­ню Чин­гіз­ха­на, оскіль­ки хри­сти­я­нам цьо­го не личить; не змі­нив князь сво­го рішен­ня навіть піс­ля того, як Батий попе­ре­див його про неми­ну­чу смерть у тако­му разі37. Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча було жор­сто­ко вби­то, разом з його вір­ним бояри­ном Федо­ром, у верес­ні 1246 р. (різ­ні дже­ре­ла пода­ють чис­ла 18, 20 та 23 верес­ня; най­більш віро­гід­ним ми вва­жає­мо остан­нє з них)38. Ціл­ком мож­ли­во, що «від­мо­ва від вико­нан­ня обря­ду поклонін­ня ідо­лу Чин­гіз­ха­на ста­ла лише при­во­дом, за який заче­пи­вся хан, щоб усу­ну­ти чер­ні­гівсь­ко­го кня­зя». Зокре­ма, Батий міг бути невдо­во­ле­ним захід­ни­ми зв’язками Михай­ла – з його сва­том, коро­лем Угор­щи­ни (яко­го мон­го­ли так і не змог­ли під­ко­ри­ти своїй вла­ді), а також, віро­гід­но, навіть із самим папою Римсь­ким [76].

Убит в Орде 20 сен­тяб­ря 1246; при­чтен к лику свя­тых; В, 1206 году кня­жил в Пере­я­с­лав­ле Рус­ском; в 1225 и в 1229 годах — в Нов­го­ро­де Вели­ком; в 1224—1235 годах и в 1240—1246 годах — в Чер­ни­го­ве; в 1235 году — в Гали­че; в 1235—1240 году — в Кие­ве. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1206, 1223—1231, 1234, 1235, 1237, 1238, 1240, 1245—1247.

В Любец­ком синод­ке доста­точ­но опре­де­лен­но после Гле­ба Свя­то­сла­ви­ча назва­ны его пле­мян­ник Михаил
Все­во­ло­до­вич (№ 17) вме­сте со сво­им бояри­ном Федо­ром. Важ­но, что с вели­ким кня­зем Михаилом
упо­мя­нут его боярин и добав­ле­но опре­де­ле­ние поми­на­е­мых как «непо­кло­нив­ших­ся солн­цу и
нехо­див­ших око­ло куста, оубы­ен­них от татар за пра­во­слав­ную веру». Такая характеристика
погиб­ших сов­па­да­ет с опи­са­ни­ем их подви­га в про­стран­ных редак­ци­ях «Ска­за­ния об уби­е­нии в
Орде кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го и его бояри­на Фео­до­ра», извест­ных в спис­ках кон­ца XIV
– XV в.[77] Как пред­по­ла­га­ет­ся, пер­во­на­чаль­ная крат­кая редак­ция «Ска­за­ния» воз­ник­ла в связи
с уста­нов­ле­ни­ем доче­рью Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча Мари­ей цер­ков­но­го почи­та­ния муче­ни­ков в
тре­тьей чет­вер­ти XIII в.[78]

Жена 1‑я: [ЕВДО­КИЯ], досто­вір­ний Вве­денсь­ко-Печерсь­кий пом’янник, де піс­ля вел. кн. Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча читає­мо: «Кня­зя Михай­ло­вы. Кн(я)гиню Євдо­кію» [79]. Ще одне ім’я Михай­ло­вої дру­жи­ни, Фео­фанія, наво­дить ніби­то з Київсь­ко­го сино­ди­ка архіє­пис­коп Філа­рет Гумілевсь­кий. Але Зотов спра­вед­ли­во зазна­чив, що в дано­му випад­ку Філа­рет про­сто спу­тав Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча з іншим вел. кн. Михай­лом – Оле­гом Свя­то­сла­ви­чем, який дійс­но був одру­же­ний на Фео­фанії (Зотов Р. В. О Чер­ни­гов­ских кня­зьях… – С. 67).)). Але чи була вона доч­кою Рома­на Гали­ць­ко­го, чи, може, ще пер­шою дру­жи­ною Михай­ла, матір’ю Марії, точ­но ска­за­ти неможливо.

Жена 2‑я: [ЕВДО­КИЯ] РОМА­НОВ­НА ГАЛИЦ­КАЯ, сест­ра кня­зя галиц­ко­го Дани­и­ла Рома­но­ви­ча. у 1240 р. її захо­пив у полон Яро­слав (Все­во­ло­до­вич або Інг­ва­ро­вич, кн. Луць­кий), але на про­хан­ня Рома­но­ви­чів від­дав їм сест­ру, а ті повер­ну­ли її чоло­ві­ко­ві, яко­го «при­вє­до­ста» з Поль­щі [80].

23. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 105. Ім’я сина Все­во­ло­да не вка­зане, але, крім Михай­ла, інших його синів ми не знаємо.
24. Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. – М.;Л.. 1950.
– С. 64; Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. – М., 1963. – С. 268–269.
25. Там само, с. 64, 68–70.
26. Там само, с. 74. М. Дим­ник чомусь вва­жає, що піс­ля пере­моги над Дани­лом, у
трав­ні 1235 р., Михай­ло зай­няв Київ, де й сидів до верес­ня того ж року, коли пере­брав­ся до Гали­ча, а Київ від­сту­пив Ізя­с­ла­ву Мсти­сла­ви­чу (Дим­ник М. Борь­ба за Галич меж­ду Дани­и­лом Рома­но­ви­чем и Миха­и­лом Все­во­ло­до­ви­чем (1235 – 1245 гг.) // Rossica antiqua. – 2013. – № 1. – С. 59, 62). Але жод­них під­став для тако­го вис­нов­ку дже­ре­ла не дають.
27. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 98. Тут гово­рить­ся, що у Києві сів Ярослав
Суз­дальсь­кий, але, не маю­чи змо­ги його дер­жа­ти, пішов до Суз­да­ля, піс­ля чого Києвом заво­лодів Михай­ло. Яро­слав пішов з Нов­го­ро­да до Киє­ва у 6744 р. (Нов­го­род­ская
пер­вая лето­пись… – С. 74), тоб­то не піз­ні­ше зими 1236/37 р. Сидів він у Києві, як вип­ли­ває зі сми­слу Гали­ць­ко­го літо­пи­су, досить недов­го; тому при­хід туди Михай­ла слід від­но­си­ти до 1237, може, навіть кін­ця 1236 р.: під час мон­гольсь­кої нава­ли Яро­слав, як доб­ре відо­мо, зна­хо­ди­вся вже на пів­но­чі. У піз­ньо­му Вос­кре­сенсь­ко­му літо­писі пові­дом­ляєть­ся, що на почат­ку 1238 р. Яро­слав сів у Воло­ди­ми­рі-Суз­дальсь­ко­му, прий­шов­ши туди з Киє­ва, де піс­ля цьо­го сів Михай­ло (ПСРЛ. – СПб., 1856. – Т. VII. – С. 143–144). Але це, без­пе­реч­но, лише «авторсь­кий здо­гад» піз­ньо­го редак­то­ра: у найдавнішому
Лав­рен­тіївсь­ко­му літо­пи­су, і навіть зве­ден­нях XV – почат­ку XVI ст., дано­го уточ­нен­ня немає (ПСРЛ. – Т. I. – Стб. 467; Т. XVIII. – С. 59; Т. XXV. – С. 130).
28. ПСРЛ. – М., 2004. – Т. XXV. – С. 130, та інші літо­пи­си. Псковсь­кий літо­пис уточ­нює, що Чер­ні­гів було здо­бу­то 18 жовтня у вів­то­рок (Псков­ские лето­пи­си. – М., 1955. – Вып. 2. – С. 79). Вка­зане чис­ло та день неділі дійс­но спів­па­да­ли у 1239 р.
29. За дани­ми дея­ких піз­ніх дже­рел, Михай­ло навіть нака­зав вби­ти татарсь­ких послів. Але ця деталь, без сум­ніву, є літе­ра­тур­ним «додат­ком», що з’явився, скоріш за все, лише у 1470‑х рр. (Гор­ский А. А. Гибель Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го в кон­тек­сте пер­вых кон­так­тов рус­ских кня­зей с Ордой // Сред­не­ве­ко­вая Русь. – М., 2006. – Вип. 6. – С. 144–148; Май­о­ров А. В. Повесть о наше­ствии Батыя в Ипа­тьев­ской лето­пи­си. Ч. I // Rossica antiqua. – 2012 – № 1. – С. 80–84).
30. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 100–101. За пів­ніч­но-русь­ки­ми літо­пи­са­ми, Михай­ло втік з Киє­ва у 6748 (1240) р. (ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 131). Однак більш детальне події викла­дає Гали­ць­кий літо­пис, за яким вже піс­ля втечі Михай­ла до Угор­щи­ни Яро­слав поло­нив його жін­ку й здо­був Каме­не­ць (ПСРЛ. – Т. II. – Стб. 782–783). А за тими ж пів­ніч­но-русь­ки­ми зве­ден­ня­ми, це ста­ло­ся ще у 6747 (1239/40) р. (ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 130; Т. I. – Стб. 469). Напевне, пра­виль­ну послі­дов­ність подій подає Гали­ць­кий літо­пис, а пів­ніч­но-русь­ке пові­дом­лен­ня про появу нав­про­ти Киє­ва Мен­гу-хана та вте­чу Михай­ла носить вступ­ний харак­тер до основ­ної опо­віді про здо­бут­тя Киє­ва у 6748 (1240) р. Тим біль­ше, що за Гали­ць­ким літо­пи­сом Мен­гу-хан наб­ли­зи­вся до Киє­ва, зали­ша­ю­чись ще на ліво­му боці Дні­п­ра, відра­зу піс­ля здо­бут­тя Чер­ні­го­ва – 18 жовтня 1239 р. (див. вище), – а між вте­чею Михай­ла та здо­бут­тям Киє­ва прой­шло досить бага­то часу. Осінь 1239 р. як дату втечі Михай­ла прий­має і М. С. Гру­шевсь­кий (Гру­шевсь­кий М. С. Хро­но­льо­гія подій Гали­ць­ко-Волинсь­кої літо­пи­си // Запис­ки Нау­ко­во­го това­ри­ства ім. Шев­чен­ка у Льво­ві. – 1901. – Т. XLI. – С. 28–29).
31.
32. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 102–105; Гру­шевсь­кий М. С. Хро­но­льо­гія подій Гали­ць­ко-Волинсь­кої літо­пи­си. – С. 30–31.
33. ПСРЛ. – М., 2001. – Т. I. – Стб. 470.
34. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 102–109.
35. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 105; Гру­шевсь­кий М. С. Хро­но­льо­гія подій
Гали­ць­ко-Волинсь­кої літо­пи­си. – С. 31.
36. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 105.
37. Пла­но Кар­пи­ни Д. дель. Исто­рия мон­га­лов. – М., 1957. – С. 29.
38. За най­дав­ні­шим Лав­рен­тіївсь­ким літо­пи­сом та дея­ки­ми інши­ми – 20 вересня
6754 (1246) р. (ПСРЛ. – Т. I. – Стб. 471). За житій­ним «Ска­зан­ням» 2‑ї половини
XIII ст. – 20 верес­ня 6753 (1245) р. (Сереб­рян­ский Н. Древне-рус­ские кня­же­ские жития. Тек­сты – М., 1915. – С. 58). За Нов­го­родсь­ким I літо­пи­сом молод­шо­го ізводу
– 18 верес­ня 6753 р., але потім наво­дить­ся пере­роб­ка цер­ков­но­го «Ска­зан­ня» з датою 20 верес­ня (Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. – С. 298, 303). У Софійсь­ко­му I літо­пи­су – 23 верес­ня 6753 р. (ПСРЛ. – М., 2000. – Т. VI. – Вып. 1. – Стб. 325), те ж чис­ло – у дея­ких спис­ках Нов­го­родсь­ко­го IV літо­пи­су, але рік явно хиб­ний – аж 6755‑й ПСРЛ. – М., 2000. – Т. IV. – Ч. 1. – С. 229, прим. 41). Пра­виль­ним роком, без сум­ніву, є 6754‑й берез­не­вий, оскіль­ки Михай­ла вби­то тієї ж осені, що і Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, за дани­ми Пла­но Кар­піні – саме 1246 р. (Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. – М., 1963. – С. 111–112). Що ж до чис­ла, то нада­ти пере­ва­гу яко­мусь з варіан­тів ми не бере­мо­ся. Зазна­чи­мо лише, що двос­кла­до­ва циф­ра 23 (КГ) має пев­ну пере­ва­гу перед 20 (К), яка мог­ла утво­ри­ти­ся через втра­ту дру­гої літе­ри-циф­ри; «роз­ши­рен­ня» ж одно­скла­до­вої первіс­ної циф­ри К (20) до двос­кла­до­вої, здаєть­ся, не мало жод­но­го смислу.
39.

58/35. АГА­ФИЯ ВСЕ­ВО­ЛО­ДОВ­НА (1211, † 1237),

ꝏ, 1211, КН. ЮРИЙ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ, вели­кий князь вла­ди­мир­ский.

59/35. ВЕРА ВСЕВОЛОДОВНА,

ꝏ, КИР-МИХА­ИЛ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ, князь прон­ский

60/36. В. КН. МСТИ­СЛАВ-ФЕО­ДОР ІІІ ГЛЕ­БО­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (1235, 1239),

син Глі­ба – Пахо­мія Свя­то­сла­ви­ча (№ ), вели­ко­го кня­зя Чер­ні­гівсь­ко­го (1210/1212 – 1215/1220) [81], оче­вид­но, від шлю­бу з Ана­стасією (разом із якою вони запи­сані у цер­ков­них пом’янниках)1. Піс­ля смер­ті бать­ка Мсти­слав Глі­бо­вич мав отри­ма­ти якийсь уділ у Чер­ні­гівсь­кій зем­лі, але який саме, зали­шаєть­ся неві­до­мим (до речі, неві­до­мий нам і «до-чер­ні­гівсь­кий» уділ само­го Глі­ба). Сидів у Чер­ні­го­ві під час гали­ць­ко­го та київсь­ко­го кня­зю­вань Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча, у 1235 – 1239 рр. «Вєли(к): Кн(з): Фєо­до­ра Мсти­сла­ва Гле­бо­ви­ча Чєрниговского».

Упер­ше Мсти­слав Глі­бо­вич зга­дуєть­ся в Гали­ць­ко­му літо­писі під час міжу­соб­ної вій­ни 1235 р. (за хиб­ною хро­но­ло­гією Іпатіївсь­ко­го спис­ку – 6742/1234 р.). Вій­на роз­по­ча­ла­ся з того, що Михай­ло Чер­ні­гівсь­кий висту­пив про­ти Воло­ди­ми­ра Рюри­ко­ви­ча Київсь­ко­го, і той звер­нув­ся по допо­мо­гу до сво­го союз­ни­ка, Дани­ла Гали­ць­ко­го. Дани­ло дійс­но виру­шив у похід, через що «Миха­илъ жє нє стєр­пѣ отъ­идє отъ Кіє­ва. Данилъ жє пой­дє к Воло­ди­мє­ру (Рюри­ко­ви­чу. – С. К.), и пои­до­ста к Чєр­нѣ­го­ву, прій­дє к нима Мьсти­славь Глѣ­бо­вичь; отту­ду жє пой­до­ша плѣ­ня­ща зем­лю, и поима­ша гра­ды мно­гы по Дєс­нѣ, ту жє взя­ша и Хоробєръ, и Със­ни­цю, и Сно­вєс­кь, и иныє гра­ды мно­гы, и прій­до­ша жє опять к Чєрь­нѣ­го­ву. Сътво­ри­ша жє мирь с Воло­ди­мєромъ и Дани­ломъ Мьсти­славь и чєр­нѣ­гов­ци: любо (люто) бѣ бой у Чєр­нѣ­го­ва, ожє и таранъ на ны поста­ви­ша, мєта­ша бо камєнємь пол­то­ра пєрєстрѣ­ла, а камень яко жє можа­ху 4 мужи сил­нии под­ня­ти; отту­да с миромъ прій­до­ша къ Кієву» [82]. Щоправ­да, М. Дим­ник та недав­но О. В. Май­о­ров нама­га­ли­ся дове­сти, ніби­то ця опо­відь у про­то­гра­фі Гали­ць­ко­го літо­пи­су від­но­си­ла­ся не до усо­би­ці 1235 р., а до мон­гольсь­ко­го похо­ду на Чер­ні­гів 1239 р. (дане питан­ня ми деталь­но буде­мо роз­гля­да­ти тро­хи нижче).

Окрім Гали­ць­ко­го літо­пи­су, про міжу­соб­ну вій­ну пів­ден­но-русь­ких князів роз­по­ві­дає ще Нов­го­родсь­кий I літо­пис, який пові­дом­ляє їхню пра­виль­ну дату – 6743 (1235) р., а також додає дея­кі сут­тєві деталі. «Пои­де князь Воло­ди­миръ Рюри­ко­вичь съ кыя­ны и Дани­ло Рома­но­вичь с гали­ча­ны на Миха­и­ла Все­во­ло­ди­ча Черм­но­го къ Чер­ни­го­ву, а Изя­с­лавъ (Мсти­сла­вич, союз­ник Михай­ла. – С. К.) бѣжа в Полов­ци; и мно­го вое­ва око­ло Чер­ни­го­ва, и посадъ пожже, а Михай­ло высту­пи ис Чер­ни­го­ва; и мно­го пусто­шивъ око­ло Чер­ни­го­ва, пои­де опять; и Михай­ло ство­ривъ пре­лесть на Дани­лѣ и мно­го би гали­чанъ и бещис­ла, Дани­ло же едва уйде; а Воло­ди­миръ при­шедъ опять, сѣде в Кыевѣ. И не ту бы того до сыти зла, но при­де Изя­с­лавъ с пога­ны­ми Полов­ци в силѣ тяж­цѣ и Миха­и­ло с чер­ни­гов­ци подъ Кыевъ, и взя­ша Кыевъ (…) а Миха­и­ло сѣде в Гали­чи, а Изя­с­лавъ в Кыевѣ» [83]. Вдру­ге і востан­нє літо­пи­си зга­ду­ють Мсти­сла­ва Глі­бо­ви­ча, опи­су­ю­чи наше­стя на Чер­ні­гів мон­голів, які здо­бу­ли місто 18 жовтня 1239 р. [84]. У Гали­ць­ко­му літо­писі про це гово­рить­ся так: «В то жє врє­мя посла (Батий. – С. Келем­бет) на Чєрь­нѣ­говь: обь­сту­пи­ша градъ въ силѣ тяж­цѣ; слы­шавъ жє Мьсти­славь Глѣ­бо­вичь напа­дєніє ино­плє­мєнь­ныхъ на градъ, прій­дє на нѣ съ своі­ми вои; бив­ши­мъ­ся имъ, побѣ­жєнь бысть Мьсти­славь и мно­жєство отъ вой єго избіє­но бысть, и градъ взя­ша и запа­ли­ша и огнємь, єпис­ко­па оста­ви­ша жива и вєдо­ша и въ Глу­ховь. Мєнь­гу­ка­но­ви жє при­шєд­шю съгля­да­ти гра­да Кыє­ва, став­шю жє єму на оной странѣ Днѣ­п­ра у градъ­ка Пѣсоч­на­го, видѣвь градъ уди­ви­ся кра­со­тѣ єго и вєличь­ству єго: прис­ла послы своя къ Миха­и­лу и къ гра­жа­номъ, хотя и прє­льсти­ти; и нє послу­ша­ша єго» [85].

Нато­мість, у літо­пи­сах т. зв. «нов­го­родсь­ко-софійсь­кої групи» роз­по­відь про вка­за­ні події є дещо шир­шою. «Иную же рать посла на Чер­ни­говъ. При­шед­ше же посла­нии, осту­пи­ша град Чер­ни­гов в силѣ тяж­цѣ. Слы­ша же Мьсти­славъ Глѣ­бо­вичь напа­де­ние ино­пле­ме­ных на град и при­и­де на ня съ сво­и­ми вои. Бив­ше­ся имъ крѣп­ко, лють бо бѣ бой у Чер­ни­го­ва, оже и тара­ны на нь поста­ви­ша, и мета­ша на нь каме­ни­емъ пол­то­ра пере­стрѣ­ла, а камень же, яко же можа­а­ху 4 мужи сил­нии подья­ти. И побѣ­женъ бысть Мьсти­славъ, мно­же­ство от вои его избье­но бысть. И град взя­ша, и запа­ли­ша огнемъ, а епи­ско­па оста­ви­ша жива и ведо­ша и въ Глу­ховъ. А оттолѣ при­и­до­ша къ Кие­ву с миромъ и сми­рив­ша­ся съ Мьсти­сла­вомъ (Мьсти­славъ) и Воло­ди­ме­ромъ, и съ Дани­лом. В лѣто 6748 (1240). Мень­гу кано­ви же при­шедъ­шу, съгля­давъ гра­да Кие­ва, и став­шу ему на оной странѣ рѣкы Днѣ­п­ра у град­ка Песоч­на­го, и видѣвъ град, и уди­ви­ся кра­со­тѣ его и вели­че­ству его, и прис­ла послы своя къ Миха­и­лу и къ горо­жа­ном, хотя и пре­льсти­ти, и не послу­ша­а­ше его» [86].

61/36. КНЖ. ЕВФИ­МИЯ ГЛЕ­БОВ­НА (1194),

Об этом сви­де­тель­ству­ет отме­чен­ный в Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1194 г. эпи­зод сва­тов­ства к внуч­ке киев­ско­го вели­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча Евфи­мии Гле­бов­ны неко­е­го визан­тий­ско­го «царе­ви­ча». Сва­ты при­бы­ли в Киев, когда Свя­то­слав был уже при смер­ти: «при­де емоу весть от сва­товъ, иже идя­хо­уть поима­ти вно­укы Свя­то­слав­ле Гле­бов­ны Офи­мьи за царе­ви­ча.» [87].

Нет ника­ких сомне­ний в том, что наи­бо­лее вли­я­тель­ные и силь­ные в воен­ном отно­ше­нии рус­ские кня­зья в кон­це XII в. так­же вхо­ди­ли в орби­ту мат­ри­мо­ни­аль­ных рас­че­тов визан­тий­ских импе­ра­то­ров. Факт сва­тов­ства, зафик­си­ро­ван­ный в аутен­тич­ном древ­не­рус­ском источ­ни­ке, как пра­ви­ло, не вызы­ва­ет у иссле­до­ва­те­лей сомне­ний. По-види­мо­му, упо­мя­ну­тым в лето­пи­си «царе­ви­чем» мог быть сын визан­тий­ско­го импе­ра­то­ра Иса­а­ка II Алек­сей, буду­щий импе­ра­тор Алек­сей IV [88]. В лите­ра­ту­ре обыч­но смот­рят на воз­мож­ный брак «царе­ви­ча» с Евфи­ми­ей Гле­бов­ной как на свер­шив­ший­ся факт [89]. Одна­ко совер­шен­но оче­вид­но, что до заклю­че­ния бра­ка дело тогда не дошло.

Это­му поме­ша­ла кон­чи­на Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, после­до­вав­шая вско­ре за сва­тов­ством «царе­ви­ча». [90]. Отец же Евфи­мии — Глеб Свя­то­сла­вич, быв­ший тогда пере­я­с­лав­ским кня­зем, [91] — едва ли мог заин­те­ре­со­вать визан­тий­ско­го импе­ра­то­ра в каче­стве важ­но­го союз­ни­ка. Прав­да, Глеб был женат на доче­ри Рюри­ка Рости­сла­ви­чах [92]. сме­нив­ше­го Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча на киев­ском сто­ле, и Евфи­мия Гле­бов­на, таким обра­зом, при­хо­ди­лась внуч­кой ново­му киев­ско­му кня­зю. Одна­ко в источ­ни­ках нет ника­ких све­де­ний о сва­деб­ном посоль­стве к Рюри­ку сына визан­тий­ско­го импе­ра­то­ра с под­твер­жде­ни­ем преж­них брач­ных наме­ре­ний. Кро­ме того, сам визан­тий­ский импе­ра­тор Иса­ак II вско­ре ока­зал­ся сверг­ну­тым с пре­сто­ла, а его сын Алек­сей дол­жен был искать себе вли­я­тель­ных покро­ви­те­лей сре­ди пред­во­ди­те­лей Чет­вер­то­го Кре­сто­во­го похода.

62/36. [......] ГЛЕ­БОВ­НА (1215)

дочь чер­ни­гов­ско­го Гле­ба Святославича,

ꝏ, 1215, КН. ВЛА­ДИ­МИР-ДИМИТ­РИЙ ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ, князь переяславский.

68/38. КН. [......] МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (*1180‑e,ум. 31 мая 1223)

кня­жич чер­ни­гов­ский и козель­ский. В лето­пи­сях упо­ми­на­ет­ся толь­ко одна­жды. Он вме­сте с отцом, кото­рый был одним из коман­ду­ю­щих арми­ей из несколь­ких рус­ских кня­жеств (Киев­ско­го, Галиц­ко­го и Чер­ни­гов­ско­го), участ­во­вал 31 мая 1223 года в бит­ве на реке Кал­ке про­тив мон­го­лов. Одна­ко рус­ская армия была раз­гром­ле­на. Во вре­мя бес­по­ря­доч­но­го бег­ства погиб­ло мно­го кня­зей. Сре­ди них был и сын кня­зя Чер­ни­гов­ско­го [93]

Тати­щев на осно­ва­нии неиз­вест­ных источ­ни­ков назы­вал его Василь­ко [94]. Вой­то­вич пред­по­ло­жил, что Василь­ко — лич­ное имя кня­зя, а Дмит­рий — его цер­ков­ное имя [95].

69/38. КН. ДМИТ­РИЙ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (*1180‑e, †1223/1246)

князь Козель­ский 1216/1219, сын козель­ско­го и чер­ни­гов­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча от бра­ка с ясской княж­ной Мар­фой [96]. Точ­ный год рож­де­ния Дмит­рия неиз­ве­стен. В лето­пи­сях его имя не упо­ми­на­ет­ся, в любец­ком (№ 34 у Зото­ва), елец­ком и север­ском сино­ди­ках. Веро­ят­но, после гибе­ли отца, стал стар­шим в козель­ской династии.

70/38. КН. АНДРЕЙ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

упо­мя­нут во Вве­ден­ском сино­ди­ке.

Карам­зин отож­де­ствил его с «сар­во­гль­ским» кня­зем Андре­ем Мсти­сла­ви­чем, кото­рый был в 1245/1246 году убит в Орде. Его под­дер­жал Фила­рет Гумилевский[14]. Но мно­гие иссле­до­ва­те­ли сомне­ва­ют­ся в пра­виль­но­сти тако­го отож­деств­ле­ния. Так Зотов счи­тал Андрея сыном рыль­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча (ум. 1241)[2], Вой­то­вич — сыном Мсти­сла­ва Глебовича[4].

71/38. КН. ИВАН МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

В Елец­ком и Север­ском сино­ди­ках вслед за ним поми­на­ют­ся его дети: «к[нязь] Димит­рий, к[нязь] Андрей, к[нязь] Иоанн, к[нязь] Гав­ри­ил Мсти­сла­ви­чи» [97].

72/38. КН. ГАВ­РИ­ИЛ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

В Елец­ком и Север­ском сино­ди­ках вслед за ним поми­на­ют­ся его дети: «к[нязь] Димит­рий, к[нязь] Андрей, к[нязь] Иоанн, к[нязь] Гав­ри­ил Мсти­сла­ви­чи» [97].

73/43. В.КН. ВСЕ­ВО­ЛОД-ЛАВ­РЕН­ТИЙ ЯРО­ПОЛ­КО­ВИЧ ЧЕРНИГОВСКИЙ,

в.кн. чер­ни­гов­ский.

«Вели(к) Кн(з) Все­во­ло­да Яро­пол­чи­ча Черниго(в)ско(го) име­немъ Лав­рен­тия И кнги­ни его Фео­до­ру и Наста­сию». Мабуть, саме посол Все­во­ло­до­вич у трав­ні 1247 р. при­єд­нав­ся до папсь­ко­го лега­та Пла­но Кар­піні, який повер­тав­ся з Орди Батия: «З нами з Команії (поло­ве­ць­ких сте­пів.) виї­хав також посол кня­зя Чер­ні­гівсь­ко­го і дов­го їхав з нами по Рус­сії» [98].

Ж.: 1) ФЕОДОРА

Ж.: 2) НАСТАСИЯ

XІI генерация от Рюрика.

КН. АНТО­НИЙ ГЛЕ­БО­ВИЧ СТАРОДУБСКИЙ

КН. АЛЕК­САНДР .....

Отец Васи­лия Александровича.

КН. ДАВЫД ...... НОВГОРОД-СЕВЕРСКИЙ

Внук Оле­га-Кон­стан­ти­на, пле­мян­ник Давы­да Оль­го­ви­ча, сын или Гле­ба, или Алек­сандра Оль­го­ви­чей. Отец Кон­стан­ти­на и Святослава-Ивана.

84/54. В. КН. РОМАН I ...... СТА­РЫЙ БРЯН­СКИЙ И ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (*1215/1226, † п.1288)

пра­внук Свя­то­сла­­ва-Миха­и­­ла Все­во­ло­до­ви­ча, внук Вла­­ди­­ми­­ра-Бори­­са, князь чер­ни­гов­ский и брян­ский. Срав­ни­тель­ный эпи­тет «ста­рый» мог быть вве­ден при состав­ле­нии про­то­гра­фа рас­смат­ри­ва­е­мых нами сино­ди­ков для отли­чия его от сле­ду­ю­ще­го кня­зя Рома­на Михай­ло­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го († 1401 г.). «Ста­рый» мог­ло озна­чать «преж­ний», тот, кото­рый был рань­ше [99].

Родо­слов­ная схе­ма чер­ни­гов­ских кня­зей по Бес­па­ло­ва Р.

Для опре­де­ле­ния про­ис­хож­де­ния инте­ре­су­ю­ще­го нас кня­зя Рома­на мето­ди­че­ски вер­ным будет опе­реть­ся на чер­ни­гов­скую «ста­ри­ну». В чер­ни­гов­ских сино­ди­ках вели­кий князь Роман «ста­рый» упо­мя­нут после двух вели­ких кня­зей Все­во­ло­дов и до вели­ко­го кня­зя Миха­и­ла Дмит­ри­е­ви­ча (из козель­ских кня­зей) (см. схе­му). В этом диа­па­зоне чер­ни­гов­ской иерар­хии стар­шин­ства, поми­мо воз­мож­но­сти про­ис­хож­де­ния кня­зя Рома­на «ста­ро­го» от кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го, мож­но выдви­нуть несколь­ко гипотез.

После смер­ти Свя­то­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча Дави­до­ви­ча в 1167 году Вщиж ока­зал­ся «вымо­роч­ным» и чер­ни­гов­ский князь Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич пере­дал его в удел одно­му из сво­их стар­ших сыно­вей. Вот толь­ко кому — лето­пись не сооб­ща­ет. Ни в одном источ­ни­ке отче­ство Рома­на не упо­мя­ну­то. Исклю­че­ние — ска­за­ние об осно­ва­нии Свин­ско­го мона­сты­ря в Брян­ске в 1288 году, где у Рома­на ука­за­но отче­ство Михай­ло­вич, но это ска­за­ние состав­ле­но после 1567 года и отче­ство мог­ло быть поза­им­ство­ва­но из родословных.

В позд­них родо­слов­цах Роман при­пи­сан сыном Миха­и­лу Все­во­ло­до­ви­чу Чер­ни­гов­ско­му. Но ни на каких пер­вич­ных источ­ни­ках это не осно­ва­но, посколь­ку нигде не ука­зы­ва­ет­ся, что Миха­ил Чер­ни­гов­ский имел сына по име­ни Роман (в отли­чие от Рости­сла­ва, кото­рый часто упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях имен­но как сын Миха­и­ла). Кро­ме того, про­тив того, что Роман был сыном Миха­и­ла, есть ещё несколь­ко аргу­мен­тов. Так Вла­сьев ука­зал, что Оль­га, дочь Рома­на, вышла замуж за волын­ско­го кня­зя Вла­ди­ми­ра Василь­ко­ви­ча. При этом жена Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го была тёт­кой Вла­ди­ми­ра Василь­ко­ви­ча. Т.е. Оль­га и Вла­ди­мир нахо­ди­лись в пятой сте­пе­ни кров­но­го род­ства, при кото­рой брак запре­щал­ся по цер­ков­ным зако­нам. Посколь­ку цер­ковь никак не отре­а­ги­ро­ва­ла на этот брак, то он был кано­ни­че­ским. Кста­ти, цер­ковь вряд ли бы ста­ла почи­тать Рома­на и его сына Оле­га как свя­тых, если бы брак доче­ри Рома­на нару­шал цер­ков­ные запре­ты. Роман мог бы быть сыном Миха­и­ла толь­ко в одном слу­чае: если его мате­рью была дру­гая (гипо­те­те­че­ская) жена Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го. Но сест­ра Дани­и­ла и Василь­ко Рома­но­ви­чей (её сыном был Рости­слав, кото­рый родил­ся око­ло 1219 года) упо­мя­ну­та в 1238/39 году, даже если бы она вско­ре после это­го умер­ла и Миха­ил женил­ся вто­рич­но, Роман, кото­рый в 1247 году был взрос­лым и само­сто­я­тель­но посе­щал Орду, не мог родит­ся от тако­го бра­ка. Судя по тому, что в 1264 году Роман Брян­ский выда­вал замуж чет­вёр­тую дочь, родил­ся он в пери­од меж­ду 1215 и 1226 года­ми. Ито­го­вый вывод: Роман не мог быть сыном Миха­и­ла Черниговского.

С 1263 года по год сво­ей смер­ти кня­жил в Чер­ни­го­ве; вме­сте с Чер­ни­го­вом вла­дел и Брян­ском. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1263, 1264, 1274, 1285, 1286.

Князь Роман и его сын Олег упо­ми­на­ют­ся под 1274 г., когда, после прось­бы Льва Галиц­ко­го, хан Мен­гу Тимур напра­вил про­тив «забыв­ше­го любовь Льво­ву» литов­ско­го кня­зя Трой­де­на «...Ягу­ра­и­на с ними вое­во­ду, и зад­не­пръ­скиа кня­зи все да ему в помочь, Рома­на дебрянь­ско­го и съ сыномъ Олгомъ, и Гле­ба кня­зя смо­лень­ско­го, инехъ кня­зей мно­го...». Олег Рома­но­вич в этом похо­де отли­чил­ся лич­ной доб­ле­стью: «...тък­мо Олегъ, сынъ Рома­новъ, при­тяглъ, при­шелъ бо бяше напе­редъ с тата­ры...». [100] Во вре­мя воз­вра­ще­ния из похо­да были разо­ре­ны мест­но­сти воз­ле Кур­ска: «... око­ло Кур­ска ...и всю­ды и вси дво­ры, кто чего отбе­жалъ, то все погра­би­ша пога­нии...». [101]. Неяс­но, чем мог быть вызван подоб­ный экс­цесс со сто­ро­ны войск сарай­ско­го хана, воз­мож­но, какую-то роль сыг­ра­ла акти­ви­за­ция в южных кня­же­ствах чин­ги­зи­да (пра­вну­ка Джу­чи) бек­ля­ри­бе­ка Ногая.

Лето­пи­си под 1285 г. упо­ми­на­ют поход кня­зя Рома­на Брян­ско­го на Смо­ленск: «...Романъ княз Брян­скыи при­хо­дилъ ратью к Смо­лен­ску и пожже при­го­род и оти­де в своя си». [102] Мас­штаб­ная воен­ная опе­ра­ция одно­го из леги­тим­ных пра­ви­те­лей про­тив дру­го­го леги­тим­но­го пра­ви­те­ля была, в усло­ви­ях импер­ско­го кон­тро­ля, воз­мож­на при нали­чии пря­мо­го пору­че­ния сво­е­го сюзе­ре­на либо при неле­ги­тим­но­сти ата­ку­е­мо­го. Наи­бо­лее прав­до­по­доб­но выгля­дит пред­по­ло­же­ние о нали­чии раз­лич­ных сюзе­ре­нов у кон­флик­ту­ю­щих сто­рон из-за актив­но­сти Ногая, пола­гав­ше­го сво­и­ми вас­са­ла­ми всех рус­ских кня­зей запа­да и юго-запа­да, в том чис­ле и брянско-черниговских.

ꝏ, АННА …… …… .

В.КН. [......] (ИН. ЛЕОН­ТИЙ) ..... ЧЕРНИГОВСКИЙ

«Вели(к) Кнзя Черниго(в)ско(го) оста­вив­ше­му дванадеся(т) те(м) людей и прие(м)шему Аггл­ский обра(з) Ино­ка Леонтия».

89/57. РОСТИ­СЛАВ МИХАЙ­ЛО­ВИЧ МАЧЕВ­СКИЙ (*1219/1227, † 1263/1264)

князь чер­ни­гов­ский, родил­ся в 1223 году, умер до 1262 года; от него про­ис­хо­дят кня­зья Мачев­ские. В 1229—1230 году кня­жил в Нов­го­ро­де Вели­ком; в 1235 году — в Гали­че; в 1238 году — в Луц­ке; в 1240 году — в Чер­ни­го­ве. В 1243 году вла­дел Мач­вой (на Дунае) и Род­ной в Кар­па­тах; в 1252 году вла­дел Боз­ной. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1228—1231, 1235—1238, 1240—1243, 1245, 1249, 1250.

Дата народ­жен­ня Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча зали­шаєть­ся дис­кусій­ною. За Леон­тієм Вой­то­ви­чем, він наро­ди­вся у 1219 р. [103], а Леоні­дом Мах­нов­цем – 1223 р. [104] На нашу дум­ку, Рости­слав Михай­ло­вич наро­ди­вся в 1219 р. у Нов­го­роді-Сіверсь­ко­му, а пер­ші дитячі роки про­вів у Чер­ні­го­ві, де з 1223 р. пра­вив його бать­ко.[105] Рости­слав був третьою дити­ною в сім’ї кня­зя Михай­ла, сина Все­во­ло­да Свя­то­сла­ви­ча Черм­но­го (Рудо­го) і Марії-Ана­стасії з дина­стії П’ястів, та Оле­ни, донь­ки Рома­на Мсти­сла­во­ви­ча і Пред­сла­ви з дому Рюри­ка Рости­сла­во­ви­ча, й, мож­ли­во, його назва­но в честь пра­ді­да – вели­ко­го київсь­ко­го кня­зя Рости­сла­ва Мсти­сла­во­ви­ча († піс­ля 1240 р.), зас­нов­ни­ка дина­стії смо­ленсь­ких князів. Він мав стар­ших сестер Марію і Єфросинію-Феодулію.

В Іпатіївсь­ко­му літо­писі зберіг­ся опис епізо­ду участі Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча в лицарсь­ко­му тур­нірі напе­ре­до­дні бит­ви побли­зу Яро­сла­ва. Князь “затіяв гру” з лица­рем Вор­шем, але про­тив­ник вибив його з сід­ла, при цьо­му він вивих­нув плече22. Остан­нє свід­чить, рад­ше, про запаль­ну вда­чу Рости­сла­ва, ніж слаб­кий виш­кіл. Лицарсь­кі поє­дин­ки на тур­нірах були непе­ред­ба­чу­ва­ни­ми. Політич­на доціль­ність нерід­ко зму­шу­ва­ла князів ста­ви­ти синів на кня­жі сто­ли у доволі юно­му віці. Михай­ло Все­во­ло­до­вич, який боров­ся за стар­шин­ство на Русі, у 1230 р. мусів зали­ши­ти в Нов­го­роді мало­го Рости­сла­ва. Мож­на при­пус­ка­ти, що той опи­ни­вся під опікою висвя­че­но­го в 1229 р. архиє­пис­коп львівсь­ко­го Спи­ри­до­на (нов­го­родсь­ких архиє­пис­ко­пів оби­ра­ли з‑поміж трьох кан­ди­датів за жереб­ку­ван­ням і кан­ди­да­ту­ру Спи­ри­до­на витяг­нув власне юний кня­жич). Нов­го­родсь­кий пре­стіл зале­жав від кон­ку­рен­ції боярсь­ких пар­тій, а також ста­но­ви­ща бать­ка, тому кня­зю­ван­ня Рости­сла­ва вияви­ло­ся недов­гим – інша пар­тія бояр закли­ка­ла супер­ни­ка Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча кня­зя Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча з Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­щи­ни, а той, про­був­ши два тиж­ні в місті, зали­шив синів Федо­ра та Олек­сандра. Малоліт­ній Рости­слав із колиш­нім посад­ни­ком Внєз­дом Водо­віком на корот­кий час зупи­ни­вся в Торж­ку, звід­кі­ля у 1231 р. повер­нув­ся до Чернігова23.

Невдо­взі моло­дий князь опи­ни­вся у вирі політич­ної бороть­би Оль­го­ви­чів з Моно­ма­хо­ви­ча­ми. У 1234 р. на допо­мо­гу вели­ко­му київсь­ко­му кня­зеві Воло­ди­ми­ро­ві Рюри­ко­ви­чу зі смо­ленсь­ких Моно­ма­хо­ви­чів прий­шов гали­ць­ко-волинсь­кий князь Дани­ло Рома­но­вич з волинсь­ких Моно­ма­хо­ви­чів. Напри­кін­ці року сили Моно­ма­хо­ви­чів ото­чи­ли Чер­ні­гів, але зав­дя­ки хит­ро­сті Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча були роз­гром­лені і муси­ли зня­ти облогу24. Невдо­взі, напри­кін­ці трав­ня 1235 р., під Тор­чесь­ком дру­жи­ни Воло­ди­ми­ра Рюри­ко­ви­ча й Дани­ла Рома­но­ви­ча роз­би­ла поло­ве­ць­ка орда, що під­т­ри­му­ва­ла іншо­го пре­тен­ден­та на вели­кок­нязівсь­кий пре­стіл – Ізя­с­ла­ва Мсти­сла­во­ви­ча з тих же смо­ленсь­ких Моно­ма­хо­ви­чів. Піс­ля бит­ви Дани­ло Рома­но­вич про­рвав­ся з решт­ка­ми дру­жи­ни у свої зем­лі, а Воло­ди­мир Рюри­ко­вич із іншою части­ною київсь­ко­го та гали­ць­ко­го війсь­ка замкнув­ся у місті, яке взя­ли полов­ці через зра­ду бояр Моли­бо­го­ви­чів і Гри­горія Васи­льо­ви­ча. Князь Воло­ди­мир із дру­жи­ною та гали­ць­кий боярин Мсти­слав потра­пи­ли до поло­ве­ць­ко­го поло­ну. Київ зай­ня­ли дру­жи­ни Ізя­с­ла­ва Мсти­сла­во­ви­ча та Михай­ла Всеволодовича25. Поро­зу­мів­шись з новим київсь­ким кня­зем, Михай­ло Все­во­ло­до­вич вирі­шив ско­ри­ста­ти­ся ослаб­лен­ням Рома­но­ви­чів, всту­пив­ши в бороть­бу за гали­ць­ку спад­щи­ну. Як звер­нув ува­гу Л. Вой­то­вич, пев­ні дина­стич­ні під­ста­ви чер­ні­гівсь­кий князь мав. Він був одру­же­ний з Оле­ною Романів­ною, донь­кою Рома­на Мсти­сла­во­ви­ча, стар­шою сест­рою Дани­ла і Василь­ка Рома­но­ви­чів. Князь Роман одру­жи­вся з їхньою матір’ю Єфро­синією-Анною Ангел26, про­те це ста­ло­ся ще до того, як він зму­сив ста­ти чер­ни­цею свою пер­шу дру­жи­ну Пред­сла­ву Рюри­ків­ну. Трак­ту­ю­чи вна­слі­док цьо­го Дани­ла та Василь­ка бастар­да­ми, Михай­ло Все­во­ло­до­вич вва­жав легітим­ни­ми пра­ва на спад­щи­ну Рома­на своєї дру­жи­ни, а отже й власні27. Пра­г­нен­ня чер­ні­гівсь­ко­го кня­зя під­т­ри­му­ва­ли пев­ні кола гали­ць­ко­го бояр­ства, зорієн­то­вані на пози­цію угорсь­ко­го барон­ства, – вони пра­г­ну­ли розді­ли­ти вла­ду зі свої­ми кня­зя­ми і боро­ли­ся про­ти політи­ки Рома­но­ви­чів, зас­но­ва­ної на візан­тійсь­ких зраз­ках. Виступ гали­ць­ко­го бояр­ства зму­сив Дани­ла Рома­но­ви­ча виї­ха­ти до Угор­щи­ни, а Галич прий­няв Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча. Гали­ць­кі бояри роз­ра­хо­ву­ва­ли, що Михай­ло Все­во­ло­до­вич, який боров­ся за Київ, не затри­маєть­ся надов­го, а моло­дий Рости­слав зму­ше­ний буде розді­ли­ти вла­ду з боярсь­кою верхівкою.Зрештою, так і ста­ло­ся. Знай­шов­ши спіль­ну мову з Дани­ло­ви­ми союз­ни­ка­ми – мазо­ве­ць­ким кня­зем Конра­дом І та угорсь­ким коро­лем Белою IV, у 1237 р. Михай­ло Все­во­ло­до­вич поми­ри­вся з Дани­лом Рома­но­ви­чем, усту­пив­ши йому Пере­ми­шль і, зали­шив­ши в Гали­чі Рости­сла­ва, зай­няв Київ, поки­не­ний його супер­ни­ком Яро­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем піс­ля роз­гро­му мон­го­ла­ми вла­ди­ми­ро-суз­дальсь­ких військ на річ­ці Сіті. Цей остан­ній злет Оль­го­ви­чів випав на період, коли мон­го­ли вже спу­сто­ши­ли пів­ніч­но-схід­ні землі.

У Гали­чі Рости­слав Михай­ло­вич роз­ра­хо­ву­вав на під­т­рим­ку знач­ної части­ни бояр­ства, лідер якої, боярин Гри­горій Васи­льо­вич, в 1238 р. став двірсь­ким і це була пер­ша згад­ка про цей уряд у Гали­ць­кій землі28. Двірсь­кий, оче­вид­но, тотож­ний пала­ти­но­ві в Угор­щині, від­тіс­нив із пер­шої пози­ції серед бояр­ства тися­ць­ко­го. Під­т­ри­му­ва­ла кня­зя і цер­ков­на єрар­хія: єпис­коп гали­ць­кий Арте­мій та неві­до­мий на ім’я єпис­коп перемишльський29, напев­но, вихід­ці з міс­це­во­го боярсь­ко­го сере­до­ви­ща. Перед від’їздом до Киє­ва у 1238 р. Михай­ло Все­во­ло­до­вич відібрав від Дани­ла Рома­но­ви­ча Пере­ми­шль і “був тоді межи ними іноді мир, іноді вій.на”31, мож­на ска­за­ти пер­ма­нент­на вій­на, коли кожен із супер­ни­ків від­сте­жу­вав мож­ливі помил­ки іншо­го. Зали­ше­ний у Гали­чі Рости­слав Михай­ло­вич зму­ше­ний був вико­ну­ва­ти волю бать­ка, який виру­шив похо­дом на литовсь­ких князів, союз­них Дани­ло­ві, він осла­бив обо­ро­ну міста. Волинсь­кі князі негай­но ско­ри­ста­ли­ся з цьо­го. Одер­жав­ши звіст­ку про його від­сут­ність, Дани­ло Рома­но­вич увій­шов до Гали­ча, який без бою зда­ли двірсь­кий Гри­горій Васи­льо­вич і єпис­коп Арте­мій. Рости­слав Михай­ло­вич, дові­дав­шись про падін­ня ото­че­ної сто­ли­ці, від­сту­пив до Угорсь­ко­го королівства32.

Але події вже роз­гор­та­ли­ся за мон­гольсь­ким сце­нарієм. 18 жовтня 1239 р. ордин­ці здо­бу­ли Чер­ні­гів, на допо­мо­гу яко­му прий­шов тіль­ки сіверсь­кий князь Мсти­слав Глі­бо­вич. Михай­ло Все­во­ло­до­вич зали­шив і Київ, виї­хав­ши до Угор­щи­ни, де пере­бу­вав Рости­слав. Невдо­взі Київ зай­няв князь Дани­ло Рома­но­вич, про­гнав­ши звід­ті­ля смо­ленсь­ко­го Рости­сла­ва Мсти­сла­во­ви­ча. Зали­шив­ши в Києві тися­ць­ко­го Дмитра33, Дани­ло Рома­но­вич взяв­ся за пошу­ки союз­ни­ків для органі­за­ції від­січі мон­го­лам. Шукав сою­зу з угорсь­ким коро­лем і Михай­ло Все­во­ло­до­вич, споді­ва­ю­чись скрі­пи­ти його шлю­бом Рости­сла­ва з донь­кою Бели IV Анною. Не доміг­шись успі­ху на пере­го­во­рах, вигнан­ці пере­бра­ли­ся до мазо­ве­ць­ко­го кня­зя Конра­да. Той звів їх з Дани­лом Рома­но­ви­чем, своїм дав­нім союз­ни­ком. Піс­ля пере­го­ворів (Джу­ра Гар­ді слуш­но при­пу­стив, що зустріч князів мог­ла від­бу­ти­ся у Хол­мі навес­ні чи вліт­ку 1240 р.34) досяг­ну­то уго­ди. Рости­слав Михай­ло­вич отри­мав Луць­ке князів­ство, а Михай­ло­ві Все­во­ло­до­ви­чу був обі­ця­ний Київ і повер­ну­та дру­жи­на Оле­на Романів­на, захопле­на під час похо­ду волинсь­ких військ на Київ. Крім того, вигнан­цям нада­но знач­ні запа­си про­дук­тів: пше­ни­цю, мед, худо­бу, ове­ць. Але так три­ва­ло недов­го. Дізнав­шись про захоплен­ня Киє­ва (6 груд­ня 1240 р.), Михай­ло Все­во­ло­до­вич із сином втек­ли спо­чат­ку до Конра­да І, звід­ті­ля – до Сілезії, де в м. Сєрад­зі їх погра­бу­ва­ли міс­цеві горо­дя­ни-нім­ці, а піс­ля Легні­ць­кої пере­моги мон­голів (9 квіт­ня 1241 р.) – зно­ву до Мазо­вії, звід­ки втіка­чі при­бу­ли на Русь. Михай­ло Все­во­ло­до­вич почав кня­жи­ти в Києві (1241–1244), а Рости­слав – у Чер­ні­го­ві, про­те недовго35.На той час Дани­ло Рома­но­вич, повер­нув­шись з Угор­щи­ни, нама­гав­ся домо­ви­ти­ся про союз з угорсь­ким коро­лем, скріп­ле­ний дина­стич­ним шлю­бом, піс­ля від­хо­ду мон­голів пра­г­нув від­но­ви­ти поря­док у Гали­ць­кій зем­лі, де бояри спі­ши­ли роз­поді­ли­ти між собою зем­лі кня­жо­го доме­ну. Так одни­ми з пер­ших у 1241 р. були схоплені колиш­ній двірсь­кий кня­зя Рости­сла­ва Гри­горій Васи­льо­вич, який пре­тен­ду­вав на Пере­ми­шльсь­ке Підгір’я, та “попів онук” Доб­ро­слав Суд­дич (влас­ник Пониз­зя, Бако­ти і Коломиї)36.

Не тіль­ки гали­ць­кі бояри, а й Рости­слав Михай­ло­вич спі­шив ско­ри­ста­ти­ся з хао­су у Гали­ць­кій зем­лі піс­ля мон­гольсь­ко­го погро­му. Напри­кін­ці 1241 р. побли­зу Бако­ти з’явилось війсь­ко чер­ні­гівсь­ко­го кня­зя Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча – він роз­ра­хо­ву­вав на під­т­рим­ку болохівсь­ких князів та своїх при­хиль­ни­ків з гали­ць­ких бояр. Через силь­ний опір міс­це­вої зало­ги, якій прий­шов на допо­мо­гу з війсь­ком печат­ник (канц­лер) кня­зя Дани­ла Кири­ло, Рости­слав зазнав невда­чі. Болохівсь­кі князі з‑поміж витіс­не­них із Луць­ка Інг­ва­ре­ви­чів, поспі­ши­ли ста­ти дан­ни­ка­ми мон­голів, через що Дани­ло Рома­но­вич спря­му­вав про­ти них караль­ну експедицію37.

Рости­слав Михай­ло­вич на почат­ку 1242 р. за допо­мо­гою бояри­на Воло­ди­сла­ва Юрій­о­ви­ча здо­був Галич, негай­но надав­ши Воло­ди­сла­ву уряд тися­ць­ко­го. Але коли навес­ні того ж року побли­зу міста з’явилися війсь­ка Рома­но­ви­чів, Рости­слав разом зі свої­ми при­біч­ни­ка­ми, зокре­ма єпис­ко­пом Арте­мієм, відій­шов аж до Щеко­то­ва. До рук Рома­но­ви­чів потра­пи­ли декіль­ка бояр – при­хиль­ни­ків Рости­сла­ва, а його війсь­ко роз­гро­ми­ли мон­го­ли, повер­та­ю­чись з Угорсь­ко­го королів­ства. Князь Дани­ло Рома­но­вич тим часом про­до­в­жу­вав пере­слі­ду­ва­ти супро­тив­ни­ків: сам очо­лив похід у рай­он Бако­ти і Каліу­са на Дністрі, а його двірсь­кий Андрій без бою взяв Пере­ми­шль, де схо­пив слуг міс­це­во­го єпис­ко­па, серед них і спі­ва­ка Миту­су, “який колись із гор­до­сті” не хотів слу­жи­ти кня­зю Данилові38.

Зно­ву виму­ше­ний вті­ка­ти до Угор­щи­ни, Рости­слав рап­том одер­жав неочіку­ва­ну допо­мо­гу від Бели IV. Вирі­шив­ши під­т­ри­ма­ти пре­тен­зії на Галич, король у 1244 р. пого­ди­вся на його одру­жен­ня зі своєю донь­кою Анною39. В Угор­щині він отри­мав спо­чат­ку замок Фізер у Зем­плині із села­ми Виш­не­во й Орі­хо­во, а десь у пер­шій поло­вині 1245 р. – Зем­плинсь­ку та Березь­ку жупи40. Навряд чи закар­патсь­кі володін­ня він одер­жав як королівсь­кий міністеріал в управ­лін­ня: рад­ше королівсь­кий зять отри­мав їх в лен. З ньо­го – з пере­важ­но слов’янським насе­лен­ням – князь набрав дру­жи­ну, з якою невдо­взі виру­шив на заво­ю­ван­ня Галича.

У 1244 р. до дво­ру Бели IV при­був із Киє­ва князь Михай­ло Все­во­ло­до­вич, але, за сло­ва­ми літо­пис­ця, “король угорсь­кий і син його Рости­слав честі йому оба не вчи­ни­ли, і він, роз­гні­вав­шись на сина, повер­нув­ся до Чернігова”49, звід­кі­ля у 1246 р. пої­хав до Бату-хана, про­ся­чи воло­сті, де його вбив за нака­зом хана путив­льсь­кий боярин Доман50.в 1244 р. Рости­слав Михай­ло­вич, одер­жав­ши допо­мо­гу від тестя, перей­шов Кар­па­ти до Пере­ми­ш­ля. На річ­ці Січ­ни­ці його війсь­ко зіткну­лось із сила­ми, які очо­ли­ли пере­ми­шльсь­кий князь Лев Дани­ло­вич, белзь­кий князь Все­во­лод Олек­сан­дро­вич та досвід­чені воє­во­ди – двірсь­кий Андрій і столь­ник Яків Мар­ко­вич (опіку­ни моло­дих князів). Князь Рости­слав здо­був пере­могу, однією з при­чин якої була вте­ча з поля бою кня­зя Все­во­ло­да. Однак голов­ні сили під про­во­дом Дани­ла Рома­но­ви­ча при­му­си­ли Рости­сла­ва від­сту­пи­ти до Угорщини51.

Наступ­ний похід Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча на Галич від­був­ся за під­т­рим­ки угорсь­ко­го війсь­ка на чолі з баном Філь­нієм (Філею) та заго­ну кра­ківсь­ко­го кня­зя Боле­сла­ва V Сором’язливого, іншо­го зятя угорсь­ко­го коро­ля, одру­же­но­го з сест­рою Анни – Куне­гун­дою ще в 1239 р. Кня­зя Дани­ла під­т­ри­ма­ли Конрад І Мазо­ве­ць­кий та Мін­довг Литовський52. 17 серп­ня 1245 р. дій­шло до оста­точ­но­го розв’язання у соро­каріч­ній “вій­ні за Рома­но­ву спад­щи­ну” – бит­ва на р. Сян побли­зу Яро­сла­ва. Не буде­мо зупи­ня­тись на перебі­гу самої бит­ви, адже її задо­ку­мен­ту­вав літописець53 (віро­гід­но, її учас­ник) та доклад­но про­аналі­зу­ва­ли українсь­кі історики54. Вар­то лише наго­ло­си­ти, що це була най­біль­ша пораз­ка в жит­ті Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча: він утра­тив своїх впли­во­вих при­хиль­ни­ків – за нака­зом Дани­ла Рома­но­ви­ча стра­че­но тися­ць­ко­го Воло­ди­сла­ва Юрій­о­ви­ча та бана Фільніня55.

Піс­ля Яро­славсь­кої бит­ви Рости­слав Михай­ло­вич біль­ше не з’являється на русь­ких зем­лях і зни­кає з поля зору літо­пис­ців. Десь у верес­ні 1246 р. у Зво­лені (тепер Цен­траль­на Сло­вач­чи­на) на зустрічі Бели IV і Дани­ла Рома­но­ви­ча від­бу­ло­ся при­ми­рен­ня, скріп­лене шлю­бом пере­ми­шльсь­ко­го кня­зя Лева Дани­ло­ви­ча з прин­це­сою Констанцією56. Так Рости­слав Михай­ло­вич втра­тив остан­ню надію на гали­ць­кий пре­стіл та свої закар­патсь­кі володіння.

На чужині Рости­слав Михай­ло­вич, який так і не від­мо­ви­вся від титу­лу гали­ць­ко­го князя57, досить швид­ко став учас­ни­ком авст­ро-угорсь­кої бороть­би, що закін­чи­ла­ся пораз­кою австрій­ців у битві на річ­ці Лей­та 15 черв­ня 1246 р. Там заги­нув гер­цог Фрідріх ІІ Свар­ли­вий – остан­ній пред­став­ник дина­стії Бабен­берґів, як пише хроніст, від руки “коро­ля Русі”, яким міг бути, на дум­ку істо­ри­ків, тіль­ки Рости­слав Михайлович58, на той час бан Сла­вонії (востан­нє зга­да­ний з таким титу­лом 2 черв­ня 1247 р.59), тоб­то не про­стий королівсь­кий наміс­ник, оскіль­ки Сла­вонію та Дал­ма­цію часто дава­ли в управ­лін­ня Арпа­дам іноді з гер­цог­сь­ким титу­лом, а іноді з титу­лом бана. Поза­як Рости­слав носив і далі титул “коро­ля Русі”, він не потре­бу­вав гер­цог­сь­ко­го титу­лу. Але піс­ля укла­ден­ня гали­ць­ко-угорсь­ко­го сою­зу Бела IV мусив про­де­мон­стру­ва­ти від­мо­ву від під­т­рим­ки пре­тен­зій Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча на гали­ць­кий пре­стіл. Тому Рости­слав Михай­ло­вич отри­мав у лен зем­лі, від­да­лені від гали­ць­ких кор­донів (Мач­ву, про­він­цію, до якої вхо­ди­ли сербсь­кі зем­лі під вла­дою Угор­щи­ни), з титу­лом гос­по­да­ря (у того­ча­с­них угорсь­ких офі­цій­них доку­мен­тах – Dominus). Хоча пер­ша згад­ка про Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча як пра­ви­те­ля Мач­ви датуєть­ся 28 черв­ня 1254 р.60, сербсь­кий істо­рик Д. Гар­ді, поді­ля­ю­чи погляд Ґ. Вен­це­ля і М. Вертнера61, вва­жає, що він отри­мав її наба­га­то рані­ше – в тому ж таки 1247 р., а не 1251 чи 1254 рр. як най­часті­ше твердять62. Адже малой­мо­вір­но, що королівсь­кий зять дов­го був без “князівсь­ко­го” забез­пе­чен­ня й ста­ту­су в Угор­щині як гід­ної ком­пен­са­ції за Галичину63.

Нове володін­ня Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча з цен­тром у Бел­гра­ді (тепе­ріш­ній сто­ли­ці Сер­бії) охо­плю­ва­ло тери­торії між Вели­кою Мора­вою і Дри­ною, що течуть пара­лель­но і впа­да­ють, від­по­від­но, у Дунай та Саву. Адміністра­тив­ний поділ князів­ства не відо­мий, але, крім Мач­ви, гос­по­да­реві була під­влад­на тери­торія пів­ніч­но-схід­ної Бос­нії (Бродсь­кий і Среб­ре­ни­ць­кий комітати)64. Бела IV не ство­рю­вав для сво­го зятя спе­ціаль­ної тери­торіаль­ної оди­ни­ці, а тіль­ки від­но­вив її. Мач­ва (попе­ред­ня наз­ва Срем, латинсь­кою Sirmia) упро­до­вж пер­шої поло­ви­ни ХІІІ ст. й так, на дум­ку сербсь­ко­го істо­ри­ка угорсь­ко­го поход­жен­ня Пете­ра Рокаї, була міс­це­вим від­по­від­ни­ком апанажу65, тоб­то части­ною спад­ко­вих земель­них володінь, що нада­ва­ли­ся неко­ро­но­ва­ним осо­бам королівсь­кої роди­ни, а ті пере­да­ва­ли їх у спа­док нащад­кам, що вже носи­ли титу­ли князів.

Такий вис­но­вок під­ка­зу­ють фак­ти, що їх навів Д. Гар­ді, – Сре­мом-Мач­вою піс­ля її захоплен­ня угор­ця­ми володі­ли спо­чат­ку Мар­га­ри­та, сест­ра коро­ля Андрія ІІ (від 1223 р. і до смер­ті, рік якої не відо­мий), а потім її сини Віль­гельм де Сент-Омер (1233–1238) та Кало­ян Ангел (близь­ко 1238–1242) з титу­ла­ми, від­по­від­но, dux Sirmii та Dominus Syrmie. Новий пра­ви­тель – Рости­слав Михай­ло­вич – теж одер­жав титул Dominus de Machou, а піс­ля його смер­ті про­він­цією пра­ви­ли вдо­ва Анна (1264–1270), domina de Mazo, разом із сина­ми Михай­лом і Белою (1269–1272), dux de Macho.

Про внут­ріш­ню політи­ку Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча нічо­го не відо­мо. Але доб­ре зна­на його зов­ніш­ньо­політич­на діяль­ність, пов’язана не так із Сер­бією союз­ни­ка Угор­щи­ни Сте­фа­на Уро­ша І, як із Чесь­ким королів­ством (вліт­ку 1253 р. Рости­слав Михай­ло­вич разом з Белою IV брав участь у спу­стош­ли­во­му поході на Моравію, а під Трен­чи­ном, тепер Захід­на Сло­вач­чи­на, мав пере­мож­ну сутич­ку з чесь­ким загоном68) та, особ­ли­во, Бол­гарсь­ким цар­ством, що пере­жи­ва­ло не най­кра­щі часи. Юний бол­гарсь­кий цар Михаїл І Асень 1256 р. оста­точ­но зазнав невда­чі у вій­нах про­ти Сер­бії і Нікейсь­кої імпе­рії та зму­ше­ний був шука­ти шляхів перемир’я з новим імпе­ра­то­ром Фео­до­ром ІІ Ласкарісом69. Цар звер­нув­ся до сво­го тестя Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча, з донь­кою яко­го, Марією, одру­жи­вся у 1255 р.70 Рости­слав одра­зу виру­шив із Бел­гра­да до тодіш­ньої бол­гарсь­кої сто­ли­ці Тир­но­во, а звід­ти – до Фео­до­ра ІІ. Як писав С. Пала­у­зов за Г. Акро­політом: “Поява цьо­го посе­ред­ни­ка у гре­ць­ко­му таборі, попе­ре­дже­на спе­ціаль­ним посоль­ством Михаї­ла, спра­ви­ла чима­ле вра­жен­ня. Вели­кі поче­сті нада­но йому та його ото­чен­ню і мир був під­пи­са­ний для того, щоб бол­га­ри від­да­ли імпе­ра­то­ру фор­те­цю Чепе­ну. Рости­слав же, бага­то обда­ро­ва­ний, повер­нув­ся до Тирнова”71.

З цим епізо­дом пов’язана ще одна історія, що засвід­чує дво­я­ке став­лен­ня нікейсь­ко­го дво­ру до Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча. Одра­зу ж піс­ля перемир’я до Фео­до­ра ІІ при­був чоло­вік, без­умов­но знат­ний, який спо­ві­стив, ніби­то Рости­слав (Роз-Ур у гре­ць­ко­му літо­писі) дав брех­ли­ву клят­ву і його зять, цар Михаїл І Асень, не прий­ме дого­во­ру на жод­них умо­вах. Фео­дор ІІ спо­чат­ку схи­ляв­ся до вер­сії незнай­ом­ця (“При­страсть до гро­шей дове­ла його [Рости­сла­ва – В. М.] до того, що він від­ва­жи­вся на таку не без­чес­ну спра­ву”), але піс­ля три­ва­лої дис­кусії з вели­ким лого­фе­том Г. Акро­політом змі­нив дум­ку, пока­рав­ши інформатора72.

Як пока­за­ли наступ­ні події, Рости­слав Михай­ло­вич не пору­шив сло­ва і вій­на Бол­гарії з Нікейсь­кою імпе­рією не роз­по­ча­ла­ся, але доля його зятя скла­ла­ся тра­гіч­но. Михаїл І Асень, яко­го бол­гарсь­кі бояри (боля­ри) поча­ли вва­жа­ти угорсь­ким васа­лом, впав жерт­вою двір­це­во­го пере­во­ро­ту – був уби­тий на полю­ван­ні. Щоб утри­ма­ти­ся при вла­ді, вбив­ця – дво­юрід­ний брат Коло­ман, вирі­шив при­му­си­ти колиш­ню цари­цю Марію Рости­славів­ну вий­ти за ньо­го заміж. У той же час звіст­ка про вби­вство Михаї­ла І Асе­ня дій­ш­ла до Бел­гра­да і Рости­слав Михай­ло­вич спіш­но висту­пив до Тир­но­во на поря­ту­нок донь­ки. Це була його остан­ня війсь­ко­ва кам­панія. На почат­ку 1257 р. Рости­слав Михай­ло­вич зай­няв Тир­но­во, вигнав Коло­ма­на ІІ Асе­ня, а сам повер­нув­ся до Віді­на, де про­го­ло­сив себе царем Болгарії73 (тоб­то здо­був суве­рен­ний титул) й у гра­мо­тах почав вико­ри­сто­ву­ва­ти тит­лу­а­ту­ру “князь Гали­чи­ни та цар Бол­гарії” – “dux Galiciae et imperator Bulgarorum”74. Хоча його так і не визна­но вТирново75, усі вчин­ки та пре­тен­зій­ний титул пока­зу­ють, що Рости­слав зали­шав­ся не угорсь­ким васа­лом, а амбіт­ним само­стій­ним політи­ком, який вико­ри­сто­ву­вав кож­ну наго­ду. Але “завзяті та заро­зу­мілі боля­ри від­мо­ви­ли­ся мати за царя чужо­зем­но­го кня­зя й васа­ла Угорщини”76, тоб­то серед бол­гарсь­кої еліти під­т­рим­ки він не мав.

У 1257 р. в Тир­но­во про­го­ло­ше­но царем Міцю, одру­же­но­го із сест­рою покій­но­го Михаї­ла І Асеня77, який прий­няв ім’я Міці Асе­ня. С. Пала­у­зов помил­ко­во вва­жав його Михай­лом, сином Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча (ім’я “Міча” ско­ро­че­но від “Михайло”)78, нато­мість Джон Файн пра­виль­но вка­зав, що “Міча” – ско­ро­чен­ня імені “Дмитро”79. Однак зні­же­ний і “жіно­чий” харак­тер Міці не задо­віль­нив боляр, і вони вибра­ли ново­го царя – сер­ба Костян­ти­на Тиха, який, аби “вла­да його була бла­го­вид­ною і щоб вва­жа­ли його пра­ви­те­лем за пра­вом спадковості”80, роз­лу­чи­вся зі своєю дру­жи­ною й одру­жи­вся з Іри­ною, донь­кою імпе­ра­то­ра Фео­до­ра ІІ Лас­карі­са й ону­кою бол­гарсь­ко­го царя Іва­на ІІ Асе­ня. Новий тир­новсь­кий цар вигнав попе­ред­ни­ка до Мезем.врії.[106] Невдо­взі Міця заги­нув і з його вдо­вою одру­жи­вся син Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча Михай­ло.[107]

Тоб­то, Рости­слав Михай­ло­вич, який надалі утри­му­вав під своєю вла­дою схід­ну части­ну Бол­гарсь­ко­го цар­ства зі сто­ли­цею у Відіні, не поли­шив намірів поз­ма­га­ти­ся за бол­гарсь­кий пре­стіл якщо не для себе, то для стар­шо­го сина. Князь мусив взя­ти участь у вій­ні за австрійсь­ку спад­щи­ну, яку про­ва­див його тесть і сюзе­рен Бела IV. Наступ­ний етап цієї бороть­би закін­чи­вся бит­вою побли­зу Кре­сен­брунн (тепер Австрія) 12 лип­ня 1260 р., де у скла­ді угорсь­ко­го війсь­ка вою­ва­ли також бол­га­ри та бос­ній­ці (їх при­слав і, гіпо­те­тич­но, очо­лив Рости­слав Михай­ло­вич[108]), і гали­ць­ка дру­жи­на на чолі з Дани­лом Рома­но­ви­чем, який вко­т­ре пере­хо­ву­вав­ся в Угор­щині від мон­голів[109], одер­жав­ши від угорсь­ко­го коро­ля, прав­до­подіб­но, колиш­ній уділ Рости­сла­ва у Спі­ші, Зем­плині та Бере­гу. Бела IV про­грав бит­ву й наступ­но­го року у Від­ні під­пи­са­но мир­ний дого­вір між Чехією та Угор­щи­ною. Ціка­во, що мир між воро­жи­ми королів­ства­ми дору­чи­ли укла­сти сербсь­ко­му цареві Сте­фа­ну Уро­шу І та Рости­сла­ву Михай­ло­ви­чу[110], що під­твер­джу­ва­ло його ста­тус суверена.

Віденсь­кий мир 31 берез­ня 1261 р. вияви­вся важ­ли­вою віхою і в родин­но­му жит­ті Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча – його донь­ка Куне­гун­да 25 жовтня 1261 р. ста­ла дру­жи­ною чесь­ко­го коро­ля Прже­мис­ла ІІ Отто­ка­ра [111].

Піс­ля цьо­го Рости­слав Михай­ло­вич здійс­нив нову спро­бу захоплен­ня усієї Бол­гарії. Тіль­ки так мож­на пояс­ни­ти невда­лий похід угорсь­ко­го війсь­ка на чолі з коро­ле­ви­чем Сте­фа­ном, сво­я­ком кня­зя Рости­сла­ва, у 1262–1263 рр. до Тир­но­во [112]. Рости­слав Михай­ло­вич три­мав Мач­ву, Бродсь­кий і Среб­ре­ни­ць­кий коміта­ти в Бос­нії та Схід­ну Бол­гарію аж до смер­ті перед 15 лип­ня 1264 р. [113] (ціка­во, що того ж літа помер і голов­ний його супер­ник у бороть­бі за гали­ць­кий пре­стіл – король Дани­ло Рома­но­вич). Князів­ство Мач­ва було поді­лене між його сина­ми Михай­лом і Белою, а Відін у 1265 р. перей­шов до Бол­гарії, де пра­вив Яків-Свя­то­слав [114], як вва­жа­ють, спорід­не­ний з гали­ць­кою кня­жою роди­ною [115].

Ж.: 1243 году женил­ся на доче­ри коро­ля вен­гер­ско­го Анна. У шлю­бі Рости­сла­ва з Анною наро­ди­ло­ся шесте­ро дітей.

18 Там само. – С. 418–419.
19 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 795.
22 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 801.
23 Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись... – Стб. 68–70, 275–278; Твер­ская лето­пись. – Стб. 352–357.
24 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 772–773.
25 Там же. – Стб. 773–774.
26 Май­о­ров О. Гали­ць­ко-волинсь­кий князь Роман Мсти­сла­вич: воло­дар, воїн, дипло­мат. – Біла Церк­ва, 2011. – Т. 2. – С. 349–362.
27 Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 35.
28 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 774, 777, 789–791; Крип’якевич І. Гали­ць­ко-Волинсь­ке князів­ство. – С. 128.
29 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 777, 793, 794.
31 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 777.
32 Там же. – Стб. 777–778.
33 Там же. – Стб. 782–785.
34 Гар­ді Д. Остан­ня зустріч... – С. 198.
35 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 782–784,
789.
36 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 789–791.
37 Там же. – Стб. 791–793.
38 Там же. – Стб. 793–794.
39 Там же. – Стб. 794.
40 Історія Украї­ни / Відп. ред. Ю. Слив­ка. – Львів, 2002. – С. 107.
49 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 795.
50 Там же. – Стб. 795.
51 Там же. – Стб. 797.
52 Там же. – Стб. 800–801.
53 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 801–805.
54 Косто­ма­ров М. Князь Дани­ло Рома­но­вич Гали­ць­кий // Його ж. Гале­рея порт­ретів. – Київ, 1993. – С. 63–64; Гру­шевсь­кий М. Історія... – С. 59–62; Вой­то­вич Л. Князівсь­кі дина­стії... – С. 417–418.
55 Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 804.
56 Гар­ді Д. Остан­ня зустріч... – С. 195.
57 Codex diplomaticus... – T. 4, Vol. 1. – P. 454; Гру­шевсь­кий М. Історія... – С. 67.
58 Гру­шевсь­кий М. Історія... – С. 68;
Legendy a kroniky koruny uherské // Příprava vydání R. Pražák; překlad D. Bartoňková,J. Nechutová. – Praha, 1988. – S. 164; Вой­то­вич Л. Союз гали­ць­ких Рома­но­ви­чів... – С. 55; Гар­ді Д. Остан­ня зустріч... – С. 196.
59 Codex diplomaticus... – T. 4, Vol. 1. – P. 454.
60 Ibidem. – P. 254; Ibidem. – T. 4, – Vol. 2. – P. 218; Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 418.
61 Wenzel G. Rosztizlaw galicziai her.czeg... – Old. 14; Wertner M. Az Arpadok csaladi tortenete. – Old. 466.
62 Пала­у­зов С. Н. Рости­славъ Миха­и­ло­вич... – С. 23; Вой­то­вич Л. Кня­жа доба… – С. 418.
63 Гар­ді Д. Чи Рости­слав Михай­ло­вич… – С. 200.
64 Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С. 24–25.
65 Рокаи П. “Gyletus dux Sirmii” // Збор­ник Мати­це Срп­ске за исто­риjу. – 1983. – Т. 27. – С. 127.
68 Про­ко­фьев В. Г. Рости­слав Михай­ло­вич... – С. 131; Гар­ді Д. Остан­ня зустріч... – С. 199.
69 Успен­ский Ф. И. Исто­рия… – Т. 5. – С. 269.
70 Зла­тар­ски В. Исто­рия... – С. 456–457, 462–464; Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Balkans... – P. 159.
71 Акро­по­лит Г. Лето­пись…. – С. 145–146; Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С. 46.
72 Акро­по­лит Г. Лето­пись... – С. 147–151; Успен­ский Ф. И. Исто­рия... – С. 269.
73 Акро­по­лит Г. Лето­пись... – С. 175–176; Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С. 46–47; Зла­тар­ски В. Исто-
рия… – С. 465–471; Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Balkans... – P. 170–171.
74 Успен­ский Ф. И. Исто­рия... – С. 309.
75 Там же. – С. 309.
76 Двор­нік Ф. Слов’яни... – С. 92.
77 Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С. 47; Зла­тар­ски В. Исто­рия... – С. 471; Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Balkans... – P. 172.
78 Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С. 51.
79 Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Bal.kans... – P. 172.
80 Акро­по­лит Г. Лето­пись... – С. 175.
81

87/57. КН. МАРИЯ МИХАЙЛОВНА

88/57. КН. ФЕО­ДУ­ЛИЯ (ИН. ЕВФРО­СИ­НИЯ) МИХАЙ­ЛОВ­НА (*1212)

в ино­че­стве Евфро­си­ния, Крім Марії, ще однією доч­кою Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча, напевне, була Фео­дулія, у чер­нец­тві св. Єфро­синія Суз­дальсь­ка. Про її існу­ван­ня нам відо­мо лише з леген­дар­но­го Житія, напи­са­но­го аж у XVI ст. Тут пові­дом­ляєть­ся, що Фео­дулія мала вий­ти заміж за кн. Суз­дальсь­ко­го Міну Іоан­но­ви­ча, нащад­ка варя­га Шимо­на (!), але через рап­то­ву смерть наре­че­но­го постриг­ла­ся у чер­ни­ці у Суз­далі [116]. В історіо­гра­фії Фео­дулія небез­під­став­но вва­жаєть­ся наре­че­ною Федо­ра, стар­шо­го сина Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, кн. Пере­я­с­лав-Суз­дальсь­ко­го, який рап­то­во помер у Нов­го­роді, посе­ред весіль­них при­го­ту­вань, 10 черв­ня 1233 р.: «сват­ба при­стро­е­на, меды изва­ре­ны, неве­ста при­ве­де­на, кня­зи позва­ни; и бысть въ весе­лия место плачь и сето­ва­ние за грехы наша» [117].

Роди­лась в 1212 году; в 1227 году посту­пи­ла в Суз­даль­скую Риз­по­ло­жен­скую оби­тель; умер­ла 25 сен­тяб­ря 1250 года; при­чте­на к лику свя­тых. Боярин Федір (довіре­на осо­ба бать­ка, разом з ним його стра­ти­ли мон­го­ли 20 верес­ня 1246 р. [118].), нав­чав Єфро­синію-Фео­дулію філо­со­фії, рито­ри­ки та гра­ма­ти­ки [119].

КН. КОН­СТАН­ТИН МИХАЙЛОВИЧ

92/71. КН. ВАСИ­ЛИЙ …… КОЗЕЛЬ­СКИЙ (†1238),

князь козель­ский, упо­мя­нут в Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1238 г., но не ска­за­но, чьим он был сыном. В сере­дине XVI в. в Лето­пис­ной редак­ции родо­слов­цев в чет­вер­тое коле­но потом­ков кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го был запи­сан «князь Васи­лей, убил его в Козель­ску Батый». После взя­тия тата­ра­ми Козель­ска он про­пал без вести: «о кня­зи Васи­льи неве­до­мо есть и инии гл(агола)хоу, яко во кро­ви оуто­но­улъ есть, поне­же оубо младъ бяш(е)» [120]. Поз­же это отра­зи­лось на Пат­ри­ар­шем родо­слов­це и Редак­ции нача­ла XVII в. В редак­ци­ях, близ­ких к Госу­да­ре­ву родо­слов­цу 1555 г. этой ошиб­ки нет [121]. Позд­ние бело­рус­ско-литов­ские лето­пи­си (Ники­фо­ров­ская и Суп­расль­ская) ука­зы­ва­ют воз­раст кня­зя Васи­лия Козель­ско­го – 12 лет, одна­ко источ­ник их све­де­ний неиз­ве­стен [122].

XIII генерация от Рюрика.

КН. ВАСИ­ЛИЙ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ БРЯН­СКИЙ (1309)

Точ­ное про­ис­хож­де­ние неиз­вест­но. В 90‑е гг. XIII в. Брянск попал под власть смо­лен­ских кня­зей. [123] Как аргу­мен­ти­ро­ван­но отме­тил А. А. Гор­ский, это собы­тие нуж­но рас­смат­ри­вать «в каче­стве состав­ной части наступ­ле­ния Тох­ты на сфе­ру вли­я­ния Ногая в рус­ских зем­лях» [124]. В 1310 г. князь Васи­лий Алек­сан­дро­вич с помо­щью ордын­ской рати захва­тил Брянск у кн. Свя­то­сла­ва Гле­бо­ви­ча [125]. Соглас­но Нико­нов­ской лето­пи­си, в этом же году кн. Васи­лий Александро­вич Брян­ский «ходи с тата­ры к Кара­че­ву, и уби кня­зя Свя­то­сла­ва Мсти­сла­ви­чя Кара­чев­ска­го» [126].

81/53. МСТИ­СЛАВ-ФЕО­ДОР [.....] НОВ­ГО­РОД-СЕВЕР­СКИЙ (*сере­ди­на XIII в., † конец XIII);

кня­жил в Нов­го­ро­де-Север­ском в сере­дине XIII в.

В ВПП содер­жат­ся сле­ду­ю­щие записи:
«Кн(з): [Фє]одора Мсти­сла­ва Новгоро(д)ского, и Кн(я)гни єго Матроны.
Кн(з): Мсти­сла­ва Корачєвского.
Кн(з): Кон­стан­ти­на Д(а)в(и)довича Нов­го­род­ско­го. и С(ы)на єго Тимо­фея. Кн(я)sя» [127].

В ЛС вме­сто «Фєо­до­ра Мсти­сла­ва» оши­боч­но чита­ет­ся «Фєо­до­ра мсти­сла­ви­ча», а Мсти­слав Кара­чев­ский про­пу­щен [128]. Архи­епи­скоп Фила­рет (Гуми­лев­ский) пола­гал, что Фео­дор-Мсти­слав (имен­но так, а не Мсти­сла­вич, как в ори­ги­на­ле ЛС) и Кон­стан­тин были сыно­вья­ми Дави­да Рости­сла­ви­ча Смо­лен­ско­го, из кото­рых пер­вый «был в Нов­го­ро­де 1164–1187 г. и скон­чал­ся смо­лен­ским кня­зем в 1230 г.» [129]. Дей­стви­тель­но, в 1184 г. кня­же­ский стол в Нов­го­ро­де Вели­ком занял Мсти­слав Дави­до­вич, при­слан­ный отцом из Смо­лен­ска; он был изгнан нов­го­род­ца­ми в 1187 г. [130] Мсти­слав Дави­до­вич, вели­кий князь Смо­лен­ский, умер в 1230 г. [131] Его стар­ший брат, Кон­стан­тин Дави­до­вич, в Нов­го­ро­де нико­гда не кня­жил; он упо­ми­на­ет­ся в 1197, 1212 г. и умер в 1218 г. [132]. Вполне оче­вид­но, что в помян­ни­ке кня­зей Чер­ни­гов­ских под кня­зья­ми Нов­го­род­ски­ми мог­ли иметь­ся в виду толь­ко удель­ные пра­ви­те­ли Новгорода-Северского.

О рож­де­нии Мсти­сла­ва-Фео­до­ра зимой 1193/1194 г. в Киев­ской лето­пи­си сооб­ща­ет­ся так: «Тое же зимы роди­ся оу Д(а)в(и)два с(ы)нъ. наре­ко­ша въ кр(е)щ(е)нии Фео­доръ. а кня­же Мьсти­славъ» [133]. В исто­рио­гра­фии со вре­мен Н. М. Карам­зи­на пре­об­ла­да­ет мне­ние, что отцом ново­рож­ден­но­го был Давид Рости­сла­вич Смо­лен­ский [134]. На пер­вый взгляд, это доволь­но логич­но – при­ни­мая во вни­ма­ние часто­ту упо­ми­на­ния ука­зан­но­го кня­зя в лето­пи­си, а так­же суще­ство­ва­ние Мсти­сла­ва Дави­до­ви­ча Смо­лен­ско­го, умер­ше­го в 1230 г. Одна­ко на самом деле два сына с име­нем Мсти­слав у Дави­да Рости­сла­ви­ча упо­ми­на­ют­ся зна­чи­тель­но рань­ше 1193 г. Стар­ший из них, князь Выш­го­род­ский Мсти­слав Дави­до­вич, умер еще в мае 1187 г. [135]. Тогда как его млад­ший брат и тез­ка, тоже Мсти­слав Дави­до­вич, с 1184 г. сидел в Нов­го­ро­де Вели­ком, отку­да был изгнан осе­нью 1187 г. [136]. Поэто­му рож­де­ние у Дави­да Рости­сла­ви­ча в 1193/1194 г. еще одно­го сына Мсти­сла­ва (уже тре­тье­го!) пред­став­ля­ет­ся мало­ве­ро­ят­ным. Кро­ме того, извест­но, что Давид Смо­лен­ский умер 23 апре­ля 1197 г. в воз­расте 57 лет [137], то есть в 1193/1194 г. ему было 54 или 53 года – а в таком воз­расте дети у кня­зей рож­да­лись весь­ма редко.

82/53. КН. КОН­СТАН­ТИН ДАВИ­ДО­ВИЧ НОВ­ГО­РОД-СЕВЕР­СКИЙ (сере­ди­на XIII в.);

сын Дави­да ....., пра­внук Вла­ди­ми­ра Иго­ре­ви­ча, кня­жил в Нов­го­ро­де-Север­ском в пер­вой поло­вине – сере­дине XIII в.

83/53. СВЯ­ТО­СЛАВ-ИВАН ДАВИ­ДО­ВИЧ [.....] (сере­ди­на XIII в.);

В ВПП, несколь­ко ниже Мсти­сла­ва-Фео­до­ра и Кон­стан­ти­на Дави­до­ви­ча Нов­го­род­ских, встре­ча­ем «[77] Кн(з) Сто­сла­ва Двдо­ви­ча, Ива­на стр(с)тотерпца чюдо­твор­ца», а еще ниже – «Кн(з): Димит­рiя Новгоро(д)ского прїєм­ша Агг(є)лскїй обра(з), С(вя)тославля. Кня(ж)ну Марїю. Кн(з): Ива­на Дмит­ро­ви­ча Пєрє­слав­ско­го. Кн(з) Васи­лїєви Кн(я)гини Марїи». [138].

Отцом Свя­то­сла­ва Дави­до­ви­ча мог быть как Дави­да Вла­ди­ми­ро­ви­ча, так и князь Давид (Оль­го­вич), запи­сан­ный выше [139]. В сокра­щен­ном и дефект­ном спис­ке ЛС Свя­то­слав Дави­до­вич про­пу­щен [140].

Свя­то­слав Дави­до­вич, вполне веро­ят­но, тоже кня­жил в Нов­го­ро­де-Север­ском после Мсти­сла­ва и Кон­стан­ти­на, где-то в сере­дине XIII в. Нель­зя исклю­чать, что затем нов­го­род-север­ский стол зани­мал еще Тимо­фей Кон­стан­ти­но­вич (поми­на­ет­ся выше вме­сте с отцом, веро­ят­но, толь­ко по кре­стиль­но­му име­ни). Впро­чем, при­нять такие вари­ан­ты мож­но лишь гипо­те­ти­че­ски, посколь­ку оба кня­зя запи­са­ны без сво­их удель­ных прозваний.

КН. МСТИ­СЛАВ ..... КАРА­ЧЕВ­СКИЙ (*1240‑е, † конец XIII в.)

князь кара­чев­ский, про­то­пла­ста кара­чев­ских и козель­ских кня­зем XIV ‑XV вв.

Кня­же­ский стол в Козель­ском уде­ле Чер­ни­гов­ско­го кня­же­ства воз­ник еще до татар­ско­го разо­ре­ния [141]. В ВПП назван кара­чев­ских кня­зем по пози­ци­ей № 65. Начи­ная с татар­ско­го пери­о­да самые ран­ние сви­де­тель­ства об этой обла­сти сохра­ни­лись в соста­ве лето­пис­но­го сво­да нача­ла XV в. В нача­ле XIV в. стар­шим пра­ви­те­лем здесь был князь Мсти­слав. В ран­них лето­пи­сях он не упо­ми­на­ет­ся, но извест­но о его бли­жай­ших потомках.

Место пред­по­ло­жи­тель­но, т.к. во Вве­ден­ском помян­ни­ке запи­сан сре­ди нов­го­род-север­ских кня­зей. Воз­мож­но, он пред­ста­ви­тель стар­шей «чер­ни­гов­ской» вет­ви, бли­жай­ший род­ствен­ник кня­зей брян­ских, ста­ро­дуб­ских и козельских.

КН. МИХА­ИЛ РОМА­НО­ВИЧ БРЯНСКИЙ,

кня­жич брян­ский, єди­ний раз зга­дуєть­ся у 1263 р. В Ипатской лето­пи­си Миха­ил Рома­но­вич назы­ва­ет­ся «ста­рей­шим» сыном кня­зя брян­ско­го Рома­на Михай­ло­ви­ча. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1264 годом.

110. КН. ОЛЕГ РОМА­НО­ВИЧ БРЯНСКИЙ,

кня­жич брян­ский, в ино­че­стве Васи­лий, кня­жил в Чер­ни­го­ве в кон­це XIII века. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1264 и 1274 года­ми. «Свя­тый и бла­го­вер­ный князь Олег Рома­но­вич, во ино­цех Леон­тий, чер­ни­гов­ский и брян­ский чудо­тво­рец, пре­ста­ви­ся в лето 6740 и поло­жен бысть в Пет­ро­пав­лов­ском мона­сты­ре». «Князь Олег дебрян­ский» упо­ми­на­ет­ся в Пат­ри­ар­шем Сино­ди­ке и в руко­пис­ном Сино­ди­ке Пуб­лич­ной биб­лио­те­ки. По мне­нию архи­манд­ри­та Сер­гия «свя­той бла­го­вер­ный князь Олег Рома­но­вич скон­чал­ся в кон­це XIII и не ранее нача­ла XIV века».

В Успен­ском сино­ди­ке Олег Рома­но­вич Брян­ский запи­сан вме­сте со Свя­то­сла­вом Гле­бо­ви­чем и сыно­вья­ми послед­не­го. Ско­рее все­го, они доволь­но близ­кие род­ствен­ни­ки по жен­ской линии.

Вве­ден­ский помян­ни­ке: «Вели(к) Кн(з) Рома­на ста­ро­го Чер­ни­гов­ско­го и Кнг­ню его Анну, и Сна Его Кн(з) Олга Романовича».

КНЖ. [......] РОМА­НОВ­НА БРЯНСКАЯ,

КНЖ. [......] РОМА­НОВ­НА БРЯНСКАЯ,

КНЖ. [......] РОМА­НОВ­НА БРЯНСКАЯ,

КН. ОЛЬ­ГА РОМА­НОВ­НА БРЯН­СКАЯ (род. до 1250 г. – † после 1289 г.), 

кня­ги­ня Волын­ская, жена волын­ско­го кня­зя Вла­ди­ми­ра Василь­ко­ви­ча. Отец – Роман Михай­ло­вич (Роман Ста­рый), князь Чер­ни­гов­ский и Брян­ский, мать – Анна.

В 1263 г. брян­ский князь Роман «нача отда­ва­ти милую свою дочерь име­нем Олгу» за Вла­ди­ми­ра, сына Василь­ка, кня­зя Вла­ди­ми­ро-Волын­ско­го, и вну­ка зна­ме­ни­то­го кня­зя Рома­на Галич­ско­го. Во вре­мя сва­дьбы на Рома­на напа­ли литов­цы. Одна­ко Роман не толь­ко сумел отбить­ся от напа­дав­ших, он под­верг их пол­но­му раз­гро­му и, хотя был ранен, бла­го­по­луч­но дое­хал до Брян­ска. После сва­дьбы на Волынь Оль­гу повез стар­ший его сын Миха­ил и бояре.

Послед­ние годы Вла­ди­мир был тяже­ло болен, и Оль­га помо­га­ла ему вести пере­го­во­ры. Так, боль­но­му Вла­ди­ми­ру сооб­ща­ют, что к нему «при­гна» посол из Люб­ли­на Яртак. Князь не велит вой­ти к нему послу, а про­сит супру­гу рас­спро­сить его, с чем тот при­е­хал. Супру­га посы­ла­ет за Ярта­ком, спра­ши­ва­ет и узна­ет, что Лешек Чер­ный, поль­ский князь, умер, а люб­лин­цы зовут к себе пра­вить Конра­да. Из дан­но­го лето­пис­цем опи­са­ния мож­но понять, что кня­ги­ня пере­да­ва­ла каж­дое сло­во и ответ на него, пере­хо­дя, види­мо, из ком­на­ты в ком­на­ту. При болез­ни рта и гор­та­ни Вла­ди­ми­ру Василь­ко­ви­чу было слож­но гово­рить, а собе­сед­ни­кам, по-види­мо­му, его понимать.

Оль­га Рома­нов­на была люби­ма и цени­ма мужем. Сооб­щая ей о состав­лен­ном заве­ща­нии, он обра­ща­ет­ся к ней: «кнѧ­ги­ни моа мила Ѡлго» [I, стб. 902].

Важ­но так­же, что соглас­но гра­мо­те Вла­ди­ми­ра Василь­ко­ви­ча дво­ю­род­но­му бра­ту Мсти­сла­ву Дани­ло­ви­чу послед­ний дол­жен цело­вать крест в том, что он не отдаст при­ем­ную дочь Вла­ди­ми­ра и Оль­ги Изя­с­ла­ву ни за кого нево­лею, «но где бѫдет кнѧ­ги­ни моеи любо, то тоу­то ю дат(и)». Таким обра­зом, глав­ное сло­во в выбо­ре жени­ха для при­ем­ной доче­ри остав­ле­но за супругой.

«По сво­емь живо­тѣ» муж Вла­ди­мир Василь­ко­вич Волын­ский остав­ля­ет ей «городъ свои Коб­рынь . и с люд­ми и з данью» [I, стб. 903]. Кро­ме того, жене были заве­ща­ны села Горо­д­ло, Садо­вое и Соми­но. К ней пере­хо­дит мона­стырь Свя­тых Апо­сто­лов вме­сте с при­куп­лен­ным для него селом Бере­зо­ви­чи. При этом князь под­чер­ки­ва­ет, что этот мона­стырь – лишь воз­мож­ность постричь­ся там его вдо­ве, но не ее обя­зан­ность: «а кнѧ­ги­ни моа . по моемь живо­тѣ . ѡже вос­хо­четь в чер­ни­чѣ пои­ти пои­деть . аже не вос­хо­четь ити . а како еи любо . мнѣ не востав­ши смот­рить что кто иметь чини­ти . по моемь живо­тѣ» [I, стб. 904]. Таким обра­зом, кня­гине заве­ща­ют­ся нема­лые тер­ри­то­рии с пра­вом соби­рать дань и мыт. Без­дет­ный князь не мог пере­дать наслед­ство сыно­вьям, основ­ные вла­де­ния он заве­щал дво­ю­род­но­му бра­ту Мсти­сла­ву Дани­ло­ви­чу, обес­пе­чив при этом супругу.

Сохра­ни­лась запись на Корм­чей 1287 г. о том, что дан­ный Номо­ка­нон был пере­пи­сан кня­зем Вла­ди­ми­ром Василь­ко­ви­чем и его супру­гой Оль­гой с ука­за­ни­ем, что Вла­ди­мир поехал к Ногаю, а Оль­га настоль­ко была боль­на, что не смог­ла его про­во­дить (II, № 121, с. 144–145).

∞, 1263, Вла­ди­мир Василькович,кн. Волынский.

Дети: при­ем­ная дочь Изяслава.

Источ­ни­ки:
I. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 2. СПб., 1908.
II. Сто­ля­ро­ва Л.В. Свод запи­сей пис­цов, худож­ни­ков и пере­плет­чи­ков древ­не­рус­ских пер­га­мен­ных кодек­сов XI–XIV веков. М., 2000.

Биб­лио­гра­фия:
1. Дом­бров­ский Д. Гене­а­ло­гия Мсти­сла­ви­чей. Пер­вые поко­ле­ния (до нача­ла XIV в.). СПб., 2015. С. 407–409.
2. Коняв­ская Е.Л. Вели­кая кня­ги­ня Ксе­ния и её роль в поли­ти­че­ской жиз­ни Твер­ско­го кня­же­ства // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. № 4 (78). 2019. С. 33–39.
3. Коняв­ская Е.Л. Древ­не­рус­ские кня­ги­ни XI–XIII вв.: их вла­де­ния и роль в поли­ти­че­ской и цер­ков­ной жиз­ни // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. № 3 (85). 2021.
4. Поля­ко­ва С.Г. Оль­га – княж­на Брян­ская, кня­ги­ня Волын­ская и ее гене­а­ло­гия // Дес­нин­ские древ­но­сти. Мате­ри­а­лы меж­го­су­дар­ствен­ной науч­ной кон­фе­рен­ции. Вып. 3. Брянск, 2004. С. 319–322.
5. Пуш­ка­ре­ва Н.Л. Жен­щи­ны Древ­ней Руси. М., 1989.

Оль­га Рома­нов­на // Двор рус­ских кня­гинь. Интер­нет-ресурс. https://​medieval​-princesses​.spbu​.ru/​a​r​t​i​c​l​e​s​/​o​l​g​a​-​r​o​m​a​n​o​vna

107. МИХА­ИЛ (МИЧА) РОСТИСЛАВИЧ,

князь мачев­ский, умер 1269 года; в 1259 году зани­мал вре­мен­но пре­стол Велико-Терновский.

Л. Вой­то­вич вва­жає бол­гарсь­ко­го царя Іва­на ІІІ Асе­ня (1279–1280) сином Михай­ла Рости­сла­во­ви­ча [142], хоча чима­ло сучас­них істо­ри­ків під­т­ри­му­ють вер­сію, за якою Іван ІІІ – син царя Міцо Асе­ня і Марії, донь­ки Іва­на ІІ Асе­ня [143]. Оскіль­ки Марія піс­ля заги­белі пер­шо­го чоло­віка ста­ла дру­жи­ною Михай­ла Рости­сла­во­ви­ча, ця про­бле­ма зали­шаєть­ся дис­кусій­ною [144].

ꝏ, 1259, [......] ИОАН­НОВ­НА, дочь царя бол­гар­ско­го Иоан­на Асе­ня, сест­ра царя бол­гар­ско­го Миха­и­ла Асеня;

108. КН. БЕЛА РОСТИ­СЛА­ВИЧ (* 1250, † X.1272),

круп­ный вен­гер­ский фео­дал, бан Мач­вы (1262—1272) и Бос­нии (1270—1272), пре­тен­дент на вен­гер­ский коро­лев­ский пре­стол. Млад­ший сын кня­зя Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча чер­ни­гов­ско­го и галиц­ко­го (1227—1262) от бра­ка с вен­гер­ской прин­цес­сой Анной (1226/1227–1285). Внук чер­ни­гов­ско­го кня­зя Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча Свя­то­го и коро­ля Вен­грии Белы IV. Родил­ся око­ло 1250 года, умер в 1272 году; с 1269 года вла­дел Мач­вой и Бозной.

В 1262 году после смер­ти кня­зя Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча его вла­де­ния были раз­де­ле­ны меж­ду его сыно­вья­ми: Бела уна­сле­до­вал банат Мач­ва (серб.)рус. (в том чис­ле Бел­град и Бра­ни­че­во), а его стар­ший брат Миха­ил полу­чил Бос­ний­ский банат.

Вен­гер­ский король Бела IV, поссо­рив­шись со сво­им стар­шим сыном и наслед­ни­ком Сте­фа­ном, в 1260 году назна­чил млад­ше­го сына Белу гер­цо­гом Сла­во­нии, Дал­ма­ции и Хор­ва­тии. Сте­фан был взбе­шен и немед­лен­но под­нял вос­ста­ние про­тив сво­е­го отца. В ходе меж­до­усоб­ной вой­ны Бела и его мать Анна под­дер­жи­ва­ли Белу IV в борь­бе про­тив стар­ше­го сына Сте­фа­на. 5 декаб­ря 1262 года был заклю­чен Пресс­бург­ский мир­ный дого­вор, по усло­ви­ям кото­ро­го Сте­фан полу­чил во вла­де­ние от сво­е­го отца новые вен­гер­ские вла­де­ния южнее реки Дунай. После при­ми­ре­ния Сте­фан захва­тил и ото­брал у бра­тьев Белы и Миха­и­ла отцов­ские вла­де­ния (коми­тат Берег и замок Фузер) на восто­ке Вен­гер­ско­го коро­лев­ства. Их мать Анна пода­ла офи­ци­аль­ную жало­бу на сво­е­го бра­та Сте­фа­на папе рим­ско­му Урба­ну IV, но «млад­ший король» Сте­фан отка­зал­ся вер­нуть захва­чен­ные владения.

В декаб­ре 1264 года Бела IV послал вой­ско на вла­де­ния сво­е­го стар­ше­го сына и сопра­ви­те­ля, «млад­ше­го коро­ля» Сте­фа­на. Король назна­чил глав­но­ко­ман­ду­ю­щим армии сво­е­го вну­ка Белу, но фак­ти­че­ским гла­вой коро­лев­ской армии был маг­нат Хен­рик Кёсе­ги. В мар­те 1265 года в бит­ве при Иса­си­ге Сте­фан одер­жал побе­ду над арми­ей сво­е­го отца Белы, кото­рый вынуж­ден спа­сать­ся бегством.

23 мар­та 1266 года ост­ро­ве Мар­гит «стар­ший король» Бела IV и «млад­ший король (серб.)рус.» Сте­фан (дед и дядя Белы) заклю­чи­ли новый мир­ный дого­вор, по усло­ви­ям кото­ро­го Сте­фан полу­чал во вла­де­ние восточ­ную часть вен­гер­ско­го королевства.

В 1268 году король Сер­бии Сте­фан Дра­гу­тин вторг­ся с вой­ском в вен­гер­ский банат Мач­ва. Сер­бы опу­сто­ши­ли Мач­ву. Вен­гер­ский король Бела IV отпра­вил армию на помощь сво­е­му вну­ку. Вен­гры раз­гро­ми­ли сер­бов. Король Сте­фан Дра­гу­тин был взят в плен, отку­да вынуж­ден был себя выку­пать. В 1270 году после гибе­ли сво­е­го без­дет­но­го стар­ше­го бра­та Миха­и­ла Бела уна­сле­до­вал его вла­де­ния в Боснии. 

3 мая 1270 года скон­чал­ся король Вен­грии Бела IV (дед Белы Махов­ско­го). На коро­лев­ский пре­стол всту­пил его стар­ший сын и быв­ший про­тив­ник Сте­фан V (1270—1272). Анна Вен­гер­ская, мать Белы, бежа­ла в Пра­гу ко дво­ру сво­е­го зятя, чеш­ско­го коро­ля Прже­мыс­ла Ота­ка­ра II. Одна­ко Бела Махов­ский сохра­нил вер­ность ново­му коро­лю Вен­грии Сте­фа­ну и ока­зал ему помощь про­тив коро­ля Чехии и его вен­гер­ских сторонников.

Скульп­тур­ная рекон­струк­цая внеш­но­сти Белы Ростиславича

Барон Иоахим Гут­ке­лед, сын бана Сла­во­нии Сте­фа­на Пек­та­ри, кото­рый в 1264 г. уна­сле­до­вал за отцом эту важ­ную долж­ность, 24 июня 1272 г. вне­зап­но захва­тил юно­го вен­гер­ско­го прин­ца Лас­ло и отверз его в замок Капрон­ца воз­ле Загре­ба. Король Сте­фан V, шурин и союз­ник Льва Дани­ло­ви­ча, удив­лен­ный неожи­дан­ным бун­том сла­вон­ско­го бана, немед­лен­но окру­жил замок. В лаге­ре под сте­на­ми зам­ка король узнал, что актив­ной участ­ни­цей это­го заго­во­ра была его жена коро­ле­ва Ели­за­ве­та Полов­чан­ка (Ерже­бет Кун), кото­рая ока­за­лась любов­ни­цей бана. Эмо­ци­о­наль­ный Сте­фан V не выдер­жал это­го изве­стия и вне­зап­но умер 6 авгу­ста 1272 г. Коро­лю Вен­грии было толь­ко 33 года.

Барон Гут­ке­лед и коро­ле­ва Ели­за­ве­та поспе­ши­ли 3 сен­тяб­ря 1272 г. в Секеш­фе­гер­ва­ре про­воз­гла­сить коро­лем юно­го Лас­ло IV. Но их под­дер­жа­ла толь­ко часть барон­ства. Окру­же­ние покой­но­го коро­ля выдви­ну­ло пре­тен­ден­том на пре­стол Белу Рости­сла­ви­ча, сына чер­ни­гов­ско­го кня­зя, пре­тен­до­вав­ше­го в свое вре­мя на галиц­кий пре­стол, вну­ка коро­ля Бели IV и св. Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го. Бела Рости­сла­вич при­хо­дил­ся пле­мян­ни­ком Льву Дани­ло­ви­чу и кра­ков­ско­му кня­зю Боле­сла­ву Стыд­ли­во­му, а так­же шури­ном коро­лю Чехии и гер­цо­гу Австрии Пше­мыс­лу ІІ Отто­ка­ру. Боль­шин­ство баро­нов скло­ня­лось к ком­про­мис­су. Сам Бела Рости­сла­вич, кото­рый был кня­зем Мач­вы на бол­гар­ском кор­доне и пре­тен­до­вал так­же на бол­гар­ские зем­ли, в обмен на под­держ­ку согла­сил­ся с коро­на­ци­ей дво­ю­род­но­го брата. 

Скульп­тур­ная рекон­струк­ция внеш­но­сти Белы Ростиславича
При дво­ре нача­лась борь­ба двух маг­нат­ских груп­пи­ро­вок. Коро­ле­ва Ели­за­ве­та (вдо­ва Сте­фа­на V) и круп­ный фео­дал Иоахим Гут­ке­лед с мало­лет­ним коро­лём Лас­ло при­бы­ли в Секеш­фе­хер­вар, что­бы побыст­рее коро­но­вать Лас­ло Куна. Сто­рон­ни­ки покой­но­го Белы IV реши­ли воз­ве­сти на коро­лев­ский пре­стол бана Мач­вы Белу Рости­сла­ви­ча. При­вер­жен­цы Белы напа­ли на дом коро­ле­вы-вдо­вы, но были отби­ты. Коро­на­ция Лас­ло IV состо­я­лась 3 сен­тяб­ря 1272 года.

Но коро­ле­ва и барон Гут­ке­лед боя­лись Белы Рости­сла­ви­ча, кото­ро­му было уже 22 года и кото­рый поль­зо­вал­ся попу­ляр­но­стью сре­ди вен­гер­ской и сла­вян­ской зна­ти. В нояб­ре 1272 г. на бан­ке­те князь Мач­вы был зло­дей­ски убит сорат­ни­ком Йоахи­ма Гут­ке­ле­да баро­ном Ген­ри­хом Кесе­ги (Ней­ме­туй­ва­ри). Белу Рости­сла­ви­ча изру­би­ли бук­валь­но на кус­ки, собран­ные для погре­бе­ния с боль­шим тру­дом его сест­рой Мар­га­ри­той, абба­ти­сой в мона­сты­ре кла­ри­сок. Мар­га­ри­та и Бела были близ­не­ца­ми. После убий­ства Белы его вла­де­ния были раз­де­ле­ны меж­ду чле­на­ми веду­щих вен­гер­ских маг­нат­ских родов.

МАР­ГА­РИ­ТА РОСТИСЛАВНА

ста­ла аба­ти­сою мона­сти­ря Діви Марії на ост­ро­ві посе­ред Дунаю в рай­оні Буда­пешта (тепер руї­ни мона­сти­ря святої
Мар­га­ри­ти на одной­мен­но­му ост­ро­ві) [145]. Мар­га­ри­та и Бела были близнецами.

МАРИЯ РОСТИ­СЛАВ­НА

Донь­ка Рости­сла­ва Марія була дру­жи­ною двох бол­гарсь­ких царів – Михаї­ла І Асе­ня і Коло­ма­на ІІ Асе­ня [146].

ꝏ, 1‑й, МИХА­ИЛ II ИОАН­НО­ВИЧ АСЕНЬ; царь Бол­га­рии (1246–1256). Из дина­стии Асе­ней. Сын Ива­на Асе­ня II от его тре­тье­го бра­ка. После смер­ти бра­та, Коло­ма­на I Асе­ня, Миха­ил, будучи ещё ребён­ком, всту­пил на бол­гар­ский пре­стол. Таким обра­зом, в Бол­га­рии вто­рой раз под­ряд на пре­стол взо­шёл ребё­нок. В его прав­ле­ние Бол­га­рия понес­ла зна­чи­тель­ные тер­ри­то­ри­аль­ные поте­ри от сво­их сосе­дей: Вен­грии, Никей­ской импе­рии и Эпир­ско­го дес­по­та­та. Неза­дол­го до кон­ца сво­е­го цар­ство­ва­ния Миха­ил Асень женил­ся на Ели­за­ве­те, доче­ри Рости­сла­ва Михай­ло­ви­ча, бана Мач­вы. После это­го Рости­слав при­об­рёл боль­шое вли­я­ние при дво­ре. Веро­ят­но, имен­но это при­ве­ло к кон­фрон­та­ции Миха­и­ла Асе­ня с бояра­ми, что при­ве­ло к его убий­ству и узур­па­ции вла­сти его дво­ю­род­ным бра­том, Коло­ма­ном II Асенем.

ꝏ, 2‑й, КОЛО­МАН АСЕНЬ.

КНЖ. КУНЕ­ГУН­ДА РОСТИСЛАВНА

донь­ка Рости­сла­ва Мсти­сла­ви­ча [147].

ꝏ 1‑й, 1261, ПРЖЕ­МИ­СЛ ІІ ОТТО­КАР, чесь­кий король.

ꝏ, 2‑й, ЗАВІ­ША ВІТ­КО­ВИЧ ІЗ ФАЛЬ­КЕН­ШТЕЙ­НА (РОЗЕН­БЕРҐ), чесь­ко­го бургграфа.

ГРИ­ФИ­НА (АГРИП­ПИ­НА) РОСТИСЛАВНА

донь­ка Рости­сла­ва Мсти­сла­ви­ча, вий­ш­ла за кра­ківсь­ко­го і сан­до­мирсь­ко­го кня­зя Леш­ка ІІ Чор­но­го, з яким роз­лу­чи­ла­ся між 1271–1274 рр. [148]

ꝏ, 1265, ЛЕШЕК ЧЕР­НЫЙ, поль­ский гер­цог, кото­рый был потом (1278—1288 года) поль­ским королем.

XIV генерация от Рюрика.

В.КН. ЯРО­СЛАВ-ДМИТ­РИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БРЯН­СКИЙ И ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ (уп. 1333, 1341).

Точ­ное про­ис­хож­де­ние неиз­вест­но. Князь «Яро­слав Дмит­рий Чер­ни­гов­ский и сын его Роман» запи­сан в сино­ди­ке Духов­ско­го мона­сты­ря Пере­я­с­лав­ля-Рязан­ско­го в окру­же­нии кня­зей, жив­ших уже в сере­дине XIV сто­ле­тия. [149]. Кня­зя Яро­сла­ва-Дмит­рия Чер­ни­гов­ско­го, види­мо, сле­ду­ет отож­де­ствить с кня­зем Дмит­ри­ем Брян­ским, зимой 1333/34 гг. при­хо­див­шим со сво­и­ми людь­ми и «с тота­ры» под сте­ны Смо­лен­ска. [150]

Уп. в ЛС, ВС и в лето­пи­сях под 1333 г.

КН. ЕЛЕ­НА ВАСИ­ЛЬЕВ­НА БРЯН­СКАЯ (уп. 1330).

кня­ги­ня Кашин­ская, вели­кая кня­ги­ня Твер­ская, жена (с 1329 г.) кня­зя Кашин­ско­го, вели­ко­го кня­зя Твер­ско­го Васи­лия Михай­ло­ви­ча. Отец – Васи­лий, князь Ьрян­ский (1309 г) [4, c. 554]

Лето­пи­си не сохра­ни­ли изве­стий о рож­де­нии и ран­них годах Еле­ны. Кто были роди­те­ли Еле­ны точ­но неиз­вест­но, но, наи­бо­лее веро­ят­но, думать, что ее отцом был Васи­лий, князь Брян­ский. Ее имя встре­ча­ет­ся не толь­ко в изве­сти­ях о женить­бе кня­зя и рож­де­нии детей, но и в свя­зи с поли­ти­че­ски­ми собы­ти­я­ми – меж­до­усоб­ной борь­бой за кня­же­ский стол и дипломатией.

Еле­на была выда­на замуж за млад­ше­го сына Миха­и­ла Твер­ско­го и Анны Кашин­ской Васи­лия. Бра­ко­со­че­та­ние состо­я­лось в 1329 г. в Брян­ске. В бра­ке у кня­же­ской четы роди­лось двое сыно­вей Васи­лий и Миха­ил [I, c. 155].

После смер­ти Кон­стан­ти­на Михай­ло­ви­ча про­ти­во­сто­я­ние меж­ду мос­ков­ски­ми и твер­ски­ми кня­зья­ми усу­гу­би­лось еще и борь­бой Васи­лия Михай­ло­ви­ча с Все­во­ло­дом Алек­сан­дро­ви­чем непо­сред­ствен­но за твер­ской стол. Лето­пись вкла­ды­ва­ет в уста Еле­ны раз­но­об­раз­ные сове­ты, пока­зы­вая кня­ги­ню амби­ци­оз­ной и поли­ти­че­ски актив­ной жен­щи­ной, под­тал­ки­ва­ю­щей мужа высту­пить про­тив Миха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча. В 1367 г. Еле­на при­ни­ма­ет уча­стие в воен­ном похо­де на Тверь [II, стб. 84]. Осе­нью того же года она вме­сте с женой Ере­мея Кон­стан­ти­но­ви­ча попа­да­ет в плен к Миха­и­лу Алек­сан­дро­ви­чу, вер­нув­ше­му­ся из Лит­вы и учи­нив­ше­му в Тве­ри раз­гром [II, стб. 84; III; с. 106; 1, c. 176; 2, c. 61; 3, c. 32] Васи­лий Михай­ло­вич, судя по все­му, в это вре­мя нахо­дил­ся в Кашине, т.к. Миха­ил отпра­вил­ся имен­но туда. На пол­пу­ти кня­зья встре­ти­лись и смог­ли дого­во­рить­ся о мире. Еле­на Ива­нов­на была осво­бож­де­на и вер­ну­лась к мужу. Лето­пись отме­ча­ет, что Миха­ил, несмот­ря на воен­ное пре­иму­ще­ство, в тот пери­од при­зна­ет пре­вос­ход­ство Васи­лия и назы­ва­ет его твер­ским кня­зем [1, c. 177].

После смер­ти Васи­лия Михай­ло­ви­ча в 1368 г. Еле­на с при­су­щей ей актив­но­стью под­дер­жи­ва­ет сына Миха­и­ла в его борь­бе за твер­ской стол.

Дата смер­ти кня­ги­ни неиз­вест­на. Но, по всей веро­ят­но­сти, она намно­го пере­жи­ла и мужа, и обо­их сыно­вей. Васи­лий Васи­лье­вич умер еще в 1363 г. [II, стб. 75; 1, c. 176], Миха­ил Васи­лье­вич скон­чал­ся в 1373 г. К 1373 г. отно­сит­ся лето­пис­ное изве­стие о том, что Еле­на вме­сте с кашин­ски­ми бояра­ми сове­ту­ет сво­е­му мало­лет­не­му вну­ку, Васи­лию, ехать в Тверь, что­бы про­дол­жить борь­бу за кня­же­ский стол. Более позд­них изве­стий о кня­гине Брян­ской нет.

Дети: Васи­лий (ок. 1330–1362 гг.), князь Кашинский
Миха­ил (1331–1373 гг.), князь Кашин­ский [I, c. 155].

Источ­ни­ки:
I. ПСРЛ. Т. X. Лето­пис­ный сбор­ник, име­ну­е­мый Пат­ри­ар­шей или Нико­нов­ской лето­пи­сью. М., 2000.
II. ПСРЛ. Т. XV. Рогож­ский лето­пи­сец. Твер­ской сбор­ник. М., 2000.
III. ПСРЛ. Т. XVIII. Симео­нов­ская лето­пись. СПб., 1913.

Биб­лио­гра­фия:
1. Гада­ло­ва Г. С. Вели­кая кня­ги­ня Еле­на Твер­ская (Кашин­ская) // С. 97–110.
2. Клюг Э. Кня­же­ство­Т­вер­ское (1247–1485 гг.). Тверь, 1994.
3. Коняв­ская Е.Л. Очер­ки по исто­рии твер­ской лите­ра­ту­ры XIV–XV в. М, 2007.
4. Коняв­ская Е.Л. Твер­ские кня­ги­ни и их роль в семей­ной, обще­ствен­ной и хозяй­ствен­ной жиз­ни // Вест­ник ТвГу. Серия «Исто­рия». 2020, № 4 (56). С. 16–32.

103/ КН. ТИМО­ФЕЙ КОН­СТАН­ТИ­НО­ВИЧ НОВ­ГО­РОД-СЕВЕР­СКИЙ (вто­рая поло­ви­на XIII в.);

поми­на­ет­ся выше вме­сте с отцом

КН. ДМИТ­РИЙ СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ НОВ­ГО­РОД-СЕВЕР­СКИЙ (вто­рая поло­ви­на XIII в.);

«Кн(з): Димит­рiя Новгоро(д)ского прїєм­ша Агг(є)лскїй обра(з), С(вя)тославля.
Кня(ж)ну Марїю.
Кн(з): Ива­на Дмит­ро­ви­ча Пєрєславского.
Кн(з) Васи­лїєви Кн(я)гини Марїи».

В сокра­щен­ном и дефект­ном спис­ке ЛС не отме­че­ны факт постри­же­ния в мона­хи Дмит­рия Нов­го­род­ско­го и, что осо­бен­но важ­но, его отче­ство. Нако­нец, Мария в ЛС назва­на кня­ги­ней (не княж­ной), а вто­рая Мария – не Васи­ли­е­вой кня­ги­ней, а «Єго», то есть Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча [140].

КН. ДАВЫД [......] ГОРО­ДЕН­СКИЙ И СТА­РО­ДУБ­СКИЙ (1326),

КН. СВЯ­ТО­СЛАВ МСТИ­СЛА­ВИЧ КАРАЧЕВСКИЙ

КН. ПАН­ТЕ­ЛЕЙ­МОН МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

КН. АНДРЕЙ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

КН.ФЕДОР [......] КОЗЕЛЬСКИЙ

место в рос­пи­си пред­по­ло­жи­тель­но, отец Ива­на Федо­ро­ви­ча Шону­ра Козель­ско­го, по вер­сии Алек­сея Бабен­ко, воз­мож­но пото­мок Федо­ра Дмит­ри­е­ви­ча, бра­та кн. Миха­и­ла Дмитриевича.

XIV генерация от Рюрика.

КН. РОМАН ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ БРЯНСКИЙ

Сын Яро­сла­ва-Дмит­рия Чер­ни­гов­ско­го и Брян­ско­го. Князь «Яро­слав Дмит­рий Чер­ни­гов­ский и сын его Роман» запи­сан в сино­ди­ке Духов­ско­го мона­сты­ря Пере­я­с­лав­ля-Рязан­ско­го в окру­же­нии кня­зей, жив­ших уже в сере­дине XIV сто­ле­тия. [149]. Поми­на­ние кня­зя Дмит­рия Чер­ни­гов­ско­го вме­сте с сыном поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что князь Роман Дмит­ри­е­вич умер в срав­ни­тель­но моло­дом возрасте.

90/69. В.КН. МИХА­ИЛ ДИМИТ­РИ­Е­ВИЧ ЧЕРНИГОВСКИЙ

сын Дмит­рия Мсти­сла­ви­ча, вели­кий князь чер­ни­гов­ский, кня­жил в Чер­ни­го­ве в кон­це ХIII и в нача­ле XIV века.

В Любец­ком сино­ди­ке так­же поми­на­ют: «кн(я)зя Димит­рия Чер(ниговского), оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ за пра­во­слав­ную веру и кн(я)гиню его Мамел­фу; вел(икого) кн(я)зя Миха­и­ла Димит­ри­е­ви­ча Чер(ниговского) и кн(я)гиню его Мар­фу; кн(я)зя Фео­до­ра Димит­ри­е­ви­ча; кн(я)зя Васи­лия Козел­ска­го оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ» [151]. Здесь опи­сан целост­ный чер­ни­го­во-козель­ский фраг­мент. Оче­вид­но, князь Миха­ил Дмит­ри­е­вич после смер­ти всех сво­их дядей (не ранее 1246 г.) по пра­ву стар­шин­ства рода был «вели­ким кня­зем черниговским».

∞, МАР­ФА .... ....

91/69. КН. ФЕО­ДОР ДИМИТРИЕВИЧ 

сын Дмит­рия Брян­ско­го и Чер­ни­гов­ско­го, кня­жич чер­ни­гов­ский. В Любец­ком сино­ди­ке так­же поми­на­ют: «кн(я)зя Димит­рия Чер(ниговского), оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ за пра­во­слав­ную веру и кн(я)гиню его Мамел­фу; вел(икого) кн(я)зя Миха­и­ла Димит­ри­е­ви­ча Чер(ниговского) и кн(я)гиню его Мар­фу; кн(я)зя Фео­до­ра Димит­ри­е­ви­ча; кн(я)зя Васи­лия Козел­ска­го оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ» [152].

<КН. ИВАН ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ ПЕРЕЯСЛАВСКИЙ,

князь Пере­я­с­лавль­ский (конец XIII – нача­ло XIV в.). «Кн(з): Димит­рiя Новгоро(д)ского прїєм­ша Агг(є)лскїй обра(з), С(вя)тославля.
Кня(ж)ну Марїю.
Кн(з): Ива­на Дмит­ро­ви­ча Пєрєславского.
Кн(з) Васи­лїєви Кн(я)гини Марїи».

Судя по все­му Иван Дмит­ри­е­вич запи­сан в помян­ни­ке кня­зей Чер­ни­гов­ских со сво­им более «пре­стиж­ным» титулом.

Очень инте­рес­на запись в помян­ни­ке кня­зя Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча Пере­я­с­лав­ско­го. В Севе­ро-Восточ­ной Руси дей­стви­тель­но изве­стен Иван Дмит­ри­е­вич, князь Пере­я­с­лав­ля-Залес­ско­го, умер­ший в 1302 г.30 Одна­ко уже Р. В. Зотов отме­тил, что «весь­ма стран­но будет поме­ще­ние его, не имев­ше­го ника­ко­го отно­ше­ния к Чер­ни­го­ву, в Сино­ди­ке чер­ни­гов­ских кня­зей. Не упо­ми­на­ет­ся­ли в этой ста­тье сын Димит­рия нов­го­род-север­ско­го (см. № 47)? Пере­я­с­лав­ским-же он мог назы­вать­ся по вла­де­нию не Пере­я­с­лав­лем Залес­ским, а Пере­я­с­лав­лем Рус­ским, ныне уезд­ным горо­дом Пол­тав­ской губер­нии. Как мы уви­дим ниже (см. ста­тью № 50), в пер­вой поло­вине XIV сто­ле­тия Киев при­над­ле­жал Оль­го­ви­чам, поче­му и в Пере­я­с­лав­ле Рус­ском мог сидеть в то вре­мя князь этой линии Рюри­ко­ви­чей, так как этот город в XIV сто­ле­тии счи­тал­ся в чис­ле киев­ских» [153].

КН. ДАНИ­ИЛ .... ОСТРОЖ­СКИЙ

КН. ПАТ­РИ­КИЙ ДАВЫ­ДО­ВИЧ ГОРО­ДЕН­СКИЙ И СТАРОДУБСКИЙ

КН. ВАСИ­ЛИЙ ПАН­ТЕ­ЛЕЙ­МО­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1339)

кня­жич кара­чев­ский?. Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец [154]: В лето 6846... Того же лета уби­ен бысть князь Андрей Мсти­сла­вичь от сво­е­го бра­та­ни­ча Васи­лия Пан­те­ле­е­ва сына июля 23 день.

КН. ТИТ ..... КОЗЕЛЬ­СКИЙ (*1300/1330, † 1365/1371)

Відо­мий толь­ко з родо­водів, князь кара­чевсь­кий (кіне­ць XIII — поча­ток XIV ст.), где он ука­зан вну­ком Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча. Воз­мож­но в дан­ном постро­е­нии рос­пи­си его в этом месте не суще­ство­ва­ло. Из лето­пис­ных источ­ни­ков изве­стен толь­ко Тит 1365 года. Поэто­му вполне воз­мож­но, что не суще­ство­ва­ло ни Тита, вну­ка Миха­и­ла Свя­то­го, ни (по более совре­мен­ной вер­сии) Тита Мсти­сла­ви­ча, пра­пра­вну­ка Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча Козель­ско­го, а был толь­ко Тит 1365 года, кото­ро­го и взя­ли в каче­стве ори­ен­ти­ра соста­ви­те­ли древ­ней­ших родословные.

Под 1365/66 г. упо­мя­нут князь Тит Козель­ский, кото­рый по родо­слов­ной леген­де так­же был сыном кня­зя Мсти­сла­ва [155]. В 1365 году Тит Мсти­сла­во­вич, помо­гая союз­ни­ку, участ­во­вал в бит­ве с тата­ра­ми под Шишев­ским лесом, в кото­рой был наго­ло­ву раз­бит ордын­ский пол­ко­во­дец Тогай. Соглас­но родо­слов­цам XVI-XVII вв., потом­ки стар­ше­го кня­зя Тита Мсти­сла­ви­ча вла­де­ли Козель­ском, Мосаль­ском, Пере­мыш­лем, Хоте­то­вом (?) и Ель­цом. Потом­ки млад­ше­го кня­зя Андрея (Анд­ри­я­на) Мсти­сла­ви­ча вла­де­ли пре­иму­ще­ствен­но южной частью родо­вой вот­чи­ны: Кара­че­вом, Хотим­лем и Зве­ни­го­ро­дом [156].

Одна из вер­сий Тит был сыном уп. в лето­пи­сях Пан­те­лей­мо­на Мсти­сла­ви­ча, чьим кня­же­ским име­нем воз­мож­но было Мстислав.

КН. ИВАН ФЕДО­РО­ВИЧ ШОНУР КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1371)

Выехал из Козель­ска к Ива­ну Кали­те. Сре­ди пра­вя­щих семей в кня­же­ствах Чер­ни­го­во-Север­ской зем­ли в XIII—XV вв., в отли­чие от дина­стов сосед­не­го Смо­лен­ска, досто­верно пока изве­стен толь­ко один слу­чай, когда князь, выехав­ший в середи­не XIV в. в Моск­ву, поте­рял свой титул. Им был Иван Федо­ро­вич Шонур Козель­ский, родо­на­чаль­ник бояр­ских фами­лий Шону­ро­вых и Сати­ных. Он стал пер­вым сре­ди потом­ков чер­ни­гов­ских Оль­го­ви­чей, чей род в XIV в. остал­ся на служ­бе у пра­ви­те­лей Севе­ро-Восточ­ной Руси. В свя­зи с этим важен и тот факт, что в послед­ней чет­вер­ти XIV в. Шону­ро­вы пере­шли на служ­бу к кня­зьям из боров­ско-сер­пу­хов­ской линии. Опи­ра­ясь на изве­стие Рогож­ско­го лето­писца, мож­но пред­по­ло­жить, что Иван Шонур выехал на служ­бу в Мо­скву непо­сред­ствен­но к вели­ко­му кня­зю до 1371 г.

Соглас­но рос­пи­си Шону­ро­вых, нахо­дя­щей­ся в Комп. ред., князь Иван Шонур «при­шол ис Чер­ни­го­ва» [157]. В дру­гих редак­ци­ях это­го источ­ни­ка утвер­жда­ет­ся, что он был князь «Козел­ской» [158], а в неко­то­рых позд­них спис­ках осмыс­лен как князь «Шунор­скои и Козел­ской» [159]. По-види­мо­му, про­ти­во­ре­чия меж­ду ними поз­во­ля­ет снять ран­няя редак­ция рос­пи­си рода Тол­стых, Фед­цо­вых, Дур­ных и Василь­чи­ко­вых. Она отно­сит­ся ко вто­рой поло­вине XVI в. Ее состав­ле­ние было вызва­но тем, что одна из предста­вительниц это­го рода Анна Гри­го­рьев­на Василь­чи­ко­ва ста­ла женой царя Ива­на IV Гроз­но­го. Это собы­тие про­изо­шло меж­ду 9 I и 3 II 1575 г. [160]. В ро­дословной Тол­стых и неко­то­рых их одно­род­цев отме­ча­ет­ся, что пре­док Тол­стых Леон­тий слу­жил в Чер­ни­го­ве у кня­зя Мсти­сла­ва Михай­ло­ви­ча [161]. В XVII в. эта леген­да была заме­не­на на вымыш­лен­ную, соглас­но кото­рой пред­ком Тол­стых, Фед­цо­вых, Дур­ных, Василь­чи­ко­вых и их одно­род­цев стал «муж честен» из «Немец» не Индрис, а Индрик и два его сына Литво­нис и Зимон­тен [162]. Соглас­но родо­слов­цу ино­ка Дио­ни­сия (Зве­ни­го­род­ско­го), состав­лен­но­му не ранее кон­ца пер­вой тре­ти XVI в., этот князь пра­вил лишь «в Кара­че­ве и в Зве­ни­го­ро­де» [163]. Конеч­но, дове­рять это­му источ­ни­ку в пол­ной мере нель­зя. [164].

XV генерация от Рюрика.

131. КН. РОМАН II МИХАЙ­ЛО­ВИЧ БРЯН­СКИЙ И ЧЕРНИГОВСКИЙ,

князь чер­ни­гов­ский и брян­ский [165]. Бать­ком Рома­на Михай­ло­ви­ча, май­же напев­но, був вел. кн. Чер­ні­гівсь­кий Михай­ло Олек­сан­дро­вич, який запи­са­ний у пом’янниках без­по­се­ред­ньо перед ним. Саме такої дум­ки дотри­му­ва­ли­ся М. Кваш­нін-Самарін та Р. В. Зотов. Мож­ли­во, спи­ра­ю­чись голов­ним чином на дані оно­ма­сти­ки (а саме, харак­тер­ної повто­рю­ва­но­сті «родо­вих» імен), що Роман Михай­ло­вич II був пра­пра­вну­ком Рома­на Михай­ло­ви­ча I «Ста­ро­го», вели­ко­го кня­зя Чер­ні­гівсь­ко­го та Брянсь­ко­го († близь­ко 1290), віро­гід­ні­ше за все, через його стар­шо­го сина Михай­ла. По дру­гой вер­сии в. кн. Миха­ил Алек­сан­дро­вич при­над­ле­жал к ново­силь­ской династии.

Роман Михай­ло­вич «Млад­ший», воз­мож­но, и не был сыном Миха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча. Соглас­но родо­слов­ным рос­пи­сям Тол­стых и Василь­чи­ко­вых их пре­док в свое вре­мя слу­жил вели­ко­му кня­зю чер­ни­гов­ско­му Миха­и­лу Ива­но­ви­чу, в кото­ром мож­но видеть сына Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Брян­ско­го. Дан­ная вер­сия хро­но­ло­ги­че­ски выгля­дит даже луч­ше, чем пред­по­ло­же­ние Р.Зотова. Есть одно «но» — князь Миха­ил Ива­но­вич упо­ми­на­ет­ся лишь в доволь­но позд­ней родо­слов­ной рос­пи­си [166].

Моне­та кня­зя Рома­на Черниговского

Роман Михай­ло­вич, остан­ній вели­кий князь Чер­ні­гівсь­кий з міс­це­вої дина­стії Оль­го­ви­чів, саме з таким повним титу­лом у дже­ре­лах зга­дуєть­ся всьо­го два рази: 1) У розділі з поми­нан­ням князів Чер­ні­гівсь­кої зем­лі, що зберіг­ся у скла­ді пом’янника Вве­денсь­кої церк­ви Києво-Печерсь­кої лаври (за спис­ком сере­ди­ни XVII ст.), містить­ся наступ­ний запис: «Вєлик(ого) Кн(я)з(я) Рома­на Михай­ло­ви­ча Чєр­ни­гов­ско­го убієн­на­го от Кня­зя Юрія Смо­лен­ско­го и С(ы)на єго Кня­зя Сємє­на Рома­но­ви­ча, и Кн(я)гиню єго Марію Кора­чев­скую» [167]. Ана­ло­гіч­ний запис містить і зна­ме­ни­тий Любе­ць­кий сино­дик (за спис­ком сере­ди­ни XVIII ст.), з тією різ­ни­цею, що остан­нє сло­во у ньо­му читаєть­ся як «кор­чев­скую» [168]. 2) У Тверсь­ко­му літо­писі наве­де­но звер­нен­ня вел. кня­зя Литовсь­ко­го Віто­вта до вел. кня­зя Мос­ковсь­ко­го Васи­ля Дмит­ро­ви­ча 1404 р., невдо­взі піс­ля втечі зі Смо­ленсь­ка тутеш­ньо­го вел. кня­зя Юрія Свя­то­сла­ви­ча, де зга­дуєть­ся, що «(…) се ми Юрій мно­го зла сътво­рилъ, бра­та мнѣ и тобѣ кня­зя вели­ко­го Рома­на Чер­ни­гов­ско­го убилъ и каз­ну его взялъ (…)» [169].

Обста­ви­ни заги­белі Рома­на Михай­ло­ви­ча нам відо­мі з інших літо­писів, але тут він назва­ний не вели­ким кня­зем Чер­ні­гівсь­ким, а кня­зем Брянсь­ким. У серп­ні 1401 р. Юрій Свя­то­сла­вич, колиш­ній вел. кн. Смо­ленсь­кий, разом зі своїм союз­ни­ком, вел. кня­зем Оле­гом Рязансь­ким, підій­шли до Смо­ленсь­ка, який вже кіль­ка років (з 1395-го) зна­хо­ди­вся у скла­ді Вели­ко­го князів­ства Литовсь­ко­го (далі – ВКЛ). «А въ Смо­лень­с­цѣ бысть в то вре­мя мятежь и кра­мо­ла, овии хоти­ху Вито­вта, а дру­зии отчи­ча сво­е­го. Князь же Юрьи сосла­ся с горо­жа­ны, а они не можа­ху тер­пѣти насиль­ства от пога­ных ляхов и пре­да­ша­ся кня­зю Юрью, отво­ри­ша ему град, а во гра­де седелъ тогда от Вито­вта кня­зя Романъ Михай­ло­вичь Дьбрянь­скый. И намѣст­ни­ци Вито­вто­вы поима­ша, кня­зя же Рома­на уби­ша и бояръ поби­ша брянь­скых и смо­лень­ских, кото­рои кня­зя Юрья не хотѣлъ, а кня­ги­ню Рома­но­ву и дети отпу­сти­ша» [170]. У Рого­зь­ко­му літо­писі це пові­дом­лен­ня наве­дене у ско­ро­че­но­му вигляді, але тут гово­рить­ся про вби­вство «кня­зя вели­ка­го Рома­на Михай­ло­ви­ча Брянь­ска­го» [171].

Пер­шу згад­ку про Рома­на Михай­ло­ви­ча Чер­ні­гівсь­ко­го слід від­но­си­ти до лип­ня 1372 р. А саме, в ори­гі­наль­ній мос­ковсь­ко-литовсь­кій пере­мир­ній гра­мо­ті, серед союз­ни­ків вел. кн. Дмит­ра Іва­но­ви­ча (май­бут­ньо­го Донсь­ко­го), названі «князь вели­кий Олегъ (Рязансь­кий), князь вели­кий Романъ, князь вели­кий Воло­ди­меръ Пронь­ский». Вели­кок­нязівсь­кий титул Рома­на досить пере­кон­ли­во свід­чить про те, що мова йде саме про Рома­на Михай­ло­ви­ча Чер­ні­гівсь­ко­го, а не про кня­зя Ново­сильсь­ко­го (який у офі­цій­них доку­мен­тах вели­ким ніко­ли не звав­ся, як і його нащад­ки). Скоріш за все, Роман Михай­ло­вич успад­ку­вав Чер­ні­гів піс­ля смер­ті сво­го бать­ка, Михай­ла Олек­сан­дро­ви­ча, оскіль­ки у пом’янниках князів Чер­ні­гівсь­ких вони запи­сані поруч, а інших вели­ких князів Чер­ні­гівсь­ких для сере­ди­ни XIV ст. дже­ре­ла не зна­ють. Однак уже у серп­ні 1375 р. Роман Михай­ло­вич, як і рані­ше, зга­ду­ю­чись серед союз­ни­ків Дмит­ра Мос­ковсь­ко­го, а саме, прий­ма­ю­чи участь у його поході на Тверь, висту­пає вже з іншим титу­лом – кня­зя Брянського34. У груд­ні 1379 р. від­був­ся похід мос­ковсь­ких військ на литовсь­кі зем­лі, про­тя­гом яко­го вони «взя­ша городъ Труб­че­скы и Ста­ро­дубъ и ины мно­гы стра­ны и воло­сти и села». При­чо­му «князь Труб­че­скыи Дмит­рій Олгер­до­вич не сталъ на бои (…) но выиде изъ гра­да съ кня­ги­нею сво­ею и з дѣт­ми и съ бояры сво­и­ми и пріе­ха на Моск­ву въ рядъ къ кня­зю вели­ко­му Дмит­рею Ива­но­ви­чю» [172]. Тут для нас цікаві два моменти.

По-пер­ше, серед об’єктів напа­ду літо­пис не нази­ває Брянсь­ка, кот­рий зна­хо­ди­вся як раз на шля­ху до Труб­чевсь­ка й Ста­ро­ду­ба, а за своїм зна­чен­ням, без­пе­реч­но, пере­вер­шу­вав ці міста. По-дру­ге, Дмит­ро Оль­гер­до­вич зветь­ся кня­зем Труб­чевсь­ким, і саме Труб­чевськ фігу­рує як його сто­ли­ця, де пере­бу­вав не лише сам князь, а і його роди­на та бояри. Все це, за нашою дум­кою, досить пере­кон­ли­во свід­чить про те, що Брянськ тоді зна­хо­ди­вся у руках союз­ни­ка Моск­ви, Рома­на Михай­ло­ви­ча, який і зга­дуєть­ся як такий у 1375 р. Отже, між 1372 і 1375 рр. Дмит­ро Оль­гер­до­вич, а фак­тич­но його бать­ко, усту­пи­ли Брянськ Роману.У той же час зро­зу­мі­ло, що Оль­герд не міг «про­сто так» від­мо­ви­ти­ся від Брянсь­ка на користь кня­зя, який був союз­ни­ком Дмит­ра Мос­ковсь­ко­го. Зброй­ним шля­хом відібра­ти місто від ВКЛ мог­ла лише Москва, однак ні про який кон­флікт між ними у період 1372 – 1375 рр. нам не відо­мо. Ситу­а­цію про­яс­ню­ють пом’янники князів Чер­ні­гівсь­ких, де містить­ся запис з ім’ям вел. кня­зя Дмит­ра Чер­ні­гівсь­ко­го, яко­го Р. В. Зотов, на нашу дум­ку, ціл­ком спра­вед­ли­во ото­тож­нив з Дмит­ром-Кори­бу­том Оль­гер­до­ви­чем, за інши­ми дже­ре­ла­ми – кня­зем Нов­го­род-Сіверсь­ким [173]. Звід­си вар­то зро­би­ти вис­но­вок, що вза­мін за Брянськ Роман Михай­ло­вич усту­пив Оль­гер­ду своє «отчинне» Чер­ні­гівсь­ке князів­ство, оче­вид­но, вклю­ча­ю­чи Нов­го­род-Сіверсь­кий та дея­кі інші міста, яке й було від­дане в управ­лін­ня сину литовсь­ко­го володаря.

Напри­кін­ці XIV ст. Роман Михай­ло­вич, тепер кн. Брянсь­кий, порвав­ши з Моск­вою, зро­бив політич­ний вибір на користь ВКЛ. А саме, на час своєї заги­белі у 1401 р. він був наміс­ни­ком вел. кня­зя Віто­вта у Смо­ленсь­ку. З того фак­ту, що разом з Рома­ном там зга­ду­ють­ся брянсь­кі бояри (див. вище), вип­ли­ває, що він до кін­ця жит­тя зали­шав­ся реаль­ним воло­да­рем Брянсь­ка. Та й сам по собі пере­хід кня­зя Брянсь­ко­го з мос­ковсь­ко­го боку на литовсь­кий, тре­ба дума­ти, мав сенс лише за умо­ви збе­ре­жен­ня за ним його володінь67. Біль­ше того, Віто­вт, здаєть­ся, у вина­го­ро­ду за цей пере­хід повер­нув Рома­ну ще і його «отчин­ний» Чер­ні­гів. Так, у 1404 р. литовсь­кий воло­дар нага­ду­вав вел. кня­зю Васи­лю Мос­ковсь­ко­му про те, що Юрій Смо­ленсь­кий «бра­та мнѣ и тобѣ кня­зя вели­ко­го Рома­на Чер­ни­гов­ско­го убилъ и каз­ну его взялъ». Навряд чи Віто­вт став би нази­ва­ти Рома­на його титу­лом трид­ця­ти­річ­ної дав­ни­ни, коли б той на час своєї заги­белі володів одним Брянсь­ком. Оче­вид­но, у 1401 р. Роман Михай­ло­вич був реаль­ним «вели­ким кня­зем» Чер­ні­гівсь­ким, васаль­ним Литві. Саме висо­кий ста­тус цьо­го дав­ньо­го титу­лу доз­во­ляв його влас­ни­ку, нехай і фор­маль­но, вва­жа­ти­ся «бра­том» (рів­нею) двох най­мо­гут­ні­ших пра­ви­телів на зем­лях дав­ньої Русі – вели­ких князів Литовсь­ко-Русь­ко­го та Воло­ди­ми­ро-Мос­ковсь­ко­го. Ціл­ком віро­гід­но, що голов­ним сти­му­лом, який схи­лив Рома­на Михай­ло­ви­ча до пере­хо­ду на бік Лит­ви, була саме обі­цян­ка Віто­вта повер­ну­ти йому Чер­ні­гів. У тако­му випад­ку це мог­ло ста­ти­ся піс­ля 23 трав­ня 1393 р. (коли Сіверсь­ку зем­лю отри­мав кн. Федір Любар­то­вич) [174] і до 1398 р. (коли Федір, порвав­ши з Віто­втом, зга­дуєть­ся в емі­гра­ції в Угор­щині) [175]. У рам­ках ука­за­но­го періо­ду най­більш «під­хо­дя­щим» момен­том, коли кн. Брянсь­кий під­ко­ри­вся Литві, був час піс­ля захоплен­ня Віто­втом сусід­ньо­го Смо­ленсь­ко­го вели­ко­го князів­ства, 28 верес­ня 1395 р. Литовсь­ким наміс­ни­ком (голов­ним) у Смо­ленсь­ку був при­зна­че­ний кн. Ямонт, який заги­нув у битві на Вор­склі 12 серп­ня 1399 р. [176] Піс­ля цьо­го Роман Михай­ло­вич отри­мав ще й висо­ку поса­ду наміс­ни­ка Смо­ленсь­ко­го, кот­ру й зай­мав до своєї заги­белі у серп­ні 1401 р. В одно­му літо­писі з при­во­ду цьо­го вби­вства гово­рить­ся, що Роман «киш­ку бо с хле­бом ел» [177]). Сло­во «кіш­ка» у дав­ни­ну озна­ча­ло ков­ба­су; отже, схо­же, кня­зя зви­ну­ва­чу­ва­ли у вжи­ван­ня м’яса під час Вели­ко­го посту?. Дру­жи­на та діти Рома­на Михай­ло­ви­ча у 1401 р. потра­пи­ли у полон, але невдо­взі були звіль­нені. Іме­на його сина Семе­на Рома­но­ви­ча та кня­гині Марії Кора­чевсь­кої відо­мі лише з пом’янників. Через три роки піс­ля заги­белі Рома­на Михай­ло­ви­ча, у 1404 р., Брянськ та Чер­ні­гів було від­да­но в уділ Швит­ри­гай­лу Оль­гер­до­ви­чу [178]. У володін­ні ж нащад­ків Рома­на зали­ши­ла­ся лише брянсь­ка волость Осо­вик [179] та, мож­ли­во, дея­кі інші. За родо­во­да­ми XVI ст., князі (О)совицькі були нащад­ка­ми Рома­на I Ста­ро­го [180]. Більш близь­ким їхнім пред­ком, напевне, був і Роман Михай­ло­вич II; прак­тич­но немож­ли­во, щоб пред­став­ни­ки якоїсь іншої, гіпо­те­тич­ної гіл­ки роду Рома­на Ста­ро­го збері­га­ли Брянсь­кий Осо­вик з кін­ця XIII ст. до 1372/75 р., тоб­то у період, коли сам Брянськ нале­жав кня­зям Смо­ленсь­ким, а потім Литовським.

КН. АЛЕК­САНДР ПАТ­РИ­КЕ­Е­ВИЧ СТАРОДУБСКИЙ

ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ ЗАЗРИ­КА КОЗЕЛЬ­СКИЙ (†конец XIV в.)

Упо­мя­нут во Вве­ден­ском помя­ни­ке [181].

КН. ИВАН ТИТО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1371)

удель­ный князь Козель­ский (— после 1395), стар­ший сын Тита, удель­но­го кня­зя Козель­ско­го. Родо­на­чаль­ник кня­зей Гор­ча­ко­вых и Елец­ких. Соглас­но дру­гой вер­сии, был сыном Тита Мсти­сла­ви­ча Козель­ско­го, но это сомнительно.О нем мало чет­ких све­де­ний. Будучи наслед­ни­ком Козель­ска, в 1371 году при­знал себя вас­са­лом Литвы.

Князь Иван Козель­ский упо­мя­нут в пись­ме Оль­гер­да Кон­стан­ти­но­поль­ско­му пат­ри­ар­ху Фило­фею (ок. 1371). Вот этот фраг­мент: «Козель­ский князь Иван, мой под­дан­ный, при­сяг­нул со сво­ей мате­рью, с бра­тья­ми, с женой и детьми, что будет мне верен, но он, взяв свою мать, бра­тьев, жену и детей, сбе­жал, а мит­ро­по­лит осво­бо­дил его от при­ся­ги. Иван из Вязь­мы при­сяг­нул мне на кре­сте и сбе­жал, и залож­ни­ков пре­дал, а мит­ро­по­лит осво­бо­дил его от при­ся­ги на кре­сте. Васи­лий Нагуб­ник при­сяг­нул архи­епи­ско­пу, и архи­епи­скоп был его пору­чи­те­лем, но он пре­дал архи­епи­ско­па и сбе­жал, а мит­ро­по­лит осво­бо­дил его от при­ся­ги; и мно­гие дру­гие сбе­жа­ли, и он осво­бо­дил их от при­ся­ги, т.е. отто­го, что цело­ва­ли крест.» И хро­но­ло­ги­че­ски и по смыс­лу пись­ма — князь Иван — это имен­но Иван Тито­вич. Более того, из доку­мен­та вид­но, что он высту­па­ет как «Вели­кий» князь сво­е­го уде­ла, при­ся­гая со всем сво­им родом. Так­же вид­но, что у него было не менее двух бра­тьев (веро­ят­но к тому вре­ме­ни неже­на­тых), и то что Свя­то­слав — не стар­ший, а млад­ший брат Ива­на. Князь Иван Тито­вич, ско­рее все­го, вер­нул­ся на стол после под­пи­са­ния мос­ков­ско-литов­ско­го мир­но­го дого­во­ра 1372 г. Далее он с бра­тья­ми высту­па­ет вер­ным союз­ни­ком Оле­га Рязан­ско­го, женив­шись вто­рым бра­ком на его доче­ри в 1377 г.

А сын Ива­на от рязан­ской княж­ны Юрий, полу­чив в удел Елец, попал под вли­я­ние сво­е­го деда — рязан­ско­го кня­зя Оле­га. В 1395 году Олег Рязан­ский вме­сте со сво­и­ми союз­ни­ка­ми, в чис­ле кото­рых были козель­ский и елец­кий кня­зья, ходи­ли на Литву.

В состав вла­де­ний кня­зя Ива­на Тито­ви­ча и его сыно­вей вхо­ди­ли горо­да Козельск, Елецк, а так­же Пере­мышль. Князь Иван Козель­ский был стра­те­ги­че­ским союз­ни­ком сво­е­го тестя кня­зя Оле­га Рязан­ско­го. На доче­ри послед­не­го был женат и князь Юрий Свя­то­сла­вич Смо­лен­ский [182]. На рубе­же XIV-XV вв. сооб­ща их коа­ли­ция пыта­лась отсто­ять пра­ва кня­зя Юрия на Смо­ленск, на кото­рый, в свою оче­редь, пре­тен­до­ва­ла Лит­ва [183]. Одна­ко после смер­ти кня­зя Оле­га Рязан­ско­го († 1402 г.) воз­ник­ли новые гео­по­ли­ти­че­ские реа­лии. Долж­но быть, в 1404 г. после паде­ния Смо­лен­ска и бег­ства кня­зя Юрия Свя­то­сла­ви­ча в Нов­го­род [184]. над козель­ским кня­зем навис­ла угро­за со сто­ро­ны Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го. Одна­ко он смог опе­реть­ся на свои род­ствен­ные свя­зи. Наслед­ник рязан­ско­го пре­сто­ла князь Федор Оль­го­вич был женат на род­ной сест­ре Васи­лия I [185]. На доче­ри кня­зя Федо­ра Рязан­ско­го был женат стар­ший сын кня­зя Вла­ди­ми­ра Сер­пу­хов­ско­го — Иван [186]. В резуль­та­те како­го-то согла­ше­ния к лету 1404 г. Козельск пере­шел под власть Васи­лия I [С. А. Фети­щев убе­ди­тель­но пока­зал, что извест­ное докон­ча­ние вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Васи­лия I с кня­зем Вла­ди­ми­ром Сер­пу­хов­ским сле­ду­ет дати­ро­вать пери­о­дом с янва­ря по 20 июля 1404 г., либо с 1 янва­ря по май 1406 г., когда мит­ро­по­лит Кипри­ан нахо­дил­ся в Москве и поста­вил свою под­пись под гра­мо­той [187]. А. А. Гор­ский скло­нил­ся к пер­во­му пери­о­ду дати­ров­ки [188]. Уста­нов­ле­ние пред­по­ло­жи­тель­ной свя­зи гра­мот со смо­лен­ски­ми собы­ти­я­ми поз­во­ля­ет ее сузить со вре­ме­ни сто­я­ния Вито­вта под Смо­лен­ском в июне – до 20 июля 1404 г., когда мит­ро­по­лит Кипри­ан отъ­е­хал из Моск­вы.], но был пере­дан «в вудел и в вот­чи­ну» кня­зю Вла­ди­ми­ру Сер­пу­хов­ско­му. Тот же бла­го­сло­вил им сво­е­го сына Ива­на и дал ему «кн(я)зя великог(о) уде­ла Васил(ь)я Дмитреевич(а) Козе­ле­скъ со все­ми пошли­на­ми» [189]. Козель­ская волость Людимльск была пожа­ло­ва­на Васи­ли­ем I неко­е­му «кня­зю Ива­ну» (веро­ят­но – козель­ско­му), а князь Вла­ди­мир Андре­евич и его дети обя­за­лись в нее не всту­пать­ся. По мне­нию А. А. Гор­ско­го име­ет­ся в виду князь Иван Козель­ский, бежав­ший на мос­ков­скую служ­бу око­ло 1370 г. [190].. Этот вопрос име­ет два воз­мож­ных реше­ния. 1) Не исклю­че­но, что име­ет­ся в виду Иван Тито­вич Козель­ский. 2) По родо­слов­ной леген­де бояр Сати­ных изве­стен их пре­док – князь Иван Федо­ро­вич Шонур Козель­ский, выехав­ший на мос­ков­скую служ­бу яко­бы еще во вре­ме­на Ива­на Кали­ты. С. Б. Весе­лов­ский счи­тал, что позд­няя леген­да о вре­ме­ни отъ­ез­да это­го козель­ско­го кня­зя на мос­ков­скую служ­бу неправ­до­по­доб­на (?Весе­лов­ский С. Б. Иссле­до­ва­ния по исто­рии клас­са слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев. М., 1969. С. 460–461; Кузь­мин А. В. Фами­лии, поте­ряв­шие кня­же­ский титул в XIV – пер­вой тре­ти XV в. (Ч. 2: Пор­хов­ские, Кузь­ми­ны, Сати­ны-Шону­ро­вы) // Гер­ме­нев­ти­ка древ­не­рус­ской лите­ра­ту­ры. Сбор­ник 13. М., 2008. С. 462–477.)). Дети кня­зя Ива­на Шону­ра Козель­ско­го впер­вые упо­ми­на­ют­ся на мос­ков­ской служ­бе имен­но в 1371 г. [191]. Из Сер­пу­хов­ско­го уде­ла Васи­лий I вер­нул себе город Рже­ву. В 1408 г. в нем была сруб­ле­на новая кре­пость, в кото­рой вое­во­дой был назна­чен князь Юрий Козель­ский [192]. Веро­ят­но, имен­но этот «княз(ь) Юрьи Ива­но­вич» назван в чис­ле бояр при состав­ле­нии духов­ной гра­мо­ты Васи­лия I в 1406 г. [193].

Упо­мя­нут во Вве­ден­ском помян­ни­ке: «Кня­зя Ива­на Козель­ско­го, при­няв­ше­го ангель­ский образ и кня­ги­ню его Агрип­пи­ну» [181].

ꝏ 1‑я: ...... ….. ….. .

ꝏ 2‑я: с 1377 КНЖ. АГРИП­ПИ­НА ОЛЬ­ГОВ­НА, дочь вели­ко­го кня­зя рязан­ско­го Оле­га Ива­но­ви­ча, Оль­гер­до­ва внучка.

Дети:

КН. СВЯ­ТО­СЛАВ ТИТО­ВИЧ КАРАЧЕВСКИЙ

князь кара­чев­ский. уже к кон­цу XIV в. мно­гие мест­ные кня­зья по мате­рин­ским лини­ям были литов­ских кро­вей. Неко­то­рые из них слу­жи­ли вели­ким литов­ским кня­зьям, полу­ча­ли от них земель­ные пожа­ло­ва­ния и зани­ма­ли воен­но-адми­ни­стра­тив­ные долж­но­сти в Вели­ком кня­же­стве Литовском.

ꝏ, 1360‑е, КНЖ. ФЕО­ДО­РА ОЛЬ­ГЕР­ДОВ­НА (*1350‑е), дочь Оль­гер­да, вели­ко­го кня­зя литов­ско­го [194]. Точ­ной даты это­го бра­ка неиз­вест­но, но сле­ду­ет иметь в виду, что Фео­до­ра была доче­рью твер­ской княж­ны Улья­ны, выдан­ной за Оль­гер­да в 1349 г. [195].

КОЛЕНО

148. СИМЕ­ОН РОМА­НО­ВИЧ ОСОВИЦКИЙ

Родо­на­чаль­ник кня­зей Осовицких.

Вели­ко­го кня­зя Рома­на Михай­ло­ви­ча чер­ни­гов­ско­го, уби­ен­но­го от кня­зя Юрия смо­лен­ско­го, и сына его кня­зя Симео­на Рома­но­ви­ча, и кня­ги­ню его Марию Кор­чев­скую. (По сче­ту Фила­ре­та, эта ста­тья № 31).

По све­де­ни­ям Литов­ской Мет­ри­ки в 1482 году некий князь Иван Осо­виц­кий полу­ча­ет 6 коп гро­шей из коро­лев­ской каз­ны и 7 коп со смо­лен­ско­го мыта. Его сын, Миха­ил высту­па­ет в источ­ни­ках в 1488–1546 гг. Воз­мож­но, что све­де­ния 2‑й чет­вер­ти 16 в. отно­сят­ся к дру­го­му кня­зю Миха­и­лу Осо­виц­ко­му. Вот,собственно, и все. У Вольф­фа по кня­зьям Осо­виц­ким инфы все­го на стра­нич­ку (Kniaziowie litewsko-ruscy..., с.341). Дума­ет­ся, эти кня­зья мог­ли быть потом­ка­ми Рома­на Михай­ло­ви­ча «Моло­до­го» от его сына Семе­на, кото­рый, по-види­мо­му, не был убит в Смо­лен­ске вме­сте с отцом. Семен Рома­но­вич мог полу­чить смо­лен­скую волость Осо­вик от Вито­вта после 1404 г.

В родо­слов­ных кни­гах гово­рит­ся, что Роман, сын свя­то­го Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча, убит в Орде, и что от него пошли кня­зья Осо­вец­кие. Мы пола­га­ем, что родо­на­чаль­ни­ком этих кня­зей был имен­но Миха­ил Рома­но­вич, стар­ший сын Рома­на, уби­то­го в Орде. По рус­ским памят­ни­кам нам неиз­ве­стен ни один из кня­зей Осо­вец­ких; на осно­ва­нии же дан­ных Литов­ской мет­ри­ки Бонец­кий сооб­ща­ет све­де­ния о двух кня­зьях Осо­вец­ких, жив­ших в пер­вой поло­вине XVI века. Брян­ская волость Осо­вик упо­ми­на­ет­ся в пере­мир­ной гра­мо­те вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Иоаниа III Васи­лье­ви­ча с вели­ким кня­зем литов­ским Алек­сан­дром. По Пере­пис­ной кни­ге Брян­ско­го уез­да, 1678 год, в Поцын­ской воло­сти было село Осо­ви­ко, на реке Гобей­ке, впа­да­ю­щей в реку Дес­ну с пра­вой сто­ро­ны. По спе­ци­аль­ной кар­те Евро­пей­ской Рос­сии (№ 44), село Осо­вик нахо­дит­ся на пра­вом бере­гу реки Дес­ны, в Рос­лавль­ском уез­де Смо­лен­ской губер­нии, близ гра­ни­цы с Брян­ским уез­дом Орлов­ской губер­нии, в 40 вер­стах по пря­мо­му рас­сто­я­нию к восто­ку от горо­да Рославля.

ꝏ КНЖ. МАРИЯ [СВЯ­ТО­СЛАВ­НА] КАРА­ЧЕВ­СКАЯ. Скоріш за все, Марія була доч­кою кн. Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча Кара­чевсь­ко­го, дру­жи­ною яко­го була доч­ка Оль­гер­да Литовського.

КН. ЮРИЙ ИВА­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (ум. после 1408)

— сын кн. Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го, удель­ный князь Козель­ский (1395/1402–1404).

Обсто­я­тель­ства пере­хо­да Козель­ско­го кня­же­ства под мос­ков­скую власть могут быть гипо­те­ти­че­ски рекон­стру­и­ро­ва­ны толь­ко исхо­дя из общей обста­нов­ки в вер­хов­ских зем­лях на рубе­же XIV—XV вв.

В 1390‑е гг. уси­ли­лось про­дви­же­ние Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го в дан­ный реги­он, был занят Любутск, нахо­дя­щий­ся на пра­вом бере­гу Оки. Види­мо, в про­ти­во­вес это­му Васи­лий I и пред­при­нял попыт­ку овла­деть Козель­ском и тянув­ши­ми к нему зем­ля­ми. В 1403 г. он вос­ста­но­вил отно­ше­ния с Ордой, пре­рван­ные с при­хо­дом в ней к вла­сти во вто­рой поло­вине 90‑х гг. вре­мен­щи­ка Еди­гея [196]. Еди­гей был вра­гом Вито­вта и мог выдать Васи­лию (от лица сво­е­го мари­о­не­точ­но­го хана Шади­бе­ка) ярлык на Козельск. Васи­лий после это­го оста­вил за мест­ны­ми кня­зья­ми часть вла­де­ний, а сам Козельск и боль­шую часть тянув­ших к нему воло­стей пере­дал Вла­ди­ми­ру Сер­пу­хов­ско­му. Ясно, что пере­рас­пре­де­ле­ние земель было про­из­ве­де­но по дого­во­рен­но­сти с козель­ски­ми кня­зья­ми, посколь­ку Ива­на Васи­лий I «пожа­ло­вал» Людамль­ском, а в 1408 г. в Рже­ве мос­ков­ским вое­во­дой был «князь Юрий Козель­ский» [197]. По типу это были дей­ствия, ана­ло­гич­ные пред­при­ня­тым в нача­ле 90‑х гг. XV в. по отно­ше­нию к Тарус­ско­му кня­же­ству; но в слу­чае с Козель­ском мест­ным кня­зьям остав­ля­лась мно­го мень­шая часть тер­ри­то­рии кня­же­ства и без его столицы.

Одна­ко уже в 1406 г. в ходе начав­ше­го­ся мос­ков­ско-литов­ско­го кон­флик­та Козельск был занят вой­ска­ми Вито­вта [198]. Тем не менее, в дого­во­ре Васи­лия II с вну­ком Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Васи­ли­ем Яро­сла­ви­чем 1433 г. ска­за­но: «А чѣм, гос­по­дине, князь вели­ки, бла­го­сло­вил тебя отецъ твои, князь вели­ки Васи­леи Дмит­ре­евич, в Москвѣ, и Колом­ною с волост­ми, и всѣм вели­ким кня­же­ньем, так жо и Муром с волост­ми, и Козел­ски­ми мѣсты, и ины­ми при­мыс­лы, того ми, гос­по­дине, под тобою блю­сти, а не оби­де­ти, ни всту­па­ти­ся»; ана­ло­гич­но в дого­во­ре Васи­лия II со сво­им дядей Юри­ем Дмит­ри­е­ви­чем того же года: «А чѣмъ тобе бла­го­сло­вилъ оте­ць твои... и Козель­ском с мѣсты...» [199]. По смыс­лу тек­стов Козель­ское кня­же­ство при­зна­ет­ся вла­де­ни­ем отца Васи­лия II — Васи­лия I, пере­дан­ным в чис­ле дру­гих его «при­мыс­лов» сыну. Одна­ко ни в одной извест­ной духов­ной гра­мо­те Васи­лия I Козельск не фигу­ри­ру­ет. Не назван он и в дого­во­ре Васи­лия II с Юри­ем Дмит­ри­е­ви­чем от 11 мар­та 1428 г.

Объ­яс­нить ука­зан­ное про­ти­во­ре­чие мож­но тем, что после войн с Моск­вой 1406—1408 гг. Вито­вт удер­жал Козельск за собой. Васи­лий I «бла­го­сло­вил» этим при­мыс­лом сына на слу­чай, если Козельск удаст­ся запо­лу­чить обрат­но (при­чем «бла­го­сло­вил» в уст­ной фор­ме, так как в двух послед­них его заве­ща­ни­ях гаран­том был Вито­вт, дед Васи­лия II по мате­ри). И это уда­лось сде­лать после смер­ти Вито­вта (1430 г.), когда в Вели­ком кня­же­стве Литов­ском нача­лась борь­ба за власть меж­ду Свид­ри­гай­лой Оль­гер­до­ви­чем и Сигиз­мун­дом Кейстутьевичем.

В сере­дине 40‑х гг. в ходе меж­до­усоб­ной борь­бы уже в Мос­ков­ском вели­ком кня­же­стве Васи­лий II дал Козельск сво­е­му дво­ю­род­но­му бра­ту Ива­ну Андре­еви­чу Можай­ско­му [200]. (в этом доку­мен­те фик­си­ру­ют­ся тянув­шие тогда к Козель­ску воло­сти — Серенск, Люди­меск (= Людимльск, в нача­ле XIV в. остав­лен­ный за кня­зем Ива­ном), Короб­ки, Выр­ка), но потом отнял обрат­но [201]. К нача­лу 1448 г. Козельск ото­шел к Литв [202]. Воз­вра­тить его под мос­ков­скую власть уда­лось толь­ко в 90‑е гг. XV в. [203].

После смер­ти кня­зя Оле­га Рязан­ско­го († 5.07.1402 г.) Смо­ленск сопро­тив­лял­ся недол­го. 26 июня 1404 г. он был взят литов­ски­ми вой­ска­ми, а князь Юрий бежал в Вели­кий Нов­го­род [204]. К это­му вре­ме­ни кня­зя Ива­на Козель­ско­го, види­мо, уже не было в живых. Его сын князь Юрий Ива­но­вич Козель­ский поте­рял силь­ных союз­ни­ков, и его поло­же­ние ослож­ни­лось. По всей види­мо­сти, на дан­ном эта­пе поли­ти­че­ской исто­рии Козель­ска важ­ную роль сыг­ра­ли дина­сти­че­ские свя­зи его вла­дель­ца. К нача­лу XV в. наслед­ник рязан­ско­го пре­сто­ла князь Федор Оль­го­вич был женат на род­ной сест­ре вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Васи­лия I. На доче­ри кня­зя Федо­ра Рязан­ско­го был женат стар­ший сын кня­зя Вла­ди­ми­ра Сер­пу­хов­ско­го – Иван [205]. В этой свя­зи инте­рес­но, что не позд­нее 20 июля 1404 г. в резуль­та­те како­го-то согла­ше­ния Козельск пере­шел под власть Васи­лия I8, но был пере­дан «в вудел и в вот­чи­ну» кня­зю Вла­ди­ми­ру Сер­пу­хов­ско­му. Тот же бла­го­сло­вил сво­е­го сына Ива­на и дал ему «кн(я)зя великог(о) уде­ла Васил(ь)я Дмитреевич(а) Козе­ле­скъ со все­ми пошли­на­ми» [206]. Козель­ская волость Людимльск (Люди­меск) [207] была пожа­ло­ва­на Васи­ли­ем I неко­е­му кня­зю Ива­ну, а сер­пу­хов­ские кня­зья обя­за­лись в нее не всту­пать­ся. Из Сер­пу­хов­ско­го уде­ла Васи­лий I вер­нул себе город Рже­ву. В 1408 г. в нем была сруб­ле­на новая кре­пость, в кото­рой вое­во­дой был назна­чен князь Юрий Ива­но­вич Козель­ский [208]. В резуль­та­те это­го обме­на Васи­лий I на закон­ных осно­ва­ни­ях полу­чил вер­хов­ную власть над Козельском.

Веро­ят­но, имен­но этот «княз(ь) Юрьи Ива­но­вич» назван в чис­ле бояр при состав­ле­нии духов­ной гра­мо­ты Васи­лия I в 1406 г. [193]. Воз­мож­но так­же его мож­но сопо­ста­вить с кня­зем Юри­ем Ива­но­ви­чем Елец­ким [209].

КН. СЕМЕН ИВА­НО­ВИЧ ПЕРЕ­МЫШ­СКИЙ И КРО­ШИН­СКИЙ (1408)

Запи­сан во Вве­ден­ском синодике.

В нача­ле XV в. в запад­ной части Верх­не­го Поочья и при­ле­га­ю­щей к ней части Верх­не­го Поде­се­нья кро­ме потом­ков кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, было мно­го и дру­гих кня­зей-роди­чей. В 1406–1407 гг. мно­гие из них спло­ти­лись в поли­ти­че­ский союз вокруг сво­е­го род­ствен­ни­ка – брян­ско­го намест­ни­ка кня­зя Свид­ри­гай­ла Ольгердовича144. В 1408 г. послед­ний изме­нил Вито­вту, оста­вил Брянск и с боль­шой коа­ли­ци­ей мест­ных кня­зей и бояр выехал в Вели­кое кня­же­ство Мос­ков­ское. Сре­ди «бег­ле­цов» были кня­зья: Патре­кей Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Хотимль­ский), Алек­сандр Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Зве­ни­го­род­ский) с сыном Фео­до­ром, а так­же Миха­ил Хоте­тов­ский и Семен Пере­мышль­ский. В исто­рио­гра­фии суще­ству­ет мне­ние, что ука­зан­ные здесь зве­ни­го­род­ские кня­зья отно­сят­ся к роду литов­ско­го кня­зя Пат­ри­кея Нари­мун­то­ви­ча. Одна­ко Дио­ни­сий Зве­ни­го­род­ский счи­тал их сво­и­ми род­ствен­ни­ка­ми. В его рос­пи­си неко­то­рые их титу­лы были «уточ­не­ны» (в тек­сте даны в скоб­ках) [210]. В его поль­зу сви­де­тель­ству­ет ком­пакт­ное рас­по­ло­же­ние цен­тров родо­вых вот­чин, от кото­рых обра­зо­ва­ны титу­лы кня­зей: Кара­че­ва, Хотим­ля, Зве­ни­го­ро­да и Хоте­то­ва [211].. Не исклю­че­но, что после заклю­че­ния мира меж­ду Васи­ли­ем I и Вито­втом осе­нью 1408 г. кто-то из зве­ни­го­род­ских кня­зей воз­вра­щал­ся на родо­вую вот­чи­ну, посколь­ку князь Алек­сандр и его сын Федор были вне­се­ны в чер­ни­гов­ские синодики146. Одна­ко далее их семей­ство проч­но обос­но­ва­лось на мос­ков­ской служ­бе, где упо­ми­на­ет­ся в источ­ни­ках начи­ная с 1451 г. Кара­чев и Хотимль пере­шли под власть вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. В сере­дине XV в. Кара­чев был пожа­ло­ван боярам Гри­го­ре­ви­чам, а кара­чев­ская волость Боя­но­ви­чи – в вот­чи­ну Зань­ку Соколову148. О Зве­ни­го­ро­де ника­ких све­де­ний не сохра­ни­лось. Так­же неиз­вест­но что ста­ло с кня­зем Семе­ном Пере­мышль­ским. В сере­дине XVI в. кня­зя Семе­на Пере­мышль­ско­го впи­са­ли в свою родо­слов­ную кня­зья Гор­ча­ки, про­из­во­див­шие свой род от Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го [212]. Одна­ко в их рос­пи­си князь Семен отсто­ит от кня­зя Ива­на Козель­ско­го на четы­ре поко­ле­ния, что не прав­до­по­доб­но. Впро­чем, не исклю­че­но, что в родо­слов­ных упо­мя­нут некий дру­гой князь Семен. Пере­мышль вошел в состав Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го и в 1455 г. был пожа­ло­ван кня­зю Федо­ру Воротынскому.

КН. РОМАН ИВА­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ И ПЕРЕ­МЫШ­СКИЙ, КРОШИНСКИЙ

Запи­сан во Вве­ден­ском помяннике.

— удель­ный князь козель­ский и пере­мышль­ский, жил в кон­це XIV—нач.XV в. литов­ским под­руч­ни­ком. Его потом­ки были удель­ны­ми кня­зья­ми Перемышльскими.
Пере­мышль­ское кня­же­ство — удель­ное кня­же­ство в верх­нем тече­нии р. Оки, выде­лив­ше­е­ся в XV в. из Кара­чев­ско­го кня­же­ства. Пер­вым удель­ным кня­зем пере­мышль­ским стал Роман Ива­но­вич, сын козель­ско­го кня­зя Ива­на Тито­ви­ча и внук кня­зя кара­чев­ско­го и козель­ско­го Тита Мсти­сла­ви­ча. Пере­мышль­ское кня­же­ство отно­си­лось к Вер­хов­ским кня­же­ствам и нахо­ди­лось в сфе­ре вли­я­ния Литвы.

В Бар­хат­ной кни­ге родо­на­чаль­ни­ком Гор­ча­ко­вых ука­зан князь Роман Ива­но­вич, поме­щён­ный в 15‑е коле­но от Рюри­ка, т.е. пра­пра­внук свя­то­го кня­зя Миха­и­ла Черниговского.

/??. ДМИТ­РИЙ [......] ОРЛСКИЙ

у розділі «кня­зей Чер­ни­гов­ских» пом’янника Вве­денсь­кої церк­ви Києво-Печерсь­кої лаври серед осіб межі XIV – XV ст. перед Пат­ри­кієм у пом’яннику запи­са­ний кн. Дмит­ро Орлсь­кий, сто­ли­цею яко­го, за нашим пере­ко­нан­ням, було сучасне м. Орел (облас­ний центр Росії). Щоправ­да, у яко­сті фор­те­ці Орел був зас­но­ва­ний лише у 1566 р., але, за архео­ло­гіч­ни­ми дани­ми, існу­вав ще у домон­гольсь­кі часи68; отже, мова йшла не про засну­ван­ня, а про від­нов­лен­ня запу­сті­ло­го міста на при­кор­дон­ні з «полем» (ана­ло­гіч­но сусід­нім Бол­хо­ву та Кро­мам). Орел зна­хо­ди­вся всьо­го у 15–20 км на пів­день від дав­ньо­го Зве­ни­го­ро­да на р. Непо­лоді, а отже, Дмит­ро Орлсь­кий віро­гід­ні­ше за все був молод­шим пред­став­ни­ком роду Зве­ни­го­родсь­ких; у будь-яко­му випад­ку він нале­жав до Кара­чевсь­кої лінії Оль­го­ви­чів. Піс­ля ж Пат­ри­кія у пом’яннику запи­са­ний якийсь кн. Іван Сеньсь­кий, а потім – кн. Олек­сандр Федо­ро­вич Зве­ни­го­родсь­кий [213].

КН. ИВАН СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ КАРА­ЧЕВ­СКИЙ († 1418)

был женат на Ульяне (1375—1448), доче­ри Ива­на Оль­ги­мун­то­ви­ча Голь­шан­ско­го, кото­рая после его смер­ти вышла замуж за вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Витовта.

Князь Іван Свя­то­сла­вич КАРА­ЧЕВ­СКИЙ (1412–1442): печат­ка від 27.9.1422:

Печат­ка 27.9.1422 року: в полі печат­ки знак у вигляді двох пів­кіл, горіш­нє з яких лежить кін­ця­ми вго­ру, доліш­нє лежить кін­ця­ми додо­лу, які пере­ти­нає стовп. Напис по колу: + ПЄЧАТЬ КНѦZѦ ИВАН СВѦТ­САВЧ круг­ла, роз­мір 15 мм [214].

Акто­вые источ­ни­ки свя­зы­ва­ют его био­гра­фию исклю­чи­тель­но с Туро­во-Пин­ской зем­лей. Одно недатиро­ванное изве­стие о нем нахо­дит­ся в тре­тьей кни­ге запи­сей ЛМ. В кни­ге раз­дач поль­ско­го коро­ля Кази­ми­ра IV Ягел­лон­чи­ка (за 1470 г.) упоми­нается, что несколь­ко десят­ков лет назад князь Иван Свя­то­сла­вич был вели­ко­кня­же­ским намест­ни­ком в Туро­ве [215]. Вполне веро­ят­но, что имен­но в этом ста­ту­се он вхо­дил в раду кня­зей и панов ВКЛ. 27 IX 1422 г., будучи ее чле­ном, князь Иван Свя­то­сла­вич участ­во­вал в заклю­че­нии при озе­ре Мель­но ново­го мир­но­го дого­во­ра с Тев­тон­ским Орде­ном [216].

В под­го­тов­лен­ном в 2004 г. пере­из­да­нии это­го источ­ни­ка каче­ствен­но вос­про­из­ве­де­ны печа­ти участ­ни­ков заклю­че­ния мира. Сре­ди сохра­нившихся булл есть и «ПЕЧАТЬ КНЯ­ЗЯ HBAN(a) СВЯТ(о)С(ла)В(и)ч(a)». В нача­ле XVI в. в запи­си кня­зя К. И. Острож­ско­го были перечис­лены преж­ние пожа­ло­ва­ния на людей, зем­ли и уго­дья, дан­ные Успен­скому собо­ру в Туро­ве. Сре­ди его кти­то­ров, «kniaziej ruskich», упомя­нут и Иван Свя­то­сла­вич [217].

Суще­ству­ет пре­да­ние, опуб­ли­ко­ван­ное Кули­ков­ский: «Ксендз Лав­рен­тий Яно­вич, кано­ник вен­ден­ский, в сво­ей речи на погре­бе­нии Элж­бе­ты с Ста­хов­ских Карен­жи­ны, жены виль­ко­мир­ско­го судьи, издан­ной в сбор­ни­ке «Золо­той улов на реках и водах смерт­но­сти сего мира и т.д» (Виль­но 1665 г.) раз­ме­ща­ет сле­ду­щее пре­да­ние, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии Ста­хо­ва.: «Князь Кара­чев­ский, вла­де­лец обшир­ных воло­стей, лежа­щих на Пин­щине, крайне скуд­ны­ми сила­ми 100 полов­цев поло­жил тру­па­ми и на там же месте похо­ро­нил, как и по ныне сви­де­тель­св­ту­ют о том кур­га­ны того места. За это муже­сто пра­вя­щий князь ему отдал в удел это поле, а так­же столь­ко зем­ли, сколь­ко мог объ­ять звон­кий звук тру­бы. Отсель то земель­ное нада­ние ста­ло назы­ват­ся Сто­хо­вым, пото­му что там похо­ро­не­но сто уби­тых вра­гов.» [218]. Воз­мож­но под кня­зем Кара­чев­ским под­ра­зу­ме­ва­ет­ся Иван Свя­то­сла­вич Кара­чев­ский, сын кн. Свя­то­сла­ва Кара­чев­ско­го († после 1377 года) и доче­ри вел.кн. Оль­гер­да — Фео­до­ры. Это­го Ива­на нет в офи­ци­аль­ной родо­слов­ной кня­зей Кара­чев­ских, одна­ко Сте­фан-Мария Кучинь­ский, автор фун­да­мен­таль­но­го иссле­до­ва­ния «Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rz?dami Litwy» на осно­ва­нии сви­де­тель­ства хро­ни­ки Длу­го­ша доволь­но убе­ди­тель­но дока­зы­ва­ет суще­ство­ва­ние Ива­на Свя­то­сла­ви­ча Кара­чев­ско­го, мужа Ульян­ны Ива­нов­ны (1375 † 1448) ур.княгини Оль­шан­ской. В 1418 вели­кий князь литов­ский Вито­вт потре­бо­вал у кня­зя Кара­чев­ско­го раз­во­да со сво­ей женой, кото­рую Вито­вт про­чил себе в жены. Одна­ко кн. Кара­чев­ский дал отпор, после чего Вито­вт обви­нил его в измене и в 1418 году каз­нил в Вильне. В ран­них доку­мен­тах Литов­ской Мет­ри­ки (кни­га запи­сей вре­мен вели­ко­го литов­ско­го кня­зя Кази­ми­ра Ягел­лон­чи­ка (1440–1492) есть упо­ми­на­ние о пин­ских вла­де­ни­ях, кото­ры­ми еще до при­хо­да Кази­ми­ра к вла­сти в Лит­ве вла­дел некий «князь Иван Свя­то­сла­вич». В ука­зан­ный пери­од вре­ме­ни — пер­вая чет­верть 15 века, кро­ме упо­ми­на­е­мо­го Кучинь­ским Ива­на Кара­чев­ско­го суще­ство­вал еще один князь Иван Свя­то­сла­вич Смо­лен­ский, шурин кн. Ива­на Оль­шан­ско­го (отца выше­упо­мя­ну­той Улья­ны), вели­ко­го кн. Вито­вта-Алек­сандра и Конра­да-Тот­ви­ла, кн. Ново­груд­ско­го. Поль­ский исто­рик Вольфф счи­тал, что упо­мя­ну­тый в кни­ги запи­сей вре­мен Кази­ми­ра Ягел­лон­чи­ка кн. Иван Свя­то­сла­вич и был тем самым Ива­ном Свя­то­сла­ви­чем Смо­лен­ским, извест­ным в рус­ских родо­слов­цах как родо­на­чаль­ник кня­зей Пор­хов­ских кото­рый «в нача­ле XV в. вла­дел зем­ля­ми в Пин­ском пове­те. В 1422 под­пи­сал трак­тат Лит­вы с Орде­ном воз­ле озе­ра Мел­но. Выехал в Моск­ву, где по смер­ти сво­е­го пле­мян­ни­ка Федо­ра Юрье­ви­ча Пор­хов­ско­го, вла­дел Пор­хо­вом. Родо­на­чаль­ник кня­зей Порховских»(Wolff. S. 461). Одна­ко, при­ни­мая во вни­ма­ние гипо­те­зу Кучинь­ско­го, более веро­ят­но, что обшир­ные зем­ли в Пин­ском пове­те при­над­ле­жа­ли имен­но каз­нен­но­му в 1418 году Ива­ну Кара­чев­ско­му, тем более, что име­ния кня­зей Пор­хов­ских — потом­ков дру­го­го Ива­на Свя­то­сла­ви­ча — лока­ли­зи­ру­ют­ся по Литов­ской мет­ри­ке совсем в дру­гом месте — на тер­ри­то­рии Смо­лен­ско­го кня­же­ства (то есть, там, где и сле­до­ва­ло ожи­дать, так как кня­зья Пор­хов­ские — отрасль кня­зей Смо­лен­ских). Кро­ме того, как упо­ми­на­лось выше, кн. Иван Свя­то­сла­во­вич Смо­лен­ский был близ­ким сво­я­ком сра­зу двух Кей­с­ту­то­ви­чей- как само­го Вито­вта, так и его бра­та Тот­ви­ла-Конра­да, в то вре­мя как Иван Свя­то­сла­вич был вну­ком по мате­ри Оль­гер­да, — с потом­ка­ми кото­ро­го — Ягел­ло­на­ми и Оль­гер­до­ви­ча­ми- у Кей­с­ту­то­ви­чей были, мяг­ко гово­ря, очень натя­ну­тые отно­ше­ния. Так что, Иван Свя­то­сла­вич, поте­ряв­ший свои вла­де­ния на Пин­щине (и види­мо жизнь) еще во вре­ме­на Вито­вта (то есть до 1430 года), види­мо и есть тот самый князь Кара­чев­ский- «вла­де­лец обшир­ных земель на Пин­щине» из самой ран­ней вер­сии пре­да­ния (опуб­ли­ко­ван­ной в 1667 г.)

ꝏ КНЖ. УЛЬЯ­НА ИВА­НОВ­НА ГОЛЬ­ШАН­СКАЯ (?-1448), дочь кн. Ива­на Оль­ги­мун­то­ви­ча Голь­шан­ско­го. Вто­рым бра­ком за в.кн. Витовтом.

КН. ЮРИЙ СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ МАСАЛЬСКИЙ

князь Мосаль­ский. Гене­а­ло­гіч­на тра­ди­ція князів Мосальсь­ких пер­шим кня­зем на Мосальсь­ку нази­ває Юрія Свя­то­сла­ви­ча, який жив у дру­гій поло­вині XIV ст. і був сином кара­чівсь­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча і донь­ки вели­ко­го кня­зя литовсь­ко­го Оль­гер­да Геди­мі­но­ви­ча Феодори.

КН. МИХАЙ­ЛО СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ МАСАЛЬСКИЙ

У кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, по мень­шей мере, было двое сыно­вей: князь Юрий Мосаль­ский и неиз­вест­ный по родо­слов­цам князь Миха­ил [219], кото­рый вла­дел, в част­но­сти, Опа­ко­вом, Недо­хо­до­вом, Быш­ко­ви­ча­ми и Лычи­ным с обшир­ной тер­ри­то­ри­ей по обе сто­ро­ны р. Угры [220]. После смер­ти кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча его вла­де­ния уна­сле­до­ва­ли кня­зья Андрей и Юрий Михай­ло­ви­чи. Ю. Вольф счи­тал, что кня­зья Андрей и Юрий Михай­ло­ви­чи – это неиз­вест­ные из родо­слов­цев заслав­ские (иже­слав­ские) кня­зья – сыно­вья кня­зя Миха­и­ла Евну­то­ви­ча [221]. Одна­ко из сохра­нив­ших­ся источ­ни­ков ника­ких свя­зей заслав­ских кня­зей с Верх­ним Поочьем не про­сле­жи­ва­ет­ся. Поэто­му вопрос дол­жен иметь дру­гое реше­ние. По мне­нию М. В. Дов­нар-Заполь­ско­го, Юрий Михай­ло­вич при­над­ле­жал роду мосаль­ских кня­зей [222]. Эту точ­ку зре­ния под­дер­жал А. В. Шеков. Ее сле­ду­ет при­нять с уточ­не­ни­ем: кня­зья Юрий и Андрей Михай­ло­ви­чи при­над­ле­жа­ли к роду кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча (были его вну­ка­ми), но в источ­ни­ках они не назы­ва­ют­ся «мосаль­ски­ми кня­зья­ми», хотя и были их бли­жай­ши­ми род­ствен­ни­ка­ми [223].

По смер­ти кня­зя Андрея, его доль­ни­ца око­ло 1440–1443 гг. в каче­стве литов­ской соб­ствен­но­сти была пере­да­на бра­ту – кня­зю Юрию Михай­ло­ви­чу. Это дело даже не тре­бо­ва­ло вме­ша­тель­ства вели­ко­го кня­зя, гра­мо­ту под­пи­сал литов­ский пан Довк­гирд [224]. Вско­ре зем­ле­вла­де­ния потом­ков кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча совсем ото­шли к Кази­ми­ру в каче­стве вымо­роч­ных. На них, долж­но быть, как стар­ший в роду стал пре­тен­до­вать сын кня­зя Юрия Свя­то­сла­ви­ча – князь Вла­ди­мир Мосаль­ский. Еще до коро­на­ции Кази­ми­ра (1440–1447 гг.) «кн(я)зю масал­ско­му Володъ­ку» было пере­да­но «Ощи­те­скъ село, дяди его кн(я)зя Миха­и­ло­ва дел­ни­ца» [225]. В нояб­ре же 1449 г. «кн(я)зю Володъ­ку Масал­ско­му» была пожа­ло­ва­на «воло­стъ­ка Недо­хо­дов» [226]. Веро­ят­но, здесь мы видим ту кар­ти­ну, кото­рая во вто­рой поло­вине XV в. пред­по­ла­га­лась для Ново­силь­ско-Одо­ев­ско­го кня­же­ства. Вымо­роч­ные вот­чи­ны мест­ных кня­зей пере­хо­ди­ли в фонд вла­де­ний вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. Князь Юрий Михай­ло­вич имел воз­мож­ность полу­чить вымо­роч­ную доль­ни­цу сво­е­го род­но­го бра­та, но не напря­мую, а из рук литов­ско­го пана. Их же дядя князь Вла­ди­мир Юрье­вич и вовсе не смог спол­на завла­деть вымо­роч­ны­ми доль­ни­ца­ми пле­мян­ни­ков. Он полу­чил волость Недо­хо­дов пото­му, что «пуста деи, а не дана нико­му», а, напри­мер, Опа­ков был пере­дан гос­по­дар­ско­му писа­рю Семе­ну Сапе­ге [227].

КН. МАРИЯ СВЯ­ТО­СЛАВ­НА КАРАЧЕВСКАЯ

ꝏ: КН. СЕМЕН РОМА­НО­ВИЧ, сын в.кн. Чер­ни­гов­ско­го и Брян­ско­го Рома­на Михайловича.

Персоны без места и сомнительные.

[39] Кн(з) Иоан­на, Андре­еви­ча, и Кнги­ню его Анастасию

[40] Кн(з) Васи­лия Чер­ни­гов­ско­го, и Кнг­ни его Феклы.

[53] Кн(я)з Акинфа
[54] Кн(з) Романа
[55] Черо­но­риз­ца Кн(з) Ива­на и Кнг­ню его Феодосию.

Недостоверные персоны

В.КН. МИХА­ИЛ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ ТВЕРСКОЙ

князь чер­ни­гов­ский, вла­дел Чер­ни­го­вом в пер­вой поло­вине XIV века.

Вели(к) Кн(з) Миха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го, При­ем­ша­го Аггл­ский образъ.

ПЕЧАТКИ

Печаток не знайдено

ПУБЛІКАЦІЇ ДОКУМЕНТІВ

Документів не знайдено

АЛЬБОМИ З МЕДІА

Медіа не знайдено

РЕЛЯЦІЙНІ СТАТТІ

НОТАТКИ
  1. ПСРЛ. — Т. 1. — Стб. 199–200, — Т. 2. — Стб. 190–191; НПЛ, С. 18, 161, 201; ПСРЛ. — Т. 3. — С. 3; Т. 5. — С. 148; Т. 7. — С. 2.[]
  2. Спас­ский Г. Иссле­до­ва­ние Тму­та­ра­кан­ско­го кам­ня с рус­ской над­пи­сью // Оте­че­ствен­ные запис­ки. — Т. 36. —Разд. 2. — 1846; Спи­цын А. Тму­та­ра­кан­ский камень // Зап. Отд. рус­ской и сла­вян­ской архео­ло­гии Рус­ско­го Архео­ло­ги­че­ско­го Об-ва. — Т. 40. — Пет­ро­град, 1915; Заха­ров В. А. К вопро­су о под­лин­но­сти Тму­та­ра­кан­ско­го кам­ня // Исто­рия СССР. — 1969. — № 5. — С. 211–213; Медын­це­ва А. А. Тму­та­ра­кан­ский камень. — Москва, 1979.[]
  3. ПВЛ. — Ч. 1. — С. 120–121.[]
  4. Куза А. В. Нов­го­род­ская зем­ля // Древ­не­рус­ские кня­же­ства Х–ХІІІ вв. — Москва, 1975.– С. 192.[]
  5. ПСРЛ. — Т. 1. — Стб. 204; — Т. 2. — Стб. 196.[]
  6. ПСРЛ. — Т. 1. — Стб. 199; — Т. 2. — Стб. 190.[]
  7. Зотов Р. В. О Чер­ни­гов­ских кня­зьях и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя по Любец­ко­му сино­ди­ку. СПб, 1892. С. 33[]
  8. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское­вре­мя. — Санкт-Петер­бург, 1892. — С. 37.[]
  9. ПСРЛ. — Т. 2. — Стб. 282; НПЛ. — С. 20.[]
  10. ПЛДР: XII век. М., 1980. С. 114.; Лиха­чев Н. П. Избран­ные тру­ды. Т. 1: Мате­ри­а­лы для исто­рии визан­тий­ской и рус­ской сфрагистики.
    М., 2014, с. 139; Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X–XVI вв. Дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М., 2006, с. 590, 591.[]
  11. Лиха­чев Н. П. Избран­ные тру­ды. Т. 1: Мате­ри­а­лы для исто­рии визан­тий­ской и рус­ской сфрагистики.
    М., 2014, с. 136–145; Янин В. Л. Акто­вые печа­ти Древ­ней Руси X–XV вв. М., 1970. Т. 1., с. 24–30; Янин В. Л., Гай­ду­ков П. Г. Акто­вые печа­ти Древ­ней Руси X–XV вв. М., 1998. Т. 3, с. 22, 115.[]
  12. ПСРЛ.Т . 2. Стб. 500.[]
  13. Там же. Стб. 502, 508–509; Т. 1. Стб. 348; Зай­цев А. К. Чер­ни­гов­ское кня­же­ство. С. 85, 104.[]
  14. Там же. С. 98, 104.[][]
  15. Там же. С. 85, прим. 138.[][]
  16. ПСРЛ Т. 2. Стб. 502, 517; Т. 1. Стб. 348; Береж­ков Н.Г. Хро­но­ло­гия... С. 170–173.[]
  17. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 311, 312.[]
  18. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей (далее – ПСРЛ). Т. 2. 1908. Стб. 612, 680.[]
  19. ПСРЛ. Т. 2. 1908. Стб. 317; Факт осно­ва­ния церк­ви свя­то­го Геор­гия в Кане­ве навел Р. В. Зото­ва на мысль о том, что в кре­ще­нии кня­зя Все­во­ло­да Оль­го­ви­ча мог­ли име­но­вать Геор­ги­ем. А. Ф. Лит­ви­на и Ф. Б. Успен­ский, кажет­ся, впер­вые ука­за­ли, что цер­ковь зало­же­на в день име­нин кня­зя Все­во­ло­да (Кирил­ла) Оль­го­ви­ча (Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. СПб., 1892. С. 35. №4; Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X‑XVI вв. Дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М., 2006. С. 505).[]
  20. ПСРЛ. Т. 2. 1908. Стб. 290, 295–296, 302–303, 319–321.[]
  21. Лиха­чев Н. П. Мате­ри­а­лы для исто­рии визан­тий­ской и рус­ской сфра­ги­сти­ки. Вып. 1 / Тру­ды музея палео­гра­фии. Т. I. Л., 1928. С. 83–84; Лиха­чев Н. П. Мате­ри­а­лы для исто­рии визан­тий­ской и рус­ской сфра­ги­сти­ки. Вып. 2 / Тру­ды музея палео­гра­фии. Т. II. Л., 1930. С. 204–205. Рис. 181, 182.[]
  22. Ореш­ни­ков А. В. Клас­си­фи­ка­ция древ­ней­ших рус­ских монет по родо­вым зна­кам // Изве­стия АН СССР. VII сер. Отд. гума­нит. наук. №2. Л., 1930. С. 101, 105. №21; Янин В. Л. Акто­вые печа­ти Древ­ней Руси X‑XV вв. Т. 1. М., 1970. С. 71, 135, 315. Табл. 25, 67. №289.[]
  23. ПСРЛ. – Т. II. – Стб. 612.[]
  24. ПСРЛ. – СПб., 1843. – Т. II. – С. 317.[]
  25. Мак­си­мо­вич М. А. О созда­нии киев­ской церк­ви св. Кирил­ла // Собра­ние сочи­не­ний. – К., 1877. – Т. II. – С. 161–165, 170–171.[]
  26. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 333[]
  27. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 455.[][]
  28. Там же. Стб. 459.[][]
  29. Там же. Стб. 446, 455–456.[][]
  30. Там же. Стб. 310–311, 343; Т. 1. Стб. 315.[][]
  31. Там же.Т. 2. Стб. 444, 460, 477, 479; Рыба­ков Б. А. «Сло­во о пол­ку Иго­ре­ве» и его совре­мен­ни­ки. М, 1971. С. 111.[][]
  32. Зай­цев А. К. Чер­ни­гов­ское кня­же­ство. С. 83–88.[][]
  33. ПСРЛ .Т . 2. С тб.444.[][]
  34. Зай­цев А. К. Чер­ни­гов­ское кня­же­ство. С. 103; Он же. Под­мос­ков­ные Упо­ло­зы 1231 г. С. 33 ‑3 4 ; Фро­лов И.К. Изу­че­ние архео­ло­ги­че­ской струк­ту­ры...[]
  35. ПСРЛ .Т . 2. Стб. 502.[][]
  36. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 502, 517; Т. 1. Стб. 348; Береж­ков Н.Г. Хро­но­ло­гия... С. 170–173.[][][][]
  37. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 523; Береж­ков Н.Г. Хро­но­ло­гия... С. 176.[][][]
  38. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 525; Зай­цев А.К. Чер­ни­гов­ское кня­же­ство. С. 85.[][][][]
  39. См. [ПСРЛ. Т. III. С. 24, 209 под 1136 г.].[]
  40. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод кон­ца 15 в. ПСРЛ том 25 — ст.33.[]
  41. ПСРЛ .Т . 2. Стб. 500.[]
  42. Там же. Стб. 502, 508–509; Т. 1. Стб. 348; Зай­цев А. К. Чер­ни­гов­ское княжество.С. 85, 104.[]
  43. ПСРЛ.Т.2. Стб. 343.[]
  44. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 345–346.[]
  45. Зай­цев А. К. Чер­ни­гов­ское кня­же­ство. С. 103; Он же. Под­мос­ков­ные Упо­ло­зы 1231 г. С. 33–34 ; Фро­лов И.К. Изу­че­ние архео­ло­ги­че­ской струк­ту­ры...[]
  46. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 637; Береж­ков Н.Г. Хро­но­ло­гия... С. 202–203.[]
  47. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 644–645.[]
  48. Там же. Стб. 359, 369.[]
  49. Там же. Стб. 369.[]
  50. Там же. Стб. 679.[]
  51. Там же. Стб. 669, 672, 676, 678, 690; Т. 1. Стб. 418–419, 427, 429.[]
  52. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку... С. 34. №3; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. Чер­ни­гов, 1874. С. 37. №5.[]
  53. Лиха­чев Н. П. Мате­ри­а­лы для исто­рии визан­тий­ской и рус­ской сфра­ги­сти­ки. Вып. 1 / Тру­ды музея палео­гра­фии. Т. I. Л., 1928. С. 83–84.[]
  54. Янин В. Л. Акто­вые печа­ти... Т. 1. С. 105–106, 265, 306. Табл. 17, 58. №188; Янин В. Л., Гай­ду­ков П. Г. Акто­вые печа­ти Древ­ней Руси X‑XV вв. Т. 3. М., 1998. С. 137–138, 267, 343–344. Табл. 9, 85. №188; Шеков А. В. О помян­ни­ке чер­ни­гов­ских кня­зей в соста­ве Любец­ко­го сино­ди­ка // Забе­лин­ские науч­ные чте­ния – Год 2006‑й. Исто­ри­че­ский музей – энцик­ло­пе­дия оте­че­ствен­ной исто­рии и куль­ту­ры. Тру­ды ГИМ. Вып. 169. М., 2007. С. 283; ПСРЛ. Т. 2. 1908. Стб. 571.[]
  55. ПСРЛ. Т. 2. 1908. Стб. 523, 621, 680; ПСРЛ. Т. 3. 1950. С. 226–227.[]
  56. ПСРЛ.Т. 2. Стб. 697, 698.[]
  57. Помил­ко­ве читан­ня ЛС – «Олго(вича)» замість «Олга» при­зве­ло Р. В. Зото­ва до кон­стру­ю­ван­ня вер­сії про «Рюри­ка-Костян­ти­на Оль­го­ви­ча».[]
  58. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 104.[]
  59. ПСРЛ. – Т. II. – Стб. 668, 674, 691.[]
  60. ПСРЛ. – М., 2001 [СПб., 1908]. – Т. II. – Стб. 612. Літо­чис­лен­ня тут на оди­ни­цю ниж­че берез­не­во­го, як це вид­но з порів­нян­ня з Нов­го­родсь­ким I літо­пи­сом, тоб­то 6686 р. слід випра­ви­ти на 6687‑й берез­не­вий (Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. – М., 1963. – С. 200).[]
  61. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври // Лаврсь­кий аль­ма­нах. – К., 2007. – Спе­цви­пуск 7. – С. 17; Сино­дик Любец­ко­го Анто­ни­ев­ско­го мона­сты­ря. – Чер­ни­гов, 1902 (фак­си­мільне видан­ня). – Арк. 17.[]
  62. Balzer O. Genealkgia Piastów. – Kraków, 1895. – S. 8, 259[]
  63. См. [Зотов 1892. С. 66–67].[]
  64. ПСРЛ. – Т. I. – Стб. 416; М., 1995. – Т. XLI. – С. 123; Т. XVIII. – С. 38; Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия… – С. 86.[]
  65. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 100 та дея­кі інші зве­ден­ня.[]
  66. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 119, 121. Про дату бит­ви див.: Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия… – С.106–107, 317–318.[]
  67. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 741; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 505.[]
  68. ПСРЛ. Т. 3. М‑Л., 1950. С. 63; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 509.[]
  69. ПСРЛ. – Т. II. – Стб. 568; літо­чис­лен­ня тут аж на три оди­ни­ці випе­реджає берез­не­ве (Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия… – С. 189).[]
  70. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 100.[]
  71. Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись... – С. 43.[]
  72. Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись… – С. 53; Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия… – С. 257–258.[]
  73. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 691; [Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963., с. 207].[]
  74. ПСРЛ. Т. 10. С. 102–103; Т. 1. Стб. 459; НПЛ. С. 71.[]
  75. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 101; Май­о­ров А. В. Миха­ил Чер­ни­гов­ский в Силе­зии и бит­ва под Лег­ни­цей // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. – 2015. –
    № 2. – С. 23–35.[]
  76. Пав­лен­ко С. Князь Михай­ло Чер­ні­гівсь­кий… – С. 34–37; Гор­ский А. А. Гибель Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го в кон­тек­сте пер­вых кон­так­тов рус­ских кня­зей с Ордой // Сред­не­ве­ко­вая Русь. – М., 2006. – Вип. 6. – С. 138–154, особ­ли­во 144, 148.[]
  77. ПЛДР: XIII век. М., 1981. С. 563; НПЛ. С. 298–303; ПСРЛ. М., 2000. Т. 6. Вып. 1. С. 318–325.[]
  78. ПЛДР: XIII век. С. 228–235, 563, 564
    []
  79. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври // Лаврсь­кий аль­ма­нах. – К., 2007. – Спе­цви­пуск 7. – С. 17.[]
  80. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 100–101.[]
  81. Стані­слав Келем­бет. Мсти­слав III-Федір Глі­бо­вич, вели­кий князь чер­ні­гівсь­кий.[]
  82. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. К., 2002. – С. 97.[]
  83. Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. – М.;Л., 1950. – С. 73–74.[]
  84. Ця пов­на дата – 18 жовтня у вів­то­рок, – збе­ре­гла­ся у псковсь­ко­му літо­пи­сан­ні (Псков­ские лето­пи­си. – М., 1955. – Вып. 2. – С. 79). Вка­за­ні чис­ло та день неділі дійс­но спів­па­да­ли саме у 1239 р., до яко­го від­но­сять здо­бут­тя Чер­ні­го­ва біль­шість інших літо­писів.[]
  85. Гали­ць­ко-Волинсь­кий літо­пис. – С. 100.[]
  86. ПСРЛ. – М., 2000. – Т. VI. – Вып. 1. – С. 300–301 (Софійсь­кий I літо­пис стар­шо­го ізво­ду); М., 2000. – Т. IV. – Ч. 1. – С. 222–223, 225 (Нов­го­родсь­кий IV літо­пис, зі встав­кою про Невсь­ке побої­ще). У Мос­ковсь­ко­му зве­ден­ні кін­ця XV ст., а також дея­ких інших літо­пи­сах, дру­гий з виді­ле­них фраг­мен­тів про­пу­ще­но; крім того, тут дода­но, що Мсти­слав Глі­бо­вич був ону­ком Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча (ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 130) – явна помил­ка піз­ні­шо­го редак­то­ра, ана­ло­гіч­на такій же самій щодо поход­жен­ня Михай­ла Все­во­ло­до­ви­ча.[]
  87. ПСРЛ. Т. II. Стб. 680.[]
  88. Гру­шевсь­кий М.С. Історія України—Руси. Т. II. Київ, 1992. С. 215; Лопа­рев Х.М. Брак Мсти­слав­ны (1122 г.) // ВВ. Т. IX. СПб., 1902. С. 419; Прес­ня­ков А.Е. Кня­жое пра­во в древ­ней Руси. Лек­ции по рус­ской исто­рии. Киев­ская Русь. М., 1993. С. 382; Baumgarten N., de. Généalogies et mariages occidentaux des Ruricides Russes. Du Xo au XIIIo siècle. Roma, 1927 (Orientalia Christiana. IX. Ser. I. Nr. 35). Tabl. IV; Лев­чен­ко М.В. Очер­ки по исто­рии рус­ско-визан­тий­ских отно­ше­ний. М., 1956. С. 496—497; Пашу­то В.Т. Внеш­няя поли­ти­ка Древ­ней Руси. М., 1968. С. 201; Толоч­ко П.П. Древ­ний Киев. Киев, 1983. С. 271; Grala H. Rola Rusi w wojnach bizantyńsko-bułgarskich przełomu XII i XIII w. // BP. T. II. Poznań, 1985. S. 127; Вой­то­вич Л.В. Кня­жа доба на Русі... С. 409; Dąbrowski D. Genealogia Mścislawowiczów. S. 459.[]
  89. См., напри­мер: Гру­шевсь­кий М.С. Історія України—Руси. Т. II. С. 215; Baumgarten N., de. Généalogies et mariages occidentaux des Ruricides Russes. Tabl. IV; Вой­то­вич Л.В. Кня­жа доба на Русі... С. 409.[]
  90. ПСРЛ. Т. II. Стб. 680—681.[]
  91. См.: Дон­ской Д.В. Рюри­ко­ви­чи: Исто­ри­че­ский сло­варь. М., 2008. С. 233.[]
  92. Брак был заклю­чен в 1182 г. (ПСРЛ. Т. II. Стб. 625).[]
  93. Вос­кре­сен­ская лето­пись. С. 132.[]
  94. Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Часть 2. // Собра­ние сочи­не­ний: В 8‑ми томах: Т. 2, 3. — М.: Изда­тель­ский дом Ладо­мир, 1994. — 688 с. — ISBN 5–86218-160–1.[]
  95. Вой­то­вич Л. Оль­го­ви­чі. Чер­ні­гівсь­кі і Сіверсь­кі князі // Князівсь­кі дина­стії Схід­ної Євро­пи (кіне­ць IX — поча­ток XVI ст.): склад, сус­піль­на і політич­на роль. Істо­ри­ко-гене­а­ло­гічне дослід­жен­ня. — Львів: Інсти­тут украї­нознав­ства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966–02-1683–1. (укр.).[]
  96. Вой­то­вич Л. Оль­го­ви­чі. Чер­ні­гівсь­кі і Сіверсь­кі князі // Князівсь­кі дина­стії Схід­ної Євро­пи (кіне­ць IX — поча­ток XVI ст.): склад, сус­піль­на і політич­на роль. Істо­ри­ко-гене­а­ло­гічне дослід­жен­ня. — Львів: Інсти­тут украї­нознав­ства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966–02-1683–1. (укр.); Зотов Р. В.. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку. — СПб.: Типо­гра­фия бра­тьев Пан­те­ле­е­вых, 1892. — 327 (+47) с.; Карам­зин, Н. М. Исто­рия госу­дар­ства Рос­сий­ско­го : в 12 т. / Н. М. Карам­зин. — СПб. : Тип. Н. Гре­ча, 1816—1829.; Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Часть 2. // Собра­ние сочи­не­ний: В 8‑ми томах: Т. 2, 3. — М.: Изда­тель­ский дом Ладо­мир, 1994. — 688 с. — ISBN 5–86218-160–1.[]
  97. Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 39. №13.[][]
  98. Пла­но Кар­пи­ни Д. дель. Исто­рия мон­га­лов. Руб­рук Г. де. Путе­ше­ствие в восточ­ные стра­ны. – М., 1957. – С. 82, 221.[]
  99. Бес­па­лов Р.А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го… С. 72. Снос­ка 2; СРЯ. Вып. 28. С. 20–21.[]
  100. Галиц­ко-Волын­ская Лето­пись. Текст. Ком­мен­та­рий. Иссле­до­ва­ние / сост. Н.Ф. Кот­ляр, В.Ю. Фран­чук, А.Г. Пла­хо­нин под ред. Н.Ф. Кот­ля­ра. СПб.: Але­тейя, 2005. 424 с., с. 147.[]
  101. ПСРЛ. Т. 23. Ермо­лин­ская лето­пись. СПб.: Тип‑я М.А. Алек­сан­дро­ва, 1910. 240 с., с. 74.[]
  102. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 1. Лав­рен­тьев­ская лето­пись. Изд‑е 2‑е. Л.: Изд-во АН СССР, 1927. 540 с., стб. 482.[]
  103. Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 418.[]
  104. Літо­пис русь­кий / За Іпатсь­ким спис­ком пере­клав Л. Мах­но­ве­ць. – Київ, 1989. – С. 506.[]
  105. Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 408.[]
  106. Там же. – С. 175–176; Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Михай­ло­вич... – С. 49–50; Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Bal.kans... – P. 172.[]
  107. Wertner M. Az Árpádok családi történe. te. – Old. 473.[]
  108. Wenzel G. Rosztizlaw galicziai herczeg... – Old. 9; Про­ко­фьев В. Г. Рости­слав Михай­ло­вич... – С. 145; Гар­ді Д. Остан­ня зустріч... – С. 202.[]
  109. Гру­шевсь­кий М. Історія... – С. 76, 519; Исто­рия Вен­грии: В 3 т. – Москва, 1971. – Т. 1. – С. 162; [Urban J.] Kressenbrunn (12.7.1260) // Čornej P., Bělina P. Slavné bitvy naši historie. – Praha, 1993. – S. 27.[]
  110. Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С.[]
  111. Гар­ді Д. Остан­ня зустріч... – С. 196.[]
  112. Пала­у­зов С. Н. Рости­слав Миха­и­ло­вич... – С. 50–51.[]
  113. Codex diplomaticus... – T. 4, Vol. 3. – P. 197–198; Vetera Monumenta hitorica Hun.gariam sacram illustrantia / Еd. A. Theiner. – Romae, 1859. – T. 1. – P. 273; Вой­то­вич Л.Княжа доба... – С. 41.[]
  114. Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Bal.kans... – P. 175.[]
  115. Люба­щен­ко В. Корм­ча кни­га: сторін­ка з українсь­ко-бол­гарсь­ких вза­є­мин // Про­бле­ми слов’янознавства. – 2009. – Вип. 58. – С. 58; Її ж: Київсь­кі мит­ро­по­ли­ти Кири­ло II і Пет­ро Ратенсь­кий: істо­рич­ні пара­лелі // Кня­жа доба. – Львів, 2010. – Вип. 3. – С. 228.[]
  116. Клосс Б М. Избран­ные тру­ды. – М., 2001. – Т. II. – С. 374–404.[]
  117. Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись… – С. 72. Див. про це напр..: Пав­лен­ко С. Князь Михай­ло Чер­ні­гівсь­кий… – С. 20–21.[]
  118. Ипа­тьев­ская лето­пись. – Стб. 795.[]
  119. Полонсь­ка-Васи­лен­ко Н. Історія Украї­ни. – С. 244.[]
  120. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 781[]
  121. РИИР. Вып. 2. С. 42; Врем. ОИДР. Кн. 10. С. 69, 156; РИИР. Вып. 2. С. 112; Бар­хат­ная кни­га. Ч. 1. С. 185, 193.[]
  122. ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 25, 43.[]
  123. Гор­ский А. А. Брян­ское кня­же­ство... С. 76–78.[]
  124. Там же. С. 77–79.[]
  125. При­сел­ков М.Д. Тро­иц­кая лето­пись. С. 353,354; Гор­ский А. А. Брян­ское княжество...С. 79–80.[]
  126. ПСРЛ.Т. 10. С. 178.[]
  127. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври / Упо­ряд­ку­ван­ня та вступ­на стат­тя О. Кузь­му­ка // Лаврсь­кий аль­ма­нах. К., 2007. Спе­цви­пуск 7. С. 18.[]
  128. Сино­дик Любец­ко­го Анто­ни­ев­ско­го мона­сти­ря. Чер­ни­гов, 1902 (фак­си­миль­ное изда­ние). Л. 19.[]
  129. [Фила­рет, архи­епи­скоп Чер­ни­гов­ский]. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Чер­ни­гов, 1874. Кн. V., с. 42, при­меч. 56.[]
  130. ПСРЛ. М., 2000. Т. 3 [Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. М.; Л., 1950]. С. 37–39.[]
  131. ПСРЛ. М., 2004 [М.; Л., 1949]. Т. 25. С. 125.[]
  132. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 704; Т. 25. С. 109, 115.[]
  133. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 679; [Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963., с. 206].[]
  134. [Карам­зин Н. М. Исто­рия госу­дар­ства Рос­сий­ско­го. СПб., 1842. Кн. I. Т. III. При­ме­ча­ния., при­меч. 153, стб. 67; Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963., с. 206] и др.[]
  135. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 654–655; стиль мар­тов­ский, что под­твер­жда­ет запись о сол­неч­ном затме­нии 4 сен­тяб­ря 1187 г. [Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963., с. 203].[]
  136. ПСРЛ. Т. 3. С. 37–39; мар­тов­ский стиль лето­ис­чис­ле­ния под­твер­жда­ет запись о том же сол­неч­ном затме­нии [Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963., с. 246].[]
  137. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 702, 706; [Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963., с. 208].[]
  138. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви… С. 18 (сохра­ня­ем раз­бив­ку ори­ги­на­ла на услов­ные «абза­цы», посколь­ку она име­ет зна­че­ние для пра­виль­но­го пони­ма­ния тек­ста).[]
  139. Там же. С. 17.[]
  140. Сино­дик Любец­ко­го Анто­ни­ев­ско­го мона­сти­ря. Л. 19 об.[][]
  141. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 741.[]
  142. Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 425–426.[]
  143. Fine Jh. V. A. Jr. The late medieval Bal.kans: a critical survey from the late twelfth century to the Ottoman Conquest. – Ann Ar.bor, 1994. – P. 196.[]
  144. Wertner M. Az Árpádok családi történe.te. – Old. 473. Див. також: Божи­лов И. Фами­ли­я­та на Асе­нев­ци (1186–1460). – София, 1985.[]
  145. Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 420.[]
  146. Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 420; Šretr O. Kunhuta Uherská... – S. 8.[]
  147. Wenzel G. Rosztizlaw galicziai herczeg... – Old. 19; Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 420; Šretr O. Kunhuta Uher.ská... – S. 21–62.[]
  148. Wenzel G. Rosztizlaw galicziai her.czeg... – Old. 19–20; Вой­то­вич Л. Кня­жа доба... – С. 420; Šretr O. Kunhuta Uher.ská... – S. 8.[]
  149. ОР РГБ. Ф. 256. Собра­ние гра­фа Н. П. Румян­це­ва. № 98. С. 39.[][]
  150. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 47.[]
  151. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. №26–28.[]
  152. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. №26–28.[]
  153. Зотов Р. В. О Чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. СПб., 1892., с. 114.[]
  154. т.34 ПСРЛ[]
  155. ПСРЛ. Т. 18. С. 104.[]
  156. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 74–75; РИИР. Вып. 2. С. 42, 112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. Ч. 1. (далее – Родо­слов­ная кни­га. Ч. 1). М., 1785. С. 185–200; Родо­слов­ная кни­га по трем спис­кам с пре­ди­сло­ви­ем и азбуч­ным ука­за­те­лем // Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ска­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей рос­сий­ских. Кн. 10. М., 1851 (далее – Врем. ОИДР. Кн. 10). С. 68–70, 155–156, 200–201, 243–245.[]
  157. РГА­ДА. Ф. 181. № 67/90. Л. 74.[]
  158. РГА­ДА. Ф. 181. №85/111. Л. 175, № 173/278. Л. 320 об.; Родо­слов­ная кни­га. С. 124; Лиха­чев Н. П. Раз­ряд­ные дья­ки X V I в. С. 434; и др.[]
  159. ОР РНБ. Q IV. № 272. Л. 329 об.[]
  160. Юрга­нов А. [77.] «Откро­ве­ние» от Иоан­на Гроз­но­го... С. 148; Он же. О дате напи­са­ния заве­ща­ния Ива­на Гроз­но­го. С. 133— 136.[]
  161. Коз­ля­ков В. Н. Даш­ков­ский сбор­ник X VII в. // Рязан­ская вив­лио­фи­ка. Рязань,2000. Вып. 1. С. 16; РГА­ДА. Ф. 286. Оп. 2. № 73. Л. 300. Табл.[]
  162. Коз­ля­ков В. Н. Даш­ков­ский сбор­ник XVII в. С. 18; РГА­ДА. Ф. 286. Оп. 2. № 43. Л. 438, 441 об.; и др.).[]
  163. ОР РГБ. Ф. 113. № 235 (661). Л. 455; Рос­пись потом­ков кня­зя Миха­и­ла Чернигов­ского из сбор­ни­ка Дио­ни­сия Зве­ни­го­род­ско­го // Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов в XVI в. С. 75. Л. 455.[]
  164. Кузь­мин А. В. На пути в Моск­ву: очер­ки гене­а­ло­гии воен­но-слу­жи­лой зна­ти Севе­ро-Восточ­ной Руси в XIII — сере­дине XV в. Т. 1. — М.: Язы­ки сла­вян­ской куль­ту­ры, 2014. — 336 с.[]
  165. Стані­слав Келем­бет. Вели­кий князь Роман Михай­ло­вич II – остан­ній само­стій­ний воло­дар Чер­ні­го­ва[]
  166. Сооб­ще­ние Алек­сея Бабен­ко[]
  167. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври // Лаврсь­кий аль­ма­нах. – К., 2007. – Спе­цви­пуск 7. – С. 18.[]
  168. Сино­дик Любец­ко­го Анто­ни­ев­ско­го мона­сты­ря. – Чер­ни­гов, 1902 (фак­си­мільне видан­ня). – Арк. 18 зв.-19. Близь­кий запис містить­ся також у мос­ковсь­ко­му Сино­ди­ку Успенсь­ко­го собо­ру, де від­даєть­ся пам’ять «вели­ко­му кня­зю Рома­ну Михай­ло­ви­чу Чер­ни­гов­ско­му, умер­ше­му нуж­ною смер­тію»; далі тут поми­на­ють­ся князі Воло­ди­мир Дмит­ро­вич Пронсь­кий († 1373) та Лев Рома­но­вич Ново­сильсь­кий (поча­ток XV ст.) (Древ­няя Рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. – М., 1788. – Ч. VI. – С. 447).[]
  169. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей (далі – ПСРЛ). – М., 2000 [СПб, 1863]. – Т. XV. – Стб. 471.[]
  170. ПСРЛ. – М., 2004. – Т. XXV. – С. 231, і т. д.[]
  171. ПСРЛ. – М., 2000 [Пг., 1922]. – Т. XV. – Вып. 1. – Стб. 17613. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV – XVI веков. – М.; Л., 1950. – С. 22, № 6. Л. В. Череп­нин від­но­сив цю гра­мо­ту до 1371 р., однак В. А. Куч­кін дово­дить, що вона була скла­де­на у 1372 р., див.: Куч­кин В. А. Мос­ков­ско-литов­ское согла­ше­ние о мире 1372 года // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. – 2000. – № 1. – С. 32–38.[]
  172. ПСРЛ. – Т. XV. – Вып. 1. – Стб. 138.[]
  173. Зотов Р. В. О Чер­ни­гов­ских кня­зьях… – С. 137–146.[]
  174. Akta unji Polski z Litwą. 1385 – 1791. – Kraków, 1932. – S. 30–31, № 33, 34. До цьо­го Сівер­щи­на нале­жа­ла Дмит­ру-Кори­бу­ту Оль­гер­до­ви­чу, відібра­на в ньо­го на почат­ку 1393 р.[]
  175. Codex diplomaticus Prussicus. – Königsberg, 1861. – Bd. 6. – S. 61, № LVII.[]
  176. ПСРЛ. – М., 2000. – Т. IV. – Ч. 1. – С. 379, 386.[]
  177. ПСРЛ. – Т. XXXV. – С. 121 (кома про­став­ле­на з помил­кою[]
  178. Гру­шевсь­кий М. Історія Украї­ни-Руси. – Т. IV. – С. 178–179, прим. 4, 2.[]
  179. Зга­дуєть­ся у 1504 р.: Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV – XVI веков. – С. 359.[]
  180. Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих… – М., 1787. – Ч. I. – С. 180, і т. д. Про князів Осо­ви­ць­ких на литовсь­кій служ­бі у 1486 – 1488 рр. див.: Lietuvos Metrika. – Vilnius, 2004. – Knyga Nr 4. – P. 31, 59, 76.[]
  181. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври. Пуб­ліка­ція руко­пис­ної пам’ятки дру­гої поло­ви­ни XVII ст. / Упо­ряд. О. Кузь­мук / Ред. Рада: В.М. Кол­па­ко­ва (відп. ред.) та ін. – К.: Фенікс, 2007. – 120 с., іл., С.19[][]
  182. ПСРЛ. Т. 35. С. 64, 70.[]
  183. ПСРЛ. Т. 11. С. 163, 184, 185–186.; Коган В.М., Дом­бров­ский-Шала­гин В.И. Князь Рюрик и его потом­ки: Исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ский свод. — СПб.: «Пари­тет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5–93437-149–5.[]
  184. ПСРЛ. Т. 25. С. 232.[]
  185. ПСРЛ. Т. 25. С. 213; Отно­ше­ния сто­рон были скреп­ле­ны докон­ча­ни­ем 1402 г. (ДДГ. №19. С. 52–55).[]
  186. ПСРЛ. Т. 25. С. 231.[]
  187. Фети­щев С. А. К исто­рии дого­вор­ных гра­мот… С. 66–69.[]
  188. Гор­ский А. А. Мос­ков­ские «при­мыс­лы»… С. 118.[]
  189. ДДГ. №16. С. 43–44; №17. С. 47.[]
  190. Гор­ский А. А. Мос­ков­ские «при­мыс­лы»… С. 161; Памят­ни­ки древне-рус­ска­го кано­ни­че­ска­го пра­ва. Ч. 1. (Памят­ни­ки XI –XV в.). // Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка. Т. 6. СПб., 1880 (далее – РИБ. Т. 6). Прил. №24. Стб. 135–140.[]
  191. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 98.[]
  192. При­сел­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись. Рекон­струк­ция тек­ста. 2‑е изда­ние. СПб., 2002. С. 467[]
  193. ДДГ. №20. С. 57; О дати­ров­ке гра­мо­ты см.: Зимин А. А. О хро­но­ло­гии духов­ных и дого­вор­ных грамот…С. 291–292.[][]
  194. Пат­ри­ар­шая или Нико­нов­ская лето­пись // Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 11. М., 2000 (далее — ПСРЛ. Т. 11). С. 26[]
  195. РЛ. Т. 6. С. 62[]
  196. См.: Гор­ский А.А. Москва и Орда. С. 125—127.[]
  197. ПСРЛ. Т. 25. С. 237.[]
  198. При­сел­ков М.Д. Тро­иц­кая лето­пись. С. 461; ПСРЛ. Т. 15. Стб. 472.[]
  199. ДДГ. № 27, 30. С. 70, 76.[]
  200. Там же, № 41. С. 122.[]
  201. Там же, № 46, 48. С. 141, 147.[]
  202. Там же, № 49. С. 149.[]
  203. См.: Кром М.М. Меж Русью и Лит­вой. С. 82—83.[]
  204. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод кон­ца XV века // ПСРЛ. Т. 25. М.; Л, 1949 (далее – ПСРЛ. Т. 25). С. 232.[]
  205. ПСРЛ. Т. 25. С. 213, 231.[]
  206. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950 (далее – ДДГ). №16. С. 43–44; №17. С. 47.[]
  207. О лока­ли­за­ции Людимль­ска (Гри­шо­во тож) на пра­вой сто­роне р. Бере­зуй см.: Деболь­ский В. Н. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты мос­ков­ских кня­зей как исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ский источ­ник. Ч. 2. СПб., 1902. С. 23–24.[]
  208. ПСРЛ. Т. 25. С. 23; При­сел­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись. Рекон­струк­ция тек­ста. 2‑е изда­ние. СПб., 2002. С. 467;[]
  209. Кни­га хоже­ний. Запис­ки рус­ских путе­ше­ствен­ни­ков XI-XV вв. М., 1984. С. 277; Врем. ОИДР. Кн. 10. С. 69.[]
  210. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 41, 74.[]
  211. См.: Тему­шев В. Н. Пред­став­ле­ния о тер­ри­то­рии Верх­не­ок­ских кня­жеств… С. 262.[]
  212. Родо­слов­ная кни­га. Ч. 1. С. 193–194.[]
  213. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври // Лаврсь­кий аль­ма­нах. – К., 2007. – Спе­цви­пуск 7. – С. 19.[]
  214. Дже­ре­ла: GStAPKB, XX. HA, PU, Schiebl. 109, n. 68. 27.9.1422. Пуб­ліка­ції: Nowak P., Pokora P. Dokumenty strony polsko-litewskiej. – S. 78, il. B 87. 27.9.1422.[]
  215. Гру­шев­ский А. [С.] Пин­ское Поле­сье XIV— XVI вв. С. 11. При­меч. 8; РИБ. Т. 27.1910. Стб. 93— 94. Л. 53 об.; Lietuvos Metrika. KnygaNr. 3: (1440— 1498): Шга§ушц knyga 3.
    Vilnius, 1998. P. 56.[]
  216. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy... S. 461; Любав­ский М. К Л итов­ско-рус­ски й сейм. М., 1900. С. 54, 55.[]
  217. Восто­ков А. [X.] Опи­са­ние рус­ских и сло­вен­ских руко­пи­сей. № 72. С. 127.[]
  218. Slownik Geograficzni Krolestwa Polskiego i innych krajew slowianskich Wydany», t.11, 1900. — стр.171–172[]
  219. Кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча на осно­ва­нии запи­сей Литов­ской мет­ри­ки выявил Ю. Вольф, кото­рый, одна­ко, не нахо­дил у кня­зя Миха­и­ла како­го-либо потом­ства (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 231).[]
  220. О при­над­леж­но­сти зна­чи­тель­ной части лево­бе­реж­но­го Поуго­рья к Опа­ко­ву, Быш­ко­ви­чам и Зали­до­ву см.: Тему­шев В. Н. Запад­ная гра­ни­ца Вели­ко­го кня­же­ства Мос­ков­ско­го к 1380 г. // Кули­ков­ская бит­ва в исто­рии Рос­сии. Тула, 2006. С. 96–97.[]
  221. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 587[]
  222. Доку­мен­ты Мос­ков­ско­го архи­ва Мини­стер­ства юсти­ции. Т. 1. М., 1897. С. 22, 558, 563.[]
  223. Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2010. Вып. 12. – С. 15–61. [2,4 а. л.].[]
  224. LM. Kn. 3. P. 31.[]
  225. Там же. P. 46.[]
  226. Там же. P. 37–38.[]
  227. Акты Литов­ской мет­ри­ки. Т. 1. Вып. 1. 1413–1498 гг. / Собра­ны Ф. И. Леон­то­ви­чем. Вар­ша­ва, 1896 (далее – АЛМ. Т. 1. Вып. 1). №152. С. 59–60.[]