Московські

I Рюрик (800–879)
II Игорь Рюри­ко­вич (-945)
III Свя­то­слав Иго­ре­вич (940–972)
IV св.Владимир Свя­то­сла­во­вич Крас­ное Сол­ныш­ко (-15/07/1015)
V Яро­слав Вла­ди­ми­ро­вич Муд­рый (978–20/02/1054)
VI Все­во­лод Яро­сла­вич (1030–13/04/1093)
VII Вла­ди­мир Все­во­ло­до­вич Моно­мах (1053–19/05/1125)
VIII Юрий Вла­ди­ми­ро­вич Дол­го­ру­кий (*1098/1100...† 1157)
IX Все­во­лод-Дмит­рий Юрье­вич Вели­кое Гнез­до (* 1154 † 12.04.1212)
X Яро­слав-Федор Все­во­ло­до­вич (* 8.02.1191† 30.09.1246)
XI Алек­сандр Яро­сла­вич Нев­ский (* 30.05.1220† 1411.1263)

XII коле­но

1. ДАНИ­ИЛ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ (1261 — 4/5.03.1303, Москва).

Млад­ший сын Алек­сандра Нев­ско­го. Мос­ков­ский князь с 1280‑х гг. Умер в схи­ме. Похо­ро­нен в Дани­ло­вом мона­сты­ре. Ж.: Мария.
(1261, Вла­ди­мир-на-Клязь­ме (?) — 5.03.1303, Москва), св. кн. мос­ков­ский (пам. 4 мар­та, 30 авг., в вос­кре­се­нье перед 26 авг.- в Собо­ре Мос­ков­ских свя­тых), 4‑й, млад­ший, сын cв. кн. Алек­сандра Яро­сла­ви­ча Нев­ско­го. Небес­ным покро­ви­те­лем Д. А. был изоб­ра­жен­ный на его печа­ти прп. Дани­ил Столп­ник. После смер­ти отца Д. А. полу­чил в удел Моск­ву, но посколь­ку к тому вре­ме­ни ему было ок. 3 лет, его взял под опе­ку дядя — вел. кн. Вла­ди­мир­ский Яро­слав (Афа­на­сий) Яро­сла­вич, тиу­ны к‑рого управ­ля­ли Мос­ков­ским кня­же­ством 7 лет (1264–1271).
К нач. 80‑х гг. XIII в. отно­сят­ся пер­вые све­де­ния о том, что Д. А. стал при­ни­мать актив­ное уча­стие в поли­ти­че­ской жиз­ни Сев.-Вост. Руси. На 80–90‑е гг. XIII в. при­шлось обостре­ние борь­бы за вла­ди­мир­ский вели­ко­кня­же­ский стол меж­ду сыно­вья­ми Алек­сандра Нев­ско­го — св. кн. Димит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем, к‑рый опи­рал­ся на под­держ­ку могу­ще­ствен­но­го пра­ви­те­ля зап. улу­сов Орды тем­ни­ка Ногая, и Андре­ем Алек­сан­дро­ви­чем, искав­шим помо­щи у ханов, сидев­ших в Сарае. Андрею, к‑рого под­дер­жи­вал так­же ряд рус. кня­зей, уда­лось к нач. 1282 г. отнять вели­ко­кня­же­ский стол у стар­ше­го бра­та. В это вре­мя Д. А. высту­пал на сто­роне кн. Андрея. В 1282 г. вме­сте с твер­ским кн. Свя­то­сла­вом Яро­сла­ви­чем и нов­го­род­ца­ми Д. А. участ­во­вал в похо­де на Пере­я­с­лавль — центр удель­но­го кня­же­ства Димит­рия, вой­ска к‑рого встре­ти­ли про­тив­ни­ков у Дмит­ро­ва. После 5‑дневного сто­я­ния и пере­го­во­ров был заклю­чен мир.

С это­го вре­ме­ни мож­но гово­рить о сбли­же­нии Д. А. с кн. Димит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем и твер­ским кн. св. Миха­и­лом Яро­сла­ви­чем. В 1285 г. в отра­же­нии напа­де­ния литов­цев на вла­де­ния Твер­ско­го еп. Симео­на участ­во­ва­ли не толь­ко твер­ские, но и мос­ков­ские вой­ска. По пред­по­ло­же­нию А. Н. Насо­но­ва (Насо­нов. 20022. С. 273), когда в 1285 г. кн. Андрей вновь попы­тал­ся отнять вели­ко­кня­же­ский стол у Димит­рия, Д. А. вме­сте с твер­ским кн. Миха­и­лом высту­пил на сто­роне вел. кн. Димит­рия. Сов­мест­но они про­гна­ли вой­ско «царе­ви­ча», к‑рого при­вел из Сарая кн. Андрей (в лето­пи­сях гово­рит­ся о том, что «Дмит­рии, съч­та­ся с бра­тьею, царе­ви­ча про­гна, а бояры Андре­евы изы­ма»; см., напр.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 526). Когда в 1289 г. Миха­ил Яро­сла­вич «не въс­хо­те... поко­ри­ти­ся» Димит­рию Алек­сан­дро­ви­чу, Д. А. высту­пил на сто­роне вел. кня­зя, с к‑рым у него теперь уста­но­ви­лись осо­бен­но тес­ные свя­зи. Вме­сте с др. кня­зья­ми Д. А. участ­во­вал в похо­де вел. кня­зя на Тверь, закон­чив­шем­ся оса­дой Каши­на и заклю­че­ни­ем мира.
В 1293 г. Андрей Алек­сан­дро­вич и его союз­ник яро­слав­ский кн. св. Фео­дор Рости­сла­вич Чёр­ный отпра­ви­лись в Сарай к хану Тох­те с жало­ба­ми на вел. кн. Димит­рия. Хан выслал про­тив Димит­рия и его союз­ни­ков вой­ско во гла­ве со сво­им бра­том Туда­ном (в рус. лето­пи­сях он име­ну­ет­ся Дюде­нем), к‑рое жесто­ко разо­ри­ло зем­ли вел. кня­зя и его сто­рон­ни­ков. Обма­нув («обо­льсти­ша») Д. А., ордын­ское вой­ско захва­ти­ло и разо­ри­ло Моск­ву, опу­сто­ши­ло мос­ков­ские «воло­сти и села». (Вой­ско Туда­на разо­ри­ло так­же Можайск, преж­де вхо­див­ший в состав Смо­лен­ско­го кня­же­ства, пра­ви­тель к‑рого — кн. Фео­дор Рости­сла­вич — был союз­ни­ком ордын­цев. А. А. Гор­ский объ­яс­ня­ет разо­ре­ние Можай­ска ордын­ски­ми вой­ска­ми тем фак­том, что к нач. 90‑х гг. XIII в. город уже являл­ся вла­де­ни­ем Д. А.)
Когда в 1294 г. Димит­рий Алек­сан­дро­вич умер, Д. А. стал во гла­ве кня­зей — про­тив­ни­ков Андрея, начав­ше­го заяв­лять при­тя­за­ния на нек-рые уде­лы. Как сви­де­тель­ству­ет запись в нов­го­род­ской Слу­жеб­ной Минее XII в. (ГИМ. Син. № 161. Л. 260 об.; опубл.: Щеп­ки­на М. В., Про­та­сье­ва Т. Н., Костю­хи­на Л. М., Голы­шен­ко В. С. Опи­са­ние пер­га­мен­ных руко­пи­сей ГИМ. Ч. 1: Рус. руко­пи­си // АЕ за 1964 г. 1965. С. 146), позд­ней осе­нью 1296 г. нов­го­род­цы выгна­ли намест­ни­ков кн. Андрея и при­гла­си­ли на нов­го­род­ский стол Д. А., при­слав­ше­го в город намест­ни­ком сво­е­го сына Иоан­на (см. Иоанн I Дани­и­ло­вич Кали­та). Было заклю­че­но согла­ше­ние о сою­зе меж­ду Нов­го­ро­дом, Д. А. и твер­ским кн. Миха­и­лом Яро­сла­ви­чем, по к‑рому нов­го­род­цы обя­за­лись помо­гать кня­зьям, «аже будет тяго­та... от Андрея или от тата­ри­на» (ГВНиП. № 4. С. 14). Посколь­ку к это­му вре­ме­ни уста­но­ви­лась тра­ди­ция, по к‑рой вел. князь Вла­ди­мир­ский был одно­вре­мен­но и нов­го­род­ским кня­зем, вокня­же­ние Д. А. в Нов­го­ро­де озна­ча­ло то, что нов­го­род­цы хоте­ли его видеть на вели­ко­кня­же­ском сто­ле. В гра­мо­те Нов­го­ро­ду Миха­ил Твер­ской так­же назвал Д. А. «бра­том ста­рей­шимь», т. е. при­знал вер­хо­вен­ство над собой (Там же). Все это поз­во­ля­ет харак­те­ри­зо­вать Д. А. как одно­го из глав­ных участ­ни­ков поли­ти­че­ской жиз­ни Сев.-Вост. Руси в посл. годы XIII в.

Если Д. А. и Миха­ил Яро­сла­вич соби­ра­ли силы для борь­бы с Андре­ем и его ордын­ски­ми покро­ви­те­ля­ми, то союз­ник мос­ков­ско­го и твер­ско­го кня­зей — сидев­ший в Пере­я­с­лав­ле сын Димит­рия Алек­сан­дро­ви­ча Иван — отпра­вил­ся за помо­щью в орду Ногая. Еще до его воз­вра­ще­ния Андрей Алек­сан­дро­вич при­вел из Сарая вой­ско во гла­ве с Неврю­ем и хотел идти похо­дом на Пере­я­с­лавль. Д. А. и Миха­ил Твер­ской, собрав вой­ска, ста­ли у Юрье­ва-Поль­ско­го и закры­ли Андрею Алек­сан­дро­ви­чу доро­гу. Сто­ро­ны не реши­лись на вой­ну. На съез­де во Вла­ди­ми­ре был заклю­чен мир, участ­ни­ки съез­да «поде­лив­ше­ся кня­же­ни­ем... и разъ­е­ха­ша­ся кои­ждо в сво­я­си» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 249). Усло­вия заклю­чен­но­го согла­ше­ния нам неиз­вест­ны. Ясно толь­ко, что вел. кн. Андрею не уда­лось занять Пере­я­с­лавль, но он сумел вер­нуть себе нов­го­род­ский стол. Иссле­до­ва­те­ли пред­по­ла­га­ют, что на этом съез­де Д. А. и его союз­ни­ки при­зна­ли сидев­ше­го в Сарае хана Тох­ту сво­им сюзе­ре­ном, а он дал им ярлы­ки на их княжества.
Если в 80–90‑х гг. XIII в. Д. А. был чле­ном, а затем гла­вой силь­но­го сою­за кня­зей, про­ти­во­сто­яв­ше­го Андрею Алек­сан­дро­ви­чу и его союз­ни­кам — ростов­ским кня­зьям, то к нач. XIV в. поло­же­ние ослож­ни­лось, т. к. Миха­ил Твер­ской пере­шел в ряды союз­ни­ков вел. кн. Андрея. В 1300 г. на новом съез­де кня­зей в Дмит­ро­ве про­изо­шел раз­рыв отно­ше­ний меж­ду Миха­и­лом Твер­ским и Ива­ном Пере­я­с­лав­ским. В запи­си о съез­де в Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си, к‑рая в заклю­чи­тель­ной части отра­жа­ет лето­пись, состав­лен­ную при дво­ре Миха­и­ла Твер­ско­го, в перечне участ­ни­ков Д. А. ука­зан на 3‑м месте, после вел. кн. Андрея и само­го Миха­и­ла. По всей види­мо­сти, Миха­ил уже не при­зна­вал Д. А. «бра­том стареишим».

Одна­ко имен­но в этой небла­го­при­ят­ной ситу­а­ции Д. А. пред­при­нял ряд дей­ствий, направ­лен­ных на укреп­ле­ние сво­е­го кня­же­ства. Осе­нью 1300 г., под­дер­жи­вая млад­ших чле­нов рязан­ско­го кня­же­ско­го дома в их борь­бе за глав­ный стол в Рязан­ской зем­ле, Д. А. при­шел с вой­ском к ее сто­ли­це — Пере­я­с­лав­лю и нанес пора­же­ние вой­ску кн. Кон­стан­ти­на, к‑рый «нека­кою хит­ро­стью» был взят в плен. Д. А. не оста­но­вил­ся перед тем, что на сто­роне рязан­ско­го кня­зя высту­па­ли ордын­ские вой­ска (как отме­тил лето­пи­сец, «мно­го и татар изби­то бысть» — см.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 486),- это был сме­лый шаг, т. к. к 1300 г. двое­вла­стие в Орде пре­кра­ти­лось и все улу­сы под­чи­ни­лись вла­сти хана Тох­ты. Ряд иссле­до­ва­те­лей пола­га­ют, что в резуль­та­те мос­ков­ско-рязан­ской вой­ны в состав Мос­ков­ско­го кня­же­ства вошел рязан­ский г. Колом­на с при­ле­га­ю­щи­ми волостями.

Новый важ­ный шаг был пред­при­нят в 1302 г. 15 мая умер без­дет­ный пере­я­с­лав­ский кн. Иван Дмит­ри­е­вич, по сви­де­тель­ству Тро­иц­кой лето­пи­си перед кон­чи­ной бла­го­сло­вив­ший «в свое место кня­зя Дани­ла Мос­ков­ско­го в Пере­я­с­лав­ли кня­жи­ти, того бо любя­ше паче инех» (При­сёл­ков. 1950. С. 350). По тра­ди­ции вымо­роч­ные кня­же­ства вхо­ди­ли в состав вла­де­ний вел. кня­зя Вла­ди­мир­ско­го и Андрей Алек­сан­дро­вич послал сво­их намест­ни­ков в Пере­я­с­лавль, осе­нью того же года он отпра­вил­ся в Орду, воз­мож­но за ярлы­ком на Пере­я­с­лав­ское кня­же­ство. Зимой 1302/03 г. Д. А., ссы­ла­ясь на волю кн. Ива­на, послал вой­ска, кото­рые выгна­ли намест­ни­ков вел. кня­зя и заня­ли Пере­я­с­лавль. Бла­го­да­ря дей­стви­ям Д. А. Мос­ков­ское кня­же­ство к кон­цу его прав­ле­ния ста­ло одним из самых силь­ных кня­жеств Сев.-Вост. Руси.
В бра­ке с кнг. Агрип­пи­ной Д. А. имел сыно­вей: блгв. вел. кн. Геор­гия (Юрия) Дани­и­ло­ви­ча († 1325), Миха­и­ла, Алек­сандра († 1308), Бори­са († 1320), вел. кн. Иоан­на Кали­ту († 1340), Симео­на († после 1322), Васи­лия, Афа­на­сия Дани­и­ло­ви­ча († 1322), Дани­и­ла (РГБ. Ф. 344. № 99. Л. 37–37 об.; ДРВ. Ч. 6. С. 439–440) — и дочь Анну († до 1353) (ДДГ. № 2. С. 12).
Д. А. скон­чал­ся «на Москве в сво­еи отчине в чер­нь­цех и в ски­ме» 5 мар­та 1303 г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 486). Эта дата чита­ет­ся в Лав­рен­тьев­ской и Тро­иц­кой лето­пи­сях. В более позд­них лето­пис­ных сво­дах, преж­де все­го в Софий­ской I лето­пи­си стар­ше­го изво­да, ука­за­но 4 мар­та, эта же дата при­ве­де­на в «Кни­ге сте­пен­ной цар­ско­го родо­сло­вия» и позд­нее полу­чи­ла общее при­зна­ние; в «Опи­са­нии о рос­сий­ских свя­тых» чита­ет­ся 14 мар­та (С. 57).
В Тро­иц­кой лето­пи­си (мит­ро­по­ли­чьем сво­де нач. XV в.) сооб­ща­ет­ся, что Д. А. был похо­ро­нен «в церк­ви свя­то­го Миха­и­ла на Москве» (При­сёл­ков. 1950. С. 351). Это невер­ное ука­за­ние свя­за­но с тем, что к нач. XV в. проч­но уста­но­вил­ся обы­чай хоро­нить мос­ков­ских кня­зей в Архан­гель­ском собо­ре. В Рогож­ском лето­пис­це и Симео­нов­ской лето­пи­си — текстах, отра­зив­ших твер­скую редак­цию того же мос­ков­ско­го сво­да,- гово­рит­ся об осно­ва­нии Иоан­ном Кали­той в 1330 г. на кня­же­ском дво­ре в Крем­ле мон-ря в честь Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня, во гла­ве к‑рого был постав­лен насто­я­тель в сане архи­манд­ри­та (см. Мос­ков­ский в честь Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня муж. мон-рь). В этой свя­зи отме­че­но, что ранее Д. А. устро­ил «архи­манд­ри­тию из свя­та­го Дани­ла за рекою», где была постав­ле­на цер­ковь, посвя­щен­ная его св. патро­ну (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 46) (см. Дани­лов во имя прп. Дани­и­ла Столп­ни­ка мос­ков­ский мон-рь). По пред­по­ло­же­нию В. А. Куч­ки­на, для учре­жде­ния архи­манд­ри­тии Д. А. вос­поль­зо­вал­ся пере­ез­дом в 1299 г. во Вла­ди­мир из Кие­ва митр. св. Мак­си­ма. Одна­ко извест­но, что со вре­ме­ни вокня­же­ния Д. А. Мос­ков­ская зем­ля явля­лась частью Ростов­ской епар­хии, в 1273–1299 гг., веро­ят­но, вхо­ди­ла в состав Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ской епар­хии. Т. о., бла­го­сло­ве­ние на осно­ва­ние оби­те­ли мог дать епар­хи­аль­ный архи­ерей. Посколь­ку в Архан­гель­ском собо­ре гроб­ни­ца Д. А. не обна­ру­же­на, а она никак не мог­ла быть забы­та его потом­ка­ми, есть вес­кие осно­ва­ния согла­сить­ся со све­де­ни­я­ми, при­ве­ден­ны­ми в Сте­пен­ной кни­ге сер. XVI в., что Д. А. был похо­ро­нен в осно­ван­ном им в честь сво­е­го св. патро­на мон-ре. Про­из­ве­ден­ные в Дани­ло­вом мон-ре в 80‑х гг. XX в. архео­ло­ги­че­ские рас­коп­ки не обна­ру­жи­ли сле­дов камен­но­го хра­ма XIII в., но най­ден­ные мно­го­чис­лен­ные захо­ро­не­ния, остат­ки камен­ных над­гроб­ных плит с над­пи­ся­ми, дати­ру­е­мые кон. XV — 1‑й пол. XVI в., гово­рят о суще­ство­ва­нии здесь клад­би­ща, к‑рое, оче­вид­но, нахо­ди­лось рядом с несо­хра­нив­шей­ся дере­вян­ной ц. Дани­и­ла Столпника.
В том же лето­пис­ном изве­стии ука­зы­ва­ет­ся, что Иоанн Кали­та «при­ве­де» архи­манд­ри­тию в Кремль «и близ себе учи­ни ю». Соста­ви­тель лето­пис­но­го рас­ска­за видел в этом дея­ние, сви­де­тель­ству­ю­щее о бла­го­че­стии Кали­ты и о его забо­те об оби­те­ли, к‑рую он пере­ме­стил на свой двор, «хотя все­гда в дозо­ре виде­ти ю» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 46). Одна­ко этот посту­пок ска­зал­ся небла­го­при­ят­но на судь­бе осно­ван­но­го Д. А. мон-ря и его гроб­ни­цы, рас­по­ло­жен­ной рядом с цер­ко­вью Дани­и­ла Столп­ни­ка. По рас­ска­зу Сте­пен­ной кни­ги, после пере­но­са архи­манд­ри­тии и сам мон-рь, «и села, и все насле­дие» были пере­да­ны под нача­ло архи­манд­ри­та Спас­ско­го мон-ря. Со вре­ме­нем «нера­де­ни­ем архи­манд­ри­тов спас­ских» Дани­лов мон-рь пере­стал суще­ство­вать, на его месте сохра­ни­лась цер­ковь, рас­по­ло­жен­ная рядом с посе­ле­ни­ем, носив­шим назва­ние «сель­цо Дани­лов­ское» (Там же. Т. 21. Ч. 1. С. 298).

Коле­но II

2/1. КН. ЮРИЙ ДАНИ­ЛО­ВИЧ (1281? — 21.11.1325)

убит в Орде кня­зем Дмит­ри­ем Михай­ло­ви­чем Твер­ским. Похо­ро­нен 8.02.1326 в Архан­гель­ском собо­ре Моск­вы). Князь Мос­ков­ский с 1303, вели­кий князь Вла­ди­мир­ский в 1317 — 1322.
(кон. 70‑х или нач. 80‑х гг. XIII в.- 21.11.1325), кн. мос­ков­ский (1303–1325), вел. кн. вла­ди­мир­ский (1317–1322), стар­ший сын блгв. кн. мос­ков­ско­го Дани­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча. Впер­вые в источ­ни­ках упо­ми­на­ет­ся в 1297 г. в свя­зи с женить­бой на ростов­ской княжне.

Вес­ной 1303 г. Г. Д. нахо­дил­ся в Пере­я­с­лав­ле Залес­ском, в кон. 1302 г. заня­том кн. Дани­и­лом Алек­сан­дро­ви­чем, к‑рый изгнал из горо­да намест­ни­ков вла­ди­мир­ско­го вел. кн. Андрея Алек­сан­дро­ви­ча; по-види­мо­му, пред­по­ла­га­лось, что Г. Д. при жиз­ни отца зай­мет пере­я­с­лав­ский стол. Сопер­ни­че­ство за Пере­я­с­лавль-Залес­ское кня­же­ство было частью дав­ней борь­бы, к‑рую с кн. Дани­и­лом вел его стар­ший брат вел. кн. Андрей Горо­дец­кий. Пра­ви­тель Тве­ри св. кн. Миха­ил Яро­сла­вич, дво­ю­род­ный брат и бывш. союз­ник Дани­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча, в пер­вые годы XIV в. пере­шел на сто­ро­ну кн. Андрея. После кон­чи­ны кн. Дани­и­ла (5 мар­та 1303) мос­ков­ский стол занял Г. Д. Сыно­вья Дани­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча, не имев­шие в это вре­мя силь­ных союз­ни­ков, ожи­да­ли воз­вра­ще­ния из Орды вел. кн. Андрея, ездив­ше­го туда за ярлы­ком на пере­я­с­лавль-залес­ское кня­же­ние. Этим попы­та­лись вос­поль­зо­вать­ся смо­лен­ские кня­зья, что­бы вер­нуть Можайск, веро­ят­но неза­дол­го до это­го ото­шед­ший к вла­де­ни­ям Дани­и­ла. Одна­ко Г. Д. с бра­тья­ми высту­пил в поход, занял Можайск и захва­тил в плен Свя­то­сла­ва Гле­бо­ви­ча — бра­та смо­лен­ско­го кня­зя. Осе­нью 1303 г. вел. кн. Андрей Алек­сан­дро­вич вер­нул­ся из Орды и в спор­ном Пере­я­с­лав­ле состо­ял­ся кня­же­ский съезд. Соглас­но огла­шен­но­му на нем реше­нию хана Тох­ты, Пере­я­с­лавль остал­ся за Дани­ло­ви­ча­ми, но, по-види­мо­му, с усло­ви­ем, что после смер­ти вел. кня­зя он отой­дет его преемнику.

27 июля сле­ду­ю­ще­го года вел. кн. Андрей Алек­сан­дро­вич скон­чал­ся. Стар­шим сре­ди кня­зей Сев.-Вост. Руси стал св. Миха­ил Твер­ской — сын блгв. кн. Яро­сла­ва Яро­сла­ви­ча, одно­го из млад­ших бра­тьев блгв. кн. Алек­сандра Яро­сла­ви­ча Нев­ско­го, един­ствен­ный внук блгв. кн. Яро­сла­ва (Фео­до­ра) Все­во­ло­до­ви­ча, за потом­ка­ми к‑рого с сер. XIII в. закре­пи­лось Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ство. Одна­ко пра­во назна­че­ния вел. кня­зя при­над­ле­жа­ло хану Орды, куда в 1304 г. и отпра­вил­ся кн. Миха­ил. Сле­дом за ним дви­нул­ся Г. Д., наде­ясь скло­нить хана на свою сто­ро­ну. Г. Д. при­хо­дил­ся Миха­и­лу дво­ю­род­ным пле­мян­ни­ком и, соглас­но древ­не­рус. тра­ди­ции насле­до­ва­ния вла­сти, не впра­ве был с ним сопер­ни­чать. Более того, по прин­ци­пу родо­во­го ста­рей­шин­ства Г. Д. усту­пал не толь­ко Миха­и­лу Яро­сла­ви­чу, но и ниже­го­род­ско-горо­дец­ко­му кн. Миха­и­лу Андре­еви­чу, сыну вел. кн. Андрея Алек­сан­дро­ви­ча. По прин­ци­пу же отчин­но­му Г. Д. и в пер­спек­ти­ве не имел прав на вел. кня­же­ние, т. к. его отец не вла­дел Вла­ди­ми­ром. Тем не менее Г. Д. всту­пил в борь­бу (вопре­ки прось­бе митр. Мак­си­ма не сопер­ни­чать с кн. Миха­и­лом). В 1305 г., пока твер­ской и мос­ков­ский кня­зья нахо­ди­лись в Орде, Иоанн I Дани­и­ло­вич Кали­та, брат Г. Д., при­е­хал на кня­же­ние в Пере­я­с­лавль, судь­ба к‑рого в свя­зи с пред­сто­я­щим появ­ле­ни­ем ново­го вел. кня­зя ока­зы­ва­лась неяс­ной. Из Тве­ри к Пере­я­с­лав­лю под­сту­пи­ло вой­ско, к‑рое было раз­би­то мос­ков­ской и пере­я­с­лав­ской ратью.
Хан Тох­та решил вопрос о вел. кня­же­нии в поль­зу Миха­и­ла Твер­ско­го. Г. Д. наме­ре­вал­ся оста­вить за собой хотя бы Пере­я­с­лавль. Из-за это­го Миха­ил по воз­вра­ще­нии на Русь осе­нью 1305 г. «ходил ратью к Москве на кня­зя на Юрья и на его бра­тью» вме­сте с хан­ским послом («Таи­ро­ва рать»?). Оче­вид­но, резуль­та­том похо­да было при­зна­ние мос­ков­ским кня­зем прав Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча на Пере­я­с­лавль. После это­го млад­шие бра­тья Г. Д.- Алек­сандр и Борис — отъ­е­ха­ли из Моск­вы в Тверь.
Зимой 1306/07 г. по при­ка­зу Г. Д. был убит нахо­див­ший­ся в мос­ков­ском пле­ну бывш. рязан­ский кн. Кон­стан­тин, к‑рого отец Г. Д. захва­тил в плен во вре­мя боя под Ряза­нью в 1300 г. (в сра­же­нии на сто­роне рязан­ско­го кня­зя участ­во­ва­ли тата­ры). В резуль­та­те в Ряза­ни к вла­сти при­шли союз­ные Москве сыно­вья покой­но­го прон­ско­го кн. Яро­сла­ва Рома­но­ви­ча — бра­та Кон­стан­ти­на. В 1305 г., воз­вра­ща­ясь из Орды, Г. Д. вел в Ряза­ни какие-то пере­го­во­ры. Воз­мож­но, их пред­ме­том было закреп­ле­ние за мос­ков­ски­ми кня­зья­ми Колом­ны (ото­шед­шей Мос­ков­ско­му кня­же­ству в 1300), не исклю­че­но, что обсуж­да­лась и судь­ба Константина.
Несмот­ря на под­держ­ку Ордой Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча, Г. Д. стал оспа­ри­вать пра­ва вел. кня­зя на Нов­го­род, стол в к‑ром, соглас­но тра­ди­ции, иду­щей от св. Алек­сандра Нев­ско­го, доста­вал­ся оче­ред­но­му вел. кня­зю вла­ди­мир­ско­му. Борь­ба пра­ви­те­лей Моск­вы и Тве­ри за нов­го­род­ское кня­же­ние про­дол­жа­лась в 1307 и 1‑й пол. 1308 г. 14 июля 1308 г. на нов­го­род­ский стол сел вел. князь. После это­го Миха­ил Яро­сла­вич вновь отпра­вил­ся похо­дом на Моск­ву. Оче­вид­но, его целью было окон­ча­тель­но раз­гро­мить сопер­ни­ка и заме­нить Г. Д. на мос­ков­ском сто­ле одним из лояль­ных Дани­ло­ви­чей, уехав­ших в 1305 г. в Тверь. Одна­ко бой у стен Мос­ков­ско­го Крем­ля 25 авг. 1308 г. не при­нес вел. кня­зю успе­ха. Осе­нью 1308 г. умер союз­ник Миха­и­ла Алек­сандр Дани­и­ло­вич, а его млад­ший брат Борис, оче­вид­но, вско­ре пере­шел на сто­ро­ну Г. Д.

В 1309 или 1310 г. Г. Д. занял Ниже­го­род­ское кня­же­ство, став­шее вымо­роч­ным после смер­ти без­дет­но­го кн. Миха­и­ла Андре­еви­ча. Г. Д. и его бра­тья были его дво­ю­род­ны­ми бра­тья­ми, и их пра­во бли­жай­ше­го род­ства столк­ну­лось в дан­ном слу­чае с пра­вом вел. кня­зя вла­ди­мир­ско­го на вымо­роч­ные кня­же­ства. В кон. 1309 или в 1310 г. на цер­ков­ном Собо­ре в Пере­я­с­лав­ле мос­ков­ские кня­зья высту­пи­ли в защи­ту ново­го Киев­ско­го митр. всея Руси св. Пет­ра, обви­нен­но­го Твер­ским еп. Андре­ем в симо­нии. Митр. Петр с того вре­ме­ни стал покро­ви­тель­ство­вать Дани­ло­ви­чам и очень ско­ро ока­зал Г. Д. суще­ствен­ную поли­ти­че­скую под­держ­ку. Миха­ил Яро­сла­вич еще до Пере­я­с­лав­ско­го Собо­ра отпра­вил­ся в Орду, по-види­мо­му за ярлы­ком на Н. Нов­го­род. В отсут­ствие вел. кня­зя в нач. 1311 г. твер­ская рать во гла­ве с его сыном блгв. кн. Димит­ри­ем Михай­ло­ви­чем Гроз­ные Очи дви­ну­лась на Н. Нов­го­род, где нахо­дил­ся Г. Д. Но когда тве­ри­чи при­шли во Вла­ди­мир, митр. Петр «не бла­го­сло­вил» кн. Димит­рия, насто­яв на пре­кра­ще­нии похо­да. В резуль­та­те Н. Нов­го­род остал­ся за кня­зья­ми мос­ков­ско­го дома (здесь стал кня­жить Борис — млад­ший брат Г. Д.).

В 1312/13 г. умер хан Тох­та. На сле­ду­ю­щий год после воца­ре­ния его пле­мян­ни­ка Узбе­ка вел. кн. Миха­ил отпра­вил­ся в Орду за ярлы­ком на вел. кня­же­ние от ново­го сюзе­ре­на. Г. Д. не пытал­ся оспо­рить пра­ва твер­ско­го кня­зя и остал­ся на Руси, по-види­мо­му опа­са­ясь нака­за­ния за нело­яль­ность преж­не­му хану. Миха­ил сно­ва надол­го задер­жал­ся в Орде, в дан­ной ситу­а­ции это озна­ча­ло, что он не утвер­жден ханом в вели­ко­кня­же­ском досто­ин­стве. Тогда Г. Д. воз­об­но­вил борь­бу за Нов­го­род, где у него было мно­го сто­рон­ни­ков. В 1314 г. он при­слал туда сво­е­го союз­ни­ка кн. Федо­ра Ржев­ско­го. Намест­ни­ки вел. кн. Миха­и­ла были схва­че­ны, а нов­го­род­цы вме­сте с кн. Федо­ром дви­ну­лись к твер­ским рубе­жам на Вол­ге. Навстре­чу им высту­пил сын вел. кня­зя Димит­рий Михай­ло­вич. Был заклю­чен мир, по к‑рому Нов­го­род отхо­дил Г. Д. Зимой 1314/15 г. в Нов­го­род «на стол» при­е­хал мос­ков­ский князь вме­сте с млад­шим бра­том кн. Афа­на­си­ем Данииловичем.

Акция Г. Д. не оста­лась не заме­чен­ной ханом Узбе­ком: уже 15 мар­та 1315 г. мос­ков­ский князь выехал из Нов­го­ро­да, будучи «позван в Орду». Отпра­ви­лись туда и его сто­рон­ни­ки из чис­ла нов­го­род­цев, рас­счи­ты­вав­шие добыть для Г. Д. ярлык на нов­го­род­ское кня­же­ние, а может быть, и на вла­ди­мир­ский стол. Одна­ко Узбек, как и Тох­та в 1305 г., решил спор кня­зей в поль­зу Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча: Г. Д. был задер­жан в Орде, а вел. князь осе­нью 1315 г. вер­нул­ся на Русь в сопро­вож­де­нии круп­но­го ордын­ско­го отря­да во гла­ве с хан­ским послом Таи­те­ме­ром. 10 февр. сле­ду­ю­ще­го года у Торж­ка Миха­ил и Таи­те­мер раз­би­ли нов­го­род­скую рать, к‑рую воз­глав­лял кн. Афа­на­сий Дани­и­ло­вич, намест­ник Г. Д. После пере­го­во­ров нов­го­род­цы были вынуж­де­ны выдать Миха­и­лу кн. Федо­ра Ржев­ско­го и при­нять намест­ни­ков вел. кня­зя; Афа­на­сий, при­е­хав­ший по при­гла­ше­нию с неск. нов­го­род­ски­ми бояра­ми в стан к вел. кня­зю после заклю­че­ния мира, был веро­лом­но захва­чен в плен.
Побе­да Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча каза­лась пол­ной, но в сле­ду­ю­щем 1317 г. ситу­а­ция корен­ным обра­зом изме­ни­лась: овдо­вев­ший к это­му вре­ме­ни Г. Д. женил­ся в Орде на сест­ре Узбе­ка Кон­ча­ке (при­няв­шей в кре­ще­нии имя Ага­фия). Полу­чив ярлык на вла­ди­мир­ское вел. кня­же­ние, он дви­нул­ся на Русь с хан­ским послом Кав­га­ды­ем. Миха­ил Яро­сла­вич вме­сте с др. кня­зья­ми Сев.-Вост. Руси («все­ми кня­зья­ми суз­даль­ски­ми») встре­тил Г. Д. и Кав­га­дыя у Костро­мы. После пере­го­во­ров Миха­ил Яро­сла­вич при­знал пере­ход вел. кня­же­ния к Г. Д. и уехал в Тверь. Одна­ко Г. Д. не удо­вле­тво­рил­ся достиг­ну­тым. В кон. 1317 г. вме­сте с Кав­га­ды­ем и «суз­даль­ски­ми князьями»-союзниками он начал разо­рять Твер­ское кня­же­ство. Миха­ил был вынуж­ден ока­зать сопро­тив­ле­ние. 22 дек. 1317 г. под с. Бор­те­не­вом он нанес вой­скам Г. Д. пора­же­ние: новый вел. князь бежал в Нов­го­род, его жена Ага­фия (Кон­ча­ка) и брат Борис попа­ли в плен. Кав­га­дый пре­кра­тил сопро­тив­ле­ние и отпра­вил­ся вме­сте с Миха­и­лом в Тверь. Послед­ний, не желая ссо­рить­ся с ханом, «почтил» Кав­га­дыя и отпустил.
Вско­ре Г. Д. вновь высту­пил про­тив Миха­и­ла вме­сте с нов­го­род­ской ратью; в февр. 1318 г. был заклю­чен мир, по к‑рому кня­зья дого­во­ри­лись, что оба пой­дут в Орду (сохра­нил­ся дого­вор меж­ду Г. Д., Миха­и­лом и Нов­го­ро­дом). Тем вре­ме­нем жена Г. Д. Ага­фия (Кон­ча­ка) умер­ла в твер­ском пле­ну, появи­лись слу­хи, что она была отрав­ле­на. Раз­гне­ван­ный Г. Д. убил при­е­хав­ше­го к нему в Моск­ву для даль­ней­ших пере­го­во­ров посла кн. Миха­и­ла. В том же 1318 г. Г. Д. и Кав­га­дый отпра­ви­лись в Орду. При­был туда по тре­бо­ва­нию хана и Миха­ил Яро­сла­вич. В Орде твер­ско­му кня­зю были предъ­яв­ле­ны обви­не­ния в невы­пла­те дани, сопро­тив­ле­нии хан­ско­му послу и смер­ти Кон­ча­ки. На суде наря­ду с др. кня­зья­ми Сев.-Вост. Руси Г. Д. высту­пил одним из обви­ни­те­лей сво­е­го дав­не­го вра­га. 22 нояб. 1318 г. Миха­ил Яро­сла­вич с санк­ции хана Узбе­ка был каз­нен. Соглас­но твер­ской «Пове­сти о Миха­и­ле Твер­ском», Г. Д. и Кав­га­дый напра­ви­ли пала­чей к кн. Миха­и­лу, затем удо­сто­ве­ри­лись в том, что их при­каз был выполнен.
В 1319 г. Г. Д. выехал из Орды. Еще до воз­вра­ще­ния вел. кня­зя на Русь тело св. Миха­и­ла Твер­ско­го было отправ­ле­но в Моск­ву, где его похо­ро­ни­ли в ц. Св. Спа­са. В залож­ни­ках у Г. Д. оста­лись кня­жич Кон­стан­тин Михай­ло­вич, твер­ские бояре и слу­ги. При посред­ни­че­стве Ростов­ско­го еп. св. Про­хо­ра после пере­го­во­ров в Москве и Вла­ди­ми­ре, до 6 сент., Г. Д. заклю­чил мир с пра­ви­те­ля­ми Тве­ри и вер­нул тело кн. Миха­и­ла его вдо­ве св. Анне Кашин­ской и детям (по сви­де­тель­ству «Пове­сти...», взяв у его сыно­вей «мно­же­ство сереб­ра»). В сле­ду­ю­щем году вел. князь выдал свою дочь от 1‑го бра­ка Софию замуж за Кон­стан­ти­на Михайловича.
В 1320 г. Г. Д. ходил похо­дом на Рязань, где заклю­чил мир с мест­ным кн. Иоан­ном Яро­сла­ви­чем. В 1321 г. вновь обост­ри­лись отно­ше­ния Г. Д. с сыно­вья­ми покой­но­го Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча. Г. Д. дви­нул вой­ска на Тверь, Михай­ло­ви­чи были вынуж­де­ны выпла­тить вел. кня­зю тре­бу­е­мую для пере­да­чи в Орду дань («среб­ро... выход­ное, по докон­ча­нью»), а стар­ший из них, Димит­рий, обя­зал­ся не оспа­ри­вать у Г. Д. вел. кня­же­ние. Одна­ко вме­сто того что­бы отпра­вить­ся навстре­чу хан­ско­му послу и отдать ему собран­ную дань, Г. Д. «с сереб­ром» ушел в Нов­го­род, куда его позва­ли для орга­ни­за­ции отпо­ра шве­дам. В 1322 г. Г. Д. отра­зил напа­де­ние шве­дов на Коре­лу и оса­ждал (прав­да, без осо­бо­го успе­ха) Выборг, глав­ный швед. опор­ный пункт в про­дви­же­нии на восток.
Вско­ре Г. Д. вновь высту­пил про­тив Миха­и­ла вме­сте с нов­го­род­ской ратью; в февр. 1318 г. был заклю­чен мир, по к‑рому кня­зья дого­во­ри­лись, что оба пой­дут в Орду (сохра­нил­ся дого­вор меж­ду Г. Д., Миха­и­лом и Нов­го­ро­дом). Тем вре­ме­нем жена Г. Д. Ага­фия (Кон­ча­ка) умер­ла в твер­ском пле­ну, появи­лись слу­хи, что она была отрав­ле­на. Раз­гне­ван­ный Г. Д. убил при­е­хав­ше­го к нему в Моск­ву для даль­ней­ших пере­го­во­ров посла кн. Миха­и­ла. В том же 1318 г. Г. Д. и Кав­га­дый отпра­ви­лись в Орду. При­был туда по тре­бо­ва­нию хана и Миха­ил Яро­сла­вич. В Орде твер­ско­му кня­зю были предъ­яв­ле­ны обви­не­ния в невы­пла­те дани, сопро­тив­ле­нии хан­ско­му послу и смер­ти Кон­ча­ки. На суде наря­ду с др. кня­зья­ми Сев.-Вост. Руси Г. Д. высту­пил одним из обви­ни­те­лей сво­е­го дав­не­го вра­га. 22 нояб. 1318 г. Миха­ил Яро­сла­вич с санк­ции хана Узбе­ка был каз­нен. Соглас­но твер­ской «Пове­сти о Миха­и­ле Твер­ском», Г. Д. и Кав­га­дый напра­ви­ли пала­чей к кн. Миха­и­лу, затем удо­сто­ве­ри­лись в том, что их при­каз был выполнен.
В 1319 г. Г. Д. выехал из Орды. Еще до воз­вра­ще­ния вел. кня­зя на Русь тело св. Миха­и­ла Твер­ско­го было отправ­ле­но в Моск­ву, где его похо­ро­ни­ли в ц. Св. Спа­са. В залож­ни­ках у Г. Д. оста­лись кня­жич Кон­стан­тин Михай­ло­вич, твер­ские бояре и слу­ги. При посред­ни­че­стве Ростов­ско­го еп. св. Про­хо­ра после пере­го­во­ров в Москве и Вла­ди­ми­ре, до 6 сент., Г. Д. заклю­чил мир с пра­ви­те­ля­ми Тве­ри и вер­нул тело кн. Миха­и­ла его вдо­ве св. Анне Кашин­ской и детям (по сви­де­тель­ству «Пове­сти...», взяв у его сыно­вей «мно­же­ство сереб­ра»). В сле­ду­ю­щем году вел. князь выдал свою дочь от 1‑го бра­ка Софию замуж за Кон­стан­ти­на Михайловича.
В 1320 г. Г. Д. ходил похо­дом на Рязань, где заклю­чил мир с мест­ным кн. Иоан­ном Яро­сла­ви­чем. В 1321 г. вновь обост­ри­лись отно­ше­ния Г. Д. с сыно­вья­ми покой­но­го Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча. Г. Д. дви­нул вой­ска на Тверь, Михай­ло­ви­чи были вынуж­де­ны выпла­тить вел. кня­зю тре­бу­е­мую для пере­да­чи в Орду дань («среб­ро... выход­ное, по докон­ча­нью»), а стар­ший из них, Димит­рий, обя­зал­ся не оспа­ри­вать у Г. Д. вел. кня­же­ние. Одна­ко вме­сто того что­бы отпра­вить­ся навстре­чу хан­ско­му послу и отдать ему собран­ную дань, Г. Д. «с сереб­ром» ушел в Нов­го­род, куда его позва­ли для орга­ни­за­ции отпо­ра шве­дам. В 1322 г. Г. Д. отра­зил напа­де­ние шве­дов на Коре­лу и оса­ждал (прав­да, без осо­бо­го успе­ха) Выборг, глав­ный швед. опор­ный пункт в про­дви­же­нии на восток.
Вско­ре Г. Д. вновь высту­пил про­тив Миха­и­ла вме­сте с нов­го­род­ской ратью; в февр. 1318 г. был заклю­чен мир, по к‑рому кня­зья дого­во­ри­лись, что оба пой­дут в Орду (сохра­нил­ся дого­вор меж­ду Г. Д., Миха­и­лом и Нов­го­ро­дом). Тем вре­ме­нем жена Г. Д. Ага­фия (Кон­ча­ка) умер­ла в твер­ском пле­ну, появи­лись слу­хи, что она была отрав­ле­на. Раз­гне­ван­ный Г. Д. убил при­е­хав­ше­го к нему в Моск­ву для даль­ней­ших пере­го­во­ров посла кн. Миха­и­ла. В том же 1318 г. Г. Д. и Кав­га­дый отпра­ви­лись в Орду. При­был туда по тре­бо­ва­нию хана и Миха­ил Яро­сла­вич. В Орде твер­ско­му кня­зю были предъ­яв­ле­ны обви­не­ния в невы­пла­те дани, сопро­тив­ле­нии хан­ско­му послу и смер­ти Кон­ча­ки. На суде наря­ду с др. кня­зья­ми Сев.-Вост. Руси Г. Д. высту­пил одним из обви­ни­те­лей сво­е­го дав­не­го вра­га. 22 нояб. 1318 г. Миха­ил Яро­сла­вич с санк­ции хана Узбе­ка был каз­нен. Соглас­но твер­ской «Пове­сти о Миха­и­ле Твер­ском», Г. Д. и Кав­га­дый напра­ви­ли пала­чей к кн. Миха­и­лу, затем удо­сто­ве­ри­лись в том, что их при­каз был выполнен.

В 1319 г. Г. Д. выехал из Орды. Еще до воз­вра­ще­ния вел. кня­зя на Русь тело св. Миха­и­ла Твер­ско­го было отправ­ле­но в Моск­ву, где его похо­ро­ни­ли в ц. Св. Спа­са. В залож­ни­ках у Г. Д. оста­лись кня­жич Кон­стан­тин Михай­ло­вич, твер­ские бояре и слу­ги. При посред­ни­че­стве Ростов­ско­го еп. св. Про­хо­ра после пере­го­во­ров в Москве и Вла­ди­ми­ре, до 6 сент., Г. Д. заклю­чил мир с пра­ви­те­ля­ми Тве­ри и вер­нул тело кн. Миха­и­ла его вдо­ве св. Анне Кашин­ской и детям (по сви­де­тель­ству «Пове­сти...», взяв у его сыно­вей «мно­же­ство сереб­ра»). В сле­ду­ю­щем году вел. князь выдал свою дочь от 1‑го бра­ка Софию замуж за Кон­стан­ти­на Михай­ло­ви­ча. В 1320 г. Г. Д. ходил похо­дом на Рязань, где заклю­чил мир с мест­ным кн. Иоан­ном Яро­сла­ви­чем. В 1321 г. вновь обост­ри­лись отно­ше­ния Г. Д. с сыно­вья­ми покой­но­го Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча. Г. Д. дви­нул вой­ска на Тверь, Михай­ло­ви­чи были вынуж­де­ны выпла­тить вел. кня­зю тре­бу­е­мую для пере­да­чи в Орду дань («среб­ро... выход­ное, по докон­ча­нью»), а стар­ший из них, Димит­рий, обя­зал­ся не оспа­ри­вать у Г. Д. вел. кня­же­ние. Одна­ко вме­сто того что­бы отпра­вить­ся навстре­чу хан­ско­му послу и отдать ему собран­ную дань, Г. Д. «с сереб­ром» ушел в Нов­го­род, куда его позва­ли для орга­ни­за­ции отпо­ра шве­дам. В 1322 г. Г. Д. отра­зил напа­де­ние шве­дов на Коре­лу и оса­ждал (прав­да, без осо­бо­го успе­ха) Выборг, глав­ный швед. опор­ный пункт в про­дви­же­нии на восток.
Тем вре­ме­нем твер­ской кн. Димит­рий Михай­ло­вич поспе­шил в Орду, где обви­нил Г. Д. в невы­пла­те ордын­ско­го «выхо­да». Узбек отпра­вил на Русь за Г. Д. сво­е­го посла Ахмы­ла, вме­сте с ним был вынуж­ден пой­ти брат Г. Д. Иоанн Кали­та. В Сев.-Вост. Руси Ахмыл и его отряд сотво­ри­ли «мно­го зла». Г. Д., вер­нув­шись из-под Выбор­га, отпра­вил­ся было навстре­чу послу, но «на Урдо­ме» ему устро­ил заса­ду св. кн. Алек­сандр Михай­ло­вич. Обоз и каз­на Г. Д. доста­лись напа­дав­шим, а сам вел. князь был вынуж­ден бежать в Псков, затем он вер­нул­ся в Нов­го­род. Не дождав­шись Г. Д., Ахмыл отбыл в Орду. Осе­нью 1322 г. Узбек пере­дал ярлык на вла­ди­мир­ское вел. кня­же­ние Димит­рию Михай­ло­ви­чу, к‑рый зимой 1322/23 г. вер­нул­ся на Русь с хан­ским послом Севенч­бу­гой и занял вла­ди­мир­ский стол.
12 авг. 1323 г. Г. Д. заклю­чил Оре­хо­вец­кий дого­вор со Шве­ци­ей, на неск. веков опре­де­лив­ший гра­ни­цу меж­ду Нов­го­род­ской зем­лей и швед. вла­де­ни­я­ми. В 1324 г. мос­ков­ский князь совер­шил с нов­го­род­ца­ми успеш­ный поход в Заво­ло­чье и на Дви­ну про­тив Устю­га. После это­го, не заез­жая ни в Нов­го­род, ни в Моск­ву, Г. Д. по Каме отпра­вил­ся в Орду. Здесь он про­был ок. года. Сюда так­же при­е­ха­ли твер­ские кня­зья Димит­рий и Алек­сандр, стре­мив­ши­е­ся ото­мстить Г. Д. за отца и устра­нить сопер­ни­ка, не пере­став­ше­го счи­тать себя вел. кня­зем. Узбек имел все осно­ва­ния для нака­за­ния Г. Д.: нали­цо были и невы­пла­та дани, и непод­чи­не­ние хан­ско­му реше­нию о лише­нии его вел. кня­же­ния,- но хан мед­лил, воз­мож­но, его сдер­жи­ва­ло то обсто­я­тель­ство, что Г. Д. был его род­ствен­ни­ком. Тогда без санк­ции Узбе­ка вел. кн. Димит­рий Михай­ло­вич убил Г. Д. Тело кня­зя было при­ве­зе­но в Моск­ву и похо­ро­не­но в Архан­гель­ском собо­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля. Отпе­ва­ние совер­шил Киев­ский митр. св. Петр, к‑рому сослу­жи­ли Нов­го­род­ский архи­еп. св. Мои­сей, Ростов­ский еп. св. Про­хор, Рязан­ский еп. Гри­го­рий и Твер­ской еп. Вар­со­но­фий. Узбек не про­стил Димит­рию Михай­ло­ви­чу само­суд, вел. князь был задер­жан в Орде, в сент. 1326 г. каз­нен. Ярлык на вла­ди­мир­ское вел. кня­же­ние хан, одна­ко, пере­дал не ново­му мос­ков­ско­му кн. Иоан­ну Кали­те, а млад­ше­му бра­ту Димит­рия Александру.
Сохра­ни­лись све­де­ния о пожа­ло­ва­ни­ях, сде­лан­ных Г. Д. во вла­ди­мир­ский в честь Рож­де­ства Пре­св. Бого­ро­ди­цы муж. мон-рь,- на Бори­со­глеб­скую цер­ков­ную зем­лю на р. Иль­мех­те, а так­же на села Васи­льев­ское, Улоль­ское и Весь­ское близ Суз­да­ля (т. е. на тер­ри­то­рии, к‑рыми Г. Д. вла­дел как вел. князь вла­ди­мир­ский в 1317–1322).
Дея­тель­ность Г. Д. спо­соб­ство­ва­ла воз­вы­ше­нию и укреп­ле­нию Мос­ков­ско­го кня­же­ства. Пере­ход к мос­ков­ско­му кня­зю вла­ди­мир­ско­го вел. кня­же­ния, хотя бы на вре­мя, создал пре­це­дент, после к‑рого потом­ки св. кн. Дани­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча уже мог­ли с пол­ным осно­ва­ни­ем пре­тен­до­вать на гла­вен­ство в Сев.-Вост. Руси.

Ж. 1‑я, Ростов, 1297, веро­ят­но, /...../, дочь кня­зя Кон­стан­ти­на Борисовича;

Ж. 2‑я, 1317, КОН­ЧА­КА-АГА­ФЬЯ, ум. в 1318 в Тве­ри, похо­ро­не­на в Росто­ве, сест­ра хана Узбека.

Ист.: ПСРЛ. T. 1. Вып. 2–3; Т. 4. Ч. 1; Т. 6. Вып. 1; Т. 15. Вып. 1; Т. 18; Т. 23–28; ГВНиП. М.; Л., 1949; НПЛ (по указ.); При­сёл­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись: Рекон­струк­ция тек­ста. М.; Л., 1950 (по указ.); Опи­си Цар­ско­го архи­ва XVI в. и архи­ва Посоль­ско­го при­ка­за 1614 г. М., 1960. С. 27; АСЭИ. М., 1964. Т. 3 (по указ.); Куч­кин В. А. Древ­ней­шая редак­ция Пове­сти о Миха­и­ле Твер­ском // Сред­не­ве­ко­вая Русь. М., 1999. Вып. 2. С. 116–163; он же. Дого­вор­ные гра­мо­ты моск. кня­зей XIV в.: Внеш­не­по­лит. дого­во­ры. М., 2003. [Прил.] С. 336–337.
Лит.: Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Сев. Руси в татар­ский пери­од с 1238 по 1505 г.: Биогр. очер­ки. СПб., 1889–1891. Т. 1–2; Прес­ня­ков А. Е. Обра­зо­ва­ние Вели­ко­рус. гос-ва. Пг., 1918; Череп­нин Л. В. Обра­зо­ва­ние рус. цен­тра­ли­зо­ван­но­го гос-ва в XIV-XV вв. М., 1960; Куч­кин В. А. Пове­сти о Миха­и­ле Твер­ском. М., 1974; он же. Фор­ми­ро­ва­ние гос. тер­ри­то­рии Сев.-Вост. Руси в X‑XIV вв. М., 1984; Янин В. Л. Нов­го­род­ские акты XII-XV вв.: Хро­нол. ком­мент. М., 1991 (по указ.); Клюг Э. Кня­же­ство Твер­ское (1247–1485 гг.). Тверь, 1994; Анто­нов А. В. Вот­чин­ные архи­вы вла­ди­мир­ских мон-рей и собо­ров XIV — нач. XVII в. // РД. 1998. Вып. 4. С. 183; Бори­сов Н. С. Поли­ти­ка моск. кня­зей: Кон. XIII — 1‑я пол. XIV в. М., 1999; Гор­ский А. А. Москва и Орда. М., 2000; он же. «Все­го еси испол­не­на зем­ля Рус­ская...»: Лич­но­сти и мен­таль­ность рус. сред­не­ве­ко­вья. М., 2001.

3/1. АФА­НА­СИЙ ДАНИ­ЛО­ВИЧ (†1322, Новгород).

князь Нов­го­род­ский в 1315 — 1322, сын (по-види­мо­му, млад­ший) блгв. кн. Дани­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча. После смер­ти отца по обы­чаю тех вре­мен он полу­чил удел в Мос­ков­ском кня­же­стве, но какой имен­но, неиз­вест­но. А. Д. впер­вые упо­ми­на­ет­ся в нач. 1315 г., когда он вме­сте со сво­им стар­шим бра­том мос­ков­ским кн. Юри­ем Дани­ло­ви­чем при­е­хал в Вел. Нов­го­род. За год до это­го Юрий ото­брал Нов­го­род у сво­е­го сопер­ни­ка — вел. кн. вла­ди­мир­ско­го св. Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча Твер­ско­го, нахо­див­ше­го­ся в то вре­мя в Орде. В 1315 г. в Орду был вызван и Юрий. Что­бы сохра­нить Нов­го­род за собой, Юрий перед отъ­ез­дом к хану оста­вил А. Д. в Нов­го­ро­де в каче­стве кня­зя (не намест­ни­ка, как часто утвер­жда­ет­ся в лит-ре). В кон. 1315 г. из Орды на Русь с силь­ным татар. вой­ском вер­нул­ся Миха­ил Твер­ской и начал борь­бу за под­чи­не­ние себе Нов­го­ро­да. А. Д. и нов­го­род­цы, собрав зна­чи­тель­ные силы, выеха­ли в Тор­жок, бли­жай­шую к твер­ским вла­де­ни­ям нов­го­род­скую кре­пость. В нач. февр. 1316 г. под сте­на­ми Торж­ка появил­ся Миха­ил Яро­сла­вич, потре­бо­вав­ший выда­чи А. Д., мос­ков­ско­го намест­ни­ка Федо­ра Ржев­ско­го и нов­го­род­цев — про­тив­ни­ков Тве­ри. Полу­чив отказ, Миха­ил начал сра­же­ние и 10 февр. одер­жал пол­ную побе­ду. А. Д. был захва­чен в плен и содер­жал­ся в Тве­ри как залож­ник, за к‑рого был назна­чен выкуп. Сколь­ко он про­был в пле­ну, точ­но неиз­вест­но. Часть нов­го­род­цев, попав­ших в плен вме­сте с А. Д., была выкуп­ле­на уже в 1316 г. Одна­ко Юрий вер­нул­ся из Орды толь­ко летом 1317 г., поэто­му воз­мож­но, что А. Д. полу­чил сво­бо­ду не ранее 1317 г. Впро­чем, нек-рые отно­си­тель­но позд­ние нов­го­род­ские лето­пи­си сохра­ни­ли изве­стие, что А. Д. был отпу­щен из Тве­ри толь­ко после согла­ше­ния меж­ду Моск­вой, Нов­го­ро­дом и Тве­рью в февр. 1318 г., хотя сам текст согла­ше­ния об этом ниче­го не гово­рит. В 1319 г. Юрий Дани­ло­вич, став­ший к тому вре­ме­ни вел. кня­зем вла­ди­мир­ским, вновь при­слал в Нов­го­род вме­сто себя А. Д., и послед­ний, види­мо, до кон­ца сво­их дней кня­жил в Нов­го­ро­де. Перед кон­чи­ной А. Д. при­нял постриг, похо­ро­нен в ц. Спа­са на Нере­ди­це, близ Горо­ди­ща — рези­ден­ции нов­го­род­ских кня­зей. По-види­мо­му, суще­ство­ва­ло мест­ное почи­та­ние А. Д., посколь­ку Твер­ской архи­еп. Димит­рий (Сам­би­кин) вклю­чил А. Д. в свой Меся­це­слов под 18 янв.
Ист.: НПЛ. С. 335–336, 338–339. http://​www​.pravenc​.ru/​t​e​x​t​/​7​6​9​9​0​.​h​tml
Лит.: Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Север­ной Руси в татар­ский пери­од с 1238 по 1505 г. Спб., 1891. Т. 2. С. 636–637; Димит­рий (Сам­би­кин). Меся­це­слов. Т. 5. С. 148–149.
ум. 1322 ино­ком в Нов­го­ро­де, похо­ро­нен в Спас­ской церк­ви на «Горо­ди­ще».

Ж.: АННА (1326).

4/1. КН. АЛЕК­САНДР ДАНИ­ЛО­ВИЧ († осень 1308)

5/1. КН. БОРИС ДАНИ­ЛО­ВИЧ (†1320)

Князь Ниже­го­род­ский с 1311. Похо­ро­нен в Успен­ском собо­ре Владимира

6/1. КН. АНДРЕЙ ДАНИЛОВИЧ (?)

7/1. КН. СЕМЁН ДАНИЛОВИЧ (?)

8/1. В. КН. ИВАН ДАНИ­ЛО­ВИЧ КАЛИ­ТА (в ино­че­стве Ана­ний) (ок. 1288 — 31.03.1340, Москва)

Князь Мос­ков­ский с 1325, вели­кий князь Вла­ди­мир­ский с 1328.

Ж. 1‑я, ЕЛЕ­НА, ум. 1.03.1331;

Ж., 1332, УЛЬЯ­НА, ум. после 1340, от неё роди­лись две млад­шие дочери.

Коле­но III

9/2. КЖ. СОФЬЯ ЮРЬЕВ­НА, † до 1339

М., 13.11.1320, Костро­ма, КН. КОН­СТАН­ТИН МИХАЙ­ЛО­ВИЧ (1306 — 1345), впо­след­ствии князь Твер­ской, сын Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча тверского.

10/8. В. КН. СЕМЕН (СОЗОНТ) ИВА­НО­ВИЧ ГОР­ДЫЙ (7.09.1317 — 27.04.1353, Москва).

Князь Мос­ков­ский и вели­кий князь Вла­ди­мир­ский с 1340.

Ж. 1‑я, зима 1333, АЙГУ­СТА-АНА­СТА­СИЯ ГЕДИ­МИ­НОВ­НА, ум. в схи­ме 11.03.1345, дочь вели­ко­го литов­ско­го кня­зя Гедимина;

Ж. 2‑я, 1345, кнж. ЕВПРАК­СИЯ ФЕДО­РОВ­НА, дочь Фёдо­ра Свя­то­сла­ви­ча, кня­зя Смо­лен­ско­го, раз­вод — 1346;

Ж. 3‑я, вес­на 1347, МАРИЯ (ИН.ФЕТИНЬЯ) АЛЕК­САН­ДРОВ­НА, ум. 17.03.1399, дочь Алек­сандра Михай­ло­ви­ча, кня­зя Твер­ско­го. Умер­ла 17 мар­та 1399 г. в мона­ше­стве с име­нем Фети­нья и была погре­бе­на в усы­паль­ни­це мос­ков­ских кня­гинь – Спас­ском мона­сты­ре 1.

11/8. КН. ДАНИ­ИЛ ИВА­НО­ВИЧ (1320 — до 1336)

12/8. КНЖ. МАРИЯ ИВА­НОВ­НА († летом 1356 от мора)

В сво­ем заве­ща­нии Иван Кали­та рас­по­ря­дил­ся пере­дать «мен­шим детем сво­им Марьи же Федо­сьи» оже­ре­лья2. Кро­ме того, его вдо­ва с мень­ши­ми детьми (под кото­ры­ми, види­мо, под­ра­зу­ме­ва­лись Мария и Федо­сья) полу­ча­ла во вла­де­ние несколь­ко воло­стей и сел в Мос­ков­ском кня­же­стве. По заве­ща­нию Ива­на Крас­но­го нена­зван­ная по име­ни дочь кня­ги­ни Улья­ны (вдо­вы Ива­на Кали­ты) «по ее (Улья­ны – А.Г.) жыво­те» долж­на была полу­чить села Суро­жик и Лучин­ское3. По заве­ща­нию Дон­ско­го Суро­жик пере­да­ва­лось Юрию Зве­ни­го­род­ско­му4, а Лучин­ское Андрею Можай­ско­му5. Одна­ко ок. 1390 г. Юрий Зве­ни­го­род­ский заяв­лял, что его бла­го­сло­вил его отец князь вели­кий Зве­ни­го­ро­дом с волост­ми, и Суро­жи­ком и Лучин­ским и Гали­чем с волост­ми и с селы» 6, а в заве­ща­нии утвер­ждал, что Лучин­ское, Суро­жик и Шеп­ко­во он имал у свео­го бра­та Кон­стан­ти­на7. Об этих же вла­де­ни­ях гово­рит­ся в докон­ча­нии Васи­лия II и Юрия Зве­ни­го­род­ско­го – Юрий отсту­пил­ся от них в поль­зу пле­мян­ни­ка8. Таким обра­зом, к 1389 г. эти села уже не при­над­ле­жа­ли млад­шей доче­ри Ива­на Калиты. 

Федо­сья и Мария были дочерь­ми вели­ко­го кня­зя от вто­ро­го бра­ка с кня­ги­ней Улья­ной, при­чем Федо­сья, веро­ят­но, была млад­ше Марии, посколь­ку в заве­ща­нии отца назы­ва­ет­ся после нее. Пер­вая жена Ива­на Кали­ты «кня­ги­ня Иоано­ва Оле­на» умер­ла в 1331 г.9. Сле­до­ва­тель­но Мария и Федо­сья роди­лись меж­ду 1332 и 1340 гг. В 1339 г. обе княж­ны были еще малы и оста­ва­лись под опе­кой мате­ри. В 1359 г. Федо­сья, остав­ша­я­ся един­ствен­ной доче­рью Улья­ны долж­на была после смер­ти мате­ри полу­чить часть ее оприч­ни­ны – села Суро­жик и Лучин­ское. Одна­ко в 1389 г. эти села фигу­ри­рую уже как вла­де­ния ее пле­мян­ни­ка Дмит­рия Дон­ско­го, кото­рые он пере­дал сво­им сыно­вьям Юрию и Андрею. Пря­мых сви­де­тельств тож­де­ства млад­шей доче­ри Ива­на Кали­ты и бело­зер­ской кня­ги­ни нет, тем не менее.

М., 1328, Кон­стан­тин Васи­лье­вич, князь Ростов­ский (ум. в 1365 в Росто­ве от мора), при­над­ле­жал к млад­шей линии кня­зей Ростов­ских. Их потом­ки: кня­зья Хохолковы‑, Катыревы‑, Буйносовы‑, Яновы‑, Губкины‑, Тёмкины‑, Касаткины‑, Ласткины‑, Пужбольские‑, Бычковы‑, Бритые‑, Лобановы-Ростовские.

13/8. КНЖ. ЕВДО­КИЯ ИВА­НОВ­НА, ум. 1342

М., 1330‑е, КН. ВАСИ­ЛИЙ ДАВЫ­ДО­ВИЧ ГРОЗ­НЫЕ ОЧИ, князь Яро­слав­ский (ум. зимой 1345, пре­тен­дент на вели­ко­кня­же­ский стол в 1340). Их потом­ки: кня­зья Курб­ские, Тро­е­ку­ро­вы, Ала­бы­ше­вы, Ален­ки­ны, Сисе­е­вы, Шасту­но­вы, Гаги­ны, Пен­ко­вы, Кубен­ские, Засе­ки­ны, Сон­цо­вы, Щети­ни­ны, Юхот­ские и Шаховские.

14/8. КНЖ. ФЕДО­СЬЯ ИВА­НОВ­НА (* 1332/1340, † 1389/1407)

∞, пред­по­ло­жи­тель­но, КН. ФЁДОР РОМА­НО­ВИЧ БЕЛО­ЗЕР­СКИЙ (* ..., 1375, †8.09.1380), князь Бело­зер­ский (1339—1380), стар­ший сын кня­зя Рома­на Михай­ло­ви­ча, вас­сал Ива­на Дани­ло­ви­ча Кали­ты и кн. Дмит­рия Ива­но­ви­ча Донского. 

Одна из млад­ших детей вели­ко­го кня­зя Ива­на Дани­ло­ви­ча («мен­шие дети» его духов­ной). В сво­ем заве­ща­нии Иван Кали­та рас­по­ря­дил­ся пере­дать «мен­шим детем сво­им Марьи же Федо­сьи» оже­ре­лья10. Кро­ме того, его вдо­ва с мень­ши­ми детьми (под кото­ры­ми, види­мо, под­ра­зу­ме­ва­лись Мария и Федо­сья) полу­ча­ла во вла­де­ние несколь­ко воло­стей и сел в Мос­ков­ском кня­же­стве. По заве­ща­нию Ива­на Крас­но­го нена­зван­ная по име­ни дочь кня­ги­ни Улья­ны (вдо­вы Ива­на Кали­ты) «по ее (Улья­ны – А.Г.) жыво­те» долж­на была полу­чить села Суро­жик и Лучин­ское11. По заве­ща­нию Дон­ско­го Суро­жик пере­да­ва­лось Юрию Зве­ни­го­род­ско­му12, а Лучин­ское Андрею Можай­ско­му13. Одна­ко ок. 1390 г. Юрий Зве­ни­го­род­ский заяв­лял, что его бла­го­сло­вил его отец князь вели­кий Зве­ни­го­ро­дом с волост­ми, и Суро­жи­ком и Лучин­ским и Гали­чем с волост­ми и с селы» 14, а в заве­ща­нии утвер­ждал, что Лучин­ское, Суро­жик и Шеп­ко­во он имал у свео­го бра­та Кон­стан­ти­на15. Об этих же вла­де­ни­ях гово­рит­ся в докон­ча­нии Васи­лия II и Юрия Зве­ни­го­род­ско­го – Юрий отсту­пил­ся от них в поль­зу пле­мян­ни­ка16. Таким обра­зом, к 1389 г. эти села уже не при­над­ле­жа­ли млад­шей доче­ри Ива­на Калиты. 

Федо­сья и Мария были дочерь­ми вели­ко­го кня­зя от вто­ро­го бра­ка с кня­ги­ней Улья­ной, при­чем Федо­сья, веро­ят­но, была млад­ше Марии, посколь­ку в заве­ща­нии отца назы­ва­ет­ся после нее. Пер­вая жена Ива­на Кали­ты «кня­ги­ня Иоано­ва Оле­на» умер­ла в 1331 г.17. Сле­до­ва­тель­но Мария и Федо­сья роди­лись меж­ду 1332 и 1340 гг. В 1339 г. обе княж­ны были еще малы и оста­ва­лись под опе­кой мате­ри. В 1359 г. Федо­сья, остав­ша­я­ся един­ствен­ной доче­рью Улья­ны долж­на была после смер­ти мате­ри полу­чить часть ее оприч­ни­ны – села Суро­жик и Лучин­ское. Одна­ко в 1389 г. эти села фигу­ри­рую уже как вла­де­ния ее пле­мян­ни­ка Дмит­рия Дон­ско­го, кото­рые он пере­дал сво­им сыно­вьям Юрию и Андрею. Пря­мых сви­де­тельств тож­де­ства млад­шей доче­ри Ива­на Кали­ты и бело­зер­ской кня­ги­ни нет, тем не менее.

Федо­сья отож­деств­ля­ют с женой бело­зер­ско­го кня­зя Федо­ра Рома­но­ви­ча, кото­рый как вас­сал мос­ков­ских кня­зей в 1375 году в чис­ле дру­гих удель­ных кня­зей при­ни­мал уча­стие в похо­де Вели­ко­го кня­зя Мос­ков­ско­го Дмит­рия Ива­но­ви­ча Дон­ско­го про­тив Тве­ри. В 1380 году, вме­сте с сыном Ива­ном, при­ни­мал уча­стие в Кули­ков­ской бит­ве, где оба были уби­ты. Вдо­ва Федо­ра Рома­но­ви­ча, Федо­сья, в пери­о­ду меж­ду 1380 и 1384 гг. про­да­ла земе­ли в воло­сти Воло­чок (Волок Сло­вен­ский)18. Дати­ро­вать куп­чую мож­но уста­но­вив лич­ность поку­па­те­ля земель на Волоч­ке. Ско­рее все­го, им был нов­го­род­ский посад­ник Андрей Захарьинич6 упо­ми­на­е­мый в источ­ни­ках с 1359 по 1384 г. В 1388 г. долж­ность посад­ни­ка зани­ма­ет уже его брат Есиф. В. Л. Янин отно­сит смерть Андре­я­на Заха­рьи­ни­ча к 1384 г.19.

Веро­ят­ная мат­ри­мо­ни­аль­ная связь Фео­до­сии, тет­ки Дм. Ив.Московского, и кн. Федо­ра Рома­но­ви­ча облег­ча­ли для мос­ков­ско­го кня­зя зада­чу при­со­еди­не­ния бело­зер­ских вла­де­ний погиб­ше­го Федо­ра. В резуль­та­те повтор­ной пра­во­вой санк­ции Ордой Бело­зер­ской «куп­ли Кали­ты» в 1389 г. вел. кн. Дмит­рий Ива­но­вич заве­ща­ет этот край сво­е­му тре­тье­му сыну, кн. Андрею Дмит­ри­е­ви­чу Можай­ско­му. В состав его вла­де­ний, поми­мо двух Бело­зер­ских город­ков, были вклю­че­ны воло­сти Воль­ское, Шаготь, Мило­люб­ский ез. За вдо­вой кн. Федо­ра Рома­но­ви­ча Федо­сьей в пожиз­нен­ном вла­де­нии, так назы­ва­е­мая вдо­вья оприч­ни­на, оста­ва­лись воло­сти Суда, Колаш­на, Руки­на Сло­бод­ка, Федо­сьин Горо­док, Воло­чек Сла­вен­ский. Пере­да­ча ее вели­ко­му кня­зю и его жене (при­чем, в конеч­ном сче­те, вла­де­ли­цей всех пяти воло­стей долж­на была стать толь­ко вели­кая кня­ги­ня) – это защи­та от пре­тен­зий воз­мож­ных наслед­ни­ков мужа Федо­сьи, а так же гаран­тия пожиз­нен­но­го сохра­не­ния этих земель за ней самой. После ее смер­ти они долж­ны были перей­ти к жене Дм. Дон­ско­го, кнг. Евдо­кии20. 

Дру­гое поло­же­ние духов­ной Дмит­рия Дон­ско­го – рас­по­ря­же­ние о пере­да­че после смер­ти Федо­сьи ее оприч­ни­ны в управ­ле­ние Евдо­кии Дмит­ри­ев­ны – так же было выпол­не­но. Хотя ни под­лин­ни­ков, ни спис­ков гра­мот вели­кой кня­ги­ни на вла­де­ния в Бело­зе­рье не сохра­ни­лось, в жало­ван­ной гра­мо­те бело­зер­ско­го кня­зя Миха­и­ла Андре­еви­ча от 1473 г. име­ет­ся пря­мое сви­де­тель­ство ее рас­по­ря­же­ния зем­ля­ми на Бело­озе­ре. При­ме­ни­тель­но к ста­рин­ной вот­чине Кирил­ло­ва мона­сты­ря в Федо­сьи­ном Город­ке в этой жало­ван­ной гра­мо­те гово­рит­ся: «Дала баба моя вели­кая кня­ги­ни Овдо­тья в дом свя­тей Бого­ро­ди­це и игу­ме­ну Кирил­лу село Сан­ды­ров­ское, и с лесы, и с пожня­ми, да пусто­ши пожен­ки Вор­син­ские»21. Это пожа­ло­ва­ние долж­но отно­сит­ся к пери­о­ду меж­ду 1397 г. (дата осно­ва­ния Кирил­ло­ва мона­сты­ря услов­на) и 1407 г. (год смер­ти Евдо­кии Дмит­ри­ев­ны). Скон­ча­лась Федо­сья меж­ду 1389 и 1407 гг., а ее оприч­ни­на после это­го пере­шла во вла­де­ние вдо­вы Дмит­рия Дон­ско­го Евдо­кии Дмитриевны.

В чис­ло тер­ри­то­рий, под­чи­нен­ных стар­ше­му Бело­зер­ско­му кня­зю Федо­ру Рома­но­ви­чу, вхо­ди­ли не толь­ко воло­сти, пере­чис­лен­ные в духов­ной Дмит­рия Дон­ско­го (оприч­ни­на кня­ги­ни Фео­до­сьи): Суда, Колаш­на, Горо­док, Воло­чек и Сло­бод­ка, но и зем­ли, при­над­ле­жав­шие нети­ту­ло­ван­ным вот­чин­ни­кам (Мона­сты­ре­вым, Хро­мым, Лиха­ре­вым и др.). Они вклю­ча­ли севе­ро-восточ­ное и цен­траль­ное Бело­зе­рье. Под юрис­дик­ци­ей стар­ших бело­зер­ских кня­зей, а затем удель­ных кня­зей мос­ков­ско­го дома, веро­ят­но, так­же нахо­ди­лись такие воло­сти как Луко­весь, Арбу­же­весь, Чере­по­весь, Угла. 

Пред­по­ло­жи­тель­но имен­но жена Федо­ра Рома­но­ви­ча, Федо­сья, фигу­ри­ру­ет в родо­слов­ной леген­де бело­зер­ских вот­чин­ни­ков Мона­сты­ре­вых с име­нем Фео­до­ра: «... И кня­ги­ня Наста­сья вну­ка сво­е­го кня­зя Олек­сандра взя­ла к собе, а купи­ла вотчину
на Белео­зе­ре у сест­ры сво­ей у кня­ги­ни у Фео­до­ры у Бело­зер­ские и у ее детей, у Федо­ра да у Рома­на, а дала вну­ку сво­е­му кня­зю Олек­сан­дру. А сама кня­ги­ня Наста­сья постриг­ла­ся, а вну­ка сво­е­го кня­зя Олек­сандра вскор­ми­ла у себя в мона­сты­ре и пото­му про­зва­ли его князь Алек­сандр Мона­стырь». Кня­ги­ня Наста­сья по сюже­ту родо­слов­ца явля­лась доче­рью вели­ко­го кня­зя и женою кня­зя Васи­лия Давы­до­ви­ча Яро­слав­ско­го22. Из лето­пи­сей извест­но, что Яро­слав­ский князь был женат на Евдо­кии, доче­ри Ива­на Кали­ты. Все несты­ков­ки родо­слов­ца мож­но объ­яс­нить позд­ним про­ис­хож­де­ни­ем родо­слов­ной леген­ды Мона­сты­ре­вых и, соот­вет­ствен­но, вер­сии о род­ствен­ных свя­зях упо­ми­на­е­мой в ней бело­зер­ской кня­ги­ни, а так­же вклю­че­ни­ем в родо­слов­це несколь­ких гене­а­ло­ги­че­ских сюже­тов23.

15/8. КЖ. ФЕО­ТИ­НИЯ ИВАНОВНА

16/8. В.КН. ИВАН II ИВА­НО­ВИЧ КРАС­НЫЙ (30.03.1326, Москва — 13.11.1359, Москва)

князь мос­ков­ский и вели­кий князь Вла­ди­мир­ский с 1353 (занял Вла­ди­мир­ский стол 25.03.1354), родил­ся 30 мар­та 1326 года в семье мос­ков­ско­го кня­зя Ива­на Кали­ты и кня­ги­ни Еле­ны. В 1339 году вели­кий князь Иван Кали­та соста­вил вто­рую душев­ную гра­мо­ту, в кото­рой раз­де­лил Мос­ков­ское кня­же­ство меж­ду сыно­вья­ми. Семен стал мос­ков­ским кня­зем, Андрей стал кня­зем Сер­пу­хо­ва. Ива­ну доста­лись 23 посе­ле­ния к запа­ду от Моск­вы-реки, наи­бо­лее зна­чи­мы­ми из них были Зве­ни­го­род и Руза 24. В 1340 году Семён, Иван и Андрей езди­ли к хану Узбе­ку в Орду, Семён полу­чил ярлык на вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние 25. В 1340–1353 гг. Иван был зве­ни­го­род­ским кня­зем. Зве­ни­го­род был цен­тром уде­ла до 1364 года 26. Зимой 1340–1341 гг. Иван Зве­ни­го­род­ский при­ни­мал уча­стие в похо­де вели­ко­го кня­зя Семё­на про­тив Торж­ка. При­чи­ной похо­да стал сбор вне­оче­ред­но­го выхо­да для Орды мос­ков­ски­ми намест­ни­ка­ми. Нов­го­род согла­сил­ся заклю­чить мир, выпла­тил выход и ещё отдал 1000 руб­лей за Тор­жок 27. В 1341 году во вре­мя кня­же­ско­го съез­да был заклю­чён дого­вор меж­ду вели­ким кня­зем Семё­ном и его бра­тья­ми Ива­ном и Андре­ем 28.

Летом 1341 года Иван Ива­но­вич женил­ся на Фео­до­сии, доче­ри брян­ско­го кня­зя Дмит­рия. Брак про­длил­ся до смер­ти жены в 1342 году. В 1344 и 1350 гг. он ездил вме­сте с вели­ким кня­зем в Орду. В 1345 году зве­ни­го­род­ский князь женил­ся на Алек­сан­дре Ива­новне Велья­ми­но­вой. Брак про­длил­ся до смер­ти Ива­на Мило­сти­во­го и в нем роди­лись сыно­вья Дмит­рий и Иван, доче­ри Любовь и Анна. В 1347 году нов­го­род­цы про­си­ли вели­ко­го кня­зя Семё­на Ива­но­ви­ча ока­зать им помочь в борь­бе со шве­да­ми. Семен отпра­вил кня­зя Ива­на. Зве­ни­го­род­ский князь, узнав о взя­тии город­ка Оре­хо­вец шве­да­ми, вер­нул­ся назад 29. В 1352 году Иван Крас­ный участ­во­вал в похо­де вели­ко­го кня­зя Семё­на Ива­но­ви­ча на Смо­ленск, поход закон­чил­ся заклю­че­ни­ем мира со Смо­лен­ским кня­же­ством и Лит­вой 30.

После смер­ти вели­ко­го кня­зя Семё­на Ива­но­ви­ча от чумы, Иван Крас­ный отпра­вил­ся в Орду за ярлы­ком на вели­кое кня­же­ние. Его сопер­ни­ком стал князь Кон­стан­тин Васи­лье­вич Суз­даль­ский, кото­ро­го под­дер­жал Нов­го­род. Иван про­был в Орде пол­го­да и полу­чил ярлык на вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние от хана Джанибека.25 мар­та 1354 года Иван Ива­но­вич стал вла­ди­мир­ским вели­ким кня­зем 31. Когда Рязан­ское кня­же­ство захва­ти­ло Лопас­ню, вели­кий князь пере­дал кня­зю Вла­ди­ми­ру Андре­еви­чу зем­ли из сво­е­го уде­ла 32. В его прав­ле­ние шло пере­се­ле­ние людей в Мос­ков­ское кня­же­ство из дру­гих земель и были осно­ва­ны посе­ле­ния в рай­оне таких рек, как Вол­га, Сухо­на и Север­ная Дви­на 33. Вели­кий князь Иван Ива­но­вич под­дер­жи­вал бояри­на Алек­сея Пет­ро­ви­ча Хво­ста и назна­чил его мос­ков­ским тысяц­ким. Это вызва­ло недо­воль­ство мос­ков­ских бояр и в 1357 году боярин был убит в Москве 34. Лето­пи­сец срав­нил это убий­ство с убий­ством вели­ко­го кня­зя Андрея Бого­люб­ско­го. После это­го убий­ства боль­шие бояре с семья­ми бежа­ли в Рязан­ское кня­же­ство, через год они вер­ну­лись в Моск­ву. Иван Ива­но­вич про­дол­жил поли­ти­ку сво­е­го отца и бра­та по сбли­же­нию с Лит­вой. Одной из таких акций было заклю­че­ние в 1356 году бра­ка меж­ду Дмит­ри­ем Кори­а­то­ви­чем и доче­рью Ива­на Крас­но­го. В 1358 году Иван не пустил в свои вла­де­ния ордын­ско­го посла Мамат-Хожу, стре­мив­ше­го­ся устро­ить меже­ва­ние земель меж­ду Мос­ков­ским и Рязан­ским княжествами.

Иван Крот­кий был глу­бо­ко веру­ю­щим в Бога чело­ве­ком, в его прав­ле­ние Москва мог­ла полу­чить релик­вию 12 века — став­ро­те­ку с изоб­ра­же­ни­я­ми свя­тых Кос­мы, Дами­а­на, Кира, Пан­те­лей­мо­на 35. 13 нояб­ря 1359 года князь Иван Ива­но­вич умер в ино­ках и схи­ме 36. В сво­ей душев­ной гра­мо­те он рас­пре­де­лил зем­ли меж­ду сыно­вья­ми. Стар­ший сын Дмит­рий полу­чил Можайск и Колом­ну, млад­ший сын Иван полу­чил Зве­ни­го­род и Рузу 37. Иван Ива­но­вич Крас­ный за вре­мя сво­е­го прав­ле­ния смог под­дер­жи­вать мир с основ­ны­ми сопер­ни­ка­ми Моск­вы: Тве­рью, Суз­да­лем, Ряза­нью, Нов­го­ро­дом и Литвой.Он сумел сохра­нить власть над Моск­вой за дина­сти­ей Ива­на Кали­ты и пере­дал власть Дмит­рию, извест­но­му бла­го­да­ря сво­им побе­дам над Рязан­ским кня­же­ством и тата­ра­ми. Он не смог под­дер­жать поря­док сре­ди бояр, и Алек­сей Пет­ро­вич Хвост был убит. Мит­ро­по­лит Алек­сей ока­зал­ся под аре­стом в Кие­ве. После смер­ти Ива­на Крас­но­го мос­ков­ским боярам при­шлось вести борь­бы за ярлык на вели­кое кня­же­ние с кня­зем Дмит­ри­ем Кон­стан­ти­но­ви­чем Суз­даль­ским и Нижегородским.

Ж. 1‑я, зима 1341, КНЖ. ФЕО­ДО­СИЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА БРЯН­СКАЯ († 1342), дочь Дмит­рия Рома­но­ви­ча, кня­зя Брянского;

Ж. 2‑я, 1345, АЛЕК­САНДРА (в ин. МАРИЯ), ум. 27.12.1364 от мора, веро­ят­но, дочь мос­ков­ско­го тысяц­ко­го Васи­лия Вельяминова.

17/8. КН. АНДРЕЙ ИВА­НО­ВИЧ (4.07.1327 — 6.06.1353, от мора)

Родо­на­чаль­ник дина­стии сер­пу­хов­ских и боров­ских князей.

Ж.,1345, МАРИЯ (В ИН. МАР­ФА), ум. 2.12.1389, дочь Ива­на Фёдо­ро­ви­ча, кня­зя Галиц­ко­го (потом­ство Кон­стан­ти­на Яро­сла­ви­ча, млад­ше­го сына Яро­сла­ва II).

18/8. КНЖ. МАРИЯ ИВАНОВНА

19/8. КНЖ. ФЕО­ДО­СИЯ ИВАНОВНА

Коле­но IV

20/10. КН. ВАСИ­ЛИЙ СЕМЁ­НО­ВИЧ (12.04.1337 — нач. 1338)

21/10. КНЖ. ВАСИ­ЛИ­СА СЕМЁ­НОВ­НА (ум. 20.04.1368),

М., зима 1349/50, КН. МИХА­ИЛ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (1331 — 20.12.1373), князь Кашин­ский, внук Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча тверского.

22/10. КН. КОН­СТАН­ТИН СЕМЁ­НО­ВИЧ, *1341, †1341,

жил один день.

23/10. КН. ДАНИ­ИЛ СЕМЁ­НО­ВИЧ (*15.12.1347 — ум. в младенчестве?).

24/10. КН. МИХА­ИЛ СЕМЁ­НО­ВИЧ (*7.9.1349)

Ум. в младенчестве.

26/11. КН. ИВАН СЕМЁ­НО­ВИЧ (* зима 1350/51, † март 1353, умер от мора).

25/10. КН. СЕМЁН СЕМЁ­НО­ВИЧ (*3.2.1352, † сер. мар­та 1353, умер от мора)

27/16. КН. ДМИТ­РИЙ ИВА­НО­ВИЧ ДОН­СКОЙ (12.10.1350 — 19.05.1389, Москва), 

Князь Мос­ков­ский с 1359, вели­кий князь Вла­ди­мир­ский с 1362. Кано­ни­зи­ро­ван Рус­ской Пра­во­слав­ной цер­ко­вью на Помест­ном собо­ре в июне 1988.

Ж., 18.01.1367, Колом­на, ЕВДО­КИЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА, ин. Евфро­си­ния, (ум. 7.06.1407, похо­ро­не­на в осно­ван­ном ею Мос­ков­ском Воз­не­сен­ском мона­сты­ре), дочь Дмит­рия Кон­стан­ти­но­ви­ча, кня­зя Ниже­го­род­ско­го. Кано­ни­зи­ро­ва­на Рус­ской пра­во­слав­ной церковью.

28/16. КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ (после 1350 — 23.10.1364, умер от мора),

Князь Зве­ни­го­род­ский с 1359.

29/16. КЖ. АННА ИВАНОВНА,

М., КН. ДМИТ­РИЙ БОБ­РОК МИХАЙ­ЛО­ВИЧ ВОЛЫН­СКИЙ, геро­ем Кули­ков­ской бит­вы, вну­ком Гедимина (?).

30/16. КНЖ. ЛЮБОВЬ (?) ИВАНОВНА,

М., ДМИТ­РИЙ КОРИ­А­ТО­ВИЧ, литов­ский князь, внукГедимина.

31/17. КН. ИВАН АНДРЕ­ЕВИЧ (*1345/1353, †1358).

32/17. КН. ВЛА­ДИ­МИР АНДРЕ­ЕВИЧ ХРАБ­РЫЙ ДОН­СКОЙ (*15.07.1353, †май 1410).

Князь Сер­пу­хов­ской (осно­вал город в 1374), Боров­ский, в раз­ное вре­мя вла­дел так­же Угли­чем, Гали­чем, Дмит­ро­вом и дру­ги­ми горо­да­ми. Храб­рый (Дон­ской) (15.07.1353 — 14.05.1410; Москва), кн. боров­ско-сер­пу­хов­ской, 2‑й сын сер­пу­хов­ско­го кн. Андрея, внук блгв. вел. кн. Иоан­на I Дани­и­ло­ви­ча Кали­ты, дво­ю­род­ный брат и спо­движ­ник св. блгв. вел. кн. Димит­рия Иоан­но­ви­ча Донского.
Родил­ся на 40‑й день после смер­ти отца. Его мате­рью была Мария, дочь галич­ско­го (Гали­ча Мер­ско­го) кн. Ива­на Федо­ро­ви­ча. В 1358 г. скон­чал­ся Иоанн, стар­ший брат В. А., и 5‑летний В. А. стал наслед­ни­ком всех вла­де­ний отца, рас­по­ло­жен­ных в юго-зап. части Мос­ков­ско­го кня­же­ства и в окрест­но­стях Моск­вы. Они были рас­ши­ре­ны в 1359 г. дядей В. А. мос­ков­ским вел. кн. Иоан­ном II Иоан­но­ви­чем Крас­ным. Соглас­но его заве­ща­нию, В. А., остав­ший­ся един­ствен­ным сыном Андрея Иоан­но­ви­ча, при­зна­вал­ся пол­но­власт­ным наслед­ни­ком отца. К нему пере­хо­ди­ли отцов­ские воло­сти и села по рекам Наре, Лопасне, Моче, Рожае, ряд под­мос­ков­ных сел, в чис­ле к‑рых были Тру­фо­нов­ское, Коло­мен­ское, Нога­тин­ское, Нов. Горо­док в устье р. Протвы, дан­ный Иоан­ном Крас­ным в каче­стве ком­пен­са­ции за разо­рен­ную рязан­ца­ми в 1353 г. волость Лопас­ню. В. А. полу­чил пра­во на сбор 3‑й части мос­ков­ских судеб­ных пошлин, тор­го­вых нало­гов, медо­во­го обро­ка, что было боль­ше, чем вла­дел его отец (тому при­над­ле­жа­ла 4‑я часть таких сбо­ров). Вме­сте с дво­ю­род­ны­ми бра­тья­ми Димит­ри­ем и Иоан­ном, сыно­вья­ми вел. кня­зя, В. А. ведал чис­лен­ны­ми людь­ми (осо­бая кате­го­рия лиц на кня­же­ской служ­бе, в обя­зан­но­сти к‑рых вхо­ди­ли при­ем и сопро­вож­де­ние ордын­ской зна­ти на рус. зем­лях). Кро­ме того, ему было предо­став­ле­но пра­во участ­во­вать в раз­де­ле вла­де­ний вдо­вы Иоан­на Кали­ты — вел. кнг. Иули­а­нии после ее смер­ти. Это рас­ши­ре­ние вла­де­ний и прав совсем юно­го мос­ков­ско­го удель­но­го кня­зя было вызва­но тем, что заве­ща­тель, сам ранее быв­ший удель­ным кня­зем, став кня­зем вели­ким, отнял почти все вели­ко­кня­же­ские зем­ли у вдо­вы Симео­на Иоан­но­ви­ча Гор­до­го вел. кнг. Марии Алек­сан­дров­ны и рас­пре­де­лил их меж­ду сво­и­ми сыно­вья­ми Димит­ри­ем и Иоан­ном, ниче­го не выде­лив из них В. А. Вели­ко­кня­же­ские вла­де­ния Иоан­на Крас­но­го вырос­ли в неиз­ме­ри­мо боль­шей сте­пе­ни, чем вла­де­ния удель­но­го сер­пу­хов­ско­го кня­жи­ча. В заве­ща­нии 1359 г. вел. князь сде­лал ему нек-рые уступ­ки, что­бы в буду­щем В. А. не мог доби­вать­ся пере­рас­пре­де­ле­ния земель и прав, при­над­ле­жав­ших в свое вре­мя Симео­ну Гордому.
В нояб. 1359 г. Иоанн Крас­ный умер и его заве­ща­ние всту­пи­ло в силу. Оно каса­лось поло­же­ния дел в соб­ствен­но Мос­ков­ском кня­же­стве. Меж­ду тем прав­ле­ние во Вла­ди­мир­ском вели­ком кня­же­стве, к‑рое с 1332 г. сохра­ня­лось в руках мос­ков­ских кня­зей, нахо­ди­лось под кон­тро­лем Орды. В 1360 г. хан Ноу­руз утвер­дил вме­сто мос­ков­ско­го кня­зя на вла­ди­мир­ском сто­ле ниже­го­род­ско-суз­даль­ско­го кн. Димит­рия (Фому) Кон­стан­ти­но­ви­ча. Одна­ко вско­ре в Орде раз­го­ре­лась меж­до­усоб­ная борь­ба, под­дер­жи­вать ново­го вел. кня­зя ста­ло неко­му, и этим вос­поль­зо­ва­лись в Москве. Зимой 1362 г. ее пра­ви­тель кн. Димит­рий полу­чил ярлык на Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние от сарай­ско­го хана Аму­ра­та, и мос­ков­ская рать пред­при­ня­ла поход на Пере­я­с­лавль Залес­ский, где пре­бы­вал вел. кн. Димит­рий Кон­стан­ти­но­вич. Сре­ди участ­ни­ков похо­да был и 9‑летний В. А. Резуль­та­том ста­ло при­со­еди­не­ние Вла­ди­мир­ско­го вел. кня­же­ства к вла­де­ни­ям Димит­рия Иоан­но­ви­ча. Оно было объ­яв­ле­но его вот­чи­ной, хотя сопер­ник Моск­вы блгв. кн. твер­ской Миха­ил Алек­сан­дро­вич (1365–1399) это­го еще дол­гое вре­мя не при­зна­вал. В 1363 г. В. А. при­нял уча­стие в похо­де мос­ков­ских пол­ков на Галич. Мест­ный князь был изгнан из сво­их вла­де­ний, а его кня­же­ство было при­со­еди­не­но к Москве.
В. А. под­дер­жи­вал сво­е­го стар­ше­го дво­ю­род­но­го бра­та в сопер­ни­че­стве с др. древ­не­рус. кня­зья­ми за обла­да­ние Вла­ди­мир­ским вели­ким кня­же­ни­ем, в борь­бе за др. кня­же­ства, а мос­ков­ский вел. князь давал воз­мож­ность людям удель­но­го кня­зя рас­се­лять­ся на при­со­еди­нен­ных зем­лях. Это отра­зил дого­вор меж­ду В. А. и вел. кн. Димит­ри­ем, заклю­чен­ный в кон. 1364 — нач. 1365 г. Соглас­но его усло­ви­ям, оба кня­зя долж­ны были быть «заодин» при реше­нии всех внут­ри­мос­ков­ских и внеш­не­по­ли­ти­че­ских вопро­сов. За В. А. сохра­ня­лись вла­де­ния его отца и то, что он полу­чил по заве­ща­нию от вел. кн. Иоан­на Крас­но­го. Одна­ко пре­тен­до­вать на насле­дие Симео­на Гор­до­го князь не мог, оно оста­ва­лось в руках у вел. кн. Димит­рия. На тер­ри­то­рии при­со­еди­нен­но­го Вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­же­ства В. А. полу­чил пра­во рас­се­лять сво­их воен­ных слуг, к‑рые при полу­че­нии кор­мов с насе­ле­ния долж­ны были отда­вать опре­де­лен­ную часть сво­е­му кня­зю. Впро­чем, в слу­чае вой­ны такие слу­ги под­па­да­ли под юрис­дик­цию не толь­ко В. А., но и вел. кн. Димитрия.
Воз­рос­шая мощь Мос­ков­ско­го кня­же­ства поз­во­ли­ла его пра­ви­те­лям при­сту­пить к стро­и­тель­ству 1‑й камен­ной кре­по­сти в Сев.-Вост. Руси. Зимой 1366 г. Димит­рий Иоан­но­вич, «пога­дав с бра­том сво­им с кня­зем с Воло­ди­ме­ром Андре­еви­чем и с все­ми бояры ста­ре­и­ши­ми», решил стро­ить в Москве камен­ный Кремль (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 83). В. А., по-види­мо­му, помо­гал сред­ства­ми и сво­и­ми людь­ми. К 1368 г. бело­ка­мен­ная кре­пость была постро­е­на. Обза­ве­дясь мощ­ным сред­ством защи­ты, мос­ков­ские кня­зья пове­ли актив­ные насту­па­тель­ные дей­ствия про­тив сво­их сосе­дей, преж­де все­го про­тив Твер­ско­го кня­же­ства, пра­ви­те­ли к‑рого были дав­ни­ми пре­тен­ден­та­ми на Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние. Уже вес­ной 1368 г., реа­ли­зуя общие с вел. кня­зем пла­ны, В. А. напал на захва­чен­ное Лит­вой, союз­ни­цей Тве­ри, Ржев­ское кня­же­ство. Его сто­ли­ца Рже­ва зани­ма­ла стра­те­ги­че­ски важ­ное место. Она кон­тро­ли­ро­ва­ла пути из Тве­ри, Смо­лен­ска, Вел. Нов­го­ро­да, Лит­вы и Моск­вы. Рже­ва была силь­но укреп­лен­ным горо­дом, но В. А. неожи­дан­ным уда­ром уда­лось ее взять. В ответ литов., твер­ской и смо­лен­ский кня­зья орга­ни­зо­ва­ли в нояб. 1368 г. поход на Моск­ву. Наспех собран­ный мос­ков­ский заслон, в к‑рый вошел и отряд В. А., был раз­бит. Воз­глав­ляв­ший напа­де­ние литов. вел. кн. Оль­герд оса­дил Моск­ву. В. А. вме­сте с вел. кн. Димит­ри­ем сел в оса­ду. Камен­ные сте­ны Крем­ля им помог­ли. Оль­герд не смог взять город и вско­ре был вынуж­ден отсту­пить, огра­бив на обрат­ном пути насе­ле­ние мос­ков­ских волостей.
После сня­тия литов. оса­ды В. А. во гла­ве мос­ков­ских пол­ков поспе­шил в Вел. Нов­го­род, к‑рый в это вре­мя не помо­гал Москве, т. к. вме­сте с Пско­вом был занят борь­бой про­тив Ливон­ско­го орде­на. Одно­вре­мен­но кре­сто­нос­цы про­дол­жа­ли вое­вать и с Лит­вой. Мис­сия В. А. заклю­ча­лась в том, что­бы про­де­мон­стри­ро­вать орде­ну воз­мож­ность круп­но­мас­штаб­ной вой­ны не толь­ко с Вел. Нов­го­ро­дом и Пско­вом, но и с Моск­вой, заста­вить его руко­во­ди­те­лей вви­ду подоб­ной опас­но­сти при­ми­рить­ся с Вел. Нов­го­ро­дом и пере­клю­чить все вни­ма­ние на борь­бу с Лит­вой, выну­дить послед­нюю отка­зать­ся от актив­ных анти­мос­ков­ских дей­ствий. Силы Вел. Нов­го­ро­да Москва, оче­вид­но, пла­ни­ро­ва­ла исполь­зо­вать в борь­бе с Тве­рью. Одна­ко орден про­дол­жал сра­жать­ся на 2 фрон­та. Вой­ска В. А. так и не всту­пи­ли в борь­бу с ним. Кня­зю при­шлось вер­нуть­ся в Моск­ву, не осу­ще­ствив наме­чен­ных целей.
В 1370 г. В. А., по-види­мо­му, помо­гал Димит­рию Иоан­но­ви­чу в войне с твер­ским кн. Миха­и­лом Алек­сан­дро­ви­чем. В кон. того же года Моск­ву вновь оса­дил Оль­герд. Теперь В. А. не запер­ся с горо­жа­на­ми и вои­на­ми в Крем­ле, где остал­ся вел. кн. Димит­рий, а собрал рат­ни­ков у Пере­мыш­ля на р. Моче. Здесь к нему при­со­еди­нил­ся прон­ский кн. Вла­ди­мир Димит­ри­е­вич вме­сте с рязан­ской помо­щью. Оль­герд ока­зал­ся меж­ду 2 огней. Он всту­пил в пере­го­во­ры с вел. кн. Димит­ри­ем, пред­ло­жив ему веч­ный мир и кров­ное род­ство: выда­чу замуж сво­ей доче­ри за В. А. Веч­ный мир мос­ков­ской сто­ро­ной был отверг­нут, но пере­ми­рие до лета 1371 г. было заключено.
Твер­ской кн. Миха­ил Алек­сан­дро­вич был разо­ча­ро­ван этим реше­ни­ем, в борь­бе с пра­ви­те­ля­ми Моск­вы Оль­герд ста­но­вил­ся нена­деж­ным союз­ни­ком Тве­ри. В поис­ках ново­го союз­ни­ка твер­ской князь отпра­вил­ся в Орду. Здесь ему уда­лось полу­чить не толь­ко ярлык на Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние, но и помощь — с ним был отправ­лен хан­ский посол, к‑рый дол­жен был поса­дить Миха­и­ла на вла­ди­мир­ский стол. Вес­ной 1371 г. твер­ской князь вер­нул­ся на Русь. Одна­ко, несмот­ря на пря­мое пове­ле­ние хана, моск­ви­чи не пусти­ли его во Вла­ди­мир. Вой­ска Димит­рия Иоан­но­ви­ча и В. А., рас­по­ло­жив­шись в Пере­я­с­лав­ле Залес­ском, пре­се­ка­ли все попыт­ки Миха­и­ла про­ник­нуть в горо­да Вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­же­ства. Твер­ской князь огра­ни­чил­ся захва­том части бежец­ких земель и издав­на кон­тро­ли­ро­вав­ших­ся вла­ди­мир­ски­ми вел. кня­зья­ми воло­стей Торж­ка. Мос­ков­ские пра­ви­те­ли при­бег­ли не толь­ко к воен­но­му, но и дипло­ма­ти­че­ско­му пути. В 1‑й пол. июня 1371 г. они заклю­чи­ли дого­вор с Вел. Нов­го­ро­дом о воен­ном сою­зе про­тив Лит­вы, Тве­ри и Ливон­ско­го орде­на и помо­гав­ше­го послед­не­му Дерпт­ско­го еп-ства. Отпра­вив­ший­ся 15 июня 1371 г. в Орду вел. кн. Димит­рий уже осе­нью сумел полу­чить здесь новый ярлык на Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ство. Тем самым был дез­аву­и­ро­ван преды­ду­щий ярлык, ранее выдан­ный пра­ви­те­лю Тве­ри. Хотя Орда, заин­те­ре­со­ван­ная в раз­жи­га­нии роз­ни сре­ди рус. кня­зей, так и не отня­ла ярлык у Миха­и­ла Александровича.
Летом 1371 г. в Моск­ву при­бы­ло литов. посоль­ство с целью про­длить заклю­чен­ное в кон. 1370 г. пере­ми­рие. На сей раз сто­ро­ны заклю­чи­ли мир. Дочь Оль­гер­да Еле­на была обру­че­на с В. А., в нач. 1372 г. в Москве была сыг­ра­на сва­дьба. Меж­ду тем род­ство меж­ду мос­ков­ским и литов. кня­же­ски­ми дома­ми не при­ве­ло к миру меж­ду их пред­ста­ви­те­ля­ми. Моск­ви­чи не выпол­ни­ли усло­вий дого­во­ра лета 1371 г. Поэто­му литов­цы и союз­ный с ними кн. Миха­ил Алек­сан­дро­вич в апр. 1372 г. напа­ли на Дмит­ров и Пере­я­с­лавль Залес­ский, сожгли их поса­ды, огра­би­ли и пле­ни­ли жите­лей, а 31 мая 1372 г. пра­ви­тель Тве­ри нанес жесто­кое пора­же­ние нов­го­род­цам — союз­ни­кам Моск­вы у Торж­ка и захва­тил город. Назре­ва­ла новая мас­штаб­ная вой­на с Лит­вой и Тве­рью. Потер­пев­ший пора­же­ние Вел. Нов­го­род уже не мог помочь москвичам.
В этих усло­ви­ях Димит­рий Иоан­но­вич и В. А. заклю­чи­ли меж­ду собой новое согла­ше­ние. Послед­ний при­зна­вал Димит­рия бра­том ста­рей­шим и отцом, т. е. сюзе­ре­ном, а тот В. А.- «бра­том молод­шим», т. е. вас­са­лом. Пра­ви­тель Боров­ска обя­зы­вал­ся сохра­нять в цело­сти все вла­де­ния вел. кня­зя, не пре­тен­до­вать на них ни при жиз­ни Димит­рия, ни после его смер­ти. Ана­ло­гич­ные обя­за­тель­ства в отно­ше­нии вла­де­ний бра­та брал на себя Димит­рий. В. А. дол­жен был помочь Димит­рию Иоан­но­ви­чу вос­ста­но­вить власть на всей тер­ри­то­рии Вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­же­ства. Димит­рий, со сво­ей сто­ро­ны, рас­ши­рял вла­де­ния В. А. Ему было пере­да­но неск. воло­стей в бас­сейне р. Протвы, а самое глав­ное — горо­да Дмит­ров и Галич и их воло­сти. Со 2‑й пол. 40‑х гг. XIII в. оба горо­да вхо­ди­ли в состав одно­го кня­же­ства, в XIV в. ста­ли цен­тра­ми само­сто­я­тель­ных кня­жеств. Как внук галич­ско­го кн. Ива­на Федо­ро­ви­ча по жен. линии, В. А. имел опре­де­лен­ные вла­дель­че­ские пра­ва на дан­ные горо­да. Учи­ты­вая это, вел. кн. Димит­рий пере­дал Дмит­ров и Галич млад­ше­му бра­ту. При этом вели­ко­кня­же­ская власть не забы­ва­ла и о сво­их инте­ре­сах: ей не нуж­но было тра­тить сред­ства на вос­ста­нов­ле­ние сожжен­но­го твер­ским кня­зем Дмит­ро­ва, кро­ме того, меж­ду В. А., с одной сто­ро­ны, и твер­ским и литов. кня­зья­ми, разо­рив­ши­ми не толь­ко Дмит­ров, но и его зем­ли, с дру­гой, воз­ни­ка­ли непри­яз­нен­ные отно­ше­ния. В. А. дол­жен был под­дер­жи­вать сохра­не­ние Вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­же­ства за мос­ков­ским пра­ви­те­лем, ибо его пере­ход в иные руки мог при­ве­сти к поте­ре Гали­ча, вошед­ше­го в 1363 г. в состав вели­ко­кня­же­ских вла­де­ний. Спло­че­ние кня­зей мос­ков­ско­го дома, их заин­те­ре­со­ван­ность друг в дру­ге ярко про­яви­ли себя в после­ду­ю­щее время.
К лету 1372 г. Москва, Лит­ва и Тверь моби­ли­зо­ва­ли свои силы. Про­тив­ни­ки встре­ти­лись в кон. июля 1372 г. у Любут­ска, рас­по­ло­жен­но­го при впа­де­нии в Оку р. Дуг­ны. В. А. воз­глав­лял свой полк. Бит­вы не про­изо­шло, сто­ро­ны заклю­чи­ли пере­ми­рие на 3 меся­ца, позд­нее его закре­пил мир­ный дого­вор. В. А. был в чис­ле лиц, участ­во­вав­ших в заклю­че­нии согла­ше­ния. Соглас­но его тек­сту, союз­ник Лит­вы — твер­ской князь дол­жен был вер­нуть Москве захва­чен­ные им зем­ли Вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­же­ства, а Москва — воз­вра­тить Лит­ве Рже­ву. Более 2 лет твер­ской князь не выпол­нял усло­вий дого­во­ра. Москва раз­лич­ны­ми дипло­ма­ти­че­ски­ми сред­ства­ми стре­ми­лась воз­дей­ство­вать на него, В. А. сыг­рал в этом актив­ную роль. Вел. Нов­го­род, потер­пев­ший пора­же­ние от кн. Миха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча, пытал­ся заклю­чить с ним мир­ный дого­вор, даже ценой боль­ших усту­пок. Мос­ков­ская дипло­ма­тия меша­ла это­му. 13 мар­та 1373 г. в Нов­го­род при­е­хал В. А. и про­был в горо­де 3,5 меся­ца. Ему уда­лось добить­ся того, что­бы нов­го­род­цы отка­за­лись от заклю­че­ния мира с Тве­рью. Враж­да с Моск­вой и Вел. Нов­го­ро­дом дела­ла поло­же­ние твер­ско­го кня­зя очень неустой­чи­вым. В конч­ном сче­те он был вынуж­ден выпол­нить усло­вия мос­ков­ско-литов. пере­ми­рия 1372 г. и ото­звать сво­их намест­ни­ков с захва­чен­ных тер­ри­то­рий. В янв. 1374 г. Миха­ил заклю­чил мир­ные дого­во­ры с Вел. Нов­го­ро­дом и Москвой.
Для послед­ней это была серьез­ная побе­да, не потре­бо­вав­шая при­ме­не­ния воору­жен­ной силы. Ее необ­хо­ди­мо было сохра­нить для предот­вра­ще­ния непред­ви­ден­ных опас­но­стей. Одна из них име­ла место летом 1373 г., когда пра­вив­ший в Орде тем­ник Мамай пред­при­нял напа­де­ние на сосед­нее с Мос­ков­ским Рязан­ское кня­же­ство. Имен­но тогда из Вел. Нов­го­ро­да был спеш­но вызван В. А. Вме­сте с вел. кн. Димит­ри­ем он высту­пил к Оке. Мос­ков­ские кня­зья защи­ти­ли свои лево­бе­реж­ные окские зем­ли и не дали ордын­цам опу­сто­шить их, но Ряза­ни они не помог­ли, опа­са­ясь всту­пить в откры­тый воору­жен­ный кон­фликт с Ордой. Одна­ко этот кон­фликт ста­но­вил­ся неиз­беж­ным. При­ми­ре­ние в янв. 1374 г. с Тве­рью поз­во­ли­ло вел. кн. Димит­рию пре­кра­тить упла­ту тяже­лой дани Мамаю, к‑рую послед­ний нало­жил на вла­де­ния мос­ков­ско­го кня­зя после пере­да­чи ему осе­нью 1371 г. ярлы­ка на вел. кня­же­ние. Лето­пи­сец отме­тил, что в 1374 г. вел. кн. Димит­рию «бышеть роз­ми­рие с Тота­ры и с Мама­ем». Воз­мож­но, опа­са­ясь кон­флик­та с Ордой, В. А. решил укре­пить свою рези­ден­цию на Оке — с. Сер­пу­хов­ское. На месте села в 1374 г. была постро­е­на кре­пость, ее жите­ли полу­чи­ли ста­тус горо­жан, к‑рым были даны льго­ты и при­ви­ле­гии. Одно­вре­мен­но по прось­бе В. А. игум. Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мон-ря прп. Сер­гий Радо­неж­ский осно­вал Высоц­кий сер­пу­хов­ской в честь Зача­тия Пре­св. Бого­ро­ди­цы муж. мон-рь. Во гла­ве этой оби­те­ли был постав­лен уче­ник Сер­гия прп. Афа­на­сий Высоц­кий Старший(1374–1382).
Меж­ду В. А. и прп. Сер­ги­ем суще­ство­ва­ли отно­ше­ния вза­им­ной при­яз­ни и дру­же­лю­бия. Меж­ду 1372 и 1374 гг. умер­ла вдо­ва Иоан­на Кали­ты Улья­на. Ее вла­де­ния были поде­ле­ны меж­ду Димит­ри­ем и В. А. Вел. кня­зю доста­лись 2/3 вла­де­ний Улья­ны, удель­но­му кня­зю — 1/3. В чис­ле воло­стей, ото­шед­ших к В. А., ока­зал­ся Радо­неж, где пре­по­доб­ные бра­тья Сер­гий и Сте­фан († после 1377) осно­ва­ли Тро­и­це-Сер­ги­ев мон-рь. Пра­ви­тель Сер­пу­хо­ва стал кти­то­ром Тро­иц­ко­го мон-ря. Рас­ска­зы о посе­ще­нии оби­те­ли неким кня­зем, отра­жен­ные в раз­лич­ных редак­ци­ях Жития прп. Сер­гия Радо­неж­ско­го, име­ют в виду имен­но В. А. Князь срав­ни­тель­но часто при­ез­жал в мон-рь, вел дли­тель­ные бесе­ды с прп. Сер­ги­ем, ода­ри­вал мона­стыр­скую бра­тию, остав­ляя ей корм и при­па­сы. По-види­мо­му, пре­по­доб­ный стал духов­ни­ком В. А., при посред­стве к‑рого с прп. Сер­ги­ем позна­ко­мил­ся и вел. кн. Димит­рий, к‑рый так­же сде­лал тро­иц­ко­го игу­ме­на сво­им духов­ным отцом. Прп. Сер­гий был при­зван на обще­кня­же­ский съезд в Пере­я­с­лав­ле Залес­ском в кон. 1374 г., где реша­лись вопро­сы вой­ны и мира с Ордой и была достиг­ну­та дого­во­рен­ность о воен­ном сою­зе и сов­мест­ных дей­стви­ях боль­шин­ства пра­ви­те­лей Сев.-Вост. Руси в слу­чае напа­де­ния на них Мамая.
Откры­тый раз­рыв с Ордой про­изо­шел рань­ше, чем пред­по­ла­га­ли рус. кня­зья. В мар­те 1375 г. в Тверь из Моск­вы бежа­ли недо­воль­ные вел. кн. Димит­ри­ем боярин И. В. Велья­ми­нов и бога­тый купец Неко­мат, хоро­шо осве­дом­лен­ные о пла­нах мос­ков­ских пра­ви­те­лей. Твер­ской князь немед­лен­но послал этих пере­беж­чи­ков к Мамаю за вели­ко­кня­же­ским ярлы­ком, а сам поехал дого­ва­ри­вать­ся с Оль­гер­дом. 13 июля Неко­мат при­вез из Орды ярлык твер­ско­му кня­зю, к‑рый сра­зу же начал вой­ну про­тив вел. кн. Димит­рия. В Москве был объ­яв­лен сбор войск всех союз­ных кня­зей, в их чис­ле был и В. А. В кон. июля они высту­пи­ли в поход. 5 авг. была оса­жде­на Тверь, 1 сент., не выдер­жав оса­ды и не дождав­шись обе­щан­ной помо­щи от Орды и Лит­вы, Миха­ил капи­ту­ли­ро­вал. Побе­ди­те­ли — мос­ков­ские кня­зья Димит­рий и В. А., их союз­ни­ки — пра­ви­те­ли кня­жеств Сев.-Вост. Руси и Вер­хов­ских земель, а так­же Вел. Нов­го­род тор­же­ство­ва­ли побе­ду. Твер­ское кня­же­ство было разо­ре­но. Соглас­но мир­но­му дого­во­ру, его пра­ви­тель был вынуж­ден навеч­но отка­зать­ся от при­тя­за­ний на Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ство и Вел. Нов­го­род, твер­ской князь был низ­ве­ден до поло­же­ния вас­са­ла мос­ков­ских кня­зей и дол­жен был дей­ство­вать в рус­ле мос­ков­ской поли­ти­ки. Орда и Лит­ва на вре­мя лиши­лись важ­но­го союзника.
Пыта­ясь осла­бить Мос­ков­ское кня­же­ство, Мамай и Оль­герд пред­при­ня­ли в кон. 1375 г. напа­де­ния на союз­ни­ков Моск­вы — Ново­силь­ское и Смо­лен­ское кня­же­ства. В ответ осе­нью 1376 г. Москва пред­при­ня­ла поход на воз­вра­щен­ную Лит­ве Рже­ву, вой­ска­ми вновь коман­до­вал В. А. Рже­ва была оса­жде­на, но, несмот­ря на трех­не­дель­ную оса­ду, мос­ков­ским вой­скам не уда­лось взять город. В 1379 г. В. А. воз­гла­вил поход на Лит­ву. Мос­ков­ские вой­ска про­шли дале­ко на запад, захва­тив при­над­ле­жав­шие Лит­ве горо­да Труб­чевск и Ста­ро­дуб Север­ский. Труб­чев­ский кн. Димит­рий Оль­гер­до­вич вме­сте со сво­ей семьей и дру­жи­ной пере­шел на служ­бу к мос­ков­ско­му вел. кня­зю. В 1377 г. имя В. А. как одно­го из вид­ных пра­ви­те­лей Сев.-Вост. Руси встре­ча­ет­ся в выход­ной запи­си дья­ка Алек­сея Вла­дыч­ки на Пара­не­си­се Ефре­ма Сири­на с при­бав­ле­ни­я­ми (БАН. 31. 7. 2. Л. 259–259 об.; Пер­га­мен­ные руко­пи­си БАН СССР. С. 166–167).
15 июля 1380 г. в столь­ном горо­де В. А. Сер­пу­хо­ве была освя­ще­на собор­ная Тро­иц­кая ц. Это слу­чи­лось за неск. дней до полу­че­ния в Москве изве­стий о похо­де на рус. зем­ли Мамая. В Москве ста­ли спеш­но соби­рать пол­ки, при­бы­вав­шие из Угли­ча, Вла­ди­ми­ра, Суз­да­ля, Яро­слав­ля, Бело­озе­ра. Из Боров­ска со сво­и­ми сила­ми при­шел В. А. Мос­ков­ские кня­зья раз­де­ли­ли обя­зан­но­сти: Димит­рий Иоан­но­вич с основ­ным вой­ском высту­пил к Коломне, что­бы предот­вра­тить воз­мож­ную пере­пра­ву войск Мамая через Оку, а В. А. остал­ся в Москве гото­вить город к оса­де. Узнав, что Мамай кочу­ет у р. Мечи, Димит­рий, вызвав из Моск­вы В. А. с допол­ни­тель­ны­ми пол­ка­ми, пере­шел Оку и дви­нул­ся на юг к Дону. Здесь, при впа­де­нии в Дон р. Непряд­вы, 8 сент. 1380 г. состо­я­лось Дон­ское побо­и­ще, впо­сл. полу­чив­шее так­же назва­ние Кули­ков­ской бит­вы. В. А. при­нял самое дея­тель­ное уча­стие в сра­же­нии. Об этом пря­мо сви­де­тель­ству­ет мос­ков­ско-рязан­ский дого­вор 1381 г., назы­ва­ю­щий пол­ко­вод­цев рус. объ­еди­нен­ной рати: «А что князь вели­кии Дмит­рии и брат князь Воло­ди­мер били­ся на Дону с Тата­ры». В. А. при­ни­мал уча­стие в раз­ра­бот­ке пла­на сра­же­ния, орга­ни­за­ции и рас­по­ло­же­нии рус. пол­ков. Сам он воз­гла­вил пра­вый фланг вой­ска. Его полк пра­вой руки был отправ­лен в заса­ду. Выступ­ле­ние засад­но­го пол­ка В. А. реши­ло исход сра­же­ния. Позд­ней­шие книж­ни­ки ста­ли назы­вать В. А., как и Димит­рия, Дон­ским (или Задон­ским), а нек-рые из них — Храб­рым. Мамай был раз­бит, а его гос-во вско­ре пре­кра­ти­ло свое существование.
В 1382 г., при неожи­дан­ном напа­де­нии на Моск­ву ново­го пра­ви­те­ля Орды хана Тох­та­мы­ша, В. А. соби­рал вой­ска на зап. гра­ни­це Мос­ков­ско­го кня­же­ства у Воло­ка Лам­ско­го. Когда после взя­тия Моск­вы Тох­та­мыш разо­слал свои отря­ды вое­вать др. рус. горо­да, один из отря­дов подо­шел к горо­ду, одна­ко был раз­бит сер­пу­хов­ским кня­зем. «Постра­ше­ны и биты», тата­ры вер­ну­лись к хану, к‑рый после это­го уско­рил свой отход из Сев.-Вост. Руси. Ок. 3 лет про­шли для В. А. без похо­дов и войн. В 1385 г. рязан­ский вел. кн. Олег Иоан­но­вич захва­тил и огра­бил при­над­ле­жав­шую Москве Колом­ну. Димит­рий Дон­ской послал про­тив него рать во гла­ве с В. А. Одна­ко рязан­цы ока­за­ли силь­ное сопро­тив­ле­ние, и В. А. не смог побе­дить их. Лишь дипло­ма­ти­че­ская мис­сия прп. Сер­гия в Рязань при­ве­ла к под­пи­са­нию в кон. 1385 г. веч­но­го мира меж­ду Моск­вой и Ряза­нью. Ослож­не­ния на юго-восто­ке сме­ни­лись ослож­не­ни­я­ми на севе­ро-запа­де. В 1386 г. вспых­ну­ла враж­да меж­ду мос­ков­ским вел. кня­зем и нов­го­род­ца­ми, к‑рые отка­за­лись от выпла­ты нало­гов, сле­ду­е­мых Димит­рию как пра­ви­те­лю Вел. Нов­го­ро­да. В кон. 1386 г. Димит­рий орга­ни­зо­вал про­тив Нов­го­ро­да поход объ­еди­нен­ной рати кня­зей, сре­ди его участ­ни­ков был и В. А. Союз­ни­ки подо­шли близ­ко к горо­ду. Одна­ко до кро­во­про­ли­тия дело не дошло. Сто­ро­ны при­ми­ри­лись, нов­го­род­цы запла­ти­ли вел. кня­зю 8 тыс. р. в воз­ме­ще­ние убытков.
Почти чет­верть века Димит­рий и В. А. дей­ство­ва­ли сооб­ща, вме­сте вели вой­ны, пред­при­ни­ма­ли дипло­ма­ти­че­ские акции, стро­и­ли обо­ро­ни­тель­ные сте­ны и баш­ни Мос­ков­ско­го Крем­ля, вос­ста­нав­ли­ва­ли город после его захва­та в 1382 г. Тох­та­мы­шем. Одна­ко в нач. 1389 г. меж­ду кня­зья­ми про­изо­шел раз­рыв. Димит­рий аре­сто­вал ста­рей­ших бояр сер­пу­хов­ско­го кня­зя и послал их в зато­че­ние в раз­лич­ные места под Моск­вой. Раз­рыв про­изо­шел пото­му, что вел. князь отнял у млад­ше­го бра­та Дмит­ров и Галич, пере­дан­ные ему в удел в 1372 г. Сер­пу­хов­ской князь был вынуж­ден с этим сми­рить­ся. В кон. мар­та 1389 г. В. А. под­пи­сал новый дого­вор с вел. кня­зем. Димит­рий Иоан­но­вич в дого­во­ре назы­вал В. А. млад­шим бра­том и сыном, рез­ко под­чер­ки­вая вас­саль­ное поло­же­ние послед­не­го, заста­вил при­знать стар­шим бра­том сво­е­го сына-пер­вен­ца — Васи­лия I Димит­ри­е­ви­ча, тре­бо­вал чест­но и гроз­но охра­нять все вели­ко­кня­же­ские вла­де­ния, огра­ни­чил судеб­ные пра­ва В. А. в Москве и ее окру­ге, пра­во на сбор нало­гов в юж. мос­ков­ских воло­стях. 19 мая 1389 г. вел. кн. Димит­рий умер. И тогда В. А. всту­пил в борь­бу с его наслед­ни­ком вел. кн. Васи­ли­ем Димит­ри­е­ви­чем. Про­ти­во­сто­я­ние кня­зей закон­чи­лось под­пи­са­ни­ем в янв. 1390 г. ново­го согла­ше­ния. По это­му дого­во­ру В. А. вер­нул себе те пра­ва, каки­ми он обла­дал до кон. мар­та 1389 г. Вме­сто Дмит­ро­ва и Гали­ча вел. кн. Васи­лий дал В. А. хоро­шо зна­ко­мые ему горо­да Волок Лам­ский и Рже­ву. Кро­ме того, в поль­зу В. А. пере­да­ва­лись все нало­ги с 3 юж. мос­ков­ских воло­стей. Уступ­кой дво­ю­род­но­му дяде новый вел. князь вос­ста­но­вил един­ство мос­ков­ско­го кня­же­ско­го дома.
Воен­ный талант В. А. вско­ре ока­зал­ся вновь необ­хо­ди­мым. Вел. Нов­го­род отка­зал­ся выпла­тить «чер­ный бор» и др. кня­же­ские нало­ги в поль­зу Васи­лия I, а так­же при­знать пра­во митр. Кипри­а­на судить нов­го­род­цев в Москве. Вел. князь, соблю­дая свои инте­ре­сы и отста­и­вая пра­ва Гла­вы Рус­ской Церк­ви, напра­вил вой­ска на нов­го­род­ский при­го­род Тор­жок. Во гла­ве войск в 1393 г. были постав­ле­ны В. А. и его пле­мян­ник Геор­гий (Юрий) Димит­ри­е­вич, млад­ший брат Васи­лия I. Мос­ков­ские вой­ска опу­сто­ши­ли не толь­ко зем­ли у Торж­ка, но и нов­го­род­ские воло­сти у Воло­ка Лам­ско­го. Воен­ные успе­хи В. А. пред­опре­де­ли­ли исход кон­флик­та. Вел. Нов­го­род был вынуж­ден усту­пить и согла­сить­ся на все мос­ков­ские тре­бо­ва­ния: нов­го­род­цы «посла­ша... к вели­ко­му кня­зю с чело­би­ти­ем о ста­рине, а к мит­ро­по­ли­ту гра­мо­ту посла­ша цело­вал­ную» (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 510). О сбли­же­нии В. А. и митр. Кипри­а­на в это вре­мя сви­де­тель­ству­ет выход­ная запись на Еван­ге­лии-тетр 1393 г.: эта кни­га была «спи­са­на» по бла­го­сло­ве­нию Кипри­а­на и «пове­ле­ньемь» В. А. (РНБ. F. n. I. 18. Л. 207 а‑б; Галь­чен­ко. P. 12).
В 1395 г. новая опас­ность ста­ла гро­зить зем­лям Сев.-Вост. Руси с юго-восто­ка. К рус. пре­де­лам при­бли­зи­лись вой­ска Тамер­ла­на (в рус. источ­ни­ках Темир-Акса­ка). В. А. вме­сте с вел. кн. Васи­ли­ем и др. кня­зья­ми решил орга­ни­зо­вать обо­ро­ну от воз­мож­но­го напа­де­ния со сто­ро­ны сте­пи. Кня­зья высту­пи­ли с вой­ска­ми к Оке, а В. А. остал­ся в Москве гото­вить город к оса­де. Одна­ко Тамер­лан в пре­де­лах Сев.-Вост. Руси так и не появился.
После 1395 г. имя В. А. надол­го исче­за­ет из лето­пи­сей. Одна­ко сохра­нив­ши­е­ся от кон. XIV — нач. XV в. мос­ков­ско-твер­ские и мос­ков­ско-рязан­ские дого­во­ры сви­де­тель­ству­ют о его актив­ной дипло­ма­ти­че­ской дея­тель­но­сти. В текстах согла­ше­ний имя В. А. все­гда упо­ми­на­ет­ся 2‑м после име­ни вел. кн. Васи­лия. Веро­ят­но, что обще­мос­ков­ски­ми инте­ре­са­ми были про­дик­то­ва­ны бра­ки его стар­ших сыно­вей Иоан­на, женив­ше­го­ся на доче­ри рязан­ско­го кн. Фео­до­ра Оль­го­ви­ча, и Симео­на, соче­тав­ше­го­ся бра­ком с доче­рью ново­силь­ско­го кн. Симео­на Рома­но­ви­ча. По-види­мо­му, в 1406–1408 гг. В. А. в чис­ле др. рус. кня­зей участ­во­вал в войне вел. кн. Васи­лия I про­тив литов. вел. кн. Вито­вта. В самом ран­нем заве­ща­нии Васи­лия I, состав­лен­ном меж­ду 16 сент. 1406 и 7 июня 1407 г., на 1‑м месте сре­ди лиц, к‑рые в слу­чае смер­ти вел. кня­зя долж­ны были взять на себя забо­ту о его семье, назван В. А. Все это сви­де­тель­ству­ет об исклю­чи­тель­ном поло­же­нии пра­ви­те­ля Сер­пу­хо­ва сре­ди кня­зей мос­ков­ско­го дома.
Зна­чи­тель­ная роль В. А. в жиз­ни Моск­вы ярко ска­за­лась в собы­ти­ях 1408 г., когда фак­ти­че­ский пра­ви­тель Орды эмир Еди­гей, вос­поль­зо­вав­шись про­ти­во­сто­я­ни­ем Лит­вы и Моск­вы, решил нака­зать вел. кн. Васи­лия I, неск. лет не выпла­чи­вав­ше­го дани тата­рам. Выбрав удоб­ное вре­мя, когда моск­ви­чи и литов­цы заклю­чи­ли мир и рас­пу­сти­ли свои пол­ки, он в кон. нояб. 1408 г. неожи­дан­но подо­шел к Москве. Вел. кн. Васи­лий I не успел при­го­то­вить­ся к обо­роне и вме­сте с семьей уехал на Костро­му. В. А. сел в оса­ду в Крем­ле. По его при­ка­зу все дере­вян­ные мос­ков­ские поса­ды были сожже­ны, что лиши­ло татар воз­мож­но­сти близ­ко­го про­жи­ва­ния в слу­чае дли­тель­ной оса­ды Крем­ля, а так­же при­кры­тия и мате­ри­а­лов для насти­лов к камен­ным сте­нам в слу­чае штур­ма. Еди­гей был вынуж­ден раз­бить свой стан под Моск­вой. Все его при­сту­пы к Крем­лю оса­жден­ные успеш­но отра­жа­ли. Про­сто­яв под Моск­вой 3 неде­ли и полу­чив изве­стие из Орды о напа­де­нии на хана его вра­гов, Еди­гей взял с оса­жден­ных откуп в 3 тыс. р., снял оса­ду и ушел в степь. В. А. сумел сохра­нить Моск­ву, но его соб­ствен­ная рези­ден­ция — Сер­пу­хов была захва­че­на Еди­ге­ем. Сер­пу­хов постра­дал и позд­нее, в 1410 г., когда слу­жив­ший в Москве литов. кн. Свид­ри­гай­ло, брат жены В. А., при воз­вра­ще­нии в Лит­ву огра­бил его.
В. А. был погре­бен в Архан­гель­ском собо­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля. Неза­дол­го до смер­ти князь напи­сал духов­ную гра­мо­ту — заве­ща­ние и одно­вре­мен­но поли­ти­че­ский наказ сво­им наслед­ни­кам: жене и 5 сыно­вьям. При его состав­ле­нии при­сут­ство­ва­ли духов­ни­ки В. А.- Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мон-ря игум. прп. Никон и мос­ков­ско­го в честь Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня муж. мон-ря (Спас на Бору) игум. прп. Сав­ва. Этот доку­мент отра­зил изме­не­ния в соста­ве уде­ла сер­пу­хов­ско­го кня­зя к кон­цу его жиз­ни. Если в уде­ле кн. Андрея Иоан­но­ви­ча, отца В. А., в нач. 40‑х гг. XIV в. было 11 воло­стей и 10 сел, то вла­де­ния его сына в нач. XV в. состо­я­ли из 49 воло­стей, 17 сло­бод, 44 сел и по мень­шей мере 5 горо­дов: Сер­пу­хо­ва, Боров­ска, М. Яро­слав­ца, Город­ца-на-Вол­ге и Угли­ча с отно­сив­ши­ми­ся к ним зем­ля­ми. Послед­ние 2 горо­да были даны В. А. вел. кн. Васи­ли­ем I, стре­мив­шим­ся в лице боров­ско-сер­пу­хов­ско­го кня­зя обре­сти надеж­но­го и полез­но­го союз­ни­ка. В. А. так­же при­над­ле­жа­ла 1/3 мос­ков­ских нало­гов и пошлин. Он вла­дел дво­ром в Крем­ле, а за его сте­на­ми — боль­шим дво­ром «на трех горах» на бере­гу р. Моск­вы (в XIX в. здесь будет осно­ва­на «Трех­гор­ная ману­фак­ту­ра»), по-види­мо­му, этот двор был посто­ян­ной рези­ден­ци­ей сер­пу­хов­ско­го кня­зя в Москве. Двор обслу­жи­ва­ли жите­ли рас­по­ло­жен­но­го непо­да­ле­ку с. Куд­ри­на и отно­сив­ших­ся к Куд­ри­ну мно­го­чис­лен­ных дере­вень, сто­яв­ших вбли­зи совр. Никит­ских ворот, Новин­ско­го пер., Твер­ской ул. и Ленин­град­ско­го про­сп. После смер­ти В. А. его вдо­ва кнг. Еле­на пере­да­ла Куд­ри­но мит­ро­по­ли­чьей кафед­ре как заупо­кой­ный вклад по мужу. Поми­мо назван­ных дво­ров, села и дере­вень В. А. при­над­ле­жа­ли в Москве и ее окру­ге др. дво­ры, сады, мель­ни­цы и раз­лич­ные уго­дья. По раз­ме­рам сво­их вла­де­ний В. А. мог сопер­ни­чать со мн. само­сто­я­тель­ны­ми кня­зья­ми Сев.-Вост. Руси. Одна­ко вла­де­ния мос­ков­ско­го вел. кня­зя рос­ли еще быст­рее и во мно­го раз пре­вос­хо­ди­ли вла­де­ния млад­ше­го род­ствен­ни­ка, что в конеч­ном сче­те посто­ян­но удер­жи­ва­ло В. А. на поло­же­нии вас­са­ла мос­ков­ско­го вел. князя.

Ж., 1372, ЕЛЕ­НА (ИН. ЕВПРАК­СИЯ) ОЛЬ­ГЕР­ДОВ­НА, ум. 15.09.1438, дочь вели­ко­го литов­ско­го кня­зя Оль­гер­да, внуч­ка Геди­ми­на. Вла­де­ла Лужею, а из мос­ков­ских сёл Коло­мен­ским и Ногатинским.

Коле­но V

33/27. КН. ДАНИ­ИЛ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (* осень 1369, † до 1383).

37/27. КНЖ. СОФЬЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА (* осень 1370)

М., сент. 1386, КН. ФЁДОР ОЛЬ­ГО­ВИЧ, князь Рязан­ский (умер ок. 1427).

34/27. В. КН. ВАСИ­ЛИЙ I ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (30.12.1371, Москва — 27.02.1425, там же).

Вели­кий князь Вла­ди­мир­ский и Мос­ков­ский с 1389 (постав­лен на вла­ди­мир­ский стол ордын­ским послом 15.08.1389).

Ж., 9.01.1391, КНЖ. СОФЬЯ (ИН. СИН­КЛИ­ТИ­НИЯ) ВИТО­ВТОВ­НА (1371 — 5.07.1453), дочь вели­ко­го литов­ско­го кня­зя Вито­вта, пра­внуч­ка Гедимина.

35/27. КН. ГЕОР­ГИЙ (ЮРИЙ) ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (26.11.1374, Пере­я­с­лавль, — умер ско­ро­по­стиж­но 5.06.1434, Москва), 

князь Галич­ский и Зве­ни­го­род­ский с 1389, вели­кий князь Мос­ков­ский (апрель — лето 1433 и с 31.03.1434).крещён Сер­ги­ем Радонежским

Ж., 1400, Москва, АНА­СТА­СИЯ ЮРЬЕВ­НА, ум.11.06.1422 в Зве­ни­го­ро­де, дочь Юрия Свя­то­сла­ви­ча, кня­зя Смоленского.

43/27. КН. ИВАН (ИН. ИОАСАФ) ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (*ноябрь 1375, † июль 1393)

КН. АНДРЕЙ-ЮРИЙ БОЛЬ­ШОЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (* ноябрь 1376)

39/27. КНЖ. МАРИЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА, (* вес­на 1378, †15.05.1399)

М., 14.06.1394, Москва, ЛУГВЕ­НИЙ-СЕМЁН ОЛЬ­ГЕР­ДО­ВИЧ, внук Гедимина.

36/27. КН. СЕМЁН ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (* август 1379 ум. 11.09.1379)

38/27. КНЖ. АНА­СТА­СИЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА (*1380,1397)

М., 23.09.1397, КН. ИВАН ВСЕ­ВО­ЛО­ДО­ВИЧ ХОЛМ­СКИЙ († 27.03.1402).

40/27. КН. АНДРЕЙ-МАК­СИМ МЕНЬ­ШОЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (*14.08.1382, †9/10.07.1432, Можайск).

Князь Можай­ский и Верей­ский с 1389.

Ж., 8.10.1403, Москва, КЖ. АГРИП­ПИ­НА АЛЕК­САН­ДРОВ­НА, дочь Алек­сандра Пат­ри­ке­е­ви­ча, кня­зя Ста­ро­дуб­ско­го, пра­вну­ка Гедимина.

41/27. КН. ПЁТР ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (*29.07.1385, † ІІ.1428).

Князь Дмит­ров­ский с 1389. Кре­щён Сер­ги­ем Радонежским

Ж., 16.01.1406, Москва, ЕВФРО­СИ­НЬЯ (ИН. ......) ПОЛИ­ЕВК­ТОВ­НА († IV.1466), внуч­ка мос­ков­ско­го тысяц­ко­го Васи­лия Васи­лье­ви­ча Вельяминова.

42/27. КЖ. АННА ДМИТ­РИ­ЕВ­НА, * 8.01.1388

М., КН. ЮРИЙ ПАТ­РИ­КЕ­Е­ВИЧ, пра­вну­ка Геди­ми­на, родо­на­чаль­ни­ка кня­зей Голи­цы­ных, Кура­ки­ных и Щенятевых.

44/27. КН. КОН­СТАН­ТИН ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ (14 или 15.05.1389 — 9.05.1434), в ино­че­стве Кассиан.

Князь Углич­ский. Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич родил­ся неза­дол­го до смер­ти отца. О пол­ном уде­ле его мы пред­став­ле­ния не име­ем. В одной из духов­ных гра­мот Васи­лия I упо­ми­на­ют­ся Устюж­на и Тош­на, пожа­ло­ван­ные вели­ким кня­зем бра­ту, кро­ме того, по заве­ща­нию Дмит­рия Ива­но­ви­ча каж­дый изстар­ших бра­тьев дол­жен был выде­лить зем­ли со сво­е­го уде­ла, но неиз­вест­но, было ли это сде­ла­но [2. №20. С. 57]. Во вся­ком слу­чае, к 1433 г. он кня­жил в Угли­че [7. 172; 8. С. 188]. Невоз­мож­но ска­зать и о том, насколь­ко ста­биль­ным по соста­ву был удел Кон­стан­ти­на. И Тош­на, и Углич, в кото­ром Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич будет кня­зем к 1433 г., – это зем­ли, под­ле­жа­щие по духов­ной его отца пере­да­че кня­зю Пет­ру Дмит­ри­е­ви­чу [2. №12. С. 34], но в 1400‑е гг. при­над­ле­жав­шие сер­пу­хов­ским кня­зьям [2. №16. С. 43, 44; №17, С. 47]. Дого­вор Васи­лия II с Юри­ем Дмит­ри­е­ви­чем Зве­ни­го­род­ским, заклю­чен­ный в 1428 г., ука­зы­ва­ет на то, что Кон­стан­ти­ну ко вре­ме­ни «докон­ча­ния» при­над­ле­жа­ли мос­ков­ские воло­сти Шаче­бал и Ликур­ги, а так­же зве­ни­го­род­ские воло­сти, уступ­лен­ные ему Пет­ром и Юри­ем Дмит­ри­е­ви­ча­ми соот­вет­ствен­но [2. №24. С. 64, С. 66]. К нача­лу 1430‑х гг. Кон­стан­тин вла­дел Рже­вой [6. С. 87]. в 1407 г., в воз­расте 18 лет, Кон­стан­тин­по­яв­ля­ет­ся во Пско­ве как намест­ник сво­е­го бра­та [9. С. 94; 10. С. 30; 11. С. 400], а годом поз­же – в Нов­го­ро­де «в вели­ко­го кня­зя место» [11. С. 400; 12. С. 405]. Судя по дан­ным Псков­ской I [10. С. 30] и Нов­го­род­ской I лето­пи­сей, Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич может быть оце­нен как доста­точ­но успеш­ный адми­ни­стра­тор, пол­ко­во­дец и дипло­мат. Псков­ский лето­пи­сец, повест­вуя о намест­ни­че­стве Кон­стан­ти­на, утвер­ждал: «…князь вели­кии Кон­стян­тин еще оунъ сыи, но оумом совер­шенъ…». Во вся­ком­слу­чае, Псков­ская I лето­пись уде­ля­ет ему боль­ше вни­ма­ния, чем его более взрос­ло­му бра­ту Андрею, так­же быв­ше­му перед этим намест­ни­ком во Пско­ве. Нов­го­род­ская I лето­пись упо­ми­на­ет об успеш­ных нов­го­род­ско-ливон­ских пере­го­во­рах с уча­сти­ем это­го кня­зя в 1420 г. В 1419 г. имен­но он, а не его стар­шие бра­тья Юрий, Петр и Андрей Дмит­ри­е­ви­чи высту­пил про­тив уни­зи­тель­но­го для них реше­ния вели­ко­го кня­зя закре­пить в одной из гра­мот стар­шин­ство сво­е­го сына по отно­ше­нию к осталь­ным мос­ков­ским кня­зьям, что объ­яс­ня­ет­ся несколь­ки­ми при­чи­на­ми. Зве­ни­го­род­ский князь Юрий, по-види­мо­му, не ощу­щал серьез­ной угро­зы для сво­е­го поло­же­ния как наслед­ни­ка вели­ко­го кня­же­ния. В поль­зу это­го сви­де­тель­ству­ет и тот факт, что тре­тья духов­ная гра­мо­та Васи­лия I лишь пред­по­ло­жи­тель­но гово­рит о воз­мож­ном полу­че­нии вели­ко­го кня­же­ния буду­щим Васи­ли­ем II [2. №22. С. 61]. Петр и Андрей, со сво­ей сто­ро­ны, еще в 1401–1402 гг. отка­за­лись от сво­их прав на вели­кое кня­же­ние в поль­зу потом­ства стар­ше­го бра­та [2. № 18. С. 52] и позд­нее пре­тен­до­вать на него или на ста­тус, рав­ный ста­ту­су детей Васи­лия Дмит­ри­е­ви­ча, не мог­ли. Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич тако­го рода дого­вор с вели­ким кня­зем не заклю­чал и, соот­вет­ствен­но, имел осно­ва­ния для выступ­ле­ния. Cобы­тия 1419–1421 гг. поз­во­ля­ют пола­гать, что Кон­стан­тин был серьез­ной угро­зой для пла­нов вели­ко­го кня­зя пере­дать стар­шин­ство мало­лет­не­му сыну. Князь лишил­ся сво­е­го уде­ла, а его бояре – сво­бо­ды и вот­чин [7. С. 165; 11. С. 412–413; 12. С. 427–428]. Такая рас­пра­ва пока­зы­ва­ет, что Васи­лий I уви­дел серьез­ную угро­зу в дан­ном демар­ше. То, что кон­фликт длил­ся два года, так­же ука­зы­ва­ет на него­тов­ность обе­их сто­рон при­ми­рить­ся. иссле­до­ва­те­ля­ми, не вошел в чис­ло опе­ку­нов, но это не озна­ча­ет откры­то­го кон­флик­та меж­ду бра­тья­ми. Уже в 1425 г. Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич участ­во­вал в сове­те вме­сте с вели­кой кня­ги­ней Софьей, мит­ро­по­ли­том Фоти­ем, кня­зья­ми Пет­ром и Андре­ем Дмит­ри­е­ви­ча­ми отно­си­тель­но кон­флик­та с Юри­ем Дмит­ри­е­ви­чем [7. С. 167; 8. С. 183]. Пред­по­ло­жи­тель­но в это вре­мя князь полу­чил от име­ни Васи­лия II в пожа­ло­ва­ние Рже­ву [6. С. 33]. Сам факт пожа­ло­ва­ния, сов­пав­ший ссо­мни­тель­ным, с точ­ки зре­ния совре­мен­ни­ков, вокня­же­ни­ем Васи­лия Васи­лье­ви­ча, наво­дит намысль о прин­ци­пи­аль­ной важ­но­сти пози­ции это­го удель­но­го вла­де­те­ля. Инте­рес­но и то, что князь полу­чил Рже­ву – город, во-пер­вых, погра­нич­ный, что уже само по себе тре­бу­ет от кня­зя осо­бо­го к нему вни­ма­ния; во-вто­рых, спор­ный с Лит­вой. В 1449 г. Кази­мир попы­та­ет­ся забрать город в каче­стве пла­ты за помощь Васи­лию II в 1446–1447 гг. Отда­вая Рже­ву Кон­стан­ти­ну, бояре мос­ков­ско­го вели­ко­го кня­зя явно наде­я­лись отвлечь его от воз­мож­ной борь­бы за вели­кое кня­же­ние. Даль­ней­шие собы­тия пока­за­ли и то, что им это вполне уда­лось, и то, что имен­но новые пожа­ло­ва­ния от име­ни вели­ко­го кня­зя удер­жа­ли углиц­ко­го кня­зя от откры­то­го выступ­ле­ния на сто­роне кня­зя Юрия Дмит­ри­е­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го. Судя по лето­пи­сям, Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич, по мень­шей мере фор­маль­но, выпол­нял обя­за­тель­ства перед Васи­ли­ем II. В 1425 г. по при­ка­зу пле­мян­ни­ка совер­шил про­тив Юрия Дмит­ри­е­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го поход. Воен­ные дей­ствия, как извест­но, завер­ши­лись неуда­чей из-за того, что Кон­стан­тин «не смог» перей­ти с вой­ска­ми раз­де­ляв­шую их с Юри­ем реку [7. 167; 8. С. 183]. В 1428 г. он, как союз­ник моло­до­го вели­ко­го кня­зя, в чис­ле про­чих заклю­чил кол­лек­тив­ный дого­вор со сво­им бра­том Юри­ем [2. №24. С. 63–67]. Одна­ко в 1433 г., после нача­ла откры­то­го кон­флик­та меж­ду кня­зья­ми Юри­ем Зве­ни­го­род­ским и Васи­ли­ем II ситу­а­ция изме­ни­лась. Боярин Васи­лия Васи­лье­ви­ча И.Д. Все­во­лож­ский, бежав­ший из Моск­вы от вели­ко­го кня­зя, сна­ча­ла отпра­вил­ся в Углич к Кон­стан­ти­ну и толь­ко после это­го при­со­еди­нил­ся к откры­то враж­деб­но­му в отно­ше­нии пле­мян­ни­ка кня­зю Юрию Зве­ни­го­род­ско­му [7. С. 172; 8. С. 188]. Мож­но пред­по­ло­жить, что углиц­кий князь фак­ти­че­ски под­дер­жи­вал сво­е­го стар­ше­го бра­та. В соот­вет­ствии со сво­им поло­же­ни­ем «млад­ше­го бра­та» сво­е­го пле­мян­ни­ка, фак­ти­че­ски обо­зна­чен­ным в дого­во­ре 1428 г., он обя­зан был аре­сто­вать И.Д. Все­во­лож­ско­го и выдать вели­ко­му кня­зю, одна­ко не сде­лал это­го, поз­во­лив тому про­дол­жить интри­ги. Точ­ная дата смер­ти Кон­стан­ти­на Дмит­ри­е­ви­ча неиз­вест­на. Наи­бо­лее веро­ят­ное вре­мя – конец 1433 – нача­ло 1434 г. [6. С. 66]. похо­ро­нен в Симо­но­вом монастыре
[Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей / под ред. Л.В. Череп­ни­на М., 1950. 3. Соло­вьев С.М. Исто­рия Рос­сии с древ­ней­ших вре­мен: в 18 кн. М.: Голос, 1993. Кн. 2. 768 с. 4. Прес­ня­ков Е.А. Обра­зо­ва­ние Вели­ко­рус­ско­го госу­дар­ства. Очер­ки по исто­рии XIII–XV сто­ле­тий. Пг., 1918. VI, 458 с. 5. Череп­нин Л.В. Обра­зо­ва­ние Рус­ско­го цен­тра­ли­зо­ван­но­го госу­дар­ства. XIV–XV вв. Очер­ки соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской и соци­аль­но-поли­ти­че­ской исто­рии Руси. М.: Соц­эк­гиз, 1960. 899 с. 6. Зимин А.А. Витязь на рас­пу­тье. Фео­даль­ная вой­на в Рос­сии XV века. М.: Нау­ка, 1991. 286 с. 7. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей (ПСРЛ). Т. 18: Симео­нов­ская лето­пись. М.: Знак, 2007. 316 с. 8. ПСРЛ. Т. 26: Воло­год­ско-Перм­ская лето­пись. М.; Л.: Изда­тель­ство Ака­де­мии наук СССР, 1959. 413 с. 9. ПСРЛ. Т. 27: Ника­но­ров­ская лето­пись. Сокра­щен­ные сво­ды кон­ца XV века. М.: Язы­ки сла­вян­ской куль­ту­ры. 2007. IX, 417, [1] с. 10. Псков­ские лето­пи­си. Вып. 1. М.; Л.: Изд-во АН СССР,
1941. [LXII] 146 с. 11. Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 640 [14] с. 12. ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 1. Нов­го­род­ская IV лето­пись. М., 2000. 686 [4] с]

Ж., АНА­СТА­СИЯ († X.1419)

45/32. КН. АНДРЕЙ ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ БОЛЬ­ШОЙ , † до 1410.

46/32. КН. ИВАН ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ (*вес­на 1381, Москва, † 7.10.1422).

Князь Сер­пу­хов­ской с 1410.

Ж., вес­на 1401, Москва, ВАСИ­ЛИ­СА ФЁДО­РОВ­НА, дочь рязан­ско­го кня­зя Фёдо­ра Ольговича.

47/32. КН. СЕМЁН (ИН. САВ­ВА) ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ, † осе­нью 1426

Князь Боров­ский с 1410. умер осе­нью 1426 от мора.

Ж., январь, 1404, Москва, КЖ. ВАСИ­ЛИ­СА (ИН. МАРИЯ) СЕМЕ­НОВ­НА , ум. после 1462, дочь Семё­на Рома­но­ви­ча, кня­зя Новосильского.

48/32. Кн. ЯРО­СЛАВ-АФА­НА­СИЙ ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ (*18.01.1388, Дмит­ров, †16.08.1426, умер от мора).

Князь Мало­я­ро­сла­вец­кий с 1410 (в его честь был осно­ван город Малоярославец).

Ж. 1‑я, зима 1408, АННА, ум. 1411 в Боров­ске, дочь кня­зя Семё­на Васи­лье­ви­ча Новленского;

Ж., 2‑я, МАРИЯ ФЁДО­РОВ­НА КОШ­КИ­НА-ГОЛ­ТЯ­Е­ВА, ум. после 1456, дочь родо­на­чаль­ни­ка рода Рома­но­вых. Дети роди­лись от вто­ро­го брака.

49/32. КН. ФЁДОР ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ (*26.01.1389, † до 1406)

50/32. КН. АНДРЕЙ МЕНЬ­ШОЙ ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ (*5.11.1426 от мора), 

Князь Радо­неж­ский с 1410.

Ж., ЕЛЕ­НА, ум. меж­ду 1428 и 1432, дочь бояри­на Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча Всеволожского.

51/32. КН. ВАСИ­ЛИЙ ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ (*9.07.1394, †1427, умер от мора)

Князь Пере­мышль­ский с 1410, сов­мест­но с бра­том Андре­ем вла­дел Угличем.

Ж., УЛЬЯ­НА, †после 1446.

Коле­но VI

52/34. КН. ГЕОР­ГИЙ (ЮРИЙ) ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (*30.03.1393 или 1395, †30.11.1400).

53/34. КН. ИВАН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (15.01.1396 — 20.07.1417).

Ж., 14.01.1416, КЖ. /...../ ИВА­НОВ­НА ПРОН­СКАЯ, дочь Ива­на Вла­ди­ми­ро­ви­ча, кня­зя Пронского.

54/34. КН. ДАНИ­ИЛ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (*6.12.1401, † апр. 1402).

55/34. КЖ. ВАСИ­ЛИ­СА ВАСИЛЬЕВНА,

М. 1‑й, 5.02.1419, КН. АЛЕК­САНДР ИВА­НО­ВИЧ БРЮХАТЫЙ,

М. 2‑й, КН. АЛЕК­САНДР ИВА­НО­ВИЧ ВЗМЕТЕНЬ.

56/34. КН. СЕМЁН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (*13.01.1405, † апр. 1405).

57/34. КЖ. АННА ВАСИ­ЛЬЕВ­НА (*1400, † 1417, умер­ла от мора в Константинополе),

М., 1411, ИОАНН ПАЛЕО­ЛОГ (впо­след­ствии импе­ра­тор Иоанн VIII, ум. 31.10.1448), сын визан­тий­ско­го импе­ра­то­ра Ману­и­ла II.

58(34). КЖ. АНА­СТА­СИЯ ВАСИЛЬЕВНА,

дочь мос­ков­ско­го вели­ко­го кня­зя Васи­лия I, была выда­на замуж за киев­ско­го кня­зя Алек­сандра (Олель­ка) Вла­ди­ми­ро­ви­ча.38 При этом кня­ги­ня не утра­ти­ла свои кон­так­ты с Севе­ро-Восточ­ной Русью. Так, осе­нью 1421 г. кня­ги­ня Ана­ста­сия «была у отца на Москвѣ».39 Во вре­мя собы­тий фео­даль­ной вой­ны 1440‑х гг. кня­ги­ня дер­жа­ла спе­ци­аль­но­го чело­ве­ка в Москве «на вестѣхъ про вели­ко­го же кня­зя».40 Соглас­но хро­ни­ке Быхов­ца, Ана­ста­сия умер­ла в 1470 г.41

В 1458/1459 г.42 кня­ги­ня Ана­ста­сия, «посо­ве­то­вав­шись» со сво­и­ми детьми кня­зья­ми Семе­ном Алек­сан­дро­ви­чем и Миха­и­лом Алек­сан­дро­ви­чем, пожа­ло­ва­ла Тро­и­це-Сер­ги­е­ву мона­сты­рю «двѣ волѡ­сти наших, Пере­дол и Почѧ­под, со всѣ­ми при­сел­ки, и со всѣ­ми пошли­на­ми, и с люд­ми, што издав­на к тым воло­стем при­слү­ша­ли и к тым при­сел­кѡм и съ зем­лѧ­ми, и з вода­ми, с озе­ры, и с рѣка­мы, и с рѣч­ка­ми, и с пото­кы, и з боб­ро­вы­ми гоны, и с пол­ми, и съ сѣнож(а)дами, и с лѣсы, и з дүбро­ва­ми, и чѧщы».43 Иму­ще­ство, пере­дан­ное мона­сты­рю, в гра­мо­те име­ну­ет­ся «нашим при­да­ньем».44 Вслед за С. Б. Весе­лов­ским отме­тим, что «акт, воз­вра­щав­ший в Мос­ков­ское кня­же­ство погра­нич­ные воло­сти, имел, несо­мнен­но, боль­шое поли­ти­че­ское зна­че­ние».45 Имен­но по этой при­чине под­лин­ник акта хра­нил­ся в XVI сто­ле­тии не в Тро­и­це, а в так назы­ва­е­мом «госу­дар­ствен­ном архи­ве»: «Ящик 150. А в нем гра­мо­та даная кня­ги­ни Наста­сьи княж Олек­сан­дров­ны Киев­ско­го на две воло­сти, что дала с детьми сво­и­ми живо­на­чаль­ной Тро­и­це в Сер­ге­ев мона­стырь».46

М., 1417, КН. ОЛЕЛЬ­КО ВЛА­ДИ­МИ­РО­ВИЧ КИЕВ­СКИЙ (†1455), внук вели­ко­го литов­ско­го кня­зя Ольгерда.

59(34). В. КН. ВАСИ­ЛИЙ II ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ТЁМ­НЫЙ (10.03.1415 — 27.03.1462, Москва).

Вели­кий князь Мос­ков­ский с 1425 (с пере­ры­ва­ми), постав­лен на вели­ко­кня­же­ский стол в Москве ордын­ским послом 5.10.1432, ослеп­лён 14.02.1446 в Москве.

Ж., 8.02.1433, КЖ. МАРИЯ (ИН. МАР­ФА) ЯРО­СЛАВ­НА БОРОВ­СКАЯ († 4.07.1485), вла­де­ла Росто­вом и Нерехтой. При­ня­ла постриг 2.02.1478,

У вели­кой кня­ги­ни име­лись зем­ли в част­ной соб­ствен­но­сти. От сво­ей мате­ри, внуч­ки Федо­ра Гол­тяя Кош­ки­на, Марии Яро­славне к 1428–1432 гг. доста­лось село Тимо­фе­ев­ское в Кине­ле в Переяславле159. В 1453–1455 гг. вели­кая кня­ги­ня вла­де­ла селом Омут­ское, дерев­ней Юшков­ское под Суз­да­лем, вско­ре она дала их вкла­дом в Спа­со-Евфи­мьев монастырь160. В 1470‑е гг. в ее соб­ствен­но­сти нахо­ди­лось сельцо
Шуль­ги­но с дерев­ня­ми в Зве­ни­го­ро­де 47, села Озе­рец­кое Ско­ле­по­в­ское и Тете­рин­ское с дерев­ня­ми в Пере­я­с­лав­ле, село Михай­лов­ское Тол­бу­зи­но на р. Клязьме162. Кро­ме это­го, Марии Яро­славне при­над­ле­жа­ли мно­го­чис­лен­ные села под Моск­вой, в Росто­ве, Коломне, Костро­ме, Юрье­ве и пр.. Пер­вые све­де­ния о суще­ство­ва­нии доме­на вели­кой кня­ги­ни, где она обла­да­ла всей пол­но­той адми­ни­стра­тив­ной, судеб­ной и финан­со­вой вла­сти, отно­сят­ся к сере­дине XV в. Еще при жиз­ни Софьи Вито­втов­ны в октяб­ре 1450 г., затем в 1453–1455 гг. в удел Марии Яро­слав­ны вхо­ди­ла Соль Галиц­кая под Галичем163. В 1451/1552 гг., 1452/1453 гг. и после 1454 г. во вла­де­нии вели­кой кня­ги­ни были зем­ли на севе­ро-запа­де от Вологды164. Эти тер­ри­то­рии в Воло­год­ском крае (Сизем­ские дерев­ни и пусто­ши на р. Сизь­ма, воло­сти Мас­ле­на и Янгос­ар), судя по все­му, состав­ля­ли удел вели­ких кня­гинь — сна­ча­ла Софьи, затем Марии165. Софья Ви-
товтов­на в 1451 г. заве­ща­ла вну­ку кня­зю Юрию Васи­лье­ви­чу толь­ко свои при­ку­пы на Волог­де, Мас­лен­ские, Янгос­ар­ские и Гово­ров­ские села, кото­рые Юрий Дмит­ров­ский в 1471 г. перед смер­тью пове­лел отдать бра­ту Андрею Меньшому166. Что каса­ет­ся Янгос­а­ри, то в соот­вет­ствии с послед­ней волей Васи­лия Тем­но­го в 1462 г. она была пожа­ло­ва­на во вла­де­ние Андрею Мень­шо­му «со всем, что к ней потягло»167. Ско­рее все­го, Андрей Воло­год­ский полу­чил Янгос­ар вме­сте с Сизь­мой и Мас­ле­ной, кото­рые после смер­ти Софьи Вито­втов­ны с согла­сия Васи­лия II были вклю­че­ны в удел Марии Яро­слав­ны. Одна­ко вслед­ствие мало­лет­ства Андрея (в 1462 г. кня­жи­чу испол­ни­лось толь­ко 10 лет) его удель­ны­ми тер­ри­то­ри­я­ми на р. Волог­де и после 1462 г. рас­по­ря­жа­лась мать, это вид­но из ана­ли­за жало­ван­ной тар­хан­ной и несуди-
мой гра­мо­ты Андрея Воло­год­ско­го вла­стям Кирил­ло-Бело­зер­ско­го мона­сты­ря на
пусто­ши по р. Волог­де от 6 декаб­ря 1471 г.168
В июне — июле 1451 г. вели­кая кня­ги­ня Софья Вито­втов­на по духов­ной грамо-
те пере­да­ла Марии Яро­славне села Бабы­шев­ское, Лыс­це­во, Осле­бя­тьев­ское в Ко-
ломне (ранее при­над­ле­жав­шие супру­ге Дмит­рия Дон­ско­го вели­кой кня­гине Евдо-
кии Дмит­ри­евне и заве­щан­ные ею Софье) и соб­ствен­ные «при­ку­пы» села Григория
Нау­мо­ва и Ива­на Бун­ко­ва под Коломной169. Недви­жи­мость доста­лась Марии Яро-
славне на пра­ве фео­даль­ной соб­ствен­но­сти, ею она мог­ла сво­бод­но распоряжать-
ся в отли­чие от удель­ных вла­де­ний, вхо­див­ших в основ­ную тер­ри­то­рию великого
кня­же­ния, кото­ры­ми она вла­де­ла пожиз­нен­но и не мог­ла отчуж­дать. После смерти
Софьи Вито­втов­ны в 1453 г., по мне­нию Ю.Г.Алексеева, в удел Марии Ярославны
была вклю­че­на волость Мари­ни­на Сло­бо­да в Пере­я­с­лав­ле, ранее быв­шая во владе-
нии вели­кой кня­ги­ни Софьи170.

Перед кон­чи­ной в 1462 г. Васи­лий Тем­ный рас­по­ря­дил­ся суще­ствен­но рас­ши­рить домен Марии Яро­слав­ны. В сво­ем духов­ном заве­ща­нии он бла­го­сло­вил жену Росто­вом «и со всем, что к нему потяг­ло, и с селы сво­и­ми до ее живо­та» 171. Ко вре­ме­ни смер­ти вели­ко­го кня­зя в его вла­сти нахо­ди­лась Сре­тен­ская поло­ви­на Ростова172, кото­рую, оче­вид­но, он и оста­вил супру­ге в пожиз­нен­ное вла­де­ние. Поз­же, в 1474 г., после покуп­ки Ива­ном Васи­лье­ви­чем Бори­со­глеб­ской поло­ви­ны, вто­рой части Ростов­ско­го кня­же­ства, у кня­зей Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча и Ива­на Ива­но­ви­чей Ростов­ских, Иван III «дасть мате­ри сво­ей ту половину»173. В нау­ке по сей день не ути­ха­ют спо­ры о том, какой ста­тус име­ли части Ростов­ско­го кня­же­ства после их при­со­еди­не­ния к Москве. Л.В.Черепнин, В.А.Кучкин, В.Л.Янин счи­та­ют поло­ви­ны Ростов­ско­го кня­же­ства гео­гра­фи­че­ски­ми тер­ри­то­ри­я­ми (горо­да и при­ле­га­ю­ще­го к нему уез­да), а В.Б.Кобрин, С.В.Стрельников пони­ма­ют под ними судеб­ную и эко­но­ми­че­скую власть над Росто­вом (сбор дохо­дов и судеб­ных пошлин
мос­ков­ски­ми вели­ки­ми князьями)174. Воз­мож­но, бли­же к истине Г.В.Семенченко,
заме­тив­ший, что в лето­пис­ном изве­стии 1473/1474 гг. о про­да­же вто­рой половины
Росто­ва назва­ны толь­ко потом­ки вла­дель­ца Бори­со­глеб­ской поло­ви­ны и, зна­чит, Иван III ста­вил целью не покуп­ку родо­вых вот­чин ростов­ских кня­зей (кото­ры­ми они вла­де­ли до и после это­го собы­тия), а прав на суве­рен­ное управ­ле­ние ростов­ски­ми землями175.

Поми­мо Росто­ва, Васи­лий II пожа­ло­вал Марии Яро­славне «ее куп­ли» — горо­док Рома­нов под Яро­слав­лем (он был при­об­ре­тен Мари­ей у кня­зей М.И.Деева и детей Л.Д.Зубатого) и Усть-Шекс­ну в Поше­хо­нье (быв­шее вла­де­ние кня­зей С.А.и В.А.Шехонских). Вели­кой кня­гине так­же были пере­да­ны обшир­ные земли:
Заволж­ские воло­сти (ранее, до 1454 г., они при­над­ле­жа­ли кня­зю Ива­ну Андреевичу
Можай­ско­му), Луко­весь, Арбу­же­весь, Мат­ко­ма, Вере­тея Боль­шая, горо­док Кня­жи­чи и пр. в Поше­хо­нье, волость Усть-Угла на Белоозере176, волость Нерехта в Костро-
ме, мно­го­чис­лен­ные села Напруд­ское, Нога­тинь­ское, Новин­ки, Озе­рец­кое, Миха­лев­ское, Олеш­ню, Луж­ские, Пав­шин­ское, Хво­стов­ское, Ходын­ский луг, дерев­ни Пе-
тра Кон­стан­ти­но­ви­ча на р. Ист­ре в Под­мос­ко­вье, села Оксинь­ское, Мяч­ко­во, села Сер­ки­зов­ское с Мезын­кою, Высо­кое, Шкинь, село Федо­ра Сте­па­но­ва в Коломне, волость Мари­ни­на Сло­бо­да, села Рюмин­ское, Доб­рое, Горо­ди­ще, Бар­ма­зо­во в Пере­я­с­лав­ле, села Фро­лов­ское, Крас­ное, Кур­че­во, Елци, Вар­ва­ри­но и пр. в Юрье­ве, села Шок­шов, Давы­дов­ское в Суз­да­ле, села Миха­и­ла Дани­ло­ва, Кол­дом­ские села (пода­рен­ные ей М.Ф.Сабуровым) в Костро­ме, села Почап, Закол­пье, Черсе­во в Муро­ме, села Чер­та­нов­ское, Беле­ви­цы, Исмей­ское под Можай­ском, села Дол­ма­та Юрье­ва в Хотуне, Росту­но­ве и Пере­мыш­ле, села Мошем­ское, Дым­ко­ва сто­ро­на в Устюге.

Мос­ков­ский госу­дарь заве­щал супру­ге поло­ви­ну дохо­дов, соби­ра­е­мых с Нижнего
Нов­го­ро­да, и ниже­го­род­ские села его мате­ри Соко­лов­ское и Кер­же­нец, села в Му-
роме Муром­ское и Шатур, а так­же двор Софьи Вито­втов­ны в Москве у мона­сты­ря Cв. Иоан­на Пред­те­чи и еще несколь­ко дво­ров в сто­ли­це и за горо­дом. Из уде­ла стар­ше­го сына Ива­на III Васи­лий Тем­ный дал Марии Яро­славне воло­сти Горо­док, Бра­шо­ву, Песоч­ню, села Гвозд­ну, Ивань, Малин­ские села и др. в Коломне. Из уде­ла кня­зя Андрея Боль­шо­го были пожа­ло­ва­ны села Елда, Кад­ка, Василь­ко­во с дерев­ня­ми, из вла­де­ний кня­зя Бори­са волость Изде­тем­ля, Июди­на Сло­бо­да, Ядро­во, во Рже­ве село Ондре­ев­ское, из уде­ла кня­зя Андрея Мень­шо­го — костром­ские волости
Иле­дам, Коме­ла, Обнора177. Иле­дам, Коме­ла и Обно­ра в 1423 г., соглас­но последней
воле Васи­лия I Дмит­ри­е­ви­ча, пере­да­ва­лись Софье Вито­втовне, а в 1462 г. Васи­ли­ем II были пожа­ло­ва­ны Андрею Мень­шо­му. Нерехта в Костро­ме ранее, с 1423 г.,174 Семен­чен­ко Г.В. При­со­еди­не­ние Ростов­ско­го кня­же­ства к Москве. С. 170–171; Кобрин В.Б. Власть и соб­ствен­ность в сред­не­ве­ко­вой Рос­сии (XV–XVI вв.). М., 1985. С. 61–63; Стрель­ни­ков С.В. Зем­ле­вла­де­ние в Ростов­ском крае. С. 7–8, 158–162. 175 Семен­чен­ко Г.В. При­со­еди­не­ние Ростов­ско­го кня­же­ства к Москве. С. 174. 176 Гряз­нов А.Л. Рас­по­ло­же­ние и гра­ни­цы север­ных вла­де­ний Яро­слав­ских кня­зей. С. 189–191. 177 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 61. С. 195–196, 198, 199; № 89. С. 356. так­же вхо­ди­ла в удел вели­кой кня­ги­ни Софьи178. По под­сче­там В.Д.Назарова, Марии Яро­славне по духов­ной мужа доста­лось более 60 воло­стей и сел в 14 уез­дах вели­ко­го кня­же­ния Московского179.
В жало­ван­ной запо­вед­ной гра­мо­те кня­зя Андрея Мень­шо­го Спа­со-При­луц­ко­му мона­сты­рю на рыб­ные лов­ли и пожни на р. Сухоне от 1471/1472 гг. сохра­ни­лось упо­ми­на­ние о преды­ду­щих жало­ван­ных гра­мо­тах «отца сво­е­го вели­ка­го кня­зя Васи­лья Васи­лье­ви­ча» и «мате­ри сво­ие вели­кие кня­ги­ни Марьи»180. Ю.Д.Рыков пола­га­ет, что гра­мо­та мог­ла быть выда­на вели­кой кня­ги­ней воло­год­ско­му мона­сты­рю после смер­ти Васи­лия Тем­но­го в 1462–1465 гг. в свя­зи с мало­лет­ством Андрея Мень­шо­го. Несмот­ря на заве­ща­ние отца, Андрей Воло­год­ский всту­пил в фак­ти­че­ское управ­ле­ние Воло­год­ским уде­лом не ранее 1467 г.181 Исто­рик обра­тил вни­ма­ние на под­твер­жде­ние вели­кой кня­ги­ней жало­ван­ной тар­хан­ной и несу­ди­мой грамоты
Ива­на III на волость Раме­ней­це под Моск­вой, кото­рая по заве­ща­нию Васи­лия Тем­но­го так­же была отда­на кня­зю Андрею Меньшому182. Оттал­ки­ва­ясь от изве­стий о пере­хо­де бояр В.Ф.Безноса Мона­сты­ре­ва, С.Ф.Пешка Сабу­ро­ва, дья­ков Ф.Мячкова и Н.Кобелева от Марии Яро­слав­ны во двор Андрею Мень­шо­му, Рыков пред­по­ло­жил, что «мать опе­ка­ла удел млад­ше­го сына»183. Дей­стви­тель­но, вели­кая кня­ги­ня в 1462–1466 гг., а воз­мож­но и поз­же это­го времени184 сво­бод­но распоряжалась
в Воло­год­ском уделе.

В 1470‑е гг. в свя­зи с дра­ма­ти­че­ски­ми внут­ри­по­ли­ти­че­ски­ми собы­ти­я­ми, о кото­рых будет ска­за­но далее, вели­кая кня­ги­ня была вынуж­де­на поде­лить­ся частью сво­их купель с сыном Андре­ем Боль­шим. К сен­тяб­рю 1473 г. Мария Яро­слав­на пере­да­ла Андрею Горяю Рома­нов горо­док, Усть-Шекс­ну, соля­ной коло­дец у Соли Ростов­ской, село Никит­ское с дерев­ня­ми в Пере­я­с­лав­ле, села Покров­ское, Савин­ское с дерев­ня­ми, волость Лок­со­мерь в Росто­ве, села Кол­дом­ское, Новое, Семенов-
ское, Фомин­ское и др. в Костро­ме, Леон­тьев­ское, Пят­ниц­кое, Вос­кре­сен­ское и др. в Устю­ге, село Ива­нов­ское с дерев­ня­ми в Муро­ме, село Чюхи­сто­во в Коломне, села
Лут­ские, Пав­шин­ское, Теши­ло­во и др. в Подмосковье185. К фев­ра­лю 1481 г. князь
Андрей Боль­шой полу­чил от мате­ри допол­ни­тель­но села Терен­тьев­ское, Тимофей-
ково, Пого­рел­ка, Бол­ды­ре­во, Тре­па­ре­во, Тол­ма­че­во, Пав­лов­ское в Росто­ве, село Ло-
сево с дерев­ня­ми в Пере­я­с­лав­ле, а так­же села в Белях и Вышгороде186.

С.Б.Веселовский обра­тил вни­ма­ние на то, что даже после постри­же­ния Марии Яро­слав­ны в мона­хи­ни 2 фев­ра­ля 1478 г. под име­нем Мар­фы и уда­ле­ни­ем в Воз­не­сен­ский жен­ский мона­стырь в Мос­ков­ском Крем­ле вели­кая кня­ги­ня про­дол­жа­ла управ­лять уде­лом (и дво­ром) и неред­ко выда­ва­ла жало­ван­ные гра­мо­ты под сво­им свет­ским име­нем Мария188. После смер­ти вели­кой кня­ги­ни 4 июля 1485 г. ее удел пре­кра­тил суще­ство­ва­ние, а двор был рас­пу­щен. Мария Яро­слав­на похо­ро­не­на в бело­ка­мен­ном сар­ко­фа­ге в Воз­не­сен­ском монастыре189.
О том, какие зем­ли вели­кой кня­ги­ни Марии были пожа­ло­ва­ны Ива­ном III супру­ге Софье Палео­лог, оста­ет­ся толь­ко дога­ды­вать­ся. Вели­кая кня­ги­ня Софья Фоми­нич­на умер­ла 17 апре­ля 1503 г., ее имя не упо­мя­ну­то в духов­ной гра­мо­те Ива­на Васи­лье­ви­ча 1503/1504 гг. Соглас­но послед­ней воле вели­ко­го кня­зя, стар­ше­му сыну — наслед­ни­ку пре­сто­ла Васи­лию — доста­лась льви­ная доля вла­де­ний бабуш­ки: куп­ли Марии Яро­слав­ны г. Рома­нов и Усть-Шексне, удель­ные вла­де­ния вели­кой кня­ги­ни в Пере­я­с­лав­ле, Ростов, воло­сти по р. Шексне (Луко­весь, Абу­же­весь, Мат­ко­ма. Вере­тея Боль­шая, горо­док Кня­жи­чи с мно­го­чис­лен­ны­ми села­ми, дерев­ня­ми и еза­ми), Усть-Угла на Бело­озе­ре, Нере­хот­ская волость, Иле­дам в Костроме190. Извест­но толь­ко, что Софья Палео­лог в 1482–1483 гг. вла­де­ла зем­ля­ми в воло­сти Паче­о­зе­ро воз­ле Соли Выче­год­ской и в 1487 г. — села­ми в Кузем­ском стане в Муроме191.

Невест­ка Софьи Палео­лог Соло­мо­ния Сабу­ро­ва, супру­га Васи­лия III, в сен­тяб­ре 1510 г. тоже сво­бод­но рас­по­ря­жа­лась в селах в Соли Выче­год­ской, кото­рые вхо­ди­ли в ее удел192. И рань­ше вели­кие кня­ги­ни (Евдо­кия Дмит­ри­ев­на, Софья Вито­втов­на, Мария Яро­слав­на) име­ли соб­ствен­ные воло­сти и села око­ло Устю­га и Соли Выче­год­ской. Эти зем­ли на Двине и Выче­где издав­на состав­ля­ли кня­ги­нин удел.

159 АСЭИ. Т. 1. № 46. С. 51; № 56. С. 595. — Одна­ко в духов­ной гра­мо­те Васи­лия II от 1462 г. ука­за­но, что село Тимо­фе­ев­ское в Кине­ле М.Ф.Голтяева дала сво­е­му пра­вну­ку Бори­су Волоц­ко­му (Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 61. С. 195). Воз­мож­но, село Тимо­фе­ев­ское было заве­ща­но вели­кой кня­гине М.Ф.Голтяевой, а уже от Марии Яро­слав­ны пере­шло к ее
сыну Бори­су Васи­лье­ви­чу Волоц­ко­му (род. в 1449 г.).
160 АСЭИ. Т. 2. № 457. С. 496; Т. 3. № 502. С. 479, 482.
161
162 АСЭИ. Т. 1. № 385, 386. С. 280–281; Т. 3. № 94а. С. 131.
163 АСЭИ. Т. 3. № 236. С. 258; Т. 1. № 248. С. 177, 178.
164 АСЭИ. Т. 2. № 157. С. 94; № 158. С. 95; № 160. С. 196.
165 Там же. № 98. С. 59; № 99. С. 60; Гряз­нов А.Л., Чер­ка­со­ва М.С. О фор­ми­ро­ва­нии межуездных
гра­ниц на Рус­ском Севе­ре в XV–XVI вв.: Бело­озе­ро — Волог­да — Устюг // Север­ная Русь и про­бле­мы фор­ми­ро­ва­ния Древ­не­рус­ско­го госу­дар­ства: сбор­ник мате­ри­а­лов меж­ду­на­род­ной науч­ной кон­фе­рен­ции (Волог­да — Кирил­лов — Бело­зерск, 6–8 июня 2012 г.). Волог­да, 2012. С. 187; Гряз­нов А.Л. Рас­по­ло­же­ние и гра­ни­цы север­ных вла­де­ний Яро­слав­ских кня­зей // Эпо­ха кня­зя Вла­ди­ми­ра и раз­ви­тие рос­сий­ской госу­дар­ствен­но­сти. Мате­ри­а­лы все­рос­сий­ской науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции, 26 июня 2015. г. Яро­славль, 2016. С. 185. 166 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 57. С. 176; № 68. С. 222. 167 Там же. № 61. С. 195. 168 АСЭИ. Т. 2. № 191. С. 122–123.
169 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 57. С. 176. 170 АСЭИ. Т. 1. № 246. С. 174; № 247. С. 176; Алек­се­ев Ю.Г. Аграр­ная исто­рия Севе­ро-Восточ­ной Руси: Пере­я­с­лав­ский уезд. М.; Л., 1966. С. 8.
171 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 61. С. 195.
172 Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии. С. 76; Семен­чен­ко Г.В. При­со­еди­не­ние Ростов­ско­го кня­же­ства к Москве // Вопро­сы исто­рии. 1986. № 7. С. 170.
173 ПСРЛ. Т. 12. С. 157. Там же. № 22. С. 61; № 61. С. 195.
179 Наза­ров В.Д. Мария Яро­слав­на // Боль­шая Рос­сий­ская энцик­ло­пе­дия: в 30 т. М., 2012. Т. 19. С. 144–145.
180 Рыков Ю.Д. Новые акты Спа­со-При­луц­ко­го мона­сты­ря XV в. № 13. С. 96–97.
181 Там же. С. 93; Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 61. С. 195; Каш­та­нов С.М. Очер­ки рус­ской дипло­ма­ти­ки. С. 370.
182 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 61. С. 195; АСЭИ. Т. 2. № 349. С. 346; Иви­на Л.И. Круп­ная вот­чи­на Севе­ро-Восточ­ной Руси кон­ца XIV — пер­вой поло­ви­ны XVI в. Л., 1979. С. 86.
183 Рыков Ю.Д. Новые акты Спа­со-При­луц­ко­го мона­сты­ря XV в. С. 93.
184 Сохра­ни­лась указ­ная гра­мо­та Марии Яро­слав­ны о при­да­че к Спа­со-Камен­но­му мона­сты­рю Нико­ла­ев­ско­го мона­сты­ря, зем­ли кото­ро­го нахо­ди­лись у исто­ка р. Сухо­ны из Кубен­ско­го озе­ра, кото­рую И.А.Голубцов дати­ро­вал после 1472 г., 1474–1478 гг. (АСЭИ. Т. 3. № 268. С. 283).
185 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 64. С. 243; ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С. 180.
186 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 72. С. 263; Стрель­ни­ков С.В. Зем­ле­вла­де­ние в Ростов­ском крае. С. 87–88, 114.
188.АСЭИ. Т. 1. № 444. С. 332; № 458. С. 346; № 502. С. 380.
189 Некро­поль рус­ских вели­ких кня­гинь и цариц в Воз­не­сен­ском мона­сты­ре Московского
Крем­ля: в 4 т. Т. 2: Погре­бе­ния XV — нача­ла XVI века. С. 244–248.
190 Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей. № 89. С. 355–356. 191 АСЭИ. Т. 3. № 109. С. 146–147; № 285. С. 300.
192 Амвро­сий. Исто­рия рос­сий­ской иерар­хии. Ч. 3. М., 1811. С. 315–319.

Вла­де­ния вели­кой княгини:

Источ­ни­ки: Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных князей.
№ 22. С. 61; № 40. С. 120; № 57. С. 175–178; № 61. С. 193–199; № 89. С. 356; АСЭИ. Т. 1, № 46. С. 51; № 56; № 246. С. 174; № 247. С. 176; № 248. С. 177, 178; № 385, 386. С. 280–281; Т. 2, № 98. С. 59; № 99. С. 60; № 157. С. 94; № 109. С. 146–147; № 158. С. 95; № 160. С. 196; № 191. С. 122–123; № 285. С. 300; № 457. С. 496; Т. 3, № 59. С. 92; № 94а. С. 131; № 236. С. 258; № 268. С. 283; № 502. С. 479, 482.
Услов­ные обо­зна­че­ния к рисунку
Воло­сти в Коломне: I — Горо­док, II — Бра­шо­ва, III — Сель­цо, IV — Гвозд­на, V — Ивань, VI — Усть-Мер­ска, VII — Песоч­на, VIII — Мезынка.
Села: Заволж­ские воло­сти: 1 — Села Пет­ра Кон­стан­ти­но­ви­ча, 78 — горо­док Кня­жы­чи, 79 — Песье село, 80 — села Все­святц­кое, 81 — Вол­ское, 82 — Окишовское187, 83 — Вон­гуй, 84 — Рунаи, 85 — Шаготь, 86 — сло­бод­ка Кешто­ма, 87 — сло­бод­ка Шел­ше­дам; на Москве: 2 — Напруд­ское, 3 — Нога­тин­ское, 4 — Новин­ки, 5 — Озе­рец­кие села, 6 — Миха­лев­ское, 7 — Оле­ши­ня, 8 — Луж­ские села, 9 — Пав­шин­ское, 10 — дерев­ни Пет­ра Кон­стан­ти­но­ви­ча на Ист­ре, 50 — Коло­мен­ское, 51 — Дья­ков­ское, 52 —
Хво­стов­ское, 53 — Орте­мов­ское, 77 — Сели­ва­нов­ское в Медушах;в Коломне: 11 — Малин­ские села, 12 — Сер­ки­зов­ское, 13 — Высо­кое, 14 — Шкинь, 15 — Сель­цо Федо­ра Сте­па­но­ва, 16 — Свер­бе­ев­ское, 17 — Лыс­цов­ское, 18 — Бабы­шо­во, 19 — Чюхи­сто­во, 60 — Оксинь­ское, 61 — Мяч­ко­во, 70 — Окуловское,
71 — Репин­ское, 74 — Осле­бя­тев­ское, 75 — На Север­це село Гри­го­рия Нау­мо­ва, 76 — У Мали­но Ива­нов­ское село Бун­ко­ва; в Пере­я­с­лав­ле: 20 — Рюмин­ское, 21 — Доб­рое, 54 — Горо­ди­ще, 55 — Вол­нин­ское, 56 — Бармазово;в Юрье­ве: 22 — Фро­лов­ское, 23 — Елох, 24 — Крас­ное, 25 — Кур­че­во, 26 — Елци, 27 — Вар­ва­ри­но, 28 — Кузь­мо­де­мьян­ское, 29 — Голе­ни­ще­во, 30 — Доб­рын­ское, 31 — Вольсти­но­во, 32 — Соро­го­ши­но, 33 — Пет­ров­ское Кон­стан­ти­но­ва, 34 — Мат­фе­и­цо­во, 35 — Воро­го­во; в Суз­да­ле: 36 — Шок­шо­во, 37 — Давы­дов­ское; на Костро­ме: 38 — Михай­лов­ские села Дани­ло­вы; 39 — Кол­дом­ские села; на Устю­ге: 40 — Леон­тьев­ское; 41 — Пят­ниц­кое; 42 — Вон­до­ку­рье; 43 — Мошем­ское; 44 — Дым­ко­ва сто­ро­на; в Угли­че: 45 — Василь­ко­во; на Воло­ке Лам­ском: 72 — Ядро­во; в Рже­ве: 73 — Андре­ев­ское; в Ниж­нем Нов­го­ро­де: 46 — Соко­лов­ское, 47 — Кер­же­не­цв Муро­ме: 48 — Муром­ское, 49 — Шатур, 57 — Почап, 58 — Закол­пье, 59 — Черсе­во; в Можай­ске: 62 — Чер­та­нов­ское, 63 — Беле­ви­цы, 64 — Исме­ис­кое; 65 — Муром­ские села; 66 — в Ста­ро­ду­бе Вотц­ком; 67 — села Дол­ма­тов­ские Юрье­ва в Хотун­ском; 68 — в Росту­но­ве; 69 — в Перемышле.

Дже­ре­ла: Кор­зи­нин А.Л. Двор вели­кой кня­ги­ни Марии Яро­слав­ны // Вест­ник Санкт-
Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. Исто­рия. 2020. Т. 65. Вып. 1. С. 19–48.
https://​doi​.org/​1​0​.​2​1​6​3​8​/​1​1​7​0​1​/​s​p​b​u​0​2​.​2​0​2​0​.​102

60/35. В. КН. ВАСИ­ЛИЙ ЮРЬЕ­ВИЧ КОСОЙ (ум. 10.11.1448).

Князь Мос­ков­ский в июне — июле 1434, князь Зве­ни­го­род­ский с 1434, ослеп­лён 21.05.1436.

Ж.,1432, КЖ. /...../ АНДРЕ­ЕВ­НА, дочь кня­зя Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча радонежского.

61/35. КН. ДМИТ­РИЙ ЮРЬЕ­ВИЧ ШЕМЯ­КА (*1410‑е , †17.07.1453, Новгород)

Умер в Нов­го­ро­де, отрав­лен, ныне похо­ро­нен в нов­го­род­ском Софий­ском собо­ре). Князь Мос­ков­ский с 12.02.1446 по нача­ло 1447, князь Галич­ский до 1450.

Ж., 1436, КЖ. СОФЬЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА, дочь Дмит­рия Васи­лье­ви­ча, кня­зя Заозер­ско­го. 7.02. 1456 бежа­ла из Нов­го­ро­да в Лит­ву, где и умерла.

62/35. КН. ДМИТ­РИЙ ЮРЬЕ­ВИЧ КРАС­НЫЙ († 22.09.1440, Галич).

Князь Бежец­ко­го Вер­ха и Галича.

63/35. КН. ИВАН ЮРЬЕ­ВИЧ (†1432),

веро­ят­но, «болез­ный». Ум. в монашестве.

67/44. КН. СЕМЁН КОНСТАНТИНОВИЧ.

68/46. КЖ. МАРИЯ ИВАНОВНА,

М., КН. АЛЕК­САНДР ФЁДО­РО­ВИЧ РОСТОВСКИЙ.

69/48. КН. ВАСИ­ЛИЙ ЯРО­СЛА­ВИЧ (1410‑е годы — 1483, Вологда)

князь сер­пу­хов­ский и боров­ский (конец 1420‑х — нача­ло 1430‑х годов — 1456). Из дина­стии мос­ков­ских Рюри­ко­ви­чей. Внук Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча. В нача­ле 1433 года Васи­лий Яро­сла­вич как само­сто­я­тель­ный князь и един­ствен­ный наслед­ник Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча заклю­чил дого­вор с вели­ким кня­зем мос­ков­ским Васи­ли­ем II Васи­лье­ви­чем и дру­ги­ми сво­и­ми мос­ков­ски­ми роди­ча­ми, направ­лен­ный про­тив зве­ни­го­род­ско-галич­ско­го кня­зя Юрия Дмит­ри­е­ви­ча и его детей. Хотя по дого­во­ру 1433 года Васи­лий Яро­сла­вич был лишён Угли­ча, Город­ца (на Вол­ге), Козель­ска и неко­то­рых воло­стей, при­над­ле­жав­ших его деду, он стро­го выпол­нял дого­вор­ные тре­бо­ва­ния о сою­зе с вели­ким кня­зем мос­ков­ским. Осо­бен­но ярко это про­яви­лось в 1440‑е годы, когда Васи­лий Яро­сла­вич участ­во­вал в воен­ных акци­ях Васи­лия II: в отра­же­нии напа­де­ния хана Улуг-Мухам­ме­да (1444–1445), Суз­даль­ском сра­же­нии 1445 года. Вой­ска Васи­лия Яро­сла­ви­ча дей­ство­ва­ли про­тив литов­цев в бит­ве при Суход­ро­ве (1445). После ослеп­ле­ния вели­ко­го кня­зя Васи­лия II в 1446 г. его неиз­мен­ный союз­ник Васи­лий Яро­сла­вич бежит в Лит­ву. В Лит­ве князь Васи­лий полу­ча­ет от вели­ко­го кня­зя Литов­ско­го Кази­ми­ра IV во владе­ние Дебрянск (т.е. Брянск), Гомель, Ста­ро­дуб, Мсти­славль «и иные мно­гые места» [6, с. 266]. В чем при­чи­на такой щед­ро­сти Кази­ми­ра IV? Дело в том, что Васи­лий Яро­сла­вич при­хо­дил­ся вели­ко­му кня­зю Литов­ско­му дво­ю­род­ным пле­мян­ни­ком (об­щим их пред­ком был Оль­герд, дед для Кази­ми­ра и пра­дед для Васи­лия). Вла­де­ния сер­пу­хов­ско­го кня­зя были обшир­ны. В Лит­ве Васи­лий Яро­сла­вич стал под­лин­ным лиде­ром сил, желав­ших осво­бож­де­ния и вос­ста­нов­ле­ния на пре­сто­ле Ва­силия II: «И как при­шед­ше кня­зи Ряпо­лов­ские, да князь Иван Стри­га и про­чие мно­гые дети боярь­скые ... нача­ша гово­ри­те кня­зю Васи­лью Яро­сла­ви­чу, как бы выня­ти вели­ко­го кня­зя» [6, с. 267]. В ито­ге при под­держ­ке Васи­лия Яро­сла­ви­ча Василий
Тем­ный сумел вер­нуть Моск­ву и вели­кое кня­же­ние. В 1453 г. закон­чи­лась фео­даль­ная вой­на, длив­ша­я­ся более два­дца­ти лет. Оса­див Углич, Васи­лий Яро­сла­вич взял город, Дмит­рий Юрье­вич был вынуж­ден бежать в Галич, а Васи­лий II вновь стал вели­ким кня­зем мос­ков­ским. В 1452 году Васи­лий Яро­сла­вич по при­ка­зу вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го совер­шил успеш­ный поход на Устюг, заста­вив Дмит­рия Юрье­ви­ча снять оса­ду горо­да. Зна­чи­тель­ные услу­ги, ока­зан­ные Васи­ли­ем Яро­сла­ви­чем Васи­лию II, поз­во­ли­ли ему потре­бо­вать от вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го воз­вра­та вла­де­ний, кото­рые в своё вре­мя при­над­ле­жа­ли его деду — Вла­ди­ми­ру Андре­еви­чу. Одна­ко 10.7.1456 Васи­лий Яро­сла­вич был взят под стра­жу и зато­чён в Угли­че. Его вто­рая жена и сын от пер­во­го бра­ка Иван бежа­ли в Вели­кое кня­же­ство Литов­ское. В нача­ле 1462 года был рас­крыт заго­вор сер­пу­хов­ских детей бояр­ских, наме­ре­вав­ших­ся осво­бо­дить Васи­лия Яро­сла­ви­ча, его участ­ни­ки под­верг­лись жесто­ким каз­ням. Васи­лий Яро­сла­вич был пере­ве­зён в Волог­ду, где умер в заключении.
умер зимой 1483 в зато­че­нии (на его захо­ро­не­нии в Архан­гель­ском собо­ре поче­му-то сто­ит дата 17.03.1462). Князь Боров­ский, схва­чен 10.07.1456, сослан в Углич, а затем на Вологду.

Ж. 1‑я, ВАСИ­ЛИ­СА († до 1450); В 1433–1434 гг., судя по заве­ща­нию его баб­ки Еле­ны Оль­гер­дов­ны (ино­ки Евпрак­сии), он был еще не женат.
В сере­дине 1440‑х г. в бра­ке уже имел­ся сын. Следователь­но, пер­вая сва­дьба Васи­лия Яро­сла­ви­ча состо­я­лась меж­ду 1434 — нача­лом 1440‑х г. Кня­ги­ня Васи­ли­са скон­ча­лась не ра­нее 1447 г. (из Лит­вы князь и его окру­же­ние при­шли с жена­ми и детьми) и не позд­нее вто­рой поло­ви­ны 1453 г. Из третьего
дого­во­ра вели­ко­го кня­зя Васи­лия Тем­но­го и Васи­лия Яросла-
вича ста­но­вит­ся извест­но, что пер­вая супру­га послед­не­го уже
скон­ча­лась. Васи­лий Яро­сла­вич ожи­дал ново­го брака.

Ж. 2‑я, 1454, /..... ..... ...../, в 1456 бежа­ла в Литву.

Лит.: Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Север­ной Руси в татар­ский пери­од, с 1238 по 1505 г. СПб., 1891. Т. 2.
6. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод кон­ца XV века // ПСРЛ. — М.-Л., 1949. — Т. 25.

70/48. КЖ. МАРИЯ ЯРОСЛАВНА,

Ж., 1433, В. КН. ВАСИ­ЛИЙ II ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ МОС­КОВ­СКИЙ (№ 59).

71/48. КЖ. ЕЛЕ­НА ЯРОСЛАВНА,

М., КН. МИХА­И­ЛО АНДРЕ­ЕВИЧ ВЕРЕЙ­СКИЙ (№ 66).

72/50. /...../ АНДРЕЕВНА

дочь Андрея Радонежского,

М., 1432, КН. ВАСИ­ЛИЙ КОСОЙ (№ 60).

Коле­но VII

73/59. КН. ГЕОР­ГИЙ (ЮРИЙ) ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БОЛЬ­ШОЙ (* осень 1437, † янв. 1441).

Стар­ший из детей Васи­лия II и Марии Яро­слав­ны, Юрий Боль­шой, родил­ся осе­нью 1437 г. Для пер­вен­ца избра­ли тра­ди­ци­он­ное, но не слиш­ком рас­про­стра­нен­ное в роду имя. Его носи­ли стар­ший сын Кали­ты, стар­ший сын Васи­лия I (умер в пять лет), а глав­ное — дядя и сопер­ник Васи­лия II, князь Юрий Дмит­ри­е­вич Зве­ни­го­род­ский, к тому вре­ме­ни покой­ный. Мож­но пола­гать, что Юрий появил­ся на свет неза­дол­го до «Юрье­ва дня осен­не­го» (26 нояб­ря). Юрий про­жил недол­го и умер в 1441 г. «Тое же зимы пре­ста­ви­ся князь Юрьи боль­шеи, сын кня­зя вели­ко­го, а князь Юрьи роди­ся меся­ца ген­ва­ря 22, на Тимо­фе­ев день» (1441 г.)48

74/59. В. КН. ИВАН III (ТИМО­ФЕЙ) ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (*22.01.1440, Москва, † 27.10.1505, Москва).

Вели­кий князь Мос­ков­ский с 1462.

Вто­рой сын родил­ся 22 янва­ря 1440 г., на Тимо­фе­ев день. Он был кре­щен в честь Иоан­на Зла­то­уста и полу­чил имя в честь зна­ме­ни­то­го пред­ка — Ива­на Кали­ты, небес­ным покро­ви­те­лем кото­ро­го так­же был этот свя­той. Одна­ко апо­сто­ла Тимо­фея Иван Васи­лье­вич так­же не забы­вал, тот являл­ся неофи­ци­аль­ным покро­ви­те­лем кня­зя49. В 1479 г. Иван III «зало­жил цер­ковь каме­ну Иоан­на Зла­то­ус­та­го … егда обет свой поло­жи, поне­же бо имя его наре­че­но бысть, егда быва­ет празд­ник при­не­се­ние Иоана Зла­то­ус­та­го, Гену­а­риа 27. А в застен­ке тоа церк­ви пове­ле цер­ковь дру­гую учи­ни­ти, Тимо­феа Апо­сто­ла, в той бо день роди­ся»50.

Ж., 1‑я, 4.06.1452 КЖ. МАРИЯ БОРИ­СОВ­НА, княж­на твер­ская (*1422, †22.04.1467);

Ж. 2‑я, 12.11.1472, ЗОЯ (СОФЬЯ) ФОМИ­НИЧ­НА ПАЛЕО­ЛОГ (*ок. 1448, †17.04.1503), дочь дес­по­та Мореи, пле­мян­ни­ца послед­не­го визан­тий­ско­го импе­ра­то­ра Кон­стан­ти­на XII Палео­ло­га Дра­га­ша (ранее была про­сва­та­на за прин­ца Караччиоло).

75/59. КН. ГЕОР­ГИЙ (ЮРИЙ) ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ МЕНЬ­ШОЙ (*22.01.1441, †12.09.1472, Москва),

с 1462 князь Дмит­ро­ва, Можай­ска, Серпухова. 

«Тое же зимы пре­ста­ви­ся князь Юрьи боль­шеи, сын кня­зя вели­ко­го, а князь Юрьи роди­ся меся­ца ген­ва­ря 22, на Тимо­фе­ев день» (1441 г.)51

76/59. КН. АНДРЕЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БОЛЬ­ШОЙ ГОРЯЙ (*13.08.1446, Углич, †6.11.1493, Москва).

князь углич­ский и зве­ни­го­род­ский (в 1462–1491 гг.) и князь можай­ский в 1481–1491 гг. Умер в зато­че­нии в Москве. 

Чет­вер­тым сыном был Андрей Боль­шой, родив­ший­ся в Угли­че 13 авгу­ста 1446 г. и назван­ный в честь Андрея Стра­ти­ла­та (день памя­ти — 19 авгу­ста)52. Поми­мо про­зви­ща Боль­шой, отли­чав­ше­го его от млад­ше­го бра­та Андрея Мень­шо­го, еди­нич­но встре­ча­ет­ся ука­за­ние на дру­гое про­зви­ще — Горяй53. Тра­ди­ци­он­но оно объ­яс­ня­лось «по горест­ной судь­бе его в кон­це жиз­ни»54.

По заве­ща­нию отца Андрей Боль­шой (это про­зви­ще отли­ча­ло его от млад­ше­го бра­та Андрея Воло­год­ско­го) полу­чил Углич­ский удел и сосед­ние зем­ли — Бежец­кий Верх, Устюж­ну, ряд яро­слав­ских воло­стей, а так­же Зве­ни­го­род. 27 мая 1470 г. 23-лет­ний князь Андрей женил­ся на княжне Елене Рома­новне Мезец­кой, доче­ри кня­зя Рома­на Андре­еви­ча, одно­го из удель­ных пра­ви­те­лей так назы­ва­е­мых Вер­хов­ских кня­жеств55.

В 1491 г. князь Андрей под­верг­ся опа­ле и был аре­сто­ван: «… велел князь вели­кий поима­ти и поса­ди его на казен­ном дво­ре на Москве» (ПСРЛ. Т. 24, 2000. С. 209). Это про­изо­шло 20 сен­тяб­ря. И в тот же день Иван III «по детей его, по кня­зя Ива­на да по кня­зя Дмит­рея послал на Углеч того же дни кня­зя Васи­лиа, кня­жо Ива­но­ва сына Юрье­ви­ча, да с ним мно­гых детей боярь­ских и велел их поима­ти и поса­ди­ти в Пере­слав­ли. Они же сотво­ри­ша тако» (ПСРЛ. Т. 24, 2000. С. 209). Князь Андрей погиб в заклю­че­нии (рис. ) в 1493 г.: «Того же лета, в осе­ни­нах, меся­ца нояб­ря в 6 день, на память свя­тых отец Пав­ла испо­вед­ни­ка и Вар­ла­ма Ново­го­род­ско­го чюдо­твор­ца, пре­ста­ви­ся князь Андрей Васи­ли­е­вич Углец­кой в нуж­ной смер­ти» (Твер­ская лето­пись, 2000. С. 474). Более подроб­но это собы­тие отра­же­но в Типо­граф­ской лето­пи­си: «В лето 7002, меся­ца нояб­ря, пре­ста­ви­ся князь Андрей Васи­лье­вичь, а седе в тюр­ме на Москве, на Казен­ном дво­ре, два года и 40 и 7 дней, и поло­жи­ша и в Архаг­ге­ле на Москве, у север­ных две­рей» (ПСРЛ. Т. 24, 2000. С. 212).

Ж., 27.05.1470, Москва, КЖ. ЕЛЕ­НА РОМА­НОВ­НА, † 2.04.1483, дочь кня­зя Рома­на Андре­еви­ча Мезец­ко­го. 27 мая 1470 г. женил­ся на Елене Рома­новне Мезец­кой. Брак это­го кня­зя сле­ду­ет при­знать позд­ним (ему было уже 24 года), так как брач­ным воз­рас­том в пери­од Сред­не­ве­ко­вья для моло­дых людей счи­та­лись 16–17 лет. Когда роди­лась Еле­на Рома­нов­на неиз­вест­но, но тра­ди­ци­он­но деву­шек в тот пери­од отда­ва­ли замуж в воз­расте 13–14 лет. Это поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что роди­лась она в сере­дине 1450‑х годов (меж­ду 1454 и 1456). В семье кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча роди­лись две доче­ри, одну из кото­рых назва­ли Улья­ной; имя вто­рой оста­ет­ся неиз­вест­ным (далее – Н.). В лето­пи­сях ука­за­ны так­же име­на двух сыно­вей Андрея Васи­лье­ви­ча и Еле­ны Рома­нов­ны – Иван и Дмит­рий. Все дети кня­зя Андрея Боль­шо­го появи­лись на свет в пери­од с 1471 по 3 апре­ля 1483 г. Кня­ги­ня Еле­на Рома­нов­на умер­ла рано, в воз­расте око­ло трид­ца­ти лет: «Тое же зимы пре­ста­ви­ся кня­ги­ня кня­жа Андре­ева Васи­лье­ви­ча Еле­на, и поло­жи­ша на Москве оу Воз­не­се­ниа в горо­де» (ПСРЛ. Т. 24, 2000. С. 202). Она была погре­бе­на в жен­ской усы­паль­ни­це мос­ков­ской пра­вя­щей семьи – в Воз­не­сен­ском мона­сты­ре в Крем­ле, воз­ле Фро­лов­ских (Спас­ских) ворот сред­не­ве­ко­вой кре­по­сти Москвы.

77/59. КН. СЕМЁН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (*1.09.1447, † 1449/1451).

Родил­ся 1 сен­тяб­ря 1447 г. Это день Семе­на-лето­про­вод­ца, когда отме­ча­ет­ся память сирий­ско­го свя­то­го Симео­на Столп­ни­ка. Семен Васи­лье­вич тоже про­жил недол­го — умер ранее 1451 г.56

78/59. КН. БОРИС ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (21.07.1449 — 26.05.1494, Руза).

Князь Волоц­кий и Руз­ский с 1462, позд­нее Выш­го­род­ский и Суходольский.

Родил­ся в июле 1449 г. и полу­чил ред­кое, но не уни­каль­ное имя в роду мос­ков­ских Рюри­ко­ви­чей. Так зва­ли одно­го из стар­ших бра­тьев Ива­на Кали­ты, кня­жив­ше­го в Ниж­нем Нов­го­ро­де. Пятый сын Васи­лия II был кре­щен в память о кня­зе-муче­ни­ке Бори­се Вла­ди­ми­ро­ви­че, дале­ком пред­ке, уби­том в кня­же­ской усо­би­це. День свя­тых Бори­са и Гле­ба при­хо­дит­ся на 24 июля. Если Борис родил­ся 26 июля, как об этом сооб­ща­ет боль­шин­ство лето­пи­сей, то его име­ни­ны по кален­да­рю при­хо­ди­лись на два дня назад. Но есть све­де­ния, что Борис Васи­лье­вич родил­ся 21 июля57.

Ж., 9.05.1471, КЖ. УЛЬЯ­НА МИХАЙ­ЛОВ­НА ХОЛМ­СКАЯ, † 4.11.1503.

79/59. КН. АНДРЕЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ МЕНЬ­ШОЙ (*8.08.1452, †5.07.1481).

Князь Воло­год­ский с 1462, позд­нее Тарус­ский и Сер­пу­хов­ской. Князь Андрей Васи­лье­вич — млад­ший из семе­рых сыно­вей вели­ко­го кня­зя Васи­лия II Васи­лье­ви­ча Тем­но­го от кня­ги­ни Марии Яро­слав­ны Боровской. 

Родил­ся 8 авгу­ста 1452 года. Имел про­зви­ще Мень­шой для отли­чия от стар­ше­го бра­та, кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча Боль­шо­го Углич­ско­го («Горяя»). По духов­ной гра­мо­те сво­е­го отца (1461) князь Андрей Мень­шой полу­чил Волог­ду с Кубе­ною и Заозе­рьем и часть дру­гих воло­год­ских воло­стей (Иле­дам и Обно­ра на воло­год­ско-костром­ском рубе­же, Коме­ла, Леж­ский Волок, Авне­га, Шилен­га, Пелыима, Бох­тю­га, Ухтюж­ка, Сяма, Тош­на, Янгос­арь). Из-за мало­лет­ства Андрея Волог­дой и отдель­ны­ми воло­год­ски­ми воло­стя­ми до 1466—1467 годов управ­ля­ли Иван III, вели­кая кня­ги­ня Мария Яро­слав­на и дьяк Федор Ива­но­вич Мяч­ков. Затем, как гово­рит­ся в лето­пис­ной редак­ции родо­слов­ных книг, «отпу­ща­ла вели­кая кня­ги­ня Мар­фа сына сво­е­го мень­шо­го Ондрея на удел на Волог­ду, а с ним посла­ла бояр сво­их Семе­на Федо­ро­ви­ча Пеш­ка Сабу­ро­ва да Федо­ра Без­но­са». Наи­бо­лее ран­няя точ­но дати­ро­ван­ная гра­мо­та кня­зя Андрея Мень­шо­го — 22 фев­ра­ля 1467 года — была выда­на Кирил­ло-Бело­зер­ско­му мона­сты­рю на воло­год­ский двор (сам Андрей тогда еще был в Москве). По дру­гим актам извест­ны дья­ки кня­зя Андрея Мень­шо­го — Ники­фор и князь Васи­лий Ухтом­ский (из бело­зер­ской кня­же­ской кор­по­ра­ции). При кня­зе Андрее Мень­шом нача­лись, по-види­мо­му, пер­вые зем­лео­пи­са­тель­ные рабо­ты в окрест­но­стях Волог­ды (пис­цом был его дьяк Федор Мяч­ков). Вое­во­да Семен Пешек-Сабу­ров пред­во­ди­тель­ство­вал волог­жа­на­ми в похо­де на Казань в 1469 году и на Кок­шень­гу в 1471 году.В 1472 г. удел кня­зя Андрея Мень­шо­го был рас­ши­рен за счет Тару­сы. Воз­мож­но, в 1470‑е годы ему была так­же выде­ле­на волость Раме­ней­це и два села (Ясе­нев­ское и Тай­нин­ское) в Под­мос­ко­вье, кото­рые позд­нее он пере­даст по духов­ной стар­шим братьям.Что же каса­ет­ся про­во­ди­мой кня­зем Андре­ем Мень­шим поли­ти­ки на Волог­де, то в его заве­ща­нии упо­ми­на­ет­ся о каком-то повы­ше­нии тамо­жен­ных пошлин здесь по срав­не­нию со вре­ме­нем Васи­лия II. В этой свя­зи князь Андрей про­сил Ива­на III после сво­ей смер­ти «учи­нить всё по ста­рине». В одной гра­мо­те кня­зя Андрея Мень­шо­го Кирил­ло­ву мона­сты­рю от 19 декаб­ря 1471 года нахо­дим наи­бо­лее ран­нее доку­мен­таль­ное сви­де­тель­ство суще­ство­ва­ния «горо­да» (крем­ля) и поса­да в Вологде.

Адми­ни­стра­тив­но-судеб­ный аппа­рат удель­но­го кня­зя вклю­чал «бояри­на вве­ден­но­го» как вто­рую после него судеб­ную инстан­цию, намест­ни­ков, воло­сте­лей, тиунов, пра­вед­чи­ков, довод­чи­ков, раз­лич­ных «пошлин­ни­ков». Содер­жа­ние пере­чис­лен­ных долж­ност­ных лиц осу­ществ­ля­лось на осно­ве систе­мы корм­ле­ний. Судеб­ный имму­ни­тет круп­ных мона­сты­рей был огра­ни­чен в поль­зу кня­же­ско­го аппа­ра­та по наи­бо­лее тяж­ким уго­лов­ным пре­ступ­ле­ни­ям — душе­губ­ству, раз­бою и тать­бе с полич­ным. В двор­цо­вых селах упра­ви­те­ля­ми явля­лись двор­ские и посель­ские. Сами же «Янгос­ар­ские, Мас­лян­ские и Гово­ров­ские» села были уна­сле­до­ва­ны кня­зем Андре­ем от сво­их баб­ки и мате­ри, вели­ких кня­гинь Софьи Вито­втов­ны и Марии Яро­слав­ны, а после 1472 года еще и от бра­та, кня­зя Юрия Васи­лье­ви­ча Дмит­ров­ско­го. Отдель­ные отрас­ли кня­же­ско­го хозяй­ства оба­зо­вы­ва­ли пусти (мас­лен­ский, Иван­ский). Спе­ци­аль­ные сло­бод­щи­ки при­вле­ка­ли новых посе­лен­цев для осво­е­ния неза­ня­тых земель в кня­же­ском домне. Часть их исполь­зо­ва­лась для воз­на­граж­де­ния слу­жи­лых кня­зей Андрея Васи­лье­ви­ча, при­чём одна фами­лия извест­на допод­лин­но –кня­зя Шахов­ские из Яро­слав­ско­го дома. Зем­ли Андрей Мень­шой жало­вал так­же сво­им боярам, детям бояр­ским и «двор­ным людям». Князь Андрей прак­ти­ко­вал предо­ста­ле­ние кре­стья­нам денег и зер­на в долг («росто­вое сереб­ро», «заём­ное жито»), а ино­гда и отра­бот­ки кре­стья­на­ми за долиг –«сереб­ро издель­ное». В сво­ей духов­ной он писал, что «яз то свое сереброи жито всё отдал христианом».В систе­му обло­же­ния Воло­год­ско­го кня­же­ства при Андрее Мень­шом вхо­ди­ли сле­ду­ю­щие нало­ги, повин­но­сти и пошли­ны — дань, пис­чая бел­ка, ям, под­во­да, сто­ро­же­вое, «служ­ба моя», обя­зан­ность чер­но­го тяг­ло­го насе­ле­ния «делать город». Боль­шое зна­че­ние для Волог­ды, зани­мав­шей клю­че­вое поло­же­ние на Сухо­но-Двин­ском пути, име­ли и раз­лич­ные тамо­жен­ные пошли­ны, шед­шие в кня­же­скую каз­ну, — мыт, там­га, кост­ки, резан­ка, восм­ни­чее, гости­ное, явлен­ное, пятен­ное. Для обла­да­ю­ще­го льго­та­ми Кирил­ло-Бело­зер­ско­го мона­сты­ря князь Андрей уста­но­вил в пер­вой поло­вине 1470‑х годов более облег­чен­ный оброч­ный ста­тус — еже­год­ную выпла­ту с его воло­год­ских вла­де­ний шести руб­лей «после Крещенья».«В 1477–1478 гг. в соста­ве пере­до­во­го пол­ка кйязь Андрей участ­во­вал в обще­рус­ском похо­де на Нов­го­род Вели­кий. В пери­од вой­ны с ордын­ским ханом Ахма­том в 1480 г. князь Андрей вме­сте со стар­шим сыном Ива­на III, Ива­ном Ива­но­ви­чем Моло­дым, дер­жа­ли обо­ро­ну по Оке, от Калу­ги до реки Угры. Когда же река Угра покры­лась льдом, князь Андрей Мень­шой с вели­ким кня­зем Ива­ном Моло­дым при­шли в став­ку Ива­на III в Кременец.Документальное насле­дие кня­зя Андрея Мень­шо­го неве­ли­ко. До нас дошло 18 его гра­мот, из кото­рых 11 было выда­но Кнрил­ло- Бело­зер­ско­му мона­сты­рю, две — Спа­со-Камен­но­му, две — Спа­со- При­луц­ко­му, одна —воло­год­ской церк­ви Васи­лия Кеса­рий­ско­го, одна — слу­жи­ло­му чело­ве­куЗло­бе Васи­лье­ву сыну Льво­ву и одна явля­ет­ся духов­ной кня­зя Андрея. Боль­шая часть кирил­лов­ских гра­мот — восемь — была выда­на кня­зем Андре­ем в один день — 6 декаб­ря 1471 года, когда он нахо­дил­ся в Волог­де. Кро­ме того, име­ют­ся под­твер­жде­ния кня­зем Андре­ем гра­мо­ты его мате­ри, вели­кой кня­ги­ни Марии Яро­слав­ны, Дио­ни­сье­во-Глу­шиц­ко­му мона­сты­рю и гра­мо­ты Васи­лия II Кирил­ло-Бело­зер­ско­му мона­сты­рю. По упо­ми­на­нию в духов­ной ростов­ско­го архи­епи­ско­па Вас­си­айа Рыло, умер­ше­го в мар­те 1481 года, само заве­ща­ние дати­ру­ет­ся вре­ме­нем не позд­нее мар­та 1481 года. В духов­ной гра­мо­те князь Андрей назы­ва­ет «сво­им» Спа­со-Камен­ный мона­стырь, кото­ро­му он явно покро­ви­тель­ство­вал. Став­ший его насто­я­те­лем в 1481 г. Паи­сий Яро­сла­вов назван одним из сви­де­те­лей духов­ной (на момент ее состав­ле­ния — игу­мен Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря, кото­ро­му заве­ща­лось 40 волост­ных дере­вень на Сяме). На сред­ства кня­зя Андрея на ост­ро­ве сре­ди Кубен­ско­го озе­ра был соору­жен пер­вый в воло­год­ской зем­ле камен­ный Спа­со-Пре­об­ра­жен­ский собор. ’В заве­ща­нии кня­зя Андрея Мень­шо­го фигу­ри­ру­ют его круп­ные дол­ги в 30 тысяч руб­лей Ива­ну III, «что за меня в Орды давал и в Казань и в Горо­док царе­ви­чю и что есми у него собе имал». Сле­до­ва­тель­но, до 1481 года с Воло­год­ско­го уде­ла шла упла­та дани («выхо­да») в Орду, кото­рую сво­и­ми сила­ми князь Андрей собрать не мог. Как част­ное лицо князь Андрей Мень­шой имел дол­ги перед мно­же­ством куп­цов, пере­чис­лен­ных в заве­ща­нии (Иван Фря­зин, Иван Сыр­ков, Тав­ри­ло Сала­рев и др.). Князь Андрей Мень­шой тяже­ло­боль­ным отме­чен в лето­пи­си в авгу­сте 1479 года, во вре­мя освя­ще­ния Успен­ско­го собо­ра Мос­ков­ско­го Крем­ля. Умер князь 5 июля 1481 года, не дожив до пол­ных 29 лет, и похо­ро­нен в Архан­гель­ском собо­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля. Воло­год­ский удел как вымо­роч­ный (у Андрея не было жены и не оста­лось потом­ства) пере­шел к его стар­ше­му бра­ту, вели­ко­му кня­зю Ива­ну III. Воло­год­ское удель­ное кня­же­ство навсе­гда пре­кра­ти­ло свое недол­гое существование.

80/59. КЖ. АННА ВАСИ­ЛЬЕВ­НА († IV.1501),

М., 28.01.1464, В. КН. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ РЯЗАН­СКИЙ (†1483), ее тро­ю­род­ный брат.

81/59. КН. ДМИТ­РИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ (*30.09.1455, † 1455/1461).

82/59. КЖ. МАРИЯ ВАСИ­ЛЬЕВ­НА († IV.1465).

83/61. КН. ИВАН ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ ШЕМЯ­КИН († после 1485)

В ответ на прось­бу Шемя­ки «архи­епи­скопъ вла­ды­ка Еуфи­мии и Вели­кыи Новъго­родъ при­я­ша кня­ги­ню вели­кую Софью и сына Ива­на в честь, и въе­ха в осен­ний въ Юрьевъ мана­стырь, а самъ князь вели­кыи Дмит­рии Юрье­вичь, въ Вели­комъ Нов4>городЬ не бывъ, пошедъ Галицю».[ПСРЛ. СПб., 1889. Т. 16. Лето­пис­ный сбор­ник, име­ну­е­мый Лето­пи­сью Авра-
амки. Стб. 192.] Таким обра­зом, осе­нью 1448 г. семья Дмит­рия Ше­мяки была при­ня­та нов­го­род­ца­ми и посе­ли­лась в Юрье­вом монасты­ре. с 1454 в Лит­ве, там был кня­зем Рыль­ским и Нов­го­род-Север­ским. Через девять с неболь­шим меся­цев после смер­ти отца, в «вели­кое гове­ние», ран­ней вес­ной 1454 г., Иван Дмит­ри­е­вич, по всей ве­роятности, с женой (о кото­рой мол­чат все источ­ни­ки) поки­нул Ве­ликий Нов­го­род и напра­вил­ся в Лит­ву, к коро­лю поль­ско­му и вели
кому кня­зю литов­ско­му Кази­ми­ру. Конеч­ная цель его поезд­ки извест­на нам бла­го­да­ря хоро­шо осве­дом­лен­но­му совре­мен­ни­ку опи
сыва­е­мых собы­тий, нов­го­род­ско­му лето­пис­цу — созда­те­лю заклю­чительной части Лето­пи­си Авра­ам­ки: «къ кня­зю Кази­ми­ру короле­вичу».ПСРЛ. Т. 16. Стб. 193. Путь его лежал через Псков, куда он при­был во втор­ник Верб­ной неде­ли, 9 апре­ля 1454 г. На ули­цах и пло­ща­дях Пско­ва в этот день по слу­чаю при­ез­да юно­го кня­зя цари­ло необы­чай­ное оживле­ние. Как отме­ча­ет лето­пи­сец, «посад­ни­ки псков­ския, и священни­ки, и свя­щен­но­и­но­ки, и дия­ко­ны, и вси мужи пско­ви­чи выидо­ша со кре­сты от свя­тыя Тро­и­ца, и при­я­ша его с вели­кою честию».[ Псков­ские лето­пи­си. Вып. 1. С. 52] Мо­ральная под­держ­ка кня­зя Ива­на со сто­ро­ны жите­лей Пско­ва была допол­не­на и мате­ри­аль­ной: «даша ему пско­ви­чи дару 20 руб­левъ». Это в два раза боль­ше, чем, напри­мер, полу­чил князь Иван Андрее­вич (внук Оль­гер­да, сын Андрея Полоц­ко­го), при­ез­жав­ший в город в 1437 г.156

В Пско­ве Иван Дмит­ри­е­вич про­вел три недели.
Отме­тив 21 апре­ля Пас­ху, зару­чив­ший­ся под­держ­кой рес­пуб­ли­ки и, види­мо, пол­ный надежд князь Иван в сре­ду, 1 мая 1454 г., «на па­мять свя­то­го про­ро­ка ЕремЪя»-Запрягальника, отпра­вил­ся даль­ше, в Лит­ву, поки­нув госте­при­им­ный Псков.157 В Вели­ком Нов­го­ро­де у него оста­лись мать, кня­ги­ня Софья Дмит­ри­ев­на, и сест­ра Мария, став­шая супру­гой ранее псков­ско­го, а теперь нов­го­род­ско­го слу­жи­ло­го кня­зя Алек­сандра Чарто­рый­ско­го. О том, что делал и где нахо­дил­ся пер­вое вре­мя после отъ­ез­да из Пско­ва Иван Дмит­ри­е­вич, лето­пи­си и дру­гие совре­мен­ные со­бытиям источ­ни­ки умал­чи­ва­ют. Но спу­стя без мало­го пол­сто­ле­тия после опи­сы­ва­е­мых собы­тий, в 7012 (1504) г., про­изо­шел местни­ческий спор меж­ду Пет­ром Михай­ло­ви­чем Пле­ще­е­вым и Пет­ром Лоба­ном Гри­го­рье­ви­чем Забо­лоц­ким. В каче­стве одно­го из аргу­ментов в спо­ре была пред­став­ле­на сле­ду­ю­щая не сохра­нив­ша­я­ся в ори­ги­на­ле до наших дней, но весь­ма инте­рес­ная для нас гра­мо­та: «От вели­ко­го кня­зя Васи­лья Васи­лье­ви­ча в Нов­го­род Вели­кои моим намес­ни­ком Васи­лью Тимо­фе­е­ви­чю да Гри­го­рью Василье­вичи). При­е­хол слу­га мои из Лит­вы, а ска­зо­ва­ят, что перед ним­при­е­хо­ла кня­и­ня Дмит­ре­ева Шема­ки­на к сыну в Оболцы159 вма­ле доб­ре, а каз­ны с нею нет ниче­во, а по каз­ну де шлют в Нов­го­род Чева­то­ва. И яз о том писал ко вла­ды­ке гра­мо­ту, у ково добу­дет по­клажей кня­и­ни Дмит­ре­евы, и вла­ды­ко бы тем гово­рил, чтоб к ним не отпу­ща­ли каз­ны, а яви­ли бы мне, вели­ко­му кня­зю. И вы б гово­рили вла­ды­ке, чтоб того дела мое­во поде­лал накреп­ко, а как есми к нему писал, и сами б есте того сте­рег­ли накреп­ко. И при­е­дет Чюва­тов или кто инои по каз­ну, и вы б того поима­ли, а кто у вас ото­имет, и вы ко мне опишите».Разрядная кни­га 1475— 1605 гг. Т. 1, ч. 1. С. 83— 84. Из это­го тек­ста мы узна­ем, что после побе­га из Нов­го­ро­да 7 фев­раля 1456 г. кня­ги­ня Софья Дмит­ри­ев­на при­е­ха­ла «к сыну» в Обол­цы. Этот город упо­ми­на­ет­ся в ста­тье кон­ца XIV—начала XV в. «А се име­на всем гра­дом рус­ким, ближ­ним и дал­ним», извест­ной по цело­му ряду рус­ских лето­пи­сей: «Лигов­скыи: <...> Оболчь...».ПСРЛ. СПб., 2002. Т. 42. Нов­го­род­ская Карам­зин­ская лето­пись. С. 179. В но­вое вре­мя этот насе­лен­ный пункт, назы­ва­е­мый Оболь­цы, стал мес­течком Моги­лев­ской губер­нии, Оршан­ско­го уез­да, в 45 вер­стах от уезд­но­го горо­да, при реке Обо­лян­ке. Посколь­ку в нача­ле 1456 г. Иван Дмит­ри­е­вич нахо­дил­ся еще в
Оболь­цах, Нов­го­род-Север­ское кня­же­ние ему было пожа­ло­ва­но не ранее это­го года (при­ве­лей не сохранился165). Веро­ят­но, Иван Дмит­ри­е­вич был кня­зем нов­го­род-север­ским во вто­рой поло­вине 50— пер­вой поло­вине 60‑х гг. XV в. В Литов­ской мет­ри­ке, кото­рой свой­ствен­но ука­за­ние толь­ко на индикт, без точ­ного года, име­ет­ся запись о пожа­ло­ва­нии кня­зю Ива­ну (Дмитриеви­чу) «8 копъ гро­шей, 3 мыта тамо же, а 7 локоть сук­на махал­ско­го», а дана была эта жало­ван­ная гра­мо­та «въ Новомъ месте, индиктъ 6,сенътябръ 9 день»,168 что соот­вет­ству­ет, в част­но­сти, 6968 г. (тогда это 9 сен­тяб­ря 1457 г.).[Сборник имп. Рос­сий­ско­го Исто­ри­че­ско­го обще­ства. СПб., 1882. Т. 35. Па­мятники дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Древ­ней Руси с дер­жа­ва­ми иностранными.].

Как отме­тил М. М. Кром, князь Иван Дмит­ри­е­вич Шемя­тич при­был в Лит­ву «со сво­им дво­ром»: в жало­бе мос­ков­ских куп­цов, относящей­ся к 1487/88 г., упо­ми­на­ют­ся сре­ди «людей» Семе­на Ива­но­ви­ча Шемя­чи­ча, сына Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча, некий «князь Давид Кубен­ский» (оче­вид­но, род­ствен­ник кня­ги­ни-мате­ри Софьи Дмит­ри­ев­ны, про­ис­хо­дя­щей из кня­зей Заозер­ских-Кубен­ских), а так­же «вое­вод­ка» кня­зя Семе­на Домо­ткан и «дьяк княж Семе­нов». «Все атри­бу­ты кня­же­ско­го дво­ра нали­цо», — заме­ча­ет М. М. Кром. Про­шло мень­ше двух лет после отъ­ез­да Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча в Лит­ву, и в янва­ре 1456 г. Васи­лий Тем­ный без види­мых при­чин ата­ко­вал Вели­кий Нов­го­род. Резуль­та­том воен­но­го пре­вос­ход­ства моск­ви­чей яви­лось бег­ство в Лит­ву 7 фев­ра­ля 1456 г. мате­ри Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча Со­фьи;ПСРЛ. Т. 16. Стб. 196 («А кня­ги­ня вели­кая Софья Дмит­ри­е­ва, видевъ ту скорбь Вели­ко­му Нову­го­ро­ду, и убо­я­ся кня­зя вели­ко­го, и побе­же из Нова­го­ро­да в Лит­ву, «тогда же» вне­зап­но уми­ра­ет и его юная сест­ра (дата погребе­ния — 13 фев­ра­ля). все­го через два дня после погре­бе­ния кня­ги­ни нов­го­род­цы отпра­ви­ли посоль­ство к вели­кому кня­зю для заклю­че­ния Яжел­биц­ко­го мир­но­го дого­во­ра, включа­ющего обя­за­тель­ство нов­го­род­цев не при­ни­мать кня­зя Ива­на Дмитри­евича и его род­ствен­ни­ков. В 1456 г. Васи­лий Тем­ный из пре­вен­тив­ных сооб­ра­же­ний «по­ймал» в Москве и сослал в зато­че­ние (все в тот же Углич) сво­е­го дру­го­го быв­ше­го вер­но­го союз­ни­ка во вре­мя фео­даль­ной вой­ны, кня­зя Васи­лия Яро­сла­ви­ча Серпуховского,185 а в 1460 г. сумел добить­ся игзна­ния из Пско­ва зятя Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча — кня­зя Алек­сандра Чарто­рый­ско­го. Инте­рес­но, что Васи­лий Тем­ный был согла­сен оста­вить Чарто­рый­ско­го в Пско­ве, если тот «поце­лу­етъ живо­тво­ря­щии кре­стъ ко мне кня­зю вели­ко­му и къ моимъ детямъ, к вели­кимъ кня­земъ, что ему зла на мене и на моих детей не мыс­ли­ти». По всей види­мо­сти, свя­зан­ный крест­ным цело­ва­ни­ем к Ива­ну Дмит­ри­е­ви­чу, Чарто­рый­ский отка­зал­ся, заявив: «Не слу­га де яз вели­ко­му кня­зю, и не буди цело­ва­ние ваше на мне, а мое на вас; коли неуч­нуть пскови­чи соко­лом воро­ны имать (кур­сив мой. — Л. Б.), ино тогда де и мене Чер­то­ри­ска­го вос­по­мя­и­е­те». Нетруд­но дога­дать­ся, какую из про­тивоборствующих сто­рон князь Алек­сандр Васи­лье­вич Чарторый­ский срав­нил с соко­ла­ми, а какую — с воро­на­ми. Послед­нее по вре­ме­ни точ­но дати­ро­ван­ное упо­ми­на­ние Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча в каче­стве нов­го­род-север­ско­го кня­зя отно­сит­ся к1463 г., когда нов­го­род­цы напра­ви­ли в Лит­ву посоль­ство «о кня­жи­воз­му­ще­нии еже на Вели­кии на Новъго­родъ Ива­на Васи­лье­ви­ча <...> ко кня­зю Ива­ну Ондр^евичк) Можай­ску и къ кня­зю Ива­ну Дмит­ре­еви­чю побо­роть по Вели­комъ НовЪго­родЪ отъ кня­зя велико­го» [.ПСРЛ. Т. 16. Стб. 214] Без­услов­но, таким обра­ще­ни­ем нов­го­род­цы нару­ши­ли взя­тое на себя по Яжел­биц­ко­му мир­но­му дого­во­ру 1456 г. обязатель­ство порвать вся­кие свя­зи с Ива­ном Дмит­ри­е­ви­чем и его семьей, а так­же с Ива­ном Можайским.191 Оче­вид­но, нов­го­род­цы не торопи­лись «цело­вать крест» ново­му вели­ко­му кня­зю Ива­ну III. Литов­ские бег­ле­цы, одна­ко, отве­ти­ли уклон­чи­во: «има­ша­ся побо­роть, како Богъ изво­ли». С эти­ми сло­ва­ми князь нов­го­род- север­ский Иван Дмит­ри­е­вич Шемя­кин как дей­ству­ю­щее лицо исче­зает со стра­ниц источ­ни­ков. Мож­но утвер­ждать, одна­ко, что сын Шемя­ки не умер: по Коро­стын­ско­му мир­но­му дого­вору 1471 г. Иван Дмит­ри­е­вич вновь упо­ми­на­ет­ся сре­ди «недру­гов Моск­вы», кото­рым нов­го­род­цы обя­зу­ют­ся не давать убе­жи­ща 58.

Ж., /..... ..... ...../, гречанка.

[Кром М. М. Меж Русью и Лит­вой... С. 65.]

84/61. КЖ. МАРИЯ ДМИТ­РИ­ЕВ­НА (†13.02.1456, Новгород)

М., 1452, КН. АЛЕК­САНДР ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ЧАРТО­РЫЙ­СКИЙ († после 1477).

90/69/1. КН. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ

в 1456 бежал в Лит­ву «кня­ги­ни его дру­гая» ока­за­лась в тяже­лый для мужа момент в Боров­ске, отку­да и бежа­ла с пасын­ком в
Лит­ву. В Лит­ве вла­дел горо­да­ми Клец­ком и Рога­чё­вом. Иван Боль­шой мог появиться
на свет не позд­нее 1441 г., посколь­ку он упо­ми­на­ет­ся как участ­ник дого­во­ра Васи­лия Тем­но­го и сво­е­го отца вто­рой половины
1453 — нача­ла 1454 г. Кня­жи­чи, как извест­но, име­ли пра­во цело­вать само­сто­я­тель­но крест с 12 лет. Одна­ко 12 лет Ива­ну Васи­льевичу еще не было, но он не отно­сил­ся к «мень­шим детям», т.е. не был мла­ден­цем. Полу­ча­ет­ся, что на момент бег­ства в Лит­ву (1456 г.) ему было око­ло пят­на­дца­ти лет. В вели­ком кня­же­стве Литов­ском пра­внук литов­ской княжны
Иван Васи­лье­вич Сер­пу­хов­ской был встре­чен благожелатель­но. В Бело­рус­ском Поле­сье король Кази­мир пер­во­на­чаль­но пожа­ло­вал ему Давид-горо­док (Горо­док) с окру­гой, когда-то со­ставлявший часть Пин­ско­го кня­же­ства [2, с. 394]. Поми­мо Давид-город­ка, меж­ду 1471 и 1484 гг. Иван Боль­шой полу­чил от Кази­ми­ра IV город Клецк вме­сте с Рога­че­вым. Конеч­но, Иван Васи­лье­вич вос­при­ни­мал свое изгна­ние как вре­мен­ное и наде­ял­ся осво­бо­дить сво­е­го отца и вер­нуть родо­вые вла­де­ния. В Лит­ве он встре­тил­ся с Ива­ном Андреевичем
Можай­ским. Два кня­зя-изгоя, поте­ряв­шие свои уде­лы, заключи­ли союз­ное согла­ше­ние [3, с. 62] (по каким-то при­чи­нам к нему не при­мкнул еще один изгнан­ник — Иван Дмит­ри­е­вич Шемя­кин). Дого­вор этот мож­но дати­ро­вать пери­о­дом вре­ме­ни меж­ду сен­тяб­рем 1461 г. и фев­ра­лем 1462 г.
Дого­вор двух кня­зей Ива­нов был направ­лен про­тив Ва­силия Тем­но­го. Осно­вой для согла­ше­ния ста­ли общие «оби­ды», нане­сен­ные вели­ким кня­зем. Васи­лий Тем­ный нару­шил в отно­ше­нии обо­их сто­рон крест­ное цело­ва­ние (меж­ду­кня­же­ские дого­во­ры), «выго­нил» кня­зей из «отчин и дедин», да еще без­вин­но «ял» отца одно­го из кня­зей. Во вто­рой ста­тье дого­во­ра сто­ро­ны кон­ста­ти­ро­ва­ли глав­ные общие цели. Они заклю­ча­лись в том, что­бы «пой­ти доста­ва­ти» сво­их «отчин и дедин», а так­же «доста­ва­ти» Васи­лия Яро­сла­ви­ча Серпухов­ского. Все это озна­ча­ло ни что иное, как под­го­тов­ку воен­ной опе­ра­ции про­тив Васи­лия Тем­но­го. Свое дело они расценива­ли как «доб­рое» [3, с. 62]. Серьез­ность наме­ре­ний сто­рон демон­стри­ро­вал послед­ний пункт докон­ча­ния. Иван Андре­евич дол­жен был назна­чить дату выступ­ле­ния в поход. Если он откла­ды­вал нача­ло опе­ра­ции и оста­вал­ся в Лит­ве, дого­вор под­ле­жал расторже­нию. Таким обра­зом, глав­ной целью согла­ше­ния было для
Ива­на Васи­лье­ви­ча при­об­ре­те­ние союз­ни­ка в борь­бе за осво­бож­де­ние сво­е­го отца и вос­ста­нов­ле­ние Сер­пу­хов­ско­го удела.

Ива­ну Васи­лье­ви­чу Боль­шо­му уда­лось уста­но­вить кон­так­ты с пред­ста­ви­те­ля­ми преж­не­го дво­ра сво­е­го отца. В кон­це 1461 или в самом нача­ле 1462 г. к нему в Лит­ву при­е­хал Воло­дя Да­выдов. Вокруг послед­не­го, оче­вид­но, груп­пи­ро­ва­лись все недо­вольные веро­лом­ным поступ­ком Васи­лия Тем­но­го. Имен­но Во­лодя Давы­дов при­вез из вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го спи­сок ука­зан­но­го выше дого­во­ра. И встре­чал­ся он имен­но с Ива­ном Васи­лье­ви­чем, что дока­зы­ва­ет­ся осо­бен­но­стя­ми фор­му­ля­ра спис­ка докон­ча­ния. Тот был ско­пи­ро­ван с экзем­пля­ра, принад­лежащего Ива­ну Васи­лье­ви­чу Сер­пу­хов­ско­му. Одна­ко, как из­вестно из лето­пи­сей, заго­вор сер­пу­хов­ских дво­рян был рас­крыт, мно­гие из них были аре­сто­ва­ны и по при­ка­зу Васи­лия Тем­но­го каз­не­ны в мар­те 1462 г. Если же пытать­ся про­ана­ли­зи­ро­вать дей­ствия сто­рон с по­зиций сред­не­ве­ко­во­го мен­та­ли­те­та, то ситу­а­ция пред­ста­нет сле­ду­ю­щей. Бег­ство Ива­на Васи­лье­ви­ча в Лит­ву было есте­ственной и освя­щен­ной тра­ди­ци­ей реак­ци­ей на нару­ше­ние дого­вор­ных отно­ше­ний цен­траль­ной вла­стью. Так посту­пал и его дед Яро­слав Вла­ди­ми­ро­вич. Разу­ме­ет­ся, внук дол­жен был искать союз­ни­ка, обре­тен­но­го в лице еще одно­го изгнан­ни­ка Ива­на Можай­ско­го. Креп­кий и спло­чен­ный двор сер­пу­хов­ско­го кня­зя в 1462 г. так­же дей­ство­вал в тра­ди­ци­ях вер­ной служ­бы сво­е­му сюзе­ре­ну. Тако­ва была «удель­ная прав­да» XV в. Вы­шедшая окреп­шей из потря­се­ний фео­даль­ной вой­ны централь­ная власть, про­шед­шая через ослеп­ле­ния соро­ди­чей, клятво­преступления и отрав­ле­ния, реши­ла про­де­мон­стри­ро­вать свою силу и устра­шить воз­мож­ных сопер­ни­ков. В жерт­ву идее соз­дания Рус­ско­го госу­дар­ства были при­не­се­ны преж­ние нор­мы отно­ше­ний с кня­зья­ми-бра­тья­ми и воль­ны­ми слу­га­ми. И здесь дей­ствия Васи­лия Тем­но­го — пря­мой исток и завет для его сына Ива­на III и потом­ков. Каз­ни мар­та 1462 г. созда­ва­ли значитель­ный пре­це­дент жесто­чай­шей рас­пра­вы с поли­ти­че­ски­ми про­тивниками вла­сти, при­ня­тый к испол­не­нию наслед­ни­ка­ми Ва­силия Васильевича.

В 1503 году крым­ские тата­ры разо­ри­ли и сожгли Клецк, ре­зиденцию кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча. В 1506 году крым­цы пред­приняли новый набег на Вели­кое кня­же­ство Литов­ское. 5 авгу­ста 1506 г. состо­я­лась бит­ва под Клец­ком, в кото­рой тридцати­тысячное вой­ско крым­ской орды было раз­гром­ле­но поль­ско-ли­тов­ским опол­че­ни­ем под коман­до­ва­ни­ем кня­зя Миха­и­ла Льво­вича Глин­ско­го. При­ни­мал ли уча­стие в этом сра­же­нии Иван Васи­лье­вич неиз­вест­но. Умер Иван Васи­лье­вич в сле­ду­ю­щем, 1507 г., в про­ме­жу­ток вре­ме­ни меж­ду 25 апре­ля и 20 сен­тяб­ря. Дати­ров­ку помо­га­ют уста­но­вить два доку­мен­та. Пер­вый — акт от име­ни кня­зя, состав­лен­ный 25 апре­ля 1507 г. [9, с. 62]. Вто­рой — гра­мо­та, вве­ден­ная в науч­ный обо­рот Б.М. Пуда­ло­вым. Это жа­лованная гра­мо­та сына кня­зя Федо­ра Ива­но­ви­ча Яро­сла­ви­ча бояри­ну Миха­и­лу Дмит­ри­е­ви­чу Шара­пу на име­ния в Клец­ке и Город­ке [8, с. 62–64]. Состав­лен доку­мент 20 сен­тяб­ря 1507 г и в нем гово­рит­ся «што отец наш небож­чик князь Иван». Та­ким обра­зом, Иван Васи­лье­вич упо­ми­на­ет­ся как уже умер­ший к тому моменту.

Ж., ЕВДО­КИЯ ВОРО­ТЫН­СКАЯ. У Ива­на родил­ся в изгна­нии сын Федор и две доче­ри — Улья­на и Василиса.

2. Гуда­ви­ч­юс, Э. Исто­рия Лит­вы с древ­ней­ших вре­мен до 1569 года /
Э. Гуда­ви­ч­юс. — М., 2005.
3. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких мос­ков­ских и удельных
кня­зей XIV-XVI вв. — М.-Л., 1950
8. Пуда­лов, Б. М. Жало­ван­ная гра­мо­та кня­зя Федо­ра Ивановича
Яро­сла­ви­ча 1507 года / Б. М. Пуда­лов // Рус­ский дипломатарий. -
Вып. 3. — М., 1998. — С. 62–64.
9. Реви­зия пущ и пере­хо­дов зве­ри­ных в быв­шем вели­ком княжестве
Литов­ском с при­со­во­куп­ле­ни­ем гра­мот и при­ви­лей на вхо­ды в
пущи и на зем­ли. — Виль­на, 1867.

91/69. КН. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ

92/69. КН АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

93/69. КН. ВАСИ­ЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

Все три сына Васи­лия Яро­сла­ви­ча роди­лись от вто­ро­го бра­ка. Сосла­ны в Костро­му, где и умерли.

Коле­но VIII

94/74. В. КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ МОЛО­ДОЙ ТВЕР­СКОЙ (15.02.1458, Москва — в ночь на 8.03.1490, там же)

вели­кий князь Твер­ской с 1485.

Ж., 7.01.1483, ЕЛЕ­НА СТЕ­ФА­НОВ­НА (уби­та 18.01.1505), дочь валаш­ско­го гос­по­да­ря Сте­фа­на III Вели­ко­го. С 1502 в заточении.ИВАН ИВА­НО­ВИЧ Моло­дой (15.2.1458, Москва — 7.3.1490, там же; похо­ро­нен в Архан­гель­ском собо­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля), вели­кий князь мос­ков­ский (1471- 1490), вели­кий князь твер­ской (1485–90). Из дина­стии мос­ков­ских Рюри­ко­ви­чей, сын Ива­на III Васи­лье­ви­ча от 1‑го бра­ка с Мари­ей Бори­сов­ной; отец Дмит­рия Ива­но­ви­ча Вну­ка. Впер­вые упо­мя­нут в «докон­ча­нии» (дого­во­ре) кон­ца 1460‑х годов Ива­на III с Андре­ем Васи­лье­ви­чем Боль­шим (Горя­ем). С июня 1471 в кня­же­ских дого­во­рах, внут­ри­по­ли­ти­че­ских и внеш­не­по­ли­ти­че­ских доку­мен­тах, лето­пис­ных текстах име­но­вал­ся вели­ким кня­зем, став сопра­ви­те­лем и наслед­ни­ком сво­е­го отца. Во вре­мя дли­тель­ных похо­дов и поез­док Ива­на III в Нов­го­род заме­щал его в Москве в каче­стве вер­хов­но­го пра­ви­те­ля (июнь — август 1471, 1475–76, 1477–78, 1479–80). При­сут­ство­вал на тор­же­ствен­ных при­двор­ных цере­мо­ни­ях: встре­че Ива­на III после похо­да на Нов­го­род (1471), пере­не­се­нии мощей мит­ро­по­ли­та Пет­ра (1472), похо­ро­нах мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го Филип­па I (1473), освя­ще­нии Успен­ско­го собо­ра Мос­ков­ско­го Крем­ля (1479) и др. Участ­во­вал в раз­лич­ных дипло­ма­ти­че­ских меро­при­я­ти­ях: лич­но от него были отправ­ле­ны дары папе Рим­ско­му Сикс­ту IV (январь 1473); нов­го­род­ские послы в 1477 были направ­ле­ны не толь­ко к Ива­ну III, но и к Ива­ну Ива­но­ви­чу; в рус­ско-ливон­ских доку­мен­тах 1470‑х годов име­но­вал­ся «царём», как и Иван III. С кон­ца 1470‑х годов осу­ществ­лял вели­ко­кня­же­ский суд в Москве.
В ходе отра­же­ния напа­де­ния хана Боль­шой Орды Ахме­да на Рус­ско­е­го­су­дар­ство 8.6.1480 во гла­ве зна­чи­тель­ных­сил направ­лен из Моск­вы в Сер­пу­хов (реаль­ным коман­ду­ю­щим являл­ся, ско­рее все­го, князь Д. Д. Холм­ский). В кон­це сен­тяб­ря — нача­ле октяб­ря коман­до­вал пере­дис­ло­ка­ци­ей основ­ных сил рус­ских войск на левый берег реки Угра перед Сто­я­ни­ем на Угре 1480. Отка­зал­ся выпол­нить рас­по­ря­же­ние отца — поки­нуть рас­по­ло­же­ние войск и вер­нуть­ся в Моск­ву. Вой­ско во гла­ве с Ива­ном Ива­но­ви­чем отра­зи­ло все попыт­ки ордын­цев фор­си­ро­вать реку Угра (октябрь 1480).
В нача­ле 1480‑х годов замет­но воз­рос­ла роль Ива­на Ива­но­ви­ча как вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го в адми­ни­стра­тив­но-судеб­ной дея­тель­но­сти. 12.1.1483 он женил­ся на Елене Сте­фа­новне, доче­ри мол­дав­ско­го гос­по­да­ря Сте­фа­на III Вели­ко­го. То, что Иван Ива­но­вич достиг ста­ту­са пол­ной соци­аль­ной зре­ло­сти в свя­зи с женить­бой и рож­де­ни­ем сына Дмит­рия (10.10.1483), а так­же то, что у Ива­на III во 2‑м бра­ке с 3.(С. Ф.) Палео­лог роди­лись дети, ско­рее все­го, обу­сло­ви­ло выде­ле­ние Ива­ну Ива­но­ви­чу отдель­ной тер­ри­то­рии (Суз­даль, Галич, Костро­ма), где он пра­вил в каче­стве вели­ко­го кня­зя (одна­ко это не отме­ня­ло вер­хов­ной вла­сти на этой тер­ри­то­рии Ива­на III). В 1485 Иван Ива­но­вич участ­во­вал в похо­де на Твер­ское кня­же­ство; в резуль­та­те недол­гой оса­ды и бег­ства в Вели­кое кня­же­ство Литов­ское послед­не­го вели­ко­го кня­зя твер­ско­го Миха­и­ла Бори­со­ви­ча Тверь капи­ту­ли­ро­ва­ла. 15.9.1485 состо­я­лись въезд вели­ких кня­зей мос­ков­ских (Ива­на III и Ива­на Ива­но­ви­ча) в Твер­ской кремль и тор­же­ствен­ное бого­слу­же­ние в Спас­ском соборе.
По реше­нию Ива­на III Твер­ское вели­кое кня­же­ство вклю­ча­лось в состав Рус­ско­го госу­дар­ства на пра­вах зна­чи­тель­ной авто­но­мии, а его гла­вой с титу­лом вели­ко­го кня­зя твер­ско­го был постав­лен Иван Ива­но­вич, по мате­рин­ской линии — внук вели­ко­го кня­зя твер­ско­го Бори­са Алек­сан­дро­ви­ча и пле­мян­ни­ка Миха­и­ла Бори­со­ви­ча. 18.9.1485 Иван Ива­но­вич «въе­хал в город Тферь жыти». На началь­ном эта­пе прав­ле­ния Ива­на Ива­но­ви­ча его­де­я­тель­ность в опре­де­лён­ной мере кон­тро­ли­ро­ва­лась назна­чен­ным Ива­ном III твер­ским намест­ни­ком В. Ф. Образ­цом-Сим­ским. Пре­ро­га­ти­вы Ива­на Ива­но­ви­ча как вели­ко­го кня­зя твер­ско­го не отме­ня­ли вер­хов­ной вла­сти Ива­на III над Твер­ским кня­же­ством, а Иван Ива­но­вич не утра­тил прав сопра­ви­те­ля отца по отно­ше­нию к нетвер­ским тер­ри­то­ри­ям (извест­ны слу­чаи, когда выне­се­ние судеб­ных поста­нов­ле­ний откла­ды­ва­лось до при­ез­да Ива­на Ива­но­ви­ча из Тве­ри в Моск­ву) и соот­вет­ству­ю­ще­го титу­ла (в швед­ских гра­мо­тах и нов­го­род­ских доку­мен­тах име­но­вал­ся вели­ким кня­зем «всея Руси»), Поми­мо рези­ден­ции в Тве­ри, Иван Ива­но­вич, веро­ят­но, имел отдель­ный двор в Мос­ков­ском Крем­ле. В целом Иван Ива­но­вич сохра­нил тра­ди­ци­он­ные для Твер­ско­го кня­же­ства инсти­ту­ты и учре­жде­ния. Осо­бый твер­ской двор вклю­чал при Иване Ива­но­ви­че мно­гих пред­ста­ви­те­лей твер­ской титу­лов, ари­сто­кра­тии (боль­шин­ство быв­ших удель­ных кня­зей — твер­ских Рюри­ко­ви­чей — ста­ли слу­жи­лы­ми кня­зья­ми и бояра­ми), нети­ту­ло­ван­ной зна­ти (Бори­со­вы-Бороз­ди­ны, Жито­вы, Кин­ды­ре­вы, Сак­мы­ше­вы и пр.), дру­гих твер­ских родов и фами­лий, а так­же выход­цев из «мос­ков­ских» родов (кня­зья Обо­лен­ские и Тулу­по­вы, Гусе­вы-Доб­рын­ские, Пуш­ки­ны, Сабу­ро­вы и др.). В рам­ках дво­ра и двор­цо­вых вла­де­ний Ива­на Ива­но­ви­ча функ­ци­о­ни­ро­ва­ли твер­ская Бояр­ская дума, инсти­тут дво­рец­ко­го, пут­ные ведом­ства (в част­но­сти, лов­чий и соколь­ни­чий пути). Дей­ство­ва­ла осо­бая систе­ма воен­ной служ­бы «изо Тве­ри», когда для похо­дов или гар­ни­зон­ной служ­бы отправ­ля­лись вое­во­ды из соста­ва чле­нов твер­ско­го дво­ра с отря­да­ми из твер­ских же детей бояр­ских (в том чис­ле в поход на Казань 1487; для уча­стия в рус­ско-литов­ской войне 1487–94; в поход на Вят­ку 1489). Осо­бая твер­ская кан­це­ля­рия при Иване Ива­но­ви­че исполь­зо­ва­ла мос­ков­ские, твер­ские, а так­же ком­би­ни­ро­ван­ные фор­му­ля­ры при выда­че жало­ван­ных и корм­ле­ных гра­мот. Иван Ива­но­вич под­твер­дил пра­ва соб­ствен­но­сти на вот­чи­ны боль­шин­ства твер­ских бояр и детей бояр­ских (в том чис­ле отъ­е­хав­ших в Моск­ву в кон­це 1470‑х годов и вер­нув­ших­ся после 1485), в то же вре­мя раз­ви­вал помест­ную систе­му зем­ле­вла­де­ния на твер­ских зем­лях. Суще­ству­ет вер­сия о свя­зях Ива­на Ива­но­ви­ча с чле­на­ми мос­ков­ско­го круж­ка ере­ти­ков, одна­ко пря­мых фак­тов, под­твер­жда­ю­щих это, нет.

С лета 1488 года Иван Ива­но­вич стал чаще и доль­ше бывать в Москве, веро­ят­но, из-за обостре­ния у него хро­ни­че­ско­го поли­арт­ри­та. В нача­ле 1490 года врач Леон, при­быв­ший в Моск­ву из Вене­ции, пообе­щал Ива­ну III изле­чить Ива­на Ива­но­ви­ча, гаран­ти­ро­вав успех соб­ствен­ной жиз­нью. Одна­ко интен­сив­ные мето­ды лече­ния, при­ме­нён­ные Лео­ном, при­нес­ли обрат­ный резуль­тат: от него Иван Ива­но­вич «тяг­чая бысть и умре» (за это Леон был каз­нён 29.4.1490).

Лит.: Каш­та­нов С. М. Соци­аль­но-поли­ти­че­ская исто­рия Рос­сии кон­ца XV — пер­вой поло­ви­ны XVI в. М., 1967; Фло­ря Б. Н. О путях поли­ти­че­ской цен­тра­ли­за­ции Рус­ско­го госу­дар­ства (на при­ме­ре Твер­ской зем­ли) // Обще­ство и госу­дар­ство фео­даль­ной Рос­сии. М., 1975; Хорош­ке­вич А. Л. Рус­ское госу­дар­ство в систе­ме меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний кон­ца XV — нача­ла XVI в. М., 1980; Наза­ров В. Д. Свер­же­ние ордын­ско­го ига на Руси. М., 1983; Алек­се­ев Ю. Г. Осво­бож­де­ние Руси от ордын­ско­го ига. Л., 1989.

95/74. КЖ. ЕЛЕ­НА ИВА­НОВ­НА (18.04.1474 — после 1479).

96/74. КЖ. ФЕО­ДО­СИЯ ИВА­НОВ­НА (28.05.1475 — после 1479).

97/74. КЖ. ЕЛЕ­НА ИВА­НОВ­НА (19.05.1476 — 20.01.1513),

М., 15.02.1495, Виль­но, АЛЕК­САНДР КАЗИ­МИ­РО­ВИЧ (1461 — 1506), вели­ким кня­зем Литов­ским (с 1492), коро­лём Поль­ши (с 1501).

98/74. В. КН. ВАСИ­ЛИЙ III (ГАВ­РИ­ИЛ, В ИН. ВАР­ЛА­АМ) ИВА­НО­ВИЧ (*25.03.1479, Москва, †4.12.1533, Москва)

Вели­кий князь Мос­ков­ский с 1505.

Ж., 4.09.1505, СОЛО­МО­НИЯ ЮРЬЕВ­НА САБУ­РО­ВА (в ино­че­стве Софья), ум. 18.12.1542 в Суз­даль­ском Покров­ском монастыре.
В офи­ци­аль­ных лето­пи­сях писа­лось о раз­во­де так: «В лето 1525, нояб­ря, постри­же князь Васи­лий Ива­но­вич вели­кую кня­ги­ню Соло­мо­нию по сове­ту еа, тяго­сти ради и болез­ни без­дет­ства, а жил с нею 20 лет, а дети не бывали»58. Из опи­си Цар­ско­го архи­ва извест­но, что перед раз­во­дом бояре из ближ­не­го окру­же­ния Васи­лия III рас­смат­ри­ва­ли «Дело о непло­дии вели­кой кня­ги­ни». Доку­мен­ты это­го «Дела» были собра­ны в ходе «обыс­ка о кол­дов­стве», нача­то­го 23 нояб­ря 1525 г. Они хра­ни­лись в ящи­ке 44 Госу­дар­ствен­но­го архи­ва и вклю­ча­ли в себя «Сказ­ки Юрья Мало­го и Сте­па­ни­ды Рязан­ки, и Ива­на Юрье­ва сына Сабу­ро­ва, и Маш­ки Коре­лян­ки, и иных про немочь вели­кой кня­ги­ни Соломонии»59.Из всех «ска­зок», вхо­див­ших в «Дело», сохра­нил­ся толь­ко донос бра­та Соло­мо­нии Ива­на Юрье­ви­ча Сабу­ро­ва. Он рас­ска­зал со слов сво­ей жены Ана­ста­сии о том, что Соло­мо­ния при­гла­ша­ла к себе извест­ную зна­хар­ку Сте­па­ни­ду. Та, осмот­рев вели­кую кня­ги­ню, заяви­ла, что детей у нее не будет, но Соло­мо­нии необ­хо­ди­мо сохра­нить любовь мужа. Для это­го ей сле­до­ва­ло сма­чи­вать в заго­во­рен­ной воде рубаш­ки, пор­ты и чехол супру­га. Воду Сте­па­ни­да заго­во­ри­ла пря­мо в руко­мой­ни­ке. Кро­ме того, Соло­мо­ния про­си­ла разыс­кать без­но­сую мона­хи­ню, кото­рая «дела­ла детей», наго­во­рив вол­шеб­ные сло­ва на мед или мас­ло. Эти­ми сна­до­бья­ми сле­до­ва­ло нати­рать­ся бес­плод­ным жен­щи­нам. По сооб­ще­нию Ива­на Юрье­ви­ча, к Соло­мо­нии при­но­си­ли заго­во­рен­ные мас­ло и мед, и она ими нати­ра­лась. В до-вер­ше­ние он доба­вил, что к сест­ре в послед­нее вре­мя при­хо­ди­ло мно­го раз­ных женок и мужей, зани­мав­ших­ся колдовством60. После тако­го сооб­ще­ния цер­ков­ный суд даже мог выне­сти Соло­мо­нии смер­тель­ный при­го­вор. Но вели­кий князь не стал сгу­щать крас­ки и лишь пове­лел постричь супру­гу в мона­стырь. Этот обряд состо­ял­ся 29 нояб­ря 1525 г. в мос­ков­ском мона­сты­ре Рож­де­ства на Рву61.7 мая 1526 г., т.е. через пол года после постри­га Соло­мо­нии, Васи­лий III пожа­ло­вал в Покров­ский мона­стырь Суз­да­ля село Пав­лов­ское Суз­даль­ско­го уез­да. Затем 19 сен­тяб­ря это­го же года он пожа­ло­вал уже саму ста­ри­цу Софью (это имя при­ня­ла Соло­мо­ния после постри­же­ния) «в Суз­да­ле сво­им селом Вышеславским…до ее живота»65. Скон­ча­лась быв­шая вели­кая кня­ги­ня Соло­мо­ния-Софья 16 декаб­ря 1542 г., пере­жив и супру­га, и его вто­рую жену Еле­ну Глинскую66.
58 ПСРЛ. Т. 12. СПб., 1901. С. 232.
59 Акты исто­ри­че­ские. Т. 1–2. СПб., 1841. С. 191
60 Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние…. С. 191–192.
61 ПСРЛ. Т. 26. М.; Л., 1959. С. 313.
66 Тихо­ми­ров М.Н. Рос­сия в XVI сто­ле­тии. М., 1962. С. 383–394.

Ж. 2‑я, 21.01.1526, КЖ. ЕЛЕ­НА ВАСИ­ЛЬЕВ­НА ГЛИН­СКАЯ (1508 — 3.04.1538).

99/74. КН. ГЕОР­ГИЙ (ЮРИЙ) ИВА­НО­ВИЧ (23.03.1480 — 3.08.1536, умо­рен голо­дом в темнице),

князь Дмит­ров­ский, схва­чен 11.12.1533.

100/74. Кн. ДМИТ­РИЙ ЖИЛ­КА ИВА­НО­ВИЧ (6.10.1481 — 14.02.1521, Углич),

князь Углич­ский.

101/74. КЖ. ФЕО­ДО­СИЯ ИВА­НОВ­НА (29.05.1485 — 19.02.1501),

Вто­рая дочь мос­ков­ско­го вели­ко­го кня­зя Ива­на III Васи­лье­ви­ча и Софьи (Зои) Палео­лог, роди­лась 29 мая 1485 г. В ста­тье под 6993 [1484/1485] г. в Воло­год­ско-Перм­ской лето­пи­си чита­ет­ся текст: «Тое же вес­ны, маи в 29, роди­ся вели­ко­му кня­зю дщи княж­на Фео­до­сиа в 3 ч с нощи» (ил. 128).59 Как сви­де­тель­ству­ет тот же лето­пис­ный памят­ник, 13 фев­ра­ля 1500 г. Иван III выдал свою дочь замуж за сред­не­го сына сво­е­го покой­но­го бояри­на кня­зя Дани­и­ла Дмит­ри­е­ви­ча Холм­ско­го, Васи­лия (ил. 129).60 В Моск­ву Холм­ские выеха­ли из Тве­ри, где их пред­ки неко­гда «воло­де­ли» одно­имен­ным удель­ным кня­же­ством. Род­ство с пра­вя­щей дина­сти­ей Дани­ло­ви­чей откры­ва­ло перед кня­зем В.Д. Холм­ским воз­мож­ность сде­лать голо­во­кру­жи­тель­ную при­двор­ную карье­ру, вой­дя в тес­ный круг самых дове­рен­ных кон­фи­ден­тов монар­ха. Одна­ко судь­ба рас­по­ря­ди­лась ина­че: 19 фев­ра­ля 1501 г. его юная супру­га скон­ча­лась, не оста­вив потомств (ил. 130). «В лето 7009. Фев­ра­ля в 19. Пре­ста­ви­ся бла­го­вер­ная вели­кая княж­на Фео­до­сия, кня­ги­ни кня­зя Васи­лья Дани­ло­ви­ча Холмь­ско­го, и погре­бо­ша тело ея в церк­ви Воз­не­се­ния, в мона­сты­ре, во гра­де на Москве», – лако­нич­но сооб­ща­ло о ее смер­ти Воло­год­ско-Перм­ская лето­пись.61 Летом 1502 г. Васи­лий Дани­ло­вич – один из опыт­ней­ших вое­на­чаль­ни­ков сво­е­го вре­ме­ни – полу­чил дол­го­ждан­ное бояр­ство. Одна­ко в нояб­ре 1508 г. новый мос­ков­ский пра­ви­тель, вели­кий князь Васи­лий III, под­верг зятя опа­ле, сна­ча­ло «поимав» его, а затем заклю­чив в тюрь­му на Бело­озе­ре. В сле­ду­ю­щем 7017 [1509] г. он и окон­чил там свои зем­ные дни.62.

∞, до 1491, КН. АНДРЕЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ КУРБ­СКИЙ63. Дети в этом бра­ке неизвестны.

106/76. КЖ. УЛЬЯ­НА (ИН. ЕВПРАК­СИЯ) АНДРЕ­ЕВ­НА (*1470‑е, ум. 15.05.1537)

Стар­шая дочь кня­зя Андрея и Еле­ны Мезецкой.

По кос­вен­ным дан­ным мож­но вычис­лить воз­раст доче­рей кня­зя Андрея Боль­шо­го. Н.К. Голей­зов­ский уста­но­вил, что стар­ший сын кня­зя, Иван, родил­ся 1480 г., веро­ят­но в Вели­ких Луках, а млад­ший Дмит­рий — в 1482 г. (Голей­зов­ский Н.К. Нача­ло дея­тель­но­сти Кас­си­а­на Учем­ско­го по пись­мен­ным источ­ни­кам // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2002. № 4 (10). С. 22, 23). Посколь­ку кня­ги­ня Еле­на Рома­нов­на умер­ла 2 апре­ля 1483 г. (ПСРЛ. Т. 12. С. 214), сле­до­ва­тель­но, доче­ри роди­лись в 1470‑е гг., и к момен­ту аре­ста отца в 1491 г. уже вышли замуж. В ином слу­чае их постриг­ли бы в мона­хи­ни, как это обыч­но бывало.

Улья­на не позд­нее 1486 г. была выда­на замуж за кня­зя Ива­на Семе­но­ви­ча Кубен­ско­го 64. Учи­ты­вая брач­ную прак­ти­ку Сред­не­ве­ко­вья, роди­лась она, види­мо, в 1472 г. и про­жи­ла дол­гую жизнь. Умер­ла кня­ги­ня Улья­на 15 мая 1537 г. и была похо­ро­не­на на тер­ри­то­рии Ново­де­ви­чье­го мона­сты­ря. Обе доче­ри Андрея Горяя избе­жа­ли опа­лы; в насле­до­ва­нии уде­ла они не участвовали. 

Име­на вто­рой доче­ри извест­ны по эпи­та­фии на над­гро­бии и крыш­ке сар­ко­фа­га из Смо­лен­ско­го собо­ра Новоспас­ско­го мона­сты­ря. Над­пи­си сооб­ща­ют, что 15 мая 1537 г. пре­ста­ви­лась кня­ги­ня Улья­на, ино­ка Евпрак­сия65. В Новоспас­ском мона­сты­ре кня­ги­ню поми­на­ли два­жды: на день кон­чи­ны и 1 мар­та в день муче­ни­цы Евдо­кии66. Оче­вид­но, Евдо­кия было крест­ным (молит­вен­ным) име­нем княж­ны, о чем сви­де­тель­ству­ет так­же то, что ее мона­ше­ское имя так­же начи­на­ет­ся на бук­ву «Е». Сыно­вья кня­ги­ни Евдо­кии — кня­зья Иван и Миха­ил Ива­но­ви­чи Кубен­ские — хоро­шо извест­ны в источ­ни­ках как круп­ные госу­дар­ствен­ные дея­те­ли пер­вой поло­ви­ны XVI века. Князь И.И. Кубен­ский пал жерт­вой гне­ва моло­до­го Ива­на Гроз­но­го, и был каз­нен. Этот род про­дол­жил­ся един­ствен­ной доче­рью М.И. Кубен­ско­го, кото­рая так­же носи­ла двой­ное имя — молит­вен­ное Гли­ке­рия и пуб­лич­ное Еле­на. Она была женой бояри­на П.В. Моро­зо­ва, и, веро­ят­но, рано умер­ла67.

М., до 1486, КН. ИВАН СЕМЁ­НО­ВИЧ КУБЕН­СКИЙ († IV.1500).

108/76. КН. ИВАН (ИН. ИГНА­ТИЙ) АНДРЕ­ЕВИЧ (*1477, Вели­кие Луки, †19.05.1522, Спа­со-При­луц­кий мона­стырь, Вологда) 

схва­чен в 1491, умер схим­ни­ком в око­вах. Похо­ро­нен в Спа­со-При­луц­кий мона­стырь в Волог­де. Кано­ни­зи­ро­ван Рус­ской Пра­во­слав­ной церковью.

Дан­ных о вре­ме­ни появ­ле­нии на свет маль­чи­ков в семье кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча в пись­мен­ных источ­ни­ках нет. Но мож­но попы­тать­ся наме­тить этот пери­од, опи­ра­ясь на кос­вен­ные све­де­ния. Сооб­ще­ния о бра­ках Ива­на и Дмит­рия Андре­еви­чей в лето­пи­сях отсут­ству­ют – это зна­чит, что они еще не достиг­ли брач­но­го воз­рас­та (16–17 лет). А заму­же­ство их сестер меж­ду 1486 и 1491 гг. сви­де­тель­ству­ет о том, что Улья­на и Н. роди­лись в пер­вой поло­вине 1470‑х. Таким обра­зом, рож­де­ние на свет Ива­на и Дмит­рия сле­ду­ет отно­сить ко вто­рой поло­вине 1470‑х годов и до апре­ля 1483 г., когда скон­ча­лась их мать Еле­на Мезец­кая. В этом слу­чае в год опа­лы (1491) им было от вось­ми до четыр­на­дца­ти лет. Кня­жи­чи попа­ли в заклю­че­ние в столь юном воз­расте и про­ве­ли мно­гие годы в тюрь­ме, кото­рой стал для них двор в Пере­слав­ле Залес­ском. Рас­счи­ты­вать на насле­до­ва­ние углич­ско­го уде­ла при жиз­ни Ива­на III они не мог­ли. Как сви­де­тель­ству­ют пись­мен­ные источ­ни­ки, мало что изме­ни­лось в их судь­бе и в годы прав­ле­ния вели­ко­го кня­зя Васи­лия III. Даже смерть в 1505 г. вели­ко­го кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча не при­ве­ла к их осво­бож­де­нию. И в нача­ле XVI сто­ле­тия, в годы прав­ле­ния Васи­лия III, дво­ю­род­ные бра­тья вели­ко­го кня­зя про­дол­жа­ли оста­вать­ся в заклю­че­нии в Переславле.

Об этом сви­де­тель­ству­ют неко­то­рые доку­мен­ты, отно­ся­щи­е­ся к 1508–1514 гг. и упо­мя­ну­тые в опи­си дел Посоль­ско­го при­ка­за за 1614 г. Сре­ди них «В тет­ра­тех запись цело­валь­ная 7017-го году (1509 г. – Т.Панова), по чему цело­вал князь Михай­ло Васи­лье­вич Шуй­ской, что был при­став­лен у кня­зя Ондре­евых детей Ива­но­ви­ча удел­но­го в Пере­слав­ле, да тут же памя­ти наказ­ные» (ДДГ, 1950. С. 457). Здесь речь идет, несо­мнен­но, о детях кня­зя Андрея Боль­шо­го – в запи­си пере­пу­та­но его отче­ство. Вполне объ­яс­ни­мо, что в нача­ле XVII сто­ле­тия об этой тра­ги­че­ской исто­рии мало что пом­ни­ли. Что дока­зы­ва­ет и ремар­ка соста­ви­те­лей опи­си в сле­ду­ю­щей запи­си, упо­ми­на­ю­щей о пери­о­де с 1508 по 1514 гг. в жиз­ни кня­зей Ива­на и Дмит­рия Андре­еви­чей. В опи­си дел Посоль­ско­го при­ка­за, состав­лен­ной уже после пожа­ра 1626 г., отме­че­ны «Тет­ра­ти сто­ро­же­вые княж Ондре­евых детей, а кото­ро­во князь Ондрея, и того не запи­са­но» (ДДГ, 1950. С. 471). В про­дол­же­нии этой запи­си чита­ем: «как они сиде­ли в тюрь­ме в Пере­слав­ле ско­ва­ны с лета 7016‑го мая с 27‑го чис­ла по лето 7022-го маия по 8 чис­ло, а в ней писа­на цело­валь­ная запись пере­слав­ских намест­ни­ков кня­зя Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча Шуй­ско­го и Васи­лия Михай­ло­ви­ча Забо­лоц­ко­го Черен­ка, как они цело­ва­ли крест вели­ко­му кня­зю Васи­лию Ива­но­ви­чу всеа Русии, что им князь Ондре­евых детей сте­ре­чи и над сто­ро­жми смот­ри­ти по госу­да­ре­ву ука­зу. Да тут же им и наказ­ная память, как сте­ре­чи княж Ондре­евых детей и над при­ста­вы смот­ри­ти. Да тут же наказ­ные памя­ти при­ста­вом кня­жим, Пет­ру Баш­ма­ко­ву с това­ри­щи, и гра­мо­ты от вели­ко­го кня­зя Васи­лья Ива­но­ви­ча о той же сто­ро­же, да при­ста­вом же раз­ным наказ­ные памя­ти по годом» (ДДГ, 1950. С. 471).

Из этих доку­мен­тов ста­но­вит­ся ясно, что и в пер­вые деся­ти­ле­тия XVI в. режим содер­жа­ния кня­зей Ива­на и Дмит­рия не изме­нял­ся – они по-преж­не­му нахо­ди­лись в заклю­че­нии, хотя у вла­сти был уже вели­кий князь Васи­лий III. И более того, кня­зья по-преж­не­му были зако­ва­ны в кан­да­лы – уже более два­дца­ти лет.

После 1514 г. стар­ше­го из углич­ских кня­зей пере­ве­ли в Спа­со-При­луц­кий мона­стырь под Волог­ду, – воз­мож­но, по его жела­нию постричь­ся (рис. 6). Здесь он стал мона­хом под име­нем Евста­фий. В позд­нем Пис­ка­рев­ском лето­пис­це сере­ди­ны XVII в. Иван Андре­евич отме­чен в спис­ке свя­тых рус­ских кня­зей: «… 16. Князь Еуста­фей, сын кня­зя Андрея Дмит­ров­ско­го, а лежит у Дмит­рея на При­лу­ке, на Волог­де, во пло­ти» (Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец, 1955. Л. 602. С. 98). Князь Иван (в ино­че­стве Евста­фий, в схи­ме Игна­тий) скон­чал­ся в 1523 г.: «В лето 7031‑го пре­ста­ви­ся князь Иван Ондре­евич Углиц­кой, а во ино­цех Игна­тей, маиа в 19 день» (ПСРЛ. Т. 30, 1965. С. 54). Он про­вел в зато­че­нии боль­шую часть сво­ей жиз­ни. Пред­по­ло­жи­тель­но князь-инок скон­чал­ся в воз­расте око­ло 45 лет, из кото­рых трид­цать два года про­си­дел в зато­че­нии – сна­ча­ла в Пере­слав­ле, а затем в Спа­со-При­луц­ком монастыре.

109/76. КН. ДМИТ­РИЙ АНДРЕ­ЕВИЧ (* 1470‑е, †1543),

с 1491 в зато­че­нии, 20.12.1540 с него были сня­ты око­вы, после он жил в Пере­я­с­лав­ле. Похо­ро­нен в Спа­со-При­луц­ком монастыре.

Упо­ми­на­ние о его млад­шем бра­те Дмит­рий нахо­дим в лето­пи­сях под 1541 г. Толь­ко в этот год (!), в 20‑х чис­лах декаб­ря, с него были сня­ты кан­да­лы, кото­рые он носил на себе с мало­лет­ства: «… с Углеч­с­ко­во с княжь Андре­ева сына Васи­лье­ви­ча с кня­зя Дмит­реа тягость сня­ти» (Львов­ская лето­пись, 1999. С. 54; ПСРЛ. Т. 13, 2000. С. 135). Сде­ла­но это было при деся­ти­лет­нем вели­ком кня­зе Иване IV Васи­лье­ви­че – «по печа­ло­ва­нию Иоаса­фа мит­ро­по­ли­та и боляр» (ПСРЛ. Т. 13, 2000. С. 135). После сня­тия с это­го пле­мян­ни­ка вели­ко­го кня­зя Ива­на III оков, после­до­ва­ло рас­по­ря­же­ние вла­стей – Бояр­ской думы: «… в Пере­слав­ле из тюрь­мы ис тына выпу­стить княж Андре­ева сына Углец­ко­го кня­зя Дмит­рея, а сидел поиман 49 лет и 4 меся­цы, а поиман семи лет. И жил в Пере­слав­ле на том же сво­ем дво­ре в тыне. А дети бояр­ские у него на бре­же­нье и стряп­чие вся­кие были ему даны и ключ­ни­ки и сыт­ни­ки и пова­ры и коню­хи вели­ко­го кня­зя, и пла­тья ему посы­лал князь вели­кий с Моск­вы, и запас вся­кой был у него сушиль­ной и погреб­ной испол­на, чего бы похо­тел, и езди­ти было ему по поса­ды по церк­вам моли­ти­ся воль­но, куды хотел. И пожил немно­го и там пре­ста­ви­ся, а у вели­ко­го кня­зя на Москве не был» (Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец, 1955. С. 26). Изме­не­ния в поло­же­нии это­го удель­но­го кня­зя, ока­за­лись запоз­да­лы­ми; после осво­бож­де­ния он про­жил толь­ко три года, нику­да не выез­жая из Переславля.

Сле­ду­ет напом­нить, что в момент аре­ста кня­зю Дмит­рию было восемь или чуть более лет – учи­ты­вая дату смер­ти его мате­ри. В памят­ни­ках пись­мен­но­сти замет­ны раз­но­чте­ния при ука­за­ни­ях на воз­раст кня­зя Дмит­рия в момент аре­ста и зато­че­ния. Так в одном из лето­пис­ный сооб­ще­ний о его смер­ти при­ве­де­на дру­гая циф­ра: «Лета 7052‑го (1544. – Т.П.) пре­ста­вись князь Дмит­рей Андре­евич Углец­кой, внук вели­ко­го кня­зя Васи­лья Васи­лье­ви­ча, в Пере­слав­ле шти­де­ся­ти лет, а сиде в желе­зех в тыну 54 лета. И при­вез­о­ша тело его на Волог­ду, и погре­бо­ша у Спа­са на При­лу­ке» (Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец, 1955. Л. 531об. С. 52). Пере­счет цифр из этой запи­си пока­зы­ва­ет на 1484 г. как вре­мя рож­де­ния кня­зя Дмит­рия на свет; но его мать умер­ла в самом нача­ле 1483 г.; о вто­ром бра­ке кня­зя Андрея Горяя све­де­ний в источ­ни­ках нет. И это лето­пис­ное сви­де­тель­ство содер­жит оши­боч­ные дан­ные, как и дру­гая запись того же «Пис­ка­рев­ско­го лето­пис­ца», где и вовсе отме­че­но, что князь Дмит­рий попал в тюрь­му «четы­рех лет» (Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец, 1955. Л. 602. С. 98).

Князь Дмит­рий про­жил на све­те, по пред­ва­ри­тель­ным рас­че­там, чуть более шести­де­ся­ти лет; пять­де­сят из них – в заклю­че­нии, «в желе­зе». И после смер­ти он не захо­тел раз­лу­чать­ся со сво­им бра­том. Кня­зя Дмит­рия Андре­еви­ча похо­ро­ни­ли в Спа­со-При­луц­ком мона­сты­ре «иде­же поло­жен брат его князь Иван Андре­евич, во мни­ше­ском чину Игна­тей, его же бог про­сла­ви угод­ни­ка сво­е­го чюде­си» (Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец, 1955. Л. 531об. С. 52). Кня­зья-муче­ни­ки – а ина­че их и не назо­вешь – на Воло­год­чине были про­слав­ле­ны как свя­тые бла­го­вер­ные; Дмит­рий – как мест­но­чти­мый. По мона­стыр­ской леген­де Спа­со-При­луц­кая оби­тель была осно­ва­на неким Дмит­ри­ем в кон­це XIV в. Она нахо­дит­ся в пяти кило­мет­рах от Волог­ды. Ниж­ний храм во имя пре­по­доб­но­го Дмит­рия При­луц­ко­го в Спас­ском собо­ре (постро­ен в 1542 г. и пере­стро­ен после пожа­ра 1817 г.) и стал местом погре­бе­ния само­го осно­ва­те­лем мона­сты­ря и двух кня­зей – ино­ка Игна­тия (Ива­на) и Дмит­рия Андре­еви­чей Угличских.

110/78. КН. ФЁДОР БОРИ­СО­ВИЧ, ум. 3.05.1513,

князь Волоц­кий с 1494, похо­ро­нен в Иоси­фо-Волоц­ком монастыре.

Ж. 1‑я, МАРИЯ. О супру­ге Федо­ра Бори­со­ви­ча кня­гине Марии упо­ми­на­ет вклад­ная кни­га Иоси­фо­ва Успен­ско­го мона­сты­ря: «Поми­на­ти кня­зя Федо­ра Бори­со­ви­ча и его кня­ги­ню Марию. Доко­ле мона­стырь Пре­чи­стыя сто­ит из спис­ка не выгла­дить <...> А дал на то князь Федор Бори­со­вич сло­бод­ку Осташ­ко­во на озе­рах <...>» 68. Упо­ми­на­е­мый вклад был сде­лан, соглас­но сохра­нив­шей­ся жало­ван­ной гра­мо­те Федо­ра Бори­со­ви­ча, 7 мар­та 1500 г. 69.

Ж. 2‑я, КНЖ. АННА (ИН. АЛЕК­САНДРА) ШУЙ­СКАЯ, после смер­ти мужа ста­ла ино­ки­ней Алек­сан­дрой в Покров­ском мона­сты­ре в Суз­да­ле. Обе жены кня­зя Федо­ра Бори­со­ви­ча Волоц­ко­го были впи­са­ны в Кор­мо­вую кни­гу Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря XVI века: «по вели­ких кня­зех... кня­зя Федо­ра, кня­ги­ню Марию, кня­ги­ню ино­ку Алек­сан­дру» 70.

111/78. КН. ИВАН БОРИ­СО­ВИЧ РУЗ­СКИЙ (* 1478/1479, † 28.11.1503),

князь Руз­ский с 1494.

Похо­ро­нен в Иоси­фо-Волоц­ком мона­сты­ре. Точ­ная дата смер­ти Ива­на Бори­со­ви­ча вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся на осно­ва­нии све­де­ний лето­пи­си, где под 1503 г. нахо­дим сле­ду­ю­щую запись: «Тоя же осе­ни пре­ста­вись кня­ги­ни Ули­а­на кня­зя Бори­са Васи­лье­ви­ча, нояб­ря; и тогда князь Федор Бори­со­вич женил­ся после нее, и брат его мень­шой, князь Иван Бори­со­вич, на сва­дьбе его раз­бо­ле­ся и пре­ста­вись; и поло­жи­ша его у Пре­чи­стые в Оси­фо­ве пустыни»9. Све­де­ния же вклад­ной кни­ги Иоси­фо-Волоц­ко­го мона­сты­ря поз­во­ля­ют опре­де­лить точ­ные даты кон­чи­ны кня­ги­ни Улья­ны и кня­зя Ива­на Руз­ско­го, кор­мы по кото­рым совер­ша­лись соот­вет­ствен­но 4 и 28 ноября10.

9. ПСРЛ. Т. XXVIII. С. 337. Ср.: ПСРЛ. Т. VI. СПб., 1853. С. 49.

10 Сино­дик Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря (1479–1510‑е годы) / Под­гот. тек­стов и исслед. Т.И. Шаб­ло­вой. СПб., 2004. С. 157–158.

112/78. КЖ. АННА БОРИ­СОВ­НА, † до 1503, 

М., КН. ПЁТР БОЛЬ­ШОЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ ХОХОЛ­КОВ РОСТОВСКИЙ.

113/83. КН. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ ШЕМЯ­ЧИЧ (†10.08.1529, Москва)

с 1500 слу­жил в Москве, князь Нов­го­род-Север­ский и Рыль­ский, схва­чен 12.05.1523.
князь Север­ский, послед­ний из удель­ных кня­зей, внук Димит­рия Шемя­ки, умер в мос­ков­ской тем­ни­це в 1529 году. Он был млад­шим из четы­рех сыно­вей Ива­на Димит­ри­е­ви­ча Шемя­ки­на, бежав­ше­го в 1453 году в Лит­ву от мще­ния вели­ко­го кня­зя Мос­ков­ско­го. Вре­мя и место рож­де­ния его неиз­вест­ны. В Лит­ве он вла­дел горо­да­ми Рыль­ском, Нов­го­род-Север­ском и неко­то­ры­ми дру­ги­ми зем­ля­ми, пожа­ло­ван­ны­ми коро­лем Сигиз­мун­дом его отцу в наслед­ствен­ное вла­де­ние. Из вре­ме­ни литов­ско­го под­дан­ства изве­стен толь­ко один поход Шемя­чи­ча в 1497 году на помощь коро­лю поль­ско­му Аль­брех­ту про­тив Сте­фа­на Мол­дав­ско­го. Наи­бо­лее важ­ны­ми момен­та­ми его жиз­ни сле­ду­ет счи­тать уча­стие в рус­ско-литов­ских интри­гах того вре­ме­ни. Зна­чи­тель­ная роль, кото­рую сыг­рал Шемя­чич вме­сте с дру­ги­ми погра­нич­ны­ми кня­зья­ми в исто­рии отно­ше­ний литов­ско-рус­ских в кон­це 15-го и пер­вой поло­вине 16-го сто­ле­тия, застав­ля­ет кос­нуть­ся сущ­но­сти этих отно­ше­ний. Полу­чая от Сигиз­мун­да зем­ли, бежав­шие из-под мос­ков­ско­го вла­ды­че­ства удель­ные кня­зья теря­ли свою само­сто­я­тель­ность и дела­лись слу­жеб­ны­ми; они дава­ли при­ся­гу: «после смер­ти нам и нашим детям слу­жить тому, кто будет на литов­ском пре­сто­ле; если после нас не будет потом­ков, то нашей зем­ле от вели­ких кня­жеств литов­ских не отсту­пать­ся». В чис­ле усло­вий, раз­ре­шав­ших кня­зей от при­ся­ги, были пунк­ты, давав­шие воз­мож­ность слу­жеб­ным кня­зьям весь­ма часто менять сво­е­го гос­по­ди­на, имен­но: отказ вели­ко­го кня­зя защи­щать слу­жеб­ных кня­зей от обид­чи­ка, неока­за­ние чести и мило­сти, — все это раз­ре­ша­ло от при­ся­ги. Такая фор­му­ла при­ся­ги вела к тому, что то литов­ское, то мос­ков­ское пра­ви­тель­ство при­ни­ма­ло к себе пере­беж­чи­ков с зем­ля­ми, и этим вызы­ва­лись посто­ян­ные ссо­ры. К кон­цу XV-го сто­ле­тия закон­чи­лось при­со­еди­не­ние севе­ро-восточ­ных уде­лов к Москве, и Иоанн III обра­тил вни­ма­ние на запад, желая воз­вра­тить рус­ские зем­ли, при­со­еди­нен­ные к Лит­ве в XIV‑м сто­ле­тии во вре­мя кня­же­ских меж­до­усо­бий. Погра­нич­ные кня­зья мог­ли ока­зать ему зна­чи­тель­ную помощь и пото­му, заду­мав вой­ну, Иоанн послал к ним тай­ные пред­ло­же­ния перей­ти с вла­де­ни­я­ми на его сто­ро­ну и сра­жать­ся вме­сте про­тив Лит­вы, за что пред­ла­гал им в награ­ду свои горо­да и все заво­е­ван­ные литов­ские зем­ли, обе­щая не всту­пать­ся в послед­ние, а толь­ко «беречь» их. Такое тай­ное посла­ние полу­чил и В. И. Шемя­чич. Опа­се­ния его, что вели­кий князь Мос­ков­ский может вспом­нить оби­ды, при­чи­нен­ные его дедом, Димит­ри­ем Шемя­кой, Васи­лию II, были пре­ду­пре­жде­ны Иоан­ном III, дав­шим Шемя­чи­чу опас­ную гра­мо­ту: «Что какое лихо учи­ни­лось от тво­е­го деда, кня­зя Димит­рия Шемя­ки, наше­му отцу, вели­ко­му кня­зю, Васи­лию Васи­лье­ви­чу, то мы тебе даем опас­ную гра­мо­ту, что нам за то на тебя нелюб­ки не дер­жать». Пере­хо­дя на сто­ро­ну Моск­вы, Север­ские кня­зья дела­лись вла­де­тель­ны­ми и при­об­ре­та­ли силь­но­го защит­ни­ка в лице Мос­ков­ско­го кня­зя. В офи­ци­аль­ных пере­го­во­рах Моск­вы с Лит­вой пере­ход Север­ских кня­зей Шемя­чи­ча и Можай­ско­го в мос­ков­ское под­дан­ство моти­ви­ро­вал­ся гоне­ни­я­ми за пра­во­слав­ную веру, кото­рые они тер­пе­ли в Лит­ве. По уго­во­ру Мос­ков­ский князь послал во вла­де­ния Шемя­чи­ча свои вой­ска; Шемя­чич явил­ся к ним, и уже после это­го Иоанн отпра­вил ска­зать вели­ко­му кня­зю Литов­ско­му, что­бы он не всту­пал­ся более в отчи­ну Шемя­чи­ча, так как послед­ний пере­хо­дит на мос­ков­скую служ­бу. Литов­цы не хоте­ли отка­зать­ся от отчин кня­зей, пере­шед­ших на сто­ро­ну Моск­вы, и вели дол­гие пере­го­во­ры, не при­зна­вая пере­ход закон­ным. Про Шемя­чи­ча и Можай­ско­го они гово­ри­ли: «Отцы этих кня­зей при­шли в Лит­ву, сде­лав над самим Ива­ном Васи­лье­ви­чем и его отцом извест­но какую изме­ну; их в Лит­ве при­ня­ли и дали им отчи­ны на про­жи­ток, а они, по при­выч­ке, заим­ство­ван­ной от сво­их отцов-измен­ни­ков, изме­ни­ли теперь и Литов­ско­му госу­да­рю, да по той же при­выч­ке навер­но сде­ла­ют то же и со сво­им новым госу­да­рем». Не умея удер­жать погра­нич­ных кня­зей, Литов­ский вели­кий князь не терял надеж­ды вер­нуть их себе, хотя и назы­вал их измен­ни­ка­ми. К ним под­сы­ла­лись литов­ские аген­ты, на них дей­ство­ва­ли и посред­ством Крым­ско­го хана, про­ся его пере­дать Шемя­чи­чу, что если он перей­дет в литов­скую служ­бу, то король даст ему еще более того, что у него есть теперь, осо­бен­но по заво­е­ва­нии Моск­вы. Мос­ков­ские кня­зья хоро­шо зна­ли литов­ские интри­ги и удер­жи­ва­ли кня­зей раз­лич­ны­ми сред­ства­ми: окру­жи­ли их шпи­о­на­ми, ста­ра­лись воз­бу­дить их пат­ри­о­тизм, поощ­ря­ли их враж­ду к погра­нич­ным литов­ским кня­зьям и под­дер­жи­ва­ли их вой­ны. Князь Север­ский Шемя­чич ока­зал боль­шое содей­ствие Москве в даль­ней­ших заво­е­ва­ни­ях литов­ских земель. Со вре­ме­ни при­ся­ги Мос­ков­ско­му госу­да­рю в 1500‑м году на бере­гу реки Кон­до­ва, где он со сво­им вой­ском встре­тил отправ­лен­ные к нему мос­ков­ские дру­жи­ны, этот князь почти бес­пре­рыв­но вою­ет про­тив Лит­вы — то вме­сте с мос­ков­ски­ми вой­ска­ми, то само­сто­я­тель­но, делая набе­ги на сво­их литов­ских сосе­дей. 14-го нояб­ря 1500-го года новые под­дан­ные Моск­вы, кня­зья Север­ские Шемя­чич и Можай­ский вме­сте с бояра­ми кня­зем Ростов­ским и Семе­ном Ворон­цо­вым одер­жа­ли побе­ду над литов­ским кня­зем Миха­и­лом Иже­слав­ским и вое­во­дой Евста­фи­ем Даш­ко­ви­чем под Мсти­слав­лем, поло­жив тысяч семь непри­я­те­лей на месте. В июле 1502-го года Шемя­чич опять идет про­тив Лит­вы с мно­го­чис­лен­ной ратью, послан­ной Иоан­ном к Смо­лен­ску под началь­ством его сына Димит­рия. В декаб­ре того же года Шемя­чич и Семен Можай­ский опять ходи­ли на Лит­ву, не заво­е­ва­ли горо­дов, но вез­де рас­про­стра­ни­ли ужас жесто­ки­ми опу­сто­ше­ни­я­ми. Во вре­мя пере­ми­рия с 1503-го года до 1507-го года погра­нич­ные кня­зья, поощ­ря­е­мые мос­ков­ским пра­ви­тель­ством, жевав­шим вой­ны, не пере­ста­ва­ли бес­по­ко­ить Лит­ву набе­га­ми. Когда при Васи­лии III вой­на с Лит­вой воз­об­но­ви­лась, Шемя­чи­чу веле­но было идти на помощь Глин­ско­му, пере­шед­ше­му на сто­ро­ну Васи­лия III и оже­сто­чен­но мстив­ше­му коро­лю Сигиз­мун­ду за лич­ные оби­ды. Вой­ска Глин­ско­го и Шемя­чи­ча сто­я­ли две неде­ли под Мин­ском в ожи­да­нии помо­щи от вели­ко­го кня­зя, но полу­чи­ли при­ка­за­ние идти оса­ждать Оршу. По доро­ге они взя­ли Друцк и под Оршей соеди­ни­лись с кня­зем Щеней, при­шед­шим с нов­го­род­ской ратью. Ссо­ры мос­ков­ских вое­вод поме­ша­ли взя­тию Орши, и с при­бли­же­ни­ем коро­ля рус­ские вой­ска отсту­пи­ли. Пору­чив Шемя­чи­чу и Ста­ро­дуб­ско­му обе­ре­гать окра­и­ны, Васи­лий Ш. заклю­чил с коро­лем Сигиз­мун­дом в 1508‑м году мир, по кото­ро­му утвер­жда­лись за Рос­си­ей ее заво­е­ва­ния и зем­ли пере­беж­чи­ков. В 1511‑м году сно­ва нача­лась вой­на, и Север­ским кня­зьям при­хо­ди­лось бороть­ся не толь­ко с Лит­вой, но и с Тата­ра­ми, напа­дав­ши­ми по согла­ше­нию с коро­лем на южные рус­ские пре­де­лы. В 1518‑м году неко­то­рые отря­ды крым­ских татар напа­ли на Путивль­ские зем­ли, но были раз­би­ты Шемя­чи­чем, за что послед­ний полу­чил в награ­ду от вели­ко­го кня­зя Путивль. Невзи­рая на зна­чи­тель­ные услу­ги, ока­зан­ные Север­ски­ми кня­зья­ми Москве, они не поль­зо­ва­лись дове­ри­ем вели­ко­го кня­зя, пом­нив­ше­го их изме­ны. Не давая Север­ским кня­зьям Шемя­чи­чу и Можай­ско­му вести меж­до­усоб­ные вой­ны, князь Мос­ков­ский поощ­рял их вза­им­ные доно­сы, погу­бив­шие обо­их этих кня­зей. Мос­ков­ское пра­ви­тель­ство, имея целью объ­еди­не­ние рус­ско­го госу­дар­ства, поль­зо­ва­лось все­ми спо­со­ба­ми для уни­что­же­ния уде­лов. Шемя­чич и Можай­ский были послед­ни­ми удель­ны­ми кня­зья­ми. Их вза­им­ная враж­да помог­ла вели­ко­му кня­зю при­со­еди­нить их вла­де­ния к Москве. Еще при Иоанне III Семен Ива­но­вич Можай­ский доно­сил на Васи­лия Шемя­чи­ча; после смер­ти Семе­на Ива­но­ви­ча, сын его Васи­лий Семе­но­вич точ­но так­же интри­го­вал про­тив Шемя­чи­ча. Послед­ний несколь­ко раз про­сил поз­во­ле­ния у вели­ко­го кня­зя при­е­хать в Моск­ву оправ­дать­ся, но ему отве­ча­ли, что не сле­ду­ет это­го делать «ради Госу­дар­ско­го и Зем­ско­го дела». В 1510‑м году Васи­лий Семе­но­вич стал хва­лить­ся, что по его ого­во­ру Госу­дарь хочет поло­жить опа­лу на Шемя­чи­ча. Узнав про кле­ве­ту, Шемя­чич про­сил вели­ко­го кня­зя при­слать ему опас­ную гра­мо­ту, что­бы мож­но было без бояз­ни при­е­хать в Моск­ву оправ­дать­ся. Опас­ная гра­мо­та была дана, и Васи­лий Ива­но­вич при этом объ­явил Шемя­чи­чу, что, как он жало­вал обо­их кня­зей, так и теперь жалу­ет и нелюб­ви к ним не име­ет. Шемя­чич оправ­дал­ся и сно­ва был отпу­щен в свои вла­де­ния. Князь Васи­лий Семе­но­вич тем не менее про­дол­жал свои доно­сы и в 1517‑м году вме­сте с кня­зем Прон­ским при­слал в Моск­ву двух людей, сви­де­те­лей сно­ше­ний Шемя­чи­ча с Лит­вой. Один из них был плен­ным в Лит­ве и слы­шал там, что у Аль­брех­та Неми­ро­ви­ча, киев­ско­го намест­ни­ка, был гонец от кня­зя Васи­лия Шемя­чи­ча, кото­рый пред­ла­гал: «как король поми­рит­ся с царе­ви­ча­ми, и Аль­брехт бы с царе­ви­ча­ми шел под его город, и он (Шемя­чич) хочет коро­лю слу­жить и с горо­да­ми». Дру­гой, чело­век Прон­ско­го, слу­жив­ший когда то Васи­лию Шемя­чи­чу и убе­жав­ший в Ста­ро­дуб, гово­рил: «Шемя­чич ссы­ла­ет­ся с коро­лем да с Аль­брех­том Неми­ро­ви­чем, да и из Лит­вы у него люди были от коро­ля». Вели­кий князь послал к Шемя­чи­чу Шиго­ну Под­жо­ги­на и сво­е­го дья­ка Ива­на Теле­ше­ва объ­явить все о доно­сах и ска­зать потом: «Тебе хоро­шо ведо­мо, что и напе­ред того к нам на тебя такие без­ле­пич­ные речи при­ха­жи­ва­ли, и мы им не вери­ли, а тебя жало­ва­ли: таким речам мы и теперь не верим и хотим тебя жало­вать. Ты теперь ехал бы к нам, и мы тебя укре­пим в том, что­бы тебе быть без мыс­ли в нашем жало­ва­нии, и боярам нашим велим тебе так­же кре­пость учи­нить; а что­бы тебе ехать без вся­ко­го опа­са, то наши послан­ные в том тебе прав­ду дадут». Шемя­чич же, еще не дождав­шись это­го посоль­ства, а толь­ко узнав­ши о доно­се, отпра­вил к Госу­да­рю сво­е­го чело­ве­ка со сле­ду­ю­щи­ми сло­ва­ми: «Госу­дарь, брат мой, князь Васи­лий Семе­но­вич, при­слал к тебе и сам ныне гово­рит: «Либо я этим сво­е­го бра­та, Васи­лия Ива­но­ви­ча, умо­рю, либо сам от Госу­да­ря буду под гне­вом; луч­ше чему нибудь одно­му быть, а не оста­вать­ся так». Ты б, Госу­дарь, сми­ло­вал­ся, пожа­ло­вал, велел мне, сво­е­му холо­пу, у себя быть, бить челом о том, что­бы стать мне перед тобой, Госу­да­рем, очи на очи с теми, кого брат мой, князь Васи­лий Семе­но­вич, к тебе, Госу­да­рю, на меня при­слал с неле­пи­ца­ми. Обы­щешь, Госу­дарь, мою вину, то волен Бог да ты, Госу­дарь мой, голо­ва моя гото­ва перед Богом, да перед тобой; а не обы­щешь, Гос­по­дарь, моей вины, — и ты б сми­ло­вал­ся, пожа­ло­вал, от бра­та мое­го обо­ро­нил, как тебе, Гос­по­да­рю, Бог поло­жит по серд­цу, пото­му что брат мой преж­де это­го сколь­ко раз меня обго­ва­ри­вал тебе, Гос­по­да­рю, таки­ми неле­пи­ца­ми, желал меня у тебя, Гос­по­да­ря, умо­рить, что­бы я не был тебе слу­гой». Иску­ше­ния со сто­ро­ны Лит­вы Север­ским кня­зьям без сомне­ния были, что вид­но из сле­ду­ю­щих слов того же пись­ма Шемя­чи­ча: «да и то тебе, Гос­по­да­рю, извест­но же, сколь­ко преж­де ко мне из Лит­вы при­сы­лок ни быва­ло, я от отца тво­е­го вели­ко­го кня­зя и от тебя, Гос­по­да­ря, ниче­го не ута­и­вал, а если и в самом деле кто слы­шал такую неле­пи­цу про меня в Лит­ве, так, Госу­дарь, там вель­ми рады, что­бы нас, тво­их холо­пей, на Укра­ине не было». На это пись­мо Васи­лий III отпра­вил Шемя­чи­чу опас­ную гра­мо­ту для при­ез­да в Моск­ву, но послан­ным все-таки нака­зал: «заез­жай­те к кня­зю Васи­лию Семе­но­ви­чу, ска­жи­те ему речь о бере­же­нии, да похваль­ную речь ему ска­жи­те». 14-го авгу­ста 1518-го года Шемя­чич был уже в Москве и на Успе­ние обе­дал у мит­ро­по­ли­та вме­сте с вели­ким кня­зем. 22-го и 25-го авгу­ста на кня­же­ском дво­ре в «бру­ся­ной» избе бояре, выслан­ные кня­зем, дела­ли ему допрос. И на этот раз Шемя­чич оправ­дал­ся. Вели­кий князь велел ему ска­зать: «Мы у слу­ги сво­е­го Васи­лия на тебя речей ника­ких не слу­ша­ли. Мы, как преж­де неле­пым речам не пота­ка­ли, таки и теперь не пота­ка­ем, а тебя, слу­гу сво­е­го, как преж­де, так и теперь жалу­ем, и впредь жало­вать хотим: обыс­ка­ли мы, что речи на тебя неле­пые, и мы им теперь не верим. Чело­век, кото­рый гово­рил на тебя неле­пые речи, перед тобой голо­вой». Шемя­чич про­сил выдать ему и дру­го­го обно­си­те­ля, чело­ве­ка кня­зя Васи­лия, но вели­кий князь ска­зал, что его выдать нель­зя пото­му, что «этот чело­век был в име­нии в Лит­ве и слы­шал о тебе речи в Лит­ве, так как же ему было нам не ска­зать. Нам это­го чело­ве­ка выдать тебе нель­зя». Шемя­чич был отпу­щен с честью в свое кня­же­ство, где спо­кой­но власт­во­вал еще пять лет. Не более как через месяц после при­ез­да его в Моск­ву в офи­ци­аль­ных бума­гах было запи­са­но, что Васи­лия Семе­но­ви­ча Можай­ско­го не ста­ло, и его вла­де­ния вполне при­над­ле­жат мос­ков­ско­му госу­да­рю. В 1523‑м году Шемя­чи­ча опять потре­бо­ва­ли в Моск­ву на суд. Он не решал­ся ехать, но Мит­ро­по­лит Дани­ил уве­рил его сво­им сло­вом в без­опас­но­сти, и Шемя­чич явил­ся к вели­ко­му кня­зю, был им лас­ко­во при­нят, но через несколь­ко дней схва­чен и заклю­чен в тем­ни­цу, обви­нен­ный сно­ва в сно­ше­ни­ях с Лит­вой; кня­ги­ню же его при­вез­ли в Моск­ву и здесь отня­ли у нее боярынь. Шел слух, что при­чи­ной заклю­че­ния Шемя­чи­ча было его пись­мо к киев­ско­му намест­ни­ку, где он пред­ла­гал служ­бу свою коро­лю Сигиз­мун­ду. Сомне­ва­лись в истине это­го обви­не­ния и рас­ска­зы­ва­ли, что тогда ходил по ули­цам Моск­вы юро­ди­вый с мет­лой и кри­чал: «вре­мя очи­стить госу­дар­ство от послед­не­го сора», т. е. изба­вить вели­ко­го кня­зя от послед­не­го удель­но­го кня­зя». Засту­пал­ся за Шемя­чи­ча игу­мен Тро­иц­кий Пор­фи­рий. Вос­поль­зо­вав­шись при­ез­дом вели­ко­го кня­зя в Тро­иц­кий мона­стырь на хра­мо­вой празд­ник, Пор­фи­рий сме­ло ска­зал ему: «если ты при­е­хал сюда в храм Без­на­чаль­ной Тро­и­цы про­сить мило­сти за гре­хи твои, будь гам мило­серд над теми, кото­рых гонишь ты без­вин­но; а если ты, сты­дясь нас, ста­нешь уве­рять, что они вино­ва­ты перед тобой, то отпу­сти по Хри­сто­ву Сло­ву какие-нибудь малые дина­рии, если сам жела­ешь полу­чить от Хри­ста про­ще­ние мно­гих талан­тов». За это Пор­фи­рий был изгнан из мона­сты­ря и поса­жен в тюрь­му в око­вах. Через неко­то­рое вре­мя его выпу­сти­ли, но не воз­вра­ти­ли сана игу­ме­на. Мит­ро­по­лит же одоб­рял посту­пок вели­ко­го кня­зя и гово­рил, что «Бог изба­вил Госу­да­ря от запа­зуш­но­го вра­га», совсем забы­вая, по сло­вам бояри­на Бер­сень-Бекле­ми­ше­ва, «что сам писал к Шемя­чи­чу гра­мо­ту и при­ло­жил к ней свою руку и печать, и взял его на образ Пре­чи­стыя и Чудо­твор­цев, да на свою душу». Васи­лий Ива­но­вич Шемя­чич, послед­ний удель­ный князь, умер в Москве заклю­чен­ным в «набе­реж­ной» пала­те 10-го авгу­ста 1529-го года. Место погре­бе­ния его тела неиз­вест­но. От бра­ка с неиз­вест­но­го про­ис­хож­де­ния женой он оста­вил сына, кня­зя Ива­на, умер­ше­го ино­ком Тро­иц­ко-Сер­ги­ев­ско­го мона­сты­ря в 1561‑м году, и двух доче­рей — Мар­фу и Ефро­си­нию, cудь­ба кото­рых неизвестна.
Впо­след­ствии князь Андрей Курб­ский, гово­ря о дав­нем обы­чае пред­ков Ива­на Гроз­но­го «жела­ти бра­теи сво­ихъ кро­ви и губи­ти их», вспо­ми­нал, что Васи­лий III «изи­малъ» «бра­та сво­е­го, во кро­ви ближ­ня­го, кня­зя Верей­ско­го Васи­лия, наре­чен­но­го Шамя­ти­ча», т. е. сына Ива­на Дмитриеви­ча Шемя­ки­на. Курб­ский харак­те­ри­зу­ет его как «мужа слав­на­го и зело храб­ра­го, и искус­но­го въ бога­тыр­ских вещахъ, и поисгине рещи, па­губу бусур­ма­новъ, яже не ток­мо отчи­ну свою Севе­ру отъ часто­го на­хождения без­бож­ныхъ изма­иль­тянъ обо­ро­нялъ, поро­жа­ю­ще ихъ мно­гажды зело часто, но и на Дикое поле подъ самую Орду Пере­коп­скую ходя­ще мно­га­жды, и тамо пре­свЬт­лыя одолЬ­ния надъ ордин­ски­ми цари постав­ля­ю­ще». Далее Андрей Курб­ский вос­кли­ца­ет: «Се толь пре­слав­на­го мужа, воис­тин­ну Побе­до­нос­ца, тои-то князь Васи­леи пред­ре­чен­ный (Васи­лий III.), отъ чародЪ­и­цы Гре­че­ския (Со­фии Палео­лог. — А. Б.) рож­денъ, зато­чилъ въ тем­ни­цу и тяж­ки­ми око­вами вско­ре умо­ри­ти повелЬлъ».Василий Ива­но­вич Шемя­чич, уна­сле­до­вав­ший после сво­е­го стар­ше­го бра­та Семе­на все нов­го­род-север­ские вла­де­ния и в 1500 г. пере­шед­ший от Лит­вы к Москве, в мае 1523 г. был пре­да­тель­ски захва­чен мос­ков­ским пра­ви­тель­ством (сам мит­ро­по­лит Дани­ил га­рантировал Шемя­чи­чу без­опас­ный про­езд) и поса­жен под стражу.10 авгу­ста 1529 г. он умер (по мне­нию Андрея Курб­ско­го, «умо­рен») в «набе­реж­ной пала­те» мос­ков­ско­го Кремля.201

Ж., /...../ ИН. ЕВФИ­МИЯ, ум. в сере­дине XVI в. в Суз­даль­ском Покров­ском монастыре.
[Соло­вьев: «Истор. Госуд. Рос­сий­ско­го» I т. стр. 1467—68, 1490—91, 1616—1660; Карам­зин: «Ист. Гос. Росс.» по ука­за­те­лю Стро­е­ва; I. Wolf: «Kniaziowe litewsko-ruscy». Warsawa 1895 г. стр. 519—520; Андри­а­нов: «Ука­за­тель к пол­но­му собр. лето­пи­сей»; «Хро­ни­ка Быхов­ца» ст. 65, 67—68; Коя­ло­ви­ча: Historiae ituanae» ст. 286 и др., «Herbarz» ст. 134; Bolniecki: «Pocret rodów»; Кар­пов: «Исто­рия борь­бы мос­ков­ско­го госу­дар­ства с литов­ско-поль­ским» стр. 10—11 и др.; Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ско­го госуд. с Поль­ско-литов­ским»; Сбор­ни­ки Р. Им. Ист. Об. 35, 39 и 73 тома; Акты, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии южной и запад­ной Рос­сии, собр. и изд. Арх. Комис.; Необ­хо­ди­мое при­ло­же­ние к «настоль­но­му сло­ва­рю» Толя; Хмы­ро­ва. М. Д.: «Алфа­вит­но-спра­воч­ный пере­чень удель­ных кня­зей» № 466, 833; Чте­ния М. И. Об. 1864 года, I т., 227—224 ст.]

114/83. КН. СЕМЁН ИВА­НО­ВИЧ ШЕМЯ­ЧИЧ, † до 1500 (?).

В 1488 г., 1 янва­ря, упо­ми­на­ют­ся «кня­жы Ива­но­вы дЪти Шемяки­на» («вашыхъ изра­децъ дЬти») [Сбор­ник имп. Рос­сий­ско­го Исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 35. С. 131], а в неда­ти­ро­ван­ных изве­сти­ях го­ворится о наси­лии со сто­ро­ны нов­го­род-север­ско­го кня­зя Семе­на Ива­новича Шемя­ки­на по отно­ше­нию к вели­ко­кня­же­ским, мос­ков­ским куп­цам. «А въ Hoв­гopот­ке въ СЬвер­скомъ кня­зю Семе­ну кня­жу Ива­но­ву сыну Ше­мякина вели­ко­го кня­зя гости поми­нокъ нес­ли япан­чю бурь­скую, да тясму чер­ве­ча­ту, а вое­водкЪ его Домо­тка­ну нес­ли помин­ка япан­чю бурь­скую да тясму свЪт­ло- зеле­ну, да фунтъ инби­рю, да фунтъ пер­цу, и они сверхъ того помин­ка взя­ли сил­но на вели­ко­го кня­зя гостехъ: князь Семенъ взялъ дв4 кам­ки свЪт­ло­зе­ле­ны кафин­ские куф­те­ри, а вое­вод­ка его Домо­тканъ взялъ кам­ку Бурь­скую на чер­вьцЪ жолтъ; а люди кня­жи Семе­но­вы князь Давидъ Кубень­скои взялъ пор­ти­що таф­ты сил­но; а Шап­такъ взялъ пор­ти­що жъ таф­ты, а дьякъ княжъ Семе­новъ взялъ тясму шол­ко­ву» (Сбор­ник имп. Рос­сий­ско­го Исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 35. С. 10— 11). Как отме­тил М. М. Кром, князь Иван Дмит­ри­е­вич Шемя­тич при­был в Лит­ву «со сво­им дво­ром»: в жало­бе мос­ков­ских куп­цов, относящей­ся к 1487/88 г., упо­ми­на­ют­ся сре­ди «людей» Семе­на Ива­но­ви­ча Шемя­чи­ча, сына Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча, некий «князь Давид Кубен­ский» (оче­вид­но, род­ствен­ник кня­ги­ни-мате­ри Софьи Дмит­ри­ев­ны, про­ис­хо­дя­щей из кня­зей Заозер­ских-Кубен­ских), а так­же «вое­вод­ка» кня­зя Семе­на Домо­ткан и «дьяк княж Семе­нов». «Все атри­бу­ты кня­же­ско­го дво­ра нали­цо», — заме­ча­ет М. М. Кром.
Кро­ме того, вме­сте с бра­том Васи­ли­ем Семен Шемя­чич вла­дел Оболь­ца­ми, как вид­но из под­твер­ди­тель­ной гра­мо­ты, пожа­ло­ван­ной в 1500‑м году литов­ским вели­ким кня­зем Алек­сан­дром обо­лец­ким вели­ко­кня­же­ским слу­гам Евне­ви­чам на вла­де­ние четырь­мя села­ми по дан­ной кня­зей Семе­на и Васи­лия Шемя­чи­чей. Семен Ива­но­вич Шемя­чич умер в Лит­ве око­ло 1500-го года, не оста­вив потомства.
[Wolff: Kniazowie litewsko-ruscy» ст. 519; Сбор­ник Рус. Имп. Ист. Общ. по 35; «Акты, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии южной и запад­ной Рос­сии» т. II, ст. 123; «Пол­ное собра­ние Рус­ских лето­пи­сей» по ука­за­те­лю Андрианова.]

115/83. КН. ВЛА­ДИ­МИР ИВА­НО­ВИЧ ШЕМЯЧИЧ

116/83. КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ ШЕМЯЧИЧ

117/83. /..../ ИВА­НОВ­НА (МАРИЯ?),

М., ЮРИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ПУТЯТИН.

121/90. КН. ФЁДОР ИВА­НО­ВИЧ ЯРО­СЛА­ВИЧ БОРОВ­СКИЙ (†1522).

Вла­дел горо­дом Клец­ком. удель­ный князь Пин­ский (1501—1520) и Клец­кий (ок. 1503—1520), един­ствен­ный сын удель­но­го кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча Боров­ско­го (ум. 1507) и Евдо­кии Фёдо­ров­ны Воротынской.

Про­ис­хо­дил из рода Сер­пу­хов­ско­го-Боров­ских кня­зей. В 1498 году женил­ся на Алек­сан­дре Семё­новне Слуц­кой (ум. 1518), доче­ри кня­зя киев­ско­го Семё­на Олель­ко­ви­ча Слуц­ко­го (ок. 1420—1470) и Марии Ива­нов­ны Гаштольд. После смер­ти Семё­на Слуц­ко­го его един­ствен­ный сын Васи­лий (ум. 1495) полу­чил во вла­де­ние от вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Кази­ми­ра Ягел­лон­чи­ка Пин­ское кня­же­ство. После смер­ти кня­зя Васи­лия Семё­но­ви­ча Пин­ском ста­ла управ­лять его мать Мария Ива­нов­на (урож­ден­ная Гаштольд). Еще при жиз­ни сво­ей тещи Фёдор Боров­ский под­пи­сы­вал гра­мо­ты «Я, князь Фёдор Ива­но­вич Яро­сла­вич», а после смер­ти Марии Ива­нов­ны в 1501 году стал пра­вить Пин­ском на пра­вах отчича.

Дея­тель­ность Фёдо­ра прак­ти­че­ски огра­ни­чи­ва­лась его уде­лом и сосед­ним Клец­ком, где пра­вил его отец Иван Васи­лье­вич. В1503 году князь Фёдор Боров­ский участ­во­вал в неудач­ном бою с тата­ра­ми под Клец­ком. Литов­ские отря­ды под коман­до­ва­ни­ем кня­зей Фёдо­ра Ива­но­ви­ча Боров­ско­го, Юрия Ива­но­ви­ча Голь­шан­ско­го и Гри­го­рия Бори­со­ви­ча Глин­ско­го потер­пе­ли пора­же­ние от крым­ской орды.В том же 1503 году князь Иван Васи­лье­вич Боров­ский пере­дал Фёдо­ру пра­ва на горо­да Клецк, Давид-Горо­док и Рога­чёв. Одна­ко при­ни­мал ли Фёдор уча­стие в Клец­кой бит­ве в 1506 году — неиз­вест­но. В 1508 году Фёдор Ива­но­вич полу­чил от вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Сигиз­мун­да Кази­ми­ро­ви­ча часть вла­де­ний кня­зя Миха­и­ла Льво­ви­ча Глин­ско­го, отъ­е­хав­ше­го в Москву.

В 1521 году удель­ный князь Фёдор Ива­но­вич Боров­ский скон­чал­ся, не оста­вив после себя потом­ства. Свои вла­де­ния (Пинск,Давид-Городок и Клецк) он заве­щал вели­ко­му кня­зю литов­ско­му, таким обра­зом они вошли в состав госу­дар­ствен­ных име­ний. Вско­ре их полу­чи­ла Бона Сфор­ца, жена с 1518 года поль­ско­го коро­ля и вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Сигиз­мун­да Ста­ро­го. После смер­ти Ива­на Васи­лье­ви­ча про­дол­жа­те­лем рода сер­пуховских кня­зей остал­ся его сын Федор Ива­но­вич Яро­сла­вич (такое про­зви­ще он берет в честь деда). Вес­ной 1501 г. (меж­ду кон­цом мар­та и 28 мая 1501 г.) Федор стал кня­зем Пин­ским, что свя­за­но с его бра­ко­со­че­та­ни­ем. В 1498 г. он женил­ся на княжне пин­ской Елене — доче­ри кня­зя Семе­на Олель­ко­ви­ча. Послед­няя носи­ла еще молит­вен­ное имя Алек­сан­дры, посколь­ку до­кументы кон­ца 1520‑х г. гово­рят о «кне­гине Федо­ро­вой Яросла­вича Алек­сан­дре Пин­ской» [5, с. 256, 297].
В 1502 г. Федор Ива­но­вич участ­во­вал в бит­ве с крым­ский тата­ра­ми на реке Уше, око­ло Овру­че­ва, завер­шив­шей­ся пора­жением литов­цев [7, с. 429]. В сле­ду­ю­щем году состо­я­лось сра­жение с тата­ра­ми у Давид-Город­ка и здесь успех сопут­ство­вал литовцам.

В 1507 г. (после смер­ти отца) Федор сосре­до­то­чил в сво­их руках и отцов­ские вла­де­ния. В 1508 г. Клецк ока­зал­ся в числе
земель, охва­чен­ных дви­же­ни­ем Глин­ских. Федор не под­дер­жал мятеж­ни­ков, за что потом был воз­на­граж­ден литов­ским коро­лем [4, с. 150]. Уве­ли­чен­ное кня­же­ние Сигиз­мунд I в 1509 г.
утвер­дил за Федо­ром вплоть до смер­ти его и его жены. Те, в свою оче­редь, — отпи­са­ли его после себя вели­ко­му кня­зю. Умер Федор Ива­но­вич Пин­ский вес­ной 1522 г. Еще 18 мар­та 1522 г.
Федор был жив, в этот день ему послал наказ поль­ский король Сигиз­мунд I [9, с. 429]. 16 мая 1522 г. король Сигиз­мунд I уже под­твер­ждал ранее выдан­ную Федо­ром гра­мо­ту, т.е. к тому
момен­ту Федор Ива­но­вич скон­чал­ся [9, с. 324]. Акты, датиро­ванные сен­тяб­рем 1522 г. гово­рят о Федо­ре Ива­но­ви­че как о «небо­щи­ке» и упо­ми­на­ют его дол­ги [5, с. 52, 53]. Его супруга
кня­ги­ня Еле­на умер­ла рань­ше, после 25 мар­та 1518 г. Она, «отхо­ди­чи з сего све­та», пожа­ло­ва­ла одно­му мона­сты­рю дво­ри­ще в с. Вол­би­чи [8, с. 130]. Детей в бра­ке Федо­ра и Еле­ны не было. Его вла­де­ния посту­пи­ли в коро­лев­ский фонд, а затем, с 1524 г.,
ото­шли к коро­ле­ве Боне [2, с. 394]. На этом в Бело­рус­ском По­лесье закан­чи­ва­ет­ся исто­рия сер­пу­хов­ско­го кня­же­ско­го рода по муж­ской линии.

Ж., 1498, КЖ. АЛЕК­САНДРА СЕМЕ­НОВ­НА СЛУЦ­КАЯ ПИН­СКАЯ, дочь кня­зя Семе­на Олель­ко­ви­ча Слуц­ко­го и Марии Ива­нов­ны Гаштольд.

2. Гуда­ви­ч­юс, Э. Исто­рия Лит­вы с древ­ней­ших вре­мен до 1569 года / Э. Гуда­ви­ч­юс. — М., 2005.
5. Литов­ская мет­ри­ка (1522–1530). 4‑ая кни­га суд­ных дел. — Виль­нюс, 1997.
7. Пилип­чук, Я. В. Вели­кое кня­же­ство Литов­ское и тата­ры в пери­од прав­ле­ния Алек­сандра Кази­ми­ро­ви­ча (1492–1506 гг.) [Электрон­ный ресурс] / Я. В. Пилип­чук, М. А. Несин // Исто­рия воен­но­го дела: иссле­до­ва­ния и источ­ни­ки. — 2016. — Спе­ци­аль­ный выпуск V. Сто­я­ние на Угре 1480–2015. — Ч. II. — С. 390–448. — Режим до­ступа: http://​www​.milhist​.info/​2​0​1​6​/​0​4​/​2​1​/​p​i​l​i​p​c​h​y​k​-​n​e​sin. — Дата до­ступа: 30.10.2016.
8. Пуда­лов, Б. М. Жало­ван­ная гра­мо­та кня­зя Федо­ра Ива­но­ви­ча Яро­сла­ви­ча 1507 года / Б. М. Пуда­лов // Рус­ский дипло­ма­та­рий. — Вып. 3. — М., 1998. — С. 62–64.
9. Реви­зия пущ и пере­хо­дов зве­ри­ных в быв­шем вели­ком кня­же­стве Литов­ском с при­со­во­куп­ле­ни­ем гра­мот и при­ви­лей на вхо­ды в пущи и на зем­ли. — Виль­на, 1867.

122/90. КЖ. УЛЬЯ­НА ИВАНОВНА,

М., КН. ЮРИЙ ИВА­НО­ВИЧ ГОЛЬ­ШАН­СКИЙ (†1536).

123/90. КЖ. ВАСИ­ЛИ­СА ИВА­НОВ­НА (†11.05.1552),

М., АЛЕК­САНДР ИВА­НО­ВИЧ ХОДКЕВИЧ.

Коле­но IX

124/94. КН. ДМИТ­РИЙ ВНУК ИВА­НО­ВИЧ (10.10.1483, †14.02.1504).

Вен­чан на вели­кое кня­же­ние Мос­ков­ское 4.02.1498. Схва­чен 11.04.1502. Погиб в тюрь­ме 14.02.1504

125/94. КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ (15.02.1485 —?),

оче­вид­но, умер в младенчестве

126/98. В. КН. ИВАН IV ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ГРОЗ­НЫЙ (в ино­че­стве Иона) (*25.08.1530, село Коло­мен­ское, †18.03.1584, Москва).

Вели­кий князь Мос­ков­ский с 1533, царь с 16.01.1547.

Ж., 1‑я, 3.02.1547, АНА­СТА­СИЯ РОМА­НОВ­НА ЗАХА­РЬИ­НА-ЮРЬЕ­ВА (*ок. 1530, †7.08.1560), дочь околь­ни­че­го Рома­на Юрье­ви­ча Захарьина;

Ж. 2‑я, 21.08.1561, КЖ. КУЧЕ­НЕЙ-МАРИЯ ТЕМРЮ­КОВ­НА ЧЕР­КАС­СКАЯ (†1.09.1569);

Ж. 3‑я, 28.10.1571, МАР­ФА ВАСИ­ЛЬЕВ­НА СОБА­КИ­НА (*1552, †13.11.1571);

Ж., 29.04.1572, АННА АЛЕК­СЕ­ЕВ­НА КОЛ­ТОВ­СКАЯ (с сент.1572 ино­ки­ня Дарья, ум. 5.04.1626);

Ж , янв. 1575, АННА ГРИ­ГО­РЬЕВ­НА ВАСИЛЬ­ЧИ­КО­ВА (ум. в ино­че­стве в нача­ле 1577, по дру­гим све­де­ни­ям — 7.01.1626);

Ж., кон­ца 1570‑х гг., ВАСИ­ЛИ­СА МЕЛЕН­ТЬЕВ­НА ИВА­НО­ВА, вдо­ва дьяка;

Ж., 6.09.1580, МАРИЯ ФЁДО­РОВ­НА НАГАЯ (с 1591 — ино­ки­ня Мар­фа, ум. 20.07.1612 или 28.06.1611?).

127/99. КН. ГЕОР­ГИЙ (ЮРИЙ) ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ «МОС­КОВ­СКИЙ» (30.10.1532 — 24.11.1563).

С авг. 1560 — князь Углич­ский и Калужский.

Ж., 3.11.1547, КЖ. УЛЬЯ­НА ДМИТ­РИ­ЕВ­НА ПАЛЕЦ­КАЯ, дочь кня­зя Дмит­рия Фёдо­ро­ви­ча Палец­ко­го (с 30.04.1564 — ино­ки­ня Алек­сандра, ум. 8.05.1574 в мос­ков­ском Ново­де­ви­чьем монастыре).

129/113. КН. ИВАН СЕВРЮК ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ШЕМЯ­ЧИЧ, ум. в мона­сты­ре 5.11.1561.

130/113. КЖ. /..../ (МАРИЯ?) ВАСИ­ЛЬЕВ­НА ШЕМЯЧИЧ.

131/113. КЖ. /...../ (ЕВФРО­СИ­НЬЯ?) ВАСИ­ЛЬЕВ­НА ШЕМЯЧИЧ.

С апре­ля 1524 обе доче­ри — мона­хи­ни Суз­даль­ско­го Покров­ско­го монастыря.

Коле­но X

132/126. КЖ. АННА ИВА­НОВ­НА (*10.08.1549, †20.07.1550, ‡Мос­ков­ский Ново­де­ви­чий монастырь).

133/126. КЖ. МАРИЯ ИВА­НОВ­НА (17.03.1551 — до 1552).

134/126. КН. ДМИТ­РИЙ ИВА­НО­ВИЧ (окт. 1552 — уто­нул 4.06.1553)

135/126. КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ (28.03.1554, Москва — 19.11.1581, Алек­сан­дров­ская слобода).

Ж. 1‑я, 4.11.1571, Евдо­кия Бог­да­нов­на Сабу­ро­ва, до 1575 — ино­ки­ня Алек­сандра (ум. 28.11.1614 или в 1620? в Суз­даль­ском Покров­ском монастыре);

Ж. 2‑я, лето 1575, ФЕО­ДО­СИЯ (ПЕЛА­ГЕЯ) МИХАЙ­ЛОВ­НА ПЕТ­РО­ВА-СОЛО­ВО­ГО, КР. ПЕЛА­ГЕЯ, ИН. ПРАС­КО­ВЬЯ († 1621, пох. в мос­ков­ском Ивер­ском мона­сты­ре)71, дочь рязан­ско­го дво­ря­ни­на Миха­и­ла Тимо­фе­е­ви­ча Соло­во­во (Пет­ро­во-Соло­во­во). Она ста­ла женой царе­ви­ча в 1574– 1575 гг. и полу­чи­ла пуб­лич­ное имя Фео­до­сия, а Пела­гея было ее кре­стиль­ным именем. 

В 1575–1579 гг. по ее зака­зу было созда­но несколь­ко покро­вов, в над­пи­сях на кото­рых упо­ми­на­ет­ся «цари­ца кня­ги­ня Фео­до­сия».72 Ско­рее все­го, осе­нью 1579 г. Фео­до­сия была постри­же­на в Суз­даль­ском Покров­ском мона­сты­ре. О месте постри­же­ния сви­де­тель­ству­ет ее гра­мо­та кела­рю этой оби­те­ли Елу­фе­рье (Елев­фе­рии): «Посла­ли мы к тебе сук­но, наде­ясь на твою любовь. Пожа­луй, вели сшить мана­тью, а чтоб сук­но очер­ни­ли… Пожа­луй, свет келарь, вели сде­лать неза­меш­кав».73 Пись­мо напи­са­но от име­ни «цари­цы Парас­ко­вьи». Веро­ят­но, в это вре­мя она была обле­че­на в рясо­фор (в рясу) и полу­чи­ла новое имя. Обряд постри­же­ния в ман­тию (малая схи­ма) про­изо­шел уже в Суз­да­ле. Это про­ти­во­ре­чит сооб­ще­ни­ям о постри­ге Прас­ко­вьи в Гориц­ком Вос­кре­сен­ском мона­сты­ре на Бело­озе­ре,74 одна­ко, слож­но пред­ста­вить, что ман­тию гото­ви­ли в одном мона­сты­ре, а постриг­ли в другом. 

В 1585 г. Прас­ко­вья нахо­ди­лась в Покров­ском Суз­даль­ском мона­сты­ре, где так­же пре­бы­ва­ла пер­вая раз­ве­ден­ная супру­га царе­ви­ча Ива­на цари­ца ста­ри­ца Алек­сандра (Евдо­кия Сабу­ро­ва). В этом году Прас­ко­вья тяже­ло забо­ле­ла. В слу­чае ее кон­чи­ны царь нака­зы­вал игу­ме­нье Лео­ни­де: «и ты б ее веле­ла наря­ди­ти по мона­стыр­ско­му чину, как преж­них вели­ких кня­гинь наря­жа­ли, и соборне над нею пели и наря­дя ее, веле­ли поста­вить в церкве, где при­го­же». Из каз­ны на раз­да­чу нищим при похо­ро­нах было при­сла­но 10 руб. и царь обе­щал при­слать еще 150 руб. на похо­ро­ны и на вклад.75 Одна­ко цари­ца ста­ри­ца Прас­ко­вья выжи­ла и неожи­дан­но про­яви­ла страсть к поли­ти­че­ской интри­ге. Соглас­но цар­ской гра­мо­те в Покров­ский мона­стырь от 22 мар­та 1587 г., «при­ез­жал князь Иван Шуй­ской к царе­ви­че­ве Ива­но­ве цари­це к ста­ри­це Парос­ко­вье в келью и сидел у нею мно­гое вре­мя, и цари­ца ста­ри­ца Парос­ко­вья езди­ла в [его] село в Лопат­ни­че».76 Слож­но ска­зать о чем мог­ли бесе­до­вать опаль­ный боярин и раз­ве­ден­ная вдо­ва царе­ви­ча. Одна­ко эта встре­ча пока­за­лась пра­ви­тель­ству подо­зри­тель­ной. После след­ствия князь И.П.Шуйский был сослан в Кири­лов мона­стырь и убит, а цари­цу ста­ри­цу Прас­ко­вью отпра­ви­ли в Гориц­кий мона­стырь на Бело­озе­ре. 19 июня 1587 г. царь рас­по­ря­дил­ся раз­дать ее запа­сы хле­ба (200 четв.) цари­це ста­ри­це Алек­сан­дре и на мона­стыр­ский оби­ход.77

В 1605 г. при­ход­но-рас­ход­ная кни­га Кирил­ло-Бело­зер­ско­го мона­сты­ря упо­ми­на­ет цари­цу ста­ри­цу Прас­ко­вью в Гориц­ком мона­сты­ре, а в 1611 г. она ока­за­лась во Вла­ди­мир­ском Успен­ском Кня­ги­ни­ном мона­сты­ре.78 В 1612/1613 г. по ее зака­зу была выпол­не­на пеле­на к мощам свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го во Вла­ди­мир­ский Рож­де­ствен­ский мона­стырь, на кото­рой имя вклад­чи­цы обо­зна­че­но как «цари­ца Парас­ко­вия».79

При Миха­и­ле Федо­ро­ви­че меж­ду цар­ской семьей и знат­ной ста­ри­цей уста­но­ви­лись род­ствен­ные отно­ше­ния. 3 мар­та 1615 г. царь пожа­ло­вал «цари­цу Прас­ко­вью», дал «две кам­ки ада­маш­ки, да 12 аршин бар­ха­ту».80 Сле­ду­ю­щий доку­мент, «память» от 11 апре­ля 1617 г. заста­ет Прас­ко­вью опять в Суз­даль­ском Покров­ском мона­сты­ре. Созда­ет­ся впе­чат­ле­ние дежа­вю: гра­мо­та сооб­ща­ет, что цари­ца ста­ри­ца «боль­на конеч­но», и пред­пи­сы­ва­ет вое­во­де П.Г. Сабу­ро­ву если она умрет, взять на похо­ро­ны 50 руб. «из суз­даль­ских из кабац­ких дохо­дов».81 Одна­ко перед нами повто­ре­ние ситу­а­ции, а не доку­мен­та 1585 г. – Сабу­ров дей­стви­тель­но был вое­во­дой в Суз­да­ле в 1617 г., а прак­ти­ка похо­рон на «кабац­кие дохо­ды» извест­на по указ­ной гра­мо­те о погре­бе­нии цари­цы ста­ри­цы Алек­сан­дры (1614 г.). На ее похо­ро­ны так­же было взя­то 50 руб. [Шока­рев 2022, с. 44]. В 1620 г. Прас­ко­вья пере­се­ли­лась в мос­ков­ский Ива­нов­ский мона­стырь. 2 авгу­ста того же года царь Миха­ил Федо­ро­вич пожа­ло­вал ей сорок собо­лей ценой 40 руб., а 3 авгу­ста пат­ри­арх Фила­рет и «вели­кая ста­ри­ца» Мар­фа Ива­нов­на ода­ри­ли Прас­ко­вью пара­ми собо­лей за 8 и 7 руб. Подар­ки отпра­ви­ли «в Ива­нов­ский девич мона­стырь на ново­се­лье цари­це царе­ви­ча Ива­на Ива­но­ви­ча Парас­ко­вье Михай­ловне».82

Умер­ла цари­ца ста­ри­ца Прас­ко­вья 26 или 27 декаб­ря 1621 г. 27 декаб­ря была состав­ле­на память в Казен­ный при­каз о выда­че на ее отпе­ва­ние 3 фун­тов лада­ну.83 Похо­ро­ни­ли Прас­ко­вью в крем­лев­ском Воз­не­сен­ском мона­сты­ре, ее остан­ки были обсле­до­ва­ны архео­ло­га­ми и антро­по­ло­га­ми84 Исто­рия жиз­ни цари­цы ста­ри­цы Прас­ко­вьи пред­став­ля­ет­ся необыч­ной. Поми­мо эпи­зо­да 1587-го г., закон­чив­ше­го­ся ссыл­кой, любо­пыт­ны ее частые пере­ме­ще­ния по мона­сты­рям. Ее имя упо­треб­ля­лось без ука­за­ний на мона­ше­ство в над­пи­си на пелене 1612/1613 г. и в доку­мен­тах вре­мен Миха­и­ла Федо­ро­ви­ча. Встре­ча­ет­ся так­же напи­са­ние «Парас­ко­вья Михай­лов­на». Это может сви­де­тель­ство­вать об опре­де­лен­ных при­тя­за­ни­ях цари­цы ста­ри­цы Прас­ко­вьи. В поль­зу это­го гово­рит и нали­чие у нее дво­ра из мона­хинь. После ее смер­ти мона­хи­ни, по ука­зу от 22 фев­ра­ля 1622 г., были раз­ме­ще­ны в Суз­даль­ском Покров­ском монастыре. 

Ж. 3‑я, 1580, ЕЛЕ­НА ИВА­НОВ­НА ШЕРЕ­МЕ­ТЕ­ВА, с 1581 — ино­ки­ня Лео­ни­да (ум. 25.12.1586 в мос­ков­ском Ново­де­ви­чьем монастыре).

136/126. КЖ. ЕВДО­КИЯ ИВА­НОВ­НА (26.02.1556 — июнь 1558).

137/126. В. КН. ФЁДОР ИВА­НО­ВИЧ (31.05.1557, под Пере­я­с­лав­лем-Залес­ским — 6.01.1598, Москва).

Царь с 1584, послед­ний царь мос­ков­ской дина­стии Рюриковичей.

Ж., до вес­ны 1575, ИРИ­НА ФЁДО­РОВ­НА ГОДУ­НО­ВА, с 1598 — ино­ки­ня Алек­сандра (ум. 26.10.1603 в мос­ков­ском Ново­де­ви­чьем монастыре).

138/126. КН. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ (род. и ум. в 1563).

139/126. КН. ДМИТ­РИЙ (УАР) ИВА­НО­ВИЧ (19.10.1582, Москва — 15.05.1591, Углич),

князь Угли­ча с 1584 (номи­наль­но). Погиб при невы­яс­нен­ных обсто­я­тель­ствах. Кано­ни­зи­ро­ван Рус­ской пра­во­слав­ной церковью.

140/127. КН. ВАСИ­ЛИЙ ГЕОР­ГИ­Е­ВИЧ (ЮРЬЕ­ВИЧ) (фев­раль 1559 — 20.02.1560).

Коле­но XI

149/137. КЖ. ФЕО­ДО­СИЯ ФЁДО­РОВ­НА (29.05.1592 — 25.01.1594).

Недо­сто­вер­ные персоны.

МАРИЯ ВАСИ­ЛЬЕВ­НА

В спра­воч­ни­ке В. А. Тка­чен­ко есть све­де­ния так­же о дру­гой доче­ри Васи­лия II Марии, кото­рая умер­ла в апре­ле 1465 г., одна­ко автор не ука­зал их источ­ник, а такой зна­ток гене­а­ло­гии мос­ков­ских Рюри­ко­ви­чей, как В. А. Куч­кин, не упо­ми­на­ет Марию в чис­ле детей вели­ко­го кня­зя85. Про­смотр лето­пи­сей на пред­мет изве­стия о смер­ти княж­ны Марии так­же ниче­го не дал. Пола­гаю, что источ­ни­ком это­го сооб­ще­ния В. А. Тка­чен­ко ста­ла лето­пис­ная ста­тья о смер­ти вели­кой кня­ги­ни Марии Бори­сов­ны, кото­рая умер­ла в апре­ле, одна­ко не 1465 г., а 1467 г.

1. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Том 24. Типо­граф­ская лето­пись. – Москва : Язык рус­ской куль­ту­ры, 2000. – 271 с., с. 167.[↩]
2. ДДГ №1. С. 8, 10.[↩]
3. ДДГ №4. С. 16, 19.[↩]
4. ДДГ №12. С. 33.[↩]
5. ДДГ №12. С. 34.[↩]
6. ДДГ №14. С. 40.[↩]
7. ДДГ. №29. С. 74.[↩]
8. ДДГ. №30. С. 76, 78).[↩]
9. (ПСРЛ. Т.I. Стб. 531.[↩]
10. ДДГ №1. С. 8, 10.[↩]
11. ДДГ №4. С. 16, 19.[↩]
12. ДДГ №12. С. 33.[↩]
13. ДДГ №12. С. 34.[↩]
14. ДДГ №14. С. 40.[↩]
15. ДДГ. №29. С. 74.[↩]
16. ДДГ. №30. С. 76, 78).[↩]
17. (ПСРЛ. Т.I. Стб. 531.[↩]
18. АСЭИ. Т. II. №1. Куп­чая дати­ро­ва­на 1380–1390-ми гг.[↩]
19. Янин В.Л. Нов­го­род­ские посад­ни­ки. М., 2003. С. 292–294.[↩]
20. ДДГ. №12. С. 35.[↩]
21. АСЭИ. Т. II. №223. С. 144.Село Сан­ды­ре­во (ныне дер. Сан­ды­ре­во) нахо­ди­лось у под­но­жья горы Сан­ды­ре­вой (она же Извест­ко­вая), и в двух кило­мет­рах от горы Мау­ры, с кото­рой Кирилл и Фера­понт, по пре­да­нию, уви­де­ли буду­щее место мона­сты­ря.[↩]
22. Весе­лов­ский С.Б. Иссле­до­ва­ния по исто­рии клас­са слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев. С. 526–527 (пуб­ли­ка­ция по родо­слов­цу из собра­ния Румян­це­ва). А.И. Копа­нев поль­зо­вал­ся пуб­ли­ка­ци­ей этой же руко­пи­си А. Восто­ко­вым (Восто­ков А. Опи­са­ние рус­ских и сло­вен­ских руко­пи­сей Румян­цев­ско­го Музе­ума. СПб., 1842. С. 488–489).[↩]
23. Кузь­мин А.В. Бояр­ство Ростов­ской зем­ли кон­ца XII – нача­ла XV века. // Исто­рия и куль­ту­ра Ростов­ской зем­ли 2001. Ростов. 2002. С. 69–71.[↩]
24. Вто­рая душев­ная гра­мо­та вели­ко­го кня­зя Ива­на Дани­ло­ви­ча Кали­ты 1339 года /​/​Древняя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2008. № 2 (32). с.129.[↩]
25. ПСРЛ. Т.10 Нико­нов­ская лето­пись. СПб.,1885. с.211,212.[↩]
26. Зве­ни­го­род. Исто­рия и досто­при­ме­ча­тель­но­сти. /В. Г. Глуш­ко­ва. М., 2017 с.21.[↩]
27. Куч­кин В. А. Семён Ива­но­вич // Боль­шая рос­сий­ская энцик­ло­пе­дия. Т.29 М.,2015 с.719.[↩]
28. Аве­рья­нов К. А. Сер­гий Радо­неж­ский: лич­ность и эпо­ха. М.,2018 с.52.[↩]
29. ПСРЛ Т.25 Мос­ков­ский лето­пис­ный свод кон­ца XV века. М;Л., 1949 с.177.[↩]
30. ПСРЛ Т.10 Нико­нов­ская лето­пись. СПб., 1885. с.223.[↩]
31. Куч­кин В. А. Иван II Ива­но­вич // Боль­шая рос­сий­ская энцик­ло­пе­дия. Т.10 М.,2008 с.616.[↩]
32. Потом­ство Рюри­ка /​сост. А. Н. Соко­лов. Ниж­ний Нов­го­род, 2007 с.50.[↩]
33. Исто­рия Рос­сии: 14 т., Т.2. Гре­ков И. Б., Шах­ма­го­нов Ф. Ф. Рус­ские зем­ли в XIII-XV веках. М.,1995 с.137.[↩]
34. ПСРЛ Т.10 Нико­нов­ская лето­пись. СПб., 1885 с.229.[↩]
35. Потом­ство Рюри­ка /​сост. А. Н. Соко­лов. Ниж­ний Нов­го­род, 2007 с.50.[↩]
36. ПСРЛ Т.10 Нико­нов­ская лето­пись. СПб., 1885 с.230.[↩]
37. Куч­кин В.А Пер­вая душев­ная гра­мо­та вели­ко­го кня­зя Ива­на Ива­но­ви­ча // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2009. № 1 (35). с.97,98.[↩]
38. Алфа­вит­но-спра­воч­ный пере­чень удель­ных кня­зей рус­ских и чле­нов цар­ству­ю­ще­го дома Рома­но­вых / Сост. М. Д. Хмы­ров. 1‑я пол. СПб., 1871. 160 с., с. 19; Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Север­ной Руси в татар­ский пери­од с 1238 по 1505 г.
    Био­гра­фи­че­ские очер­ки по пер­во­ис­точ­ни­кам и глав­ней­шим посо­би­ям. СПб., 1889. Т. 1. 474 с., с. 147.[↩]
39. ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 245.[↩]
40. Там же. С. 268.[↩]
41. ПСРЛ. М., 1975. Т. 32. С. 162.[↩]
42. О дати­ров­ке гра­мо­ты см.: [Клю­чев­ский В. О. Бояр­ская дума Древ­ней Руси. 3‑е изд. М., 1902. 547 c., 1902, с. 143]; АСЭИ. М., 1952. Т. 1. С. 613.[↩]
43. АСЭИ. Т. 1. № 279. С. 200. [↩]
44. Там же.[↩]
45. АСЭИ. Т. 1. С. 613. Несколь­ко иную точ­ку зре­ния см.: [Зимин А. А. Госу­дар­ствен­ный архив Рос­сии XVI сто­ле­тия. Опыт рекон­струк­ции. М., 1978. 631 с., с. 354–355].[↩]
46. Опи­си цар­ско­го архи­ва и архи­ва Посоль­ско­го при­ка­за 1614 г. / Под ред. С. О. Шмид­та. М., 1960. С. 32. Ср.: АСЭИ. Т. 1. № 607. С. 506; № 607а. С. 511.[↩]
47. АСЭИ. Т. 3. № 59. С. 92.[↩]
48. ПСРЛ. Т. 23. С. 150. См. так­же: ПСРЛ. Т. 8. С. 111; Т. 12. С. 39, 40.[↩]
49. Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X–XVI вв.: династическая
    исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М., 2006. С. 234–235. Ср. про­ро­че­ство нов­го­род­ско­го юро­ди­во­го Миха­и­ла Клоп­ско­го, пере­дан­ное Ермо­лин­ской лето­пи­сью: «роди­ся у вели­кыя кня­ги­ни его сынъ Тимо­феи, дали ему имя Иоан» (ПСРЛ. Т. 23. С. 150).[↩]
50. ПСРЛ. Т. 12. 192.[↩]
51. ПСРЛ. Т. 23. С. 150. См. так­же: ПСРЛ. Т. 8. С. 111; Т. 12. С. 39, 40.[↩]
52. ПСРЛ. Т. 8. С. 119; Т. 12. С. 71; Т. 18. С. 201; Т. 24. С. 184; Т. 25. С. 267; Т. 28. С. 108; 3, 8, 14 и 19 авгу­ста (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. Стб. 117; Т. 20. Ч. 1. С. 260; Т. 23. С. 152; Т. 39. С. 147; Устюж­ский лето­пис­ный свод (Архан­ге­ло­го­род­ский лето­пи­сец) / Подг. к печ. К. Н. Сер­би­ной. М., Л., 1950. С. 80).[↩]
53. ПСРЛ. Т. 5. С. 39; Псков­ские лето­пи­си. Вып. 2. М., 1955. С. 59, 60. [↩]
54. Яро­слав­ский пате­рик. Яро­славль, 1912. С. 112.[↩]
55. ПСРЛ. Т. 12. С. 124.[↩]
56. Тка­чен­ко В. А. Мос­ков­ские Рюри­ко­ви­чи. М., 2013. С. 202.[↩]
57. Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X–XVI вв.: дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М., 2006. С. 235.С. 235–236; Куч­кин В. А. Мос­ков­ские Рюри­ко­ви­чи (гене­а­ло­гия и демо­гра­фия) // Исто­ри­че­ский вест­ник. Т. 4 (151). 2013. С. 34 (иссле­до­ва­тель при­ни­ма­ет дату 21 июля).[↩]
58. Янин В. Л. Нов­го­род­ские акты XII— XV вв. С. 190.[↩]
59. Воло­год­ско-Перм­ская лето­пись // ПСРЛ. М., 2006. Т. 26. С. 277. О детях Ива­на III и Софьи Палео­лог см., напри­мер: Зимин А.А. Рос­сия на рубе­же XV–XVI сто­ле­тий (Очер­ки соци­аль­но-поли­ти­че­ской исто­рии). М., 1982. С. 283, при­меч. 44.[↩]
60. Там же. С. 292. Ср.: Kollmann N.S. Kinship and Politics: The Making of the Muscovite Political System, 1345–1547. Stanford, 1987. P. 209.[↩]
61. Воло­год­ско-Перм­ская лето­пись. С. 294.[↩]
62. Пет­ров П.Н. Исто­рия родов рос­сий­ско­го дво­рян­ства. М., 1991. Кн. 1. С. 255–256; Зимин А.А. Рос­сия на поро­ге Ново­го вре­ме­ни (Очер­ки поли­ти­че­ской исто­рии Рос­сии пер­вой тре­ти XVI в.). М., 1972. С. 275; Kollmann N.S. Kinship and Politics: The Making of the Muscovite Political System, 1345–1547. P. 141, 209. О годе смер­ти кня­зя В.Д. Холм­ско­го см., напри­мер: Ермо­лин­ская лето­пись // ПСРЛ. М., 2004. Т. 23. С. 198).

    М., 13.02.1500, КН. ВАСИ­ЛИЙ ДАНИ­ЛО­ВИЧ ХОЛМ­СКИЙ, † после 1508.

    102/74. КН. СЕМЁН ИВА­НО­ВИЧ (21.03.1487 — 26.06.1518),

    князь Калуж­ский.

    Гра­ни­цы уде­ла кня­зя Семе­на, чет­вер­то­го сына Ива­на III и Софьи Палео­лог, пер­во­на­чаль­но были обо­зна­че­ны в духов­ной его отца, соглас­но кото­рой он дол­жен был полу­чить во вла­де­ние Бежец­кий Верх, Калу­гу и Козельск[1]. Перед кон­чи­ной Иван Васи­лье­вич под­твер­дил свое рас­по­ря­же­ние, пору­чив млад­ших сыно­вей попе­чи­тель­ству наслед­ни­ка вели­ко­кня­же­ско­го пре­сто­ла: «Сына сво­е­го Семи­о­на да Андрея дасть на руки бра­ту их вели­ко­му кня­зю Васи­лию и пове­ле им дати уделы»[2]. Одна­ко новый мос­ков­ский вла­сти­тель не спе­шил с испол­не­ни­ем воли ото­шед­ше­го в мир иной. С.М. Каш­та­нов счи­та­ет, что удел кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча был создан толь­ко в 1509 году, посколь­ку имен­но к янва­рю это­го года отно­сят­ся пер­вая жало­ван­ная гра­мо­та кня­зя Семена[3]. Дан­ное суж­де­ние неточ­но. В Про­стран­ной редак­ции Раз­ря­дов под 7015 г. содер­жит­ся запись: «Того же году из уде­ла от кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча посы­ло­ны были вое­во­ды в Белев Васи­лей Тимо­фе­е­вич Юрлов Пле­ще­ев да князь Олек­сандр Васи­лье­вич Кашин, да Бул­гак Дени­сьев». После это­го сле­ду­ет изве­стие 7016 г.[4], что поз­во­ля­ет дати­ро­вать обра­зо­ва­ние Калуж­ско-Бежец­ко­го уде­ла не позд­нее авгу­ста 1507 г. Ука­зав­ший на этот факт А.А. Зимин заме­ча­ет: «Впро­чем, власть кня­зя Семе­на была боль­ше номи­наль­на, чем реальна»[5]. Той же точ­ки зре­ния отно­си­тель­но пери­о­да 1509–1511 гг. при­дер­жи­ва­ет­ся С.М. Каш­та­нов, пред­по­ло­жив­ший так­же, что в кон­це 1509 г. князь Семен Ива­но­вич был ото­зван из Калу­ги в Москву[6]. Под­твер­жде­ние сво­ей гипо­те­зы о номи­наль­но­сти вла­сти калуж­ско­го кня­зя оба авто­ра усмат­ри­ва­ют в том, что судеб­ные дела в Бежец­ком Вер­хе в эти годы раз­би­ра­ет «вели­ко­кня­же­ский вель­мо­жа» князь Васи­лий Ива­но­вич Голе­нин. Необ­хо­ди­мо одна­ко заме­тить, что В.И. Голе­нин вер­шит суд не в каче­стве пред­ста­ви­те­ля вели­ко­го кня­зя, а «по кня­же Семе­но­ву сло­ву Ива­но­ви­ча», как пря­мо гово­рит­ся в доку­мен­тах, и докла­ды­ва­ет о суде «госу­да­рю сво­е­му» кня­зю Семену[7]. На дан­ное обсто­я­тель­ство обра­тил вни­ма­ние А.А. Зимин, кото­рый, ана­ли­зи­руя пра­вую гра­мо­ту [17] Тро­и­це-Сер­ги­е­ву мона­сты­рю, писал в одной из сво­их послед­них работ: «Долж­но ли озна­чать это послед­нее изве­стие о Голе­нине, что в кон­це сво­ей дея­тель­но­сти он пере­шел в удел, ска­зать трудно»[8], т.е. тем самым при­знал, что судеб­ная дея­тель­ность кня­зя В.И. Голе­ни­на в Бежец­ком Вер­хе не явля­ет­ся дока­за­тель­ством номи­наль­но­сти вла­сти кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча на зем­лях его удела.

    Долж­но заме­тить, что ука­зан­ная А.А. Зими­ным пра­вая гра­мо­та Тро­и­це-Сер­ги­е­ву мона­сты­рю не содер­жит послед­не­го изве­стия о кня­зе Голе­нине, из ее тек­ста сле­ду­ет, что спо­ря­щим сто­ро­нам был пер­во­на­чаль­но назна­чен срок стать перед кня­зем Семе­ном Ива­но­ви­чем на докла­де на Рож­де­ство Хри­сто­во, а вто­рич­но ‒ «на сере­до­хре­стье», при­хо­дя­ще­е­ся на 7 мар­та 1510 г., судеб­ное же раз­би­ра­тель­ство про­ис­хо­ди­ло спу­стя четы­ре неде­ли, т.е. уже в нача­ле апре­ля, коим веро­ят­но и необ­хо­ди­мо дати­ро­вать доку­мент, а не 1509/10 г., как это сде­ла­но в изда­нии. В то же вре­мя име­ет­ся дру­гая пра­вая гра­мо­та, отно­ся­ща­я­ся и маю 1510 г., в кото­рой князь В.И. Голе­нин так­же назван судьей Семе­на Ивановича[9].

    Нель­зя согла­сить­ся и с пред­по­ло­же­ни­ем С.М. Каш­та­но­ва об отзы­ве Семе­на Ива­но­ви­ча в кон­це 1509 г. из Калу­ги в Моск­ву. Из пра­вой гра­мо­ты Тро­и­це-Сер­ги­е­ву мона­сты­рю извест­но, что доклад суда не мог про­изой­ти 25 декаб­ря 1509 г. в Москве, т.к. в то вре­мя кня­зю Семе­ну «дела зашли иные»[10]. Ско­рее все­го в это вре­мя князь еще нахо­дил­ся в Калу­ге, куда был отправ­лен Васи­ли­ем III на вре­мя поезд­ки послед­не­го в Нов­го­род и Псков[11].

    Нет ника­ких осно­ва­ний, на наш взгляд, гово­рить о номи­наль­но­сти прав Семе­на Ива­но­ви­ча в Калуж­ско-Бежец­ком уде­ле в 1509–1511 гг. Уже упо­ми­на­лось о жало­ван­ной гра­мо­те Тро­и­це- Сер­ги­е­ву мона­сты­рю на вла­де­ния в Бежец­ком Вер­хе. К 1509 г. отно­сят­ся изве­стия о дея­тель­но­сти Ива­на Дани­ло­ва и Тре­тья­ка Лыз­ло­ва ‒ «пис­цы княж Семе­на Ива­но­ви­ча, ... опи­са­ли весь Бежитц­кой Верх»[12]. Судеб­ные дела в Бежец­ком Вер­хе докла­ды­ва­ют­ся ему как «госу­да­рю». В цар­ском архи­ве сохра­ни­лись спис­ки с докон­чаль­ных гра­мот Семе­на Ива­но­ви­ча с вели­ким князем[13].

    В 1511 г. князь Семен Ива­но­вич попы­тал­ся бежать в Лит­ву, одна­ко был задер­жан и про­щен лишь бла­го­да­ря печа­ло­ва­нию мит­ро­по­ли­та Симо­на и бра­тьев вели­ко­го кня­зя, кото­рый тем не менее «людей его и бояр и детей бояр­ских всех переменил»[14]. В насто­я­щий момент не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным сколь­ко-нибудь досто­вер­но опре­де­лить истин­ные при­чи­ны, побу­див­шие калуж­ско­го кня­зя к совер­ше­нию столь рис­ко­ван­но­го шага.

    Попыт­ка отъ­ез­да в Лит­ву обер­ну­лась для Семе­на Ива­но­ви­ча не толь­ко сме­ной лиц его окру­же­ния. После 1511 г. нет ни одно­го упо­ми­на­ния о какой-либо его само­сто­я­тель­ной поли­ти­че­ской или воен­ной дея­тель­но­сти. С это­го вре­ме­ни он посто­ян­но нахо­дит­ся в Москве или сопро­вож­да­ет вели­ко­го кня­зя в его похо­дах и разъездах[15]. В 1512 г. напа­де­ние татар на окра­и­ны Рус­ско­го госу­дар­ства из Козель­ска и Калу­ги отра­жал князь Иван Михай­ло­вич Воро­тын­ский, удель­ный же князь при этом даже не упоминается[16].

    С.М.Каштанов, опи­ра­ясь на факт выда­чи вели­ким кня­зем Васи­ли­ем Ива­но­ви­чем Мос­ков­ско­му Бого­яв­лен­ско­му мона­сты­рю жало­ван­ной гра­мо­ты на вла­де­ния в Бежец­ком Вер­хе, дати­ру­е­мой 30 декаб­ря 1511 г., сде­лал вывод об изъ­я­тии у кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча бежец­кой поло­ви­ны его удела[17].

    В насто­я­щее вре­мя име­ет­ся воз­мож­ность утвер­ждать, что удел кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча был пол­но­стью лик­ви­ди­ро­ван еще при его жиз­ни. В руко­пи­си ГИМ, Син.755, содер­жа­щей текст Жития Гри­го­рия Оми­рит­ско­го, на л. 280 име­ет­ся над­пись: «В лето 7025 напи­са­на бысть сия кни­га реко­мы Гри­го­рие Ами­рит­скыи в оби­те­ли пре­чи­стыя бого­ро­ди­ца Иоси­фо­ва мона­сты­ря при бла­го­вер­ном и хри­сто­лю­би­вом вели­ком кня­зи Васи­лие Ива­но­ви­че всея Руси само­дръж­ца и при бра­тиах его иже суть кня­жи­ли тогда на сво­их вот­чи­нах князь Юрьи Ива­но­вич в Дьмит­ро­ве, а князь Дмит­рий Ива­но­вич на Угли­че, а князь Симе­он Ива­но­вич тогды на Москве, поне свел князь вели­кий с его уде­лу, да жил на Москве и до смер­ти. А князь Андрей Ива­но­вич тогда еще не на уделе...»[18]. Дан­ная запись не толь­ко под­твер­жда­ет вывод С.М. Каш­та­но­ва о кон­фис­ка­ции у Семе­на Ива­но­ви­ча после попыт­ки бег­ства в Лит­ву Бежец­ко­го Вер­ха, но и дает воз­мож­ность гово­рить о пол­ной лик­ви­да­ции его уде­ла, не назы­вая одна­ко точ­ной даты это­го события.

    В уста­нов­ле­нии точ­ной даты нам может помочь обна­ру­жен­ный в столб­цах Помест­но­го при­ка­за ЦГА­ДА спи­сок жало­ван­ной гра­мо­ты царя Миха­и­ла Федо­ро­ви­ча Воро­тын­ско­му Спас­ско­му мона­сты­рю, дати­ро­ван­ной 20 октяб­ря 1626 г., в кото­рой, в част­но­сти гово­рит­ся: «...A в При­ка­зе Сыск­ных дел бояри­ну наше­му кня­зю Бори­су Михай­ло­ви­чу Лыко­ву да дья­ку наше­му Семе­ну Бре­ди­хи­ну стряп­чеи отца наше­го вели­ко­го госу­да­ря свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха Фила­ре­та Ники­ти­ча Мос­ков­ско­го и всеа Русии Кер Патре­ке­ев подал под­пис­ную чело­бит­ную, а в чело­бит­ной их напи­са­но наше­го жало­ва­нья у все­ми­ло­сти­ва­го Спа­са вот­чи­ны ста­рин­ные, и на те де у них вот­чи­ны жало­ван­ные гра­мо­ты преж­них госу­да­рей царей и вели­ких кня­зей всеа Русии вет­хи, и нам бы их пожа­ло­ва­ти, веле­ти те жало­вал­ные гра­мо­ты пере­пи­са­ти вновь на наше госу­дарь­ское имя, а на чело­бит­ной их поме­та дум­но­го диа­ка наше­го Федо­ра Лиха­че­ва. Пожа­ло­ва­ли мы, веле­ли у них ста­рых жало­ван­ных гра­мот взяв досмот­ре­ти и дати им нашу госу­дарь­скую жало­валь­ную новую гра­мо­ту по наше­му госу­дарь­ско­му по ново­му Уло­же­нью. Да поло­жил Кер Патре­ке­ев в При­ка­зе Сыск­ных дел восмь гра­мот, три гра­мо­ты вели­ко­го кня­зя Васи­лья Ива­но­ви­ча всеа Русии лета 7019 и 20-го, а в тех гра­мо­тах напи­са­но их мона­стырь­ка вот­чи­на в Воро­тын­ском уез­де сель­цо Орюш­ко­во да в Колуж­ском уез­де в Городц­ком ста­ну дерев­ня Шер­бо­во Поля­на, дерев­ня Жеби­но, дерев­ня Дедо­ва Поля­на, дерев­ня Куз­ло­ва да их же пле­со мона­стырь­ское на реке на Оке под их зем­ля­ми, да их же рвы мона­стыр­ские на нашей зем­ле на реч­ке на Выро­це, а веле­но им то пле­со ловить и рвы копать по ста­рине, да в Козель­ском уез­де в Людем­ском ста­ну дерев­ня Фро­ло­ви­чи; да две гра­мо­ты вели­ко­го кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча всеа Русии 43 и 56 году, одна несу­ди­мая, а дру­гая лгот­ная на те же дерев­ни, кото­рые в гра­мо­тах вели­ко­го кня­зя Васи­лья Ива­но­ви­ча всеа Русии имя­ны писаны…»[19].

    Исхо­дя из упо­ми­на­ния в при­ве­ден­ном тек­сте жало­ван­ных гра­мот Васи­лия III и пред­по­ла­гая, что имен­но к ним отно­сит­ся наи­бо­лее позд­няя дата 7020 г., мы можем дати­ро­вать лик­ви­да­цию Калуж­ско­го уде­ла пери­о­дом меж­ду 1 сен­тяб­ря 1511 г. и 31 авгу­ста 1512 г. Одна­ко, сопо­ста­вив дати­ров­ку этих гра­мот с фак­том рас­по­ря­же­ния вели­ко­го кня­зя Васи­лия Ива­но­ви­ча в Бежец­ком Вepxe в декаб­ре 1511 г., мы можем утвер­ждать, что кон­фис­ка­ция Калу­ги и Козель­ска у удель­но­го кня­зя про­изо­шла осе­нью ‒ в нача­ле зимы 1511 г., в резуль­та­те чего Семен Ива­но­вич имен­но с это­го вре­ме­ни был лишен воз­мож­но­сти сколь­ко-нибудь суще­ствен­ным обра­зом вли­ять на раз­ви­тие поли­ти­че­ских собы­тий вто­ро­го деся­ти­ле­тия ХVI века.

    [1] Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI веков. М.-Л., 1950. С.360, № 89.
    [2] Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей (Далее — ПСРЛ). Пт., 1921. Т.24. C. 215.
    [3] Акты Рус­ско­го госу­дар­ства 1506–1526 гг. М., 1975. № 50. (Далее — APГ); Каш­та­нов С.М. Соци­аль­но-поли­ти­че­ская исто­рия Рос­сии кон­ца ХV — пер­вой поло­ви­ны ХVI в. М., 1967. С. 222.
    [4] Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. М., 1977. T. 1. Ч.1. Вып.1. С.92. (Далее — РК 1475–1605 гг.).
    [5] Зимин А.А. Рос­сия на поро­ге ново­го вре­ме­ни. М., 1972. C. 98.
    [6] Каш­та­нов С.М. Из исто­рии послед­них уде­лов // Тру­ды МГИ­АИ. М., 1957. Т.10. С. 289.
    [7] APГ. № 57, 61.
    [8] АРГ. № 57; Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии в Рос­сии во вто­рой поло­вине ХV ‒ пер­вой тре­ти ХVI в. М., 1988. С. 75–76. Осе­нью 1508 г. был В.И. Голе­нин на служ­бе в пере­до­вом пол­ку вели­ко­го кня­зя (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 42. (Далее ‒ РК 1475–1598 гг.); РК 1475–1605 гг. С.93.
    [9] APГ. № 61.
    [10] Там же. № 57.
    [11] РК 1475–1598 гг. С. 44.
    [12] Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства: Акты Мос­ков­ско­го Симо­но­ва мона­сты­ря. Л., 1983. С.70. № 63.
    [13] Опи­си цар­ско­го архи­ва ХVI в. и архи­ва Посоль­ско­го при­ка­за 1614 г. М. 1960. С. 21.
    [14] ПСРЛ, М.-Л., 1965. T. 13. C. 13.
    [15] Зимин А.А. Рос­сия на поро­ге. C. 151, 155, 160, 188.
    [16] РК 1475–1605. С. 122; Зимин А.А. Слу­жи­лые кня­зья в Рус­ском госу­дар­стве кон­ца ХV ‒ пер­вой тре­ти ХVI в. /​/​Дворянство и кре­пост­ной строй Рос­сии ХVI-ХVIII вв. М., 1975. С. 35, прим. 78.
    [17] Каш­та­нов С.М. Соци­аль­но-поли­ти­че­ская исто­рия. С. 254; Акты Мос­ков­ских мона­сты­рей и собо­ров 1509–1609 гг. из архи­вов Успен­ско­го собо­ра и Бого­яв­лен­ско­го мона­сты­ря. М., 1984. С.65–67, № 3.
    [18] Про­та­сье­ва Т.Н. Опи­са­ние руко­пи­сей Сино­даль­но­го собра­ния (не вошед­ших в опи­са­ние А.В. Гор­ско­го и К.И.Невоструева). M., 1970. Ч. 1 С. 54.
    [19] ЦГА­ДА. Ф.1209. Столб­цы. По Калу­ге, Стб. 1082/26661. Л. 97–98.

    Дже­ре­ло: Кисте­рев С.Н. К исто­рии калуж­ско-бежец­ко­го уде­ла в нача­ле ХVI века // Иссле­до­ва­ния по источ­ни­ко­ве­де­нию исто­рии СССР доок­тябрь­ско­го пери­о­да: сбор­ник ста­тей / Ака­де­мия наук СССР, Инсти­тут исто­рии СССР; отв. ред. Тар­та­ков­ский А.Г. М., 1990. С. 16–20.

    103/74. АНДРЕЙ (Ц. ЕВГЕ­НИЙ) ИВА­НО­ВИЧ (5.08.1490, Москва — 10.12.1537, там же).

    Князь Ста­риц­кий, схва­чен в июне 1537, погиб в темнице.

    Ж., янв. 1533, КЖ. ЕВФРО­СИ­НИЯ (В ИН. ЕВДО­КИЯ) АНДРЕ­ЕВ­НА ХОВАН­СКАЯ, дочь кня­зя Андрея Фёдо­ро­ви­ча Хован­ско­го, с авг. 1563 ино­ки­ня, уби­та 20.10.1569 по при­ка­зу Ива­на Грозного.

    104/74. КН. БОРИС ИВА­НО­ВИЧ, † после дек. 1503.

    105/74. КЖ. ЕВДО­КИЯ ИВА­НОВ­НА (1492 — фев­раль 1513),

    М., 23.01.1506, за татар­ским царе­ви­чем Куй­да­ку­лом Ибре­имо­ви­чем (с дек. 1505 — в кре­ще­нии Пётр), ум. в мар­те 1523. Одна из их доче­рей, Ана­ста­сия (ум. в 1540), с авгу­ста 1529 была женой кня­зя Фёдо­ра Михай­ло­ви­ча Мсти­слав­ско­го (ум. в 1540). Их внуч­ка (от сына Ива­на, ум. в 1586) — Ана­ста­сия — жена Симео­на Бек­бу­ла­то­ви­ча (ум. в 1616), сде­лан­но­го Ива­ном Гроз­ным в 1575 мос­ков­ским госу­да­рем (Симе­он Бек­бу­ла­то­вич был род­ным пле­мян­ни­ком вто­рой жены Ива­на Гроз­но­го — Марии Темрю­ков­ны и потом­ком послед­не­го хана Золо­той Орды — Ахмата).

    107/76. КЖ. СОФИЯ АНДРЕЕВНА, 

    роди­лась в сере­дине 1470‑х (воз­мож­но, в 1474–75 гг.). Обе доче­ри Андрея Горяя избе­жа­ли опа­лы; в насле­до­ва­нии уде­ла они не участ­во­ва­ли. По кос­вен­ным дан­ным мож­но вычис­лить воз­раст доче­рей кня­зя Андрея Боль­шо­го. Н.К. Голей­зов­ский уста­но­вил, что стар­ший сын кня­зя, Иван, родил­ся 1480 г., веро­ят­но в Вели­ких Луках, а млад­ший Дмит­рий — в 1482 г. (Голей­зов­ский Н.К. Нача­ло дея­тель­но­сти Кас­си­а­на Учем­ско­го по пись­мен­ным источ­ни­кам // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2002. № 4 (10). С. 22, 23). Посколь­ку кня­ги­ня Еле­на Рома­нов­на умер­ла 2 апре­ля 1483 г. (ПСРЛ. Т. 12. С. 214), сле­до­ва­тель­но, доче­ри роди­лись в 1470‑е гг., и к момен­ту аре­ста отца в 1491 г. уже вышли замуж. В ином слу­чае их постриг­ли бы в мона­хи­ни, как это обыч­но бывало.

    Пред­по­ло­жи­тель­но, что стар­шую дочь кня­зя Андрея Боль­шо­го зва­ли Софья. Об этом сви­де­тель­ству­ет помян­ник кня­зя А.Д. Курб­ско­го в сино­ди­ке Успен­ско­го собо­ра: «Кня­зя Димит­рия, кня­ги­ню Мар­фу, кня­зя Андрея, кня­зя Евдо­ки­ма, кня­ги­ню Софию, кня­ги­ню Ефро­си­нию» (Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 173. Л. 118). Эту запись мож­но рас­шиф­ро­вать сле­ду­ю­щим обра­зом: пер­вы­ми назва­ны роди­те­ли — князь Дмит­рий Семе­но­вич и его супру­га, кня­ги­ня Мар­фа, затем — князь Андрей Дмит­ри­е­вич, потом — его брат Алек­сандр, молит­вен­ное (кре­стиль­ное) имя кото­ро­го было Евдо­ким, а потом их жены — Софья и Евфросинья((С.Ю. Шока­рев. Семья кня­зя Андрея Боль­шо­го Углиц­ко­го: Ста­тус, гене­а­ло­гия, антро­по­ни­ми­ка. С. // Вспо­мо­га­тель­ные исто­ри­че­ские дис­ци­пли­ны в совре­мен­ном науч­ном зна­нии: Мате­ри­а­лы XXXIV Все­рос­сий­ской науч­ной кон­фе­рен­ции с меж­ду­на­род­ным уча­сти­ем. Москва, 7–8 апре­ля 2022 г. / Отв. ред. И.Г. Коно­ва­ло­ва, Е.В. Пче­лов; Рос. гос. гума­ни­тар. ун‑т, Ист.арх. ин‑т, Исто­ри­че­ский ф‑т, Каф. вспо­мо­гат. ист. дис­ци­плин и архео­гра­фии; Рос. акад. наук, Ин‑т все­об­щей исто­рии. − М.: ИВИ РАН, 2022. С. [↩]

63. Памят­ни­ки исто­рии рус­ско­го слу­жи­ло­го сосло­вия / Сост. А.В. Анто­нов. М., 2011. С. 22.[↩]
64. Памят­ни­ки исто­рии рус­ско­го слу­жи­ло­го сосло­вия / Сост. А.В. Анто­нов. М., 2011. С. 22.[↩]
65. Беля­ев Л.А., Шока­рев С.Ю., Шуля­ев С.Г. Погре­баль­ные памят­ни­ки рода кня­зей Кубен­ских в под­кле­те собо­ра Ново­де­ви­чье­го мона­сты­ря // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. 2021. № 4 (86). С. 90.[↩]
66. Источ­ни­ки по соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской исто­рии Рос­сии XVI– XVIII вв.: Из архи­ва Мос­ков­ско­го Ново­де­ви­чье­го мона­сты­ря: [в 2 вып.] / Под ред. В.И. Корец­ко­го; под­гот. тек­ста и вступ. ст. В.Б. Пав­ло­ва-Силь­ван­ско­го. М., 1985. Ч. 1. С. 186, 196.[↩]
67. Беля­ев Л.А., Шока­рев С.Ю., Шуля­ев С.Г. Погре­баль­ные памят­ни­ки. С. 93, 98, 99.[↩]
68. Титов А.А. Руко­пи­си сла­вян­ские и рус­ские, при­над­ле­жа­щие И.А. Вах­ро­ме­е­ву. Вып. пятый. М., 1906. При­лож. С. 15.[↩]
69. АФЗХ. № 25. С. 28–29.[↩]
70. Нико­ла­е­ва Т.В. О неко­то­рых воло­ко­лам­ских древ­но­стях. С. 370–376.[↩]
71. О Фео­до­сии све­де­ния взя­ты из ста­тьи: Шока­рев С.Ю., Ново­се­лье, похо­ро­ны и двор цари­цы ста­ри­цы Прас­ко­вьи // Шмид­тов­ские чте­ния. Вып. 1. К 100-летию со дня рож­де­ния Сигурд Отто­вич Шмидт Педа­гог. Уче­ный. Про­све­ти­тель Сбор­ник ста­тей по мате­ри­а­лам Меж­ду­на­род­ной науч­ной кон­фе­рен­ции Москва, 15–16 апре­ля 2022 г. 2023. С. 155–159.[↩]
72. Некро­поль рус­ских вели­ких кня­гинь и цариц в Воз­не­сен­ском мона­сты­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля. Мате­ри­а­лы иссле­до­ва­ний / Отв. ред. Т.Д. Пано­ва. Т. 4. Ч. 1. М., 2021 (автор биогр. очер­ка М.Г. Раки­ти­на). 359 c., с. 127–129.[↩]
73. Акты Покров­ско­го Суз­даль­ско­го мона­сты­ря XVI—начала XVII в. / Сост. А.В. Анто­нов, А.В. Машта­фа­ров. М., 2019. 461 c., с. 104[↩]
74. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 14. СПб., 1910. с. 150; Т. 34. М., 1978. С. 228.[↩]
75. Акты Покров­ско­го Суз­даль­ско­го мона­сты­ря XVI—начала XVII в. / Сост. А.В. Анто­нов, А.В. Машта­фа­ров. М., 2019. 461 c. , с. 162, 163.[↩]
76. Акты Покров­ско­го Суз­даль­ско­го мона­сты­ря XVI—начала XVII в. / Сост. А.В. Анто­нов, А.В. Машта­фа­ров. М., 2019. 461 c. , с. 175, 176.[↩]
77. Акты Покров­ско­го Суз­даль­ско­го мона­сты­ря XVI—начала XVII в. / Сост. А.В. Анто­нов, А.В. Машта­фа­ров. М., 2019. 461 c. , с. 180.[↩]
78. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 14. СПб., 1910. с. 150; При­ход­ные и рас­ход­ные денеж­ные кни­ги Кирил­ло-Бело­зер­ско­го мона­сты­ря. 1604–1637 гг. / Сост. З.В. Дмит­ри­е­ва. М.—СПб., 2010. 756 с. , с. 60, 480, 483.[↩]
79. Тро­фи­мо­ва Н.Н. Рус­ское при­клад­ное искус­ство XIII—нач. XX в. Из собра­ния Госу­дар­ствен­но­го объ­еди­нен­но­го Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ско­го музея-запо­вед­ни­ка. М., 1982. 279 с., с. 160.[↩]
80. Вик­то­ров А.В. Опи­са­ние запис­ных книг и бумаг ста­рин­ных двор­цо­вых при­ка­зов 1584–1725 гг. М., 1877. Вып. 1. 376 c., с. 105]. Прас­ко­вья, в свою оче­редь, ода­ри­ла царя яхон­то­вым перст­нем-печат­кой с изоб­ра­же­ни­ем льва.((Успенский А.И. Столб­цы быв­ше­го Архи­ва ору­жей­ной пала­ты, 1914. Вып. 3, с. 711.[↩]
81. Успен­ский А.И. Столб­цы быв­ше­го Архи­ва ору­жей­ной пала­ты. 1912. Вып. 1. С. 68.[↩]
82. РГА­ДА (Рос­сий­ский госу­дар­ствен­ный архив древ­них актов). Ф. 396. Оп. 1. Д. 459. Л. 1, 2; Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 14. СПб., 1910. С. 150; Некро­поль рус­ских вели­ких кня­гинь и цариц в Воз­не­сен­ском мона­сты­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля. Мате­ри­а­лы иссле­до­ва­ний / Отв. ред. Т.Д. Пано­ва. Т. 4. Ч. 1. М., 2021 (автор биогр. очер­ка М.Г. Раки­ти­на). 359 c., с. 132.[↩]
83. РГА­ДА. Ф. 396. Оп. 1. Д. 625. Л. 1; Успен­ский А.И. Столб­цы быв­ше­го Архи­ва ору­жей­ной пала­ты. 1912. Вып. 1, с. 201.[↩]
84. Некро­поль рус­ских вели­ких кня­гинь и цариц в Воз­не­сен­ском мона­сты­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля. Мате­ри­а­лы иссле­до­ва­ний / Отв. ред. Т.Д. Пано­ва. Т. 4. Ч. 1. М., 2021 (автор биогр. очер­ка М.Г. Раки­ти­на). 359 c., с. 95—124.[↩]
85. Тка­чен­ко В. А. Мос­ков­ские Рюри­ко­ви­чи. М., 2013. С. 202.[↩]