Курбские

КУРБ­СКИЕ кня­зья — отрасль кня­зей яро­слав­ских, про­ис­хо­дят от вну­ка Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха, кн. Рости­сла­ва Мсти­сла­ви­ча Смо­лен­ско­го, родо­нач-ка кн. Смо­лен­ских, одна ветвь к‑рых в XIII в. кня­жи­ла в Яро­слав­ле полу­чи­ли фами­лию от глав­но­го селе­ния сво­е­го уде­ла, выде­лив­ше­го­ся из Яро­слав­ско­го удель­но­го кня­же­ства — села Кур­бы на реке Кур­би­це, в 25 вер­стах от Яро­слав­ля. 1

По наблю­де­ни­ям С. Б. Весе­лов­ско­го, уде­лом кня­зей Курб­ских было село Кур­ба, рас­по­ло­жен­ное в 26 км от Яро­слав­ля на окра­ине Шерен­ско­го леса, меж­ду река­ми Кото­рос­лью и Пахрой. 2 В 1550‑е гг. князь И. Д. Бель­ский вла­дел поме­стьем селом Курб­ское (Кур­ба) с дерев­ня­ми в Луц­ком стане Ростов­ско­го уез­да. 3 После смер­ти И. Д. Бель­ско­го село Кур­ба в Яро­слав­ском уез­де ото­шло в раз­ряд двор­цо­вых земель, упо­ми­на­ет­ся как двор­цо­вое село в 1585 г. 4 Опи­са­ния Курб­ской воло­сти за XVI в. нет. По данным
МК20, в поме­стье за кня­зем И. Д. Бель­ским в сере­дине 1550‑х гг. были
дерев­ни, тянув­шие к селу Кур­ба5, что может рас­смат­ри­вать­ся как указание
на частич­ную утра­ту кня­зья­ми Курб­ски­ми родо­вых земель в 1550‑х гг.
Инфор­ма­ция эта тре­бу­ет уточ­не­ния, посколь­ку в тек­сте источ­ни­ка упо­ми­на­ет­ся не Курб­ская волость, а зем­ля «помест­ная кня­зя Ива­на Дмитреевичя
Бел­ско­го Курбь­ско­го села дере­вень». Воз­мож­но, ука­зан­ные «Курб­ско­го
села дерев­ни» были отме­же­ва­ны к поме­стью кня­зя И. Д. Бельского
в Ростов­ском уез­де, посколь­ку село Бер­лю­ко­во, с кото­рым про­хо­ди­ло меже­ва­ние, рас­по­ла­га­лось там в Луц­ком стане. Ситу­а­ция, когда центр
вот­чи­ны рас­по­ла­гал­ся в одном уез­де, а часть «тянув­ших» к нему деревень
— в дру­гом, име­ла место быть. Так, вот­чи­на Иосифо-Волоколамского
мона­сты­ря село Бужа­ро­во нахо­ди­лось в Дмит­ров­ском уез­де, а несколь­ко его дере­вень — в сосед­нем Руз­ском6. Высо­кий соци­аль­ный ста­тус кня­зей Курб­ских, запись их «по Яро­слав­лю» в ТК и ДТ7 сви­де­тель­ству­ют об обла­да­нии вот­чи­на­ми в «родо­вом гнез­де». О вла­де­ни­ях Бель­ских в Яро­слав­ском уез­де нет ника­ких дан­ных. В памятниках
ТМ и СЯМ запи­сей о вкла­дах Бель­ских нет, хотя кня­зья этой знат­ней­шей фами­лии часто дела­ли круп­ные пожерт­во­ва­ния в раз­ные оби­те­ли. Напро­тив, вкла­ды Курб­ских в СЯМ и ТМ извест­ны, что свидетельствует
о позе­мель­ных свя­зях с «родо­вым гнез­дом»8. В СЯМ был похо­ро­нен брат
А. М. Курб­ско­го Иван Михай­ло­вич9. А. М. Курб­ский вла­дел в Московском
уез­де селом Чер­ки­зо­во (Сер­ки­зо­во) с дерев­ня­ми10. Веро­ят­но, у него были
зем­ли и в дру­гих местах, но све­де­ний о них не выявлено. 

•Сер­ге­ев А.В. Кня­зья Яро­слав­ские во вто­рой тре­ти XVI в.: исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ское исследование.
•Сер­ге­ев А. В. Эво­лю­ция зем­ле­вла­де­ния Яро­слав­ских Рюри­ко­ви­чей в Мос­ков­ском госу­дар­стве во вто­рой поло­вине XVI — нача­ле XVII в. // Исто­рия и куль­ту­ра Ростов­ской зем­ли. – 2019. – с.52–77.

Текст вос­про­из­ве­ден по изда­нию: Калу­гин В. В. Андрей Курб­ский и Иван Гроз­ный: (Тео­ре­ти­че­ские взг­ля ды и лите­ра­тур­ная тех­ни­ка древ­не­рус­ско­го писа­те­ля). М. Язы­ки рус­ской куль­ту­ры. 1998

Сра­зу же после бег­ства из Юрье­ва в 1564 г. Курб­ский был ограб­лен в ливон­ских зам­ках Гель­мет и Армус сво­и­ми недав­ни­ми про­тив­ни­ка­ми нем­ца­ми. Неза­дол­го до это­го намест­ник швед­ско­го гер­цо­га Юха­на в Ливо­нии граф Иоганн фон Арц во вре­мя тай­ных пере­го­во­ров обе­щал сдать Гель­мет рус­ским вой­скам Курб­ско­го, но заго­вор рас­крыл­ся, и граф Арц был каз­нен в Риге перед Рож­де­ством 1563 г. (Ниен­штедт 1882, 35–36). Воз­мож­но, в отмест­ку, несмот­ря на охран­ную гра­мо­ту коро­ля Сигиз­мун­да II Авгу­ста и пись­ма его сена­то­ров (Ива­ни­шев 1, II-III, 232; он же 2, 193), у бога­то­го мос­ков­ско­го бояри­на забра­ли все иму­ще­ство, вклю­чая дра­го­цен­ный пер­стень с сап­фи­ром — кня­же­скую печать.

Судеб­ное раз­би­ра­тель­ство по это­му делу дли­лось несколь­ко лет. Доку­мент 1567 г. «Литов­ской Мет­ри­ки» сохра­нил опись ото­бран­ных у Курб­ско­го вещей. Сре­ди них чис­лит­ся «пер­стень золо­тыи, — в нем золо­тых десеть, с каме­нем шафе­ром, на кото­ром был вырыт герб его, — таля­ров пять­сот» (Кун­це­вич 1914, 284). В 1575 г. пер­стень с печа­тью вновь про­пал у Курб­ско­го. На этот раз его вме­сте с доку­мен­та­ми украл маль­чик-слу­га Мат­вей Гиней­ко, под­учен­ный пасын­ка­ми кня­зя Яном и Андре­ем Мон­тол­та­ми (Ива­ни­шев 1, 52–53).

В кни­ге Мар­ти­на Бель­ско­го (око­ло 1495–1575 гг.) «Kronika Polska» изоб­ра­жен на поле герб Курб­ско­го — лев (Бель­ский 1597, 616). В пер­вом томе «Orbis Poloni» («Поль­ский мир») , издан­ном в Кра­ко­ве в 1641 г., зна­ко­мый с сочи­не­ни­ем Бель­ско­го поль­ский гераль­дик Симон Околь­ский при­вел изоб­ра­же­ние гер­ба Курб­ско­го и дал его объ­яс­не­ние (Околь­ский 1, 504–506)1. Ниже пуб­ли­ку­ют­ся латин­ский текст Околь­ско­го и его пере­вод на совре­мен­ный рус­ский язык. Пере­вод выпол­нен Л. И. Щего­ле­вой. Мар­ги­на­лии источ­ни­ка, крат­ко харак­те­ри­зу­ю­щие его содер­жа­ние, нами опущены.

А. Б. Лаки­ер счи­тал, что князь Андрей полу­чил герб в Поль­ше (Лаки­ер 1990, 125). Сви­де­тель­ство «Литов­ской Мет­ри­ки» и ука­за­ние Околь­ско­го о гер­бе: «Ех Moschovia ortum habet» — «Про­ис­хо­дит из Мос­ко­вии» — опро­вер­га­ют это мне­ние. Герб Курб­ско­го рус­ский по про­ис­хож­де­нию. В Сред­не­ве­ко­вье образ льва был мно­го­зна­чен. В древ­не­рус­ской эмбле­ма­ти­ке он часто слу­жил для обо­зна­че­ния муже­ства, бла­го­род­ства, воин­ских и нрав­ствен­ных доб­ле­стей и с этой сим­во­ли­кой был упо­треб­лен на кня­же­ском гербе.

Рас­сказ Околь­ско­го под­твер­жда­ет латин­скую обра­зо­ван­ность Курб­ско­го, о кото­рой пом­ни­ли в Поль­ше почти шесть­де­сят лет спу­стя после смер­ти мос­ков­ско­го эми­гран­та (см. § «Кру­жок Курб­ско­го в эми­гра­ции»). Изу­че­ние латы­ни в зре­лом воз­расте было постав­ле­но ему в [342] осо­бую заслу­гу наравне с воин­ски­ми доб­ле­стя­ми, ари­сто­кра­ти­че­ским про­ис­хож­де­ни­ем и высо­ким саном. [344]

* * *

ПЕРЕ­ВОД

ОПИ­СА­НИЕ

Лев, повер­ну­тый впра­во, под­няв­ший­ся на зад­ние лапы, с воин­ствен­но под­ня­тым хвостом.

ПРО­ИС­ХОЖ­ДЕ­НИЕ

Про­ис­хо­дит из Мос­ко­вии. Князь Андрей Крупский2 — вое­на­чаль­ник мос­ко­ви­тов, одер­жав­ший мно­же­ство побед во вре­мя прав­ле­ния мос­ков­ско­го тира­на Иоан­на Васи­лье­ви­ча. Несмот­ря на свое кров­ное род­ство с Иоанном3, он был вынуж­ден бежать от его тира­нии в Поль­ское коро­лев­ство к коро­лю Сигиз­мун­ду Авгу­сту, кото­рый при­нял его с боль­шим поче­том, удо­сто­ил высо­кой долж­но­сти и наде­лил земель­ны­ми вла­де­ни­я­ми, Бель­ский, лист 616 4.

ЭМБЛЕ­МА ВЕЛИ­КИХ ЛЮДЕЙ

Лев — царь зве­рей, и поэто­му его изоб­ра­же­ние слу­жит зна­ком вели­кой доб­ле­сти и заме­ча­тель­но­го ума тех, кому оно при­над­ле­жит. По пре­да­нию, эмбле­мой Ага­мем­но­на и Пом­пея Вели­ко­го был лев.

Круп­ский был поис­ти­не вели­ким чело­ве­ком: во-пер­вых, вели­ким по сво­е­му про­ис­хож­де­нию, ибо был в свой­стве с мос­ков­ским кня­зем Иоанном5; во-вто­рых, вели­ким по долж­но­сти, так как был выс­шим вое­на­чаль­ни­ком в Мос­ко­вии; в‑третьих, вели­ким по доб­ле­сти, пото­му что одер­жал такое мно­же­ство побед; в‑четвертых, вели­ким по сво­ей счаст­ли­вой судь­бе: ведь его, изгнан­ни­ка и бег­ле­ца, с таки­ми поче­стя­ми при­нял король Август. Он обла­дал и вели­ким умом, ибо за корот­кое вре­мя, будучи уже в пре­клон­ных годах, выучил в коро­лев­стве латин­ский язык, с кото­рым дото­ле был незнаком.

Поэты рас­ска­зы­ва­ют, что у ликий­ско­го царя Ами­со­да­ра было два сына — Лев и Дра­кон — и сест­ра их Химе­ра (так гово­рит­ся в «Ком­мен­та­ри­ях» Аль­ци­а­та). Их никто не мог одо­леть: даже Бел­ле­ро­фон­ту уда­лось убить толь­ко Химе­ру, залив ей глот­ку свин­цом. Поэто­му их изоб­ра­же­ние подо­ба­ет носить толь­ко самым доб­лест­ным, непо­бе­ди­мым и не зна­ю­щим пора­же­ния геро­ям. Имен­но таки­ми были Круп­ские, о чем сви­де­тель­ству­ет изоб­ра­же­ние льва на их гер­бе. Ибо о них, без сомне­ния, мож­но сказать:

Вре­мя прой­дет, научив львом назы­вать человека.
Вре­мя прой­дет — и вода тихо камень источит

(Здесь и далее пере­вод сти­хов Л. И. Щеголевой.).

Лев явля­ет­ся не толь­ко сим­во­лом доб­ле­сти. Обык­но­вен­но его имя дает­ся всем вещам, обла­да­ю­щим высо­кой цен­но­стью: уди­ви­тель­ны, как гово­рят, свой­ства льви­ных трав, и назва­ние льва зани­ма­ет почет­ное место сре­ди небес­ных созвездий.

Итак, это изоб­ра­же­ние обо­зна­ча­ет высо­чай­шее пре­вос­ход­ство — пре­вос­ход­ство, дан­ное при­ро­дой, дан­ное судь­бой. Толь­ко одно может сокру­шить льви­ную отва­гу. Бес­спор­но, это огонь. Огонь — самый опас­ный враг льва, как гово­рят пери­па­те­ти­ки и Гомер. Опа­сай­тесь огня стра­сти, подав­ляй­те вле­че­ние — оно дела­ет бес­по­мощ­ным даже само­го силь­но­го чело­ве­ка. Об этом гово­рит сам Гомер, научая нас сво­им зна­ме­ни­тым стихом:

Все сви­реп­ство его факел пыла­ю­щий гасит.

УСТРА­ШЕ­НИЕ ТИРАНА

Лев — знак, подо­ба­ю­щий всем побе­ди­те­лям, но осо­бен­но он при­стал побе­ди­те­лю тира­нов. Дока­за­тель­ство тому — Геракл Еги­пет­ский, кото­рый пер­вым стал носить знак льва после того, как вме­сте с Оси­ри­сом побе­дил гиган­тов и осво­бо­дил Ита­лию от их тяж­ко­го ига. Отсю­да выра­же­ние: Герак­лов лев. И если Круп­ским подо­ба­ет знак льва по пра­ву, то тем более он подо­ба­ет им пото­му, что они сбро­си­ли ярмо тира­нии мос­ков­ско­го пра­ви­те­ля Иоан­на. Невоз­мож­но и пред­ста­вить худ­ше­го нака­за­ния и бед­ствия для Мос­ков­ско­го цар­ства чем то, что этот Геракл — боярин и госу­дар­ствен­ный муж, при­ни­мав­ший уча­стие в важ­ней­ших делах Мос­ко­вии, стал вас­са­лом и под­дан­ным поль­ско­го коро­ля. Ни днем, ни ночью не мог забыть тиран о Круп­ском и о его льве и, видя его во сне, тре­пе­тал от ужа­са. Ибо:

Лев, уви­ден­ный во сне, пред­ве­ща­ет гибель от руки врагов.

Если кому-то слу­чит­ся ранить льва, тот с уди­ви­тель­ной наблю­да­тель­но­стью запо­ми­на­ет сво­е­го обид­чи­ка и нахо­дит его в любой тол­пе, напа­дая и раз­ры­вая его на части. Так слу­чи­лось с мав­ри­тан­ским царем Юбой, кото­рый как-то ранил льва во вре­мя пере­хо­да через афри­кан­скую пусты­ню. Год спу­стя, когда Юба воз­вра­щал­ся, лев узнал Юбу в столь мно­го­чис­лен­ной тол­пе сол­дат и, в мгно­ве­ние ока набро­сив­шись на него, разо­рвал на части. При этом он, про­явив состра­да­ние, не тро­нул ни одно­го из воинов.

Невоз­мож­но по доб­рой воле нести ярмо, осо­бен­но ярмо тира­нии сво­е­го госу­да­ря. Пусть же никто не осме­лит­ся осуж­дать Круп­ских за то, что они отрек­лись от тира­на и пре­по­чли перей­ти на сто­ро­ну крот­ко­го госу­да­ря, бла­го­че­сти­во­го сена­та и мир­но­го госу­дар­ства. Ведь пра­вед­ные и невин­ные часто гиб­нут от руки тирана:

Губит более рыб выд­ра, чем брю­хо вмещает.
Так трус­ли­вый тиран потря­са­ет жез­лом свирепым.

Род Курб­ских, име­ю­щий на щите льва, по-види­мо­му, уже не суще­ству­ет. Андрей оста­вил сына, кото­рый муже­ством был подо­бен отцу, тот так­же имел доб­лест­ных сыно­вей, но затем род угас из-за отсут­ствия потом­ков муж­ско­го пола, смот­ри: Бель­ский, лист 616 5.

Ком­мен­та­рии

1. Бла­го­да­рю Л. А. Янков­скую за предо­став­ле­ние фото­ко­пий кни­ги С. Околь­ско­го, нахо­дя­щей­ся в Биб­лио­те­ке Поль­ской Ака­де­мии наук в Гданьске.

2. У Околь­ско­го, как и в «Хро­ни­ке поль­ской» М. Бель­ско­го, всю­ду Krupski. Так же неред­ко назы­ва­ют кня­зя Андрея и его потом­ков в доку­мен­тах «Литов­ской Мет­ри­ки» и И. А. Желя­буж­ский в «Днев­ных запис­ках» (Желя­буж­ский 1997, 270).

3. Курб­ский про­ис­хо­дил из знат­но­го рода яро­слав­ских кня­зей-рюри­ко­ви­чей. Их пред­ком был свя­той князь Смо­лен­ский и Яро­слав­ский Федор Рости­сла­вич Чер­ный, по дру­гим источ­ни­кам Черм­ный (не позд­нее 1240–1299 гг.), пото­мок в деся­том колене Вла­ди­ми­ра I Свя­то­сла­ви­ча (ВМЧ 1869, 1264; РИБ 31, 283). По мате­рин­ской линии Курб­ский состо­ял в род­стве с Гроз­ным. Отец кня­зя Андрея — боярин Миха­ил Михай­ло­вич (умер до 20 июля 1548 г.) — был женат на Марии, доче­ри бояри­на Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча Туч­ко­ва-Моро­зо­ва. Одна из пред­ста­ви­тель­ниц рода Туч­ко­вых Ири­на Ива­нов­на была заму­жем за бояри­ном Юри­ем Заха­рье­ви­чем Кош­ки­ным. Их внуч­кой была пер­вая жена Ива­на Гроз­но­го Ана­ста­сия Рома­нов­на. Князь Андрей, при­хо­дясь цари­це пра­вну­ча­тым бра­том, назы­вал ее «ближ­ней срод­ни­цей» и под­чер­ки­вал это в пере­пис­ке с монар­хом (ПГК 109, 373–374, 409–410).

4. Бель­ский сооб­ща­ет, что Курб­ский бежал из Рос­сии, боясь цар­ской опа­лы, после пора­же­ния в 1563 г. от поль­ско-литов­ских войск под горо­дом Неве­лем в 100 вер­стах от Витеб­ска. В невель­ском деле князь Андрей был ранен. Король Сигиз­мунд II Август дал ему в награ­ду город Ковель и дру­гие поме­стья (Бель­ский 1597, 616. Ср.: Устря­лов 1868, XII-XIII). В пере­пис­ке с Курб­ским Гроз­ный упре­кал его за про­иг­ран­ное сра­же­ние под Неве­лем и ука­зы­вал, что вое­во­ды ранен­ные, «язв­ле­ни», едва воз­вра­ти­лись с поля боя (ПГК 42–43). В целом све­де­ния Бель­ско­го недо­сто­вер­ны. Бит­ва под Неве­лем про­изо­шла в 1562 г., а изме­на Курб­ско­го — в 1564 г. Пора­же­ние не мог­ло повли­ять на его окон­ча­тель­ное реше­ние бежать в Лит­ву (Ясин­ский 1889, 63–65).

5. Бель­ский ниче­го не сооб­ща­ет об этом в «Хро­ни­ке поль­ской» (Бель­ский 1597, 616). У Курб­ско­го от тре­тье­го бра­ка с Алек­сан­дрой Пет­ров­ной Семаш­ко в 1579 г. были дочь Мари­на (роди­лась в 1680 г.) и сын Дмит­рий (1582 — после 1645 г.). У кня­зя Дмит­рия Андре­еви­ча, слу­жив­ше­го под­ко­мо­ри­ем Упит­ским в Лит­ве и став­ше­го рев­ност­ным като­ли­ком, было трое сыно­вей: Ян, град­ский писарь Упит­ский, Андрей, мар­ша­лок Упит­ский, храб­ро сра­жав­ший­ся под зна­ме­на­ми поль­ских коро­лей Вла­ди­сла­ва IV и Яна II Кази­ми­ра, Кашпер, дети кото­ро­го выеха­ли в Рос­сию, и дочь Анна (Устря­лов 1868, XXXII-XXXIII).

[nextpage title=«Поколенная рос­пись рода»]

XVIII колено

1. князь ЯКОВ-ВОИН ИВА­НО­ВИЧ КУРБСКИЙ

Пер­вым удель­ным кня­зем курб­ским был Яков-Воин Ива­но­вич, пав­ший, по родо­слов­ным, в бит­ве с казан­ца­ми на Арском поле в 1455 году. Курб­ский удел пере­шёл к бра­ту его Семё­ну, кото­рый и дол­жен счи­тать­ся родо­на­чаль­ни­ком кня­зей Курб­ских. В родо­слов­ных 11 про Яко­ва-Вои­на гово­рит­ся, что «удел его был Курба».

2. князь СЕМЕН ИВА­НО­ВИЧ КУРБСКИЙ

XIX колено

3/2. князь ФЁДОР СЕМЁ­НО­ВИЧ ЧЁР­НЫЙ КУРБСКИЙ

— вое­во­да Вели­ко­го кня­же­ства Мос­ков­ско­го, в 1483 году вме­сте с Ива­ном Ива­но­ви­чем Сал­ты­ком-Тра­ви­ным воз­глав­лял поход на Пелым­ское кня­же­ство (Югор­скую зем­лю) — пер­вый исто­ри­че­ски досто­вер­ный пере­ход рус­ских войск через Сред­ний Урал. При­над­ле­жал к роду удель­ных кня­зей Курб­ских, стар­ший из двух сыно­вей кня­зя Семё­на Ива­но­ви­ча. Впер­вые упо­ми­на­ет­ся в раз­ряд­ной кни­ге в 1481/1482 году сре­ди «боль­ших вое­вод», кото­рые были посла­ны в Ниж­ний Нов­го­род «беречь от Але­га­ма царя».

В 1483 году был постав­лен вме­сте с И. И. Сал­ты­ком-Тра­ви­ным во гла­ве боль­шо­го похо­да за Урал. Целью похо­да было устра­нить угро­зу со сто­ро­ны вогу­лов, чей «боль­шой князь» Асы­ка бес­по­ко­ил набе­га­ми Пермь Вели­кую, и уси­лив­ше­го­ся Сибир­ско­го хан­ства, а так­же скло­нить мест­ных пра­ви­те­лей к при­зна­нию вас­са­ли­те­та от вели­ко­го кня­зя. 9 мая 1483 года из Устю­га отплы­ла «судо­вая рать», в состав кото­рой поми­мо вели­ко­кня­же­ских слу­жи­лых людей и устю­жан вошли кон­тин­ген­ты из Волог­ды, Двин­ской зем­ли, Чер­ды­ни и коми.

Прой­дя по север­ным рекам и пере­та­щив воло­ком суда через Ураль­ские горы, вое­во­ды раз­би­ли 29 июля 1483 года вой­ско Асы­ки в сра­же­нии у Пелым­ско­го город­ка (нахо­дил­ся пред­по­ло­жи­тель­но на месте совре­мен­но­го села Пелым). Затем отряд дви­нул­ся даль­ше, на Обь, во вла­де­ния «боль­шо­го кня­зя» Мол­да­на и дру­гих сибир­ских «кня­зей». Соглас­но лето­пи­си, вое­во­ды «кня­зей югор­ских вое­ва­ли и в полон вели», «пой­ма­ли кня­зя Мол­да­на на реки Оби и кня­жьих Екмы­че­е­вых двух сынов пой­ма­ли». Собрав боль­шой ясак и заняв без боя сто­ли­цу югор­ско­го «кня­зя» Пыт­кея, мос­ков­ский отряд повер­нул назад, что­бы успеть прой­ти обрат­ный путь до нача­ла ледо­ста­ва. 1 октяб­ря 1483 года «судо­вая рать» вер­ну­лась в Устюг, пре­одо­лев за вре­мя похо­да око­ло 4,5 тыс. км. Резуль­та­та­ми похо­да ста­ло при­зна­ние (вес­ной 1484 года) «кня­зья­ми» Запад­ной Сиби­ри зави­си­мо­сти от Вели­ко­го кня­же­ства Мос­ков­ско­го и еже­год­ная упла­та дани. Поэто­му начи­ная с Ива­на III титу­лы вели­ких кня­зей Мос­ков­ских (поз­же — царей) отра­жа­ли пре­тен­зии на Урал и Запад­ную Сибирь («вели­кий князь Югор­ский», «князь Удор­ский, Обдор­ский и Кон­дин­ский»). После 1483 года Фёдор Семё­но­вич Курб­ский в источ­ни­ках не упо­ми­на­ет­ся. 12

князь ДМИТ­РИЙ СЕМЕ­НО­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1500,†1507/1526)

моск.двн.(1500) 3С:Сем.Ив.Вас-ча.

Око­ло 1490–1500‑х гг., воз­мож­но, был судьей в Устю­ге Вели­ком. 13 В фев­ра­ле 1500 г. при­сут­ство­вал на сва­дьбе кня­зя В. Д. Холм­ско­го и кня­ги­ни Фео­до­сии, ходил у саней вели­кой кня­ги­ни Софьи Палео­лог. 14

XX колено

князь МИХА­ИЛ ФЕДО­РО­ВИЧ КАРА­МЫШ КУРБ­СКИЙ (1500,†1506.05.22,под Казанью)

вое­во­да на служ­бе у мос­ков­ских кня­зей Ива­на III и Васи­лия III; стар­ший сын кня­зя Фёдо­ра Семё­но­ви­ча Чер­но­го Кврб­ско­го, отец кня­зя Миха­и­ла и дед кня­зя Андрея, извест­но­го оппо­нен­та Ива­на Грозного.

В 1497 году был намест­ни­ком в Муро­ме. В 1500 году для защи­ты Казан­ско­го царя Абдул-Лати­фа от ногай­цев был послан в Казань с кня­зем Пет­ром Семё­но­ви­чем Лоба­ном Ряпо­лов­ским. В этом же году при­сут­ство­вал на сва­дьбе кня­зя В. Д. Холм­ско­го с Фео­до­си­ей, доче­рью Ива­на III, был «у саней» неве­сты. В 1501 году — вто­рой вое­во­да боль­шо­го пол­ка в Литов­ском похо­де. В 1502 году вто­рой вое­во­да в пол­ке левой руки в похо­де на Смо­ленск. 15

В 1506 году во вре­мя рус­ско-казан­ской вой­ны вое­во­да пере­до­во­го пол­ка в неудач­ном похо­де на Казань, где и был убит вме­сте с млад­шим бра­том Рома­ном. 16

В сво­их отве­тах Андрею Курб­ско­му, Иван Гроз­ный вспо­ми­на­ет о какой-то измене, яко­бы заду­ман­ной Миха­и­лом Фёдо­ро­ви­чем с кня­зем Андре­ем Углицким.

князь СЕМЕН ФЕДО­РО­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1495,†1527)

боярин (1527) и вое­во­да на служ­бе у мос­ков­ских кня­зей Ива­на III и Васи­лия III, вто­рой сын кня­зя Фёдо­ра Семё­но­ви­ча Чер­но­го Курб­ско­го, внук пер­во­го кня­зя Курб­ско­го, детей не имел. В 1495 году участ­во­вал в похо­де Ива­на III в Нов­го­род, отку­да опе­ри­ро­ва­ли вой­ска в рус­ско-швед­ской войне 1495—1497 годов. В 1499 вме­сте с кня­зем Пет­ром Фёдо­ро­ви­чем Уша­тым и В. И. Забо­лоц­ким-Браж­ни­ком воз­гла­вил поход за Урал с 5000 устю­жан, дви­нян и вят­чан, для поко­ре­ния Югор­ской зем­ли, то есть вогу­лов, жив­ших в низо­вьях рек Тобол и Обь. Они вод­ным путем достиг­ли Печо­ры, где зало­жи­ли кре­пость Пусто­зёрск, а затем на лыжах пере­сек­ли Урал. Мос­ков­ское вой­ско дошло до город­ка Ляпи­на, взя­ли 32 город­ка, более тыся­чи плен­ных и 50 кня­зей. Тогда мест­ные кня­зья под­чи­ни­лись Москве. К пасхе 1501 года вое­во­да вер­нул­ся в Моск­ву. После 1503 Курб­ский опи­сы­вал Торо­пец­кий уезд.

В 1506 году, во вре­мя неудач­но­го похо­да Мос­ков­ско­го вой­ска под общим коман­до­ва­ни­ем бра­та Васи­лия III Дмит­рия Ива­но­ви­ча на Казань, Семён Фёдо­ро­вич был одним из вое­вод, сто­яв­ших с судо­вой ратью на Каме на пере­во­зе. В 1508 году был вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка в Литов­ском похо­де. В 1511 году князь Курб­ский вме­сте с кня­зем Пет­ром Васи­лье­ви­чем Шесту­но­вым были направ­ле­ны намест­ни­ка­ми в Псков, где они сме­ни­ли Гри­го­рия Фёдо­ро­ви­ча Моро­зо­ва и Ива­на Андре­еви­ча Челяд­ни­на. Пско­ви­чам новые намест­ни­ки при­шлись по душе и в город вер­ну­лись неко­то­рые жите­ли, кото­рые до это­го бежа­ли от пло­хо­го прав­ле­ния. Во вре­мя похо­да к Смо­лен­ску 1513 года он был направ­лен от Вели­ких Лук к Полоц­ку как вое­во­да пол­ка пра­вой руки. В 1515 году был вое­во­дой пере­до­во­го, а затем сто­ро­же­во­го пол­ка при пере­хо­де из Смо­лен­ска к Мсти­слав­лю. В 1516 году был вое­во­дой боль­шо­го пол­ка при похо­де с Белой к Витеб­ску. В 1519 году князь Васи­лий Шуй­ский из Смо­лен­ска, князь Гор­ба­тый из Пско­ва, князь Курб­ский из Ста­ро­ду­ба ходи­ли до самой Виль­ны, но литов­ское вой­ско укло­ни­лось от реша­ю­ще­го сра­же­ния и мос­ков­ское воин­ство удо­вле­тво­ри­лось добы­чей и пленными.

В 1523 году он при­нял уча­стие в осно­ва­нии г. Васи­ля на реке Суре (сей­час Василь­сурск). В 1524 году был вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка в судо­вой рати в похо­де на Казань. В 1525 году когда князь Васи­лий III решил раз­ве­стись с женой Соло­мо­ни­ей Сабу­ро­вой, кото­рая не име­ла детей. Про­ти­во­ре­чие это­го поступ­ка нор­мам рели­ги­оз­ной мора­ли вызва­ло осуж­де­ние со сто­ро­ны мно­гих людей, в том чис­ле и кня­зя Семе­на Федо­ро­ви­ча. Послед­ний раз он упо­ми­на­ет­ся в источ­ни­ках как вое­во­да в Ниж­нем Нов­го­ро­де (1528). 17

По сви­де­тель­ству Сигиз­мун­да Гер­бер­штей­на, 18 отли­чал­ся «самой стро­гой жизнью».

Жена: МАРИЯ (1510?) боярыня.

Без­дет­ный.

князь РОМАН ФЕДО­РО­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1501,†IV/V.1506,под Казанью)

тре­тий сын кня­зя Федо­ра Семе­но­ви­ча Чер­но­го Курб­ско­го; В 1501 году во вре­мя похо­да в Ливо­нию был вое­во­дой в боль­шом пол­ку. В 1503 году был вое­во­дой в похо­де на Доро­го­буж во вре­мя Рус­ско-литов­ской вой­ны. В 1506 году при­нял уча­стие в похо­де на Казань, под сте­на­ми кото­рой, на Арском поле, был убит со сво­им стар­шим бра­том Миха­и­лом. 19

князь АНДРЕЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1494,1521)

князь и вое­во­да на служ­бе у Мос­ков­ских кня­зей Ива­на III и Васи­лия III. Один из пред­ста­ви­те­лей кня­же­ско­го рода Курб­ских, отрас­ли кня­зей Яро­слав­ских. Рюри­ко­вич в XX поко­ле­нии. Стар­ший сын удель­но­го курб­ско­го кня­зя Дмит­рия Семёновича.

В 1494 году был вое­во­дой в боль­шом пол­ку под Оршей. В 1495 году участ­во­вал в похо­де Ива­на III на Новгород.Во вре­мя Рус­ско-литов­ской вой­ны в 1508 году при­нял уча­стие в похо­де на Смо­ленск, как вое­во­да сто­ро­же­во­го пол­ка. В сен­тяб­ре 1509 года как чет­вер­тый вое­во­да сто­ро­же­во­го пол­ка ходил к Доро­го­бу­жу про­тив литов­ско­го вое­во­ды С. Киш­ки. В мае 1512 года как тре­тий вое­во­да боль­шо­го пол­ка послан на Угру в пого­ню за крым­ским царе­ви­чем Ахмат Гире­ем. В мар­те 1513 года был ото­зван с долж­но­сти коман­ди­ра сто­ро­же­во­го пол­ка в Туле для уча­стия в смо­лен­ском похо­де Васи­лия III. В мае 1514 водил в Тулу полк пра­вой руки и оста­вал­ся там на все вре­мя оса­ды Смо­лен­ска. В 1517 году коман­до­вал пол­ком пра­вой руки в Вязь­ме. В 1519 году пере­ве­дён с места коман­ди­ра пол­ка пра­вой руки в Каши­ре на литов­скую гра­ни­цу к Белой и Витеб­ску в каче­стве вто­ро­го вое­во­ды пол­ка пра­вой руки. В 1521 году пер­вый вое­во­да в Ниж­нем Нов­го­ро­де. 20

Князь А. Д. Курб­ский был женат на доче­ри кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча Углиц­ко­го, бра­та вели­ко­го кня­зя Ива­на III. На вто­рой доче­ри кня­зя Андрея Углиц­ко­го кня­гине Ульяне был женат князь Иван Боль­шой Семе­но­вич Кубен­ский. 21

Жена: N АНДРЕ­ЕВ­НА УГЛИЦ­КАЯ, дочь кня­зя Андрея Васи­лье­ви­ча Углицкого.

Без­дет­ный

князь АЛЕК­САНДР ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1514,1522)

вто­рой сын кня­зя Дмит­рия Семе­но­ви­ча и Евфро­си­нии?; вое­во­да в.кн. Васи­лия, в смо­лен­ском похо­де (1514 г.) и в коло­мен­ском (1522 г.) коман­до­вав­ший пол­ком пра­вой руки.

Без­дет­ный.

XXI колено

КН. МИХАИЛ (ИН. МИСАИЛ) МИХАЙЛОВИЧ КАРАМЫШЕВ КУРБСКИЙ (1521,†1546)

крав­чий (1540) боярин(1540–1546); 1С:Мих.Фед. КАРАМЫШ.

Летом 1521 г. голо­ва в пол­ках в Сер­пу­хо­ве. В 1522 г. намест­ник в Тороп­це. 22 В авгу­сте 1529 г. вое­во­да в Калу­ге. В июле 1534 г. тре­тий вое­во­да пере­до­во­го пол­ка в Коломне. В декаб­ре 1534 г. коман­ду­ю­щий пере­до­вым пол­ком в Нов­го­ро­де. В июле 1535 г. вто­рой вое­во­да в пол­ку левой руки в Коломне, затем коман­дир пол­ка левой руки в Брян­ске. В нача­ле 1536 г. вто­рой вое­во­да боль­шо­го пол­ка в рати из Муро­ма в Ниж­ний Нов­го­род. Вто­рой вое­во­да в пол­ку левой руки в Коломне в июле 1537 г., затем вое­во­да в Муро­ме. В сен­тяб­ре 1537 г. дол­жен был быть вто­рым вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка в судо­вой рати, направ­лен­ной на Казань. В июне 1539 г. вто­рой вое­во­да пере­до­во­го пол­ка в Коломне. В июне 1541 г. вто­рой вое­во­да боль­шо­го пол­ка во Вла­ди­ми­ре. В июле 1541 г. вто­рой вое­во­да боль­шо­го пол­ка в судо­вой рати из Вла­ди­ми­ра на Ниж­ний Нов­го­род и далее на Казань. Вто­рой вое­во­да боль­шо­го пол­ка во Вла­ди­ми­ре в декаб­ре 1541 г. Вое­во­да в Муро­ме летом 1543 г. Боярин и тре­тий вое­во­да боль­шо­го пол­ка в Коломне в июле 1544 г. 23 В июле 1544 г. полу­чил дум­ный чин бояри­на. 24

В сво­их отве­тах Андрею Курб­ско­му, Иван Гроз­ный обви­нял Миха­и­ла Михай­ло­ви­ча, в каких-то коз­нях про­тив Васи­лия III, совер­ша­е­мых в сго­во­ре с Дмит­ри­ем Вну­ком. За это ему «гоне­ния было мно­го, да и убо­же­ства». В дру­гом месте посла­ния Курб­ско­му Иван Гроз­ный сооб­щал, что кн. Миха­ил был «кня­зя Миха­и­ла Кубен­ско­го боярин, поне­же он ему дядя».

Не ранее 1552 г. денеж­но-веще­вой вклад в Толг­ский мона­стырь был сде­лан кня­зем А.М. Курб­ским по отцу и умер­ше­му от ран, полу­чен­ных при штур­ме Каза­ни, бра­ту Ива­ну25. В сино­ди­ке отец кня­зя Андрея запи­сан как инок Миса­ил, сле­до­ва­тель­но, он при­нял перед кон­чи­ной постри­же­ние. Запись сде­ла­на очень мел­ким почер­ком, и при бег­лом про­смот­ре тек­ста может быть не заме­че­на, но поми­на­ние, несмот­ря на извест­ный кон­фликт кня­зя Андрея с царем, все же не было «поте­ря­но» при пере­пис­ке сино­ди­ка: «Курп­скый. Ино­ка кня­зя Миса­и­ла, кня­зя Иоан­на»26.

∞, МАРИЯ МИХАЙ­ЛОВ­НА ТУЧ­КО­ВА-МОРО­ЗО­ВА, дочь вое­во­ды и бояри­на Миха­и­ла Васи­лье­ви­ча Тучкова-Морозова.

Дети: Андрей Михай­ло­вич Курб­ский (1528—1583), вое­во­да и боярин, в 1564 году бежал в Лит­ву; Иван Михай­ло­вич Курб­ский (ум. после 1553); Роман Михай­ло­вич Курб­ский (ум. 1557); дочь, став­шая женой кня­зя Миха­и­ла Фёдо­ро­ви­ча Прозоровского.

князь ВЛА­ДИ­МИР МИХАЙ­ЛО­ВИЧ ЧЕР­НЫЙ КУРБ­СКИЙ (1506,†1521,под Коломной)

– вто­рой сын кня­зя Миха­и­ла Федо­ро­ви­ча Карамыша.

Погиб на р. Оке в бою с крым­ским ханом Мухам­мед-Гире­ем в июне 1521 г. В этом неудач­ном для рус­ских сра­же­нии они не смог­ли вос­пре­пят­ство­вать пере­пра­ве крым­ских войск через Оку, что при­ве­ло к серьёз­но­му пора­же­нию в войне и разо­ре­нию Моск­вы. 27

Детей князь не имел.

князь ФЕДОР МИХАЙ­ЛО­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1521,†1549)

– вое­во­да на служ­бе у Мос­ков­ских кня­зей Васи­лия III и Ива­на Гроз­но­го. Один из пред­ста­ви­те­лей кня­же­ско­го рода Курб­ских, отрас­ли кня­зей Яро­слав­ских. Рюри­ко­вич в XXI поко­ле­нии. Млад­ший сын кня­зя Миха­и­ла Фёдо­ро­ви­ча Курбского-Карамыша.

Пер­вое упо­ми­на­ние в раз­ря­дах в 1521 году. В авгу­сте 1527 года был вто­рым вое­во­дой в Ниж­нем Нов­го­ро­де, отку­да с пол­ком пра­вой руки ходил на Казань. Воев.Мещера (1529). В мае 1530 года как вто­рой вое­во­да пол­ка пра­вой руки в соста­ве судо­вой рати при­нял уча­стие в похо­де на Казань. Летом 1531 г. вое­во­да в Каши­ре. В июле 1532 года пер­вый вое­во­да в Ряза­ни за горо­дом. В декаб­ре 1535 года коман­до­вал в Нов­го­ро­де сто­ро­же­вым пол­ком. В 1547 году водил пере­до­вой полк к Мсти­слав­лю про­тив Литвы.

Погиб в 1549 году в бою с казан­ски­ми тата­ра­ми под Плёсом.

Детей князь не имел.

XXII колено

князь АНДРЕЙ МИХАЙ­ЛО­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (*1528, †V.1583)

боярин, вое­во­да, писа­тель, извест­ный про­тив­ник Иоан­на IV, род. в 1528 г. и в 1549 г., в зва­нии столь­ни­ка, сопро­вож­дал Иоан­на IV в пер­вый казан. поход, по воз­вра­ще­нии из к‑раго б. отправ­лен в Пронск вое­во­дою для охра­ны ю.-вост. гр-цы от татар. В 1551 г. К. вме­сте с кн. Щеня­те­вым началь­ство­вал пол­ком прав. руки, сто­яв­шим на бер. Оки, про­тив татар, и, когда крым­цы оса­ди­ли Тулу, полу­чил от царя пове­ле­ние идти с пол­ком, вме­сте с кн. Щеня­те­вым, на выруч­ку её. Крым­цы отсту­пи­ли от Тулы; К. и Щеня­тев пре­сле­до­ва­ли их, догна­ли на бере­гу р. Шиво­ро­ны и раз­би­ли наго­ло­ву. К. полу­чил в этой бит­ве раны в голо­ву, пле­чо и руки, но это не поме­ша­ло ему через 8 дн. сно­ва высту­пить в поход и, дви­га­ясь через Рязанск. область и Меще­ру, по лесам и «дико­му полю», при­кры­вать дви­же­ние глав. сил к Каза­ни от напа­де­ния ногай­цев. При­быв к Каза­ни, п. пра­вой руки, под нач. К. и Щеня­те­ва, рас­по­ло­жил­ся на лугу за р. Казан­кой и силь­но тер­пел от стрель­бы оса­жден­ных и напа­де­ний с тылу чере­мис. Во вре­мя штур­ма Каза­ни 2 снт. 1552 г. К. с частью п. прав. руки пору­че­но б. идти сни­зу от Казан­ки на Елбу­ги­ны воро­та, а Щеня­те­ву под­креп­лять его. К. дошел до ворот и пре­гра­дил тата­рам выход отсю­да из кр-сти, в к‑рую уже ворва­лись вой­ска Больш. п. Попыт­ка татар про­бить­ся б. отра­же­на К., к‑рый уси­лил рас­по­ло­же­ние сво­е­го отря­да тура­ми. Когда, одна­ко, 5 т. татар всё-таки про­рва­лись из кр-сти и ста­ли пере­прав­лять­ся в брод за Казан­ку, К., во гла­ве 200 всадн., бро­сил­ся за ними в пого­ню и 4 раза вру­бал­ся в их ряды, пока вме­сте с конем не б. тяж. ранен. По сове­ту же К., во вре­мя при­сту­па, когда в рядах наших войск, ворвав­ших­ся в город, нача­лась пани­ка, Иоанн IV стал на коне в про­ло­ме город. сте­ны и тем пре­кра­тил ее. В нач. 1554 г. К. б. послан вме­сте с Шере­ме­те­вым и кн. Мику­лин­ским для усми­ре­ния мяте­жа к Казан. зем­ле. Поход был чрез­вы­чай­но тру­ден; К. при­шлось вести народ. вой­ну в лесах, идти без доро­гь; тем не менее, К. успеш­но выпол­нил это пору­че­ние и вер­нул­ся в Моск­ву «с пре­свет­лою побе­дою и со мно­жай­ши­ми коры­стьми». В 1556 г. К. б. послан вто­рич­но в такую же эксп-цию про­тив луго­вых чере­мис и по воз­вра­ще­нии из похо­да назна­чен спер­ва вое­во­дою п. лев. руки, сто­яв­ше­го в Калу­ге для охра­ны южн. гр-цы от угро­жав­ше­го ей напа­де­ния крым­цев, а затем началь­ство­вал вме­сте с кн. Щеня­те­вым п. прав. руки в Каши­ре. В 1557 г. К. б. пожа­ло­ван в бояре, а в 1558 г., во вре­мя вой­ны с Ливо­ни­ей, началь­ство­вал спер­ва сто­ро­жев. п., потом пере­дов. п. и участ­во­вал во взя­тии Ней­гау­за и Дерп­та. По воз­вра­ще­нии из Ливо­нии, в мрт. 1559 г., К. вме­сте с кн. Мсти­слав­ским б. назн. вое­во­дою п. прав. руки, сто­яв­ше­го спер­ва в Калу­ге, а потом в Мцен­ске, для защи­ты южн. гр-цы от крым­цев, но уже в авг. того же года он б. вызван царем в Моск­ву, и ему б. вве­ре­но нач-вание над вой­ска­ми в Ливо­нии. К. дей­ство­вал энер­гич­но и, не дожи­да­ясь при­бы­тия друг. вое­вод с их пол­ка­ми, дви­нул­ся с небольш. сво­и­ми сила­ми к Вей­сен­штей­ну (Пай­де) и раз­бил под ним ливон. отряд. Узнав, что в 8 милях от Вей­сен­штей­на сто­ит с гл. сила­ми сам магистр Ливон. орде­на, К. пошел на него. Пози­ция ливон­цев б. защи­ще­на больш. боло­та­ми. К. ночью подо­шел к боло­там, днем через них пере­пра­вил­ся и ок. полу­но­чи завя­зал бой пере­стрел­кою, к‑рая ско­ро пере­шла в руко­паш. схватку.

Ливон­цы б. раз­би­ты. Дей­ствуя столь сме­ло и решит-но, К., види­мо, хоро­шо знал пси­хо­ло­гию прот-ка; ливон­цы, пишет он, «яко гор­дые сто­я­ли на широ­ком поле от тех блат, жду­ще нас к сра­же­нию». Дав утом­лен. вой­ску 10-днев. отдых, К. дви­нул­ся к Фел­ли­ну и оса­дил его. Когда пере­дов. отряд К., под нач. кн. Золо­то­го-Обо­лен­ско­го, зажег пред­ме­стье, г‑зон сде­лал вылаз­ку, но б. отбит К. Отряд ланд­мар­ша­ла орде­на Филип­па Шаль‑ф.-Белля напал у г. Эрме­са на обход. колон­ну кн. Бар­ба­ши­на, но б. раз­бит, и сам ланд­мар­шал взят в плен. Отсы­лая важ­но­го плен­ни­ка в Моск­ву, К. вме­сте с др. вое­во­да­ми про­сил царя не каз­нить его, «бе бо муж не ток­мо муже­ствен­ный и храб­рый, но и сло­вества полон, и остр разум и доб­ру память иму­ща». Это бла­го­род­ное хода­тай­ство не б., одна­ко, ува­же­но Иоан­ном, и ланд­мар­шал б. каз­нен за какое-то рез­кое выра­же­ние, ска­зан­ное царю на при­е­ме. Во вре­мя 3‑нед. оса­ды Фел­ли­на К. ходил под Вен­ден и раз­бил литов. отряд кн. Полу­бен­ско­го, а под Воль­ма­ром — ново­го ландм-ла Ливон. орде­на. Взяв Фел­лин, К. в июне 1562 г. сде­лал набег на Витебск и сжег посад. В авг. того же г. он б. послан про­тив литов­цев к Неве­лю. Поход этот б., по-види­мо­му, без­ре­зул-тен. В нбр. К. ходил под Полоцк, а в мрт. 1563 г. б. остав­лен вое­во­дою в толь­ко что заво­е­ван. Дерп­те. Через год после это­го, ночью 30 апр. 1564 г., К. с неск. детьми бояр­ски­ми тай­но бежал к польск. коро­лю в Воль­мар. Ни сам К. в сво­ей «Исто­рии» и в сво­их посла­ни­ях к царю, ни Иоанн в сво­их отве­тах на послед­ние, не каса­ют­ся при­чи­ны это­го побе­га. Из сопо­став­ле­ния всех дан­ных есть осно­ва­ние пред­по­ла­гать, что к тако­му шагу побу­ди­ло К. созна­ние непроч­но­сти сво­е­го поло­же­ния при царе, каз­нив­шем одно­го за дру­гим сво­их совет­ни­ков, спо­движ­ни­ков и дру­зей без вся­ких к тому осно­ва­ний. Неудач. поход к Неве­лю, не увен­чав­ши­е­ся успе­хом пере­го­во­ры о сда­че неск. ливон. горо­дов, — всё это в любой момент м. быть истол­ко­ва­но как изме­на и при­ве­сти к пла­хе. Жить в этой душ­ной атмо­сфе­ре пыток, каз­ней, доно­сов, подо­зрит-сти и зави­сти царя к сво­им спо­движ­ни­кам б. тяже­ло, и неда­ром К. в сво­их посла­ни­ях царю посто­ян­но уко­рял его в изгна­нии и изби­е­нии им сво­их мудр. совет­ни­ков. Остав­ша­я­ся в Москве семья К. — его жена и сын, — тот­час после его побе­га б. заклю­че­ны в тюрь­му и в ней умер­ли; его верн. слу­га, Вас. Шиба­нов, доста­вив­ший царю пер­вое пись­мо К., под­верг­ся пыт­кам и б. каз­нен. Сигиз­мунд-Август щед­ро ода­рил К. зем­ля­ми: в Лит­ве он полу­чил ста­ро­ство Крев­ское (в нынешн. Вилен. губ.), на Волы­ни — гор. Ковель, мм. Виж­ву и Миля­но­ви­чи с десят­ка­ми сел. Спер­ва все эти поме­стья даны б. К. в пожиз­нен. вла­де­ние, но впо­след­ствии, «за доб­рую, цнот­ли­вую (доб­лест­ную), вер­ную, муж­нюю служ­бу» во вре­мя похо­да с 15 т. литов­цев к Вел. Лукам в 1565 г., они б. утвер­жде­ны за ним на пра­вах наследств. собств-сти. В 1575 г. К. ходил с вой­ска­ми на Волынь, для защи­ты её от татар. В 1576 г. К. коман­до­вал больш. отря­дом в соста­ве армии Сте­фа­на Бато­рия и сра­жал­ся с моск. пол­ка­ми под Полоц­ком и Соко­лом. В 1581 г. К. высту­пил во 2‑ой поход Сте­фа­на Бато­рия про­тив Моск­вы, но на самой гр-це Моск. гос-ва одрях­лев­ший от лет, тру­дов, боев. жиз­ни и ран К. тяж. зане­мог, вер­нул­ся в Ковель и там ум. в 1583 г. Он погре­бен в мона­сты­ре с. Верб­ки близ Кове­ля. Во вре­мя жиз­ни сво­ей на чуж­бине К. два­жды б. женат на пред­ста­вит-цах родо­вит. польск. фами­лий и имел от одно­го из этих бра­ков сына Дмит­рия, пере­шед­ше­го в като­лич-во. У Дмит­рия было 3 сына: Ян, Андрей и Кашпер и дочь Анна; дети Кашпе­ра К., кня­зья Алек­сандр и Яков, вер­ну­лись в кон­це XVII в Рос­сию и пере­шли в пра­во­сла­вие. Ныне род К. угас. Кн. Андрей Михай­ло­вич К. б. несо­мнен­но одним из луч­ших боев. вое­вод Моск. гос-тва. Он соеди­нял в себе таланть вое­нач-ка, боль­шой боев. опыт, хоро­шее обра­зо­ва­ние и выда­ю­ще­е­ся личн. муже­ство. Обла­дая к тому же сильн. и суров. харак­те­ром, он не посту­пал­ся ни перед кем, дер­жал себя гор­до с польск. вель­мо­жа­ми и нажил себе сре­ди них мно­го вра­гов, тем более, что до кон­ца жиз­ни оста­вал­ся горяч. при­вер­жен­цем все­го рус­ско­го и ярым защит­ни­ком пра­во­сла­вия. Сво­бод­ное от похо­дов вре­мя К. отда­вал научн. заня­ти­ям по бого­сло­вию, аст­ро­но­мии, фило­со­фии и мате­ма­ти­ке, изу­чал латин. и греч. язы­ки, пере­вел сочи­не­ния Иоан­на Дамас­ки­на и напи­сал: «Исто­рию кня­зя вели­ко­го Мос­ков­ско­го» (2‑я гла­ва её посвя­ще­на Казан. похо­ду) и «Исто­рию Фло­рен­тин­ской унии»; к лите­ра­тур. памят­ни­кам, остав­шим­ся от К., сле­ду­ет отне­сти и его пере­пис­ку с Иоан­ном Гроз­ным. Жиз­ни и деят-сти К. посвя­щен ряд спец. работ. (М. П. Пет­ров­ский, Князь А. М. К., Казань, 1873; Н. Д. Ива­ни­шев, Жизнь кн. А. М. К. в Лит­ве и на Волы­ни, Киев, 1849; С. Гор­ский, Жизнь и истор. зна­че­ние кн. К., Спб., 1858; Оппо­ко­ва, Кн. А. М. К., Киев, 1872: Н. И. Косто­ма­ров, Рус. исто­рия в жизнеописаниях).

рус­ский мыс­ли­тель, пере­вод­чик. Из рода Смо­лен­ско-Яро­слав­ских кня­зей. В 1549–1564 нахо­дил­ся на цар­ской служ­бе. В апре­ле 1564, спа­са­ясь от «неми­ло­стей» Ива­на Гроз­но­го, бежал в Лит­ву и всю остав­шу­ю­ся жизнь про­вел в эми­гра­ции. В моло­дые годы суще­ствен­ное вли­я­ние на Курб­ско­го ока­зал Мак­сим Грек. Живя в Лит­ве, вел пере­пис­ку с Ива­ном Гроз­ным, в кото­рой выра­зил свою обще­ствен­ную и поли­ти­че­скую пози­цию (в част­но­сти, ссы­лал­ся на кон­цеп­цию «есте­ствен­но­го пра­ва» и на Цице­ро­на). Ряд его работ посвя­щен апо­ло­гии пра­во­сла­вия и кри­ти­ке като­ли­циз­ма (Исто­рия о ось­мом собо­ре и др.). В сво­ей Исто­рии о вели­ком кня­зе Мос­ков­ском кри­ти­ко­вал Ива­на Гроз­но­го за иска­же­ние прин­ци­пов пра­во­слав­но­го само­дер­жа­вия, обос­но­вы­вал идею про­све­щен­ной сослов­ной монар­хии и народ­но­го пред­ста­ви­тель­ства («царь дол­жен иска­ти добра­го и полез­на­го сове­та не ток­мо у совет­ни­ков, но и у все­на­род­ныхъ чело­векъ»). Пере­вел важ­ней­ший труд Иоан­на Дамас­ки­на Источ­ник зна­ния. В его ком­мен­та­ри­ях к это­му сочи­не­нию обна­ру­жи­ва­ют­ся обшир­ные исто­ри­ко-фило­соф­ские позна­ния и само­сто­я­тель­ные фило­соф­ские рас­суж­де­ния (напри­мер, в харак­те­ри­сти­ке Пар­ме­ни­да). Опи­ра­ясь на идеи Ари­сто­те­ля, Курб­ский раз­ви­вал уче­ние о «есте­ствен­ной» при­ро­де чело­ве­ка: «Чело­век само­вла­стен по есте­ству и волю име­ет по есте­ству при­дан­ную». В чело­ве­че­ском разу­ме («уме») он выде­лял нача­ло при­род­ное, «дела­тель­ное», свя­зан­ное с чув­ства­ми, и «зри­тель­ное, с чув­ства­ми ниче­го обще­го не име­ю­щее, а помыш­ля­ю­щее о Боге». В фило­со­фии князь-мыс­ли­тель видел преж­де все­го зна­ние о сущ­но­сти вещей и «эти­ку», уче­ние о чело­ве­ке. В ком­мен­та­ри­ях к сочи­не­ни­ям Иоан­на Дамас­ки­на опре­де­лял смысл заня­тий фило­со­фи­ей сле­ду­ю­щим обра­зом: «Тем, кто хочет разу­меть фило­соф­ские пред­ме­ты, в доб­рое серд­це, как по нако­вальне, уда­ря­ет моло­том ум... дело духов­ное свер­шая, пре­об­ра­жая и умяг­чая при­леж­ным разу­мом». Бла­го­да­ря пере­во­дам и ком­мен­та­ри­ям Курб­ско­го в рус­скую интел­лек­ту­аль­ную куль­ту­ру вошел ряд фило­соф­ских поня­тий: сил­ло­гизм, эле­мент, мера, мате­рия и др.
Умер Курб­ский в Миля­но­ви­чах в Лит­ве в мае 1583.

боярин(1583) 1ст.дворов.сын-боярск. помещ.-кн.Ярославль‑у. писа­тель, пуб­ли­цист. Участ­ник Казан­ских похо­дов, чл. Избран­ной рады, вое­во­да в Ливон­ской войне. Опа­са­ясь <непра­вед­ной> опа­лы Ива­на IV Гроз­но­го, бежал в Лит­ву (1564) чл. рады Речи Поспо­ли­той, участ­ник вой­ны с Рос­си­ей. После бег­ства в Лит­ву высту­пил с целой сери­ей лите­ра­тур­но-пуб­ли­ци­сти­че­ских сочи­не­нии. Глав­ным тру­дом яви­лась <Исто­рия о вели­ком кня­зе Мос­ков­ском>, в кото­ром на кон­крет­ных при­ме­рах он убеж­да­ет поль­ских чита­те­лей не давать согла­сие на воз­мож­ное уча­стие Ива­на IV в выбо­рах ново­го поль­ско­го коро­ля из-за его лич­ных качеств: жесто­ко­сти, бес­прин­цип­но­сти, ковар­ства и т. п. Кро­ме того, напи­сал три откры­тых посла­ния Ива­ну IV, кото­рый на них отве­тил. В посла­ни­ях дана не толь­ко кри­ти­ка прав­ле­ния Ива­на Гроз­но­го, но и пред­став­ле­ния само­го Курб­ско­го об иде­аль­ном госу­дар­ствен­ном устройстве.

В 1549 году 21-лет­ний князь Андрей в зва­нии столь­ни­ка участ­во­вал во вто­ром похо­де царя Ива­на Васи­лье­ви­ча Гроз­но­го на Казан­ское хан­ство. Во вре­мя похо­да Андрей Курб­ский слу­жил в еса­у­лах вме­сте со сво­им род­ствен­ни­ком Ники­той Рома­но­ви­чем Юрьевым.

Вско­ре после воз­вра­ще­ния из казан­ско­го похо­да князь был отправ­лен на вое­вод­ство в Пронск, где охра­нял юго-запад­ные гра­ни­цы от татар­ских набе­гов. В 1551 году он вме­сте с кня­зем Пет­ром Щеня­те­вым коман­до­вал пол­ком пра­вой руки, сто­яв­шим на бере­гу р. Оки, ожи­дая напа­де­ния крым­ских и казан­ских татар. Несмот­ря на свою моло­дость, князь Курб­ский поль­зо­вал­ся осо­бым дове­ри­ем царя, что вид­но, напри­мер из сле­ду­ю­ще­го: вое­во­ды, сто­яв­шие в Ряза­ни, ста­ли мест­ни­чать с кня­зем Миха­и­лом Ива­но­ви­чем Воро­тын­ским и отка­за­лись к нему ездить, вслед­ствие чего в вой­ске про­изо­шёл силь­ный бес­по­ря­док. Узнав об этом, царь послал кня­зю Курб­ско­му гра­мо­ту с пору­че­ни­ем объ­явить вое­во­дам, что­бы они были «без мест».

В 1552 году царь Иван Гроз­ный с боль­шой арми­ей высту­пил в новый поход на Казан­ское хан­ство. Полу­чив по пути к Коломне изве­стие, что крым­ский хан Давлет Гирей с вой­ском вторг­ся в южно­рус­ские зем­ли и оса­дил Тулу, царь при­ка­зал сво­им вое­во­дам высту­пить на помощь туль­ско­му гар­ни­зо­ну. Под Тулу дви­ну­лись полк пра­вой руки под коман­до­ва­ни­ем кня­зей А. М. Курб­ско­го и П. М. Щеня­те­ва, а а так­же части пере­до­во­го и боль­шо­го пол­ков. Меж­ду тем крым­ский хан в тече­ние двух дней оса­ждал и штур­мо­вал Тулу, но при при­бли­же­нии рус­ских вое­вод снял оса­ду и бежал в сте­пи. Кня­зья Курб­ский и Щеня­тев догна­ли крым­цев на бере­гу реки Шиво­ро­ны вбли­зи Дедо­слав­ля, раз­би­ли их, отня­ли мно­гих плен­ных и взя­ли хан­ский обоз. В этой бит­ве Андрей Курб­ский полу­чил тяж­кие раны в голо­ву, пле­чи и руки, что не поме­ша­ло ему, одна­ко, через восемь дней сно­ва высту­пить в поход. Полк пра­вой руки напра­вил­ся через Рязан­скую область и Меще­ру, по лесам и «дико­му полю», при­кры­вая собой дви­же­ние царя к Каза­ни от напа­де­ния ногайцев.

13 авгу­ста 1552 года рус­ская армия при­бы­ла в Сви­яжск, где отдох­ну­ла несколь­ко дней; 20 авгу­ста пол­ки пере­пра­ви­лись через Казан­ку, а 23 авгу­ста ста­ли на назна­чен­ных им местах. Полк пра­вой руки, под началь­ством кня­зей Андрея Михай­ло­ви­ча Курб­ско­го и Пет­ра Михай­ло­ви­ча Щеня­те­ва, рас­по­ло­жил­ся на лугу за р. Казан­кой, меж­ду боль­ши­ми боло­та­ми, и силь­но тер­пел как от стрель­бы с кре­пост­ных стен Каза­ни, постро­ен­ных на кру­той горе, так и от бес­пре­стан­ных напа­де­ний с тыла, чере­мис, выез­жав­ших из дре­му­чих лесов, нако­нец от дур­ной пого­ды и вызван­ных ею болез­ней. В реши­тель­ном при­сту­пе к Каза­ни 2 октября1552 года Андрей Курб­ский с частью пол­ка пра­вой руки дол­жен был идти на Елбу­ги­ны воро­та, сни­зу от Казан­ки, а дру­го­му вое­во­де пра­вой руки, кня­зю П. М. Щеня­те­ву, веле­но было под­креп­лять его. Тата­ры под­пу­сти­ли рус­ских к самой кре­пост­ной стене и тогда ста­ли лить на их голов­ни кипя­щую смо­лу, бро­сать брев­на, кам­ни и стре­лы. После упор­но­го и кро­во­про­лит­но­го боя тата­ры были опро­ки­ну­ты со стен; вой­ска боль­шо­го пол­ка ворва­лись через про­ло­мы в город и всту­пи­ли в оже­сто­чен­ную бит­ву на ули­цах, а князь Курб­ский сто­ял у вхо­да в Елбу­ги­ны воро­та и заграж­дал тата­рам путь из кре­по­сти. Когда тата­ры, видя, что даль­ней­шая борь­ба невоз­мож­на, выда­ли рус­ским сво­е­го царя Яди­ге­ра, а сами ста­ли бро­сать­ся со стен на берег р. Казан­ки, наме­ре­ва­ясь про­бить­ся сквозь рас­по­ло­жен­ные там туры пол­ка пра­вой руки, а затем, отби­тые тут, ста­ли пере­прав­лять­ся вброд на про­ти­во­по­лож­ный берег, князь Курб­ский сел на коня и с 200 всад­ни­ков бро­сил­ся в пого­ню за тата­ра­ми, кото­рых было по край­ней мере 5000: дав им немно­го отой­ти от бере­га, он уда­рил на них в то вре­мя, когда послед­няя часть отря­да нахо­ди­лась ещё в реке.

В сво­ей «Исто­рии кн. вел. Мос­ков­ско­го», князь Андрей Курб­ский, рас­ска­зы­вая об этом подви­ге сво­ем, при­бав­ля­ет: «Молю­ся, да не возо­мнит мя кто безум­на, сам себя хва­лю­ща! Прав­ду воис­ти­ну гла­го­лю и даро­ван­на духа храб­ро­сти, от Бога дан­на ми, не таю; к тому и коня зело быст­ра и добра имех». Андрей Курб­ский преж­де всех ворвал­ся в тол­пу татар, и во вре­мя бит­вы конь его три­жды вре­зы­вал­ся в ряды отсту­пав­ших, а в чет­вёр­тый раз и конь, и всад­ник, силь­но ранен­ные, пова­ли­лись на зем­лю. Андрей Курб­ский очнул­ся несколь­ко вре­ме­ни спу­стя и видел, как его, точ­но мерт­ве­ца, опла­ки­ва­ли двое его слуг и два цар­ских вои­на; жизнь его была спа­се­на, бла­го­да­ря быв­шей на нём креп­кой броне. Во вре­мя казан­ской оса­ды Андрей Курб­ский вме­сте с млад­шим бра­том Рома­ном про­явил выда­ю­щу­ю­ся храбрость.

В «Цар­ствен­ной кни­ге» име­ет­ся под­твер­жде­ние это­го рас­ска­за: «А вое­во­да князь Андрей Михай­ло­вич Курб­ский выеде из горо­да, и все­де на конь, и гна по них, и при­е­хав во всех в них; они же его с коня збив, и его секо­ша мно­же­ство, и прейдо­ша по нем за мерт­ва­го мно­гие; но Божи­им мило­сер­ди­ем после­ди оздра­вел; тата­ро­ве же побе­жа­ша на рознь к лесу».

В это вре­мя Курб­ский был одним из самых близ­ких к царю Ива­ну Гроз­но­му людей, ещё более сбли­зил­ся он со сто­рон­ни­ка­ми Силь­ве­ст­ра и Адашева.

В мар­те 1553 года моло­дой царь Иван Гроз­ный силь­но забо­лел и велел боярам при­не­сти при­ся­гу на вер­ность сво­е­му мало­лет­не­му сыну царе­ви­чу Дмит­рию. Одна­ко мно­гие круп­ные бояре и санов­ни­ки под­дер­жи­ва­ли кан­ди­да­ту­ру удель­но­го кня­зя Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Ста­риц­ко­го (дво­ю­род­но­го бра­та царя). Бояре спо­ри­ли и мед­ли­ли с при­ся­гой, гово­ря о сво­ем неже­ла­нии слу­жить Заха­рьи­ным во вре­мя мало­лет­ства царе­ви­ча Дмит­рия. Свя­щен­ник Силь­вестр и Алек­сей Ада­шев, самые близ­кие к царю люди, так­же отка­зы­ва­лись при­ся­гать на вер­ность мало­лет­не­му царе­ви­чу. Андрей Курб­ский при­над­ле­жал к пар­тии Силь­ве­ст­ра и Ада­ше­ва, что ясно вид­но из его мно­го­чис­лен­ных лест­ных отзы­вов о них, во вре­мя цар­ской болез­ни к ним не при­мкнул. В сво­ем отве­те на вто­рое посла­ние Иоан­на он гово­рит, меж­ду про­чим: «А о Воло­ди­ме­ре бра­те вос­по­ми­на­ешь, аки бы есть мы его хоте­ли на цар­ство: воис­ти­ну, о сем не мыс­лих: поне­же и не досто­ин был того».

В нача­ле 1554 года князь А. М. Курб­ский вме­сте с вое­во­да­ми Ива­ном Васи­лье­ви­чем Шере­ме­те­вым (Боль­шим) и кня­зем Семе­ном Ива­но­ви­чем Мику­лин­ским был отправ­лен на подав­ле­ние мяте­жа в быв­шем Казан­ском хан­стве, при­со­еди­нен­ном в 1552 году к Рус­ско­му госу­дар­ству. Чере­ми­сы и тата­ры под­ня­ли вос­ста­ние, отка­за­лись пла­тить дань и под­чи­нять­ся рус­ским намест­ни­кам, совер­ша­ли набе­ги на ниже­го­род­ские воло­сти. Рус­ские пол­ки углу­би­лись в леса, где скры­ва­лись мятеж­ни­ки, поль­зу­ясь зна­ни­ем мест­но­сти. В тече­ние меся­ца цар­ские вое­во­ды пре­сле­до­ва­ли бун­тов­щи­ков и успеш­но бились с ними более два­дца­ти раз. Рус­ские раз­би­ли 10 тысяч вос­став­ших под коман­до­ва­ни­ем Янчу­ры Изма­иль­тя­ни­на и Але­ки Чере­ми­си­на. Вое­во­ды вер­ну­лись в Моск­ву ко дню Бла­го­ве­ще­ния с «пре­свет­лою побе­дою и со мно­жай­ши­ми коры­стьми». После это­го арская и побе­реж­ная сто­ро­на поко­ри­лись и обе­ща­ли давать дань, а царь награ­дил вое­вод золо­ты­ми шей­ны­ми грив­на­ми со сво­им изображением.

В 1556 году князь Андрей Курб­ский был послан вме­сте с кня­зем Федо­ром Ива­но­ви­чем Тро­е­ку­ро­вым усми­рять сно­ва вос­став­ших луго­вых чере­мис. По воз­вра­ще­нии из это­го похо­да он, в долж­но­сти вое­во­ды пол­ка левой руки, нахо­дил­ся в Калу­ге, для охра­ны южной гра­ни­цы от угро­жав­ше­го напа­де­ния крым­цев, а затем сто­ял в Каши­ре, началь­ствуя вме­сте с кня­зем Пет­ром Щеня­те­вым пра­вой рукой. В этом же 1556 году А. М. Курб­ский был пожа­ло­ван царем в бояре.

В янва­ре 1558 года нача­лась Ливон­ская вой­на из-за отка­за немец­ких рыца­рей-кре­сто­нос­цев пла­тить «ста­рин­ную» дань Мос­ков­ско­му цар­ству. При­чи­на­ми Ливон­ской вой­ны так­же было жела­ние Рос­сии добить­ся выхо­да к Бал­тий­ско­му морю. Огром­ное рус­ское вой­ско (по сло­вам кня­зя Курб­ско­го было 40 тысяч, или даже более) высту­пи­ло из Пско­ва и вошло в Ливо­нию тре­мя отря­да­ми, при­чём сто­ро­же­вым пол­ком коман­до­ва­ли князь Андрей Михай­ло­вич Курб­ский и Петр Пет­ро­вич Голо­вин. Вой­ску был дан при­каз «вое­вать зем­лю», то есть жечь и опу­сто­шать поса­ды, но никак не оса­ждать горо­да. В тече­ние цело­го меся­ца рус­ские опу­сто­ша­ли Ливо­нию и воз­вра­ти­лись с боль­шим коли­че­ством плен­ных и бога­той добы­чей. После это­го Ливон­ский орден поспе­шил начать пере­го­во­ры о мире, но царь Иван Гроз­ный не согла­сил­ся даже на перемирие.

Вес­ной 1558 года был взят город Сыренск (Ней­ш­лосс), а осталь­ным вое­во­дам царь при­ка­зал идти на соеди­не­ние с кня­зья­ми Пет­ром Ива­но­ви­чем Шуй­ским и с Андре­ем Курб­ским, шед­ши­ми из Пско­ва на Ней­гауз. В этом похо­де А. М. Курб­ский был пер­вым вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка (аван­гар­да), князь П. И. Шуй­ский коман­до­вал боль­шим пол­ком, а князь В. С. Сереб­ря­ный — пол­ком пра­вой руки. Ней­гауз был взят после трёх­не­дель­ной оса­ды; затем оса­ждён был Дерпт, в кото­ром затво­рил­ся сам дерпт­ский епи­скоп. 18 июля были под­пи­са­ны усло­вия сда­чи, а на сле­ду­ю­щий день рус­ские заня­ли укреп­ле­ния горо­да. В это лето рус­ские заво­е­ва­ли до два­дца­ти горо­дов. «И пре­бы­хом в той зем­ле аж до сама­го пер­во­зи­мия, — пишет князь Курб­ский. — и воз­вра­ти­хом­ся ко царю наше­му со вели­кою и свет­лою победою».

Вес­ной 1559 года князь Андрей Михай­ло­вич Курб­ский был послан на южную гра­ни­цу, кото­рой вновь угро­жа­ли крым­ские тата­ры. 11 мар­та 1559 года, соглас­но раз­ряд­но­му при­ка­зу, князь Андрей Курб­ский вме­сте с кня­зем Ива­ном Фёдо­ро­ви­чем Мсти­слав­ским были назна­че­ны вое­во­да­ми пра­вой руки. Сна­ча­ла они сто­я­ли в Калу­ге, а затем им было веле­но перей­ти бли­же к сте­пям, в Мценск. В авгу­сте, когда крым­ская угро­за мино­ва­ла, вой­ска были рас­пу­ще­ны по домам. А. М. Курб­ский вер­нул­ся в Москву.

Когда нача­лись неуда­чи в Ливо­нии, в 1560 году царь Иван Гроз­ный поста­вил во гла­ве ливон­ско­го вой­ска А. М. Курб­ско­го, кото­рый вско­ре одер­жал над рыца­ря­ми и поля­ка­ми ряд побед, после чего был вое­во­дой в Юрьеве[2]. Сего ради, — пишет кн. Курб­ский, — вве­де мя царь в лож­ни­цу свою и гла­го­ла ми сло­ве­са­ми, мило­сер­ди­ем рас­тво­рен­ны­ми и зело любов­ны­ми и к тому со обе­ща­нь­ми мно­ги­ми: «При­нуж­ден бых, рече, от оных при­бег­ших вое­вод моих, або сам итти сопро­тив Лиф­лян­тов, або тебя, люби­ма­го мое­го, посла­ти, да охраб­рит­ся паки воин­ство мое, Богу помо­га­ю­щу ти; сего ради иди и послу­жи ми верне».
Князь Андрей Михай­ло­вич Курб­ский со сво­им отря­дом напра­вил­ся к Дерп­ту и, в ожи­да­нии при­бы­тия в Ливо­нию дру­гих вое­вод, про­из­вел дви­же­ние к Вейс­сен­штей­ну (Пай­де). Раз­бив под самым горо­дом ливон­ский отряд, он узнал от плен­ных, что ливон­ский магистр с вой­ском сто­ит в вось­ми милях, за боль­ши­ми боло­та­ми. Ночью А. М. Курб­ский высту­пил в поход, при­шёл утром к боло­там и целый день упо­тре­бил для пере­пра­вы через них вой­ска. Если бы ливон­цы встре­ти­лись в это вре­мя с рус­ски­ми, то пора­зи­ли бы их, будь даже более мно­го­чис­лен­ное вой­ско у кня­зя Курб­ско­го, но они, по сло­вам его, «яко гор­дые, сто­я­ли на широ­ком поле от тех блат, жду­ще нас, аки две мили, ко сра­же­нию». Пере­пра­вив­шись через эти опас­ные места, вои­ны отдох­ну­ли немно­го и затем око­ло полу­но­чи нача­ли пере­стрел­ку, а затем, всту­пив в руко­паш­ную, обра­ти­ли ливон­цев в бег­ство, пре­сле­до­ва­ли их и нанес­ли боль­шой урон. Воз­вра­тив­шись в Дерпт и полу­чив в под­креп­ле­ние отряд из двух тысяч вои­нов. доб­ро­воль­но к нему при­со­еди­нив­ших­ся, князь А. М. Курб­ский после деся­ти­днев­но­го отды­ха высту­пил к Фел­ли­ну, где нахо­дил­ся отка­зав­ший­ся от долж­но­сти магистр Виль­гельм фон Фюр­стен­берг. Князь А. М. Курб­ский послал впе­ред татар­ский отряд, под началь­ством кня­зя И. А. Золо­то­го-Обо­лен­ско­го, буд­то бы для того, что­бы жечь посад. Магистр дви­нул­ся про­тив татар со всем сво­им гар­ни­зо­ном и едва спас­ся, когда князь Курб­ский уда­рил на него из засады.
В том же 1560 году в Ливо­нию всту­пи­ло боль­шое вой­ско под коман­до­ва­ни­ем глав­ных вое­вод, кня­зей Ива­на Фёдо­ро­ви­ча Мсти­слав­ско­го и Пет­ра Ива­но­ви­ча Шуй­ско­го, князь Андрей Курб­ский с пере­до­вым пол­ком при­со­еди­нил­ся к ним. Рус­ские вое­во­ды с глав­ны­ми сила­ми дви­ну­лись на Фел­лин, послав в обход пере­до­вой отряд кня­зя Васи­лия Ива­но­ви­ча Бар­ба­ши­на. Вбли­зи горо­да Эрме­са на кня­зя Бар­ба­ши­на напал ливон­ский отряд под началь­ством ланд­мар­ша­ла Филип­па фон Бел­ля. Ливон­ский ланд­мар­шал потер­пел пора­же­ние и вме­сте с коман­до­ра­ми был взят в плен. Вое­во­да Андрей Курб­ский с боль­шой похва­лой отзы­ва­ет­ся о нём: «бе бо муж, яко раз­смот­ри­хом его доб­ре, не ток­мо муже­ствен­ный и храб­рый, но и сло­вества полон, и остр разум и доб­ру память имущ». Отсы­лая его с дру­ги­ми важ­ны­ми плен­ны­ми в Моск­ву, князь Курб­ский и дру­гие вое­во­ды пись­мен­но про­си­ли царя не каз­нить ланд­мар­ша­ла — он был, одна­ко, каз­нен, за рез­кое выра­же­ние, ска­зан­ное царю на при­е­ме. Во вре­мя трех­не­дель­ной оса­ды Фел­ли­на князь А. М. Курб­ский ходил под Вен­ден и раз­бил пере­до­вой литов­ский отряд под коман­до­ва­ни­ем кня­зя А. И. Полу­бен­ско­го, послан­но­го про­тив него лиф­лянд­ским гет­ма­ном Яном Иеро­ни­мо­ви­чем Ход­ке­ви­чем. В бою под Воль­ма­ром Курб­ский пора­зил ливон­ских рыца­рей и их ново­го ланд­мар­ша­ла. Сра­же­ние Курб­ско­го с Полу­бен­ским ста­ло пер­вым столк­но­ве­ни­ем меж­ду Рус­ским и Поль­ско-Литов­ским госу­дар­ствам из-за прав на обла­да­ние Ливо­ни­ей. Иван Гроз­ный рас­ста­вил вое­вод по при­гра­нич­ным горо­дам, велев защи­щать рус­ские гра­ни­цы и совер­шать набе­ги на литов­ские при­гра­нич­ные зем­ли. Князь А. М. Курб­ский был отправ­лен вое­во­дой в Вели­кие Луки, отку­да в июне 1562 года он совер­шил набег на Витебск и сжег его посад. В авгу­сте того же года князь был отправ­лен про­тив литов­цев, опу­сто­шав­ших окрест­но­сти Неве­ля. Одна­ко Андрей Курб­ский, коман­дуя боль­шим вой­ском, не смог отра­зить литов­ский набег в бое под Невелем.
В нояб­ре 1562 года князь Андрей Курб­ский участ­во­вал в похо­де боль­шой рус­ской рати под коман­до­ва­ни­ем царя Ива­на Гроз­но­го на Полоцк. Во вре­мя полоц­ко­го похо­да он был вто­рым вое­во­дой сто­ро­же­во­го полка.
Но в это вре­мя уже нача­лись пре­сле­до­ва­ния и каз­ни сто­рон­ни­ков Силь­ве­ст­ра и Ада­ше­ва и побе­ги опаль­ных или угро­жа­е­мых цар­ской опа­лой в Лит­ву. Хотя за Курб­ским ника­кой вины, кро­ме сочув­ствия пав­шим пра­ви­те­лям, не было, он имел пол­ное осно­ва­ние думать, что и его не мину­ет жесто­кая опа­ла. Тем вре­ме­нем король Сигиз­мунд-Август и вель­мо­жи поль­ские писа­ли Курб­ско­му, уго­ва­ри­вая его перей­ти на их сто­ро­ну и обе­щая лас­ко­вый прием.
Пре­да­тель­ство и пере­ход к Сигизмунду
Бит­ва под Неве­лем (1562 г.), неудач­ная для рус­ских, не мог­ла доста­вить царю пред­ло­га для опа­лы, судя по тому, что и после неё Курб­ский вое­вод­ству­ет в Юрье­ве; да и царь, упре­кая его за неуда­чу, не дума­ет при­пи­сы­вать её измене. Не мог Курб­ский опа­сать­ся ответ­ствен­но­сти за без­успеш­ную попыт­ку овла­деть горо­дом Гель­ме­том: если б это дело име­ло боль­шую важ­ность, царь поста­вил бы его в вину Курб­ско­му в пись­ме сво­ём. Тем не менее Курб­ский был уве­рен в бли­зо­сти несча­стья и, после напрас­ных моле­ний и бес­плод­но­го хода­тай­ства архи­ерей­ских чинов, решил бежать «от зем­ли Божия». Это про­изо­шло в 1563 г. (по дру­гим изве­сти­ям — в 1564 г.).

По нек­то­рым дан­ным уже в янва­ре 1563г. Курб­ский уста­но­вил измен­ни­че­ские свя­зи с литов­ской раз­вед­кой. 13 янва­ря 1563 г. Сигиз­мунд II в пись­ме Раде Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го бла­го­да­рил витеб­ско­го вое­во­ду Н. Ю. Рад­зи­вил­ла «за ста­ра­ния в отно­ше­нии Курб­ско­го». По заклю­че­нию Скрын­ни­ко­ва, речь идет о пере­да­че Курб­ским све­де­ний о пере­дви­же­нии рус­ской армии, что спо­соб­ство­ва­ло пора­же­нию рус­ских войск в сра­же­нии 25 янва­ря 1564 г. под Улой.[3]
Соглас­но исто­ри­ку Б. Н. Моро­зо­ву, сра­зу же после при­бы­тия Курб­ско­го в Вели­кое кня­же­ство Литов­ское его фами­лия была пере­пу­та­на с суще­ству­ю­щей литов­ской шля­хет­ской фами­ли­ей «Крупский»[4].
В июле 1564 года вели­кий князь литов­ский Сигиз­мунд Август пере­дал во вла­де­ние знат­но­му рус­ско­му бег­ле­цу Андрею Курб­ско­му обшир­ные поме­стья в Лит­ве и на Волы­ни. Ему было пере­да­но ста­ро­ство крев­ское и до деся­ти сёл в Упит­ском пове­те, на Волы­ни — город Ковель с зам­ком, местеч­ко Виж­ва с зам­ком, местеч­ко Миля­но­ви­чи с двор­цом и 28 сёл. Все эти име­ния были пожа­ло­ва­ны ему «на выхо­ва­нье», то есть во вре­мен­ное вла­де­ние, без пра­ва соб­ствен­но­сти. Сосед­ние паны и шлях­ти­чи ста­ли совер­шать наез­ды на вла­де­ния А. М. Курб­ско­го, захва­ты­вать его зем­ли, нано­ся оби­ды кня­зю. В 1567 году Сигиз­мунд II Август утвер­дил все поме­стья в соб­ствен­ность за кня­зем А. Курб­ским и за его муж­ски­ми потомками.

На служ­бу к вели­ко­му кня­зю литов­ско­му Сигиз­мун­ду Авгу­сту он явил­ся не один, а с целой тол­пой при­вер­жен­цев и слуг, и был пожа­ло­ван несколь­ки­ми име­ни­я­ми. Андрей Курб­ский управ­лял ими через сво­их уряд­ни­ков из рус­ских. Уже осенью1564 года он, сра­зу после пре­да­тель­ства, вою­ет про­тив Моск­вы. Посколь­ку он пре­крас­но знал систе­му обо­ро­ны запад­ных рубе­жей, при его уча­стии вой­ска Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го неод­но­крат­но устра­и­ва­ли заса­ды на рус­ские отря­ды. В октяб­ре 1564 года Андрей Курб­ский при­нял уча­стие в оса­де поль­ско-литов­ским вой­ском горо­да Полоц­ка, недав­но заво­е­ван­но­го Ива­ном Гроз­ным. Зимой 1565 года князь, будучи одним из коман­ди­ров литов­ской армии, участ­во­вал в опу­сто­ше­нии и раз­граб­ле­нии Вели­ко­луц­кой обла­сти. Осе­нью 1579 года Андрей Курб­ский участ­во­вал в похо­де Сте­фа­на Бато­рия на Полоцк.

По пово­ду близ­ких к нему людей, кото­рые оста­лись в Рос­сии, сам Курб­ский впо­след­ствии пишет, что царь яко­бы «матерь ми и жену и отроч­ка еди­но­го сына мое­го, в зато­че­ние затво­рен­ных, тро­с­кою помо­рил; бра­тию мою, еди­но­ко­лен­ных кня­жат Яро­слав­ских, раз­лич­ны­ми смертьми помо­рил, име­ния мои и их раз­гра­бил». В оправ­да­ние сво­ей яро­сти Иван Гроз­ный обви­нил его в измене и нару­ше­нии «крест­но­го цело­ва­ния» (измене при­ся­ге); так­же обви­нял его в том, что Курб­ский «хотел на Яро­слав­ле госу­да­ре­сти» и что отнял у него жену Анастасию.

Князь Андрей Курб­ский жил неда­ле­ко от Кове­ля, в местеч­ке Миля­но­ви­чи (нынеш­няя тер­ри­то­рия Укра­и­ны). Он и его потом­ки исполь­зо­ва­ли герб Леварт (Лев II)[5].
Судя по мно­го­чис­лен­ным про­цес­сам, акты кото­рых сохра­ни­лись до насто­я­ще­го вре­ме­ни, он быст­ро асси­ми­ли­ро­вал­ся с поль­ско-литов­ски­ми маг­на­та­ми и «меж­ду буй­ны­ми ока­зал­ся во вся­ком слу­чае не самым сми­рен­ным»: вое­вал с пана­ми, захва­ты­вал силой име­ния, послан­цев коро­лев­ских бра­нил «непри­стой­ны­ми мос­ков­ски­ми сло­ва­ми» и прочее.
В отно­ше­ни­ях к сосе­дям князь А. М. Курб­ский отли­чал­ся суро­во­стью и вла­сто­лю­би­ем, нару­шал пра­ва и при­ви­ле­гии сво­их ковель­ских под­дан­ных и не испол­нял коро­лев­ских пове­ле­ний, если нахо­дил их несо­глас­ны­ми со сво­и­ми выго­да­ми. Так, полу­чив коро­лев­ский указ об удо­вле­тво­ре­нии кня­зя Алек­сандра Чарто­рый­ско­го за раз­бой и гра­беж кре­стьян кня­зя Курб­ско­го, в Смедыне, он так в при­сут­ствии коро­лев­ско­го пред­ста­ви­те­ля и пове­то­вых ста­рост отве­чал при­слан­но­му от кня­зя Чарто­риж­ско­го с коро­лев­ским листом: «Я‑де, у кгрунт Смедын­ский усту­по­ва­ти­ся не кажу; але сво­е­го кгрун­ту, кото­рый маю з’ласки Божье гос­по­дар­ское, боро­ни­ти велю. A ест­ли ся будут Смедын­цы у кгрунт мой Вижов­ский всту­по­вать, в тые ост­ро­ва, кото­рые Смедын­цы сво­и­ми быть менят, тогды кажу имать их и вешать».

В 1569 году на сей­ме в Люб­лине волын­ские маг­на­ты жало­ва­лись поль­ско­му коро­лю Сигиз­мун­ду Авгу­сту на при­тес­не­ния, кото­рое они тер­пят от кня­зя Андрея Курб­ско­го, и тре­бо­ва­ли, что­бы у него были кон­фис­ко­ва­ны име­ния, ранее ему дан­ные. Сигиз­мунд Август отка­зал­ся удо­вле­тво­рить их жало­бы и заявил, что Ковель и ста­ро­ство крев­ское были даны Курб­ско­му по весь­ма важ­ным госу­дар­ствен­ным при­чи­нам. Князь А. М. Курб­ский так гово­рит об этом: «ненавнст­ные и лука­вые сусе­ди пре­каж­да­ху ми дело сие, лаком­ством и зави­стию дви­жи­ми, хотя­ще ми выдра­ти дан­ное ми име­нье з’ласки коро­лев­ския на пре­пи­та­ние, не толь­ко оьъ­я­ти и попе­ре­ти хотя­ще мно­гия ради зави­сти, но и кро­ви моей насы­ти­ся желающе».

Андрей Курб­ский, име­но­вав­ший себя в Лит­ве кня­зем Яро­слав­ским, изве­стен малы­ми вой­на­ми со сво­и­ми сосе­дя­ми-шлях­ти­ча­ми. В мае 1566 года про­изо­шли стыч­ки с отря­да­ми вое­во­ды волын­ско­го, кня­зя Алек­сандра Фёдо­ро­ви­ча Чарто­рый­ско­го, в авгу­сте того же года — кон­фликт с вла­дель­ца­ми месте­чек Дон­не­ви­чи и Михи­ле­ви­чи. В нояб­ре 1567 года состо­я­лась стыч­ка с воору­жен­ной челя­дью семей­ства каш­те­ля­на сан­до­мир­ско­го Ста­ни­сла­ва Мате­ев­ско­го. В кон­це 1569 года — столк­но­ве­ние с част­ным отря­дом Мат­вея Рудо­ми­на, было мно­го уби­тых и ране­ных. В авгу­сте 1570 года — «малая вой­на» с вое­во­дой брац­лав­ским, кня­зем Андре­ем Ива­но­ви­чем Виш­не­вец­ким за пере­дел гра­ниц име­ний. Воору­жен­ные погра­нич­ные столк­но­ве­ния меж­ду вои­на­ми А. М. Курб­ско­го и А. И. Виш­не­вец­ко­го про­ис­хо­ди­ли в фев­ра­ле 1572 и в авгу­сте 1575 годов.

Земель­ные вла­де­ния Москве. Осе­нью 1547 г. в бояр­ском спис­ке назван сре­ди быв­ших у кня­зя Юрия Васи­лье­ви­ча «в поез­ду» кня­зей Яро­слав­ских (Наза­ров 1975, с. 53). По пер­вой жене, кня­гине Евфро­си­нии, были уста­нов­ле­ны кор­ма 10 и 19 июня в Спас­ском Яро­слав­ском мона­сты­ре (Кни­га кор­мо­вая из Яро­слав­ля Поволг­ско­го Спа­со­ва мона­сты­ря, с. 32). Вла­дел родо­вой вот­чи­ной в Яро­слав­ском уез­де. Об этом кос­вен­но сви­де­тель­ству­ют меже­вые кни­ги Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря, в кото­рых есть ука­за­ние на вла­де­ние кня­зем И. Д. Бель­ским в 1557–1559 гг. поме­стьем кня­зей Курб­ских – родо­вым селом Курб­ское (Кур­ба) с дерев­ня­ми в Яро­слав­ском уез­де (РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 254, № 494, 495, 497). Ю. Д. Рыков счи­та­ет, что мож­но утвер­ждать лишь пере­ход к 1554–1557 гг. в помест­ное вла­де­ние кня­зя И. Д. Бель­ско­го ряда дере­вень это­го села, гра­ни­ча­щих в межах с ростов­ски­ми землями
Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря, но не родо­во­го села Кур­ба (Шта­ден 2009, с. 89). По Тысяч­ной рефор­ме князь А. М. Курб­ский полу­чил поме­стье в Мос­ков­ском уез­де. Во вто­рой поло­вине 1550‑х годов он вла­дел помест­ны­ми селом Сер­ки­зо­во, дерев­ня­ми Осин­ни­ка, Шаде­е­во, Мел­ни­цы в Бохов­ском стане Мос­ков­ско­го уез­да. 28

При содей­ствии само­го коро­ля Сигиз­мун­да Авгу­ста Андрей Курб­ский в 1571 году женил­ся на бога­той вдо­ве Марии Юрьевне Козин­ской (Kozinska) (ум. 1586), урож­дён­ной княжне Голь­шан­ской. Мария Голь­шан­ская была доче­рью знат­но­го литов­ско­го кня­зя-маг­на­та Юрия Ива­но­ви­ча Голь­шан­ско­го (ум. 1536). До бра­ка с Курб­ским Мария была два­жды заму­жем: за Андре­ем Яку­бо­ви­чем Мон­то­втом, затем за Миха­и­лом Тихо­но­ви­чем Козин­ским, от кото­рых име­ла двух сыно­вей и дочь. В при­да­ное Мария при­нес­ла Андрею Курб­ско­му мно­го­чис­лен­ные име­ния на Волы­ни. Отно­ше­ния меж­ду супру­га­ми не зала­ди­лись. Вско­ре Мария Голь­шан­ская обра­ти­лась с жало­бой к поль­ско­му коро­лю на побои и даже на «пося­га­тель­ство на её жизнь». После скан­даль­но­го судеб­но­го про­цес­са в 1578 году супру­ги развелись.

В апре­ле сле­ду­ю­ще­го 1579 года Андрей Курб­ский вновь женил­ся на небо­га­той волын­ской дво­рян­ке Алек­сан­дре Пет­ровне Семаш­ко (ум. 1605), доче­ри ста­ро­сты кре­ме­нец­ко­го Пет­ра Семаш­ко. Во вто­ром бра­ке Андрей Курб­ский был по-види­мо­му счастлив,[6] так как имел от неё дочь Мари­ну (1580 г.р.) и сына Дмит­рия (1582 г.р.)[7].

В мае 1583 года Андрей Михай­ло­вич Курб­ский скон­чал­ся в сво­ём име­нии Миля­но­ви­чи под Кове­лем. Его похо­ро­ни­ли в мона­сты­ре Свя­той Тро­и­цы, в окрест­но­стях Кове­ля. Так как вско­ре умер и его авто­ри­тет­ный душе­при­каз­чик, вое­во­да киев­ский и пра­во­слав­ный князь Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич Острож­ский, поль­ско-шля­хет­ское пра­ви­тель­ство, под раз­ны­ми пред­ло­га­ми, ста­ло отби­рать вла­де­ния у вдо­вы и сына Курб­ско­го и, нако­нец, отня­ло и город Ковель. Дмит­рий Курб­ский (1582—1645) впо­след­ствии полу­чил часть ото­бран­но­го, пере­шёл в като­ли­че­ство и слу­жил коро­лев­ским ста­ро­стой в Упите.
Мне­ния о Курб­ском, как поли­ти­че­ском дея­те­ле и чело­ве­ке, не толь­ко раз­лич­ны, но и диа­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­ны. Одни видят в нём узко­го кон­сер­ва­то­ра, чело­ве­ка крайне огра­ни­чен­но­го, но высо­ко­го само­мне­ния, сто­рон­ни­ка бояр­ской кра­мо­лы и про­тив­ни­ка еди­но­дер­жа­вия. Бег­ство в Вели­кое кня­же­ство Литов­ское объ­яс­ня­ют рас­че­том на житей­ские выго­ды, а его пове­де­ние в Лит­ве счи­та­ют про­яв­ле­ни­ем раз­нуз­дан­но­го само­вла­стия и гру­бей­ше­го эго­из­ма; ста­вит­ся под сомне­ние даже искрен­ность и целе­со­об­раз­ность его тру­дов на под­дер­жа­ние православия.

По убеж­де­нию дру­гих, Курб­ский — лич­ность умная и обра­зо­ван­ная, чест­ный и искрен­ний чело­век, все­гда сто­яв­ший на сто­роне добра и прав­ды. Его назы­ва­ют пер­вым рус­ским диссидентом.

Извест­ный поль­ский исто­рик и гераль­дист XVII века Симон Околь­ский писал, что Курб­ский «был поис­ти­не вели­ким чело­ве­ком: во-пер­вых, вели­ким по сво­е­му про­ис­хож­де­нию, ибо был в свой­стве с мос­ков­ским кня­зем Иоан­ном; во-вто­рых, вели­ким по долж­но­сти, так как был выс­шим вое­на­чаль­ни­ком в Мос­ко­вии; в‑третьих, вели­ким по доб­ле­сти, пото­му что одер­жал такое мно­же­ство побед; в‑четвертых, вели­ким по сво­ей счаст­ли­вой судь­бе: ведь его, изгнан­ни­ка и бег­ле­ца, с таки­ми поче­стя­ми при­нял король Август. Он обла­дал и вели­ким умом, ибо за корот­кое вре­мя, будучи уже в пре­клон­ных годах, выучил в коро­лев­стве латин­ский язык, с кото­рым дото­ле был незнаком»[9].

Бого­слов­ско-поли­ти­че­ские идеи Андрея Курбского
Ослаб­ле­ние хри­сти­ан­ской веры и рас­про­стра­не­ние ере­си опас­но преж­де все­го тем, что порож­да­ет у людей без­жа­лост­ность и рав­но­ду­шие к сво­е­му наро­ду и отечеству.

Подоб­но Ива­ну Гроз­но­му, Андрей Курб­ский трак­то­вал вер­хов­ную госу­дар­ствен­ную власть как дар Бога, кро­ме того он назы­вал Рос­сию «Свя­то­рус­ской империей».
Носи­те­ли вла­сти не испол­ня­ют в дей­стви­тель­но­сти пред­на­зна­чен­но­го для них Богом. Вме­сто того, что­бы вер­шить пра­вед­ный суд, они тво­рят про­из­вол. В част­но­сти Иван IV не вер­шит пра­вед­ный суд и не защи­ща­ет подданных.
Цер­ковь долж­на являть­ся пре­пят­стви­ем раз­гу­лу без­за­ко­ния и кро­ва­во­го про­из­во­ла вла­сти­те­лей. К это­му высо­ко­му пред­на­зна­че­нию под­ни­ма­ет цер­ковь дух хри­сти­ан­ских муче­ни­ков, при­няв­ших смерть в борь­бе про­тив пре­ступ­ных и непра­вед­ных властителей.

Цар­ская власть долж­на осу­ществ­лять­ся при содей­ствии совет­ни­ков. При­чем это дол­жен быть посто­ян­но дей­ству­ю­щий сове­ща­тель­ный орган при царе. Обра­зец тако­го орга­на князь видел в Избран­ной раде — кол­ле­гии совет­ни­ков, дей­ство­вав­шей при Иване IV в 50‑х годах XVI в.

Андрей Курб­ский чтил Сеп­ту­а­гин­ту и счи­тал ошиб­кой све­рять пере­вод по еврей­ским тек­стам. Кри­ти­ко­вал он папу Фор­мо­за (за Филио­кве) и Лютера.

Из сочи­не­ний К. в насто­я­щее вре­мя извест­ны следующие:
«Исто­рия кн. вели­ко­го Мос­ков­ско­го о делех, яже слы­ша­хом у досто­вер­ных мужей и яже виде­хом очи­ма нашима».
«Четы­ре пись­ма к Грозному»,
«Пись­ма» к раз­ным лицам; из них 16 вошли в 3‑е изд. «Ска­за­ний кн. К.» Н. Устря­ло­ва (СПб. 1868), одно пись­мо изда­но Саха­ро­вым в «Моск­ви­тя­нине» (1843, № 9) и три пись­ма — в «Пра­во­слав­ном Собе­сед­ни­ке» (1863 г. кн. V—VIII).
«Пре­ди­сло­вие к Ново­му Мар­га­ри­ту»; изд. в пер­вый раз Н. Ива­ни­ше­вым в сбор­ни­ке актов: «Жизнь кн. К. в Лит­ве и на Волы­ни» (Киев 1849), пере­пе­ча­та­но Устря­ло­вым в «Сказ.».
«Пре­ди­сло­вие к кни­ге Дамас­ки­на «Небе­са» изд. кн. Обо­лен­ским в «Биб­лио­гра­фич. Запис­ках» 1858 г. № 12).
«При­ме­ча­ния (на полях) к пере­во­дам из Зла­то­уста и Дамас­ки­на» (напе­ча­та­ны проф. А. Архан­гель­ским в «При­ло­же­ни­ях» к «Очер­кам ист. зап.-русск. лит.», в «Чте­ни­ях Общ. и Ист. и Древн.» 1888 г. № 1).
«Исто­рия Фло­рен­тий­ско­го собо­ра», ком­пи­ля­ция; напеч. в «Сказ.» стр. 261–8; о ней см. 2 ста­тьи С. П. Шевы­ре­ва — «Жур­нал Мини­стер­ства народ­но­го про­све­ще­ния», 1841 г. кн. I, и «Моск­ви­тя­нин» 1841 г. т. III.
Кро­ме избран­ных сочи­не­ний Зла­то­уста («Мар­га­рит Новый»; см. о нём «Сла­вя­но-рус­ские рукоп.» Ундоль­ско­го, М., 1870), Курб­ский пере­вёл диа­лог патр. Ген­на­дия, Бого­сло­вие, Диа­лек­ти­ку и др. сочи­не­ния Дамас­ки­на (см. ста­тью А. Архан­гель­ско­го в «Жур­нал Мини­стер­ства народ­но­го про­све­ще­ния» 1888, № 8), неко­то­рые из сочи­не­ний Дио­ни­сия Аре­о­па­ги­та, Гри­го­рия Бого­сло­ва, Васи­лия Вели­ко­го, отрыв­ки из Евсе­вия и проч.

Жена 1‑я: ЕВФРО­СИ­НИЯ (1554, †19.06.1564)

Жена 2‑я: кнж. МАРИЯ ЮРІЙ­ОВ­НА ГОЛЬ­ШАН­СКАЯ-ДУБ­РО­ВИЦ­КАЯ (1536,1578), тре­тя донь­ка кня­зя Юрія Іва­но­ви­ча (він був її третім чоло­віком); брак в тече­нии 1571–1578 раз­вод 1571 з нею роз­лу­чи­лись, сто­сун­ки зали­ши­лись воро­жи­ми. Бл. 1581 року пода­ла на ньо­го позов до суду мит­ро­по­ли­та через неза­конне, на її дум­ку, роз­лу­чен­ня. У від­по­відь він запи­сав в акто­ві кни­ги гродсь­ко­го суду Воло­ди­ми­ра на неї донос про її зра­ди, при­вів 2 свід­ків. Спра­ва закін­чи­лась укла­ден­ня миро­вої між колиш­нім подруж­жям. Пер­вым ее мужем был Андрей Мон­то­вт; вто­рым — Миха­ил Козинский.

Жена 3‑я: АЛЕК­САНДРА ПЕТ­РОВ­НА СЕМАШ­КО. Меж­ду 7 июня и 13 авгу­ста 1605 г. Алек­сандра Семаш­ков­на кня­ги­ня Курб­ская умер­ла. В лими­та­ции 7 июня 1605 г. она еще упо­мя­ну­та как живая, тогда как в лими­та­ции 13 авгу­ста 1605 г. уже назва­на «зошлой». В каче­стве даты ad quem ее кон­чи­ны мож­но рас­смат­ри­вать 8 авгу­ста, посколь­ку имен­но на этот день «пры­па­ла спра­ва», отло­жен­ная в оче­ред­ной раз 5 дней спу­стя. 29

князь ИВАН МИХАЙ­ЛО­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1549, †1563)

– вто­рой сын кня­зя Миха­и­ла Михай­ло­ви­ча, брат преды­ду­ще­го, тысяч­ник 2‑й ста­тьи, намест­ник Дви­ны ? (1549)

Герой взя­тия Каза­ни, во вре­мя к‑раго б. ран. так силь­но, что, по сло­вам бра­та его, «в ногах его было по 5 стрел, не счи­тая проч. ран». Несмот­ря, одна­ко, на эти раны, К. не поки­нул поля сра­же­ния и про­дол­жал драть­ся; в след. году (1563 г.) он умер от этих «лютых ран». 30

За его вклад в Спас­ский Яро­слав­ский мона­стырь – вот­чин­ной дерев­ней Гри­ди­но с дру­ги­ми дерев­ня­ми в Яро­слав­ском уез­де, по кня­зе был назна­чен корм 20 сен­тяб­ря. 31 Не ранее 1552 г. денеж­но-веще­вой вклад в Толг­ский мона­стырь был сде­лан кня­зем А.М. Курб­ским по отцу и умер­ше­му от ран, полу­чен­ных при штур­ме Каза­ни, бра­ту Ива­ну32. В сино­ди­ке отец кня­зя Андрея запи­сан как инок Миса­ил, сле­до­ва­тель­но, он при­нял перед кон­чи­ной постри­же­ние. Запись сде­ла­на очень мел­ким почер­ком, и при бег­лом про­смот­ре тек­ста может быть не заме­че­на, но поми­на­ние, несмот­ря на извест­ный кон­фликт кня­зя Андрея с царем, все же не было «поте­ря­но» при пере­пис­ке сино­ди­ка: «Курп­скый. Ино­ка кня­зя Миса­и­ла, кня­зя Иоан­на»33.
Жена: N СЕМЕ­НОВ­НА БЕЗ­ЗУ­Б­ЦЕ­ВА, дочь род­ствен­ни­ка Кош­ки­ных — Семе­на Кон­стан­ти­но­ви­ча Беззубцева.

Без­дет­ный

княж­на ЕЛЕ­НА МИХАЙ­ЛОВ­НА КУРБ­СКАЯ (1550?)

дочь кня­зя Миха­и­ла Михай­ло­ви­ча Курбского.

Муж: кн. МИХА­ИЛ ФЕДО­РО­ВИЧ ПРОЗОРОВСКИЙ.

6 колено

князь N АНДРЕ­ЕВИЧ КУРБ­СКИЙ (1554–1564)

1С:Анд.Мих. :Евфро­си­ния.

княж­на МАРИ­НА АНДРЕ­ЕВ­НА КУРБ­СКАЯ (*1580,1611)

родив­ша­я­ся в 1580 г., неза­дол­го до мая 1607 г. всту­пи­ла в брак с под­ко­мо­рим Упит­ским Мико­ла­ем Виз­гир­дом. 34 Муж запи­сал за ней денеж­ный доход с име­ний Пому­ше и Нойо­с­це. Мари­на Андре­ев­на полу­чи­ла в наслед­ство от отца золо­тую цепь на 200 чер­вон­ных золо­та, кни­ги и какую-то часть наслед­ства ее «тет­ки» Заго­ров­ской, име­ла пра­во по заве­ща­нию отца и на часть дохо­дов от име­ния Добра­тин­ско­го, ранее при­над­ле­жав­шую ее мате­ри (име­ние к момен­ту состав­ле­ния ею заве­ща­ния было в рас­по­ря­же­нии ее дяди луц­ко­го хору­жия Васи­лия Семаш­ки). До 18 янва­ря 1611 г. она соста­ви­ла заве­ща­ние, кото­рое 9 мар­та того же года было зане­се­но в упит­ские суд­ные кни­ги. Ее вну­кам, детям чаш­ни­ка Упит­ско­го Кришто­фа Виз­гир­да Яну­шу и Кри­стине Ян Дмит­ри­е­вич Курб­ский запи­сал 25 фев­ра­ля 1660 г. часть сво­ей дви­жи­мо­сти, а Януш при­сут­ство­вал в каче­стве сви­де­те­ля при состав­ле­нии заве­ща­ния Андрея Дмит­ри­е­ви­ча Курб­ско­го 26 июня 1668 г.

Отно­ше­ния меж­ду рода­ми Курб­ских и Виз­гир­дов почти не отра­зи­лись в Мет­ри­ке, если не счи­тать заклад­ную сдел­ку Дмит­рия Курб­ско­го с Мико­ла­ем Виз­гир­дом (об этом ниже). Виз­гир­ды вла­де­ли зем­ля­ми в Упит­ском пове­те и при­хо­ди­лись Курб­ским сосе­дя­ми. 35

Муж: МИКО­ЛАЙ ВИЗ­ГИРД, под­ко­мо­рий Упитский.

князь ДМИТ­РИЙ-МИКО­ЛАЙ АНДРЕ­ЕВИЧ (*5.6.1581/24.4.1583 г. † п. 23.5.1648)

под­ко­мо­рий Упи­ты (1645), сын кня­зя Андрея Михай­ло­ви­ча Курб­ско­го и Алек­сан­дры Пет­ров­ны Семашко.

был женат два­жды – на Ядви­ге Яновне Гру­жев­ской (ум. к нача­лу 1645 г.) и на Кри­стине Эйгирдовне[48]. После кон­фис­ка­ций в 1590 г. вла­де­ний А.М. Курб­ско­го на Волы­ни за его вдо­вой оста­лись лен­ные име­ния в 5 вой­тов­ствах Упит­ско­го ста­ро­ства, ука­зан­ные в при­ви­ле­ги­ях 12 июля 1589, 6 июня 1592 и 28 июля 1593 г.: Дов­чиш­ки, Миня­ны, Гиго­вя­ны (Голь­ми­нов­ское вой­тов­ство); Нар­бе­ли, Пове­ра­ны, Пове­сме­ны, Ягей­ло­ви­чи (Пове­смен­ское в.); Сумп­ту­ло­во, Пура­ны (Куром­ское в.); Тре­тиш­ки, Передубин (Илгов­ское в.); а так­же Бир­жан­ское войтовство[49]. Лес рядом с име­ни­ем А.П. Курб­ской селом Пура­ны — Пурян­цов (Дани­ло­во) — стал объ­ек­том напа­де­ния слуг Яна Девоч­ки, соглас­но жало­бе кня­ги­ни от 23 фев­ра­ля 1594 г. 36 Село Яге­лиш­ки упо­мя­ну­то под назва­ни­ем Личу­ны в заяв­ле­нии кня­ги­ни о воз­вра­те ей 37 коней, отня­тых слу­га­ми Федо­ра и Тимо­фея Тимо­фе­е­ви­чей Тете­ри­ных, от 24 мая 1594 г. 37 Назва­ния сел, при­над­ле­жа­щих Курб­ским, вызва­ли судеб­ный казус в авгу­сте 1594 г.: пове­рен­ный Курб­ской Мико­лай Явойш дол­жен был упла­тить вилен­ско­му зем­ско­му судьи­чу Андрею Андре­еви­чу Млеч­ку сум­му за воз­вра­ще­ние сел Меж­у­ны, Довк­ню­ны и Мочу­ны (они были пере­да­ны «в презыс­ку» Аги­шу Сарых­о­зи­ну, от него Млеч­ку), но когда пове­рен­ный Млеч­ка Матис Эйгирд пред­ста­вил запись на опла­ту, обна­ру­жи­лись «ошиб­ки» в назва­ни­ях сел. Довк­ня­ны были стер­ты и на их месте появи­лось назва­ние Довтю­чы, но Явойш все рав­но отка­зал­ся пла­тить без реше­ния суда. 38 Вве­де­ние Курб­ской во вла­де­ние эти­ми села­ми про­ис­хо­дит 14 сен­тяб­ря 1594 г. 39 Впро­чем, послед­нее фор­маль­но было уже изъ­ято в каз­ну и запи­са­но Г. Войне пожиз­нен­ным пра­вом. 40

Курб­ские теря­ют одно за дру­гим име­ния умер­ше­го кня­зя и надол­го всту­па­ют в дол­го­вые обя­за­тель­ства. В нача­ле 1599 г. они зани­ма­ют 800 коп гро­шей Вели­ко­го Кня­же­ства Литов­ско­го у К. Яниц­ко­го под залог села Меж­у­ны с застен­ком (долж­но быть, это Пове­ра­мы, или Пове­ре­мы) на 3 года, но в име­ние заи­мо­дав­ца не пус­ка­ют и не воз­вра­ща­ют долг до 1608 г. (к тому вре­ме­ни Курб­ская три года как умер­ла). 41 В мар­те 1595 г. с них потре­бо­ва­ли «под­вод­ные» нало­ги с Бир­жан­ско­го вой­тов­ства за 1575–1587 гг., «сереб­щиз­ну» за 1573, 1575, 1576 гг. и налог «за ста­цыю» за 1577, 1578 гг., все­го на 404 копы гр. ВКЛ 42. В октяб­ре 1597 и до апре­ля 1598 г., в июле 1598 г. и в фев­ра­ле – мар­те 1600 г. на коро­лев­ском суде обсуж­дал­ся вопрос о дол­ге Курб­ских В. Войне и А. Руси­а­ну с Бир­жан­ско­го вой­тов­ства (сум­ма та же, но пери­од шире: 1567–1587 гг.), и в 1600 г. за неяв­кой в суд ответ­чи­ков ист­цы выиг­ра­ли про­цесс 43. Через год кня­ги­ня Курб­ская и ее сын заяви­ли, как это сде­лал их пред­ста­ви­тель Адам Ком­пан­ский еще в 1597 г., что не долж­ны пла­тить долг за 1567–1587 гг., посколь­ку А.М. Курб­ский дер­жал Бир­жан­ское вой­тов­ство толь­ко с 10 сен­тяб­ря 1567 по 16 сен­тяб­ря 1571 г. Види­мо, имен­но после апел­ля­ции они поте­ря­ли спор­ное име­ние, осво­бо­див­шись от части дол­га. Позд­нее в пове­те Упит­ском за Курб­ски­ми упо­ми­на­ют­ся Кри­ни­чин и Дов­чи­це без Бир­жан­ско­го вой­тов­ства 44.

На 25 авгу­ста 1603 г. был назна­чен срок судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства, на кото­ром про­тив Алек­сан­дры Семаш­ков­ны высту­па­ли сра­зу две заин­те­ре­со­ван­ные сто­ро­ны: во-пер­вых, Андрей Фир­лей в каче­стве коро­лев­ско­го инсти­га­то­ра; во-вто­рых, Габ­ри­ель, Иван и Алек­сандр Ива­но­ви­чи Кра­син­ские и их опе­ку­ны кн. Януш Мико­ла­е­вич Зба­раж­ский, Мико­лай Алек­сан­дро­вич Семаш­ко и Семен Кра­син­ский. Но 15 нояб­ря 1603 г. вышла коро­лев­ская лими­та­ция с пере­но­сом про­цес­са на 3 фев­ра­ля 1604 г. в свя­зи с важ­ны­ми госу­дар­ствен­ны­ми дела­ми 45. По мень­шей мере до янва­ря 1606 г. дело еще несколь­ко раз откла­ды­ва­лось 46. Меж­ду 7 июня и 13 авгу­ста 1605 г. Алек­сандра Семаш­ков­на кня­ги­ня Курб­ская умерла.

До 1615 г. Дмит­рий Андре­евич неод­но­крат­но при­ни­мал уча­стие в при­бал­тий­ских воен­ных экс­пе­ди­ци­ях гет­ма­на (види­мо, Я.К. Ход­ке­ви­ча в 1600–1605 гг.) и пока­зал себя муже­ствен­ным вои­ном 47. После смер­ти мате­ри Дмит­рий Курб­ский был 20 нояб­ря 1605 г. вве­ден во вла­де­ние Кри­ни­чи­ном 48. В мае 1606 г. он был вынуж­ден обра­тить­ся в коро­лев­скую кан­це­ля­рию за раз­ре­ше­ни­ем пере­да­вать свое лен­ное име­ние пол­но­стью и по частям дру­гим лицам 49. Финан­со­вое поло­же­ние оси­ро­тев­ших Курб­ских ока­за­лось ката­стро­фи­че­ским: у Дмит­рия не было средств, что­бы вне­сти посаг за сест­ру при ее вступ­ле­нии в брак, и он был вынуж­ден зало­жить ей и ее мужу поло­ви­ну уна­сле­до­ван­ных име­ний – фоль­варк Дов­чиш­ки с села­ми Дов­чиш­ки, Повеш­ме­ны, Екго­в­да­ны, Миня­ны, Поеду­пе, Кре­тиш­ки 50. Но уже через год на кня­зя нава­ли­ва­ет­ся ста­рый долг К. Яниц­ко­му в раз­ме­ре 800 коп гр. ВКЛ, и вся сум­ма взыс­ки­ва­ет­ся с Кри­ни­чи­на 51. А 10 фев­ра­ля 1609 г. Д.А. Курб­ский пере­да­ет за долг в 6000 поль­ских зло­тых остав­шу­ю­ся поло­ви­ну недви­жи­мо­сти – фоль­варк Кри­ни­чин с осталь­ны­ми села­ми сво­е­му дяде и быв­ше­му опе­ку­ну хорун­же­му Волын­ско­му Васи­лию Семаш­ке 52. Толь­ко в 1615 г. Кри­ни­чин и села Повеш­ме­ны (Пет­ро­во), Якге­лиш­ки (Личу­ны), Пове­ре­мы (Меж­у­ны) с застен­ком Кга­тын­ки (Гатиш­ки), Побер­ли (Кон­дра­то­во или Борк­ла­ны), Довк­ню­ны (Лесы), Пура­ны (Дани­лиш­ки), Сон­то­вты с застен­ком Жалиш­ки вновь под­твер­жде­ны за Дмит­ри­ем Курб­ским на лен­ном пра­ве 53. Ю. Вольф отме­ча­ет, что Д.-М.А. Курб­ский вер­нул­ся в свои име­ния толь­ко 8 октяб­ря 1615 г., «рас­пла­тив­шись с Семаш­кой» 54. В.П. Семаш­ко умер меж­ду 9 нояб­ря 1611 и 1619 г. 55. Более веро­ят­ным пред­став­ля­ет­ся воз­вра­ще­ние кн. Д.А. Курб­ско­му его земель­ных вла­де­ний вслед­ствие смер­ти В.П. Семашки.Таким обра­зом, в пери­од с 10 фев­ра­ля 1609 по 21 мар­та 1615 г. «сын Курб­ско­го» был лишен всех сво­их вла­де­ний. Затем часть недви­жи­мо­сти была ему воз­вра­ще­на. Едва полу­чив име­ния, Д.А. Курб­ский и его жена закла­ды­ва­ют Меж­у­ны и Гатиш­ки в сум­ме 800 коп гр. мужу Гальш­ки Янов­ны Гру­жев­ской (сест­ры пер­вой жены кня­зя Дмит­рия) Яну Гри­чине 56. В 1617 г. М. Виз­гирд вер­нул шури­ну упит­ские села Шкук­тел (Шкук­ш­тель) и Пет­ро­во (Повеш­ме­ны) 57. Неза­дол­го до 30 авгу­ста 1622 г. М. Виз­гирд умер, на его долж­ность коро­лев­ским пожа­ло­ва­ни­ем от 9 сен­тяб­ря того же года был назна­чен К. Бело­зор 58.

В 1637 г. Дмит­рий Курб­ский в каче­стве вой­ско­го Упит­ско­го высту­пил на суде про­тив Юзе­фо­ви­чей за увод кре­стьян из Кри­ни­чи­на 59. К фев­ра­лю 1639 г. Д.-М.А. Курб­ский зани­мал уже долж­ность под­ко­мо­рия Упит­ско­го 60. До 3 фев­ра­ля 1639 г. князь Дмит­рий-Мико­лай вла­дел Кри­ни­чи­ном как наслед­ствен­ным закла­дом и не имел пра­ва рас­по­ря­жать­ся запи­сан­ны­ми на нем день­га­ми, затем стал пол­ным вла­дель­цем име­ния и 16 мар­та 1645 г. запи­сал его часть сво­ей жене на сум­ме 5100 поль­ских зло­тых 61, а еще 3 года спу­стя, 25 апре­ля 1648 г., закре­пил за сво­ей женой эти зем­ли на той же сум­ме в пожиз­нен­ное вла­де­ние 62. Пожа­ло­ва­ни­ем коро­ля Вла­ди­сла­ваIV он полу­чил 6 апре­ля 1639 г. при­ви­ле­гию на заго­тов­ку дере­ва в Оболь­ниц­кой пуще для ремон­та его дво­ра Кри­ниц­ко­го и Дов­чиц­ко­го 63 В акте ука­за­но, что впер­вые при­ви­ле­гию на выруб­ку дере­вьев в Упит­ской пуще дер­жа­вы Оболь­ниц­кой полу­чи­ла А.П. Семаш­ков­на листом Сте­фа­на Бато­рия 64. В сво­ем име­нии Кри­ни­чин Д.А. Курб­ский стро­ит цер­ковь в честь Пет­ра и Пав­ла и 26 нояб­ря 1643 г. запи­сы­ва­ет за ней окру­гу с дву­мя горо­жа­на­ми 65. В 1644 г. ему было пору­че­но забо­тить­ся о мосто­вом мыте на доро­ге через реку Ешмен­ку и дру­гие реки, через кото­рые про­хо­дят в его вла­де­ни­ях круп­ные доро­ги 66. Поста­нов­ле­ние коро­лев­ско­го асес­сор­ско­го суда уре­гу­ли­ро­ва­ло длив­ший­ся, по мень­шей мере, с лета 1645 по вес­ну 1646 г. его кон­фликт с вое­во­дой Вен­день­ским Мико­ла­ем Кор­фом о пуще Оболь­ниц­кой – истец Корф не при­вел ува­жи­тель­ной при­чи­ны неяв­ки сво­е­го упол­но­мо­чен­но­го и про­иг­рал 67. Арен­до­ван­ные Дмит­ри­ем Курб­ским у сына Андрея в декаб­ре 1644 г. на 4 года села еще до исте­че­ния сро­ка, а имен­но 6 апре­ля 1648 г., были пере­да­ны ново­му арен­да­то­ру 68. Как уже гово­ри­лось, 25 апре­ля Курб­ский пере­дал име­ния жене пожиз­нен­ным пра­вом. 17 мая 1648 г. в Вильне Курб­ский соста­вил заве­ща­ние, в кото­ром он, назы­вая себя ста­рым и стра­да­ю­щим сле­по­той, пере­да­ет име­ния Кри­стине Эйгир­довне и сыно­вьям от пер­во­го бра­ка Андрею и Яну (упо­мя­ну­та так­же дочь от пер­во­го бра­ка Анна, жена Рома­на Сумо­ро­ка) и пред­пи­сы­ва­ет похо­ро­нить свое тело в Троц­ком кафед­раль­ном собо­ре Пре­свя­той Девы. Опе­ку­ном назна­чен род­ной брат жены Бал­та­зар Эйгирд. Сви­де­те­ли — чаш­ник Упит­ский Криштоф Виз­гирд, земя­нин упит­ский Мико­лай Шол­ков­ский, писарь грод­ский Упит­ский Габ­ри­ель Хри­зо­стом Кир­кил­ло 69. Заве­ща­ние было под­твер­жде­но Д.А. Курб­ским в Три­бу­на­ле 23 мая 1648 г. На него ссы­ла­ет­ся Я.Д. Курб­ский во вре­мя про­цес­са про­тив Ц. Гед­ройц в 1672 г. 70. После смер­ти кн. Д.-М.А. Курб­ско­го Кри­ни­чин был поде­лен меж­ду его сыно­вья­ми. 71

Нет дан­ных о вре­ме­ни рож­де­ния А.Д. и Я.Д. Курб­ских, но пер­вые при­ви­леи на земель­ные вла­де­ния они полу­ча­ют, соот­вет­ствен­но, в 1641 и 1637 гг., при­чем к нача­лу 1640‑х годов Андрей Курб­ский уже участ­во­вал в несколь­ких воен­ных экс­пе­ди­ци­ях. К нача­лу 1615 г. их отец Дмит­рий Андре­евич был женат, но ско­рее все­го он всту­пил в брак неза­дол­го до это­го вре­ме­ни, так как к это­му вре­ме­ни отно­сят­ся запи­си вла­де­ний на него и его жену. Пра­во на само­сто­я­тель­ность у шлях­ти­ча появ­ля­лось в 15–20 лет, поэто­му наи­бо­лее веро­ят­ным вре­ме­нем рож­де­ния детей Д.А. Курб­ско­го кажет­ся пери­од с 1610‑х гг. по нача­ло 1620‑х гг. 72

Жена 1‑я: ЯДВИ­ГА ЯНОВ­НА ГРУ­ЖЕВ­СКАЯ (ум. к нача­лу 1645 г.)

Жена 2‑я: ХРИ­СТИ­НА ЕЙГИРД. Неиз­вест­но, когда умер­ла вто­рая жена Д.-М.А. Курб­ско­го. Воз­мож­но, ее не было в живых уже 30 декаб­ря 1649 г., когда ее род­ствен­ник Мар­ци­ан Эйгирд явил­ся в боль­шую кан­це­ля­рию ВКЛ, что­бы ско­пи­ро­вать в кни­ги при­ви­лей Сигиз­мун­да II Авгу­ста А.М. Курб­ско­му на села в пове­те Упит­ском от 27 июля 1568 г. 73

7 колено

князь АНДРЕЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (1646,+1666/10.12.1668)

вто­рой сын Дмит­рия-Мико­лая Андре­еви­ча Курб­ско­го и Кри­сти­ны Ейгирд. Нет дан­ных о вре­ме­ни рож­де­ния А.Д. и Я.Д. Курб­ских, но пер­вые при­ви­леи на земель­ные вла­де­ния они полу­ча­ют, соот­вет­ствен­но, в 1641 и 1637 гг., при­чем к нача­лу 1640‑х годов Андрей Курб­ский уже участ­во­вал в несколь­ких воен­ных экс­пе­ди­ци­ях. К нача­лу 1615 г. их отец Дмит­рий Андре­евич был женат, но ско­рее все­го он всту­пил в брак неза­дол­го до это­го вре­ме­ни, так как к это­му вре­ме­ни отно­сят­ся запи­си вла­де­ний на него и его жену. Пра­во на само­сто­я­тель­ность у шлях­ти­ча появ­ля­лось в 15–20 лет, поэто­му наи­бо­лее веро­ят­ным вре­ме­нем рож­де­ния детей Д.А. Курб­ско­го кажет­ся пери­од с 1610‑х гг. по нача­ло 1620‑х гг. 74

В 1641 г. за заслу­ги в раз­лич­ных воен­ных экс­пе­ди­ци­ях коро­ля Андрей Курб­ский полу­чил «веч­ным пра­вом» от Габ­ри­е­ля и Алек­сандра Лишт­вянь­ских (Ста­во­жи­но­ви­чей) jure caduco име­ние Чер­но­по­ля­ны в Вилен­ском вое­вод­стве. 75 В нояб­ре 1643 г. он под­пи­сал жало­ван­ную гра­мо­ту его отца кри­ни­чин­ско­му хра­му Пет­ра и Пав­ла. 76 В 1644 г. после смер­ти мар­шал­ка Упит­ско­го Кришто­фа Бело­зо­ра за подви­ги на коро­лев­ской воен­ной служ­бе кн. А.Д. Курб­ский полу­ча­ет в пожиз­нен­ное вла­де­ние име­ния умер­ше­го села Доб­ко­во (Гим­бо­го­лу) и Боб­рой­че в Упит­ском пове­те 77 и в кон­це того же года пере­да­ет их отцу в четы­рех­лет­нюю арен­ду. 78 Курб­ско­му при­шлось всту­пить в про­цесс за родо­вое име­ние жены Вид­зе­ниш­ки. Спор фик­си­ру­ет­ся уже в 1647–1648 г. меж­ду женой столь­ни­ка Троц­ко­го Бог­да­на Фронц­ке­ви­ча Кри­сти­ной Огин­ской и коню­шим ВКЛ Богу­сла­вом Рад­зи­вил­лом, а 20 лет спу­стя уча­стие в этом деле при­ня­ли род­ствен­ни­ца потер­пев­шей Ц.М. Гед­рой­цов­на и ее пре­ста­ре­лый муж А.Д. Курб­ский. 79 В 1649 г. А.Д. Курб­ский награж­ден име­ни­ем Боб­рек в пове­те Нов­го­род-Север­ском. 80 В июне 1651 г. вновь за отли­чие в войне про­тив «нынеш­не­го Речи Поспо­ли­той и Наше­го непри­я­те­ля» король назна­ча­ет его после смер­ти Пет­ра Под­лец­ко­го под­ча­шим Виль­ко­мир­ским. 81 В 1654–1655 гг. князь зани­ма­ет долж­ность судьи грод­ско­го Вилен­ско­го. 82 В мае 1656 г. он из виль­ко­мир­ско­го пове­та пере­пи­сы­вал­ся с кн. М. Шахов­ским об усло­ви­ях пере­хо­да на рус­скую служ­бу и 27 июня вме­сте с зятем Ада­мом Соко­лов­ским при­нял в Вильне пра­во­сла­вие. 83 Ина­че — и не без дани чино­про­из­вод­ствен­ной рито­ри­ке — пред­став­ле­на служ­ба А.Д. Курб­ско­го в вышед­шем десять лет спу­стя акте о назна­че­нии его на долж­ность мар­шал­ка Упит­ско­го: изгнан­ный из сво­их обра­щен­ных в пепел име­ний, он про­дол­жал слу­жить коро­лю «dexterrime в делах воен­ных и пуб­лич­ных». 84

В сен­тяб­ре 1657 г. меж­ду Андре­ем и его бра­том Яном начал­ся раз­лад из-за Кри­ни­чи­на и име­ния их умер­шей сест­ры Рого­ва. 85 Оба име­ния были в сов­мест­ном вла­де­нии бра­тьев. Это поло­же­ние не устра­и­ва­ло обо­их, но извлечь выго­ду из него было про­ще стар­ше­му бра­ту. Андрей пре­тен­до­вал на нераз­дель­ное дер­жа­ние упит­ских име­ний по стар­шин­ству и запи­сал Кри­ни­чин за сво­ей женой. Ян дер­жал в сво­ей кан­це­ля­рии запись на Рого­во и, поль­зу­ясь этим, без согла­со­ва­ния с бра­том про­дал свою часть Рого­ва Соко­лов­ским. Это вызва­ло него­до­ва­ние Андрея Курб­ско­го. В заве­ща­нии он наста­и­вал, что писарь грод­ский Упит­ский «поло­ви­ну свою» про­дал неза­кон­но. 86 Рого­во доста­лось А.Д. Курб­ской от ее пер­во­го мужа Рома­на Сомо­ро­ка, и полу­чить его в сов­мест­ное вла­де­ние Курб­ским уда­лось толь­ко после того, как были выпла­че­ны дол­ги умер­ше­го, по сло­вам Андрея Курб­ско­го, с его поло­ви­ны Кри­ни­чи­на. 87

Вла­де­ния А.Д. Курб­ско­го вырос­ли после его женить­бы на вдо­ве, пред­ста­ви­тель­ни­це кня­же­ско­го рода Ц.М. Гед­рой­цовне. Она запи­са­ла навеч­но мужу име­ния Гед­рой­цы, Хорон­жиш­ки в Вилен­ском вое­вод­стве, Повиль­ну в горо­де Виль­но и рус­ское име­ние Коло­мыс­ки и Коп­чо­ве в Полоц­ком вое­вод­стве. 88 В июле 1658 г. Андрей запи­сы­ва­ет жене свою долю на 15 тыс. зло­тых поль­ских в сов­мест­ное поль­зо­ва­ние. 89 Каз­на ВКЛ была испо­ве­ще­на о вступ­ле­нии в сов­мест­ное дер­жа­ние в мар­те 1659 г., и тогда же сдел­ка была под­твер­жде­на «листом подав­чим». 90 В 1662 г. 15 апре­ля он, будучи уже в ста­ро­сти седым чело­ве­ком, полу­ча­ет от коро­ля раз­ре­ше­ние запи­сать свои лен­ные име­ния жене в пожиз­нен­ное вла­де­ние на всей сум­ме (15 тыс. зл.). 91 Выступ­ле­ния Яна Курб­ско­го про­тив рас­по­ря­же­ний бра­та в то вре­мя ни к чему не при­ве­ли. Сдел­ка меж­ду Андре­ем Дмит­ри­е­ви­чем и его женой о вза­им­ной пере­да­че име­ний была 24 июня 1663 г. под­твер­жде­на в Три­бу­на­ле. 92 После смер­ти мар­шал­ка Упит­ско­го Зиг­мун­да Раец­ко­го кн. Андрей Дмит­ри­е­вич в 1666 г. полу­ча­ет мар­шал­ков­ство. 93 В кон­це 1667 г. нача­лось рас­смот­ре­ние по воз­об­нов­лен­но­му делу о сум­ме 3202 коп гр. ВКЛ на име­нии Вид­зе­ниш­ки. 94 В мар­те 1668 г. на асес­сор­ском суде князь и его жена высту­пи­ли по это­му делу в каче­стве ист­цов. 95 Толь­ко в сен­тяб­ре суд поста­но­вил отло­жить рас­смот­ре­ние спо­ра по при­чине при­бли­жа­ю­ще­го­ся сей­ма, на вре­мя кото­ро­го пред­ста­ви­тель от Ливо­нии коню­ший ВКЛ Б. Рад­зи­вилл был в пра­ве не отве­чать перед суда­ми. 96

Еще 26 июня 1668 г. А.Д. Курб­ский, будучи «в насто­я­щий момент в доб­ром здра­вии», но чув­ствуя при­бли­же­ние смер­ти, соста­вил заве­ща­ние. 97 Но скон­чал­ся князь не ранее вто­рой поло­ви­ны сен­тяб­ря и не позд­нее нача­ла декаб­ря того же года. Ниж­няя дата уста­нов­ле­на на том осно­ва­нии, что, по сло­вам его вдо­вы, спо­ры за доку­мен­ты с Яном Курб­ским он пре­кра­тил из-за отре­че­ния коро­ля Яна Кази­ми­ра, кото­рое фор­маль­но было при­ня­то сей­мом 16 сен­тяб­ря 1668 г. Уже после это­го А.Д. Курб­ский умер. 98 Верх­ней гра­ни­цей явля­ет­ся вре­мя зане­се­ния теста­мен­та в кни­ги кап­тур­но­го суда. Заве­ща­ние А.Д. Курб­ско­го упо­мя­ну­то в ходе про­цес­са Я.Д. Курб­ско­го с Ц. Гед­ройц под датой 10 декаб­ря 1669 г., но фор­му­ла «testament… w dacie…według prawa sprawiony, y do akt sądu kapturowego legitime podany» отно­сит­ся в запи­си коро­лев­ско­го реля­ций­но­го суда к собы­ти­ям до 1 фев­ра­ля 1669 г., поэто­му с уче­том ошиб­ки в ука­за­нии года мож­но пред­по­ло­жить, что заве­ща­ние А.Д. Курб­ско­го было пред­став­ле­но «перед судья­ми кап­ту­ро­вы­ми» 10 декаб­ря 1668 г. 99 Текст заве­ща­ния запи­сан в кни­ги кап­тур­но­го суда Вилен­ско­го вое­вод­ства через месяц, 10 янва­ря 1669 г. 100

Кня­ги­ня Цеци­лия Гед­рой­цов­на Курб­ская полу­чи­ла от мужа по заве­ща­нию в пожиз­нен­ное вла­де­ние весь Кри­ни­чин со всей недви­жи­мо­стью и дви­жи­мо­стью, вклю­чая и часть Я.Д. Курб­ско­го, ей так­же были воз­вра­ще­ны ее вла­де­ния в Вилен­ском вое­вод­стве, Вильне и Полоц­ком вое­вод­стве. 101 Она не полу­ча­ла толь­ко кри­ни­чин­ско­го «выде­ла» Бор­лонь (Borłoń) с паш­ней и дерев­ня­ми, под кото­рым сле­ду­ет пони­мать име­ние Яна Курб­ско­го Борк­ла­ны. 102 Осо­бен­ное недо­воль­ство теста­то­ра было вызва­но про­да­жей поло­ви­ны име­ния Рого­во его бра­том Яном их зятю Ада­му Соко­лов­ско­му. А.Д. Курб­ский гро­зил, что в слу­чае выздо­ров­ле­ния про­дол­жит судеб­ный про­цесс про­тив бра­та за Рого­во, и заве­щал вил­ко­мир­ское име­ние жене «осо­бен­ным моим веч­ным пра­вом». 103 От Я.Д. Курб­ско­го она долж­на была судеб­ным поряд­ком полу­чить сум­му 1248 зло­тых, соот­вет­ству­ю­щую поло­вине сов­мест­но­го име­ния (оста­ва­ясь при этом его пол­ной хозяй­кой). 104

Сра­зу после смер­ти упит­ско­го мар­шал­ка воз­об­но­ви­лась борь­ба за его вла­де­ния. 9 апре­ля 1669 г. Цеци­лия Гед­рой­цов­на была «пра­вом впу­ще­на» в зем­ли мужа. 105 Ян Курб­ский попы­тал­ся захва­тить все име­ние силой, но был вынуж­ден дока­зы­вать свои пра­ва на часть Кри­ни­чи­на и воен­ную аму­ни­цию бра­та в суде. 106 В 1669 г. вдо­ва кня­зя про­дол­жи­ла так­же борь­бу на коро­лев­ском асес­сор­ском суде с коню­шим за име­ние Вид­зе­ниш­ки, но дело было пере­не­се­но на 1670 г. из-за отсут­ствия част­ных све­де­ний по реше­ни­ям мест­ных судов, а затем про­дли­лось до 1672 г., и вдо­ва Курб­ско­го его проиграла.

Жена: ЦЕЦИ­ЛИЯ МАР­ЦИ­А­НОВ­НА ГЕД­РОЙ­ЦОВ­НА, дочь вилен­ско­го зем­ско­го судьи в пер­вом бра­ке жене коро­лев­ско­го сек­ре­та­ря Нико­лая Путя­ты. Поми­мо Фронц­ке­ви­чей и Огин­ских, о кото­рых речь пой­дет ниже, род­ней Курб­ско­го по жене в Упит­ском пове­те был хору­жий Вилен­ский Мар­цы­ан Гур­ский, муж Зофии Юра­зан­ки Гед­рой­цов­ны 107.

князь ЯН-ОСТА­ФИЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ КУРБ­СКИЙ (ум. вско­ре после 4 июля 1672 г.)

Уже 9 июля 1637 г. он полу­чил от отца фоль­варк Борк­ла­ны, кото­рый запи­сал сво­ей жене 16 октяб­ря 1640 г. за долг в 4000 коп гр. ВКЛ 108. Как и его брат, он участ­во­вал в «раз­лич­ных воен­ных ока­зи­ях» 109. Под 18 нояб­ря 1639 г. ему запи­са­ны вла­де­ния в Борк­ла­нах и пра­во рас­по­ря­жать­ся ими в сум­ме не более 4000 коп гр. ВКЛ 110. Меж­ду 18 нояб­ря 1639 и 1646 г. кн. Ян Курб­ский полу­чил долж­ность под­ко­мо­рия Упит­ско­го, в 1647 г. — под­сто­ле­го Упит­ско­го и вско­ре (до 26 мар­та 1658 г.) – писа­ря грод­ско­го Упит­ско­го 111. В мар­те 1658 г. Я.Д. Курб­ский и его жена К. Гор­бов­ская полу­ча­ют под­твер­жде­ние на лен­ные вла­де­ния Борк­ла­ны (Бокла­ны), Гатиш­ки и Ста­тиш­ки с сум­мой в 4000 коп гр. ВКЛ 112. К 1660 г. Ян вме­сте с женой при­об­ре­та­ют име­ние Мито­во в Виль­ко­мир­ском пове­те 113. К 1660 г. детей у них нет: в мено­вой запи­си 25 фев­ра­ля 1660 г. Ян ого­ва­ри­ва­ет­ся, что в слу­чае его смер­ти поло­ви­на Кри­ни­чи­на и поло­ви­на Рого­ва долж­ны перей­ти жене, Мито­во – ее пле­мян­ни­це Мари­анне Гре­чи­нян­ке, вещи – его пле­мян­ни­кам Виз­гир­дам 114. В 1661 г. он и его жена полу­чи­ли под­твер­жде­ние на упит­ские име­ния «пра­вом лен­ным веч­ным» – поло­ви­ну Кри­ни­чи­на и поме­стье Борк­ла­ны с села­ми Борк­ла­ны, Довк­ню­ны, Юсиш­ки, Ста­сиш­ки, Пет­риш­ки, Залиш­ки, поло­ви­ной села Меж­юр на сум­ме 15000 зло­тых, вне­сен­ных до Унии 115. Брат Андрей вос­при­нял этот дого­вор как демарш, направ­лен­ный на под­рыв май­о­ра­та в Кри­ни­чине, и сво­ей рукой напи­сал гнев­ное обра­ще­ние к упит­ской шлях­те, наста­и­вая, что лен­ное име­ние Курб­ских неде­ли­мо и его млад­ший брат не име­ет пра­ва запи­сы­вать жене его часть в дожи­во­те 116. Про­ти­во­сто­я­ние Андрея и Яна Курб­ских про­дол­жа­лось, хотя ни одной из сто­рон не уда­лось полу­чить реша­ю­щий перевес.

После смер­ти бра­та Я.Д. Курб­ский 1 фев­ра­ля 1669 г. при под­держ­ке вое­во­ды Смо­лен­ско­го Ежи Шум­лан­ско­го занял весь Кри­ни­чин и нанес ущерб хозяй­ству вдо­вы-невест­ки 117. Упит­ский кап­тур­ный суд вынес 13 мар­та того же года декрет о пере­да­че име­ния бра­ту мар­шал­ка, через неде­лю 20 мар­та интро­мис­сия была утвер­жде­на, а 2 октяб­ря 1669 г. при­ви­лей коро­ля Миха­и­ла закре­пил пра­во Курб­ско­го и его потом­ков на родо­вое поме­стье 118. Тем не менее Ц.М. Гед­ройц 8 мар­та 1669 г. пода­ла на деве­ря в ковен­ский кап­тур­ный суд и 9 апре­ля име­ла на него бани­цию 119. Курб­ский не под­чи­нил­ся и высту­пил в упит­ском кап­тур­ном суде с иском о попыт­ке напа­де­ния на него челя­ди кня­ги­ни; но похо­же, в этом деле мест­ный суд занял пози­цию вдо­вы. Дело об име­нии пере­шло в Мин­ский Три­бу­нал, кото­рый так­же занял сто­ро­ну потер­пев­шей, но его резуль­тат был вновь спор­ным, посколь­ку суд рас­смат­ри­вал дело о напа­де­нии Яна Курб­ско­го на чужое хозяй­ство, а поста­нов­ле­ние при­ни­мал по вопро­су насле­до­ва­ния 120. Через сво­е­го пред­ста­ви­те­ля князь высту­пил в асес­сор­ском суде с иском о том, что дела о насле­до­ва­нии родо­вой недви­жи­мо­сти шлях­ти­ча не нахо­дят­ся в ком­пе­тен­ции грод­ских и кап­тур­ных судов 121.

Слу­ша­ния дли­лись с 7 по 17 янва­ря 1671 г., и было при­ня­то реше­ние потре­бо­вать от вдо­вы мар­шал­ка Упит­ско­го доку­мен­ты, под­твер­жда­ю­щие пра­во на полу­че­ние соб­ствен­но­сти мужа 122. Та попы­та­лась утвер­дить свое поло­же­ние и завер­шить дело в Три­бу­на­ле, полу­чив от него реша­ю­щий декрет, но Ян Курб­ский оття­ги­вал явку, отго­ва­ри­ва­ясь болез­ня­ми и суда­ми в Виль­но и Упи­те. Послед­ний срок был назна­чен на 19 октяб­ря 1671 г., но 9 октяб­ря Курб­ский в упит­ском суде попро­сил новую отсроч­ку, полу­чил и ее до 12 нояб­ря, и тут же вспом­нил, что на ноябрь име­ет вызов в упит­ском грод­ском суде 123. Толь­ко через год про­дол­жи­лось дело, и к тому вре­ме­ни Я.Д. Курб­ский был уже уве­рен в сво­ей побе­де — 6 фев­ра­ля 1672 г. он про­дал родо­вое име­ние Кри­ни­чин вме­сте с Борк­ла­на­ми за 50000 зло­тых вое­во­де Смо­лен­ско­му Гри­го­рию Кази­ми­ру Под­бе­рез­ско­му, а все собран­ные Цеци­ли­ей Гед­рой­цов­ной акты и выпис­ки не мог­ли пере­ве­сить фео­даль­но­го пра­ва насле­до­ва­ния лен­но­го вла­де­ния «по мечу» 124. Окон­ча­тель­ное реше­ние было за коро­лев­ским реля­ций­ным судом, кото­рый 28 мар­та 1672 г. при­нял декрет об откло­не­нии пре­тен­зий мар­шал­ко­вой на недви­жи­мость, но с пред­пи­са­ни­ем выпла­тить ей 8000 зл. и сови­то в таком же раз­ме­ре за нане­сен­ный в фев­ра­ле 1669 г. мате­ри­аль­ный ущерб 125. В апре­ле-июле 1672 г. сдел­ка Курб­ско­го с Под­бе­рез­ским была под­твер­жде­на согла­си­ем коро­ля на про­да­жу, кон­фир­ма­ци­ей покуп­ки и интро­мис­си­ей ново­го вла­дель­ца 126.

29 июня 1672 г. Я.Д. Курб­ский соста­вил заве­ща­ние, кото­рое было вне­се­но 3 авгу­ста 1672 г. в кни­ги грод­ские Виль­ко­мир­ские и 28 июля 1673 г. в кни­ги Три­бу­на­ла 127. Писарь про­сил похо­ро­нить его без «свет­ской пом­пы», остав­лял жене всю сум­му (17 тыс. зло­тых) на име­нии Мущ­ни­ках и 10 тыс. из 30 тыс. зло­тых на Кри­ни­чине, при­чем еще в 1667 г. Ян при­знал в Три­бу­на­ле запись жене на 5 тыс. зло­тых (эта сум­ма при­бав­ля­лась к 10 тыс.) 128. От остав­шей­ся сум­мы Кри­сти­на Заран­ков­на отрек­лась в резуль­та­те сдел­ки с Под­бе­рез­ским в Росей­нях Жмуд­ско­го ста­ро­ства, види­мо, тогда же полу­чив име­ние Пущ­ни­ки 129. После смер­ти жены Ян заве­щал пере­дать 2000 зло­тых сво­е­му бра­тан­ку Я. Виз­гир­ду, 1000 зло­тых бра­тан­це Вар­ва­ре Виз­гир­довне Воль­ской, 1000 зло­тых жене стол­ни­ка Ново­груд­ско­го Кри­стине Виз­гир­довне Стан­ке­вич, а оста­ток раз­дать слу­гам по их служ­бе 130. Опе­ку­ном жены Ян Курб­ский назна­ча­ет дво­ю­род­но­го бра­та тиу­на Вели­ких Дир­вян, хорун­же­го Кня­же­ства Жмуд­ско­го Яна Гру­жев­ско­го и «тре­тье­го» столь­ни­ка Брест­ско­го Пав­ла Заран­ка Гор­бов­ско­го 131. Вско­ре после смер­ти Яна его вдо­ва, за неиме­ни­ем потом­ства, заве­ща­ла оста­ток име­ний косте­лу и даль­ним род­ствен­ни­кам 132

Жена: N ЗАРАН­КОВ­НА ГОР­БОВ­СКАЯ. Дата ante quem смер­ти К. Заран­ков­ны Гор­бов­ской уста­нов­ле­на на осно­ве жмуд­ских грод­ских книг А. Раху­бой (VUB. F. 7. 14483. ŻP 25. Gr. żmudz. 1673. K. 678; кон­суль­та­ция А. Раху­бы). Неяс­но, чьей доче­рью была жена Яна Дмит­ри­е­ви­ча. Шлях­ти­чи Заран­ки Гор­бов­ские упо­ми­на­ют­ся в актах Брест­ско­го грод­ско­го суда: Лев Мар­ти­но­вич (25 мар­та 1577 г.), бра­тья Павел и Ян (19 апре­ля 1631 г.) 133

княж­на АННА ДМИТ­РИ­ЕВ­НА КУРБ­СКАЯ (†до 11.IX.1657)

дочь кня­зя Дмит­рия-Нико­лая Андре­еви­ча Курб­ско­го и Кри­сти­ны Ейгирд; была заму­жем за судьей зем­ским Виль­ко­мир­ским Рома­ном Сомо­ро­ко­вым и вто­рич­но за Ада­мом Соко­лов­ским, вла­де­ла име­ни­ем Рого­во и умер­ла неза­дол­го до 11 сен­тяб­ря 1657 г. 134 После ее смер­ти Рого­во пере­шло в сов­мест­ную соб­ствен­ность ее бра­тьев, при­чем они зало­жи­ли име­ние Соко­лов­ским, а Ян Курб­ский без согла­сия бра­та свою «часть» про­дал им навеч­но. В июне 1677 г. пожа­ло­ва­ни­ем коро­ля Ста­ни­сла­ва Авгу­ста часть име­ний Курб­ских, быв­шая в рас­по­ря­же­нии княж­ны Анны Курб­ской, была пере­да­на jure caduco обоз­но­му Смо­лен­ско­му Яну Фронц­ке­ви­чу, при­чем род кня­зей Курб­ских был объ­яв­лен выморочным.Павел Фронц­ке­вич был женат на Мари­анне Гру­жев­ской, пред­ста­ви­тель­ни­це жмуд­ско­го рода, из кото­ро­го про­изо­шла пер­вая жена кн. Д.-М. Курб­ско­го и мать его детей Андрея, Яна и Анны 135 Кро­ме того, как уже отме­ча­лось, род­ствен­ные свя­зи с Фронц­ке­ви­ча­ми были у Гед­рой­цев (заму­жем за Б. Фронц­ке­ви­чем была К. Огин­ская, на сто­роне кото­рой А.Д. и Ц.М. Курб­ские высту­па­ли за име­ние Вид­зе­ниш­ки). Андрей Дмит­ри­е­вич Курб­ский назы­ва­ет из близ­ких род­ствен­ни­ков сво­ей жены канц­ле­ра ВКЛ К. Паца и вое­во­ду Мин­ско­го К. Бело­зо­ра, а из сво­их под­ко­мо­рия Упит­ско­го Андрея с Козель­ска Пузы­ну, при­хо­див­ше­го­ся мар­шал­ку Упит­ско­му сынов­цем. 136 О род­стве Курб­ских с Огин­ски­ми и Пузы­на­ми было извест­но В. Виюк-Коя­ло­ви­чу. 137

Муж 1‑й: РОМАН СУМАРОКОВ

Муж 2‑й: Адам. СОКОЛОВСКИЙ

Персоны без места в росписи

Пер­со­ны без места в росписи. 

Курб­ский Евдо­ким кн. (1526-до) помещ. С:Дм.Сем. ?. :Евфро­си­ния?
Курб­ский Федор кн. (15?) мл. <род Кур­бъ­ских кнзеи>
Курб­ская N кнг. (—1693) ~к.Алдр.Бор. Курбский
Курб­ская Агра­фе­на кнж. (15) мл. <род Кур­бъ­ских кнзеи> ЯУс‑р
Курб­ская Ана­ста­сия кнг. (–1567+до) ~к. Курбский
Курб­ская Анна кнг. (15) мл. <род Кур­бъ­ских кнзеи> ЯУс‑р
Курб­ская Анто­ни­да кнг. (15) мл. <род Кур­бъ­ских кнзеи> ЯУс‑р
Курб­ская Вар­ва­ра кнг. (15) мл. <род Кур­бъ­ских кнзеи> ЯУс‑р
Курб­ская Евдо­кия кнг. (15) мл. <род Кур­бъ­ских кнзеи> ЯУс‑р
Курб­ская Евфро­си­ния кнг. (–1526+до) ~к. <род Купрьских>
Курб­ская Ксе­ния кнг. (15?) ~к. Курб­ский <род Кур­бъ­ских кнзеи>
Курб­ская Мар­фа ино­ка кнг. (15) ~к. <род Кур­бъ­ских кнзеи> ЯУс‑р
Курб­ская София кнг. (–1526+до) ~к. <род Купрьских>

Фаль­ши­вые представители

КАС­ПАР-ВАСИ­ЛИЙ ДМИТ­РИ­Е­ВИЧ КРУП­СКИЙ «КУРБ­СКИЙ» (1646,1687)

Рас­смот­рев исто­рию потом­ков А.М. Курб­ско­го, мож­но попы­тать­ся отве­тить на вопрос о зем­ле­вла­де­нии литов­ских кня­зей Курб­ских Яро­слав­ских. Они рас­по­ла­га­ют упит­ски­ми, виль­ко­мир­ски­ми, вилен­ски­ми и нов­го­род­се­вер­ски­ми име­ни­я­ми. Оче­вид­но, что ни к полоц­кой, ни к витеб­ской шлях­те, в отли­чие от «Кас­пе­ра Курб­ско­го» и его детей, Курб­ские отно­ше­ния не име­ют. Ни в одном из иму­ще­ствен­ных раз­де­лов и спо­ров двух послед­них поко­ле­ний кня­зей Курб­ских ни Кас­пер, ни дру­гие потом­ки А.М. Курб­ско­го «по мечу», поми­мо Дмит­рия Андре­еви­ча и его сыно­вей Андрея и Яна, не фигу­ри­ру­ют. Если при­знать Кас­пе­ра под­лин­ным кня­зем Курб­ским, то при­шлось бы иметь дело с обсто­я­тель­ства­ми, соче­та­ние кото­рых пара­док­саль­но: 1) пред­на­ме­рен­ное отстра­не­ние это­го кня­зя от насле­до­ва­ния фео­да, пра­ва на кото­рый име­ли все кня­зья Курб­ские муж­ско­го пола; 2) непри­част­ность под­лин­ных кня­зей Курб­ских на всем про­тя­же­нии суще­ство­ва­ния их рода к витеб­ским и полоц­ким име­ни­ям (в том чис­ле и к име­нию «Кас­пе­ра Курб­ско­го» Усвят); 3) отсут­ствие како­го-либо инте­ре­са со сто­ро­ны само­го это­го кня­зя к лен­ным вла­де­ни­ям кня­зей Курб­ских, осо­бен­но в момент пре­кра­ще­ния их рода; 4) пол­ная неосве­дом­лен­ность судеб­ных инстан­ций всех уров­ней о суще­ство­ва­нии линии, име­ю­щей фор­маль­ное пра­во на насле­до­ва­ние вымо­роч­ных име­ний. Нако­нец, тот факт, что в момент выез­да из Речи Поспо­ли­той в Рос­сию и в пер­вый год после это­го собы­тия князь Алек­сандр Кас­пе­ро­вич име­но­вал­ся Круп­ским, поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить непри­част­ность ново­яв­лен­ных Курб­ских к это­му роду.

1. Основ­ные источ­ни­ки: Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. — Warszawa, 1895. — Cz. 1 str. 194—197 (Kurbski-Jaroslawski), Cz. 2 str. 662 (Kozar-Krupski); Иеру­са­лим­ский К.Ю. Потом­ки А.М. Курб­ско­го // Ad fontem / У источ­ни­ка. Сбор­ник ста­тей в честь чл.-корр. РАН Сер­гея Михай­ло­ви­ча Каш­та­но­ва. М., 2005. С. 350–376 (2,1 а. л.). A.M. Kurbsky’s Descendants; Н. Нови­ков. Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян Рос­сий­ских и выез­жих (Бар­хат­ная кни­га). В 2‑х частях. Часть I. Тип: Уни­вер­си­тет­ская тип. 1787 г. Род кня­зей Курб­ских. стр. 120–121; Дол­го­ру­ков П. В. Рос­сий­ская родо­слов­ная кни­га. — СПб.: Тип. Кар­ла Вин­геб­е­ра, 1854. — Т. 1. — С. 293–295.[↩]
2. Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 44. Л. 382–383.[↩]
3. РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 20. № 494, 495, 497.[↩]
4. Анто­нов А.В. Акты Яро­слав­ских мона­сты­рей и церк­вей XIV – нача­ла XVII веков // Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 1. М., 1997. С. 106.[↩]
5. РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 20. 1556–1557 гг. Меже­вые кни­ги вот­чи­ны Троице-
   Сер­ги­е­ва мона­сты­ря в Бежец­ком, Дмит­ров­ском, Кашин­ском, Костромском,
   Ростов­ском и в Углич­ском уез­дах, пис­ца кн. И. Д. Ростов­ско­го. Под­лин­ни­ки;. № 495–497. Л. 303 об. – 305 об. На эти све­де­ния обра­тил вни­ма­ние А. П. Пав­лов.[↩]
6. Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов. М., 1997. С. 166.[↩]
7. Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов… С. 55, 121[↩]
8. Сер­ге­ев А. В. Пись­мен­ные памят­ни­ки Яро­слав­ско­го Толг­ско­го мона­сты­ря… С. 48; Яро­слав­ский госу­дар­ствен­ный исто­ри­ко ‑архи­тек­тур­ный и худо­же­ствен­ный музей-запо­вед­ник. Фонд ред­кой кни­ги. Сино­дик Спа­со-Яро­слав­ско­го мона­сты­ря. № 15445 (Р‑693) (далее — Сино­дик № 15445). Л. 54–57.. Л. 71 об. «Род Курб­ских».[↩]
9. Курб­ский А. М. Исто­рия о делах вели­ко­го кня­зя Мос­ков­ско­го / под­гот. К. Ю. Еру­са­лим­ский. М., 2015. С. 549–551.[↩]
10. РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 254. 1558–1559 гг. Пис­цо­вые и меже­вые кни­ги вот­чин Троице-Сергиева
    мона­сты­ря в Галич­ском, Костром­ском, Мос­ков­ском, Переяславль-
    Залес­ском, Ростов­ском, Суз­даль­ском и Юрьев-Поль­ском уез­дах, писцов
    кн. П. Б. Ромо­да­нов­ско­го и кн. А. И. Ста­ро­дуб­ско­го. Под­лин­ни­ки № 11, 12, 17.[↩]
11. Вре­мен­ни­ка, стр. 65, 147[↩]
12. РК – 98. С. 20.ПСРЛ. Т. 26. С. 276.[↩]
13. Акты соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской исто­рии Севе­ро-Восточ­ной Руси кон­ца XIV–начала XVI в. Т. 3. М., 1964. № 288. С. 302.[↩]
14. Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 16; Древ­няя Рос­сий­ская Вив­лио­фи­ка. Ч. 13. М., 1790. С. 4.[↩]
15. РК – 98. С. 31, С. 34.[↩]
16. РНБ. Собра­ние Пого­ди­на. 1596. Л. 169 об., 170; Воло­год­ский слу­жи­лый «город» в XV — нача­ле XVI века // Сосло­вия, инсти­ту­ты и госу­дар­ствен­ная власть в Рос­сии. Сред­ние века и Новое вре­мя. Сбор­ник ста­тей памя­ти ака­де­ми­ка Л. В. Череп­ни­на. М. Язы­ки сла­вян­ских куль­тур. 2010.[↩]
17. Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 25, 29, 36, 39, 48, 52, 53, 56, 57, 59, 62–64, 69, 71; Сбор­ник Рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 53. СПб., 1887. С. 142, 143; Т. 95. СПб., 1895. С. 93, 94, 535; Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Древ­ней Рос­сии с дер­жа­ва­ми ино­стран­ны­ми. Т. 1. СПб., 1851. С. 176.[↩]
18. Запис­ки о Мос­ко­вии[↩]
19. Гне­ва­шев Д.Е. Воло­год­ский слу­жи­лый «город» в XV – нача­ле XVI века // Сосло­вия, инсти­ту­ты и госу­дар­ствен­ная власть в Рос­сии. Сред­ние века и Новое вре­мя. Сб. ста­тей памя­ти Л. В. Череп­ни­на. М., 2010. С. 680.[↩]
20. Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 25, 40, 42, 43, 46, 50, 53, 55, 61–63, 66.[↩]
21. Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии в Рос­сии во вто­рой поло­вине XV – пер­вой тре­ти XVI в. М., 1988. С. 90, 94.[↩]
22. Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 1. М., 1977. С. 177; Т. 1. Ч. 2. М., 1977. С. 244; Сбор­ник Рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 35. СПб., 1882. С. 658.[↩]
23. Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 74, 84, 86–89, 91, 93, 96, 97, 102, 103, 105, 108.[↩]
24. Зимин А.А. Состав Бояр­ской думы в XV–XVI вв. // Архео­гра­фи­че­ский еже­год­ник за 1957. М., 1958. С. 58; Кром М.М. Вдов­ству­ю­щее цар­ство: поли­ти­че­ский кри­зис в Рос­сии 30–40‑х годов XVI века. М., 2010. С. 314.[↩]
25. Курб­ский А.М. Исто­рия о делах вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го. М., 2015. С. 549–551.[↩]
26. ОР РГБ. Ф. 205. Обще­ство исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. № 234. Сборник
    (Сино­дик Толг­ско­го мона­сты­ря). Л. 69 об.[↩]
27. Памят­ни­ки исто­рии рус­ско­го слу­жи­ло­го сосло­вия / Сост. А. В. Анто­нов. М., 2011. С. 176.[↩]
28. РГАДА.Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 254, № 11, 12, 17).[↩]
29. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 204. Л. 105–106, 115–116; ср.: Дов­гял­ло Д.И. Пре­ди­сло­вие… С. V; Kamieński A. Kariera rodu Siemaszków w XV–XVII wieku // Lituano-Slavica Posnaniensia. Studia historica. Poznań, 1989. T. III. Tablica genealogiczna rodu Siemaszków h. wł. (вклей­ка меж­ду с. 192 и 193); Рыков Ю.Д. Курб­ские. С. 222.[↩]
30. Родо­слов­ная кни­га по спис­ку кня­зя М. А. Обо­лен­ско­го // Памят­ни­ки исто­рии рус­ско­го слу­жи­ло­го сосло­вия / сост. А. В. Анто­нов. М. : Древ­ле­хра­ни­ли­ще, 2011. С. 114.[↩]
31. Кни­га кор­мо­вая из Яро­слав­ля Поволг­ско­го Спа­со­ва мона­сты­ря 1896, с. 18.[↩]
32. Курб­ский А.М. Исто­рия о делах вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го. М., 2015. С. 549–551.[↩]
33. ОР РГБ. Ф. 205. Обще­ство исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. № 234. Сборник 

    (Сино­дик Толг­ско­го мона­сты­ря). Л. 69 об.[↩]

34. Опись доку­мен­тов Вилен­ско­го Цен­траль­но­го Архи­ва древ­них акто­вых книг. Виль­на, 1912. Вып. VIII. Стб. 306. 1611 г. № 33.; Auerbach I. Russische Intellektuelle im 16. Jahrhundert. Andrej Michajlovič Kurbskij und sein Kreis // Kurbskij A.M. Novyi Margarit. Historisch-kritische Ausgabe auf der Grundlage der Wolfenbutteler Handschrift. Giessen, 1987. Bd. 4. Lief. 15. S. 36.; Акты изда­ва­е­мые Вилен­скою Архео­гра­фи­че­скою ком­мис­си­ею. Виль­на, 1883. Т. XII (далее: АВАК. Т. XII). С. 604, 607; Wijuk-Kojałowicz W. Herbarz… S. 184 (здесь Я.К. и К.К. Виз­гир­ды не ука­за­ны, но назва­ны бра­тья Кришто­фа чаш­ник Упит­ский Мико­лай и рот­мистр пове­то­вый Иеро­ним); Wolff J. Kniaziowie… S. 692–693.[↩]
35. О Виз­гир­дах см. так­же: РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 348. Л. 198 (20 июля 1661 г., про­цесс Алек­сандра Пузы­ны с Иеро­ни­мом Виз­гир­дом), 206 (20 июля 1661 г., про­цесс А. Пузы­ны с Яном Виз­гир­дом); Д. 360. Л. 310–312 (24 апре­ля 1673 г., про­цесс Вла­ди­сла­ва Ива­нов­ско­го про­тив Иеро­ни­ма Виз­гир­да и его жены); Д. 462. Л. 109–109 об. (8 июня 1684 г., Кон­стан­тин Виз­гирд упо­мя­нут в судеб­ном поста­нов­ле­нии).[↩]
36. Опись доку­мен­тов… Вып. VIII. Стб. 153. 1594 г. № 38.[↩]
37. Там же. Стб. 166. 1594 г. № 114.[↩]
38. Там же. Стб. 179. 1594 г. № 197.[↩]
39. Там же. Стб. 183. 1594 г. № 218; Дов­гял­ло Д.И. Пре­ди­сло­вие // Опись доку­мен­тов… Вып. VII. С. V.[↩]
40. Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 461. № 16 (12 июля 1589 г.[↩]
41. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 292. Л. 41–42 (7 июля 1608 г.); см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 465. № 20.[↩]
42. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 277. Л. 550 об.–551; ср.: Шума­ков С.А. Акты Литов­ской мет­ри­ки… С. 20 (назван­ные здесь выход­ные дан­ные – кн. 63, л. 550 – отно­сят­ся к дан­ной запи­си).[↩]
43. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 288. Л. 87–88 об. (27 мар­та 1600 г.); см. так­же: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 462–464. № 18.[↩]
44. Под 11 мая 1606 г. – эти «фоль­вар­ки… з селы» назва­ны в вой­тов­ствах Повеш­мень­ском, Пурань­ском, Кгол­ми­нов­ском, Илк­гов­ском ста­ро­ства Упит­ско­го (РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 85. Л. 436 об.–437). Под 21 мар­та 1615 г. – вой­тов­ство Повеш­мен­ское с села­ми Повеш­ме­ны (Пет­ро­во), Якге­лиш­ки (Лигу­ны), Повер­смы (Меж­у­ны) с застен­ком Кги­тын­ки, Побер­ле (Кон­дра­то­во, или Борк­ла­ны), Лесы (Довк­ни­пы) и вой­тов­ство Пуран­ское с села­ми Пура­ны (Дани­лиш­ки) с застен­ком и Сон­то­вт с застен­ком Жилиш­ки. Упо­мя­ну­ты Кри­ни­чин и Дов­чи­це с общим дво­ром под 6 апре­ля 1639 г. (Там же. Д. 113. Л. 244 об.–245). Назва­ны лен­ные вла­де­ния фоль­варк и село Бокла­ны с поме­стьем и села­ми Гатиш­ки и Ста­тиш­ки (Там же. Л. 418 об.). Два села име­ния Кри­ни­чин и их раз­ме­ры ука­за­ны в акте от 16 мар­та 1645 г.: Мичу­ны (Повер­шу­ны) на 8 влок засе­лен­ных и 5 пустых с поме­стьем Габий­ским на 5 влок; Довк­ня­ны (Лесы) на 8 влок засе­лен­ных и 4 пустых с поме­стьем Гатий­ским на 5 влок (Там же. Д. 114. Л. 740–741). Так же рас­пре­де­ле­на пло­щадь в акте от 25 апре­ля 1648 г. (Там же. Д. 121. Л. 231 об.).[↩]
45. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 204. Л. 6–6 об.[↩]
46. Там же. Л. 23 об.–24 (4 фев­ра­ля 1604 г. пере­не­се­но на 17 мая 1604 г.), 62–63 (16 июня 1604 г. – на 18 октяб­ря того же года), 69–70 (22 октяб­ря 1604 г. – на тре­тий день по окон­ча­нии сей­ма), 97 об.–98 об. (8 мар­та 1605 г. – на поне­дель­ник после Тро­и­цы­на дня того же года), 105–106 (7 июня 1605 г. на 8 авгу­ста того же года), 115–116 (13 авгу­ста 1605 г. – на 13 янва­ря 1606 г.).[↩]
47. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 92. Л. 132.[↩]
48. Wolff J. Kniaziowie… S. 692 (ссыл­ка на выпис­ку из книг грод­ских Упит­ских). Невер­но у Д.И. Дов­гял­ло назва­ны вла­де­ния пере­шед­шие Д.А. Курб­ско­му, с оши­боч­ной сслы­кой на Ю. Воль­фа (Дов­гял­ло Д.И. Пре­ди­сло­вие… С. V).[↩]
49. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 85. Л. 436 об.–437 (11 мая 1606 г.); см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 464–465. № 19.[↩]
50. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 88. Л. 282 об.–283 об. (14 мая 1607 г.); еще одна копия: Там же. Д. 89. Л. 8–9; пере­сказ акта: Там же. Оп. 3. Опись. Л. 203 об.–204. В име­нии М. Виз­гир­да Дов­чиш­ки 10 декаб­ря 1612 г. про­изо­шел пожар: Опись доку­мен­тов… Вып. VIII. Стб. 347. 1613 г. № 234 (6 авгу­ста).[↩]
51. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 292. Л. 41–42.[↩]
52. ЖКАМК. Т. II. С. 200; Wolff J. Kniaziowie… S. 692; Kamieński A. Kariera rodu Siemaszków… S. 188.[↩]
53. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 92. Л. 131 об.–132 об. (21 мар­та 1615 г.); ссыл­ка на акт: Там же. Д. 362. Л. 180; пере­ска­зы акта см.: Там же. Оп. 3. Опись. Л. 205 об.–206; Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 465–466. № 21.[↩]
54. Wolff J. Kniaziowie… S. 692[↩]
55. Kamieński A. Kariera rodu Siemaszków… S. 188, см. так­же гене­а­ло­ги­че­скую таб­ли­цу меж­ду с. 192 и 193[↩]
56. Опись доку­мен­тов… Вып. IX. Стб. 135–136. № 298 (6 мая 1615 г.). См. так­же: Там же. Стб. 137 (№ 312), 146 (№№ 376, 377), 235–236 (№ 172).[↩]
57. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 92. Л. 241 (30 янва­ря 1617 г.).[↩]
58. Там же. Д. 93. Л. 540–540 об.[↩]
59. Wolff J. Kniaziowie… S. 196 (ссыл­ка на выпис­ку из книг грод­ских Упит­ских).[↩]
60. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 114. Л. 740.[↩]
61. Там же. Л. 740 об. (сам акт пожа­ло­ва­ния от 3 фев­ра­ля 1639 г. пока не обна­ру­жен – в кни­ге Литов­ской Мет­ри­ки № 113 сре­ди соот­вет­ству­ю­щих доку­мен­тов его нет – и изве­стен по акту о сдел­ке Курб­ско­го с женой от 16 мар­та 1645 г.); см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 467. № 28.[↩]
62. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 121. Л. 231 об.–232.[↩]
63. Там же. Д. 113. Л. 244 об.–245.[↩]
64. Там же. Л. 244 об. См.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 466. № 23.[↩]
65. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 115. Л. 231–232 об.; см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 466. №№ 24 и 25.[↩]
66. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 119. Л. 45–45 об. (23 мар­та 1644 г.).[↩]
67. Там же. Д. 335. Л. 238 об.–240 (нача­ло про­цес­са отне­се­но к 14 июля 1645 г., декрет под­пи­сан 20 апре­ля 1646 г.).[↩]
68. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 114. Л. 692 об.; Д. 121. Л. 253; ср.: Wolff J. Kniaziowie… S. 196; Яко­вен­ко Н.М. Украïнсь­ка шлях­та… С. 321; Рыков Ю.Д. Курб­ские. С. 222.[↩]
69. Vilniaus Universiteto Biblioteka. F. 1 — F. 356. S. 247–251; кон­суль­та­ция Х. Люле­ви­ча[↩]
70. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 362. Л. 440[↩]
71. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 125. Л. 76–77; Д. 130. Л. 156–156 об., 375–376; Wolff J. Kniaziowie… S. 196–197.[↩]
72. Bardach J., Leśnodorski B., Pietrzak M. Historia państa i prawa polskiego. Warszawa, 1979. S. 257; Bogucka M. Staropolskie obyczaje w XVI­-XVII wieku. Warszawa, 1994. S. 50.[↩]
73. РГА­ДА. Оп. 1. Д. 123. Л. 207 об.-208 об..[↩]
74. Bardach J., Leśnodorski B., Pietrzak M. Historia państa i prawa polskiego. Warszawa, 1979. S. 257; Bogucka M. Staropolskie obyczaje w XVI­-XVII wieku. Warszawa, 1994. S. 50.[↩]
75. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 114. Л. 142 об.–143 (3 сен­тяб­ря 1641 г.).[↩]
76. Там же. Д. 115. Л. 232 об.[↩]
77. Там же. Д. 114. Л. 606 об.–607 (12 мая 1644 г.). См.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 467. № 26. Н.Г. Устря­лов чита­ет все назва­ния как обо­зна­че­ния одно­го села, но в акте гово­рит­ся: «do dispositiey naszey przypadłe wies Dobkowo abo Gimbogoła yBobroycie nazwane» [вхо­дя­щие в наше рас­по­ря­же­ние и нося­щие назва­ния село Доб­ко­во, или Гим­бо­го­ла, и Боб­рой­че], то есть Доб­ко­во (Гим­бо­го­ла) и Боб­рой­че – два раз­ных села (РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 114. Л. 606 об. – выд. мной – К.Е.). Их же как раз­ные «sioła Cimboły i Bobruie» и «sioło Dopkowo alias Gimbogoła i sioło Bobruie» А.Д. Курб­ский пере­да­ет в арен­ду (РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 114. Л. 692 об.; Д. 121. Л. 253).[↩]
78. Там же. Д. 114. Л. 692 об. (15 декаб­ря 1644 г.); см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 467. № 27. Еще до завер­ше­ния сро­ка арен­ды, 6 апре­ля 1648 г., оба села попа­ли в арен­ду к Федо­ру Соло­ме­ру и его жене Кри­стине Юриц­кой на три года (РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 121. Л. 253).[↩]
79. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 355. Л. 491–491 об., 494 об.-494 (16 мар­та 1668 г.). Декрет мин­ско­го суда, по кото­ро­му Огин­ской была выда­на на про­тив­ни­ка бани­ция, вышел 18 декаб­ря 1647 г. и всту­пил в дей­ствие 22 янва­ря сле­ду­ю­ще­го года. Б. Рад­зи­вилл отка­зал­ся поки­дать име­ние, нахо­див­ше­е­ся в его вла­де­нии (Там же. Д. 360. Л. 572 об.-573).[↩]
80. Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 468. № 30. Най­ти этот акт и упо­ми­на­ния о нем нам не уда­лось. В более позд­них заве­ща­тель­ных актах и судеб­ных поста­нов­ле­ни­ях, свя­зан­ных с Курб­ски­ми, нет дан­ных и о самом име­нии Боб­рек.[↩]
81. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 127. Л. 39–39 об. (27 июня 1651 г.); см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 468. № 31.[↩]
82. Metryka Litewska. Księga wpisów nr 131 / Oprac. A. Rachuba. Warszawa, 2001. S. 456.[↩]
83. Экзем­пляр­ский А. К родо­слов­ной кн. А.М. Курб­ско­го. С. 2–3.[↩]
84. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 132. Л. 640.[↩]
85. Wolff J. Kniaziowie… S. 692.[↩]
86. АВАК. Т. XII. С. 603.[↩]
87. Там же.[↩]
88. Там же. С. 602.[↩]
89. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 130. Л. 375–376 (22 июля 1658 г.). Акт упо­мя­нут Цеци­ли­ей Курб­ской на про­цес­се 1672 г. про­тив деве­ря за Кри­ни­чин (Там же. Д. 362. Л. 435).[↩]
90. Там же. Д. 362. Л. 435.[↩]
91. Там же. Д. 131. Л. 1223–1225. Ори­ги­нал в: Lietuvos Mokslu Akademijos Biblioteka w Wilnie. F. 31–236. Сокра­щен­ное изда­ние копии из Литов­ской Мет­ри­ки см.: Metryka Litewska. Księga wpisów nr 131. S. 307. Упо­ми­на­ние этой сдел­ки в заве­ща­нии А.Д. Курб­ско­го: АВАК. Т. XII. С. 602.[↩]
92. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 362. Л. 435–435 об.; АВАК. Т. XII. С. 602.[↩]
93. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 132. Л. 640–641 (10 фев­ра­ля 1666 г.). Соот­вет­ству­ю­щая сме­на долж­но­стей в Упит­ском пове­те: Там же. Л. 762–765. См.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 468. № 34.[↩]
94. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 360. Л. 573 (лист про­ез­жий пред­ста­ви­те­лю коро­ля на рас­смот­ре­ние дела был выдан 14 декаб­ря 1667 г.).[↩]
95. Там же. Д. 355. Л. 491–491 об., 494 об.-494.[↩]
96. Там же. Л. 652–652 об. (11 сен­тяб­ря 1668 г.).[↩]
97. АВАК. Т. XII. С. 601, 604–605.[↩]
98. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 361. Л. 144; Wolff J. Kniaziowie… S. 196.[↩]
99. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 362. Л. 435 об.[↩]
100. АВАК. Т. XII. С. 600–601.[↩]
101. Там же. С. 602.[↩]
102. Там же.[↩]
103. Там же. С. 603.[↩]
104. Там же. С. 603–604.[↩]
105. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 362. Л. 435.[↩]
106. Wolff J. Kniaziowie… S. 693.[↩]
107. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 455. Л. 418 об. (26 мар­та 1631 г.).[↩]
108. АВАК. Т. XII. С. 607; Wolff J. Kniaziowie… S. 692–693 (ссыл­ка на запись в кни­гах зем­ских Упит­ских от 16 янва­ря 1641 г.).[↩]
109. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 134. Л. 127 об.[↩]
110. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Л. 418 об.; см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 466. № 22. После дан­ной запи­си был еще один акт, выдан­ный вели­ко­му мар­шал­ку К. Рад­зи­вил­лу на пере­да­чу Яну Курб­ско­му и его жене двух име­ний (? – после сло­ва «dwu» нераз­бор­чи­во – См.: Реестр // РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 113. Л. XVII об.). Акт не сохра­нил­ся. Вни­зу л. 418 рукой Яна Ста­дур­ско­го отме­че­но, что далее выре­за­но три листа. Акт может быть дати­ро­ван тем же днем, что и преды­ду­щий, посколь­ку сле­ду­ю­щий на л. 420 (соглас­но реест­ру, с утра­чен­но­го л. 419) дати­ро­ван тоже 18 нояб­ря 1639 г.[↩]
111. Там же. Д. 130. Л. 156; см.: Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 467. № 29; Wolff J. Kniaziowie… S. 196. В 1655 г. Ян Курб­ский полу­чил от швед­ско­го окку­па­ци­он­но­го пра­ви­тель­ства долж­ность под­ча­ше­го Упит­ско­го, но после Пото­па Курб­ский эту долж­ность оста­вил.[↩]
112. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 130. Л. 156–156 об. При­ви­лей упо­мя­нут в про­цес­се Я.Д. Курб­ско­го с Ц. Гед­ройц (Там же. Д. 362. Л. 441 об.).[↩]
113. Wolff J. Kniaziowie… S. 693.[↩]
114. Wolff J. Kniaziowie… S. 693.[↩]
115. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 134. Л. 127 об.–128 (9 июня 1661 г.); ссыл­ка на этот акт: Там же. Д. 362. Л. 440.[↩]
116. Там же. Д. 362. Л. 440–441 (пол­но­стью при­ве­де­на копия обра­ще­ния от 28 апре­ля 1662 г.).[↩]
117. Там же. Л. 435 об.[↩]
118. Там же. Л. 438 об., 441 об.[↩]
119. Там же. Л. 435 об.-436. Зане­се­на в кни­ги грод­ские Виль­ко­мир­ские 14 октяб­ря 1669 г. (Там же. Д. 361. Л. 142).[↩]
120. Там же. Д. 362. Л. 436 об. (при­ся­га Ц. Гед­ройц 30 июня 1670 г.); Там же. Д. 361. Л. 141 об. (суб­ле­ва­ции Три­бу­на­ла при­ня­ты 26 июля и 30 декаб­ря 1670 г.).[↩]
121. Там же. Д. 362. Л. 438–438 об. (иск 2 мая 1670 г.); Там же. Д. 361. Л. 141–142 (вызов на 31 декаб­ря 1670 г.).[↩]
122. Там же. Л. 143 об.-145.[↩]
123. Там же. Л. 437–437 об.[↩]
124. Там же. Д. 362. Л. 179 об.-180; Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 469. № 35; Wolff J. Kniaziowie… S. 693 (ссыл­ка на кни­ги грод­ские и зем­ские Упит­ские). См. о вое­во­ди­чах Смо­лен­ских Алек­сан­дре и Кази­ми­ре Под­бе­рез­ских: РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 459. Л. 453–454 (6 октяб­ря 1684 г.).[↩]
125. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 362. Л. 443 об.- 445 об.[↩]
126. Wolff J. Kniaziowie… S. 693 (ссыл­ки на под­лин­ные акты и кни­ги грод­ские Упит­ские).[↩]
127. АВАК. Т. XII. С. 605–606, 608.[↩]
128. АВАК. Т. XII. С. С. 606–607.[↩]
129. АВАК. Т. XII. С. 607.[↩]
130. Там же.[↩]
131. Там же. С. 607–608.[↩]
132. Wolff J. Kniaziowie… S. 693.[↩]
133. Опись доку­мен­тов Вилен­ско­го Цен­траль­но­го Архи­ва древ­них акто­вых книг. Вып. 10: Акты Брест­ско­го грод­ско­го суда за 1575–1715 годы. № 7027. Виль­на, 1913. Стб. 50 (№ 170), 234 (№ 949).[↩]
134. Экзем­пляр­ский А.В. К родо­слов­ной кн. А.М. Курб­ско­го. С. 2–3; АМГ. Т. 2. С. 509.; Wolff J. Kniaziowie… S. 692.; АВАК. Т. XII. С. 603.; Устря­лов Н.Г. Ска­за­ния… С. 469. № 35.[↩]
135. РГА­ДА. Ф. 389. Оп. 1. Д. 355. Л. 481–483 об. (27 фев­ра­ля 1668 г.); Metryka Litewska. Księga Sigillat 1709–1719 / Oprac. A. Rachuba. Warszawa, 1987. S. 75. № 439 (10 нояб­ря 1710 г.).[↩]
136. АВАК. Т. XII. С. 604.[↩]
137. цит. “Nomenclator” по: Niesiecki K. Korona Polska. S. 752.[↩]