Зайцев А.К. Где находились владения князя Липовичского, упоминаемого в летописях под 1283—1284 гг.?

Ста­тья опуб­ли­ко­ва­на в сбор­ни­ке «Липецк: нача­ло исто­рии». Липецк, 1996.

Заго­ло­вок дан­ной ста­тьи пере­кли­ка­ет­ся с назва­ни­я­ми двух основ­ных работ, посвя­щен­ных рас­смат­ри­ва­е­мой теме. Во-пер­вых, пото­му, что назва­ния ста­тей А.И. Буни­на и П.В. Голу­бов­ско­го не вполне точ­ны: Липецк в рас­ска­зе об Ахма­те не упоминается1, не упо­ми­на­ет­ся в домон­голь­ское вре­мя и Воргол2. Во-вто­рых, основ­ное вни­ма­ние здесь будет посвя­ще­но опре­де­ле­нию рай­о­на нахож­де­ния упо­мя­ну­тых лето­пи­сью насе­лен­ных пунк­тов и вопро­су надеж­но­сти, науч­ной досто­вер­но­сти их локализаций.

Для исто­ри­че­ской нау­ки вопрос лока­ли­за­ции, т. е. опре­де­ле­ния место­на­хож­де­ния гео­гра­фи­че­ских объ­ек­тов, извест­ных по пись­мен­ным источ­ни­кам — это уста­нов­ле­ние исто­ри­че­ско­го фак­та. Поэто­му к вопро­сам лока­ли­за­ции при­ло­жи­мы все основ­ные тре­бо­ва­ния мето­ди­ки исто­ри­че­ско­го исследования.

Лока­ли­за­ции обыч­но отно­сят­ся к ряду вспо­мо­га­тель­ных функ­ций исто­ри­че­ской гео­гра­фии. Это спра­вед­ли­во, как в целом спра­вед­ли­во мне­ние о том, что исто­ри­че­ская гео­гра­фия, будучи само­сто­я­тель­ной исто­ри­че­ской дис­ци­пли­ной, «сохра­ня­ет и свое вспо­мо­га­тель­ное зна­че­ние, свя­зан­ное с про­стран­ствен­ной лока­ли­за­ци­ей событий»3.

Одна­ко для самой исто­ри­че­ской гео­гра­фии и исто­ри­че­ской кар­то­гра­фии вопро­сы надеж­ной, т. е. науч­но аргу­мен­ти­ро­ван­ной лока­ли­за­ции, явля­ют­ся фун­да­мен­таль­ны­ми, ибо лока­ли­за­ция — это осно­ва про­стран­ствен­ной ори­ен­та­ции иссле­до­ва­те­ля. Опре­де­ле­ние рас­по­ло­же­ния исто­ри­че­ских гео­гра­фи­че­ских объ­ек­тов дает ту осно­ву, на кото­рую накла­ды­ва­ет­ся спе­ци­аль­ное содер­жа­ние исто­ри­че­ских карт. От надеж­но­сти лока­ли­за­ции зави­сит науч­ная досто­вер­ность выво­дов исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ских иссле­до­ва­ний и соб­ствен­но исто­ри­че­ских работ. Зна­чи­тель­на и вспо­мо­га­тель­ная роль лока­ли­за­ций в архео­гра­фи­че­ской прак­ти­ке в архео­ло­ги­че­ских, топо­ни­ми­че­ских и неко­то­рых дру­гих исследованиях.

Боль­шие рас­хож­де­ния в изоб­ра­же­нии на исто­ри­че­ских кар­тах гра­ниц тер­ри­то­рий (напри­мер, кар­ты Смо­лен­ской зем­ли XII—XIII вв. В.В. Седо­ва и Л.В. Алексеева4, ошиб­ки в гео­гра­фи­че­ских ука­за­те­лях пуб­ли­ка­ций источ­ни­ков или даже в самих пуб­ли­ка­ци­ях (см., напри­мер, пуб­ли­ка­цию гра­мо­ты Оле­га Ива­но­ви­ча Рязан­ско­го Бого­ро­диц­ко­му мона­сты­рю в ака­де­ми­че­ских «Памят­ни­ках укра­ин­ско­го язы­ка»: изда­те­ли спу­та­ли Пере­я­с­лавль Рязан­ский с Пере­я­с­лав­лем Южным5); гео­гра­фи­че­ские ошиб­ки в топо­ни­ми­че­ских иссле­до­ва­ни­ях и ряд дру­гих наблю­де­ний пока­зы­ва­ют, что вопро­сам лока­ли­за­ции, точ­нее ее мето­ди­ке, уде­ля­ет­ся в насто­я­щее вре­мя недо­ста­точ­ное внимание.

Изу­че­ние суще­ству­ю­щих спе­ци­аль­ных мето­дик лока­ли­за­ции насе­лен­ных пунк­тов в первую оче­редь мето­ди­ки ретро­спек­тив­но­го ана­ли­за и ком­плекс­но­го при­вле­че­ния источ­ни­ков М.В. Витова6, а так­же опыт ряда при­е­мов, исполь­зу­ю­щих­ся в исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ских иссле­до­ва­ни­ях, пока­зы­ва­ет, что надеж­ная лока­ли­за­ция обес­пе­чи­ва­ет­ся ком­плекс­ной мето­ди­кой, объ­еди­ня­ю­щей три, чаще все­го вза­и­мо­пе­ре­се­ка­ю­щих­ся, пути иссле­до­ва­ний: 1. Исто­ри­че­ский (ана­лиз источ­ни­ков; опре­де­ле­ние ори­ен­ти­ро­воч­но­го рай­о­на нахож­де­ния; выяв­ле­ние источ­ни­ков, упо­ми­на­ю­щих сход­ные топо­ни­мы это­го рай­о­на и т. п.); 2. Топо­ни­ми­че­ский (эти­мо­ло­ги­за­ция общая и «глу­бин­ная»; выяв­ле­ние пре­ем­ствен­но­сти и тож­де­ства топо­ни­мов древ­не­го и совре­мен­но­го и др.; 3. Архео­ло­ги­че­ский (под­твер­жде­ние фак­та суще­ство­ва­ния исто­ри­че­ско­го гео­гра­фи­че­ско­го объ­ек­та в иско­мом месте, его дати­ров­ка и харак­те­ри­сти­ка посе­ле­ния как город­ско­го, сель­ско­го и др.).

При опре­де­ле­нии мест сра­же­ний необ­хо­дим еще и чет­вер­тый, палео­гео­гра­фи­че­ский путь иссле­до­ва­ний (рекон­струк­ция древ­них ланд­шаф­тов, изме­не­ние направ­ле­ний русел рек и т. п.), кото­рый со вре­ме­нем, по накоп­ле­нии дан­ных, может послу­жить и лока­ли­за­ции отдель­ных топо­ни­мов, опре­де­ле­нию гра­ниц засе­лен­ных тер­ри­то­рий и исто­рии их хозяй­ствен­но­го освоения.

Есте­ствен­но, что лока­ли­за­ции пред­ше­ству­ет выяв­ле­ние топо­ни­мов или гид­ро­ни­мов в текстах источ­ни­ков, что само по себе не все­гда реша­ет­ся однозначно.

Пер­вы­ми резуль­та­та­ми тако­го рода наблю­де­ний долж­ны быть выво­ды о доста­точ­но­сти инфор­ма­ции пись­мен­ных источ­ни­ков, сум­мы топо­ни­ми­че­ских дан­ных, сте­пе­ни архео­ло­ги­че­ской, а жела­тель­но, палео­гео­гра­фи­че­ской изу­чен­но­сти рас­смат­ри­ва­е­мой территории.

Вся­кую лока­ли­за­цию, не удо­вле­тво­ря­ю­щую хотя бы одно­му из трех основ­ных тре­бо­ва­ний пра­виль­ной, надеж­ной мето­ди­ки лока­ли­за­ции сле­ду­ет счи­тать лишь ори­ен­ти­ро­воч­ной или услов­ной. При этом необ­хо­ди­мо отме­чать ту или иную недо­ста­точ­ность в аргу­мен­та­ции. Напри­мер, недо­ста­точ­ную инфор­ма­тив­ность пись­мен­но­го источ­ни­ка для опре­де­ле­ния рай­о­на нахож­де­ния, недо­ста­ю­щие зве­нья дока­за­тель­ства топо­ни­ми­че­ской пре­ем­ствен­но­сти, сла­бую архео­ло­ги­че­скую изу­чен­ность пред­по­ла­га­е­мо­го место­по­ло­же­ния насе­лен­но­го пунк­та. Недо­ста­точ­но точ­ные, опре­де­лен­ные при­бли­зи­тель­но, услов­ные или ори­ен­ти­ро­воч­ные лока­ли­за­ции на исто­ри­че­ских кар­тах сле­ду­ет осо­бо ого­ва­ри­вать в леген­дах, ука­зы­вая их со зна­ком вопро­са или осо­бым услов­ным знаком7.

Пре­не­бре­же­ние источ­ни­ко­вед­че­ской и исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ской мето­ди­кой при­во­дит ино­гда к курьез­ным и гру­бым ошиб­кам: на осно­ва­нии дан­ных Нико­нов­ской лето­пи­си, напри­мер, Можайск отпразд­но­вал в 1981 г. 750-летие г. Мосаль­ска как свое соб­ствен­ное — не был при­нят во вни­ма­ние исход­ный текст хара­тей­ной Нов­го­род­ской I лето­пи­си стар­ше­го изво­да, гово­ря­щий о Мосаль­ске, не про­ана­ли­зи­ро­ван марш­рут похо­да и т. п. (впро­чем, отне­се­ние Можай­ска на осно­ва­нии этих дан­ных Нико­нов­ской лето­пи­си к Чер­ни­гов­ской зем­ле — ста­рая ошиб­ка кра­е­ве­дов, попав­шая и в солид­ные спра­воч­ные издания)8.

Обсто­я­тель­ный источ­ни­ко­вед­че­ский ана­лиз инте­ре­су­ю­щих нас лето­пис­ных тек­стов дан в этой книж­ке В.А. Кучкиным9. Уточ­не­ния хро­но­ло­гии собы­тий, пред­ло­жен­ных А.Н. Насо­но­вым и Н.Г. Бережковым10, сде­ла­ны В.А. Куч­ки­ным весь­ма аргу­мен­ти­ро­ван­но, поэто­му сле­ду­ет сра­зу обра­тить­ся к вопро­су опре­де­ле­ния рай­о­на нахож­де­ния гео­гра­фи­че­ской номен­кла­ту­ры лето­пис­но­го рас­ска­за 1283—1284 гг. Лав­рен­тьев­ской и Симео­нов­ской летописей.

Источ­ник недву­смыс­лен­но сооб­ща­ет, что собы­тия про­ис­хо­ди­ли «в кня­же­нии Кур­скиа обла­сти», Ахмат был бас­ка­ком «Курь­ско­го кня­же­ниа». Он поста­вил две сло­бо­ды «в отчине Олга кня­зя Рыл­ско­го и Вор­гол­ско­го... наси­лие тво­ря­ху хри­сти­а­нам, сущим Кур­скыя воло­сти, око­ло Вор­го­ла и око­ло Рыл­ска пусто сътвориша»11. После напа­де­ния Свя­то­сла­ва Липо­вич­ско­го на ахма­то­вых бра­тьев жите­ли бас­ка­че­ских сло­бод бежа­ли «к Курьску»12. Имен­но так понял имев­ши­е­ся в его рас­по­ря­же­нии тек­сты соста­ви­тель Нико­нов­ской лето­пи­си, назвав свое изло­же­ние «О Кур­ском кня­же­нии». Будучи хоро­шо осве­дом­лен о рязан­ской исто­рии и гео­гра­фии и встре­тив в тек­сте зна­ко­мые по воро­неж­ским делам «Воро­ножь­скыи леса», он счел необ­хо­ди­мым вне­сти уточ­не­ние: «...побе­жа въ Резань, въ лесы въ Вороножскиа»13.

Основ­ные эта­пы исто­рии и кон­ту­ры гра­ниц Кур­ско­го кня­же­ства XII — нача­ла XIII в. доста­точ­но установлены14, при­чем сле­ду­ет ого­во­рить то, что восточ­ные гра­ни­цы Кур­ско­го кня­же­ства при­ве­де­ны доволь­но услов­но с уче­том «буфер­ной зоны» с Поло­вец­кой сте­пью. Воз­мож­но, основ­ная засе­лен­ная (по архео­ло­ги­че­ским дан­ным) часть кня­же­ства рас­по­ла­га­лась, как пока­зы­ва­ет А.В. Каш­кин, несколь­ко запад­нее ука­зан­ной границы15.

Во вто­рой поло­вине XIII в. север­ны­ми и севе­ро-восточ­ны­ми сосе­дя­ми кур­ских кня­зей были Оль­го­ви­чи стар­шей вет­ви чер­ни­гов­ских кня­зей — кня­зья глу­хов­ские и ново­силь­ские, а так­же Кара­чев­ские и козель­ские. Послед­ним при­над­ле­жа­ло и выде­лив­ше­е­ся поз­же Елец­кое кня­же­ство, рас­по­ло­жен­ное по реке Сосне и ее при­то­кам. Южные гра­ни­цы Кур­ско­го кня­же­ния опре­де­лить на это вре­мя труд­но, ибо зна­чи­тель­ные обла­сти южно­рус­ских кня­жеств, сосед­ству­ю­щие с Поло­вец­ким Полем, ото­шли под непо­сред­ствен­ное управ­ле­ние Орды (Поро­сье, напри­мер, Пере­я­с­лавль-Рус­ский, часть чер­ни­гов­ских и рязан­ских земель по верх­не­му Дону и Оке)16.

По сути дела, степ­ной кори­дор, под­ни­ма­ю­щий­ся к севе­ру почти до Тулы меж­ду верх­ней Окой и Доном, был восточ­ной гра­ни­цей как Кур­ско­го, так и Вер­хов­ских кня­жеств Поочья и кон­тро­ли­ро­вал­ся хана­ми Золо­той Орды17. Стра­те­ги­че­ской осью это­го кори­до­ра был путь, шед­ший с юга по водо­раз­де­лу верх­ней Оки и верх­не­го Дона к сред­не­му Поочью, осво­ен­ный еще полов­ца­ми XII в. и извест­ный в XVI—XVII вв. как Мурав­ский шлях.

До недав­не­го вре­ме­ни вся гео­гра­фи­че­ская номен­кла­ту­ра инте­ре­су­ю­ще­го нас рас­ска­за, за исклю­че­ни­ем Рыль­ска, не име­ла надеж­ной лока­ли­за­ции. Л ишь в 1989 г. В.В. Ену­ко­ву уда­лось обна­ру­жить уча­сток сохра­нив­ше­го­ся слоя древ­не­рус­ско­го горо­ди­ща в Кур­ске и город тоже полу­чил досто­вер­ную локализацию.

Курск и Рыльск доволь­но часто встре­ча­ют­ся в лето­пис­ных сооб­ще­ни­ях XII—XIII вв. и извест­ны в дальнейшем18. Вор­гол, Воро­нож­ский лес, Туров и Липо­вичск (о послед­нем см. ниже) упо­ми­на­ют­ся толь­ко в рас­смат­ри­ва­е­мом рас­ска­зе. Лето­пись не при­во­дит назва­ний ука­зан­ных выше слобод.

Лето­пис­ный рас­сказ (Лав­рен­тьев­ский и Симео­нов­ский тек­сты) не содер­жит доста­точ­но кон­крет­ных ука­за­ний ни на рас­по­ло­же­ние этих пунк­тов, ни на марш­ру­ты воен­ных дей­ствий, кото­рые неред­ко дают надеж­ные ори­ен­ти­ры лока­ли­за­ции. Ясно лишь то, что Вор­гол и Рыльск были в одном кня­же­ском вла­де­нии и непо­да­ле­ку от них нахо­ди­лись сло­бо­ды Ахма­та, отку­да исхо­ди­ло опу­сто­ше­ние окру­ги Вор­го­ла и Рыльска19. Рать Ахма­та при­шла в Вор­гол («къ горо­ду Вар­гу­лу») и уже отту­да вела кара­тель­ные опе­ра­ции «вою­ю­че по все­му кня­же­нию». Туров упо­мя­нут на обрат­ном пути Ахма­та: «пои­до­ша от Вор­го­ла и при­шед­ше в село в Туровъ... и тако пои­до­ша прочь»20, т. е. Туров нахо­дил­ся бли­же к южным гра­ни­цам Кур­ско­го кня­же­ства. Вла­де­ния Свя­то­сла­ва Липо­вич­ско­го рас­по­ла­га­лись непо­да­ле­ку от ахма­то­вых сло­бод, так как князь имел воз­мож­ность вне­зап­но напасть на остав­ших­ся в сло­бо­дах бра­тьев Ахма­та. При­том есть осно­ва­ния думать, что и сами Воро­неж­ские леса были доста­точ­но близ­ки для того, что­бы вести «раз­бой­ные» (т.е. про­ти­во­за­кон­ные с точ­ки зре­ния ордын­ских пра­ви­те­лей) дей­ствия про­тив бас­ка­ко­вых сло­бод. Олег Рыль­ский обви­ня­ет липо­ви­че­ско­го кня­зя в том, что тот бежал в леса для раз­боя: «...остал еси в Руси, избывъ в Воро­ножь­скых лесехъ, того деля, что розбити»21.

Мож­но пред­по­ла­гать, что в Рыль­ское кня­же­ство рать Ахма­та при­шла извест­ной в XVI—XVII вв. Сви­ной доро­гой, кото­рая была про­дол­же­ни­ем Бака­е­ва шля­ха. Об этом пути сооб­ща­ет Кни­га Боль­шо­му Чер­те­жу: при­хо­ди­ли «от Дне­пра Бел­го­роц­кие тата­ро­вя на Рыль­ские и на Кара­чев­ские и на Орлов­ские и на Вол­хов­ские уез­ды; хажи­вал Бакай мур­за, как не было Поль­ских горо­дов». Эта доро­га начи­на­лась бро­дом «ниже Кур­ска верст с 40, и на той доро­ге ныне дерев­ни Рыль­ско­го уез­ду»; а «на Сви­ную доро­гу лежит доро­га от Дне­пра Бака­ев шлях»22.

Топо­ни­ми­че­ские ори­ен­ти­ры несколь­ко облег­ча­ют поиск Вор­го­ла, Воро­неж­ско­го леса и Туро­ва, ибо это доволь­но ред­кие топо­ни­мы. Един­ствен­ный ори­ен­тир лето­пис­но­го Вор­го­ла (вари­ант Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си — Воро­гл) в пре­де­лах Кур­ско­го кня­же­ства ука­зал архи­епи­скоп Фила­рет Гуми­лев­ский — это с. Вор­гол на пра­вом бере­гу р. Кле­вень (пра­вый при­ток Сей­ма). Тогда же этот рай­он был обсле­до­ван Д.Я. Самок­ва­со­вым, про­во­див­шим здесь у Вор­го­ла рас­коп­ки древ­не­рус­ских кур­га­нов. Он счи­тал, что «Вор­голь­ская волость обо­зна­че­на 21 городищем»23. Горо­ди­ще у с. Вор­гол (уроч. Виш­не­вая Гора) рас­ка­пы­ва­лась Д.Т. Бере­зов­цом и неод­но­крат­но обсле­до­ва­лось дру­ги­ми архео­ло­га­ми, отме­чав­ши­ми нали­чие древ­не­рус­ских материалов24. Горо­ди­ще сто­ит неда­ле­ко от устья р. Воргол25. В насто­я­щее вре­мя изве­стен еще толь­ко один Вор­гол — левый при­ток Сос­ны, одна­ко эта река про­те­ка­ет в пре­де­лах Елец­ко­го кня­же­ства и пред­став­ля­ет для нас инте­рес лишь как гид­ро­ним-ана­лог. К сожа­ле­нию, горо­ди­ще недо­ста­точ­но изучено26, неяс­на и эти­мо­ло­гия назва­ния. Поэто­му лока­ли­за­цию Вор­го­ла сле­ду­ет при­знать услов­ной, хотя и очень вероятной.

Ред­ким топо­ни­мом явля­ет­ся и Вор­голь­ский лес. Ори­ен­тир впер­вые был надеж­но ука­зан так­же Фила­ре­том Гумилевским27. Это местеч­ко Воро­неж, ныне пос. и желез­но­до­рож­ная стан­ция в Шост­кин­ском рай­оне Сум­ской обла­сти (при­бли­зи­тель­но в 10 км к югу от Шост­ки) у исто­ков р. Осо­та (пра­вый при­ток р. Реть, впа­да­ю­щей сле­ва в Дес­ну). Ред­ко встре­ча­ю­щи­е­ся топо­ни­мы могут слу­жить надеж­ным ори­ен­ти­ром для лока­ли­за­ции лес­ных мас­си­вов. Бли­жай­ший при­мер — с. Поро­хонь или Порох­ня (от «порох­но» — дре­вес­ная тру­ха) XVIII—XX вв. — борт­ные Поро­хон­ские ухо­жаи и Пара­хон­ский лес XVI—XVII вв. — Поро­хный лес ста­тьи 6654 (1146) г. Ипа­тьев­ской лето­пи­си (при­бли­зи­тель­но в 75 км к севе­ро-запа­ду от пос. Воро­неж, в вер­хо­вьях р. Зно­бов­ка (Сре­ди­но-Буд­ский рай­он Сум­ской области)28. Сопо­став­ле­ние Воро­нож­ско­го леса с пос. Воро­неж было при­ня­то Р.В. Зото­вым, А.М. Лаза­рев­ским, П.В. Голу­бов­ским и И.С. Абра­мо­вым, про­во­див­шим здесь рас­коп­ки древ­не­рус­ских курганов29.

Сле­ду­ет заме­тить, что при такой лока­ли­за­ции Воро­нож­ско­го леса мы выхо­дим за очер­чен­ные выше пре­де­лы Кур­ско­го кня­же­ния. Пос. Воро­неж нахо­дит­ся при­бли­зи­тель­но в 35—37 км к севе­ро-запа­ду от Глу­хо­ва. Конеч­но, судя по кон­ту­ру сохра­нив­ших­ся лесов это­го рай­о­на, мож­но думать, что Воро­неж­ские леса обхо­ди­ли Глу­хов­ское кня­же­ство с юго-запа­да и юга к ниж­не­му тече­нию р. Эсмань (пра­вый при­ток р. Кле­вень) и к лево­му при­то­ку Кле­ве­ни р. Обес­та, в кото­рую впа­да­ет р. Воронок30. Опи­сы­вая тер­ри­то­рию Воро­неж­ской сот­ни Нежин­ско­го пол­ка (горо­док Воро­неж был постро­ен в пер­вой поло­вине XVII в.), А.М. Лаза­рев­ский отме­чал, что она зани­ма­ла про­стран­ство, огра­ни­чен­ное Дес­ной и ее при­то­ка­ми Шост­кою и Осма­нью. «Мест­ность пред­став­ля­ет почти сплош­ные пес­ки, порос­шие сос­но­вым и отча­сти лист­вен­ным лесом при исто­ке Осо­ты нахо­дит­ся зна­чи­тель­ная пло­щадь серой земли»31. Одна­ко для реши­тель­но­го суж­де­ния необ­хо­ди­ма гео­гра­фи­че­ская раз­ра­бот­ка, рекон­струк­ция зале­сен­но­сти. Поэто­му Воро­неж­ские леса мож­но нане­сти на кар­ту лишь услов­ным кон­ту­ром со зна­ком вопро­са, как ори­ен­ти­ро­воч­ную локализацию.

Ори­ен­ти­ров­ка поис­ка Туро­ва — вбли­зи южных, неиз­вест­ных нам для XIII в. гра­ниц Кур­ско­го кня­же­ния весь­ма широ­ка: на пути из Вор­го­ла в степь, к югу от Сей­ма. Этот путь нам неиз­ве­стен и таких марш­ру­тов мог­ло быть несколь­ко вари­ан­тов. Ука­зан­ный А.И. Буни­ным гид­ро­ним р. Туров­ка (Туро­вец) удо­вле­тво­ря­ет это­му тре­бо­ва­нию, одна­ко для более точ­ной лока­ли­за­ции мы не рас­по­ла­га­ем ни про­ме­жу­точ­ны­ми топо­ни­ми­че­ски­ми, ни архео­ло­ги­че­ски­ми данными.

Оче­вид­но, что не сле­ду­ет сей­час лока­ли­зо­вать Ахма­то­вы сло­бо­ды — архео­ло­ги­че­ские аргу­мен­ты не могут быть убе­ди­тель­ны­ми без топо­ни­ми­че­ских дан­ных, кото­ры­ми мы не рас­по­ла­га­ем. Но и суще­ству­ю­щие архео­ло­ги­че­ские аргу­мен­ты лока­ли­за­ции Ахма­то­вых сло­бод (в 10 и 20 км к восто­ку от Кур­ска, сели­ще у с. Лебя­жье и Бесе­дин­ское городище)32 недо­ста­точ­ны, т.к. вся аргу­мен­та­ция сво­дит­ся к нали­чию доволь­но боль­шо­го коли­че­ства золо­то­ор­дын­ских мате­ри­а­лов в куль­тур­ном слое. К насто­я­ще­му вре­ме­ни не выра­бо­та­ны архео­ло­ги­че­ские кри­те­рии для выяв­ле­ния тако­го вида посе­ле­ния, как сло­бо­да. В ука­зан­ных пунк­тах мог­ли нахо­дить­ся, напри­мер, рези­ден­ции — дво­ры бас­ка­ков или дру­гих ордын­ских чинов­ни­ков. Сло­бо­да же мог­ла быть засе­ле­на почти пол­но­стью рус­ски­ми, как и сви­де­тель­ству­ет лето­пис­ный текст. Одна­ко, в первую оче­редь, эти лока­ли­за­ции не отве­ча­ют тре­бо­ва­ни­ям основ­но­го лето­пис­но­го тек­ста: Лебя­жье сели­ще и Бесе­дин­ское горо­ди­ще нахо­дят­ся слиш­ком дале­ко от Рыль­ска, Вор­го­ла и Воро­нож­ско­го леса. Пред­ло­жен­ные В.В. Ену­ко­вым воз­ра­же­ния про­тив этой пози­ции исхо­дят из оши­боч­ных хро­но­ло­ги­че­ских выкла­док, по кото­рым меж­ду бег­ством Свя­то­сла­ва Липо­вич­ско­го и его напа­де­ни­ем на ахма­то­вых бра­тьев «Про­шло более года, вклю­чая две зимы»33.

Осо­бое место в нашей теме зани­ма­ет вопрос о г. Липец­ке, кото­рый воз­ник бла­го­да­ря «Исто­рии» Н.М. Карам­зи­на. Исто­рик, сопо­ста­вив Вор­гол с одно­имен­ным при­то­ком Сос­ны, а Воро­нож­ские леса Нико­нов­ской лето­пи­си с совре­мен­ным Воро­не­жем, отож­де­ствил столь­ный город Свя­то­сла­ва Липо­вич­ско­го с г. Липец­ком — мод­ным в ту пору курортом34. Эта лока­ли­за­ция была при­ня­та кри­ти­ком Н.М. Карам­зи­на — Н.С. Арцы­ба­ше­вым, а так­же и Н.П. Бар­со­вым. Впро­чем, пози­ция послед­не­го была несколь­ко противоречивой35. Одна­ко уже С.М. Соло­вьев спра­вед­ли­во счи­тал, что рас­смат­ри­ва­е­мые собы­тия про­ис­хо­ди­ли в рай­оне Рыль­ска и Кур­ска, но не смог пред­ло­жить убе­ди­тель­ных локализаций36. К кон­цу про­шло­го сто­ле­тия в исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре доволь­но проч­но сло­жи­лось пра­виль­ное мне­ние, что ука­зан­ные собы­тия про­ис­хо­ди­ли в рай­оне Рыль­ска и Кур­ска (Фила­рет Гуми­лев­ский, Р.В. Зотов, А.М. Лаза­рев­ский); уста­нов­ле­но доста­точ­но точ­но для того вре­ме­ни место­по­ло­же­ние Вор­го­ла и Воро­нож­ско­го леса (Бунин и Голу­бов­ский), выска­за­ны хотя и менее убе­ди­тель­ные пред­ло­же­ния по лока­ли­за­ции «Липец­ка» (так в силу недо­ста­точ­ной раз­ра­бот­ки источ­ни­ков пред­по­ла­га­лось назва­ние столь­но­го горо­да кня­зя Липовичского).

В основ­ных источ­ни­ках этот город пря­мо не назы­ва­ет­ся. Изве­стен лишь князь «Липо­вичь­скыи» (Лав­рен­тьев­ская лето­пись), «Липо­вичь­скии»; доб­ро «Липо­вич­ское», «Липец­кии» князь (Симео­нов­ская лето­пись). В послед­нем слу­чае парал­лель­ный текст Мос­ков­ско­го сво­да 1479 г. дает напи­са­ние «Липо­вец­кой», а Карам­зин­ская выпис­ка из Тро­иц­кой лето­пи­си — «Липо­вец­кои», поэто­му за основ­ное при­ни­ма­ет­ся напи­са­ние «Липо­вич­скыи» (по Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си). Это напи­са­ние про­ис­хо­дит, по-види­мо­му, от назва­ния горо­да «Липовическ»37, кото­рое, в свою оче­редь, обра­зу­ет­ся либо от назва­ния реки, либо мест­но­сти типа «Липо­вич» или «Липо­ви­ца». Такие гид­ро­ни­мы извест­ны и в пре­де­лах Кур­ско­го кня­же­ства и в при­ле­га­ю­щих к ним территориях.

Оби­лие топо­ни­мов и гид­ро­ни­мов с кор­нем лип- чрез­вы­чай­но вели­ко в гра­ни­цах рас­смат­ри­ва­е­мой тер­ри­то­рии. Доста­точ­но при­ве­сти при­ме­ры: р. Липи­но­вая Сно­ва (к севе­ро-восто­ку от Кур­ска) и р. Липо­вый Донец (к юго-восто­ку от Кур­ска), назва­ния Липо­во­го горо­да в вер­хо­вьях р. Ромен38 и Липин­ско­го горо­ди­ща в 20 вер­стах от г. Сумы (по А.И. Буни­ну), Липин­ско­го горо­ди­ща (в XIX в. д. Липи­на Пустошь, в 33 вер­стах к запа­ду от Кур­ска на Сей­ме (совр. д. Липи­на), руч. Липо­вый коло­дезь (к югу от г. Дмит­ри­ев Льгов­ский) и т. п.39

Архео­ло­ги­че­ские дан­ные поз­во­ля­ют пред­ста­вить несколь­ко горо­дищ древ­не­рус­ско­го вре­ме­ни в каче­стве кан­ди­да­тур на столь­ный город кня­зя Липо­вич­ско­го. Сле­ду­ет под­черк­нуть, что в пред­ло­жен­ных за послед­нее вре­мя архео­ло­га­ми лока­ли­за­ци­ях вполне спра­вед­ли­во осо­бое вни­ма­ние уде­ля­ет­ся соци­аль­но-исто­ри­че­ской типо­ло­гии древ­не­рус­ских горо­дищ. Вме­сте с тем недо­ста­точ­ное вни­ма­ние обра­ща­ет­ся на источ­ни­ко­вед­че­ский ана­лиз пись­мен­ных дан­ных и дан­ных топо­ни­ми­ки (Липин­ское горо­ди­ще, горо­ди­ще у бывш. с. Тополи)40. Наи­бо­лее веро­ят­ная по гео­гра­фи­че­ско­му поло­же­нию при­вяз­ка Липо­вич­ска к горо­ди­щу у с. Ста­рый Город41 нуж­да­ет­ся в допол­ни­тель­ных архео­ло­ги­че­ских и топо­ни­ми­че­ских разработках.

Кар­та 5. Кур­ское княжество

Кар­та 5. Кур­ское княжество

При широ­ком рас­про­стра­не­нии топо­ни­мов с кор­нем ‑липов- осо­бое зна­че­ние име­ют исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ские раз­ра­бот­ки дан­ных XVI—XVII вв. Для тако­го иссле­до­ва­ния суще­ству­ют инте­рес­ные мате­ри­а­лы, ука­зан­ные Г.Н. Анпи­ло­го­вым и частич­но им опуб­ли­ко­ван­ные. Это: спи­сок с Путивль­ской пере­пис­ной кни­ги 1594 г. И.С. Вохрамеева42, пере­пис­ная кни­га Путивль­ским оброч­ным борт­ным ухо­же­ям 1628—1629 гг. П. Мусор­ско­го, его же пис­цо­вая кни­га Рыль­ско­го уез­да того же года, кни­ги Посоль­ско­го при­ка­за (Поль­ские дела 1592—1593 гг.) и неко­то­рые другие43.

Осо­бый инте­рес пред­став­ля­ют спис­ки с Путивль­ской пере­пис­ной кни­ги 1594 г., где упо­мя­ну­ты «ордын­ские воло­сти Путивль­ско­го уез­да на р. Вери» (р. Вырь); «ордын­ская волость Иевлев­ская на р. Семи»; «ордын­ская волость на р. Берю­хе» (левый при­ток Кле­ве­ни), где упо­ми­на­ет­ся Юрье­во городище44. Там же непо­да­ле­ку от Берю­хи упо­ми­на­ют­ся р. Липи­ца, реч­ка Липи­ца, Липец­кой, Липит­ский ручей, ручей Липи­цы, Лип­цы, Липиц­кий Верх, Липиц­кий лог (верх­ний и ниж­ний), Липец­кая дуб­ра­ва, Липец­кой лесок, сред­няя Липит­ская дорога45. Здесь же про­хо­дит Рыль­ская доро­га. К сожа­ле­нию, на всю изу­ча­е­мую тер­ри­то­рию мы не рас­по­ла­га­ем опуб­ли­ко­ван­ны­ми пис­цо­вы­ми материалами.

Таким обра­зом, сле­ду­ет сде­лать вывод о том, что мы не рас­по­ла­га­ем к насто­я­ще­му вре­ме­ни доста­точ­ны­ми дан­ны­ми для надеж­ной лока­ли­за­ции столь­но­го горо­да Свя­то­сла­ва Липо­вич­ско­го, одна­ко, несо­мнен­но, что вла­де­ния это­го кня­зя нахо­ди­лись в пре­де­лах Кур­ско­го кня­же­ния, ско­рее все­го, в бас­сейне р. Сейм. Сле­до­ва­тель­но, нет ника­ких осно­ва­ний сопо­став­лять лето­пис­ные изве­стия Лав­рен­тьев­ской и Симео­нов­ской лето­пи­сей 6791—6792 (1283—1284) гг. с тер­ри­то­ри­ей бас­сей­на р. Воро­неж, быв­шей в XII—XIII вв. южной окра­и­ной Рязан­ско­го кня­же­ства и искать в этих изве­сти­ях пер­вое упо­ми­на­ние совре­мен­но­го нам г. Липецка.

К сожа­ле­нию, Липец­кая область в архео­ло­ги­че­ском отно­ше­нии замет­но хуже изу­че­на, чем верх­не­дон­ские зем­ли Туль­ской и Рязан­ской обла­стей, с одной сто­ро­ны, и Кур­ской и Воро­неж­ской — с дру­гой. Так назы­ва­е­мое Липец­кое горо­ди­ще сле­ду­ет тща­тель­но изу­чать и сохра­нять, как и дру­гие архео­ло­ги­че­ские памят­ни­ки горо­да и обла­сти. Эта рабо­та поз­во­лит рас­крыть исто­рию хозяй­ствен­но­го осво­е­ния тер­ри­то­рии обла­сти с древ­ней­ших вре­мен до ново­го времени.

При­ме­ча­ния
1. Изве­стия XI Архео­ло­ги­че­ско­го съез­да в Кие­ве. Киев, 1899. С. 56; Бунин А.И. Где нахо­ди­лись горо­да Липецк и Вор­гол, а так­же и дру­гие места, упо­ми­на­е­мые в лето­пи­сях под 1283—1284 гг.? // Тру­ды XI архео­ло­ги­че­ско­го съез­да. Т. II. М., 1902. С. 72—79.

2. Голу­бов­ский П.В. Где нахо­ди­лись суще­ство­вав­шие в домон­голь­ский пери­од горо­да Вор­гол, Глебль, Зар­тый, Оргощ, Сновск, Уне­неж, Хоро­борь? // ЖМНП. 1903. № 5. С. 111—135.

3. Яцун­ский В.К. Исто­ри­че­ская гео­гра­фия. М., 1955. С. 10; Жеку­лин В.С. Исто­ри­че­ская гео­гра­фия: пред­мет и мето­ды. Л., 1982. С. 10—11, 13—25.

4. Седов В.В. Смо­лен­ская зем­ля // Древ­не­рус­ские кня­же­ства X—XIII вв. М., 1975. С. 250. Рис. 2; Алек­се­ев Л.В. Смо­лен­ская зем­ля в IX—XIII вв. М., 1980. С. 41. Рис. 4.

5. Гра­мо­ти XIV ст. Київ, 1974. С. 32—33, 228—229; 118.

6. Витов М.В. При­е­мы состав­ле­ния карт посе­ле­ний XV—XVII вв. по дан­ным пис­цо­вых и пере­пис­ных книг // Про­бле­мы источ­ни­ко­ве­де­ния. Сб. 5. М., 1956; Бес­кров­ный Л.Г. Спе­ци­фи­ка мето­дов иссле­до­ва­ния по исто­ри­че­ской гео­гра­фии // Мате­ри­а­лы МФГО СССР. Исто­рия гео­гра­фи­че­ских зна­ний и исто­ри­че­ская гео­гра­фия. Вып. 5. М., 1971. С. 48—51; Лап­по Ф.И. Кар­ты и пла­ны XVIII в. как исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ский источ­ник (по мате­ри­а­лам Кур­ской губер­нии) // Там же. С. 54—56; Доб­ро­до­мов И.Г., Куч­кин В.А. Эти­мо­ло­гия и ста­рые гео­гра­фи­че­ские объ­ек­ты // ВГ. Сб. 110. М., 1979. С. 157—163.

7. Витов М.В. При­е­мы состав­ле­ния карт посе­ле­ний... С. 245.

8. Подроб­нее см.: Зай­цев А.К. Под­мос­ков­ные Упо­ло­зы 1231 г. // Про­бле­мы исто­ри­че­ской гео­гра­фии Рос­сии. М., 1982. Вып. 1. С. 34—35; ср.: Федо­ро­ва О.В. и др. Можайск. М., 1981. С. 3.

9. Куч­кин В.А. Лето­пис­ные рас­ска­зы с упо­ми­на­ни­ем кня­зя Свя­то­сла­ва Липо­вич­ско­го: исто­рио­гра­фия, древ­ней­шие тек­сты, хро­но­ло­гия и гео­гра­фия собы­тий // Липецк: нача­ло исто­рии. Сбор­ник ста­тей. Липецк, 1996. С. 7—39.

10. Насо­нов А.Н. Мон­го­лы и Русь. М.; Л., 1940. С. 70; Он же. Исто­рия рус­ско­го лето­пи­са­ния XI — нача­ла XVIII в. М., 1969. С. 193; Береж­ков Н.Г. Хро­но­ло­гия рус­ско­го лето­пи­са­ния. М., 1963. С. 115.

11. ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 79.

12. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 482.

13. ПСРЛ. СПб., 1885. Т. 10. С. 162—163, 165; ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 482; Т. 18. С. 79.

14. Зай­цев А.К. Чер­ни­гов­ское кня­же­ство // Древ­не­рус­ские кня­же­ства X—XIII вв. М., 1975. С. 89—96. Вклей­ка меж­ду с. 80—81.

15. Каш­кин А.В. О лока­ли­за­ции древ­не­рус­ско­го горо­да Липо­вич­ска // Липецк: нача­ло исто­рии. С. 52 59.

16. Его­ров В.Л. Исто­ри­че­ская гео­гра­фия Золо­той Орды в XIII—XIV вв. М., 1985. С. 37—43.

17. Его­ров В.Л. Исто­ри­че­ская гео­гра­фия Золо­той Орды в XIII—XIV вв. Кар­та 1.

18. Курск, веро­ят­но, с кон­ца XIII в. запу­стел и вновь постро­ен в 1596 г. В Рыль­ске прак­ти­че­ски не пре­ры­ва­лась осед­лая жизнь рус­ско­го насе­ле­ния. См.: Заго­ров­ский В.П. Исто­рия вхож­де­ния Цен­траль­но­го Чер­но­зе­мья в состав Рос­сий­ско­го госу­дар­ства в XVI в. Воро­неж, 1991. С. 16—18.

19. Сло­ва Симео­нов­ской лето­пи­си о том, что ахма­то­вы люди «око­ло Вор­го­ла и око­ло Рыл­ска пусто сътво­ри­ша» допол­не­ны в Нико­нов­ской сло­ва­ми «и око­ло Липетц­ка», а в Мос­ков­ском сво­де 1479 г. — «и око­ло Курь­ска» (ПСРЛ. Т. 18. С. 79; Т. 10. С. 162; Т. 25. С. 154). Основ­ным явля­ет­ся в дан­ном слу­чае текст Симео­нов­ской лето­пи­си (см. ста­тью В.А. Куч­ки­на в этом сборнике).

20. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 481; Т. 18. С. 79.

21. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 482.

22. Кни­га Боль­шо­му Чер­те­жу. М., 1950. С. 114.

23. Фила­рет (Гуми­лев­ский). Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Чер­ни­гов, 1874. С. 323; Самок­ва­сов Д.Я. Севе­рян­ская зем­ля и севе­ряне по горо­ди­щам и моги­лам. М., 1908. С. 30, 40, 112—113.

24. Бере­зо­ве­ць Д.Т. Дослід­жен­ня сло­в’янь­ских пам’я­ток на Сей­мі в 1959—1950 рр. // Архео­ло­гіч­ні пам’ят­ки у УРСР. Т. 5. Київ, 1955. С. 58—61; Ляпуш­кин И.И. Сла­вяне Восточ­ной Евро­пы нака­нуне обра­зо­ва­ния древ­не­рус­ско­го госу­дар­ства // МИА. № 152. Л., 1965. С. 62.

25. В «Сло­ва­ре гид­ро­ни­мов Укра­и­ны» р. Вор­гол оши­боч­но ука­за­на как левый, а не пра­вый при­ток реки Кле­вень (Слов­ник гід­роні­мів Украї­ни. Київ, 1979. С. 121; там же ука­зан и левый при­ток Кле­ве­ни — р. Туроч­ка, гид­ро­ни­ми­че­ский ори­ен­тир Туро­во Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си; извест­на и ука­зан­ная А.И. Буни­ным реч­ка Туров­ка (Туро­вец) в вер­хо­вьях Псла.

26. Прий­мак В.В. О лока­ли­за­ции лето­пис­но­го горо­да Липо­виц­ка // Тео­рия и мето­ди­ка иссле­до­ва­ний архео­ло­ги­че­ских памят­ни­ков лес­ной зоны. Липецк, 1992. С. 195—197.

27. Фила­рет (Гуми­лев­ский). Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. С. 338.

28. Зай­цев А.К. Поро­хный лес и окрест­но­сти Нов­го­ро­да Север­ско­го в XII в. // Исто­рия гео­гра­фии и исто­ри­че­ская гео­гра­фия. М., 1975. С. 15—18.

29. Зотов Р.В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя // ЛЗАК за 1882—1884 гг. СПб., 1893. С. 200—201; Лаза­рев­ский А.М. Опи­са­ние Ста­рой Мало­рос­сии. Мате­ри­а­лы для исто­рии засе­ле­ния зем­ле­вла­де­ния и управ­ле­ния Т. 2. Полк Нежин­ский. Киев, 1893. С. 345; Голу­бов­ский П.В. Где нахо­ди­лись суще­ство­вав­шие в домон­голь­ский пери­од горо­да Вор­гол...; Абра­мов І.С. Літо­пис­ний Вороніж на Чер­ні­гів­щині // Юбілей­ний збір­ник на поша­ну акад. Д.Й. Багалія Т. 1 / Все­українсь­ка ака­де­мия наук. Збір­ник істор.-филол. від. № 51. Київ, 1927. С. 462—465.

30. Слов­ник гід­роні­мів Украї­ни. С. 122.

31. Лаза­рев­ский А.М. Опи­са­ние Ста­рой Мало­рос­сии. С. 324.

32. Лип­кинг Ю.А. Пору­беж­ные ромен­ские горо­ди­ща Кур­ско­го кня­же­ния // Уче­ные запис­ки Кур­ско­го педа­го­ги­че­ско­го инсти­ту­та. Т. 60. С. 187; Алек­сан­дров-Лип­кинг Ю.А. Дале­кое про­шлое соло­вьи­но­го края. Воро­неж, 1971. С. 112—117; Ену­ков В.В. Сла­вян­ский ком­плекс на р. Рать // Архео­ло­гия и исто­рия Юго-восто­ка Руси. Курск, 1991. С. 39—41; Он же. О сло­бо­дах Ахма­та и горо­де Ратне // Сло­в’я­ни і Русь у нау­ко­вій спад­щині Д.Я. Самок­ва­со­ва. Чер­ни­гів, 1993. С. 49—52.

33. Ену­ков В.В. К вопро­су о лока­ли­за­ции древ­не­го Липец­ка // Роль місь­ких цен­трів в ста­нов­лен­ні Киівсь­коі Русі. Суми, 1993. С. 32.

34. Авто­ри­тет заме­ча­тель­но­го исто­рио­гра­фа не поме­шал уста­но­вить в 1839 г. в Липец­ке «усер­ди­ем куп­ца Пав­ла Небу­че­но­го» памят­ник Пет­ру І как «осно­ва­те­лю наше­го горо­да, ука­зав­ше­го в нем новые целеб­ные источ­ни­ки и новые сред­ства богат­ства народ­но­го». Уже в наше вре­мя эта над­пись была заме­не­на на лако­нич­ную: «Пет­ру I. Соору­жен в 1839 г.»

35. Арцы­ба­шев Н.С. Повест­во­ва­ние о Рос­сии. Т. 2. М., 1838. С. 54. Прим. 408; Бар­сов Н.П. Гео­гра­фи­че­ский сло­варь рус­ской зем­ли (IX—XIV ст.). Биль­на, 1865. С. 113. Ср.: Он же. Очер­ки рус­ской исто­ри­че­ской гео­гра­фии. 2‑е изд. Вар­ша­ва, 1885. С. 167—170.

36. Соло­вьев С.М. Исто­рия Рос­сии с древ­ней­ших вре­мен. Кн. 2. М., 1960. С. 213—214, 338—339. Исто­рик допус­кал воз­мож­ность про­чте­ния (по В.Н. Тати­ще­ву) «Свя­то­слав Ливец­кий», т. е. Ливен­ский. Это нашло отра­же­ние в том, что пер­вое упо­ми­на­ние г. Лив­ны отно­сит­ся к инте­ре­су­ю­ще­му нас рас­ска­зу. Оно отра­же­но в извест­ном изда­нии: Рос­сия. Пол­ное гео­гра­фи­че­ское опи­са­ние наше­го оте­че­ства / Под ред. В.П. Семе­но­ва. Т. 2. СПб., 1902. С. 515, 570—571, 587.

37. На этот факт впер­вые обра­тил вни­ма­ние Р.В. Зотов: «Липецк или Липо­вичьск... не может быть ни Липец­ком там­бов­ским, ни Лив­на­ми орлов­ски­ми, так как оба горо­да очень дале­ки от Рыль­ска и от Вор­го­ла» (Зотов Р.В.О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку... С. 200—201).

38. Кни­га Боль­шо­му Чер­те­жу. С. 62, 109—110.

39. СНМ. Т. 20. Кур­ская губер­ния. СПб., 1868. № 140 (Липи­на пустошь), 219 (с. Липо­вец), 581 (оз. Липец), 584 (д. Липо­вая Бал­ка), 886 (д. Верх Липо­во­го коло­де­зя Ендо­ви­ще тож при Липо­вом колод­це), 989 (уроч. Липов­ка), 1651 (с. Липо­вец), 3178 (с. Липов­чик) и др.

40. Прий­мак В.В. О лока­ли­за­ции лето­пис­но­го горо­да Липовицка.

41. Каш­кин А.В. О лока­ли­за­ции древ­не­рус­ско­го горо­да Липо­вич­ска // Липецк: нача­ло исто­рии. Липецк, 1996. С. 52—59.

42. Анпи­ло­гов Г.Н. Новые доку­мен­ты о Рос­сии кон­ца XVI — кон­ца XVII в. М., 1967.

43. Он же. Борт­ные зна­ме­на как исто­ри­че­ский источ­ник: (по Путивль­ским и Рыль­ским пере­пис­ным мате­ри­а­лам кон­ца XVI и 20‑х гг. XVII в.) // СА. № 4. 1964. С. 151—152.

44. Анпи­ло­гов Г.Н. Новые доку­мен­ты... С. 130—142.

45. Там же. С. 267, 209, 300; 207, 210, 300, 271; 233, 271, 267; 207, 210; 267.

Источ­ник: http://a‑nevsky.ru/library/chernigovskoe-knyazhestvo-x-xiii-vekov12.html