Публикация: Кириллов. Краеведческий альманах. Вологда, 2001. Вып. 4. С. 29–31, 50–51.
Первоначальная история удела в достаточной мере пока не изучена [1]. Однако более поздний период, в частности вопрос о «куплях» Ивана Калиты и присоединении Белозерья к великому княжеству, привлекает внимание исследователей на протяжении почти столетия. До сих пор продолжаются споры как о характере «купель», так и времени присоединения Белозерского княжества. Так или иначе, но в 1389 году Дмитрий Донской завещал своему третьему сыну, Андрею, Можайск, волость Верею и Белоозеро «неколи быстъ княжение великое» [2]. Но Андрей был еще мал, и поэтому резкого изменения в жизни земель, вошедших в удел, по всей вероятности, не произошло. Белозерским наместником остался старший князь из рода Василька Белозерского, и в Белозерье продолжали находиться войска великого князя. Через некоторое время, будучи уже зрелым человеком, Андрей Дмитриевич принимает титул великого князя, который сохранил и его сын Михаил. Употребление этого титула говорит о том, что потомки Василия Согорского (младшие белозерские князья) сохраняли в своих владениях значительные права. Возможно, легкость, с какой Белозерское княжество вошло в состав великого княжества Владимирского, объясняется тем, что за потомками Василия Согорского были сохранены их владения и права, принадлежавшие им в период независимости княжества. Таким образом, можно говорить о том, что процесс присоединения Белозерья к великому княжеству проходил несколько иначе, чем это принято считать. Князь из московского дома, возможно, лишь занял место погибших на Куликовом поле старших князей — Федора Романовича и его сына Ивана, тогда как внутренняя структура княжества длительное время оставалась прежней.
Наследники князя Андрея Дмитриевича, Иван и Михаил, разделили отцовский удел на две части. Старший, Иван, получил Можайск, а Михаил — Верею и Белоозеро. Во время борьбы между Василием II и галицко-звенигородскими князьями Михаил оставался неизменным союзником Василия II, тогда как Иван Можайский пытался проводить собственную политику и регулярно оказывался в стане противников великого князя. В итоге после окончания феодальной войны Иван был изгнан из своего удела, а Михаил до смерти Василия II оставался единственным удельным князем. Михаил на удивление долго правил уделом, но Иван III постепенно сокращал его права. В результате по «докончанию» 1482 года между великим князем и Михаилом Андреевичем последний отказывался после своей смерти от Белоозера в пользу Ивана III. В 1483 году Иван III «опалился» на сына Михаила Андреевича, князя Василия Удалого, управлявшего Вереей, и Василию, как и дяде, пришлось спасаться в Литве. Это событие определило дальнейшую судьбу Вереи, которая после смерти князя Михаила 9 апреля 1486 года также перешла к великому князю.
Родственные связи белозерских князей довольно четко характеризуют их отношения с великими князьями. Андрей Дмитриевич был женат на Аграфене Александровне, племяннице князя Юрия Патрикеевича, который, в свою очередь, был женат на дочери Василия I. Супруга Михаила Андреевича, княгиня Елена, была сестрой серпуховского князя Василия Ярославича и Марии, жены Василия II. Сын князя Михаила, Василий Верейский, был женат на Марии Андреевне, племяннице Софьи Палеолог, а дочь Анастасия была женой Осипа Андреевича Дорогобужского.
После образования удела в нем начал формироваться свой двор. Его высшую прослойку составили представители двора великого князя. Сразу же после появления удела в нем стали служить Монастыревы и Хвостовы. Оба рода до этого времени находились на верху иерархической лестницы, но, видимо, не смогли прочно закрепиться в кругу элиты и были вынуждены уйти на службу в удел. В княжение Михаила Андреевича при его дворе появляются новые роды и исчезают некоторые старые. Но костяк удельного двора остается старым, продолжают служить и Монастыревы, и младшие белозерские князья. Эти два рода занимали в уделе сильные позиции во многом благодаря своей многочисленности и значительным земельным владениям.
Исследуя персональный состав удельного двора, в основном его верхушки, не стоит ограничиваться приведением данных только о самих боярах и детях боярских. Необходимо выяснить положение всего рода при дворе великого князя во время существования удела. А для характеристики великокняжеской политики в отношении послужильцев удельных князей не менее важно проследить службу потомков удельных бояр уже после ликвидации удела.
Князья белозерские (младшие белозерские князья)
Как уже отмечалось, среди историков нет единого мнения о том, что произошло после гибели в 1380 году белозерского князя Федора Романовича и его сына Ивана [3]. Часть исследователей считает, что в период с 1380 года до выделения Белозерского удела Андрею Дмитриевичу в 1389 году в Белозерье мог княжить брат погибшего Федора Романовича Василий Согорский или же сын последнего Юрий [4]. Другие же полагают, что до 1389 года Белозерское княжество управлялось великокняжеской администрацией. Мы склоняемся к последней версии по нескольким причинам. Ни в родословных, ни в других источниках ни разу не говорится о том, что Василий занимал белозерский стол, да и в родословных он наверняка фигурировал бы не как Василий Согорский, а как Белозерский. Его сын Юрий, носящий прозвище Белозерский [5], также не был белозерским князем, но все же имел непосредственное отношение к управлению княжеством, так как в конце XIV — начале XV века он был наместником удельного князя Андрея Дмитриевича [6]. Вряд ли наместничество мог получить сын владетельного князя, а тем более князь, княживший здесь непосредственно перед этим. Как наместник Юрий Васильевич упоминается в первых купчих игумена Кирилла, относимых к промежутку времени между 1397 и 1410 годами [7]. Позднее некоторое время наместником был и его сын Давид, а к 1435 — 1447 годам относится упоминание наместником его племянника Давида Семеновича Кемского [8].
В 1398 году новгородцы «поидоша на князя великаго волости на Белоозеро и взяша белозерскыи волости на щитъ, повоевавъ, и пожгоша, и старый городок Белозерьскыи пожгоша, а из нового городка вышедши князи белозерскыи и воеводы князя великаго [выделено мной. — А. Г.] и добише чоломъ воеводам новгородчкымъ и всемъ воем. И взяша у них окупа 60 рублевъ, а полона поимаша бещисла и животов поимаша бещисла» [9]. На основании этого текста С.3.Чернов сделал вывод о том, что управление Белозерьем до начала XV века осуществлялось великокняжескими боярами, а формирование администрации князя Андрея произошло позднее [10]. Для нас важно отметить еще и то, что вместе с великокняжескими воеводами нападение новгородцев в 1398 году отражали не какие-то абстрактные белозерские князья, а совершенно конкретные люди. Ими должны были быть наместник Юрий Васильевич и либо его младшие братья, либо старший сын Давыд. Вполне оправданно будет предположить, что если удельная администрация князя Андрея к концу XIV века еще окончательно не сформировалась и управление княжеством находилось в руках людей, назначенных до выделения удела [11], то первый белозерский наместник князя Андрея был еще наместником великого князя до 1389 года. Значит, именование в родословных Юрия Васильевича Белозерским достаточно обосновано, ведь он был белозерским наместником около двадцати лет [12]. Однако в летописном известии упоминаются «князи белозерскыи». Если у Юрия Васильевича были все основания находиться в войске, отражавшем нападение новгородцев, это не объясняет, почему «князи белозерскыи» были выделены летописцем в особую группу. Ответ на этот вопрос можно получить, анализируя другие данные, относящиеся к службе младших белозерских князей.
В. Л. Янин высказал вполне убедительную версию о том, что новгородский князь Роман Юрьевич, в кормлении которого находилась половина Копорья, происходил из рода белозерских князей [13]. Роман Юрьевич был князем в Новгороде в 1386 году. Возникает вопрос: почему в Новгороде княжил Роман, а не его отец, который тогда был еще жив? Это могло произойти, если Юрий Васильевич занимал в это время не менее важный пост — был наместником великого князя на Белоозере [14].
Таким образом, старший сын Юрия, Давыд, был белозерским наместником, а второй — Роман — некоторое время новгородским служилым князем. Младший сын Юрия, князь Андрей, стал родоначальником фамилий Андомских и Вадбольских, представители которых служили в Белозерском уделе. Его сын, Иван Андреевич Вадбольский, был убит в «Суздальском бою» (1445 г.) [15], скорее всего, он служил Михаилу Андреевичу или его брату Ивану Можайскому. Брат Ивана Вадбольского, Семен Андомский, также погиб в одном из сражений середины века [16]. Их племянник, Александр Михайлович Андомский, служил князю Михаилу Андреевичу и по его завещанию получил в «вотчину» три пустоши [17]. В XVI веке родовыми землями в Белозерье владели Андомские и Вадбольские, Белосельские же никаких поземельных связей с Белозерьем не имели. Это можно объяснить только тем, что Роман Юрьевич как служилый князь, перешедший на службу к другому сюзерену, потерял все наследственные земли.
Дмитрий Иванович Шелешпанский (умер до февраля 1470 г.), видимо, служил вологодскому князю Андрею Меньшому. В своем завещании он «приказал» свою жену и сына Константина «своему государю князю Ондрею Васильевичу» [18]. Таким образом, и Константин должен был служить князю Андрею. Старший племянник Дмитрия Ивановича, князь Андрей Шелешпанский, в 1495 году вместе с князем Иваном Карголомским назван в числе служилых князей Ивана III [19]. Князь Давыд Семенович Кемский был наместником Михаила Андреевича около 1435–1447 годов [20]. Однако его племянник, Иван Согорский, в 1460‑е годы был великокняжеским наместником в двинской волости Емьская гора [21], а между 1481 и 1493 годами как судья великого князя судил спор между Спасо-Прилуцким монастырем и черными крестьянами [22].
Князь Иван Федорович Карголомский в 1469–1471 годах участвовал в походе на Новгород [23], но, кому он в это время служил, неясно, так как в походе участвовали войска великого князя и всех удельных князей, в том числе и белозерского. В 1495 году, уже после смерти Михаила Андреевича, в числе других служилых князей он сопровождал Ивана III в очередном новгородском походе [24]. Двоюродный брат Ивана Карголомского, Василий Меньшой Иванович Ухтомский, был дьяком князя Андрея Вологодского [25], а его братья, Василий и Иван Волк, проявили себя только на государевой службе. Первый отличился в казанском походе 1469 года, а второй конвоировал пленных вятчан в Москву после вятского похода 1489 года [26].
Итак, в конце XV века двое правнуков Василия Согорского были служилыми князьями великого князя. Поскольку считается, что существовала устойчивая тенденция великокняжеской власти к ограничению суверенитета служилых князей, то довольно трудно представить, чтобы князья, служившие в уделе на положении рядовых детей боярских, после ликвидации удела вошли в группу служилых князей. Поэтому есть все основания считать, что Андрей Шелешпанский, Иван Карголомский и их предки имели статус служилых князей. Относились ли к категории служилых князей их родственники? На наш взгляд, это весьма вероятно.
Существовали два варианта службы служилых князей [27]. Первый подразумевал индивидуальную службу князя, когда его родственники не становились служилыми князьями (чаще всего это происходило, если остальные члены рода или оставались самостоятельными правителями, или уже служили другому суверену). Второй — в форме территориально-родственной группы, когда представители одного рода совместно и на одних условиях служили великому князю (позднее на этой основе сформировались такие корпорации служилых князей, как Оболенские, Ростовские, Ярославские и др.).
То, что в XV веке существовала особая территориально-родственная группа белозерских князей, сомнений не вызывает (ее следы можно найти в XVI и XVII вв.). Сформироваться же она должна была не позднее конца XIV века, о чем свидетельствует процитированное выше летописное известие 1398 года. Хотя эта группа и существовала, но белозерские князья служили разным сюзеренам, тогда как другие служилые князья находились на службе исключительно у великого князя. Казалось бы, по нормам междукняжеских «докончаний» при переходе к другому сюзерену служилый князь должен был потерять свои земли. Однако земли потерял только князь Роман Юрьевич (еще до появления Белозерского удела). Остальные потомки Василия Согорского, служившие не белозерским князьям, своих земель не лишались, но и служили уже как дети боярские, то есть теряли статус служилых князей.
Итак, к служилым князьям удельных белозерских князей с определенной долей вероятности мы можем отнести Ивана Федоровича Карголомского, а, значит, для более раннего времени и его отца Федора Ивановича; Юрия Ивановича Шелешпанского и, возможно, его отца и деда; Ивана Андреевича Вадбольского и его брата Семена Андомского и, скорее всего, их отца Андрея Юрьевича. Пост наместника, который в конце XIV — первой половине XV века занимали трое белозерских князей, могли получать и служилые князья (отец и брат служилого князя вполне могли и сами быть таковыми).
Монастыревы
Основатель рода Александр Монастырь, происходивший из рода смоленских князей, получил земли в Белозерье в последней трети XIV века [28]. Кому он служил и служил ли вообще, неизвестно. Сыновья Александра стали служить великому князю и сумели занять при дворе высокое положение. Его старший сын Дмитрий породнился с верхушкой московского боярства, а позднее погиб в битве на реке Воже [29]. О вотчинах Монастыревых за пределами Белозерья сведений нет, скорее всего, таких вотчин и не было. Следовательно, после выделения удела князю Андрею Дмитриевичу Монастыревы были вынуждены служить в уделе [30]. Поскольку Монастыревы были крупнейшими после исконных белозерских князей вотчинниками края, то они заняли при дворе удельного князя первенствующее положение и довольно быстро оттеснили на второй план потомков Василия Согорского.
По свидетельству родословцев, боярином князя Андрея был Иван Александрович Монастырев [31]. Его сын Григорий долгое время был белозерским наместником [32], поэтому С. Б. Веселовский предположил, что он мог быть боярином [33]. Известны его земельные сделки в первой трети XV века: он купил у князя Ивана Васильевича Карголомского несколько пожен с островом [34], а великокняжескому боярину Давыду Ивановичу Хромому [35] продал часть своей вотчины [36]. В начале 1470‑х годов сын Григория Иван совершил вклад по его душе в Кириллов монастырь [37]. Возможно, Иван тоже был боярином князя Михаила Андреевича, указная грамота которого была адресована «в боярские села по Шохсне», в том числе и «в Ывановы села в Монастырева» [38].
О службе Федора, старшего брата Григория, никаких сведений нет, но, возможно, это он производил обмен землями с Иваном Андреевичем, тем более что свидетелями этой сделки, кроме Юрия Васильевича Белозерского, были родной брат Федора Григорий и двоюродный — Дмитрий Васильевич [39]. По крайней мере, трое из шести сыновей Федора Ивановича служили князю Михаилу Андреевичу. Иван Федорович Судок Монастырев был воеводой князя Михаила и в 1445 году попал в плен к литовцам в бою на Суходрови. После освобождения он перешел на службу к брату Михаила Андреевича, Ивану Можайскому, и получил боярство. В 1454 году ему вместе со своим князем пришлось бежать в Литву [40]. В середине XVI века по Можайску служили Дмитрий Истомин, Третьяк Васильев и его сын Богдан Монастыревы [41]. Возможно, их предки получили земли в Можайске еще от удельных князей.
Константин Федорович Монастырев погиб в битве под Суздалем (1445 г.) [42], в которой вместе с Василием II был пленен и Михаил Андреевич. Самый младший сын Федора Ивановича, Василий Безнос, вероятно, сначала не смог найти себе места при дворе Михаила Андреевича и стал служить вдове Василия II — великой княгине Марье. В родословной утверждается, что он последовательно был боярином княгини Марьи, Андрея Вологодского и Михаила Верейского [43]. В 1453 году он подписывал грамоты великой княгини [44], что являлось боярской прерогативой. В 1455 году Василий служит уже не Марье, а Михаилу Андреевичу, но здесь он назван не боярином, а сыном боярским. В том же году он был послухом в меновной Михаила Андреевича с Афанасием Внуковым и по приказанию своего князя произвел отвод выменянных земель [45].
О службе Василия в Вологодском уделе нет данных, за исключением показания родословца: «А отпущала великая княгини Марфа сына своего меньшого, князя Ондрея, на удел на Вологду, а с ним послала бояр своих: Семена Федоровича Пешка Сабурова да Василия Федоровича Безноса» [46]. Поскольку князь Андрей реально получил удел в 1469 году, то остается только предположить, что Безнос к этому времени вновь перешел на службу великой княгине и получил боярство. Насколько долго задержался Василий в Вологодском уделе, сказать трудно, но в 1481 году Андрей Меньшой умер и его удел был ликвидирован. «А после того Василей Безнос служил у князя у Михаила Андреевича, и не стало его в боярех» [47]. В указной грамоте князя Михаила Андреевича села Василия Безноса, как и его двоюродного брата Ивана, названы боярскими [48]. Из духовной Михаила Андреевича известно, что он купил у вдовы Василия Безноса село Никольское [49]. Значит, данные родословца о времени смерти Василия, о его службе княгине Марье и князю Михаилу достоверны; возможно, что он даже стал боярином в последние годы жизни, следовательно, можно с большим доверием относиться к другим сведениям родословной о Василии Безносе. На этом основании мы причисляем его к боярам князя Михаила Андреевича.
Следующее поколение Монастыревых тоже служило в белозерском уделе, но ни один его представитель боярского звания не получил. Федор, сын погибшего под Суздалем Константина, в середине XV века был путником Михаила Андреевича [50]. При игумене Нифонте (1476–1482 гг.) Федор Константинович променял Кирилло-Белозерскому монастырю деревни в Феодосьином Городке, ранее выменянные им у Михаила Андреевича. Сын Ивана Судока, Федор Судоков, получил от Михаила Андреевича за службу несколько пожен в Кабачине наволоке, которыми ранее владел Кириллов монастырь. В игуменство Нифонта Михаил Андреевич вернул монастырю эти пожни, взамен которых Федор получил другие [51].
Младшая линия рода Монастыревых в служебном отношении была менее значительной. Старший сын основателя ветви, Василий Васильевич, в начале XV века был волостелем Волочка Словенского [52]. Его племянник, Андрей Дмитриевич, был боярином князя Михаила, по всей вероятности, в первой половине княжения Михаила Андреевича. В 1451 году он подписал жалованную грамоту князя Михаила и примерно в это же время — указную грамоту своего князя [53]. Младший брат Андрея, Иван Ципля, некоторое время был «волостелем» Феодосьина Городка [54], но впоследствии стал дьяком, положив начало целой дьяческой династии. Именно он защищал интересы князя Михаила на суде у митрополита Геронтия против ростовского архиепископа Вассиана Рыло. От имени своего князя Иван Ципля производил обмен землями с Федором Ивановичем Судоковым [55], а в 1483 году размежевывал в Малоярославце (входившем в удел Михаила Андреевича) княжеские земли с вотчиной Троице-Сергиева монастыря [56]. Его сын Елизарий был дьяком великого князя и занимал довольно высокое положение, а внук Иван Елизарьевич попал в государеву Думу, став думным дьяком [57].
Хвостовы – Отяевы
Основателем рода считается Алексей Петрович Хвост Босоволков, ставший московским тысяцким вместо одного из Вельяминовых и погибший при невыясненных обстоятельствах. По родовой легенде, его сын Василий был пожалован Переславлем. Второй сын Василия, Борис Отяй, был боярином князя Андрея Дмитриевича и держал в кормлении Можайск [58]. Его сын Федор Дутка в 1442 году был боярином Ивана Можайского [59]. В родословной же Отяевых говорится о службе Федора Михаилу Верейскому, а не Ивану Можайскому. И. А. Голубцов считал, что Федор сначала служил Михаилу Верейскому, а затем — Ивану Можайскому [60]. Мы считаем, что если Федор Борисович и служил у обоих братьев, то в ином порядке. Очевидно, отец Федора, Борис Отяй, служил Андрею Дмитриевичу по Можайску, где и был наместником, тогда как с Белозерьем Отяевых ничего не связывало. К тому же в 1442 году, когда Федор Борисович называется боярином Ивана Можайского, Михаил Андреевич еще не был самостоятельным правителем (ему было не более 14–15 лет) [61], а его удел управлялся Иваном Андреевичем [62]. Поэтому, вряд ли можно говорить о том, что Федор Отяев первоначально служил у еще не правившего князя. Значит, Федор Отяев, как и дьяк Кулударь, перешел на службу к Михаилу Андреевичу от Ивана Можайского. Когда точно совершился этот переход, судить трудно, единственным ориентиром служит бегство князя Ивана в Литву, после которого, вероятнее всего, и должен был произойти такой переход. Где-то между 1462 и 1480 годами Федор Отяев уже был наместником в Москве [63]. Считается, что он был великокняжеским наместником одной из московских третей [64]. Но, учитывая то, что Федор Отяев служил князю Михаилу, возникает вопрос: на чьей же трети он был наместником? До сих пор не было известно ни одного наместника удельных князей на московских третях, так как все третные наместники автоматически причислялись к великокняжеским. Хотя не исключено, что Федор Отяев перешел на службу к великому князю и лишь затем стал наместником, но, на наш взгляд, ближе к истине первое предположение.
Старший сын Федора, Иван Белка, уже точно служил великому князю, а его сын Семен, согласно родословной, был в 1536/37 году наместником в Москве [65]. Младший сын Федора Борисовича, Иван Ерш, согласно Шереметевскому списку думных чинов был постельничим с 1494/95 года и умер в 1499/1500 году [66].
Колычевы
В 1443/44 году Михаил Андреевич выдал Стромынскому монастырю жалованною грамоту на село Михаиле Святый [67]. Подписал и запечатал жалованную боярин Григорий Федорович. Но на суде Ферапонтова монастыря с крестьянами Южской волости в 1493 году эта жалованная не была признана действительной, поскольку «оу грамоты оу княже Михайловы печать не княже Михайлова» [68]. Так как личность боярина, подписавшего грамоту, на суде не вызвала сомнений, можно считать, что у Михаила Андреевича действительно мог быть боярин Григорий Федорович. Сама же причина, по которой грамота была подвергнута сомнению, может быть объяснена. Время написания грамоты падает на период отсутствия у князя Михаила печати [69]. Таким образом, отсутствие княжеской печати и подписи было вызвано юным возрастом Михаила и тем, что княжеством до недавнего времени управлял его брат Иван. Остается только выяснить фамилию подписавшего грамоту боярина. И. А. Голубцов совершенно безосновательно утверждает, что это – Г. Ф. Малой Хромой [70]. Более вероятно, что названным боярином был Григорий Колычев. Кроме хронологического соответствия [71], в пользу этого предположения говорит и то, что позднее в белозерском уделе служил сын Григория Андрей.
Поскольку Григорий Федорович подписывал и запечатывал грамоту вместо князя, можно предположить, что он занимал в это время одно из первых мест в удельном дворе. В пользу этого говорит и наместничество в Верее Григория Федоровича Вороны, который при публикации акта не был идентифицирован ни с кем из феодалов, живших в то время [72]. Но, учитывая то, что Верея на протяжении почти всего XV века находилась в руках удельных князей, сначала Андрея Дмитриевича, а затем Михаила Андреевича, можно полагать, что Григорий Ворона был наместником одного из названных князей. Таким образом, имеются основания отождествить верейско-белозерского боярина Григория Колычева с верейским наместником Григорием Вороной. Хотя установить точное время его наместничества в Верее пока затруднительно [73], нам становится известно его прозвище (Ворона), не зафиксированное родословцами.
Старший сын Григория Колычева, Андрей, также служил князю Михаилу и был у него боярином в 1460–1470‑х годах. Он присутствовал на суде Кирилло-Белозерского монастыря с Назаром Кивойским [74] и на обмене землями Михаила Андреевича с Алексеем Афанасьевичем Внуковым в сентябре 1476 года [75], причем оба раза Андрей назван первым из бояр. Это коррелирует с положением его отца в середине века. Что-либо более конкретное об Александре сказать трудно [76]. Потомки А. Г. Колычева не порвали с уделами, его внук Иван Борисович Хлызнев служил Старицким князьям и был воеводой князя Владимира Андреевича [77].
Ивану Можайскому или, что не менее вероятно, Михаилу Андреевичу служил брат Александра Григорьевича, Василий Лошак. В середине XVI века по Можайску служил его внук Григорий и правнуки Афанасий, Григорий и Василий [78], а правнук Петр Андреевич служил Андрею Старицкому.
Пушечниковы
Василий Иванович Пушечников был боярином Михаила Андреевича и в сентябре 1476 года вместе с другими боярами – В. В. Ромодановским и А. Г. Колычевым – присутствовал на мене земель своего князя [79]. К 1486 году он, скорее всего, уже умер, так как в духовной Михаила Андреевича упоминается только один боярин — В. В. Ромодановский. Служили в Верейско-Белозерском уделе и другие Пушечниковы. Так, Дмитрий Тимофеевич Пушечников получил от Михаила Андреевича в вотчину пустошь в Малоярославском уезде [80]. Пушечниковы не были белозерскими вотчинниками и, скорее всего, служили по Верее, где располагались их земли и в XVI веке [81]. Благодаря чему Василий Иванович стал боярином — остается загадкой. Служебная деятельность рода Пушечниковых в XV веке осталась незафиксированной в дошедших до нас источниках. Видимо, причиной тому являлась долгая служба в уделах. Борису Волоцкому служил Иона [82] Голова Пушечников, который, по свидетельству жития Иосифа Волоцкого, был «въстгитатель и приставник сыном державного владыки Волоцкого» [83]. Спасаясь от гнева удельного князя Волоцкого, Иона постригся в Иосифо-Волоцкий монастырь. Впоследствии он стал одним из самых почитаемых старцев и выполнял наиболее ответственные поручения игумена. В завещании Иосиф Волоцкий называет Иону Пушечникова одним из претендентов на пост игумена после своей смерти.
В. В. Ромодановский
Князь Василий Васильевич Ромодановский — самый известный из бояр Михаила Андреевича и, пожалуй, единственный из переживших своего князя. Боярином он стал в конце 1460‑х — начале 1470‑х годов еще довольно молодым [84]. Тогда при его участии разбиралось несколько судных дел [85], а в сентябре 1476 года он присутствовал на обмене земель князя Михаила [86]. В 1486 году он принимал некоторое участие в составлении духовной Михаила Андреевича и, как единственный боярин, подписал ее [87]. Судьба князя Василия Ромодановского после смерти Михаила Андреевича и ликвидации Белозерского удела сложилась вполне удачно: он получал назначения в полки, был послом [88], а в 1495 году в качестве боярина сопровождал княжну Елену в Литву [89]. В 1499 году его постигла опала, тогда же, вероятно, была конфискована его слободка на Москве [90], ранее пожалованная ему князем Михаилом Андреевичем [91]. Но В. В. Ромодановский сумел быстро восстановить свое положение, и в 1509 году, когда по возрасту [92] его оставили в Москве, он был назван окольничим [93].
Плещеевы
В белозерских грамотах 1420–1430‑х годов упоминается наместник Иван Борисович [94]. И. А. Голубцов предположил, что это был И. Б. Плещеев [95]. Его старший брат Михаил был активным сторонником Василия II в борьбе с Дмитрием Шемякой и стал великокняжеским боярином. О службе же самого Ивана Борисовича практически ничего не известно. В 1445 году он погиб в злополучном бою под Суздалем [96]. Его правнук, Дмитрий Григорьевич Плещеев, записан в Дворовой тетради по Можайску [97]. Другим наместником Андрея Дмитриевича в 1397–1427 годах называется Василий Иванович [98]; можно предположить, что это двоюродный брат И. Б. Плещеева [99]. В пользу этого предположения и связи В. И. Плещеева с Белозерьем может свидетельствовать то, что его сын Александр в 1474–1486 годах был послухом в деловой князей Кемских [100].
Василий Андреевич [101]
В 1460–1470‑х годах на докладе [102] у Михаила Андреевича были бояре Александр Григорьевич Колычев и Василий Андреевич. И. А. Голубцов предположил, что Василий Андреевич — это или В. А. Кормилицын, или В. А. Косой Плещеев. Однако Кормилицын упоминается в более ранних документах, а Плещеев — несколько позже указанного периода [103]. Возможно, этим боярином был В. А. Виселица. Его отец, Андрей Дмитриевич (из потомков Нетши), боярин Ивана Андреевича Можайского, был в 1442/43 году вместе с семьей «пойман» своим князем [104], поэтому сыновья Андрея Дмитриевича перешли в стан противников Шемяки. У Василия Виселицы было два брата, которые служили великому князю; младший — Григорий Мамон — стал фаворитом Ивана III и впоследствии получил чин окольничего. Если В. А. Виселица и служил в Белозерском уделе [105], то это не испортило карьеру его сыновьям, так как старший сын Василия, Семен Виселицын, в 1482 и 1520, 1524 и 1525 годах был наместником трети Московской [106].
Ф. Г. Нащокин
Филипп Григорьевич Нащокин был воеводой князя Михаила Андреевича в печально известном бою на Суходрови, во время которого и был пленен литовцами [107]. В местническом деле Романа Алферьева Нащокина с князем В. Мосальским говорится о том, что Филипп Нащокин был боярином Михаила Андреевича, а С. Б. Веселовский считал, что в 1445 году Ф. Нащокин был еще и дворецким Михаила Андреевича [108]. В конце XV — начале XVI века Данил Андреевич Алферьев Нащокин продал Петру Михайловичу Плещееву вотчину в Верейском уезде [109]. Впоследствии потомки Филиппа продолжали служить по Можайску [110].
Дворяне
Князь Иван Конинский
В бою на Суходрови литовцы «поймали самого Ивана Судака, да с нимъ детей боярскихъ Филипа Нащокина да князя Иоана Конинского» [111]. Иван Конинский происходил из черниговских Рюриковичей, точнее, от сына князя Михаила Черниговского Юрия. Сын Юрия Константин погиб при нападении Ольгерда на Москву в 1368 году. Его сыновья, Семен Оболенский и Иван Тарусский, участвовали в Куликовской битве, в ней же погибли племянники Юрия — Федор Иванович Тарусский и Мстислав Иванович (Спажский). По родословной Волконских, Федор и Мстислав стали родоначальниками родов Конинских и Спажских. Хотя в официальном родословце говорится: «А Конинские князи и Спаские от Оболенских же князей, а извелися они от войны от татарскые» [112], Волконские утверждали, что сыновья Федора Тарусского, Константин и Иван Конинские, и Федор Тарусский стали предками Волконских. В деле 1688 года о внесении родословия Волконских в родословную книгу говорится, что Константин и Иван от татарского разорения перешли жить после смерти их отца на Волкону-Городище, что на реке Волконе, и начали прозываться Волконские [113]. Однако, скорее всего, названные князья не сменили прозвания, так как князь Федор Тарусский погиб в битве под Белевом в 1437 году [114], а его брат Иван назван Конинским в 1445 году. Итак, Иван Конинский происходил из рода, представители которого начали служить при дворе московских князей еще во второй половине XIV века. Поскольку владения Оболенских располагались недалеко от Малоярославца, то неудивительно, что Конинский служил именно верейскому князю [115]. Впоследствии Волконские служили старицким князьям [116].
Карачаровы
Карачаровы на протяжении нескольких поколений служили белозерским князьям [117]. Некий Карачаров был воеводой Ивана Можайского и погиб в 1445 году в бою на Суходрови [118]. Возможно, его сыном был тиун князя Михаила Андреевича Федор Карачаров, в 1460–1470‑е годы разбиравший спор Кирилло-Белозерского монастыря с Назаром Кивуйским [119]. Он купил вотчину на Можайском рубеже, но по неизвестной причине ее конфисковал князь Михаил. Федор, очевидно, умер до 1486 года, так как в своей духовной Михаил Андреевич распоряжается вернуть эти земли уже сыну Федора, Митрофану [120]. Хотя Митрофан был «паробком» Михаила Андреевича, после перехода на службу к великому князю он дважды (в 1499–1501 и 1504 годах) направлялся послом в Рим [121]. В 1508 году Митрофан в качестве дьяка подписывал судные дела в Костромском уезде [122], а в 1520 году описывал Серенск [123]. Три его сына — Иван Бакака, Иван Чудин и Третьяк — стали видными дьяками [124].
Ильины
Захарий Ильин в 1397–1428 годах был «мужем» [125] на докладе у наместника Василия Ивановича Плещеева [126], послухом в данной того же времени [127], а вместе с братом Иваном послушествовал в купчей Григория Монастырева [128]. Его вдова Аксинья с сыновьями Насоном и Степаном до 1428 года совершила вклад по его душе в Кириллов монастырь [129]. Известны вклады Насона Захарьина сына Ильина в 1428–1470‑х годах [130]. До 1455 года он владел пустошью Итормой, ранее принадлежавшей его дяде Ивану, а в 1455 году выменянной князем Михаилом Андреевичем Афанасию Внукову [131]. Насон заложил приданое своей матери князю Давыду Семеновичу Кемскому, а Нуховскую землю — князю Михаилу Андреевичу. Все свои владения (около 1455–1475 гг.), включая половину волости Мунга, Насон завещал сыновьям Максиму и Степану [132]. Внук Насона Иван Медведь Максимов был послухом в данной 1500–1510 годов [133].
Степановы
Григорий Степанов был сыном боярским князя Михаила Андреевича. Между 1448 и 1470 годами он дал в Кириллов монастырь по душе своих родителей пожню у Белоозера [134]. В 1484 году князь Михаил Андреевич пожаловал Григорию вотчину в Вашпане [135]. Сын Григория Андрей продал эти земли в 1500–1501 годах Михаилу Гневашу Микулину, сыну Стогинина, за 15 рублей [136].
* * *
Белозерский удел просуществовал почти столетие. Дольше длилась история только Серпуховско-Боровского удела. Другие же уделы князей московского дома существовали значительно менее длительное время. Следовательно, двор Белозерского княжества прошел значительную эволюцию, и процессы, характерные для удельных дворов, на его примере очерчиваются более отчетливо.
Документов, характеризующих двор князя Андрея, практически [137] не сохранилось, до нас не дошла даже духовная грамота этого князя, в которой должны были быть названы его бояре. Наиболее полно актовый материал дает представление о наместниках, которых известно шесть, тогда как из бояр эти источники никого не называют. Все же, несмотря на некоторые пробелы, двор (точнее, его верхушку) первого удельного белозерского князя можно восстановить сравнительно полно.
Опираясь на структуру государева двора и двора Михаила Андреевича, можно очертить структуру и удельного двора князя Андрея. В грамотах Михаила Андреевича присутствует следующая формула: «Мои князья, бояре и дети боярские». Эта формула, традиционная для последующего времени, могла отражать реальность уже в княжение Андрея Дмитриевича. В особую группу выделены князья. Это выделение оправдано, если положение князей как-то отличалось от положения остальных групп феодалов. В XV веке в междукняжеских договорах под термином «князья» подразумевались служилые князья. В Белозерском уделе положение, близкое к служебным, занимали младшие белозерские князья (кроме потомков Василия Согорского, в уделе из князей служили лишь В. В. Ромодановский и Иван Конинский). Скорее всего, именно они и имелись в виду при составлении жалованных грамот Михаила Андреевича. Несомненно, такое же положение белозерские князья занимали и при князе Андрее Дмитриевиче.
Они сохраняли определенную автономию, в основном опираясь на свои крупные земельные владения и традиционное деление Белозерья на великое и удельные княжества. После присоединения Белозерья к Москве сменился лишь верховный князь, что не разрушило саму систему, сложившуюся ранее. Поэтому уже в начале XV века Андрей Дмитриевич принимает титул великого князя [138], тем самым признавая существование группы вполне самостоятельных вассальных князей. О том же самом свидетельствуют жалованные грамоты князя Михаила Андреевича белозерским монастырям, в которых присутствовала следующая статья: «И кого к себе на те земли игумен перезовет людей из иных княжений, а не из нашей отчины, из великого княжения...» [139]. Наиболее заметной фигурой из младших белозерских князей был Юрий Васильевич. Он был старшим в роду и, вероятно, поэтому сначала был наместником великого князя, а затем и удельного. Затем наместником стал и его старший сын Давыд.
Следующей по важности после служилых князей группой были бояре. Имена двух бояр князя Андрея известны из родословцев.
Это Иван Александрович Монастырев и Борис Васильевич Отяй. Хотя мы поддерживаем предположение С. Б. Веселовского о том, что боярином мог быть и Григорий Иванович Монастырев, но поскольку наместником он был только в последние годы княжения Андрея Дмитриевича, то нельзя исключать, что боярином он мог стать уже при Михаиле Андреевиче. В подтверждение того, что названные лица могли быть боярами, можно сказать, что их дети впоследствии тоже были боярами.
Поскольку после смерти князя Андрея его бояре, по всей видимости, перешли на службу к его сыновьям, то бояре, известные нам в первые годы княжений Ивана и Михаила Андреевичей, должны были служить еще их отцу. На этом основании к числу бояр князя Андрея могут относиться Андрей Дмитриевич (из Нетшичей) и, может быть, Григорий Федорович Колычев.
Как уже отмечалось, о наместниках можно составить достаточно полное представление. Борис Отяй держал в кормлении стольный город Андрея Дмитриевича Можайск, но как долго — судить трудно, к тому же имена других можайских наместников нам неизвестны. По-иному обстоит дело с белозерскими наместниками, которых известно шесть. Это Юрий Васильевич Белозерский и его сын Давыд, а также Давыд Семенович Кемский — из белозерских князей, Григорий Иванович Монастырев и двоюродные братья Иван Борисович и Василий Иванович Плещеевы. Хотя двое Плещеевых были наместниками, определить, какова была реальная роль этого рода в уделе, трудно. Во всяком случае, Плещеевы занимали высокое положение. Впрочем, о дальнейшей службе Плещеевых в Белозерском уезде сведений в источниках не обнаружено.
О рядовых дворянах князя Андрея фактически ничего неизвестно. Сын боярский Гаврила Лаптев владел селом Великим на Волочке, но так как он умер бездетным, то Андрей Дмитриевич взял это село себе [140]. Дьяком у князя Андрея был Захарий [141], а тиуном — Есип Иванович Пикин.
После смерти князя Андрея Дмитриевича в 1432 году его удел и соответственно двор были разделены между сыновьями. Следует отметить, что двор старшего сына — Ивана Можайского — был более аристократичен, чем двор Михаила Белозерского. Ивану Андреевичу служили князь Андрей Васильевич Лугвица Суздальский, князья Дмитрий и Василий Львовичи Зубатые Ярославские, Андрей Дмитриевич (из Нетшичей), Федор Борисович Отяев и Василий Иванович Чешиха Замытский.
Более десятилетия князь Михаил не мог управлять уделом, поскольку был еще мал. Опекуном малолетнего князя был его брат Иван, а в 1440‑е годы, видимо, большую роль при белозерском дворе играли бояре. Имен бояр Михаила Андреевича установлено значительно больше, чем бояр его отца. Из них в первые годы самостоятельного правления Михаила Андреевича действовали Г. Ф. Колычев, А. Д. и Г. И. Монастыревы, причем Монастыревы были представителями уже второго и третьего поколений, служивших в уделе. Позднее боярами были: А. Г. Колычев, В. И. Пушечников, В. В. Ромодановский и Василий Андреевич (возможно, Виселица), родословцы называют еще В. Ф. Безноса Монастырева и Ф. Б. Отяева, в местническом деле боярином называется Ф. Г. Нащокин. Предположительно можно считать боярином и Ивана Григорьевича Монастырева.
Единственным воеводой князя Михаила, которого упоминают источники, был Иван Судок, руководивший частью удельного войска в 1445 году [142]. Позднее удельное войско возглавлял сам князь Михаил, а с начала 1470‑х годов — его сын Василий Удалой.
Из деятелей дворцовой администрации (удельный дворец и канцелярия) можно назвать дворецкого Ф. Г. Нащокина. Кто был казначеем, в источниках не сообщается, но печатниками были поп Иев (около 1435–1447 гг.) [143] и духовник Михаила Андреевича Иван (около 1486 г.) [144]. То, что печатниками были лица духовного звания, видимо, было традицией. Так, около 1463 года у дмитровского князя Юрия Васильевича печатником был поп Василий [145].
В период длительного правления князя Михаила постепенно усложняется структура управления территориями, входящими в удел. Кроме белозерского наместника, на Белозерье появляется наместник городецкий, заменивший «волостеля» Феодосьина Городка. Возможно, Григорий Иванович Монастырев, которого принято считать белозерским наместником, некоторое время был и наместником городецким. Не совсем ясной выглядит система управления Вереей. Нам известны имена двух верейских третников. Это Михаил Кирьянович [146] и Давыд Иванович [147]. Верейским наместником называется Григорий Федорович Колычев. На этот счет имеются два предположения. Возможно, Григорий Колычев был наместником в 1430- 1460‑е годы, а позднее Верея стала делиться на трети. Или третниками назначались не очень родовитые дворяне, а Григорий Федорович, как первейший боярин, был назначен наместником всей Вереи. О личностях самих третных наместников сказать что-либо определенное затруднительно. Третника Давыда Ивановича предположительно можно отождествить с одним из потомков Нетши. Его двоюродный брат Андрей Дмитриевич был боярином князя Ивана Можайского, а возможно, и князя Андрея. Но это довольно слабое основание для твердой идентификации, хотя сын Давыда Ивановича тоже служил не великому князю, а Василию Ярославичу Серпуховскому и был казнен в связи с его «поиманием» [148]. Федор Борисович Отяев некоторое время был наместником одной из московских третей и, по всей видимости, служил в это время Михаилу Андреевичу.
В XV веке на административном горизонте появляется новая сила – дьячество [149]. Самым видным из дьяков Михаила Андреевича был Иван Кулударь, происходивший из дворянской фамилии Ирежских. Первоначально он служил великому князю, но затем перешел на сторону Ивана Можайского, за что был лишен дьяческого звания. Но, служа можайскому князю, он оставался дьяком и уже после бегства князя Ивана в Литву перешел на службу Михаилу Белозерскому [150]. Кроме него, служили у Ивана Можайского, а затем перешли к князю Михаилу дьяки Иван Щербина [151] и Иван Шимонов [152].
Известны и другие дьяки, служившие в канцелярии Белозерского удела. В 1450‑х годах это некий Назарий [153], в 1460-х-1470‑х — Иван Котов [154], а в 1470-х-1480‑х годах — Иван Тимофеев [155]. К 1470‑м годам относится деятельность дьяка Афанасия [156]. Долгое время дьяком был еще один Иван [157]. О деятельности Ивана Ципли уже было рассказано выше. Подьячими были Суморок Леонтьев сын Хихилев [158], Олферчик (1455, 1459/60) [159], Полушка [160].
Кроме младших белозерских князей и большого количества Монастыревых, из детей боярских известны князь Иван Конинский [161], Дмитрий Тимофеевич Пушечников, Яков Иванович Рязанец [162], Иван Шимонов, Булгак Андреевич Олферьев. Не называются детьми боярскими, но служили Михаилу Андреевичу: Степановы, Внуковы [163], Карачаровы, Ильины, Стогинины [164], Гридя Хорошего [165].
Княжение Михаила Андреевича продолжалось исключительно долго. За это время его сыновья, Иван и Василий, успели повзрослеть, и вокруг них начали формироваться свои миниатюрные дворы (вероятно, из сверстников). Однако ни один из братьев так и не стал самостоятельным правителем [166], поэтому сведения о лицах, связанных с ними, фрагментарны. Близким к Ивану Михайловичу был князь Александр Андомский: «Да бил ми челом сын мои, князь Иван, за Олександра за Ондожского, и яз сына своего дела, князя Ивана, Олександра Андожского пожаловал...» [167]. Вместе с Василием Михайловичем в Литву бежал Михаил Дмитриевич Шарап (из Нетшичей), внучатый племянник боярина Андрея Дмитриевича. Возможно, таким же образом в Литву попал и брат Шарапа Петр Шибра, впоследствии служивший Василию Шемячичу [168].
Как видим, верхушка удельного двора состояла из родов, служивших ранее великому князю. В эту категорию попадают и младшие белозерские князья. Но они занимали особое положение и, как служилые князья, не претендовали на места в удельной думе [169]. Какое место занимал в Верейско-Белозерском уделе князь Иван Конинский, служили ли в уделе его братья, определить затруднительно.
Хотя между двумя прослойками удельного двора (боярством и детьми боярскими) и существовала некоторая связь [170], для пересмотра вывода А.А.Зимина о корпоративной замкнутости удельного боярства и его обособленности от рядового дворянства [171] пока оснований нет. Ни один представитель местного дворянства так и не занял в уделе более или менее значительных постов, а на государевой службе заметных успехов достигли только Карачаровы.
В княжение Андрея Дмитриевича сильные позиции в княжестве занимали младшие белозерские князья и Монастыревы, поскольку в руках этих родов находилось около трети всех земель Белозерья [172]. Неизбежный процесс дробления вотчин не поколебал положения Монастыревых. В княжение Михаила Андреевича они дали в удельную думу трех-четырех человек, что составило почти треть ее состава [173]. Но и белозерские князья, и Монастыревы активно пользовались правом свободного перехода от одного князя к другому, в том числе и к великому [174].
В период княжения Михаила Андреевича состав удельного боярства практически не изменялся (если наша реконструкция удельной думы верна). Среди его бояр, за исключением В. В. Ромодановского, мы видим представителей старых родов, служивших и ранее. Таким образом, значительная часть феодалов служила в уделе несколько поколений. Так, белозерские князья и Монастыревы служили удельным князьям на протяжении четырех, Карачаровы и Ильины — трех, а Колычевы, Отяевы, Пушечниковы, Нетшичи и Внуковы — по крайне мере двух поколений. Такая устойчивость состава удельного двора может объясняться тем, что большая часть феодалов владела землями только на территории удела. Особо следует отметить присутствие при дворе Михаила Андреевича довольно значительной группы бывших послужильцев его брата. Это и Федор Борисович Отяев, и, возможно, Карачаровы, и дьяки — Кулударь, Иван Щербина и Иван Шимонов.
Относительная замкнутость удельного двора, а также изолированность групп внутри него ослабляли социальную опору удельных князей. То, что к Михаилу Андреевичу практически не переходили на службу более или менее заметные фигуры, является показателем слабости его политических позиций. Наоборот, его брат Иван Можайский мог привлекать на свою сторону наиболее активную часть дворянства, ведь именно к нему перешли на службу бояре Петр и Никита Константиновичи Добрынские, дьяк Кулударь Ирежский и Иван Федорович Судок Монастырев; вместе с ним бежали в Литву князь Василий Зубатый и Иван Судок. У Михаила Андреевича не было таких верных соратников, и, возможно, это спасло его от великокняжеской опалы, но это же ослабило его политические позиции и сделало безвольным проводником великокняжеской политики, а в конце концов лишило возможности распоряжаться своим уделом.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ю. С. Васильев опубликовал подборку летописных известий о белозерских князьях до XV в. (Русские летописи о белозерских князьях и крае (до XV века). (Публ. Ю. С. Васильева)// Белозерье: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1998. С. 47–73).
2 ПСРЛ. Т. XXVII. М.; Л., 1962. С. 257, 335.
3 Сын Ивана князь Константин был изгнан из родного княжества и некоторое время служил в Новгороде и Пскове.
4 Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. M.;Л., 1951 С. 40; Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X‑XIV вв. М., 1984. С. 305.
5 Редкие источники по истории России. Вып. 2. М., 1977. С. 16; Родословная книга по трем спискам // Временник ОИДР. Кн. X. М., 1851. С. 143, 231 (далее — Родословная книга); ПСРЛ. Т. XXI. Ч. 1. СПб., 1908. С. 3. (Степенная книга); в Типографском родословце Юрий назван Белосельским (ПСРЛ. Т. XXIV. Петроград, 1921. С. 228).
6 Традиционно считается, что он был первым наместником князя Андрея Дмитриевича, но никаких доводов в пользу этого высказано еще не было. Нами было проведено специальное исследование, результаты которого подтвердили это предположение.
7 АСЭИ Т. II. № 2–6. Примерно в 1400–1430 гг. «Юрье Васильевияь Согорсково, сын Васильев» был послухом в меновной Федора Ивановича Монастырева (Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. (Публ. В. Б. Кобрина) // АЕ за 1968 г. М., 1969. № 2).
8 АСЭИ Т. II. № 7, 86.
9 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 392.
10 Чернов С. 3. Из истории Киснемы последней четверти XIV — начала XV века // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 21.
11 Из того факта, что администрация не была назначена Андреем Дмитриевичем, еще не следует, что в течение десятилетия великий князь свободно назначал и снимал высшую администрацию в удельном княжестве. Некоторое время после образования удела потребности в ее смене могло просто не возникнуть.
12 К этому следует добавить, что владения Юрия были довольно значительных размеров и состояли из позднейших Андомской, Белосельской и Вадбальской волостей.
13 Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина (Историко-генеалогическое исследование). М., 1981. С. 224.
14 Менее убедительно предположение В. Л. Янина о том, что убитый в 1394 г. князь Иван Копорский был сыном князя Романа Юрьевича (Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина... С. 226). Маловероятно, чтобы внуки человека, погибшего в конце XIV в., жили в середине XVI в., а Владимир и Василий Ивановичи Белосельские, которых мы считаем внуками Ивана Романовича, были новгородскими помещиками в 1539 г. и отставлены от службы в 1554 г. (НПК. Т. IV. С. 419–421, 432–433; ДАИ. Т. 1. № 47. С. 65).
15 Редкие источники по истории России... С. 160.
16 Там же. В родословной говорится, что Семена убил Григорий Васильевич Заболотский. Заболотский служил великому князю, но его двоюродные братья владели землями в Белозерье (киснемские бояре); к тому же, возможно, Заболотский ведал дворцовыми владениями великого князя на Белозерье (см.: АСЭИ. Т. II. № 385, 385а и примечания И. А. Голубцова).
17 ДДГ. М.; Л., 1950. № 80. С. 304.
18 Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII века. Т. 1. М., 1997. № 301.
19 Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 25.
20 АСЭИ. Т. II. № 86.
21 АСЭИ. Т. III. № 15. В документе не названо отчество Ивана Согорского, поэтому невозможно определить, какой из двух племянников Давыда имеется в виду.
22 Рыков Ю. Д. Новые акты Спасо-Прилуцкого монастыря XV в. // Государственная ордена Ленина библиотека СССР имени В. И. Ленина. Записки отдела рукописей. Вып. 43. М., 1982. № 5. С. 99.
23 АСЭИ. Т. I. № 467; Князь Иван писал, что он находится « «а великого князя службе в Новегороде».
24 Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 25.
25 СГГД. Ч. 1. № 112. С. 272.
26 ПСРЛ. Т. XXXVII. Л., 1982. С. 46, 92, 97.
27 Наиболее четко институциональные признаки служилых князей выделил B. Д. Назаров (Haзаров В. Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV веке // Русский дипломатарий. Вып. 5. М., 1999. С. 175–196).
28 Подробнее о вотчинах Монастыревых см.: Копанев А. И. История землевладения Белозерского края... С. 169–177; Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 374–396.
29 ПСРЛ. Т. VIII. СПб., 1859. С. 33. В некоторых летописях говорится о том, что Дмитрий погиб в Куликовской битве (ПСРЛ. Т. XXXIX. М., 1994. C. 118, 122).
30 Как отмечал еще С. Б. Веселовский, в XV в. «бояре и вольные слуги наследственно служили тому князю, во владениях которого находились их вотчины» (Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси // ИЗ. Т. 22. М., 1947. С. 103).
31 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 527.
32 АСЭИ. II. 2. № 33, 34, 52, 56, 58–61, 63, 71–73, 83, 130, 285.
33 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 378.
34 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 3.
35 Отец Давыда, Иван Андреевич Хромой, женился на двоюродной сестре Григория Ивановича, Аграфене Дмитриевне, и получил в приданое волость Ергу, граничащую с другими владениями Монастыревых (Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 527).
36 АФЗХ. Ч. 1. М., 1951. № 300.
37 АСЭИ. Т. II. № 213.
38 Там же. № 154; И. А. Голубцов отнес эту грамоту предположительно к 1450–1486 гг. Возможно, термин «боярин» употреблен здесь в значении «крупный привилегированный землевладелец», что все же говорит о принадлежности Ивана к элите.
39 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 2.
40 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 527.
41 ТКДТ. С. 184, 186.
42 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 378.
43 Там же. С. 379.
44 АСЭИ. Т. I. № 172, 173.
45 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 4; АСЭИ. Т. II. № 165.
46 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 527.
47 Там же. С. 527.
48 АСЭИ. Т. II. № 154.
49 ДДГ. № 80. С. 303, 313.
50 АСЭИ. Т. II. № 238.
51 Там же. № 244.
52 Там же. № 41.
53 Там же. № 156, 171.
54 Там же. № 230.
55 Там же. № 255.
56 Там же. Т. I. № 504.
57 В думе был еще один представитель рода — Матвей Федорович Бурухин, постельничий в 1547–1552 гг.
58 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 245.
59 АСЭИ. Т. I. № 172.
60 Там же. С. 604.
61 Михаил Андреевич впервые упоминается в летописях под 1445 годом, с этого времени его можно считать самостоятельным правителем.
62 Семенченко Г. В. Завещания церковных иерархов XV в. как исторический источник // Источниковедение отечественной истории. 1984 г. М., 1986. С. 156.
63 АСЭИ. Т. III. № 397, 398.
64 Зимин А. А. Наместническое управление в Русском государстве второй половины XV — первой трети XVI в. // ИЗ. Т. 94. М., 1974. С. 277; Семенченко Г. В. Управление Москвой в XIV-XV вв. // ИЗ. Т. 105. М., 1980. С. 205.
65 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса... С. 245.
66 Там же.
67 АСЭИ. Т. III. № 463.
68 АСЭИ. Т. II. № 333.
69 После смерти отца Михаил Андреевич был очень мал, и поэтому его уделом управлял старший брат Иван. В 1443/44 г. Михаилу должно было быть не более 17–18 лет (но и не менее 11), поэтому неудивительно отсутствие у него своей печати (в 1433/34 г. при заключении междукняжеских «докончаний» печати у князя Михаила не было, но она появилась к 1445 г.).
70 АСЭИ. Т. II. С. 319; Т. III. С. 447.
71 После Белевского сражения (1438 г.) он дал в Троице-Сергиев монастырь село Конотребово в Московском уезде (АСЭИ. Т. I. № 282).
72 АСЭИ. Т. III. № 399; В работе А. А. Зимина Григорий ошибочно назван с отчеством Васильевич (Зимин А. А. Наместническое управление в русском государстве... С. 273).
73 На его имя доложена грамота, время составления которой ее публикаторы, за отсутствием сведений об упоминаемых лицах, «совершенно предположительно» отнесли к 1460-м-1490‑м гг. (АСЭИ. Т. III. №. 416). Однако, опираясь на имя наместника Григория Федоровича, можно более точно датировать грамоту временем до 1460-х-1470‑х гг., когда с боярским званием появляется уже сын Григория Андрей, но и не ранее 1420‑х гг.
74 АСЭИ. Т. II. № 188.
75 Там же. № 233.
76 Хотя родственники Андрея и занимали довольно высокое положение, но только его двоюродный брат, Иван Андреевич Лобан, был великокняжеским окольничим.
77 Подробнее см.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 176. В удел князя Андрея Ивановича Старицкого входила Верея. Кроме Бориса Ивановича, в Старицком уделе служило еще несколько Колычевых (см.: Зимин А. А. Колычевы и русское боярство XIV-XVI вв. // АЕ за 1963 год. М., 1964. С. 56–71).
78 ТК. С. 77; ДТ. С. 184.
79 АСЭИ. Т. II. № 233.
80 ДДГ. № 80. С. 303.
81 ТК. С. 224–225; БС. С. 95, 168 и др.; Десятня новиков, поверстанных в 1596 г. // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 3. СПб., 1909. С. 149.
82 Имя Иона он принял после пострижения, до этого он, вероятно, носил имя Иван.
83 Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV-XVI в.). М., 1977. С. 114.
84 Из стародубских князей к этому времени боярином был только двоюродный дядя В. В. Ромодановского Дмитрий Иванович Ряполовский, верный сторонник Василия II в борьбе с Дмитрием Шемякой.
85 АСЭИ. Т. II. № 188, 189.
86 Там же. № 233.
87 ДДГ. № 80.
88 Подробнее о карьере В. В. Ромодановского см.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 36, 39.
89 ДРВ. Изд. 2. Ч. 14. М., 1790. С. 19; ПСРЛ. Т. XXIV. Пг., 1921. С. 240.
90 ДДГ. № 89.
91 Там же. № 80.
92 Ему уже было примерно 60–70 лет, если не больше.
93 Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 33.
94 АСЭИ. Т. II. № 10–22, 64.
95 Там же. № 64.
96 ДРВ. Ч. VI. С. 458.
97 ТКДТ. М.; Л., 1950. С. 184.
98 АСЭИ. Т. II. № 31.
99 О том, сыновьями какого Ивана Даниловича были Игнатий и Василий Ивановичи, см.: Кобрин В. Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв. М., 1995. С. 140.
100 АСЭИ. Т. II. № 227л. Внук Бориса Ивановича, Григорий Яковлевич, владел землями в Можайском уезде, которые затем передал сыновьям, один из них — Дмитрий — был записан в Дворовой тетради по Можайску (ДТ. С. 184).
101 У А. А. Зимина почему-то князь (Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 293).
102 Доклад, то есть разбор обжалованного или нерешенного судебного разбирательства, осуществлялся непосредственно князю, но присутствие бояр (с правом совещательного голоса) было обязательным.
103 В. А. Плещеев в 1470-х-1490‑х гг. менялся вотчиной с братом Григорием (АСЭИ. Т. II. № 475а), а в 1511/12 г. был судьей в Переяславском уезде (АРГ № 93, 94).
104 ПСРЛ. Т. VIII... С. 111. Возможно, Андрей Дмитриевич служил еще отцу Ивана Можайского, князю Андрею.
105 Двоюродный брат Василия, Михаил Дмитриевич Шарап, служил сыну Михаила Андреевича — князю Василию Удалому (Бархатная книга. Ч. 2. С. 159).
106 Зимин А. А. Список наместников русского государства первой половины XVI в. // АЕ за 1960. М., 1962. С. 36.
107 ПСРЛ. Т. VIII. С. 112; Т. XXV. М.; Л., 1949. С. 395.
108 Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 200. К. М. Бороздин считал, что боярином и дворецким князя Михаила Андреевича был сын Филиппа — Алферий ([Бороздин] К. Опыт исторического родословия Нащокиных. СПб., 1841. С. 25).
109 АРГ. № 59.
110 ТКДТ. С. 76, 184.
111 ПСРЛ. Т. VIII. С. 112.
112 Родословная книга. С. 72.
113 Волконская Е. Г. Род князей Волконских. СПб., 1900. С. 11. В литовской летописи утверждается, что сын князя Юрия Михайловича Тарусского Семен получил от отца Канин (Власьев Г. А. Потомство Рюрика. СПб., 1906. Т. I. Ч. 1. С. 242; Волконская Е. Г. Указ. соч. С. 10). По родословной, у Семена был только один сын — Дмитрий. Константин и Иван Конинские могли унаследовать владения от двоюродного дяди, но, возможно, Дмитрий мог быть их дедом; так как называемый родословной отцом Конинских князь Федор Тарусский погиб в 1380 г., а сами они действовали в середине XV в., то очевиден пропуск в родословной одного поколения. Таким образом, Конинские могут в равной степени быть потомками как Федора Ивановича Тарусского, так и его двоюродного брата Дмитрия Семеновича. Начиная именно с Константина и Ивана Конинских родословная Волконских прослеживается достаточно твердо (см.: АСЗ. Т. I. М., 1997. № 43. С. 39–40; Волконская Е. Г. Указ. соч. С. 19–20).
114 ПСРЛ. Т. VIII. С. 107.
115 С Верейским уделом связан еще один княжеский род — князей Косицких, происхождение которых неясно. В середине XV в. Косицкие жили в Верейском уезде и были близкими родственниками Федора Ивановича Неплюя (троюродный брат А. Г. Колычева). «И взяли, господине, его дяди его Косицкие князи, да тамо вскормили его — в Вереи» (АСЭИ. Т. I. № 410). В Верейском уезде был Косицкий стан (ДДГ. № 103); о том, владели ли названные князья всем станом или нет, говорить затруднительно. Но Косицкие (и их ветвь — Секирины) являлись при Михаиле Андреевиче верейскими вотчинниками, тогда же они потеряли княжеский титул (АСЭИ. Т. III. № 393а, 394, 395). В XVI в. они уже служили по Можайску, Звенигороду и Новгороду (Десятня новиков, поверстанных в 1596 г. ... С. 147, 149, 198).
116 Волконская Е. Г. Указ. соч. С. 17; Зимин А. А. Удельные князья и их дворы во второй половине XV и первой половине XVI в. // История и генеалогия. М., 1977. С. 182.
117 Сама фамилия Карачаров происходит от Карачаровской волости в Можайском уезде. Это подтверждает и связь Карачаровых с Можайском.
118 ПСРЛ. Т. XXV. С. 395.
119 АСЭИ. Т. II. № 188.
120 ДДГ. № 80.
121 3имин А. А. Дьяческий аппарат второй половины XV — первой треги XVI в. // ИЗ. Т. 87. М., 1971. С. 240.
122 АРГ. № 40–41.
123 3имин А. А. Дьяческий аппарат... С. 240.
124 Подробнее см.: Зимин А. А. Дьяческий аппарат... С. 239–240.
125 Суд наместника по отношению к суду князя стоял ступенькой ниже, соответственным был и состав судебной коллегии. «Мужи» были аналогией бояр на княжеском суде (см. прим. 107).
126 АСЭИ. Т. И. № 31.
127 Там же. № 38.
128 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 3.
129 АСЭИ. Т. II. № 57.
130 Там же. № 118, 124.
131 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 4.
132 АСЭИ. Т. II. № 168. В его духовной князь Михаил Андреевич назван «осподарем».
133 Там же. № 304.
134 Там же. № 115.
135 Там же. Т. II. № 265.
136 Там же. № 303.
137 Об окружении белозерских князей из потомков Василька Белозерского известно лишь следующее: «Княж Федоров белозерского боярин был Семен Баба...» (АСЭИ. Т. II. Дополнение к № 56); «Павел Харитонов, купил есми у Ильи у Краковля село Вашкеи, его вотчинную землю боярскую...» (Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 1).
138 Великокняжеская титулатура удельных белозерских князей уже давно привлекает внимание историков. См.: Лурье Я. С. Вопрос о великокняжеском титуле в начале феодальной войны XV в. // Россия на путях централизации. М., 1982. С- 147–152; СеменченкоГ. В. Завещания церковных иерархов... С. 155–156.
139 АСЭИ. Т. II. № 48, 50, 65–67, 74, 76, 80, 140, 153, 156, 164, 182 218, 222, 265, 317, 321, 322; АФЗХ. Ч. 1. № 277.
140 АСЭИ. Т. II. № 332.
141 Там же. № 51.
142 Основные силы русских князей были сосредоточены на юго-восточной границе для боевых действий против татар, там же находились и сами князья.
143 АСЭИ. Т. II. № 90.
144 ДДГ. № 80. С. 305. Иван был протопопом соборной церкви Архангела Михаила в Малоярославце.
145 АСЭИ. Т. II. № 377.
146 АСЭИ. Т. III. № 393а, 394, 395.
147 Там же. № 401.
148 ПСРЛ. Т.VIII. С. 150.
149 Проблемы формирования дьяческого аппарата и его эволюция обстоятельно рассмотрены в монографии Ю. Г. Алексеева (Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства. СПб., 1998).
150 Кулударь подписал несколько грамот Михаила Андреевича (АСЭИ. Т. II. № 167; Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 1).
151 АСЭИ. Т. II. № 165 (1455).
152 Некоторое время он был дьяком (АСЭИ. Т. II. № 2, 3, 4, 155, 164), а в 1455 г. назван сыном боярским (Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 4).
153 АСЭИ. Т. II. № 165.
154 Ю. Г. Алексеев колебался, когда определял очередность службы Ивана Котова, который служил и великому, и удельному князьям. Видимо, Иван служил сначала великому князю, так как его монограмма стоит на жалованной грамоте Василия II от 1454 г. (АСЭИ. Т. III. № 54а), он же подписал и правую грамоту Ивана III, датируемую между 1462–1464 гг. (АФЗХ. Ч. 1. № 103). Позднее его деятельность будет связана с Белозерьем. Между 1464 и 1473 гг. он написал меновную Череповецкого монастыря (АФЗХ. Ч. 1. № 298), между 1448 и 1470 г. подписал жалованную Михаила Андреевича (АСЭИ. Т. II. № 122; скорее всего, после 1464 г.), а в 1460–1470‑е гг. подписал правую (АСЭИ. Т. II. № 188). Таким образом, деятельность Ивана Котова при удельном князе падает на 1460–1470‑е гг.
155 АСЭИ. Т. II. № 189, 190; Т. I. № 504.
156 Там же. Т. II. № 233, 255.
157 Там же. № 106, 107, 109, 172, 251, 326, 391.
158 Он писал грамоту в 1476 г. (АСЭИ. Т. II. № 233). Хихилевы были мелкими вотчинниками.
159 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 4; АСЭИ. Т. II. № 171.
160 АСЭИ. Т. II. № 255.
161 ПСРЛ. Т. VIII. С. 112.
162 Грамоты XIV-XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря. № 4.
163 Основатель рода Афанасий Внуков был посельским княгини Елены, жены Михаила Андреевича (АСЭИ. Т. II. № 123).
164 Микула Стогинин был около 1460-х-1470‑х гг. посельским князя Михаила на Ирдьме (АСЭИ. Т. II. № 186). Его сын Михаил Гневаш Стогинин стал родоначальником дворянского рода Гневашевых.
165 АСЭИ. Т. I. № 378.
166 Иван умер между 1476–1483 гг. (АСЭИ. Т. II. С. 554), а Василию пришлось спасаться в Литве от великокняжеской опалы.
167 ДДГ. № 80. С. 304; Михаил Андреевич производил и другие пожалования по просьбе сына (АСЭИ. Т. II. № 237, 245).
168 Бархатная книга. Ч. 2. С. 159. Василию Шемячичу служили Дмитрий Векоша и Василий Львовичи Зубатые Ярославские, уехавшие в Литву вместе с Иваном Можайским (Бархатная книга. Ч. II. С. 160).
169 Галицкие князья, раньше белозерских потерявшие княжество и попавшие в думу, после образования Галицко-Звенигородского удела Юрия Дмитриевича перешли на службу в Галич.
170 Среди Монастыревых и Пушечниковых были как бояре, так и дети боярские.
171 3имин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 293.
172 Этот тезис верен только для одной из частей удела князя Андрея — Белозерья. С Можайском и Вереей были связаны Нетшичи и Колычевы, роль которых при дворе Андрея Дмитриевича тоже была значительной.
173 Но из этих четверых ни один не пережил князя Михаила и не смог обеспечить своим детям приемлемого положения при дворе великого князя после ликвидации удела.
174 Иван Федорович Судок Монастырев служил Ивану Андреевичу, Василий Федорович Безнос — великой княгине Марии и Андрею Вологодскому, Василий Иванович Меньшой Ухтомский, Дмитрий Иванович и Константин Дмитриевич Шелешпанские — Андрею Вологодскому, Иван Согорский и Василий Ухтомский — великому князю.
Приложение
СПИСОК БОЯР И НАМЕСТНИКОВ КНЯЗЕЙ АНДРЕЯ ДМИТРИЕВИЧА И МИХАИЛА АНДРЕЕВИЧА
Бояре [1]
Андрея Дмитриевича:
Иван Александрович Монастырев
Борис Васильевич Отяй
Андрей Дмитриевич (Нетшич)*
Григорий Федорович Колычев*
Григорий Иванович Монастырев*
Михаила Андреевича:
Григорий Федорович Колычев
Андрей Дмитриевич Монастырев
Григорий Иванович Монастырев*
Федор Борисович Отяев
Александр Григорьевич Колычев**
Василий Иванович Пушечников**
Василий Андреевич** (возможно, Виселица)
Василий Федорович Безнос Монастырев**
Василий Васильевич Ромодановский**
Филипп Григорьевич Нащокин
Иван Григорьевич Монастырев*
____________
* Боярство в данный период предположительно.
** Бояре Михаила Андреевича в списке А.А.Зимина (Зимин А.А. Формирование боярской аристократии. С. 293).
Белозерские наместники Андрея Дмитриевича и Михаила Андреевича
Юрий Васильевич Белозерский (1397-/427, возможно с 1380 г.) [2]
Давыд Юрьевич (1397–1427) [3]
Иван Борисович Плещеев (1397–1427) [4]
Григорий Иванович Монастырев (1397–1427 [5], 1428–1434 [6], 1435–1447 [7])
Василий Иванович Плещеев (1397–1427) [8]
Давыд Семенович Кемский (1435 ‑1447) [9]
Верейские и можайский наместники Андрея Дмитриевича и Михаила Андреевича
Борис Васильевич Отяй (Можайск)
Григорий Федорович Ворона Колычев (Верея) [10]
Михаил Кирьянович (третник верейский) [11]
Давыд Иванович (третник верейский) [12]
Возможно, Федор Борисович Отяев (третник московский) [13]
ПРИМЕЧАНИЯ К ПРИЛОЖЕНИЮ
1 В этот список не включаем так называемых киснемских бояр (из Всеволожских), владения которых хоть и находились на Белозерье, но ни одного упоминания об их службе в уделе мы не встречаем.
2 АСЭИ. Т. II. № 2–6.
3 Там же. № 7.
4 Там же. № 10–22, 64.
5 Там же. № 33, 34.
6 Там же. № 52, 58, 59, 60, 61, 63.
7 Там же. № 71, 72, 73, 83.
8 Там же. № 31.
9 Там же. № 86.
10 Там же. Т. III. № 399.
11 Там же. № 393а, 394, 395.
12 Там же. № 401.
13 Там же. № 397, 398.
РЕЛЯТІВНІ РОДИ
- Можайсько-Верейські
- Конинские
- Шелешпальские
- Белозерские
- Монастыревы
- Согорские
- Андожские
- Карголомские
- Кемские, Фуниковы и Нащокины
- Вадбольские