Бычкова М. Е. Родословие Глинских из Румянцевского собрания

Текст воспроизведен по изданию: Родословие Глинских из Румянцевского собрания // Записки отдела рукописей, Вып 38. М. Государственная библиотека СССР им В. И. Ленина. 1977

Рукопись родословной книги конца XVI в. из Румянцевского собрания отдела рукописей ГБЛ № 349 давно известна по описаниям и отдельным публикациям 1.

Из всего сохранившегося до наших дней комплекса родословных книг — это один из самых ранних и интересных списков. Благодаря своему составу он является эталоном, позволяющим с большой достоверностью определить взаимосвязь между остальными родословными книгами всей редакции, в которую он входит 2.

В Румянцевском списке мы находим уникальный родословный документ — «память» о роде Глинских, не известный в полном составе другим родословным книгам 3. Родословные книги наиболее полно по сравнению с другими источниками XVI в. сохранили сведения о составе и родственных связях верхушки правящего класса Русского государства, но содержат сравнительно небольшое число биографических записей об этих лицах. Как правило, это известия об участии в походах, службе при дворе, брачных связях и др. «Память» Румянцевского списка выделяется среди этих записей. Она не только содержит уникальные сведения о службе Глинских в Литве, их родственных связях с литовским боярством, биографические сведения о Михаиле Львовиче Глинском, неизвестные по русским источникам, но подбор фактов из жизни Глинских, характеристики лиц, сама манера изложения носят достаточно яркий полемический оттенок, позволяющий связать этот документ с политической борьбой правящих боярских группировок в России во второй четверти XVI в.

Анализу этого редкого генеалогического документа и посвящена настоящая работа. В дополнение к существующим описаниям рукописи нам необходимо привести некоторые дополнительные сведения, без знания которых невозможен анализ публикуемого документа.

Румянцевский список представляет собой рукопись конца XVI в., в четвертку, на 303 л., из них л. 296 а‑297 г. и 298–303 чистые. Водяные знаки рукописи — 6 вариантов кувшина. Из них два варианта с литерами НА и IH близки к указанным Н. П. Лихачевым и Брике (Briquet, № 12741 и 12751–1589, 1594–1597 гг.; Н. П. Лихачев, № 1954 и [106] 4006–1594, 1581 гг.). Еще один вариант с литерами М и сильно деформированным G близок к знаку, указанному А. А. Гераклитовым, хотя у Гераклитова литеры MD (А. А. Гераклитов, № 425‑1600 г.). Четвертый вариант с буквами М и деформированной, которую можно прочитать как С, Е или Р, аналогичен воспроизведенному Н. П. Лихачевым (Н. П. Лихачев. Бумага... № 629, 630‑1589, 1595 гг.). Два варианта — маленький кувшин без букв с короной и розеткой и вытянутый с богато украшенным верхом и буквами GP: I в справочниках аналогий не имеют. Переплет современный кожаный, до реставрации 1968 г. был мягкий, «сумкой». Рукопись написана несколькими почерками скорописью конца XVI в., много вставок на полях и между строк, сделанных разными почерками и чернилами. На л. 43 об. на верхнем поле частично срезанная при переплете запись: «Се яз, Василей Федоров сын...», последнее полусрезанное слово можно прочесть как «Игнатя», на л. 128 об. тем же почерком на верхнем поле запись: «Помилуй мя, боже». После главы 52 («Род Солхмировых») на л. 268 об. — 270 об. помещены «памяти» Федора Сабурова, Петра Константиновича, Геннадия Бутурлина, вписаны бояре из духовных грамот вел. кн. Дмитрия Ивановича, Василия Дмитриевича и Василия Васильевича и список бояр-послухов из жалованной грамоты 1483 г. Ряд вставок в текст сделан почти одновременно с составлением самой рукописи. Некоторые из них можно отнести ко времени царствования Бориса Годунова, о чем говорит запись на поле л. 299: «Лета 7092 (вторая цифра неразборчива, очевидно в дате ошибка. — М. Б.) царь и великий князь Борис Федорович всея Руси и царевич Федор Борисович всея Руси», сделанная почерком и чернилами, встречающимися среди других вставок. Общими для списков извода всей редакции, к которому принадлежит Румянцевский, являются первые 56 глав рукописи, кончая родом Волконских, указанные в оглавлении и помещенные на первых 38 тетрадях (л. 1–277).

С л. 278 идут росписи, не записанные в оглавлении: родословие Нагайских князей, без перерыва переходящее в родословие Глинских, список европейских королей, родословия князей черниговских, муромских и рязанских, Микулинских и Елизаровых (Морозовы), причем в заголовках двух последних написано: «В иных летописцех пишет». Весь этот текст написан двумя почерками, каждый из которых встречается в первых 38 тетрадях. Поэтому мы можем предполагать, что вся рукопись составлена одновременно 4.

Протограф списка составлен во время царствования Ивана IV, о чем можно судить по заголовку к родословию великих князей: «Лествица государя нашего царя великого князя Ивана Васильевича» (л. 5 об.); в росписи этой и следующих глав последним записан Федор Иванович, названный «нынешним царем» (л. 7 об., 12 об.).

На л. 9 об. при перечислении московских великих князей и царей от Рюрика Федор Иванович вписан между строк 21‑м «коленом» почерком и чернилами, очень сходными с почерком основного текста. В помещенном после этой главы перечислении поколений великих князей в обратном порядке от 21-го до 1‑го поколения (л. 9 об.-10) в соответствии с припиской имени Федора изменен отсчет поколений — все они увеличены на единицу; рядом с цифрами 18, 15, 7 видны полусмытые [107] цифры 17, 14, 6, что соответствовало бы отсчету, если последним в 20‑м «колене» записан Иван IV. В цифрах 21 и 11, очевидно, приписаны единицы, цвет чернил совпадает, но начертание буквы «а» несколько отличается от основного текста.

Приписка на л. 45 об., сделанная черными чернилами и почерком, нигде более не встречающимся, говорит о смерти Федора в 1598 г. Эти изменения текста позволяют предположить, что в основе Румянцевского списка лежит родословная, составленная в годы царствования Ивана IV, а рассматриваемая рукопись была написана во время правления Федора Ивановича (1584–1598).

В настоящей работе нас будут интересовать родословные росписи Глинских князей из Румянцевского списка. Но предварительно необходимо кратко остановиться на редакциях этих родословий, составленных в XVI в., которые мы находим в русских родословных книгах.

Одна из них, которую мы в дальнейшем будем называть «поколенной росписью», начинается с выезда в Литву к великому князю Витовту татарина Алексы (в отдельных списках Лексы), его крещения, пожалования ему Витовтом земель. Далее в росписи приводятся пять — семь поколений потомков Алексы (примерно до деятелей втор. пол. XVI в.), последними здесь записаны потомки Льва Борисовича, которые выехали в 1508 г. на Русь 5 (см. табл. на с. 120).

Другая редакция, озаглавленная в отдельных списках «Подлинный родослов Глинских князей» 6, подробно излагает «кочевой» период жизни предков Глинских, их родство с Чингисханом, затем говорит о выезде Алексы к Витовту, перечисляет все пожалования, которые он получил в Литве, женитьбу его сына на княжне Острогожской и кончается выездом на Русь детей Льва Борисовича в 1508 г. «Подлинный родослов» отличается обширной легендой о происхождении Глинских и краткой росписью.

«Подлинный родослов» и «поколенная роспись» составлены независимо друг от друга. В них записано разное число лиц и дан разный комплекс биографических известий, но основа родословной легенды — выезд татарина Алексы в Литву — и схема родства общих для обоих родословий лиц едины (см. табл. на с. 120).

«Поколенная роспись» сходна с большинством росписей, входящих в родословные книги XVI в., и имеет присущую им схему — Легенда о выезде — роспись, где первые три поколения записаны по схеме от отца к сыну, а с четвертого даны последовательно потомки Бориса Ивановича и его братьев Федора и Семена. «Поколенная роспись» имеет два типа родословной росписи и три типа легенды, история которых связана с бытованием в XVI в. определенных редакций родословных книг.

В первом типе — полной росписи — записаны семь поколений потомков Алексы. Последними здесь названы сын Михаила Львовича Василий, дети брата Михаила Василия Львовича — Юрий, Иван, Михаил и Елена и внук Василия Львовича Иван Михайлович; Елена названа женой великого князя Василия Ивановича. Второй тип росписи более краток; по сравнению с первым здесь отсутствуют шестое и седьмое поколения (сын Михаила Львовича и дети и внук Василия Львовича). Остальные отличия текстов росписи в разных списках родословцев (отсутствие прозвищ, изменение степени родства и т. п.) связаны с особенностями и дефектами самих списков, в которых они помещены 7. [108]

Семь поколений потомков Алексы, (первый тип) есть в списках только одной редакции родословных книг втор. пол. XVI в., к которой принадлежит Румянцевский список, остальные редакции содержат более краткий (второй) тип росписи.

В списках первого извода редакции втор. пол. XVI в. легенда к родословию Глинских записана так: «К великому князю литовскому Витовту Кестутьевичу внуку Гедиманову приехал татарин князь Олекса, а во крещенье наречен князь Олександра, а вотчина у него была Глинеск да Глинеца, да Подова» 8. В рукописях второго извода этой же редакции, где кроме «поколенной росписи» помещен «подлинный родослов», под его влиянием легенда расширена, в нее включены известия о женитьбе уже Алексы на княжне Настасье Острогожской и о земельных пожалованиях, сделанных Витовтом, совпадающие с «подлинным родословом» 9.

В редакциях родословных, близких к Государеву родословцу 10, содержащих более краткий тип росписи Глинских, из легенды, соответствующей тексту первого извода родословных втор. пол. XVI в., исключены слова «Кестутьевичу внуку Гедиманову» 11, а в остальных редакциях родословных нет слов «внуку Гедиманову» 12.

Таким образом можно установить связь между родословной легендой и родословной росписью Глинских: более краткой росписи соответствует всегда самая краткая легенда, полной росписи соответствуют две легенды — полная и расширенная под влиянием «подлинного родослова», причем последняя встречается лишь в тех рукописях, где есть и сам «родослов».

Составление полного типа росписи довольно точно датируется по записанным в ней сведениям. Здесь названы умершими без потомства Иван и Юрий Васильевичи и Василий Михайлович 13, а Елена Васильевна названа женой великого князя Василия III 14. По наиболее поздней дате — смерть Василия Михайловича (1564 г.) — полный тип росписи можно датировать 60-ми гг. XVI в. Это соответствует времени составления протографа редакции. В 80‑е гг., когда составлялся второй извод редакции, в нем, не меняя росписи, расширили легенду Глинских 15.

Для датировки краткого типа росписи надо обратиться к истории тех редакций родословных книг, которые его содержат, так как датирующие сведения в рукописи отсутствуют. Самая ранняя редакция, содержащая такую роспись, — редакция в 43 главы с приписными, составленная, как установил Н. П. Лихачев, на основе Государева родословца 1555 г. 16 В списках родословных, восходящих к Государеву родословцу (редакция в 43 главы), нет текста росписи Глинских, а есть только заголовок к главе. Для Н. П. Лихачева это было одним из оснований для вывода, что роспись Глинских отсутствовала в Государеве родословце 17.

Изучение всего комплекса сохранившихся списков родословных книг показывает, что такое положение противоречит их истории. Ни в одной редакции мы не встретили случая, чтобы в оглавлении к спискам или в заголовках среди глав были названы росписи, отсутствовавшие в [109] протографе редакций. В этом случае отсутствие текста главы связано или с дефектом самого списка, или с дефектом рукописи, с которой он переписывался, причем во втором случае такой пропуск часто оговаривается в тексте 18. Оглавление к родословной книге писалось не как программа ее состава, а как его констатация. Поэтому, на наш взгляд, более правильно считать, что родословие Глинских имелось в Государеве родословце, а при более поздней обработке его текста было утрачено.

Такое положение косвенно подтверждается составом списков возникшей на базе Государева родословца редакции в 43 главы с приписными. Три рукописи этой редакции, составляющие особый извод, после 43 главы (род Адашевых), которой кончался Государев родословец, имеют запись «По сей род писано в Государеве в большой родословной Елизаровской книге». Это единственное свидетельство в родословных книгах о Государеве родословце, составленном дьяком Елизаром Цыплятевым, которое было для Н. П. Лихачева важным аргументом при обосновании его гипотезы 19. В этих трех списках после заголовка гл. 14 следует роспись Глинских князей, отсутствующая в списках редакции в 43 главы и соответствующая краткому типу росписи и родословной легенды 20.

Служба Глинских князей при московском дворе также подтверждает вероятность включения их росписи в Государев родословец. В исторической литературе уже высказывалось мнение, что из некняжеских родов в Государев родословец попали те, представители которых входили в состав Думы, а из княжеских записаны даже те, среди которых не было думцев 21. Князья Глинские постоянно имели в Думе своего представителя. После смерти в 1547 г. Юрия Васильевича им был его брат Михаил 22, с 1556 г. в разрядах упоминается стольник Василий Михайлович Глинский, боярин с 1561 г. 23 Поэтому скорее можно предположить, что роспись Глинских попала в родословные книги еще в 50‑е гг., а позднее, в 60-е-70‑е гг., в годы опричнины 24, роспись выпала при обработке уже существующих редакций родословцев.

Труднее установить, какой тип росписи — краткий или полный — был первоначальным. Краткий тип росписи дошел в составе более ранних редакций, в нем записано одинаковое число поколений во всех ветвях рода, что также может свидетельствовать о его первичности 25. Полный тип дошел в составе редакции втор. пол. XVI в. и в том виде, который мы имеем, составлен или обработан после 1564 г.

Мы можем представить два варианта бытования поколенной росписи Глинских в родословных книгах XVI в., исходя из их расположения [110] в различных редакциях. Согласно первому предположению, сначала был составлен более краткий тип, который, вероятно, был в Государеве родословце, а потом эта глава выпала из основного текста и перешла в число «приписных». В редакции в 43 главы с приписными эта роспись встречается систематически.

При создании редакции втор. пол. XVI в. роспись была дополнена новыми поколениями до начавшего в это время службу Ивана Михайловича и расширена ее легенда.

В этом случае надо констатировать, что в раннее родословие не были включены ни мать Ивана IV Елена Глинская, ни служивший в момент составления росписи дядя царя боярин Михаил Васильевич, ни живой еще Василий Михайлович. А более поздняя роспись записала не только этих лиц, из которых Василий Михайлович уже умер бездетным, но и умерших раньше него также бездетными Юрия и Ивана Васильевичей и назвала Елену великой княгиней.

Мы считаем более вероятным другую схему бытования этой росписи, хотя не имеем в ее доказательство дополнительных аргументов. Родословная Глинских в ее полном типе, где были записаны и Елена Васильевна и все живые в 50‑е гг. Глинские, была в Государеве родословце 26. Позднее она оттуда выпала. На основе этой росписи в какой-то из моментов, когда влияние Глинских упало, был составлен более краткий тип, известный по редакции в 43 главы с приписными.

При создании в 60‑е гг. новой редакции был использован первоначальный полный тип, куда добавлено известие о смерти Василия Михайловича. В этом случае более естественным выглядит помещение в роспись великой княгини Елены и бездетных бояр Юрия и Ивана Васильевичей.

Вторая редакция родословия Глинских — «подлинный родослов» есть только в редакции родословных книг втор. пол. XVI в. Основной объем ее текста составляет родословная легенда, роспись рода оканчивается лицами, выехавшими в Москву в 1508 г. Это необычно для княжеских и боярских росписей втор. пол. XVI в. «Подлинный родослов» находит аналогии лишь среди великокняжеских родословий этого времени и, обратившись к традиции их составления, мы можем выяснить время и причины его появления.

«Подлинный родослов» имеет много общих черт со «Сказанием о молдавских князьях» 27 и отчасти сопоставим с родословием литовских князей 28. Для всех них характерна пространная легенда, выводящая родоначальника из глубокой древности, где записано много биографических подробностей о дальних предках, и короткая родословная роспись.

По «подлинному родослову» князья Убо Кияты, предки Глинских, кочевали до нашествия татаро-монгол, во время которого они породнились с Чингисханом 29. Детально описан здесь выезд предка Глинских в Литву, его крещение, что находит аналогии в сопоставимых местах родословия литовских князей. Как и в «Сказании о молдавских князьях», где роспись доведена до отца Елены Стефановны, жены Ивана Ивановича Молодого, в родословии Глинских последними записаны Василий Львович, отец великой княгини Елены Глинской, и его братья.

Мы не можем найти ни текстологического совпадения «подлинного родослова» с указанными памятниками, ни конструктивных [111] заимствований, но в принадлежности его к одинаковой с ними традиции сомневаться не приходится.

Исследования последних лет показали, что родословие молдавских князей было составлено в связи с замужеством Елены Стефановны 30. По аналогии можно предположить, что «подлинный родослов Глинских князей» был составлен в связи с женитьбой Василия III на Елене Васильевне Глинской и должен был подтвердить ее происхождение от правящего дома Чингисидов. Исходя из этого, а также из отсутствия упоминаний в нем женитьбы Василия III на Елене Глинской и каких-либо известий об их детях, мы можем датировать «родослов» перв. пол. 20‑х гг. XVI в.

«Подлинный родослов» имеет две редакции. Одна из них, опубликованная по рукописи XVII в. 31, находится в списках второго извода редакции родословных книг втор. пол. XVI в. Самостоятельная редакция «подлинного родослова» помещена в Румянцевском списке, среди дополнительных статей на л. 280–286. Все списки родословных книг этой редакции содержат полную поколенную роспись Глинских (гл. 14 или 16), причем после нее в списках второго извода следует запись: «А подлинно пишет о Глинских, откуда пошли и как ся вели, и то пишет в сеи же книге после всех родов» 32; вторая роспись, помещенная в этих списках, озаглавлена «Подлинный родослов Глинских князей». Этот «Подлинный родослов» попал в протограф второго извода независимо от Румянцевского списка, так как кроме отличий, о которых будет сказано ниже, в Румянцевском есть пропуск значительного куска текста, отсутствующий в остальных списках извода 33. Общий для всех списков редакции текст «подлинного родослова» кончается словами: «...и преставися князь Борис на тех всех городех» 34, далее в списках второго извода идет продолжение росписи, а в Румянцевском помещен текст, начинающийся словами: «Паметь. Князя Ивана Юрьевичя Мстисловсково были бояре...», конец «...а Глинские книини Анна да книини Настасья сидели конец стола». Эта «память», являющаяся предметом настоящего исследования, не находит никаких аналогий среди родословных документов XVI в., и поэтому прежде всего встает вопрос о ее возможном источнике и достоверности записанных в нее фактов.

Кроме Румянцевского списка «память» помещена еще в четырех рукописях родословных 35. Из них Титовский — один из самых дефектных списков той же редакции родословных книг, что и Румянцевский, а остальные три рукописи принадлежат к другой редакции родословных книг 36. Список А. И. Вадбальского, в свое время высоко оцененный С. Б. Веселовским, и Пусторослевский, по которому опубликовал «память» Н. П. Лихачев, восходят к общему протографу 37. [112]

Все списки, кроме Румянцевского, содержат текст «памяти» со значительными искажениями. В Пусторослевском и списке А. И. Вадбальского опущен значительный отрывок в тексте (см. Приложение 1), в Библиотечном списке пропуск меньше, но начинается с того же слова, что и в двух других. То, что в трех рукописях родословных книг, относящихся к одной редакции, пропуск начинается с одного и того же слова, и в двух из них кончается на одном и том же слове, может свидетельствовать, что этот пропуск восходит к общему протографу. В Титовском списке «память» сохранилась без пропусков, но с некоторыми дефектами и исправлениями текста.

«Память» по содержанию можно разделить на две части. Первая посвящена жизни Льва Борисовича Глинского и его сыновей в Литве и их выезду в Москву, вторая представляет список боярынь вел. кн. Елены Васильевны. Логически они связываются замужеством Елены Глинской и упоминанием во второй части службы при московском дворе тех княгинь Глинских, мужья которых названы в первой части.

Сначала в «памяти» перечислены бояре кн. Ивана Юрьевича Мстиславского: Светител, Поцолт, Олгиш, Степан Есманозич, отец Ивана Раевского; Льву Глинскому место «з бояры было в столе, а боярства не дослужился». После смерти князя Ивана Юрьевича на службе в Киеве Глинский женился на вдове Гаврилы Мелешковича, тетке («дядине») Ивана Раевского, и выехал с женой в Литву, где у них родились четыре сына. Дальше подробно записана биография Михаила Львовича Глинского. Здесь текст «памяти» сопоставим с «подлинным родословом» и это сравнение показывает, что «память», повторяя текст «родослова», вносит в него свои редакционные вставки.

Подлинный родослов 38.

И служили Глинские князи в Литве;

и как король послал Алехсандро Литовара послом в Немцы, князь Михаило Львович Глинской с Литоваром пошел в Немцы и научился в Немцах немецкому языку и грамоте немецкой. И научись князь Михаило в Немцах грамоте и языку немецкому да приехал в Литву служити.

И король Александро взял князя Михаила Глинскаго Львовича к себе во двор и учинил его моршалком дворным

Память 39.

И служил тот князь Лев Глинской по паном по литовским и з детми своими.

И как послал король Александр Литовара послом в Немцы, и Литовар тово князь Михаила Глинсково взял с собою в Немцы и дал ево учити в Немцах тамошнему языку немецкому и грамотам.

И там в Немцах князь Михайло Глинской веры своей рускои отступился и научився в Немцах князь Михаило Глинской языком немецким и грамотам и приехал в Литву служитн.

И король Александр взял князя Михаила Глинсково к собе во двор служити, и у короля Александра князь Михаило во дворе служил, и у послов у немецких толмачил и грамоты перед королем чел, и дослужился у короля у Олександра дворового моршалства. Коли король Александр пойдет к церкви или от церкви, и князь Михаило Глинскои перед королем детей боярских розбивает. И братью свою князь Василья да князя Ивана Мамая да князя Федора Глинских х корелю Александру приказал.

Деятельность Михаила Львовича после смерти Александра описана коротко: он убил у Сигизмунда боярина Яна Березинского, «казну ево [113] всю поймал» и бежал с братьями к Москве. «А иново пути Глинским тово лутче не ведаем» 40.

Сравнение показывает, что источником биографии Михаила Львовича Глинского в Литве мог быть «подлинный родослов». По сравнению с ним мы не находим в «памяти» принципиально новых сведений о Михаиле. Скорее следует обратить внимание на направленность фактов «памяти» против кн. Михаила. Автор явно с неодобрением относится к перемене религии («веры... отступился»), а роль Глинского при дворе вел. кн. Александра явно принижена. Все современники говорят о его большом влиянии на великого князя, о больших пожалованиях, которые получил Михаил Львович 41. И хотя современники единодушно считали Михаила Львовича Глинского выдающимся человеком 42, в родословии мы ничего похожего на эту характеристику не видим.

В «памяти» записан круг лиц, с которыми Глинские были связаны в Литве. Прежде всего это бояре кн. Ивана Юрьевича Мстиславского. Иван Юрьевич, потомок Гедимина, упоминается в источниках с 1458/59 по 1486–1489 г. 43 Из записанных в «памяти» бояр по актам известны Василий Олгиш, боярин Мстиславского князя 44, и Поцолт, служивший в Мстиславле 45. Потомки Ивана Раевского, выехавшего на Русь в 1526 г. вместе с Ф. М. Мстиславским, известны по русским источникам 46. Мелешковичи были вотчинниками Городенского повета, очевидно с середины XV в., дети Гаврилы Мелешковича упоминаются с 1496 по 1522 г. 47 В судном деле 1507 г. упоминается Иван Есманович, возможно родственник записанного в памяти Степана Есмановича 48.

Иван (Ян) Литавор Богданович Хребтович, с которым Михаил Глинский уехал из Литвы, — известный деятель конца XV — начала XVI в. Правда, о его посольстве «в Немцы» ничего не известно, но он ездил с посольствами в Польшу и на Русь 49. Если учесть, что сестра Михаила Львовича была замужем за братом Литавора Мартином Богдановичем 50, то показание «памяти» об отъезде Михаила в свите Литавора приобретает большую убедительность. [114]

Наиболее трудно проверяется факт переезда Льва Борисовича Глинского в Литву, где «память» объединяет несколько событий XV в. «А как преставился князь Иван Юрьевич Мстисловской на службе в Киеве, и тот князь Лев Глинской понял дядину Иванову Раевсково Гаврилову жену Мелешковича, после княж Ивановы смерти Юрьевича поехал изо Мстисловля в Литву служити. И в Литве с нею прижил четыре сына...» 51.

Как мы видим, здесь упомянута дважды смерть Ивана Юрьевича Мстиславского, один раз он записан умершим в Киеве. Ни о его службе в Киеве, ни точная дата его смерти из других источников нам неизвестны. Возможно, здесь содержится смутное упоминание о так называемом «киевском заговоре» 1480–1481 гг., в котором принимали участие православные литовские князья, связанные с Новгородом 52. Отец Ивана Юрьевича Юрий Лугвеньевич в 40‑е гг. XV в. неоднократно отъезжал в Новгород 53, и хотя Иван Юрьевич в связи с киевским заговором в других источниках не упомянут, по своему происхождению он мог бы быть его участником.

В этом же отрывке сообщается о женитьбе Льва Борисовича. Поскольку потомки Ивана Раевского, родственники его жены, в перв. пол. XVI в. жили на Руси, мы можем считать это известие достаточно достоверным, тем более, что это единственный случай в «памяти», когда указывается родство четырех человек, в общем не имеющих отношения к родословию Глинских: «Степан Есманович Ивана Роевсково отец», «Лев Глинской понял дядину Иванову Раевсково, Гаврилову жену Мелешковича». Но дату женитьбы, которая по тексту связана или с предполагаемым заговором 1480 г., или с отъездом Льва Глинского в Литву после смерти Ивана Юрьевича, придется отвергнуть, так как сыновья Льва Борисовича как активные деятели упоминаются в источниках с 80‑х гг. XV в. 54

Возможно, что Лев Глинский женился на вдове Гаврилы Мелешковича, что породнило его с мстиславским боярством, не собираясь уезжать в Литву, но после событий 1480 г., если в них был замешан Иван Юрьевич, уехал. Во всяком случае, «память» — пока единственный документ, который называет бабку вел. кн. Елены по отцовской линии 55.

Еще одна запись связывает Льва Глинского с Литвой. «А поместье за ним было во Мстисловле, селцо Ходосово, что ныне за княж Михайловым боярином, за Михаилом за Суходолским» 56. Село Ходосово расположено около Мстиславля и в XVI в. входило в состав Литвы. Очевидно, под кн. Михаилом здесь подразумевается Михаил Иванович Мстиславский 57. [115]

Вторая часть «памяти» — список боярынь вел. кн. Елены Васильевны — по составу записанных лиц почти полностью совпадает со свадебными разрядами 1526 и 1533 гг. 58 В списке упомянуты боярыни Мария, жена Григория Федоровича Давыдова 59, Олена, жена Ивана Андреевича Челяднина 60, Огрофена, жена Василия Андреевича Челяднина 61, Ирина, жена Юрия Захарьевича 62, записанная в «памяти», встречается лишь в свадебном разряде 1533 г. 63

В «памяти» мы находим еще Анну Глинскую, жену кн. Василия Львовича 64, мать Елены; Настасью Мамаеву, тетку Елены, жену кн. Ивана Львовича Мамая; кн. Огрофену Волынскую, жену Ивана Михайловича Волынского 65, Овдотью Иванову Третьякову, жену печатника Ивана Ивановича Третьякова 66. Не удается установить последнюю из записанных боярынь — Огрофену «Нехожева княгиня», так как испорчено имя мужа.

Ценность этой части родословия в том, что генеалогические источники вообще редко называют имена женщин, а здесь приведены три имени боярынь вел. княгини, ранее не встречавшиеся — имена жен И. Л. Глинского, И. И. Третьякова и какого-то князя с искаженным именем.

«Память» сохранилась в списке конца XVI в., однако составлена она, очевидно, гораздо раньше. В ней упоминается рождение у Василия III сына Юрия, поэтому самой ранней датой составления следует считать 30 окт. 1532 г. 67 Поскольку документ посвящен в основном Михаилу Львовичу Глинскому, но в то же время не говорит о его смерти, появление «памяти» с большой вероятностью можно датировать не позднее августа 1534 г., когда кн. Михаил был посажен в тюрьму, где вскоре умер 68. В этой датировке можно выделить два периода: октябрь 1532 г. — декабрь 1533 г. (смерть Василия III) и 1534 г. В первый период составление «памяти» можно связать со стремлением группы бояр не допустить Михаила Глинского к власти в случае смерти Василия III, во второй — с желанием отстранить Михаила от власти.

По нашему мнению, «память» скорее была составлена до смерти Василия III и связана со стремлением отстранить кн. Михаила от участия в регентском совете. Это подсказывает сам текст «памяти», где не названы события позднее октября — ноября 1532 г., а о кн. Василии III и его братьях говорится как о живых («А коли ся приведет в праздник стояти, а войдет князь велики или митрополит или уделные князи...»; «А коли за обычаи сидят, а войдет князь велики Василеи...»; «А коли родился князь Юрьи Васильевич... и толды большой наряд был...» 69). [116]

Однако в 40‑е гг. XVI в. Глинские стали одиозными фигурами, и московское восстание 1547 г. в значительной степени было направлено против них 70. Это обстоятельство выдвигает перед нами вопрос, не связано ли редактирование «памяти» или изменение отдельных ее частей с недовольством Глинскими в это время. Ведь мы можем выделить в нашем памятнике две части — одна посвящена Михаилу Львовичу, а другая — список боярынь — неоднократно подчеркивает низкое место среди боярынь Анны Глинской.

Нам кажется, что на этот вопрос при всей его заманчивости надо ответить отрицательно. Во-первых, повторяем, никакие события позднее рождения кн. Юрия (1532 г.) в документе не упомянуты, и в первой части «памяти» не видно более поздних переделок. Появление списка боярынь вел. кн. Елены было возможно лишь до ее смерти (3 апр. 1538 г.) 71, и если он составлялся или редактировался во втор. пол. 30-х-40‑е гг. XVI в., в нем должны были оказаться изменения: в 1538 г. была пострижена в монахини жена В. А. Челяднина, которую мы находим среди боярынь, а примерно с 1536 г. первое место при дворе занимала жена кн. Федора Михайловича Мстиславского Анастасия 72. В «памяти» она не записана.

Эти обстоятельства приводят нас к мнению, что «память» была составлена как единый документ в 1532–1534 гг., но возможно, внимание к Глинским, возникшее в 40‑е гг. XVI в., было наряду с другими одной из причин копирования и сохранения документа, направленного против этого рода.

«Память» могла быть записана людьми хорошо знакомыми с «литовским» периодом жизни Михаила Глинского, который почти не отражен в русских источниках. Первые же ее слова связаны с именем Мстиславских князей. Возможно, что все составление этой редакции «подлинного родослова» в какой-то мере связано с их деятельностью. В таком случае следует проследить, не отразилось ли такое редактирование на росписи самих Мстиславских, помещенной в Румянцевском списке, хотя если предположить, что родословие Глинских попало в рукопись не из протографа редакции, а в качестве дополнительного материала из какого-то другого источника (о такой возможности говорит само расположение статьи), то проверка росписи Мстиславских может ничего не дать.

Родословие литовских князей, от которых ведут начало князья Мстиславские, едино для всех списков редакции 73, и во всех списках дважды записан выезд на Русь кн. Федора Михайловича — первый раз после его имени «приехал служити к великому князю Василью Ивановичю всея Русии лета 7034, июня» (1526 г.) 74, и второй раз — в конце росписи, где записано, что Федор был женат на Настасье, дочери царевича Петра, причем списки первого извода редакции, к которым принадлежит Румянцевский, дают здесь же восходящую роспись четырех поколений предков Настасьи 75. Эта пока единственная известная запись, когда в родословной росписи мужа есть предки жены.

Этикет размещения боярынь вел. кн. Елены, который мы встречаем в «памяти», также может быть связан с княгиней Настасьей Мстиславской, занимавшей при этом дворе одно из первых мест 76. Все это [117] позволяет связать составление «памяти» с деятельностью Федора Михайловича Мстиславского.

Федор Михайлович Мстиславский родился между 1499 и 1507 гг. 77, скорее в начале века; молодым человеком приехал служить в Москву. О его жизни в Литве мало известно 78. По грамоте от 3 авг. 1525 г. видно, что у него были длительные неприятности в отношениях с отцом, не выделявшем Федору, который после смерти матери стал наследником Мстиславля, самостоятельного владения, причем младший брат Федора Василий Михайлович поддерживал отца 79. Возможно, эти неурядицы, отсутствие собственного поместья и послужили причиной отъезда Федора.

При московском дворе он занимал положение, сходное с положением других Гедиминовичей. Ф. М. Мстиславский стал служилым князем и по рангу был выше всех членов Боярской думы 80. Благодаря женитьбе он находился в близком родстве с Василием III. Он приходился свойственником и вел. кн. Елене 81. По службе Федор Михайлович ничем особенно не отличался; воевал против татар, в начале 30‑х гг. долго не упоминается в разрядах 82. Не исключено, что после перехода Мстиславля в 1529 г. к Сигизмунду он делал попытку вернуться в Литву 83.

Политическая ориентация Федора Мстиславского, его принадлежность к какой-либо боярской группировке мало известны. Как обратил внимание И. И. Смирнов, после смерти Василия III Ф. М. Мстиславский фактически был отстранен от управления государством, почему автор считает его наряду с И. Ф. Овчиной-Оболенским и Д. Ф. Вельским активным участником свержения Михаила Глинского 84. «Память» [118] позволяет уточнить некоторые моменты деятельности Ф. М. Мстиславского в это время.

По происхождению и родственным связям Ф. М. Мстиславский был одним из первых претендентов на роль регента при малолетнем Иване IV. Компрометируя Михаила Глинского, также возможного члена регентского совета, он тем самым выдвигал себя. Однако его участие в борьбе за власть (если «память» составлена при жизни Василия III) не дало результатов. Возможно, этому помешало положение Ф. М. Мстиславского как служилого князя. По наблюдениям С. М. Каштанова, Ф. М. Мстиславский активизировал свою удельную политику во втор. пол. 1533 г., но после смерти Василия III правительство Елены, куда вошел Михаил Глинский, стало ограничивать его удельные права 85, а сам он посылался на почетную и далекую от Москвы службу 86. Поэтому, если связать «память» с деятельностью правительства Елены Глинской (что, по нашему мнению, менее вероятно), то она еще раз подтверждает, что Ф. М. Мстиславский был активным политическим противником Михаила Глинского.

Таким образом, «память», составленная в 1532–1534 гг., использовавшая текст «подлинного родослова», еще раз подтверждает, что эта редакция росписи Глинских была составлена до 1532 г. и, возможно, в 20–30‑е гг. являлась единственной редакцией родословия Глинских. Никакого влияния «памяти» в отличие от «подлинного родослова» на «поколенную роспись» установить не удалось.

Причину появления списка «памяти» в годы царствования Федора Ивановича надо, очевидно, искать во взаимоотношениях Глинских и Мстиславских князей.

Сын и внук выехавшего на Русь Федора Михайловича Мстиславского — Иван Федорович и Федор Иванович — были крупными политическими деятелями середины — втор. пол. XVI в. 87 Дочь Ивана Федоровича была невестой царевича Федора Ивановича 88, но в 1585 г. Иван Мстиславский был пострижен в монахи.

С 1571 г. в разрядах как рында появляется последний князь Глинский — Иван Михайлович, двоюродный брат Ивана IV. С 1586 по 1590 г. он как боярин постоянно сопровождает царя Федора Ивановича 89. Возможно, что это возвышение, последовавшее вскоре после опалы Ивана Федоровича, и вызвало вторичное возвращение к «памяти» или-сторонников Мстиславских, или противников Ивана Глинского. Напомним, что к этому времени относится составление Румянцевского списка. Однако никаких следов редактирования конца XVI в. «память» не имеет.

Исследование «памяти» рода Глинских позволяет нам сделать ряд выводов, с одной стороны, касающихся истории составления родословных росписей XVI в., а с другой, — значения родословий как документа, отражающего борьбу политических группировок.

Мы видим, что все редакции родословных книг XVI в. использовали две росписи Глинских, причем одна и та же редакция росписи встречается в близких между собой редакциях родословцев. Единственное тенденциозное «частное» родословие Глинских встретилось только однажды, причем роспись, составленная в 30‑е гг. XVI в., [119] просуществовала в неизменном виде до конца века и никак не отразилась на более позднем редактировании росписей Глинских. Это еще раз подтверждает, что росписи XVI в. имели официальное происхождение и «частный» элемент, «частное» их редактирование были незначительными.

С другой стороны, «память» о роде Глинских показывает нам, что генеалогические документы в XVI в. не только фиксировали родство лиц, но и могли использоваться иногда как политический документ. Русские источники XVI в. содержат скудные сведения о политической борьбе 30‑х гг. XVI в., хотя именно в ней заключены истоки реформ 50‑х гг., она оказала большое влияние на ход событий втор. пол. XVI в. Роль Мстиславского князя в событиях 30‑х гг. в источниках практически не отражена.

«Память» о роде Глинских, вышедшая или от Мстиславских, или от близких к ним кругов, позволяет проследить участие Мстиславских в политической борьбе XVI в. и показывает, Что на протяжении всего века Глинские и Мстиславские принадлежали к различным политическим группировкам.

* * *

Текст публикуется по правилам, принятым в «Записках отдела рукописей ГБЛ». Сохраняется орфография подлинника, вышедшие из употребления буквы передаются соответствующими современным; Ъ в конце слова опускается, титла раскрываются, надстрочные буквы вносятся в строку. При надстрочных буквах Ь, Ъ и Я вносятся в соответствии с написанием в аналогичных случаях в строке и заключаются в угловые скобки. Пунктуация соответствует современным правилам. Текст разбит на абзацы публикатором.

К тексту Румянцевского списка приведены разночтения по спискам Библиотечному (Б), А. И. Вадбальского (В), Пусторослевскому (П) и Титовскому (Т).

1686 г., марта 4. Роспись князей Глинских, поданная в Разряд

Род Глинских князей.

К великому князу литовскому Витовту приехал из Орды татарин князь Алекса да крестился; а во святом крещении имя ему дали князь Александр. А вотчина у него была Глинеск да Глиница да Полтова, с тою вотчиною к Витовту и приехал. А Витовт дал ему вотчину волость Стаку, Хозоров да Гладкович; а женил ево, дал за него князь Данилову дочь Островского, княжну Настасью.

А у князя Александра сын князь Иван, а у князя Ивана дети: князь Борис да князь Федор, да князь Семен.

А у князя Бориса дети: князь Лев, да князь Василей, князь Иван Великой. А у князя Лва дети: князь Иван Мамай, да князь Василей Слепой, да князь Федор, да князь Михаило Лвовичи Дородной; те все четыре брата приехали из Литвы служить великому князю Василью Ивановичю всеа Руси лета 7000 в 16 год.

А у князь Василья Лвовича у Слепова дети: князь Юрья да князь Иван, оба бездетны, да князь Михайло. Князь Михаила Васильевича, внука Глинского князь Лвова, один сын князь Иван. А князя Михаила Лвовича, у четвертого сына князь Лвова, один сын князь Василей, бездетен.

А у князя Василья у Борисовича у Глинского дети: князь Иван, да князь Семен, да князь Дмитрей, те все три бездетны, да князь Иван Меншой.

А у князя Ивана Борисовичя одна была дочь.

А у князя Федора Ивановичя, у внука Александрова один сын князь Михаило Путимской. А у князя Михаила сын князь Володимер.

А у князя Семена Ивановича, у внука князь Александрова, дети: князь Иван, да князь Федор, да князь Ондрей, да князь Дмитрей, оба бездетны. А у князя Ивана Семеновича дети: князь Михайло да князь Юрья.

А у князя Федора Семеновича дети: князь Василей да князь Богдан, бездетен. А у князь Василия дети: князь Степан да князь Семен. А у князя Степана дети: князь Александр да князь Юрья, бездетен. А у князя Александра дети: князь Степан, бездетен, да князь Михаило; а у князь Михаила сын князь Семен.

На об. л. 1: «194-го марта в 4 день».

«К сеи родословной росписи князь Михаила Глинскои руку приложил».

РГАДА. Ф. 210. Оп. 18. Д. 87. Л. 1–2.

Таблица потомков Льва Борисовича Глинского

Таблица родственных связей Годуновых, Глинских, Скопиных

Комментарии

1. ГБЛ, Собрание Румянцева, ф. 256, № 349. См.: Востоков А. X. Описание русских я словенских рукописей Румянцевского музеума. Спб., 1842, с. 490–494; Бычкова М. Е. Обзор родословных книг XVI-XVII вв. — «Археографический ежегодник за 1966 год». М., 1968, с. 266; Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 17, Спб., 1907, стб. 601–612.

2. Бычкова М. Е. Родословные книги XVI-XVII вв. как исторический источник. М., 1975, с. 65–85 (далее — Бычкова М. Е. Родословные книги). В дальнейшем, говоря о взаимоотношении списков редакции, мы будем опираться на выводы этой книги.

3. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 283–286.

4. Аналогичную картину в расположении текста мы видим и в других списках извода, где после родословия Волконских (гл. 56) помещаются еще некоторые росписи, частично совпадающие между собой, частично представляющие индивидуальную особенность списков. Так, в списке Архивском VI (ЦГАДА, ф. 181, № 362), восходящем к общему протографу с Румянцевским, помещены росписи князей черниговских и рязанских, Елизаровых, отрывок из главы Нагайская орда, а также родословия Колычевых, Павловых и списки грамот Судимонтовых («Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси». В 3‑х т. Т. 3. М., 1964, № 109, 248, далее — АСЭИ)

5. Временник ОИДР, кн. 10. М., 1851, с. 84–85, 157–158.

6. Там же, с. 195–197.

7. Так, в одном из опубликованных списков пропущен Иван Львович Мамай, а его брат Василий назван Юрием (Временник ОИДР, кн. 10, с. 158).

8. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 149.

9. Временник ОИДР, кн. 10, с. 158; ср. там же, с. 196.

10. Бычкова М. Е. Родословные книги, с. 53–64.

11. ГБЛ, ф. 256, № 350, л. 274 об., ф. 205, № 179, л. 200 и др.

12. Временник ОИДР, кн. 10, с. 84.

13. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 149 об. — 150; Временник ОИДР, кн. 10, с. 158. См. подробнее: Зимин А. А. Состав Боярской Думы в XV-XVI веках. — «Археографический ежегодник за 1957 год», 1958, с. 59, 71, 72 и Приложение II к настоящей статье.

14. Временник ОИДР, кн. 10, с. 158; ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 149 об.

15. Бычкова М. Е. Родословные книги, с. 85–86.

16. Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI века. Спб., 1888, с. 416.

17. Там же, с. 416–418.

18. Так, в рукописи XVII в. (ГБЛ, ф. 228, № 182), где в оглавлении указано 70 глав, а фактически 69, после заголовка 70 гл. запись: «Нет, знатно потеряна», а вместо заголовка гл. 61 запись: «А главы 61 в книге нет, взодрана». Аналогичные записи есть и в других списках.

19. Лихачев Н. П. Указ. соч., с. 356–362.

20. Надо оговориться, что нам не встречалось другого случая, когда одна и та же редакция росписи могла быть среди «основных» и «приписных» глав. Такие случаи наблюдаются только с разными редакциями росписей. Может быть, составители этого извода включили редакцию росписи, встреченную среди «приписных» глав после ее заголовка среди «основных».

21. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 9–10.

22. Зимин А. А. Указ. соч., с. 59,

23. Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966 (далее — РК), с. 158, 193; Зимин А. А. Указ. соч., с. 71, 72.

24. В. М. Глинский умер в 1564 г., Иван Михайлович, последний представитель рода, впервые упомянут в разрядах как рында в 1571 г. См. Приложение 2.

25. Аналогичный случай мы наблюдали в самой ранней редакции родословных книг, где в каждой росписи было одинаковое число поколений во всех ветвях. См.: Бычкова М. Е. Родословные книги середины XVI века. — «Труды МГИАИ», т. 16.. М., 1961, с. 476–480.

26. У нас нет свидетельств о том, что она попала в более ранние редакции.

27. ПСРЛ. т. 7. Спб., 1856, с. 256–259.

28. Там же. с. 253–256; т. 17, с. 553–588.

29. Временник ОИДР, кн. 10, с. 195.

30. Подробнее см.: Болдур А. В. Славяно-молдавская хроника в составе Воскресенской летописи. — «Археографический ежегодник за 1963 год». М., 1964.

31. Временник ОИДР, кн. 10. с. 195–197.

32. Там же, с. 153. В дальнейшем мы будем ссылаться на этот опубликованный текст, так как роспись Глинских в остальных рукописях редакции совпадает с ним. В ряде списков второго извода (ЦГАДА, ф. 181, № 85, 1139) помешен только этот текст (гл. 14).

33. Там же, с. 196. В Румянцевском отсутствует текст со слов: «... и поби Темир-Кутлун...» до слов «... и заблудишася» (ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 282).

34. Там же, с. 197; ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 282 об.

35. Титовский (ГПБ, Собрание Титова, № 3426, л. 95 об. — 98), Библиотечный (ГПБ, Q IV, № 13, л. 226–228 об.), Пусторослевский (Архив ЛОИИ, ф. 23в, оп. 5, № 520, л. 100–101), список А. И. Вадбальского (Архив ЛОИИ, кол. 115, № 106, л. 111–111 об.).

36. Бычкова М. Е. Родословные книги, с. 90–99.

37. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса, с. 11–14; Лихачев Н. П. Указ. соч., с. 418–419.

38. Временник ОИДР, кн. 10, с. 197.

39. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 283 об,-285.

40. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 284 об. — 285. Здесь в рукописи испорчен текст, написано, что Михаил Глинский с братьями «убил короля Жигдиманта и боярина ево Яна Березинсково» (там же, л. 284 об.).

41. Его служба при дворе вел. кн. Александра началась, очевидно, около 1498 г., в 1501 г. он уже «дворный моршалок». Подробнее см.: «Русский биографический словарь», т. 5. М., 1916, с. 324–325.

42. Герберштейн С. Записки о московитских делах. Спб., 1908, с. 167–172; Хроника Быховца. М., 1966, с. 122–124.

43. Wо1ff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. Warszawa. 1895, s. 264–265.

44. Есть грамота 1499 г. вдовы Ивана Олгишевича, свекор которой Василий Олгиш был боярином Ивана Юрьевича. «Акты Литовской метрики». Собраны Ф. И. Леонтовичем. Т. 1, вып. 2. Варшава, 1897, с. 20. См.: Wolff J. Op. cit., s. 265–266; «Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции», кн. 21. М., [1915], с. 62.

45. В 1498 и 1499 гг. даны две грамоты зятю Поцолта Микуле Радчиничу на его земли («Описание документов и бумаг...», с. 53, 57: «Акты Литовской метрики», т. 1, вып. 1. Варшава, 1896, с. 150, вып. 2, с. 15).

46. Федор Иванович Раевский — городовой воевода в Волхове в 1558 г. (РК, с. 166). См.: Модзалевский Б. Л. Род Раевских герба Лебедь. Спб., 1908.

47. «Акты Литовской метрики», т. 1, вып. 1, с. 113–114, 168–169; «Русская историческая библиотека» (далее — РИБ), т. 20. Спб., 1903, I, № 113, 120, 176; III, № 70, 71. См. также: Малиновский И. Сборник материалов, относящихся к истории панов — рады великого княжества Литовского. Томск, 1801, с. 10–11, 293; «Описание документов и бумаг...», с. 47, 77 и сл.

48. РИБ, т. 20, II, № 42.

49. Малиновский И. Указ. соч., с. 108, 109; «Описание документов и бумаг....», с. 4; Сборник РИО, т. 35. Спб., 1882, с. 145–155.

50. Wolff J. Op. cit., s. 80.

51. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 283 об.

52. Греков И. Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М. 1963, с. 191–193.

53. Хроника Быховца, с. 95.

54. Wolff J. Op. cit., s. 85–86. См. Приложение II.

55. По материнской линии, как установил М. Н. Тихомиров, она была в родстве с сербским родом Стефана Якшича (см.: Тихомиров М. Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969, с. 86–88). Б. Л. Модзалевский полагал, что женой Льва Глинского была сестра Степана Есмановича (Модзалевский Б. Л. Указ. соч., с. 7). Однако термин «дядина» имел точное значение — жена дяди, т.е. брата отца или матери (Даль В. И. Толковый словарь русского языка, т. 1, М., 1956, с. 512; ср.: РИБ, т. 20, П, стб. 48, дело 1516 г.). Поэтому, наоборот, Степан Есманович был женат на сестре Гаврилы Мелешковича и Глинские в непосредственном родстве с Раевскими не состояли.

56. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 283–283 об.

57. Суходольские не встречаются в русских источниках XVI в. Считается, что русские ветви этих фамилий выехали из Литвы после 1600 г. (Долгоруков П. Российская родословная книга, ч. 1. Спб., 1854, с. 39). В Литве в 1500 г. упоминаются владения Суходольских в Дорогицком повете (РИБ, т. 20, III, № 136). В сентябре 1534 г. литовский воевода Суходольский был взят в плен под Стародубом (ПСРЛ, т. 8, с. 287; т. 13. с. 80).

58. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 285; РК, с. 9, 11; ср.: ПСРЛ, т. 29. М., 1965, с. 23.

59. РК, с. 9, 11. Григорий Федорович Давыдов — окольничий с 1501 г. боярин с 1507 г., ум. ок. 1514 г. (Зимин А. А. Указ. соч., с. 48).

60. И. А. Челяднин, боярин с 1508 г., ум. в плену в 1516 г. (Зимин А. А., с. 49).

61. В. А. Челяднин, боярин с 1508 г., ум. около 1517 г.; его жена была нянькой Ивана IV, пострижена в монахини в 1538 г. (Зимин А. А., с. 50, 55).

62. Юрий Захарьевич, боярин с 1483 г., ум. в 1503–1504 гг. (Зимин А. А., с. 44).

63. РК, с. 11.

64. Приехала в Москву с детьми в 1522 г. (Wolff J. Op. cit., s. 86). Упоминается в летописях в связи с восстанием 1547 г. (ПСРЛ, т. 13, с. 456–457).

65. Огрофена Волынская упомянута среди боярынь, встречавших в 1536 г. Фатьму-салтан царицу (ПСРЛ, т. 29, с. 22–23).

66. Третьяков И. И. — печатник с 1523 г., казначей с 1533 г. (3имин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI в. — «Ист. зап.», 1. 63, с. 186, 191).

67. ПСРЛ, т. 8, с. 280.

68. Там же т 29 с 13

69. ГБЛ, ф. 256, № 349, л. 285 об., 286. Из удельных князей Юрий Иванович был «пойман» в декабре 1533 г. (ПСРЛ, т. 13, с. 78).

70. ПСРЛ, т. 29, с. 54–55.

71. Там же, т. 29, с. 32.

72. Там же, с. 22, 23; ум. в 1540 г. (там же, с. 38).

73. ПСРЛ, т. 17, стб. 601–612; Временник ОИДР, т. 10, с. 136–140.

74. ПСРЛ, т. 17, стб. 610; Временник ОИДР, т. 10, с. 137.

75. ПСРЛ, т..17, стб. 610–611; Временник ОИДР, т. 10, с. 138.

76. ПСРЛ, т. 29, с. 22, 23.

77. Дата женитьбы Михаила Ивановича Ижеславского на Ульяне Ивановне Мстиславской устанавливается по двум грамотам, выданным Микуле Радчиничу от 1 апр. 1498 г. (до этой женитьбы) и 9 апр. 1499 г. (после женитьбы, когда М И. Ижеславский стал Мстиславским князем — «Акты Литовской метрики», вып. 1, с. 150, вып. 2, с. 15). В 1507 г. он уже был женат на Василисе-Ульяне Гольшанской. Н. Мятлев и Ю. Вольф приводят веские аргументы, говорящие, что Федор и его брат Василий были детьми от второго брака (см.: Мятлев Н. К родословию князей Мстиславских. М., 1915, с. 3; Wolf J. Op. cit., s. 269). Однако родословные книги XVI в. сообщают о князе Федоре, что «по матери его зовут Мстиславским» (ГБЛ, ф. 256, № 348, л. 21 об. — 22). Эта запись 40‑х гг. XVI в. свидетельствует, что Федор был сыном от первого брака Михаила Ижеславского с Ульяной Мстиславской. Очевидно, он родился в самом начале XVI в., так как в грамоте 1499 г. он не назван, а грамота 1507 г., как справедливо заметил Н. Мятлев, упоминает вторую жену Михаила Ульяну Г Ольшанскую и двух сыновей — Федора и Василия (Мятлев Н. Указ. соч., с. 2; «Акты, относящиеся к истории Западной России» (далее — АЗР), т. 2. Оггб., 1848, с. 29).

78. Wо1ff J. Opt. cit., s. 269.

79. АЗР, т. 2, c. 162–163.

80. Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси. — «Ист. зап.», 1947, кн. 22, с. 117–121; Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. М., 1972, с. 402–404.

81. Веселовский С. Б. Последние уделы... с. 118; Он же. Исследования по истории опричнины. М, 1963, с. 293–294. На родной тетке Ф. М. Мстиславского Марии Ивановне был женат один из троюродных братьев Михаила Львовича Глинского — Богдан Федорович, наместник Путивльский, умерший в 1512 г. в плену в Москве (АЗР, т. 2, с. 100, 70, т. 1, с. 201–202). Ф. М Мстиславский приехал в Москву через полгода после женитьбы Василия III на Елене Глинской (ПСРЛ, т. 8, с. 271, т. 13, с. 45).

82. ПСРЛ, т. 8, с. 272, т. 13, с. 46; РК, с. 70–73. С 1527 г. по июль 1529 г. он постоянно находился в Кашире, с июля 1529 г. по август 1533 г. — в разрядах не упоминается (РК, с. 82). С июля 1535 г. до самой смерти Ф. М. Мстиславский находится на южных границах, и только с октября 1536 г. по сентябрь 1537 г. был, очевидно, в Москве (РК, с. 87–96; ПСРЛ, т. 8, с. 291, т. 13, с. 89).

83. АЗР, т. 2, с. 189; ср. Wо1ff J. Op. cit., s. 269–270.

84. Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30–50‑х гг. XVI века. М. — Л., 1958, с. 37–44. По наблюдениям И. И. Смирнова, после разгрома заговора М. Глинского выдвинулся И. Ф. Овчина, не у власти оказался Д. Ф. Вельский, что связано с участием его братьев в заговоре, а о Ф. М. Мстиславском сведений в источниках нет (там ж е, с. 44).

85. Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI в. М., 1968, с. 277–278, 281.

86. Смирнов И. И. Указ. соч., с. 37–39.

87. Мятлев Н. Указ. соч., с. 5–8; Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси. — «Ист. зап.», т. 22, с. 119–120; Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964.

88. Мятлев Н. Указ. соч., с. 7.

89. РК, с. 243, 293, 364, 463. По отдельным упоминаниям родословных книг можно предположить, что в 70‑е гг. XVI в. Глинские и Мстиславские входили в одну политическую группировку. См. Приложение II, № 23.

РЕЛЯТІВНІ РОДИ

Глинские

РЕЛЯТІВНІ ГОРОДА (ВОЛОСТИ)

Глинеск Глиница Полтава