/С. 283/
Основание белёвского Спасо-Преображенского монастыря
и белёвские удельные князья по монастырскому синодику
и белёвские удельные князья по монастырскому синодику
Древнейшая история белёвского Спасо-Преображенского мужского монастыря изучалась еще в XIX в. преимущественно тульскими и белёвскими историками-краеведами В. А. Лёвшиным, И. П. Сахаровым, И. Ф. Афремовым, П. М. Мартыновым и В. Н. Шумовым [22. С. 118–119, 125–126; 37. С. 52–53; 38. С. 34–38, 45–47 и др.; 1. С. 83; 24. С. 113–114; 25; 44. С. 480–497; 45]. Ими были сделаны краткие исторические обзоры и опубликован комплекс древних актов. После публикации С. А. Шумакова (1902 г.) нескольких документов, относящихся к истории монастыря, за долгое время к их исследованиям ничего принципиально нового добавлено не было [43. С. 80–82, 91–96, 100–101]. Недавние статьи иеромонаха Герасима (Дьячкова) и А. В. Шекова в части древнейшей истории монастыря являются срезом тех знаний, которые были заложены еще первыми краеведами [10. С. 520–522; 41. С. 150–155]. Лишь в 1993 г. под общим руководством А. В. Шекова на территории монастыря были проведены разведочные археологические исследования, а в 2002 г. А. В. Маштафаров переиздал четыре акта монастыря XVI в. из собрания РГАДА и еще один акт им был опубликован впервые [42. С. 3–33; 26. С. 48–64].
Необходимость проведения новых исследований появилась в результате изучения нами {в оригинале было «мной» — Р. Б.} истории Белёвского удельного княжества и сотрудничества с иеромонахом Герасимом (Дьячковым), изучающим историю монастыря. Наши темы пересеклись на сведениях древнего предания, отраженного в жалованной грамоте царя Алексея Михайловича от 14 августа 1647 г. В ней, в частности, сообщалось: «пожаловали есма Преображения Господня Спасова монастыря, что в Беле́ве на посаде, на старом городище, игумена Геласия с братьею, что они били нам челом, а сказали: исстари де устроили у них в Беле́вском уезде беле́вские князи в Беле́ве на посаде, на старом городище монастырь Преображения Господне» [44. С. 493]. Время зарождения монастыря доподлинно неизвестно, но на основании этого предания в историографии утвердилось мнение, что он основан в период существования Белёвского удельного княжества, то есть примерно с рубежа XIV-XV вв. по середину XVI в. [26. С. 48; 41. С. 150]. При этом никаких других более ранних источников о причастности белёвских удельных князей к основанию монастыря не сохранилось.
Согласно разрядным книгам царский наместник впервые появился в Белёве в конце 1550 – начале 1551 г. [30. С. 130]. Около этого времени род белёвских удельных князей пресекся, а их выморочный удел полностью отошел в собственность государя. Самая ранняя запись во вкладной книге монастыря относится к 9 августа 1557 г. и связана со вкладом Богдана Тимофеевича Воейкова [33. Л. 3; 44. С. 483]. Древнейший из сохранившихся актов монастыря относится ко времени около 3 мая 1564 г., он был старейшим актом и к 1643 г. [26. С. 50–53; 45. С. 50]. Существует ли возможность обнаружить сведения о причастности белёвских удельных князей к возникновению Спасо-Преображенского монастыря? К прояснению этого вопроса наряду с другими источниками был привлечен синодик монастыря. Более всего нас интересовал его фрагмент, содержащий «Род благоверных князей беле́вских». В 1864 г. он уже был описан В. Н. Шумовым в снос-/С. 284/ке к его статье [32. Л. 17 об. — 18; 44. С. 480–481]. В связи с тем, что она давно стала библиографической редкостью, а также с тем, что имеется возможность существенно уточнить датировку рукописи, считем {в оригинале было «считаю» — Р. Б.} необходимым сделать новую публикацию указанного фрагмента.
Датировка синодика недавно рассматривалась А. В. Кузьминым. В его статье в соавторстве с С. В. Стрельниковым был опубликован первый лист вкладной книги монастыря, на котором записано: «В лет(о) 7158 году Беле́вскаго Сп(ас)скаго м(о)н(а)ст(ы)ря игуменъ Геласе́й з брат(ь)ею приговорилъ написа́ть вно́въ с ста́рых кни́гъ, потому что ста́рыя кни́ги обветша́ли. А пи́саны те книги ве́тхия во 125 году при игумене Ио́сифе. А что бы́ли вкла́дныя преже те́хъ ле́тъ кни́ги и те кни́ги в литовское разоре́нье в го́роде згоре́ли». На основании сопоставления почерков автором справедливо замечено, что вкладная книга и синодик переписаны одним и тем же лицом, а, следовательно, датировка синодика может быть использована для датировки вкладной книги. Прежняя датировка синодика опиралась на сохранившиеся в нем пометы. На первом листе: «книга сия… подписана при архимандрите тоя обители Тихоне 1725 года августа 12»; на десятом и обороте двенадцатого листа: «Синодикъ 1725 г.» [32. Л. 1, 10, 12 об.]. На этом основании, несмотря на явное указание в тексте вкладной книги 1649/50 г., она была датирована началом XVIII в. [21. С. 615; 33. Л. 1]. Следует заметить, что пометы в синодике поздние и для датировки составления рукописи не годятся. После имен записанных в нем первоначальным почерком, список патриархов с пропусками доведен до «Иоаки́ма» († 17.03.1690 г.), а список митрополитов сарских и подонских – до «Варсофония» († 18.05.1688 г.) [32. Л. 15, 20]. То есть синодик перестает постоянно действовать еще до конца XVII в., поэтому методика определения его датировки должна быть иной.
Филиграни бумаги синодика схожи с филигранями №204 по А. А. Гераклитову и №952–954 по Т. В. Диановой – Л. М. Костюхиной из датированных рукописей 1644–1654 гг. 1 [9. С. 73; 11. С. 184]. Записи синодика позволяют датировать время его начала более точно. При этом будем различать первый почерк, которым первоначально был писан синодик; второй почерк, схожий с первым, но выполненный, видимо, позже тем же лицом, другими чернилами; иные почерки. До имени «ц(а)ря и вели́каг(о) кн(я)зя Васи́лия (Ивановича Шуйского – Р. Б.) во и́ноцех Варла́ма» († 12.09.1612 г.) писано первым почерком, «ц(а)ря и вели́каг(о) кн(я)зя Миха́ила (Федоровича – Р. Б.)» († 12.07.1645 г.) – вторым. До «ц(а)ре́вну Пелагею (Михайловну – Р. Б.)» († 25.01.1629 г.) – первым почерком, «ц(а)р(и)цу и вели́кую кн(я)г(и)ню Евдо́кею (Лукьяновну – Р. Б.)» († 18.08.1645 г.) – вторым. До «ц(а)ре́вича кн(я)зя Васи́лия (Михайловича – Р. Б.)» († 25.03.1639 г.) – первым, «ц(а)ре́вича кн(я)зя Дими́трия (Алексеевича – Р. Б.)» († 06.10.1649 г.) – вторым [32. Л. 13 об. — 14; 29. С. 37, 39, 40–41]. До имени патриарха Московского и всея России «Иоса́фа (I – Р. Б.)» († 28.11.1640 г.) – первым, «Ио́сифа» († 15.04.1652 г.) – иным [32. Л. 15; 29. С. 39, 41]. До имени митрополита сарского и подонского «Па́вла» († 1636 г.) – первым, «Серапио́на» († 02.05.1652 г.) – иным [32. Л. 20]. До игумена монастыря «Ани́сима» имена настоятелей монастыря записаны первым почерком [32. Л. 30]. 21 июня 1643 г. новым игуменом стал Геласий II [45. С. 45]. В великую субботу (29 марта) 1662 г. он по немощи запросился на покой. Вместо него настоятелем стал архимандрит Михаил – записан вторым почерком. Судя по всему, он умер раньше Геласия II – записанного после Михаила иным почерком. Таким образом, синодик был начат в период с 21.06.1643 по 12.07.1645 гг. при игумене Геласии II. При нем же была переписана /С. 285/ вкладная книга монастыря 1649/50 г., а также заведена переписная книга 1643 г., ныне утраченная.
Теперь, когда мы убедились, что написание челобитной царю Алексею Михайловичу и начало синодику было положено при одном и том же настоятеле монастыря Геласии II, прочтем интересующий нас текст:
«[Л. 17 об.] Род(ъ) бл(а)гове́рныхъ кн(я)з(е)й беле́вских(ъ). | 1- Кн(я)зя Гео́ргия, кн(я)зя Андре́я, | кн(я)зя Гео́ргия, кн(я)зя Фео́дора. -1 | 2- Кн(я)зя Васи́лия, кн(я)зя Миха́ила, | кн(я)зя Васи́лия, кн(я)зя Фео́дора, | кн(я)зя Ива́нна, кн(я)зя Андре́я, | кн(я)зя Васи́лия, кн(я)зя Ива́нна. -2 | 3- Кн(я)зя Ива́нна, кн(я)зя Константи́на, | кн(я)зя Алекса́ндра, и́нока кн(я)зя | Андрея́на, кн(я)зя Дими́трия, | кн(я)зя Влади́мира, кн(я)зя Иванна, | кн(я)зя Симео́на, кн(я)зя Фео́дора, | кн(я)зя Дими́трия, кн(я)зя Гео́ргия, | кн(я)зя Л(ь)ва, кн(я)зя Андре́я, | кн(я)зя Ива́нна, кн(я)зя Миха́ила, || [Л. 18] кн(я)зя Гео́ргия, кн(я)зя Дани́лу. -3 | | 4- Кн(я)г(и)ню М(а)рию, кн(я)г(и)ню А́нноу, | кн(я)г(и)ню Евдоки́ю, кн(я)г(и)ню Феодо́сию, | кн(я)г(и)ню А́нну, кн(я)г(и)ню Еоупракси́ю, | и́ноку кн(я)г(и)ню Маремия́ну, и́нокоу | кн(я)г(и)ню А́нну, кн(я)г(и)ню Фоти́нию, | кн(я)г(и)ню Евдоки́ю, княжну Еле́ну, | княжну М(а)рию, кн(я)г(и)ню Анаста́сию. - 4 ||». 2
Весь текст полностью писан первым почерком, кроме заголовка, написанного вязью. Он представляет собой сложную составную запись – после 4‑х неизвестных князей (первый фрагмент) без разрыва записано 8 белёвских удельных князей (второй фрагмент) и еще 17 иных князей (третий фрагмент). Далее после пропуска строки записано 13 княгинь и княжон (четвертый фрагмент). Состав и количество белёвских удельных князей хорошо известны из родословных книг, древнейшие из которых относятся к середине XVI в. [31. С. 112–113]. Здесь же мы сталкиваемся с явной путаницей.
Нет сомнения в том, что новый синодик был заведен по распоряжению настоятеля монастыря. Традицию монастырского поминовения белёвских удельных князей можно проследить со второй половины XVI в. К 3 мая 1564 г. монастырь уже имел шесть деревень с полдеревнею [26. С. 50–52]. С этого времени до 1584/85 (7093) г. Иван IV пожаловал монастырю еще три деревни и починок, в том числе крупную деревню Манаенки, с которой по старым писцовым книгам в казну шло «семь пуд меду, да с лесу три куницы». И «г(о)с(у)д(а)рь ц(а)рь и великий кн(я)зь Иван Васил(ь)евич всеа Руси велел напис(а)ти к монастырю с тог(о) оброку три пуды меду на канун и вседневные службы, и на понахиду по беле́вских кн(я)зей». Грамота Ивана IV не сохранилась, но ссылка на нее присутствует в уцелевших актах конца XVI – начала XVII вв., начиная с 1584/85 (7093) г. [26. С. 53–54, 59; 38. С. 35, 45–46]. Исполнению указа царя уделялось особое внимание. В синодик монастыря середины XVII в. сразу после поминовения великих князей и княгинь, царей и цариц, а также патриархов «Московских и всея Росии» был внесен «род благоверных князей беле́вских». И только за ним следовал список митрополитов «Московских и всея Русии» (начиная с Киевских и всея Руси) бывших до установления патриаршества, митрополитов сарских и подонских, в чьем ведении находился монастырь, настоятелей монастыря и прочих лиц. Безусловно, игумен Геласий II должен был знать о белёвских удельных князьях. Однако их род был смешан с какими-то другими князьями, а точное время возникновения монастыря было уже неизвестно. Как мы видим, в синодике монастыря отражены представления монастырской братии о «беле́вских» князьях. Несмотря на усердие к исполнению указа царя, его трактовка была искажена.
Чтобы понять суть произошедших перемен, привлечем документы более поздние. 24 февраля 1706 г. князь Семен Юрьевич Солнцов-Засекин бил /С. 286/ челом митрополиту сарскому и подонскому, прося благословить его на постройку в монастыре каменной церкви во имя Иоанна Предтечи «на гробахъ беле́вскихъ князей и своихъ родителей» [38. С. 198–200]. По сохранившимся свидетельствам очевидцев конца XVIII – XIX вв., не сложно установить, что к тому времени в склепе под церковью размещалось шесть надгробных памятников. Под двумя из них 1638 и 1660 гг. покоился прах представителей рода князей Волконских 3. Три памятника принадлежали князьям Солнцовым-Засекиным: два из них, судя по всему – родителей князя Семена Юрьевича и один – его сестры княжны Марии Юрьевны Солнцовой 1672/73 (7181) г. Один памятник, у самого входа в склеп, был без надписи [17. С. 76–77; 22. С. 119; 37. С. 53; 24. С. 114; 24]. Представители этих княжеских родов служили в Белёве со второй половины XVI в. [30. С. 351, 461, 471, 509–510, 533]. Никаких родственных связей с белёвскими удельными князьями у них не выявлено, в монастырском синодике они вели отдельные записи [32. Л. 25–27]. Очевидно к середине XVII в. в монастыре уже смешивали бывших белёвских удельных князей вообще с князьями, жившими некогда в Белёве, именуя их «беле́вскими» не только по титулу, но и по месту жительства.
В 1781 г. священный Синод издал указ, которым от епархиальных архиереев требовались сведения о подведомственных им монастырях, в том числе: «по какому случаю, по чьему дозволению, кем и чьим иждивением они построены». В донесении настоятеля Спасо-Преображенского монастыря, игумена Амвросия, от 4 мая 1781 г., было сказано, что монастырь построен «во время еще княженiя бывшихъ тогда беле́вскихъ князей Сонцовыхъ-Засекиныхъ, по желанiю и иждивенiем ихъ, до летъ еще блаженныя памяти Государя Царя и Великаго Князя Iоанна Васильевича, всея Россiи Самодержца; къ которому монастырю, в награжденiе, отъ оныхъ беле́вскихъ князей даны были вотчины; потомъ реченный монастырь жалованъ былъ теми вотчинами, какъ от упомянутаго Государя Царя и Великаго Князя Iоанна Васильевича, такъ и по немъ... Самаго жъ начала, съ котораго года имянно издревле тотъ монастырь заведенъ, за показанными бывшими пожарами (1615/16, 1718/19 гг. – Р. Б.), точнаго сведенiя не отыскано» [17. С. 76–77]. Свидетельства игуменов монастыря Геласия II и Амвросия в полной мере отражают путаницу с тем, кого в XVII-XVIII вв. здесь называли «беле́вскими» князьями. Она-то и затрудняет вывод об истинных устроителях монастыря. Тем не менее, в донесении игумена Амвросия есть интереснейшие сведения.
В середине XIX в. церковный историк Леонид (Кавелин) в «царе и великом князе Иване Васильевиче» усмотрел Ивана III (22.01.1440 г. – † 27.10.1505 г.) и писал, что, следовательно, монастырь построен «в первой половине XV столетия» [16. С. 4]. Он имел в виду, что в некоторых древних источниках титул «царь» применялся еще к Ивану III. Однако в монастырском синодике первым царем назван Иван IV (25.08.1530 г. – † 18.03.1584 г.), который официально венчался на царство в 1547 г. [32. Л. 13]. Выражение «до лет…» Леонид (Кавелин) истолковал как «до рождения царя и великого князя». Вряд ли оно может иметь буквальную трактовку, поскольку имен других государей бывших до «Иоанна Васильевича» игумен Амвросий вовсе не назвал. В переписной книге 1643 г. были перечислены хранившиеся в монастыре выписи и жалованные грамоты. Древнейшие из них дошли до наших дней и относятся ко времени Ивана IV. Даже в середине XVII в. более раннюю датировку, чем 1564 г., по ним определить было невозможно [45. С. 50; 26. С. 50–62].
Под «беле́вскими» князьями в донесении игумена Амвросия имеются в виду князья Солнцовы-Засекины. О помещении представителей этого /С. 287/ рода в Белёве до смерти Ивана IV ничего неизвестно. В этом позднем источнике путаница с идентификацией «беле́вских» князей выражена гораздо ярче, чем в источниках середины XVII в. В том числе, она распространена и на представления о первоначальном землевладении обители. Сложности возникают даже в том случае, если гипотетически предположить, что речь должна идти не о Солнцовых-Засекиных, указанных по недоразумению, а об удельных князьях. Игумен Амвросий писал, что от «беле́вских» князей вотчины были именно «даны». Владетельные же князья оформляли монастырям «жалованные» грамоты, которые содержали формулировку «пожаловал есмь», в них могли быть дарованы некоторые привилегии: передача прав суда, освобождение от части налогов и т. п. Чтобы жаловать привилегию, нужно иметь право самому ей распоряжаться. Безусловно, белёвские удельные князья, как и другие князья новосильского дома, на своих исконных вотчинах такими правами обладали. Обычные земельные собственники – местные бояре и пришлые помещики оформляли «данные» грамоты, содержащие формулировку «дал есмь». Такие грамоты могли выдавать и князья, потерявшие права свободно распоряжаться своей вотчиной [20. С. 50–51]. Например, в 1547 и 1561 гг. князь А. И. Воротынский выдал «жалованные» грамоты Успенской Шаровкиной пустыни [5. С. 127–131]. Однако после опалы князей Воротынских в 1562 г. их новосильские вотчины потеряли суверенные права, а после возвращения вотчин прежним владельцам в 1566 г. эти права восстановлены не были [2. С. 95–97]. И вот уже в белёвских писцовых книгах читаем: «а даде тое землю князья Михаила Ивановичь Воротынской къ церкве изъ своей вотчинной земли» [13. Т. 1. С. 378]. Когда и при каких обстоятельствах утратили свои суверенные права белёвские удельные князья неизвестно. Утрата прав могла касаться, например, выморочных земель, которые должны были отойти государю и впоследствии могли быть пожалованы их же белёвским родичам полностью или частично, но уже с ущемлением прежних прав, только в качестве вотчинных кормлений. В писцовых книгах сохранилась ссылка на данье князя Василия Васильевича Белёвского Троицкой церкви г. Белёва от 7051 (1542/43) г. После смерти князя его вотчина поступила в распоряжение Ивана IV, к нему и обратились церковные собственники за оформлением новых документов на свои землевладения [13. Т. 2. С. 141, 143]. Именно такую схему описал игумен Амвросий в отношении монастырских вотчин. С этой точки зрения, версия об основании монастыря белёвскими удельными князьями приобретает некие черты правдоподобия. Но поскольку в первой половине XVI в. белёвские удельные князья теряли права распоряжаться своими исконными землями, то государь в это время уже мог помещать на них своих служилых людей, в том числе княжеского происхождения. Не считая князей новосильского дома, впервые в белёвских местах «на Бобрике» упоминаются великокняжеские воеводы с 1533 г., а в самом Белёве – с 1543 г. (по смерти князя В. В. Белёвского) [30. С. 82, 83, 105, 108]. В ретроспективных же записях середины XVII в. и более поздних под «беле́вскими» князьями могли скрываться князья-помещики. Поэтому донесение игумена Амвросия на вопрос о причастности удельных князей к основанию монастыря однозначного ответа не дает.
Кроме землевладений монастырь имел многочисленную утварь. В переписной книге 1643 г. сохранилось единственное упоминание о неких «беле́вских» князьях: «покровъ нагробной беле́вскихъ князей, бархатъ червчетъ, на немъ крестъ, нашиваны плащи серебрены, позолочены, обнизанъ жемчугомъ мелкимъ» [45. С. 49]. Это далеко не самый значительный /С. 288/ предмет в описи. Учитывая вышеизложенное, нет никакой уверенности, что он был вкладом князей удельных.
В 1843 г. тульский историк и краевед И. П. Сахаров писал, что «Спасо-Преображенский монастырь, основанный беле́вскими князьями в неизвестное время, упоминается в монастырских записках с 1525 г.» (имелись в виду удельные князья) [37. С. 52–53]. Вскоре его соратник белёвский краевед И. Ф. Афремов уже утверждал, что в 1525 г. было положено «первое основание» монастырю [1. №19, С. 83]. Датировка И. П. Сахарова впоследствии закрепилась в отечественной историографии как установленный факт [14. С. 331; 22. С. 370]. Сложно судить о ее достоверности, поскольку знания И. П. Сахарова о белёвских удельных князьях были далеки от совершенства и наполнены заблуждениями, в том числе с элементами сочинительства датировок в истории Белёвского княжества [3. С. 299–306]. Можно думать, что он видел грамоты со ссылками на датированные данья монастырю от белёвских удельных князей. Однако в опубликованных им монастырских актах нет ничего подобного [38. С. 34–38, 45–47]. Другой основательный исследователь истории монастыря В. Н. Шумов к 1864 г. подобными документами не располагал и датировку И. П. Сахарова во внимание не принимал. Определенную ясность в это противоречие вносит список настоятелей монастыря, находящийся в синодике [32. Л. 30]. Первым поминали «игу́мена Миха́ила», бывшего настоятелем в мае 1564 г.; пятым поминали «игу́мена Геласи́я» (I), бывшего настоятелем в 1584/85 (7093) г. и так далее [26. С. 50–53, 57–58]. В синодик записаны только «игу́мены преста́вленыя (въ) оби́тели сия». Из жалованных грамот первой половины XVII в. и вкладной книги известны имена настоятелей, не записанных в синодик, очевидно, они умерли вне обители [38. С. 35, 45; 33. Л. 1]. Тем не менее, если бы монастырь существовал уже в 1525 г., то к середине XVI в. в синодик было бы внесено несколько имен умерших здесь настоятелей, но до имени «игу́мена Миха́ила» никого нет.
Таким образом, древнейшие сведения о существовании белёвского Спасо-Преображенского монастыря сохранились в его вкладной книге и датируются 9 августа 1557 г. [33. Л. 3]. Мнение же о причастности белёвских удельных князей к основанию монастыря базируется на челобитной игумена Геласия II (до 14 августа 1647 г.), донесении игумена Амвросия (от 4 мая 1781 г.) и сообщении И. П. Сахарова (1843 г.). Оно может быть подвергнуто сомнению из-за возникшей еще к середине XVII в. путаницы, в результате которой «беле́вскими» стали называть не только бывших удельных князей, но и помещенных сюда князей Солнцовых-Засекиных, Волконских и, возможно, еще каких-то других. Это обстоятельство до сих пор исследователями не учитывалось. В связи с описанными сложностями нельзя исключать, что монастырь возник уже после того, как род белёвских удельных князей пресекся. Во всяком случае, его основание следует относить не ранее, чем ко второй четверти или скорее к середине XVI в.
* * *
Фрагмент синодика «Род благоверных князей беле́вских» позволяет сделать еще ряд наблюдений. Очередность, в которой записаны белёвские удельные князья, схожа с последовательностью их росписи в некоторых родословных книгах. Но в синодике еще есть роспись белёвских княгинь и княжон, чего в родословных книгах нет. При составлении синодиков существовала традиция вести отдельные записи великих князей и великих княгинь под разными заголовками. Она прослеживается и в синодике лихвинского Покровского Доброго монастыря, в котором существуют отдельные росписи одоевских князей и княгинь [19. С. 20–26]. На /С. 289/ этом основании можно думать, что протографом белёвского монастырского синодика середины XVII в. был местный более древний синодик, видимо, принадлежащий одной из церквей. В нем поминальные записи по белёвским удельным князьям и их княгиням велись раздельно, под разными заголовками.
Родоначальником фамилий князей Белёвских, Одоевских и Воротынских был князь Роман Семенович, который во всех древнейших источниках называется князем новосильским. По родословной легенде после разорения Новосиля он перешел княжить в Одоев и на основании этого с середины XVI в. в некоторых родословцах стал называться князем одоевским. Не беря во внимание «лишние» записи в «Роде благоверных князей беле́вских» (фрагменты первый и третий), видим, что первым князем из рода Белёвских назван Василий (фрагмент второй). В росписи новосильских князей Дионисия Звенигородского начала XVI в., Румянцевском и официальном Государевом родословцах середины XVI в. он был указан без титула как старший сын князя Романа Семеновича [4. С. 75; 31. С. 112; 36. С. 180]. Без титула он был вписан и в «Родословную князей одоевских», которая была одним из источников для Государева родословца [27. Ч. 9. С. 246]. В записи Любецкого синодика по списку преосв. Филарета (Гумилевского) после «к[нязя] Романа Новосильскаго» поминают «кн[язя] Василия Романовича Новосильскаго» [39. С. 44]. А. В. Шеков и Л. В. Войтович высказали мнение, что он княжил только в Белёве, умер раньше своего отца и не успел получить старшинство для себя и своих потомков, поэтому далее те и не претендовали на старшинство в роду [40. С. 259; 8. С. 187]. Их предположение спорно из-за нахождения князя Василия Романовича вместе с сыном князем Михаилом в родословной росписи князей одоевских. На ее основании можно полагать, что еще князь Михаил Васильевич претендовал на старшинство в роду новосильских князей и имел дольницу в Одоеве. Князь Василий Романович жил на рубеже XIV-XV вв., но в Списке городов дальних и ближних конца XIV в. город Белёв отсутствует, в летописях достоверно он появляется только с 1437 г. [7. С. 148]. В росписи Дионисия Звенигородского первым белёвским князем назван Михаил (ошибочно записанный в сыновья князю Роману Новосильскому) [4. С. 75]. Список белёвских княгинь в синодике начинается только с Марии – жены князя Михаила Васильевича [32. Л. 18; 34. Л. 28 об.]. Не говорит ли это о том, что князь Василий не превратился окончательно в удельного князя, носил старший родовой титул и был вписан в древнейший синодик только как родоначальник белёвских князей? Необходимость перехода на удельное княжение возникла у князя Михаила Васильевича, когда старший новосильский престол перешел ко Льву или Юрию Романовичам. В таком случае, откуда же у князя Василия Романовича появилось прозвище «Беле́вского» в Летописном, Патриаршем родословцах и Редакции начала XVII в. [31. С. 43; 36. С. 335, 407–408] ?
Давно замечено, что в части старшинства князей Федора и Василия Михайловичей, умерших в период с 1459 до 1487 г., родословцы расходятся во мнении [15. С. 130–131]. Так в Румянцевском и Государевом родословцах старшим назван Федор [31. С. 112; 36. С. 180]. В росписи Дионисия Звенигородского, Летописном родословце, Редакции начала XVII в. первым стоит Василий. То же в родословце Патриаршей редакции. Далее братья перечисляются повторно и Федор уже стоит первым [31. С. 43; 36. С. 335, 408]. Разрешить вопрос об их старшинстве помогает докончальная грамота с Казимиром IV 1459 г., в которой первым поименован Федор, а за ним следует Василий Михайлович [12. №60. С. 192]. В родословцах поколенные записи велись по старшинству рождения, а в /С. 290/ действующих синодиках – посмертно, не зависимо от поколения. В белёвском монастырском синодике первым из братьев стоит Василий, это означает, что он умер раньше Федора. Далее в родословцах князья записаны в той же последовательности, что и в белёвском синодике. Князь Иван Васильевич умер к 1522/23 (7031) г.; год смерти князя Андрея Васильевича неизвестен, в последний раз упоминается под 1515/16 (7024) г.; князь Василий Васильевич умер около 1542/43 (7051) г. [28. Ч. 20. С. 21; 30. С. 58; 13. Т. 2. С. 141, 143]. Эти князья жили еще в XVI в. и их старшинство между собой не подвергается сомнению. Однако в части старшинства князей Федора и Василия Михайловичей древнейший синодик мог оказать влияние на редакцию некоторых родословных книг. Именно в этих родословцах князю Василию Романовичу было записано прозвище «Беле́вского».
Синодик белёвского Спасо-Преображенского монастыря также интересен уникальными записями о белёвских княгинях и княжнах (фрагмент четвертый). Из других источников, кроме жены князя Михаила Васильевича Белёвского Марии, известно имя его дочери – княжны Евпраксии Михайловны, по браку с князем В. И. Оболенским ставшей княгиней Оболенской [31. С. 112–113; 36. С. 180; 35. С. 408]. Еще три имени читаются в записи синодика московского Новодевичьего монастыря (основан в 1524 г.): «Помяни господи: князя Иоанна, княгини Елены, княгини инокини Анны, князя Феодора, княгини Евдокии» [6. С. 228]. Имя князя Федора Михайловича узнается однозначно. Под именем же «князя Иоанна» можно полагать и князя Ивана Васильевича, и князя Ивана Ивановича. Имена княгинь Елены, Анны и Евдокии есть и в белёвском синодике. По всей вероятности, вся запись была сделана единовременно, этим объясняется ее непоследовательность. Во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря содержится запись: «7063 (1555)-го году февраля в 9 день по князе Иване Биливском да по его княгине Анне пожаловал государь вкладу 100 рублев, написати их в сенадики» [6. С. 118]. Об иночестве княгини ничего не сказано, да и прозвище князя «Биливского» вызывает сомнения: относится ли эта запись к князю Ивану Ивановичу Белёвскому? Если да, то на него же должна указывать и запись синодика московского Новодевичьего монастыря, поскольку в ней тоже указана княгиня Анна. Она могла быть женой или матерью князя Ивана Ивановича.
Княгинь в белёвском синодике больше чем князей: одиннадцать против восьми. В первой половине списка княжон совсем нет, даже княжна Евпраксия названа княгиней, думается – ошибочно. Две княжны и две княгини-инокини указаны только во второй половине списка, вероятно, они умерли в XVI в., поэтому их статус четко зафиксирован. Статус княгинь и княжон первой половины списка, для позднего составителя синодика остался неизвестным. По всей видимости, во второй половине XVI в. после указа Ивана IV о поминовении белёвских удельных князей их список был внесен в монастырский синодик из какого-то местного синодика. Смешение же с ними имен иных князей под общим заголовком «Род благоверных князей беле́вских» произошло гораздо позже середины XVI в. Вряд ли возникшая путаница была преднамеренной. Сложно заподозрить кого-либо в притязаниях на происхождение от белёвских удельных князей, поскольку четыре имени неизвестных князей были записаны еще до князя Василия (Романовича). Причины путаницы скорее следует связывать со спецификой ведения синодиков. По всей видимости, во второй половине XVI в. начале XVII в. на свободном месте рядом с именами бе-/С. 291/лёвских удельных писались имена иных князей. При составлении нового же синодика росписи были слиты под одним заголовком. Этому способствовали недостаточные знания составителя о белёвских удельных князьях. В середине XVI в., когда память о них среди белёвских жителей еще была свежа, допустить такую ошибку было бы невозможно.
Примечания
1 Выражаю искреннюю благодарность и признательность иеромонаху Герасиму (Дьячкову) за предоставление копии фрагмента синодика и сведений о датировке филиграней.
2 В публикации ударения рукописи полностью сохранены. Знаки препинания расставлены по смыслу, в оригинале на их месте почти везде стоят точки. Слова после точки и собственные имена пишутся с заглавной буквы. Буквы отсутствующие в современном алфавите заменены на соответствующие им буквы и буквосочетания. Вынесенные над строкой буквы внесены в строку и выделены курсивом, а буквы, опущенные при выносной, помещены в тексте в круглых скобках. Прямая черта «|» указывает конец строк; две прямые черты «||» — конец страниц; знак «| |» указывает на пропуск строки. В начале страниц квадратных скобках «[ ]» курсивом помещены номера листов. Текст условно разбит на четыре фрагмента, которые заключены в надстрочные символы типа «1- … -1».
3 И. П. Сахаров писал, что древнейший памятник 1633 г. принадлежал «князю Агафонову». В. А. Лёвшин и П. М. Мартынов утверждали, что древнейший памятник датирован 1638 г. Имя князя выверено мной по монастырскому синодику, где князь Агафоник из рода Волконских значится предпоследним князем, среди записанных первым почерком, то есть умерших до времени заведения синодика [32. Л. 25 об.].
Литература и источники
1. Афремов И. Ф. Краткое историческое описание г. Белева с уездом его. // Тульские губернские ведомости. Прибавления. 12.05.1844, №19; 19.05.1844, №20.
2. Беликов В. Ю., Колычева Е. И. Документы о землевладении князей Воротынских во второй половине XVI — начале XVII вв. // Архив русской истории. Вып. 2. М., 1992.
3. Беспалов Р. А. О древнейших источниках по генеалогии Белёвских удельных князей и об известиях, сочиненных краеведами И. П. Сахаровым и И. Ф. Афремовым в первой половине XIX в. // Верхнее Подонье. Природа. Археология. История. Вып. 2. Т. 2. Тула, 2007.
4. Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. Историко-генеалогическое исследование. М., 1986.
5. Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси. // ИЗ. Т. 22. М., 1947.
6. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987.
7. Воскресенская летопись. // РЛ. Т. 3. Рязань, 1998. По изданию: ПСРЛ. Т. 8. СПб, 1859.
8. Войтович Л. В. Князівські династії східної Європи (кінець IX – початок XVI ст.). Львiв, 2000.
9. Гераклитов А. А. Филиграни XVII века на бумаге рукописных и печатных документов русского происхождения. М., 1963.
10. Герасим (Дьячков), иеромонах. Белёвский в честь преображения Господня мужской монастырь. // Православная энциклопедия. Т. IV. М., 2002.
11. Дианова Т. В., Костюхина Л. М. Филиграни XVII в. по рукописным источникам ГИМ. М., 1988.
12. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950.
13. Елагин Н. А. Белевская вивлиофика. Собрание древних памятников об истории Белева и Белевскаго уезда. Т. 1.; Т. 2. М., 1858.
14. Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. СПб., 1892.
15. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI вв. М., 1988.
16. И. Л. (Иеромонах Леонид) Историческое описание Белевскаго девичьяго Крестовоздвиженскаго третьекласнаго монастыря. СПб., 1863.
17. И. Л. (Иеромонах Леонид) Церковно-историческое изследование о древней области вятичей, входившей с начала XV и до конца XVIII столетия в состав Крутицкой и частию Суздальской епархии. // ЧОИДР. М., 1862, кн. 2.
18. Источники по социально-экономической истории России XVI-XVIII вв. из архива Московского Новодевичьего монастыря. М., 1985.
19. Кашкаров В. М. Синодик Покровскаго Добраго монастыря. // Известия Калужской ученой архивной комиссии 1898 год. Вып. 2. Калуга, 1898.
20. Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-XVI вв.). М., 1985.
21. Кузьмин А. В., Стрельников С. В. Вкладные книги. // Православная энциклопедия. Т. VIII: Вероучение – Владимиро-Волынская епархия. М., 2004.
/С. 292/ 22. Лёвшин В. А. Историческое, статистическое и камеральное описание городов Тульской губернии. // Политический, статистический и географический журнал, или Современная история света на 1807 год. Ч. II, кн. II., май.
23. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 4. Ч. 2. М., 1996.
24. Мартынов П. М. Историко-статистическое известие о городе Белеве. // Журнал Министерства внутренних дел. 1855, октябрь.
25. Мартынов П. М. Старина в Белевском Спасопреображенском монастыре. // Тульские губернские ведомости. 1888, 9 января, №2.
26. Маштафаров А. В. Акты XVI в. Спасо-Преображенского монастыря г. Белёва из собрания РГАДА. // Белёвские чтения. Вып. II. М., 2002.
27. Новиков Н. [И.] Древняя российская вивлиофика. Ч. 9. М., 1789.
28. Новиков Н. [И.] Древняя российская вивлиофика. Ч. 20. М., 1791.
29. Панова Т. Д. Некрополи Московского Кремля. М., 2006.
30. Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966.
31. Редкие источники по истории России. Вып. 2. / Составители З. Н. Бочкарева, М. Е. Бычкова. М., 1977.
32. РГБ ОР, Ф. 178, Оп. том 4, №8297. – Синодик белёвского Спасо-Преображенского монастыря.
33. РГБ ОР, Ф. 178, Оп. том 4, №8298. – Вкладная книга белёвского Спасо-Преображенского монастыря.
34. РГБ ОР, Ф. 304. I., Ед. хр. 764. – «Житие и подвизи преподобнаго отца нашего игумена Кирила, иже на Белом езере пречестенъ монастырь поставльшаго пречистыя владычиця нашея Богородица честнаго ея успениа, и в нем общежитие съставльшаго».
35. Родословная книга. // РЛ. Т. 7. Рязань, 2000. – По изданию: Временник Императорского общества истории и древностей Российских. Книга десятая. М., 1851.
36. Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. Т. 1. М., 1785.
37. Сахаров И. П. Белев. // Маяк, журнал современнаго просвещения, искусства и образованности, в духе народности русской. СПб., 1843 г., т. 8.
38. Сахаров И. П. История общественнаго образования Тульской губернии. М., 1832.
39. Филарет (Гумилевский). Чернигов с епископию, усыпальница и синодик князей. // Черниговские епархиальные известия. 1863, №10.
40. Шеков А. В. О системе наследования княжеских столов среди князей Новосильских в XIV-XV веках. // Забелинские научные чтения – Год 2005‑й. Исторический музей – энциклопедия отечественной истории и культуры. Труды ГИМ. Вып. 158. М., 2006.
41. Шеков А. В. Основание (1525) Белёвского Спасо-Преображенского мужского монастыря. // Тульский край. Памятные даты 2005. Тула, 2004.
42. Шеков А. В. Отчет об археологических исследованиях в г. Белёве и Белёвском районе Тульской области в 1993 г. // Архив ИА РАН. Р‑1. (Рукопись).
43. Шумаков С. А. Сотницы (1537–1597 гг.), грамоты и записи (1561–1696 гг.). Вып. 1. М., 1902.
44. Шумов В. Н. Белевский Спасо-Преображенский третьеклассный монастырь. // Тульские епархиальные ведомости. Прибавление. 15.11.1864, №22.
45. Шумов В. Н. Приложения к истории Белевскаго Спасопреображенскаго монастыря. №19 Переписныя книги Белевскаго Спасопреображенскаго монастыря 1643 года. // Тульские епархиальные ведомости. Прибавление. 15.01.1880, №2.
_______________________________________________________________________
Комментарии и ремарки, не вошедшие в публикацию
После того, как эта статья была сдана в печать, она несколько раз редактировалась, но не все правки попали в итоговую публикацию. Файл с текстом напечатанной редакции был утрачен, но теперь восстановлен близко к оригиналу. Жирным курсивом выделены правки корректора, с которыми я, как автор, категорически не согласен. В фигурных скобках «{}» восстановлен оригинальный текст. Впрочем, и моя собственная работа теперь видится не идеальной. Вторую часть можно было бы написать проще и сделать ее более внятной.
Тем не менее, этот опыт был очень полезен. Мне посчастливилось сотрудничать с замечательным исследователем истории белёвского Спасо-Преображенского монастыря — иеромонахом Герасимом (Дьчковым). В момент написания моей статьи он работал над составлением материалов к изучению монастырского некрополя, где коснулся вопроса о вероятном месте захоронения белёвских удельных князей. Он поддался мнению В. И. Шумова, который ошибочно считал, что князья Солнцевы-Засекины произошли от белёвских удельных князей или были их ближайшими родственниками. В ходе наших бесед эта идея была отвергнута. Однако иеромонах Герасим все же предположил, что известные надгробия князей Солнцевых-Засекиных и Волконских в склепе церкви Иоанна Предтечи располагались вторым ярусом над гробами белёвских удельных князей. Эту гипотезу тоже необходимо оспорить. Дело в том, что до конца XVI в. крепость старого белёвского городища имела оборонительное (военное) назначение. На мысу городища, очевидно, имелись фортификационные сооружения (крепостная стена и башня с бойницами), а не чей-либо склеп. В 1585 г. это место попало в ведение нового белёвского воеводы — князя Ивана Андреевича Солнцева-Засекина, который первым из своего семейства появился в Белёве. В 1592 г. он занимался постройкой новой белёвской крепости на другой стороне речки Белевы. По всей видимости, именно он переводил туда имевшийся на старом городище арсенал и, тем самым, расчищал место у стен старой крепости. Из непригодного для захоронений оно стало удобным, поскольку старое городище было отведено под монастырь. В XVII в. на этом мысу уже на гробах Солнцевых-Засекиных была построена церковь Иоанна Предтечи — небесного покровителя князя Ивана Андреевича Солнцева-Засекина.
В ходе данного исследования мне удалось выяснить, что в середине XVII в. местное духовенство было настолько далеко от истории, что уже не подозревало о прежнем существовании владетельных белёвских князей. Оно не верно толковало наказ Ивана IV Грозного о поминании белёвских князей. Вместо прежних удельных князей стали поминать новых благодетелей монастыря — князей-помещиков, проживавших в Белёвском уезде, таких как Солнцевы-Засекины и Волконские. Их и стали называть «белёвскими князьями». После того, как моя статья была сдана в печать, иеромонах Герасим (Дьячков) опубликовал сведения нового источника. Выяснилось, что 1782–1783 гг. Белёв посещал граф Ф. Е. Ангальт. Местные жители (видимо монахи) рассказали ему о белёвских князьях, как об основателях монастыря, и в качестве доказательства показали ему надгробия под церковью Иоанна Предтечи. Однако граф заметил, что эти люди непоследовательны в своих суждениях, так как на одном из надгробных камней, который он видел своими глазами, князья были названы как-то иначе. Таким образом, невежество некоторых местных обитателей было по достоинству оценено еще в XVIII в.
В ходе продолжительного и плодотворного общения нам с иеромонахом Герасимом удалось обсудить ряд вопросов, связанных с древнейшей историей белёвского Спасо-Преображенского монастыря. От него я узнал много нового и получил в его лице приятного и хорошо образованного собеседника. Его публикации стали стали одними из лучших образцов белёвского научного краеведения. В дополнение привожу список его основных работ по истории белёвского Спасо-Преображенского монастыря:
1. Иеромонах Герасим (Дьячков). Белёвский Спасо-Преображенский мужской монастырь Тульской области. Материалы к изучению некрополя: монография. М.: ГОУ ВПО МГУЛ, 2007. — 44 с.
2. Иеромонах Герасим (Дьячков). Белёвский Спасо-Преображенский мужской монастырь Тульской епархии: От основания до конца XVII в. М.: ГОУ ВПО МГУЛ, 2009. — 122 с.
3. Иеромонах Герасим (Дьячков). Белёвский край. Очерки церковной жизни XX-XXI вв. М.: Свято-Владимирское издательство, 2010. — 576 с.