Раздорский А. И. Владельческая принадлежность Курского княжества в XI—XIII вы.

Печат­ная вер­сия: Очер­ки фео­даль­ной Рос­сии. Вып. 2. М., 1998. С. 3–21.

На про­тя­же­нии XVIII—XX вв. вла­дель­че­ская при­над­леж­ность Кур­ско­го кня­же­ства с раз­ной сте­пе­нью подроб­но­сти не раз рас­смат­ри­ва­лась как в рабо­тах исто­ри­ков, зани­мав­ших­ся изу­че­ни­ем Древ­ней Руси в целом ⁽¹⁾ и Север­ской зем­ли, в част­но­сти ⁽²⁾, так и в тру­дах кур­ских кра­е­ве­дов ⁽³⁾. Све­де­ния по это­му вопро­су содер­жат­ся в раз­лич­ных спра­воч­ных изда­ни­ях ⁽⁴⁾, в т. ч. исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ских, сре­ди кото­рых осо­бо сле­ду­ет выде­лить недав­но вышед­ший во Фран­ции фун­да­мен­таль­ный спра­воч­ник Д. Дон­ско­го ⁽⁵⁾. Вме­сте с тем спе­ци­аль­но­го раз­вер­ну­то­го очер­ка, осве­ща­ю­ще­го поли­ти­че­скую исто­рию Кур­ской зем­ли на всем про­тя­же­нии домон­голь­ско­го пери­о­да, в совре­мен­ной исто­рио­гра­фии не име­ет­ся, несмот­ря на нали­чие весь­ма цен­ных иссле­до­ва­ний (преж­де все­го это опуб­ли­ко­ван­ные в 70‑е гг. ста­тья А. К. Зай­це­ва и моно­гра­фия О. М. Рапо­ва) ⁽⁶⁾, в кото­рых сре­ди про­че­го раз­би­рал­ся и вла­дель­че­ский ста­тус этой территории.

В дан­ной ста­тье ста­вит­ся зада­ча дать по воз­мож­но­сти более подроб­ный обзор вла­дель­че­ской при­над­леж­но­сти Кур­ско­го кня­же­ства в XI—XIII вв. — клю­че­во­го момен­та в поли­ти­че­ской исто­рии это­го весь­ма свое­об­раз­но­го погра­нич­но­го реги­о­на Древ­ней Руси. В лите­ра­ту­ре по это­му пово­ду нако­пил­ся ряд неточ­но­стей и фак­ти­че­ских оши­бок, к сожа­ле­нию, пери­о­ди­че­ски повто­ря­е­мых, на кото­рые мы стре­ми­лись ука­зать. Кро­ме того, сде­ла­на попыт­ка гипо­те­ти­че­ски осве­тить отдель­ные вопро­сы, каса­ю­щи­е­ся поли­ти­че­ской исто­рии Кур­ско­го края домон­голь­ской поры, кото­рые в силу недо­стат­ка инфор­ма­ции, содер­жа­щей­ся в источ­ни­ках, оста­ют­ся без удо­вле­тво­ри­тель­но­го отве­та ⁽⁷⁾

Одни из важ­ней­ших из них — кто был пер­вым кур­ским кня­зем и когда в Кур­ске был осно­ван кня­же­ский стол? Име­ю­щи­е­ся в нашем рас­по­ря­же­нии пись­мен­ные источ­ни­ки не дают на эти вопро­сы пря­мо­го отве­та. Пер­вое же кос­вен­ное упо­ми­на­ние о кур­ском кня­же­ском сто­ле содер­жит­ся в ста­тье 1095 г. «Пове­сти вре­мен­ных лет»: «В се же вре­мя при­де Изя­с­лавъ, сынъ Воло­ди­мерь, ис Кур­ска к Муро­му» ⁽⁸⁾.

В исто­ри­че­ской и кра­е­вед­че­ской лите­ра­ту­ре пер­вым кур­ским кня­зем часто назы­ва­ет­ся сын Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха [см. в гене­а­ло­ги­че­ской таб­ли­це под номе­ром 6] Изя­с­лав [13]. Воз­ник­но­ве­ние кня­же­ско­го сто­ла в Кур­ске в этом слу­чае, как пра­ви­ло, при­уро­чи­ва­ет­ся к кон­цу XI в. Так, в кон­це XIX в. пре­по­да­ва­тель Кур­ско­го епар­хи­аль­но­го жен­ско­го учи­ли­ща И. С. Чека­нов, перу кото­ро­го при­над­ле­жит, пожа­луй, один из самых подроб­ных и обсто­я­тель­ных очер­ков исто­рии Кур­ско­го кня­же­ства, выска­зал пред­по­ло­же­ние о том, что кня­же­ский стол в Кур­ске воз­ник в 1093 или 1094 г. ⁽⁹⁾ Позд­нее кур­ский кра­е­вед А. А. Тан­ков отно­сил это собы­тие к 1094 г., но, как и его пред­ше­ствен­ник, никак не аргу­мен­ти­ро­вал такой вывод ⁽¹⁰⁾.

В исто­рио­гра­фии встре­ча­ет­ся так­же мне­ние и о более ран­ней дате воз­ник­но­ве­ния кур­ско­го кня­же­ско­го сто­ла. Так, в ком­мен­та­рии к «Поуче­нию Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха» Д. С. Лиха­чев отме­тил, что в резуль­та­те вос­ста­ния в Кие­ве в 1068 г. и напа­де­ния полов­цев отец Вла­ди­ми­ра Моно­ма­ха пере­я­с­лав­ский князь Все­во­лод Яро­сла­вич [3] ушел в Курск на кня­же­ние ⁽¹¹⁾. Пола­га­ем, что вынуж­ден­ное и непро­дол­жи­тель­ное пре­бы­ва­ние Все­во­ло­да в Кур­ске не сле­ду­ет пони­мать как «кня­же­ние» и рас­смат­ри­вать его как созда­ние ново­го кня­же­ско­го сто­ла. В это вре­мя Все­во­лод, по край­ней мере номи­наль­но, про­дол­жал оста­вать­ся пере­я­с­лав­ским кня­зем и сохра­нял под сво­им кон­тро­лем огром­ные тер­ри­то­рии не толь­ко на юге, но и на севе­ро-восто­ке Руси.

Соглас­но дру­гой гипо­те­зе, выска­зан­ной И. М. Ива­ки­ным, свой князь появил­ся в Кур­ске еще в 1077 г. По мне­нию иссле­до­ва­те­ля, это был Олег Свя­то­сла­вич [5], полу­чив­ший Курск в каче­стве ком­пен­са­ции за поте­рян­ный им тогда же Вла­ди­мир-Волын­ский ⁽¹²⁾. Одна­ко дан­ное пред­по­ло­же­ние про­ти­во­ре­чит «Пове­сти вре­мен­ных лет»: по ней Олег после того, как он лишил­ся Вла­ди­ми­ра-Волын­ско­го, нахо­дил­ся у Все­во­ло­да Яро­сла­ви­ча в Чер­ни­го­ве. 10 апре­ля 1078 г. Олег бежал отту­да в Тму­та­ра­кань ⁽¹³⁾.

Кто же мог быть пер­вым кур­ским кня­зем? Соглас­но «Житию Фео­до­сия Печер­ско­го», сооб­ща­ю­ще­му доста­точ­но подроб­ные све­де­ния о Кур­ске 30‑х — 40‑х гг. XI в., город в это вре­мя управ­лял­ся «вла­сте­ли­ном» ⁽¹⁴⁾. Здесь, оче­вид­но, надо гово­рить о посад­ни­ке киев­ско­го кня­зя, а никак не о соб­ствен­ном князе.

Соглас­но гос­под­ству­ю­ще­му в исто­ри­че­ской нау­ке мне­нию, по «ряду» Яро­сла­ва Муд­ро­го [1] Курск в 1054 г. вошел в состав Пере­я­с­лав­ско­го кня­же­ства, достав­ше­го­ся его сыну Все­во­ло­ду (в 1068 г., как уже было ука­за­но выше, город при­над­ле­жал имен­но ему) ⁽¹⁵⁾. В самом Кур­ске ни Все­во­лод Яро­сла­вич, ни два его сына – Вла­ди­мир Моно­мах и Рости­слав [7] – нико­гда не кня­жи­ли. У Рости­сла­ва, погиб­ше­го в 1093 г.⁽¹⁶⁾, детей не было, поэто­му пер­во­го кур­ско­го кня­зя сле­ду­ет искать толь­ко лишь сре­ди сыно­вей Мономаха.

Стар­ший Моно­ма­шич — Мсти­слав [12] — еще отро­ком в 1088 г. был послан кня­жить в Нов­го­род Вели­кий, а в 1093 г. пере­ве­ден отту­да в Ростов ^{(17 )}. Никак не мог­ли зани­мать кур­ский стол до Изя­с­ла­ва и самый млад­ший сын Моно­ма­ха, Андрей [16], родив­шей­ся в 1102 или 1103 г. ⁽¹⁸⁾, и, судя по все­му, Юрий [15], кото­рый родил­ся в 1090 г. (по дан­ным В. Н. Тати­ще­ва) и око­ло 1095 г. в сопро­вож­де­нии бояри­на Геор­гия Симо­но­ви­ча был послан кня­жить в Ростов ⁽¹⁹⁾. Пред­став­ля­ет­ся мало­ве­ро­ят­ным кня­же­ние в Кур­ске до сере­ди­ны 90‑х гг. XI в. и осталь­ных их бра­тьев, т. к. они были тогда еще слиш­ком моло­ды (напри­мер, Яро­полк [14], как сооб­ща­ет В. Н. Тати­щев, родил­ся в 1082 г.) ⁽²⁰⁾. Они появ­ля­ют­ся на поли­ти­че­ской арене начи­ная лишь с сере­ди­ны 90 х гг. XI в.

Таким обра­зом, пожа­луй, толь­ко вто­рой сын Моно­ма­ха — Изя­с­лав, родив­ший­ся при­бли­зи­тель­но в 1077 г. ⁽²¹⁾ и являв­ший­ся к сере­дине 90‑х гг. уже взрос­лым чело­ве­ком, само­сто­я­тель­но участ­во­вав­ший в похо­дах и сра­же­ни­ях, и мог быть пер­вым кур­ским князем.

Когда и при каких обсто­я­тель­ствах в Кур­ске воз­ник кня­же­ский стол? Ответ на эти вопро­сы дать еще слож­нее, чем уста­но­вить лич­ность пер­во­го кур­ско­го кня­зя. Тем не менее, риск­нем пред­ло­жить сле­ду­ю­щую вер­сию. Наи­бо­лее веро­ят­ной датой воз­ник­но­ве­ния кур­ско­го кня­же­ско­го сто­ла явля­ет­ся, по наше­му мне­нию, 1094 или 1095 г. В 1094 г. при­шед­ший из Тму­та­ра­ка­ни Олег Свя­то­сла­вич с помо­щью полов­цев изгнал из Чер­ни­го­ва Моно­ма­ха, кня­жив­ше­го в нем с 1078 г. Послед­ний был вынуж­ден уйти на кня­же­ние в при­над­ле­жав­ший еще его отцу Пере­я­с­лавль. В 1095 г. меж­ду Моно­ма­хом и Оле­гом, по выра­же­нию лето­пис­ца, вста­ла «нена­висть» ⁽²²⁾.

Надо пола­гать, что с поте­рей Чер­ни­го­ва неиз­беж­но осла­бе­вал кон­троль Моно­ма­ха над стра­те­ги­че­ски важ­ным для него в борь­бе с Оле­гом Посе­мьем, кото­рое по сво­е­му гео­гра­фи­че­ско­му поло­же­нию тяго­те­ло боль­ше к Чер­ни­го­ву, чем к Пере­я­с­лав­лю ⁽²³⁾. Обла­да­ние этой тер­ри­то­ри­ей было в рав­ной сте­пе­ни важ­но как для Оле­га, так и для Моно­ма­ха. Через Посе­мье про­хо­ди­ли вод­ные пути, свя­зы­ва­ю­щие Чер­ни­гов с пор­том на Азов­ском море — Тму­та­ра­ка­нью, отку­да при­шел Олег, а Пере­я­с­лавль — с росто­во-суз­даль­ски­ми вла­де­ни­я­ми Моно­ма­ха ⁽²⁴⁾. Кро­ме того, через Посе­мье, гра­ни­чив­шее на зна­чи­тель­ном про­тя­же­нии со сте­пью, мог­ли лег­ко про­ник­нуть на Русь полов­цы — союз­ни­ки Олега.

Пред­став­ля­ет­ся весь­ма веро­ят­ным, что уже тогда Олег вына­ши­вал пла­ны оттор­же­ния Посе­мья от вла­де­ний Моно­ма­ха. Дума­ет­ся, что неспро­ста в сен­тяб­ре 1096 г., обра­ща­ясь к нахо­див­ше­му­ся в Муро­ме Изя­с­ла­ву, Олег пред­ла­гал ему уйти из горо­да, но не обрат­но в Курск, а в Ростов ^{(25 )}. В поль­зу дан­но­го пред­по­ло­же­ния гово­рит так­же и то, что после завер­ше­ния вой­ны с Моно­ма­хом Олег полу­чил-таки Посе­мье. В сло­жив­шей­ся в 1094 г. ситу­а­ции Моно­мах, веро­ят­но, стре­мил­ся укре­пить свои пози­ции в Посе­мье посыл­кой в Курск на кня­же­ние сво­е­го сына. Тем самым не толь­ко реша­лась зада­ча наде­ле­ния под­рос­ше­го сына воло­стью, но и отре­за­лись от Оле­га Тму­та­ра­кань и поло­вец­кие степи.

Изя­с­лав оста­вал­ся в Кур­ске, по-види­мо­му, до 1096 г. (имен­но к это­му вре­ме­ни при­уро­чи­ва­ет­ся на самом деле его поход на Муром) ^{(26 )}. К это­му вре­ме­ни Олег уже бежал из Чер­ни­го­ва, и соот­вет­ствен­но у Моно­ма­ха отпа­ла необ­хо­ди­мость дер­жать в Кур­ске сына, более того — появи­лась воз­мож­ность занять Муром. Эта акция, по наше­му мне­нию, веро­ят­но, пре­сле­до­ва­ла цель про­ло­жить «кори­дор» меж­ду север­ны­ми и южны­ми вла­де­ни­я­ми Моно­ма­ха. В пись­ме к Оле­гу Моно­мах отри­цал свою при­част­ность к захва­ту Муро­ма и в каче­стве ини­ци­а­то­ров похо­да назы­ва­ет дру­жи­ну Изя­с­ла­ва, яко­бы под­го­во­рив­шую моло­до­го кня­зя на этот рис­ко­ван­ный шаг ^{(27 )}. Одна­ко в тру­де В. Н. Тати­ще­ва есть сооб­ще­ние о том, что сам Моно­мах при­ка­зал Изя­с­ла­ву занять этот город ^{(28 )}. Дан­ное изве­стие пред­став­ля­ет­ся, на наш взгляд, более прав­до­по­доб­ным. Труд­но допу­стить, что Изя­с­лав мог пред­при­нять столь ответ­ствен­ное пред­при­я­тие, как поход на чужую волость, без согла­со­ва­ния с отцом, тем более что оно, без сомне­ния, было на руку Мономаху.

Судь­ба пер­во­го кур­ско­го кня­зя после заня­тия им Муро­ма сло­жи­лась тра­гич­но: 6 сен­тяб­ря 1096 г. Изя­с­лав погиб в сра­же­нии с вой­ска­ми Оле­га Свя­то­сла­ви­ча, при­шед­ши­ми в муром­скую зем­лю ^{(29 )}.

В 1097 г. Олег в свою оче­редь потер­пел пора­же­ние в войне про­тив Моно­ма­ха и лишил­ся всех захва­чен­ных ранее земель и горо­дов. Даль­но­вид­ный поли­тик и опыт­ный дипло­мат Вла­ди­мир Моно­мах пони­мал, что оста­вить это­го бес­по­кой­но­го кня­зя совсем без вла­де­ний было нель­зя, так как это неиз­беж­но при­ве­ло бы к новой внут­рен­ней сму­те на Руси и без того под­вер­гав­шей­ся посто­ян­ным поло­вец­ким набе­гам. В исто­рио­гра­фии при­ня­то счи­тать, что на съез­де кня­зей в Любе­че (1097 г.), созван­но­го по его ини­ци­а­ти­ве, было при­ня­то реше­ние о созда­нии ново­го кня­же­ства с цен­тром в Нов­го­ро­де-Север­ском, кото­рое и было пере­да­но Оле­гу ^{(30 )}. Види­мо, тогда же в каче­стве ком­пен­са­ции за поне­сен­ные в войне тер­ри­то­ри­аль­ные поте­ри Моно­мах усту­пил ему и Курск с Посе­мьем ⁽³¹⁾.

Сопер­ни­че­ство за обла­да­ние этой тер­ри­то­ри­ей меж­ду Вла­ди­ми­ром Моно­ма­хом и Оле­гом Свя­то­сла­ви­чем уна­сле­до­ва­ли и их потом­ки — Моно­ма­ши­чи и Оль­го­ви­чи. На про­тя­же­нии всей пер­вой поло­ви­ны XII в. меж­ду эти­ми дву­мя кня­же­ски­ми груп­пи­ров­ка­ми за Курск с Посе­мьем шла почти непре­рыв­ная, весь­ма оже­сто­чен­ная и упор­ная борь­ба. Основ­ная при­чи­на это­го явле­ния кро­ет­ся в выгод­ном гео­гра­фи­че­ском поло­же­нии это­го реги­о­на, кон­троль над кото­рым зна­чи­тель­но уси­ли­вал пози­цию той или иной сто­ро­ны во внут­ри­по­ли­ти­че­ских спо­рах, и в част­но­сти — при опре­де­ле­нии судь­бы киев­ско­го вели­ко­го кня­же­ния. Посто­ян­ные усо­би­цы при­во­ди­ло к тому, что кня­зья в Кур­ске то и дело сме­ня­ли друг дру­га, а сам кур­ский стол дол­гое вре­мя носил нере­гу­ляр­ный характер.

После Изя­с­ла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча сво­е­го кня­зя в Кур­ске не было, веро­ят­но, доволь­но дол­го. Лишь в 1127 г. в ходе усо­би­цы меж­ду чер­ни­гов­ским кня­зем Все­во­ло­дом Оль­го­ви­чем [9], с одной сто­ро­ны, и Мсти­сла­вом и Яро­пол­ком Вла­ди­ми­ро­ви­чем (киев­ским и пере­я­с­лав­ским кня­зья­ми), с дру­гой, кур­ский стол занял сын Мсти­сла­ва Изя­с­лав [21] ^{(32 )}. В авгу­сте это­го года он из Кур­ска со сво­им пол­ком был отправ­лен Мсти­сла­вом в поход на Полоц­кую зем­лю ⁽³³⁾. Инте­рес­но, что в этом же выступ­ле­нии участ­во­вал и Все­во­лод Оль­го­вич. Дан­ное обсто­я­тель­ство сви­де­тель­ству­ет о при­ми­ре­нии его с Мсти­сла­вом Вла­ди­ми­ро­ви­чем, достиг­ну­то­го, как пола­гал А. Е. Прес­ня­ков, в резуль­та­те уступ­ки сыну киев­ско­го кня­зя Кур­ска ⁽³⁴⁾. Спу­стя все­го два года Изя­с­лав полу­чил от отца Полоц­кую зем­лю и оста­вил город ⁽³⁵⁾. С это­го вре­ме­ни Курск управ­лял­ся посад­ни­ка­ми пере­я­с­лав­ско­го кня­зя Яро­пол­ка ^{(36 )}.

Сре­ди потом­ков Моно­ма­ха неред­ко воз­ни­ка­ли внут­рен­ние рас­при, кото­ры­ми, под­дер­жи­вая в них то одну, то дру­гую сто­ро­ну, стре­ми­лись вос­поль­зо­вать­ся в сво­их инте­ре­сах Оль­го­ви­чи. Так, в 1132—1136 гг. они в сою­зе с Изя­с­ла­вом Мсти­сла­ви­чем вели вой­ну со стар­ши­ми Моно­ма­ши­ча­ми — Яро­пол­ком Вла­ди­ми­ро­ви­чем и его бра­тья­ми. Нане­ся им в нача­ле 1136 г. реша­ю­щее пора­же­ние в Супой­ской бит­ве, Оль­го­ви­чи доби­лись воз­вра­ще­ния себе Кур­ска с Посе­мьем ^{(37 )}. С 1136 г. в Кур­ске кня­жил Глеб Оль­го­вич [11]. Извест­но, что в 1137 г. он водил курян в поход на Псков ⁽³⁸⁾. Осе­нью 1138 г. он умер (по све­де­ни­ям В. Н. Тати­ще­ва — в Кур­ске) ⁽³⁹⁾ и кур­ский стол пере­шел к его бра­ту Свя­то­сла­ву [10] ^{(40 )}. Несколь­ко раз Свя­то­слав поры­вал­ся сме­нить кур­ское кня­же­ние на более пре­стиж­ное и доход­ное. В 1139 г. его вто­рич­но при­гла­си­ли кня­жить в Нов­го­род Вели­кий (пер­вый раз он сидел там в 1136—1138 гг.), но вско­ре он сно­ва воз­вра­тил­ся с бере­гов Вол­хо­ва в Курск, будучи изгнан­ным нов­го­род­ца­ми ⁽⁴¹⁾. Неуда­чей закон­чил­ся для Свя­то­сла­ва и пред­при­ня­тая им в 1139 г. сов­мест­но с бра­том Все­во­ло­дом, став­ше­го к это­му вре­ме­ни киев­ским кня­зем, попыт­ка поме­нять Курск на Пере­я­с­лавль. Пере­я­с­лав­ский князь Андрей [16] реши­тель­но отверг подоб­ный обмен, заявив, что «леплее ми того смерть а сво­ею дру­жи­ною на сво­еи во очине и на де дне неже­ли Курь­ское кня­же­нье. Отец мои Курьске не се де л но в Пере­я­с­лав­ли» ^{(42 )}.

Столь кате­го­рич­ный ответ Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча дал повод неко­то­рым исто­ри­кам утвер­ждать, что кня­зья не доро­жи­ли обла­да­ни­ем Кур­ским кня­же­ством и в иерар­хии кня­же­ских сто­лов ста­ви­ли его чрез­вы­чай­но низ­ко ⁽⁴³⁾.

Одна­ко такое истол­ко­ва­ние кня­же­ских слов пред­став­ля­ет­ся чисто тек­сту­аль­ным, а глав­ное — ото­рван­ным от вполне оче­вид­ной кон­крет­ной исто­ри­че­ской ситу­а­ции. Несо­мнен­но, кур­ский стол не шел ни в какое срав­не­ние с Пере­я­с­лав­лем, это­го сво­е­го рода трам­пли­на для заня­тия вели­ко­го киев­ско­го сто­ла. В жесто­кой борь­бе меж­ду Моно­ма­ши­ча­ми и Оль­го­ви­ча­ми обла­да­ние Пере­я­с­лав­ским кня­же­ством зна­чи­ло слиш­ком мно­го и для тех, и для дру­гих, поэто­му Андрей так реши­тель­но и вос­про­ти­вил­ся навя­зы­ва­е­мо­му ему обме­ну. С. М. Соло­вьев, писал, что согла­сие кня­зя на предъ­яв­лен­ное ему тре­бо­ва­ние озна­ча­ло бы «отдать во враж­деб­ное пле­мя Пере­я­с­лавль, стол дедов­ский и отцов­ский» и «не толь­ко уни­зить себя, но и нане­сти бес­че­стье цело­му пле­ме­ни, целой линии Моно­ма­хо­ви­чей, отняв у нее то зна­че­ние, те пре­иму­ще­ства и воло­сти, кото­рые были утвер­жде­ны за нею Вла­ди­ми­ром и его дву­мя стар­ши­ми сыно­вья­ми» ⁽⁴⁴⁾. Андрей в сло­жив­шей­ся ситу­а­ции, таким обра­зом, не мог взять за Пере­я­с­лавль ни Кур­ской, ни какой-либо дру­гой воло­сти, и поэто­му судить по его сло­вам о месте и роли Кур­ско­го кня­же­ства в систе­ме древ­не­рус­ских сто­лов, на наш взгляд, не сле­ду­ет. Дума­ет­ся толь­ко, что едва ли его ста­тус мож­но при­знать очень низ­ким, если Моно­ма­ши­чи и Оль­го­ви­чи так дол­го и упор­но боро­лись за него меж­ду собой.

Как извест­но, для пери­о­да фео­даль­ной раз­дроб­лен­но­сти посто­ян­ная сме­на вла­сти­те­лей в удель­ных кня­же­ствах явля­ет­ся харак­тер­ней­шей чер­той. Это наблю­да­лось и на про­тя­же­нии всей исто­рии Кур­ско­го кня­же­ства. Но во вто­рой поло­вине 40‑х — нача­ле 50‑х гг. XII в. Курск начал пере­хо­дить из рук в руки едва ли не каж­дый год. Это были годы вой­ны меж­ду заняв­шим в 1146 г. Киев Изя­с­ла­вом Мсти­сла­ви­чем [21] и росто­во-суз­даль­ским кня­зем Юри­ем Долгоруким.

До 1146 г. Кур­ском, как сви­де­тель­ству­ют ста­тьи 1141 и 1146 гг., вла­дел Свя­то­слав Оль­го­вич, став­ший в 1141 г. нов­го­род-север­ским кня­зем ⁽⁴⁵⁾. В 1146 г. он всту­пил в союз с Дол­го­ру­ким и отдал Курск его сыну Ива­ну [22] ^{(46 )}. В кон­це 1146 — нача­ле 1147 гг. Свя­то­слав Оль­го­вич был изгнан про­тив­ни­ка­ми из Север­ской зем­ли ⁽⁴⁷⁾. После ско­ро­по­стиж­ной смер­ти Ива­на в фев­ра­ле 1147 г. ⁽⁴⁸⁾ Кур­ском завла­дел пере­я­с­лав­ский князь Мсти­слав Изя­с­ла­вич [30] ^{(49 )}. Спу­стя пол­го­да к Кур­ску под­сту­пил с вой­ском дру­гой сын Дол­го­ру­ко­го — Глеб Юрье­вич [23]. Нахо­див­ший­ся в это вре­мя в Кур­ске Мсти­слав Изя­с­ла­вич обра­тил­ся к куря­нам за помо­щью для борь­бы с ним. Горо­жане ока­за­лись «меж двух огней»: за каж­дым из про­тив­ни­ков сто­я­ли их могу­ще­ствен­ные отцы, кото­рые мог­ли ради сво­их сыно­вей оста­вить от Кур­ска толь­ко пепел. Жите­ли горо­да не мог­ли не пом­нить о печаль­ной уча­сти Путив­ля, взя­то­го и раз­граб­лен­но­го вой­ска­ми Изя­с­ла­ва Мсти­сла­ви­ча в 1146 г. ⁽⁵⁰⁾ В сло­жив­шей­ся ситу­а­ции необ­хо­ди­мо было обез­опа­сить город с обе­их сто­рон: и со сто­ро­ны Изя­с­ла­ва (отца Мсти­сла­ва) и со сто­ро­ны Юрия Дол­го­ру­ко­го (отца Гле­ба). И куряне нашли, навер­ное, един­ствен­но воз­мож­ный выход: не отка­зав пря­мо в под­держ­ке Мсти­сла­ву и заявив, что все­гда гото­вы вое­вать на его сто­роне про­тив Оль­го­ви­чей, они ска­за­ли, что в то же вре­мя не могут высту­пить про­тив сына Юрия Дол­го­ру­ко­го: «и куряне реко­ша: Мьсти­сла­ву оже се Олго­вич ради ся за тя бьемь и с де тьми а на Воло­ди­ми­ре пле­мя на Гюр­ге­ви­ча не можемъ рукы подья­ти» ⁽⁵¹⁾. После тако­го отве­та Мсти­сла­ву ниче­го не оста­ва­лось, как уйти в свой Пере­я­с­лавль. Курск же пере­шел под власть Гле­ба Юрье­ви­ча ^{(52 )}.

Осе­нью 1148 г. после кня­же­ско­го съез­да в Город­це Остер­ском Глеб Юрье­вич был изгнан сво­и­ми вра­га­ми из Север­ской зем­ли ⁽⁵³⁾ и Кур­ском завла­дел Изя­с­лав Давы­до­вич [8]. В авгу­сте сле­ду­ю­ще­го года Курск вновь вер­нул себе Свя­то­слав Оль­го­вич ⁽⁵⁴⁾ , пере­дав­ший, впро­чем, его вско­ре во вла­де­ние Юрию Дол­го­ру­ко­му ^{(55 )} .

Судь­ба Кур­ска в 50‑е гг. XII в. не очень ясна. А. К. Зай­цев, сде­лав­ший тща­тель­ный ана­лиз вла­дель­че­ской при­над­леж­но­сти Кур­ска в пер­вой поло­вине XII в. счи­та­ет, что до вес­ны 1152 г. в нем, веро­ят­но, кня­жил сын Дол­го­ру­ко­го Василь­ко Юрье­вич [25], остав­лен­ный с неболь­шой дру­жи­ной в помощь Свя­то­сла­ву Оль­го­ви­чу, а затем пра­ви­ли после­до­ва­тель­но посад­ни­ки пере­я­с­лав­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Изя­с­ла­ви­ча и Гле­ба Юрье­ви­ча. И лишь в кон­це 50‑х гг. после смер­ти Юрия Дол­го­ру­ко­го Кур­ском окон­ча­тель­но завла­де­ли Оль­го­ви­чи, завер­шив тем самым веко­вой спор с Моно­ма­ши­ча­ми за Посе­мье в свою поль­зу ^{(56 )}.

С 1161 по 1164 гг. в Кур­ске кня­жил сын чер­ни­гов­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча Олег [18] ^{(57 )}. В 1164 г. после смер­ти отца он попы­тал­ся было занять чер­ни­гов­ский стол, но его опе­ре­дил дво­ю­род­ный брат Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич [17]. По дого­во­ру с ним Олег полу­чил тогда Нов­го­род-Север­ский ^{(58 )} .

В 80‑е гг. XII в., как сле­ду­ет из «Сло­ва о пол­ку Иго­ре­ве», Курск при­над­ле­жал «Буй-Туру» Все­во­ло­ду Свя­то­сла­ви­чу [20] ⁽⁵⁹⁾. Он полу­чил его во вла­де­ние, веро­ят­но, вско­ре после пере­хо­да сво­е­го бра­та Оле­га на нов­го­род-север­ское кня­же­ние. По све­де­ни­ям В. Н. Тати­ще­ва, Олег выде­лил в это вре­мя бра­тьям Иго­рю [19] и Все­во­ло­ду уде­лы из сво­их вла­де­ний ^{(60 )} . Из изве­стий Ипа­тьев­ской лето­пи­си извест­но, что, поми­мо Кур­ска, Все­во­лод вла­дел так­же Труб­чев­ском ⁽⁶¹⁾. В каком имен­но горо­де — в Кур­ске или в Труб­чев­ске — рас­по­ла­гал­ся его кня­же­ский стол, неяс­но. В исто­рио­гра­фии и спра­воч­ной лите­ра­ту­ре Все­во­лод име­ну­ет­ся в одних слу­ча­ях толь­ко кня­зем кур­ским, в дру­гих — толь­ко труб­чев­ским, в тре­тьих — кур­ским и труб­чев­ским. По наше­му мне­нию, более веро­ят­ным местом кня­же­ния Все­во­ло­да сле­ду­ет счи­тать Курск. Ско­рее все­го и во вто­рой поло­вине XII в. в Север­ской зем­ле про­дол­жа­ла суще­ство­вать сло­жив­ша­я­ся ранее иерар­хия кня­же­ских сто­лов, по кото­рой кур­ский был, несо­мнен­но, вто­рым после нов­го­род-север­ско­го. Вспом­ним, что в то вре­мя, когда Все­во­лод и Свя­то­слав Оль­го­ви­чи кня­жи­ли соот­вет­ствен­но в Чер­ни­го­ве и Нов­го­ро­де Север­ском, их млад­ший брат Глеб сидел имен­но в Кур­ске. В поль­зу пре­бы­ва­ния «Буй-Тура» на кня­же­нии в Кур­ске ука­зы­ва­ет и его более выгод­ное по срав­не­нию с Труб­чев­ском гео­гра­фи­че­ское поло­же­ние, а так­же то, что он, оче­вид­но, пре­вос­хо­дил послед­ний сво­и­ми раз­ме­ра­ми ⁽⁶²⁾. Нако­нец, пред­став­ля­ет­ся мало­ве­ро­ят­ным, что­бы по про­ше­ствии срав­ни­тель­но неболь­шо­го отрез­ка вре­ме­ни после успеш­но­го завер­ше­ния дол­гой и напря­жен­ной борь­бы за Курск с Моно­ма­ши­ча­ми, Оль­го­ви­чи осме­ли­лись оста­вить этот город совсем без кня­зя ⁽⁶³⁾ .

В 20‑е гг. XIII в. на кур­ском сто­ле сидел князь по име­ни Олег. В 1223 г. он во гла­ве кур­ской дру­жи­ны храб­ро сра­жал­ся с мон­го­ла­ми в бит­ве на реке Кал­ке ⁽⁶⁴⁾. Олег Кур­ский обла­дал зна­чи­тель­ным поли­ти­че­ским вли­я­ни­ем во всей Чер­ни­го­во-Север­ской зем­ле. В 1226 г. он попы­тал­ся даже отнять чер­ни­гов­ский стол у кня­зя Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча [33], и тому уда­лось сохра­нить за собой Чер­ни­гов толь­ко с помо­щью сво­е­го могу­ще­ствен­но­го род­ствен­ни­ка, шури­на, вла­ди­ми­ро-суз­даль­ско­го кня­зя Юрия [32]. В при­ми­ре­нии враж­ду­ю­щих участ­во­вал так­же при­слан­ный киев­ским кня­зем Вла­ди­ми­ром Рюри­ко­ви­чем мит­ро­по­лит Кирилл ⁽⁶⁵⁾. То обсто­я­тель­ство, что кон­фликт меж­ду Миха­и­лом Все­во­ло­ди­чем и Оле­гом Кур­ским не мог раз­ре­шить­ся без вме­ша­тель­ства круп­ных, посто­рон­них Чер­ни­го­во-Север­ской зем­ле, воен­ных сил, сви­де­тель­ству­ет о зна­чи­тель­ной силе кур­ско­го кня­зя ⁽⁶⁶⁾.

След­стви­ем этой усо­би­цы яви­лось уси­ле­ние само­сто­я­тель­но­сти Кур­ска. «Во вся­ком слу­чае, — как пишет иссле­до­ва­тель исто­рии Чер­ни­гов­ско­го кня­же­ства А. К. Зай­цев, — отсут­ствие пря­мых и несо­мнен­ных све­де­ний о Нов­го­ро­де-Север­ском, срав­ни­тель­но частые упо­ми­на­ния Кур­ска, факт сопер­ни­че­ства кур­ско­го кня­зя с чер­ни­гов­ским — все это поз­во­ля­ет пред­по­ла­гать паде­ние зна­че­ния Нов­го­ро­да в Чер­ни­гов­ской зем­ле и воз­вы­ше­ние ново­го цен­тра — Кур­ска» ^{(67 )}. Надо думать, что в Чер­ни­гов­ской зем­ле в пер­вой тре­ти XIII в. про­ис­хо­дил про­цесс посте­пен­но­го уга­са­ния ста­рых и воз­вы­ше­ние новых цен­тров. Явле­ние, сход­ное с тем, что наблю­да­лось в Севе­ро-Восточ­ной Руси, где от Росто­ва и Суз­да­ля веду­щая роль посте­пен­но пере­шла к Вла­ди­ми­ру и Пере­я­с­лав­лю-Залес­ско­му. Воз­вы­ше­ние Кур­ска в Чер­ни­гов­ской зем­ле было пре­рва­но в резуль­та­те мон­го­ло-татар­ско­го наше­ствия на Русь.

Лич­ность кня­зя Оле­га Кур­ско­го до сих пор вызы­ва­ет спо­ры сре­ди исто­ри­ков. Дело в том, что в лето­пи­сях не назва­но отче­ство героя бит­вы на Кал­ке и сопер­ни­ка Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го. Одни иссле­до­ва­те­ли (напри­мер, В. Н. Тати­щев, С. М. Соло­вьев, М. П. Пого­дин, Фила­рет (Гуми­лев­ский), Н. Кваш­нин-Сама­рин, П. В. Голу­бов­ский, В. В. Мав­ро­дин, А. К. Зай­цев) пола­га­ли, что им был сын Иго­ря Свя­то­сла­ви­ча – Олег [28] ⁽⁶⁸⁾, дру­гие же (Д. И. Бага­лей, Р. В. Зотов, В. Г. Ляс­ко­рон­ский) счи­та­ли, что им был сын пере­мышль­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча [29] – Олег Свя­то­сла­вич, внук Иго­ря Свя­то­сла­ви­ча ^{(69 )}.

По пово­ду пер­вой вер­сии сле­ду­ет заме­тить, что боль­шин­ство как ее сто­рон­ни­ков, так и ее про­тив­ни­ков про­шли мимо изве­стия Густын­ской лето­пи­си, в кото­рой гово­рит­ся о смер­ти Оле­га Иго­ре­ви­ча в 1205 г. ^{(70 )} Если это сооб­ще­ние вер­но ^{(71 )}, то при­хо­дит­ся при­знать, что Олег Кур­ский никак не мог быть сыном Иго­ря Свя­то­сла­ви­ча, т. к. к 1223 г. его уже не было в живых. Но поче­му же сто­рон­ни­ки дру­гой точ­ки зре­ния реши­ли, что отче­ство Оле­га Кур­ско­го – Святославич?

В Вос­кре­сен­ской и Нико­нов­ской лето­пи­сях под 1228 г. сооб­ща­ет­ся о том, что яро­слав­ский князь Все­во­лод Кон­стан­ти­но­вич [36] женил­ся в Пере­я­с­лав­ле-Южном на доче­ри кня­зя Оле­га Свя­то­сла­ви­ча Марии [38] ⁽⁷²⁾. По мне­нию Д. И. Бага­лея, Р. В. Зото­ва, В. Г. Ляс­ко­рон­ско­го, а так­же О. М. Рапо­ва ^{(73 )}, этот Олег и Олег Кур­ский – одно и то же лицо. Такая вер­сия кажет­ся доста­точ­но прав­до­по­доб­ной: весь­ма веро­ят­но, что через брак сво­е­го пле­мян­ни­ка Все­во­ло­да вла­ди­ми­ро-суз­даль­ский князь Юрий Все­во­ло­до­вич стре­мил­ся уста­но­вить дру­же­ствен­ные отно­ше­ния со сво­им недав­ним про­тив­ни­ком – кур­ским кня­зем Оле­гом. Одна­ко сыном како­го имен­но Свя­то­сла­ва был Олег Курский?

Как уже было отме­че­но, те исто­ри­ки, кото­рые пола­га­ли, что отче­ство Оле­га Кур­ско­го было Свя­то­сла­вич, при­ни­ма­ли его за сына неод­но­крат­но упо­ми­на­е­мо­го в лето­пи­сях кня­зя Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча. Эта вер­сия под­креп­ля­лась и хро­но­ло­ги­че­ски­ми рас­че­та­ми: зная год рож­де­ния послед­не­го (1176) ⁷⁴, мож­но было пред­по­ло­жить, что его сыну Оле­гу Кур­ско­му ко вре­ме­ни бит­вы на Кал­ке было как раз око­ло 20 лет и он, ско­рее все­го, и мог быть, как пишет Р. В. Зотов, тем «креп­ко бив­шим­ся» с мон­го­ла­ми кня­зем, о кото­ром сооб­ща­ют лето­пи­си. Едва ли мож­но было ожи­дать подоб­ной уда­ли от Оле­га Иго­ре­ви­ча, кото­ро­му в это вре­мя было бы око­ло 50 лет. Не сбра­сы­вая со сче­та мне­ние о том, что Олег Кур­ский был сыном Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча, при­ве­дем тем не менее, еще одну – тре­тью вер­сию о про­ис­хож­де­нии это­го кня­зя. При­над­ле­жит она упо­ми­нав­ше­му­ся в нача­ле ста­тьи И. С. Чеканову.

Не при­ни­мая вывод о том, что Олег Кур­ский являл­ся сыном Иго­ря Свя­то­сла­ви­ча, И. С. Чека­нов в то же вре­мя выдви­нул серьез­ный довод и про­тив вто­рой суще­ство­вав­шей в исто­рио­гра­фии вер­сии о его про­ис­хож­де­нии. По его мне­нию, если у Свя­то­сла­ва и были дети, то они, почти навер­ня­ка раз­де­ли­ли участь сво­е­го отца, каз­нен­но­го в 1211 г. галиц­ки­ми бояра­ми. И. С. Чека­нов пред­по­ло­жил, что Олег Кур­ский, по-види­мо­му, был сыном Свя­то­сла­ва Оль­го­ви­ча Рыль­ско­го [27], вну­ком Оле­га Свя­то­сла­ви­ча [18]. После смер­ти «Буй-Тура Все­во­ло­да» в 1196 г., пола­гал И. С. Чека­нов, Свя­то­слав Оль­го­вич, ско­рее все­го, занял кур­ский стол и, поэто­му весь­ма веро­ят­но, что имен­но его сын Олег и кня­жил в Кур­ске в 20‑х гг. XIII в ^{(75 )}. Вер­сия И. С. Чека­но­ва, на наш взгляд, выгля­дит, по край­ней мере, ни чуть не менее прав­до­по­доб­ной чем та, кото­рую пред­ло­жи­ли Д. И. Бага­лей, Р. В. Зотов и дру­гие исто­ри­ки. Инте­рес­но, что Д. Дон­ской – соста­ви­тель новей­ше­го капи­таль­но­го спра­воч­ни­ка по гене­а­ло­гии Рюри­ко­ви­чей, – так­же, как и И. С. Чека­нов, счи­та­ет Оле­га Кур­ско­го сыном Оле­га Свя­то­сла­ви­ча Рыль­ско­го ^{(76 )}.

Све­де­ния о послед­них кур­ских кня­зьях Геор­гии (отце) [34] и его сыне Геор­гии (Юрии) Геор­ги­е­ви­че [37], Дмит­рии Кур­ском [35] и его сыне Васи­лии [39] содер­жат­ся в Любец­ком сино­ди­ке (помян­ни­ке), при­над­ле­жав­шим Анто­ни­е­ву мона­сты­рю, а затем Вос­кре­сен­ской церк­ви горо­да (позд­нее местеч­ка) Любе­ча Чер­ни­гов­ской губер­нии. Эти кня­зья, по мне­нию наи­бо­лее авто­ри­тет­но­го иссле­до­ва­те­ля Любец­ко­го сино­ди­ка Р. В. Зото­ва, вла­де­ли Кур­ском в XIII в. Одна­ко уточ­нить кон­крет­но годы их кня­же­ния не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным. Под име­нем Геор­гия (отца) в сино­ди­ке, как пред­по­ла­гал Р. В. Зотов, упо­ми­на­ет­ся Олег Свя­то­сла­вич Кур­ский (извест­но, что кня­зья в Древ­ней Руси име­ли обыч­но два име­ни — тра­ди­ци­он­ное кня­же­ское и хри­сти­ан­ское, дан­ное при кре­ще­нии) ⁽⁷⁷⁾.

Князь Дмит­рий кня­жил в Кур­ске после Оле­га-Геор­гия Свя­то­сла­ви­ча и его сына Геор­гия, так как он поме­щен в сино­ди­ке ниже этих двух кур­ских кня­зей. По сво­е­му про­ис­хож­де­нию Дмит­рий, счи­тал Р. В. Зотов, воз­мож­но, был вну­ком Иго­ря Свя­то­сла­ви­ча и род­ным бра­том Оле­га Свя­то­сла­ви­ча Кур­ско­го. Сын Дмит­рия Васи­лий, как сооб­ща­ет сино­дик, был убит тата­ра­ми ^{(78 )}. Воз­мож­но это про­изо­шло в 1275 г., когда в Кур­ской зем­ля была разо­ре­на тата­ра­ми, воз­вра­щав­ши­ми­ся после похо­да на Лит­ву ⁽⁷⁹⁾. С гибе­лью Васи­лия кур­ская дина­стия прерывается.

К 80‑м гг. XIII в., как сле­ду­ет из сооб­ще­ний Вос­кре­сен­ской и Нико­нов­ской лето­пи­сей, повест­ву­ю­щих о выступ­ле­нии рыль­ско­го и вор­голь­ско­го кня­зя Оле­га ⁽⁸⁰⁾ и липец­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва про­тив ордын­ско­го бас­ка­ка Ахма­та, Курск утра­тил зна­че­ние адми­ни­стра­тив­но­го цен­тра кня­же­ства и кур­ский кня­же­ский стол пре­кра­тил свое суще­ство­ва­ние, хотя само кня­же­ство по тра­ди­ции и про­дол­жа­лось еще име­но­вать­ся «Кур­ским» ⁽⁸¹⁾.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
владельческой принадлежности Курска после смерти Ярослава Мудрого

В пер­вой колон­ке при­ве­ден поряд­ко­вый номер запи­си, вто­рой номер в гене­а­ло­ги­че­ской таб­ли­це. Кня­зья, кня­жив­шие в Кур­ске выде­ле­ны про­пис­ны­ми буквами.

При­ме­ча­ния: * С 1139 по 1141 кня­жил в Нов­го­ро­де Вели­ком, с 1141 г. – в Новгороде-Северском.