Кузьмин А.В. Новые данные о родословии ростовских и белозерских князей в XIII-первой половине XIV века

// История и культура Ростовской земли. Материалы конференции 2000г. Ростов 2001. С. 10–23.

Многолетние исследования С.Б. Веселовского и А.А. Зимина показали, что «генеалогические разыскания являются непременным условием изучения происхождения и состава русской феодальной аристократии XIV-XVI вв.«¹. Источников по данной теме, особенно за самый ранний хронологический отрезок времени, сохранилось немного, да и то преимущественно не в подлинниках, а достаточно поздних копиях. Поэтому введение в научный оборот какого-либо нового письменного памятника, где содержится ранее неизвестная информация, может вызвать не только стремление заполнить лакуны нашего представления о прошлом, но и подвергнуть ревизии, казалось бы, устоявшиеся под влиянием времени и историографии генеалогические схемы происхождения отдельных титулованных и нетитулованных фамилий Северо-Восточной Руси.

Одним из таких источников за последнее время стал опубликованный С.В. Коневым пять лет назад Ростовский соборный синодик (далее — РСС). Этот памятник имеет достаточно большой объем информации и, по мнению издателя, содержит «не имеющие аналогов сведения генеалогического и биографического характера за XIII-XV вв.«², в том числе о ростовских и белозерских князьях за XIII — первую половину XIV в. Насколько справедлива характеристика синодика, данная С.В. Коневым?

Как известно, за вторую половину XIII в. источники содержат несколько сообщений о браках ростовских князей и княгинь. Имена женщин, как правило, летописцы не называют. Исключение в данном случае составляет лишь запись за 1294 г., да и то с рядом оговорок, поскольку в полном, а не сокращенном варианте она представлена далеко не во всех памятниках. В летописях сообщается о браке двух дочерей умершего в этом году ростовского князя Дмитрия Борисовича. Одна из них — Анна — вышла замуж за Михаила Ярославича Тверского, другая — Василиса — за Андрея Городецкого, третьего сына Александра Ярославича Храброго³. Во втором случае летописец умалчивает, что великий князь владимирский женился вторично. Правда, еще раз молодую княгиню он упоминает в 1295 г., в связи с поездкой Василисы вместе с мужем в Орду к хану Тохте⁴. Точное известие о первом браке Андрея Городецкого пока обнаружено только в одном источнике. Это подготовительные записи для летописца. Они находятся в одной из пасхальных таблиц, рукопись которых «может быть датирована между 1340 и 1352 гг.» Здесь под 1271 г. было кратко записано: «Андр[еи] оженися«⁵. Имя первой супруги князя пока четко устанавливается только по РСС⁶. Здесь отмечено: «Великому князю Андрею Александровичю и княгине его Евдокее (курсив мой — А.К.) и сынома его Борису, Михаилоу вечная память«⁷. Однако его вторую жену Василису Дмитриевну источник не называет ни в этом случае, ни в другом, где были записаны для поминания лица из Ростова. То же самое можно сказать и в отношении сестры Василисы — Анны⁸. Между тем, летописи упоминают Анну Дмитриевну довольно часто. После гибели мужа она постриглась в Тверском Софийском девичьем монастыре. Княгиня скончалась 2 октября 1338 г. в Кашине, где и была погребена в местном Успенском соборе⁹.

Аналогична ситуация и вокруг поминания старшей сестры Василисы и Анны, вышедшей еще в 1292 г. замуж за племянника князя Андрея Александровича Городецкого — Ивана Дмитриевича Переяславского¹⁰. Летописцы не упоминают ни имя его жены, ни год ее смерти. Пожалуй, единственным штрихом к биографии можно считать дополнение о том, что венчание князя Ивана и дочери Дмитрия Борисовича Ростовского проходило «въ церкви святаго Спаса въ Переславли«¹¹. В РСС она не упоминается¹².

Между тем, противоположная ситуация возникает при реконструкции биографии и установлении имени первой жены Константина Борисовича. По-видимому, князь женился после 1276 г., так как в этот год летописцы отмечают брак его старшего брата Дмитрия¹³. По крайней мере, к 1285 г. Константин был уже женат точно. В 1286 г. у него родился сын Александр, а у Дмитрия — Михаил¹⁴. В 1289 г. оба брата ездили «во Орду къ царю и з женами своими». В 1291 г. супруга подарила Константину еще одного сына — Василия¹⁵. В 1299 г. она умерла. Вскоре князь снова женился. В 1302 г. его второй супругой стала дочь знатного ордынца «Кутлукорткы«¹⁶. Далее летописцы о ней молчат. Дата ее смерти неизвестна. Любопытно отметить, что в РСС «вечная память» отмечалась не только «благоверным княземъ Димитрию, Константину Борисовичем Ростовьским», но и «княгине Констянтинове Фотиние«¹⁷. Скорее всего, в ней следует видеть первую супругу Константина Борисовича Угличского и Ростовского, мать его детей, поминание которых идет вслед за родителями.

В РСС «вечная память» отмечалась также «князю Александру Константиновичю и сыну его Георгию». Первый из них в 1294 г. сменил в Угличе Поле¹⁸, скончавшегося здесь, сына смоленского и ярославского князя Федора Ростиславича Черного — Александра, который правил в городе с 1288 г.¹⁹ Этот князь родился от первого брака князя Федора и дочери Василия Всеволодовича Ярославского. По родословцам мать Александра носила имя Мария²⁰, а по РСС — Феодосия. По-видимому, в первом случае упоминалось ее княжеское имя, а во втором — христианское. У Александра остался сын Дмитрий, о котором ни летописцы, ни родословцы ничего не знают²¹. Как и в случае с Александром Федоровичем, синодик имени жены князя Александра Константиновича не приводит. Летописцы лишь глухо отмечают факт его брака в 1302 г.²² Больше в источниках он не упоминается. Поскольку с 1310 г. в ростовском своде называется только его брат Василий, то можно предположить, что Александр скончался до этого года. Его сын Юрий не намного пережил отца. Он умер в 1320 г., очевидно, после своего дяди Василия, ибо летописец титулует Юрия князем Ростовским²³. Как и в случае с отцом, имя его жены в РСС не отмечено. Между тем, источник вместе князем Василием Константиновичем поминал и его супругу Феодору, которая скончалась «во мнишеськом чину«²⁴. Поскольку муж Феодоры Василий прожил не так много лет, то есть основания предполагать, что это была его единственная жена. Уход Феодоры в монастырь мог состояться только после смерти супруга, но, скорее всего, не ранее того срока, как ее дети Федор и Константин достигли совершеннолетия. Мужа Феодоры на княжении, по-видимому, сменил загадочный Константин. Синодик о нем ничего не знает, а летописцы отмечают смерть князя в 1327 г.²⁵

Судьба двух сыновей князя Василия Константиновича заслуживает пристального внимания, но это тема отдельного исследования²⁶. Вскользь можно заметить, что княжение Константина не было безраздельным. По крайней мере, часть Ростова до 1326 г. принадлежала его родственникам Федору и Константину Васильевичам. Первый из них — «князь Ростовьскыи» женился еще в 1326 г. Имя жены князя Федора летописец прямо не называет²⁷. Однако его можно установить из следующего сообщения. 21 ноября 1355 г. сначала источник сообщает о смерти суздальского князя Константина Васильевича, а потом добавляет: «В тои же день пострижеся княгини Мария Федорова«²⁸. Это имя совпадает с тем, которое было записано в РСС для поминания. Здесь же есть ремарка, что княгиня вместе с мужем умерла «во мнишеском чину«²⁹. Оно сближает сведения источника с летописью. Поскольку муж Марии умер еще в 1331 г.³⁰, то ее уход в монастырь не следует связывать с данным событием. Скорее, наоборот, уход из мирской жизни произошел из-за смерти другого родственника, например, Константина Васильевича Суздальского. Этот князь, как отмечает тверской летописец, в 1350 г. выдал «дчерь свою Онтониду за князя Андрея Федоровича въ Ростовъ«³¹. Запись о свадьбе содержит и ростовский источник. Однако он относит брак к 1347 г. и опускает имя невесты князя Андрея Федоровича. Поэтому оказывается не совсем ясно идет ли в данном случае речь об одном и том же событии или о двух разных³². Наши сомнения помогает развеять РСС. Кроме Андрея Федоровича, «нареченому въ мнишескомъ чину Афонасию», в нем были записаны две его жены — Антонида и Ирина. Очередность княжеских жен позволяет с большой долей вероятности утверждать, что и тверской, и ростовский летописцы отмечали один и тот же брак, хотя и датировали его разными годами.

Брат Федора — князь Константин Васильевич женился в 1328 г. Летописец отмечает, что свадьба происходила в Москве. Тестем ростовского князя стал великий князь владимирский Иван Данилович Добрый Калита³³. Однако имя супруги Константина он не назвал. Поскольку о политическом значении данного брака писалось достаточно много, то на этом вопросе останавливаться не будем. По летописям имя жены ростовского князя выясняется только в год ее смерти. Под 1365 г. кратко отмечено: «Преставися князь Андреи Новогородъскыи июня 2. В тои же день преставися княгиня Марья Костянтинова Ростовъского«³⁴. Это же имя приводят РСС и родословцы³⁵. Подведем некоторые итоги.

РСС содержит подчас уникальную информацию об именах представителей ростовского княжеского дома. Большинство таких сведений относится к женщинам, которые стали женами местных князей. Имена дочерей местных князей XIII — первой половины XIV в. источник, как правило, не содержит, а летописцы и родословцы упоминают их лишь эпизодически. Проверка достоверности сведений РСС в основном становится возможной, начиная только с первой трети XIV в.

Генеалогических данных о происхождении или родственных связях ростовских княгинь синодик не содержит. О них можно только догадываться, и то благодаря, как правило, косвенным сведениям летописцев. Между тем, анализ сведений РСС о младшей ветви дома правителей Ростовской земли — белозерских князьях — дает, иной результат.

Как известно, древнейший текст родословной белозерских князей содержится в Типографской летописи³⁶. Этот источник входит в корпус родословных материалов об элите Северо-Восточной Руси преимущественно за XIV-XV вв. По-видимому, его состав оформился около 1506 ‑1507 гг.³⁷ В родословной белозерских князей отмечается: «А се отъ Ростовскаго Василка Белозерстии князи: Васильковичь Глебъ; Глебовичь Михайло; Михайловичь Феодоръ; Феодоровичь Василей Сегорски. Того сынъ Юрьи Белоселский«³⁸. Родственная данному источнику по составу³⁹ Ермолинская летопись подчеркивает, что «Феодоровичь Василеи», как и его сын Юрий, был «князь Белозерскы«⁴⁰.

Как установлено, общность обеих летописей объясняется тем, что при их составлении использовалась «компиляция, положенная в основу Московского свода 1479 г.». Однако, если у Типографской летописи еще одним источником стал «ростовский архиепископский свод 80‑х гг. XV в.», то у Ермолинской — «материал, независимый от великокняжеского летописания и восходящий, очевидно, к своду, составленному в Кирилло-Белозерском монастыре«⁴¹. Последнее обстоятельство заслуживает пристального внимания. Ведь монахами и постоянными вкладчиками этого церковного общежития в XV-XVI вв. становились и представители бывшей местной княжеской династии. Один из них, Геласий Юрьевич Шелешпанский, даже стал келарем, что отмечено родословцами. По наблюдениям М.Е. Бычковой «его мирское имя не известно ранним редакциям родословных, а монашеское — некоторым из поздних редакций«⁴². В синодик Кирилло-Белозерского монастыря XVI в. внесен для поминания «род Кемских князеи«⁴³.

Данная версия происхождения князей белозерского дома бытовала в XVI в. и в ряде др. письменных памятников (например, Степенной книге). Находилась она и в составе комплекса родословных материалов (напрямую восходящих к Типографской редакции), помещенных в Архивской (Ростовской) летописи конца XVII или начала XVIII в. В ее основе лежал Новгородский свод 1539 г.⁴⁴ От чтения Типографской редакции в ней отличается только концовка: «Феодоровичь Василий Сигорский, того сынъ Юрий Белозерский«⁴⁵. Тоже самое можно обнаружить в Воскресенском списке I‑го извода Летописной редакции 40‑х гг. XVI в., в Архивском VIII списке начала XVII в. Компилятивной редакции родословных книг⁴⁶. Такая запись сближает родословную белозерских князей, помещенную в Архивской и Воскресенской летописях, с текстом более раннего источника — Ермолинской летописью. Однако данная версия происхождения князей Белоозера до недавнего времени пристального рассмотрения в современной науке не получила.

Обычно исследователи принимают во внимание иную версию, которая изложена в Румянцевской редакции родословных книг 40‑х гг. XVI в. Текст росписи белозерских князей явно отредактирован и приспособлен для ведения местнических дел. Здесь в начале указано, что родоначальник династии — князь Глеб, в отличие от своего брата Бориса, сидел «на уделе». Достоверность этой информации весьма сомнительна. На самом деле, из летописей хорошо известно, что оба сына Василька Константиновича, владея Ростовской землей, были достаточно самостоятельны во владениях, полученных по смерти отца⁴⁷. Они вместе и порознь ездят в Орду к Батыю, Сартаку, Менгу-Тимуру, где по отдельности получали ярлыки на свою отчину. Конечно, Глеб признавал «старейшинство» Бориса. Он участвовал в политической и религиозной жизни Ростова. При этом источники не называют ни одного случая, чтобы местный правитель вмешивался во внутренние и внешние акции белозерского князя⁴⁸. В этом действия Бориса и Глеба сильно отличаются от тех отношений, которые установят между собой их наследники — князья Дмитрий, Константин и Михаил⁴⁹. В 1277 г. Глеб Василькович сменил умершего брата на княжении в Ростове. Казалось бы, в его власти было наделить своего сына Михаила любой частью отцовских земель, но он ограничивается только своим Белоозером. Все эти известные данные можно было в XVI в. легко почерпнуть из летописей. Однако автор росписи ограничился только одной. Он включил в родословную краткое сообщение с датой о браке Михаила Глебовича и дочери Федора Ростиславича Черного в 1278 г.⁵⁰

Согласно Румянцевской редакции родословных книг все многочисленные ветви рода белозерских князей происходят не от старшего сына Михаила Глебовича Федора, а, наоборот, от младшего Романа: «А у Михаила были дети: Феодор, бездетен, да Роман. А у князя у Романа князь Федор, да князь Василей Романовичи. А князь Федор убит на Дону и с сыном с князем Иваном, от того род не пошел. А у князя Василья у Романовича дети: Юрьи, Офонасей, Семен, Иван«⁵¹. Таким образом, Василий, родоначальник Согорских (позднее — Сугорских), в данной генеалогии оказывается младшим братом Федора Романовича. Данная версия происхождения княжеских ветвей рода князей белозерских в середине XVI-XVII в. закрепилась в официальных родословных документах — Государеве родословце 1555 г. и Бархатной книге 1686 г. Позднее ее текст использовался в качестве основного источника при выдаче справок Герольдмейстерской конторой Правительствующего Сената для потомков князя Глеба Васильковича Белозерского и Ростовского⁵².

Несмотря на наличие более древней Типографской редакции родословной, именно версия Румянцевской редакции о происхождении белозерских князей без каких-либо оговорок закрепилась в существующей в настоящее время научной литературе⁵³. Однако такая точка зрения вызывает у нас возражения по ряду причин. Разберем их по порядку.

Промежуточное положение между версиями Типографской и Румянцевской редакций, как известно, занимает Патриаршая редакция рубежа XVI-XVII вв.⁵⁴ В ней отмечается: «А у Князя Михаила дети: Князь Федоръ Белозерской, да Князь Романъ бездетенъ; а у князя Федора дети: Князь Федоръ да князь Василей Сегорской«⁵⁵. В этом месте, очевидно, было какое-то весьма неудачное сокращение более пространной записи. Ошибочно указывается, что Роман Михайлович — бездетен. Между тем, летописцы, синодики, да и хорошо всем известное «Сказание о Мамаевом побоище» знают его сына Федора Романовича и внука Ивана Федоровича. Впрочем, такое чтение в главе «Род Белозерскихъ князеи» содержится не во всех списках данной редакции. Так, например, в известной родословной книге 1664 г. роспись приводится по Румянцевской редакции. Причем она дана с рядом более удачных чтений в начальной части родословной (см. Приложение)⁵⁶. Все это говорит в пользу того, что не позднее начала XVII в. версия Патриаршей редакции была поставлена под сомнение и заменена на другую, более полную.

Достоверность сведений росписи, находящейся в составе Типографской, Ермолинской, Архивской и Воскресенской летописях, недавно еще раз подтвердил С.В. Конев. В изданном им РСС дана иная, отличная от Румянцевской и Патриаршей редакций родословных книг, информация о происхождении князей белозерских и их старшей ветви — Согорских. Согласно этому источнику «вечная память» отмечалась князьям «Михаилу Глебовичю, Феодору Михаиловичю, Василию Феодоровичю, Юрию Василиевичю, Роману Михаиловичю, Семену Василиевичю, Юрию Ивановичю Белозерьскимъ«⁵⁷.

Приведенные сведения позволяют прийти, по крайней мере, к двум выводам. Во-первых, РСС еще раз убедительно показывает, что родоначальник всех фамилий из рода белозерских князей — Василий «Согорский» — сын не Романа, а его старшего брата Федора. Во-вторых, он дает ценную информацию, свидетельствующую, что Василий Федорович вместе с сыновьями Юрием и Семеном, действовавшими в начале XV в., носил фамильное прозвище Белозерских и, по-видимому, в XIV в. еще твердо сохранял свои суверенные права, по крайней мере, на часть владений своих предков. Этот вывод можно подтвердить наблюдениями В.А. Кучкина.

Исследователь отмечает, что и в XV в. представители династии белозерских князей часто «выступают как удельные князья с правом суда и сбора дани в своих землях, т.е. с теми феодальными прерогативами, которые московский великокняжеский дом стремился сосредоточить исключительно в своих руках«⁵⁸. К таким же выводам пришел В.Б. Кобрин⁵⁹, а Г.А. Федоров-Давыдов установил, что потомки Глеба Васильковича даже добились права чеканки собственных имен на монетах Можайского княжества, хотя и без титула⁶⁰. Последнее обстоятельство вряд ли может смущать. В это же время известны грамоты наместников князя Андрея Дмитриевича на Белоозере — Юрия и Давыда, соответственно сына и внука Василия Федоровича, где в ряде случаев они также упоминаются без княжеского титула. Эти документы датируются между 1397–1427 гг.⁶¹

Василий Сугорский после разделения Белозерского княжества «владел, — по А.И. Копаневу, — всей нагорной зашекснинской половиной». Анализируя данные родословцев и грамот, исследователь приходит к выводу, что «по размещению его потомства можно полагать, что территория Сугорского княжества охватывала р. Кему, Карголому, восточную часть Череповецкой волости». Затем «во второй половине XIV в. Сугорское княжество дробится дальше ... . Северная часть Сугорья, включая и Кему, осталась в руках третьего сына Василья Романовича — Семена Васильевича. Таким образом, выделилось особое Кемско-Сугорское княжество«⁶².

Такая реконструкция владений Согорских пересмотрена В.А. Кучкиным. Отметив ряд ошибочных построений А.И. Копанева, он смог более точно определить первоначальный состав вотчин князя Василия. В.А. Кучкин указывает, что в него входил бассейн р. Кемь к северу от Белого озера, территория по рекам Копша и Шелекша («к югу от земель князей Шелешпанских по левому берегу Ухтомы»), а также земли «близ р. Патры, левого протока Согожи, и правому берегу Ухтомы в районе рек Содимы и Здершики». Рядом по р. Кодобой, «правому притоку Шелекши», позднее «лежали земли ближайших родственников Согорских — князей Кемских«⁶³.

О какой-либо форме деятельности князя Василия Федоровича источники молчат. В.Л. Янин приписывает ему найденную в Новгороде Великом печать великокняжеского наместника под № 436и. На одной стороне она имеет следующую запись: «ПЕЧАТЬ КНЯЖА ВАСИЛЬЕВА», на другой — изображение конного Георгия Победоносца, святого патрона Юрия Даниловича Московского⁶⁴. Его мнение поддержал С.В. Белецкий⁶⁵. Однако, как мне кажется, отождествлять владельца данной буллы и белозерского князя Василия Федоровича не стоит, и вот почему.

Ни В.Л. Янин, ни С.В. Белецкий не стали выяснять время жизни Василия Согорского. Они лишь ограничились констатацией факта, заимствованного у А.В. Экземплярского, что князь скончался до 1380 г. По-видимому, оба исследователя приняли в расчет только годы жизни его ближайших родственников — князей Романа Михайловича, сына последнего Федора и внука Ивана, но не сыновей самого Василия Федоровича. Таким образом, большой массив актового материала за конец XIV — начало XV в., находившегося в составе архива Кирилло-Белозерского монастыря, а также нумизматический материал из Можайска В.Л. Яниным и С.В. Белецким учтен не был. Между тем, эти источники свидетельствуют, что сыновья Василия действовали преимущественно в первой четверти XV в. Часть из них служила у сына великого князя Дмитрия Донского — Андрея Можайского. Указанные выше слова, прежде всего, относятся к старшим сыновьям князя Василия — Юрию и Афанасию⁶⁶. Таким образом, если и принять на веру вывод исследователей о принадлежности печати под № 436и Василию Согорскому, то тогда придется дополнительно объяснять, почему начало политической деятельности этого князя отстоит от аналогичной службы его детей примерно на 80–100 лет. Поэтому вывод В.Л. Янина и С.В. Белецкого о службе князя Василия великому князю Юрию Даниловичу мне представляется ошибочным.

Проверка точки зрения В.Л. Янина, как мне кажется, позволяет приблизительно определить время правления на Белоозере князя Василия Федоровича. Данные Типографской редакции родословной, а также РСС свидетельствуют, что он был старшим сыном князя Федора Михайловича. По всей видимости, Василий родился от второго брака отца, женившегося в 1314 г. на дочери тверского (а не новгородского⁶⁷) боярина Дмитрия Жидимирича⁶⁸. Помочь определить хронологические рамки жизни Федора Михайловича и его сына Василия может печать великокняжеского наместника в Новгороде Великом под № 436к. Она сохранилась в трех экземплярах. Все они принадлежат Роману Михайловичу Белозерскому. Время бытования булл с такой легендой и изображением св. Георгия относится к 1318–1322 гг.⁶⁹ Служба у великого князя Юрия Даниловича младшего сына бывшего белозерского князя Михаила Глебовича — Романа ясно свидетельствует о том, что брат последнего в это время, как старший в семье, по-видимому, находится на княжении. Сам Роман придерживался союза с Москвой⁷⁰. Ничего необычного в таком поведении князей XIV в. нет. Так, например, моложский князь Михаил Давыдович в 1340 г. был наместником великого князя Семена Гордого в Торжке⁷¹. Тем временем, его старший брат Василий, противник Ивана Калиты, один распоряжался Ярославлем⁷². Таким образом, приблизительно время появления на свет князя Василия в узких рамках стоит, как минимум, относить к промежутку между 1315 и 1322 гг. Кроме того, нельзя не учитывая, что его дядя «Романчюкъ Белозерьскыи», как самостоятельный правитель, единственный раз прямо упоминается в летописях лишь под 1339 г.⁷³ Поэтому возможные хронологические рамки рождения Василия Федоровича придется расширить до 1338 г. Следовательно, его княжение на Белоозере могло начаться не ранее середины XIV в. Косвенно наш вывод может подтвердить летописная запись за 1363 г. В ней говорится, что новый ярлык на великое княжение нижегородско-суздальскому князю Дмитрию Константиновичу «изъ Муротовы Орды» во Владимир привез «князь Иванъ Белозерець«⁷⁴. В 1375 г. в общерусском походе на Тверь впервые упоминается «князь Федоръ Романовичь Белозерьскыи«⁷⁵. Это сообщение, безусловно, свидетельствует о его непосредственном владении отчиной предков. Поскольку в следующий раз в 1380 г. при упоминании князя Ивана Федоровича летописцем добавлена ремарка «сынъ его«⁷⁶, чего, кстати, не было в записи за 1363 г., то можно предположить, что в этот год Белоозером распоряжался не Федор Романович, а его старший двоюродный брат Василий Федорович.

Подведем некоторые итоги. Анализ генеалогической информации Ростовского соборного синодика показывает его особую ценность в установление имен жен ростовских князей. Источник подтверждает те сведения о белозерских князьях, которые еще есть в тексте их древнейшей росписи, находящейся в составе родословных материалов Типографской летописи. С одной стороны это подтверждает наличие достаточно ранних источников, которые были положены в основу поминальных текстов синодика, а с другой стороны, действительно дает основание, как и предлагает С.В. Конев, дополнить существующую историографию по данному вопросу.

Зимин А.А. Суздальские и ростовские князья во второй половине XV — первой трети XVI века // ВИД. Т.VII. Л.,1976. С.56.
Конев С.В. Синодикология. Ч.II: Ростовский соборный синодик // Историческая генеалогия. Вып.6. Екатеринбург; Нью-Йорк,1995. С.95.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. М.,1997. Стб.527. Л.250. А.В. Экземплярский относит этот брак к 8 ноября (Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 гг.: Биографические очерки. СПб.,1891. Т.II. С.459).
Там же. Стб.527–528. Л.250.
Гимон Т.В. Летописные записи на пасхальных таблицах в сборнике XIV века // ПСРЛ. Т.III. М.,2000. С.572, 579, 582. Ранее о первом браке князя Андрея Александровича писал М.Д. Хмыров. Однако он не только не привел года заключения брака, но и даже не указал источник полученной им информации. Поэтому его мнение долгое время в историографии оставалось без внимания (Хмыров М.Д. Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови. СПб.,1870. Вып.1. №№ 19, 42). Причиной этому, по-видимому, стал скепсис такого авторитета как А.В. Экземлярский (Экземплярский А.В. Указ. Соч. СПб.,1889. Т.I. С.53. Прим.138, 56. Прим.149).
Возможно, Андрею и Евдокии принадлежат два медных амулета-змеевика, изданных в каталоге графа А.С. Уварова под № 378 (Каталог собрания древностей А.С. Уварова, отд. VIII-XI. М.,1908. С.105, 106. Рис. 96). А.С. Орлов отнес надпись к XIV в., не объяснив при этом, какой по счету жене городецкого князя принадлежал один из змеевиков (Орлов А.С. Библиография русских надписей XI-XIV вв. М.; Л.,1952. С.99. № 141). Вслед за Д.И. Прозоровским, Б.А. Рыбаков отмечая грубый вид предметов и «ряд архаизмов», тем не менее отнес принадлежность змеевиков не А.А. Городецкому, а А.А. Тверскому, умершему вместе с женой Евдокией во время чумы 1365 г. (Рыбаков Б.А. Русские датированные надписи XI-XIV веков // САИ / Под общ. Ред. Б.А. Рыбакова. Е 1–44. М., 1964. С.44. № 52). Эта точка зрения поддержана в науке (Николаева Т.Н., Чернецов А.В. Древнерусские амулеты-змеевики. М.,1991. С.53 № 4). Между тем, три змеевика из Новгорода очень близки по форме, изображению архангела и начертанию букв амулетам Андрея и Евдокии. Два из них найдены в слоях конца XII в., а третий «на уровне яруса 14, датируемого дендрохронологически 1238–1268 гг.» (Ср.: Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X‑XV вв.). М.,1981. С.66, 67. Рис. 23, 7–8, 11, 68). Это ставит датировку надписей на амулетах сер. XIV в. под сомнение. Поскольку из РСС выясняется, что первой женой Андрея Александровича тоже была Евдокия, то следует вновь вернуться к мнению А.С. Уварова и предположительно отнести змеевики к XIII в., а точнее — к 1271–1292 гг.
Конев С.В. Указ. Соч. С.99. Л.37.
Там же. С.100. Л.41 об., 42 об.-43.
Словарь исторический о святых, прославленных в российской церкви и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых. СПб.,1862. С.23.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.527. Л.249 об.; Т.XV. Вып.1. М.,2000. Стб.35. Л.264 об., 406.
Там же. Т.X. М.,1965. С.168.
Конев С.В. Указ. Соч. С.98. Л.36 об.; 100. Л.42 об.-43.
ПСРЛ. Т.XVIII. С.75. Л.128. Константин, второй сын ростовского князя Бориса Васильковича родился 30 июля 1254 г. (Там же. Т.XXX. М.,1965. С.92. Л.151 об.).
Там же. Т.I. Вып.3. Стб.526. Л.249; О путанице в летописях имен сыновей Дмитрия и Константина Борисовичей Ростовских см. в кн.: Экземплярский А.В. Указ. Соч. Т.II. С.29–30. Прим.113.
ПСРЛ. Т.X. С.167. Татищев В.Н. История Российская. М.; Л.,1964. Т.V. С.65.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.528. Л.250 об.
Конев С.В. Указ. Соч. С.100. Л.42 об.-43.
ПСРЛ. Т.X. С.170; Экземплярский А.В. Указ. Соч. Т.II. С.36–37, 131–133.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.526. Л.249; 529. Л.250. М.Д. Хмыров, не зная данных Ростовского соборного синодика, также считал Александра сыном Федора Черного (Хмыров М.Д. Указ. Соч. № 265). А.В. Экземплярский, отрицая такое отождествление, как теперь выясняется, ошибался (Экземплярский А.В. Указ. Соч. Т.II. С.27. Прим.106).
РИИР. Вып.2 / Сост. М.Е. Бычкова. М.,1977. С.13. Л.586–586 об., 96. Л.27 об.-28; РГАДА. Ф.181. Рукописное собрание библиотеки МГАМИД. № 184/292. Л.62–62 об. и др.
Конев С.В. Указ. Соч. С.101. Л.48 об.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.528. Л.251.
Там же. Стб.530. Л.252; Татищев В.Н. Указ. Соч. Т.V. С.79. По мнению, А.В. Экземплярского княжение Юрия в Ростове началось в 1316 г., когда, как предполагает исследователь, умер Василий Константинович (Экземплярский А.В. Указ. Соч. Т.II. С.36).
Конев С.В. Указ. Соч. С.100. Л.43.
ПСРЛ. Т.XXXIX. М.,1994. С.105. Л.179.
См. например: Кучкин В.А. Земельные приобретения московских князей в Ростовском княжестве в XIV веке // Восточная Европа в древности и Средневековье. М.,1978. С.185–192.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.530. Л.252 об.
Там же. Стб.532. Л.253 об.
Конев С.В. Указ. Соч. С.100. Л.43.
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.531. Л.153.
Там же. Т.XV. Вып.1. Рогожский летописец. Стб.60. Л.280 об.
Там же. Т.I. Стб.531. Л.253 об.
Там же. Стб.531. Л.252 об.
Там же. Стб.533. Л.254 об.
Конев С.В. Указ. Соч. С.100. Л.43 об.; РИИР. Вып.2. С.13–14. Л.586 об.; 97. Л.28 об.
О редакциях Типографской летописи и ее списках первой половины XVI — XVII вв. см. в стт.: Сербина К.Н. Типографская летопись 1528 г. Ч.I // ВИД. Т.XXII. Л.,1991. С.174–187; Клосс Б.М. Предисловие к изданию 2000 года // ПСРЛ. Т.XXIV. М.,2000. С.V‑XI.
Бычкова М.Е. Римская тема в русских генеалогических сочинениях XVI — XVII веков // Рим, Константинополь, Москва: Сравнительно-историческое исследование центров идеологии и культуры до XVII в.: VI Международный Семинар исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». М.,1997. С.268.
ПСРЛ. Т.XXIV. С.227–228. Л.320 об.
Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая (Избранное). СПб.,1997. С.33 [Общая стемма].
Источником этой записи был более древний «Летописец вкратце» (ПСРЛ. Т.XXIII. СПб.,1910. С.167. Л.54–54 об.).
Лурье Я.С. Летописи // Литература Древней Руси: Библиографический словарь / Сост. Л.В. Соколова; Под ред. О.В. Творогова. М.,1996. С.104.
«В Кирилловском летописце, составленном в 30‑е годы XVI в., под 1511 г. есть запись: «Преставися старец Галасея келарь месяца сентьбря 18 день» (Цит. по кн.: Бычкова М.Е. Родословные книги XVI-XVII вв. как исторический источник. М.,1975. С.173).
РГАДА. Ф.181. № 539/1022. Л.70 об.
Ср.: Шахматов А.А. О так называемой Ростовской летописи. М.,1904; Зимин А.А. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.). М.,1972. С.14; Лурье Я.С. Летопись Архивская // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.2 (вторая половина XIV-XVI в.). Ч.II: Л — Я / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л.,1989. С.37; Кузьмин А.В. К истории московского боярства конца XIV — начала XVI в.: самосознание и «память» // Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации. М.,1998. С.141–143.
РГАДА. Ф.181. № 20/25. Л.845 об.
РИИР. Вып.2 / Сост. М.Е. Бычкова. М.,1977. С.16. Л.588; РГАДА. Ф.181. № 67/70. Родословная книга княжеских, боярских и дворянских родов. Л.28 (Палеографическое описание рукописей и характеристику источников см. в кн.: Бычкова М.Е. Указ. Соч. С.19–31, 113).
Самостоятельный переезд Глеба Васильковича из Ростова на княжение на Белоозеро относится к 1251 г.
ПСРЛ. Т.I. Вып.2. Стб.469–474. Л.164–168; Вып.3. Стб.521–525. Л.244 об.-248.
Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. М.,1998. С.83–84.
РИИР. Вып.2. Глава 24. С.159. Л.142.
Там же. С.160. Л.142–142 об.
См., например, справки 1798 г. для отставных гвардии прапорщиков князей Дмитрия Дмитриевича Ухтомского и Андрея Михайловича Вадбольского: РГАДА. Ф.388. Московский Разрядно-Сенатский Архив. Опись 1. Кн.120. Л.47–51, 263–263 об. и др.
Экземплярский А.В. Указ. Соч. Т.II. С.153–168; Савелов Л.М. Родословные записи. М.,1906. Вып.1. С.263; Копанев А.И. История землевладения Белозерского края XV — XVI вв. М.; Л.,1951. С.16–40; Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина (Историко-генеалогическое исследование). М.,1981. С.227–228; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X — XIV вв. М.,1984. С.305–312; Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-XVI вв.). М.,1985. С.59–60; Федоров-Давыдов Г.А. Из истории денежного дела Можайска (о некоторых неясных легендах на ранних монетах Можайска) // История и культура древнерусского города / Отв. ред. Г.А. Федоров-Давыдов. М.,1989. С.219; Зимин А.А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М.,1991. С.22; Демин Л.М. Древнее Белоозеро: История Белозерского края. М.,1993 и др.
Соотношение списков данной редакции родословных книг см. в кн.: Бычкова М.Е. Родословные книги XVI — XVII вв. как исторический источник. С.65–85, 115. Табл.
Родословная книга по трем спискам // Временник имп. МОИДР. 1851. Кн.X: Материалы. С.41, 143, 231.
РГАДА. Ф.181. № 173/278. Родословная книга 1664 г. князя А.И. Лобанова-Ростовского. Глава 16. Л.143–148. Характеристику редакции родословных книг в 81 главу см. в кн.: Бычкова М.Е. Указ. Соч. С.58–64.
Конев С.В. Указ. Соч. С.102. Л.51–51 об.
Кучкин В.А. Указ. Соч. С.308.
Кобрин В.Б. Указ. Соч. С.60.
Федоров-Давыдов Г.А. Указ. Соч. С.218–219.
Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. Т.II / Том сост. И.А. Голубцовым; Отв. ред. Л.В. Черепнин. М.; Л.,1958. № 2. С.16; № 7. С.18.
Копанев А.И. Указ. Соч. С.39.
Кучкин В.А. Указ. Соч. С.311–312.
Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси X — XV вв. Т.III: Печати, зарегистрированные в 1970–1996 гг. М.,1998. С.73–74.
Белецкий С.В. Из истории властных структур в городах Новгородской земли (Копорье) // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее Новое время (XI-XVIII вв.): Тезисы докладов научной конференции / Ред.: А.Л. Хорошкевич и А.В. Юрасов. М.,1996. С.92–94.
АСЭИ. Т.III. № 2–7. С.16–18; Федоров-Давыдов Г.А. Указ. Соч. С.218–219.
Экземплярский А.В. Указ. Соч. Т.2. С.161
ПСРЛ. Т.I. Вып.3. Стб.529; Кузьмин А.В. Генеалогия ростовских князей XIII — середины XIV века // История и культура Ростовской земли: Сборник материалов ежегодной научной конференции. 1999 г. Ростов,2000. С.115.
Янин В.Л. Новгородские акты XII-XV вв.: Хронологический комментарий. М.,1991. С.280; Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Указ. Соч. Т.III. С.73–74.
Кузьмин А.В. Указ. Соч. С.115–116.
ПСРЛ. Т.III. С.352–353. Л.208 об.-209.
Там же. С.349–351. Л.206–206 об.; Т.XV. Вып.1. Стб.52. Л.275 об.; 53. Л.276; 54. Л.276 об.
Там же. Т.XV. Вып.1. Стб.52. Л.275 об. Опуская этот весьма важный источниковедческий ньюанс, по моему мнению, С.В. Белецкий ошибается, полагая, что князь Роман, будучи наместником Юрия Даниловича в Новгороде, одновременно княжил и на Белоозере (Белецкий С.В. Указ. Соч. С.94).
ПСРЛ. Т.XV. Вып.1. Стб.74. Л.290 об. Происхождение этого князя пока остается под знаком вопроса. С одной стороны в нем можно видеть сына Федора Романовича, а с другой — младшего брата Василия Согорского, упомянутого в Череповецком синодике (См. текст этого источника в кн.: Копанев А.И. Указ. Соч. С.35. Прим.2).
ПСРЛ. Т.XV. Вып.1. Стб.114. Л.315 об.
Там же. Стб.140. Л.334; См. также: Т.I. Вып.3. Стб.536. Л.257 об.

РЕЛЯТІВНІ РОДИ

РЕЛЯТІВНІ ГОРОДА (ВОЛОСТИ)

Белое Село Белозеро Ростов Согорза