Карачевські і Козельскі

Общие сведения о роде

В отдель­ных рос­пи­сях кня­зей это­го семей­ства име­ют­ся хро­но­ло­ги­че­ские несо­от­вет­ствия, про­ис­хож­де­ние неко­то­рых Мсти­сла­ви­чей вооб­ще оста­ет­ся неяс­ным. В этой свя­зи судь­ба родо­вых вот­чин этих кня­зей в XIV в. слож­на для изу­че­ния. «В Чер­ни­гов­ской зем­ле сло­жил­ся поря­док, по кото­ро­му кня­зья чер­ни­гов­ско­го дома пре­тен­до­ва­ли на стар­ший чер­ни­гов­ский стол по стар­шин­ству рода. По мне­нию А. Е. Прес­ня­ко­ва, стар­шин­ство при­над­ле­жа­ло «стар­ше­му во всей груп­пе чер­ни­гов­ских кня­зей по воз­рас­ту и вли­я­нию»1. В нача­ле XIII в. пра­во чер­ни­гов­ско­го пре­сто­ло­на­сле­дия пере­шло к сыно­вьям кня­зя Свя­то­сла­ва Все­во­ло­ди­ча († 1194 г.)2. Князь Олег Свя­то­сла­вич зани­мал чер­ни­гов­ский стол и умер в 1204 г.; князь Все­во­лод Свя­то­сла­вич не толь­ко кня­жил в Чер­ни­го­ве, но и в 1206–1215 гг. борол­ся за вели­кое киев­ское кня­же­ние3; в 1215 г. чер­ни­гов­ское кня­же­ние зани­мал князь Глеб Свя­то­сла­вич4. В 1223 г. в Чер­ни­го­ве кня­жил млад­ший из бра­тьев Свя­то­сла­ви­чей. В Ипа­тьев­ской лето­пи­си гово­рит­ся: «тогда бо беахуть <…> Мьсти­славъ в Козель­ске и в Чер­ни­го­ве»; по Хлеб­ни­ков­ско­му спис­ку: «Мьсти­славъ Козел­скыи въ Чер­не­го­ве»5. В том же году князь Мсти­слав Свя­то­сла­вич погиб в бит­ве с тата­ра­ми на реке Кал­ке6. Далее Чер­ни­гов был уна­сле­до­ван сле­ду­ю­щим поко­ле­ни­ем этой вет­ви кня­зей чер­ни­гов­ско­го дома. Сыно­вья кня­зя Оле­га Свя­то­сла­ви­ча умер­ли до 1223 г., поэто­му чер­ни­гов­ский стол пере­шел к кня­зю Миха­и­лу Все­во­ло­ди­чу. Когда в 1239 г. князь Миха­ил зани­мал киев­ское кня­же­ние, его млад­ший дво­ю­род­ный брат князь Мсти­слав Гле­бо­вич защи­щал Чер­ни­гов от татар7. После их смер­ти на чер­ни­гов­ское кня­же­ние по стар­шин­ству рода ста­ли пре­тен­до­вать их млад­шие дво­ю­род­ные бра­тья – дети кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го и Козельского.

Фила­рет (Гуми­лев­ский) заме­тил, что в Любец­ком сино­ди­ке, вос­хо­дя­щем к про­то­гра­фу пер­вой поло­ви­ны XV в.8, поми­на­ют «в[еликого] к[нязя] Пан­те­ле­и­мо­на Мсти­сла­ва Черниг[овского] и кня­гию его Мар­фу». Он убе­ди­тель­но пока­зал, что здесь име­ет­ся в виду князь Мсти­слав Свя­то­сла­вич Козель­ский, быв­ший вели­ким кня­зем чер­ни­гов­ским до 1223 г.; Пан­те­лей­мон – его хри­сти­ан­ское имя. В Елец­ком и Север­ском сино­ди­ках вслед за ним поми­на­ют­ся его дети: «к[нязь] Димит­рий, к[нязь] Андрей, к[нязь] Иоанн, к[нязь] Гав­ри­ил Мсти­сла­ви­чи»9. Князь Дмит­рий Мсти­сла­вич вме­сте с отцом был убит на Кал­ке в 1223 г. В лето­пи­сях гово­рит­ся о гибе­ли «Мьсти­сла­ва Цер­ни­говь­ска­го съ сыномъ». Судя же по Любец­ко­му сино­ди­ку, с ним погиб князь Дмит­рий Мсти­сла­вич10. Но поз­же его брат князь Андрей по пра­ву стар­шин­ства рода пре­тен­до­вал на чер­ни­гов­ское кня­же­ние. Во вре­мя пре­бы­ва­ния Пла­но Кар­пи­ни в став­ке Батыя (4–7 апре­ля 1246 г.) там был убит «Андрей, князь Чер­ни­го­ва». Уби­е­ние «кня­зя Андрея Мсти­сла­ви­ча» так­же чита­ет­ся в Рогож­ском лето­пис­це под 6754 г. (март 1246 г. – февр. 1247 г.)11 Р. В. Зотов пола­гал, что речь идет о сыне кня­зя Мсти­сла­ва Рыль­ско­го 12. Одна­ко князь Андрей Рыль­ский, упо­мя­ну­тый в Любец­ком сино­ди­ке, не назван кня­зем «чер­ни­гов­ским» и «уби­тым от татар». Так­же неиз­вест­но, что­бы Мсти­слав Рыль­ский († 1241/42 г.) кня­жил в Чер­ни­го­ве. Вско­ре «млад­ший брат его при­был с женою уби­то­го к выше­упо­мя­ну­то­му кня­зю Бату с наме­ре­ни­ем упро­сить его не отни­мать у них зем­ли»13. Дру­гих све­де­ний о жиз­ни млад­ших бра­тьев кня­зя Андрея Мсти­сла­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го не сохра­ни­лось. В Любец­ком сино­ди­ке так­же поми­на­ют: «кн(я)зя Димит­рия Чер(ниговского), оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ за пра­во­слав­ную веру и кн(я)гиню его Мамел­фу; вел(икого) кн(я)зя Миха­и­ла Димит­ри­е­ви­ча Чер(ниговского) и кн(я)гиню его Мар­фу; кн(я)зя Фео­до­ра Димит­ри­е­ви­ча; кн(я)зя Васи­лия Козел­ска­го оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ»14. Воз­мож­но Здесь опи­сан целост­ный чер­ни­го­во-козель­ский фраг­мент. Оче­вид­но, князь Миха­ил Дмит­ри­е­вич после смер­ти всех сво­их дядей (не ранее 1246 г.) по пра­ву стар­шин­ства рода был «вели­ким кня­зем чер­ни­гов­ским». О кня­зе Федо­ре Дмит­ри­е­ви­че боль­ше ниче­го неиз­вест­но. Для поли­ти­че­ских кру­гов Севе­ро-Восточ­ной Руси и Вели­ко­го Нов­го­ро­да разо­ре­ние дале­ко­го Козель­ска было собы­ти­ем мало­зна­чи­тель­ным, так что оно даже не попа­ло в их ран­ние лето­пи­си. В южно­рус­ском же лето­пи­са­нии Козель­ску посвя­щен геро­и­че­ский рас­сказ. Долж­но быть, его появ­ле­ние свя­за­но с утвер­жде­ни­ем авто­ри­те­та козель­ских кня­зей на вели­ком чер­ни­гов­ском княжении.

Итак, ран­ние памят­ни­ки рису­ют совсем иную кар­ти­ну, чем родо­слов­цы XVI-XVII вв. Вопре­ки пред­став­ле­ни­ям авто­ра родо­слов­ной леген­ды, после смер­ти кня­зя Миха­и­ла Все­во­ло­ди­ча Чер­ни­гов­ско­го в Чер­ни­го­ве кня­жил вовсе не его вооб­ра­жа­е­мый сын, а дво­ю­род­ный брат (Схе­ма 1). Мне­ние кня­зей Щер­ба­то­вых о том, что от кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го «пошли все роды чер­ни­гов­скихъ кня­зей», тоже ока­зы­ва­ет­ся невер­ным. Ветвь потом­ков кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча († 1223 г.) сохра­ня­ла за собой Козель­ский удел и по уста­но­вив­ше­му­ся пра­ву стар­шин­ства рода пре­тен­до­ва­ла на вели­кое чер­ни­гов­ское кня­же­ние. Не исклю­че­но, что это семей­ство име­ло про­дол­же­ние и после сере­ди­ны XIII в. Одна­ко из-за скуд­но­сти сохра­нив­ших­ся источ­ни­ков ее даль­ней­шая судь­ба неиз­вест­на. В Мос­ков­ском госу­дар­стве XVI в. оно было поза­бы­то и в родо­слов­ных кни­гах совсем не упомянуто.

Козель­ские воло­сти, кото­рые упо­ми­на­ют­ся в духов­ной Ива­на ІІІ: «Да сыну же сво­е­му Семе­ну даю город Козе­леск с волост­ми, и с селы, а воло­сти Козел­ские: Сере­неск, да Люди­меск, да Короб­ки, и Выр­ки, на Выр­ке на реке воло­сти Сени­ща, да Сыти­чи, да Выино, и с ыны­ми месты, да Липи­ци, да Взбы­нов, да Верх-Сере­на, да Луган, да Мести­ло­во, да Къцын, да Хво­сто­ви­чи, да Порыс­ки, да Боря­тин, да Орень, да Хость­ци, да Жере­мин, да Сны­хо­во, да Ива­нов­ское Баби­на село Незна­но­во, и с ыны­ми месты, со всем с тем, что к тем воло­стем и селом потягло.»

В 1395— 1408 гг. боль­шин­ство уде­лов и воло­стей Кара­чев­ско­го кня­же­ства в несколь­ко эта­пов окон­ча­тель­но пе­решли под кон­троль Вито­вта 15.

Лите­ра­ту­ра:

Бес­па­лов Р. А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­кам XVI-XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2011. Вып. 13. — С. 63–97. [1,97 а. л.].
Вой­то­вич Л. Оль­го­ви­чі. Чер­ні­гівсь­кі і Сіверсь­кі князі // Князівсь­кі дина­стії Схід­ної Євро­пи (кіне­ць IX — поча­ток XVI ст.): склад, сус­піль­на і політич­на роль. Істо­ри­ко-гене­а­ло­гічне дослід­жен­ня. — Львів: Інсти­тут украї­нознав­ства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966–02-1683–1. (укр.);
Зотов Р. В.. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку. — СПб.: Типо­гра­фия бра­тьев Пан­те­ле­е­вых, 1892. — 327 (+47) с.;
Карам­зин Н. М. Исто­рия госу­дар­ства рос­сий­ско­го. — М.: Нау­ка, 1991. — Т. III.; Кара­чев­ские и Козель­ские кня­зья // Рус­ский био­гра­фи­че­ский сло­варь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.; Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Часть 2. // Собра­ние сочи­не­ний: В 8‑ми томах: Т. 2, 3. — М.: Изда­тель­ский дом Ладо­мир, 1994. — 688 с. — ISBN 5–86218-160–1.;
Экзем­пляр­ский А. В. Чер­ни­гов­ские, кня­зья // Рус­ский био­гра­фи­че­ский сло­варь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.; Мсти­слав Свя­то­сла­вич // Энцик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь Брок­гау­за и Ефро­на : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Baumgarten N. Généalogies et mariages occidentaux des Rurikides Russes du X‑e au XIII‑е siècle // Orientalia Christiana. — Roma, 1927. — Т. 35. — 95 p.;

Картография

Поколенная роспись рода

Вни­ма­ние! Козель­ская и Кара­чев­ская ветвь наме­рен­но разъединены.

Рюрик, князь Новгородский
Игорь Рюри­ко­вич, вели­кий князь Киев­ский +945
Свя­то­слав I Иго­ре­вич, вели­кий Киев­ский 942–972
Вла­ди­мир I, вели­кий князь Киев­ский +1015
Яро­слав I Муд­рый, вели­кий князь Киев­ский 978‑1054
Свя­то­слав II, вели­кий князь Киев­ский 1027–1076
Олег Гори­сла­вич, князь Чер­ни­гов­ский +1115
Все­во­лод II, вели­кий князь Киев­ский +1146
Свя­то­слав III, вели­кий князь Киев­ский +1194

X генерация от Рюрика.

1. В.КН. МСТИ­СЛАВ-ПАН­ТЕ­ЛЕЙ­МОН СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ И КОЗЕЛЬ­СКИЙ(† 31.V.1224),

най­мо­лод­ший сын чер­ни­гов­ско­го и вели­ко­го кня­зя киев­ско­го Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, одно­го из геро­ев «Сло­ва о пол­ку Иго­ре­ве», и полоц­кой княж­ны Марии Василь­ков­ны; князь Чер­ни­гов­ский у 1216/1219 — 1224 рр., кня­зю­вав у Чер­ні­го­ві перед своїм пле­мін­ни­ком, Михай­лом Все­во­ло­до­ви­чем (№ ), піс­ля бра­та Глі­ба (№ ). Впер­ше як кн. Чер­ні­гівсь­кий зга­дуєть­ся зимою 1220/21 р., заги­нув у битві на р. Кал­ці 31 трав­ня 1223 р. 16. Упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под сле­ду­ю­щи­ми года­ми: 1182, 1188, 1191, 1219–1221, 1223, 1224.

Впер­вые в источ­ни­ках он упо­мя­нут в 1182 году, когда женил­ся в 1182 году на Ясыне, сво­я­че­ни­це вели­ко­го кня­зя вла­ди­мир­ско­го Все­во­ло­да Юрье­ви­ча. В 1191 году Мсти­слав участ­во­вал в похо­де на полов­цев. В 1201 году Мсти­слав полу­чил в каче­стве уде­ла Козельск. В 1219 году Мсти­слав упо­мя­нут уже в Нико­нов­ской лето­пи­си как чер­ни­гов­ский князь, где он сме­нил стар­ше­го бра­та Гле­ба. Когда это точ­но про­изо­шло неиз­вест­но — веро­ят­но после 1216 года. В 1220 году Мсти­слав раз­бил вторг­ших­ся в его вла­де­ния литовцев.

В 1223 г. в Чер­ни­го­ве кня­жил млад­ший из бра­тьев Свя­то­сла­ви­чей. В Ипа­тьев­ской лето­пи­си гово­рит­ся: «тогда бо беахуть <…> Мьсти­славъ в Козель­ске и в Чер­ни­го­ве»; по Хлеб­ни­ков­ско­му спис­ку: «Мьсти­славъ Козел­скыи въ Чер­не­го­ве» 17. В том же году поло­вец­кий хан Котян Суто­е­вич обра­тил­ся к сво­е­му зятю, галиц­ко­му кня­зю Мсти­сла­ву Мсти­сла­ви­чу Удат­но­му и к дру­гим рус­ским кня­зьям, про­ся у них помо­щи про­тив мон­го­лов, вторг­ших­ся в их зем­ли. Южно­рус­ские кня­зья собра­лись в Киев на совет под гла­вен­ством трёх кня­зей: Мсти­сла­ва Рома­но­ви­ча Киев­ско­го, Мсти­сла­ва Мсти­сла­ви­ча Удат­но­го и Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча Чер­ни­гов­ско­го. На сове­те было реше­но высту­пить про­тив монголов.

Одна­ко выступ­ле­ние про­тив мон­го­лов закон­чи­лось раз­гро­мом — 31 мая князь Мсти­слав Свя­то­сла­вич погиб в бит­ве с тата­ра­ми на реке Кал­ке вме­сте со стар­шим сыном 18.

Жена: (1182/83) МАР­ФА, ясская княж­на, сест­ра жены Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до — Марии Шварновны.

Дети: Дмит­рий, князь козель­ский с 1216/1219; Андрей; Иван; Гавриил.

XІ генерация от Рюрика.

2/1. ДМИТ­РИЙ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (*1180‑e, † 31.V.1223)

князь Козель­ский 1216/1219, сын козель­ско­го и чер­ни­гов­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча от бра­ка с ясской княж­ной Мар­фой 19. Точ­ный год рож­де­ния Дмит­рия неиз­ве­стен. Упо­ми­на­ет­ся в Любец­ком (№ 34 у Зото­ва), Елец­ком и Север­ском синодиках.

В лето­пи­сях Василь­ко упо­ми­на­ет­ся толь­ко одна­жды. Он вме­сте с отцом, кото­рый был одним из коман­ду­ю­щих арми­ей из несколь­ких рус­ских кня­жеств (Киев­ско­го, Галиц­ко­го и Чер­ни­гов­ско­го), участ­во­вал 31 мая 1223 года в бит­ве на реке Кал­ке про­тив мон­го­лов. Одна­ко рус­ская армия была раз­гром­ле­на. Во вре­мя бес­по­ря­доч­но­го бег­ства погиб­ло мно­го кня­зей. Сре­ди них был и Василь­ко вме­сте с отцом 20
Тати­щев на осно­ва­нии неиз­вест­ных источ­ни­ков назы­вал его Василь­ко 21. Вой­то­вич пред­по­ло­жил, что Василь­ко — лич­ное имя кня­зя, а Дмит­рий — его цер­ков­ное имя 22.

3/1. АНДРЕЙ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ († 1246)

Рус­ские лето­пи­си и фран­цис­кан­ские мис­си­о­не­ры отме­ти­ли пре­бы­ва­ние в Орде и чер­ни­гов­ско­го кня­зя Андрея Мсти­сла­ви­ча, кото­рый так­же был каз­нен по при­ка­зу Батыя. При­чем, если рус­ские лето­пис­цы лишь отме­ча­ют его гибель 23, то пап­ские послан­ни­ки упо­ми­на­ют и обви­не­ния, кото­рые были про­тив него выдви­ну­ты. По сло­вам Пла­но Кар­пи­ни кня­зю поста­ви­ли в вину то, что он «уво­дил лоша­дей из зем­ли и про­да­вал их в дру­гое место; и хотя это не было дока­за­но, он все-таки был убит» 24.

В иссле­до­ва­тель­ской лите­ра­ту­ре нет одно­знач­но­го мне­ния к какой из вет­вей чер­ни­гов­ско­го дома при­над­ле­жал Андрей, его отец Мсти­слав и его, не назван­ный по име­ни, брат. Он может быть сыном Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча (кня­зя Козель­ско­го и Чер­ни­гов­ско­го — дядя Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча) или Мсти­сла­ва Гле­бо­ви­ча (князь чер­ни­гов­ский — млад­ший дво­ю­род­ный брат Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча), либо сыном рыль­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча (одна­ко ни он, ни его отец не явля­лись чер­ни­гов­ски­ми кня­зья­ми). В.М. Коган и В.И. Дом­бров­ский-Шага­лин назы­ва­ют его сыном Мсти­сла­ва Рома­но­ви­ча Ста­ро­го, кня­зя Смо­лен­ско­го и киев­ско­го 25, что, веро­ят­но, сле­ду­ет при­знать ошибкой.

Наи­бо­лее веро­ят­ным пре­тен­ден­том на роль отца кня­зя Андрея сле­ду­ет при­знать Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча Козель­ско­го 26. Осно­вой тако­го отож­деств­ле­ния слу­жит тот факт, что в Любец­ком сино­ди­ке сохра­ни­лось поми­на­ние «в[еликого] к[нязя] Пан­те­ле­и­мо­на Мсти­сла­ва Черниг[овского] и кня­ги­ню его Мар­фу» 27. Фила­рет (Гуми­лев­ский) пола­гал, что в памят­ни­ке упо­мя­нут имен­но князь Мсти­слав Свя­то­сла­вич Козель­ский, а Пан­те­лей­мон — его кре­стиль­ное имя 28. Это тем более веро­ят­но, что в Елец­ком и Север­ском сино­ди­ках вслед за Пантелеймоном/​Мстиславом поми­на­ют­ся его дети: «к[нязь] Димит­рий, к[нязь] Андрей, к[нязь] Иоанн, к[нязь] Гав­ри­ил Мсти­сла­ви­чи» 29. С точ­ки зре­ния сло­жив­ший­ся систе­мы насле­до­ва­ния вла­сти после смер­ти Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча (1245 г.) и Мсти­сла­ва Гле­бо­ви­ча (после 1239 г.) оче­ред­ны­ми пре­тен­ден­та­ми ста­но­ви­лись имен­но дети Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча. Одна­ко его стар­ший сын Дмит­рий Мсти­сла­вич погиб вме­сте с отцом был в ходе сра­же­ния на Кал­ке в 1223 г. 30 Судя по сви­де­тель­ствам Елец­ко­го и Север­ско­го сино­ди­ков, сле­ду­ю­щим по стар­шин­ству сыном Мсти­сла­ва был имен­но Андрей. По пра­ву стар­шин­ства в роду он и отпра­вил­ся в 1246 г. в Орду за ярлы­ком на чер­ни­гов­ское кня­же­ние. Одна­ко, как уже было отме­че­но, его поезд­ка закон­чи­лось каз­нью кня­зя, а в став­ку хана в 1246—1247 г. при­бы­ли супру­га Андрея и его млад­ший брат. В сино­ди­ках, одна­ко, упо­мя­ну­то два его млад­ших бра­та: Иван и Гавриил.

По сви­де­тель­ству Пла­но Кар­пи­ни, усло­ви­ем Батыя, при кото­ром он согла­сен был пере­дать власть над Чер­ни­го­вом млад­ше­му бра­ту Андрея, было взять в жены вдо­ву стар­ше­го бра­та «соглас­но обы­чаю татар» 31. Одна­ко оба, и жена Андрея, и его брат, отка­зы­ва­лись от это­го, при­чем князь заявил, «что луч­ше жела­ет быть уби­тым, чем посту­пить вопре­ки зако­ну» 32. Несмот­ря на это Батый, заста­вил их «и пла­чу­ще­го и кри­ча­ще­го отро­ка поло­жи­ли на нее и при­ну­ди­ли их оди­на­ко­во сово­ку­пить­ся соче­та­ни­ем не услов­ным, а пол­ным» 33. Дан­ные пояс­не­ния фран­цис­кан­ца поз­во­ля­ют видеть в млад­шем бра­те Андрея маль­чи­ка, юно­го года­ми. Одна­ко их (Андрея и его бра­та) отец погиб в 1223 г. и, если самый млад­ший из сыно­вей родил­ся в год смер­ти кня­зя, то ему долж­но было бы быть око­ло 23‑х лет. Р.А. Бес­па­лов обра­тил вни­ма­ние на то обсто­я­тель­ство, что сло­во «puer», пере­ве­дён­ное как «отрок» может быть пере­ве­де­но и в смыс­ле моло­дой чело­век, не состо­я­щий в бра­ке 34. Кро­ме того, в отче­те бра­та Бене­дик­та, спут­ни­ка Пла­но Кар­пи­ни, дан­ный эпи­зод опи­сан коро­че и ина­че: «они при­ну­ди­ли млад­ше­го бра­та кня­зя Андрея (уби­то­го ими по лож­но­му обви­не­нию) взять в жены вдо­ву бра­та, уло­жив их на одно ложе в при­сут­ствии дру­гих людей» 35. Таким обра­зом, необ­хо­ди­мо согла­сить­ся с Р.А. Бес­па­ло­вым и при­знать в млад­шем бра­те Андрея моло­до­го чело­ве­ка, не успев­ше­го к момен­ту поезд­ки в Орду женить­ся. Такая веро­ят­ность выгля­дит наи­бо­лее пред­по­чти­тель­ной для само­го млад­ше­го сына Мсти­сла­ва — Гав­ри­и­ла. Одна­ко соста­ви­те­ли сино­ди­ков неред­ко пута­ют после­до­ва­тель­ность рож­де­ния детей и нель­зя не учи­ты­вать воз­мож­ность, что в таком поло­же­нии ока­зал­ся Иван Мстиславич.

Карам­зин отож­де­ствил его с «сар­во­гль­ским» кня­зем Андре­ем Мсти­сла­ви­чем, кото­рый был в 1245/1246 году убит в Орде. Его под­дер­жал Фила­рет Гумилевский[14]. Но мно­гие иссле­до­ва­те­ли сомне­ва­ют­ся в пра­виль­но­сти тако­го отож­деств­ле­ния. Так Зотов счи­тал Андрея сыном рыль­ско­го кня­зя Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча (ум. 1241)[2], Вой­то­вич — сыном Мсти­сла­ва Глебовича[4].;

4/1. ИВАН МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

В Елец­ком и Север­ском сино­ди­ках вслед за ним поми­на­ют­ся его дети: «к[нязь] Димит­рий, к[нязь] Андрей, к[нязь] Иоанн, к[нязь] Гав­ри­ил Мсти­сла­ви­чи» 36.

5/1. ГАВ­РИ­ИЛ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

В Елец­ком и Север­ском сино­ди­ках вслед за ним поми­на­ют­ся его дети: «к[нязь] Димит­рий, к[нязь] Андрей, к[нязь] Иоанн, к[нязь] Гав­ри­ил Мсти­сла­ви­чи» 37.

XII генерация от Рюрика.

6/4. В.КН. ДМИТ­РИЙ [......] ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ И КОЗЕЛЬСКИЙ,

Веро­ят­но стал стар­шим в козель­ской дина­стии. Впо­след­ствии вели­кий князь чер­ни­гов­ский, об этом во Вве­ден­ском сино­ди­ке: «Вели(к) Кн(з) Димит­рия Чер­ни­гов­ско­го оуби­ен­на­го о(т) татаръ за пра­во­вер­ную веру, и Кня­ги­ню его, Мамелфу»

ЖЕНА: МАМЕЛ­ФА, соглас­но Любец­ко­му синодику.

Дети: Миха­ил, Фёдор.

7/4. ВАСИ­ЛИЙ [ИВА­НО­ВИЧ] КОЗЕЛЬ­СКИЙ (†1238),

князь козель­ский, упо­мя­нут в Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1238 г., но не ска­за­но, чьим он был сыном. В сере­дине XVI в. в Лето­пис­ной редак­ции родо­слов­цев в чет­вер­тое коле­но потом­ков кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го был запи­сан «князь Васи­лей, убил его в Козель­ску Батый». После взя­тия тата­ра­ми Козель­ска он про­пал без вести: «о кня­зи Васи­льи неве­до­мо есть и инии гл(агола)хоу, яко во кро­ви оуто­но­улъ есть, поне­же оубо младъ бяш(е)» 38. Поз­же это отра­зи­лось на Пат­ри­ар­шем родо­слов­це и Редак­ции нача­ла XVII в. В редак­ци­ях, близ­ких к Госу­да­ре­ву родо­слов­цу 1555 г. этой ошиб­ки нет 39. Позд­ние бело­рус­ско-литов­ские лето­пи­си (Ники­фо­ров­ская и Суп­расль­ская) ука­зы­ва­ют воз­раст кня­зя Васи­лия Козель­ско­го – 12 лет, одна­ко источ­ник их све­де­ний неиз­ве­стен 40.

XIII генерация от Рюрика.

8/6. В.КН. МИХА­ИЛ ДИМИТ­РИ­Е­ВИЧ ЧЕР­НИ­ГОВ­СКИЙ И КОЗЕЛЬСКИЙ,

сын Дмит­рия, вели­кий князь чер­ни­гов­ский, кня­жил в Чер­ни­го­ве в кон­це ХIII и в нача­ле XIV века.

В Любец­ком сино­ди­ке так­же поми­на­ют: «кн(я)зя Димит­рия Чер(ниговского), оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ за пра­во­слав­ную веру и кн(я)гиню его Мамел­фу; вел(икого) кн(я)зя Миха­и­ла Димит­ри­е­ви­ча Чер(ниговского) и кн(я)гиню его Мар­фу; кн(я)зя Фео­до­ра Димит­ри­е­ви­ча; кн(я)зя Васи­лия Козел­ска­го оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ» 41. Здесь опи­сан целост­ный чер­ни­го­во-козель­ский фраг­мент. Оче­вид­но, князь Миха­ил Дмит­ри­е­вич после смер­ти всех сво­их дядей (не ранее 1246 г.) по пра­ву стар­шин­ства рода был «вели­ким кня­зем черниговским».

Жена: МАР­ФА

9/6. КН. ФЕО­ДОР ДИМИТ­РИ­Е­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ,

сын Дмит­рия Мсти­сла­ви­ча, кня­жич чер­ни­гов­ский. В Любец­ком сино­ди­ке так­же поми­на­ют: «кн(я)зя Димит­рия Чер(ниговского), оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ за пра­во­слав­ную веру и кн(я)гиню его Мамел­фу; вел(икого) кн(я)зя Миха­и­ла Димит­ри­е­ви­ча Чер(ниговского) и кн(я)гиню его Мар­фу; кн(я)зя Фео­до­ра Димит­ри­е­ви­ча; кн(я)зя Васи­лия Козел­ска­го оубы­ен­на­го от(ъ) татаръ» 42.

XIV генерация от Рюрика.

11/8. КН. МСТИ­СЛАВ [МИХАЙ­ЛО­ВИЧ] КАРА­ЧЕВ­СКИЙ (*1240‑е, † конец XIII в.)

князь кара­чев­ский, по родо­слов­цам про­то­пла­ста кара­чев­ских и козель­ских кня­зем XIV ‑XV вв. В ВПП назван кара­чев­ским кня­зем под пози­ци­ей № 65. Начи­ная с татар­ско­го пери­о­да самые ран­ние сви­де­тель­ства об этой обла­сти сохра­ни­лись в соста­ве лето­пис­но­го сво­да нача­ла XV в. В нача­ле XIV в. стар­шим пра­ви­те­лем здесь был князь Мсти­слав. В ран­них лето­пи­сях он не упо­ми­на­ет­ся, но извест­но о его бли­жай­ших потомках.

XIV генерация от Рюрика.

КН. СВЯ­ТО­СЛАВ МСТИ­СЛА­ВИЧ КАРАЧЕВСКИЙ

Сын Мсти­сла­ва Кара­чев­ско­го либо же его брат.Информация о кара­чев­ских кня­зьях, отсут­ству­ю­щая весь XIII в., появ­ля­ет­ся толь­ко под (6818) 1310 г. В Нико­нов­ской лето­пи­си сохра­ни­лась уни­каль­ная запись о похо­де кня­зя Васи­лия с тата­ра­ми к Кара­че­ву: «Того же лета князь Васи­лей Брян­ский ходи с Тата­ры к Кара­че­ву, и уби кня­зя Свя­то­сла­ва Мсти­сла­ви­чя Кара­чев­ска­го» 43. В целом она схо­жа с запи­сью о похо­де кня­зя Васи­лия на Брянск, и убий­стве там «кня­зя Свя­то­сла­ва Гле­бо­ви­чя Брян­ска­го» 44. В более ран­них лето­пи­сях, в том чис­ле, в источ­ни­ках Нико­нов­ской лето­пи­си, отче­ство и титул уби­то­го кня­зя Свя­то­сла­ва не ука­за­ны. Они были «уточ­не­ны» толь­ко при состав­ле­нии Нико­нов­ской лето­пи­си в кон­це 20‑х – нача­ле 30‑х годов XVI в. 45. Поэто­му для выяс­не­ния судь­бы Кара­че­ва в нача­ле XIV в. Нико­нов­ская лето­пись явля­ет­ся источ­ни­ком ненадежным.

КН. ПАН­ТЕ­ЛЕЙ­МОН МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬСКИЙ

князь кара­чев­ский. Изве­стен толь­ко по отче­ству сво­е­го сына — Пан­те­лей­мо­но­ви­ча (№ ). Запи­сан в Вве­ден­ском помянника.

14/11. КН. АНДРЕЙ МСТИ­СЛА­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ († 23.VIII.1339)

сын Мсти­сла­ва Кара­чев­ско­го. 23 VII 1339 г. был убит «князь Козель­скыи Андреи Мьсти­сла­вичь отъ сво­е­го бра­та­ни­ча отъ Пан­те­ле­е­ва сына, отъ ока­ан­на­го Васи­лиа» 46. По вре­ме­ни гибель пра­ви­те­ля Козель­ска почти сов­па­да­ет с посыл­кой рати вели­ко­го кня­зя Ива­на I Кали­ты, кото­рую у него тре­бо­вал хан Узбек для вой­ны про­тив Смо­лен­ско­го княжества.

Андрей Мсти­сла­вич упо­ми­на­ет­ся в отрыв­ках Бенешевича.

КН. ФЕДОР ...... КОЗЕЛЬСКИЙ

воз­мож­но внук кня­зя Федо­ра Мсти­сла­ви­ча (№ ), отец кн. Ива­на Федо­ро­ви­ча Шону­ра Козель­ско­го. Место в рос­пи­си предположительно.

XV генерация от Рюрика.

КН. СВЯ­ТО­СЛАВ [.....] КАРАЧЕВСКИЙ

Дед кня­зя Семе­на Пере­мышль­ско­го (уп. 1408). По мне­нию А. В. Шеко­ва, инкор­по­ра­ция Кара­че­ва «с воло­стьми» в состав вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го мог­ла про­изой­ти не ранее пере­хо­да Брян­ска «под руку» Оль­гер­да, то есть в пери­од 1361–1368 гг.47

КН. МСТИ­СЛАВ [.....] КАРАЧЕВСКИЙ

Дед кня­зя Миха­и­ла Хотетовского.

КН. ВАСИ­ЛИЙ ПАН­ТЕ­ЛЕЙ­МО­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1339)

кня­жич козель­ский. Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец 48: В лето 6846... Того же лета уби­ен бысть князь Андрей Мсти­сла­вичь от сво­е­го бра­та­ни­ча Васи­лия Пан­те­ле­е­ва сына июля 23 день. Воз­мож­но, кня­же­ское имя Святослав.

15/11. КН. ТИТ ....... КОЗЕЛЬ­СКИЙ (*1300/1330, † 1365/1371)

князь козель­ский, по родо­слов­ной леген­де он ука­зан сыном кня­зя Мсти­сла­ва, вну­ком Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча. Из лето­пис­ных источ­ни­ков изве­стен толь­ко Тит 1365 года. Поэто­му вполне воз­мож­но, что не суще­ство­ва­ло ни Тита, вну­ка Миха­и­ла Свя­то­го, ни (по более совре­мен­ной вер­сии) Тита Мсти­сла­ви­ча, пра­пра­вну­ка Мсти­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча Козель­ско­го, а был толь­ко Тит 1365 года, кото­ро­го и взя­ли в каче­стве ори­ен­ти­ра соста­ви­те­ли древ­ней­ших родословных.

В 1365 году Тит Мсти­сла­во­вич, помо­гая вели­ко­му кня­зю Оле­гу Ива­но­ви­чу, участ­во­вал в бит­ве с тата­ра­ми под Шишев­ским лесом, в кото­рой был наго­ло­ву раз­бит ордын­ский пол­ко­во­дец Тогай49. До 1368 г. он, види­мо, уми­ра­ет, оста­вив несколь­ких сыно­вей (трое извест­ны по име­нам – Иван, Свя­то­слав, Федор). Соглас­но родо­слов­цам XVI-XVII вв., потом­ки стар­ше­го кня­зя Тита Мсти­сла­ви­ча вла­де­ли Козель­ском, Мосаль­ском, Пере­мыш­лем, Хоте­то­вом (?) и Ель­цом. Потом­ки млад­ше­го кня­зя Андрея (Анд­ри­я­на) Мсти­сла­ви­ча вла­де­ли пре­иму­ще­ствен­но южной частью родо­вой вот­чи­ны: Кара­че­вом, Хотим­лем и Зве­ни­го­ро­дом 50

КН. ИВАН ФЕДО­РО­ВИЧ ШОНУР КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1371)

Родо­на­чаль­ник бояр­ских фами­лий Шону­ро­вых и Сати­ных. Выехал из Козель­ска к Ива­ну Кали­те. Сре­ди пра­вя­щих семей в кня­же­ствах Чер­ни­го­во-Север­ской зем­ли в XIII—XV вв., в отли­чие от дина­стов сосед­не­го Смо­лен­ска, досто­верно пока изве­стен толь­ко один слу­чай, когда князь, выехав­ший в середи­не XIV в. в Моск­ву, поте­рял свой титул. Им был Иван Федо­ро­вич Шонур Козель­ский, родо­на­чаль­ник бояр­ских фами­лий Шону­ро­вых и Сати­ных. Он стал пер­вым сре­ди потом­ков чер­ни­гов­ских Оль­го­ви­чей, чей род в XIV в. остал­ся на служ­бе у пра­ви­те­лей Севе­ро-Восточ­ной Руси. В свя­зи с этим важен и тот факт, что в послед­ней чет­вер­ти XIV в. Шону­ро­вы пере­шли на служ­бу к кня­зьям из боров­ско-сер­пу­хов­ской линии. Опи­ра­ясь на изве­стие Рогож­ско­го лето­писца, мож­но пред­по­ло­жить, что Иван Шонур выехал на служ­бу в Мо­скву непо­сред­ствен­но к вели­ко­му кня­зю в сере­дине XV в. до 1371 г. Рогож­ский лето­пи­сец за 1371 г. сооб­ща­ет, что после поезд­ки в став­ку к Мамаю (она нача­лась 15 VI) вели­кий князь Дмит­рий Ива­но­вич «наслалъ» рать на Бежец­кий Верх, кото­рый был занят тве­ри­ча­ми. Оче­вид­но, бли­же к осе­ни москви­чи здесь «уби­ша намест­ни­ка кня­жа Михай­ло­ва Мики­фо­ра Лыча», а за­ щтем «по воло­стемъ Тферь­скимъ гра­би­ли». В ответ на это твер­ская рать захва­ти­ла Кистьму, а «вое­водъ Кистемь­скыхъ Ива­но­выхъ детый Шену­ро­выхъ Андрея и Дави­да и Бори­са, изни­мавъ, при­ве­до­ша въ Тферь къ вели­ко­му кня­зю Миха­и­лу» 51. Из тек­ста одной из духов­ных гра­мот вели­ко­го кня­зя Васи­лия II Тем­но­го мож­но устано­вить, что волость Кистьма была дав­ним вла­де­ни­ем его семьи. Ее «при­мыслъ» осу­ще­ствил еще вели­кий князь Иван I Кали­та 52. Следователь­но, нахо­див­ши­е­ся в Кистьме вое­во­ды слу­жи­ли в 1371 г. вели­ко­му кня­зю Дмит­рию Ива­но­ви­чу. Изу­че­ние рас­по­ло­же­ния вот­чин Сати­ных-Шону­ро­вых во вто­рой поло­вине XIV—XV вв. поз­во­ля­ет сде­лать вывод, что выезд их пред­ка в дей­стви­тель­но­сти про­изо­шел ранее— воз­мож­но, еще при вели­ком кня­зе Иване I Кали­те, как об этом сви­де­тель­ству­ет рос­пись Сати­ных, подан­ная ими в Раз­ряд 23 V 1686 г. 53.

В рай­оне р. Протвы князь Иван Шонур полу­чил зна­чи­тель­ные зем­ли, вла­дель­ца­ми кото­рых неко­гда были его пря­мые пред­ки. Инте­рес­но от­метить, что к восто­ку от вот­чин Ива­на Шону­ра, в сосед­них ста­нах Ко­ломенской зем­ли спу­стя неко­то­рое вре­мя, но все в том же XIV в. образу­ются вла­де­ния дру­гих выез­жих на служ­бу в Моск­ву кня­зей — Дмит­рия Боб­ро­ка и Ива­на Липя­ты. Фор­ми­ро­ва­ние на Верх­ней Оке вла­де­ний таких вид­ных пред­ста­ви­те­лей воен­но-слу­жи­лой зна­ти в погра­нич­ных с кня­же­ства­ми чер­ни­гов­ских Оль­го­ви­чей и ВКЛ зем­лях, оче­вид­но, име­ло весь­ма про­ду­ман­ный, а не хао­тич­ный харак­тер. Эта целенаправлен­ная поли­ти­ка спо­соб­ство­ва­ла реше­нию, по край­ней мере, части внеш­них и внут­рен­них задач мос­ков­ских Калитовичей.

Соглас­но рос­пи­си Шону­ро­вых, нахо­дя­щей­ся в Комп. ред., князь Иван Шонур «при­шол ис Чер­ни­го­ва» 54. В дру­гих редак­ци­ях это­го источ­ни­ка утвер­жда­ет­ся, что он был князь «Козел­ской» 55, а в неко­то­рых позд­них спис­ках осмыс­лен как князь «Шунор­скои и Козел­ской» 56. По-види­мо­му, про­ти­во­ре­чия меж­ду ними поз­во­ля­ет снять ран­няя редак­ция рос­пи­си рода Тол­стых, Фед­цо­вых, Дур­ных и Василь­чи­ко­вых. Она отно­сит­ся ко вто­рой поло­вине XVI в. Ее состав­ле­ние было вызва­но тем, что одна из предста­вительниц это­го рода Анна Гри­го­рьев­на Василь­чи­ко­ва ста­ла женой царя Ива­на IV Гроз­но­го. Это собы­тие про­изо­шло меж­ду 9 I и 3 II 1575 г. 57. В родо­слов­ной Тол­стых и неко­то­рых их одно­род­цев отме­ча­ет­ся, что пре­док Тол­стых Леон­тий слу­жил в Чер­ни­го­ве у кня­зя Мсти­сла­ва Михай­ло­ви­ча 58. В XVII в. эта леген­да была заме­не­на на вымыш­лен­ную, соглас­но кото­рой пред­ком Тол­стых, Фед­цо­вых, Дур­ных, Василь­чи­ко­вых и их одно­род­цев стал «муж честен» из «Немец» не Индрис, а Индрик и два его сына Литво­нис и Зимон­тен 59. Соглас­но родо­слов­цу ино­ка Дио­ни­сия (Зве­ни­го­род­ско­го), состав­лен­но­му не ранее кон­ца пер­вой тре­ти XVI в., этот князь пра­вил лишь «в Кара­че­ве и в Зве­ни­го­ро­де» 60. Конеч­но, дове­рять это­му источ­ни­ку в пол­ной мере нель­зя 61.

Память о вла­де­ни­ях кня­зя Ива­на Шону­ра, преж­де все­го, сохрани­ла топо­ни­ми­ка. Так, в 8 км к запа­ду от Боров­ска извест­но село Сати­но 62. Оно рас­по­ла­га­ет­ся на мысу «пер­вой над­пой­мен­ной тер­ра­сы прав[ого] бере­га р. Прот­ва при впа­де­нии руч[ья]». Позд­не­сред­не­ве­ко­вый культур­ный слой здесь пред­став­лен пре­иму­ще­ствен­но гон­чар­ной кера­ми­кой. Он отно­сит­ся XIV—XVII вв. 63. Судя по ниж­ней дати­ров­ке куль­тур­но­го слоя есть веро­ят­ность того, что пер­вым вла­дель­цем села был имен­но князь Иван Шонур. Назва­ние села сви­де­тель­ству­ет о том, что позд­нее оно пере­шло в руки млад­ше­го сына кня­зя — Рома­на Сати.

По ран­не­му спис­ку нача­ла XVII в. Комп. ред. родо­слов­ных книг мож­но уста­но­вить, какие зем­ли при раз­де­ле наслед­ства отца полу­чи­ли дру­гие дети Ива­на Шону­ра. По дан­ным источ­ни­ка, «Давы­ду доста­лось в удел Неди­но. А боль­шо­му сыну Кон­стянъ­ти­ну доста­лось село Щито­во в Боро­въс­ке» 64. Тер­мин «удел» изве­стен духов­ным мос­ков­ских бояр и слу­жи­лых людей, хотя в их лек­си­коне он встре­ча­ет­ся ред­ко. (Меж­ду тем, близ­кие ему «дель­ни­цы» чаще встре­ча­ют­ся в актах бояр и земян рус­ских земель ВКЛ 65.) По заве­ща­нию кня­зя Вла­ди­ми­ра Храб­ро­го, вре­мя состав­ле­ния ко­торого отно­сит­ся к пери­о­ду меж­ду сен­тяб­рем 1406 г. и 7 VI 1407 г., но до нояб­ря 1408 г. 66, или, что пред­став­ля­ет­ся более вер­но, к янва­рю — мар­ту (не позд­нее 23 III) 1410 г. 67, волость Щито­во пере­да­ва­лась двум его сыно­вьям — кня­зьям Семе­ну и Васи­лию. Ее севе­ро-восточ­ная гра­ни­ца про­хо­ди­ла вверх по р. Наре, т. е. она гра­ни­чи­ла с зем­ля­ми великокняже­ского села Камен­ско­го 68. По мне­нию С. М. Каш­та­но­ва, «раз­дел Щито­ва на две части был при Вла­ди­ми­ре Андре­еви­че явле­ни­ем новым, не имев­шим тра­ди­ций, что и потре­бо­ва­ло раз­ме­же­ва­ния» 69. Пер­вым из пяти послу­хов у духов­ной гра­мо­ты боров­ско-сер­пу­хов­ско­го кня­зя «сидел» боярин Кон­стан­тин Ива­но­вич. Несо­мнен­но, что это сын Ива­на Шону­ра 70. Оче­вид­но, что в нача­ле XV в. К. И. Шону­ров не был пол­но­власт­ным вла­дель­цем Щито­ва. О харак­те­ре прав Кон­стан­ти­на и его отца на это село пока гово­рить мож­но толь­ко пред­по­ло­жи­тель­но. Соглас­но духов­ным гра­мо­там вели­ко­го кня­зя Ива­на I Кали­ты волость «Щитовъ» за­вещалась его млад­ше­му сыну Андрею 71. Сле­до­ва­тель­но, мож­но предполо­жить, что ее центр село Щито­во нахо­ди­лось в услов­ном вла­де­нии («держа­нии») семьи кня­зя Ива­на Шону­ра. В пер­вой поло­вине XIV в. такой инсти­тут отно­ше­ний уже был раз­вит в Мос­ков­ском вели­ком кня­же­стве. Пра­ва кня­зя на зем­ли в Щито­во, полу­чен­ные за выезд на служ­бу в Моск­ву, носи­ли услов­ный харак­тер. На это, несо­мнен­но, вли­ял срок дав­но­сти. Оче­вид­но, что XIV в. пра­ва на зем­лю и имму­ни­тет таких выез­жих кня­зей мало чем долж­ны были отли­чать­ся от прав мест­ных бояр и воль­ных слуг. Прав­да, пере­да­ча Ива­ном Шону­ром «в удел» сыну Давы­ду села Неди­но (если это, конеч­но, не позд­няя интер­пре­та­ция источ­ни­ка кон­ца XV—XVI в. 72.), воз­мож­но, — пря­мое ука­за­ние на сохра­не­ние им части вла­дель­че­ских прав, хотя бы в гра­ни­цах неко­то­рых сво­их выслуг. Насколь­ко они были весо­мее и чем отли­ча­лись от прав бояр и воль­ных слуг, пока гово­рить слож­но. Источ­ни­ков поэто­му вопро­су извест­но недо­ста­точ­но. Мож­но лишь утвер­ждать, что князь не был пол­ным вла­дель­цем на полу­ченных им зем­лях, так как не при­над­ле­жал к роду Калитовичей.

Соглас­но одно­му из актов мож­но выяс­нить, что в июле 1463 г. сре­ди вот­чин Мос­ков­ско­го Архан­гель­ско­го собо­ра появи­лись «два сел­ца Иню­тин­ское да Козел­ское в Боров­ском уез­де в Сухо­до­ле» 73. Послед­нее из них, несо­мнен­но, ранее так­же мог­ло при­над­ле­жать Ива­ну Шону­ру. Оче­вид­но, что как и в слу­чае с села­ми Волын­ским под Моск­вой и дву­мя Липя­ти­ны­ми под Колом­ной, в назва­ни­ях сел, при­над­ле­жав­ших Сати­ным, в сере­дине XIV в. и поз­же мог­ло отра­зиться ста­рин­ное фамиль­ное про­зви­ще их пред­ка. В насто­я­щее вре­мя село Козель­ское нахо­дит­ся вбли­зи от пра­во­го бере­га р. Истерь­ма и в 10 км к севе­ро-восто­ку от Боров­ска 74. Волость Истер­ва (тянув­шая позд­нее к Зве­ни­го­ро­ду) вошла в состав Мос­ков­ско­го кня­же­ства, как заме­че­но выше, лишь при вели­ком кня­зе Иване II Крас­ном. Поэто­му мож­но пред­по­ла­гать, что еще до 1353— 1359 гг. князь Иван Шонур мог осно­вать село Козель­ское в Сухо­до­ле. Эта волость, вхо­див­шая позд­нее в состав Зве­ни­го­род­ско­го и Боров­ско­го уез­дов Мос­ков­ско­го вели­ко­го кня­же­ства, как и волость Щитов, извест­на еще со вре­мен прав­ле­ния здесь вели­ко­го кня­зя Ива­на I Кали­ты. Во вто­рой поло­вине 30‑х гг. XIV в. волость Сухо­дол два­жды упо­ми­на­ет­ся в его завеща­ниях. После смер­ти вели­ко­го кня­зя она долж­на была перей­ти во вла­дение его вто­ро­го наслед­ни­ка — удель­но­го зве­ни­го­род­ско­го кня­зя Ива­на II Крас­но­го 75.

Иван Шонур, по-види­мо­му, как и Дмит­рий Боб­рок, так­же полу­чил какие-то зем­ли вбли­зи от Моск­вы. На это кос­вен­но ука­зы­ва­ет ретро­спективный ана­лиз назва­ний насе­лен­ных пунк­тов и вла­де­ний его по­томков. Так, напри­мер, в воло­сти Кор­зе­не­ве по акту 1526/27 г. извест­на дерев­ня Сати­но. Ранее она была в вот­чине за И. Ф. Пет­ро­вым, потом­ком ста­рин­но­го бояр­ско­го рода 76. В спис­ке с пис­цо­вых книг 1584— 1586 гг. за И. И. Заве­си­ным-Ели­за­ро­вым с детьми «въ вот­чине» упо­ми­на­ет­ся несколь­ко вла­де­ний в Горе­то­ве стане. До это­го они при­над­ле­жа­ли Афа­на­сию Сати­ну. Речь идет о сель­це Жега­ло­во на р. Клязь­ме, пусто­шах Браж­ни­ко­во, «а Воро­ви­цы­но тожъ, на р. на Кляз­ме», Ореш­ни­ко­во, «а Осин­ни­ков­ская тожъ», Сони­но на р. Чер­ной, Вари­ши­но и Кутаз­ни­ца. В этом вот­чин­ном вла­де­нии было «2 дв. вот­чин­ни­ко­вы, да дв. люц­кой; паш­ни пахан­ные сер. зем­ли 20 четьи да пер. 68 четьи безъ полу­осм., и обо­е­го паш­ни и пер. 88 четьи безъ полу­осм. въ поле, а въ дву пото­мужъ, сена 300 коп., лесу рощи 5 дес., да дро­вя­но­го 6 дес.» 77. Кро­ме того, в Город­ском стане Зве­ни­го­род­ско­го уез­да пис­цо­вые мате­ри­а­лы 1558— 1560 и 1592— 1593 гг. упо­ми­на­ют быв­шую вотчи­ну Н. 3. Сати­на. Она состо­я­ла из поло­ви­ны сель­ца Шуме­е­ва, дере­вень Ива­ниш­ко­во, Дома­но­во, Чеме­ре­во, Бес­ко­во и почин­ка Яко­вле­ва. По­томку козель­ско­го кня­зя ранее при­над­ле­жа­ло «паш­ни серед­ние зем­ли 88 чет­вер­тей, сена 131 коп­на, куста­рю пашен­но­во 20 чет­вер­тей, рощи наос­ми­ну» 78. По-види­мо­му, это толь­ко часть земель Ива­на Шону­ра и его потом­ков, о кото­рых дошли ску­пые упо­ми­на­ния в источниках.

Земель­ные вла­де­ния Сати­ных и Шону­ро­вых не огра­ни­чи­ва­лись вот­чи­на­ми в Москве, Зве­ни­го­ро­де и Боров­ске. Важ­но под­черк­нуть, что близ­кое сосед­ство вла­де­ний Сати­ных и Волын­ских встре­ча­ет­ся не толь­ко в Под­мос­ко­вье, но и Угли­че и Рже­ве. В сере­дине XVI в. боль­шин­ство Сати­ных слу­жи­ло по дво­ро­во­му спис­ку имен­но из этих верх­не­волж­ских горо­дов 79. Ранее Углич и Рже­ва дол­гое вре­мя были вла­де­ни­я­ми кня­зей Вла­ди­ми­ра Храб­ро­го и его дво­ю­род­но­го пле­мян­ни­ка Кон­стан­ти­на Дми­триевича, а позд­нее — галиц­ко-зве­ни­го­род­ско­го кня­зя Дмит­рия Шемя­ки. Поэто­му не слу­чай­но, что в кон­це XIV — сере­дине XV в. на служ­бе у них были пред­ста­ви­те­ли рода Шону­ро­вых и Сати­ных. В XVI в. они так­же были тес­ным обра­зом свя­за­ны с Углич­ским Покров­ским мона­сты­рем 80. Л. И. Иви­на отме­ча­ет, что вот­чи­на 3. А. Пост­ни­ка Сати­на и его сыно­вей Федо­ра, Алек­сея и Андрея нахо­ди­лись на р. Кад­ке Кад­скго ста­на Углич­ско­го уез­да 81. Воз­мож­но, эти четы­ре пусто­ши — часть преж­не­го обшир­но­го вла­де­ния. Одна­ко так­же не исклю­чен вари­ант его более позд­не­го про­ис­хож­де­ния. Так, напри­мер, извест­но, что разде­ленное в 1532/33 г. с мона­ше­ской бра­ти­ей Покров­ско­го мона­сты­ря село Ясен­ское с дерев­ня­ми было пожа­ло­ва­но 3. А. Пост­ни­ку Сати­ну в вотчи­ну вели­ким кня­зем Васи­ли­ем III 82.

XVІ генерация от Рюрика.

КН. ИВАН СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ КАРАЧЕВСКИЙ

По мне­нию А. В. Шеко­ва, инкор­по­ра­ция Кара­че­ва «с воло­стьми» в состав вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го мог­ла про­изой­ти не ранее пере­хо­да Брян­ска «под руку» Оль­гер­да, то есть в пери­од 1361–1368 гг.83

КН. ИВАН МСТИ­СЛА­ВИЧ КАРА­ЧЕВ­СКИЙ И ХОТЕТОВСКИЙ

Отец кня­зя Миха­и­ла Хотетовского.

КН. ИВАН ТИТО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1371)

удель­ный князь Козель­ский (—после 1395), стар­ший сын Тита, удель­но­го кня­зя Козель­ско­го. Осе­нью 1368 г. стар­ший из кня­зей козель­ских, Иван, при­ся­га­ет Оль­гер­ду, когда послед­ний дви­жет­ся на Моск­ву через зем­ли Верх­не­ок­ских кня­жеств. Одна­ко, вско­ре он бежит в Моск­ву, нару­шив при­ся­гу вели­ко­му кня­зю литов­ско­му, вос­поль­зо­вав­шись, по всей види­мо­сти, похо­дом мос­ков­ской рати на вер­хов­ские брян­ские экс­кла­вы вес­ной 1370 г.84

Князь Иван Козель­ский упо­мя­нут в пись­ме Оль­гер­да Кон­стан­ти­но­поль­ско­му пат­ри­ар­ху Фило­фею (ок. 1371). Вот этот фраг­мент: «Козель­ский князь Иван, мой под­дан­ный, при­сяг­нул со сво­ей мате­рью, с бра­тья­ми, с женой и детьми, что будет мне верен, но он, взяв свою мать, бра­тьев, жену и детей, сбе­жал, а мит­ро­по­лит осво­бо­дил его от при­ся­ги. Иван из Вязь­мы при­сяг­нул мне на кре­сте и сбе­жал, и залож­ни­ков пре­дал, а мит­ро­по­лит осво­бо­дил его от при­ся­ги на кре­сте. Васи­лий Нагуб­ник при­сяг­нул архи­епи­ско­пу, и архи­епи­скоп был его пору­чи­те­лем, но он пре­дал архи­епи­ско­па и сбе­жал, а мит­ро­по­лит осво­бо­дил его от при­ся­ги; и мно­гие дру­гие сбе­жа­ли, и он осво­бо­дил их от при­ся­ги, т.е. отто­го, что цело­ва­ли крест.» И хро­но­ло­ги­че­ски и по смыс­лу пись­ма — князь Иван — это имен­но Иван Тито­вич. Более того, из доку­мен­та вид­но, что он высту­па­ет как «Вели­кий» князь сво­е­го уде­ла, при­ся­гая со всем сво­им родом. Так­же вид­но, что у него было не менее двух бра­тьев (веро­ят­но к тому вре­ме­ни неже­на­тых), и то что Свя­то­слав — не стар­ший, а млад­ший брат Ива­на. Князь Иван Тито­вич, ско­рее все­го, вер­нул­ся на стол после под­пи­са­ния мос­ков­ско-литов­ско­го мир­но­го дого­во­ра 1372 г.

В даль­ней­шем Иван Козель­ский вер­нул­ся на «рязан­скую орби­ту», при­ни­мая уча­стие в воен­ных пред­при­я­ти­ях Оле­га Рязан­ско­го, женив­шись вто­рым бра­ком на его доче­ри в 85. В 1395 году Олег Рязан­ский вме­сте со сво­и­ми союз­ни­ка­ми, в чис­ле кото­рых были козель­ский и елец­кий кня­зья, ходи­ли на Литву.

В состав вла­де­ний кня­зя Ива­на Тито­ви­ча и его сыно­вей вхо­ди­ли горо­да Козельск и Пере­мышль. Князь Иван Козель­ский был стра­те­ги­че­ским союз­ни­ком сво­е­го тестя кня­зя Оле­га Рязан­ско­го. На доче­ри послед­не­го был женат и князь Юрий Свя­то­сла­вич Смо­лен­ский 86. На рубе­же XIV-XV вв. сооб­ща их коа­ли­ция пыта­лась отсто­ять пра­ва кня­зя Юрия на Смо­ленск, на кото­рый, в свою оче­редь, пре­тен­до­ва­ла Лит­ва 87. Одна­ко после смер­ти кня­зя Оле­га Рязан­ско­го († 1402 г.) воз­ник­ли новые гео­по­ли­ти­че­ские реа­лии. Долж­но быть, в 1404 г. после паде­ния Смо­лен­ска и бег­ства кня­зя Юрия Свя­то­сла­ви­ча в Нов­го­род 88. над козель­ским кня­зем навис­ла угро­за со сто­ро­ны Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го. Одна­ко он смог опе­реть­ся на свои род­ствен­ные свя­зи. Наслед­ник рязан­ско­го пре­сто­ла князь Федор Оль­го­вич был женат на род­ной сест­ре Васи­лия I 89. На доче­ри кня­зя Федо­ра Рязан­ско­го был женат стар­ший сын кня­зя Вла­ди­ми­ра Сер­пу­хов­ско­го — Иван 90.

Судя по все­му, к 1402 г. Ива­на и Свя­то­сла­ва Тито­ви­чей уже не было в живых. Сыно­вья Ива­на Козель­ско­го, Юрий, Иван, Роман и Семен пере­шли на мос­ков­скую служ­бу. В резуль­та­те како­го-то согла­ше­ния к лету 1404 г. Козельск пере­шел под власть Васи­лия I [С. А. Фети­щев убе­ди­тель­но пока­зал, что извест­ное докон­ча­ние вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Васи­лия I с кня­зем Вла­ди­ми­ром Сер­пу­хов­ским сле­ду­ет дати­ро­вать пери­о­дом с янва­ря по 20 июля 1404 г., либо с 1 янва­ря по май 1406 г., когда мит­ро­по­лит Кипри­ан нахо­дил­ся в Москве и поста­вил свою под­пись под гра­мо­той 91. А. А. Гор­ский скло­нил­ся к пер­во­му пери­о­ду дати­ров­ки 92. Уста­нов­ле­ние пред­по­ло­жи­тель­ной свя­зи гра­мот со смо­лен­ски­ми собы­ти­я­ми поз­во­ля­ет ее сузить со вре­ме­ни сто­я­ния Вито­вта под Смо­лен­ском в июне – до 20 июля 1404 г., когда мит­ро­по­лит Кипри­ан отъ­е­хал из Моск­вы.], но был пере­дан «в вудел и в вот­чи­ну» кня­зю Вла­ди­ми­ру Сер­пу­хов­ско­му. Тот же бла­го­сло­вил им сво­е­го сына Ива­на и дал ему «кн(я)зя великог(о) уде­ла Васил(ь)я Дмитреевич(а) Козе­ле­скъ со все­ми пошли­на­ми» 93. Козель­ская волость Людимльск была пожа­ло­ва­на Васи­ли­ем I неко­е­му «кня­зю Ива­ну» (веро­ят­но – козель­ско­му), а князь Вла­ди­мир Андре­евич и его дети обя­за­лись в нее не всту­пать­ся. Из Сер­пу­хов­ско­го уде­ла Васи­лий I вер­нул себе город Рже­ву. В 1408 г. в нем была сруб­ле­на новая кре­пость, в кото­рой вое­во­дой был назна­чен князь Юрий Козель­ский 94. Веро­ят­но, имен­но этот «княз(ь) Юрьи Ива­но­вич» назван в чис­ле бояр при состав­ле­нии духов­ной гра­мо­ты Васи­лия I в 1406 г. 95.

Упо­мя­нут во Вве­ден­ском помян­ни­ке: «Кня­зя Ива­на Козель­ско­го, при­няв­ше­го ангель­ский образ и кня­ги­ню его Агрип­пи­ну» 96.

Жена 1‑я: .....

Жена 2‑я: с 1377 КНЯЖ­НА АГРИП­ПИ­НА ОЛЬ­ГОВ­НА, дочь вели­ко­го кня­зя рязан­ско­го Оле­га Ива­но­ви­ча, Оль­гер­до­вой внучка.

Дети:

КН. СВЯ­ТО­СЛАВ ТИТО­ВИЧ МОСАЛЬСКИЙ

князь мосаль­ский. В ран­них редак­ци­ях родо­слов­цев нет ука­за­ний на удел Свя­то­сла­ва. Судя по вла­де­ни­ям его потом­ков (Мосальск, Сер­пейск, Мощин и др.) его уде­лом были севе­ро-запад­ные воло­сти Козель­ско­го кня­же­ства. Мож­но пред­по­ла­гать, что сыно­вья Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, в 1402–1404 гг., слу­жи­ли в Смо­лен­ске и уже после взя­тия Смо­лен­ска в 1404 г. Вито­втом «по наслед­ству» ока­за­лись в ВКЛ. Но и в даль­ней­шем их судь­ба была нераз­рыв­но свя­за­на со смо­лен­ским намест­ни­че­ством, и даже в кон­це XV в. эти кня­зья (Мосаль­ские, Гла­зы­ни­чи, Глу­шон­ки, Кра­шин­ские) назы­ва­лись «смо­лен­ски­ми», хотя по сво­е­му про­ис­хож­де­нию были чер­ни­гов­ски­ми Ольговичами.

∞, 1360‑е, КЖ. ФЕО­ДО­РА ОЛЬ­ГЕР­ДОВ­НА (*1350‑е), дочь Оль­гер­да, вели­ко­го кня­зя литов­ско­го97. Точ­ной даты это­го бра­ка неиз­вест­но, но сле­ду­ет иметь в виду, что Фео­до­ра была доче­рью твер­ской княж­ны Улья­ны, выдан­ной за Оль­гер­да в 1349 г. 98.

КОН­СТАН­ТИН ИВА­НО­ВИЧ ШОНУРОВ

Боярин кн. Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Храброго.
Кон­стан­тин Ива­но­вич был одним из ста­рей­ших бояр кня­зя Вла­ди­ми­ра Храб­ро­го. Этот факт гово­рит о весь­ма дове­ри­тель­ных отно­ше­ни­ях меж­ду ними. В 1388— 1389 гг. упо­ми­на­ют­ся «бояре ста­рей­шие кня­жи Вла­ди­ме­ро­вы». Одна­ко лето­пи­си не назы­ва­ют их по име­ни 99. Поэто­му пока слож­но уста­но­вить, когда мог про­изой­ти пере­ход К. И. Шону­ро­ва на служ­бу ко дво­ру пра­ви­те­ля Боров­ска, — до смер­ти Дмит­рия Дон­ско­го в 1389 г. (напри­мер, в 1372— 1374 гг.) или чуть поз­же. Прав­да, отсут­ствие име­ни К. И. Шону­ро­ва в тек­сте духов­ной мос­ков­ско­го вели­ко­го кня­зя кос­вен­но все же гово­рит в поль­зу пер­во­го вари­ан­та. Одна­ко этих наблю­де­ний, конеч­но, не доста­точ­но; тре­бу­ют­ся допол­ни­тель­ные факты.

По ран­не­му спис­ку нача­ла XVII в. Комп. ред. родо­слов­ных книг мож­но уста­но­вить, какие зем­ли при раз­де­ле наслед­ства отца полу­чи­ли дру­гие дети Ива­на Шону­ра. По дан­ным источ­ни­ка, «Давы­ду доста­лось в удел Неди­но. А боль­шо­му сыну Кон­стянъ­ти­ну доста­лось село Щито­во в Боро­въс­ке» 100. Тер­мин «удел» изве­стен духов­ным мос­ков­ских бояр и слу­жи­лых людей, хотя в их лек­си­коне он встре­ча­ет­ся ред­ко. (Меж­ду тем, близ­кие ему «дель­ни­цы» чаще встре­ча­ют­ся в актах бояр и земян рус­ских земель ВКЛ 101.) По заве­ща­нию кня­зя Вла­ди­ми­ра Храб­ро­го, вре­мя состав­ле­ния ко­торого отно­сит­ся к пери­о­ду меж­ду сен­тяб­рем 1406 г. и 7 VI 1407 г., но до нояб­ря 1408 г. 102, или, что пред­став­ля­ет­ся более вер­но, к янва­рю — мар­ту (не позд­нее 23 III) 1410 г. 103, волость Щито­во пере­да­ва­лась двум его сыно­вьям — кня­зьям Семе­ну и Васи­лию. Ее севе­ро-восточ­ная гра­ни­ца про­хо­ди­ла вверх по р. Наре, т. е. она гра­ни­чи­ла с зем­ля­ми великокняже­ского села Камен­ско­го 104. По мне­нию С. М. Каш­та­но­ва, «раз­дел Щито­ва на две части был при Вла­ди­ми­ре Андре­еви­че явле­ни­ем новым, не имев­шим тра­ди­ций, что и потре­бо­ва­ло раз­ме­же­ва­ния» 105. Пер­вым из пяти послу­хов у духов­ной гра­мо­ты боров­ско-сер­пу­хов­ско­го кня­зя «сидел» боярин Кон­стан­тин Ива­но­вич. Несо­мнен­но, что это сын Ива­на Шону­ра 106. Оче­вид­но, что в нача­ле XV в. К. И. Шону­ров не был пол­но­власт­ным вла­дель­цем Щито­ва. О харак­те­ре прав Кон­стан­ти­на и его отца на это село пока гово­рить мож­но толь­ко пред­по­ло­жи­тель­но. Соглас­но духов­ным гра­мо­там вели­ко­го кня­зя Ива­на I Кали­ты волость «Щитовъ» за­вещалась его млад­ше­му сыну Андрею 107. Сле­до­ва­тель­но, мож­но предполо­жить, что ее центр село Щито­во нахо­ди­лось в услов­ном вла­де­нии («держа­нии») семьи кня­зя Ива­на Шону­ра. В пер­вой поло­вине XIV в. такой инсти­тут отно­ше­ний уже был раз­вит в Мос­ков­ском вели­ком кня­же­стве. Пра­ва кня­зя на зем­ли в Щито­во, полу­чен­ные за выезд на служ­бу в Моск­ву, носи­ли услов­ный харак­тер. На это, несо­мнен­но, вли­ял срок дав­но­сти. Оче­вид­но, что XIV в. пра­ва на зем­лю и имму­ни­тет таких выез­жих кня­зей мало чем долж­ны были отли­чать­ся от прав мест­ных бояр и воль­ных слуг. Прав­да, пере­да­ча Ива­ном Шону­ром «в удел» сыну Давы­ду села Неди­но (если это, конеч­но, не позд­няя интер­пре­та­ция источ­ни­ка кон­ца XV—XVI в. 108.), воз­мож­но, — пря­мое ука­за­ние на сохра­не­ние им части вла­дель­че­ских прав, хотя бы в гра­ни­цах неко­то­рых сво­их выслуг. Насколь­ко они были весо­мее и чем отли­ча­лись от прав бояр и воль­ных слуг, пока гово­рить слож­но. Источ­ни­ков поэто­му вопро­су извест­но недо­ста­точ­но. Мож­но лишь утвер­ждать, что князь не был пол­ным вла­дель­цем на полу­ченных им зем­лях, так как не при­над­ле­жал к роду Калитовичей.

АНДРЕЙ ИВА­НО­ВИЧ ШОНУ­РОВ (1371)

Рогож­ский лето­пи­сец за 1371 г. сооб­ща­ет, что после поезд­ки в став­ку к Мамаю (она нача­лась 15 VI) вели­кий князь Дмит­рий Ива­но­вич «наслалъ» рать на Бежец­кий Верх, кото­рый был занят тве­ри­ча­ми. Оче­вид­но, бли­же к осе­ни москви­чи здесь «уби­ша намест­ни­ка кня­жа Михай­ло­ва Мики­фо­ра Лыча», а за­тем «по воло­стемъ Тферь­скимъ гра­би­ли». В ответ на это твер­ская рать захва­ти­ла Кистьму, а «вое­водъ Кистемь­скыхъ Ива­но­выхъ детый Шену­ро­выхъ Андрея и Дави­да и Бори­са (кур­сив мой.— А. К.), изни­мавъ, при­ве­до­ша въ Тферь къ вели­ко­му кня­зю Миха­и­лу» 109. Из тек­ста одной из духов­ных гра­мот вели­ко­го кня­зя Васи­лия II Тем­но­го мож­но устано­вить, что волость Кистьма была дав­ним вла­де­ни­ем его семьи. Ее «при­мыслъ» осу­ще­ствил еще вели­кий князь Иван I Кали­та 110. Следователь­но, нахо­див­ши­е­ся в Кистьме вое­во­ды слу­жи­ли в 1371 г. вели­ко­му кня­зю Дмит­рию Ивановичу.

ДАВЫД ИВА­НО­ВИЧ ШОНУ­РОВ (1371)

Рогож­ский лето­пи­сец за 1371 г. сооб­ща­ет, что после поезд­ки в став­ку к Мамаю (она нача­лась 15 VI) вели­кий князь Дмит­рий Ива­но­вич «наслалъ» рать на Бежец­кий Верх, кото­рый был занят тве­ри­ча­ми. Оче­вид­но, бли­же к осе­ни москви­чи здесь «уби­ша намест­ни­ка кня­жа Михай­ло­ва Мики­фо­ра Лыча», а за­тем «по воло­стемъ Тферь­скимъ гра­би­ли». В ответ на это твер­ская рать захва­ти­ла Кистьму, а «вое­водъ Кистемь­скыхъ Ива­но­выхъ детый Шену­ро­выхъ Андрея и Дави­да и Бори­са (кур­сив мой.— А. К.), изни­мавъ, при­ве­до­ша въ Тферь къ вели­ко­му кня­зю Миха­и­лу» 111. Из тек­ста одной из духов­ных гра­мот вели­ко­го кня­зя Васи­лия II Тем­но­го мож­но устано­вить, что волость Кистьма была дав­ним вла­де­ни­ем его семьи. Ее «при­мыслъ» осу­ще­ствил еще вели­кий князь Иван I Кали­та 112. Следователь­но, нахо­див­ши­е­ся в Кистьме вое­во­ды слу­жи­ли в 1371 г. вели­ко­му кня­зю Дмит­рию Ивановичу.

Умер моло­дым. Соглас­но Патр. ред. Давыд, как и его брат К. И. Шону­ров, слу­жил в боярах 113. Одна­ко Комп. ред., а так­же Ред. в 81 гла­ву и рос­пись Сати­ных 1686 г. об этом ниче­го не зна­ют 114. Воз­мож­но, эта встав­ка мог­ла быть осу­ществ­ле­на кем-нибудь из рода Сати­ных, кото­рые во вто­рой поло­вине XVI в. счи­та­ли его сво­им пря­мым пред­ком. Это пред­по­ло­же­ние как буд­то может под­твер­дить­ся сле­ду­ю­щим сооб­ще­ни­ем Патр. ред. о Давы­де, отме­ча­ю­щим, что он «молодь умеръ». Это изве­стие родо­слов­ца не про­ти­во­ре­чит дру­гим источ­ни­кам. Дей­стви­тель­но, Давыд все­го один раз упо­ми­на­ет­ся в 1371 г., тогда как его стар­ший брат Кон­стан­тин был жив еще в 1410 г.

По ран­не­му спис­ку нача­ла XVII в. Комп. ред. родо­слов­ных книг мож­но уста­но­вить, какие зем­ли при раз­де­ле наслед­ства отца полу­чи­ли дру­гие дети Ива­на Шону­ра. По дан­ным источ­ни­ка, «Давы­ду доста­лось в удел Неди­но. А боль­шо­му сыну Кон­стянъ­ти­ну доста­лось село Щито­во в Боро­въс­ке» 115. Тер­мин «удел» изве­стен духов­ным мос­ков­ских бояр и слу­жи­лых людей, хотя в их лек­си­коне он встре­ча­ет­ся ред­ко. (Меж­ду тем, близ­кие ему «дель­ни­цы» чаще встре­ча­ют­ся в актах бояр и земян рус­ских земель ВКЛ 116.)

БОРИС ИВА­НО­ВИЧ ШОНУРОВ

Рогож­ский лето­пи­сец за 1371 г. сооб­ща­ет, что после поезд­ки в став­ку к Мамаю (она нача­лась 15 VI) вели­кий князь Дмит­рий Ива­но­вич «наслалъ» рать на Бежец­кий Верх, кото­рый был занят тве­ри­ча­ми. Оче­вид­но, бли­же к осе­ни москви­чи здесь «уби­ша намест­ни­ка кня­жа Михай­ло­ва Мики­фо­ра Лыча», а за­тем «по воло­стемъ Тферь­скимъ гра­би­ли». В ответ на это твер­ская рать захва­ти­ла Кистьму, а «вое­водъ Кистемь­скыхъ Ива­но­выхъ детый Шену­ро­выхъ Андрея и Дави­да и Бори­са (кур­сив мой.— А. К.), изни­мавъ, при­ве­до­ша въ Тферь къ вели­ко­му кня­зю Миха­и­лу» 117. Из тек­ста одной из духов­ных гра­мот вели­ко­го кня­зя Васи­лия II Тем­но­го мож­но устано­вить, что волость Кистьма была дав­ним вла­де­ни­ем его семьи. Ее «при­мыслъ» осу­ще­ствил еще вели­кий князь Иван I Кали­та 118. Следователь­но, нахо­див­ши­е­ся в Кистьме вое­во­ды слу­жи­ли в 1371 г. вели­ко­му кня­зю Дмит­рию Ивановичу.

РОМАН ИВА­НО­ВИЧ САТЯ ШОНУРОВ

Боярин кн. Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Храброго.
Млад­шим сыном кня­зя Ива­на Шону­ра был Роман Сатя. Вслед за бра­тья­ми, он сло­жил с себя «кня­же­ние». Р. И. Сатя Шону­ров был бояри­ном кня­зя Вла­ди­ми­ра Храб­ро­го. О его вла­де­ни­ях мож­но судить по назва­ни­ям сел, о кото­рых упо­ми­на­лось выше. Источ­ни­ки зна­ют у Рома­на лишь одно­го сына Мат­вея. Соглас­но рос­пи­си Сати­ных 1686 г., за Мат­ве­ем «отъ вели­ка­го кня­зя Васи­лья Дмит­ре­еви­ча» был «Казел­скъ не в от(ъ)имку, а был на Москве бояринъ у вели­ка­го кня­зя Васи­лья Дмит­ре­еви­ча, и дал ево князь вели­кий кня­зю Васи­лью Воло­ди­ме­ро­ви­чу въ бояры, а после Васи­лья жиль у кня­зя Кон­стан­ти­на Дмит­ри­е­ви­ча въ боярахъ» 119.

Память о вла­де­ни­ях кня­зя Ива­на Шону­ра, преж­де все­го, сохрани­ла топо­ни­ми­ка. Так, в 8 км к запа­ду от Боров­ска извест­но село Сати­но 120. Оно рас­по­ла­га­ет­ся на мысу «пер­вой над­пой­мен­ной тер­ра­сы прав[ого] бере­га р. Прот­ва при впа­де­нии руч[ья]». Позд­не­сред­не­ве­ко­вый культур­ный слой здесь пред­став­лен пре­иму­ще­ствен­но гон­чар­ной кера­ми­кой. Он отно­сит­ся XIV—XVII вв. 121. Судя по ниж­ней дати­ров­ке куль­тур­но­го слоя есть веро­ят­ность того, что пер­вым вла­дель­цем села был имен­но князь Иван Шонур. Назва­ние села сви­де­тель­ству­ет о том, что позд­нее оно пере­шло в руки млад­ше­го сына кня­зя — Рома­на Сати.

XVII генерация от Рюрика.

КН. ИВАН [ИВА­НО­ВИЧ] КАРА­ЧЕВ­СКИЙ († до 1415)

Kniażna JuIianna córka kniazia Iwana Olgwiuntinmcza HolszańskieAo była żoną Witowda w. ks. Litwy **), Według Długosza była ona cioteczną siostrą (właściwie sio- strzenicą) Anny pierwszej żony Witowda, i wychodząc za niego, już wdową po kn. Iwa-nie Koraczewskim ») Lindenhlatt zanotował szczegół, że Julianna porwaną, została z rozkazu Witowda, małżonkowi swemu jakiemuś księciu Ruskiemu, który zastawianie przy tein oporu został ścięty»). ślubjej z Wltowdem odbył się w Grodnie l Listopada 14151 »). W. ks. Witowd aktem z d. l Kwietnia 1428 zapisał malionce swej księbnie Juliannie Nowogródek z okręgiem jako wiano *), a umierając 1430 r. poruczył ją opiece króla Władysława III). Podczas wojny w. ks. Zygmunta i Szwitrigajły, była więzioną przez ostatniego i morzoną głodem fi). Podobno umarła w Dąbrowicy 1448 r. mając lat 70, pogrzebana w Wilnie w kościele Św. Anny»).

Кара­чев и Хотимль пере­шли под власть вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. В сере­дине XV в. Кара­чев был пожа­ло­ван боярам Гри­го­ре­ви­чам, а кара­чев­ская волость Боя­но­ви­чи – в вот­чи­ну Зань­ку Соко­ло­ву122. О Зве­ни­го­ро­де ника­ких све­де­ний не сохранилось.

∞, 1390‑е, КНЖ. УЛЬЯ­НА ИВА­НОВ­НА ГОЛЬШАНСКАЯ..

КН. РОМАН ИВА­НО­ВИЧ КАРА­ЧЕВ­СКИЙ И КРОШИНСКИЙ

(?) КН. СЕМЕН ИВА­НО­ВИЧ ПЕРЕМЫШЛЬСКИЙ

КН. МИХА­ИЛ ИВА­НО­ВИЧ ХОТЕ­ТОВ­СКИЙ (1408)

В 1408 году Миха­ил Хоте­тов­ский пере­шёл на сто­ро­ну Вели­ко­го кня­же­ства Мос­ков­ско­го. «И в лето 6916 (1408) князь Михай­ло, сын Кара­чев­ско­го кня­зя Хоте­та, Ива­на Мсти­сла­ви­ча, выехал из Лит­вы к Москве, на служ­бу к вели­ко­му кня­зю Васи­лию Дмит­ри­е­ви­чу всея Рус­сии. И от того кня­зя Миха­и­лы пове­ли своё поко­ле­ние кня­зья Хоте­тов­ские.» В даль­ней­шем кня­зья Хоте­тов­ские сно­ва слу­жи­ли Лит­ве, и окон­ча­тель­но при­ня­ли сто­ро­ну вели­ко­го кня­зя Мос­ков­ско­го в 1490 году.
Род кня­зей Хоте­тов­ских угас в 1711 году.

В нача­ле XV в. в запад­ной части Верх­не­го Поочья и при­ле­га­ю­щей к ней части Верх­не­го Поде­се­нья кро­ме потом­ков кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, было мно­го и дру­гих кня­зей-роди­чей. В 1406–1407 гг. мно­гие из них спло­ти­лись в поли­ти­че­ский союз вокруг сво­е­го род­ствен­ни­ка – брян­ско­го намест­ни­ка кня­зя Свид­ри­гай­ла Ольгердовича144. В 1408 г. послед­ний изме­нил Вито­вту, оста­вил Брянск и с боль­шой коа­ли­ци­ей мест­ных кня­зей и бояр выехал в Вели­кое кня­же­ство Мос­ков­ское. Сре­ди «бег­ле­цов» были /С. 50/ кня­зья: Патре­кей Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Хотимль­ский), Алек­сандр Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Зве­ни­го­род­ский) с сыном Фео­до­ром, а так­же Миха­ил Хоте­тов­ский и Семен Пере­мышль­ский. В исто­рио­гра­фии суще­ству­ет мне­ние, что ука­зан­ные здесь зве­ни­го­род­ские кня­зья отно­сят­ся к роду литов­ско­го кня­зя Пат­ри­кея Нари­мун­то­ви­ча. Одна­ко Дио­ни­сий Зве­ни­го­род­ский счи­тал их сво­и­ми род­ствен­ни­ка­ми. В его рос­пи­си неко­то­рые их титу­лы были «уточ­не­ны» (в тек­сте даны в скоб­ках) 123. В его поль­зу сви­де­тель­ству­ет ком­пакт­ное рас­по­ло­же­ние цен­тров родо­вых вот­чин, от кото­рых обра­зо­ва­ны титу­лы кня­зей: Кара­че­ва, Хотим­ля, Зве­ни­го­ро­да и Хоте­то­ва (См.: Тему­шев В. Н. Пред­став­ле­ния о тер­ри­то­рии Верх­не­ок­ских кня­жеств… С. 262). Не исклю­че­но, что после заклю­че­ния мира меж­ду Васи­ли­ем I и Вито­втом осе­нью 1408 г. кто-то из зве­ни­го­род­ских кня­зей воз­вра­щал­ся на родо­вую вот­чи­ну, посколь­ку князь Алек­сандр и его сын Федор были вне­се­ны в чер­ни­гов­ские синодики146. Одна­ко далее их семей­ство проч­но обос­но­ва­лось на мос­ков­ской служ­бе, где упо­ми­на­ет­ся в источ­ни­ках начи­ная с 1451 г. Кара­чев и Хотимль пере­шли под власть вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. В сере­дине XV в. Кара­чев был пожа­ло­ван боярам Гри­го­ре­ви­чам, а кара­чев­ская волость Боя­но­ви­чи – в вот­чи­ну Зань­ку Соколову148. О Зве­ни­го­ро­де ника­ких све­де­ний не сохра­ни­лось. Так­же неиз­вест­но /С. 51/ что ста­ло с кня­зем Семе­ном Перемышльским149. Пере­мышль вошел в состав Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го и в 1455 г. был пожа­ло­ван кня­зю Федо­ру Воро­тын­ско­му. Оче­вид­но, что под тер­ми­ном «вер­хо­въстии кня­зи» в мос­ков­ско-литов­ском докон­ча­нии 1449 г. не мог­ли под­ра­зу­ме­вать­ся те кня­зья, кото­рые дав­но выеха­ли на мос­ков­скую служ­бу и к это­му вре­ме­ни поте­ря­ли свои родо­вые вот­чи­ны в реги­оне. Хоте­тов­ский князь вер­нул­ся на свою вот­чи­ну, и до кон­ца XV в. его потом­ки слу­жи­ли Литве.

КН. ЮРИЙ ИВА­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (ум. после 1408)

сын кн. Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го, удель­ный князь Козель­ский (1395/1402–1404), пере­шёл на мос­ков­скую службу.

Обсто­я­тель­ства пере­хо­да Козель­ско­го кня­же­ства под мос­ков­скую власть могут быть гипо­те­ти­че­ски рекон­стру­и­ро­ва­ны толь­ко исхо­дя из общей обста­нов­ки в вер­хов­ских зем­лях на рубе­же XIV—XV вв.

В 1390‑е гг. уси­ли­лось про­дви­же­ние Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го в дан­ный реги­он, был занят Любутск, нахо­дя­щий­ся на пра­вом бере­гу Оки. Види­мо, в про­ти­во­вес это­му Васи­лий I и пред­при­нял попыт­ку овла­деть Козель­ском и тянув­ши­ми к нему зем­ля­ми. В 1403 г. он вос­ста­но­вил отно­ше­ния с Ордой, пре­рван­ные с при­хо­дом в ней к вла­сти во вто­рой поло­вине 90‑х гг. вре­мен­щи­ка Еди­гея 124. Еди­гей был вра­гом Вито­вта и мог выдать Васи­лию (от лица сво­е­го мари­о­не­точ­но­го хана Шади­бе­ка) ярлык на Козельск. Васи­лий после это­го оста­вил за мест­ны­ми кня­зья­ми часть вла­де­ний, а сам Козельск и боль­шую часть тянув­ших к нему воло­стей пере­дал Вла­ди­ми­ру Сер­пу­хов­ско­му. Ясно, что пере­рас­пре­де­ле­ние земель было про­из­ве­де­но по дого­во­рен­но­сти с козель­ски­ми кня­зья­ми, посколь­ку Ива­на Васи­лий I «пожа­ло­вал» Людамль­ском, а в 1408 г. в Рже­ве мос­ков­ским вое­во­дой был «князь Юрий Козель­ский» 125. По типу это были дей­ствия, ана­ло­гич­ные пред­при­ня­тым в нача­ле 90‑х гг. XV в. по отно­ше­нию к Тарус­ско­му кня­же­ству; но в слу­чае с Козель­ском мест­ным кня­зьям остав­ля­лась мно­го мень­шая часть тер­ри­то­рии кня­же­ства и без его столицы.

Одна­ко уже в 1406 г. в ходе начав­ше­го­ся мос­ков­ско-литов­ско­го кон­флик­та Козельск был занят вой­ска­ми Вито­вта 126. Тем не менее, в дого­во­ре Васи­лия II с вну­ком Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Васи­ли­ем Яро­сла­ви­чем 1433 г. ска­за­но: «А чѣм, гос­по­дине, князь вели­ки, бла­го­сло­вил тебя отецъ твои, князь вели­ки Васи­леи Дмит­ре­евич, в Москвѣ, и Колом­ною с волост­ми, и всѣм вели­ким кня­же­ньем, так жо и Муром с волост­ми, и Козел­ски­ми мѣсты, и ины­ми при­мыс­лы, того ми, гос­по­дине, под тобою блю­сти, а не оби­де­ти, ни всту­па­ти­ся»; ана­ло­гич­но в дого­во­ре Васи­лия II со сво­им дядей Юри­ем Дмит­ри­е­ви­чем того же года: «А чѣмъ тобе бла­го­сло­вилъ оте­ць твои... и Козель­ском с мѣсты...» 127. По смыс­лу тек­стов Козель­ское кня­же­ство при­зна­ет­ся вла­де­ни­ем отца Васи­лия II — Васи­лия I, пере­дан­ным в чис­ле дру­гих его «при­мыс­лов» сыну. Одна­ко ни в одной извест­ной духов­ной гра­мо­те Васи­лия I Козельск не фигу­ри­ру­ет. Не назван он и в дого­во­ре Васи­лия II с Юри­ем Дмит­ри­е­ви­чем от 11 мар­та 1428 г.

Объ­яс­нить ука­зан­ное про­ти­во­ре­чие мож­но тем, что после войн с Моск­вой 1406—1408 гг. Вито­вт удер­жал Козельск за собой. Васи­лий I «бла­го­сло­вил» этим при­мыс­лом сына на слу­чай, если Козельск удаст­ся запо­лу­чить обрат­но (при­чем «бла­го­сло­вил» в уст­ной фор­ме, так как в двух послед­них его заве­ща­ни­ях гаран­том был Вито­вт, дед Васи­лия II по мате­ри). И это уда­лось сде­лать после смер­ти Вито­вта (1430 г.), когда в Вели­ком кня­же­стве Литов­ском нача­лась борь­ба за власть меж­ду Свид­ри­гай­лой Оль­гер­до­ви­чем и Сигиз­мун­дом Кейстутьевичем.

В сере­дине 40‑х гг. в ходе меж­до­усоб­ной борь­бы уже в Мос­ков­ском вели­ком кня­же­стве Васи­лий II дал Козельск сво­е­му дво­ю­род­но­му бра­ту Ива­ну Андре­еви­чу Можай­ско­му 128. (в этом доку­мен­те фик­си­ру­ют­ся тянув­шие тогда к Козель­ску воло­сти — Серенск, Люди­меск (= Людимльск, в нача­ле XIV в. остав­лен­ный за кня­зем Ива­ном), Короб­ки, Выр­ка), но потом отнял обрат­но 129. К нача­лу 1448 г. Козельск ото­шел к Литв 130. Воз­вра­тить его под мос­ков­скую власть уда­лось толь­ко в 90‑е гг. XV в. 131.

После смер­ти кня­зя Оле­га Рязан­ско­го († 5.07.1402 г.) Смо­ленск сопро­тив­лял­ся недол­го. 26 июня 1404 г. он был взят литов­ски­ми вой­ска­ми, а князь Юрий бежал в Вели­кий Нов­го­род 132. К это­му вре­ме­ни кня­зя Ива­на Козель­ско­го, види­мо, уже не было в живых. Его сын князь Юрий Ива­но­вич Козель­ский поте­рял силь­ных союз­ни­ков, и его поло­же­ние ослож­ни­лось. По всей види­мо­сти, на дан­ном эта­пе поли­ти­че­ской исто­рии Козель­ска важ­ную роль сыг­ра­ли дина­сти­че­ские свя­зи его вла­дель­ца. К нача­лу XV в. наслед­ник рязан­ско­го пре­сто­ла князь Федор Оль­го­вич был женат на род­ной сест­ре вели­ко­го кня­зя мос­ков­ско­го Васи­лия I. На доче­ри кня­зя Федо­ра Рязан­ско­го был женат стар­ший сын кня­зя Вла­ди­ми­ра Сер­пу­хов­ско­го – Иван 133. В этой свя­зи инте­рес­но, что не позд­нее 20 июля 1404 г. в резуль­та­те како­го-то согла­ше­ния Козельск пере­шел под власть Васи­лия I8, но был пере­дан «в вудел и в вот­чи­ну» кня­зю Вла­ди­ми­ру Сер­пу­хов­ско­му. По духов­ной гра­мо­те кня­зя Вла­ди­ми­ра Храб­ро­го его стар­ший сын Иван в сере­дине мая 1410 г. дол­жен был полу­чить Козельск. Вла­дель­че­ский ста­тус горо­да не имел без­услов­ный харак­тер. Вла­ди­мир осо­бо ого­ва­ри­вал, что он «дал есмь ему кня­зя великог(о) уде­ла Васил(ь)я Дмитреевич(а) Козе­ле­скъ со все­ми пошли­на­ми, Гогол(ь), Олек­син, куп­лю, Лисин». Од­нако в слу­чае, если «от(ъ)имется каки­ми делы Козе­ле­скъ, и в Козел­ска место с(ы)ну кня­зю Ива­ну, Любу­те­скъ с волост­ми. А от(ъ)имется со с(ы)на, у кня­зя Ива­на, Лубу­те­скъ и Козе­ле­скъ, и с(ы)ну, кня­зю Ива­ну Рожа­ло­во да Божон­ка» 134. Козель­ская волость Людимльск (Люди­меск) 135 была пожа­ло­ва­на Васи­ли­ем I неко­е­му кня­зю Ива­ну, а сер­пу­хов­ские кня­зья обя­за­лись в нее не всту­пать­ся. Из Сер­пу­хов­ско­го уде­ла Васи­лий I вер­нул себе город Рже­ву. В 1408 г. в нем была сруб­ле­на новая кре­пость, в кото­рой вое­во­дой был назна­чен князь Юрий Ива­но­вич Козель­ский 136. В резуль­та­те это­го обме­на Васи­лий I на закон­ных осно­ва­ни­ях полу­чил вер­хов­ную власть над Козельском.

Веро­ят­но, имен­но этот «княз(ь) Юрьи Ива­но­вич» назван в чис­ле бояр при состав­ле­нии духов­ной гра­мо­ты Васи­лия I в 1406 г. 137. Воз­мож­но так­же его мож­но сопо­ста­вить с кня­зем Юри­ем Ива­но­ви­чем Елец­ким 138.

КН. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ ЗАЗРИ­КА КОЗЕЛЬ­СКИЙ (†конец XIV в.)

сын кн. Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го. Упо­мя­нут во Вве­ден­ском помя­ни­ке 139. О его судь­бе ниче­го не известно.

КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ ПЕРЕМЫШСКИЙ 

сын кн. Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го, пере­шёл на мос­ков­скую служ­бу. Полу­чил пере­мышль­скую волость Люди­меск, этот князь может быть сопо­став­лен с поми­на­е­мым в чер­ни­гов­ских кня­же­ских помян­ни­ках «Ива­ном Пере­мышль­ским» 140. В ряде редак­ций родо­слов­ных книг встре­ча­ет­ся вер­сия о про­ис­хож­де­нии кня­зей Елец­ких от «кня­зя Ива­на княж Ива­но­ва сына Козельского».

КН. СЕМЕН ИВА­НО­ВИЧ ПЕРЕ­МЫШ­СКИЙ (1408)

сын кн. Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го, пере­шёл на мос­ков­скую служ­бу. Запи­сан во Вве­ден­ском синодике.

Кня­зья Гор­ча­ки счи­та­ли себя потом­ка­ми пере­мышль­ских кня­зей. В их родо­слов­ной име­ет­ся князь Семен Вла­ди­ми­ро­вич Пере­мышль­ский, кото­рый, одна­ко, отсто­ит от кня­зя Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го на четы­ре поко­ле­ния 141. Поэто­му его отож­деств­ле­ние с кня­зем Семе­ном Пере­мышль­ским, жив­шим в 1408 г., неправдоподобно.

В нача­ле XV в. в запад­ной части Верх­не­го Поочья и при­ле­га­ю­щей к ней части Верх­не­го Поде­се­нья кро­ме потом­ков кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, было мно­го и дру­гих кня­зей-роди­чей. В 1406–1407 гг. мно­гие из них спло­ти­лись в поли­ти­че­ский союз вокруг сво­е­го род­ствен­ни­ка – брян­ско­го намест­ни­ка кня­зя Свид­ри­гай­ла Ольгердовича144. В 1408 г. послед­ний изме­нил Вито­вту, оста­вил Брянск и с боль­шой коа­ли­ци­ей мест­ных кня­зей и бояр выехал в Вели­кое кня­же­ство Мос­ков­ское. Сре­ди «бег­ле­цов» были кня­зья: Патре­кей Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Хотимль­ский), Алек­сандр Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Зве­ни­го­род­ский) с сыном Фео­до­ром, а так­же Миха­ил Хоте­тов­ский и Семен Пере­мышль­ский. В исто­рио­гра­фии суще­ству­ет мне­ние, что ука­зан­ные здесь зве­ни­го­род­ские кня­зья отно­сят­ся к роду литов­ско­го кня­зя Пат­ри­кея Нари­мун­то­ви­ча. Одна­ко Дио­ни­сий Зве­ни­го­род­ский счи­тал их сво­и­ми род­ствен­ни­ка­ми. В его рос­пи­си неко­то­рые их титу­лы были «уточ­не­ны» (в тек­сте даны в скоб­ках) 142. В его поль­зу сви­де­тель­ству­ет ком­пакт­ное рас­по­ло­же­ние цен­тров родо­вых вот­чин, от кото­рых обра­зо­ва­ны титу­лы кня­зей: Кара­че­ва, Хотим­ля, Зве­ни­го­ро­да и Хоте­то­ва 143.. Не исклю­че­но, что после заклю­че­ния мира меж­ду Васи­ли­ем I и Вито­втом осе­нью 1408 г. кто-то из зве­ни­го­род­ских кня­зей воз­вра­щал­ся на родо­вую вот­чи­ну, посколь­ку князь Алек­сандр и его сын Федор были вне­се­ны в чер­ни­гов­ские синодики146. Одна­ко далее их семей­ство проч­но обос­но­ва­лось на мос­ков­ской служ­бе, где упо­ми­на­ет­ся в источ­ни­ках начи­ная с 1451 г. Кара­чев и Хотимль пере­шли под власть вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. В сере­дине XV в. Кара­чев был пожа­ло­ван боярам Гри­го­ре­ви­чам, а кара­чев­ская волость Боя­но­ви­чи – в вот­чи­ну Зань­ку Соколову148. О Зве­ни­го­ро­де ника­ких све­де­ний не сохра­ни­лось. Так­же неиз­вест­но что ста­ло с кня­зем Семе­ном Пере­мышль­ским. В сере­дине XVI в. кня­зя Семе­на Пере­мышль­ско­го впи­са­ли в свою родо­слов­ную кня­зья Гор­ча­ки, про­из­во­див­шие свой род от Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го 144. Одна­ко в их рос­пи­си князь Семен отсто­ит от кня­зя Ива­на Козель­ско­го на четы­ре поко­ле­ния, что не прав­до­по­доб­но. Впро­чем, не исклю­че­но, что в родо­слов­ных упо­мя­нут некий дру­гой князь Семен. Пере­мышль вошел в состав Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го и в 1455 г. был пожа­ло­ван кня­зю Федо­ру Воротынскому.

КН. РОМАН ИВА­НО­ВИЧ КРОШИНСКИЙ

Запи­сан во Вве­ден­ском помяннике.

— удель­ный князь козель­ский и пере­мышль­ский, жил в кон­це XIV — нач.XV в. литов­ским под­руч­ни­ком. Его потом­ки были удель­ны­ми кня­зья­ми Пере­мышль­ски­ми. Пере­мышль­ское кня­же­ство — удель­ное кня­же­ство в верх­нем тече­нии р. Оки, выде­лив­ше­е­ся в XV в. из Кара­чев­ско­го кня­же­ства. Пер­вым удель­ным кня­зем пере­мышль­ским стал Роман Ива­но­вич, сын козель­ско­го кня­зя Ива­на Тито­ви­ча и внук кня­зя кара­чев­ско­го и козель­ско­го Тита Мсти­сла­ви­ча. Пере­мышль­ское кня­же­ство отно­си­лось к Вер­хов­ским кня­же­ствам и нахо­ди­лось в сфе­ре вли­я­ния Литвы.

В Бар­хат­ной кни­ге родо­на­чаль­ни­ком Гор­ча­ко­вых ука­зан князь Роман Ива­но­вич, поме­щён­ный в 15‑е коле­но от Рюри­ка, т.е. пра­пра­внук свя­то­го кня­зя Миха­и­ла Черниговского.

КН. ИВАН СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ КАРА­ЧЕВ­СКИЙ (1422)

сын Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, туров­ский намест­ник. Акто­вые источ­ни­ки свя­зы­ва­ют его био­гра­фию исклю­чи­тель­но с Туро­во-Пин­ской зем­лей. Одно недатиро­ванное изве­стие о нем нахо­дит­ся в тре­тьей кни­ге запи­сей ЛМ. В кни­ге раз­дач поль­ско­го коро­ля Кази­ми­ра IV Ягел­лон­чи­ка (за 1470 г.) упоми­нается, что несколь­ко десят­ков лет назад князь Иван Свя­то­сла­вич был вели­ко­кня­же­ским намест­ни­ком в Туро­ве 145. Вполне веро­ят­но, что имен­но в этом ста­ту­се он вхо­дил в раду кня­зей и панов ВКЛ. 27 IX 1422 г., будучи ее чле­ном, князь Иван Свя­то­сла­вич участ­во­вал в заклю­че­нии при озе­ре Мель­но ново­го мир­но­го дого­во­ра с Тев­тон­ским Орде­ном 146. В под­го­тов­лен­ном в 2004 г. пере­из­да­нии это­го источ­ни­ка каче­ствен­но вос­про­из­ве­де­ны печа­ти участ­ни­ков заклю­че­ния мира. Сре­ди сохра­нившихся булл есть и «ПЕЧАТЬ КНЯ­ЗЯ HBAN(a) СВЯТ(о)С(ла)В(и)ч(a)». В нача­ле XVI в. в запи­си кня­зя К. И. Острож­ско­го были перечис­лены преж­ние пожа­ло­ва­ния на людей, зем­ли и уго­дья, дан­ные Успен­скому собо­ру в Туро­ве. Сре­ди его кти­то­ров, «kniaziej ruskich», упомя­нут и Иван Свя­то­сла­вич 147.

Печат­ка 27.9.1422 року: в полі печат­ки знак у вигляді двох пів­кіл, горіш­нє з яких лежить кін­ця­ми вго­ру, доліш­нє лежить кін­ця­ми додо­лу, які пере­ти­нає стовп. Напис по колу: + ПЄЧАТЬ КНѦZѦ ИВАН СВѦТ­САВЧ круг­ла, роз­мір 15 мм 148.

Суще­ству­ет пре­да­ние, опуб­ли­ко­ван­ное Кули­ков­ский: «Ксендз Лав­рен­тий Яно­вич, кано­ник вен­ден­ский, в сво­ей речи на погре­бе­нии Элж­бе­ты с Ста­хов­ских Карен­жи­ны, жены виль­ко­мир­ско­го судьи, издан­ной в сбор­ни­ке «Золо­той улов на реках и водах смерт­но­сти сего мира и т.д» (Виль­но 1665 г.) раз­ме­ща­ет сле­ду­щее пре­да­ние, отно­ся­щи­е­ся к исто­рии Ста­хо­ва.: «Князь Кара­чев­ский, вла­де­лец обшир­ных воло­стей, лежа­щих на Пин­щине, крайне скуд­ны­ми сила­ми 100 полов­цев поло­жил тру­па­ми и на там же месте похо­ро­нил, как и по ныне сви­де­тель­св­ту­ют о том кур­га­ны того места. За это муже­сто пра­вя­щий князь ему отдал в удел это поле, а так­же столь­ко зем­ли, сколь­ко мог объ­ять звон­кий звук тру­бы. Отсель то земель­ное нада­ние ста­ло назы­ват­ся Сто­хо­вым, пото­му что там похо­ро­не­но сто уби­тых вра­гов.» 149. Воз­мож­но под кня­зем Кара­чев­ским под­ра­зу­ме­ва­ет­ся Иван Свя­то­сла­вич Кара­чев­ский, сын кн. Свя­то­сла­ва Кара­чев­ско­го († после 1377 года) и доче­ри вел.кн. Оль­гер­да — Фео­до­ры. Это­го Ива­на нет в офи­ци­аль­ной родо­слов­ной кня­зей Кара­чев­ских. Сте­фан-Мария Кучинь­ский, автор фун­да­мен­таль­но­го иссле­до­ва­ния «Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rz?dami Litwy» на осно­ва­нии сви­де­тель­ства хро­ни­ки Длу­го­ша дока­зы­вал суще­ство­ва­ние Ива­на Свя­то­сла­ви­ча Кара­чев­ско­го, мужа Ульян­ны Ива­нов­ны (1375 † 1448) ур. кня­ги­ни Оль­шан­ской. Одна­ко Голь­шан­ская была заму­жем за дру­гим Ива­ном Кара­чев­ским, а имен­но вла­дель­цем Хотетово.

В ран­них доку­мен­тах Литов­ской Мет­ри­ки (кни­га запи­сей вре­мен вели­ко­го литов­ско­го кня­зя Кази­ми­ра Ягел­лон­чи­ка (1440–1492) есть упо­ми­на­ние о пин­ских вла­де­ни­ях, кото­ры­ми еще до при­хо­да Кази­ми­ра к вла­сти в Лит­ве вла­дел некий «князь Иван Свя­то­сла­вич». В ука­зан­ный пери­од вре­ме­ни — пер­вая чет­верть 15 века, кро­ме упо­ми­на­е­мо­го Кучинь­ским Ива­на Кара­чев­ско­го суще­ство­вал еще один князь Иван Свя­то­сла­вич Смо­лен­ский, шурин кн. Ива­на Оль­шан­ско­го (отца выше­упо­мя­ну­той Улья­ны), вели­ко­го кн. Вито­вта-Алек­сандра и Конра­да-Тот­ви­ла, кн. Ново­груд­ско­го. Поль­ский исто­рик Вольфф счи­тал, что упо­мя­ну­тый в кни­ги запи­сей вре­мен Кази­ми­ра Ягел­лон­чи­ка кн. Иван Свя­то­сла­вич и был тем самым Ива­ном Свя­то­сла­ви­чем Смо­лен­ским, извест­ным в рус­ских родо­слов­цах как родо­на­чаль­ник кня­зей Пор­хов­ских кото­рый «в нача­ле XV в. вла­дел зем­ля­ми в Пин­ском пове­те. В 1422 под­пи­сал трак­тат Лит­вы с Орде­ном воз­ле озе­ра Мел­но. Выехал в Моск­ву, где по смер­ти сво­е­го пле­мян­ни­ка Федо­ра Юрье­ви­ча Пор­хов­ско­го, вла­дел Пор­хо­вом. Родо­на­чаль­ник кня­зей Порховских»(Wolff. S. 461). Одна­ко, более веро­ят­но, что обшир­ные зем­ли в Пин­ском пове­те при­над­ле­жа­ли имен­но Ива­ну Свя­то­сла­ви­ча Кара­чев­ско­му, туров­ско­му намест­ни­ку, тем более, что име­ния кня­зей Пор­хов­ских — потом­ков дру­го­го Ива­на Свя­то­сла­ви­ча — лока­ли­зи­ру­ют­ся по Литов­ской мет­ри­ке совсем в дру­гом месте — на тер­ри­то­рии Смо­лен­ско­го кня­же­ства (то есть, там, где и сле­до­ва­ло ожи­дать, так как кня­зья Пор­хов­ские — отрасль кня­зей Смо­лен­ских). Кро­ме того, как упо­ми­на­лось выше, кн. Иван Свя­то­сла­во­вич Смо­лен­ский был близ­ким сво­я­ком сра­зу двух Кей­с­ту­то­ви­чей- как само­го Вито­вта, так и его бра­та Тот­ви­ла-Конра­да, в то вре­мя как Иван Свя­то­сла­вич был вну­ком по мате­ри Оль­гер­да, — с потом­ка­ми кото­ро­го — Ягел­ло­на­ми и Оль­гер­до­ви­ча­ми- у Кей­с­ту­то­ви­чей были, мяг­ко гово­ря, очень натя­ну­тые отно­ше­ния. Так что, Иван Свя­то­сла­вич, поте­ряв­ший свои вла­де­ния на Пин­щине (и види­мо жизнь) еще во вре­ме­на Вито­вта (то есть до 1430 года), види­мо и есть тот самый князь Кара­чев­ский- «вла­де­лец обшир­ных земель на Пин­щине» из самой ран­ней вер­сии пре­да­ния (опуб­ли­ко­ван­ной в 1667 г.)

∞, ЕВПРАК­СИЯ

КН. ЮРИЙ СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ МАСАЛЬСКИЙ

князь Мосаль­ский. Гене­а­ло­гіч­на тра­ди­ція князів Мосальсь­ких пер­шим кня­зем на Мосальсь­ку нази­ває Юрія Свя­то­сла­ви­ча, який жив у дру­гій поло­вині XIV ст. і був сином кара­чівсь­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча і донь­ки вели­ко­го кня­зя литовсь­ко­го Оль­гер­да Геди­мі­но­ви­ча Феодори.

КН. МИХАЙ­ЛО СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ ОПАКОВСКИЙ

У кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, по мень­шей мере, было двое сыно­вей: князь Юрий Мосаль­ский и неиз­вест­ный по родо­слов­цам князь Миха­ил, кото­рый вла­дел, в част­но­сти, Опа­ко­вом, Недо­хо­до­вом, Быш­ко­ви­ча­ми и Лычи­ным с обшир­ной тер­ри­то­ри­ей по обе сто­ро­ны р. Угры 150. Кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча на осно­ва­нии запи­сей Литов­ской мет­ри­ки выявил Ю. Вольф, кото­рый, одна­ко, не нахо­дил у кня­зя Миха­и­ла како­го-либо потом­ства 151.

КН. ФЕДОР СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ

сын кара­чев­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча и кня­ги­ни Фео­до­ры Оль­гер­дов­ны, по жен­ской линии пле­мян­ник поль­ско­го коро­ля Вла­ди­сла­ва ІІ Ягай­ло. Уп. толь­ко в родо­слов­цах 152.

КН. МИХА­ИЛ ИВА­НО­ВИЧ ХОТЕТОВСКИЙ

XVIII генерация от Рюрика.

КН. ИВАН СЕМЕ­НО­ВИЧ ПЕРЕМЫШСКИЙ

Упо­ми­на­ет­ся во Вве­ден­ском синодике.

КН. АНДРЕЙ РОМА­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ (1422)

Отец смо­лен­ско­го околь­ни­че­го Васи­лия Андре­еви­ча Глазыни.

КН. ИВАН РОМА­НО­ВИЧ КРО­ШИН­СКИЙ (*нач. XV в.,1450?)

веро­ят­но внук кня­зя Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го, слу­жил кня­зю Свид­ри­гай­ло Оль­гер­до­ви­чу. Уде­лы стар­шей вет­ви Козель­ский кня­зей в 1455 году пере­шли к кн. Федо­ру Льво­ви­чу Воро­тын­ско­му. В 1455 г. князь Федор Льво­вич Воро­тын­ский полу­чил от коро­ля Кази­ми­ра под­твер­жде­ние на ряд воло­стей, отдан­ных ему несколь­ко ранее, сре­ди кото­рых назва­ны «Край­ши­на по обе сто­роне Высы реки, Кцинъ, Озе­ре­скъ, Пере­мышлъ, Логи­не­скъ» 153. Сле­до­ва­тель­но, рань­ше эти воло­сти к Воро­тын­ско­му уде­лу не при­над­ле­жа­ли, хотя и непо­сред­ствен­но к нему при­мы­ка­ли. Оче­вид­но, в про­шлом все они вхо­ди­ли в состав сосед­не­го, Кара­че­во-Козель­ско­го кня­же­ства, а их пере­да­ча кня­зю Воро­тын­ско­му сто­я­ла в свя­зи с назна­че­ни­ем его намест­ни­ком Козель­ским, неза­дол­го до фев­ра­ля 1448 г. (после захва­та горо­да у Моск­вы) ()Lietuvos Metrika. – Knyga Nr 5(1427–1506). – Vilnius: Mokslas, 1993. – 404 p, p. 248.)). По край­ней мере, о сосед­нем Пере­мыш­ле на реке Оке нам точ­но извест­но, что еще в нача­ле XV века он имел соб­ствен­ных кня­зей, кото­рые, соглас­но позд­ней­шим родо­слов­ным рос­пи­сям, про­ис­хо­ди­ли из Кара­че­во-Козель­ской линии чер­ни­гов­ских Оль­го­ви­чей 154. А имен­но, в 1408 году из ВКЛ в Моск­ву выехал князь Семен Пере­мышль­ский 155.

Ней­кі князь Іван Рама­навіч (бяз про­зь­віш­ча) пад­пі­са­ны на пры­віле­ях вяліка­га кня­зя Шві­дры­гай­лы; у 1446 г. кня­зю Іва­ну Дзі­мітраві­чу на Аст­ро­жац i ў 1450 г. Яршу Тараш­ко­ві­чу на Доў­гую шыю ў паве­це Луц­кім. Той жа князь Іван Рама­навіч каля 1450 г. атрым­лі­вае пры­вілей на Кня­жы двор у Тата­рыне зь люд­зь­мі. Але ці ён быў Кра­шын­скім? Хоць праў­да­па­доб­на, ды нель­га сьцьвяр­джа­ць. Его сын раз назва­ны «князь Піліп», а дру­гі раз «Кра­шын­ска­га сын», у 1448 г. атрым­лі­вае ад кара­ля маёнт­кі кня­зя Сямё­на Глін­ска­га, като­ра­му у адме­ну надад­зе­ныя іншыя, а у гэтым ліку двор мен­ша­га Кра­шын­ска­га, т.е. князь Иван Рома­но­вич был удель­ным кня­зем Крошинским.

Рекон­струк­ция мос­ков­ско-литов­ской гра­ни­цы на вязем­ском направ­ле­нии ста­но­вит­ся воз­мож­ной бла­го­да­ря лока­ли­за­ции вла­де­ний мно­го­чис­лен­ных вязем­ских кня­зей (соб­ствен­но Вязем­ские, Быва­лиц­кие, Коз­лов­ские, Жилин­ские, Глин­ские, Кро­шин­ские). Суще­ству­ет мне­ние о том, что после при­со­еди­не­ния Вязем­ско­го кня­же­ства к ВКЛ (1403 г.), вла­де­ния мест­ных кня­зей оста­лись в непри­кос­но­вен­но­сти. Одна­ко вели­ко­кня­же­ская власть все-таки вме­ши­ва­лась в позе­мель­ные дела мест­ных кня­зей. Мож­но пред­по­ло­жить, что пере­рас­пре­де­ле­ние вязем­ских земель осу­ществ­ля­лось целе­на­прав­лен­но с рас­че­том обес­пе­чить обо­ро­ну край­них восточ­ных пре­де­лов госу­дар­ства. Так на самой гра­ни­це ока­за­лись вла­де­ния кня­зей Кро­шин­ских. Попыт­ки их лока­ли­за­ции до насто­я­ще­го вре­ме­ни не дела­лось. Толь­ко М.К. Любав­ский неопре­де­лен­но заме­тил, что они лежа­ли по сосед­ству с можай­ски­ми. Такой вывод опи­рал­ся на зна­ние посоль­ских речей, в кото­рых мос­ков­ская сто­ро­на заяв­ля­ла, что «ино те места, ска­зы­ва­ют, издав­на тянут к Можай­ску к наше­му вели­ко­му княж­ству Мос­ков­ско­му» (име­лись в виду воло­сти Кро­шин­ских Теши­но­ви­чи, Сукром­на, Оль­ховец, Над­славль, Отъ­езд, Лела). Неко­то­рые вязем­ские воло­сти дей­стви­тель­но появи­лись в соста­ве можай­ских (в духов­ной гра­мо­те Ива­на III), но судь­ба воло­стей Кро­шин­ских неко­то­рое вре­мя не про­сле­жи­ва­лась. Толь­ко из гра­мо­ты 1530 г. мы узна­ем о суще­ство­ва­нии Сукро­мен­ско­го ста­на в соста­ве Ста­риц­ко­го уез­да, холм­ских воло­стях Ста­рый и Новый Отъ­езд. Поз­же стан Отвот­ский и Сукро­мен­ский появил­ся в Можай­ском уез­де. Сре­ди можай­ских изве­стен так­же стан Теши­нов и Заго­рье. Таким обра­зом, в один стан были объ­еди­не­ны мос­ков­ская волость, извест­ная со вре­мен Дмит­рия Дон­ско­го и волость кня­зей Кро­шин­ских. Несмот­ря на то, что раз­ве­сти две части позд­ней­ше­го ста­на невоз­мож­но, тем более что и сам объ­еди­нен­ный стан лока­ли­зо­вать слож­но, мы все же можем сде­лать вывод о про­тя­жен­но­сти вла­де­ний ВКЛ за реку Гжать, на восток от кото­рой нахо­дил­ся стан. На север от Сукром­ны рас­по­ла­гал­ся Можай­ский стан Олен­ский. Он так­же был опу­сто­шен в Смут­ное вре­мя, но неуве­рен­ная его лока­ли­за­ция меж­ду вер­хо­вья­ми рек Моск­вы и Яузы дает осно­ву для даль­ней­ших поис­ков на кар­те. Неда­ле­ко от устья Яузы нахо­дим ее при­ток Оле­лю, вокруг кото­рой, веро­ят­но, и раз­ме­щал­ся Олен­ский стан. Созву­чие назва­ния поз­во­ля­ет отож­де­ствить этот стан с воло­стью кня­зей Кро­шин­ских Лелой через сле­ду­ю­щую цепоч­ку Оленский–Олеля–Лела. Рядом, чуть север­нее, нахо­ди­лась волость Сукром­на, основ­ной мас­сив кото­рой, види­мо, зани­мал тече­ние р. Сукром­ли, от кото­рой и полу­чил назва­ние. Осталь­ные воло­сти Кро­шин­ских (Оль­ховец, Над­славль, Отъ­езд), к сожа­ле­нию, не под­да­ют­ся лока­ли­за­ции. Итак, воло­сти кня­зей Кро­шин­ских зани­ма­ли про­стран­ство на восток от р. Гжать (при­ток Ваз­у­зы) по обо­им бере­гам р. Яузы (пра­вый при­ток Яузы). При­мер­но через сред­нее тече­ние Яузы парал­лель­но Гжа­ти про­хо­ди­ла древ­няя мос­ков­ско-литов­ская гра­ни­ца, точ­ное опре­де­ле­ние кото­рой невоз­мож­но из-за недо­ста­точ­но­сти источ­ни­ков. Таким обра­зом, вла­де­ния кня­зей Кро­шин­ских вда­ва­лись кли­ном в мос­ков­ские зем­ли, их поло­же­ние было нена­деж­ным, что и под­твер­ди­лось в самом нача­ле мос­ков­ско-литов­ской кон­фрон­та­ции в 1487 г., когда Кро­шин­ские были сме­те­ны со сво­их вла­де­ний, кото­рые «деди и отци их дръ­жа­ли, и они поро­ди­ли­ся на той сво­ей отчине» 156.

Жена: IНО­КИ­НЯ ЄВПРАКСІЯ.

ВЛА­ДИ­МИР ЮРЬЕ­ВИЧ МОСАЛЬСКИЙ

Его потом­ство оста­лось жить в Лит­ве. Жало­ван вот­чи­на­ми в Вели­ком кня­же­стве Литов­ском, в цар­ство­ва­ние коро­ля Кази­ми­ра (1440–1492) . Пер­шим, хто зга­дуєть­ся із цьо­го роду, є кн. Воло­ди­мир Юрій­о­вич (Волод­ко) Масальсь­кий — він був одним із трьох синів кн. Юрія (бра­ти: Василь і Семен). Кн. Волод­ко фігу­рує у книзі Литовсь­кої мет­ри­ки, в якій запи­са­но надан­ня неру­хо­мо­го май­на коро­ля­ми Кази­ми­ром і Алек­сан­дром Ягел­лон­чи­ка­ми. Згід­но з доку­мен­том, князь отримав11 «пусту» волость Недо­ходів 157. та село Ощи­теськ (ділян­ку його дядь­ка Михай­ла 158. Кін­це­ва при­пис­ка може свід­чи­ти, що в кн. Юрія був брат Михайло.

ВАСИ­ЛИЙ ЮРЬЕ­ВИЧ МОСАЛЬСКИЙ

СЕМЁН ЮРЬЕ­ВИЧ МОСАЛЬСКИЙ

КН. АНДРЕЙ МИХАЙ­ЛО­ВИЧ (1424)

После смер­ти кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча его вла­де­ния уна­сле­до­ва­ли кня­зья Андрей и Юрий Михай­ло­ви­чи. Ю. Вольф счи­тал, что кня­зья Андрей и Юрий Михай­ло­ви­чи – это неиз­вест­ные из родо­слов­цев заслав­ские (иже­слав­ские) кня­зья – сыно­вья кня­зя Миха­и­ла Евну­то­ви­ча 159. Одна­ко из сохра­нив­ших­ся источ­ни­ков ника­ких свя­зей заслав­ских кня­зей с Верх­ним Поочьем не про­сле­жи­ва­ет­ся. Поэто­му вопрос дол­жен иметь дру­гое реше­ние. По мне­нию М. В. Дов­нар-Заполь­ско­го, Юрий Михай­ло­вич при­над­ле­жал роду мосаль­ских кня­зей 160. Эту точ­ку зре­ния под­дер­жал А. В. Шеков. Ее сле­ду­ет при­нять с уточ­не­ни­ем: кня­зья Юрий и Андрей Михай­ло­ви­чи при­над­ле­жа­ли к роду кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча (были его вну­ка­ми), но в источ­ни­ках они не назы­ва­ют­ся «мосаль­ски­ми кня­зья­ми», хотя и были их бли­жай­ши­ми род­ствен­ни­ка­ми 161.

По смер­ти кня­зя Андрея, его доль­ни­ца око­ло 1440–1443 гг. в каче­стве литов­ской соб­ствен­но­сти была пере­да­на бра­ту – кня­зю Юрию Михай­ло­ви­чу. Это дело даже не тре­бо­ва­ло вме­ша­тель­ства вели­ко­го кня­зя, гра­мо­ту под­пи­сал литов­ский пан Довк­гирд 162.

КН. ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ

После смер­ти кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча его вла­де­ния уна­сле­до­ва­ли кня­зья Андрей и Юрий Михай­ло­ви­чи. Ю. Вольф счи­тал, что кня­зья Андрей и Юрий Михай­ло­ви­чи – это неиз­вест­ные из родо­слов­цев заслав­ские (иже­слав­ские) кня­зья – сыно­вья кня­зя Миха­и­ла Евну­то­ви­ча 163. Одна­ко из сохра­нив­ших­ся источ­ни­ков ника­ких свя­зей заслав­ских кня­зей с Верх­ним Поочьем не про­сле­жи­ва­ет­ся. Поэто­му вопрос дол­жен иметь дру­гое реше­ние. По мне­нию М. В. Дов­нар-Заполь­ско­го, Юрий Михай­ло­вич при­над­ле­жал роду мосаль­ских кня­зей 164. Эту точ­ку зре­ния под­дер­жал А. В. Шеков. Ее сле­ду­ет при­нять с уточ­не­ни­ем: кня­зья Юрий и Андрей Михай­ло­ви­чи при­над­ле­жа­ли к роду кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча (были его вну­ка­ми), но в источ­ни­ках они не назы­ва­ют­ся «мосаль­ски­ми кня­зья­ми», хотя и были их бли­жай­ши­ми род­ствен­ни­ка­ми 165.

По смер­ти кня­зя Андрея, его доль­ни­ца око­ло 1440–1443 гг. в каче­стве литов­ской соб­ствен­но­сти была пере­да­на бра­ту – кня­зю Юрию Михай­ло­ви­чу. Это дело даже не тре­бо­ва­ло вме­ша­тель­ства вели­ко­го кня­зя, гра­мо­ту под­пи­сал литов­ский пан Довк­гирд 166. Вско­ре зем­ле­вла­де­ния потом­ков кня­зя Миха­и­ла Свя­то­сла­ви­ча совсем ото­шли к Кази­ми­ру в каче­стве вымо­роч­ных. На них, долж­но быть, как стар­ший в роду стал пре­тен­до­вать сын кня­зя Юрия Свя­то­сла­ви­ча – князь Вла­ди­мир Мосаль­ский. Еще до коро­на­ции Кази­ми­ра (1440–1447 гг.) «кн(я)зю масал­ско­му Володъ­ку» было пере­да­но «Ощи­те­скъ село, дяди его кн(я)зя Миха­и­ло­ва дел­ни­ца» 167. В нояб­ре же 1449 г. «кн(я)зю Володъ­ку Масал­ско­му» была пожа­ло­ва­на «воло­стъ­ка Недо­хо­дов» 168. Веро­ят­но, здесь мы видим ту кар­ти­ну, кото­рая во вто­рой поло­вине XV в. пред­по­ла­га­лась для Ново­силь­ско-Одо­ев­ско­го кня­же­ства. Вымо­роч­ные вот­чи­ны мест­ных кня­зей пере­хо­ди­ли в фонд вла­де­ний вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. Князь Юрий Михай­ло­вич имел воз­мож­ность полу­чить вымо­роч­ную доль­ни­цу сво­е­го род­но­го бра­та, но не напря­мую, а из рук литов­ско­го пана. Их же дядя князь Вла­ди­мир Юрье­вич и вовсе не смог спол­на завла­деть вымо­роч­ны­ми доль­ни­ца­ми пле­мян­ни­ков. Он полу­чил волость Недо­хо­дов пото­му, что «пуста деи, а не дана нико­му», а, напри­мер, Опа­ков был пере­дан гос­по­дар­ско­му писа­рю Семе­ну Сапе­ге 169.

XIX генерация от Рюрика.

КН. ИВАН КАПУ­СТА ИВА­НО­ВИЧ (1475)

князь Капу­ста Іва­навіч, като­ры ў 1475 г. сьвед­чыў у спра­ве кня­зёў Зба­рас­кіх. Сын Ива­на Пере­мышль­ско­го, внук 

КН. ВАСИ­ЛИЙ АНДРЕ­ЕВИЧ ГЛА­ЗЫ­НЯ КОЗЕЛЬСКИЙ

сын Васи­лия, внук кня­зя Ива­на Тито­ви­ча Козель­ско­го, смо­лен­ский околь­ни­чий 1451, без­удель­ный князь Козель­ский, родо­на­чаль­ник Огин­ских и Пузын, атры­маў ад вяліка­га кня­зя Казі­ме­ра маён­так Мсь­ці­сла­вец на Смаленшчыне

КН. ФЕДОР АНДРЕ­ЕВИЧ ПОЛУБИНСКИЙ

князь Капу­ста Іва­навіч, като­ры ў 1475 г. сьвед­чыў у спра­ве кня­зёў Збараскіх.)

КН. КНЯЗЬ ФЕДОР ИВА­НО­ВИЧ КРО­ШИН­СКИЙ (1460?,–1487+до)

1С:Ив.Ром. ? Воз­мож­но ..... в ино­че­стве Флор.

Жена: ИН. ЕВФРОСИНИЯ.

КНЯЗЬ ФИЛИПП [ИВА­НО­ВИЧ?] КРО­ШИН­СКИЙ (*1430‑е, † 1504/1507)
z Czerniatycz

Адзін з тых кня­зёў, раз назва­ны «князь Піліп», а дру­гі раз «Кра­шын­ска­га сын», у 1448 г. атрым­лі­вае ад кара­ля маёнт­кі на Сма­лен­шчыне кня­зя Сямё­на Глін­ска­га, като­ра­му у адме­ну надад­зе­ныя іншыя, а у гэтым ліку двор мен­ша­га Крашынскага.
Пась­ля 1482 г. Вялікі князь Мас­коўскі Іван Васілевіч без вай­ны пры­гар­нуў цэлыя абша­ры зем­ляў, што нале­жалі да даў­ней­шых княст­ваў Сма­лен­ска­га й Чар­ні­гаўска­га i ста­навілі сабою ўдзе­лы кня­зёў, пры­сяг­нуў­шых на вер­на­сь­ць Літве, такіх як: Маза­вец­кіх, Адо­еўскіх, Масаль­скіх, Вара­тын­скіх, пры­чым заха­піў i маё­мась­ць Кра­шын­скіх. У выніку чаго пасоль­ства кара­ля Казі­мі­ра да вяліка­га кня­зя Іва­на Васілеві­ча (каст­рыч­нік 1487 г.) дакла­д­вае, што пад­да­ныя яго­ныя «князі Кра­шын­скія Піліп, Кан­стан­цін ды іхныя бра­ты» скард­зяц­ца на вяліка­га кня­зя Іва­на Васілеві­ча, які забраў іхныя ўла­да­нь­ні Цешы­на­ва, Сукром­на, Аль­ховец, Над­слаўе i Ат’ежд­зец ды ад сябе надаў Васі­лю Дал­ма­та­ву. Воло­сти кня­зей Кро­шин­ских зани­ма­ли про­стран­ство на восток от р. Гжать (при­ток Ваз­у­зы) по обе­им сто­ро­нам р. Яузы (пра­вый при­ток Гжа­ти). При­мер­но через вер­хо­вье р. Яузы парал­лель­но Гжа­ти про­хо­ди­ла мос­ков­ско-литов­ская гра­ни­ца, точ­ное опре­де­ле­ние кото­рой невоз­мож­но из-за недо­ста­точ­но­сти све­де­ний источ­ни­ков. Кня­зья Кро­шин­ские, пер­во­на­чаль­но обла­дав­шие родо­вы­ми име­ни­я­ми в Козель­ском кня­же­стве, после 1448–1455 гг. полу­чи­ли на новых рубе­жах госу­дар­ства, види­мо, зна­чи­тель­но более круп­ные вла­де­ния. Веро­ят­но, мос­ков­ские осво­ен­ные зем­ли дол­гое вре­мя не под­хо­ди­ли вплот­ную к их воло­стям. Но когда это, нако­нец, про­изо­шло, мос­ков­ская власть ста­ла рас­про­стра­нять­ся далее. Король поль­ский и вели­кий князь литов­ский Кази­мир не смог орга­ни­зо­вать обо­ро­ну сво­их под­дан­ных. Вла­де­ния кня­зей Кро­шин­ских нахо­ди­лись в силь­ном отда­ле­нии от основ­но­го мас­си­ва осво­ен­ных земель ВКЛ, поло­же­ние их обла­да­те­лей было нена­деж­ным, что и под­твер­ди­лось в самом нача­ле мос­ков­ско-литов­ской кон­фрон­та­ции в 1486/87 г. – кня­зья были попро­сту сме­те­ны с тех мест, кото­рые «деди и отци их дръ­жа­ли, и они поро­ди­ли­ся на той сво­ей отчине» 170.

Кня­зья Кро­шин­ские, лишив­шись сво­их вла­де­ний, не бро­си­ли служ­бу вели­ко­му кня­зю литов­ско­му. Вско­ре они полу­чи­ли новые вла­де­ния и тоже воз­ле гра­ни­цы (в рай­оне р. Угры): Зало­ко­нье, Вол­ста [Ниж­няя], Клы­пи­но, Незди­ло­во, Чар­па, Голо­ви­чи 171. Одна­ко уже в 1494 г. пере­чис­лен­ные воло­сти фигу­ри­ро­ва­ли в соста­ве вла­де­ний кня­зя Семе­на Федо­ро­ви­ча Воро­тын­ско­го – пере­беж­чи­ка на мос­ков­скую сто­ро­ну (в 1492 г.) 172. Прав­да, мос­ков­ские бояре усту­пи­ли пере­чис­лен­ные воло­сти ВКЛ [Там же. С. 120] и до сле­ду­ю­щей мос­ков­ско- литов­ской вой­ны 1500–1503 гг. они нахо­ди­лись по-преж­не­му в соста­ве ВКЛ. И вот после 1500 г. Кро­шин­ские сно­ва поте­ря­ли свои вла­де­ния. Лишив­шись земель­ных вла­де­ний, они полу­чи­ли в Смо­лен­ске выгод­ную долж­ность каз­на­чея (Кон­стан­тин Федо­ро­вич – в 1506 г., Тимо­фей Филип­по­вич – в 1507–1508 гг.). У 1487 г. з сынам Іваш­кам ды бра­та­мі Занем i Іваш­кам, пра якіх больш не чува­ць, высту­пае ў ліку кня­зёў i бая­раў, асе­лых на Смаленшчыне.

У 1496 г. вялікі князь Аляк­сан­дар надае кня­зю Пілі­пу Кра­шынс­ка­му люд­зей зь вёскі Чар­ня­ты, што ў паве­це Сма­лен­скім ды якіх тры­малі па чар­зе князі Міхал i Фёдар Іва­навічы Адо­еўскія. У пад­рых­та­ва­ным пад канец пана­ва­нь­ня кара­ля Казі­мі­ра IV сьпі­се кня­зёў i бая­раў Сма­лен­скіх зга­да­ныя «князі Піліп Кра­шын­скі а яго­ны сын Іваш­ка, брат яго­ны Заня а трэці брат яго­ны Іваш­ка». О суще­ство­ва­нии в то вре­мя фоль­вар­ка Кай­шов­ка и име­ния Оста­шин сви­де­тель­ству­ет при­ви­лей коро­ля Алек­сандра, дан­ный им спу­стя 2 года кня­зю Филип­пу Кро­шин­ско­му 7 авгу­ста 1504 года на пра­во веч­но­го вла­де­ния. Поз­же, в 1540 году, тата­ры Кен­ко­ви­чи про­да­ли род­ствен­ни­це кня­зя Кро­шин­ско­го Анне Васи­льевне 7 служб (семей) из дерев­ни Кай­шов­ка с зем­ля­ми в раз­ных местах. Анна была заму­жем за вла­дель­цем Оста­ши­на Яном Бака. После ее смер­ти в 1579 г. дру­гая Анна Даш­ков­на из Кро­шин­ских вла­де­ла Оста­ши­ном и Кайшовкой.

КН. ЗАНЯ (ЗАХА­РИ­АШ?) [ИВА­НО­ВИЧ] КРО­ШИН­СКИЙ (1487,1498),

пасоль­ства кара­ля Казі­мі­ра да вяліка­га кня­зя Іва­на Васілеві­ча (каст­рыч­нік 1487 г.) дакла­д­вае, што пад­да­ныя яго­ныя «князі Кра­шын­скія Піліп, Кан­стан­цін ды іхныя бра­ты» скард­зяц­ца на вяліка­га кня­зя Іва­на Васілеві­ча, які забраў іхныя ўла­да­нь­ні Цешы­на­ва, Сукром­на, Аль­ховец, Над­слаўе i Ат’ежд­зец ды ад сябе надаў Васі­лю Дал­ма­та­ву. У пад­рых­та­ва­ным пад канец пана­ва­нь­ня кара­ля Казі­мі­ра IV сьпі­се кня­зёў i бая­раў Сма­лен­скіх зга­да­ныя «князі Піліп Кра­шын­скі а яго­ны сын Іваш­ка, брат яго­ны Заня а трэці брат яго­ны Івашка».

КН. ИВАН [ИВА­НО­ВИЧ] КРО­ШИН­СКИЙ (1487,zm.przed 1498)

пасоль­ства кара­ля Казі­мі­ра да вяліка­га кня­зя Іва­на Васілеві­ча (каст­рыч­нік 1487 г.) дакла­д­вае, што пад­да­ныя яго­ныя «князі Кра­шын­скія Піліп, Кан­стан­цін ды іхныя бра­ты» скард­зяц­ца на вяліка­га кня­зя Іва­на Васілеві­ча, які забраў іхныя ўла­да­нь­ні Цешы­на­ва, Сукром­на, Аль­ховец, Над­слаўе i Ат’ежд­зец ды ад сябе надаў Васі­лю Дал­ма­та­ву. У пад­рых­та­ва­ным пад канец пана­ва­нь­ня кара­ля Казі­мі­ра IV сьпі­се кня­зёў i бая­раў Сма­лен­скіх зга­да­ныя «князі Піліп Кра­шын­скі а яго­ны сын Іваш­ка, брат яго­ны Заня а трэці брат яго­ны Івашка».

XІX генерация от Рюрика.

КН. ИВАН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ГЛАЗЫНЯ

уцёк у Мас­ко­вію, але яго­ная жон­ка й дзе­ці былі вер­ну­тыя ў ВКЛ.

ОЛЕХ­НО ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ГЛАЗЫНА

у 1458 ваяваў з кры­жа­ка­мі, сма­лен­скі аколь­нічы (ад 1486), у 1494—1500 намесь­нік Лучы­на; у 1492 атры­маў сяло Мама­еўс­кае, у 1496 вёскі Кожу­ха­ва, Вэхры, Раз­ра­бо­вічы, Ням­лё­на­ва, Нас­ко­ва на Сма­лен­шчыне, у 1498 Шчар­бі­ны, Каз­лоў, Чул­каў, у 1499 — Давыд­каў, Ска­ва­род­на, у 1500 — двор Опса ў Браслаўскім павеце;

Жена: САПЯ­ЖАН­КА

КН. ФЕДОР ИВА­НО­ВИЧ ГОРЧАК

Пра Фёда­ра нічо­га ня ведама;

ЖЕНА: ....

КНЯЗЬ ТИМО­ФЕЙ ИВА­НО­ВИЧ КАПУ­СТА (1496, † 1515)

був чер­кас. і канів. наміс­ни­ком (1507–11). кара­леўскі чыноўнік,

Атрым­лі­вае пры­вілеі: у 1496 г. о пожа­ло­ва­нии «кня­зю Тимо­фею Ива­но­ви­чу Капу­сте дво­ра Лопо­ши и одно­го чело­ве­ка дан­ни­ка в Брян­ском пове­те» с осво­бож­де­ни­ем его от пла­ты-пого­лов­щи­ны [Акты Литов­ской Мет­ри­ки. Собра­ны Д.Н. Леон­то­ви­чем. Изда­ние Имп. Вар­шав­ско­го уни­вер­си­те­та. Т.1, вып.1, Вар­ша­ва, 1896, С.238]. ; 11.09.1498 г. на сёлы Лопаш, Бра­чо­ва, Рэвень i дань­нікаў Сыці­ча там жа [Литов­ская Мет­ри­ка. Т.1. Санкт-Петер­бург, 1910, Стол­бец 768–769]. В 1497 году меж­ду кня­зем Капу­стой и брян­ским намест­ни­ком кня­зем Федо­ром Ива­но­ви­чем раз­го­рел­ся кон­фликт. Намест­ник пожа­ло­вал­ся вели­ко­му кня­зю Алек­сан­дру, что Тимо­фей Капу­ста неза­кон­но при­со­еди­нил к Лопу­ши “мно­гие зем­ли наши бран­ские”. По делу были допро­ше­ны несколь­ко брян­ских бояр, кото­рые пока­за­ли, что “в Лопо­ши не было ни людей, ни паш­ное зем­ли” и то, что ещё быв­ший вла­де­лец, князь Иван Андре­евич “при­вер­нул к тому Лопо­шу” село Бра­чо­во и поме­стил там 6 семей зем­ле­дель­цев, а так­же село Рев­ны и так­же поме­стил там шесть семей, кото­рые нес­ли повин­ность в виде добы­чи зве­ря в окрест­ных лесах. В ито­ге, вели­кий князь осо­бым при­ви­ле­ем под­твер­дил пра­во кня­зя Тимо­фея Капу­сты на Лопушь, Бра­чо­во и Рев­ны, при этом они были даны ему “в отчи­ну” [ Lietuvos metrika. Knyga Nr.6 (1494–1506). Vilnius, 2007., с. 163 – 164]. Из кон­тек­ста этих доку­мен­тов сле­ду­ет, что Лопошь к вто­рой поло­вине 60‑х – нача­лу 70‑х гг. XV в. при­шло в запу­сте­ние и обез­лю­де­ло. Его воз­ро­дил князь Иван Андре­евич Можай­ский, кото­рый постро­ил «двор себе на том Лопо­ши». Лопошь ста­ла сель­цом, кото­рое за вер­ную служ­бу князь Иван Андре­евич пожа­ло­вал кня­зю Тимо­фею Ива­но­ви­чу Капу­сте. Вели­кий князь Алек­сандр Кази­ми­ро­вич под­твер­дил пра­во Тимо­фея на вла­де­ние Лопо­шью и пере­дал ему дан­ное сель­цо «в вот­чи­ну веч­но». Таким обра­зом, мы можем счи­тать уста­нов­лен­ным соци­аль­ный ста­тус Лопо­ши в послед­ней чет­вер­ти XV в.: вла­дель­че­ское посе­ле­ние – сель­цо, при­чем не бояр­ское, а город­ское, то есть нахо­див­ше­е­ся в част­ном вла­де­нии Брян­ских намест­ни­ков Вели­ко­го кня­зя Литов­ско­го, а с 1498 г. став­шее наслед­ствен­ным вла­де­ни­ем кня­зя Тимо­фея Капусты.

У 1502 г. атрым­лі­вае пры­вілеі пацьвер­джа­ньне на Рата­лоўку i 10 слу­гаў, у 1506 — на куп­лю маё­мась­ці на рацэ Дубісіі. [2] Пась­ля гэта­га ў хут­кім часе ста­но­віц ца намесь­ні­кам Чар­кас­кім. Часто піс­ля вря­ду­ван­ня на при­кор­дон­них зам­ках достой­ні пред­став­ни­ки нобілі­те­ту у вина­го­ро­ду отри­му­ва­ли знач­ні земель­ні володін­ня або ж підви­щен­ня у влад­них струк­ту­рах ВКЛ. Кн. Ціма­фей Іва­навіч Капу­ста, намесь­нік Чар­кас­кі, піс­ля три­річ­но­го ста­ро­сту­ван­ня в Чер­кась­ко­му зам­ку (з 1508 по 1511 рр.), у лютым 1511 г. атрым­лі­вае пры­вілей на сёлы Мас­э­вічы, Хішы­ма Бела­ве­жу i Радамль у Алеўскіх ула дань­нях Кіеўска­га паве­ту [8, р. 435 –436].. Хут­ка па кінуў паса­ду намесь­ніка Чар­кас­ка­га якую ў лшені таго ж года зай­маў ужо Андр­эй Неміровіч.

Суть позо­ву кня­зя Тимо­фія Капу­сти, фак­тич­но, зво­ди­ла­ся до його про­те­сту про­ти повер­нен­ня маєт­ків Оста­фію Даш­ко­ви­чу. Так ста­ло­ся, що ті з них, які зна­хо­ди­ли­ся у Києві та Київсь­ко­му повіті були коро­лем Олек­сан­дром Ягел­лон­чи­ком пере­дані кня­зю, однак піс­ля повер­нен­ня пана Оста­фія, вже король Сигіз­мунд І вирі­шив від­но­ви­ти колиш­ні його стат­ки. Роз­гляд спра­ви по суті роз­гля­дав­ся у Бере­сті в лип­ні 1511 р. у при­сут­но­сті коро­ля та «панів ради», тоб­то на само­му най­ви­що­му рів­ні Вели­ко­го князів­ства Литовського.

Щоб збе­рег­ти за собою пра­во на маєт­ки О. Даш­ко­ви­ча, Тимо­фій Капу­ста вдав­ся до пря­мо­го напа­ду на честь і достоїн­ство сво­го віза­ві: «…он не ест вашей млсти слу­га доб­рый, але есть зрад­ца бра­та Вашей млсти: как дер­жал от его млсти Кри­чов, тогды с Кры­че­ва, зра­див­ши его млст, бегал к Москве» [6, с. 299–300]. В яко­сті дока­зу своїх слів Тимо­фій Капу­ста пред­ста­вив копію королівсь­ко­го листа з пожа­лу­ван­ням на його ім’я, в яко­му від­по­від­ним чином харак­те­ри­зу­вав­ся сам Оста­фій Даш­ко­вич і пере­да­ва­ло­ся його май­но («в Киев­ском пове­те, и с тыми дво­ры, што он мел в горо­де и в месте Киев­ском») кня­зю. І саме тут Оста­фій Даш­ко­вич вже зму­ше­ний був перед Сигіз­мун­дом І та пана­ми ради чіт­ко пояс­ни­ти ситу­а­цію з його пере­хо­дом на сто­ро­ну Іва­на ІІІ. Дослів­но він ска­зав наступне: «я, дей, зъеж­чал с Кры­че­ва к Москве, ни кото­рое шко­ды зам­ку и пан­ству его млсти не вчи­нив­ши; ниж­ли мя обмо­ви­ли были мои непры­я­те­ли заочне ку его его млсти; и мене тыи слу­хи зашли, иж бы мя его млсть мел без­винне поима­ти и шыею кара­ти; и я, боя­чи­ся того, подав­ши замок сов сим дво­ра­ни­ну гсдр­ско­му пану Пет­ру Епимаховичу
и объ­явив­шы­ся всим людем, поехал; и потом, быв­ши на Москве, за ся его млсть гсдря нашо­го есми пере­ед­нав­ши на кглейт, до его млсти при­е­хал; и его млсть, гсдр, будучы в тот­час на сой­ме вели­ком со вси­ми паны рада­ми в Бере­стьи, узнав­ши невин­ность мою, отпу­стил ми гнев свой и за ся в лас­ку свою пан­скую при­нял, и име­нья мои все мне поот­да­вал» [6, с. 300].
У зв’язку із заявою Тимо­фія Капу­сти ціл­ком логіч­ною ста­ла вимо­га від панів ради, по-пер­ше, пред­ста­ви­ти не копію на їх роз­гляд, а ори­гі­нал доку­мен­ту з печат­кою, і, по-дру­ге, дати від­по­відь, чи він ще й досі володіє заяв­ле­ни­ми маєт­ка­ми? На оби­д­ва ці питан­ня князь дав нега­тив­ну від­по­відь: сам лист начеб­то як «схо­ван в мене дома», ну а маєт­ки він зму­ше­ний був повер­ну­ти ще рані­ше, «как при­е­хал Оста­фей с Моск­вы, его
млсть Алек­сандр корол за ся ему тыи име­ня поот­да­вал» [6, с. 300]. На цьо­му засі­дан­ні були заслу­хані й свід­ки. На жаль, неві­до­мо хто саме, однак відо­мо, що вони були чле­на­ми дію­чої ради («пано­ве рада наша неко­то­рыи»), а, від­по­від­но, нале­жа­ли до вищо­го нобілі­те­ту Вели­ко­го князів­ства Литовсь­ко­го. Всі вони одно­знач­но під­т­ри­ма­ли Оста­фія Даш­ко­ви­ча і повністю під­твер­ди­ли його сло­ва. Як вид­но, в пер­шій частині про­мо­ви було звер­ну­то ува­гу на наступ­ні обста­ви­ни: 1) сам Оста­фій був ого­во­ре­ний свої­ми воро­га­ми, 2) король, під­дав­шись цим чут­кам, вирі­шив його ска­ра­ти смер­тю, 3) ряту­ю­чись від мож­ли­во­го пока­ран­ня, він доб­ро­віль­но при­все­люд­но скла­дає з себе пов­но­ва­жен­ня і пере­дає всю міс­це­ву вла­ду пану Пет­ру Єпи­ма­хо­ви­чу, 4) піс­ля чого від’їжджає до Моск­ви. Важ­ли­во заува­жи­ти, що інфор­ма­цію щодо чуток на момент свід­чень вже прак­тич­но перевіри­ти було немож­ли­во (а, судя­чи із засі­дан­ня панів ради, цьо­го навіть ніх­то й не про­бу­вав зро­би­ти), а от при­люд­на части­на не мог­ла не бути загаль­но­ві­до­мою, оскіль­ки саме вона у 1504 р. супро­вод­жу­ва­ла­ся наступ­ним дипло­ма­тич­ним скан­да­лом. Щодо дру­гої части­ни про­мо­ви, то вона також була свід­чен­ням загаль­но­ві­до­мо­го для панів ради фак­ту (оскіль­ки для біль­шо­сті із них він був реаль­ністю, при якій вони були при­сут­ні саме як чле­ни най­ви­що­го управ­лінсь­ко­го орга­ну дер­жа­ви): Олек­сандр Ягел­лон­чик надав Оста­фію Даш­ко­ви­чу, кот­рий вже пере­бу­вав на мос­ковсь­кій служ­бі, охо­рон­ну гра­мо­ту («кглейт»), піс­ля чого колиш­ній воє­во­да зміг спо­кій­но з’явитися на сейм у Бере­сті в 1505 р., дати там свої пояс­нен­ня і повер­ну­ти­ся до Моск­ви; як резуль­тат цієї поїзд­ки – повер­нен­ня Оста­фію всьо­го його май­на, рані­ше конфіскованого.

Пояс­нен­ня, озву­чене паном Оста­фієм, з цьо­го момен­ту стає офі­цій­ним, оскіль­ки воно про­зву­ча­ло перед най­ви­щим орга­ном вла­ди Вели­ко­го князів­ства Литовсь­ко­го і, біль­ше того, було ще й схва­лене ним. Ухва­ле­на резо­лю­ція зафік­су­ва­ла повне виправ­дан­ня від­по­ві­да­ча: «…коли брат наш со вси­ми паны рада­ми, будучи на сой­ме вели­ком, ему гнев свой отпу­стил и за ся его в лас­ку свою при­нял, и име­ня ему поот­да­вал… Оста­фью и чти его ниче­го не шко­дить; …бо есть Оста­фей в том прав, а нам слу­га доб­рый а вер­ный». Ну а кня­зю Тимо­фію Капу­сті було нака­за­но зни­щи­ти копію пред­став­ле­но­го листа, а ори­гі­нал з печат­кою коро­ля Олек­сандра пере­да­ти до кан­це­лярії: «…кото­рый ж вже лист моцы жад­ное не маеть» [6, с. 301].
Кн. Ціма­фей Іва­навіч Капу­ста, у 1512 г. — пацьвер­джа­ньне на люд­зей у Камя­нец­кім паве­це, у 1514 г. — на пустыя зем­лі Даку­даўш­чы­ну й Шпа­ноўш­чы­ну ды люд­зей у тым жа паве­це. Даклад­на, што памёр у пер­шай пало­ве 1515 г., бо ў кан­цы таго ж году кня­гі­ня Ціма­фе­е­ва Іва­наві­ча Капусь­ці­на Ган­на атрым­лі­вае пацьвер­джа­ньне выш­эй­па­мя­нё­на­га пры­вілею на люд­зей у Камя­нец­кім паве­це. Іхнай дач­кою буд­зе кня­зёў­на Аўдо­ць­ця Капусь­цян­ка, жон­ка Тых­ны Казінскага.

Жена: АННА

2. 1506 (7014) г. инд. 9. апре­ля 7. Виль­на. — Подтв. купч. лист кор. пол. и вел. кн. лит. Алек­сандра кн. Тимо­фею Ив. Капу­сте на им. на р. Дуби­се, куп­лен­ное у бояр. Иваш­ка Мекневича.
Коп.: 1) РГА­ДА. Ф. 389. Кн. 6. Л. 56–56 об.; 2) [AGAD. Metryka Litewska. V. 7–10.]
Публ.: АЛМ. Т. 1. Вып. 2. № 742. С. 177 (по коп. 2).
8. LietuvosMetrika. Knyg aNr. 8 (1499 – 1514): Užrašymų knyga 8. / Parengė A. Baliulis,R. Firkovičius, D. Antanavičius. – Vilnius, 1995.
6. Мали­нов­ский И. Сбор­ник мате­ри­а­лов, отно­ся­щих­ся к исто­рии панов-рады Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го. Томск, 1901. 693 с.

изве­стен толь­ко по родо­слов­ным, воз­мож­но одно лицо с Федо­ром Капу­стой Ива­но­ви­чем Перемышским.

ИВАН [......] ПЕРЕМЫШСКИЙ

суще­ство­ва­ние Ива­на под­твер­жда­ет­ся нали­чи­ем кня­зей Ива­но­ви­чей Пере­мыш­ских в ВКМ в сере­дине 16-го века.

XX генерация от Рюрика.

ЮРИЙ ИВА­НО­ВИЧ ГЛАЗЫНЯ

зга­д­ва­ец­ца ў 1496

ДМИТ­РИЙ ИВА­НО­ВИЧ ГЛУ­ША­НОК ГЛА­ЗЫ­НЯ (?-1510)

ад вяліка­га кня­зя Аляк­сандра атры­маў маён­так Агін­ты ў Жыж­мар­скім павеце

КН. ІВАН ИВА­НО­ВИЧ ГЛАЗЫНЯ

КН. ЛЕЎ ИВА­НО­ВИЧ ГЛАЗЫНЯ

КН. МІХАЛ ИВА­НО­ВИЧ ГЛА­ЗЫ­НЯ (1500)

сле­ду­ю­щее изве­стие Карам­зи­на: «в 1500 году, в бит­ве при Вед­ро­ше был взят в плен князь Миха­ил Глу­ша­нок-Гла­зы­нич» (Карам­зин Н.М. Исто­рия госу­дар­ства Рос­сий­ско­го. – СПб.: Изд. И. Эйнер­лин­га, 1842. – Т. VI, прим. 490)

АНДР­ЭЙ ИВА­НО­ВИЧ ГЛАЗЫНЯ

ФЯДО­РА ОЛЕХ­НОВ­НА ГЛАЗЫНАВА

~ м. — Аляк­сан­дар Сал­та­но­віч, мар­ша­лак гаспадарскі

Черновик

В кон­це XIV в. вла­де­ни­ем Моск­вы ста­ло Ковель­ское кня­же­ство. Хотя Козельск не назван ни в мос­ков­ско-сер­пу­хов­ском докон­ча­нии 1330 г.в чис­ле пред­по­ла­га­е­мых при­об­ре­те­ний Васи­лия I, ни в Соф. I—Новг. IV лето­пи­сях в чис­ле земель, куп­лен­ных им в Орде в 1393 г., ряд источ­ни­ков сви­де­тель­ству­ет все-таки о том, что в нача­ле XV в. им вла­де­ли уже мос­ков­ские кня­зья. По до- кон­ча­нию 1404—1406 гг. Козельск был пере­дан Васи­ли­ем I «в удел» сер­пу­хов­ско­му кня­зю Вла­ди­ми­ру Андре­еви­чу и его детям. Пере­да­вая эту зем­лю, Васи­лий I сде­лал ого­вор­ку: «как было за мною, за вели­ким князем».
Эта фра­за ука­зы­ва­ет на то, что Козельск к момен­ту пере­да­чи был уже какое-то вре­мя во вла­де­нии Васи­лия I. Во-вто­рых, в доку­мен­те преду­смат­ри­ва­ет­ся слу­чай, когда «каки­ми делы оты­мет­ся от бра­та мое­го кня­зя Воло­ди­ме­ра, или отъ его детей Горо­дец или Козельск, и мне дати в Город­ня место Тош­ну, а в Козель­ска место Рожа­ло­во да Бежен­ку». В мае 1406 г. Козельск дей­стви­тель­но попал под власть Лит­вы, а в пер­вой духов­ной Васи­лия I сре­ди воло­стей, пере­да­ва­е­мых жене и сыну, не назва­ны воло­сти Рожа­ло­во и Бежен­ка, кото­рые Васи­лий Дмит­ри­е­вич дол­жен был пере­дать Вла­ди­ми­ру Андре­еви­чу в слу­чае утра­ты им Козель­ска. Име­ют­ся все осно­ва­ния пола­гать, что Васи­лий I выпол­нил свое обе­ща­ние перед кня­зем Владимиром.
Име­ю­щи­е­ся у нас источ­ни­ки не поз­во­ля­ют уста­но­вить, каким спо­со­бом Козельск попал под власть Моск­вы. Запи­си в родо­слов­ных кни­гах не име­ют кон­крет­ных ого­во­рок о судь­бе козель­ских кня­зей. С. Б. Весе­лов­ский уста­но­вил, что бояре Сати­ны выво­ди­ли свой род от кня­зей Козель­ских. Одна­ко это была, по всей веро­ят­но­сти, боко­вая ветвь этих кня­зей, так как их родо­на­чаль­ник — Иван Федо­ро­вич Шонур Козель­ский — выехал на служ­бу в Моск­ву еще при Иване Калите.
В Бар­хат­ной кни­ге о Сати­ных поми­мо того, что они про­изо­шли от козель­ских кня­зей, запи­са­но, что их потом­ки при состав­ле­нии Госу­да­ре­ва родо­слов­ца пода­ли две родо­слов­ные. По одной, кня­же­ское досто­ин­ство было «сло­же­но» их пред­ка­ми, по дру­гой, «сие досто­ин­ство сня­то». Один из пред­ков Сати­ных, Мат­вей Рома­но­вич, слу­жил Васи­лию I и дер­жал от него «не в отъ­им­ку» Козельск. О пра­вив­ших в Козель­ске в кон­це XIV в. кня­зьях почти ниче­го не извест­но. Под 1400 г. Нико­нов­ская лето­пись поме­сти­ла изве­стие, что князь Козель­ский (без ука­за­ния име­ни) вме­сте с кня­зья­ми Муром­ским и Прон­ским под нача­лом рязан­ско­го кня­зя ходи­ли в поход про­тив татар, а под 1401 г. в поход на Смоленск.
Р. В. Зотов, на осно­ва­нии это­го сооб­ще­ния, пред­по­ло­жил, что кня­зья Козель­ские, лишив­шись соб­ствен­но горо­да Козель­ска, оста­ва­лись кня­зья­ми уде­лов это­го княжества
Дан­ная вер­сия хотя и прав­до­по­доб­на, но совер­шен­но не под­креп­ля­ет­ся ника­ки­ми источ­ни­ка­ми. В мос­ков­ско-рязан­ском докон­ча­нии 1402 г. обсто­я­тель­но гово­рит­ся о тарус­ских кня­зьях, одна­ко ни сло­ва нет о козель­ских кня­зьях. Вполне воз­мож­но пред­по­ло­жить так­же и дру­гую вер­сию: кня­зья козель­ские, лишив­шись сво­е­го кня­же­ства, пере­шли на служ­бу к рязан­ско­му кня­зю. К сожа­ле­нию, и эта вер­сия не име­ет пря­мо­го под­твер­жде­ния в источ­ни­ках. Одна­ко сви­де­тель­ством тому, что кня­зья, лишив­ши­е­ся сво­их кня­жеств в поль­зу Моск­вы, мог­ли пере­хо­дить на служ­бу к рязан­ским кня­зьям, может слу­жить упо­ми­нав­ший­ся дого­вор кня­зя Юрия Галиц­ко­го с Ива­ном Федо­ро­ви­чем Рязан­ским, где подоб­ная ситу­а­ция преду­смот­ре­на в отно­ше­нии мещер­ских князей.
М. К. Любав­ский и Ст. Кучинь­ский обра­ти­ли вни­ма­ние на сооб­ще­ние Вос­кре­сен­ской лето­пи­си под 1408 г., в кото­ром упо­ми­на­ет­ся князь Юрий Козель­ский в каче­стве вое­во­ды вели­ко­го кня­зя во Рже­ве. Эта же запись име­ет­ся в Симео­нов­ской лето­пи­си и Мос­ков­ском сво­де кон­ца XV в., а в Твер­ском сбор­ни­ке под тем же 1408 г. князь Юрий Козель­ский назван в чис­ле кня­зей и бояр, обо­ро­няв­ших Моск­ву во вре­мя наше­ствия Еди­гея. При­ме­ча­тель­но, что в спис­ке он упо­ми­на­ет­ся сра­зу после Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Сер­пу­хов­ско­го и млад­ше­го бра­та Васи­лия I — Андрея Дмит­ри­е­ви­ча, но перед мос­ков­ски­ми бояра­ми. В пер­вой духов­ной гра­мо­те Васи­лия I 1406 г. в чис­ле послу­хов пер­вым назван «князь Юрьи Ива­но­вич». Вполне воз­мож­но, что это тот самый князь Юрий Козель­ский, кото­рый упо­ми­на­ет­ся в лето­пи­сях под 1408 г. К сожа­ле­нию, не уда­ет­ся уста­но­вить обсто­я­тель­ства его пере­хо­да на мос­ков­скую служ­бу, ни судь­бу его потом­ков, так как по име­ю­щим­ся у нас родо­слов­ным кни­гам такой князь в родо­слов­ных потом­ках кня­зей козель­ских не числится
При­ме­ча­тель­но, что он назван в лето­пи­сях по назва­нию родо­во­го вла­де­ния и с сохра­не­ни­ем кня­же­ско­го титу­ла, что может сви­де­тель­ство­вать о его высо­ком поло­же­нии сре­ди мос­ков­ских бояр. М. К. Любав­ский писал, что «князь — отчич полу­чил да Козельск либо день­ги, либо вот­чи­ну в мос­ков­ских пре­де­лах и сде­лал­ся слу­гою вели­ко­го кня­зя Московского».
Одна­ко дан­ное выска­зы­ва­ние оста­ет­ся лишь пред­по­ло­же­ни­ем, так как не име­ет пря­мо­го под­твер­жде­ния в источ­ни­ках. Несо­мнен­ным оста­ет­ся одно: в кон­це XIV—начале XV в. Козель­ское кня­же­ство попа­ло под власть Моск­вы и нахо­ди­лось под пря­мым управ­ле­ни­ем сна­ча­ла Васи­лия I, а затем Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Сер­пу­хов­ско­го, а в 1406 г. попа­ло под власть Литвы.
При­со­еди­не­ни­ем Козель­ско­го кня­же­ства завер­ша­ет­ся цепь удач­ных тер­ри­то­ри­аль­ных при­об­ре­те­ний Васи­лия I в кон­це XIV в. Если взгля­нуть­на гео­гра­фи­че­скую кар­ту, то выяс­ня­ет­ся одна харак­тер­ная осо­бен­ность — вме­сте с Ниже­го­род­ским кня­же­ством все при­со­еди­нен­ные к Мос­ков­ско­му кня­же­ству зем­ли рас­по­ло­же­ны к югу и юго-восто­ку от Моск­вы. Под кон­тро­лем мос­ков­ских кня­зей ока­за­лось почти все тече­ние реки Оки, исклю­чая ту ее часть, кото­рая нахо­ди­лась на тер­ри­то­рии Рязан­ско­го кня­же­ства. Мос­ков­ское кня­же­ство в неко­то­рых местах вышло на гра­ни­цы с зем­ля­ми, насе­лен­ны­ми нерус­ски­ми наро­да­ми. Не все при­со­еди­нен­ные зем­ли ока­за­лись в рав­ной зави­си­мо­сти от Москвы.Если в Ниж­нем Нов­го­ро­де, Муро­ме, Козель­ске уста­но­ви­лось пря­мое управ­ле­ние мос­ков­ских кня­зей, то в Меще­ре и Тару­се про­дол­жа­ли пра­вить мест­ные кня­зья, суве­рен­ные пра­ва кото­рых были силь­но огра­ни­че­ны. В изу­ча­е­мое вре­мя они состав­ля­ли осо­бую груп­пу кня­зей, поло­же­ние кото­рых опре­де­ля­лось инди­ви­ду­аль­ны­ми отно­ше­ни­я­ми с мос­ков­ским вели­ким кня­зем. Источ­ни­ки почти ниче­го не гово­рят о финан­со­вой зави­си­мо­сти ново­при­со­еди­нен­ных земель и систе­ме управ­ле­ния в них, осо­бен­но в тех, где про­дол­жа­ли пра­вить мест­ные кня­зья; зем­ли, в кото­рых было уста­нов­ле­но пря­мое прав­ле­ние мос­ков­ско­го кня­зя (через намест­ни­ков), долж­ны были пла­тить дань в поль­зу вели­ко­го кня­зя. Упо­ми­на­ние в доку­мен­те о сереб­ре, кото­рое соби­ра­лось не в поль­зу мест­ных кня­зей с Меще­ры, дает осно­ва­ние пред­по­ло­жить, что и с земель с подоб­ной систе­мой управ­ле­ния соби­ра­лись нало­ги в поль­зу Моск­вы. Учи­ты­вая так­же, что мос­ков­ский князь поку­пал в Орде ярлы­ки на эти зем­ли, поло­же­ние их кня­зей было ран­гом ниже удель­ных кня­зей «отчи­чей» Мос­ков­ско­го кня­же­ства, близ­ких род­ствен­ни­ков вели­ко­го кня­зя, с уде­лов кото­рых вели­кий князь не имел пра­ва соби­рать дань в свою поль­зу. В целом же на тер­ри­то­рии, под­власт­ной Васи­лию I, в кон­це XIV—начале XV в. цари­ла пест­ро­та раз­лич­ных форм управ­ле­ния и власт­во­ва­ния, что явля­лось неиз­беж­ным в ходе объ­еди­ни­тель­но­го про­цес­са на Руси. В 1339 году князь Андрей Мсти­сла­вич козель­ский (Андре­ян зве­ни­го­род­ский, по родо­слов­ным кни­гам) был убит сво­им пле­мян­ни­ком Васи­ли­ем Пан­те­лей­мо­но­ви­чем. Это про­ис­ше­ствие, веро­ят­но, име­ет отно­ше­ние к при­об­ре­те­нию Моск­вою Зве­ни­го­ро­да. Как мы гово­ри­ли выше, этот удел, веро­ят­но, был при­куп­лен Кали­тою до 1328 года от Андрея Мсти­сла­ви­ча козель­ско­го. Пан­те­лей­мон Мсти­сла­вич, брат Андрея козель­ско­го, надо пола­гать, тоже имел какие-нибудь пра­ва на Зве­ни­го­род; его сын Васи­лий убил сво­е­го дядю, веро­ят­но, в отмще­ние за отня­тие им Зве­ни­го­род­ско­го уде­ла от отца его, или за пере­да­чу это­го уде­ла в дру­гие руки поми­мо его закон­но­го владельца.

Есть лето­пис­ное изве­стие, на осно­ва­нии кото­ро­го мож­но пола­гать, что со вто­рой поло­ви­ны XIV сто­ле­тия Козель­ское кня­же­ство нахо­ди­лось в зави­си­мо­сти от рязан­ских кня­зей; в 1365 году вели­кий князь рязан­ский Олег Ива­но­вич, с кня­зем Вла­ди­ми­ром прон­ским и кня­зем Титом козель­ским, раз­бил ордин­ско­го кня­зя Тагая под Шишев­ским лесом. Этот князь Тит козель­ский вряд ли был сыном Мсти­сла­ва Михай­ло­ви­ча кара­чев­ско­го, как он назы­ва­ет­ся в родо­слов­ных кни­гах. По рас­че­ту вре­ме­ни, сын Мсти­сла­ва Михай­ло­ви­ча не мог дей­ство­вать в 1365 году, и в этом году дол­жен упо­ми­нать­ся внук, или пра­внук Мсти­сла­ва кара­чев­ско­го. У Дол­го­ру­ко­ва и у прео­свя­щен­но­го Фила­ре­та дей­стви­тель­но име­ет­ся пра­внук Мсти­сла­ва кара­чев­ско­го, Тит Федо­ро­вич, XV коле­на, князь козель­ский, родо­на­чаль­ник ныне суще­ству­ю­щих дво­рян Пузи­ных и Огинских.

Персони без місця та сумнівні

ФЕДОР ИВА­НО­ВИЧ ЕЛЕЦ­КИЙ († 1414/1415)

по одной вер­сии сын Ива­на Тито­ви­ча, родо­на­чаль­ник кня­зей Елец­ких, по дру­гой вер­сии — пред­ста­ви­тель рязан­ской кня­же­ской дина­стии. В 1380 г. вме­сте с яро­слав­ски­ми кня­зья­ми участ­во­вал в Кули­ков­ской бит­ве вое­во­дой под началь­ством кня­зя Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча Храб­ро­го в вой­сках пра­вой руки. в 1395 году, когда Тамер­лан взял и разо­рил Елец, Фёдор Ива­но­вич попал в плен. В 1414/1415 году нена­зван­ный по име­ни елец­кий князь был убит при набе­ге татар[6]. После это­го елец­кие кня­зья были уже без­удель­ны­ми, посколь­ку город как тако­вой не суще­ство­вал. Федор счи­та­ет­ся родо­на­чаль­ни­ком кня­зей Елецких.

КН. ГРИ­ГО­РИЙ ИВА­НО­ВИЧ ПЕРЕ­МЫШ­СКИЙ (1455)

Пузы­на отож­деств­лял кня­зя Гри­го­рия Кожа­но­ви­ча с кня­зем Гри­го­ри­ем Ива­но­ви­чем (уп. 1455) из доку­мен­та кн. Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча (Оль­гер­до­ви­ча). У него и Острож­ские — Геди­ми­но­ви­чи. Более реаль­ным мне видит­ся пред­по­ло­же­ние Ю.Вольффа, о том, что князь Гри­го­рий Ива­но­вич из гра­мо­ты Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча Оль­гер­до­ви­ча — это некий князь Гри­го­рий, в 1440‑х дер­жав­ший село Мошен­ское в Верх­нем Поочье, и про­ис­хо­див­ший, ско­рее все­го, из козель­ско-пере­мышль­ских князей.

КН. ВАСИ­ЛИЙ [СВЯ­ТО­СЛА­ВИЧ] КАРАЧЕВСКИЙ

слу­жил Вито­вту (АЗР. Т. 1. №6. С. 22);
Р.А. Бес­па­лов счи­та­ет, что «впер­вые титул кара­чев­ских кня­зей досто­вер­но упо­ми­на­ет­ся под 1383 г.», ссы­ла­ясь при этом на доку­мент, опуб­ли­ко­ван­ный в АЗР [1, № 6, с.22; 5, с.41, прим.105]. Но в гра­мо­те вели­ко­го кня­зя Вито­вта 1383 г. речь идет о пожа­ло­ва­нии неко­е­го Васи­лия Кара­чов­ско­го, назван­но­го без кня­же­ско­го титу­ла, на устрой­ство села в Каме­нец­ком пове­те Подоль­ской зем­ли, то есть на даль­ней юго-запад­ной окра­ине Литов­ско­го княжества.

МИХА­ИЛ ...... ПЕРЕМЫШСКИЙ

Изве­стен толь­ко по родо­слов­ным как отец кня­зя Ива­на Михай­ло­ви­ча Пере­мыш­ско­го, на самом деле про­ис­хо­див­шим из рода Воротынских.

ИВАН МИХАЙ­ЛО­ВИЧ ПЕРЕМЫШЛЬСКИЙ,

кн. козель­ский, по дру­гим родо­слов­ным — пере­мышль­ский, един­ствен­ный сын кня­зя Миха­и­ла Семе­но­ви­ча козель­ско­го, пра­внук Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча. По неко­то­рым родо­слов­ным он пере­шел из литов­ско­го в мос­ков­ское под­дан­ство с сыном Бори­сом и вну­ком Федо­ром в 1490 г.; в 1499 г. ходил про­тив ордын­ских каза­ков, напа­дав­ших на козель­ские места, а в 1503 г. с мос­ков­ски­ми пол­ка­ми ходил отво­е­вы­вать свои родо­вые вла­де­ния от литов­цев. Лето­пи­си упо­ми­на­ют об нем под 1490 и 1500 гг. и, по-види­мо­му, сме­ши­ва­ют его с кн. И. М. Воротынским.

БОРИС ГОР­ЧАК ИВА­НО­ВИЧ КОЗЕЛЬ­СКИЙ И ПЕРЕМЫШСКИЙ

по мос­ков­ским родо­слов­ным кн. козель­ский (по дру­гим родо­слов­ным — пере­мышль­ский), про­то­пла­ста кня­зей Горчаковых.

Мос­ков­ские родо­слов­цы ука­зы­ва­ют, что он сын Ива­на Михай­ло­ви­ча Пере­мыш­ско­го. Одна­ко здесь веро­ят­но родо­слов­цы пута­ют отца Бори­са с кн. Ива­ном Михай­ло­ви­чем Пере­мыш­ским из Воро­тын­ский), родо­на­чаль­ник Гор­ча­ко­вых. Воз­мож­но, так­же что суще­ство­ва­ние Бори­са — это выдум­ка и все Капу­сты и Пере­мыш­ские-Гор­ча­ки про­изо­шли от Капу­сты Ива­но­ви­ча 1475 года.

По родо­слов­цам выехал вме­сте с отцом и сыном сво­им Федо­ром из Лит­вы на служ­бу к вели­ко­му кня­зю мос­ков­ско­му. От него, чрез вну­ка его Ива­на Федо­ро­ви­ча, по про­зва­нию Гор­ча­ка, про­ис­хо­дят кн. Горчаковы.

Князь Иван Михай­ло­вич Пере­мыш­ский Воро­тын­ский, кото­ро­му родо­слов­цы при­пи­сы­ва­ют отцов­ство Бори­са, в 1492 году при­ни­мал уча­стие в отра­же­нии напа­де­ния крым­ских татар под Мосаль­ском. В 1499 году вме­сте с Одо­ев­ским-Шви­хом выби­вал крым­ских и азов­ских татар из-под Белё­ва и Козель­ска. В 1503 году пытал­ся отво­е­вать вот­чи­ны, остав­ши­е­ся в Литве.

КН. ФЕДОР БОРИ­СО­ВИЧ ПЕРЕМЫШСКИЙ

По родо­слов­цах сын преды­ду­ще­го, что сомнительно.

КН. АНДРЕЙ ИВА­НО­ВИЧ ЛУКОМСКИЙ

веро­ят­но, сын Ива­на Мсти­сла­ви­ча Кара­чев­ско­го и Улья­ны Ива­нов­ны Голь­шан­ской, князь Лукомский.

Жена: МАРИЯ (1443)

1. Прес­ня­ков А. Е. Кня­жое пра­во древ­ней Руси. Лек­ции по рус­ской исто­рии. М., 1993. С. 105–110.[↩]
2. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 662, 673.[↩]
3. ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 427, 435, 438.[↩]
4. ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 438.[↩]
5. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 741; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 505.[↩]
6. ПСРЛ. Т. 3. М‑Л., 1950. С. 63; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 509.[↩]
7. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 780–782.[↩]
8. Одна из опуб­ли­ко­ван­ных редак­ций помян­ни­ка чер­ни­гов­ских кня­зей была иссле­до­ва­на Р. В. Зото­вым. Она сохра­ни­лась в соста­ве Любец­ко­го сино­ди­ка в спис­ке XVIII в. Дру­гая, более ран­няя по соста­ву, иссле­до­ва­лась прео­св. Фила­ре­том (Гуми­лев­ским). В этих памят­ни­ках упо­мя­ну­ты кня­зья, умер­шие до нача­ла – сере­ди­ны XV в., что гово­рит о несо­мнен­ной древ­но­сти их про­то­гра­фа (Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 24–29; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. Чер­ни­гов, 1874. С. 36–45).[↩]
9. Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 39. №13.[↩]
10. ПСРЛ. Т. 3. М.-Л., 1950. С. 63; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 509; Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. №26[↩]
11. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 31.[↩]
12. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26, 91–94; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 470.[↩]
13. В пере­во­де А. И. Мале­и­на млад­ший брат кня­зя Андрея Чер­ни­гов­ско­го назван «отро­ком». Одна­ко сло­во «puer» может озна­чать вооб­ще моло­до­го чело­ве­ка, не состо­я­ще­го в бра­ке (Джи­о­ван­ни дель Пла­но Кар­пи­ни. Исто­рия мон­га­лов… С. 29–30; Libellus historicus Ioannis de Plano Carpini // The Principall Navigations, Voyages, Traffiques and Discoveries of the English People. Collected by Richard Hakluyt. Vol. 2. London, 1965. P. 9–10)./[↩]
14. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. №26–28.[↩]
15. Любав­ский М. К. Област­ное деле­ние. С. 53; Шеков А. В. Вер­хов­ские княже­ства. С. 38—39.[↩]
16. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 119, 121. Про дату бит­ви див.: Береж­ков Н. Г. Хро­но­ло­гия… – С.106–107, 317–318.[↩]
17. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 741; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 505.[↩]
18. ПСРЛ. Т. 3. М‑Л., 1950. С. 63; ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 509.[↩]
19. Вой­то­вич Л. Оль­го­ви­чі. Чер­ні­гівсь­кі і Сіверсь­кі князі // Князівсь­кі дина­стії Схід­ної Євро­пи (кіне­ць IX — поча­ток XVI ст.): склад, сус­піль­на і політич­на роль. Істо­ри­ко-гене­а­ло­гічне дослід­жен­ня. — Львів: Інсти­тут украї­нознав­ства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966–02-1683–1. (укр.); Зотов Р. В.. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку. — СПб.: Типо­гра­фия бра­тьев Пан­те­ле­е­вых, 1892. — 327 (+47) с.; Карам­зин, Н. М. Исто­рия госу­дар­ства Рос­сий­ско­го : в 12 т. / Н. М. Карам­зин. — СПб. : Тип. Н. Гре­ча, 1816—1829.; Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Часть 2. // Собра­ние сочи­не­ний: В 8‑ми томах: Т. 2, 3. — М.: Изда­тель­ский дом Ладо­мир, 1994. — 688 с. — ISBN 5–86218-160–1.[↩]
20. Вос­кре­сен­ская лето­пись. С. 132.[↩]
21. Тати­щев В. Н. Исто­рия Рос­сий­ская. Часть 2. // Собра­ние сочи­не­ний: В 8‑ми томах: Т. 2, 3. — М.: Изда­тель­ский дом Ладо­мир, 1994. — 688 с. — ISBN 5–86218-160–1.[↩]
22. Вой­то­вич Л. Оль­го­ви­чі. Чер­ні­гівсь­кі і Сіверсь­кі князі // Князівсь­кі дина­стії Схід­ної Євро­пи (кіне­ць IX — поча­ток XVI ст.): склад, сус­піль­на і політич­на роль. Істо­ри­ко-гене­а­ло­гічне дослід­жен­ня. — Львів: Інсти­тут украї­нознав­ства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966–02-1683–1. (укр.).[↩]
23. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 31; Т. XVI. Стб. 52.[↩]
24. Путе­ше­ствия в восточ­ные стра­ны Пла­но Кар­пи­ни и Руб­ру­ка. М., 1957. С. 29; Хри­сти­ан­ский мир и «Вели­кая Мон­голь­ская импе­рия». Мате­ри­а­лы Фран­цис­кан­ской мис­сии 1245 года. СПб.: Евра­зия, 2002. С. 118.[↩]
25. Коган В.М. Князь Рюрик и его потом­ки. Исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ский свод / В.М. Коган, В.И. Дом­бров­ский-Шага­лин. СПб.: «Пари­тет», 2004. Рюри­ко­ви­чи. Алфа­вит­но-спра­воч­ный пере­чень. С. 234, 546.[↩]
26. Подроб­нее см.: Бес­па­лов Р.А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­кам XVI—XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2011. Вып. 13. С. 69—70.[↩]
27. Зотов Р.В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя // Лето­пи­си заня­тий Архео­гра­фи­че­ской комис­сии за 1882—1884 гг. СПб., 1892. С. 25.[↩]
28. Фила­рет (Гуми­лев­ский). Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. Чер­ни­гов, 1874. С. 41. № 26.[↩]
29. Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 39. № 13.[↩]
30. Зотов Р.В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку... С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. № 26.
    [↩]
31. Путе­ше­ствия в восточ­ные стра­ны Пла­но Кар­пи­ни и Руб­ру­ка. М., 1957. С. 30; Хри­сти­ан­ский мир и «Вели­кая Мон­голь­ская импе­рия». Мате­ри­а­лы Фран­цис­кан­ской мис­сии 1245 года. СПб.: Евра­зия, 2002. С. 118.[↩]
32. Путе­ше­ствия в восточ­ные стра­ны Пла­но Кар­пи­ни и Руб­ру­ка. М., 1957. С. 30.[↩]
33. Путе­ше­ствия в восточ­ные стра­ны Пла­но Кар­пи­ни и Руб­ру­ка. М., 1957. С. 30.[↩]
34. Бес­па­лов Р.А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­кам XVI—XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2011. Вып. 13. С. 70.[↩]
35. Хри­сти­ан­ский мир и «Вели­кая Мон­голь­ская импе­рия». Мате­ри­а­лы Фран­цис­кан­ской мис­сии 1245 года. СПб.: Евра­зия, 2002. С. 118.[↩]
36. Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 39. №13.[↩]
37. Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 39. №13.[↩]
38. ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 781[↩]
39. РИИР. Вып. 2. С. 42; Врем. ОИДР. Кн. 10. С. 69, 156; РИИР. Вып. 2. С. 112; Бар­хат­ная кни­га. Ч. 1. С. 185, 193.[↩]
40. ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 25, 43.[↩]
41. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. №26–28.[↩]
42. Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку… С. 26; Фила­рет. Исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское опи­са­ние Чер­ни­гов­ской епар­хии. Кн. 5. С. 41. №26–28.[↩]
43. ПСРЛ. Т. 10. М., 2000., с.178.[↩]
44. ПСРЛ. Т. 10. М., 2000. С. 177.[↩]
45. См.: Клосс Б. М. Нико­нов­ский свод и рус­ские лето­пи­си XVI.XVII веков. М., 1980. С. 177–181.[↩]
46. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 52. Л. 275 об.[↩]
47. Шеков А. В. Вер­хов­ские кня­же­ства. Сере­ди­на XIII – сере­ди­на XVI в. С. 67[↩]
48. т.34 ПСРЛ[↩]
49. ПСРЛ. Т. 11. Лето­пис­ный сбор­ник, име­ну­е­мый Пат­ри­ар­шею или Нико­нов­скою лето­пи­сью. С. 5; Т. 18. Симео­нов­ская лето­пись. М., 2007. С. 104.[↩]
50. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 74–75; РИИР. Вып. 2. С. 42, 112; Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. Ч. 1. (далее – Родо­слов­ная кни­га. Ч. 1). М., 1785. С. 185–200; Родо­слов­ная кни­га по трем спис­кам с пре­ди­сло­ви­ем и азбуч­ным ука­за­те­лем // Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ска­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей рос­сий­ских. Кн. 10. М., 1851 (далее – Врем. ОИДР. Кн. 10). С. 68–70, 155–156, 200–201, 243–245[↩]
51. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 98. Л. 307—307 об.[↩]
52. ДДГ. № 21. С. 58 [Под­лин­ник].[↩]
53. Лиха­чев Н. П. Раз­ряд­ные дья­ки XVI в. С. 434; Вла­сьев Г. А. Потом­ство Рюри­ка. Т. 1.4. 1.С. 440.[↩]
54. РГА­ДА. Ф. 181. № 67/90. Л. 74.[↩]
55. РГА­ДА. Ф. 181. №85/111. Л. 175, № 173/278. Л. 320 об.; Родо­слов­ная кни­га. С. 124; Лиха­чев Н. П. Раз­ряд­ные дья­ки X V I в. С. 434; и др.[↩]
56. ОР РНБ. Q IV. № 272. Л. 329 об.[↩]
57. Юрга­нов А. [77.] «Откро­ве­ние» от Иоан­на Гроз­но­го... С. 148; Он же. О дате напи­са­ния заве­ща­ния Ива­на Гроз­но­го. С. 133— 136.[↩]
58. Коз­ля­ков В. Н. Даш­ков­ский сбор­ник X VII в. // Рязан­ская вив­лио­фи­ка. Рязань,2000. Вып. 1. С. 16; РГА­ДА. Ф. 286. Оп. 2. № 73. Л. 300. Табл.[↩]
59. Коз­ля­ков В. Н. Даш­ков­ский сбор­ник XVII в. С. 18; РГА­ДА. Ф. 286. Оп. 2. № 43. Л. 438, 441 об.; и др.).[↩]
60. ОР РГБ. Ф. 113. № 235 (661). Л. 455; Рос­пись потом­ков кня­зя Миха­и­ла Чернигов­ского из сбор­ни­ка Дио­ни­сия Зве­ни­го­род­ско­го // Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов в XVI в. С. 75. Л. 455.[↩]
61. Кузь­мин А. В. На пути в Моск­ву: очер­ки гене­а­ло­гии воен­но-слу­жи­лой зна­ти Севе­ро-Восточ­ной Руси в XIII — сере­дине XV в. Т. 1. — М.: Язы­ки сла­вян­ской куль­ту­ры, 2014. — 336 с.[↩]
62. Топо­гра­фи­че­ская кар­та: Калуж­ская область. С. 6.[↩]
63. АКР: Калуж­ская область. М., 1992. С. 42. № 121 (4).[↩]
64. РГА­ДА. Ф. 181. № 67/90. Л. 74.[↩]
65. Пашу­то В Т. и др. Древ­не­рус­ское насле­дие... С. 92.[↩]
66. Л. В. Череп­нин пола­гал, что этот доку­мент был состав­лен око­ло 1401— 1402 гг. (Череп­нин Л. В. РФА. Ч. 1. С. 71—74). Одна­ко наблю­де­ния А. А. Зими­на, дати­ру­ю­ще­го состав­ле­ние гра­мо­ты более позд­ним вре­ме­нем, име­ют более убе­ди­тель­ную доказатель­ную базу (ср.: ДДГ. № 17. С. 46, 47, 51 [Спи­сок 2‑й пол. XV в.]; Зимин А. А. О хро­но­ло­гии духов­ных и дого­вор­ных гра­мот. С. 290—291).[↩]
67. Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Север­ной Руси в татар­ский пери­од с 1238 по 1505 гг. СПб., 1891. Т. 2. С. 302— 305; Весе­лов­ский С. Б. К вопро­су о про­ис­хож­де­нии вот­чин­но­го режи­ма. М., 1926. С. 98; Он же. Иссле­до­ва­ния по исто­рии клас­са слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев. С. 423; Тихо­ми­ров М. Н. Сред­не­ве­ко­вая Москва в XIV—XV вв. С. 200; Куч­кин В. А. Спо­движ­ник Дмит­рия Дон­ско­го // ВИ. 1979. № 8. С. 116.[↩]
68. ДДГ. № 17. С. 46.[↩]
69. Каш­та­нов С. М. Из исто­рии рус­ско­го сред­не­ве­ко­во­го источ­ни­ка. С. 107.[↩]
70. ДДГ. № 17. С. 50; Весе­лов­ский С. Б. Иссле­до­ва­ния по исто­рии клас­са слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев. С. 460.[↩]
71. ДДГ. № 1а. С. 7,№ 1б. С. 9.[↩]
72. Об исполь­зо­ва­нии тер­ми­на «удел» в сре­де нети­ту­ло­ван­ных вот­чин­ни­ков на Руси подроб­нее см.: Наза­ров В. Д. Рюри­ко­ви­чи Севе­ро-Восточ­ной Руси в XV в. // Со­словия, инсти­ту­ты и госу­дар­ствен­ная власть в Рос­сии. М., 2010. С. 397—398.[↩]
73. Машта­фа­ров А. В. Жало­ван­ные гра­мо­ты крем­лев­ско­го Архан­гель­ско­го собо­ра 1463— 1605 гг. // РД. Вып. 2. № 1. С. 28 [Спи­сок 1733 г.]. Оба эти сель­ца не фигу­ри­ру­ют в актах вели­ких и удель­ных кня­зей Моск­вы в XIV — пер­вой поло­ви­ны XV в. Поэто­му мож­но пред­по­ло­жить, что пере­дан­ные в июле 1463 г. вели­ким кня­зем Ива­ном III Архан­гельскому собо­ру Иню­тин­ское и Козель­ское недол­го нахо­ди­лись в чис­ле его вла­де­ний.[↩]
74. Топо­гра­фи­че­ская кар­та: Калуж­ская область. С. 6.[↩]
75. ДДГ. № 1а. С. 7, № 1б. С. 9.[↩]
76. АРГ, 1505— 1526 гг. № 285. С. 286 [Спи­сок 1641 г.]. Подроб­нее см.: ПКМГ. Ч. 1. Отд. 1. С. 74.[↩]
77. ПКМГ. Ч. 1. Отд. 1. С. 142. Для поми­на­ния имя А. Сати­на вне­се­но в сино­дик Бла­го­ве­щен­ско­го Кир­жац­ко­го мона­сты­ря (ОР РГБ. Ф. 304/1. № 43. Л. 21).[↩]
78. ПКМГ. Ч. 1. Отд. 1. С. 663; Мате­ри­а­лы для исто­рии Зве­ни­го­род­ско­го края. Вып. 1.С. 20. Л. 12 об. — 14.[↩]
79. ТКДТ. С. 180. Л. 134 об., С. 181. Л. 135 об., С. 205. Л. 154.[↩]
80. Анто­нов А. В., Бара­нов К. В. Акты XV—XVI вв. из архи­вов рус­ских монасты­рей и церк­вей. № 18. С. 28.[↩]
81. Иви­на Л. И. Внут­рен­нее осво­е­ние земель в Рос­сии в XVI в. С. 83.[↩]
82. Анто­нов А. В., Бара­нов К. В. Акты XV—XVI вв. из архи­вов рус­ских монасты­рей и церк­вей. № 15. С. 23—24.[↩]
83. Шеков А. В. Вер­хов­ские кня­же­ства. Сере­ди­на XIII – сере­ди­на XVI в. С. 67[↩]
84. Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка. Т. 6. СПб., 1880.Прил. № 24. Стб. 138.[↩]
85. ПСРЛ. Т. 11. Лето­пис­ный сбор­ник, име­ну­е­мый Пат­ри­ар­шею или Нико­нов­скою лето­пи­сью. С. 26.[↩]
86. ПСРЛ. Т. 35. С. 64, 70.[↩]
87. ПСРЛ. Т. 11. С. 163, 184, 185–186.; Коган В.М., Дом­бров­ский-Шала­гин В.И. Князь Рюрик и его потом­ки: Исто­ри­ко-гене­а­ло­ги­че­ский свод. — СПб.: «Пари­тет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5–93437-149–5.[↩]
88. ПСРЛ. Т. 25. С. 232.[↩]
89. ПСРЛ. Т. 25. С. 213; Отно­ше­ния сто­рон были скреп­ле­ны докон­ча­ни­ем 1402 г. (ДДГ. №19. С. 52–55).[↩]
90. ПСРЛ. Т. 25. С. 231.[↩]
91. Фети­щев С. А. К исто­рии дого­вор­ных гра­мот… С. 66–69.[↩]
92. Гор­ский А. А. Мос­ков­ские «при­мыс­лы»… С. 118.[↩]
93. ДДГ. №16. С. 43–44; №17. С. 47.[↩]
94. При­сел­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись. Рекон­струк­ция тек­ста. 2‑е изда­ние. СПб., 2002. С. 467[↩]
95. ДДГ. №20. С. 57; О дати­ров­ке гра­мо­ты см.: Зимин А. А. О хро­но­ло­гии духов­ных и дого­вор­ных гра­мот … С. 291–292.[↩]
96. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври. Пуб­ліка­ція руко­пис­ної пам’ятки дру­гої поло­ви­ни XVII ст. / Упо­ряд. О. Кузь­мук / Ред. Рада: В.М. Кол­па­ко­ва (відп. ред.) та ін. – К.: Фенікс, 2007. – 120 с., іл., С.19[↩]
97. Пат­ри­ар­шая или Нико­нов­ская лето­пись // Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 11. М., 2000 (далее — ПСРЛ. Т. 11). С. 26[↩]
98. РЛ. Т. 6. С. 62[↩]
99. ПСРЛ. т. 15. Вып. 1. Стб. 155. Л. 343 об., Стб. 157. Л. 344 об. — 345; см. также:Там же. Т. 25. С. 214. Л. 298 об.[↩]
100. РГА­ДА. Ф. 181. № 67/90. Л. 74.[↩]
101. Пашу­то В Т. и др. Древ­не­рус­ское насле­дие... С. 92.[↩]
102. Л. В. Череп­нин пола­гал, что этот доку­мент был состав­лен око­ло 1401— 1402 гг. (Череп­нин Л. В. РФА. Ч. 1. С. 71—74). Одна­ко наблю­де­ния А. А. Зими­на, дати­ру­ю­ще­го состав­ле­ние гра­мо­ты более позд­ним вре­ме­нем, име­ют более убе­ди­тель­ную доказатель­ную базу (ср.: ДДГ. № 17. С. 46, 47, 51 [Спи­сок 2‑й пол. XV в.]; Зимин А. А. О хро­но­ло­гии духов­ных и дого­вор­ных гра­мот. С. 290—291).[↩]
103. Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Север­ной Руси в татар­ский пери­од с 1238 по 1505 гг. СПб., 1891. Т. 2. С. 302— 305; Весе­лов­ский С. Б. К вопро­су о про­ис­хож­де­нии вот­чин­но­го режи­ма. М., 1926. С. 98; Он же. Иссле­до­ва­ния по исто­рии клас­са слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев. С. 423; Тихо­ми­ров М. Н. Сред­не­ве­ко­вая Москва в XIV—XV вв. С. 200; Куч­кин В. А. Спо­движ­ник Дмит­рия Дон­ско­го // ВИ. 1979. № 8. С. 116.[↩]
104. ДДГ. № 17. С. 46.[↩]
105. Каш­та­нов С. М. Из исто­рии рус­ско­го сред­не­ве­ко­во­го источ­ни­ка. С. 107.[↩]
106. ДДГ. № 17. С. 50; Весе­лов­ский С. Б. Иссле­до­ва­ния по исто­рии клас­са слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев. С. 460.[↩]
107. ДДГ. № 1а. С. 7,№ 1б. С. 9.[↩]
108. Об исполь­зо­ва­нии тер­ми­на «удел» в сре­де нети­ту­ло­ван­ных вот­чин­ни­ков на Руси подроб­нее см.: Наза­ров В. Д. Рюри­ко­ви­чи Севе­ро-Восточ­ной Руси в XV в. // Со­словия, инсти­ту­ты и госу­дар­ствен­ная власть в Рос­сии. М., 2010. С. 397—398.[↩]
109. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 98. Л. 307—307 об.[↩]
110. ДДГ. № 21. С. 58 [Под­лин­ник].[↩]
111. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 98. Л. 307—307 об.[↩]
112. ДДГ. № 21. С. 58 [Под­лин­ник].[↩]
113. Родо­слов­ная кни­га. С. 124.[↩]
114. РГА­ДА. Ф. 181. № 67/90. Л. 74, № 173/278. Л. 320 об.; Лиха­чев Н. П. Раз­ряд­ные дья­ки XVI в. С. 435— 436.[↩]
115. РГА­ДА. Ф. 181. № 67/90. Л. 74.[↩]
116. Пашу­то В Т. и др. Древ­не­рус­ское насле­дие... С. 92.[↩]
117. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 98. Л. 307—307 об.[↩]
118. ДДГ. № 21. С. 58 [Под­лин­ник].[↩]
119. Лиха­чев Н. П. Раз­ряд­ные дья­ки XVI в. С. 436— 437[↩]
120. Топо­гра­фи­че­ская кар­та: Калуж­ская область. С. 6.[↩]
121. АКР: Калуж­ская область. М., 1992. С. 42. № 121 (4).[↩]
122. LM. Kn. 3. P. 42, 44.[↩]
123. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 41, 74.[↩]
124. См.: Гор­ский А.А. Москва и Орда. С. 125—127.[↩]
125. ПСРЛ. Т. 25. С. 237.[↩]
126. При­сел­ков М.Д. Тро­иц­кая лето­пись. С. 461; ПСРЛ. Т. 15. Стб. 472.[↩]
127. ДДГ. № 27, 30. С. 70, 76.[↩]
128. Там же, № 41. С. 122.[↩]
129. Там же, № 46, 48. С. 141, 147.[↩]
130. Там же, № 49. С. 149.[↩]
131. См.: Кром М.М. Меж Русью и Лит­вой. С. 82—83.[↩]
132. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод кон­ца XV века // ПСРЛ. Т. 25. М.; Л, 1949 (далее – ПСРЛ. Т. 25). С. 232.[↩]
133. ПСРЛ. Т. 25. С. 213, 231.[↩]
134. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950 (далее – ДДГ). №16. С. 43–44; №17. С. 47.[↩]
135. О лока­ли­за­ции Людимль­ска (Гри­шо­во тож) на пра­вой сто­роне р. Бере­зуй см.: Деболь­ский В. Н. Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты мос­ков­ских кня­зей как исто­ри­ко-гео­гра­фи­че­ский источ­ник. Ч. 2. СПб., 1902. С. 23–24.[↩]
136. ПСРЛ. Т. 25. С. 23; При­сел­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись. Рекон­струк­ция тек­ста. 2‑е изда­ние. СПб., 2002. С. 467;[↩]
137. ДДГ. №20. С. 57; О дати­ров­ке гра­мо­ты см.: Зимин А. А. О хро­но­ло­гии духов­ных и дого­вор­ных гра­мот … С. 291–292.[↩]
138. Кни­га хоже­ний. Запис­ки рус­ских путе­ше­ствен­ни­ков XI-XV вв. М., 1984. С. 277; Врем. ОИДР. Кн. 10. С. 69.[↩]
139. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври. Пуб­ліка­ція руко­пис­ної пам’ятки дру­гої поло­ви­ни XVII ст. / Упо­ряд. О. Кузь­мук / Ред. Рада: В.М. Кол­па­ко­ва (відп. ред.) та ін. – К.: Фенікс, 2007. – 120 с., іл., С.19[↩]
140. ДДГ. № 16. С. 43; Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­них Пече­рах Кие­во-Печерсь­кої Лаври / Упо­ряд­ку­ван­ня та вступ­на стат­тя Олексiя Кузь­му­ка. С. 19.[↩]
141. Родо­слов­ная кни­га кня­зей и дво­рян рос­сий­ских и выез­жих. Ч. 1. С. 193–194.[↩]
142. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 41, 74.[↩]
143. См.: Тему­шев В. Н. Пред­став­ле­ния о тер­ри­то­рии Верх­не­ок­ских кня­жеств… С. 262.[↩]
144. Родо­слов­ная кни­га. Ч. 1. С. 193–194.[↩]
145. Гру­шев­ский А. [С.] Пин­ское Поле­сье XIV— XVI вв. С. 11. При­меч. 8; РИБ. Т. 27.1910. Стб. 93— 94. Л. 53 об.; Lietuvos Metrika. KnygaNr. 3: (1440— 1498): Шга§ушц knyga 3. Vilnius, 1998. P. 56.[↩]
146. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy... S. 461; Любав­ский М. К Л итов­ско-рус­ски й сейм. М., 1900. С. 54, 55.[↩]
147. Восто­ков А. [X.] Опи­са­ние рус­ских и сло­вен­ских руко­пи­сей. № 72. С. 127.[↩]
148. Дже­ре­ла: GStAPKB, XX. HA, PU, Schiebl. 109, n. 68. 27.9.1422. Пуб­ліка­ції: Nowak P., Pokora P. Dokumenty strony polsko-litewskiej. – S. 78, il. B 87. 27.9.1422.[↩]
149. Slownik Geograficzni Krolestwa Polskiego i innych krajew slowianskich Wydany», t.11, 1900. — стр.171–172[↩]
150. О при­над­леж­но­сти зна­чи­тель­ной части лево­бе­реж­но­го Поуго­рья к Опа­ко­ву, Быш­ко­ви­чам и Зали­до­ву см.: Тему­шев В. Н. Запад­ная гра­ни­ца Вели­ко­го кня­же­ства Мос­ков­ско­го к 1380 г. // Кули­ков­ская бит­ва в исто­рии Рос­сии. Тула, 2006. С. 96–97.[↩]
151. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 231).[↩]
152. Ред­кие источ­ни­ки по исто­рии России.1977. Вып.2 / Сост. М.Е. Бычкова.С. 112. Л. 54; РГА­ДА. Ф. 196. Оп.1. Л. 124 об.; ОР РГБ. Ф.256. № 349. Л. 141 об.; Родо­слов­ная кни­га по трем спис­кам, с пре­ди­сло­ви­ем и азбуч­ным ука­за­те­лем // Вре­мен­ник Обще­ства исто­рии и древ­но­стей Рос­сий­ских. M., 1851. № 10. Отд. 2: Мате­ри­а­лы. C. 68; Wolff J. Kniaziówie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. S. 159; Wdowiszewski Z. Genealogia Jagiellonów. S. 13; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 117—118, 309. Tabl. III.[↩]
153. Lietuvos Metrika. – Knyga Nr 3 (1440–1498). – Vilnius, 1998. – 164 p, p. 39.[↩]
154. Вла­сьев, Г. А. Потом­ство Рюри­ка. Мате­ри­а­лы для состав­ле­ния родо­сло­вий / Г. А. Вла­сьев. – Т. I. Кня­зья Чер­ни­гов­ские. – Ч. I. – СПб.: Това­ри­ще­ство Р. Голи­ке и А. Виль­борг, 1906. – 667 + 8 с., с. 499, 501.[↩]
155. Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. – Т. XXV. – Москва: Язы­ки сла­вян­ской куль­ту­ры, 2004. – 468 с., с. 237.[↩]
156. Тему­шев В.Н. К вопро­су о мос­ков­ско-литов­ской гра­ни­це XV в. (Вла­де­ния кня­зей Кро­шин­ских) // Древ­няя Русь. Вопро­сы меди­е­ви­сти­ки. № 3 (21). Сен­тябрь 2005 / Тези­сы участ­ни­ков III меж­ду­на­род­ной кон­фе­рен­ции «Ком­плекс­ный под­ход в изу­че­нии Древ­ней Руси», p. 102.[↩]
157. Lietuvos Metrika. — Knyga Nr. 4 (1479 — 1491): Uzrasymu knyga 4 / Parenge L. Anuzyte. — Vilnius, 2004. — P. 37 (далі — LM 4).[↩]
158. LM 4. — P. 46.[↩]
159. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 587[↩]
160. Доку­мен­ты Мос­ков­ско­го архи­ва Мини­стер­ства юсти­ции. Т. 1. М., 1897. С. 22, 558, 563.[↩]
161. Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2010. Вып. 12. – С. 15–61. [2,4 а. л.].[↩]
162. LM. Kn. 3. P. 31.[↩]
163. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… S. 587[↩]
164. Доку­мен­ты Мос­ков­ско­го архи­ва Мини­стер­ства юсти­ции. Т. 1. М., 1897. С. 22, 558, 563.[↩]
165. Бес­па­лов Р. А. К вопро­су о тер­ми­нах «вер­хов­ские кня­зья» и «Вер­хов­ские кня­же­ства» // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. Сб. науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов. Брянск: РИО БГУ, 2010. Вып. 12. – С. 15–61. [2,4 а. л.].[↩]
166. LM. Kn. 3. P. 31.[↩]
167. Там же. P. 46.[↩]
168. Там же. P. 37–38.[↩]
169. Акты Литов­ской мет­ри­ки. Т. 1. Вып. 1. 1413–1498 гг. / Собра­ны Ф. И. Леон­то­ви­чем. Вар­ша­ва, 1896 (далее – АЛМ. Т. 1. Вып. 1). №152. С. 59–60.[↩]
170. Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ско­го госу­дар­ства с Поль­ско-литов­ским. Т. 1. С. 74.[↩]
171. Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Мос­ков­ско­го госу­дар­ства с Поль­ско-литов­ским. Т. 1. С. 118–119, 136.[↩]
172. Там же. С. 136.[↩]