Звенигородські

Герб кня­зей Звенигородских

Общие сведения

ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЕ — рус­ский кня­же­ский род, отрасль кня­зей чер­ни­гов­ских, про­ис­хо­дя­щий от кня­зя Адри­а­на Семе­но­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го из Ново­силь­ских (пото­мок Рюри­ка в 13‑м колене). Его потом­ки сохра­ни­ли уде­лы до поло­ви­ны XV в. Род кня­зей Зве­ни­го­род­ских раз­де­лил­ся на вет­ви: Шисто­вых, Звен­цо­вых, Нозд­ре­ва­тых, Рюми­ных, Бара­ше­вых, Спя­чих и Ток­ма­ко­вых; все эти вет­ви, кро­ме Спя­чих, дав­но угасли.

Неза­ба­ром піс­ля аре­шту Олек­сандра Пат­ри­кієви­ча (1406 р.) Ста­ро­дуб, разом з Брянсь­ком, було пере­да­но у володін­ня Швит­ри­гай­ла Оль­гер­до­ви­ча. Остан­ній у 1408 р., «спа­лив­ши зам­ки Bransko et Starodub, які отри­мав від Вла­ди­сла­ва коро­ля Польсь­ко­го та Олек­сандра (Віто­вта) вели­ко­го кня­зя Литовсь­ко­го», виї­хав на служ­бу до вел. кня­зя Васи­ля Дмит­ро­ви­ча Мос­ковсь­ко­го [1]. Разом зі Швит­ри­гай­лом до Моск­ви емі­гру­ва­ло також кіль­ка дріб­них князів, серед яких у літо­пи­сах пер­ши­ми вка­за­ні Пат­ри­кій Зве­ни­го­родсь­кий та Олек­сандр Зве­ни­го­родсь­кий [2].

Как пред­по­ла­га­ла М.Е. Быч­ко­ва веро­ят­но кня­зья Зве­ни­го­род­ские вер­ну­лись в 1409 году со Свид­ри­гай­лом в ВКЛ, во вся­ком слу­чае до нача­ла 1450-хх све­де­ний о пре­бы­ва­нии их в ВКМ не име­ет­ся. По вер­сии Алек­сея Бабен­ко кня­зья Зве­ни­го­род­ские, а так­же князь Ю.М.Трубецкой были в чис­ле тех «литов­ских людей», кото­рые при­со­еди­ни­лись к мос­ков­ским сто­рон­ни­кам Васи­лия Тем­но­го, когда послед­ние в кон­це 1446 г. дви­ну­лись из Брян­ска и Мсти­слав­ля осво­бож­дать сво­е­го сюзерена.

Версія походження від Карачевських (Діонісія Звенигородського)
Версія походження від Адріана Новосільського
Версія походження від Паатрикія Давидовича Стародубського

Историческая география

По-пер­ше, слід вста­но­ви­ти, яким саме Зве­ни­го­ро­дом володі­ли Пат­ри­кій та Олек­сандр. У старій історіо­гра­фії з цьо­го при­во­ду існу­ва­ли різ­ні, але мало­пе­ре­кон­ливі вер­сії: Зве­ни­го­род на Дністрі (Г.-Ф. Мюл­лер), Зве­ни­го­род під Моск­вою (М. С. Гру­шевсь­кий), неві­до­мий з інших дже­рел «сіверсь­кий» Зве­ни­го­род (Ю. Вольф, Ю. Пузи­на), брац­лавсь­кий Зве­ни­го­род на р. Теки­чі (С.-М. Кучинсь­кий). Насправ­ді ж всі князі, які емі­гру­ва­ли до Моск­ви зі Швит­ри­гай­лом, володі­ли уді­ла­ми у межах дав­ньої Чер­ні­гівсь­кої землі.

ІІ версія локалізації центра князівства: Звенигород (Спашь) на Оке

Де саме зна­хо­ди­вся «чер­ні­гівсь­кий» Зве­ни­го­род, від­носно недав­но, на осно­ві свід­чень пере­пис­них книг XVI ст., вста­но­вив А. К. Зай­цев. А саме, у пере­писі 1594/95 р. Каменсь­ко­го ста­ну Орловсь­ко­го уїз­ду зга­дуєть­ся Зве­ни­го­родсь­ке горо­ди­ще на р. Непо­лоді, при­то­ці Оки [3]. Ще у 1866 р. тут зна­хо­ди­ло­ся неве­лич­ке с. Зве­ни­го­родсь­ке (всьо­го 6 дворів), а за вер­сту від ньо­го – с. Жид­ке або Спась­ке (80 дворів) [4]. Зве­ни­го­родсь­ке в наш час вже не існує. Напро­ти ж с. Спась­ко­го (Орловсь­кий рай­он), на ліво­му березі Непо­лоді, досить непо­га­но збе­рег­ло­ся дав­ньо­русь­ке горо­ди­ще з наша­ру­ван­ня­ми XIII та XIV – XV ст., а поряд з ним також вели­ке селище60. Не під­ля­гає жод­но­му сум­ніву, що це і є решт­ки дав­ньо­го «чер­ні­гівсь­ко­го» Зве­ни­го­ро­да, який при­пи­нив своє існу­ван­ня у яко­сті міста, скоріш за все, ще у 1‑й поло­вині XV ст.

Зве­ни­го­род­ский удел зани­мал всю восточ­ную часть Кара­чев­ско­го кня­же­ства. Вокруг это­го столь­но­го горо­да было раз­бро­са­но несколь­ко укреп­лен­ных зам­ков-поме­стий, по-види­мо­му, при­над­ле­жав­ших боярам или при­бли­жен­ным дру­жин­ни­кам тогдаш­не­го зве­ни­го­род­ско­го кня­зя, остат­ка­ми кото­рых явля­ют­ся горо­ди­ща в д. Гоню­чее, с. Мас­ло­во, с. Редь­ки­но, д. Чере­ми­си­но, пос. Надеж­да и д. Гать. Ука­зан­ные горо­ди­ща по сво­ей бли­зо­сти к Зве­ни­го­ро­ду почти навер­ня­ка вхо­ди­ли в его удел. Соглас­но Пис­цо­вой кни­ге Орлов­ско­го уез­да 1594–1595 гг. неко­то­рые из них име­ли соб­ствен­ные назва­ния: у с. Мас­ло­во — «Белое горо­ди­ще», у д. Мер­ца­ло­во — «Жидо­мор­ское горо­ди­ще», у пос. Надеж­да — «Мед­ко­во горо­ди­ще». Мож­но пола­гать, что пис­цо­вая кни­га донес­ла до нас под­лин­ные назва­ния этих город­ков, исчез­нув­ших за мно­го лет до ее состав­ле­ния. Горо­ди­ще у д. Чере­ми­си­но на р. Опту­хе, пови­ди­мо­му, явля­лось самым восточ­ным укреп­лен­ным пунк­том Зве­ни­го­род­ско­го уде­ла, далее вверх по Опту­хе еще есть сели­ща, но горо­дищ архео­ло­га­ми не обна­ру­же­но. В рос­пи­си орлов­ских сто­рож 1571 г. оно назва­но При­стин­ским горо­ди­щем, а в пис­цо­вой кни­ге Орлов­ско­го уез­да 1647 г. — Ива­но­вым, хотя наи­бо­лее веро­ят­но, что речь идет о раз­ных горо­ди­щах на р. Опту­хе, одно из кото­рых до сих пор не выяв­ле­но архео­ло­га­ми, посколь­ку в XIX веке было воз­мож­но рас­ко­па­но. Край­ним южным пунк­том уде­ла явля­лось горо­ди­ще у д. Гать, здесь соглас­но рос­пи­си сто­рож 1571 г. начи­на­лась Зве­ни­го­род­ская доро­га. Кому при­над­ле­жал г. Кро­мы с рас­по­ло­жен­ны­ми в его окрест­но­стях дву­мя хоро­шо укреп­лен­ны­ми горо­ди­ща­ми — ус. Кута­фи­но («Мона­стыр­ское горо­ди­ще») и у с. Крив­чи­ко­во («Кураб»), ска­зать труд­но. Воз­мож­но он был цен­тром само­сто­я­тель­но­го удела.

Север­ная гра­ни­ца Зве­ни­го­род­ско­го уде­ла про­хо­ди­ла око­ло Вол­хо­ва. В актах нача­ла XVII сто­ле­тия упо­ми­на­ет­ся Зве­ни­го­род­ская засе­ка — лес­ной завал, укреп­лен­ный баш­ней с воро­та­ми, нахо­див­ший­ся в пяти вер­стах южнее Бол­хо­ва. Пер­во­на­чаль­но зем­ли по тече­нию р. Нугрь вхо­ди­ли в Зве­ни­го­род­ское кня­же­ство, но затем Бол­хов и окрест­но­сти были выде­ле­ны в удел млад­ше­му сыну Андре­а­на Ива­ну Андре­а­но­ви­чу по про­зви­щу Болх, от кото­ро­го пошла само­сто­я­тель­ная ветвь зве­ни­го­род­ских кня­зей — кня­зья Вол­хов­ские. Надо пола­гать, что спер­ва Вол­хов­ское удель­ное кня­же­ство явля­лось вас­саль­ным по отно­ше­нию к Зве­ни­го­род­ско­му, но затем ста­ло вполне само­сто­я­тель­ным. Зве­ни­го­род­ско­му кня­зю, ско­рее все­го, при­над­ле­жа­ли и несколь­ко отсто­я­щие от его основ­ных вла­де­ний три хоро­шо укреп­лен­ных горо­ди­ща — уд. Круг­ли­ца на р. Камен­ке, у д. Горо­ди­ще и у с. Ста­рен­ко­во на р. Оке (сей­час Мцен­ский рай­он), хотя нель­зя исклю­чить и при­над­леж­ность како­го-то из них бол­хов­ско­му кня­зю, где­то здесь долж­на была про­хо­дить гра­ни­ца меж­ду Зве­ни­го­род­ским и Бол­хов­ским уделами.

Гораз­до труд­нее опре­де­лить запад­ные гра­ни­цы Зве­ни­го­род­ско­го кня­же­ства. Запад­нее горо­да Кара­че­ва, горо­дищ архео­ло­га­ми не было пока выяв­ле­но, к тому же здесь в древ­но­сти про­сти­ра­лись сплош­ные леса и боло­ти­стые мест­но­сти и было очень мало пахот­ной, при­год­ной для зем­ле­де­лия зем­ли, поэто­му надо пола­гать, что основ­ные вла­де­ния кара­чев­ско­го кня­зя рас­по­ла­га­лись навер­ное восточ­нее Кара­че­ва. Почти навер­ня­ка ему при­над­ле­жа­ли и боль­шие, хоро­шо укреп­лен­ные горо­ди­ща, не усту­пав­шие по раз­ме­рам и само­му Кара­че­ву: у д. Сло­бод­ка (Шаб­лы­кин­ский рай­он Орлов­ской обл.) и с. Хотимль-Куз­мен­ко­во (Хоты­нец­кий рай­он Орлов­ской обл.). Горо­ди­ща же на р. Цон — уд. Бор­щев­ка, с. Горо­ди­ще («Люц­кое горо­ди­ще»), д. Гне­у­ше­во, д. Мер­ца­лов­ка и по р. Орлик — у д. Тито­во-Моты­ка («Пожар­ское горо­ди­ще») мог­ли нахо­дить­ся во вла­де­нии как кара­чев­ско­го, так и зве­ни­го­род­ско­го князей.

Тер­ри­то­рия, на кото­рой впо­след­ствии был осно­ван Орел, так­же вхо­ди­ла в состав Зве­ни­го­род­ско­го кня­же­ства, более того, здесь, судя по все­му, суще­ство­ва­ло посе­ле­ние. Во вре­мя архео­ло­ги­че­ских рас­ко­пок в 1986—1988 годах наря­ду с веща­ми XVI—XVII веков были най­де­ны пред­ме­ты более ран­них эпох: облом­ки кера­ми­ки XI— XIV веков, костя­ной гре­бень XIV века и, нако­нец, пряс­ли­це XII века, сви­де­тель­ству­ю­щее о домон­голь­ском засе­ле­нии это­го места. Дело в том, что пряс­ли­це изго­тов­ле­но из розо­во­го шифе­ра — кам­ня, един­ствен­ное место­рож­де­ние кото­ро­го нахо­дит­ся у горо­да Овруч близ Кие­ва. Там же рас­по­ла­га­лись и огром­ные мастер­ские, отку­да изде­лия из шифе­ра, в основ­ном пряс­ли­ца, рас­хо­ди­лись по всей Руси. Во вре­мя мон­го­ло-татар­ско­го наше­ствия Овруч вме­сте с мастер­ски­ми был раз­гром­лен, а масте­ра пере­би­ты или угна­ны в полон, и этот про­мы­сел навсе­гда пре­кра­тил свое существование.

Если посмот­реть на кар­ту Зве­ни­го­род­ско­го кня­же­ства, то на ней вид­но, что доли­ны рек бук­валь­но уни­за­ны горо­да­ми, посе­ле­ни­я­ми и зам­ка­ми, неко­то­рые из них рас­по­ла­га­ют­ся в устьях рек с восточ­ной сто­ро­ны, защи­щая вод­ные и сухо­пут­ные пути. Подоб­ное рас­по­ло­же­ние кре­по­стей не слу­чай­но. Имен­но здесь, по пра­во­бе­ре­жью Оки на тер­ри­то­рию совре­мен­ных Орлов­ской и Туль­ской обла­стей вкли­ни­ва­ет­ся огром­ный степ­ной «язык», отку­да сле­до­ва­ло ждать опас­ность. Надо пола­гать, что подоб­ная кре­пость или замок, при­над­ле­жав­ший бояри­ну или дру­жин­ни­ку зве­ни­го­род­ско­го кня­зя, сто­ял и на устье Орла (Орли­ка), закры­вая доро­гу к дру­гим посе­ле­ни­ям в реч­ной долине. В поль­зу это­го пред­по­ло­же­ния гово­рят как архео­ло­ги­че­ские наход­ки, так и целый ряд дру­гих фак­то­ров. Напри­мер, орлов­ский кремль пс раз­ме­рам (ок. 1 га) и фор­ме — овал, весь­ма похож на типич­ный замок Зве­ни­го­род­ской зем­ли. Поэто­му не слу­чай­но имен­но это место было выбра­но в 1566 году.

При нали­чии на стрел­ке древ­них зем­ля­ных валов стро­и­те­ли мог­ли поста­вить сте­ны и баш­ни пря­мо на них, что поз­во­ля­ло сэко­но­мить и вре­мя, и труд. Напом­ним, что город был зало­жен в кон­це сен­тяб­ря, и вре­ме­ни до наступ­ле­ния зимы оста­ва­лось совсем немно­го, ста­вить же сте­ны на све­же­на­сы­пан­ный вал, пока он не дал усад­ку, было нель­зя, — город­ни осе­ли бы не-рав­но­мер­но и сте­ну всю бы пере­ко­си­ло. Лиш­ним под­твер­жде­ни­ем этой гипо­те­зы слу­жит сооб­ще­ние капи­та­на депар­та­мен­та Гене­раль­но­го шта­ба Кузь­ми­на в «Воен­но-ста­ти­сти­че­ском обо­зре­нии Рос­сий­ской импе­рии за 1853 год», кото­рый писал, чтс Орел «... суще­ству­ет более 300 лет, пото­му что в лето­пи­сях под 1560 годом упо­ми­на­ет­ся об Орлов­ском горо­ди­ще... на том самом месте, где Орлик впа­да­ет в Оку...». К сожа­ле­нию, авто­ру пока не уда­лось отыс­кать тот источ­ник, кото­рым поль­зо­вал­ся выше­на­зван­ный капи­тан, но если упо­ми­на­ние о суще­ство­ва­нии древ­не­го горо­ди­ща на стрел­ке (до 1566 года) будет обна­ру­же­но, то это явит­ся без­услов­ным сви­де­тель­ством о боль­шей древ­но­сти Орла, чем пред­по­ла­га­лось, и нахож­де­нии на его месте укреп­лен­но­го город­ка или зам­ка, пре­кра­тив­ше­го свое суще­ство­ва­ние, по-види­мо­му, тогда же, когда Вито­вт заво­е­вал Зве­ни­го­род­ское кня­же­ство — око­ло 1406— 1408 годов. Сле­ду­ет заме­тить, что подоб­ное пред­по­ло­же­ние не так уж и неве­ро­ят­но, неко­то­рые рус­ские горо­да, осно­ван­ные в глу­бо­кой древ­но­сти, вслед­ствие войн или иных при­чин пре­кра­ти­ли свое суще­ство­ва­ние на сот­ни лет и позд­нее, уже в XVI- XVII веках были воз­рож­де­ны по боль­шей части на ста­рых горо­ди­щах и со ста­ры­ми назва­ни­я­ми. К их чис­лу отно­сят­ся Курск, Елец, Вол­хов, Кро­мы, Ново­силь, Хот­мышск, Епи­фань, Ефре­мов, Деди­лов (бывш. Дедо­славль), Усерд и дру­гие. Как бы то ни было, древ­ней­ший пери­од исто­рии Орла скрыт во мгле веков, и окон­ча­тель­но про­яс­нить вопрос о воз­мож­ном суще­ство­ва­нии горо­да в XII—XIII веках могут толь­ко даль­ней­шие архив­ные поис­ки и архео­ло­ги­че­ские рас­коп­ки на стрел­ке Оки и Орлика.

Лите­ра­ту­ра:

Стані­слав Келем­бет. Князі Ста­ро­дубсь­кі та Рильсь­кі: сере­ди­на XIV – поча­ток XV століть.

Кар­та Зве­ни­го­род­ско­го кня­же­ства. Автор Агошков.
ІІ версія локалізації центра князівства: Звенигород Сіверський
Кар­та рас­по­ло­же­ния лето­пис­ных горо­дов ХІІ-ХV вв. Автор Осад­чий Е. Н.

Геральдика и сфрагистика

Рис.1. Герб кня­зей Зве­ни­го­род­ских. Вос­про­из­ве­де­но по: Gritzner M. Die Wappen der europäischen Fürsten

В XVII сто­ле­тии князь Д. Зве­ни­го­род­ский печа­тал­ся «Пого­ней» (со щито­дер­жа­те­лем-вои­ном), воз­мож­но, желая отра­зить выезд рода из Лит­вы или же оплош­но свя­зы­вая свое про­ис­хож­де­ние со зве­ни­го­род­ски­ми геди­ми­но­ви­ча­ми из потом­ства Нари­мун­та (см.: Ива­нов П. И. Сбор­ник сним­ков с древ­ней­ших печа­тей. М., 1858. Табл. 12, рис. 111). По неко­то­рым све­де­ни­ям, в XVIII веке (сооб­ще­ние Л. М. Соко­лов­ско­го, пред­по­ло­жи­тель­но вос­хо­дя­щее к изыс­ка­ни­ям В. Я. Чем­бер­са) Зве­ни­го­род­ские мог­ли поль­зо­вать­ся гер­бом с чер­ни­гов­ским орлом, несу­щим сво­бод­ной лапой коло­кол (но не щиток с коло­ко­лом, как в пасти­ше В. А. Дура­со­ва), и со щито­дер­жа­те­ля­ми-вои­на­ми. При­во­ди­мый Кёне про­ект состав­лен иначе.

В соста­ве т.н. «Сбор­ник неутвер­жден­ных гер­бов» В.К.Лукомского (Дело №8 по состав­ле­нию «Сбор­ни­ка неутвер­ждён­ных гер­бов Рос­сий­ских дво­рян­ских родов» (Мате­ри­а­лы Гер­бо­во­го Отде­ле­ния Сена­та) Гер­бо­во­го Музея Глав­но­го Управ­ле­ния Архив­ным Делом) [5] мож­но выде­лить несколь­ко групп гер­бов, при­ме­ча­тель­ных по сво­им осо­бен­но­стям. Так, напри­мер, при­во­ди­мые Луком­ским гер­бы несколь­ких кня­же­ских родов, про­ис­хо­дя­щих от Рюри­ка (Дуло­вых, Зве­ни­го­род­ских, Шехон­ских, Шуй­ских, Щепи­ных-Ростов­ских), могут вооб­ще не являть­ся само­быт­ны­ми гер­ба­ми, дей­стви­тель­но имев­ши­ми хож­де­ние в этих семей­ствах; они сов­па­да­ют с про­ек­та­ми, кото­рые раз­ра­бо­тал для этих родов барон Б. В. Кёне.

Рис.3.Герб кня­зей Зве­ни­го­род­ских. Вос­про­из­ве­де­но по: Сбор­ник неутвер­жден­ных гер­бов Рос­сий­ских дво­рян­ских родов.

Спра­вед­ли­во пола­гая изъ­я­ном рос­сий­ской гераль­ди­ки то, что у несколь­ких древ­них кня­же­ских родов нет Высо­чай­ше утвер­жден­ных гер­бов (и, воз­мож­но, нет гер­бов вовсе), Кёне в 1860‑х и 1870‑х годах раз­мыш­лял о том, как испра­вить это поло­же­ние. Для кня­зей Шуй­ских (вви­ду их бли­зо­сти к мос­ков­ской вет­ви и обще­го про­ис­хож­де­ния с царем Васи­ли­ем) и кня­зей Щепи­ных-Ростов­ских (из-за преж­не­го вели­ко­кня­же­ско­го ста­ту­са ростов­ской вет­ви) он преду­смот­рел мно­го­част­ные щиты с гер­ба­ми пра­о­те­че­ских кня­же­ний. Более скром­ную (двух­част­ную), но ана­ло­гич­ную ком­по­зи­цию Кёне пред­ло­жил и для кня­зей Звенигородских4. Вопрос о том, опи­рал­ся ли Кёне при этом на какие-либо моти­вы само­быт­ной фамиль­ной гераль­ди­ки этих семейств, оста­ет­ся спорным.

Протопласти роду

І вер­сіяІІ вер­сіяІІІ вер­сія
Мсти­слав Кара­чев­скийСемен Михай­ло­вич Глу­хов­скийДавыд Горо­ден­ский
Адре­ян МстиславичАндре­ян Семе­но­вич Ново­силь­скийПат­ри­кий Давы­до­вич Стародубский
Покоління I

ФЕДОР ЗВЕ­НИ­ГО­РОДСЬ­КИЙ

КН. ИВАН

IІ генерация

КН. ПАТ­РИ­КИЙ ФЕДО­РО­ВИЧ ХОТИМЛЬ­СКИЙ (1408)

КН. АЛЕК­САНДР ФЕДО­РО­ВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1408)

Князь Алек­сандр Зве­ни­го­род­ский был путивль­ским вое­во­дой (Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 74).

В нача­ле XV в. в запад­ной части Верх­не­го Поочья и при­ле­га­ю­щей к ней части Верх­не­го Поде­се­нья кро­ме потом­ков кня­зя Свя­то­сла­ва Тито­ви­ча, было мно­го и дру­гих кня­зей-роди­чей. В 1406–1407 гг. мно­гие из них спло­ти­лись в поли­ти­че­ский союз вокруг сво­е­го род­ствен­ни­ка – брян­ско­го намест­ни­ка кня­зя Свид­ри­гай­ла Ольгердовича144. В 1408 г. послед­ний изме­нил Вито­вту, оста­вил Брянск и с боль­шой коа­ли­ци­ей мест­ных кня­зей и бояр выехал в Вели­кое кня­же­ство Мос­ков­ское. Сре­ди «бег­ле­цов» были кня­зья: Патре­кей Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Хотимль­ский), Алек­сандр Зве­ни­го­род­ский (Кара­чев­ский и Зве­ни­го­род­ский) с сыном Фео­до­ром, а так­же Миха­ил Хоте­тов­ский и Семен Пере­мышль­ский. В исто­рио­гра­фии суще­ству­ет мне­ние, что ука­зан­ные здесь зве­ни­го­род­ские кня­зья отно­сят­ся к роду литов­ско­го кня­зя ъПат­ри­кея Нари­мун­то­ви­ча. Одна­ко Дио­ни­сий Зве­ни­го­род­ский счи­тал их сво­и­ми род­ствен­ни­ка­ми. В его рос­пи­си неко­то­рые их титу­лы были «уточ­не­ны» (в тек­сте даны в скоб­ках) (Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов… С. 41, 74). В его поль­зу сви­де­тель­ству­ет ком­пакт­ное рас­по­ло­же­ние цен­тров родо­вых вот­чин, от кото­рых обра­зо­ва­ны титу­лы кня­зей: Кара­че­ва, Хотим­ля, Зве­ни­го­ро­да и Хоте­то­ва (См.: Тему­шев В. Н. Пред­став­ле­ния о тер­ри­то­рии Верх­не­ок­ских кня­жеств… С. 262). Що сто­суєть­ся Олек­сандра Зве­ни­го­родсь­ко­го 1408 р., то його тотож­ність з Олек­сан­дром Ста­ро­дубсь­ким у новіт­ній історіо­гра­фії від­ки­ну­то. Без­пе­реч­но, мова йде про Олек­сандра Федо­ро­ви­ча Зве­ни­го­родсь­ко­го з Кара­чевсь­кої лінії чер­ні­гівсь­ких Оль­го­ви­чів, нащад­ки яко­го, князі Зве­ни­го­родсь­кі, зали­ши­ли­ся на служ­бі у Москві61.

Щодо Пат­ри­кія Зве­ни­го­родсь­ко­го, то біль­шість дослід­ни­ків ото­тож­ню­ва­ли його з Пат­ри­кієм, колиш­нім кня­зем Ста­ро­дубсь­ким, ніби­то Наримунтовичем62. Однак існує і дум­ка, що він також нале­жав до роду кара­чевсь­ких Зве­ни­го­родсь­ких, зокре­ма, був бра­том Олександра63. І хоча у мос­ковсь­ких родо­во­дах князів Зве­ни­го­родсь­ких Пат­ри­кій не зга­дуєть­ся (на від­мі­ну від Олек­сандра), саме ця вер­сія нам теж здаєть­ся най­більш вірогідною.

По-пер­ше, Пат­ри­кій Нари­мун­то­вич, якщо його ото­тож­ни­ти з Пат­ри­кієм Зве­ни­го­родсь­ким, у 1408 р. мав бути люди­ною, як на той час, дуже похи­ло­го віку, при­най­мі за 70 років64. Востан­нє він зга­дуєть­ся у 1397 р., коли був прий­ня­тий у Новгороді65, звід­ки ціл­ком міг виї­ха­ти до Моск­ви. Його син Юрій Пат­ри­кієвич одру­жи­вся на Анні, сест­рі вел. кня­зя Мос­ковсь­ко­го Васи­ля Дмитровича66, яка наро­ди­ла­ся 8 січ­ня 1388 р.67 Отже, якщо Юрій був сином Пат­ри­кія Зве­ни­го­родсь­ко­го, то його шлюб міг від­бу­ти­ся ніяк не рані­ше осені 1408 р., коли Анні йшов 21‑й рік; а такий вік для діви­ць того часу, як пра­ви­ло, для видан­ня заміж був уже занад­то запізним.

По-дру­ге, яким чином Пат­ри­кій Нари­мун­то­вич міг заво­лодіти «вер­ховсь­ким» Зве­ни­го­ро­дом, тоді як відра­зу піс­ля ньо­го зга­дуєть­ся міс­це­вий «отчич», кн. Олек­сандр Зве­ни­го­родсь­кий? Харак­тер­но, що жоден інший пред­став­ник дина­стії Геди­мі­но­ви­чів у цьо­му регіоні – басей­ні верх­ньої Оки (аре­ал т. зв. «вер­ховсь­ких» князівств), – нія­ких володінь ніко­ли не отри­му­вав. Наре­шті, у літо­пи­сах пред­став­ни­ки пер­ших поколінь Геди­мі­но­ви­чів, в т. ч. і Пат­ри­кій Нари­мун­то­вич, як пра­ви­ло, зга­ду­ють­ся зі свої­ми патроні­ма­ми і, здаєть­ся, ніко­ли – лише за іме­нем та уділь­ним титу­лом. По-третє, у розділі «кня­зей Чер­ни­гов­ских» пом’янника Вве­денсь­кої церк­ви Києво-Печерсь­кої лаври серед осіб межі XIV – XV ст. поми­наєть­ся кн. Пат­ри­кій, харак­тер та міс­це запи­су яко­го навряд чи доз­во­ля­ють ото­тож­ни­ти його з Пат­ри­кієм Нари­мун­то­ви­чем. А саме, навряд чи пред­став­ник прав­ля­чої дина­стії Геди­мі­но­ви­чів міг бути впи­са­ний для поми­нан­ня лише по імені, без патроні­ма та уділь­но­го титу­лу. Перед Пат­ри­кієм у пом’яннику запи­са­ний кн. Дмит­ро Орлсь­кий, сто­ли­цею яко­го, за нашим пере­ко­нан­ням, було сучасне м. Орел (облас­ний центр Росії). Щоправ­да, у яко­сті фор­те­ці Орел був зас­но­ва­ний лише у 1566 р., але, за архео­ло­гіч­ни­ми дани­ми, існу­вав ще у домон­гольсь­кі часи68; отже, мова йшла не про засну­ван­ня, а про від­нов­лен­ня запу­сті­ло­го міста на при­кор­дон­ні з «полем» (ана­ло­гіч­но сусід­нім Бол­хо­ву та Кро­мам). Орел зна­хо­ди­вся всьо­го у 15–20 км на пів­день від дав­ньо­го Зве­ни­го­ро­да на р. Непо­лоді, а отже, Дмит­ро Орлсь­кий віро­гід­ні­ше за все був молод­шим пред­став­ни­ком роду Зве­ни­го­родсь­ких; у будь-яко­му випад­ку він нале­жав до Кара­чевсь­кої лінії Оль­го­ви­чів. Піс­ля ж Пат­ри­кія у пом’яннику запи­са­ний якийсь кн. Іван Сеньсь­кий, а потім – кн. Олек­сандр Федо­ро­вич Звенигородський69. Вра­хо­ву­ю­чи таке «ото­чен­ня» Пат­ри­кія у пам’ятці, його також ціл­ком логіч­но буде від­не­сти до кара­чевсь­ких Зве­ни­го­родсь­ких. Віро­гід­ні­ше за все, він дійс­но був стар­шим бра­том Олек­сандра Федо­ро­ви­ча. У будь-яко­му випад­ку, Пат­ри­кій та Олек­сандр Зве­ни­го­родсь­кі, зви­чай­но ж, ніяк не мог­ли бути тотож­ни­ми з їхні­ми тез­ка­ми, Пат­ри­кієм Дави­до­ви­чем та Олек­сан­дром Ста­ро­дубсь­ки­ми. Не исклю­че­но, что после заклю­че­ния мира меж­ду Васи­ли­ем I и Вито­втом осе­нью 1408 г. кто-то из зве­ни­го­род­ских кня­зей воз­вра­щал­ся на родо­вую вот­чи­ну, посколь­ку князь Алек­сандр и его сын Федор были вне­се­ны в чер­ни­гов­ские синодики146. Одна­ко далее их семей­ство проч­но обос­но­ва­лось на мос­ков­ской служ­бе, где упо­ми­на­ет­ся в источ­ни­ках начи­ная с 1451 г. Кара­чев и Хотимль пере­шли под власть вели­ко­го кня­зя литов­ско­го. В сере­дине XV в. Кара­чев был пожа­ло­ван боярам Гри­го­ре­ви­чам, а кара­чев­ская волость Боя­но­ви­чи – в вот­чи­ну Зань­ку Соколову148. О Зве­ни­го­ро­де ника­ких све­де­ний не сохранилось.

61. Руси­на О. В. Сіверсь­ка зем­ля у скла­ді Вели­ко­го князів­ства Литовсь­ко­го. – К., 1998. – С. 105–106; Келем­бет С. М. Сіверсь­кі князі Нари­мун­то­ви­чі. – С. 8; Бес­па­лов Р. А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­кам XVI – XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. – Брянск, 2011. – Вып. 13. – 80, 82–83.
62. Р. В. Зотов, М. С. Гру­шевсь­кий, С.-М. Кучинсь­кий. З остан­ніх робіт: Руси­на О. В. Сіверсь­ка зем­ля у скла­ді Вели­ко­го князів­ства Литовсь­ко­го. – К., 1998. –
С. 100–104; дослід­ни­ця дохо­дить вис­нов­ку, що, «назва­ний у літо­пи­сах кня­зем Зве­ни­го­родсь­ким, Пат­ри­кій Нари­мун­то­вич ніко­ли ним не був».
63. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. – Warszawa, 1895. – S. 620; Бес­па­лов Р. А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­кам XVI – XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. – Брянск, 2011. – Вып. 13. – 80, 82–83. Р. А. Бес­па­лов ґрун­туєть­ся на даних родо­від­но­го роз­пи­су Діонісія Зве­ни­го­родсь­ко­го (близь­ко 1530 р.), до яко­го вклю­чене літо­писне пові­дом­лен­ня 1408 р., але з гру­би­ми помил­ка­ми та допов­нен­ня­ми. Зокре­ма, тут Пат­ри­кій назва­ний кня­зем не Зве­ни­го­родсь­ким, а Кара­чевсь­ким та Хотимсь­ким, а його брат Олек­сандр – Кара­чевсь­ким та Зве­ни­го­родсь­ким. Дослід­ник вва­жає ці титу­ли реалія­ми почат­ку XV ст. Однак ще М. Є. Бич­ко­ва пока­за­ла, що пові­дом­лен­ня у роз­пи­су Діонісія, порів­ня­но з літо­пис­ним, жод­них досто­вір­них даних не містить. Напр., учас­ни­ка­ми зустрічі емі­гран­тів під Моск­вою, явно «дода­ної» укла­да­чем роз­пи­су, названі два бояри­ни, з яких один на той час зна­хо­ди­вся в «опалі», а інший помер ще у 1390 р. (Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов в Рос­сии в XVI в. – М., 1986. – С. 40–41, 74).
64. Саме тому дея­кі дослід­ни­ки вва­жа­ли Пат­ри­кія Зве­ни­го­родсь­ко­го або пле­мін­ни­ком Пат­ри­кія Нари­мун­то­ви­ча, сином Олек­сандра Нари­мун­то­ви­ча, який зга­дуєть­ся у 1338 р. (Г.-Ф. Мюл­лер), або навіть ону­ком, сином Олек­сандра Пат­ри­кієви­ча (Ю. Пузи­на) (деталь­ні­ше див.: Келем­бет С. М. Сіверсь­кі князі Нари­мун­то­ви­чі. – С. 7; рані­ше ми також під­т­ри­му­ва­ли цю версію).
65. ПСРЛ. – М., 2000. – Т. III [Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. – М;Л., 1950]. – С. 389.
66. Вре­мен­ник Импе­ра­тор­ско­го Мос­ков­ско­го обще­ства исто­рии и древ­но­стей рос­сий­ских. – М., 1851. – Кн. X. – С. 136, 222 (мос­ковсь­кі родо­від­ні книги).
67. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 214.
68. Дані з мере­жі Інтернет.
69. Помен­ник Вве­денсь­кої церк­ви в Ближ­ніх пече­рах Києво-Печерсь­кої лаври // Лаврсь­кий аль­ма­нах. – К., 2007. – Спе­цви­пуск 7. – С. 19
146 Зотов Р. В. О чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. СПб., 1892. С. 28, 29.
148 LM. Kn. 3. P. 42, 44.

Неза­ба­ром піс­ля аре­шту Олек­сандра Пат­ри­кієви­ча (1406 р.) Ста­ро­дуб, разом з Брянсь­ком, було пере­да­но у володін­ня Швит­ри­гай­ла Оль­гер­до­ви­ча. Остан­ній у 1408 р., «спа­лив­ши зам­ки Bransko et Starodub, які отри­мав від Вла­ди­сла­ва короля
Польсь­ко­го та Олек­сандра (Віто­вта) вели­ко­го кня­зя Литовсь­ко­го», виї­хав на служ­бу до вел. кня­зя Васи­ля Дмит­ро­ви­ча Мос­ковсь­ко­го [6]. Разом зі Швит­ри­гай­лом до Моск­ви емі­гру­ва­ло також кіль­ка дріб­них князів, серед яких у літо­пи­сах пер­ши­ми вка­за­ні Пат­ри­кій Зве­ни­го­родсь­кий та Олек­сандр Зве­ни­го­родсь­кий [7]. По даних родо­від­но­го роз­пи­су Діонісія Зве­ни­го­родсь­ко­го (близь­ко 1530 р.), до яко­го вклю­чене літо­писне пові­дом­лен­ня 1408 р., але з гру­би­ми помил­ка­ми та допов­нен­ня­ми. Зокре­ма, тут Пат­ри­кій назва­ний кня­зем не Зве­ни­го­родсь­ким, а Кара­чевсь­ким та Хотимсь­ким, а його брат Олек­сандр – Кара­чевсь­ким та Зве­ни­го­родсь­ким. Дослід­ник вва­жає ці титу­ли реалія­ми почат­ку XV ст. Однак ще М. Є. Бич­ко­ва пока­за­ла, що пові­дом­лен­ня у роз­пи­су Діонісія, порів­ня­но з літо­пис­ним, жод­них досто­вір­них даних не містить. Напр., учас­ни­ка­ми зустрічі емі­гран­тів під Моск­вою, явно «дода­ної» укла­да­чем роз­пи­су, названі два бояри­ни, з яких один на той час зна­хо­ди­вся в «опалі», а інший помер ще у 1390 р. [8].

Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. – Warszawa, 1895. – S. 620; Бес­па­лов Р. А. «Новое потом­ство» кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го по источ­ни­ам XVI – XVII веков (к поста­нов­ке про­бле­мы) // Про­бле­мы сла­вя­но­ве­де­ния. – Брянск, 2011. – Вып. 13. – 80, 82–83.

КН.ДМИТРИЙ [ФЕДО­РО­ВИЧ] ОРЛСКИЙ

IІІ генерация

3.2. ГЛЕБ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

Стар­шая ветвь Зве­ни­го­род­ских вся пошла в уде­лы. У кня­зя Гле­ба было три сына: Васи­лий, Иван Смот­ра и Федор Шист. Потом­ство Гле­ба проч­но обос­но­ва­лось в Кашине и Рузе.

4.2. КН. ИВАН АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (* ..., 1451, †1476)

сын Алек­сандра Федо­ро­ви­ча, князь-намест­ник Псков (1463.04.10–1466), устюж­ский намест­ник (1468), вое­во­да и боярин вели­ко­го кня­зя Васи­лия II Васи­лье­ви­ча, ука­зан бояри­ном в 1447–1455 гг., 1453–1462 гг.[9]. На том осно­ва­нии, что князь И. А. Зве­ни­го­род­ский не отме­чен с бояр­ским титу­лом источ­ни­ка­ми после 1462 г., А. А. Зимин пола­гал, что он не вхо­дил в Думу вели­ко­го кня­зя Ива­на III[10].

Семей­ные и род­ствен­ные свя­зи. Жена Ф. А. Чеши­хи Пле­ще­е­ва Акси­нья была доче­рью кня­зя Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го. Доче­ри Ф. А. Пле­ще­е­ва и кня­ги­ни Акси­ньи Ива­нов­ны Зве­ни­го­род­ской вышли замуж: Ана­ста­сия за кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча Щер­ба­то­ва, Ири­на за кня­зя Пет­ра Васи­лье­ви­ча Лущи­хи­на Хован­ско­го (Акты Рус­ско­го госу­дар­ства 1505–1526 гг. М., 1975. № 111; Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии в Рос­сии во вто­рой поло­вине XV – пер­вой тре­ти XVI в. М., 1988. С. 55, 200).

Летом 1451 г. вели­кий князь мос­ков­ский Васи­лий Васи­лье­вич полу­чил изве­стие, что идет «изго­ном» ногай­ский царе­вич Мазов­ша, сын Седи-Ахме­та. Васи­лий Васи­лье­вич высту­пил в поход к Коломне, успев собрать лишь часть вой­ска. Когда он был близ Бра­ше­вы, то узнал, что мно­го­чис­лен­ное татар­ское вой­ско нахо­дит­ся уже на бере­гу Оки. Васи­лий Васи­лье­вич, как ска­за­но в лето­пи­си, «пово­ро­ти­ся к Москве, а что с ним людей было, тех всех отпу­сти к бере­гу с вое­во­дою кня­зем Ива­ном Зве­ни­го­род­ским, что­бы не толь бор­зо пере­вез­ли­ся реку Оку; он же, убо­яв­ся, вер­нул­ся назад иным путем, а не за вели­ким кня­зем». Неиз­вест­но, под­верг­ся ли како­му-нибудь взыс­ка­нию князь З. за неис­пол­не­ние при­ка­за­ния вели­ко­го кня­зя. Послед­ствия ухо­да мос­ков­ских рат­ных людей от реки Оки были весь­ма печаль­ны, так как тата­ры без поме­хи дошли до Моск­вы и ста­ли жечь посады.

В 1463 г. пско­ви­чи выгна­ли сво­е­го намест­ни­ка кня­зя Вла­ди­ми­ра Андре­еви­ча, назна­чен­но­го поми­мо их воли еще вели­ким кня­зем Васи­ли­ем Васи­лье­ви­чем. Князь Вла­ди­мир Андре­евич, а затем псков­ские бояре и посад­ник Тимо­фей Васи­лье­вич отпра­ви­лись в Моск­ву жало­вать­ся друг на дру­га. Лишь на чет­вер­тый день после при­ез­да вели­кий князь Иоанн Васи­лье­вич допу­стил к себе псков­ских бояр и посад­ни­ка и, выслу­шав их объ­яс­не­ния, доз­во­лил им выбрать себе кня­зя. Вско­ре по воз­вра­ще­нии посоль­ства пско­ви­чи отпра­ви­ли к вели­ко­му кня­зю гон­ца с гра­мо­тою, в кото­рой про­си­ли дать им кня­зя Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го. Вели­кий князь утвер­дил этот выбор. Кн. З. при­е­хал в Псков 10-го апре­ля 1463 г., в самый день Пас­хи. Духо­вен­ство вышло встре­тить его с кре­ста­ми, пско­ви­чи при­ня­ли его с честию и поса­ди­ли на кня­же­ние, а князь З. цело­вал крест Пско­ву «на всей Псков­ской пошлине» в при­сут­ствии сте­пен­но­го посад­ни­ка Зино­вия Михай­ло­ви­ча. Летом того же 1463 г. князь З. вме­сте с посад­ни­ка­ми стал соби­рать жите­лей всех при­го­ро­дов и воло­стей для того, что­бы идти про­тив нем­цев к Ней­гау­зе­ну; вели­кий князь Иоанн Васи­лье­вич при­слал в помощь пско­ви­чам рат­ных людей под пред­во­ди­тель­ством кня­зя Фео­до­ра Юрье­ви­ча Шуй­ско­го. Пово­дом для вой­ны послу­жи­ло заклю­че­ние в тюрь­му в Дерп­те псков­ских гостей еще до при­ез­да в Псков кня­зя З.. Успех с само­го нача­ла воен­ных дей­ствий ока­зал­ся на сто­роне пско­ви­чей, а пото­му магистр Ливон­ский и епи­скоп Дерпт­ский при­сла­ли в Псков сво­их послов для заклю­че­ния пере­ми­рия на 9 лет. Пере­ми­рие было заклю­че­но от име­ни кня­зя З., кня­зя Шуй­ско­го, посад­ни­ков и жите­лей Пско­ва. Зимой 1464 г. князь З. ездил в Моск­ву бить челом вели­ко­му кня­зю о раз­ных псков­ских делах. Пско­ви­чи хоте­ли послать вме­сте с ним «бол­ших людей посад­ни­ков», но Вели­кий Нов­го­род не про­пу­стил их и навлек на себя силь­ное недо­воль­ство вели­ко­го кня­зя, при­слав­ше­го ска­зать пско­ви­чам, что нов­го­род­ские послы жало­ва­лись ему на Псков и про­си­ли отпу­стить про­тив него кня­зя Фео­до­ра Юрье­ви­ча Шуй­ско­го, но вели­кий князь, желая мира и тиши­ны, вое­во­ды сво­е­го не дал им и про­тив Пско­ва не велел ходить. Вели­ко­кня­же­ский посол так закон­чил свою речь от име­ни вели­ко­го кня­зя: «а что вашим послом пути ко мне не дали, и яз о том на них доб­ре помол­вил: ино о том били челом, а путь вам, моей отчине, ко мне чист, по ста­рине, через нашю отчи­ну Вели­кой Новгород».

В тече­ние той же зимы князь З. и сте­пен­ный посад­ник Алек­сей Васи­лье­вич зало­жи­ли новый дере­вян­ный город на реке Сини и назва­ли его «Крас­ный горо­дец». Летом 1465 г. воз­ник раз­дор меж­ду Пско­вом и Нов­го­ро­дом из-за вла­дыч­ной зем­ли и воды, отня­той пско­ви­ча­ми, и псков­ские послы были в Нов­го­ро­де, что­бы ула­дить это дело, а так­же, что­бы заклю­чить мир­ный дого­вор по ста­рине. В то вре­мя, как послы были еще в Нов­го­ро­де, князь З., сте­пен­ные посад­ни­ки Леон­тий Мака­рье­вич и Тимо­фей Васи­лье­вич, пско­ви­чи и посад­ские жите­ли зало­жи­ли дере­вян­ную сте­ну от Вели­кой реки, от Покров­ско­го мона­сты­ря, до Пско­вы реки; в Запско­вье — от Гре­мя­чей реки до Вели­кой (до свя­то­го Вар­ла­ма); сте­на была гото­ва в одну неде­лю. Осе­нью 1466 г., «уда­рив челом пско­ви­чам за все доб­ро Псков­ское», князь З. уехал в Моск­ву, хотя пско­ви­чи, доволь­ные его прав­ле­ни­ем, усерд­но про­си­ли его остать­ся. С тех пор про­шло десять лет. Намест­ни­ком в Пско­ве был князь Яро­слав Васи­лье­вич Стри­га-Обо­лен­ский. 15 июня 1476 г. пско­ви­чи посла­ли бояр изо всех кон­цов на Моск­ву «с гра­мо­тою жалоб­ною, с пла­чем к вели­ко­му кня­зю на кня­зя Яро­сла­ва, чтоб его сослал, а нам бы дал кня­зя Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го». Из этой прось­бы ясно вид­но, что князь З. оста­вил по себе в Пско­ве пре­крас­ную память. Но кня­зя З. не было уже в это вре­мя в живых: он скон­чал­ся в том же году во Вла­ди­ми­ре в пят­ни­цу на Страст­ной неде­ле, при­няв перед кон­чи­ной монашество.

После 1466 стал устюж­ским намест­ни­ком. Князь Иван Алек­сан­дро­вич, кото­ро­му адре­со­ва­на гра­мо­та вели­ко­го кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча [11], судя по все­му, не дядя Вла­ди­ми­ра Иван Алек­сан­дро­вич Ростов­ский: даже если бы тот в 1462 г. еще здрав­ство­вал, ему б дол­жен был идти тогда уже как мини­мум вось­мой деся­ток, кро­ме того, будь князь Иван жив и поли­ти­че­ски акти­вен в сер. XV в., то он имел бы боль­ше прав на Ростов, неже­ли его пле­мян­ник Вла­ди­мир, но еще изве­стия 1390‑х—1400‑х годов изоб­ра­жа­ют млад­ше­го из бра­тьев Алек­сан­дро­ви­чей чрез­вы­чай­но болез­нен­ным. Поэто­му, ско­рее все­го, в акте упо­мя­нут пре­ем­ник Вла­ди­ми­ра на псков­ском сто­ле Иван Алек­сан­дро­вич Зве­ни­го­род­ский, — види­мо, после 1466 г. полу­чив­ший назна­че­ние в Устюг. Харак­тер­но, что в 1468 г. рать устю­жан в поход на Казань ведет его сын Иван Зве­нец[12].

В июле 1453 г. – мар­те 1462 г. был на суде кня­зя И. Ю. Пат­ри­ке­е­ва о зем­лях в Суз­даль­ском уез­де (Акты соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской исто­рии Севе­ро-Восточ­ной Руси кон­ца XIV–начала XVI в. Т. 2. М., 1958. № 496. С. 545).

5.2. ФЕДОР АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ КАТ­ЛЕ­ЧЕЙ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

6.2. ЕВЛАХ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

ВАСИ­ЛИЙ АЛЕК­САН­ДРО­ВИЧ БОЛ­ХОВ­СКИЙ

ИВАН [......] КРОМСКИЙ

XVIII генерация

7.3. ВАСИ­ЛИЙ ГЛЕ­БО­ВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1503)

помещ.ин.Адриан 1С:Глеб.Алдр.

Васи­лий, оче­вид­но, имел зем­ли в Рузе. Во вся­ком слу­чае, он запи­сан в Сино­ди­ке Иоси­фа Волоц­ко­го, а в сере­дине XVI в. вну­ки его сына Ива­на Рюмы слу­жи­ли в Рузе, чис­лясь детьми бояр­ски­ми Юрия Ивановича.

Ж., Улья­на.

Ж., Ири­на.

КН. ИВАН ГЛЕБОВИЧ

сын-боярск.?-Волок‑у. 2С:Глеб.Алдр.Фед-ча.

9.3. ФЁДОР ГЛЕ­БО­ВИЧ ШИСТ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

10.4. КН. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ ЗВЕ­НЕЦ (?-1504)

сын кня­зя Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, родо­на­чаль­ник угас­ших кня­зей Звен­цо­вых-Зве­ни­го­род­ских. В 1468 г. Иоанн III пред­при­нял поход про­тив казан­ских татар, кото­рые гра­би­ли и жгли села на Кич­мен­ге. Глав­ны­ми вое­на­чаль­ни­ка­ми были: Руно из Моск­вы и князь Иван Зве­нец из Устю­га. Дети бояр­ские и каза­ки из Моск­вы, Гали­ча, Волог­ды, Устю­га и Кич­мен­ги соеди­ни­лись под началь­ством этих двух вое­вод в зем­ле Вят­ской, под Котель­ни­чем, и шли бере­гом реки Вят­ки до Камы, отку­да пово­ро­ти­ли к Белой Волож­ке, пре­да­вая на сво­ем пути все огню и мечу. Встре­тив отряд, состо­яв­ший лишь из 200 воору­жен­ных казан­цев, вое­во­ды, вслед­ствие мало­чис­лен­но­сти отря­да, не сочли воз­мож­ным всту­пить с ним в сра­же­ние, а пору­чи­ли «охо­чим» людям из сре­ды вой­ска истре­бить весь отряд, что и было испол­не­но; два началь­ни­ка были взя­ты в плен. Поход кня­зя Ива­на Ива­но­ви­ча Звен­ца и Руна закон­чил­ся захва­том на Каме боль­шо­го коли­че­ства судов, нагру­жен­ных раз­ным това­ром, а пото­му рат­ные люди вер­ну­лись в Устюг и в Моск­ву с боль­шою добы­чею. В 1475 г. князь Зве­нец нахо­дил­ся в чис­ле детей бояр­ских, сопро­вож­дав­ших вели­ко­го кня­зя Иоан­на III во вре­мя его мир­но­го похо­да в Нов­го­род. В 1478 г. он был в каче­стве при­ста­ва у каси­мов­ско­го царе­ви­ча Данья­ра, при­хо­див­ше­го к Нов­го­ро­ду и оста­но­вив­ше­го­ся, по при­ка­за­нию Иоан­на III, на Кова­ле­ве в мона­сты­ре. В 1480 г. князь Зве­нец ездил от Иоан­на III к крым­ско­му хану Менгли-Гирею с поздрав­ле­ни­ем по слу­чаю его воца­ре­ния. После 1467 г., т. е. по смер­ти Ази-Гирея (отца Менгли-Гирея), в Кры­му про­ис­хо­ди­ла частая сме­на ханов; кро­ме того, Крым после­до­ва­тель­но под­па­дал под власть то Тур­ции, то Золо­той Орды, и Менгли-Гирей, дру­же­ски рас­по­ло­жен­ный к мос­ков­ско­му вели­ко­му кня­зю, в тре­тий раз занял в 1480 г. пре­стол. Кня­зю Звен­цу пору­че­но было ска­зать Менгли-Гирею, что Иоанн III, из осо­бен­ной к нему друж­бы, при­нял к себе не толь­ко изгнан­но­го из Кры­ма хана Зене­бе­ка (Дже­не­бе­ка), но и двух бра­тьев Менгли-Гире­евых, Нор­до­ула­та и Айда­ра, что­бы лишить их воз­мож­но­сти вре­дить Менгли-Гирею. Князь Зве­нец дол­жен был обе­щать Менгли-Гирею под­держ­ку про­тив хана Золо­той Орды Ахма­та и заклю­чить с ним союз, если он согла­сит­ся быть заод­но с Иоан­ном III про­тив вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Кази­ми­ра. В тай­ной гра­мо­те, утвер­жден­ной крест­ным цело­ва­ни­ем и золо­тою печа­тью (гра­мо­ту эту князь Зве­нец дол­жен был наедине пере­дать Менгли-Гирею), Иоанн III обя­зы­вал­ся дру­же­ски при­нять Менгли-Гирея в Мос­ков­ском госу­дар­стве, если он сно­ва лишит­ся пре­сто­ла; обхо­дить­ся с ним, как с неза­ви­си­мым госу­да­рем, и все­ми сила­ми спо­соб­ство­вать воз­вра­ще­нию цар­ства. Князь Зве­нец испол­нил воз­ло­жен­ное на него пору­че­ние: заклю­чил с Менгли-Гире­ем союз, в силу кото­ро­го Мос­ков­ское госу­дар­ство и Крым усло­ви­лись вме­сте вое­вать или мирить­ся с Золо­той Ордой и с Лит­вой. Кро­ме заклю­че­ния сою­за с Менгли-Гире­ем, кня­зю Звен­цу было пору­че­но похло­по­тать о про­пус­ке вели­ко­кня­же­ско­го чело­ве­ка к Сте­фа­ну, вое­во­де волош­ско­му, так как Иоанн III наме­ре­вал­ся посва­тать дочь Сте­фа­на за сво­е­го сына, кня­зя Ива­на Ива­но­ви­ча. В 1482 г. князь Зве­нец ездил послом в Казань. В 1489 г., при поко­ре­нии Вят­ки, он был вое­во­дой у устю­жан во вре­мя похо­да к Хлы­но­ву. В 1490 г., июля 16, с мос­ков­ским послом Тра­ха­нио­том, ездив­шим к немец­ко­му импе­ра­то­ру Мак­си­ми­ли­а­ну, при­был в Моск­ву посол Мак­си­ми­ли­а­на Георг Дела­тор; 18 июля Иоанн III велел Дела­то­ру быть у себя и посы­лал «по него на подво­рье околь­ни­че­го кня­зя Ива­на Звен­ца да Юрия Гре­ка, и при­е­ха­ли с ним вме­сте на двор». Мы виде­ли выше, что осно­ва­ни­ем сою­за Иоан­на III с Менгли-Гире­ем, заклю­чен­но­го кня­зем Звен­цом, было еди­не­ние про­тив Лит­вы. В 1496 г. князь Зве­нец, как лицо уже извест­ное Менгли-Гирею, сно­ва был послан в Крым, что­бы ула­дить то непри­ят­ное поло­же­ние, в какое поста­вил себя Иоанн III по отно­ше­нию к крым­ско­му хану. В 1495 г. Иоанн III выдал свою дочь Еле­ну за вели­ко­го кня­зя литов­ско­го Алек­сандра, не пре­ду­пре­див Менгли-Гирея о сва­тов­стве Алек­сандра и о сво­ем сою­зе с Лит­вой. Когда раз­нес­ся слух, что Менгли-Гирей идет вой­ной на Лит­ву, Еле­на и Алек­сандр писа­ли Иоан­ну, что­бы он при­нял меры для предот­вра­ще­ния напа­де­ния крым­ско­го хана. Тут толь­ко Иоанн III изве­стил Менгли-Гирея о бра­ко­со­че­та­нии сво­ей доче­ри и о сою­зе с Лит­вой. Из ответ­ной гра­мо­ты вид­но, что Менгли-Гирей был силь­но оскорб­лен и огор­чен поступ­ком Иоан­на III. «Друг и брат — вели­кое дело; не ско­ро добу­дешь его» — писал он меж­ду про­чим. «Ты стал дру­гом наших зло­де­ев — чита­ем даль­ше — а меня оста­вил им в жерт­ву!.. Ска­зал ли нам хотя еди­ное сло­во о сво­ем наме­ре­нии? Не рас­су­дил и поду­мать с тво­им бра­том». Полу­че­ние этой гра­мо­ты и побу­ди­ло Иоан­на III отпра­вить к Менгли-Гирею кня­зя Звен­ца, в то вре­мя уже бояри­на, с изви­не­ни­ем, что он свое­вре­мен­но не мог уве­до­мить его о сва­тов­стве Алек­сандра, вслед­ствие без­до­ро­жья. Что­бы смяг­чить недо­воль­ство Менгли-Гирея, Иоанн III писал ему: «если зять мой будет опять тебе или мне вра­гом, то мы вос­ста­нем на него общи­ми сила­ми». Князь Зве­нец скон­чал­ся в Кры­му в 1497 г. П. С. Р. Л., VІ—VІІІ. — Карам­зин, «Ист. госуд. Рос.», VI. — Дол­го­ру­кое, кн. П. В., Рос. род. княз., I. — Экзем­пляр­ский, «Вели­кие и удель­ные кня­зья с.-в. Руси», т. І. — Сб. Имп. Рус. Ист. Общ., т. 41. В. Кор­са­ко­ва. {Полов­цов}

Боярин и вое­во­да. В 1468 г. — вое­во­да в Устью­ге и один из глав­ных началь­ни­ков войск, послан­ных на Каму про­тив казан­ских татар, гра­бив­ших села по бере­гам реки. В 1475 г. сопро­вож­дал Иоан­на III в Псков. В 1480 и 1482 гг. ездил как посол — пер­вый раз в Крым, вто­рой в Казань. В 1489 г. сно­ва вое­во­да в Устю­ге 4.

11.4. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ НОЗДРО­ВА­ТЫЙ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1476,-1512)

2С:Ив.Алдр. ПСКОВ­СКИЙ.
околь­ни­чий, вое­во­да и дипло­мат на служ­бе у мос­ков­ских кня­зей Ива­на III и Васи­лия III. Сын Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Боль­шо­го, брат Ива­на Звен­ца-Зве­ни­го­род­ско­го. Родо­на­чаль­ник кня­зей Ноздро­ва­тых (Ноздреватых).В 1480 г. во вре­мя наше­ствия хана Ахма­та на Русь вме­сте с татар­ским царе­ви­чем Нур-Девле­том был послан с судо­вой ратью вниз по Вол­ге, раз­гро­мил и огра­бил сто­ли­цу Боль­шой Орды Сарай и дру­гие татар­ские улу­сы и вер­нул­ся с боль­шой добы­чей. В 1484 году был послан Ива­ном III с дипло­ма­ти­че­ским пору­че­ни­ем в Крым к Менгли-Гирею. В 1491 году в Москве вёл дипло­ма­ти­че­ские пере­го­во­ры с крым­ски­ми посла­ми. В 1501 году воз­глав­лял поход во вла­де­ния Мухам­мед-Эми­на. В 1502 году вме­сте с дья­ком Ива­ном Теле­шо­вым (В. В. Похлеб­кин ука­зы­ва­ет не Васи­лия Ива­но­ви­ча, а его стар­ше­го бра­та Ива­на Ива­но­ви­ча Зве­нец-Зве­ни­го­род­ско­го) ездил в Казань для аре­ста хана Абдул-Лати­фа, низ­ло­жен­но­го в резуль­та­те пере­во­ро­та, под­го­тов­лен­но­го Кель-Ахме­дом. Был заклю­чен мир­ный дого­вор с Казан­ским хан­ством, под­пи­сан­ный Зве­ни­го­род­ским, Теле­шо­вым и Кель-Ахме­том. Абдул-Латиф был сослан в Бело­озе­ро, а на пре­стол повтор­но воз­ве­дён Мухам­мед-Эмин. В том же году ходил на помощь крым­ско­му хану с мос­ков­ски­ми и рязан­ски­ми пол­ка­ми про­тив хана Боль­шой Орды Шейх-Ахмеда.

При завер­ше­нии Казан­ско-рус­ской вой­ны 1505—1507 в 1507 году остав­лен с дру­ги­ми вое­во­да­ми в Ниж­нем Нов­го­ро­де после ухо­да отту­да основ­но­го вой­ска во гла­ве c Дмит­ри­ем Жил­кой. В 1509—1510 году участ­во­вал в похо­де Васи­лия III на Нов­го­род и Псков.
Умер в 1512 году. Дети: Иван Ток­мак (от него пошли кня­зья Ток­ма­ко­вы) и Пётр (потом­ки кото­ро­го име­но­ва­лись Ноздроватые).

В 1504 г. вла­дел селом Кури­ко­во, дерев­ня­ми Коз­лов­ской, Мора­ев­ское в Угож­ском стане Зве­ни­го­род­ско­го уез­да (Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 406).

Ж., УЛЬЯ­НА

АКСИ­НЬЯ ИВА­НОВ­НА ЗВЕНИГОРОДСКАЯ

Доче­ри Ф. А. Пле­ще­е­ва и кня­ги­ни Акси­ньи Ива­нов­ны Зве­ни­го­род­ской вышли замуж: Ана­ста­сия за кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча Щер­ба­то­ва, Ири­на за кня­зя Пет­ра Васи­лье­ви­ча Лущи­хи­на Хован­ско­го (Акты Рус­ско­го госу­дар­ства 1505–1526 гг. М., 1975. № 111; Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии в Рос­сии во вто­рой поло­вине XV – пер­вой тре­ти XVI в. М., 1988. С. 55, 200).

М., Ф. А. ЧЕШИ­ХА ПЛЕЩЕЕВ.

XIX генерация

12.7. ВАСИ­ЛИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ БОЛЬ­ШОЙ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

13.7. ИВАН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ РЮМА ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

14.7. ПЁТР ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ НАГОЙ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1520?)

2С:Вас.Глеб. /ин.АДРИАН/. :Ири­на.

Ж., Наста­сья ино­ка Наталия.

15.7. СЕМЁН ВАСИЛЬЕВИЧ

16.7. ДАНИ­ЛО ИН. ДИО­НИ­СИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ЛУПА ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (?-1538)

Слу­жил вое­во­дой в раз­ных полках.инок Иоси­фо­ва воло­кол. монаст., ико­но­пи­сец и кни­го­пи­сец, извест­ный уже с нача­ла XVI в.; † 31 октяб­ря 1538 г. в глу­бо­кой ста­ро­сти в Иоси­фо­вом мон., заве­щав ему свою биб­лио­те­ку. {Полов­цов}

монах Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря, автор посла­ния мит­ро­по­ли­ту Дани­и­лу, кни­го­люб. Д. про­ис­хо­дил из рода зве­ни­го­род­ских кня­зей, был сыном Вла­ди­ми­ра Гле­бо­ви­ча. Он при­нял постри­же­ние у само­го игу­ме­на Иоси­фа, одна­ко не был из чис­ла тех его уче­ни­ков, кото­рые рев­ност­но слу­жи­ли для упро­че­ния мона­сты­ря и сла­вы сво­е­го настав­ни­ка. Види­мо, его знат­ность поз­во­ля­ла про­яв­лять неко­то­рую неза­ви­си­мость. Извест­ным фак­том его био­гра­фии явля­ет­ся то, что он вме­сте с дру­гим вид­ным постри­жен­ни­ком Иоси­фа Нилом Поле­вым оста­вил Воло­ко­лам­ский мона­стырь (по одним источ­ни­кам про­тив воли Иоси­фа, по дру­гим — с его согла­сия) и несколь­ко лет про­вел в ски­тах у «заволж­ских стар­цев». В 1511 г. они вер­ну­лись в Воло­ко­лам­ский мона­стырь. Поезд­ка их закон­чи­лась скан­даль­но — доно­сом на сто­рон­ни­ков Нила Сор­ско­го. Все эти све­де­ния извест­ны из посла­ний Нила Поле­ва, адре­со­ван­ных спо­движ­ни­ку Нила Сор­ско­го Гер­ма­ну Подоль­но­му (Жма­кин В. Нил Полев. — ЖМНП, 1881, № 8, с. 189—196) и из так назы­ва­е­мо­го Пись­ма о нелюб­ках, напи­сан­но­го неиз­вест­ным авто­ром, в кото­ром, со слов Нила Поле­ва и Дио­ни­сия Зве­ни­го­род­ско­го , опи­сан кон­фликт, воз­ник­ший меж­ду ними и «заволж­ски­ми стар­ца­ми» (Посла­ния Иоси­фа Волоц­ко­го / Подг. тек­ста А. А. Зими­на и Я. С. Лурье. М.; Л., 1959, с. 366—369). Несколь­ко раз­ное истол­ко­ва­ние изве­стий этих двух источ­ни­ков, име­ю­щих зна­че­ние для осве­ще­ния спо­ра меж­ду нес­тя­жа­те­ля­ми и иоси­ф­ля­на­ми, име­ет­ся в ряде совре­мен­ных иссле­до­ва­ний, о них см. в кн.: Зимин А. А. Круп­ная фео­даль­ная вот­чи­на и соци­аль­но-поли­ти­че­ская борь­ба в Рос­сии (конец XV—XVI в.). М., 1977, с. 114.

Каких-либо дру­гих сле­дов дея­тель­но­сти Д. в цер­ков­но-поли­ти­че­ской борь­бе не сохра­ни­лось; по всей види­мо­сти, он в ней не при­ни­мал уча­стия и не зани­мал ника­ких адми­ни­стра­тив­ных постов, хотя и был в близ­ких отно­ше­ни­ях с мит­ро­по­ли­том Дани­и­лом (Жма­кин В. Мит­ро­по­лит Дани­ил и его сочи­не­ния. М., 1881, с. 267). Ника­ких его лите­ра­тур­ных или пуб­ли­ци­сти­че­ских про­из­ве­де­ний не сохра­ни­лось. Одна­ко он без­услов­но при­над­ле­жал к чис­лу лиц, не лишен­ных лите­ра­тур­ных инте­ре­сов. Он состо­ял в пере­пис­ке с мит­ро­по­ли­том Дани­и­лом, но его посла­ния не дошли до нас. Суще­ство­ва­ние его пись­мен­но­го обра­ще­ния к Дани­и­лу уста­нав­ли­ва­ет­ся из ответ­но­го посла­ния адре­са­та, напи­сан­но­го в 1528 г., — «Писах еси ко мне в посла­нии тво­ем...» (АИ, т. 1, № 293, с. 534—537). О свя­зи его с мит­ро­по­ли­том Дани­и­лом гово­рит и то, что ему при­над­ле­жа­ли руко­пи­си, напи­сан­ные Дани­и­лом [13].

Д. была собра­на хоро­шая лич­ная биб­лио­те­ка, кото­рая потом пере­шла в мона­стыр­скую каз­ну. В опи­си книг Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 1545 г. пере­чис­ле­но 12 ему при­над­ле­жав­ших руко­пи­сей: Геор­ги­ев­ский Т. В. Фрес­ки Фера­пон­то­ва мона­сты­ря. СПб., 1911. При­ло­же­ние, с. 7—23. Извест­ны сле­ду­ю­щие его руко­пи­си: ГИМ, Епарх. собр., №№ 96, 348, 351, 405; ГБЛ, Волок. собр., №№ 459, 661. Д. не при­над­ле­жал к чис­лу кни­го­пис­цев-про­фес­си­о­на­лов. В отли­чие от мно­гих дру­гих постри­жен­ни­ков Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря он не пере­пи­сал ни одной кни­ги для мона­стыр­ско­го оби­хо­да. И боль­шин­ство руко­пи­сей его лич­ной биб­лио­те­ки напи­са­ны раз­ны­ми пис­ца­ми (их име­на пред­став­ле­ны в опи­си книг).

Одна­ко, без­услов­но, под­бор про­из­ве­де­ний для сво­их четьих сбор­ни­ков он делал сам. Наи­боль­ший инте­рес в этом отно­ше­нии пред­став­ля­ют два его сбор­ни­ка — Епарх. собр., № 405 и Волок. собр., № 661. Д. при­вле­ка­ют про­из­ве­де­ния раз­но­го пла­на — пуб­ли­ци­сти­че­ские, исто­ри­че­ские, лите­ра­тур­ные, при этом у него явно про­яв­ля­ет­ся склон­ность к про­из­ве­де­ни­ям, толь­ко что уви­дев­шим свет. Отме­тим, что пере­пи­сан­ное в его сбор­ни­ке Пре­ние живо­та и смер­ти 3‑й редак­ции — один из ран­них сохра­нив­ших­ся спис­ков. Он в свои сбор­ни­ки вклю­ча­ет и сочи­не­ния, име­ю­щие лич­но к нему отно­ше­ние, — посла­ние Нила Поле­ва стар­цу Гер­ма­ну, родо­сло­вие зве­ни­го­род­ских кня­зей (подроб­нее об этих сбор­ни­ках см.: Дмит­ри­е­ва Р. П. Воло­ко­лам­ские четьи сбор­ни­ки XVI в. // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 206—207).
Хотя у нас нет воз­мож­но­сти судить о Д. как о писа­те­ле, он без­услов­но при­над­ле­жал к чис­лу лиц, близ­ко свя­зан­ных с писа­тель­ской сре­дой сво­е­го вре­ме­ни. Его уче­ник по Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю Онуф­рий Иса­ков, види­мо, пере­нял от сво­е­го учи­те­ля инте­рес к совре­мен­ным лите­ра­тур­ным про­из­ве­де­ни­ям, о чем сви­де­тель­ству­ет состав его сбор­ни­ка Волок. собр., № 577, в кон­це кото­ро­го сде­ла­на запись о кон­чине Д.

† кон. 1538, Иоси­фов Воло­ко­лам­ский мон-рь), постри­же­ник и уче­ник прп. Иоси­фа Волоц­ко­го, биб­лио­фил. Д. был 4‑м сыном волоц­ко­го зем­ле­вла­дель­ца кн. Васи­лия Гле­бо­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го (не Вла­ди­ми­ра Гле­бо­ви­ча, как оши­боч­но пишут А. А. Зимин, Р. П. Дмит­ри­е­ва и др.; ср.: Быч­ко­ва. 1986. С. 39). Семья Д. была тес­но свя­за­на с Иоси­фо­вым Воло­ко­лам­ским в честь Успе­ния Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы мона­сты­рем, ее пред­ста­ви­те­ли извест­ны как вклад­чи­ки оби­те­ли. В 1503 г. в сино­дик Воло­ко­лам­ско­го мон-ря были запи­са­ны роди­те­ли Д., воз­мож­но, его отец при­нял там постриг с име­нем Адри­ан (Сино­дик Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мон-ря (1479–1510‑е гг.). СПб., 2004. С. 162). Д. был постри­жен в мона­ше­ство прп. Иоси­фом. В Воло­ко­лам­ском мон-ре инок сбли­зил­ся с буд. митр. Дани­и­лом и мон. Нилом (Поле­вым), к‑рый, как и Д., про­ис­хо­дил из бояр­ско­го рода, слу­жив­ше­го в Воло­ко­лам­ском уде­ле. Ино­ков объ­еди­нял инте­рес к исто­рии и кни­гам. В нач. XVI в. в актах, свя­зан­ных с хозяй­ствен­ной дея­тель­но­стью Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря, имя Д. не встре­ча­ет­ся, нет све­де­ний и о его денеж­ных или земель­ных вкла­дах в обитель.
Соглас­но посла­нию Нила (Поле­ва) к кирил­ло-бело­зер­ско­му мон. Гер­ма­ну (Подоль­но­му), уче­ни­ку прп. Нила Сор­ско­го, к 1509 г., когда меж­ду прп. Иоси­фом и Нов­го­род­ским архи­еп. св. Сера­пи­о­ном про­изо­шел кон­фликт, автор дан­но­го пись­ма и Д. «оуже тогда мно­го вре­мя» не жили в Воло­ко­лам­ском мон-ре (РГБ. Вол. Ф. 113. № 661. Л. 131). С согла­сия прп. Иоси­фа оба ино­ка поки­ну­ли оби­тель меж­ду 1505 и 1508 гг. и посе­ли­лись в раз­ных пусты­нях сре­ди «заволж­ских стар­цев», вбли­зи от Кирил­ло­ва Бело­зер­ско­го в честь Успе­ния Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы муж­ско­го мона­сты­ря. В посла­нии Нила (Поле­ва) и в «Пись­ме о нелюб­ках стар­цев Кирил­ло­ва и Иоси­фо­ва мона­сты­ря» сооб­ща­лось, что бывш. волоц­кие мона­хи обна­ру­жи­ли сре­ди «заволж­ских стар­цев» ересь, о чем в нач. 1509 г. сооб­щи­ли при посред­ни­че­стве прп. Иоси­фа вла­стям. Одна­ко в резуль­та­те вме­ша­тель­ства вли­я­тель­но­го при дво­ре Вас­си­а­на (Пат­ри­ке­е­ва), покро­ви­тель­ство­вав­ше­го нес­тя­жа­те­лям, Д. и Нил (Полев) из обви­ни­те­лей пре­вра­ти­лись в обви­ня­е­мых. Они были аре­сто­ва­ны, под­верг­лись нака­за­нию, пусты­ни, где они жили, были сожже­ны. Бывш. волоц­ких мона­хов поме­сти­ли в Кирил­лов Бело­зер­ский мон-рь, где они, по сло­вам прп. Иоси­фа, «в вели­цей нужи мно­ги скор­би пре­тер­пе­ша» (Посла­ния. 1959. С. 367–368).

Прп. Иосиф пытал­ся защи­тить сво­их постри­же­ни­ков, дей­ствуя через покро­ви­те­лей в вели­ко­кня­же­ской думе. Д. и Нил (Полев) были оправ­да­ны, по-види­мо­му, на Собо­ре 1509 г., где сто­рон­ни­ки прп. Иоси­фа одер­жа­ли побе­ду над архи­еп. Сера­пи­о­ном, к‑рый был лишен кафед­ры. Об этом сви­де­тель­ству­ет пись­мо Нила (Поле­ва) Гер­ма­ну (Подоль­но­му): «Оте­ць наш иго­умен Иосиф, тако­же и мы вси, его оуче­ни­ци и постри­же­ни­ци, бла­го­слов­ле­ни и про­ще­ни от свя­тых пра­вил, потом же и от все­го Собо­ра Роуския мит­ро­по­лия тако­же бла­го­сло­ве­ни и про­ще­ни... Како свя­тые пра­ви­ла не бла­го­сло­ви­ли и отло­учи­ли архи­епи­ско­па Сера­пи­о­на, а отца наше­го Иоси­фа и всех нас раз­ре­ши­ли и про­сти­ли» (РГБ. Вол. № 661. Л. 128 об.- 129 об.). Это посла­ние Нила близ­ко к пись­му прп. Иоси­фа вели­ко­кня­же­ско­му каз­на­чею И. И. Тре­тья­ко­ву-Хов­ри­ну, что дает осно­ва­ние отно­сить их состав­ле­ние к одно­му вре­ме­ни. Посколь­ку в посла­нии Нила упо­ми­на­ет­ся пост, мож­но пред­по­ло­жить, что тек­сты были напи­са­ны во вре­мя Вели­ко­го поста 1510/11 г. (Клосс Б. М. Нил Сор­ский и Нил Полев — «спи­са­те­ли книг» // ДРИ. 1974. [Вып.:] Руко­пис­ная кни­га. Сб. 2. С. 160). В пись­ме Нил назы­ва­ет Д. «стар­цем».
Д. пере­пи­сы­вал­ся с митр. Дани­и­лом, о чем сви­де­тель­ству­ет ответ мит­ро­по­ли­та ино­ку, напи­сан­ный в окт. 1528 г. в Москве (пись­ма Д. Дани­и­лу неизв.). Из посла­ния митр. Дани­и­ла сле­ду­ет, что в это вре­мя Д. был насель­ни­ком Сав­ви­на Сто­ро­жев­ско­го в честь Рож­де­ства Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы муж­ско­го мона­сты­ря. Отсю­да он писал пер­во­и­е­рар­ху, «яко мно­га гоне­ниа, и скор­би, и напа­сти, и беды при­и­до­ша» на него, и про­сил сове­та о том, «како пре­бы­ва­ти» (АИ. Т. 1. № 293. С. 534). Через какое-то вре­мя Д. поки­нул Сав­вин Сто­ро­жев­ский мон-рь и вер­нул­ся в Воло­ко­лам­скую оби­тель. Изве­стен мона­стыр­ский акт с его име­нем: в 1534/35 г. Д. упо­мя­нут в чис­ле 3 стар­цев, от име­ни к‑рых состав­лен доку­мент, в гра­мо­те на куп­лен­ную Воло­ко­лам­ским мона­сты­рем у детей бояр­ских В. М., Г. М. и Ф. М. Ржев­ских их вот­чи­ну — с. Николь­ское и дер. Меле­хо­во «с пашен­ною зем­лею, и с луги, и с лесом, и з боло­ты, и со все­ми уго­дьи» в Сест­рин­ском стане Руз­ско­го у. (АФЗХ. Ч. 2. № 142. С. 139). Бла­го­да­ря гра­мо­те выяс­ня­ет­ся, что Д. в мона­стыр­ском собо­ре в пери­од насто­я­тель­ства игум. Нифон­та (Кор­ми­ли­цы­на; 1522–1543) зани­мал место выше, чем каз­на­чей Тихон (Лен­ков) и келарь Иларион.

Уче­ни­ком Д. был волоц­кий инок Онуф­рий (Иса­ков), вла­де­лец руко­пи­си «Събор­ник Ануфрея Иса­ко­ва, Дени­сье­ва уче­ни­ка Зве­ни­го­род­ско­го» (РГБ. Вол. № 577. Л. 388 об., спи­сок кон. 90‑х гг. XV в.; кни­га упом. в опи­си 1591 г.- КЦДР. С. 85). В кон. 1538 г. на ее послед­нем листе Онуф­рий (Иса­ков) сде­лал запись о смер­ти Д. Уче­ни­ка­ми Д. так­же были мона­хи Воло­ко­лам­ско­го мон-ря Дио­ни­сий (Гор­ба­тый) из ста­ро­мос­ков­ско­го бояр­ско­го рода Куту­зо­вых и Никон (в сер. XVI в. он дал вкла­дом в мон-рь Сле­до­ван­ную Псал­тирь с запи­сью: «Псал­тырь Нико­на­ва, Део­ни­сья Зве­ни­го­родц­ка­го уче­ни­ка» — ГИМ. Епарх. № 117(180). Л. 475, спи­сок кон. XV — нач. XVI в.). По мне­нию А. А. Зими­на, сыно­вья­ми Д. были упо­ми­на­е­мые в источ­ни­ках волоц­кие ино­ки — Фео­до­сий и Вла­ди­мир Зве­ни­го­род­ские (АФЗХ. Ч. 2. № 36. С. 38; Зимин. 1977. С. 114. При­меч. 62). Одна­ко в ряде родо­слов­цев сер. XVI в., в т. ч. и в родо­слов­ной встав­ке в одном из сбор­ни­ков из б‑ки Д., он отме­чен как без­дет­ный (РИИР. Вып. 2. С. 42; Быч­ко­ва. 1986. С. 75).
После кон­чи­ны Д. зна­чи­тель­ная часть его б‑ки попа­ла в каз­ну Воло­ко­лам­ско­го мон-ря (в опи­сях 1545, 1573 и 1591 ука­за­ны 18 руко­пи­сей, ранее при­над­ле­жав­ших Д.). В наст. вре­мя извест­ны 7 книг из биб­лио­те­ки Д.: Сле­до­ван­ная Псал­тирь (ГИМ. Епарх. № 96(159), посл. четв. XV в.), Лестви­ца с тол­ко­ва­ни­я­ми — вклад Д. в Воло­ко­лам­ский мон-рь (РГБ. Вол. № 459, 1‑я четв. XVI в.), Сло­ва пост­ни­че­ские прп. Иса­а­ка Сири­на (РГБ. Гран­ков. № 53, кон. XV — нач. XVI в.), 4 сбор­ни­ка исто­ри­ко-лит. соста­ва (ГИМ. Епарх. № 348(502), № 351(518), спис­ки кон. XV — нач. XVI в.; № 405(646), 20‑е гг. XVI в., и РГБ. Вол. № 661(684), кон. 20‑х — нач. 30‑х гг. XVI в.). Под­бор­ка тек­стов в сбор­ни­ках сви­де­тель­ству­ет об инте­ре­се Д. к агио­гра­фии, к мона­стыр­ским уста­вам (поми­мо све­де­ний о Сту­дий­ском уста­ве поме­щен Устав прп. Нила Сор­ско­го без ука­за­ния име­ни пре­по­доб­но­го), к цер­ков­но­му пра­ву, а так­же к совр. поле­ми­че­ским про­из­ве­де­ни­ям (вклю­че­ны пись­мо Нила (Поле­ва) к Гер­ма­ну (Подоль­но­му), посла­ния прп. Мак­си­ма Гре­ка к Нико­лаю Нем­чи­ну и «на лати­ну»). Сбор­ни­ки так­же содер­жат исто­ри­че­ские тек­сты (о Др. Риме, Иудее, Пер­сии и Маке­до­нии, пове­сти о навод­не­нии в Неа­по­ле, зем­ле­тря­се­нии в Вен­грии), родо­сло­вие зве­ни­го­род­ских кня­зей, где под­чер­ки­ва­ет­ся их про­ис­хож­де­ние от вел. кн. мч. Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча. Для Д. был харак­те­рен инте­рес к лит. новин­кам: сб. ГИМ. Епарх. № 405(646) вклю­ча­ет «Пре­ние живо­та с смер­тью» 3‑й редак­ции — это один из ран­них сохра­нив­ших­ся спис­ков. Как уста­но­вил Б. М. Клосс, Д. при­над­ле­жал стар­ший и луч­ший спи­сок «Ска­за­ния о Мама­е­вом побо­и­ще» (РНБ. Q. IV. 22. Л. 19–90; эти листы были выре­за­ны П. М. Стро­е­вым из сб. РГБ. Вол. № 661, где они нахо­ди­лись меж­ду листа­ми 428 и 429; см.: Клосс. 2001. С. 334–335). В опи­сях книг Воло­ко­лам­ско­го мон-ря упо­ми­на­ют­ся и др. кни­ги из б‑ки Д., в т. ч. неск. сбор­ни­ков (КЦДР. С. 25, 26, 34, 35, 82, 83, 85).

В отли­чие от митр. Дани­и­ла и Нила (Поле­ва) Д. был соби­ра­те­лем, но не пере­пис­чи­ком книг. Сбор­ник, содер­жа­щий сочи­не­ния прп. Симео­на Ново­го Бого­сло­ва, для Д. пере­пи­сал буд. митр. Дани­ил, Еван­ге­лие — буд. Суз­даль­ский еп. Симе­он, Псал­тирь с застав­кой «в крас­ках» и Треб­ник — Иван Пищу­лин, Лестви­цу — Ефрем, тет­радь из сбор­ни­ка сме­шан­но­го соста­ва — дьяк Ф. Варак­син (ГИМ. Епарх. № 348(502). Л. 326; КЦДР. С. 25, 29, 35, 73, 82, 184, 364).
[Ист.: Гор­ский А. В., прот. Отно­ше­ния ино­ков Кирил­ло-Бело­зер­ско­го и Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мон-рей в XVI в.: [Изд. ркп. пись­ма XVI в.] // ПрТ­СО. 1851. Ч. 10. С. 506–507; Жма­кин В. Нил (Полев) // ЖМНП. 1881. Т. 216. № 8. С. 189–196; Иосиф, иером. Опись руко­пи­сей, пере­не­сен­ных из б‑ки Иоси­фо­ва мон-ря в б‑ку МДА. М., 1882. С. 78–79. № 121(459); С. 198. № 177(557); Посла­ния Иоси­фа Волоц­ко­го / Под­гот. тек­ста: А. А. Зимин, Я. С. Лурье. М.; Л., 1959. С. 366–369; Собра­ние Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мон-ря. Ф. 113: Допол­ни­тель­ная опись к печ. опи­са­нию иером. Иоси­фа «Опись руко­пи­сей...» (М., 1882) / Руко­пи­си обра­бо­та­ны Л. В. Тига­но­вой, Н. Б. Тихо­ми­ро­вым, Ю. А. Нево­ли­ным. М., 1972. № 121(449). С. 69; № 235(661). С. 153–154; Руко­пис­ные собра­ния Гос. б‑ки СССР им. В. И. Лени­на: Указ. М., 1986. Т. 1. Вып. 2. С. 146; 1996. Вып. 3. С. 406; РИИР. Вып. 2. С. 42, 112; КЦДР: Иоси­фо-Воло­ко­лам­ский мон-рь как центр книж­но­сти. 1991. С. 10–12, 25–26, 29, 31, 34–35, 38, 62, 73, 80, 82–83, 85, 184, 207, 364, 366, 400.
Лит.: Дмит­ри­е­ва Р. П. Воло­ко­лам­ские четьи сбор­ни­ки XVI в. // ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 202–230; она же. Дио­ни­сий Зве­ни­го­род­ский Лупа // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 191–192; Зимин А. А. Круп­ная фео­даль­ная вот­чи­на и соц.-полит. борь­ба в Рос­сии (кон. XV-XVI в.). М., 1977. С. 72, 88, 114–115, 267–268; он же. Рос­сия на рубе­же XV-XVI ст.: Очер­ки соц.-полит. исто­рии. М., 1982. С. 205–207; Клосс Б. М. Нико­нов­ский свод и рус. лето­пи­си XVI-XVII вв. М., 1980. С. 108–109; он же. Избр. тру­ды. М., 2001. Т. 2: Очер­ки по исто­рии рус. агио­гра­фии XIV-XVI вв. С. 334–335, 347. При­меч. 10; Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов Рос­сии в XVI в.: Ист.-генеалогическое исслед. М., 1986. С. 39–44, 74, 75; Анхи­мюк Ю. В. Ново­об­ре­тен­ные руко­пис­ные кни­ги из б‑ки Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мон-ря XVI в. // Исто­рия Воло­ко­лам­ско­го края и пер­спек­ти­вы «Золо­то­го насле­дия Руси»: Сб. докл. науч.-практ. конф., 30 окт. 1998 г. М., 1999. С. 74–76, 78–79.]

17.7. ВАСИ­ЛИЙ ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ НЕЧИ­ХА ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1510)

в 1510 без­детн. 4С:Вас.Глеб. /ин.АДРИАН/. :Ири­на. В руз­ском уез­де поме­стья­ми вла­де­ли князь в. в. нечи­ка звенигородский

18.8. ИВАН ИВА­НО­ВИЧ БАРАШ СМОТ­РИН ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1515,1521)

вотч.-Руза‑у. 1С:Ив.Глеб. СМОТРА.

в 1521/1522 г. душе­при­каз­чик в духов­ной Г. Д. Руси­но­ва, зем­ле­вла­дель­ца Ростов­ско­го уез­да. Иван Бараш был сыном кня­зя Ива­на Смот­ры Гле­бо­ви­ча (Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 2. СПб., 1877. С. 19; Акты Рус­ско­го госу­дар­ства 1505–1526 гг. М., 1975. № 196, 198, С. 327).

19.8. МИХА­ИЛ ИВА­НО­ВИЧ СПЯ­ЧЕЙ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1516)

2С:Ив.Глеб. СМОТ­РА. Слу­жил дмит­ров­ско­му удель­но­му кня­зю Юрию Ива­но­ви­чу, вла­дев­ше­му Рузой.[14] Мено­вые гра­мо­ты Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря сооб­ща­ют об обмене в мае 1516 года у кня­зя М.И. Зве­ни­го­род­ско­го-Спя­че­го двух дере­вень «с почин­ка­ми» на село Попов­ское и дерев­ню Мику­лин­ское (Руз­ский уезд) [Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства. М., 1956. Ч. 2. С. 69–70. № 72.] Сыно­вья кн. М. И. Спя­че­го — кн. Андрей и Дмит­рий Михай­ло­ви­чи — и его вну­ки — Гри­го­рий Васи­лье­вич и Федор Андре­евич Боль­шой Зве­ни­го­род­ские — в Дво­ро­вой тет­ра­ди чис­лят­ся по Доро­го­бу­жу, где они полу­чи­ли поместья. 

20.8. ВАСИ­ЛИЙ ИВА­НО­ВИЧ СПЯ­ЧЕЙ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

21.9. ДМИТ­РИЙ ФЁДО­РО­ВИЧ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

22.9. БОГ­ДАН ФЁДО­РО­ВИЧ ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

23.10. АНДРЕЙ ИВА­НО­ВИЧ ЗВЕН­ЦОВ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1504,1506)

сын Ив.Ив. Звен­ца. В 1504 г. вла­дел селом Куры­шин­ское и почин­ком Сухо­ежи­но в Ростов­ском уез­де (Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 372). Упо­ми­на­ет­ся в духов­ной кн. Бори­са Васи­лье­ви­ча Волоц­ко­го меж­ду 1503 и 1513 гг.: «… Датьми Кня­зю Андрею Кня­жу Ива­но­ву сыну Звен­цо­ву конь карь иноходь…»

24.11. ИВАН ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ТОК­МАК НОЗДРОВАТЫЙ

изве­стен в чис­ле лиц, близ­ких Мак­си­му Гре­ку до собо­ра 1525 г. В 1538 г. голо­ва в посыл­ках в боль­шом пол­ку в Коломне (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 2. М., 1977. С. 273).

25.11. ПЁТР ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ НОЗДРОВАТЫЙ

XX генерация

26.13. АНДРЕЙ ИВА­НО­ВИЧ РЮМИН

27.13. ФЁДОР ИВА­НО­ВИЧ ЛОБАН РЮМИН

28.14. КН. ГРИ­ГО­РИЙ ПЕТ­РО­ВИЧ УГРИМ

29.14. ВАСИ­ЛИЙ ПЕТ­РО­ВИЧ НАГО­ГО (1550,1562)

дворов.сын-боярск. помещ.-Коломна‑у. без­детн. 2С:Петр.Вас. НАГОЙ. Тысяч­ник 3‑й ста­тьи из Колом­ны. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Колом­ны (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 71, 158). В 1557/58 г. тре­тий вое­во­да в Деди­лов. В 1560 г. в Туле голо­ва при пер­вом вое­во­де сто­ро­же­во­го пол­ка. В 1564/65 г., сен­тяб­ре 1565 г. вое­во­да у Нико­лы Зараз­ско­го (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 166, 187, 215, 221).
В 1594–1597 гг. в Замош­ской воло­сти Руз­ско­го уез­да кня­ги­ней Сте­фа­ни­дой, женой Гри­го­рия Пет­ро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, в вот­чине сель­цо Рыку­но­во на р. Рукав­ке, ранее при­над­ле­жав­шая кня­зю Васи­лию Зве­ни­го­род­ско­му (110 чет­вер­тей худой зем­ли) (Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 124).

30.14. ИВАН ПЕТ­РО­ВИЧ УГРИМ БОЛЬШОЙ

31.14. ФЁДОР ПЕТ­РО­ВИЧ ГОЛО­ВА (1543,1554)

дворов.сын-боярск. помещ.-Кашин‑у. воев.Коломна(1553) боярин() 4С:Петр.Вас. НАГОЙ. Тысяч­ник 2‑й ста­тьи кн. Юрия Ива­но­ви­ча из Каши­на. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Каши­на с поме­той «князь Федор боярин у царя» (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 60, 134). В авгу­сте 1553 г. остав­лен вто­рым вое­во­дой в Коломне. В апре­ле 1554 г. послан вто­рой вое­во­да в Сви­яж­ском горо­де (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 142, 145).

В 1541/1542 г. в Меретц­ком стане Кашин­ско­го уез­да за ним поме­стье село Наза­рье­во с дерев­ня­ми Кро­хи­но, Дубо­тол­ко­во, Бяко­во, Луки­но, пусто­ша­ми Олту­хо­во, Тара­со­во, дерев­ней Хлю­пи­но (все­го 262 чети в поле) (Акты слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев XV–начала XVII в. Т. 4. М., 2008. № 528). До 1567–1569 гг. Федор Зве­ни­го­род­ский утра­тил в воло­сти Замо­шье Руз­ско­го уез­да веро­ят­но поме­стье дерев­ни Воро­ни­но и Кар­по­во (53 чет­вер­ти) (Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 112).
Кня­зья Федор и Гри­го­рий Пет­ро­ви­чи Зве­ни­го­род­ские послу­хи у куп­чей каз­на­чея Ф. И. Суки­на, в 1547/1548 г. купив­ше­го у С. М. Ели­за­ро­ва его вот­чи­ну село Тор­гов­цы в Повель­ском стане Дмит­ров­ско­го уез­да за 150 руб. (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. № 1018. Л. 1080; Шума­ков С.А. Обзор гра­мот кол­ле­гии эко­но­мии. Вып. 3. М., 1912. С. 52).
Князь Ф. П. Зве­ни­го­род­ский дал Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю по себе 50 руб. (Титов А.А. Вклад­ные и запис­ные кни­ги Иоси­фо­ва Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря XVI в. // Руко­пи­си сла­вян­ские и рус­ские, при­над­ле­жа­щие И. А. Вах­ра­ме­е­ву. Вып. 5. М., 1906. С. 47–48).

31а.14. КН. ИВАН ПЕТ­РО­ВИЧ СРЕДНИЙ

В 1547 г. — вое­во­да в Смо­лен­ске. В 1548 г. был вто­рым вое­во­дой в пра­вой руке на Муро­ме; в 1556 г. намест­ни­ком в Каре­ле; в 1565 г. вое­во­дой в Пско­ве, в при­бав­ку к кня­зю Дмит­рию Кура­ки­ну, к горо­до­во­му стро­е­нию и для суда, а затем вое­во­дой в Тетю­шах. [Синб. Сб. — Др. Рос. Вивл., ХIII. — Дв. разр., II. — Дол­го­ру­ков, князь П. В., Рос. род. кня­зей, І.].

32.14. КН. ИВАН ПЕТ­РО­ВИЧ МЕНЬ­ШОЙ (1547,1574)

околь­ни­чий() моск.двн.(1562) полк.воев.(1548) дворов.сын-боярск. помещ.-Кашин‑у. воев.Смоленск(1548) вотч.-Руза‑у. 3С:Петр.Вас. НАГОЙ. намест­ник в Каре­ле 1568 г.

Тысяч­ник 2‑й ста­тьи кн. Юрия Ива­но­ви­ча из Каши­на. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Каши­на с поме­той «Иван околь­ни­чий» (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 60, 134). Боярин с мар­та 1562 г. (Зимин А.А. Состав Бояр­ской думы в XV–XVI вв. // Архео­гра­фи­че­ский еже­год­ник за 1957. М., 1958. С.71). В янва­ре 1547 г. вое­во­да в Смо­лен­ске. В июле 1548 г. в Муро­ме вто­рой вое­во­да пол­ка пра­вой руки. В апре­ле 1552 г. в похо­де из Сви­яж­ска на Казань вто­рой вое­во­да сто­ро­же­во­го пол­ка. В июне 1556 г. в раз­ря­де похо­да Ива­на IV в Сер­пу­хов сре­ди голов в госу­да­ре­вом стане в сто­ро­жах. В 1555/56 г. намест­ник на поло­вине Коре­лы (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 112, 117, 135, 157; Паш­ко­ва Т.И. Мест­ное управ­ле­ние в Рус­ском госу­дар­стве пер­вой поло­ви­ны XVI века (намест­ни­ки и воло­сте­ли). М., 2000. С. 142). Князь Иван Зве­ни­го­род­ский в 1552/53 г. писец в Бело­зер­ском уез­де, в 1556/57 г. писец в Калуж­ском уез­де, в 1563/64 г. писец в Дмит­ров­ском уез­де (без бояр­ско­го зва­ния) (Милю­ков П.Н. Спор­ные вопро­сы Финан­со­вой исто­рии Мос­ков­ско­го госу­дар­ства. М., 1892. С. 163; Акты слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев XV–начала XVII в. Т. 1. М., 1997. № 114, С. 337). 20 мар­та 1562 г. с дру­ги­ми детьми бояр­ски­ми пору­чил­ся кня­зе И. Д. Бель­ском в 10 тыс. руб. (Анто­нов А.В. Поруч­ные запи­си 1527–1571 годов // Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 10. М., 2004. С. 15, 18).

В 1562/1563 г. кня­зья Иван и Гри­го­рий Пет­ро­ви­чи Зве­ни­го­род­ские соста­ви­ли духов­ную гра­мо­ту. У них было мно­го долж­ни­ков. Из духов­ной ста­но­вит­ся извест­но, что бра­тья зало­жи­ли В. А. Бело­му в 110 руб. их вот­чи­ну в Можай­ске пол­сель­ца с дерев­ня­ми. В слу­чае рож­де­ния у кня­ги­ни Сте­фа­ни­ды (доче­ри Алек­сандра Гри­го­рье­ви­ча Бело­го и Агра­фе­ны), жены кня­зя Гри­го­рия Пет­ро­ва сына, ему долж­на была достать­ся вот­чи­на. Сте­фа­ни­да до сво­е­го живо­та полу­ча­ла по заве­ща­нию село сели­ще (Николь­ское) и сель­цо Поре­ево в Дубен­ском стане Кашин­ско­го уез­да, кото­рые в слу­чае рож­де­ния у нее сына, долж­ны были ему перей­ти. Если Сте­фа­ни­да не вый­дет замуж, то ей пере­хо­дил двор кня­зей Зве­ни­го­род­ских в Москве на ул. Дмит­ров­ке. До июля 1569 г. князь И. П. Зве­ни­го­род­ский с бра­тья­ми вла­дел сель­цом Хар­ла­но­во с тре­мя дерев­ня­ми в Замош­ской воло­сти Руз­ско­го уез­да (171 чет­верть сред­ней зем­ли и 12 четей худой зем­ли), кото­рое затем доста­лось Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю (Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 299, 300, 347). К 1573/1574 г. утра­тил (в пороз­жих зем­лях) поме­стье в стане Радо­неж Мос­ков­ско­го уез­да 4 пусто­ши (150 чет­вер­тей доб­рой зем­ли) (Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 32). К 1567/1569 гг. с бра­тья­ми утра­тил вот­чи­ну (пере­шла Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю) в Замош­ской воло­сти Руз­ско­го уез­да сель­цо Хар­ла­мо­во на р. Веине с 3 дерев­ня­ми (183 чет­вер­ти) (РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 425. Л. 541 об.; Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 129–130).

В 1565/66 г. Иван с бра­том Гри­го­ри­ем дали по отце кня­зе Пет­ре Васи­лье­ви­че Зве­ни­го­род­ском и мате­ри кня­гине Наста­сье, в ино­че­стве Нати­лии, Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю 100 руб. В 1565/1566 г. оба бра­та дали мона­сты­рю по себе 100 руб. (Титов А.А. Вклад­ные и запис­ные кни­ги Иоси­фо­ва Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря XVI в. // Руко­пи­си сла­вян­ские и рус­ские, при­над­ле­жа­щие И. А. Вах­ра­ме­е­ву. Вып. 5. М., 1906. С. 55, 65–66).

33.14. ГРИ­ГО­РИЙ ПЕТ­РО­ВИЧ ГОЛО­ВА ИН.ГУРИЙ (1550,1566)

дворов.сын-боярск. помещ.-Кашин‑у. голова(1555) вотч.-Руза‑у. Голо­ва 5С:Петр.Вас. НАГОЙ.

князь, вое­во­да в цар­ство­ва­ние Ива­на Гроз­но­го, сын кня­зя П.В. Зве­ни­го­род­ско­го. В 1552 году послан в Сви­яжск тре­тьим вое­во­дой, отку­да был отправ­лен к Каза­ни с пол­ком левой руки вто­рым вое­во­дой. В 1554 году — пер­вый вое­во­да в Шац­ке. В 1555 году участ­во­вал голо­вой в цар­ском пол­ку в похо­де к Туле про­тив Две­лет-Гирея. В 1556 году — вто­рой вое­во­да пол­ка пра­вой руки под Каши­рой. В 1558 году слу­жил в Туле тре­тьим вое­во­дой. В том же году участ­во­вал в Ливон­ском похо­де и после ухо­да рус­ско­го вой­ска из Ливо­нии был остав­лен пер­вым вое­во­дой в Полоц­ке. Тогда же ходил вто­рым вое­во­дой со сто­ро­же­вым пол­ком к Сырен­ску, затем был послан с тем же пол­ком к Юрье­ву. В 1562 году — вто­рой вое­во­да пол­ка пра­вой руки в похо­де из Юрье­ва к Тар­ва­сту. В 1563 году при­вел «по татар­ским вестем» пере­до­вой полк под Тулу, после чего был направ­лен с тем же пол­ком вто­рым вое­во­дой «на берег». В 1565 году годо­вал в Вели­ких Луках вто­рым вое­во­дой. В 1576 году слу­жил вое­во­дой в Красном.

Тысяч­ник 2‑й ста­тьи кн. Юрия Ива­но­ви­ча из Каши­на. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Каши­на (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 60, 134). В апре­ле 1552 г. тре­тьим вое­во­дой отправ­лен в Сви­яжск на годо­ва­нье. Из Сви­яж­ска направ­лен в Казань вто­рым вое­во­дой пол­ка левой руки. В апре­ле 1554 г. вое­во­да в Шатц­ком горо­де. В июле 1555 г. в вой­ске из Колом­ны в Тулу назван сре­ди голов, «кото­рые рас­пи­са­ны в посыл­ки». В апре­ле 1556 г. на Бере­гу вто­рой вое­во­да пол­ка левой руки. В декаб­ре 1556 г. был на кон­ском база­ре во вре­мя при­бы­тия ногай­ских послов. В июне 1558 г. тре­тий вое­во­да в Туле. В 1558 г. вое­во­да в Выш­го­ро­де, затем в вой­ске к Юрье­ву нахо­дил­ся вто­рым вое­во­дой в сто­ро­же­вом пол­ку. В 1561 г. в вой­ске из Юрье­ва на Тар­вас про­тив «литов­ских людей» вто­рой вое­во­да пол­ка пра­вой руки. В 1562/63 г. в Туле пер­вый вое­во­да пере­до­во­го пол­ка. В Полоц­ком похо­де 1562/63 г. в сен­тяб­ре 1562 г. дол­жен был явить­ся на служ­бу из Юрье­ва, затем ука­зан голо­вой и при­бран­ным в яса­у­лы. В 1563–64 г. вто­рой вое­во­да в Вели­ких Луках. В 1565 г. вто­рой вое­во­да в Вели­ких Луках (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 134, 135, 145, 151, 156, 170, 172–174, 194, 203, 206, 212; Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 1. М., 1981. С. 173; Посоль­ские кни­ги по свя­зям Рос­сии с Ногай­ской Ордой (1551–1561 гг.) / Сост. Д.А. Муста­фи­на, В.В. Тре­пав­лов. Казань, 2006. С. 215; Кни­га Полоц­ко­го похо­да 1563 г. (Иссле­до­ва­ние и текст) / Подг. текст К. В. Пет­ров. СПб., 2004. С. 36, 49).

В 1562/1563 г. купил у Улья­ны, жены Н. Поло­зо­ва и ее детей, село Сели­ще на р. Вол­ге и сель­цо Поре­ево с 10 дерев­ня­ми и почин­ком за 600 руб. в Дубен­ском стане Кашин­ско­го уез­да. В 1562/1563 г. кня­зья Иван и Гри­го­рий Пет­ро­ви­чи Зве­ни­го­род­ские соста­ви­ли духов­ную гра­мо­ту. Ока­зы­ва­ет­ся, что у них было мно­го долж­ни­ков. Из духов­ной ста­но­вит­ся извест­но, что бра­тья зало­жи­ли В. А. Бело­му в 110 руб. их вот­чи­ну в Можай­ске пол­сель­ца с дерев­ня­ми. В слу­чае рож­де­ния у кня­ги­ни Сте­фа­ни­ды (доче­ри Алек­сандра Гри­го­рье­ви­ча Бело­го и Агра­фе­ны), жены кня­зя Гри­го­рия Пет­ро­ва сына Зве­ни­го­род­ско­го, ему долж­на была достать­ся вот­чи­на. Сте­фа­ни­да до сво­е­го живо­та полу­ча­ла по заве­ща­нию село сели­ще (Николь­ское) и сель­цо Поре­ево в Дубен­ском стане Кашин­ско­го уез­да, кото­рые в слу­чае рож­де­ния у нее сына, долж­ны были ему перей­ти. Если Сте­фа­ни­да не вый­дет замуж, то ей пере­хо­дил двор кня­зей Зве­ни­го­род­ских в Москве на ул. Дмит­ров­ке (Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 299, 300). В 1594–1597 гг. в Замош­ской воло­сти Руз­ско­го уез­да кня­ги­ней Сте­фа­ни­дой, женой Гри­го­рия Пет­ро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, в вот­чине сель­цо Рыку­но­во на р. Рукав­ке, ранее при­над­ле­жав­шая кня­зю Васи­лию Зве­ни­го­род­ско­му (110 чет­вер­тей худой зем­ли) (Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 124).
В 1573/1574 г. упо­мя­нут его вклад в Иоси­фо-Воло­ко­лам­ский мона­стырь жем­чуж­ное оже­ре­лье в 20 руб. (При­хо­до-рас­ход­ные кни­ги Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 70–80- гг. XVI в. Вып. 1. М.; Л., 1980. С. 1). 10 янва­ря 1575 г. А. М. Ста­рой дал Тро­и­це-Сер­ги­е­ву мона­сты­рю по кня­гине ино­ке Васи­ли­се, жене Гри­го­рия Зве­ни­го­ро­ско­го, 50 руб. (Вклад­ная кни­га Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря. М., 1987. С. 128). Кня­зья Иван и Гри­го­рий Голо­ва, в ино­че­стве Гурий, Пет­ро­ви­чи Зве­ни­го­род­ские дали Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю по себе и роди­те­лям село Хар­ла­но­во, дерев­ню Воро­ни­но и 200 руб. Так­же они дали сель­цо Сема­ко­во и дерев­ню Мак­сим­цо­во. Сте­фа­ни­да, в ино­че­стве Соло­мо­ни­да, жена кня­зя Гри­го­рия Пет­ро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, дала по себе, мужу и роди­те­лям сель Николь­ское с дерев­ня­ми (РГА­ДА Ф. 181. Оп. 2. Д. 141/196. Л. 60 об.-61 об.).

Ж., СТЕ­ФА­НИ­ДА (ИН.СОЛОМОНИДА) БЕЛО­ВА 1563, дочь Алек­сандра Гри­го­рье­ви­ча Бело­го и Агра­фе­ны (Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 299). [Богу­слав­ский В.В., Бур­ми­нов В.В. Русь рюри­ко­ви­чей. Иллю­стри­ро­ван­ный исто­ри­че­ский словарь.].

34.15. Андрей Семёнович

35.15. Фёдор Семёнович(1540?)

<в при­ка­зе не были> без­детн. 1С:Сем.Вас.Глеб-ча

36.15. Дани­ло Семёнович

37.18. Иван Ива­но­вич Бара­шев (1550,1555)

дворов.сын-боярск. помещ.-Ржева‑у. нам.Мещера(1554–1555) С:Ив.Ив. БАРАШ.

в 1554/55 г. намест­ник из Меще­ры в Шац­ком горо­де (РК. С. 148). Упо­мя­нут как дьяк в НПК. T.V. С. 441, 548, 549, 561.

Тысяч­ник 3‑й ста­тьи из Рже­вы. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Рже­вы (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 75, 179). В июле 1555 г. намест­ник в Шац­ком горо­де из Меще­ры (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 148). По Бояр­ской кни­ге 1556/57 г. был намест­ни­ком в Мещер­ском горо­де с апре­ля 1554 г. до 14 апре­ля 1555 г. Запи­сан в 18 ста­тью. Оклад 17 руб. Вот­чи­ны за ним не сыс­ка­но. Поме­стье на 203 чети. Участ­во­вал в Сер­пу­хов­ском смот­ре в июне 1556 г. (Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 10. М., 2004. С. 112–113). В 1585 г. запи­сан сре­ди бояр и при­каз­ных людей вели­ко­го кня­зя Семи­о­на Бек­бу­ла­то­ви­ча как столь­ник с окла­дом в 550 чет­вер­тей и 13 руб. (Акты Мос­ков­ско­го госу­дар­ства. Т. 1. СПб., 1890. С. 54; Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 2. СПб., 1877. С. 19, 320; Пис­цо­вые мате­ри­а­лы Твер­ско­го уез­да / Сост. А. В. Анто­нов. М., 2005. С. 358, 636–637, 645). Выбор­ный дво­ря­нин из Тве­ри в нача­ле 1590‑х гг. (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 352).
1584–1586 гг. князь Иван Бара­шев утра­тил (в пороз­жих зем­лях) в Горе­то­ве стане Мос­ков­ско­го уез­да поме­стье 2 пусто­ши (150 чет­вер­тей худой зем­ли) (Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 163). В 1580 г. за кня­зем Ива­ном Ива­но­ви­чем Бара­ше­вым Зве­ни­го­род­ским в воло­сти Шей­ский стан Твер­ско­го уез­да в поме­стье даны села Еди­мо­но­во дерев­ни Пали­цы­но и Пуч­ки­но (1,5 выти) (Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 2. СПб., 1877. С. 19, 320; Пис­цо­вые мате­ри­а­лы Твер­ско­го уез­да / Сост. А. В. Анто­нов. М., 2005. С. 358, 636–637, 645). За кня­зем Ива­ном Бара­ше­вым в Городц­ком стане Углич­ско­го уез­да было поме­стье пустошь Есю­ти­но (20 чет­вер­тей доб­рой зем­ли) (Пис­цо­вые кни­ги Углич­ско­го уез­да XVII в. // Вре­мен­ник Деми­дов­ско­го юри­ди­че­ско­го лицея. Кн. 41–46. Яро­славль, 1886–1888. С. 108).

Ж., Еле­на (–1555-до)

38.19. Васи­лий Михай­ло­вич Угрим
39.19. Андрей Михай­ло­вич Спя­чей (1516,1552)
дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. 3С:Мих.Ив. СПЯЧИЙ.
40.19. Бог­дан Михайлович
41.19. Дмит­рий Михайлович(1552,1560)
в 1552 дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. 4С:Мих.Ив. СПЯЧИЙ.
хх.19. Яков Михай­ло­вич Угрим (1516)
в 1516 помещ. 2С:Мих.Ив. СПЯЧИЙ.
хх.19. Ана­ста­сия Михай­лов­на (1563)

помещ.Д:Мих.Ив. СПЯ­ЧИЙ.

Ж., к.Тим.Алдр. Вол­кон­ский

42.21. Иван Дмит­ри­е­вич Мень­шик Шестов (1552,1560)
в 1552 дворов.сын-боярск. помещ.-Руза‑у. без­детн. С:Дм.Фед.Глеб-ча
Федор Дмит­ри­е­вич (1549)
в 1549 вотч.-Руза‑у. С:Дм.Фед. ШЕСТОВ?
43.24. Юрий Ива­но­вич Ток­ма­ков (?-1578)

мос­ков­ский воен­ный и госу­дар­ствен­ный дея­тель, околь­ни­чий (1573) и вое­во­да в цар­ство­ва­ние Ива­на Гроз­но­го, стар­ший сын кня­зя Ива­на Васи­лье­ви­ча Токмакова.Cоставитель древ­не­рус­ской пове­сти о Выд­ро­пус­ской иконе Бого­ро­ди­цы. По пред­по­ло­же­нию Н. С. Тихо­нра­во­ва, пере­вёл с немец­ко­го язы­ка на рус­ский зна­ме­ни­тый в сред­ние века «Луци­да­ри­ус».

Впер­вые име­на сына бояр­ско­го Т. и его бра­та Васи­лия упо­ми­на­ют­ся в Тысяч­ной кни­ге 1550 г. (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. / Под­гот. к печа­ти А. А. Зимин. М.; Л., 1950. С. 59); в1556 году князь Юрий Ток­ма­ков нахо­дил­ся на вое­вод­стве в Деди­ло­ве и Туле. В 1558 году — вто­рой вое­во­да в Деди­ло­ве, в 1559—1560 годах — вое­во­да в Шац­ке, отку­да пере­ве­дён «по рыль­ским вестем» в Тулу. В 1562 году — вто­рой вое­во­да пол­ка левой руки в Сер­пу­хо­ве. В 1563 году — пер­вый вое­во­да в Неве­ле, отку­да в 1564 году ходил в Лит­ву, а затем слу­жил вто­рым вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка в Вели­ких Луках. Вое­во­да Т. был одним из наи­бо­лее актив­ных участ­ни­ков Ливон­ской вой­ны: лето­пи­си рас­ска­зы­ва­ют о воз­глав­ляв­ших­ся им воен­ных опе­ра­ци­ях начи­ная с 1564 г. Осе­нью ходил отту­да к Озе­ри­щам пер­вым вое­во­дой «у наря­ду». После взя­тия Озе­рищ остав­лен там на вое­вод­стве. Летом 1567 г. он по рас­по­ря­же­нию Ива­на IV ста­вил за Запад­ной Дви­ной на озе­ре Суше кре­пость Копие, охра­на кото­рой была пору­че­на извест­но­му зем­ско­му дея­те­лю бояри­ну кня­зю П. С. Сереб­ря­но­му [Алек­сан­дро-Нев­ская лето­пись (Про­дол­же­ние). С. 355]. Это застав­ля­ет пред­по­ло­жить, что и само стро­и­тель­ство про­из­во­ди­лось сила­ми зем­щины. В 1569 г. литов­цы захва­ти­ли Изборск. Отби­вать его вско­ре от­правилась армия, состо­яв­шая из двух кор­пу­сов: зем­ско­го и оприч­но­го. Так вот, «наряд», т. е. артил­ле­рию зем­ско­го кор­пу­са, воз­глав­лял Юрий Ива­но­вич, полу­чив­ший за успеш­ное выпол­не­ние сво­их обя­зан­но­стей «золо­той мос­ков­ский боль­шой» [Раз­ряд­ная кни­га 1559— 1605 гг. С. 58; Раз­ряд­ная кни­га 1475— 1605 гг. Т. 2, ч. 2. С. 241]. В 1570 году князь Юрий Ива­но­вич Ток­ма­ков нахо­дил­ся на вое­вод­стве во Пско­ве. В сере­дине фев­ра­ля 1570 года царь Иван Гроз­ный с оприч­ным вой­ском, разо­рив Нов­го­род и его зем­ли, при­был в окрест­но­сти Пско­ва. Перед город­ски­ми воро­та­ми его встре­тил псков­ский вое­во­да князь Ю. И. Ток­ма­ков. По сло­вам совре­мен­ни­ков, он скло­нил­ся царю до зем­ли и с под­ня­ты­ми вверх рука­ми про­сил, что­бы госу­дарь поща­дил пско­ви­чей, при этом клят­вен­но пору­чил­ся, что они не вино­ва­ты ни к какой измене. Пско­ви­чи выра­зи­ли царю пол­ную покор­ность. Царь Иван Гроз­ный не поща­дил Пско­ва, но здесь оприч­ные репрес­сии носи­ли более уме­рен­ный харак­тер, неже­ли в Нов­го­ро­де. По сино­ди­ку, оприч­ни­ки каз­ни­ли во Пско­ве до 30–40 детей бояр­ских, двух город­ских при­каз­чи­ков и одно­го подья­че­го. Когда «король» отпра­вил­ся из Моск­вы в поход, сооб­ща­ет Шлих­тинг, «в Пско­ве его ждал князь Юрий Ток­ма­ков с 3000 человек».На кня­зя Ток­ма­ко­ва была воз­ло­же­на зада­ча орга­ни­за­ции похо­да на Ревель, но сам он при этом остал­ся в Пско­ве. Собран­ные силы, как было отме­че­но выше, посту­пи­ли под нача­ло кня­зей Лыко­ва и Кро­пот­ки­на. В янва­ре 1571 года вое­во­да князь Ю. И. Ток­ма­ков с рус­ским вой­ском был направ­лен на помощь ливон­ско­му коро­лю Маг­ну­су, оса­ждав­ше­му город Ревель. Рус­ские не смог­ли доста­точ­но близ­ко при­дви­нуть пуш­ки к сте­нам горо­да. Артил­ле­рий­ский обстрел горо­да, про­дол­жав­ший­ся пол­то­ра меся­ца, не дал жела­е­мых резуль­та­тов. Еще с осе­ни 1570 года в самом Реве­ле нача­лась чума, кото­рая вско­ре пере­ме­сти­лась из горо­да в рус­ский осад­ный лагерь. Мно­гие рат­ни­ки погиб­ли. 16 мар­та 1571 года князь Юрий Ива­но­вич Ток­ма­ков, спа­са­ясь от чумы, снял оса­ду с Реве­ля и отсту­пил в Псков.

Юрий Ива­но­вич «20 апре­ля 1572 г. г. ... раз­би­ра­ет дело по чело­би­тью игу­ме­ньи суз­даль­ско­го По­кровского мона­сты­ря Васи­ли­сы о сво­зе мона­стыр­ских кре­стьян при­казчиком суз­даль­ских цар­ских „наклад­ных и посоп­ных“ сел; в 1574 г. осе­нью он вме­сте с... дья­ком П. Гри­го­рье­вым по при­ка­зу Гроз­но­го за­читывает Стро­га­но­вым, выдав­шим­ся в оприч­нине уже с 1566 г., куп­ленные ими для царя това­ры в „ширин­ки“ в чис­ло тех денег, кото­рые сле­до­ва­ло бы „имать“ на них, т. е. веда­ет лич­ное иму­ще­ство царя. По мне­нию ряда исто­ри­ков, Т. вхо­дил в состав оприч­но­го дво­ра. В 1572 году коман­до­вал артил­ле­ри­ей в цар­ском похо­де к Нов­го­ро­ду. Так это или нет, но Т. был без­услов­но одним из дове­рен­ных лиц Ива­на Гроз­но­го. Имен­но ему отъ­е­хав­ший в Нов­го­род царь пору­чил Моск­ву в кри­ти­че­ский 1572 г., когда сто­ли­це угро­жа­ло вой­ско Девлет-Гирея ( остав­лен «на Москве, для оса­ды».). Чин околь­ни­че­го князь полу­чил в 1573 г. Когда в том же году умер король Сигиз­мунд Август и в Моск­ву при­бы­ло посоль­ство Федо­ра Воро­пая, в гра­мо­те из Речи Поспо­ли­той Т. вели­чал­ся «бояри­ном, и намест­ни­ком, и вое­во­дою мос­ков­ским», при­чем Воро­паю было постав­ле­но на вид, что князь име­ну­ет­ся не по чину: «Князь Юрей в отъ­ез­де, а пишут кня­зя Юрия паны рады бояри­ном, и намест­ни­ком, и вое­во­дою мос­ков­ским не гораз­до, и князь Юрий у госу­да­ря не боярин и не намест­ник вое­во­да» (Ново­двор­ский В. Борь­ба за Ливо­нию меж­ду Моск­вою и Речью Поспо­ли­тою (1570—1582): Исто­ри­ко-кри­ти­че­ское иссле­до­ва­ние. СПб., 1904. Прил. С. 12—13). Зимой 1572/1573 года коман­до­вал артил­ле­ри­ей в цар­ском похо­де к Пай­де, затем ходил с ливон­ским коро­лем Маг­ну­сом к горо­ду Кар­ку­су. В 1573 году коман­до­вал артил­ле­ри­ей в похо­де к Пер­но­ву и участ­во­вал во взя­тии горо­да. В 1575 г. кн. Ток­ма­ков, види­мо, был бли­зок к Гроз­но­му: поль­ский шлях­тич Кр. Гра­ев­ский, опи­сы­вая свою ауди­ен­цию в Алек­сан­дров­ской сло­бо­де, рас­ска­зы­ва­ет, что „вели­кий князь“ при­шел на засе­да­ние Бо­ярской думы в сопро­вож­де­нии Ток­ма­ко­ва— его одно­го он назы­ва­ет по име­ни» [Сади­ков, 1950. С. 82]. Зимой 1575/1576 года коман­до­вал в боль­шом пол­ку артил­ле­ри­ей в похо­де к ливон­ским горо­дам Лиго­ве­ри, Коло­ве­ри, Апслу, Пад­це и др. При­сут­ство­вал на сва­дьбе коро­ля ливон­ско­го Маг­ну­са и кн. Марии Вла­ди­ми­ров­ны Старицкой[Разрядная кни­га 1475— 1605 гг. Т. 2, ч. 2. С. 319, 321, 326, 330, 373, 380, 394]. В 1578 году скон­чал­ся вое­во­да и околь­ни­чий князь Юрий Ива­но­вич Ток­ма­ков, оста­вив после себя един­ствен­но­го сына — Ива­на (ум. 1590). Один из раз­ря­дов годом смер­ти Т. назы­ва­ет не 1578, а 1576 г. (Раз­ряд­ная кни­га 7067 // Син­бир­ский сбор­ник. Часть исто­ри­че­ская. М., 1844. Т. 1. С. 50).

Имя Т. как соста­ви­те­ля Пове­сти о Выд­ро­пуской иконе ука­за­но в ее загла­вии: «Повесть душе­по­лез­на о чюдо­твор­ном обра­зе пре­свя­тыя бого­ро­ди­ци, иже в Нов­го­род­ской обла­сти в веси нари­ца­е­мей Выд­ро­пус­ке, в хра­ме свя­та­го вели­ка­го муче­ни­ка Хри­сто­ва Геор­гия. Спи­са­но бла­го­вер­ным кня­зем Егор­ги­ем Зве­ни­го­род­ским, иже име­ну­ет­ся Ток­ма­тон». Дей­ствие Пове­сти отне­се­но к XV в. и свя­за­но с Нов­го­род­ским похо­дом Ива­на III (1471 г.). В Пове­сти рас­ска­зы­ва­ет­ся о том, как ико­на бого­ма­те­ри, похи­щен­ная вои­ном вели­ко­го кня­зя из церк­ви в селе Выд­ро­пуск (Выд­ро­пужск) — меж­ду Торж­ком и Выш­ним Волоч­ком, чудес­ным обра­зом вер­ну­лась на преж­нее место. Повесть напи­са­на со слов жите­ля Выд­ро­пус­ка Фео­до­ра кор­чем­ни­ка, ста­ра­ни­я­ми кото­ро­го в 1565 г. образ был понов­лен и обло­жен сереб­ром. В Пове­сти упо­ми­на­ет­ся мит­ро­по­лит Филипп, из чего мож­но заклю­чить, что она напи­са­на после 1566 г. Об уча­стии, кото­рое при­ни­мал Т. в цер­ков­ной жиз­ни Нов­го­род­ско-Псков­ских земель, сви­де­тель­ству­ет так­же Повесть о явле­нии Свя­то­гор­ских икон; о собы­ти­ях на Сини­чьей горе Т. «воз­ве­сти писа­ни­ем все­дер­жав­но­му царю, госу­да­рю и вели­ко­му кня­зю Иоан­ну Васи­ли­е­ви­чю всеа Росии» (Сереб­рян­ский Н. Очер­ки по исто­рии мона­стыр­ской жиз­ни в Псков­ской зем­ле. М., 1908. С. 555). Книж­ные инте­ре­сы Т. под­твер­жда­ет и тот факт, что его Сти­хи­рарь нахо­дил­ся какое-то вре­мя в поль­зо­ва­нии у царя (Опись домаш­не­му иму­ще­ству царя Ива­на Васи­лье­ви­ча, по спис­кам и кни­гам 90 и 91 годов // ВОИДР. 1850. Кн. 7. Смесь. С. 6—7). В пре­ди­сло­вии к пуб­ли­ка­ции Луци­да­ри­уса Н. С. Тихо­нра­вов выска­зал мало­убе­ди­тель­ное пред­по­ло­же­ние, что Т. явля­ет­ся пере­вод­чи­ком это­го памят­ни­ка (Луци­да­ри­ус // Лето­пи­си Тихо­нра­во­ва. 1859. Т. 1, кн. 1. С. 35, .при­меч. 3).

За ним исто­ри­че­ски чис­лит­ся льго­та на осво­е­ние при­род­ных богатств горо­да Соль­вы­че­год­ска и окрест­но­стей, в том чис­ле добы­ча соли. Как пишет извест­ный в 18 веке исто­рик горо­да Соль­вы­че­год­ска Алек­сей Ива­но­вич Сос­кин, Юрию Ток­ма­ко­ву как и мно­гим дру­гим не уда­лось закре­пить­ся на соль­вы­че­год­ской зем­ле. Более удач­ным ока­зал­ся Ани­ка Стро­га­нов, заод­но полу­чив­ший в свои руки их владения.
Да по ука­зу вели­ко­го госу­да­ря Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Фила­ре­та Ники­ти­ча Мос­ков­ско­го и всеа Росии от бояр Ива­на Ники­ти­ча Рома­но­ва, да кня­зя Ива­на Бори­со­ви­ча Чер­кас­ко­го, да Федо­ра Ива­но­ви­ча Шере­ме­те­ва, да ста­ри­цы княж­ны Ири­ны Ива­нов­ной Мсти­слав­ской вклад­ная {в Голутвин монастырь}по духов­ной бояри­на кня­зя Федо­ра (Л. 307) Ива­но­ви­ча Мсти­слав­ско­го по кня­зе Юрье Ива­но­ви­че Так­мо­ко­ве на вот­чи­ну ево, что в Руз­ском уез­де село Сыче­во з дерев­ня­ми и с пустуш­ми. За при­пи­сью дья­ка Андрея Варе­ва. Писа­на во 130‑м году. [Шами­на И. Н. Коло­мен­ские Спа­со-Пре­об­ра­жен­ский, Голутвин, Боб­ре­нев и Бру­сен­ский мона­сты­ри по пере­пис­ной кни­ге 1701 г.]
Тысяч­ник 2‑й ста­тьи из Колом­ны. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Колом­ны с поме­той «в Каши­ре» (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 59, 158). Был воло­сте­лем в Соли Выче­год­ской в июле 1553 г. В 1557–58 г. вто­рой вое­во­да в Деди­ло­ве. В июне 1558 г. вое­во­да в Туле. В 1560 г. вое­во­да в Шац­ком горо­де. В 1559/60 г. в Туле про­тив крым­ско­го царе­ви­ча тре­тий голо­ва при пер­вом вое­во­де боль­шо­го пол­ка, затем в 1559/60 г. вое­во­да в Шац­ком горо­де. В 1561/62 г. в Сер­пу­хо­ве вто­рой вое­во­да пол­ка левой руки. В 1562/63 г. во вре­мя Полоц­ко­го похо­да вое­во­да. В мар­те 1563 г. в 1563/64 г. вое­во­да в Нев­ле. В 1563/64 г. в Вели­ких Луках вто­рой вое­во­да пере­до­во­го пол­ка. В октяб­ре 1564 г. в похо­де из Вели­ких Лук на Озе­ри­ще был вое­во­дой у наря­да. В 1564 г. вое­во­да в Нев­ле. В 1564/65 г. вое­во­да в Озе­ри­щах. В 1566/67 г. в вой­ске в Полоцк из Вели­ких Лук пер­вый вое­во­да пере­до­во­го пол­ка. В 1567 г. дол­жен был поста­вить город в Полоц­ком пове­те на р. Суше и стать там вое­во­дой. В 1571 г. в похо­де из Нов­го­ро­да на шве­дов пер­вый вое­во­да у наря­да. В 1572 г. нахо­дил­ся в Москве на слу­чай её оса­ды. Зимой 1572/73 г. в похо­де под Пай­ду вое­во­да у наря­да, затем в 172/73 г. был отправ­лен для пере­го­во­ров с ливон­ским коро­лем Кар­лу­сом. В 1575/76 г. вое­во­да у наря­да в вой­ске, взяв­шим Пер­нов. Зимой 1575/76 г. в Ливо­нии вое­во­да у наря­да (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 166, 168–170, 185, 187, 188, 195, 201, 205, 206, 208, 211, 212, 214, 225, 226, 242, 245, 248, 249, 258, 259; Паш­ко­ва Т.И. Мест­ное управ­ле­ние в Рус­ском госу­дар­стве пер­вой поло­ви­ны XVI века (намест­ни­ки и воло­сте­ли). М., 2000. С. 181; Кни­га Полоц­ко­го похо­да 1563 г. (Иссле­до­ва­ние и текст) / Подг. текст К. В. Пет­ров. СПб., 2004. С. 53, 57). 20 мар­та 1562 г. с дру­ги­ми детьми бояр­ски­ми пору­чил­ся кня­зе И. Д. Бель­ском в 10 тыс. руб. (Анто­нов А.В. Поруч­ные запи­си 1527–1571 годов // Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 10. М., 2004. С. 15). 25 нояб­ря 1562 г. на дво­ре кня­зя И.Д. Бель­ско­го сре­ди дво­рян, при­ни­мав­ших литов­ско­го послан­ни­ка. В янва­ре 1569 г. отправ­лен с наря­дом к Избор­ску (Сбор­ник Рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 71. СПб., 1892. С. 94, 585). 22 июля 1564 г. князь Ю. И. Ток­ма­ков ходил с вой­ском к Озе­ри­щу. Сыск рубе­жей у Озе­ри­ща про­ис­хо­дил в 1566 г. В ящи­ке 220 Цар­ско­го архи­ва хра­нил­ся «спи­сок Озе­ри­щско­го рубе­жа, что при­слал князь Юрьи Ток­ма­ков». Летом 1567 г. князь Ю. И. Ток­ма­ков ста­вил г. Копье в Полоц­ком пове­те (Госу­дар­ствен­ный архив Рос­сии XVI сто­ле­тия. Опыт рекон­струк­ции. С. 93, 432, 508). 12 апре­ля 1566 г. с детьми бояр­ски­ми пору­чил­ся в 15 тыс. руб. по кня­зе М. И. Воро­тын­ском в его вер­но­сти (Анто­нов А.В. Поруч­ные запи­си 1527–1571 годов // Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 10. М., 2004. С. 58). В 1572 г. к нему при­вез гра­мо­ту от литов­ских паны рады гонец Федор Зен­ков, назван в ней «бояри­ном и намест­ни­ком и вое­во­дою Мос­ков­ским» (Выпис­ка из Посоль­ских книг, С. 272). П. А. Сади­ков пред­по­ла­га­ет, что в 1572–1574 гг. оприч­ным дво­рец­ким был околь­ни­чий кн. Ю. И. Ток­ма­ков-Зве­ни­го­род­ский, ведав­ший двор­цо­вы­ми дела­ми. Одна­ко Ток­ма­ков был дво­рец­ким в зем­щине, дво­рец­ким при­ка­за Боль­шо­го двор­ца в апре­ле 1572 г. (Сади­ков П.А. Очер­ки по исто­рии оприч­ни­ны. М.; Л., 1950. С. 82; Ката­ев И.М., Каба­нов А.К. Опи­са­ние актов собра­ния гра­фа А. С. Ува­ро­ва. М., 1905. № 45). По све­де­ни­ям псков­ской лето­пи­си, князь Юрий Ток­ма­ков ска­зал пско­ви­чам «пред домы сво­и­ми тра­пезы постав­ля­ти и хле­бы пола­га­ти» во вре­мя похо­да на город Ива­на Гроз­но­го с оприч­ным вой­ском в 1570 г., и это отча­сти спас­ло Псков от разо­ре­ния (Псков­ские лето­пи­си. Вып. 1. М.; Л., 1949. С. 118). Околь­ни­чий с 1573 г. (Зимин А.А.Состав Бояр­ской думы в XV–XVI вв. // Архео­гра­фи­че­ский еже­год­ник за 1957. М., 1958. С. 77). Умер после взя­тия зам­ка Гапса­ля в Ливо­нии в янва­ре 1576 г. (Ливон­ская хро­ни­ка Баль­та­за­ра Рюс­со­ва // Сбор­ник мате­ри­а­лов и ста­тей по исто­рии При­бал­тий­ско­го края. Т. 3. Рига, 1880. С. 248).
В 1546/1547 г. кня­зья Юрий и Васи­лий Ива­но­ви­чи Ток­ма­ко­вы купи­ли за 500 руб. у бра­та кня­зя Андрея Пет­ро­ви­ча Ноздро­ва­то­го поло­ви­ну села Гра­во­ро­но­во и сели­ще Тере­хов­ское в Город­ском стане Коло­мен­ско­го уез­да. В 1542/1543 г. А. П. Ноздро­ва­тый зало­жил эту вот­чи­ну Ива­ну Боль­шо­му Васи­лье­ву сыну Шере­ме­те­ву в 250 руб., но день­ги не вер­нул (Акты, отно­ся­щи­е­ся до юри­ди­че­ско­го быта Древ­ней Рос­сии. Т. 1. СПб., 1857. С. 198–214). В 1573/1574 г. боярин Ники­та Рома­но­вич Юрьев купил у кня­зя Ю. И. Ток­ма­ко­ва Ноздро­ва­то­го село Чаш­ни­ко­во с дерев­ня­ми в Мана­тьине Быко­ве Коро­вине стане Мос­ков­ско­го уез­да. Его сын Иван Юрьев сын Ток­ма­ков про­дал Исто­ме Оси­по­ву сыну Без­об­ра­зо­ву село Сте­па­нов­ский почи­нок с дерев­ня­ми Мар­тын­ко­во, Яко­вле­во и дру­ги­ми в Дубен­ском стане Кашин­ско­го уез­да (Анто­нов А.В. Част­ные архи­вы рус­ских фео­да­лов XV–начала XVII века // Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 8. М., 2002. № 3661, 218). До 1584–1586 гг. князь Юрий Ток­ма­ков утра­тил в Горе­то­ве стане Мос­ков­ско­го уез­да вла­де­ние (не ясно какое, оно ока­за­лось в вот­чине за Яко­вом Васи­лье­вым сыном Зюзи­ным) село Николь­ское на р. Хин­ке с 3 пусто­ша­ми (96 чет­вер­тей сред­ней зем­ли). До 1578, 1579 г. дал Тро­и­це-Сер­ги­е­ву мона­сты­рю в Кашир­ском уез­де в Туро­ве стане мед­ную пуш­ку (Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 139–140; Ч. 1. Отд. 2. М., 1877. С. 1516–1517; Явоч­ный спи­сок вот­чин­ных вла­де­ний Мос­ков­ско­го уез­да пис­цов 1584–1586 гг. Т. А. Хло­по­ва «с това­ры­щи» // Источ­ни­ко­ве­де­ние оте­че­ствен­ной исто­рии. 1984. М., 1986, С. 252). В 1567–1569 гг. в Скир­ма­нов­ском стане Руз­ско­го уез­да вла­дел вот­чи­ной селом Све­чев­ское на р. Гря­де с 34 дерев­ня­ми, почин­ком, 2 пусто­ша­ми, 3 сели­ща­ми, пого­стом (1166 чет­вер­тей) (РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 425. Л. 277; Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 137–141, 277). В 1584–1586 гг. за Н. Р. Юрье­вым в Мона­тьине стане Мос­ков­ско­го уез­да были вот­чи­ны куп­лен­ное у Миха­и­ла и Ива­на Дол­ма­то­вых детей Кар­по­вых сель­цо Фили­со­во с дерев­ня­ми (178 чет­вр­тей), а так­же пустошь, что было сель­цо Шипи­ло­во (Шипо­во) с пусто­ша­ми в 175 чет­вер­тей, и куп­лен­ное у Юрия Ток­ма­ко­ва село Чаш­ни­ко­во с дерев­ня­ми в 502 чет­вер­ти. Все­го за ним 855 чет­вер­тей зем­ли (Явоч­ный спи­сок вот­чин­ных вла­де­ний Мос­ков­ско­го уез­да пис­цов 1584–1586 гг. Т. А. Хло­по­ва «с това­ры­щи» // Источ­ни­ко­ве­де­ние оте­че­ствен­ной исто­рии. 1984. М., 1986. С. 248).
Послух в куп­чей Ива­на Боль­шо­го Васи­лье­ви­ча Шере­ме­те­ва, в 1558/1559 г. купив­ше­го у кня­зя Васи­лия Ива­но­ви­ча Ток­ма­ко­ва его отчи­ну в Боль­шом Город­ском стане Коло­мен­ско­го уез­да дерев­ню Под­бе­рез­ную на реке Коло­мен­ке за 200 руб. (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. № 1189. Л. 1405).
По кни­ге 1573/1574 г. Ю. И. Ток­ма­ков зало­жил Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю в 22 руб. кол­пак и оже­ре­лье. Он же дал 10 руб. на корм. Кро­ме это­го он при­слал по кня­зьях Зве­ни­го­род­ских 150 руб. за село Николь­ское и 40 руб. за сель­цо Сума­ко­во. 29 мая 1576 г. князь Иван Юрье­вич Ток­ма­ков дал мона­сты­рю 50 руб. по отце кня­зе Ю. И. Ток­ма­ко­ве на веч­ный поми­нок (При­хо­до-рас­ход­ные кни­ги Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 70–80- гг. XVI в. Вып. 1. М.; Л., 1980. С. 10, 22, 103–104).
Корм по Геор­гии Ива­но­ви­че Ток­ма­ко­ве в Кие­во-Печер­ском мона­сты­ре на его пре­став­ле­ние 15 фев­ра­ля (Апух­тин В.Р. Пско­во-Печер­ский Успен­ский мона­стырь и его вклад­ная кни­га 1558 г. М., 1914. С. 34).

[Була­нин Д. М. Ток­ма­ков Геор­гий Ива­но­вич // Сло­варь книж­ни­ков и книж­но­сти Древ­ней Руси. — Л.: Нау­ка, 1989. — Вып. 2. Ч. 2. — С. 431—432., Повесть душе­по­лез­ная о чудо­твор­ном обра­зе Пре­свя­тыя Бого­ро­ди­цы, иже в нов­го­род­ской обла­сти в веси нари­ца­е­мой Выд­ро­пус­ке…», извест­ная по спис­ку из Сбор­ни­ка XVII века (РГБ. Отд. I. Q. № 239; Толст. II 277).Изд.: Лето­пи­си Тихо­нра­во­ва. 1862. Т. 4. С. 19—28; ПЛ. 1862. Вып. 4. С. 180—183.; Сла­ва пре­свя­тыя вла­ды­чи­цы нашел бого­ро­ди­цы и прис­но­де­вы Марии, открыв­ша­я­ся в явле­ни­ях чудо­твор­ных ея икон в Рос­сии. М., 1853. Ч. 3, отд. 1. С. 101—106; Стро­ев. Сло­варь. С. 110; Фила­рет. Обзор. С. 163; Азбуч­ный ука­за­тель имен рус­ских дея­те­лей. СПб., 1888. Ч. 2. С. 345 (Сбор­ник имп. Рус­ско­го исто­ри­че­ско­го обще­ства. Т. 62); Лоба­нов-Ростов­ский А. Б. Рус­ская родо­слов­ная кни­га. 2‑е изд. СПб., 1895. Т. 2. С. 33; Вла­сьев Г. А. Потом­ство Рюри­ка: Мате­ри­а­лы для состав­ле­ния родо­сло­вий. СПб., 1906. Т. 1, ч. 1. С. 563—565; Сади­ков П. А. Очер­ки по исто­рии оприч­ни­ны. М.; Л., 1950. С. 81—82; Зимин А. А. Состав Бояр­ской думы в XV—XVI веках // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 77; Кобрин В. Б. Состав оприч­но­го дво­ра Ива­на Гроз­но­го // АЕ за 1959 г. М., 1960. С. 90.]

44.24. Васи­лий Ива­но­вич Токмаков
Впер­вые име­на сына бояр­ско­го Т. и его бра­та Юрия упо­ми­на­ют­ся в Тысяч­ной кни­ге 1550 г. (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. / Под­гот. к печа­ти А. А. Зимин. М.; Л., 1950. С. 59);
намест­ник в Путив­ле 1556 г.начальник сто­ро­же­во­го пол­ка, побе­ди­тель чере­ми­сы в 1555 г.
хх.24. княж­на N Ива­нов­на Токмакова-Звенигородская

~ ♂ Андрей Дмит­ри­е­вич Даш­ков р. меж­ду 1512 и 1517 ум. 1568

45.25. Андрей Пет­ро­вич Ноздроватый
46.25. Васи­лий Пет­ро­вич Ноздроватый

князь, сын бояр­ский и голо­ва, затем вое­во­да, вто­рой из тро­их сыно­вей кня­зя Пет­ра Васи­лье­ви­ча Ноздроватого.В 1560 году князь Васи­лий Пет­ро­вич Ноздро­ва­тый «по рыль­ским вестем» был отправ­лен голо­вой в сто­ро­же­вой полк под коман­до­ва­ни­ем вое­во­ды кня­зя Дани­и­ла Семё­но­ви­ча Одо­ев­ско­го в Туле, отку­да ходил в Поле для поис­ка и уни­что­же­ния неболь­ших отря­дов крым­ских татар.
В 1565 году князь В. П. Ноздро­ва­тый был послан «с Ники­ти­на дни» (2 сен­тяб­ря) пер­вый вое­во­дой в Зарайск. В после­ду­ю­щие годы слу­жил вое­во­дой в раз­ных пол­ках и участ­во­вал в похо­дах Ливон­ской войны.

В 1546/1547 г. послух в куп­чей кня­зей Юрия и Васи­лия Ива­но­ви­чей Ток­ма­ко­вых, купив­ших за 500 руб. у бра­та кня­зя Андрея Пет­ро­ви­ча Ноздро­ва­то­го поло­ви­ну села Гра­во­ро­но­во и сели­ще Тере­хов­ское в Город­ском стане Коло­мен­ско­го уез­да. Вла­дел поло­ви­ной села Гра­во­ро­но­во в Коло­мен­ском уез­де по раз­де­лу с бра­том кня­зем Андре­ем в 1543/1544 г. За кня­зем Андре­ем кро­ме поло­ви­ны села Гра­во­ро­но­во была дерев­ня Бурзу­ков­ская (30 чет­вер­тей в поле) (Акты, отно­ся­щи­е­ся до юри­ди­че­ско­го быта Древ­ней Рос­сии. Т. 1. СПб., 1857. С. 198, 208–209, 230–233).
Вое­во­да князь Васи­лий Пет­ро­вич Ноздро­ва­тый скон­чал­ся, оста­вив после себя двух сыно­вей: Миха­и­ла и Фёдо­ра, а так­же дочь Марию. Мария Васи­льев­на Ноздро­ва­тая была два­жды заму­жем. Её пер­вым мужем был князь Дмит­рий Пет­ро­вич «Боро­да» Елец­кий (ум. 1586), а вто­рич­но ста­ла женой кня­зя Вла­ди­ми­ра Тимо­фе­е­ви­ча Дол­го­ру­ко­ва (1569—1633).

47.25. Иван Пет­ро­вич Ноздроватый

хх.25. Ана­ста­сия Петровна

дочь кня­зя Пет­ра Васи­лье­ва сына Нозд­ре­ва­то­го, была заму­жем за Гри­го­ри­ем Зло­би­ным (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. № 1189. Л. 1405; № 1237. Л. 1517). Иван Боль­шой Васи­лье­вич Шере­ме­тев в 1558/1559 г. купил у кня­зя Васи­лия Ива­но­ви­ча Ток­ма­ко­ва его отчи­ну в Боль­шом Мику­лине стане Коло­мен­ско­го уез­да дерев­ню Под­бе­рез­ную на реке Коло­мен­ке за 200 руб. В 1561/1562 г. Гри­го­рий Зло­бин, чья жена Ана­ста­сия была доче­рью кня­зя Пет­ра Васи­лье­ва сына Нозд­ре­ва­то­го, дяди про­дав­ца вот­чи­ны, со сво­и­ми детьми Васи­ли­ем Боль­шим и Васи­ли­ем Мень­шим отка­зал­ся от пра­ва родо­во­го выку­па (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. № 1189. Л. 1405; № 1237. Л. 1517).

XXI генерация

48.26.ИВАН АНДРЕ­ЕВИЧ РЮМИН (1550,1590)

Aдворецк.(1577) дворов.сын-боярск. помещ.-Кашин,Руза моск.двн.(1589) воев.Ржева(1562,1563) голова(1559) вотч.-Руза‑у. 1С:Анд.Ив. РЮМИН.

В 1559 г. был голо­вой в пол­ку в Ливон­ском похо­де. В 1562— 1563 гг. — пер­вый вое­во­да в Рже­ве, в 1564— 1565 гг. — пятый вое­во­да в Юрье­ве. В 1568— 1569 гг.–воевода и намест­ник в Ругодиве.

Тысяч­ник 3‑й ста­тьи кн. Юрия Ива­но­ви­ча из Каши­на. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Каши­на с поме­той «князь Иван из Рузы почер­нен» и из Рузы (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 68, 175). В 1552/1553 г. писец на Бело­озе­ре, 1561/1562 г. писец в Дмит­ров­ском уез­де (Милю­ков П.Н. Спор­ные вопро­сы Финан­со­вой исто­рии Мос­ков­ско­го госу­дар­ства. М., 1892. С. 165, Весе­лов­ский С.Б. Сош­ное пись­мо. Иссле­до­ва­ние по исто­рии кадаст­ра и посош­но­го обло­же­ния Мос­ков­ско­го госу­дар­ства. Т. 2. М., 1916. С. 577, 591; Шума­ков С.А. Обзор гра­мот кол­ле­гии эко­но­мии. Вып. 3. М., 1912. С. 76; Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства. Акты Мос­ков­ско­го Симо­но­ва мона­сты­ря (1506–1613 гг.). М., 1983. № 128; Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 285, 294; Духов­ные и дого­вор­ные гра­мо­ты вели­ких и удель­ных кня­зей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 420). Зимой 1559 г. в похо­де в Ливо­нию нахо­дил­ся сре­ди голов в боль­шом пол­ку. В 1561/62 г. пер­вый вое­во­да в Рже­ве Пустой в Заво­ло­чье. В 1563–64 г. чет­вер­тый вое­во­да в Юрье­ве Ливон­ском. В 1565–1576 гг. вхо­дил в Зем­ский двор. В 1566/67 г. в Пско­ве направ­лен в при­бав­ку к вое­во­дам «к горо­до­во­му стро­е­нию и для суда». В июле, сен­тяб­ре, октяб­ре 1568 г., фев­ра­ле 1569 г. вое­во­да, в мар­те, мае-нояб­ре 1569 г. намест­ник и вое­во­да в Руго­ди­ве. В мае–августе 1571 г. пору­чи­тель по кня­зю И. Ф. Мсти­слав­ско­му. В 1571 г. вое­во­да в Тетю­шах. В 1572/73 г. намест­ник в Чер­ни­го­ве. Вое­во­да боль­шо­го пол­ка в вой­ске, отправ­лен­ном из Муро­ма и Ниж­не­го Нов­го­ро­да под Казань про­тив чере­ми­сы зимой 1573 г. В янва­ре 1576 г. околь­ни­чий на при­е­ме импе­ра­тор­ских послов в Можай­ске. В апре­ле 1577 г. в похо­де в Лиф­лянд­скую зем­лю отме­чен в боль­шом пол­ку дво­рец­ким «вели­ко­го кня­зя твер­ско­го Симео­на Бек­бу­ла­то­ви­ча» (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 176, 196, 201, 206, 212, 226, 241, 250, 277; Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 1. М., 1981. С. 173; Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 10. М., 2004. С. 66; Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 335, 392; Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских сно­ше­ний Древ­ней Рос­сии с дер­жа­ва­ми ино­стран­ны­ми. Т 1. СПб., 1851. С. 512, 543; Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка. Т. 15. СПб., 1894. С. 155, 161, 165, 167, 173, 181, 187). Мос­ков­ский дво­ря­нин в 1588/89 гг., в Швед­ском похо­де 1589/90 гг. Выбор­ный дво­ря­нин из Сер­пей­ска с окла­дом в 300 чет­вер­тей в 1602/03 гг. (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 217, 284, 323).

В 1577/1578 г. за кня­зем Ива­ном Андре­еви­чем Зве­ни­го­род­ским в стане Леви­чине Коло­мен­ско­го уез­да в вот­чине дерев­ня и пустошь (206 чет­вер­тей сред­ней зем­ли). В кон­це XVI в. за ним в Шеском стане Твер­ско­го уез­да было село Ондре­ев­ское. К 1594, 1595 гг. в Боров­ском стане Вязем­ско­го уез­да князь Иван Зве­ни­го­род­ский лишил­ся поме­стья 5 дере­вень (65 чет­вер­тей сред­ней зем­ли) (Пис­цо­вые кни­ги Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 469; Отд. 2. СПб., 1877. С. 326, 330, 393, 623). В 1567–1569 гг. в Росто­вец­ком стане Руз­ско­го уез­да за кня­зем И. А. Зве­ни­го­род­ским в поме­стье село Соро­ш­не­во Липо­ви­цы с 11 дерев­ня­ми и пусто­шью (344 чет­вер­ти). В Льня­ни­ко­ве стане того же уез­да за ним вот­чи­на, куп­лен­ная у кня­зя Андрея Даш­ко­ва, сель­цо Сумо­ро­ко­во с дерев­ней (107 чет­вер­тей худой зем­ли). В воло­сти Замо­шье за ним же в поме­стье дерев­ня Чер­не­во и дерев­ня Вол­ко­во (63 чет­вер­ти доб­рой зем­ли) (РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 425. Л. 366, 538, 578 об., 644; Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 41–43, 69, 107).
Послух в дан­ной 1577/1578 г. Евфро­си­нии, доче­ри А. С. Куту­зо­ва, Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю на вот­чи­ну в Руз­ском уез­де (АФЗХ. Ч. 2. № 365). Князь Зве­ни­го­род­ский Иван Андре­евич душе­при­каз­чик А.Т. Михал­ко­ва у его духов­ной в 1586/87 г. (Акты слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев XV–начала XVII в. Т. 2. М., 1998. № 286).
В 1580/1581 г. князь Иван Андре­евич Зве­ни­го­род­ский дал Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю 27 руб., так­же он дал в 1584/1585 г. 50 руб., а в 1585/1586 г. 25 руб. Князь И. А. Зве­ни­го­род­ский по дан­ным вклад­ной кни­ги 1573/1574 г. запла­тил Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю за сель­цо Хар­ла­но­во и дерев­ню Воро­ни­но (воз­мож­но, взял их у оби­те­ли до «сво­е­го живо­та) 40 руб. В 1579/1580 г. дал мона­сты­рю 5 руб. (При­хо­до-рас­ход­ные кни­ги Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 70–80- гг. XVI в. Вып. 1. М.; Л., 1980. С. 22, 135). 

49.26. КН. АФА­НА­СИЙ АНДРЕ­ЕВИЧ РЮМИН ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1550,–1566/67)

3ст.дворов.сын-боярск. помещ.-Кашин‑у. 2С:Анд.Ив. РЮМИН.

В 1556— 1557 гг.—воевода в Новом горо­де на Пеле. в 1562—1563 гг.—первый вое­во­да на Вели­же, в 1564—1565 гг.—в Кара­че­ве. В 1565 г. — вто­рой вое­во­да пере­до­во­го полка

Тысяч­ник 3‑й ста­тьи кн. Юрия Ива­но­ви­ча из Каши­на. В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Каши­на с поме­той «почер­нен» и из Рузы (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 68, 175). В 1557/58 г. пер­вый вое­во­да в Новом горо­де на Псле. В 1561–63/64 г. пер­вый вое­во­да в Вели­же. В 1564/65 г. вое­во­да в Кара­че­ве. В мае 1585 г. дол­жен был быть в Брян­ске вто­рым вое­во­дой боль­шо­го пол­ка (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1598 гг. М., 1966. С. 169, 196, 201, 205, 215, 216, 219; Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 1. М., 1981. С. 179).

В 1567–1569 гг. в Росто­вец­ком стане Руз­ско­го уез­да за кня­ги­ней Наста­сьей, женой кня­зя Афа­на­сия Зве­ни­го­род­ско­го, в поме­стье сель­цо Заха­рьи­но Фет­цо­во с 2 дерев­ня­ми (164 чет­вер­ти) (РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 425. Л. 647 об.; Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кисте­рев, Л.А. Тимо­ши­на. М., 1997. С. 43). Князь Афа­на­сий Рюмин Зве­ни­го­род­ский вла­дел в Стар­ков­ском стане Можай­ско­го уез­да поме­стьем пусто­шью Гри­гор­чи­ко­во с пусто­шью (51 чет­верть доб­рой зем­ли) (РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 10815. Л. 867–868).

В 1565/1566 г. послух в дан­ной Т. Д. Алек­сан­дро­ва Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю на вот­чи­ну в Хор­ва­чев-Вос­кре­сен­ском стане Твер­ско­го уез­да (Акты фео­даль­но­го зем­ле­вла­де­ния и хозяй­ства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 315).
В 1566/1567 г. князь Иван Андре­евич Зве­ни­го­род­ский дал вклад по сво­ем бра­те кня­зе Афа­на­сии Андре­еви­че Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­му мона­сты­рю 50 руб. (Титов А.А. Вклад­ные и запис­ные кни­ги Иоси­фо­ва Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря XVI в. // Руко­пи­си сла­вян­ские и рус­ские, при­над­ле­жа­щие И. А. Вах­ра­ме­е­ву. Вып. 5. М., 1906. С. 76–77, 90).

Ж., Ана­ста­сия (1567) помещ.-Руза‑у.

ХХ/33. КН. [.....] ГРИ­ГО­РЬЕВ­НА ЗВЕНИГОРОДСКАЯ

∞, АЛЕК­СЕЙ МИХАЙ­ЛО­ВИЧ СТАРОГО.

50.37. КН. ИВАН НЕДАШ ИВА­НО­ВИЧ БАРА­ШЕВ АДА­ШЕВ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1552,1591)

дворов.сын-боярск. помещ.-Ржева,Тверь стольник(1585) С:Ив.Ив. АДАШ. :Еле­на.

51/38. КН. ГРИ­ГО­РИЙ (ИН.ГЕРАСИМ) ВАСИ­ЛЬЕ­ВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1552,1598,†1598/1600)

дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. нам.Рославль(1575) С:Вас.Мих. УГРИМ.

2‑й воев Сто­ро­жев. пол­ка, в лет­нем ливон. пох. 1558 г. (лето­пи­сец Нар­мац­ко­го). В 1571 г. под­пи­сал­ся в поруч­ной запи­си по тем боярам, кото­рые руча­лись в вер­ной служ­бе кня­зя Ива­на Фео­до­ро­ви­ча Мсти­слав­ско­го царю Иоан­ну Гроз­но­му. В слу­чае его побе­га пору­чи­те­ли долж­ны были запла­тить в каз­ну госу­да­ря 20 тысяч руб­лей; при несо­сто­я­тель­но­сти пору­чи­те­лей упла­та раз­вер­сты­ва­лась меж­ду лица­ми, под­пи­сав­ши­ми «под­руч­ную» запись. В 1574 г., с Бла­го­ве­ще­нья, князь З. был намест­ни­ком в Рос­лав­ле; с 15 авгу­ста 1576 г. — вое­во­дой в Крас­ном. Летом 1579 г. он нахо­дил­ся в г. Алы­сте (Мари­ен­бур­ге) в чис­ле вое­вод, кото­рые долж­ны были рас­по­ря­жать­ся отправ­кой хлеб­ных запа­сов в Ливон­ские горо­да для про­до­воль­ствия вой­ска. Нако­нец, в 1599 г. он чис­лил­ся вое­во­дой в Копо­рье.

В Дво­ро­вой тет­ра­ди из Доро­го­бу­жа (Тысяч­ная кни­га 1550 г. и Дво­ро­вая тет­радь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 191). В 1568–1584 гг. вхо­дил в Зем­ский двор. В 1568/1569 г. писец Вла­ди­мир­ско­го уез­да (Пис­цо­вые кни­ги Восточ­но­го Замос­ко­вья. М., 2007. С. 14; Ката­лог пис­цо­вых опи­са­ний Рус­ско­го госу­дар­ства сере­ди­ны XV–начала XVII века / Сост. К. В. Бара­нов. М., 2015. С. 73). В нача­ле 1575 г. намест­ник в Рос­лав­ле (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 376). Выбор­ный дво­ря­нин из Доро­го­бу­жа в зем­ском бояр­ском спис­ке 1577 г. В нача­ле 1577 г. намест­ник в Рос­лав­ле (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 200; Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 432). Князь Гри­го­рий Зве­ни­го­род­ский в 1577–1579 г., 1583/84 г. писец в Суз­даль­ском уез­де, в 1584/85 г. в Мещер­ском уез­де (Акты слу­жи­лых зем­ле­вла­дель­цев XV–начала XVII в. Т. 1. М., 1997. № 5, 79, 177, 180, 219; Т. 2. М., 1998. № 34; Т. 3. М., 2002. № 210, 327, 464). Выбор­ный дво­ря­нин из Доро­го­бу­жа в 1588/89 гг., в Швед­ском похо­де 1589/90 гг. (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 246, 340).

∞, Евдо­кия ....., в ин. Евфи­мия († 1607.03.01). В кни­ге Бол­ди­на Доро­го­буж­ско­го мона­сты­ря 1605 г. встре­ча­ет­ся сле­ду­ю­щая запись: «Погре­ба­ли князь Гри­го­рье­ву кня­ги­ню Зве­ни­го­род­ско­го Евдо­кею, во ино­цех Еуфи­мью, дали по ней на стол пять руб­лев».[15] Сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние, что в дан­ном слу­чае сум­ма была дана не за погре­бе­ние, а на поми­наль­ную трапезу. 

[С. Г. Г. и Д., І. — Синб. Сб. — Др. Рос. Вивл., ХIII и XIV. — Доп. к Акт. Ист., І. — Карам­зин, «Ист. госуд. Рос.», XI.]

52.39. Фёдор Андре­евич Большой

53.39. КН. ВАСИ­ЛИЙ АНДРЕ­ЕВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1575,1618)

окольничий(1611) моск.двн.(1607,1613,1616) дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. воев.Двина(1587–1589) без­детн. 3С:Анд.Мих. СПЯЧИЙ
ин.Варлаам †Соло­вец­кий мона­стырь Кем. у., <погре­бен у чудо­твор­цев свя­тых Зоси­мы и Сав­ва­ля в церк­ви, на север­ной стране>.-Титов А., Лето­пись Двин­ская, 13) князь схим­ник [Шере­ме­тев­ский В. Русск.провинц.некрополь. Т.1. М.,1914]

В 1576 г. во вре­мя Ливон­ско­го похо­да был одним из голов в сто­ро­же­вом пол­ку у вое­во­ды кня­зя Гри­го­рия Андре­еви­ча Кура­ки­на. В 1579—81 гг. состо­ял вое­во­дой в Ров­ном и в Туле, в 1583 г. — в Мцен­ске и в Ново­си­ли, в 1584 г. — вто­рым вое­во­дой на Туле и в 1585—87 гг. — вое­во­дой на Двине, когда и соста­вил пер­вое обсто­я­тель­ное опи­са­ние Двин­ской зем­ли. В 1591 г., в ожи­да­нии при­хо­да крым­ско­го хана, князь З. был у наря­ду вто­рым вое­во­дой; пер­вым вое­во­дой был околь­ни­чий Сем. Феод. Сабу­ров. В том же году оба они долж­ны были высту­пить из Нов­го­ро­да в сто­ро­же­вом пол­ку, но состо­ял­ся ли их поход — неиз­вест­но. В кон­це 1592 г. князь З. был сно­ва в Нов­го­ро­де, и ему веле­но было идти под Выборг про­тив шве­дов. В 1595 г. ему пору­че­на была построй­ка кре­по­сти в Смо­лен­ске и дана цар­ская гра­мо­та об отправ­ле­нии туда с госу­да­ре­вою каз­ною для этой построй­ки. Летом 1601 г. Леон­тий Ива­но­вич Акса­ков бил челом на вто­ро­го вое­во­ду Смо­лен­ска кня­зя Ива­на Гри­го­рье­ви­ча Щер­ба­то­ва, тре­тье­го вое­во­ду Смо­лен­ска кня­зя Васи­лия Гри­го­рье­ви­ча Щер­ба­то­ва, вто­ро­го вое­во­ду Смо­лен­ска кня­зя Васи­лия Андре­еви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, что быть ему мень­ше на служ­бе в Смо­лен­ске невмест­но (Анхи­мюк Ю.В. Раз­ряд­ная кни­га 1598 – 1602 г. // Рус­ский дипло­ма­та­рий. Вып. 9. М., 2003. С. 403; Эскин Ю.М. Мест­ни­че­ство в Рос­сии XVI – XVII вв. М., 1994. С. 123). В 1606 г. кня­зю З. сно­ва при­шлось быть в Смо­лен­ске; пер­вым вое­во­дой там был князь Иван Семе­но­вич Кура­кин, а това­ри­щем князь Иван Пет­ро­вич Ромо­да­нов­ский; затем князь З. заме­нил кня­зя Ромо­да­нов­ско­го, отпу­щен­но­го в Моск­ву. Как уви­дим ниже в био­гра­фии кня­зя Фео­до­ра Андре­еви­ча Зве­ни­го­род­ско­го (бра­та кня­зя Васи­лия Андре­еви­ча), оба они были «от ростри­ги и от Шуй­ско­го в закос­не­нье и ото­сла­ны». В 1610 г., по мило­сти канц­ле­ра Льва Ива­но­ви­ча Сапе­ги, князь З. пожа­ло­ван был в околь­ни­чие. В 1612—13 гг. он был вое­во­дой в Ниж­нем Нов­го­ро­де, а в 1615—16 гг. в Коломне.

Кн. В. А. Зве­ни­го­род­ский и его брат Федор упо­ми­на­ют­ся в бояр­ском спис­ке 1610/11 г. как околь­ни­чие с поме­той «пущо­ны при Лит­ве», а так­же как дво­ряне мос­ков­ские – здесь они зачерк­ну­ты (Чте­ния ОИДР. 1909. Кн. 3. С. 76, 87). По мне­нию А. А. Булы­че­ва, основ­ной текст это­го бояр­ско­го спис­ка отра­жа­ет состав Госу­да­ре­ва дво­ра до 1 нояб­ря 1610 г., а пожа­ло­ва­ния нояб­ря 1610 – фев­ра­ля 1611 гг. пере­да­ны в при­пис­ках (Булы­чев А. А. О бояр­ском спис­ке 7119 (1610–1611) г. // АЕ за 1986 год. М., 1987. С. 73). О пожа­ло­ва­нии Сигиз­мун­дом его и бра­та Федо­ра в околь­ни­чие и повер­ста­нии окла­да­ми «про­тив околь­ни­чих» см. так­же: Опись архи­ва Посоль­ско­го при­ка­за 1626 г. М., 1977. Ч. 1. С. 119; АЗР. СПб., 1851. Ч. 4. № 183.– О них см. так­же: Вла­сьев Г. А. Потом­ство Рюри­ка. СПб., 1906. Т. 1. Ч. 1. С. 568, 569; Любо­ми­ров П. Г. Очер­ки исто­рии Ниже­го­род­ско­го опол­че­ния. 1611–1613 гг. М., 1939. С. 281. Кня­зья В. А. и Ф. А. Зве­ни­го­род­ские впо­след­ствии были лише­ны околь­ни­че­ства. В зем­ля­ном бояр­ском спис­ке 1613 г. (так назы­ва­е­мой «Доклад­ной выпис­ке 7121 г.») оба зна­чат­ся в дво­ря­нах [16] .

В «Двин­ском Лето­пис­це» ска­за­но: «Князь Васи­лий Зве­ни­го­род­ский в ино­че­ском чину пре­име­но­ван Вар­ла­ам, и в схи­ме пре­ста­ви­ся в Соло­вец­ком мона­сты­ре, и погре­бен у Чудо­твор­цев Свя­тых Зоси­мы и Сав­ва­тия в церк­ви на север­ной стране». Год кон­чи­ны не обо­зна­чен. Князь П. В. Дол­го­ру­ков оши­боч­но отно­сит это све­де­ние к кня­зю Васи­лию Михай­ло­ви­чу Зве­ни­го­род­ско­му, род­но­му дяде кня­зя Васи­лия Андре­еви­ча. Так как князь Васи­лий Андре­евич был вое­во­дой на Двине и пере­пи­сы­вал Двин­ские зем­ли, то «Двин­ский Лето­пи­сец» не мог спу­тать двух Васи­ли­ев, тем более, что он совер­шен­но опре­де­лен­но гово­рит о постри­же­нии быв­ше­го Двин­ско­го воеводы.

За кн. Васи­ли­ем Андре­еви­чем Зве­ни­го­род­ским в зем­ля­ном спис­ке 1613 г. зна­чит­ся 112 четв. ста­рых вот­чин и поме­стье «новые дачи, что госу­дарь пожа­ло­вал на Волог­де из чер­ных воло­стей про­тив доро­го­буж­ско­го поме­стья, 300 четв.».[17] Упо­ми­на­ет­ся вот­чи­на В. А. Зве­ни­го­род­ско­го в вол. Юрье­ве сло­бод­ке Руз­ско­го у. (д., что было сц. Помо­га­е­во на р. Холын­ке; пуст., что была д. Саку­ли­но, и пуст., что была д. Гряд­ки), кото­рую он про­дал в 1616 г. дья­ку Семе­ну Яко­вле­ви­чу Забо­ров­ско­му.[18] По пис­цо­вой при­пра­воч­ной кни­ге 1567–1569 гг. эти зем­ли зна­чи­лись в поме­стье за Шеста­ком Ива­но­вым сыном Шеле­пи­на Боровле­ва и в вот­чи­нах за Миха­и­лом Гри­го­рье­вым сыном Балан­ди­на Труб­ни­ко­вым и ста­ри­цей Евпрак­си­ей Вои­ше­вой.[19] Упо­ми­на­ет­ся жало­ван­ная гра­мо­та кн. В. А. Зве­ни­го­род­ско­му от мар­та 1614 г. на доро­го­буж­скую вот­чи­ну «по преж­ней даче царя Васи­лия» (за мос­ков­ское осад­ное сиде­ние?).[20] Кн. В. А. Зве­ни­го­род­ско­му при­над­ле­жа­ли поме­стья в Зубов­ской вол. Воло­год­ско­го у. и в Туха­чев­ской вол. Мос­ков­ско­го у.[21]

Ж., Мария 1607.03.20+до ин.Марфа. [А. А. Э., I. — Акты Ист., I, II. — С. Г. Г. и Д., II. — Др. Роc. Вивл., XIV и ХVIII. — Синб. Cб. — Р. И. Б., II, V. — Карам­зин, «Ист. госуд. Рос.», X. — Кн. Дол­го­ру­ков, «Рос. род. кн.», І. — Белокуро(1686) в 1686 помещ. 1С:Тим.Тим.Нкт-чав, «Раз­ряд­ные запи­си за Смут­ное вре­мя», М., 1907 г. — Бар­су­ков, «Спис­ки горо­до­вых вое­вод Мос­ков­ско­го госу­дар­ства XVII столетия».]

Зве­ни­го­род­ский, князь Васи­лий Андре­евич вое­во­да: 1579 г. в Ров­ном, 1580 г. 2‑м в Туле; 1584 г. 2 воев. боль­шо­го пол­ка; 1586—7 г. двин­ский воев., соста­вив­ший пер­вое обсто­я­тель­ное опи­са­ние Двинск. зем­ли; после воев. по Двине постриг­ся с име­нем Вар­ла­а­ма и †. {Полов­цов}
Околь­ни­чий и вое­во­да. В 1576 г. полковой—голова в сто­ро­же­вом пол­ку, в 1579—1581 гг.—воевода в Ров­но, в 1583 г. — пер­вый вое­во­да в Мцен­ске, а затем в Ново­си­ли. В 1588—1589 гг. — вое­во­да на Двине, где соста­вил пер­вое обсто­я­тель­ное опи­са­ние Двин­ской зем­ли. В 1591 г. во вре­мя наше­ствия крым­ских татар на Моск­ву коман­до­вал артил­ле­ри­ей- В 1592 г. назна­чен вто­рым вое­во­дой сто­ро­же­во­го, а затем боль­шо­го пол­ка. В 1610 г. воз­ве­ден коро­лем Сигиз­мун­дом в сан околь­ни­чье­го. В 1613 г. околь­ни­чий и вое­во­да в Ниж­нем Нов­го­ро­де, в 1615—1616 гг. — вое­во­да в Коломне.
В 1576–158й гг. вхо­дил в Зем­ский двор. Голо­ва в сто­ро­же­вом пол­ку в похо­де на Колы­вань зимой 1576 г. (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 425). Выбор­ный дво­ря­нин из Доро­го­бу­жа в зем­ском бояр­ском спис­ке 1577 г. Летом 1579 г. вое­во­да в Ров­ном. В 1581/1582 г. писец Бело­зер­ской поло­ви­ны Бежец­кой пяти­ны Нов­го­род­ской зем­ли (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 200; Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. М., 1984. С. 69; Ката­лог пис­цо­вых опи­са­ний Рус­ско­го госу­дар­ства сере­ди­ны XV–начала XVII века / Сост. К. В. Бара­нов. М., 2015. С. 96). Выбор­ный дво­ря­нин из Доро­го­бу­жа в 1588/89 гг., в нача­ле 1590‑х гг. (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 246, 353).

54.39. КН. ФЁДОР АНДРЕ­ЕВИЧ МЕНЬ­ШОЙ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1552,1611)

окольничий(1611) моск.двн.(1599) воев.Валуйки(1601) голова(1590,1598) дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. без­детн. 4С:Анд.Мих. СПЯЧИЙ
Выбор­ный дво­ря­нин из Доро­го­бу­жа в зем­ском бояр­ском спис­ке 1577 г. В сен­тяб­ре 1577 г. вое­во­да в Говье (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 200; Доку­мен­ты Ливон­ской вой­ны (под­лин­ное дело­про­из­вод­ство при­ка­зов и вое­вод 1571–1580 гг.) // Памят­ни­ки исто­рии Восточ­ной Евро­пы. Т. III. М.; Вар­ша­ва, 1998. С. 94). Выбор­ный дво­ря­нин из Доро­го­бу­жа в 1588/89 гг., в Швед­ском похо­де 1589/90 гг. Мос­ков­ский дво­ря­нин в 1598/99 гг. (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 246, 253, 340).

В 1571 г. участ­во­вал в поруч­ной запи­си по тем боярам, кото­рые руча­лись в вер­ной служ­бе кня­зя Ива­на Фео­до­ро­ви­ча Мсти­слав­ско­го Иоан­ну Гроз­но­му; в слу­чае его побе­га и несо­сто­я­тель­но­сти пору­чи­те­лей князь Фео­дор Андре­евич и брать его князь Иван Андре­евич Зве­ни­го­род­ские долж­ны были бы запла­тить в цар­скую каз­ну 150 руб. В 1582 г. он был вое­во­дой в Яро­слав­ле, в 1587 г. в Туле, в 1588 г. в Вене­ве, в 1590 г. в Нов­го­ро­де Вели­ком в сто­ро­же­вом пол­ку; в 1591 г. князь З. был одним из голов в боль­шом пол­ку у кня­зя Фео­до­ра Ива­но­ви­ча Мсти­слав­ско­го во вре­мя ожи­да­ния при­хо­да крым­ско­го хана к Москве; в 1593 г. он состо­ял вое­во­дой в пере­до­вом пол­ку на Деди­ло­ве; в 1598 г. под­пи­сал­ся под гра­мо­той утвер­жден­ной об избра­нии в цари Бори­са Году­но­ва. В 1602 г. был вое­во­дой на Лив­нах. В 1603 г. при при­е­ме царем Бори­сом Году­но­вым кизиль­баш­ско­го посла в Золо­той пала­те князь З. и Андрей Воей­ков были у него при­ста­ва­ми. В 1604 г., полу­чив изве­стие о при­хо­де Лже­д­мит­рия в Нов­го­род-Северск, Борис Году­нов начал при­ни­мать меры обо­ро­ны и назна­чил в сто­ро­же­вой полк в Брянск вое­во­да­ми бояри­на Миха­и­ла Гле­бо­ви­ча Сал­ты­ко­ва и кня­зя З.. В 1605 г., когда Лже­д­мит­рий пошел из-под Кром на Тулу, князь З. был вто­рым вое­во­дой в сто­ро­же­вом пол­ку. В том же году воз­ник­ло мест­ни­че­ское дело меж­ду Гав­ри­и­лом Гри­го­рье­ви­чем Пуш­ки­ным и кня­зем З.; были пода­ны «слу­чаи» и «счет­ные памя­ти», но чем кон­чил­ся суд — неиз­вест­но. В 1610 г. князь З. два­жды ездил к литов­ско­му канц­ле­ру Льву Ива­но­ви­чу Сапе­ге от бояри­на Миха­и­ла Гле­бо­ви­ча Сал­ты­ко­ва, жена­то­го на род­ной тет­ке кня­зя З., княжне Иули­а­нии Мих. Зве­ни­го­род­ской. В пер­вый раз, когда Сал­ты­ков пору­чил кня­зю З. пере­дать Сапе­ге лисью гор­лат­ную шап­ку, он про­явил недо­ве­рие, выска­зан­ное даже в пись­ме к Сапе­ге: «про­дер­нув в нее (т. е. в шап­ку) вере­воч­ку, запе­ча­тал тою ж печа­тью, кото­рою ся гра­мот­ка запе­ча­та­на: и ты б, госу­дарь, ту печать сре­зав, ко мне при­слал, чтоб тое шап­ку до тебя довез­ли, что я послал, а не под­ме­ни­ли». Во вто­ром пись­ме Сал­ты­ков про­сит Сапе­гу обра­тить вни­ма­ние на чело­би­тье кня­зя З., кото­ро­го назы­ва­ет сво­им «при­я­те­лем», и пре­ду­пре­жда­ет, что князь Фео­дор Андре­евич З. отпра­вил­ся бить челом коро­лю Сигиз­мун­ду о сво­ем бра­те кня­зе Васи­лии Андре­еви­че и о себе, так как «они были от ростри­ги и от Шуй­ско­го в закос­не­нье и ото­сла­ны». В 1611 г. князь З., будучи уже околь­ни­чим, под­пи­сал­ся под гра­мо­та­ми Мос­ков­ской Бояр­ской Думы: 1) смо­лен­ским вое­во­дам Шеи­ну и кня­зю Гор­ча­ко­ву о немед­лен­ной сда­че Смо­лен­ска поль­ско­му коро­лю Сигиз­мун­ду и 2) ростов­ско­му мит­ро­по­ли­ту Фила­ре­ту и кня­зю Васи­лию Васи­ле­ви­чу Голи­цы­ну с това­ри­ща­ми о том, что­бы они еха­ли в Виль­ну к коро­ле­ви­чу Вла­ди­сла­ву и про­си­ли его поспе­шить на Мос­ков­ский пре­стол, а так­же что­бы убе­ди­ли смо­лен­ских вое­вод сдать коро­лю Сигиз­мун­ду Смо­ленск и при­не­сти повин­ную. Под обе­и­ми гра­мо­та­ми князь З. под­пи­сал­ся сна­ча­ла за бояри­на Миха­и­ла Сам­со­но­ви­ча Туре­ни­на, а затем за себя и за околь­ни­че­го кня­зя Гри­го­рия Бори­со­ви­ча Долгорукого.

Кн. В. А. Зве­ни­го­род­ский и его брат Федор упо­ми­на­ют­ся в бояр­ском спис­ке 1610/11 г. как околь­ни­чие с поме­той «пущо­ны при Лит­ве», а так­же как дво­ряне мос­ков­ские – здесь они зачерк­ну­ты (Чте­ния ОИДР. 1909. Кн. 3. С. 76, 87). По мне­нию А. А. Булы­че­ва, основ­ной текст это­го бояр­ско­го спис­ка отра­жа­ет состав Госу­да­ре­ва дво­ра до 1 нояб­ря 1610 г., а пожа­ло­ва­ния нояб­ря 1610 – фев­ра­ля 1611 гг. пере­да­ны в при­пис­ках (Булы­чев А. А. О бояр­ском спис­ке 7119 (1610–1611) г. // АЕ за 1986 год. М., 1987. С. 73). О пожа­ло­ва­нии Сигиз­мун­дом его и бра­та Федо­ра в околь­ни­чие и повер­ста­нии окла­да­ми «про­тив околь­ни­чих» см. так­же: Опись архи­ва Посоль­ско­го при­ка­за 1626 г. М., 1977. Ч. 1. С. 119; АЗР. СПб., 1851. Ч. 4. № 183.– О них см. так­же: Вла­сьев Г. А. Потом­ство Рюри­ка. СПб., 1906. Т. 1. Ч. 1. С. 568, 569; Любо­ми­ров П. Г. Очер­ки исто­рии Ниже­го­род­ско­го опол­че­ния. 1611–1613 гг. М., 1939. С. 281. Кня­зья В. А. и Ф. А. Зве­ни­го­род­ские впо­след­ствии были лише­ны околь­ни­че­ства. В зем­ля­ном бояр­ском спис­ке 1613 г. (так назы­ва­е­мой «Доклад­ной выпис­ке 7121 г.») оба зна­чат­ся в дво­ря­нах [16].

За бра­том кн. В. А. Зве­ни­го­род­ско­го кн. Федо­ром Андре­еви­чем Мень­шим Зве­ни­го­род­ским в зем­ля­ном спис­ке зна­чит­ся 30 четв. ста­рых вот­чин и поме­стья «новые дачи, что его госу­дарь пожа­ло­вал на Волог­де про­тив доро­го­буж­ско­го поме­стья из чер­ных воло­стей, 300 чети».[17] В пис­цо­вой кни­ге Мос­ков­ско­го у. 1627–1629 гг. упо­ми­на­ют­ся быв­шая вот­чи­на кн. Ф. А. Зве­ни­го­род­ско­го в Мед­вен­ском ст. и его быв­шее поме­стье (?) в Сетун­ском ст.[22] В мар­те 1614 г. Ф. А. Зве­ни­го­род­ско­му, как и его бра­ту Васи­лию, была дана жало­ван­ная гра­мо­та на доро­го­буж­скую вот­чи­ну, пожа­ло­ван­ную ему при царе Васи­лии.[23] Упо­ми­на­ет­ся его поме­стье в Боро­вец­кой вол. Воло­год­ско­го у. (300 четв.).[24]

В 1615—16 гг. князь З. был вое­во­дой в Вят­ке, а в 1618 г. в Арза­ма­се. А. А. Э., II. — Акты Ист., т. II — C. Г. Г. и Д., І. — Др. Рос. Вивл., XIV. — Синб. Сборн. — Карам­зин, «Ист. госуд. Рос.», XI. — Бар­су­ков, «Спис­ки горо­до­вых восвод Моск. госуд. XVII стол.». — Бело­ку­ров, «Раз­ряд­ные запи­си за Смут­ное вре­мя». В. Кор­са­ко­ва. {Полов­цов}

Околь­ни­чий и вое­во­да. В 1584 г. — вто­рой вое­во­да в Туле, затем в Деди­ло­ве. В 1587 г.—второй вое­во­да боль­шо­го пол­ка. В 1588 г. — вое­во­да пра­вой руки на Вене­ве. В 1590—1591 гг.—второй вое­во­да сто­ро­же­во­го пол­ка в Нов­го­ро­де. В 1598 г. под­пи­сал­ся на гра­мо­те об избра­нии царем Бори­са Году­но­ва. В 1610 г. воз­ве­ден коро­лем Сигиз­мун­дом в сан околь­ни­чье­го. В 1611 гг. под­пи­сал­ся на гра­мо­те Мос­ков­ской Бояр­ской думы, направ­лен­ной в Смо­ленск к М. Б. Шеи­ну с пред­пи­са­ни­ем при­сяг­нуть коро­ле­ви­чу Вла­ди­сла­ву и впу­стить в Смо­ленск поль­ские вой­ска. В 1615— 1616 гг. — вое­во­да в Вят­ке, в 1617 г. — объ­ез­жий вое­во­да в Москве, а в 1618 г. в Арзамасе
55.39. Иван Андре­евич Спя­че­го (1571,1602)
дворецк.Тверь(1585) окольничий-уд.к.Сем.Бекбулат. без­детн. 5С:Анд.Мих. СПЯЧИЙ
хх.39. Гри­го­рий Андре­евич (1571,–1575+до)
1С:Анд.Мих. СПЯ­ЧИЙ.

Летом 1579 г. сопро­вож­дал из Нов­го­ро­да до Куко­но­са хлеб­ный обоз (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. М., 1984. С. 73).

Ж., ин.Василиса 1575+до

56.41. Андрей Дмит­ри­е­вич (1576,–1599/1604)

голова(1576,1598) 1С:Дм.Мих.Ив-ча
В 1575— 1576 гг. и 1581 г.—полковой голо­ва, в 1582 г.— вое­во­да в Тороп­це, в 1584 г.—в Смо­лен­ске, в 1585 г.—в Чер­ни­го­ве, в 1585—1587 гг.—в Смо­лен­ске, в 1588 г.—в Вол­хо­ве. В 1594 г. направ­лен послом в Пер­сию. В 1597 г. был вто­рым вое­во­дой в вой­сках, сто­яв­ших в Дедилове.

В 1576–1580 гг. вхо­дил в Зем­ский двор. Вес­ной 1576 г. голо­ва в пере­до­вом пол­ку в Калу­ге (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 411). Летом 1580 г. вое­во­да в Смо­лен­ске (Раз­ряд­ная кни­га 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. М., 1984. С. 128). Выбор­ный дво­ря­нин из Сер­пей­ска в 1588/89 гг. (Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI–XVII веков. М., 2004. С. 240).

— В 1575 г. был одним из голов в Сер­пу­хо­ве в пол­ку бояри­на Ива­на Васи­лье­ви­ча Шере­ме­те­ва, а в 1581 г. в Смо­лен­ске. В 1582 г. он состо­ял вое­во­дой в Брян­ске, а затем в Тороп­це. В 1583 г. он участ­во­вал в посоль­стве к Смо­лен­ску для раз­ме­на плен­ных и назван по это­му слу­чаю «намест­ни­ком арза­мас­ским». В кон­це 1584 г., по «чер­ни­гов­ским и по путивль­ским вестям», госу­дарь при­го­во­рил послать в Чер­ни­гов (намест­ни­ком там был в это вре­мя Писем­ской) вое­вод кня­зя Ива­на Сам­со­но­ви­ча Туре­ни­на и кня­зя З., да голо­ву Сте­па­на Фенд­ри­ко­ва Бла­го­во. В горо­де веле­но быть: кня­зю Туре­ни­ну и Писем­ско­му, а в остро­ге: кня­зю З. и Бла­го­во. Такое рас­пре­де­ле­ние оста­лось в силе и на 1585‑й год. В 1586—87 гг. кн. З. был одним из вое­вод в Смо­лен­ске в кре­по­сти; в нача­ле 1588 г. отпу­щен был отту­да, а осе­нью того же года нахо­дил­ся вое­во­дой в Бол­хо­ве. 30-го мая 1594 года, в цар­ство­ва­ние Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча, князь З. отправ­лен был послом в Пер­сию к шаху Абба­су (в Кизиль­ба­ши, как в то вре­мя назы­ва­ли Пер­сию в Мос­ков­ском госу­дар­стве). Эта посыл­ка явля­ет­ся выда­ю­щим­ся собы­ти­ем к слу­жеб­ной дея­тель­но­сти кня­зя З. и вме­сте с тем выяс­ня­ет весь­ма важ­ные тогдаш­ние отно­ше­ния Мос­ков­ско­го госу­дар­ства к Пер­сии, Тур­ции и Гру­зии. Когда имен­но кн. З. воз­вра­тил­ся в Моск­ву — нам неиз­вест­но; зна­ем толь­ко, что в октяб­ре 1595 г., сле­до­ва­тель­но почти пол­то­ра года спу­стя после выез­да из Моск­вы, он не при­был еще в Казань, на обрат­ном пути из Пер­сии. С кн. З. были посла­ны в Пер­сию: татар­ский пере­вод­чик Сте­пан Полу­ха­нов, подья­чий Дру­жи­на Кузь­мин, тол­мач Айдор Пав­лов, посол шаха Абба­са при Мос­ков­ском цар­ском дво­ре Ази-Хосров и кизиль­баш­ский кре­чет­ник Булат-бек. По госу­да­ре­ву ука­зу от Каза­ни до Аст­ра­ха­ни всех их долж­ны были про­во­жать сто стрель­цов с сот­ни­ком, а от Аст­ра­ха­ни в Пер­сию трид­цать «луч­ших» стрель­цов. От царя Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча были посла­ны шаху две гра­мо­ты: одна в ответ на гра­мо­ту шаха, при­слан­ную с послом Ази-Хосро­вом, а дру­гая о гон­це его Искин­де­ре. От Бори­са же Году­но­ва три гра­мо­ты: шаху, ближ­не­му его чело­ве­ку Фер­гат-хану и гилян­ско­му Мег­ди-Гулы-хану. Нача­ло цар­ской гра­мо­ты писа­но, по ново­му госу­да­ре­ву ука­зу, «с при­бав­кою», вслед­ствие того, что шах писал к нему «со мно­гою похва­лою и высо­ко­слов­но». Целью посоль­ства было: сооб­щит шаху, что, соглас­но его прось­бе, пере­дан­ной в 1590 г. его посла­ми Бутак-беком и Анди-беком, царь Фео­дор Иоан­но­вич, по докла­ду сво­е­го шури­на, бояри­на Бори­са Фео­до­ро­ви­ча Году­но­ва, готов быть с шахом «в друж­бе и в люб­ви мимо всех вели­ких госу­да­рей», и, как ска­за­но в цар­ской гра­мо­те, «доро­гу тво­им людем в наши госу­дар­ства послы сво­и­ми и послан­ни­ки отво­ря­ем, и тор­го­вым людем ходи­ти пово­ли­ли безо вся­ко­го задер­жа­ния». Борис Году­нов дал кня­зю З. наказ, как он дол­жен был пра­вить от него шаху поклон, явить «помин­ки» и подать гра­мо­ты; что каса­ет­ся гилян­ско­го Мег­ди-Гулы-хана и ближ­не­го шахо­ва чело­ве­ка Фер­гат-хана, то им, по нака­зу Году­но­ва, гра­мо­ты и помин­ки дол­жен был пере­дать не князь З., а пере­вод­чик Полу­ха­нов. Поль­зу­ясь «Ста­тей­ньм спис­ком» князь З., пере­да­дим вкрат­це о его пре­бы­ва­нии в Пер­сии и о тех бесе­дах, кото­рые вел с ним шах. Князь З. при­был к Гилян­ской при­ста­ни 22-го сен­тяб­ря и дал знать о сво­ем при­ез­де пушеч­ной стрель­бой, вслед­ствие чего за ним и за посоль­ски­ми госу­да­ре­вы­ми людь­ми были при­сла­ны из Гиля­ни «сан­да­лы», на кото­рых они, пере­сев из бусы, при­е­ха­ли в тот же вечер к при­ста­ни. Посол шаха Ази-Хосров и кре­чет­ник Булат-бек при­е­ха­ли в Гилянь на неде­лю поз­же, пото­му что, несмот­ря на уго­во­ры кня­зя З., сели в Аст­ра­ха­ни на дру­гую бусу, и на море вет­ром их раз­нес­ло: «пого­дье было встреч­ное вели­кое». Лишь через пол­то­ра меся­ца после при­бы­тия в Гилянь, князь З. полу­чил раз­ре­ше­ние пере­ехать в Кашан для пред­став­ле­ния шаху. При­чи­на­ми тако­го про­мед­ле­ния были сна­ча­ла ожи­да­ние при­ез­да в Гилянь Ази-Хосро­ва, а затем выяс­не­ние раз­ных недо­ра­зу­ме­ний, как напри­мер тре­бо­ва­ние при­ста­ва Амир­ку­ни-кня­зя, что­бы князь З. доз­во­лил при­каз­ным гилян­ским людям осмот­реть при­ве­зен­ные им от царя и от Году­но­ва помин­ки, а так­же и его соб­ствен­ную рух­лядь. Князь З. заявил, что послам, послан­ни­кам и гон­цам шаха Абба­са «в госу­да­ря наше­го госу­дар­стве поволь­ность и честь быва­ет вели­кая, и рух­ля­ди их силь­но не емлют и не пере­пи­сы­ва­ют, и тако­ва бес­че­стья над ними не живет». Князь З. пре­ду­пре­ждал, что если будет сде­лан осмотр, то и в Мос­ков­ском госу­дар­стве так же посту­пят с посла­ми шаха «и тем бы непри­го­жим делом меж госу­да­рей доб­ро­му делу пору­ха не учи­ни­лася». 3‑го нояб­ря, вер­сты за две до Каша­на, князь З. был встре­чен, по при­ка­за­нию шаха, Шига­мет-Агой и Ази-Хосро­вом, кото­рых сопро­вож­да­ло чело­век пять­де­сят всад­ни­ков. Под самым Каша­ном встре­ти­ли кня­зя З. при­бли­зи­тель­но тыся­ча пеших кашан­ских жите­лей. В Кашане кня­зю З. были отве­де­ны хоро­мы вбли­зи шахо­ва двор­ца, отку­да при­нес­ли и ков­ры для укра­ше­ния его жили­ща. Шига­мет-ага с това­ри­ща­ми заяви­ли кня­зю З., что шах рас­по­ря­дил­ся выслать под него и под быв­ших с ним посоль­ских людей наряд­ных лоша­дей из соб­ствен­ной коню­ший, с дра­го­цен­ны­ми сед­ла­ми, но послан­ные поеха­ли, по-види­мо­му, дру­гой доро­гой, вслед­ствие чего и не поспе­ли к нему навстре­чу. Узнав об этой неис­прав­но­сти, шах при­слал Ази-Хосро­ва ска­зать кня­зю З., что если он при­нял это «за доса­ду», то шах велит в его при­сут­ствии каз­нить Шига­мет-агу. Кн. З. про­сил пере­дать шаху, что он бьет ему челом на таком жало­ва­нье и про­сит не класть сво­ей опа­лы на Шига­ме­та. 5‑го нояб­ря явил­ся к кня­зю З. Ази-Хосров и ска­зал, что шах велел ему быть у себя на посоль­стве, на потеш­ном дво­ре на май­дане, в при­сут­ствии «тур­ских и бухар­ских куп­цов и иных земель мно­гих людей»; тут же долж­ны были под­но­сить­ся госу­да­ре­вы помин­ки как при­ве­зен­ные кня­зем З., так и при­слан­ные с Ази-Хосро­вом. Шах желал, что­бы «шахо­вы околь­ные недру­ги, тур­ской и бухар­ской, постра­ши­ли­ся, что с ним такой вели­кий госу­дарь ссы­ла­ет­ца». Князь З. силь­но вос­про­ти­вил­ся выпол­не­нию это­го наме­ре­ния шаха и наста­и­вал, что­бы Аббас при­нял его на сво­ем дво­ре, не в при­сут­ствии недру­гов шаха и царя Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча и что­бы «госу­да­ре­вы помин­ки» не нес­ли вме­сте с той рух­ля­дью, какая при­сла­на с Ази-Хосро­вом. В тот же день князь З. был на при­е­ме у шаха, кото­рый согла­сил­ся заме­нить пер­сид­ские поряд­ки мос­ков­ски­ми и доз­во­лил кня­зю З. «быть у себя у руки», а не у ноги, как это было в обы­чае при его дво­ре. Князь З. пра­вил посоль­ство по госу­да­ре­ву нака­зу, поклон пра­вил и гра­мо­ту подал, и помин­ки по рос­пи­си явил, сна­ча­ла от царя Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча, а затем от Бори­са Году­но­ва. На сле­ду­ю­щий день шах позвал кня­зя З. к себе «на поте­ху». Для него устра­и­ва­лись в садах гуля­нья с музы­кой и пляс­ка­ми и воин­ские игры, в кото­рых при­ни­мал уча­стие и сам шах: он пре­крас­но ездил на рез­вом арга­ма­ке и зани­мал­ся стрель­бой в цель из лука. По вече­рам на сте­нах потеш­но­го дво­ра зажи­га­лись све­чи и «камы­ши­ны с зельем с пищаль­ным и с нефтью и с серою»; посре­ди дво­ра зажи­га­ли «в тру­бах медя­ных пищаль­ное зелье». Шах Аббас хва­лил­ся сво­и­ми пала­та­ми с про­ве­ден­ной в них водой, гово­ря: «ни при деде моем, ни при отце, не было таких постро­ек; все это устро­е­но мною с тех пор, как я цар­ствую». Пока­зы­вал шах кня­зю З. и тор­го­вые ряды при вечер­нем осве­ще­нии; оче­вид­но, что убран­ство лавок про­из­ве­ло на кня­зя З. впе­чат­ле­ние чего-то наряд­но­го, бога­то­го и празд­нич­но­го. «А в рядех у всех лавок — чита­ем в «Ста­тей­ном спис­ке» — сте­ны и под­во­ло­ки оби­ты кам­ка­ми и доро­га­ми, и кин­дя­ка­ми, и выбой­ка­ми, а това­ры вся­кие во всех лав­ках раз­ве­ша­ны по сте­нам и по поли­цам рас­кла­де­ны, и све­чи и чира­ки мно­гие зажже­ны во всех лав­ках и став­ле­ны у това­ров. Из сокро­вищ шаха осо­бен­но понра­ви­лись кня­зю З.: жел­тый яхонт, весом в 100 золот­ни­ков (ока­за­лось, что шах пред­на­зна­чил его в пода­рок царю Фео­до­ру Иоан­но­ви­чу), сед­ло Тамер­ла­на, укра­шен­ное дра­го­цен­ны­ми каме­нья­ми, яхон­та­ми, лала­ми и бирю­зой, шле­мы и латы пер­сид­ской рабо­ты и булат­ные мечи, при­ве­зен­ные из Индии. Шах не высы­лал сво­их ближ­них людей «в ответ» к кня­зю З., а раз­го­ва­ри­вал с ним обо всех делах сам, при помо­щи тол­ма­ча. Шах рас­спра­ши­вал кня­зя З. об отно­ше­ни­ях царя Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча к Тур­ции, Кры­му, цеса­рю Рим­ско­му (т. е. немец­ко­му импе­ра­то­ру Рудоль­фу), к коро­лю литов­ско­му, гру­зин­ско­му царю Алек­сан­дру, даге­стан­ско­му вла­де­те­лю Шев­ка­лу, к Ногай­ской Орде и к бухар­ско­му хану. Князь З. отве­чал обо всем соглас­но госу­да­ре­ву нака­зу. Пору­че­но было кня­зю З. Бори­сом Году­но­вым похло­по­тать об отпус­ке шахом в Мос­ков­ское госу­дар­ство гру­зин­ско­го царе­ви­ча Кон­стан­ти­на, сына царя Алек­сандра. Шах согла­шал­ся на испол­не­ние этой прось­бы в том слу­чае, если сам царе­вич Кон­стан­тин поже­ла­ет поки­нуть Пер­сию. Кн. З. доз­во­ле­но было видеть царе­ви­ча и лич­но с ним пере­го­во­рить; царе­вич, пере­шед­ший в мусуль­ман­ство и жена­тый на пер­си­ян­ке, укло­нил­ся, одна­ко, от сви­да­ния с кня­зем З. и пред­по­чел остать­ся залож­ни­ком у шаха. Кро­ме отно­ше­ний Мос­ков­ско­го царя к раз­ным ино­зем­ным госу­да­рям, шах Аббас рас­спра­ши­вал кня­зя З.: 1) «какие роды в Мос­ков­ском госу­дар­стве самые боль­шие», т. е. важ­ные, 2) про Сибир­скую зем­лю, З) про вели­чи­ну пушек, 4) где водят­ся кре­че­ты и как их ловят, 5) дешев ли жем­чуг и отку­да его полу­ча­ют и т. п. По сло­вам кня­зя З., наи­боль­шим поче­том поль­зу­ет­ся цар­ский шурин, Борис Фео­до­ро­вич Году­нов: «Вся­кой царь и царе­вич и коро­ле­вич и госу­дар­ские дети люб­ви и печа­ло­ва­нья про­сят у Бори­са Федо­ро­ви­ча»... и он «по их чело­би­тью у вели­ко­го госу­да­ря наше­го об них печа­лу­ет­ся и про­мыш­ля­ет ими все­ми». Про Сибир­скую зем­лю князь З. ска­зал, что она очень вели­ка, что в ней было преж­де до двух­сот горо­дов, да в послед­нее вре­мя постро­е­ны церк­ви и постав­ле­но боль­ше два­дца­ти горо­дов; что при­ни­ма­ют­ся меры к засе­ле­нию Сиби­ри. Отно­си­тель­но пушек, кото­рых име­ет­ся изряд­ное коли­че­ство, князь З. выра­зил­ся так: «а ядра у них живут мало не в сто­я­ча чело­ве­ка ядро. И коли вели­кий госу­дарь наш посы­ла­ет под горо­ды вое­вод сво­их, и тогды под боль­ши­ми пуш­ка­ми живет по три тыся­чи чело­век и боль­ше». Шах ока­зы­вал кня­зю З. осо­бое вни­ма­ние, напри­мер, одна­жды вече­ром на потеш­ном дво­ре поса­дил его рядом с собой и, ука­зы­вая на индий­ско­го посла, сидев­ше­го ниже кня­зя З., ска­зал: «Госу­дарь его Джел­да­дин-Айбер вла­де­ет стра­на­ми неиз­ме­ри­мы­ми, едва ли не дву­мя третями
насе­лен­но­го мира, но я ува­жаю тво­е­го царя еще более, вслед­ствие чего и тебе ока­зы­ва­ет­ся честь!». Неза­дол­го до отпус­ка кня­зя З. из Каша­на, шах ездил на охо­ту в Каз­бин; на воз­врат­ном пути отту­да шах заехал в гости к кня­зю З., в сопро­вож­де­нии юрген­ско­го царя Куру­ма, Фер­гат-хана и ближ­них людей. Князь З. уго­щал их вином и медом и уда­рил челом шаху — под­нес ему шап­ку из чер­но-бурой лиси­цы; такую же шап­ку пода­рил он и Фер­гат-хану. Шах неод­но­крат­но жало­вал кня­зю З. доро­гие одеж­ды, а на дру­гой день после посе­ще­ния его пожа­ло­вал ему не толь­ко «каф­тан кам­чат золот­ной» и верх­нюю одеж­ду, кры­тую золот­ным бар­ха­том, кин­жал и саб­лю, но и сер­до­лик, отде­лан­ный золо­том, и образ Пре­чи­стой Бого­ро­ди­цы, писан­ный на золо­те в Пер­сии с фряж­ской ико­ны, кото­рая была при­сла­на шаху из Орму­са. 9‑го мар­та 1595 г. князь З. обра­тил­ся с прось­бой об отпус­ке из Пер­сии, но шах отве­тил, что отпу­стит его, когда наста­нет вре­мя. Ров­но через месяц после­до­вал отпуск кня­зя З.; на про­ща­нье он полу­чил от шаха в пода­рок арга­ма­ка с сед­лом и с уздою. Одно­вре­мен­но с кня­зем З. шах рас­по­ря­дил­ся отпра­вить посоль­ство к царю Фео­до­ру Иоан­но­ви­чу; послом сво­им он назна­чил Паки­зе Имам-кулы и велел кня­зю З. ехать в Гилянь, не дожи­да­ясь его. 9‑го мая князь З. выехал из Гиля­ни и лишь 6‑го авгу­ста при­был в Аст­ра­хань, где про­жил почти месяц, наме­ре­ва­ясь про­дол­жать путь с кизиль­баш­ским послом. Так как он не явил­ся, то князь З. один отпра­вил­ся из Аст­ра­ха­ни 1‑го сен­тяб­ря. Как вид­но из сохра­нив­шей­ся части «Ста­тей­но­го спис­ка», князь З. собрал мно­го цен­ных све­де­ний об отно­ше­ни­ях шаха Абба­са к Тур­ции, Буха­ре и т. д. Полу­чил ли князь З. награ­ду от царя Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча за свое посоль­ство в Кизиль­ба­ши — неиз­вест­но. Посоль­ство кня­зя З. в Пер­сию сле­ду­ет при­знать удач­ным, так как выяс­ни­лись взгля­ды шаха Абба­са на отно­ше­ния его к Мос­ков­ско­му госу­дар­ству и мож­но было ожи­дать, что, овла­дев Хорас­а­ном и Шир­ван­ской обла­стью, шах будет содей­ство­вать вытес­не­нию турок из При­ка­спий­ско­го края. Мос­ков­ское пра­ви­тель­ство жела­ло полу­чить Гру­зию, и шах согла­шал­ся усту­пить ее, но пре­ду­пре­ждал отно­си­тель­но лукав­ства гру­зин­ско­го царя Алек­сандра, кото­рый льстит Мос­ков­ско­му госу­да­рю и в то же вре­мя пла­тит дань турец­ко­му сул­та­ну. Через посред­ство Мос­ков­ско­го пра­ви­тель­ства шах Аббас готов был всту­пить в сно­ше­ния с немец­ким импе­ра­то­ром Рудоль­фом. Одним сло­вом, как сам шах ска­зал кня­зю З., он желал быть с царем Фео­до­ром Иоан­но­ви­чем «в креп­кой друж­бе, в брат­стве и в люб­ви, и в ссыл­ке наве­ки неподвижно».

Ж., Мар­фа 1604

[Синб. Сб. — Др. Рос. Вивл., XIV. — Карам­зин, «Ист. госуд. Рос.», X. — Соло­вьев, «Ист. Рос­сии», VII. — Бело­ку­ров, «Раз­ряд­ные запи­си за Смут­ное вре­мя.», М. 1907 г. — Весе­лов­ский, «Памят­ни­ки дипло­ма­ти­че­ских и тор­го­вых сно­ше­ний Мос­ков­ской Руси с Пер­си­ей», СПб., 1890 г., т. I.]
57.41. Алек­сандр Дмитриевич
58.41. Миха­ил Дмит­ри­е­вич (1589,1598)
дворов.сын-боярск. помещ.-Серпейск‑у. без­детн. 3С:Дм.Мих.
59.41. князь Иван Дмитриевич
60.41. князь Ники­та Дмит­ри­е­вич (1589,1591)
дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. 5С:Дм.Мих.Ив-ча
61.41. князь Миха­ил Дмит­ри­е­вич Меньшой
хх.хх. князь Федор Яко­вле­вич Мень­шой (1580?)
~ Анна 1591
62.43. князь Иван Юрье­вич Токмаков
В 1582 г. вое­во­да в Ново­си­ли, в 1585 г. — в Мценске.

одним из пер­вых захва­чен­ных Само­зван­цем горо­дов, был Чер­ни­гов. Воз­мож­но, что вое­во­дой горо­да, решив­шим перей­ти на сто­ро­ну Самозванца_​дей­стви­тель­но был князь Иван Ток­ма­ков, отли­чив­ший­ся при захва­те Ям-горо­да в 1600 г. «Новый лето­пи­сец» назы­ва­ет дру­гое имя — вое­во­ду Ива­на Тате­ва, еще в 1601 г. послан­но­го «по укра­ин­ско­му раз­ря­ду», то есть для охра­ны рубе­жей. Мож­но пред­по­ло­жить, что вое­во­дой был Иван Ток­ма­ков, а Иван Татев коман­до­вал вой­ска­ми, при­слан­ны­ми из Моск­вы для подав­ле­ния «воров» в погра­нич­ных горо­дах. Подоб­но тому, как в Путив­ле, так­же сдав­шем­ся без боя, город­ским вое­во­дой был «ока­ян­ный князь Васи­лей Рубец Масал­ской» по опре­де­ле­нию «Ново­го лето­пис­ца», а околь­ни­чий Миха­ил Михай­ло­вич Сал­ты­ков был при­слан с вой­ска­ми. (ПСРЛ, т. XIV, с.62; Раз­ряд­ная кни­га 1559–1605. Соста­ви­тель Л.Ф.Кузьмина. Ответ­ствен­ный редак­тор А.Н.Буганов. М., 1974, с.259; Очер­ки исто­рии СССР XVI-XVII вв., с.494).

63.45. Гри­го­рий Андре­евич Ноздроватый

объ­езд­ной голо­ва в Москве в 1601–2 г

64.45. Иван Андре­евич Ноздроватый

Духов­ная да вклад­ная Голутви­на мона­сты­ря мона­ха Ионы, что в мире был князь Иван княж Андре­ев сын Наздро­ва­тои, в Голутвин мона­стырь на свя­тыя оклад­ные ико­ны чис­лом восмь да на родственную[92] вот­чи­ну, что в Коло­мен­ском уез­де, поло­ви­ну села Грай­во­рон со кре­стья­ны, за рука­ми. Писа­на во 130‑м году.[Шамина И. Н. Коло­мен­ские Спа­со-Пре­об­ра­жен­ский, Голутвин, Боб­ре­нев и Бру­сен­ский мона­сты­ри по пере­пис­ной кни­ге 1701 г.]

65.46. князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый (1577,1599)

князь, пол­ко­вой и горо­до­вой вое­во­да, стар­ший из двух сыно­вей вое­во­ды кня­зя Васи­лия Пет­ро­ви­ча Ноздроватого.В сен­тяб­ре 1577 года во вре­мя ливон­ско­го похо­да князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый был послан из заня­то­го рус­ско­го вой­ска­ми горо­да Лена­вар­де­на «под Сми­л­тен посыл­кою… И князь Михай­ло при­слал к госу­да­рю, что литов­ские люди и нем­цы горо­да не отво­рят, а про­сят сро­ку на три дни».
В июне 1579 года князь М. В. Ноздро­ва­тый упо­ми­на­ет­ся сре­ди голов в цар­ском пол­ку во вре­мя ново­го похо­да рус­ской армии на Ливо­нию. Осе­нью 1580 года в свя­зи с воз­мож­ным напа­де­ни­ем литов­цев был отпрв­лен в Холм, где коман­до­вал пере­до­вым пол­ком. Тогда же мест­ни­чал с вое­во­дой боль­шо­го пол­ка кня­зем Васи­ли­ем Дмит­ри­е­ви­чем Хил­ко­вым. «И госу­дарь велел в Холм к вое­во­де кня­зю Миха­и­лу Ноздро­ва­то­му отпи­са­ти, что он пишет, бре­дит, не зная; а госу­да­ре­ве рос­пи­си ему со кня­зем Васи­льем Хил­ко­вым быти при­го­же; и он бы на госу­да­ре­ве служ­бе по рос­пи­си в пере­до­вом пол­ку был и спис­ки деетй бояр­ских взял; а не будет он на госу­да­ре­ве служ­бе по рос­пи­си, а кото­рая пору­ха госу­да­ре­ве делу в том учи­нит­ца, и ему быть от госу­да­ря каж­не­му смертью».
В октяб­ре 1579 года — вто­рой вое­во­да «на Жюко­пе… Декаб­ря в 9 день по ста­ро­рус­ким вестем веле­но быти в Русе … з Жюко­пы… кня­зю Миха­и­лу Ноздро­ва­то­му». В кон­це янва­ря 1581 года по цар­ско­му ука­зу князь М. В. Ноздро­ва­тый был ото­зван в Москву.
В янва­ре 1582 года князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый ходил через Тор­жок и Воло­ко­ламск в Вели­кий Нов­го­род про­тив шве­дов спол­ком пра­вой руки вто­рым вое­во­дой; в мар­те ходил «из Смо­лен­ска… в литов­скую зем­лю под Моги­лев и под иные горо­да вой­ною» вто­рым вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка. Тогда же мест­ни­чал со вто­рым вое­во­дой пол­ка пра­вой руки кня­зем Мер­ку­лом Алек­сан­дро­ви­чем Щер­ба­тым и вто­рым вое­во­дой сто­ро­же­во­го пол­ка Вла­ди­ми­ром Васи­лье­ви­чем Голо­ви­ным. Позд­нее зате­ял мест­ни­че­ский спор с пер­вым вое­во­дой пол­ка левой руки Миха­и­лом Гле­бо­ви­чем Сал­ты­ко­вым. В том же году «по литов­ским вестем, что при­шол король (Сте­фан Бато­рий) ко Пско­ву, а Хриштон и Филон при­шли на бель­ские и на ржев­ские места», был отправ­лен с пол­ком левой руки во Ржев. После ухо­да «боль­ших» вое­вод в Нов­го­род был остав­лен пер­вым вое­во­дой в Рже­ве. В апре­ле того же года был послан вто­рым вое­во­дой в Тулу.
Зимой 1583 года князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый был отправ­лен вто­рым вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка «в казан­ские места по казан­ским вестем, что казан­цы заво­ро­ши­ли­ся, над казан­цы про­мыш­лять». В 1583—1584 годах — пер­вый вое­во­да в Деди­ло­ве. Зимой 1585/1586 года водил «по свей­ским вестем … на свей­ские люди, где при­дут», пере­до­вой полк. С мар­та по август 1586 года — вое­во­да в Ряж­с­ке, затем ему было веле­но при­быть в Моск­ву. «Тое же осе­ни по тем­ни­ков­ским вестем велел госу­дарь царь и вели­кий князь Федор Ива­но­вич всеа Русии посла­ти… на Вене­ву вое­во­ду княз Миха­и­ла Ноздро­ва­то­го» для укреп­ле­ния засеч­ной крепости.
В мае 1587 года князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый был оптрав­лен в Сер­пу­хов коман­до­вать пере­до­вым пол­ком на слу­чай появ­ле­ния на южной гра­ни­це крым­ских татар, после чего был пере­ве­ден в боль­шой полк. С лета до осе­ни сто­ял «на бере­гу», в Алек­сине, пер­вым вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка, затем был отправ­лен в Рязань, где стал пер­вым вое­во­дой пол­ка левой руки. Тогда же мест­ни­чал с вое­во­дой пере­до­во­го пол­ка Ива­ном Сал­ты­ко­вым. «И кня­зю Миха­и­лу писа­но от госу­да­ря … Федо­ра Ива­но­ви­ча … с опа­лою, что он дуру­ет, спис­ков не воз­мет, а с Ыва­ном ему быть при­го­же; и он бы по рос­пи­си был и спис­ки взял».
В мае 1589 года князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый был при­слан «по свей­ским вестем» на вое­вод­ство в Ладо­гу. В кон­це июня по цар­ско­му ука­зу был ото­зван из Ладо­ги в Моск­ву. В 1596 году был отправ­лен сре­ди про­чих вое­вод «на Донец на Север­ской на Бел­го­ро­дье… горо­да ста­ви­ти», после чего был остав­лен в новой кре­по­сти вое­во­дой на один год. В нача­ле лета того же 1596 года при­был пер­вым вое­во­дой в Белёв и про­сто­ял там до сен­тяб­ря 1599 года, когда ему было веле­но при­е­хать в Москву.
Вое­во­да князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый скон­чал­ся, не оста­вив после себя потомства.

хх.46. княж­на Мария Васи­льев­на Ноздро­ва­тая (1586,–1641+до) ин. Дарья
Д:Вас.Петр. НОЗДРО­ВА­ТЫЙ

∞, кн. Дмит­рий Пет­ро­вич Елец­кий * 2‑я четв. XVI в. † 1586
~ 1586 кн. Вла­ди­мир Тимо­фе­е­вич Дол­го­ру­ков * 1569 † 1633

XXII коле­но

66.51. Иван Гри­го­рье­вич (1585, +1607/1627)

Столь­ник (1585) дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж,Руза моск.двн.(1599,1607) 1С:Григ.Вас. /ин.ГЕРАСИМ/. :Евдокия/​ин. Евфимия/85,1607)

67.51. КН. СЕМЁН ГРИ­ГО­РЬЕ­ВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1577,1631)

дворов.сын-боярск. помещ.-Дорогобуж‑у. моск.двн.(1599,1629) голова(1598), воев.Касимов (1615)Владимир(1616,1617) В 1611/17 помещ.-Новг.-у. 2С:Григ.Вас. /ин.ГЕРАСИМ/. :Евдокия/​ин. Евфимия/

Изве­стен как выбор­ный дво­ря­нин по Доро­го­бу­жу в 1577 г. (Бояр­ский спи­сок 1577 г. // Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии Госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI-XVII веков. М., 2004. С. 191–202) и в 1588–1589 г., когда был назна­чен в посоль­ство в Гру­зию (Бояр­ский спи­сок 1588–1589 гг. // Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии Госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI-XVII веков. М., 2004. С. 203–248); в 1598–1599 гг. (Бояр­ский спи­сок 1598–1599 гг. // Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии Госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI-XVII веков. М., 2004. С. 250–258) и в 1606–1607 г. дво­ря­нин мос­ков­ский, напи­сан на служ­бе в Чер­ни­го­ве (Бояр­ский спи­сок 1606–1607 гг. // Ста­ни­слав­ский А.Л. Тру­ды по исто­рии Госу­да­ре­ва дво­ра в Рос­сии XVI-XVII веков. М., 2004. С. 291–302). В 1581 г. вое­во­да в Ладо­ге. В 1585 г., по ногай­ским вестям, нахо­дил­ся в сто­ро­же­вом пол­ку на Михай­ло­ве; отту­да назна­чен был в чис­ле дру­гих вое­вод «на поле Чер­кас сыс­кать», вслед­ствие отпис­ки с Дона голо­вы Рома­на Вер­де­рев­ско­го, «что его гро­ми­ли Чер­ка­сы». В том же году был сход­ным вое­во­дой на Туле, затем встре­чал турец­ко­го посла под Азо­вом и ходил, по ногай­ским вестям, из Пере­я­с­лав­ля в Шацк. Вес­ной 1587 г. «для при­хо­ду крым­ско­го царя», т. е. для обе­ре­га­нья на слу­чай его при­хо­да, в пере­до­вой полк на Тулу были назна­че­ны князь Миха­ил Васи­лье­вич Ноздро­ва­тый и Иван Алек­се­е­вич Жереб­цов. При отпус­ке «у руки госу­да­ря» Жереб­цов бил челом царю на кня­зя Ноздро­ва­то­го; вслед­ствие это­го вме­сто Жереб­це­ва в това­ри­щи к кня­зю Ноздро­ва­то­му был назна­чен князь З.. Пол­то­ра меся­ца спу­стя, в сто­ро­же­вом пол­ку на Туле нахо­ди­лись: князь Миха­ил Фео­дор Кашин и князь З.. Осе­нью того же года на Деди­ло­ве в пере­до­вом пол­ку долж­ны были быть: Иван Льво­вич Сал­ты­ков и князь Семен Гри­го­рье­вич З., а в пра­вой руке: боярин князь Дмит­рий Ива­но­вич Хво­ро­сти­нин и князь Фео­дор Андре­евич Зве­ни­го­род­ский, на Вене­ве. В боль­шом пол­ку на Туле: князь Фео­дор Андре­евич Ногот­ков и Миха­ил Гле­бо­вич Сал­ты­ков. Кня­зья Фео­дор Андре­евич и Семен Гри­го­рье­вич Зве­ни­го­род­ские спис­ков не взя­ли «для Миха­и­ла Гле­бо­ви­ча Сал­ты­ко­ва», быв­ше­го вто­рым вое­во­дой боль­шо­го пол­ка, сле­до­ва­тель­но выше их, и посла­ли бить на него челом госу­да­рю в «оте­че­стве» о сче­те. Царь Фео­дор Иоан­но­вич пожа­ло­вал их, при­слал им гра­мо­ту невмест­ную на Сал­ты­ко­ва, а пото­му они на служ­бе были. 20 мар­та 1588 г., по госу­да­ре­ву ука­зу, боярин князь Тимо­фей Рома­но­вич Тру­бец­кой и дьяк Сапун Авра­амов суди­ли в «оте­че­стве» Миха­и­ла Гле­бо­ви­ча Сал­ты­ко­ва; иска­ли на нем сво­е­го «оте­че­ства» выше­упо­мя­ну­тые кня­зья Зве­ни­го­род­ские и князь Михай­ло Ноздро­ва­тый. Выслу­шав суд, царь велел и по суду и по сче­ту Сал­ты­ко­ва опра­вить, а всех трех чело­бит­чи­ков обви­нить. Осе­нью 1588 г. вое­во­да­ми в Мцен­ске были: князь З. и Васи­лий Игна­то­вич Кол­тов­ской. В апре­ле 1589 г. князь З., с титу­лом намест­ни­ка брян­ско­го, был отправ­лен послом в Гру­зию, к царю Алек­сан­дру. С кня­зем З. отпу­ще­ны были нахо­див­ши­е­ся в Москве гру­зин­ские послы. Для утвер­жде­ния в Гру­зии хри­сти­ан­ской веры были отправ­ле­ны с кня­зем З. «учи­тель­ные люди»: два стар­ца тро­иц­кие, два свя­щен­ни­ка, дья­кон и три ико­но­пис­ца; впо­след­ствии царь Фео­дор Иоан­но­вич обе­щал послать раз­лич­ных масте­ров. Из Аст­ра­ха­ни князь З. со сво­и­ми спут­ни­ка­ми дол­жен был плыть в судах до устья реки Тере­ка, а лоша­дей послать сухо­пу­тьем до .горо­да Тере­ка, отку­да и ехать на них до Сун­ши­на горо­ди­ща. Князь З. при­е­хал в Гру­зию в октяб­ре 1589 г., а воз­вра­тил­ся в Моск­ву летом 1590 г. Он обе­щал царю Алек­сан­дру от име­ни царя Фео­до­ра Иоан­но­ви­ча сво­бо­ду всей Гру­зии, а так­же вос­ста­нов­ле­ние ее полу­раз­ру­шен­ных хра­мов и горо­дов. В авгу­сте 1591 г. он ото­зван был в Моск­ву из сто­ро­же­во­го пол­ка, из Туль­ско­го раз­ря­да, где был вто­рым вое­во­дой при Ждане Сабу­ро­ве. В декаб­ре 1592 г., по новой рос­пи­си, в сто­ро­же­вой полк были назна­че­ны: князь Иван Пет­ро­вич Ромо­да­нов­ский и князь Семен Гри­го­рье­вич З.. Кня­зя Семе­на в ту пору на Мыше­ге не было. «А в князь Семе­но­во место бил челом госу­да­рю боль­шой его брат род­ной, князь Иван: на госу­да­ре­ву служ­бу брат мой готов, а быть ему мень­ше кня­зя Ива­на Ромо­да­нов­ско­го невмест­но». Но госу­дарь не изме­нил рос­пи­си и велел раз­ряд­но­му дья­ку Сапу­ну Авра­мо­ву под­твер­дить назна­че­ние. В 1592 г. намест­ник брян­ский князь З. и намест­ник бол­хов­ской Гри­го­рий Бори­со­вич Василь­чи­ков были отправ­ле­ны в Колу для пере­го­во­ров с упол­но­мо­чен­ны­ми недав­но воца­рив­ше­го­ся дат­ско­го коро­ля Хри­сти­а­на IV. Они дол­го про­жи­ли в Коле, но так и не дожда­лись дат­ских упол­но­мо­чен­ных. Из бесед со ста­ро­жи­ла­ми они узна­ли межи Нор­ве­гии с Нов­го­род­ской Лопью и веле­ли жите­лям, пре­кра­тив спо­ры, тор­го­вать мир­но и сво­бод­но до заклю­че­ния пись­мен­но­го дого­во­ра меж­ду царем Фео­до­ром Иоан­но­ви­чем и коро­лем Хри­сти­а­ном IV. Вес­ной 1593 г. мы сно­ва видим кня­зя З. вто­рым вое­во­дой сто­ро­же­во­го пол­ка на Туле при Ждане Сабу­ро­ве. Осе­нью того же года князь З. был при­ста­вом у Нико­лая Вар­ко­ча, посла немец­ко­го импе­ра­то­ра Рудоль­фа. В 1597—1598 гг.—воевода сто­ро­же­во­го пол­ка в Деди­ло­ве. В 1598 г. князь З. под­пи­сал­ся под гра­мо­той утвер­жден­ной об избра­нии в цари Бори­са Году­но­ва. В 1600— 1601 гг. он был вое­во­дой в Копо­рье вме­сте с «Мат­ве­ем Сте­па­но­ви­чем» (Дело о трех бег­лых латы­шах. 1600, апрель // Дела Тай­но­го при­ка­за. Т. 4. Л., 1926 (Рус­ская исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка. Т. 38). Стб. 267–269), , в 1605 г. това­ри­щем вое­во­ды у кня­зя Андрея Андре­еви­ча Теля­тев­ско­го в Чер­ни­го­ве, а в 1606 г. у него же в Аст­ра­ха­ни. В 1607 г. опять вое­во­да в Копо­рье (Пись­мо к вое­во­де Копор­ско­му кня­зю Семе­ну Гри­го­рье­ви­чу Зве­ни­го­род­ско­му, от швед­ско­го фельд­мар­ша­ла и Выборг­ско­го ланд­сгев­дин­га Аксе­ля Рини­ин­га про­си­тель­ное, о сво­бод­ном про­пус­ке швед­ских войск, по обе­ща­нию рос­сий­ских послов, чрез Рос­сий­скую область, для учи­не­ния поля­кам отпо­ру в напа­де­нии на Лиф­лян­дию, и о даче оным вой­скам за налич­ный пла­теж съест­ных при­па­сов // Реестр гра­мо­там швед­ско­го дво­ра // Древ­няя Рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. 1782. Ч. 2. № 19. С. 57).В 1608 г. он был бояри­ном дво­рец­ким у Тушин­ско­го вора; из гра­мо­ты, полу­чен­ной на Волог­де в нача­ле нояб­ря, вид­но, что пять дней в неде­лю долж­ны были рыба­ки ловить рыбу на «вора», а шестой день на его дво­рец­ко­го кня­зя З. 14 янва­ря 1610 г., изве­щая перм­ских и вер­хо­тур­ских вое­вод о смер­ти Тушин­ско­го вора, устюж­ский вое­во­да Стреш­нев писал так­же и о смер­ти его при­бли­жен­ных, в чис­ле коих был и князь Семен Зве­ни­го­род­ский. Круп­ны­ми пред­ста­ви­те­ля­ми мос­ков­ских табо­ров, появив­ши­ми­ся в Нов­го­ро­де после пере­во­ро­та (май 1611), были быв­шие тушин­цы князь Семен Гри­го­рье­вич Зве­ни­го­род­ский и дьяк Денис Софо­нов. Вме­сте с ними в Нов­го­род при­е­ха­ли дво­ряне мос­ков­ские кня­зья Юрий Зве­ни­го­род­ский и Семен Хован­ский, Дани­ло Замыц­кий, Федор Пуш­кин и Борис Поли­ва­нов, а так­же неко­то­рые дру­гие моск­ви­чи. 6 мая 1611 г. он ока­зы­ва­ет­ся в Нов­го­ро­де [Сбор­ник памя­тей, л. 141, 149.]. Меж­ду 11 и 13 мая 1611 г. к нему и к дум­но­му дья­ку Д.И.Софонову было посла­но 3 вед­ра вина, 28 мая им же ото­сла­но еще 2 вед­ра вина (веро­ят­но, на пере­го­во­ры, на кото­рые Софо­нов и кн. Зве­ни­го­род­ский поеха­ли с подья­чи­ми Тимо­фе­ем Вну­ко­вым и Иса­ком Куд­ри­ным). 9 июня (опять одно­вре­мен­но с Софо­но­вым) полу­чил еще 3 вед­ра вина; 6 июля – еще 3 вед­ра вина. В 1615 г. — вое­во­да в Каси­мо­ве, в 1616—1618 гг.—во Вла­ди­ми­ре, в 1625 г.—в Кур­мы­ше. В бояр­ской кни­ге 1627 г. — дво­ря­нин мос­ков­ский (Бояр­ская кни­га 1627 г. / Под ред. В.И.Буганова. М., 1986. С. 67).

В 1620‑х гг. С. Г. Зве­ни­го­род­ский вла­дел ста­рой вот­чи­ной, быв­шей за его бра­том Ива­ном, в Лок­наш­ском ст. Руз­ско­го у. (пуст., что была д. Шамор­ди­но-Коно­но­во с пусто­ша­ми, 69 четв.), кото­рую он в мае 1627 г. дал в Иоси­фо-Воло­ко­лам­ский м‑рь).[25] Это вла­де­ние не было родо­вой вот­чи­ной его деда и пра­де­да. По пис­цо­вой при­пра­воч­ной кни­ге 1567–1569 гг. она зна­чи­лась за кн. Миха­и­лом Васи­лье­ви­чем Мезец­ким.[26] За кн. С. Г. Зве­ни­го­род­ским зна­чи­лись так­же куп­лен­ная его отцом у Федо­ра Бер­се­не­ва в 1586/87 г. вот­чи­на в Руз­ском у., в вол. Юрье­ва сло­бо­да (вот­чи­на пере­шла затем к его доче­ри Татьяне, быв­шей заму­жем за кн. Семе­ном Нау­мо­вым сыном При­им­ко­вым-Ростов­ским, а в 1643 г. она про­да­ла вот­чи­ну Федо­ру Васи­лье­ви­чу Волын­ско­му),[27] выслу­жен­ная вот­чи­на за мос­ков­ское осад­ное сиде­ние «в коро­ле­ви­чев при­ход» во Вла­ди­мир­ском у. (в Гус­кой вол., 180 четв.; затем вот­чи­на пере­шла по его духов­ной доче­ри Татьяне),[28] куп­лен­ная вот­чи­на в Боль­шом Мику­лине ст. Коло­мен­ско­го у. (треть с. Жели­вы Ста­рой, купил у Ива­на Доро­ги­на сына Хвиц­ко­го, и поло­ви­на сц. Гра­во­рон, купил у Алек­сея Ива­но­ви­ча Голо­ви­на; все­го 109 четв.; вот­чи­на пере­шла затем к его доче­ри Татьяне, кото­рая в 1650 г. про­да­ла ее «пле­мян­ни­ку» кн. Ива­ну Тимо­фе­е­ви­чу Зве­ни­го­род­ско­му)[29] и вот­чи­ны в Молоц­ком и Луком­ском ст. Мос­ков­ско­го у., кото­рые он в 1625/26 г. про­дал подья­че­му Сер­гею Мат­ве­е­ву (14 и 100 четв.).[30] Упо­ми­на­ют­ся поме­стья С. Г. Зве­ни­го­род­ско­го в Воло­год­ском и Мос­ков­ском у.[31]

В 1627 г. князь Семен Гри­го­рье­вич Зве­ни­го­род­ский дал по бра­ту кня­зю Ива­ну Гри­го­рье­ви­чу мона­сты­рю в Лок­нош­ском стане Зве­ни­го­род­ско­го уез­да пустошь Шемор­ди­но (Коно­но­во) и 2 пусто­ши (62 чет­вер­ти) (РГА­ДА Ф. 181. Оп. 2. Д. 141/196. Л. 61 об.-62; Титов А.А. Вклад­ные и запис­ные кни­ги Иоси­фо­ва Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря XVI в. // Руко­пи­си сла­вян­ские и рус­ские, при­над­ле­жа­щие И. А. Вах­ра­ме­е­ву. Вып. 5. М., 1906. С. 105).

[А. А. Э., II. — Акты Ист., II. — С. Г. Г. и Д., II. — Синб. Сб. — Др. рос. Вивл., XIV. — Карам­зин, «Ист. госуд. Рос,», X, XI. — Бар­су­ков, «Спис­ки горо­до­вых вое­вод Моск. госуд. XVII стол.». — Бело­ку­ров, «Разр. запи­си за Смут­ное время».]

68.56. князь Иван Андре­евич (1589,1606)

дворов.сын-боярск. помещ.-Серпейск‑у. 1С:Анд.Дм. :Мария.
69.56. Фёдор Андре­евич (1597,1617)
моск.двн.(1607,1613) воев.Вятка(1616) воев.Нижний(1597) 2С:Анд.Дм. :Мария.

70.56. КН. ЮРИЙ АНДРЕ­ЕВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1602,† 1631/36)

моск.жилец.(1603) моск.стряпчий(1604) стольник(16–7,1631) род.вотч.-Ростов‑у. жал.вотч.-Вологда‑у.,Коломна‑у. помещ.-Новг.-у. 3С:Анд.Дм. :Мария.

как 1‑й воев. началь­ство­вал пере­до­вым б. пол­ком в Деди­ло­ве, 1626 г.
В 1616г. —столь­ник. В 1616 г. — пер­вый вое­во­да пере­до­во­го пол­ка на Деди­ло­ве. В 1627г. — вое­вод а в Ельце.

За кн. Юри­ем Андре­еви­чем Зве­ни­го­род­ским чис­ли­лись выслу­жен­ные вот­чи­ны за мос­ков­ское осад­ное сиде­ние «в коро­ле­ви­чев при­ход» в Коло­мен­ском (в Боль­шом Мику­лине ст., 156 четв.) и Воло­год­ском (в Зубов­ской вол., 212 четв.), при­да­ная вот­чи­на его жены кнг. Соло­мо­ни­ды, доче­ри кн. Семе­на Андре­еви­ча Тате­ва и Анны Ива­нов­ны, урожд. Стреш­не­вой в Лахоц­ком ст. Ростов­ско­го у. (жере­бей с. Осе­не­во с дерев­ня­ми и пусто­ша­ми, 228 четв.)[32] и поме­стья в Мос­ков­ском, Воло­год­ском и Брян­ском у.[33] После смер­ти Ю. А. Зве­ни­го­род­ско­го (послед­нее упо­ми­на­ние о нем отно­сит­ся к 1631/32 г.) его вот­чи­ны пере­хо­дят сыно­вьям Алек­сею, Семе­ну и Юрию. Часть отцов­ской вот­чи­ны в Зубов­ской вол. Воло­год­ско­го у. (73,5 четв.) они в 1636 г. дали зятю, кн. Миха­и­лу Семе­но­ви­чу Шахов­ско­му, в при­да­ное за сво­ей сест­рой Ана­ста­си­ей.[34] По мате­ри­а­лам При­ка­за сбо­ра рат­ных людей 1638 г. за стар­шим сыном Ю. А. Зве­ни­го­род­ско­го Алек­се­ем чис­ли­лось 339 четв. вот­чин­ной и помест­ной зем­ли, за вдо­вой кн. Ю. А. Зве­ни­го­род­ско­го кнг. Соло­мо­ни­дой с сыном Юри­ем — поме­стье на Волог­де (300 четв.), а за его доче­рью кнж. Ана­ста­си­ей — «вот­чи­на в горо­дах, 74 чети (т. е., оче­вид­но, при­да­ная воло­год­ская вот­чи­на.)».[35]

∞, Соло­мо­ни­да Сем. кнж.Татева 1626,1636, дочь кн. Семе­на Андре­еви­ча Тате­ва и Анны Ива­нов­ны, урожд. Стрешневой.

71.60. КН. ПЁТР НИКИ­ТИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1604,–1638,Белоозеро)

моск.двн.(1627,-1638) моск.жилец.(1604) воев.Белоозеро(-1638) без­детн. 1С:Нкт.Дм.Мих-ча

В 1618 г., при изве­стии о при­бли­же­нии к Москве поль­ско­го коро­ле­ви­ча Вла­ди­сла­ва, была состав­ле­на рос­пись, кому где нахо­дить­ся для обе­ре­га­ния Моск­вы. Яуз­ские воро­та вплоть до Васи­льев­ских ворот дол­жен был ведать боярин П. П. Голо­вин, а с ним князь З. «в голо­вах у съез­же­го дво­ра». В 1620 г. он был вое­во­дой в Ряж­с­ке. В 1624—28 гг. упо­ми­на­ет­ся несколь­ко раз, что князь З. дне­вал и ноче­вал на госу­да­ре­вом дво­ре во вре­мя заго­род­ных похо­дов царя Мих. Фео­до­ро­ви­ча, когда на Москве оста­вал­ся кто-либо из бояр, напри­мер, князь Дмит­рий Мих. Пожар­ский или Фео­дор Ива­но­вич Шере­ме­тев, 5 янва­ря 1634 г. он был послан к воро­там в Стре­лец­кий при­каз. Оче­вид­но, кня­зя З. удру­ча­ло, что его не назна­ча­ли на вое­вод­ство, а пото­му он подал царю Миха­и­лу Фео­до­ро­ви­чу чело­бит­ную, кото­рую в пол­ном смыс­ле сло­ва мож­но назвать «слез­ни­цей». Чело­бит­ная подей­ство­ва­ла, и князь З. полу­чил в 1635 г. вое­вод­ство на Бело­зе­ре, где про­был до 1637 г. С. Г. Г. и Д., III. — Вре­мен­ник, кни­га IV. — Доп. к Акт. Ист., VІІІ. — Р. И. Б., IX, Х. — Дв. разр., І. — Бар­су­ков, «Спис­ки горо­до­вых вое­вод Моск. госуд. XVII сто­ле­тия». В. Кор­са­ко­ва. {Полов­цов} Зве­ни­го­род­ский, князь Петр Ники­тич вое­во­да бело­зер­ский 1636 г. {Полов­цов}
В 1618 г. был вто­рым вое­во­дой на Яузе для защи­ты Моск­вы от войск коро­ле­ви­ча Вла­ди­сла­ва. В 1635—1637 гг.—воевода на Бело­озе­ре 60

За кн. Пет­ром Ники­ти­чем Зве­ни­го­род­ским чис­ли­лись толь­ко поме­стья — в Василь­цо­ве ст. Мос­ков­ско­го у. (107 четв.) и в Тро­иц­ком ст. Воло­год­ско­го у. (250 четв.).[36] По мате­ри­а­лам При­ка­за сбо­ра рат­ных людей 1638 г. в его вла­де­ни­ях чис­ли­лось все­го 18 дво­ров.[37]

72.60. КН. АНДРЕЙ НИКИ­ТИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1606,1634)

моск.двн.(1627,1629) вотч.-Вологда‑у. без­детн. 2С:Нкт.Дм.Мих-ча

1 воев. сто­ро­же­во­го пол­ка, на Кра­пивне и Каза­ни, 1626 г. 

Кн. Андрей Ники­тич Зве­ни­го­род­ский вла­дел выслу­жен­ны­ми вот­чи­на­ми в Зако­то­ром­ском ст. Яро­слав­ско­го у. за мос­ков­ское осад­ное сиде­ние при царе Васи­лии (жере­бей с. Тро­иц­ко­го с дерев­ня­ми; часть вот­чи­ны, 84 четв., он про­дал сво­е­му зятю кн. Пет­ру Гри­го­рье­ви­чу Ромо­да­нов­ско­му; часть вот­чи­ны, 35 четв., оста­лась за ним) и в Боро­виц­кой вол. Воло­год­ско­го у. за мос­ков­ское осад­ное сиде­ние «в коро­ле­ви­чев при­ход» (160 четв.; пере­шла затем к его зятю, кн. П. Г. Ромо­да­нов­ско­му),[38] под­мос­ков­ным поме­стьем (в Сетун­ском ст., 100 четв.) и поме­стья­ми в Воло­год­ском и Яро­слав­ском у.[39] По «сказ­ке» 1632 г. кн. А. Н. Зве­ни­го­род­ско­му при­над­ле­жа­ли вот­чи­ны в Воло­год­ском (160 четв.) и Яро­слав­ском у. (120 четв.) и поме­стья в Мос­ков­ском (100 четв.), Воло­год­ском (140 четв.) и Яро­слав­ском (80 четв.) у.[40]

73.60. КН. ТИМО­ФЕЙ НИКИ­ТИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1621,–1646/49)

моск.двн.(1627,1646) 3С:Нкт.Дм.Мих-ча

Кн. Тимо­фей Ники­тич Зве­ни­го­род­ский полу­чил вот­чи­ну за мос­ков­ское осад­ное сиде­ние 1618 г. в Ста­ро­ря­зан­ском ст. Рязан­ско­го у. (120 четв.); вла­дел поме­стьем в Туха­чев­ской вол. Мос­ков­ско­го у. (54 четв.).[41] В сво­ей «сказ­ке» 1632 г. он ука­зал за собой вот­чи­ну в Рязан­ском у. (107 четв.) и под­мос­ков­ное поме­стье (50 четв.).[40]

По дан­ным пис­цо­вой кни­ги 1627–1628 годов, Буня­ко­во чис­ли­лось дерев­ней Мос­ков­ско­го уез­да, в ней сто­ял двор поме­щи­ка с жиль­ца­ми – тре­мя кре­стья­на­ми. К селу отно­си­лись зем­ли: пахот­ной – 9 деся­тин, «пере­ло­гом и лесом порос­шей» – 70 деся­тин, поко­са – 5 деся­тин и «непа­шен­но­го леса» – 7 деся­тин. В то вре­мя в деревне нахо­дил­ся двор Тимо­фея Зве­ни­го­род­ско­го , род­ствен­ни­ка В.А. 3венигородского, кото­ро­му при­над­ле­жа­ло так­же и несколь­ко окрест­ных пусто­шей: Ряб­це­во, Коше­не­во, Ходо­ро­во. По пере­пи­си 1678 года, в деревне Буня­ко­во был двор поме­щи­ка и 3 дво­ра кре­стьян­ских, в кото­рых про­жи­ва­ло 26 мужчин.

Лоба­но­во (Ава­ки­ле­во) д. Ста­ро­ря­зан­ский стан 1646 ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ Тимо­фей Ники­тич с детьми Федо­ром, Тимо­фе­ем, Ива­ном, Васи­ли­ем и Михаилом

74.64. КН. БОРИС ИВА­НО­ВИЧ НОЗД­РЕ­ВА­ТЫЙ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (?-п.1658)

Дво­ря­нин мос­ков­ский 1636–1658 мос­ков­ский дво­ря­нин при Миха­и­ле (1636–1658 г.), состо­яв­ший во вре­мя мора при цари­це Марье Ильи­нишне. Сын его, кн. Ники­та Бори­со­вич, тоже состо­ял при этой госу­да­рыне. Отец его, как мож­но дога­ды­вать­ся, попал на при­двор­ную служ­бу еще при пер­вом бра­ко­со­че­та­нии госу­да­ря с их дво­ю­род­ною пле­мян­ни­цею, удер­жав­шись и при пре­ем­ни­це ее, вто­рой подру­ге госу­да­ря. С кн. Ники­тою же Бори­со­ви­чем род Нозд­ре­ва­тых угас, как нуж­но заклю­чать по нена­хож­де­нию в спис­ках еще имен с этою фамилиею.

Кн. Борис Ива­но­вич Ноздро­ва­тый вла­дел ста­рин­ной отца и деда вот­чи­ной в Боль­шом Мику­лине ст. Коло­мен­ско­го (сц. Бузу­ков­ским, 156 четв.) и ста­рым отцов­ским поме­стьем в том же стане уез­да (147 четв.).[42]

В сере­дине 1650‑х гг. род кн. Ноздро­ва­тых на кн. Б. И. Нозд­ре­ва­том и его сыне Ники­те пре­сек­ся.[43]

XXIII коле­но

Еле­на Семе­нов­на (16?)

«Род кнsя Симео­на Гри­го­рье­ви­ча Звенигороского»;

Татья­на Семе­нов­на (1634,1651)

вдо­ва Д:Сем.Григ. ЗВЕНИГОРОДСКИЙ

∞, к.Сем.Богд. При­им­ков

75.70. КН. АЛЕК­СЕЙ ЮРЬЕ­ВИЧ (1636, †1687)

стольник(1636‑,1678) воев.Брянск(1646) чашник(1660) вотч.-Вологда‑у.,Коломна‑у.,Кострома‑у.,Тула‑у.,Москва‑у.,Ярославль‑у. без­детн. 1С:Юр.Анд. :СОЛОМОНИДА.Сем. ТАТЕ­ВА. В 1636— 1638 гг. —столь­ник, в 1646—1648 гг.—стольник и вое­во­да в Брян­ске. В 1654 г- — голо­ва в пол­ку, в 1656 г. — вое­во­да в Смо­лен­ске, в 1659 г. — в Белгороде.

1636–1658 столь­ник; в 1639, 27 янва­ря и 18 фев­ра­ля дне­вал и ноче­вал у гро­ба царе­ви­ча Ива­на Михай­ло­ви­ча; в 1639, 24 апре­ля дне­вал и ноче­вал у гро­ба царе­ви­ча Васи­лия Михай­ло­ви­ча. В 1646–1648 столь­ник и вое­во­да в Брян­ске. 1653, 9 октября—находился в сви­те В.В.Бутурлина, отправ­лен­но­го в Киев к гет­ма­ну Бог­да­ну Хмель­ниц­ко­му для при­ня­тия в рус­ское под­дан­ство Мало­рос­сии. В октяб­ре 1653 года князь Алек­сей Зве­ни­го­род­ский нахо­дил­ся в сви­те бояри­на Васи­лия Васи­лье­ви­ча Бутур­ли­на, отправ­лен­но­го в Киев к запо­рож­ско­му гет­ма­ну Бог­да­ну Хмель­ниц­ко­му для при­ня­тия в рус­ское под­дан­ство Украины.

В 1654 году князь А. Ю. Зве­ни­го­род­ский был гла­вой жиль­цов в цар­ском пол­ку во вре­мя похо­да рус­ской армии под пред­во­ди­тель­ством царя Алек­сея Михай­ло­ви­ча на Смо­ленск. В авгу­сте того же года — сотен­ный голо­ва у жиль­цов в пол­ку кня­зя Фёдо­ра Фёдо­ро­ви­ча Кура­ки­на под Дубровной.В 1655–1656 года — вто­рой вое­во­да в Смо­лен­ске. В 1659 году был назна­чен вое­во­дой в Бел­го­род. 1660, 8 мая—участвовал в цере­мо­нии при­ё­ма гру­зин­ско­го царе­ви­ча Нико­лая Дави­до­ви­ча; В 1661 при встре­че цесар­ских послов голо­ва 3‑й сот­ни дворян.

По мате­ри­а­лам При­ка­за сбо­ра рат­ных людей 1638 г. за стар­шим сыном Ю. А. Зве­ни­го­род­ско­го Алек­се­ем чис­ли­лось 339 четв. вот­чин­ной и помест­ной зем­ли, за вдо­вой кн. Ю. А. Зве­ни­го­род­ско­го кнг. Соло­мо­ни­дой с сыном Юри­ем — поме­стье на Волог­де (300 четв.), а за его доче­рью кнж. Ана­ста­си­ей — «вот­чи­на в горо­дах, 74 чети (т. е., оче­вид­но, при­да­ная воло­год­ская вот­чи­на. — А. Я.)».[35] В 1638 имел дом в Москве у Его­рья в Луш­ках. В 1644 даны ему с бра­том его род­ным кн.Семеном поме­стья их отца кн. Ю. А. Зве­ни­го­род­ско­го, а в 1651 и вот­чи­ны. В 1687 его поме­стья отда­ны кн. Т.Т. Звенигородскому.

~ 1)♀ Анна Пет­ров­на «Стар­шая» Стро­га­нов р. 1616 ум. 1645 брак бездетный.
~ 2)♀ Еле­на Самой­ло­ва (1684). 15.01.1684, чело­бит­ные архи­епи­ско­пу Симо­ну нико­ла­ев­ско­го свя­щен­ни­ка Емской вол. Тро­иц­кой тре­ти Воло­год­ско­го у. Лав­рен­тия об исчез­но­ве­нии его сестер: Федо­ры, выдан­ной замуж за кре­стья­ни­на кня­ги­ни Еле­ны Самой­лов­ны жены кня­зя Алек­сея Зве­ни­го­род­ско­го д. Марин­ской Тро­иц­ко­го при­хо­да Енан­ской вол. Гри­го­рия Федо­ро­ва и Вар­ва­ры, выдан­ной замуж за кре­стья­ни­на околь­ни­че­го кня­зя Ива­на Сте­па­но­ви­ча Хоте­нов­ско­го д. Патра­ки­ев­ской Емской вол. Лари­о­на Гера­си­мо­ва. Фонд № 1260. Оп.1. Д. 6384

76.70. СЕМЁН ЮРЬЕ­ВИЧ (1640,1685)

стольник(1640‑,1678)

окольничий(1683‑,1685) воев.Переяславль-Русск.(1672) без­детн. 2С:Юр.Анд. :СОЛОМОНИДА.Сем. ТАТЕВА

17 мар­та 1641 г., в име­ни­ны царе­ви­ча Алек­сея Михай­ло­ви­ча, он пожа­ло­ван был из жиль­цов в столь­ни­ки. В 1649—52 гг. сопро­вож­дал царя Алек­сея Михай­ло­ви­ча в его заго­род­ных и бого­моль­ных похо­дах. В 1661 г., в 3‑е вос­кре­се­нье после Пас­хи, при­сут­ство­вал на «раде» в поле, в Быко­ве, когда про­ис­хо­ди­ли выбо­ры в гет­ма­ны Яки­ма Сам­ка. В 1664 г. во вре­мя обе­ден­но­го сто­ла у царя Алек­сея Михай­ло­ви­ча, по слу­чаю при­е­ма англий­ско­го посла Говор­та, князь З., в чис­ле дру­гих столь­ни­ков, ста­вил перед госу­да­рем куша­нья. В 1669 г. он дне­вал и ноче­вал при гро­бе царе­ви­ча Симео­на. В 1672 г. чис­лил­ся вое­во­дой в Пере­я­с­лав­ле Южном, а в 1675 г. — в Нежине. В 1676 г. князь З. пока­зан в чис­ле столь­ни­ков, назна­чен­ных в при­бав­ку к преж­ним для осен­них и зим­них похо­дов царя Фео­до­ра Алек­се­е­ви­ча. В 1679 г. ему дана была цар­ская гра­мо­та о сбо­ре столь­ни­ков, стряп­чих, дво­рян мос­ков­ских, жиль­цов, вла­ди­мир­ских, суз­даль­ских, шуй­ских и лухов­ских поме­щи­ков и вот­чин­ни­ков, и о высыл­ке их 23-го апре­ля в Путивль в полк кня­зя Миха­и­ла Юрье­ви­ча Дол­го­ру­ко­го. 13-го мая 1683 г. ему «ска­за­но околь­ни­че­ство». Р. И. Б., V, X, ХІ. — Дв. разр., III и IV. — Соло­вьев, «Ист.России», ХII. — Бар­су­ков, «Спис­ки горо­до­вых вое­вод Моск. госуд. ХVII сто­ле­тия». В. Кор­са­ко­ва. {Полов­цов} Зве­ни­го­род­ский, князь Семен Юрье­вич околь­ни­чий при прав­ле­нии царев­ны Софьи А. (1683 г.). {Полов­цов}

К Семе­ну око­ло 1644 г. пере­шла при­да­ная вот­чи­на его жены Мав­ры Васи­льев­ны (доче­ри Васи­лия Андре­еви­ча Колы­че­ва) в Ста­ро­рус­ском у.[44]

Околь­ни­чий. С 1641 г. — столь­ник, в 1672 г. — пер­вый вое­во­да в Пере­я­с­лав­ле, в 1673 г. — в Нежине. В 1683 г. пожа­ло­ван в окольничий

∞, Мав­ра Васи­льев­на Колы­че­ва, дочь Васи­лия Андре­еви­ча Колычева.

77.70. ЮРИЙ ЮРЬЕ­ВИЧ (1626/35—1654,под Смоленском

стольник(1646,-1654) без­детн. 3С:Юр.Анд. :СОЛОМОНИДА.Сем. ТАТЕВА

Кнж. [...] АНДРЕ­ЕВ­НА ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКАЯ (1634)

~ КН. ПЕТР ГРИ­ГО­РЬЕ­ВИЧ РОМОДАНОВСКИЙ.

78.73. ФЁДОР ТИМО­ФЕ­Е­ВИЧ (1629,1660)

патр.стольник(1629) стольник(1629‑,1660) 1С:Тим.Нкт.Дм-ча
79.73. Тимо­фей Тимо­фе­е­вич (1629,–1688)
моск.двн.(1639,1678) 2С:Тим.Нкт.Дм-ча
Зимен­ки (Коч­ки, Угор­ская, Уго­рок) д. Ста­ро­ря­зан­ский стан 1678 ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ Тимо­фей Тимофеевич
Изверт­ки (Тав­ская) д. Ста­ро­ря­зан­ский стан1678 ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ Тимо­фей Тимофеевич
80.73. Иван Тимо­фе­е­вич (1622–,1676)

моск.двн.(1640‑,1676) двн.рейтарск.строя(1658) моск.жилец.(1641‑,1643) без­детн. 3С:Тим.Нкт.Дм-ча.

81.73. КН. ВАСИ­ЛИЙ ТИМО­ФЕ­Е­ВИЧ ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКИЙ (1646,1658)

4С:Тим.Нкт.Дм-ча.

1645 декаб­ря 24 дня, пожа­ло­ван в жиль­цы: «Царю (титул) бьет челом холоп твой Вас­ка князь Тимо­фе­яв сыниш­ка Зве­ни­го­родц­кой. А отец, госу­дарь, мой слу­жил тебе, госу­да­рю, во дво­ря­нех по мос­ков­ско­му спис­ку, и бра­тья мои рад­ныя и два­ю­рад­ныя слу­жат тебе, госу­да­рю, в стол­ни­ках и во дво­ря­нех по мос­ков­ско­му спис­ку. Мило­сер­дый госу­дарь (титул), пожа­луй меня, хало­па сво­е­го, вели, госу­дарь, мне быть, хало­пу сво­е­му, при сво­ей цар­ской свет­ло­сти в житье. Царь госу­дарь, сми­луй­ся, пожа­луй. 154-го, декаб­ря в 23 день, госу­дарь пожа­ло­вал, велел напи­сать по жилец­ко­му спис­ку. 54-го, декаб­ря в 24 день спра­вить в спис­ке и ко кре­сту при­ве­сти.»[45] Двн. рей­тарск. строя (1658).

82.73. Миха­ил Тимофеевич(1637‑п.1692

стряп­чий 1672–1676, столь­ник 1676–1692, воевода
столь­ник и вое­во­да, исправл. 1678 г. Туль­ской Засеки
В 1672—1676 гг.—стряпчий, в 1676—1692 гг.— столь­ник, в 1678 г.—стольник и воевода
83.74. Ники­та Борисович
XXIV коле­но
Анна Алек­се­ев­на (1678)
вотч.-Коломна‑у. 1Д:Алс.Юр.
Ека­те­ри­на Алек­се­ев­на (1678)
вотч.-Коломна‑у. 2Д:Алс.Юр.
~ (с 1683) кн.Ивана Пер­фи­лье­ви­ча Шахов­ско­го (1636–1716), его пер­вая жена.

Ана­ста­сия Семеновна
~ ♂ ок. 1691? Васи­лий Пет­ро­вич Шере­ме­тев р. 6 июль 1659 ум. 19 апрель 1733

84.78. Алек­сандр Фёдорович
околь­ни­чий 1605—1612 г.
85.78. Алек­сей Фёдорович
86.79. Дмит­рий Тимо­фе­е­вич (1686)
в 1686 помещ. 1С:Тим.Тим.Нкт-ча
87.79. Иван Тимо­фе­е­вич (1682)
<не в чину> 2С:Тим.Тим.Нкт-ча
88.79. Афа­на­сий Тимо­фе­е­вич (1686)
в 1686 помещ. 3С:Тим.Тим.Нкт-ча
Пела­гея Ивановна
Ири­на Михайловна
Муж: Лука Софро­но­вич Хит­ро­во * 3‑я четв. XVII в.
XXV коле­но
Агра­фе­на Александровна
89.86. Андрей Дмит­ри­е­вич (1697,1747)
90.86. Иван Дмит­ри­е­вич (1697)
91.87. Алек­сандр Ива­но­вич (1738,1753)
в 1740 помещ. 1С:Ив.Тим.Тим-ча87
92.87. Миха­ил Ива­но­вич (1738,1763)
XXVI коле­но
93.91. Иван Алек­сан­дро­вич (1740–,1770)
помещ. С:Алдр.Ив.Тим-ча
хх.91. Анна Александровна
XXVII коле­но
94.93. Фёдор Ива­но­вич (1770–01.10.1824)
В 1798 г. — пол­ков­ник лейб-гвар­дии Гусар­ско­го пол­ка. В 1800 г. уво­лен от служ­бы. В 1812 г. — коман­дир 3‑го пеше­го пол­ка Ниже­го­род­ско­го ополчения
Федор Ива­но­вич Зве­ни­го­род­ский, отстав­ной пол­ков­ник лейб-гвар­дии гусар­ско­го пол­ка, вла­дел полу­то­ра тыся­ча­ми душ кре­стьян в Арда­тов­ском уез­де Ниже­го­род­ской губер­нии. Ука­зом Пав­ла I в 1797 г. «в воз­на­граж­де­ние усерд­ной служ­бы в веч­ное и потом­ствен­ное вла­де­ние» Ф. И. Зве­ни­го­род­ско­му было пожа­ло­ва­но име­ние Котов­ка. Здесь у Федо­ра Ива­но­ви­ча и его жены Алек­сан­дры Алек­се­ев­ны, урож­ден­ной Хому­то­вой, появ­ля­ет­ся на свет четы­ре сына и две дочери.
Из «Спис­ка вой­скам, иду­щим в Волын­скую губер­нию под коман­дой гене­рал-лей­те­нан­та гра­фа Тол­сто­го» извест­но, что в октяб­ре 1812 года сбор ниже­го­род­ско­го опол­че­ния был завер­шен: 13 тысяч рат­ни­ков соста­ви­ли пять пеших пол­ков из 15 бата­льо­нов (в каж­дом пол­ку по 2000 рат­ни­ков), один кон­ный полк в пять эскад­ро­нов из 760 всад­ни­ков и артил­ле­рий­скую коман­ду. Коман­ди­ра­ми пол­ков были постав­ле­ны имев­шие воен­ный и команд­ный опыт офи­це­ры. Кон­ный полк, в кото­ром чис­ли­лись офи­це­ра­ми нема­ло родо­ви­тых ниже­го­род­ских дво­рян, пер­во­на­чаль­но воз­гла­вил пол­ков­ник Нико­лай Небол­син, но его быст­ро сме­нил дей­стви­тель­ный стат­ский совет­ник Павел Федо­ро­вич Коз­лов, в моло­дые годы слу­жив­ший офи­це­ром кон­ной гвар­дии.. Пер­вым пехот­ным пол­ком коман­до­вал пол­ков­ник Яков Ива­но­вич Кара­та­ев, вто­рым – пол­ков­ник Мат­вей Кар­по­вич Ага­лин, тре­тьим – наме­чал­ся под­пол­ков­ник Нико­лай Яко­вле­вич Стрел­ков, кото­рый актив­но участ­во­вал в ком­плек­то­ва­нии лич­но­го соста­ва пол­ка, но был назна­чен пол­ков­ник князь Федор Ива­но­вич Зве­ни­го­род­ский, чет­вер­тым пол­ком – пол­ков­ник Федор Федо­ро­вич Ралль 1‑й, пятым – пол­ков­ник Алек­сей Коз­мич Шебуев.[20] Види­мо, в это вре­мя коман­до­ва­ние 2‑ым пехот­ным пол­ком ниже­го­род­ско­го опол­че­ния при­нял под­пол­ков­ник А.П. Ровин­ский, кото­рый ранее ком­плек­то­вал лич­ный состав пол­ка в Семе­нов­ском уезде.
Ж. Алек­сандра Алек­се­ев­на Хому­то­ва (ум. 1836)
хх.93. N Ивановна
М. Бур­цов.
Надеж­да Ивановна
р. 22 фев­ра­ля 1810 † 26 фев­ра­ля 1886 (С. Спасъ-Камен­ки Дмит­ров, у. Моск.).
XXVIII коле­но
95.94. Нико­лай Фёдо­ро­вич (1809-?)
Май­ор. Сто­лич­ный друг и собу­тыль­ник кня­зя , – пору­чик пешей артил­ле­рии граф Лев Тол­стой, по сво­ей зани­ма­е­мой на тот момент долж­но­сти коман­ди­ра взво­да бата­реи гор­ной артил­ле­рии, дол­жен был нахо­дить­ся в месте дис­ло­ка­ции сво­ей части, на реке Бель­бек. Но, как извест­но, в поис­ках ост­рых ощу­ще­ний, напи­ты­ва­ясь инфор­ма­ци­ей и эмо­ци­я­ми для сво­их оче­ред­ных «Сева­сто­поль­ских рас­ска­зов», любо­зна­тель­ный, отча­ян­ный и непо­мер­но само­лю­би­вый пору­чик, по соб­ствен­ной ини­ци­а­ти­ве два­жды по 2 неде­ли нахо­дил­ся на пози­ци­ях Чет­вер­то­го басти­о­на. В пер­вом слу­чае как волон­тер, во вто­ром слу­чае – испол­нял обя­зан­но­сти офи­це­ра-артил­ле­ри­ста на пози­ци­ях, за что честь ему и хва­ла. В пере­ры­вах меж­ду эти­ми «подви­га­ми духа», пору­чик успе­вал выхо­дить с хода­тай­ства­ми перед Глав­но­ко­ман­ду­ю­щим «о кар­ди­наль­ной рефор­ме всей поле­вой артил­ле­рии армии», про­яв­лял исклю­чи­тель­ную ини­ци­а­ти­ву в попыт­ках изда­ния «Воен­но­го лист­ка» для про­све­ще­ния рус­ско­го сол­да­ти­ка, пред­при­ни­мал настой­чи­вые попыт­ки отучить сол­дат от при­выч­но­го мата, и при всем при этом успе­вал круп­но играть в кар­ты, – т.е. по любым мер­кам зани­мал исклю­чи­тель­но актив­ней­шую жиз­нен­ную пози­цию. Толь­ко за одну дол­гую мар­тов­скую ночь в офи­цер­ском блин­да­же на Язо­нов­ском реду­те он умуд­рил­ся про­иг­рать 3 тыся­чи руб­лей сереб­ром май­о­ру кня­зю Нико­лаю Федо­ро­ви­чу Зве­ни­го­род­ско­му … И толь­ко поря­доч­ность послед­не­го и про­ни­ца­тель­ность, поз­во­лив­шая в импуль­сив­ном, ком­плек­су­ю­щем под­по­ру­чи­ке раз­гля­деть буду­ще­го клас­си­ка рус­ской лите­ра­ту­ры, убе­рег­ла в оче­ред­ной раз Ясную Поля­ну от опас­но­сти уйти «с молот­ка» за упла­ту кар­точ­но­го дол­га… Ни для кого из бли­жай­ше­го окру­же­ния не было сек­ре­том, что Л. Тол­стой при­хо­дит­ся вну­ча­тым пле­мян­ни­ком Глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­му кня­зю Гор­ча­ко­ву; неиз­мен­но поль­зу­ет­ся его про­тек­ци­ей, и что «немно­го задер­жав­ший­ся в чинах» под­по­ру­чик жаж­дет сла­вы и наград…
Зве­ни­го­род­ский, Нико­лай Фёдо­ро­вич; под­пол­ков­ник; № 8731; 26 нояб­ря 1851Кавалеры орде­на Свя­то­го Геор­гия IV класса
Ж. Алек­сандра Ива­нов­на Сус­ло­ва (–1856.01.14,†Карасубазар Симферопольск.-у.) [Чул­ков Н.П. Русск.провинц. некро­поль. М.,1996]
96.94. Дмит­рий Фёдо­ро­вич (11.02.1812-?)
Дмит­рий, 1811 года рож­де­ния, один из сыно­вей кня­зя Федо­ра Ива­но­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, посту­па­ет в при­ви­ле­ги­ро­ван­ный Мос­ков­ский кадет­ский кор­пус в авгу­сте 1822 г., из кото­ро­го он был выпу­щен кор­не­том кира­сир­ско­го прин­ца Аль­бер­та Прус­ско­го пол­ка. Ему вме­сте с пол­ком дове­лось при­нять уча­стие в подав­ле­нии поль­ско­го вос­ста­ния 1831 г. Неза­дол­го до наступ­ле­ния 1837 г. штабс-рот­мистр князь Д. Ф. Зве­ни­го­род­ский за болез­нью был уво­лен в отстав­ку. Обос­но­вав­шись в родо­вом поме­стье, князь в 1840 г. выгод­но женил­ся на княжне Алек­сан­дре Ива­новне Енга­лы­че­вой. Женить­ба дей­стви­тель­но была выгод­ной, посколь­ку кня­зья Енга­лы­че­вы, вла­де­тель­ные кня­зья Мор­дов­ские, при­над­ле­жа­ли к древ­ней­ше­му там­бов­ско­му дво­рян­ству и нахо­ди­лись в род­стве с кня­зья­ми Гага­ри­но­вы­ми, Вол­кон­ски­ми, Оболенскими3. Кро­ме того, Дмит­рий Федо­ро­вич полу­чил хоро­шее при­да­ное в виде име­ний в Там­бов­ской и Ниже­го­род­ской губер­ни­ях. Спу­стя пять лет Дмит­рий Федо­ро­вич был вне­сен во вто­рую часть дво­рян­ской губерн­ской родо­слов­ной кни­ги (воен­ное дво­рян­ство), бума­ги же с дока­за­тель­ства­ми на кня­же­ство про­па­ли при стран­ных обстоятельствах4.
Князь Д. Ф. Зве­ни­го­род­ский в 1854 г. был избран арда­тов­ским уезд­ным пред­во­ди­те­лем дво­рян­ства; в кон­це 1858 его избра­ли арда­тов­ским зем­ским исправ­ни­ком, а через месяц – дирек­то­ром уезд­но­го попе­чи­тель­ско­го коми­те­та о тюрь­мах, коим он оста­вал­ся (с неболь­ши­ми пере­ры­ва­ми) вплоть до кон­чи­ны в сво­ем родо­вом поме­стье, селе Котов­ке, 17 янва­ря 1890 г. У Дмит­рия Федо­ро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го и его жены Алек­сан­дры Ива­нов­ны были четы­ре доче­ри и два сына – Вла­ди­мир и Иван, вер­нув­шие кня­же­ское досто­ин­ство роду. В кни­ге «Титу­ло­ван­ные роды Рос­сий­ской импе­рии» запи­са­но: «Род кня­зей Зве­ни­го­род­ских про­ис­хо­дит – от кня­зя Адри­а­на Мсти­сла­во­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го, потом­ка Вели­ко­го кня­зя Рюри­ка в три­на­дца­том поко­ле­нии. Вели­чай­шее утвер­жде­ние, 6 декаб­ря 1899 года, мне­ни­ем Госу­дар­ствен­но­го Сове­та при­зна­ны в кня­же­ском Досто­ин­стве кня­зья Зве­ни­го­род­ские, Вла­ди­мир и Иван Дмит­ри­е­ви­чи с нис­хо­дя­щим от них потомством»5.
До 1861 г. село счи­та­лось поме­щи­чьим. В бар­ском име­нии был вели­ко­леп­ный парк со ста­рин­ны­ми липо­вы­ми алле­я­ми, кото­рый до сих пор явля­ет­ся мест­ной достопримечательностью.
Хозя­ев име­ния зва­ли Дмит­рий и Павел. Поэто­му, навер­ное, и село было поде­ле­но на участ­ки, кото­рые до сих пор носят назва­ния: Митин конец, Серед­ка, Казен­ный конец, Сло­бод­ка. Б.А. Садов­ской так харак­те­ри­зо­вал одно­го из хозя­ев име­ния: «Князь Дмит­рий Федо­ро­вич Зве­ни­го­род­ский , отстав­ной кира­сир­ский рот­мистр, был выгод­но женат. Отец его полу­чил от импе­ра­то­ра Пав­ла сто душ при селе Котов­ке . Юным офи­це­ром князь про­иг­рал казен­ные день­ги. Дав зарок в слу­чае уда­чи не брать карт в руки, он отыг­рал­ся и свя­то сдер­жал обе­ща­ние. Одна­ко дока­зать свое кня­же­ство Зве­ни­го­род­ский не мог: бума­ги про­па­ли, и ему было пред­ло­же­но не име­но­вать себя кня­зем. Изъ­яв­ляя согла­сие, он на той же бума­ге под­пи­сал­ся: «князь Зве­ни­го­род­ский ». Поз­же детям его уда­лось вер­нуть себе титул. В ста­ро­сти раз­бо­га­тев­ший князь пре­вра­тил­ся в скря­гу: счи­тал спич­ки, носил хол­що­вое белье, курт­ку из сол­дат­ско­го сук­на и гру­бые сапо­ги. Любил есть пшен­ную кашу с коноп­ля­ным мас­лом, густо посы­пан­ную саха­ром. В то же вре­мя при­ку­пал зем­лю, и состо­я­ние его к кон­цу 80‑х годов дохо­ди­ло до двух­сот тысяч».
В 1831 г. отли­чил­ся при взя­тии Вар­ша­вы и был награж­ден орде­ном св. Анны 3‑й сте­пе­ни с бан­том. В 1836 г. уво­лен в отстав­ку штабс-рот­мист­ром. В 1854 г. был Арда­тов­ским уезд­ным пред­во­ди­те­лем дво­рян­ства. В 1855 г. был в опол­че­нии Ниже­го­род­ской губер­нии. В 1857 г. уво­лен рот­мист­ром, с воз­вра­ще­ни­ем к преж­ней долж­но­сти пред­во­ди­те­ля дворянства.
В 1849 г. име­на четы­рех бра­тьев Зве­ни­го­род­ских впер­вые, кажет­ся, встре­ча­ют­ся в запи­си о раз­де­ле с.Котовка. Завла­дев боль­шим селом, они не захо­те­ли вести хозяй­ство сооб­ща, а раз­де­ли­ли его меж­ду собой.
Рот­мист­ру Дмит­рию Федо­ро­ви­чу Зве­ни­го­род­ско­му доста­лись 67 Ревиз­ских душ, Ива­ну Федоровичу—34 души, Нико­лаю Федо­ро­ви­чу— 40 душ, Пав­лу Федоровичу—45 душ. Со скру­пу­лез­ной при­дир­чи­во­стью Ь1ли поде­ле­ны и земель­ные наде­лы — на 8 частей при селе и на частей в отда­лен­ных «отхо­жих дачах» села — все­го 2886 деся­тин зем­ли. 10 лет спу­стя Дмит­рий Федо­ро­вич Зве­ни­го­род­ский завла­дел еще 91 душой в д.Коробьино.
А к нача­лу XX в. его сыно­вья забра­ли в свои руки всю власть в уез­де. Один из них, Иван Дмит­ри­е­вич Зве­ни­го­род­ский , упо­ми­на­ет­ся как уезд­ный пред­во­ди­тель дво­рян­ства — по шта­ту пер­вое лицо в уез­де. О его жесто­ко­сти с воз­му­ще­ни­ем отзы­вал­ся про­ве­ряв­ший уезд поли­цей­ский чинов­ник. Дру­гой, по-види­мо­му, Николай,—становится пред­се­да­те­лем зем­ской управы.
Не луч­ше Бро­дов­ско­го вел себя и поли­цей­ский исправ­ник Арда­тов­ско­го уез­да князь Зве­ни­го­род­ский, у кото­ро­го от боль­шо­го в про­шлом кня­же­ско­го име­ния к 1843 году оста­лось все­го 50 ревиз­ских душ, да и те были зало­же­ны в ниже­го­род­ском Алек­сан­дров­ском дво­рян­ском бан­ке. Вот и пошел родо­ви­тый, но про­мо­тав­ший­ся кня­зек на поли­цей­скую служ­бу, кото­рую дво­ряне тра­ди­ци­он­но пре­зи­ра­ли. Пошел, что­бы жить по-преж­не­му, по-кня­же­ски, за счет вымо­га­тель­ства. Даль писал об этом обни­щав­шем князь­ке, что он «пре­сле­ду­ет обду­ман­но вся­ко­го удель­но­го крестьянина».
Ж. кнж. Алек­сандра Ива­нов­на Енга­лы­че­ва, дочь кн. Ива­на Алек­сан­дро­ви­ча Енга­лы­че­ва и кнж. Марии Ива­нов­ны Гагариной
97.94. Павел Фёдо­ро­вич (1816-?)
В 1857 г. 38 лет от роду.Дворянский засе­да­тель Арда­тов­ско­го уезд­но­го суда.
На 1857 г. дети: Алек­сандр, Нико­лай, Ели­за­ве­та, Ольга.[РГИА, ф. 1349, оп. 3, д. 839].
Князь Павел Федо­ро­вич З. в 1858 в с. Котов­ке Арда­тов­ско­го у. кре­стил Ива­на Дмит­ри­е­ви­ча З. (сво­е­го пле­мян­ни­ка ?) [РГИА, ф. 1343, оп. 46, д. 394, л. 74–74 об.].
При­ме­ча­ние: Есть убе­ди­тель­ные осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что П. Ф. (фор­маль­но не утв. в пра­вах кня­же­ско­го досто­ин­ства) явля­ет­ся род­ным бра­том Арда­тов­ско­го у.п.д., отст. шт.-ротм. Дмит­рия Федо­ро­ви­ча З. и сыном арда­тов­ско­го поме­щи­ка отст. ротм. Федо­ра Ива­но­ви­ча З. Потом­ство этих лиц тебе долж­но быть известно.
~ Клав­дия Аки­мов­на Лобис.
98.94. Иван Фёдо­ро­вич (1819–1860.06.27,†с.Спас-Каменки Дмит­ров, у. Моск.)
помещ. 4С:Фед.Ив.Алдр-ча
~ Ж1. Надеж­да Яко­влев­на Шрей­дер (ум. 1847)
~ Ж2. Надеж­да Ива­нов­на Кис­лин­ская (1810.02.22–1886.02.26,†с.Спас-Каменки Дмит­ров, у. Моск.) [Шере­ме­тев­ский В. Русск.провинц.некрополь. Т.1. М.,1914]
хх.94. Мария Федоровна
хх.94. Ели­за­ве­та Федоровна
~ Ада­мов.
XXIX коле­но
хх.95. А. Нико­ла­е­вич (–1879.01.25,†Карасубазар Симферопольск.-у.)
[Чул­ков Н.П. Русск.провинц. некро­поль. М.,1996]
ххх.96. Мария Дмит­ри­ев­на (11.08.1842 — 18.06.1865, с.Вярвилы Спас­ско­го уез­да Тамбов.губ.)
99.96. Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич (1851–1904)
Высо­чай­ше утвер­жден­ным 1899.12.06 мне­ни­ем Госу­дар­ствен­но­го сове­та при­зна­ны в кня­же­ском досто­ин­стве с нис­хо­дя­щим от них потом­ством 1С:Дм.Фед.Ив-ча
Стар­ший сын, князь Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич, так­же взял в жены деви­цу из кня­же­ско­го рода Енга­лы­че­вых, княж­ну Анну Андре­ев­ну, свою тро­ю­род­ную сестру.Будучи пред­се­да­те­лем Арда­тов­ской зем­ской упра­вы, князь Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич «пре­вы­сил свои пол­но­мо­чия и умень­шил сбо­ры в уез­де на 24 копей­ки со ста руб­лей», и «в нояб­ре меся­це 1879 года, по рас­по­ря­же­нию Мос­ков­ско­го Гене­рал-губер­на­то­ра был выслан адми­ни­стра­тив­ным поряд­ком в Вят­скую губер­нию, в город Слободское»6. Дол­гие шесть меся­цев князь жил вда­ли от сво­ей жены и детей. К это­му вре­ме­ни в семье уже было трое детей: Алек­сандра Вла­ди­ми­ров­на (Лисонь­ка, как лас­ко­во назы­ва­ли ее роди­те­ли, 1876 г. р.), Андрей Вла­ди­ми­ро­вич, наслед­ник и про­дол­жа­тель кня­же­ско­го рода, родив­ший­ся 26 июня 1878 г., и Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич, кото­рый родил­ся 6 янва­ря 1880 г. Это было тяже­лое вре­мя для всей семьи. В Сло­бод­ском Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич жил в доме сво­их роди­те­лей, кото­рые «хло­по­та­ли» по его делу. В судь­бе Дмит­рия Вла­ди­ми­ро­ви­ча при­ни­мал уча­стие и его брат Иван Федо­ро­вич, жена­тый на род­ной сест­ре гене­рал-май­о­ра Миха­и­ла Ива­но­ви­ча Кис­лин­ско­го, про­ис­хо­див­ше­го из ста­ро­го дво­рян­ско­го рода, при­над­ле­жав­ше­го к Твер­ской губернии7. Жена Дмит­рия Федо­ро­ви­ча, Анна Андре­ев­на, едва опра­вив­шись от болез­ни, уло­жив­шей ее в постель (при­чи­ной кото­рой стал вне­зап­ный арест мужа и его высыл­ка), в фев­ра­ле 1880 г. отпра­ви­лась к мос­ков­ско­му гене­рал-губер­на­то­ру кня­зю Вла­ди­ми­ру Андре­еви­чу Дол­го­ру­ко­му с про­ше­ни­ем разо­брать­ся в деле ее мужа. Потре­бо­ва­лось вме­ша­тель­ство госу­да­ря Алек­сандра II, что­бы дело было пре­кра­ще­но. Дмит­рий Федо­ро­вич был оправ­дан и смог вер­нуть­ся в Арда­тов, семья вос­со­еди­ни­лась и зажи­ла обыч­ной жиз­нью. Жизнь потек­ла сво­им чере­дом. В 1882 г. в семье появил­ся тре­тий сын — Нико­лай, а в 1885 — Дмит­рий. Послед­ним ребен­ком в семье Зве­ни­го­род­ских ста­ла Татья­на Вла­ди­ми­ров­на, родив­ша­я­ся в 1893 г. Все дети вне­се­ны в родо­слов­ную дво­рян­скую кни­гу Ниже­го­род­ской губер­нии, во вто­рую часть в 1888 г.
Анна Андре­ев­на зани­ма­ет­ся хозяй­ством и вос­пи­та­ни­ем детей, а Дмит­рий Федо­ро­вич вновь избран зем­ским Дво­рян­ским собра­ни­ем на пост пред­се­да­те­ля Арда­тов­ской зем­ской управы.
В 1880 году, 6 янва­ря, у пред­се­да­те­ля зем­ской упра­вы, пред­во­ди­те­ля дво­рян­ства Арда­тов­ско­го уез­да кня­зя Вла­ди­ми­ра Дмит­ри­е­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го и его жены Анны Андре­ев­ны, урож­ден­ной княж­ны Енга­лы­че­вой, родил­ся сын, полу­чив­ший при кре­ще­нии имя Вла­ди­мир. Он был тре­тьим ребен­ком в семье и вто­рым сыном кня­зя. Неза­дол­го до рож­де­ния сына князь Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич «пре­вы­сил свои пол­но­мо­чия и умень­шил сбо­ры в уез­де на 24 копей­ки со ста руб­лей», и «в нояб­ре меся­це 1879 года, по рас­по­ря­же­нию мос­ков­ско­го гене­рал-губер­на­то­ра был выслан адми­ни­стра­тив­ным поряд­ком в Вят­скую губер­нию, в город Сло­бод­ское», где и нахо­дил­ся дол­гих шесть меся­цев (из пере­пис­ки кн. Зве­ни­го­род­ских). Поэто­му сво­е­го сына опаль­ный князь смог уви­деть толь­ко после поми­ло­ва­ния, полу­чен­но­го от Алек­сандра II, воз­вра­тив­шись из ссыл­ки в Арда­тов. Зем­ское дво­рян­ское собра­ние сно­ва выбра­ло его пред­се­да­те­лем Арда­тов­ской зем­ской упра­вы, и он опять при­сту­пил к испол­не­нию сво­ей долж­но­сти, на кото­рой состо­ял вплоть до сво­ей смер­ти в 1904 году (князь Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич похо­ро­нен в Куту­зов­ской жен­ской обители).
~ кнж. Анна Андре­ев­на Енга­лы­че­ва (11.05.1851–14.09.1900), дочь кн. Андрея Нико­ла­е­ви­ча Енга­лы­че­ва и Софии Ива­нов­ны Стреш­не­вой (1830–1877)
ххх.96. Алек­сандра Дмитриевна
100.96. Иван Дмит­ри­е­вич (01.01.1858 — 1931)
Родил­ся в 1858 г., Арда­тов­ский р‑н, с. Котов­ка. В нача­ле XX в. ИД. Зве­ни­го­род­ский был избран уезд­ным пред­во­ди­те­лем дво­рян и пред­се­да­те­лем зем­ской упра­вы. Но, види­мо, жесто­кость была фамиль­ной чер­той Зве­ни­го­род­ских . Дорвав­шись до вла­сти, князь опу­стил­ся до руко­при­клад­ства и «само­лич­но изби­вал чем-либо не при­гля­нув­ших­ся ему людей про­сто­го зва­ния». Он так зарвал­ся, что даже поли­цей­ский исправ­ник воз­му­тил­ся и в 1904 г. уве­до­мил губер­на­то­ра «о слу­ча­ях изби­е­ния до кро­ви кухар­ки, ямщи­ка, нищен­ки и даже поли­цей­ско­го горо­до­во­го». Но губер­на­тор ула­дил дело «полю­бов­но», а исправ­ни­ку при­ка­зал «не раз­во­дить склоки».1906 — В то вре­мя пред­во­ди­те­лем уезд­но­го дво­рян­ства и пред­се­да­те­лем Зем­ской упра­вы был дей­стви­тель­ный стат­ский совет­ник князь Иван Дмит­ри­е­вич Зве­ни­го­род­ский, дядя Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, кото­рый мно­го помо­гал сво­им пле­мян­ни­кам, заме­нив им отца. Дея­тель­ность И. Д. Зве­ни­го­род­ско­го во мно­гом спо­соб­ство­ва­ла раз­ви­тию Арда­тов­ско­го уез­да. Он все­мер­но поощ­рял раз­ви­тие мел­ко­го про­из­вод­ства, тор­гов­ли, реме­сел, мно­го сде­лал для здра­во­охра­не­ния и образования22. При нем открыл­ся кар­то­фель­ный завод в Оси­по­во (крах­маль­ный завод в Ардатове).
1917 — Собы­тия в Арда­то­ве раз­ви­ва­лись сле­ду­ю­щим обра­зом. 3 мар­та пред­се­да­тель уезд­ной зем­ской упра­вы князь И. Д. Зве­ни­го­род­ский, город­ской голо­ва купец Кали­нин и воин­ский началь­ник под­пол­ков­ник Неклю­дов полу­чи­ли от комис­са­ра губер­нии теле­грам­му: «Всту­пи­те в началь­ство­ва­ние уездом...На пред­се­да­те­ля уезд­ной зем­ской упра­вы кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го воз­ла­га­ют­ся обя­зан­но­сти уезд­но­го комиссара».
Но с такой пере­ли­цов­кой ста­рой вла­сти не согла­си­лось насе­ле­ние. Поел е Фев­раль­ской рево­лю­ции наря­ду с адми­ни­стра­тив­ны­ми орга­на­ми вла­сти, назна­чав­ши­ми­ся свер­ху, по всей стране фор­ми­ро­ва­лись новые орга­ны само­управ­ле­ния в лице обще­ствен­ных испол­ни­тель­ных коми­те­тов. 18 мар­та Зве­ни­го­род­ский про­сил у губерн­ско­го комис­са­ра 50 сол­дат «для уста­нов­ле­ния поряд­ка». Это его окон­ча­тель­но погу­би­ло, ибо вызва­ло воз­му­ще­ние жителей.
В уез­де сфор­ми­ро­вал­ся посто­ян­ный испол­ни­тель­ный коми­тет на пари­тет­ных нача­лах из пред­ста­ви­те­лей всех обще­ствен­ных орга­ни­за­ций. 19 мар­та он сме­стил Зве­ни­го­род­ско­го с поста уезд­но­го комис­са­ра, избрав на его место И.В. Гал­ки­на — пред­се­да­те­ля уезд­но­го сою­за мел­ких кре­ди­то­ров. Это было выда­ю­ще­е­ся собы­тие, пото­му что во всех дру­гих уез­дах комис­са­ры назна­ча­лись из Ниж­не­го. Арда­тов­цы поло­жи­ли нача­ло демо­кра­ти­че­ско­му (выбор­но­му) реше­нию про­бле­мы мест­ных комис­са­ров, чему потом после­до­ва­ли дру­гие уез­ды и сам Ниж­ний Новгород.
Про­до­воль­ствен­ные вол­не­ния про­ка­ти­лись по всей стране. Что­бы смяг­чить про­бле­му, Вре­мен­ное пра­ви­тель­ство 11 апре­ля изда­ло поста­нов­ле­ние об охране уро­жая и мак­си­маль­ном засе­ве полей. По этом» доку­мен­ту боль­шие обя­зан­но­сти воз­ла­га­лись на волост­ные коми­те­ты. Они долж­ны были собрать све­де­ния, сколь­ко кто может засе­ять зем­ли, а пусту­ю­щую часть пере­дать кре­стья­нам во вре­мен­ное поль­зо­ва­ние на усло­ви­ях арен­ды. На этой поч­ве в деревне раз­вер­ну­лась борь­ба кре­стьян с поме­щи­ка­ми за зем­лю. Воз­ник­ла про­бле­ма аренд­ных цен. Кре­стьяне селе­ний Измай­лов­ка, Ком­ки­но, Ново­лей, Сар­мин­ский Май­дан, Чувар­лей­каи мно­гих дру­гих потре­бо­ва­ли сни­же­ния аренд­ных цен, ина­че обра­бот­ка пусто­шей была им не под силу. А посколь­ку дого­во­рить­ся о ценах «полю­бов­но» не все­гда уда­ва­лось, кре­стьяне при­бе­га­ли к само­воль­ным захва­там. Князь И. Д. Зве­ни­го­род­ский в нача­ле мая жало­вал­ся уезд­ным вла­стям, что в его име­нии кре­стьяне при­сту­пи­ли к само­воль­ной запаш­ке земли.
Дядя Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, Иван Дмит­ри­е­вич, заме­нив­ший ему и его сест­рам и бра­тьям отца, уже в пре­клон­ном воз­расте был репрес­си­ро­ван. В фев­ра­ле 1931 г. его иму­ще­ство было опи­са­но и кон­фис­ко­ва­но, и в апре­ле 1931 г. в воз­расте семи­де­ся­ти лет он был выслан в Сим­бирск, где и скон­чал­ся в мае
; рус­ский; кре­стья­нин-еди­но­лич­ник. Про­жи­вал: с. Ардатово.
Аре­сто­ван 6 фев­ра­ля 1931 г.Приговорен: Осо­бое сове­ща­ние 16 янва­ря 1932 г., обв.: 58–10, ‑11.
При­го­вор: к 5 г. конц­ла­ге­ря Источ­ник: Кни­га памя­ти Ниже­го­род­ской обл.
Село Зареч­ное Стек­сов­ской сель­ской адми­ни­стра­ции Арда­тов­ско­го рай­о­на­Е­ще до рево­лю­ции жил в селе князь Зве­ни­го­род­ский, кото­рый имел здесь свои зем­ли, неболь­шой лес, до сих пор сохра­ни­лись от кня­же­ских вла­де­ний засе­ка, пруд.
У кня­зя была охран­ная гра­мо­та, в 1917 г. он помо­гал мате­ри­аль­но рево­лю­ци­о­не­рам. Затем Зве­ни­го­род­ский пере­ехал в Арда­тов и был там репрессирован.
Жена: Алек­сандра Михай­лов­на Кат­ко­ва (* 22.06.1865)
Ели­за­ве­та Павловна
101.97. Алек­сандр Пав­ло­вич (1851-?)
~ Анна Геор­ги­ев­на Яку­бов­ская * 2‑я треть XIX в.
Оль­га Павловна
102.97. Нико­лай Пав­ло­вич (* ок.1854–11.10.1909)
Сын титу­ляр­но­го совет­ни­ка кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го. Домаш­нее вос­пи­та­ние; 20.6.1870 из воль­но­опре­де­ля­ю­щих­ся опре­де­лен на служ­бу унтер-офи­це­ром в 10‑й пех. Ново­ин­гер­ман­ланд­ский полк; 22.8.1873 уво­лен от воен­ной служ­бы; окон­чил курс Гори-Горец­ко­го учеб­но­го заве­де­ния; 12.5.1878 – пись­мо­во­ди­тель и бух­гал­тер 2‑го окру­га Вилен­ско­го акциз­но­го управ­ле­ния; … ; 18.8.1887 – кол­леж­ский сек­ре­тарь; 1.1.1896 – стар­ший штат­ный кон­тро­лер по питей­ной части. Умер 11.10.1909, 55 лет от роду.
Женат на Елене Ива­новне Мат­ков­ская. Пси­хи­че­ски боль­ная, с 20.10.1909 (забо­ле­ла в 9‑й раз) нахо­ди­лась в Вилен­ской окруж­ной лечеб­ни­це для душев­но больных.
Без детей.[РГИА, ф. 575, оп. 7, д. 159, л. 116–127].
103.97. Кон­стан­тин Павлович
XXX коле­но
ххх.99. Алек­сандра Владимировна
Вско­ре, в 1919 г., в Арда­тов из сожжен­но­го рево­лю­ци­он­ны­ми кре­стья­на­ми име­ния в селе Успен­ском при­ез­жа­ет стар­шая сест­ра Алек­сандра Вла­ди­ми­ров­на, вышед­шая замуж за Алек­сандра Дмит­ри­е­ви­ча Ильин­ско­го, с три­на­дца­тью детьми, млад­ше­му из кото­рых было все­го два года. Два раза в неде­лю Алек­сандра Вла­ди­ми­ров­на при­хо­ди­ла в Арда­тов забо­тить­ся о белье бра­тьев и помо­гать им по хозяйству.В нояб­ре 1926 г. сест­ру Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, Алек­сан­дру Вла­ди­ми­ров­ну с млад­ши­ми детьми и ново­рож­ден­ным вну­ком Алек­сан­дром, высе­ли­ли из Котов­ки. При пере­ез­де в Арда­тов про­па­ли цен­ные вещи семьи, остав­ши­е­ся от роди­те­лей, – ста­рин­ные гра­вю­ры, кни­ги и брон­зо­вые кан­де­ляб­ры, а еще пере­пис­ка Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча с Е. Я. Архи­по­вым за мно­го лет, где они вели раз­го­во­ры о лите­ра­ту­ре, писа­те­лях и поэтах
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич скон­чал­ся в 1961 г. в воз­расте вось­ми­де­ся­ти трех лет в Москве. Он похо­ро­нен на Вагань­ков­ском клад­би­ще за одной огра­дой со стар­шей сест­рой Алек­сан­дрой Вла­ди­ми­ров­ной Ильин­ской (Зве­ни­го­род­ской), скон­чав­шей­ся в 1957 г. в воз­расте вось­ми­де­ся­ти одно­го года; млад­шей сест­рой Татья­ной Вла­ди­ми­ров­ной Зве­ни­го­род­ской, скон­чав­шей­ся в 1962 г. в воз­расте семи­де­ся­ти девя­ти лет. Там же захо­ро­не­ны и дру­гие его род­ствен­ни­ки: пле­мян­ни­ки Дмит­рий Алек­сан­дро­вич Ильин­ский, Ели­за­ве­та Алек­сан­дров­на Оме­то­ва (Ильин­ская), Мария Алек­сан­дров­на Шеста­ко­ва (Ильин­ская), а так­же вну­ча­тый пле­мян­ник Алек­сандр Андре­евич Ильинский49.
Муж: Алек­сандр Дмит­ри­е­вич Ильинский
104.99. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич (26.06.1878–1.01.1961)
Поэт и лите­ра­ту­ро­вед, автор несколь­ких сбор­ни­ков сти­хов и ряда иссле­до­ва­тель­ских работ.
105.99. Вла­ди­мир Вла­ди­ми­ро­вич (1880–1937)
Архив­ный доку­мент гла­сит, что Вад­ская народ­ная биб­лио­те­ка была откры­та 25 октяб­ря 1897 года на сред­ства Арза­мас­ско­го уезд­но­го земства.Попечителями биб­лио­те­ки были извест­ные и ува­жа­е­мые люди: Васи­лий Нико­ла­е­вич Зве­рев, сын сена­то­ра из Санкт-Петербурга,дочери дей­стви­тель­но­го стат­ско­го совет­ни­ка, вла­де­ли­цы Яблон­ки Алек­сандра и Оль­га Алек­се­ев­ны Ште­вен, зем­ле­вла­де­лец, князь Вла­ди­мир Вла­ди­ми­ро­вич Звенигородский.
Цар­ская служ­ба окон­чи­лась. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич воз­вра­ща­ет­ся в Арда­тов. Сюда же вес­ной 1918 г. при­ез­жа­ют из голод­но­го Петер­бур­га его бра­тья — Вла­ди­мир, Николай.
Родил­ся в 1880 г., г. Арда­то­ва ; юрист, дело­про­из­во­ди­тель Управ­ле­ния Восточ­но­го фрон­та. Про­жи­вал: Арда­тов­ский уезд, с. Выездное.Арестован в 1918 г.Приговорен: , обв.: а/​с агитация.Приговор: 1, 5 месИ­сточ­ник: Кни­га памя­ти Ниже­го­род­ской обл.
106.99. Нико­лай Вла­ди­ми­ро­вич (1882–1924)
Цар­ская служ­ба окон­чи­лась. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич воз­вра­ща­ет­ся в Арда­тов. Сюда же вес­ной 1918 г. при­ез­жа­ют из голод­но­го Петер­бур­га его бра­тья — Вла­ди­мир, Николай.
При­гла­ше­ние кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го Нико­лая Вла­ди­ми­ро­ви­ча на его бра­ко­со­че­та­ние с Сокол Вален­ти­ной Ивановной.Крайние даты: 11 янва­ря 1909 В 1924 году в Пет­ро­гра­де, не выдер­жав «гру­бо­сти и изде­ва­тельств», бро­сил­ся под поезд брат Нико­лай, вынуж­ден­ный рабо­тать в арте­ли по про­да­же акциз­ных марок в питей­ных заведениях
107.99. Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич (1885–1928)
окон­чил Ниже­го­род­ский дво­рян­ский инсти­тут, Мос­ков­ский уни­вер­си­тет, Йен­ский уни­вер­си­тет, защи­тил в Гер­ма­нии док­тор­скую дис­сер­та­цию и полу­чил сте­пень док­то­ра фило­соф­ских наук, зани­мал в тече­ние деся­ти лет долж­ность инспек­то­ра народ­ных учи­лищ Цар­ско­сель­ско­го уезда
1918 — Дмит­рий при­во­зит в Арда­тов из Смоль­но­го инсти­ту­та млад­шую сест­ру Татья­ну. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич и его брат Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич пода­ют заяв­ле­ние в Кол­ле­гию Арда­тов­ско­го узе­м­от­де­ла о предо­став­ле­нии им пра­ва поль­зо­вать­ся зем­лей ранее при­над­ле­жав­шей им усадь­бы при с. Котов­ке, пло­ща­дью 1 ¾ деся­ти­ны. Кол­ле­гия при­ни­ма­ет реше­ние: «Усадь­ба оста­ет­ся в их, Зве­ни­го­род­ских, поль­зо­ва­нии на оди­на­ко­вых осно­ва­ни­ях с про­чи­ми гражданами»27. Одна­ко бра­тьям пред­ло­жи­ли рабо­ту в Арда­то­ве — Андрею Вла­ди­ми­ро­ви­чу пре­по­да­вать рус­скую исто­рию, а Дмит­рию Вла­ди­ми­ро­ви­чу – рус­скую сло­вес­ность и новые язы­ки в мест­ной шко­ле. В 1919 г. они пере­ез­жа­ют в Арда­тов, а в Котов­ке окон­ча­тель­но обос­но­вы­ва­ет­ся их люби­мая стар­шая сест­ра. Полу­чив казен­ную служ­бу, бра­тья Зве­ни­го­род­ские, кото­рых очень хоро­шо зна­ли и ува­жа­ли в Арда­тов­ском уез­де, и при совет­ской вла­сти ста­ра­лись участ­во­вать в новой жиз­ни и даже ходи­ли на про­ле­тар­ские празд­ни­ки. И Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич с иро­ни­ей запи­сы­ва­ет у себя в днев­ни­ке: «9 янва­ря 1919 года участ­во­ва­ли вме­сте с пред­ста­ви­те­ля­ми Отде­ла Народ­но­го обра­зо­ва­ния в шествии по Арда­то­ву. С крас­ны­ми зна­ме­на­ми и пла­ка­та­ми. На три­буне, око­ло Собо­ра, укра­шен­но­го жид­ки­ми ело­вы­ми веточ­ка­ми, ора­то­ры ска­за­ли три без­гра­мот­ные речи. Не дождав­шись кон­ца шествия, пошли ко мне пить чай»2
1926 — Дмит­рий уез­жа­ет в Кад­ни­цы, на Вол­гу (в тех местах нахо­ди­лись име­ния их мате­ри), а потом в селе Чер­но­пе­нье, неда­ле­ко от Костро­мы, он нахо­дит место учи­те­ля немец­ко­го язы­ка и лите­ра­ту­ры в шко­ле-семи­лет­ке. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич в янва­ре 1928 г. едет в Чер­но­пе­нье к сво­е­му бра­ту, где тот «сни­ма­ет две боль­шие ком­на­ты у старухи»34, наде­ясь про­ве­дать бра­та, а, может быть, и най­ти в Костро­ме рабо­ту. Одна­ко и этим наме­ре­ни­ям не уда­лось сбыть­ся. 18 июня 1928 г. от гной­но­го плев­ри­та уми­ра­ет брат Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич, оста­вив после себя несколь­ко днев­ни­ков и тет­ра­дей со сти­ха­ми, кото­ры­ми так вос­тор­гал­ся Андрей Владимирович
Татья­на Владимировна
1919 — Млад­шая сест­ра, Татья­на Вла­ди­ми­ров­на, уез­жа­ет в Ниж­ний Нов­го­род, где устра­и­ва­ет­ся на рабо­ту в Ниже­го­род­ский губис­пол­ком маши­нист­кой. Кро­ме того, ей при­хо­дит­ся под­ра­ба­ты­вать, давая уро­ки фран­цуз­ско­го языка.Андрей Вла­ди­ми­ро­вич скон­чал­ся в 1961 г. в воз­расте вось­ми­де­ся­ти трех лет в Москве. Он похо­ро­нен на Вагань­ков­ском клад­би­ще за одной огра­дой со стар­шей сест­рой Алек­сан­дрой Вла­ди­ми­ров­ной Ильин­ской (Зве­ни­го­род­ской), скон­чав­шей­ся в 1957 г. в воз­расте вось­ми­де­ся­ти одно­го года; млад­шей сест­рой Татья­ной Вла­ди­ми­ров­ной Зве­ни­го­род­ской, скон­чав­шей­ся в 1962 г. в воз­расте семи­де­ся­ти девя­ти лет. Там же захо­ро­не­ны и дру­гие его род­ствен­ни­ки: пле­мян­ни­ки Дмит­рий Алек­сан­дро­вич Ильин­ский, Ели­за­ве­та Алек­сан­дров­на Оме­то­ва (Ильин­ская), Мария Алек­сан­дров­на Шеста­ко­ва (Ильин­ская), а так­же вну­ча­тый пле­мян­ник Алек­сандр Андре­евич Ильинский49.
108.100. Миха­ил Ива­но­вич (1888–1939)
Родил­ся в 1888 г., Мор­до­вия, Арда­тов­ский р‑н, г. Арда­то­ва ; заклю­чен­ный Тем­ла­га. Про­жи­вал: Мор­до­вия, Арда­тов­ский р‑н, г. Ардатова .
При­го­во­рен: Вер­хов­ный суд МАССР 16 мая 1939 г., обв.: по ст. 58–10 ч.1 УК РСФСР.
При­го­вор: 7 лет Реа­би­ли­ти­ро­ван 17 фев­ра­ля 1995 г.
ххх.100. Алек­сандра Ивановна
ххх.103. Алек­сандра Константиновна
Цель марш­ру­та — Зве­ни­го­род, сыг­рав­ший нема­ло­важ­ную роль в нашей семей­ной исто­рии. Но никто из наше­го поко­ле­ния до сих пор там не побы­вал. Мама, кажет­ся, тоже. Покой­ная бабуш­ка по мами­ной линии — княж­на Алек­сандра Кон­стан­ти­нов­на Зве­ни­го­род­ская — если и быва­ла, то нам с бра­том об этом ниче­го не рассказывала.Сергей Крушинский
ххх.103. Ната­лья Кон­стан­ти­нов­на (1891 — 1982)
Ната­лья Кон­стан­ти­нов­на роди­лась в 1891 году в Ниже­го­род­ском уезд­ном город­ке Ардов семье кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го. Ната­лья была стар­шей доче­рью. Дру­гих сестёр зва­ли Мария, Алек­сандра, Оль­га. Послед­няя неод­но­крат­но быва­ла в Сан­та­ло­во. В 1910 году Ната­лья закон­чи­ла 8‑й, допол­ни­тель­ный педа­го­ги­че­ский класс ниже­го­род­ской гим­на­зии и посту­пи­ла в Петер­бур­ге на Выс­шие кур­сы Новых язы­ков Боб­ри­ще­вой — Пуш­ки­ной. Ната­лья Кон­стан­ти­нов­на была очень ода­ре­на как фило­лог, в совер­шен­стве зна­ла фран­цуз­ский и немец­кий язы­ки. В Петер­бур­ге в 1910 году позна­ко­ми­лась с эффект­ным и энер­гич­ным сту­ден­том Ака­де­мии худо­жеств Пет­ром Миту­ри­чем , за кото­ро­го вышла замуж по люб­ви. Вес­ной 1914 года у них родил­ся сын Васи­лий, с это­го вре­ме­ни Ната­лью без­от­луч­но сопро­вож­да­ла няня-помощ­ни­ца Федо­сья Ники­тич­на Чер­ня­е­ва (Фоп­ка). С 1 сен­тяб­ря 1915 года Ната­лья Миту­рич рабо­та­ет в Тимо­фе­ев­ской волост­ной шко­ле Кре­стец­ко­го уез­да Нов­го­род­ской губер­нии, в деревне Борок. Пётр Васи­лье­вич регу­ляр­но наве­ща­ет свою семью. С осе­ни 1916 года он нахо­дит­ся на воен­ной служ­бе. С 1917 года он стал коман­ди­ром млад­ше­го соста­ва в Крас­ной Армии. Вто­рым местом рабо­ты Ната­льи Кон­стан­ти­нов­ны ста­ла сель­ская жен­ская гим­на­зия име­ни Шумо­вой-Сима­нов­ской в Зорь­ке. Эта гим­на­зия была откры­та в честь физио­ло­га про­фес­со­ра Е.О. Шумо­вой-Сима­нов­ской, кото­рая рабо­та­ла с ака­де­ми­ком Пав­ло­вым. Близ­кие в память о ней откры­ли в сво­ём име­нии Зорь­ка двух­лет­нюю шко­лу для дево­чек, кото­рая вско­ре пре­вра­ти­лась в семи­лет­нюю гим­на­зию. В гим­на­зии пре­по­да­ва­ли выда­ю­щи­е­ся учё­ные, её посе­ща­ли мно­гие дея­те­ли куль­ту­ры (худож­ник Н. А. Яро­шен­ко). В 1915 году шко­лу посе­тил буду­щий пат­ри­арх Тихон. В то вре­мя насчи­ты­ва­лось в гим­на­зии 120 уче­ни­ков, поло­ви­на из них кре­стьян­ские девоч­ки, а так­же горо­жан­ки и дети дво­рян. Летом 1912 года гим­на­зия участ­во­ва­ла в выстав­ке «Устрой­ство и обо­ру­до­ва­ние шко­лы». Здесь было пред­став­ле­но руко­де­лие вос­пи­тан­ниц и фото­гра­фии из их жиз­ни. После это­го заяв­ки на учё­бу посту­пи­ли из 56 губер­ний. После рево­лю­ции гим­на­зия про­су­ще­ство­ва­ла все­го год. Имен­но в это вре­мя Ната­лья Миту­рич пре­по­да­ва­ла здесь фран­цуз­ский язык и кон­суль­ти­ро­ва­ла мужа при под­го­тов­ке его ста­тьи для жур­на­ла* «Вест­ник Народ­но­го Про­све­ще­ния Ком­мун Север­ной обла­сти», назна­чен­но­го в это вре­мя эмис­са­ром сред­них учеб­ных заве­де­нии. С 1918 года «Зорь­ка» была пре­об­ра­зо­ва­на в тру­до­вую шко­лу, а с 1921 года в дет­ский дом. Вес­на 1922 года была тяжё­лой для семьи Миту­ри­чей . Со 2 янва­ря Ната­лья Кон­стан­ти­нов­на по пред­пи­са­нию Уна­ро­бра­за долж­на была пере­ехать в новую шко­лу в 20 кило­мет­рах от Сан­та­ло­во и оста­вить зани­ма­е­мую квар­ти­ру. Мест­ные жите­ли засту­пи­лись за Ната­лью Кон­стан­ти­нов­ну и она про­дол­жа­ла рабо­тать в шко­ле. В Бор­ков­ской зем­ской боль­ни­це у Миту­ри­чей родил­ся вто­рой ребё­нок. Это – Мария.Среди учи­те­лей в сель­ской мест­но­сти в те годы вой­ны и раз­ру­хи была силь­ная кон­ку­рен­ция, так как эта рабо­та дава­ла ста­тус, про­дук­то­вую кар­точ­ку и воз­мож­ность жить отно­си­тель­но бла­го­по­луч­но по срав­не­нию с жите­ля­ми голо­да­ю­щих горо­дов. Так , в одной из сосед­них дере­вень пре­по­да­ва­ла Ната­лья Соко­ло­ва, буду­щий извест­ный искус­ство­вед и академик.
пер­вая жена, фило­лог, педагог
Петр Васи­лье­вич Миту­рич изве­стен преж­де все­го как худож­ник, рисо­валь­щик и как один из веду­щих совет­ских гра­фи­ков. Гораз­до мень­ше Миту­рич изве­стен как изоб­ре­та­тель. Родил­ся он в Петер­бур­ге 2 (14) октяб­ря 1887 года в семье воен­но­го, пору­чи­ка запа­са и лите­ра­то­ра. В 1899‑м был при­нят в Псков­ское воен­ное учи­ли­ще, отку­да его вско­ре исклю­чи­ли за хра­не­ние неле­галь­ной лите­ра­ту­ры. Увлек­шись рисо­ва­ни­ем, юно­ша окон­чил Киев­ское худо­же­ствен­ное учи­ли­ще и баталь­ный класс Импе­ра­тор­ской Ака­де­мии худо­жеств в Петер­бур­ге. В1914–1915 годах начал актив­но зани­мать­ся худо­же­ствен­ным твор­че­ством. Этот пери­од был осо­бен­но пло­до­твор­ным. Миту­рич вхо­дил в круг наи­бо­лее ярких моло­дых питер­ских худож­ни­ков, дру­жил с футу­ри­ста­ми, участ­во­вал в выстав­ка­х­объ­еди­не­ния Мир искус­ства. Отли­чал­ся жест­кой и реа­ли­стич­ной мане­рой рисо­ва­ния. Прак­ти­че­ски все его гра­фи­че­ские и живо­пис­ные рабо­ты вошли в кол­лек­ции Рус­ско­го музея и Тре­тья­ков­ской гале­реи. Сре­ди них порт­ре­ты поэта О. Мандельштама,композитора Лурье, изоб­ра­же­ние умер­ше­го М. Вру­бе­ля на смерт­ном одре, порт­рет его тестя кня­зя К.П. Зве­ни­го­род­ско­го, несколь­ко арда­тов­ских и дру­гих этюдов.
Мария Кон­стан­ти­нов­на
Оль­га Константиновна
XXXI коле­но
Дмит­рий Михайлович
Иван Михай­ло­вич
XXXII коле­но

КНЖ. РАИ­СА ИВАНОВНА

Персони без місця

КН. ВАСИ­ЛІЙ ПАТ­РИ­КЄЄВИЧ І ЙОГО ДОНЬ­КА МАРІЯ ВОРОТИНСЬКА

В сино­ди­ке риз­ни­цы Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря отме­че­на сре­ди имен обыч­ных вклад­чи­ков при­сут­ство­ва­ла память «кня­зю Пат­ри­кею (Воро­тын­ские), кня­зю Васи­лию, кня­гине Марии» [46]. Судя по запи­си речь в дан­ном слу­чае шла об кня­гине Марии Васи­льевне Пат­ри­ке­е­вой Воро­тын­ской. Ред­кое имя Пат­ри­кий при­сут­ство­ва­ло так­же в памя­ти рода кня­зя Дмит­рия Воро­тын­ско­го из сино­ди­ка Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 1597 г. При этом женой Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го была Мария Кори­бу­тов­на. Дру­гая Мария Воро­тын­ская (жена Федо­ра Юрье­ви­ча) есть в запи­си кня­зей Воро­тын­ских из сино­ди­ка Успен­ско­го собо­ра: «кня­гине Марьи княж Федо­ро­ве Юрье­ви­ча Воро­тын­ска­го и сыну ее кня­зю Миха­и­лу». Позд­нее Воро­тын­ские кня­зья тре­бо­ва­ли от бра­тии одо­ев­ско­го Ана­ста­со­ва мона­сты­ря в 1557 г. «пети и обед­ни слу­жи­ти по кня­зе Фео­до­ре Юрье­ви­че Воро­тын­ском». Сле­дом упо­ми­нал­ся корм по кня­зе Миха­и­ле Федо­ро­ви­че [47]. Сре­ди извест­ных сыно­вей Пат­ри­кия Нари­мун­то­ви­ча Васи­лия не наблю­да­ет­ся. Был кн. Васи­лий Рыль­ский из Вве­ден­ско­го помян­ни­ка, кото­ро­го неко­то­рые запи­сы­ва­ют в сыно­вья Пат­ри­кия Давы­до­ви­ча. И был выехав­ший в Моск­ву князь Пат­ри­кий Фёдо­ро­вич Звенигородский. 

Зве­ни­го­род­ский Гри­го­рий Гле­бо­вич кн. (1646) сын-боярск.?

Зве­ни­го­род­ский Гри­го­рий Яко­вле­вич кн. (1866) в 1866 Депу­тат от дво­рян­ства дворян.депутатск.собрания Алек­сан­дрий­ско­го уез­да кол­леж­ский асес­сор Хер­сон-губ. [Адрес-кален­дарь Хер­сон­ской губер­нии на 1866 г.]
Зве­ни­го­род­ский Иван кн. (1628) в 1628 помещ.-Рязань‑у.(Моржева-ст.)
Зве­ни­го­род­ский Семен Пет­ро­вич кн. (1616) в 1616 моск.двн.(1616)
Зве­ни­го­род­ский Фео­до­сий инок кн. (1507) в 1507 сын-боярск.?
Зве­ни­го­род­ская Алек­сандра кнж. (–1856.01.14,†Карасубазар Симферопольск.-у.) [Чул­ков Н.П. Русск.провинц. некро­поль. М.,1996]
Персони сумнівні

КН. ВАСИ­ЛІЙ ПАТ­РИ­КЄЄВИЧ І ЙОГО ДОНЬ­КА МАРІЯ ВОРОТИНСЬКА

В сино­ди­ке риз­ни­цы Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря отме­че­на сре­ди имен обыч­ных вклад­чи­ков при­сут­ство­ва­ла память «кня­зю Пат­ри­кею (Воро­тын­ские), кня­зю Васи­лию, кня­гине Марии» [46]. Судя по запи­си речь в дан­ном слу­чае шла об кня­гине Марии Васи­льевне Пат­ри­ке­е­вой Воро­тын­ской. Ред­кое имя Пат­ри­кий при­сут­ство­ва­ло так­же в памя­ти рода кня­зя Дмит­рия Воро­тын­ско­го из сино­ди­ка Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 1597 г. При этом женой Федо­ра Льво­ви­ча Воро­тын­ско­го была Мария Кори­бу­тов­на. Дру­гая Мария Воро­тын­ская (жена Федо­ра Юрье­ви­ча) есть в запи­си кня­зей Воро­тын­ских из сино­ди­ка Успен­ско­го собо­ра: «кня­гине Марьи княж Федо­ро­ве Юрье­ви­ча Воро­тын­ска­го и сыну ее кня­зю Миха­и­лу». Позд­нее Воро­тын­ские кня­зья тре­бо­ва­ли от бра­тии одо­ев­ско­го Ана­ста­со­ва мона­сты­ря в 1557 г. «пети и обед­ни слу­жи­ти по кня­зе Фео­до­ре Юрье­ви­че Воро­тын­ском». Сле­дом упо­ми­нал­ся корм по кня­зе Миха­и­ле Федо­ро­ви­че [47]. Сре­ди извест­ных сыно­вей Пат­ри­кия Нари­мун­то­ви­ча Васи­лия не наблю­да­ет­ся. Был кн. Васи­лий Рыль­ский из Вве­ден­ско­го помян­ни­ка, кото­ро­го неко­то­рые запи­сы­ва­ют в сыно­вья Пат­ри­кия Давы­до­ви­ча. И был выехав­ший в Моск­ву князь Пат­ри­кий Фёдо­ро­вич Звенигородский. 

Но были в уез­де и кня­зья Зве­ни­го­род­ские, оста­вив­шие о себе память недоб­рую. Одно­го из них, слу­жив­ше­го в сере­дине XIX в. поли­цей­ским исправ­ни­ком, В.И. Даль назвал «лютым зверем».

Даль тогда управ­лял удель­ным име­ни­ем Ниже­го­род­ской губер­нии, часть кото­ро­го рас­по­ла­га­лась в Арда­тов­ском уез­де. Сво­ей глав­ной слу­жеб­ной зада­чей он счи­тал защи­ту кре­стьян от про­из­во­ла­чи­нов­ни­ков, осо­бен­но поли­цей­ских, более дру­гих зло­упо­треб­ляв­ших вла­стью. На этом Даль и столк­нул­ся с арда­тов­ским исправ­ни­ком, кото­рый «пре­сле­до­вал вся­ко­го удель­но­го кре­стья­ни­на, напа­дал на них с ожесточением».
Князь Зве­ни­го­род­ский
К 130-летию со дня рож­де­ния поэта
Имя поэта кня­зя Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча Зве­ни­го­род­ско­го сего­дня необос­но­ван­но забы­то, как и его сти­хи. Несмот­ря на крайне про­ти­во­ре­чи­вые мне­ния совре­мен­ни­ков о его твор­че­стве, он был «при­знан­ным поэтом»воспевавшим смерть и рож­де­ние, ужас и страсть, любовь и отча­я­ние. 11 См. Н. Я. Ман­дель­штам. Вто­рая кни­га. М., 2006. С. 326—332.По сло­вам Н. Я. Ман­дель­штам, «Андрей Вла­ди­ми­ро­вич Зве­ни­го­род­ский при­над­ле­жит к ред­чай­шей кате­го­рии людей — к истин­ным, при­род­ным поэтам. Его твор­че­ство есте­ствен­но при­мы­ка­ет к твор­че­ству таких пер­во­класс­ных поэтов былых вре­мен, как Фет, Полон­ский, Тют­чев. Он их послед­ний сото­ва­рищ и про­дол­жа­тель» 2 2.РГАЛИ. Ф. 2550. Оп. 2. Е/​х 62(автограф). На сво­ем жиз­нен­ном пути поэт встре­тил пре­гра­ды, спо­соб­ные сло­мить чело­ве­ка. Одна­ко остал­ся пре­дан­ным сво­ей семье, сво­е­му роду, Родине и, несмот­ря ни на что,никогда не поки­дал Рос­сии. В целом его судь­ба неор­ди­нар­на: неда­ром он послу­жил про­то­ти­пом Шар­го­род­ско­го в романе В. С. Гросс­ма­на «Жизнь и судь­ба», Л. Н. Мар­ты­нов в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях гово­рит о «кня­зе З.»3, а Н. Я. Ман­дель­штам во вто­рой кни­ге вос­по­ми­на­ний посвя­ти­ла ему гла­ву «При­знан­ный поэт».- 3 Л. Н. Мар­ты­нов. Чер­ты сход­ства. М., 1982. С. 103—107.-А. В. Зве­ни­го­род­ский про­ис­хо­дит из древ­не­го знат­но­го кня­же­ско­го рода —потом­ков свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го*. Сре­ди его пред­ков, кня­зей Зве­ни­го­род­ских, — вое­во­да Иван Алек­сан­дро­вич, «сами­ми пско­ви­ча­ми» избран­ный в 1436 году в намест­ни­ки Пско­ва; боярин и вое­во­да Иван Ива­но­вич — один из коман­ду­ю­щих вой­ском, в 1467 году высту­пив­шим про­тив «царя Казан­ско­го Ибра­ги­ма»; вид­ный вое­на­чаль­ник, а затем инок Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря Дани­ло Васи­лье­вич; Гри­го­рий Васи­лье­вич был намест­ни­ком при царе Федо­ре Ива­но­ви­че: «спер­ва в Рос­лав­ле, затем в Брян­ске и роды Рос­сий­ской империи».
потом в Чернигове»4, и ряд дру­гих вид­ных воен­ных и гоудар­ствен­ных дея­те­лей. — - 4 А. Н. Нар­цов. Изве­стия Там­бов­ской уче­ной архив­ной комис­сии. Там­бов, 1904. Т. 1.С. 261—269; * Род кня­зей Зве­ни­го­род­ских про­ис­хо­дит от кня­зя Адри­а­на Мсти­сла­во­ви­ча Звенигородского,потомка вели­ко­го кня­зя Рюри­ка в три­на­дца­том поко­ле­нии (см. «Титу­ло­ван­ные роды Рос­сий­ской­им­пе­рии». СПб., 1910. С. 13).Прадед поэта, Федор Ива­но­вич Зве­ни­го­род­ский, отстав­ной пол­ков­ник лейб-гвар­дии гусар­ско­го пол­ка, вла­дел в Арда­тов­ском уез­де Ниже­го­род­ской губер­нии 1500 душа­ми кре­стьян. Ука­зом Пав­ла I в 1797 году «в воз­на­граж­де­ние усерд­ной служ­бы в веч­ное и потом­ствен­ное вла­де­ние» был пожа­ло­ван име­ни­ем Котов­ка. Здесь у Федо­ра Ива­но­ви­ча и его жены Алек­сан­дры Алек­се­ев­ны, урож­ден­ной Хому­то­вой, роди­лись четы­ре сына и две доче­ри. Один из его сыно­вей, Дмит­рий (1811 года рож­де­ния), с авгу­ста 1822 года учил­ся в Мос­ков­ском кадет­ском кор­пу­се, по окон­ча­нии кото­ро­го был зачис­лен кор­не­том в Кира­сир­ский прин­ца Аль­бер­та Прус­ско­го полк. Вме­сте с пол­ком ему дове­лось при­нять уча­стие в подав­ле­нии поль­ско­го вос­ста­ния 1831 года. В кон­це 1836-го в зва­нии штабс-рот­мист­ра был уво­лен в отстав­ку по болез­ни. Вер­нув­шись домой, в 1840 году он женил­ся на княжне Алек­сан­дре Ива­новне Енга­лы­че­вой. Ее род­ные, кня­зья Енга­лы­че­вы, при­над­ле­жа­ли к древ­ней­ше­му­Там­бов­ско­му дво­рян­ству и были в род­стве с кня­зья­ми Гага­ри­но­вы­ми, Вол­кон­ски­ми и Оболенскими
5. См. А. Н. Нар­цов. Изве­стия Там­бов­ской уче­ной архив­ной комис­сии. Т. 1. Там­бов, 1904. С. 245—260.
В семью она при­нес­ла при­да­ное, в том чис­ле име­ния в Там­бов­ской и Ниже­го­род­ской губер­ни­ях. Спу­стя пять лет Дмит­рий Федо­ро­вич был вне­сен вовто­рую часть дво­рян­ской губерн­ской родо­слов­ной кни­ги (воен­ное дворянство)6 См. «Титу­ло­ван­ные роды Рос­сий­ской импе­рии». СПб., 1910. С. 13.
В 1854‑м его избра­ли арда­тов­ским уезд­ным пред­во­ди­те­лем дво­рян­ства, в кон­це 1858-го — зем­ским исправ­ни­ком того же уез­да, а затем дирек­то­ром «уезд­но­го попе­чи­тель­ско­го о тюрь­мах коми­те­та». Этот пост он зани­мал (с неболь­ши­ми пере­ры­ва­ми) вплоть до кончины
в 1890 году. У Дмит­рия Федо­ро­ви­ча и Алек­сан­дры Ива­нов­ны Зве­ни­го­род­ских было четы­ре доче­ри и два сына — Вла­ди­мир и Иван, вер­нув­шие кня­же­ское досто­ин­ство роду: «6 декаб­ря 1899 года мне­ни­ем Госу­дар­ствен­но­го Сове­та при­зна­ны в кня­же­ском Досто­ин­стве кня­зья Зве­ни­го­род­ские, Вла­ди­мир и Иван Дмит­ри­е­ви­чи, с нис­хо­дя­щим от них потомством»*.
Стар­ший сын, Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич, был женат на дру­гой пред­ста­ви­тель­ни­це рода Енга­лы­че­вых — княжне Анне Андре­евне, сво­ей тро­ю­род­ной сест­ре. Извест­но, что он был сме­щен с поста пред­се­да­те­ля Арда­тов­ской зем­ской упра­вы в нояб­ре 1879 года и по рас­по­ря­же­нию мос­ков­ско­го гене­рал-губер­на­то­ра выслан в город Сло­бод­ское Вят­ской губер­нии на шесть месяцев7 7.См. «Домаш­ний архи­вЕ. А. Соро­ко­умо­вой (Ильин­ской)» (автограф).К это­му вре­ме­ни в семье было уже двое детей — Алек­сандра (Лисонь­ка, как лас­ко­во назы­ва­ли ее дома) 1876 года рож­де­ния, и Андрей, родив­ший­ся 26 июня 1878 года (позд­нее на свет появи­лись Дмит­рий (1885) и Татья­на (1893)). В Сло­бод­ском Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич жил у роди­те­лей, «хло­по­тав­ших» по его делу. В его судь­бе при­ни­мал уча­стие и брат Иван Дмитриевич,женатый на Надеж­де Ива­новне, урож­ден­ной Кислинской,родной сест­ре гене­рал-май­о­ра М. И. Кислинского8 8. См. А. Н. Нар­цов. Изве­сти­я­Там­бов­ской уче­ной архив­ной комис­сии. Т. 1. С. 261—269. Перед мос­ков­ским гене­рал-губер­на­то­ром хода­тай­ство­ва­ла и Анна Андре­ев­на. В ито­ге дело было пре­кра­ще­но лишь после лич­но­го вме­ша­тель­ства Нико­лая II. Зве­ни­го­род­ский был оправ­дан и смог вер­нуть­ся в Арда­тов, где вновь был избран пред­се­да­те­лем зем­ской упра­вы. * Офи­ци­аль­но — за то, что «пре­вы­сил пол­но­мо­чия и умень­шил сбо­ры в уез­де на 24 копей­ки со ста руб­лей» (там же).Андрей Вла­ди­ми­ро­вич полу­чил хоро­шее домаш­нее вос­пи­та­ние, позд­нее (с 1886 года) учил­ся в Ниже­го­род­ском импе­ра­то­ра Алек­сандра II дво­рян­ском инсти­ту­те (осно­ван в 1837 году) — сослов­ном учеб­ном заве­де­нии, сла­вив­шем­ся высо­ким уров­нем обра­зо­ва­ния. Поми­мо основ­ных там пре­по­да­ва­лись так­же зако­но­ве­де­ние, сель­ское хозяй­ство и более широ­кий курс есте­ствен­ных наук9.9 См. А. А. Михай­лов. Исто­рия пред­ме­тов гим­на­зи­че­ско­го кур­са Ниже­го­род­ско­го Дво­рян­ско­го инсти­ту­та импе­ра­то­ра Алек­сандра II (1844—1904). Н. Нов­го­род, 1904 (предисловие).Однако в янва­ре 1891 года Андрей Вла­ди­ми­ро­вич был вынуж­ден оста­вить инсти­тут из-за болез­ни, вызван­ной послед­стви­я­ми тяже­ло­го пере­ло­ма бедра10, а пото­му окон­чил его позд­нее обыч­но­го сро­ка — вме­сте с бра­том Вла­ди­ми­ром.- 10 См. РГА­ЛИ. Ф. 1458. Оп. 1.Е/х. 46 (авто­граф).
Уче­ба в инсти­ту­те несо­мнен­но повли­я­ла на фор­ми­ро­ва­ние буду­ще­го поэта. Боль­шое вни­ма­ние в учеб­ных про­грам­мах уде­ля­лось лите­ра­ту­ре, исто­рии, рисо­ва­нию, музы­ке (лите­ра­тур­но-музы­каль­ные вече­ра устра­и­ва­лись при уча­стии В. Ю. Вил­лу­на, заве­ду­ю­ще­го мест­ным отде­ле­ни­ем Импе­ра­тор­ско­го музы­каль­но­го обще­ства). Позд­нее, уже живя в Москве, в ответ на прось­бу Е. Я. Архи­по­ва пере­чис­лить шесть люби­мых поэтов Андрей Вла­ди­ми­ро­вич назвал Пуш­ки­на, Лер­мон­то­ва, Тют­че­ва, А. Тол­сто­го, Слу­чев­ско­го и Жуков­ско­го явно под вли­я­ни­ем инсти­тут­ских настав­ни­ков. Из про­за­и­ков же он выде­лил Пуш­ки­на, Лер­мон­то­ва, Гого­ля, Досто­ев­ско­го, Лес­ко­ва, Тур­ге­не­ва и К. Леон­тье­ва, отме­тив при этом, что «Тарас Буль­ба» и «Вий» — это «миро­вые шедевры»11.- 11 РГА­ЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Е/​х. 41 (авто­граф).
Учил­ся А. В Зве­ни­го­род­ский доста­точ­но успеш­но, о чем гово­рит, в част­но­сти, факт полу­че­ния им с чет­вер­то­го по шестой класс имен­ной сти­пен­дии капи­тан-лей­те­нан­та И. Н. Сущо­ва. Уже в инсти­ту­те обо­зна­чи­лась склон­ность буду­ще­го поэта к язы­кам, сло­вес­но­сти и исто­рии, а в 1896 году в «Ниже­го­род­ских зем­ских ведо­мо­стях» были впер­вые опуб­ли­ко­ва­ны его стихи12. — 12 См. Н. А. Тока­ре­ва. Кто хочет понять поэта... Н. Нов­го­род, 2007.
Тем не менее в 1897 году отец при­нял реше­ние о пере­во­де сына в гим­на­зию (про­ше­ние от 2 авгу­ста того же года, адре­со­ван­ное дирек­то­ру и напи­сан­ное от его име­ни, сохранилось)13. 13 См. ГУ ЦАН. Ф. 522. Оп. 459.Д. 647. Л. 112. Так, с сен­тяб­ря 1897 года А. В. Зве­ни­го­род­ский стал уче­ни­ком муж­ской гим­на­зии в горо­де Елатьме Там­бов­ской губер­нии, осно­ван­ной в 1873 году, в 1881‑м став­шей семи­класс­ной, в 1886‑м — вось­ми­класс­ной. Пока­за­тель­ны темы сочи­не­ний на пере­вод­ных экза­ме­нах: «Зна­че­ние Петер­бур­га в жиз­ни Рос­сии», «Тер­пе­ние и труд все перетрут»,«Делая доб­ро, не думай о награ­де», «Бере­ги честь смо­ло­ду» и др., то есть такие, кото­рые застав­ля­ли уче­ни­ков заду­мать­ся над жиз­нен­ным предназначением1414 См. «Отче­ты Елатом­ской муж-ской гим­на­зии за 1888—1890годы». Сост. М. Покровский.Тамбов, 1890. Имен­но в пери­од пре­бы­ва­ния в гим­на­зии Андрей Вла­ди­ми­ро­вич издал пер­вый сбор­ник юно­ше­ских сти­хов «На память» (Н. Нов­го­род, 1899), в кото­рый вошло восемь сти­хо­тво­ре­ний (1896, 1897, 1898 годов). Извест­но, что дирек­тор Елатом­ской муж­ской гим­на­зии перед все­ми уче­ни­ка­ми поздра­вил сму­щен­но­го юно­шу с выхо­дом пер­во­го сборника15.15 См. РГА­ЛИ. Ф. 1458 Оп. 1.Е/х 41.
Дру­гим вос­по­ми­на­ни­ем гим­на­зи­че­ских лет, на этот раз тра­ги­че­ским, ста­ла смерть мате­ри: Анна Андре­ев­на скон­ча­лась в сен­тяб­ре 1900 года (отец нена­дол­го пере­жил ее: он умер в 1904‑м).В 1901 году А. Зве­ни­го­род­ский посту­пил на юри­ди­че­ский факуль­тет Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Во вре­мя уче­бы бли­жай­ший круг его обще­ния соста­ви­ли быв­шие соуче­ни­ки по Дво­рян­ско­му инсти­ту­ту: Б. Садов­ский и М. Цявловский,а так­же Е. Архи­пов, сту­дент исто­ри­ко-фило­ло­ги­че­ско­го факуль­те­та. Друж­бу с ними, во мно­гом пред­опре­де­лив­шую судь­бу Зве­ни­го­род­ско­го-поэта, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич про­нес через всю жизнь. О направ­ле­нии его инте­ре­сов в сту­ден­че­ские годы гово­рит факт, опи­сан­ный им самим: «В 1905‑м в селе Куже­ня­е­во Арда­тов­ско­го уез­да у свя­щен­ни­ка Вил­ко­ва мною най­де­ны 26 писем П. Я. Чаа­да­е­ва к его бра­ту Миха­и­лу. По ним впер­вые уста­нов­лен загра­нич­ный марш­рут Чаадаева»16. ‑16 РГА­ЛИ. Ф. 553. Оп. 1. Е/​х 215 (автограф).С это­го вре­ме­ни поэт занял­ся изу­че­ни­ем био­гра­фии Чаадаева17.17 См. «Сбор­ник Ниже­го­род­ской губерн­ской архив­ной комис­сии». Н. Нов­го­род, 1909. Т. 8.-См. А. В. Звенигородский.
Позд­нее увлек­ся иссле­до­ва­ни­я­ми по историидекабризма18, кро­ме того, опуб­ли­ко­вал несколь­ко ста­тей о пре­бы­ва­нии Пуш­ки­на в Ниже­го­род­ской губернии19.
18 См. «Рус­ская ста­ри­на». 1910. Кн. 9.
19О пре­бы­ва­нии Пуш­ки­на в Ниже­го­род­ской губер­нии. — «Мос­ков­ский пуш­ки­нист». М., «Феде­ра­ция», 1930. No 2. С. 62—67.
Нако­нец в год окон­ча­ния уни­вер­си­те­та (1906) в типо­гра­фии Воро­но­ва на Мохо­вой вышел сбор­ник его сти­хов «Delirium tremens»*, заин­те­ре­со­вав­ший Бло­ка и Брю­со­ва. Их реак­ция была неод­но­знач­ной. По сло­вам пер­во­го, «мож­но про­стить авто­ру сла­бость тех­ни­ки, пото­му что она — дело нажив­ное. Но нель­зя про­стить вычур­ность и отсут­ствие строй­ной пси­хи­ки. Насколь­ко страст­ной ни была бы буря в душе, ею нуж­но уметь вла­деть и жон­гли­ро­вать, что­бы быть поэтом. Стих вовсе не есть “кро­ва­вое дно, где безум­ству­ет жри­ца”. Он ско­рее мерт­вый кри­сталл, кото­ро­му в жерт­ву при­но­сишь часть сво­ей живой души с кро­вью. “Уби­вай душу — и ста­нешь поэтом”, — ска­зал бы я, нароч­но утри­руя, для того что­бы точ­нее пере­дать то, что чув­ствую; или — “уби­вай есте­ство, что­бы рож­да­лось искус­ство”». «У А. Зве­ни­го­род­ско­го нет само­по­жерт­во­ва­ния в этом смыс­ле — само­го страш­но­го, пото­му что не вид­но­го для дру­гих и наи­бо­лее убийственного»21, — писал Блок Архи­по­ву 7 ноября1906 года. ‑21А. Блок. Новые мате­ри­а­лы и иссле­до­ва­ния. М., 1993. С. 25. Вме­сте с тем мно­го позд­нее Мар­ты­нов выде­лил вошед­шее в сбор­ник сти­хо­тво­ре­ние «Ignis sanat» («Огнем изли­ва­ет­ся»)**. По его мне­нию, моло­дой поэт слов­но бы «пред­слы­шал» неко­то­рые инто­на­ции бло­ков­ских «Ски­фов» (1918)22.-22 См. Л. Н. Мар­ты­нов. Чер­ты сход­ства. М., 1982. С. 103—107. Брю­сов же отме­чал, что «сти­хи А. Зве­ни­го­род­ско­го вос­хо­дят к тра­ди­ции ран­не­го рус­ско­го декадентства»23.-23 См. «Весы». 1906. No 6. С. 71. Извест­но, что в те годы мос­ков­ское сту­ден­че­ство увле­ка­лось «дека­дент­ской» лите­ра­ту­рой, чита­ло аль­ма­на­хи «Скор­пи­он», «Весы», жур­на­лы «Мир искус­ства», «Новый путь» и др. На поэ­ти­че­скую мане­ру Зве­ни­го­род­ско­го несо­мнен­но ока­за­ли вли­я­ние сти­хи Баль­мон­та да и само­го Брю­со­ва. Лишь позд­нее (в 1932‑м), отве­чая на вопро­сы Архи­по­ва, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич напи­шет, что уже ото­шел от Брю­со­ва и всей шко­лы символистов24.
* «Тре­пе­щу­щее безу­мие» (лат.).
** Более точ­ный пере­вод — «леча­щий огнем» (лат.).
24 См. РГА­ЛИ. Ф. 1458 Оп. 1. Е/​х 46 (авто­граф).
Меж­ду тем после смер­ти отца на 26-лет­не­го Андрея лег­ла забо­та о семье и
име­нии. Поэто­му, полу­чив диплом вто­рой сте­пе­ни*, он вер­нул­ся в Арда­тов, где
стал началь­ни­ком сна­ча­ла пер­во­го, затем чет­вер­то­го участ­ка по Ардатовско-
му уез­ду. В то вре­мя уезд­ным пред­во­ди­те­лем дво­рян­ства и пред­се­да­те­лем зем­ской упра­вы был И. Д. Зве­ни­го­род­ский, дядя поэта. Гра­мот­ный адми­ни­стра­тор, он спо­соб­ство­вал раз­ви­тию Арда­тов­ско­го уез­да, все­мер­но поощ­ряя раз­ви­тие мел­ко­го про­из­вод­ства, тор­гов­ли, реме­сел, здра­во­охра­не­ния и образования25.25 См.: «Зна­ме­ни­тые люди Арда­тов­ско­го края ХVI—ХХI веков (био­гра­фи­че­ский сло­варь-спра­воч­ник)». Ардатов—Арзамас,2002. C. 70—71; «Мате­ри­а­лы домаш­не­го архи­ва А. Кази­ной (Зве­ни­го­род­ской)».
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич, под­дер­жи­вав­ший тес­ные кон­так­ты с дядей (по суще­ству, заме­нив­шим ему, его сест­рам и бра­тьям отца), так­же не был в сто­роне от этой дея­тель­но­сти. В 1910 году он был избран чле­ном Ниже­го­род­ской губерн­ской упра­вы от Арда­тов­ско­го уезда;в 1912‑м при­ни­мал уча­стие в ока­за­нии помо­щи кре­стья­нам Повол­жья, постра­дав­шим от силь­ной засу­хи. Одна­ко он не пере­ста­вал писать сти­хи, в тот пери­од пуб­ли­ко­вав­ши­е­ся в «Ниже­го­род­ской зем­ской газе­те» и «Ниже­го­род­ских губерн­ских ведо­мо­стях», а так­же во Вла­ди­кав­ка­зе (в «Каз­бе­ке» и «Тере­ке»), где жил его уни­вер­си­тет­ский друг Архи­пов. В 1909 году в Москве вышел новый сбор­ник поэта, «Sub jove frigido»**, посвя­щен­ный дру­гу Архипову26.26 См. Андрей Зве­ни­го­род­ский. Sub jove frigido. М., 1909.
Новая кни­га встре­ти­ла более бла­го­же­ла­тель­ный отзыв. В част­но­сти, декан исто­ри­ко-фило­ло­ги­че­ско­го факуль­те­та Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та А. А. Груш­ка писал: «А. В. Зве­ни­го­род­ский как поэт пред­став­ля­ет собой бес­спор­но круп­ную и яркую вели­чи­ну. Уже два пер­вых сбор­ни­ка его про­из­ве­де­ний, “Delirium tremens” (1906) и “Sub jove frigido” (1909), обра­ти­ли на себя сочув­ствен­ное вни­ма­ние лите­ра­тур­ных кри­ти­ков, отме­тив­ших в авто­ре боль­шое лири­че­ское даро­ва­ние. Бли­же все­го под­хо­дя по направ­ле­нию сво­ей поэ­зии к Фету и Полон­ско­му, А. В. Зве­ни­го­род­ский обна­ру­жи­ва­ет, одна­ко, все дан­ные само­сто­я­тель­но­го, ори­ги­наль­но­го худож­ни­ка сло­ва, и чем доль­ше, тем замет­нее высту­па­ют спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти его твор­че­ской лич­но­сти и мане­ры — яркий и раз­но­об­раз­ный язык, мет­кие обра­зы, срав­не­ния. Эпи­те­ты. Вели­чай­шая искрен­ность настро­е­ния. Зор­кая наблю­да­тель­ность по отно­ше­нию как к внеш­не­му миру (в осо­бен­но­сти рус­ской при­ро­де и кре­стьян­ско­му быту), так и к лич­ным, интим­ным пере­жи­ва­ни­ям, уме­ние кон­цен­три­ро­вать свою мысль в немно­гих сло­вах, пол­ное отсут­ствие натя­ну­тых выра­же­ний, искус­стен­ных рифм и каких бы то ни было “пустых мест”»27.- 27 РГА­ЛИ. Ф. 2849. Оп. 1. Е/​х 222 (авто­граф).
С нача­лом Пер­вой миро­вой вой­ны поэт еще актив­ней вклю­чил­ся в обще­ствен­ную жизнь. Так, в 1914 году в Ниж­нем Нов­го­ро­де (в типо­гра­фии Исколь­ско­го) на свои сред­ства он издал открыт­ки со сти­хо­тво­ре­ни­я­ми Тют­че­ва («Эти бед­ные селе­нья», «Два един­ства», «Сла­вя­нам», «К Ган­ке»), Хомя­ко­ва («Подвиг есть и в сра­же­нье», «Киев») и Некра­со­ва («Русь») и над­пи­сью: «На помощь семьям защит­ни­ков Рос­сии и Славянства»28, пред­на­зна­чен­ные для сбо­ра пожерт­во­ва­ний в помощь последних.-
* Под­лин­ник дипло­ма хра­нит­ся в домаш­нем архи­ве Е. А. Соро­ко­умо­вой (Ильин­ской).
** «Под холод­ным небом» (лат.) — стро­ка из сти­хо­тво­ре­ния Горация.
28 РГА­ЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Е/​х 41 (авто­граф).
В 1915 году Андрей Вла­ди­ми­ро­вич — член Губерн­ско­го мест­но­го коми­те­та по орга­ни­за­ции помо­щи семьям при­зван­ных запас­ных ниж­них чинов и рат­ни­ков опол­че­ния и лече­ния ране­ных в пре­де­лах губернии29. 29 См. Н. А. Тока­ре­ва. Кто хочет понять поэта...
Тем не менее он не остав­лял и лите­ра­тур­ной дея­тель­но­сти. С 1912 года он — редак­тор лите­ра­тур­но­го отде­ла «Ниже­го­род­ской зем­ской газе­ты», где вел руб­ри­ку «Отзы­вы о кни­гах», тем самым впер­вые про­явив себя в каче­стве лите­ра­тур­но­го кри­ти­ка. Будучи чело­ве­ком либе­раль­ных взгля­дов, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич с вос­тор­гом вос­при­нял рево­лю­цию 1917 года. «А. В. Зве­ни­го­род­ский отклик­нул­ся на “пош­лый клик “Сво­бо­да!” в 17‑м году и как-то, пре­льщен­ный крас­ны­ми тряп­ка­ми, напи­сал и напе­ча­тал сти­хо­тво­ре­ние на тему “Сво­бо­да луче­зар­на!” и срав­ни­вал само­дер­жа­вие с мерт­вою бабоч­кою. Это как бы“родимчик” у кн. Андрея. Это по-дет­ски, но это, конеч­но, преступно»30, — рас­ска­зы­вал Глин­ка-Волж­ский в авгу­сте 1923 года Дмит­рию Усо­ву, поэту, кри­ти­ку, дру­гу Звенигородского.
30 «Пись­мо Д. Усо­ва Е. Я. Зве­ни­го­род­ско­му». — — «Лич­ный архив М. Ю. Гого­ли­на» (авто­граф). Меж­ду тем цар­ская служ­ба окон­чи­лась. Князь вер­нул­ся в Арда­тов, куда вес­ной 1918 года из голод­но­го Пет­ро­гра­да при­бы­ли бра­тья Вла­ди­мир, Нико­лай и Дмит­рий, а так­же млад­шая сест­ра Татья­на, быв­шая вос­пи­тан­ни­ца Смоль­но­го инсти­ту­та. В 1919 году к ним при­со­еди­ни­лась и дру­гая сест­ра, Алек­сандра, вынуж­ден­ная поки­нуть сожжен­ную кре­стья­на­ми усадь­бу в селе Успен­ском (к тому вре­ме­ни она уже была заму­жем за А. Д. Ильин­ским; у супру­гов было 13 детей, млад­ше­му из кото­рых испол­ни­лось все­го два года). Что­бы выжить, бра­тья Андрей и Дмит­рий Зве­ни­го­род­ские были вынуж­де­ны подать в кол­ле­гию Арда­тов­ско­го узе­м­от­де­ла заяв­ле­ние о предо­став­ле­нии им пра­ва поль­зо­вать­ся зем­лей ранее при­над­ле­жав­шей им «усадь­бы при с. Котов­ке пло­ща­дью 1—3/4 десятин»31 и полу­чи­ли поло­жи­тель­ное реше­ние. 31 «Домаш­ний архив Е. А. Соро­ко­умо­вой (Ильин­ской)» (авто­граф).
Одна­ко бра­тьям пред­ло­жи­ли рабо­ту в Арда­то­ве: пер­во­му — пре­по­да­вать рус­скую исто­рию, вто­ро­му — рус­скую сло­вес­ность и новые язы­ки в мест­ной шко­ле. Поэто­му в 1919 году они пере­бра­лись в Арда­тов, а в Котов­ке окон­ча­тель­но обос­но­ва­лась их люби­мая стар­шая сест­ра: «Два раза в неде­лю Алек­сандра Вла­ди­ми­ров­на при­хо­ди­ла в Арда­тов забо­тить­ся о белье бра­тьев и прочем»32.– 32 «Пись­мо Д. Усо­ва Е. Я. Зве­ни­го­род­ско­му». Татья­на же уеха­ла в Ниж­ний Нов­го­род, где устро­и­лась на служ­бу маши­нист­кой в Ниже­го­род­ский губисполком
и, кро­ме того, под­ра­ба­ты­ва­ла уро­ка­ми фран­цуз­ско­го язы­ка. Бра­тья про­яв­ля­ли лояль­ность Совет­ской вла­сти и даже посе­ща­ли про­ле­тар­ские празд­ни­ки. Одна­ко вско­ре мно­гое изме­ни­лось, и эти пере­ме­ны отнюдь не оправ­да­ли надежд. В 1923 году Андрей Вла­ди­ми­ро­вич был уво­лен со служ­бы «за то, что читал тре­тье­класс­ни­кам курс рус­ской исто­рии, постро­ен­ный на Соло­вье­ве, Клю­чев­ском и Карамзине»33.33Там же.
Нуж­да заста­ви­ла хва­тать­ся за малей­шую воз­мож­ность зара­бо­тать; к тому же в Повол­жье нача­лась жут­кая засу­ха. Несколь­ко раз поэт выез­жал в Моск­ву (кото­рая ему «пока­за­лась пустой и чужой»34) и пытал­ся вести пере­го­во­ры с Румян­цев­ской биб­лио­те­кой о про­да­же днев­ни­ков Чаа­да­е­ва. ‑34 РГА­ЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Е/​х 41.
Тогда же при под­держ­ке Усо­ва, Гер­шен­зо­на, Чечи­хи­на-Вет­рен­ско­го, знав­ших и ценив­ших его творчество,Звенигородский обра­тил­ся за помо­щью в Комис­сию по улуч­ше­нию быта уче­ных, но все попыт­ки потер­пе­ли неуда­чу. Един­ствен­ным учре­жде­ни­ем, ока­зав­шим реаль­ную (пусть и эпи­зо­ди­че­скую) помощь, ста­ла АРА — Аме­ри­кан­ская адми­ни­стра­ция помо­щи. В это вре­мя поэт жил весь­ма уеди­нен­но и даже поду­мы­вал посе­лить­ся в Куту­зов­ском мона­сты­ре. Сти­хи ста­ли для него едва ли не един­ствен­ной отду­ши­ной. Посте­пен­но они сло­жи­лись в уди­ви­тель­ный сбор­ник «Чуть на кры­лах», кото­рый начи­ная с 1924 года Зве­ни­го­род­ский пытал­ся издать несколь­ко раз, но без­успеш­но. В ито­ге сбор­ник разо­шел­ся в несколь­ких десят­ках руко­пис­ных вари­ан­тов, встре­тив теп­лый отзыв чита­те­лей*. Меж­ду тем жить ста­но­ви­лось все труд­нее; при­хо­ди­лось про­да­вать вещи и кни­ги. Тра­ги­че­ские собы­тия не остав­ля­ют семью Зве­ни­го­род­ских. В 1924 году в Пет­ро­гра­де, не выдер­жав «гру­бо­сти и изде­ва­тельств», бро­сил­ся под поезд брат Нико­лай, вынуж­ден­ный рабо­тать в арте­ли по про­да­же акциз­ных марок в питей­ных заведениях35. 35 См. «Домаш­ний архив Е. А. Соро­ко­умо­вой (Ильин­ской)» (авто­граф). В нояб­ре 1926 года из Котов­ки высе­ли­ли сест­ру Алек­сан­дру с млад­ши­ми детьми и ново­рож­ден­ным вну­ком Алек­сан­дром; при пере­ез­де в Арда­тов про­па­ли цен­ные вещи семьи, а так­же мно­го­лет­няя пере­пис­ка поэта с Архиповым36. 36 См. «Пись­мо Д. Усо­ва Е. Я. Зве­ни­го­род­ско­му». Млад­ший же брат Дмит­рий уехал в Кад­ни­цы, на Вол­гу (в тех местах нахо­ди­лись име­ния их мате­ри), а потом в село Чернопенье,недалеко от Костро­мы, где нашел место учи­те­ля немец­ко­го язы­ка и лите­ра­ту­рыв шко­ле-семи­лет­ке. В янва­ре 1928 года сюда же при­е­хал и Андрей Вла­ди­ми­ро­вич, наде­ясь про­ве­дать бра­та, а может, и най­ти там рабо­ту. Одна­ко наме­ре­ни­ямне уда­лось сбыть­ся, посколь­ку 18 июня 1928 года Дмит­рий умер от гнойногоплеврита37. Дядя поэта Иван Дмит­ри­е­вич был репрес­си­ро­ван уже в пре­клон­ном воз­расте. В фев­ра­ле 1931 года его иму­ще­ство было опи­са­но и кон­фис­ко­ва­но, а в апре­ле1931-го в воз­расте 70 лет он был выслан в Сим­бирск, где и скон­чал­ся в мае того же года38.
37 См. «Домаш­ний архив Е. А. Соро­ко­умо­вой (Ильин­ской)» (авто­граф).
38 См. А. В. База­ев. Реа­би­ли­ти­ро­ва­ны посмерт­но. Ардатов—Арзамас, 2006. С. 60–63.-
Невоз­мож­ность опре­де­лить­ся в новой жиз­ни и осо­зна­ние бес­по­во­рот­но­сти про­ис­шед­ше­го при­ве­ли его даже к мыс­ли поки­нуть Рос­сию. В тот период,по отзы­вам оче­вид­цев, «он посто­ян­но нахо­дил­ся в состо­я­нии край­ней депрессии»39. 39 «Пись­мо Д. Усо­ва Е. Я. Зве­ни­го­род­ско­му». Одна­ко чув­ство пат­ри­о­тиз­ма и ответ­ствен­ность за сестер и пле­мян­ни­ков побе­ди­ли: Андрей Вла­ди­ми­ро­вич остал­ся и с помо­щью дру­зей в нача­ле 1930‑х смог пере­брать­ся в Моск­ву. В 1933‑м туда пере­еха­ли и сест­ры поэта вме­сте с деся­ти­лет­ним вну­ча­тым пле­мян­ни­ком Алек­сан­дром, остав­шим­ся сиро­той. Они посе­ли­лись у Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча в малень­кой полу­под­валь­ной квар­ти­ре в 5‑м Монет­чи­ков­ском переулке.
* «Недав­но появив­ший­ся сбор­ник его сти­хо­тво­ре­ний “Чуть на кры­лах” (1926), заклю­ча­ю­щий 20 номе­ров, обли­ча­ет в авто­ре круп­ный, вполне созрев­ший талант и дает ему пра­во занять вид­ное место сре­ди пред­ста­ви­те­лей рус­ской лири­че­ской поэ­зии» (см. РГА­ЛИ. Ф. 2849. Оп. 1. Е/​х 222 (авто­граф)).
В Москве он был при­вле­чен к рабо­те Пуш­кин­ской комис­сии. Кро­ме того, ста­рый друг Цяв­лов­ский при­влек его к изда­нию собра­ния сочи­не­ний Л. Тол­сто­го. В мос­ков­ских сбор­ни­ках «Нед­ра» и «Вокруг све­та» появи­лись отдель­ные сти­хо­тво­ре­ния из сбор­ни­ка «Чуть на кры­лах». Глав­ным же было, пожа­луй, дру­же­ское окру­же­ние, спо­соб­ное понять и при­нять Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча и как лич­ность, и как поэта: Е. Архи­пов, П. Пер­цов, Д. Усов, А. Груш­ка, Л. Гуре­вич, В. Шклов­ский. Бла­го­да­ря им поэт позна­ко­мил­ся, а затем и подру­жил­ся с семьей Г. Чел­па­но­ва — осно­ва­те­ля и пер­во­го дирек­то­ра Мос­ков­ско­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го инсти­ту­та. Круг зна­комств, вклю­чав­ший наи­бо­лее зна­чи­мых людей эпо­хи, неуклон­но рас­ши­рял­ся. Вме­сте с Архи­по­вым поэт бывал на даче у Пастер­на­ка в Пере­дел­кине. Анна Ахма­то­ва напи­са­ла свои сти­хи в его аль­бом. У поэта Сар­га­д­жа­на 21 июня 1932 года про­изо­шло зна­ком­ство с И. Ман­дель­шта­мом, кото­рый про­из­вел на Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча неиз­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние («Очень талан­тив и с боль­шой эру­ди­ци­ей поэт. Полю­бил его как человека»40). ‑40 РГА­ЛИ. Ф. 1458 Оп. 1. Е/​х 46 л-(автограф).
Это зна­ком­ство ока­за­лось пово­рот­ным момен­том в судь­бе поэта: «Ман­дель­штам почу­ял, что ста­ри­ку живет­ся очень туго, и бур­но при­знал его. Затем он побе­жал ко всем, кто мог и не мог помочь бед­ня­ге, и зава­рил хло­по­ты о пен­сии, а пока суд да дело, раз­до­был ему про­пуск в писа­тель­скую столовую...»41.- 41 Н. Я. Ман­дель­штам. Вто­рая кни­га. С. 326—332.
В тот пери­од Зве­ни­го­род­ский актив­но писал сти­хи, дора­ба­ты­вал уже напи­сан­ное и вновь пытал­ся опуб­ли­ко­вать сбор­ник «Чуть на кры­лах», уже допол­нен­ный новы­ми тек­ста­ми. Шклов­ский, при­ло­жив уси­лия в инте­ре­сах дру­га, писал тогда в изда­тель­ство «Феде­ра­ция»: «Кни­га “Чуть на кры­лах” — конец боль­шо­го пото­ка ста­ро­рус­ско­го сти­ха. Жива зем­ля и солн­це, а сти­хов таких не будет. Они насто­я­щие, живые, а пото­му тихие. Долг совет­ской лите­ра­ту­ры издать кни­гу, кни­гу лите­ра­ту­ры пред­ше­ству­ю­щей. Кни­га живая, здо­ро­вая, но ветер этой кни­ги на изле­те. 13 декаб­ря 1936 года, Вик­тор Шкловский»42. 42РГАЛИ. Ф. 2849. Оп. 1. Е/​х 222 (авто­граф). Одна­ко и на этот раз она не была изда­на. Совет­ская власть не вери­ла в искрен­ность быв­ше­го кня­зя, и это при том, что ни в одном сти­хо­тво­ре­нии поэта, даже напи­сан­ном в его «Завет­ной тет­ра­ди», нет ни строч­ки, направ­лен­ной про­тив новой вла­сти (впро­чем, нет и сти­хов о новом строе...) После окон­ча­ния Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны сти­хи уже писа­лись толь­ко в «Завет­ной тет­ра­ди», нача­той еще в 1932 году, содер­жа­ние домаш­не­го кото­рой посто­ян­но дора­ба­ты­ва­лось. На ее облож­ке рукой­по­эта напи­са­но: «Потом­ство изу­чит мою поэ­зию, как осо­бый мир, в кото­ром ни один поэт не участвовал»43.43 «Мате­ри­а­лы архи­ва А. И. Круг­ло­вой (Ногат­ки­ной)». В те годы Зве­ни­го­род­ский актив­но сотруд­ни­чал в изда­тель­ствах «Мос­ков­ский рабо­чий» и «Госли­т­из­дат», высту­пал как лите­ра­ту­ро­вед, жад­но пере­чи­ты­вая про­из­ве­де­ния люби­мых поэтов и писа­те­лей*. * «Читаю при­сталь­но (меж­ду строк) Белин­ско­го (4 тома издат. С. С. Мош­ки­на. М., 1898). Про­чту все, что он успел напи­сать за свои 37 лет (1811–1848). Во мно­гом он оши­бал­ся, но его эсте­ти­че­ское чутье было почти без­гра­нич­но, и он умел ценить долж­ным обра­зом все вели­кое, высо­кое и веч­ное в нашей лите­ра­ту­ре (Пуш­кин, Лер­мон­тов, Гоголь)» (РГА­ЛИ. Ф. 1458. Оп. 1. Е/​х 41, 46 (авто­гра­фы)).
В мае 1944 года по реко­мен­да­ции Пер­цо­ва он был нако­нец при­нят в чле­ны Сою­за писа­те­лей СССР: «...Его поэ­зия не под­ра­жа­ет нико­му, а имен­но свое соб­ствен­ное выражение,свой “лик”, кото­рый нель­зя сме­шать с дру­ги­ми. В ней ска­за­лось под­лин­ное чув­ство рус­ской при­ро­ды, под­лин­ные ее пере­жи­ва­ния, кото­рые дава­лись былым ее оби­ли­ем и яро­стью и кото­рые теперь уже не вос­ста­но­ви­мы. Поэто­му его твор­че­ство тем более цен­но для нас. Нуж­но отме­тить так­же и фор­му его поэ­зии, в сво­ем заме­ча­тель­ном лако­низ­ме завер­ша­ю­щую клас­си­че­ское тече­ние рус­ской поэ­зии. Поэто­му не может быть вопро­са о пра­ве Зве­ни­го­род­ско­го вой­ти в ряды Сою­за совет­ских писа­те­лей. Он более чем име­ет на это пра­во, и вклю­че­ние его в эти ряды разу­ме­ет­ся само собою. В свою оче­редь вступ­ле­ние в СП дало воз­мож­но­сти для новой и пло­до­твор­ной рабо­ты: запи­си тех лет сохра­ни­ли неод­но­крат­ные упо­ми­на­ния о ней*. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич Зве­ни­го­род­ский дожил до глу­бо­кой ста­ро­сти. Он пере­жил мно­гих дру­зей и вра­гов, похо­ро­нил род­ных и близ­ких ему людей, без­вин­но репрес­си­ро­ван­ных и реа­би­ли­ти­ро­ван­ных уже после смер­ти. В 1947 году в воз­расте 69 лет женил­ся на Лидии Самой­ловне Кры­жа­нов­ской, «жен­щине из хоро­шей семьи»45, и про­жил с ней четыр­на­дцать лет. Скон­чал­ся поэт в 1961 году. Похо­ро­нен на Вагань­ков­ском кладбище46.Когда гроб с телом поэта выно­си­ли из церк­ви (1 янва­ря 1961 года), зво­ни­ли коло­ко­ла, и какая-то жен­щи­на, пере­кре­стив­шись, про­из­нес­ла: «Умер послед­ний князь Звенигородский!»
45 Н. Я. Ман­дель­штам. Вто­рая кни­га. М., 2006.
46 См. «Домаш­ний архив Е. А. Соро­ко­умо­вой (Ильин­ской) (авто­граф)»; «Мате­ри­а­лы домаш­не­го архи­ва А. И. Круг­ло­вой (Ногат­ки­ной)».
В Кни­ге памя­ти, где воз­да­ёт­ся долж­ное вык­сун­цам — участ­ни­кам Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны, встре­чаю двух Зве­ни­го­род­ских : Дмит­рия и Ива­на. Вижу: оба — Михай­ло­ви­чи. Как и пред­по­ла­гал – сыно­вья Миха­и­ла Ива­но­ви­ча. Вот это­го само­го кра­сав­ца в тулье с огром­ной кокар­дой, учив­ше­го­ся ещё в Цар­ском селе. А он, в свою оче­редь – сын послед­не­го пред­во­ди­те­ля дво­рян­ства Арда­тов­ско­го уез­да, вме­щав­ше­го в сво­их пре­де­лах и ста­руш­ку-Вык­су. Князь Иван Дмит­ри­е­вич Зве­ни­го­род­ский был в наших кра­ях чело­ве­ком зна­чи­тель­ным. Фигу­ра эта по сей день при­вле­ка­ет вни­ма­ние всех, инте­ре­су­ю­щих­ся исто­ри­ей малой роди­ны. Ну, о пред­во­ди­те­ле когда-нибудь дру­гим разом и по дру­го­му пово­ду. О сыне его знаю немно­го и не в свя­зи со служ­бой... Пер­вым в роду за дол­гие-дол­гие годы — если не сто­ле­тия! — женил­ся не на дво­рян­ке... Как и у отца, судь­ба с горест­ным финалом...
Что же до кня­же­ских вну­ков, спо­до­бив­ших­ся вопре­ки клас­со­вой чуже­род­но­сти вое­вать с вра­га­ми Оте­че­ства, то здесь уже сего­дня мож­но и нуж­но кое-что уточ­нить. Стар­ший, Дмит­рий, ещё до нача­ла вой­ны вме­сте с сест­рой поехал в Ленин­град изу­чать меди­ци­ну. А вско­ре бло­ка­да, рабо­та сани­та­ра­ми в оса­ждён­ном горо­де, выжи­ва­ние на гра­ни воз­мож­но­го. Одна­ко же брат и сест­ра уце­ле­ли и ока­за­лись сре­ди тех, кого отпра­ви­ли в сто­ро­ну кра­ёв, не про­шед­ших через все ужа­сы вой­ны. Они были в Пяти­гор­ске, когда враг начал наступ­ле­ние на южном направ­ле­нии. Тех бло­кад­ни­ков, что шли на поправ­ку, поста­ви­ли под ружьё. Но вое­вал пото­мок Рюри­ко­ви­чей совсем недол­го. Как гла­сит офи­ци­аль­ный доку­мент, рядо­вой Д. Зве­ни­го­род­ский погиб в бою 1 мая 1943-го и похо­ро­нен в Краснодаре.
У Ива­на всё долж­но было сло­жить­ся куда бес­слав­нее. По моло­до­му недо­мыс­лию он, отлич­ный рисо­валь­щик (надо при­знать: не из род­ни, а в род­ню; Миха­ил Ива­но­вич тоже худож­ник был даро­ви­тый), на спор с това­ри­ща­ми нари­со­вал хлеб­ную кар­точ­ку. Минуя неяс­ные и в рас­ска­зах потом­ков подроб­но­сти, ска­жем глав­ное: три­бу­нал — и «путёв­ка» в штраф­бат. И про­жил бы после это­го он, навер­ное, недол­го, но... Обра­тил на него вни­ма­ние некий рас­су­ди­тель­ный воин­ский началь­ник, всё рас­спро­сил, само­лич­но про­ве­рил и оце­нил неза­у­ряд­ные спо­соб­но­сти. И взял под свою опе­ку. Побе­ду Зве­ни­го­род­ский встре­тил в Вен­грии. Дожи­вал своё в Вык­се и здесь же похо­ро­нен. Дочь, Раи­са Ива­нов­на, ныне москвичка...
Кста­ти ска­зать, дед деда Дмит­рия и Ива­на Зве­ни­го­род­ских , Фёдор Ива­но­вич Зве­ни­го­род­ский (1770 – 1824), в Оте­че­ствен­ную вой­ну 1812 г. был коман­ди­ром 3 пол­ка Ниже­го­род­ско­го ополчения.
Зве­ни­го­род­ская кня­ги­ня Наталiя, ино­ка. Безъ датъ. Съ мужемъ кн. П.
Зве­ни­го­род­скимъ (lоси­фовъ мона­стырь, Воло­ко­лам. у.; «гро­бы ихъ за старымъ
придѣломъ».»—Чт. О. И. Др. Р. 1863 г., IV, Смѣсь, 7).
ино­ка, жена кн. Григорiя
Зве­ни­го­род­ская кня­ги­ня Соломонида,
Зве­ни­го­род­ска­го. Безъ датъ (lоси­фовъ мона­стырь Воло­ко­лам. у.; «роль ихъ гро­бы вь
усы­пал­нѣ, у церкви».—Чт. О. И. Др. Р. 1863 г., IV, Смѣсь, 4).
Зве­ни­го­род­скiй князь Васи­лiй Андре­евичъ, см. Варлаамъ.
Зве­ни­го­род­скiй князь, см. Дiонисiй.
Зве­ни­го­род­скiй князь Иванъ Пет­ро­вичъ. Безъ датъ (lоси­фовъ монастырь
Воло­ко­лам. у., «за цер­ко­вью, въ усы­паль­ни­цѣ каменной».—Чт. О. И. Др. Р. 1863 г.,
IV, Смѣсь, 2).
Зве­ни­го­род­скiй князь Петръ (Васи­лье­вичъ). Съ женою кн. Н. Звенигородской
(lоси­фовъ мона­стырь Воло­ко­лам. у.; «гро­бы ихъ за ста­рымъ при-дѣломъ».—Чт. О. И.
Др. Р. 1863 г., IV, Смѣсь, 7).
Исто­рия Куту­зов­ско­го жен­ско­го мона­сты­ря начи­на­ет­ся с 1864 года, когда в 20 вер­стах от г. Арда­то­ва , в 165 вер­стах от Ниж­не­го Нов­го­ро­да, в мест­но­сти Куту­зо­во был осно­ван молит­вен­ный дом. Осно­ва­те­ля­ми это­го мона­сты­ря были две ста­ри­цы – Неонил­ла Бори­со­ва и Агрип­пи­на Пет­ро­ва. Неонил­ла роди­лась в селе Давы­до­во Ниже­го­род­ской губер­нии. Пре­по­доб­ный ста­рец Сера­фим Саров­ский гово­рил о пред­на­зна­че­нии Неонил­лы задол­го до ее появ­ле­ния на свет: «Людям она будет на посме­я­ние, Цари­це Небес­ной — на пра­во­сла­вие». Неонил­ла с дет­ства была очень набож­ной. Она сто­ро­ни­лась сво­их сверст­ниц, и все счи­та­ли ее юро­ди­вой. Но после того, как ею была най­де­на ико­на «Уто­ли моя печа­ли», отно­ше­ние к ней изме­ни­лось. Свя­тая ико­на про­сла­ви­лась чудо­дей­ствен­ны­ми свой­ства­ми, а Неонил­ла полу­чи­ла дар про­зор­ли­во­сти. Она посе­ли­лась в келье око­ло церк­ви и ста­ла поль­зо­вать­ся боль­шим ува­же­ни­ем и почи­та­ни­ем в наро­де. В это вре­мя Неонил­ла позна­ко­ми­лась с Агрип­пи­ной Пет­ро­вой. Агрип­пи­на роди­лась в бога­той кре­стьян­ской семье в деревне Яку­ни­но в 7 вер­стах от села Давы­до­во. Услы­шав о Неонил­ле, она реши­ла сбли­зить­ся с нею и посе­ли­лась рядом. Часто посе­ща­ла Неонил­ла Саров­скую оби­тель при жиз­ни пре­по­доб­но­го Сера­фи­ма, а через два года после его кон­чи­ны она при­ня­ла там тай­ный постриг с име­нем Надеж­ды. В 1845 году Неонил­ла и еще десять сестер посе­ли­лись в местеч­ке под назва­ни­ем Кря­же­ва Сечь, око­ло Давы­до­ва. В 1849 году нача­лось созда­ние оби­те­ли. Руко­во­ди­ла всем Неонил­ла, а Агрип­пи­на была ее пер­вой помощ­ни­цей. В 1848 году она была в Кие­во-Печер­ской лав­ре, и вели­кий ста­рец перо­мо­нах Пар­фе­ний вру­чил ей ико­ну Успе­ния Божьей мате­ри. После утвер­жде­ния Дальне-Давы­дов­ской общи­ны сест­рам Неонил­ле и Агрип­пине при­шлось ее поки­нуть. Новое убе­жи­ще они нашли в доме поме­щи­ка Ари­сто­ва в 30 вер­стах от Давы­до­ва. Но через три года они были сно­ва вынуж­де­ны уда­лить­ся. Сест­ры отпра­ви­лись в общи­ну Сера­пи­он. Через два года, 8 нояб­ря 1864 года, по при­гла­ше­нию бла­го­тво­ри­те­лей общи­ны гре­мя­чев­ских кре­стьян Неонил­ла и Агрип­пи­на пере­еха­ли на житель­ство в Куту­зо­во. К тому вре­ме­ни кре­стьян постиг­ло боль­шое несча­стье – слу­чил­ся пожар, и с помо­щью Неонил­лы и Агрип­пи­ны они наде­я­лись облег­чить свое горе. Князь Зве­ни­го­род­ский , жив­ший в 7 вер­стах от г. Арда­то­ва , узнав о целях при­е­хав­ших, дарит им от себя три деся­ти­ны зем­ли. Пер­вым их жили­щем ста­ла убо­гая хижи­на скот­но­го дво­ра в Куту­зо­ве. Подоб­ное назва­ние она полу­чи­ла по фами­лии быв­ше­го скот­ни­ка Куту­зо­ва. Перед отме­ной кре­пост­но­го пра­ва скот­ный двор был уни­что­жен. Перед отправ­кой с это­го места ста­рик Куту­зов и дру­гие виде­ли явле­ние летом: под вечер с неба спу­сти­лись три огнен­ных стол­ба, имен­но на то место, где теперь рас­по­ло­же­на оби­тель, меж­ду стол­ба­ми виден был крест и слы­ша­лось при­ят­ное пение. На этом месте и был осно­ван Куту­зов­ский мона­стырь. Скот­ная изба и три деся­ти­ны зем­ли ста­ли нача­лом Куту­зов­ской жен­ской оби­те­ли. Здесь, в уеди­не­нии от все­го мира, нача­лась подвиж­ни­че­ская дея­тель­ность Неонил­лы и Агрип­пи­ны. Их стро­гая жизнь ста­ла при­вле­кать сюда жите­лей окрест­ных селе­ний: гре­мя­чев­ских, липов­ских, дубов­ских, нучин­ских, липе­лей­ских и дру­гих. Кре­стьяне спе­ши­ли к ним на помощь и забо­ти­лись об устрой­стве их быта. Вско­ре были гото­вы для про­жи­ва­ния сестер три кельи. Там были встре­че­ны и про­ве­де­ны свят­ки. С это­го вре­ме­ни чте­ние псал­мов и поми­но­ве­ние усоп­ших ста­ли посто­ян­ны­ми в пер­вой, выстро­ен­ной на горе, келье. Вско­ре в горо­де про­шел слух, что в Куту­зо­ве обра­зо­вал­ся рас­коль­ни­чий скит. Город­ские вла­сти реши­ли про­ве­рить полу­чен­ные све­де­ния в ноч­ное вре­мя. Зимой 1865 года оби­тель под видом заблу­див­ших­ся посе­ти­ли шесть чело­век. Осмот­рев кельи и изви­нив­шись, они уда­ля­ют­ся. Посе­ще­ние вла­стей повто­ря­ет­ся. А вес­ной того же года город­ская власть уже явля­ет­ся с духов­ным лицом бла­го­чин­ным, сно­ва все пере­смат­ри­ва­ет и при­ка­зы­ва­ет сест­рам не носить чер­ные одеж­ды и не при­ни­мать посе­ти­те­лей. Князь Зве­ни­го­род­ский явля­ет­ся по это­му делу защит­ни­ком сестер, кото­рые по его хода­тай­ству не пере­ста­ва­ли носить чер­ные одеж­ды. Чис­ло сестер со вре­ме­нем уве­ли­чи­ва­ет­ся, и князь Зве­ни­го­род­ский стро­ит им дере­вян­ный молель­ный дом с шестью жилы­ми поме­ще­ни­я­ми. Ров­но через год после постро­е­ния это­го дома в Куту­зо­во явля­ет­ся судеб­ный сле­до­ва­тель, сопро­вож­да­е­мый ста­но­вым при­ста­вом и поня­ты­ми. Сле­до­ва­тель-като­лик повел себя неува­жи­тель­но по отно­ше­нию к свя­ты­ням. Сест­рам было тяже­ло узнать, что все уко­ры на них идут из Давы­дов­ской оби­те­ли, кото­рую им ранее при­шлось оста­вить. Таким обра­зом, пер­вые пять лет были самы­ми тяже­лы­ми для сестер. Им при­шлось бороть­ся с вла­стя­ми и обу­стра­и­вать свое малень­кое хозяй­ство на неболь­шой зем­ле. За это вре­мя им уда­лось при­об­ре­сти в соб­ствен­ное вла­де­ние трид­цать деся­тин зем­ли, куп­лен­ных у кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го . Скот­ный двор при­нял вид бога­дель­ни. Мно­го было при­ло­же­но забот и тру­да, что­бы сде­лать зем­лю при­год­ной для хле­бо­па­ше­ства. Заняв­шись хле­бо­па­ше­ством и при­об­ре­тя все необ­хо­ди­мое для это­го, они реши­ли хло­по­тать о раз­ре­ше­нии им открыть в сво­ей молельне цер­ковь и содер­жать наем­но­го свя­щен­ни­ка. В1869 году молит­вен­ный дом был обра­щен в цер­ковь. Бога­дель­ня при­ня­ла вид оби­те­ли. Агрип­пи­на, стар­шая из всех сестер, ско­ро над­ло­ми­ла свое здо­ро­вье и 24 авгу­ста 1871 года скон­ча­лась. Ее моги­ла ста­ла осно­ва­ни­ем клад­би­ща на Куту­зо­ве. В1875 году в воз­расте 60 лет скон­ча­лась и Неонил­ла. После ее смер­ти управ­ле­ние оби­те­лью при­ня­ли две род­ствен­ни­цы усоп­ших – Алек­сандра и Еле­на, но они управ­ля­ли недол­го: пер­вая – три дня, вто­рая – сорок дней. Тогда сест­ры изби­ра­ют в управ­ле­ние Марию Ани­си­мов­ну Апа­ри­ну, кото­рая роди­лась в 1832 году в семье кре­стьян в деревне Пру­ды. На два­дца­том году сво­ей жиз­ни она посту­пи­ла в слу­же­ние к Неонил­ле и Агрип­пине, еще в то вре­мя, когда они в Давы­до­ве толь­ко обра­зо­ва­ли общи­ну. С это­го момен­та Мария была их посто­ян­ной спут­ни­цей, пере­нес­ла с ними все тяго­ты, лише­ния и усво­и­ла от них все то, что тре­бо­ва­лось от посвя­тив­ше­го себя на свя­тое дело. Став во гла­ве оби­те­ли, она про­воз­гла­ша­ет осно­вой сво­е­го управ­ле­ния про­сто­ту, равен­ство, вза­им­ную любовь и общий труд на бла­го оби­те­ли. Забро­шен­ная сре­ди чужих лес­ных вла­де­ний, Куту­зов­ская оби­тель тер­пе­ла посто­ян­ные при­тес­не­ния от сво­их сосе­дей-зем­ле­вла­дель­цев. За малей­шее неволь­ное нару­ше­ние прав чужой соб­ствен­но­сти оби­те­ли часто при­хо­ди­лось пла­тить или тру­дом сестер, или тяже­лым нрав­ствен­ным уни­же­ни­ем. И вот в тече­ние 25-лет­не­го управ­ле­ния Куту­зов­ской оби­те­лью Мария Ани­си­мов­на Апа­ри­на, в ино­че­стве мать Маг­да­ле­на, настой­чи­вым тру­дом и неуто­ми­мой энер­ги­ей доби­лась того, что окру­жав­шие Куту­зо­во чужие вла­де­ния ста­ли соб­ствен­но­стью оби­те­ли. Через три года после смер­ти Неонил­лы она при­об­ре­та­ет в общин­ное вла­де­ние новые зем­ли. В1875 году кре­стья­ни­ном села Чукаль Пет­ром Гера­си­мо­ви­чем Сол­да­то­вым пожерт­во­ва­но 40 деся­тин 1780 сажень. В1876 году око­ло 400 деся­тин куп­ле­но у Анны Ива­нов­ны Лобис и Муром­ской куп­чи­хи Веры Анто­нов­ны Коло­ба­е­вой. Мно­го помо­га­ли в при­об­ре­те­ни­ях Бута­ков и Жого­лев. На пожерт­во­ван­ные Соко­ло­вым, Золо­ту­хи­ной и Еста­хе­е­вым день­ги Мария устра­и­ва­ет при домо­вой церк­ви вто­рой при­дел во имя Божьей Мате­ри «Ско­рая Послуш­ни­ца». Этим устрой­ством она отде­ли­ла свя­тое от мир­ско­го: жилых поме­ще­ний при хра­ме не было, сам храм уве­ли­чил­ся. В 1878 году была постро­е­на дере­вян­ная коло­коль­ня в четы­ре саже­ни высо­той с вось­мью коло­ко­ла­ми, самый боль­шой из кото­рых весил 52 пуда 7 фун­тов. Серьез­ная забо­та Марии об устрой­стве оби­те­ли была на виду как самих живу­щих здесь, так и при­хо­дя­щих сюда, и ско­ро чис­ло жела­ю­щих жить в оби­те­ли воз­рос­ло до зна­чи­тель­ной циф­ры. Но при уве­ли­че­нии коли­че­ства живу­щих уве­ли­чи­ва­ют­ся и жерт­вы бла­го­тво­ри­те­лей этой общи­ны, и Мария до 1880 года устра­и­ва­ет шесть жилых поме­ще­ний, более удоб­ных и про­стор­ных, чем те пять, кото­рые были при Неонил­ле и Агрип­пине. Ею стро­ит­ся хутор на зем­ле близ Кав­ли, сто­ро­же­вой дом, куп­лен­ный у Коло­ба­е­вой, дом с местом в самом Арда­то­ве . Со вре­ме­нем в оби­те­ли назре­ла необ­хо­ди­мость стро­и­тель­ства камен­но­го хра­ма. 12 фев­ра­ля 1877 года, по насто­я­нию Жого­ле­ва, Ела­ги­на, Саве­лье­ва, иеро­мо­на­ха Алек­сея и дру­гих бого­моль­цев было освя­ще­но место под храм и воз­двиг­нут крест. Но вско­ре по мно­гим при­чи­нам дело было при­оста­нов­ле­но, а крест сне­сен. Управ­ля­ю­щей Марии Ани­си­мовне Апа­ри­ной оби­тель обя­за­на мно­гим. 4 апре­ля 1880 года по хода­тай­ству Марии и при помо­щи бла­го­тво­ри­те­ля кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го «обще­жи­тие по высо­чай­ше­му пове­ле­нию пере­име­но­ва­но в жен­скую общи­ну под назва­ни­ем Куту­зов­ская и при­ня­то под покро­ви­тель­ство духов­но­го и граж­дан­ско­го началь­ства». От духов­но­го ведом­ства в оби­тель был назна­чен свя­щен­ник с обес­пе­че­ни­ем содер­жа­ния от оби­те­ли – 250 руб­лей годо­во­го жало­ва­ния, гото­во­го поме­ще­ния, осве­ще­ния, отоп­ле­ния и неко­то­ро­го коли­че­ства из про­ви­зии. С это­го вре­ме­ни оби­тель начи­на­ет про­цве­тать: коли­че­ство живу­щих уве­ли­чи­ва­ет­ся до 115 чело­век в 1887 году, здесь заво­дят раз­но­го рода руко­де­лия и ремес­ла. Бла­го­чин­ный Архи­манд­рит Алек­сий в сво­ем рапор­те ука­зы­ва­ет на заня­тия сестер: «В ново­от­кры­той Куту­зов­ской общине есть пчель­ник, куз­ни­ца, име­ет­ся хле­бо­па­ше­ство, ого­род­ни­че­ство. Лет­ней порой сест­ры быва­ют заня­ты посад­кой ово­щей, ухо­дом за ними, в полях раз­бив­кою наво­за, жни­твом хлеб­ных посе­вов, убор­кой их и молоть­бой; в лугах при коше­нии трав, про­суш­кою оных и убор­кою сена. В осталь­ное вре­мя сест­ры зани­ма­ют­ся раз­ны­ми жен­ски­ми руко­де­ли­я­ми: вяза­ни­ем кру­жев, сал­фе­ток, боти­нок, шар­фов, чулок, пря­де­ни­ем льна и шер­сти, тка­ньем хол­ста домаш­не­го сук­на, меш­ков, поло­ви­ков, доро­жек и шитьем раз­но­го рода». Ими так­же выши­ва­лось цер­ков­ное обла­че­ние. Позд­нее при оби­те­ли воз­ник­ли мастер­ские ико­но­пи­си и баш­мач­ная. В 1900 году в оби­тель посту­пи­ла одна сест­ра, знав­шая ико­но­пи­са­ние. Она взя­лась обу­чать рисо­ва­нию спо­соб­ных из живу­щих при мона­сты­ре дево­чек. Через пять лет, одна­ко, она оста­ви­ла мона­стырь и для окон­ча­тель­но­го изу­че­ния ико­но­пи­си оби­тель отпра­ви­ла одну из ее уче­ниц в Сера­фи­мо-Диве­ев­ский мона­стырь. Баш­мач­но­му реме­с­лу с бла­го­сло­ве­ния извест­но­го стар­ца Вар­на­вы обу­ча­лась в Вык­сун­ском Ивер­ском мона­сты­ре. Таким обра­зом, кро­ме послу­ша­ния, сест­ры выпол­ня­ли мно­го­чис­лен­ные рабо­ты в хозяй­стве, пол­но­стью обслу­жи­вая себя. К 1887 году были постро­е­ны сле­ду­ю­щие зда­ния: 1. Кор­пус двух­этаж­ный на камен­ном фун­да­мен­те; 2. Шесть кор­пу­сов одно­этаж­ных с тре­мя келья­ми в каж­дом и с боль­ни­цей в одном из них; 3. Три одно­этаж­ных дома вне огра­ды, из кото­рых один име­ну­ет­ся стран­но­при­им­ным. Общи­на кру­гом обне­се­на дере­вян­ной бре­вен­ча­той огра­дой высо­той в 1,5 саже­ни, дли­ной в 200 сажень с дву­мя воро­та­ми. На реке Крас­нов­ке в 1885 году выстро­е­на водя­ная мель­ни­ца, воз­ве­де­ние пло­ти­ны кото­рой сто­и­ло нема­лых уси­лий и издер­жек. С 1886 года ста­ли заго­тав­ли­вать мате­ри­ал для ново­го камен­но­го собо­ра. Нача­лась построй­ка почти без средств. Она про­дол­жа­лась целых девят­на­дцать лет; и за все это вре­мя сколь­ко-нибудь круп­ных пожерт­во­ва­ний было не очень мно­го. Так, от куп­ца Цап­ли­на по духов­но­му заве­ща­нию было полу­че­но 5000 руб­лей, от Кости­на – 4000 пудов желе­за на кры­шу, от Ники­ти­на – раз­ных мате­ри­а­лов на 3000 руб­лей. В осталь­ном храм соору­жал­ся в основ­ном на мед­ные копей­ки, соби­ра­е­мые сест­ра­ми оби­те­ли. Для сбо­ра этих денег они рас­хо­ди­лись на сот­ни верст. Мно­го они пере­нес­ли при этом оскорб­ле­ний, лише­ний, голо­да и холо­да. Вся оби­тель, без исклю­че­ния, при­ни­ма­ла дея­тель­ное уча­стие в рабо­тах по построй­ке. Сест­ры сами вози­ли и носи­ли кир­пич, песок, воду, известь. Рабо­чие удив­ля­лись их ста­ра­нию. В 1892 году раз­ра­зил­ся голод. Вслед­ствие недо­стат­ка средств Куту­зов­ская оби­тель долж­на была зна­чи­тель­но сокра­тить рабо­ты по построй­ке хра­ма. Кре­стьяне кру­гом голо­да­ли. В оби­те­ли за зиму хлеб был съе­ден весь, а цены на него ста­ли очень высо­ки­ми. Денег на хлеб не хва­та­ло: все они были израс­хо­до­ва­ны на построй­ку собо­ра. Но нашел­ся чело­век, им был купец Васи­льев, кото­рый пода­рил мате­ри Маг­да­лене в долг тыся­чу пудов хле­ба по 1,5 руб­ля за пуд. И Куту­зов­ская оби­тель кор­ми­ла всех, кто в нее захо­дил. Парал­лель­но со стро­и­тель­ством теп­лой церк­ви стро­и­лись собор­ный храм и коло­коль­ня. В 1898 году были уже наня­ты масте­ра, что­бы класть крыль­цо хра­ма, а вот стро­и­тель­ство коло­коль­ни было при­оста­нов­ле­но. К кон­цу 1905 года оба хра­ма – камен­ный собор и дере­вян­ная цер­ковь – были окон­ча­тель­но достро­е­ны, освя­ще­ны и всту­пи­ли в дей­ствие. К 1900 году общи­на рас­по­ла­га­ла сле­ду­ю­щи­ми пахот­ны­ми, сено­кос­ны­ми и лес­ны­ми уго­дья­ми: 1. В даче при селе Котов­ка, где нахо­дит­ся сама общи­на, зем­ли – 216 деся­тин 1200 сажен. 2. В даче при деревне Кав­ли, в 30 вер­стах от общи­ны, зем­ли – 188 деся­тин 1780 сажен. 3. В Сим­бир­ской губер­нии Арда­тов­ско­го уез­да жерт­вы Сол­да­то­ва зем­ли – 40 десятин1700 сажен. 4. В даче при селе Котов­ка жерт­вы кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го – 280 деся­тин 1394 сажен. Мона­стырь раз­ви­вал­ся и эко­но­ми­че­ски. С каж­дым годом в мона­сты­ре воз­рас­та­ло коли­че­ство послуш­ниц. Мона­сты­ри все­гда созда­ва­ли усло­вия для про­цве­та­ния подвиж­ни­че­ства. Куту­зов­ская оби­тель ста­ла одним из при­ме­ров. У исто­ков ее созда­ния нахо­дят­ся люди, пол­но­стью посвя­тив­шие себя свя­то­му делу. Их име­на извест­ны: это Неонил­ла Бори­со­ва и Агрип­пи­на Пет­ро­ва. Их после­до­ва­тель­ни­ца­ми ста­ли матуш­ки Маг­да­ле­на, Анфи­са и Фео­фа­ния. Закла­ды­вая фун­да­мент мона­сты­ря, им и сест­рам при­шлось прой­ти через мно­го­чис­лен­ные испы­та­ния: борь­бу с вла­стя­ми, при­тес­не­ния сосе­дей-зем­ле­вла­дель­цев, нехват­ку мате­ри­аль­ных средств. Боль­шая помощь в этом была ока­за­на бла­го­тво­ри­те­ля­ми. Име­на мно­гих из них извест­ны, но самый боль­шой вклад внес князь Зве­ни­го­род­ский. Сей­час в быв­шей оби­те­ли живут несколь­ко послуш­ниц из Диве­ев­ско­го мона­сты­ря, под руко­вод­ством игу­ме­нии Сера­фи­мо-Диве­ев­ско­го мона­сты­ря матуш­ки Сер­гии ведут­ся вос­ста­но­ви­тель­ные работы.
Контр­ре­во­лю­ци­о­не­ры пыта­лись задер­жать ход собы­тий, отвлечь рабо­чих от поли­ти­ки. На одном из собра­ний уезд­ный пред­во­ди­тель дво­рян­ства князь Зве­ни­го­род­ский , спе­ци­аль­но при­е­хав­ший из Арда­то­ва , с дво­рян­ской спе­сью и высо­ко­ме­ри­ем заявил, что поли­ти­ка — не дело рабо­чих, им-де нуж­но толь­ко рабо­тать, соблю­дать поря­док и под­дер­жи­вать Вре­мен­ное пра­ви­тель­ство, кото­рое яко­бы выра­жа­ло их интересы.
Более того, ясно созна­вая, какую опас­ность таит для бога­те­ев воору­жен­ный народ, Зве­ни­го­род­ский сго­во­рил­ся с офи­це­ром Доб­ро­твор­ским, став­шим началь­ни­ком толь­ко что создан­ной мили­ции, и пытал­ся увез­ти из Куле­бак оружие.Узнав об этом, боль­ше­ви­ки яви­лись к скла­ду ору­жия и заяви­ли кня­зю: «Если вы не оста­ви­те свою затею, мы сей­час же сооб­щим в сор­то­про­кат­ный». И князь отсту­пил: сор­то­про­кат­чи­ки сла­ви­лись сво­ей спа­ян­но­стью и бое­вым рево­лю­ци­он­ным духом. Убе­див­шись еще раз в контр­ре­во­лю­ци­он­ной сущ­но­сти мест­ных орга­нов Вре­мен­но­го пра­ви­тель­ства, соци­ал-демо­кра­ти­че­ская орга­ни­за­ция по ини­ци­а­ти­ве боль­ше­ви­ков ста­ла искать новые фор­мы и пути борь­бы за власть.
Куту­зов­ский скит на месте быв­ше­го Куту­зов­ско­го Бого­ро­диц­ко­го мона­сты­ря, что в 20 км от г. Арда­то­ва . Куту­зов­ский Бого­ро­диц­кий нештат­ный обще­жи­тель­ный жен­ский мона­стырь осно­ван, как и пред­ска­зал прп. Сера­фим Саров­ский, Неони­лой Бори­сов­ной Заха­ро­вой, осно­ва­тель­ни­цей Дальне-Давы­дов­ской оби­те­ли в 1864 г. под видом молит­вен­но­го дома, устро­ен­но­го вре­мен­но в забро­шен­ном скот­ном сарае на участ­ке в 3 дес, пода­рен­ном ей кн. Д. Ф. Зве­ни­го­род­ским ; в 1869 г. обра­щен в бога­дель­ню с обще­жи­ти­ем; в 1880 г., после смер­ти Неони­лы Заха­ро­вой († 1875 г.), обще­жи­тие было пере­име­но­ва­но в общи­ну, а в 1902 г. по опре­де­ле­нии Свя­щен­но­го Сино­да Куту­зов­ская общи­на пере­име­но­ва­на в обще­жи­тель­ный мона­стырь. В мона­сты­ре было 3 хра­ма: трех­пре­столь­ный камен­ный и 2 дере­вян­ных — зим­ний и клад­би­щен­ский. В оби­те­ли нахо­ди­лась мест­но­чти­мая ико­на Божи­ей Мате­ри «Уто­ли моя печа­ли». В мона­сты­ре име­лись ико­но­пис­ная, риз­ная, порт­нов­ская и дру­гие мастер­ские. Сест­ры вели все поле­вые и хозяй­ствен­ные рабо­ты. Мона­стырь имел гости­ный двор, подво­рье в Арда­то­ве , хутор, 2 пчель­ни­ка, мель­ни­цу, кир­пич­ный завод. В нача­ле XX в. в мона­сты­ре были игу­ме­ния, 300 мона­хинь и послушниц.
Н.Г. ЗВЕ­НИ­ГО­РОД­СКАЯ. веду­щий науч­ный сотруд­ник отде­ла рисун­ка и аква­ре­ли ХVIII — ХХ вв. Госу­дар­ствен­но­го Рус­ско­го музея. Санкт-Петербург.
«лета 7104 ( 1595 год ) декаб­ря в 15 дней госу­дарь царь и вели­кий князь Федор Ива­но­вич всея
Руси веле­ли кня­зю Васи­лию Андре­еви­чу Зве­ни­го­род­ско­му да Семену
Воло­ди­ми­ро­ви­чу Без­об­ра­зо­ву да дья­кам Посни­ку Шипи­ло­ву , да Нечаю
Пер­фи­рье­ву, да горо­до­во­му масте­ру Федо­ру Саве­лье­ву Коню ехати в Смо­ленск для того , что­бы дела­ти свою госу­да­ре­ву отчи­ну город Смо­ленск каменный» .
Далее в цар­ском ука­зе дает­ся пора­зи­тель­но уме­ло состав­лен­ная инструк­ция по орга­ни­за­ции стро­и­тель­ных работ при воз­ве­де­нии смо­лен­ской город­ской стены :
« Кня­зю Васи­лью и Семе­ну и дья­кам Посни­ку и Нечаю , при­е­хав в Смо­ленск, сыс­кать в Смо­лен­ску на поса­дах и в уез­де сараи и печи все , где делы­ва­ли и известь и кир­пич жгли да все те сараи и печи отпи­са­ти им на госу­да­ря царя и вели­ко­го кня­зя Федо­ра Ива­но­ви­ча» . Пере­чис­ле­ние работ , необ­хо­ди­мых для орга­ни­за­ции стро­и­тель­ства , преду­смат­ри­ва­ло устрой­ство новых кир­пич­ных сара­ев , спо­со­бы их покры­тия , пред­ла­га­лось изу­чить обы­чаи стро­и­тель­но­го дела на Смо­лен­щине , опре­де­лить места и рас­сто­я­ния от глав­ней­ших место­рож­де­ния кам­ня , изве­сти и дру­гих мате­ри­а­лов : реко­мен­до­ва­лось луч­шие спо­со­бы орга­ни­за­ции кир­пич­ных заво­дов и поря­док пере­воз­ки мате­ри­а­лов. Кро­ме того , в ука­зе опре­де­ля­лись усло­вия вер­бов­ки и най­ма рабо­чих, дава­лось пра­во при­ну­ди­тель­но­го при­вле­че­ния к рабо­там двор­цо­вых сел . В целях уста­нов­ле­ния сто­и­мо­сти и объ­е­ма работ указ пред­ла­гал: « то им все сме­тить и рас­пи­сать под­лин­но порознь , по ста­тьям , да ту сме­ту дела­ти дья­ку Нечаю
Пер­фи­рье­ву да горо­до­во­му масте­ру Федо­ру Коню да при­ве­сти ко Госу­да­рю царю и вели­ко­му кня­зю Федо­ру Ива­но­ви­чу всея Руси за дья­чьи­ми при­писми тот­час , чтоб то Госу­да­рю царю и вели­ко­му кня­зю Федо­ру Ива­но­ви­чу всея Руси вско­ре ведо­мо было». Указ преду­смат­ри­ва­ет за нару­ше­ние усло­вий тяж­кую кару : «а не учне­те теми запа­сы про­мыш­ля­ти или кто кому поно­ро­вит или посул возь­мет или кто чем поко­ры­сту­ет­ся , а от Госу­да­ря царя и вели­ко­го кня­зя Федора
Ива­но­ви­ча всея Русии им быть каз­нен­ны­ми смер­тью». Обя­зан­но­сти меж­ду руко­во­ди­те­ля­ми стро­и­тель­ства , послан­ны­ми из Моск­вы , рас­пре­де­ля­лись сле­ду­ю­щим обра­зом . Князь Васи­лий Андре­евич Зве­ни­гор­ский — офи­ци­аль­ный пред­ста­ви­тель госу­да­ря и началь­ник стро­и­тель­ства , Семен Владимирович
Без­об­ра­зов — его помощ­ник по хозяй­ствен­ной части . Кро­ме того , Борис
Году­нов пору­чил Без­об­ра­зо­ву неглас­ный над­зор за «чер­ным» чело­ве­ком Федором
Конем , дьяк Посник Шипи­лов был под­руч­ным Без­об­ра­зо­ва , он же оформ­лял доку­мен­ты , хра­нил каз­ну и непо­сред­ствен­но рас­по­ря­жал­ся деся­тью цело­валь­ни­ка­ми , наня­ты­ми из чис­ла «Смоль­нян и посад­ских лут­чих людей» для веде­ния уче­та денеж­ных расходов ....
Akty sluzhilykh zemlevladelʹt͡s͡ev XV-nachala XVII veka
Кон­стан­тин Вла­ди­ми­ро­вич Бара­нов, Рос­сий­ский госу­дар­ствен­ный архив древ­них актов
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич, послед­ний князь из это­го слав­но­го рода, полу­чил достой­ное домаш­нее воспитание.
В нача­ле про­шло­го сто­ле­тия пере­до­вое и наи­бо­лее обра­зо­ван­ное сосло­вие – дво­рян­ство — удо­вле­тво­ря­ло потреб­ность в обра­зо­ва­нии детей глав­ным обра­зом тре­мя путя­ми: оно или поме­ща­ло детей сво­их в спе­ци­аль­ные и сослов­ные учеб­ные заве­де­ния, или вос­пи­ты­ва­ло их дома, или отда­ва­ло в част­ные пан­си­о­ны, содер­жав­ши­е­ся в сто­ли­цах и неко­то­рых губерн­ских горо­дах пре­иму­ще­ствен­но иностранцами.
Гим­на­зи­я­ми того вре­ме­ни дво­ряне почти не поль­зо­ва­лись, быть может, избе­гая соеди­не­ния сво­их детей с детьми раз­но­чин­цев, посколь­ку гим­на­зии были все­со­слов­ны. Но с трид­ца­тых годов девят­на­дца­то­го века пра­ви­тель­ство, желая уре­гу­ли­ро­вать дело про­све­ще­ния юно­ше­ства и при­влечь дво­рян­ских детей к пра­ви­тель­ствен­ной шко­ле, предо­ста­ви­ло дво­рян­ству пра­во откры­вать при гим­на­зи­ях бла­го­род­ные пан­си­о­ны или даже учре­ждать осо­бые дво­рян­ские учеб­ные заве­де­ния под кон­тро­лем пра­ви­тель­ства. И в 1837 г. при ниже­го­род­ской гим­на­зии был открыт бла­го­род­ный пан­си­он. Одна­ко вско­ре дво­рян­ство при­зна­ло учре­жде­ние бла­го­род­но­го пан­си­о­на для сво­ей цели недо­ста­точ­ным: «Уче­ние в гим­на­зии окан­чи­ва­ет­ся толь­ко при­го­тов­ле­ни­ем юно­ше­ства для поступ­ле­ния в уни­вер­си­тет или в учи­те­ля низ­ших учеб­ных заве­де­ний. Ниже­го­род­ское же сосло­вие дво­рян­ства жела­ет посред­ством доста­точ­ных от себя пожерт­во­ва­ний иметь выс­шее училище»8.
Таким обра­зом воз­ни­ка­ет Ниже­го­род­ский дво­рян­ский инсти­тут. Жела­ние дать воз­мож­ность вос­пи­тан­ни­кам инсти­ту­та про­дол­жить обра­зо­ва­ние в уни­вер­си­те­те заста­ви­ло учре­ди­те­лей инсти­ту­та при­нять для него про­грам­мы тогдаш­них гим­на­зий. Но вме­сте с тем они вве­ли в инсти­тут и пре­по­да­ва­ние таких пред­ме­тов, кото­рых не было в гим­на­зи­ях, но кото­рые счи­та­лись учре­ди­те­ля­ми инсти­ту­та необ­хо­ди­мы­ми для обра­зо­ва­ния дво­ря­ни­на-поме­щи­ка (зако­но­ве­де­ние, есте­ствен­ные нау­ки и сель­ское хозяйство).
В воз­расте деся­ти лет на осно­ва­нии про­ше­ния его отца Андрей Вла­ди­ми­ро­вич был допу­щен к всту­пи­тель­ным экза­ме­нам в Ниже­го­род­ский дво­рян­ский инсти­тут импе­ра­то­ра Алек­сандра II. Всту­пи­тель­ные экза­ме­ны – закон Божий, ариф­ме­ти­ка и рус­ский язык — были сда­ны успеш­но, и юный князь ста­но­вит­ся уче­ни­ком дво­рян­ско­го инсти­ту­та, под­го­то­ви­тель­но­го класса.
Но учить­ся при­шлось все­го два года. В янва­ре 1891 г. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич выбыл из инсти­ту­та по болез­ни: в воз­расте две­на­дца­ти лет пере­нес несколь­ко «ужа­са­ю­щих опе­ра­ций. Во вре­мя послед­ней молил­ся и пел молит­вы. При пере­дви­же­нии несколь­ко воло­чит ногу. Она непо­движ­ный жесто­кий зиг­заг, меша­ю­щий дру­гой ноге. Хирур­ги в Москве удив­ля­лись, кто мог так вар­вар­ски срас­тить ногу почти в самом бедре»9. Повтор­но он был зачис­лен в инсти­тут в воз­расте четыр­на­дца­ти лет вме­сте со сво­им две­на­дца­ти­лет­ним бра­том Вла­ди­ми­ром во вто­рой класс.
Боль­шое вни­ма­ние в учеб­ных про­грам­мах уде­ля­лось лите­ра­ту­ре, исто­рии, рисо­ва­нию, музы­ке. Талант­ли­вые инсти­тут­ские учи­те­ля при­ви­ва­ли сту­ден­там вкус к клас­си­ке (про­из­ве­де­ни­ям А. Пуш­ки­на, М. Лер­мон­то­ва, Н. Гого­ля, Я. Полон­ско­го, А. Фета), а так­же учи­ли их лите­ра­тур­но­му твор­че­ству. Позд­нее, уже живя в Москве, на прось­бу Е. Я. Архи­по­ва назвать шесть поэтов, о кото­рых он може­те ска­зать, что любит, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич отве­ча­ет: «Пуш­кин, Лер­мон­тов, Тют­чев, А. К. Тол­стой, Слу­чев­ский, Жуков­ский». А на вопрос о том, какие тома книг сти­хов и тома книг про­зы вы оста­ви­ли бы навсе­гда с собой, Е. Я. Архи­пов полу­ча­ет ответ: «Пуш­ки­на, Лер­мон­то­ва, Фета, Тют­че­ва, Полон­ско­го, А. К. Тол­сто­го, Слу­чев­ско­го, Жуков­ско­го; Пуш­ки­на, Лер­мон­то­ва, Гого­ля, Досто­ев­ско­го, Лес­ко­ва, Тур­ге­не­ва, К. Леон­тье­ва. Кро­ме того, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич дела­ет уточ­не­ние: «„Тарас Буль­ба” и „Вий” — миро­вые шедев­ры. Выше этих про­из­ве­де­ний ниче­го не знаю во всем мире. Весь скло­ня­юсь перед Гоголем»10.
Один или два раза в год про­хо­ди­ли в инсти­ту­те лите­ра­тур­но-музы­каль­но-вокаль­ные вече­ра, под­го­тов­лен­ные сту­ден­та­ми при помо­щи заве­ду­ю­ще­го мест­ным отде­ле­ни­ем Импе­ра­тор­ско­го музы­каль­но­го обще­ства, сво­бод­но­го худож­ни­ка Васи­лия Юлье­ви­ча Вил­лу­на, на кото­рые при­гла­ша­лись попе­чи­те­ли инсти­ту­та, пред­ста­ви­те­ли ниже­го­род­ско­го дво­рян­ства и род­ствен­ни­ки воспитанников.
С чет­вер­то­го по шестой класс А. В. Зве­ни­го­род­ский полу­чал сти­пен­дию име­ни капи­тан-лей­те­нан­та И. Н. Сущо­ва, кото­рую тот учре­дил на про­цен­ты со сво­е­го капи­та­ла. Уже в инсти­ту­те обо­зна­чи­лась склон­ность буду­ще­го поэта к язы­кам, сло­вес­но­сти, исто­рии, и в «Ниже­го­род­ских зем­ских ведо­мо­стях» в 1896 г. были опуб­ли­ко­ва­ны его пер­вые стихи11.
Одна­ко посте­пен­но, с вве­де­ни­ем рефор­мы обра­зо­ва­ния гра­фа Д. А. Тол­сто­го, инсти­тут по учеб­но­му кур­су пере­стал отли­чать­ся от клас­си­че­ских гим­на­зий. В свя­зи с этим или по каким-либо дру­гим при­чи­нам, пре­бы­ва­ние юно­го кня­зя Андрея в дво­рян­ском инсти­ту­те закон­чи­лось в 1897 г. Его отец пишет про­ше­ние на имя дирек­то­ра инсти­ту­та: «Пред­по­ла­гая поме­стить сына, уче­ни­ка седь­мо­го клас­са Андрея Зве­ни­го­род­ско­го, в дру­гое учеб­ное заве­де­ние, имею честь покор­ней­ше про­сить Ваше Пре­вос­хо­ди­тель­ство сде­лать рас­по­ря­же­ние об уволь­не­нии его из чис­ла уче­ни­ков инсти­ту­та и выдать мне доку­мен­ты вме­сте со сви­де­тель­ством об успе­хах и пове­де­нии его. Август, 2 дня, 1897 года»12.
С сен­тяб­ря 1897 г. А. В. Зве­ни­го­род­ский ста­но­вит­ся уче­ни­ком Елатом­ской муж­ской гим­на­зии Там­бов­ской губер­нии. Муж­ская гим­на­зия в уезд­ном город­ке Елатьме име­ла хоро­шую сла­ву. Она была откры­та 26 сен­тяб­ря 1873 г. в виде четы­рех­класс­ной про­гим­на­зии и по высо­чай­ше­му пове­ле­нию пре­об­ра­зо­ва­на в 1881 г. в гим­на­зию. Пер­вый выпуск семи­класс­ная гим­на­зия име­ла в 1883 г. Уче­ни­ки изу­ча­ли такие пред­ме­ты, как закон Божий, рус­скую исто­рию и рус­скую сло­вес­ность, гео­гра­фию, мате­ма­ти­ку, физи­ку, латин­ский, немец­кий и гре­че­ский язы­ки. А с 1886 г. гим­на­зия ста­но­вит­ся вось­ми­класс­ной. Добав­ля­ют­ся новые пред­ме­ты, сре­ди кото­рых фран­цуз­ский язык. Пока­за­тель­ны темы сочи­не­ний, кото­рые писа­ли уча­щи­е­ся на пере­вод­ных экза­ме­нах: «Зна­че­ние Петер­бур­га в жиз­ни Рос­сии», «Тер­пе­ние и труд все пере­трут», «Делая доб­ро, не думай о награ­де», «Бере­ги честь смо­ло­ду» и дру­гие, т. е. те, кото­рые дава­ли уче­ни­кам воз­мож­ность заду­мать­ся о сво­ем пред­на­зна­че­нии в жизни13. Кро­ме того, здесь, в Там­бов­ской губер­нии, были име­ния кня­зя Андрея Нико­ла­е­ви­ча Енга­лы­че­ва, деда Андрея Вда­ли­ми­ро­ви­ча со сто­ро­ны матери.
Уже будучи вос­пи­тан­ни­ком елатом­ской гим­на­зии, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич, буду­щий поэт и кри­тик, изда­ет свой пер­вый сбор­ник юно­ше­ских сти­хов «На память». Этот сбор­ник выхо­дит в Ниж­нем Нов­го­ро­де в 1879 г. В него вошло все­го восемь сти­хо­тво­ре­ний, напи­сан­ных юным поэтом в 1896, 1897, 1898 гг. Дирек­тор гим­на­зии в гим­на­зи­че­ском зале перед все­ми уче­ни­ка­ми поздра­вил сму­ща­ю­ще­го­ся юно­шу с выхо­дом пер­во­го сборника14.
Нака­нуне окон­ча­ния гим­на­зии в семье Зве­ни­го­род­ских про­изо­шла тра­ге­дия. В сен­тяб­ре 1900 г. в воз­расте соро­ка девя­ти лет уми­ра­ет Анна Андре­ев­на, мать Андрея. Это было тяже­лое потря­се­ние для юно­ши два­дца­ти двух лет лет.
Одна­ко в 1901 г. выпуск­ник елатом­ской муж­ской гим­на­зии посту­па­ет в Мос­ков­ский уни­вер­си­тет на юри­ди­че­ский факуль­тет. Здесь он встре­ча­ет сво­их быв­ших соуче­ни­ков по Дво­рян­ско­му инсти­ту­ту – Б. А. Садов­ско­го и М. А. Цяв­лов­ско­го, зна­ко­мит­ся с Е. Я. Архи­по­вым – сту­ден­та­ми исто­ри­ко-фило­ло­ги­че­ско­го факуль­те­та, дека­ном кото­ро­го был про­фес­сор А. А. Груш­ка. Друж­ба с эти­ми людь­ми будет про­не­се­на через всю жизнь и во мно­гом опре­де­лит судь­бу поэта Зве­ни­го­род­ско­го. Еще два страш­ных собы­тия оста­ви­ли глу­бо­кий след в душе Андрея Зве­ни­го­род­ско­го – смерть отца, Вла­ди­ми­ра Дмит­ри­е­ви­ча, кото­рый скон­чал­ся в Арда­то­ве в 1904 г., и рево­лю­ция 1905 г. Горечь утра­ты люби­мых людей не поки­нет кня­зя Андрея всю жизнь. Един­ствен­ным заме­ча­тель­ным собы­ти­ем тех дней ста­но­вит­ся уди­ви­тель­ная наход­ка. «В 1905 в селе Куже­ня­е­во Аада­тов­ско­го уез­да у свя­щен­ни­ка Вил­ко­ва, мною най­де­ны 26 писем П. Я. Чаа­да­е­ва к его бра­ту Миха­и­лу. По ним впер­вые уста­нов­лен загра­нич­ный марш­рут П. Я. Чаадаева»15. С это­го вре­ме­ни Андрей Вла­ди­ми­ро­вич начи­на­ет зани­мать­ся био­гра­фи­ей Чаадаева16, декабристов17, пуб­ли­ку­ет несколь­ко ста­тей о пре­бы­ва­нии А. С. Пуш­ки­на в Ниже­го­род­ской губернии18.
В год окон­ча­ния уни­вер­си­те­та (1906) в типо­гра­фии В. И. Воро­но­ва на Мохо­вой ули­це выхо­дит сбор­ник сти­хов А. В. Зве­ни­го­род­ско­го «Delirium Tremens», вызвав­ший кри­ти­ку со сто­ро­ны А. Бло­ка и В. Брюсова19.
Мос­ков­ское сту­ден­че­ство в те годы увле­ка­лось дека­дент­ской лите­ра­ту­рой. Чита­ли аль­ма­на­хи «Скор­пи­он», «Весы», «Гриф», жур­на­лы «Мир искус­ства», «Новый путь». На поэ­ти­че­ское твор­че­ство моло­до­го поэта А. Зве­ни­го­род­ско­го, как и мно­гих дру­гих рус­ских поэтов кон­ца девят­на­дца­то­го века, несо­мнен­но, ока­за­ли вли­я­ние сти­хи К. Баль­мон­та, да и сти­хи само­го В. Брю­со­ва не остав­ля­ли юно­го поэта рав­но­душ­ным. Позд­нее, в 1932 г., отве­чая на вопро­сы Е. Я. Архи­по­ва по лите­ра­ту­ре, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич напи­шет, что он ото­шел от Брю­со­ва и от всей шко­лы символистов20.
После смер­ти отца на два­дца­ти­ше­сти­лет­не­го Андрея ложит­ся вся забо­та о семье и име­нии. Поэто­му, по окон­ча­нии уни­вер­си­те­та в 1906 г., полу­чив диплом вто­рой степени21, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич воз­вра­ща­ет­ся в Арда­тов, где ста­но­вит­ся началь­ни­ком сна­ча­ла пер­во­го, а затем чет­вер­то­го участ­ка по Арда­тов­ско­му уез­ду. В то вре­мя пред­во­ди­те­лем уезд­но­го дво­рян­ства и пред­се­да­те­лем Зем­ской упра­вы был дей­стви­тель­ный стат­ский совет­ник князь Иван Дмит­ри­е­вич Зве­ни­го­род­ский, дядя Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, кото­рый мно­го помо­гал сво­им пле­мян­ни­кам, заме­нив им отца. Дея­тель­ность И. Д. Зве­ни­го­род­ско­го во мно­гом спо­соб­ство­ва­ла раз­ви­тию Арда­тов­ско­го уез­да. Он все­мер­но поощ­рял раз­ви­тие мел­ко­го про­из­вод­ства, тор­гов­ли, реме­сел, мно­го сде­лал для здра­во­охра­не­ния и образования22. При нем открыл­ся кар­то­фель­ный завод в Оси­по­во (крах­маль­ный завод в Ардатове).
Чинов­ни­чья долж­ность не меша­ет кня­зю Андрею зани­мать­ся сти­хо­сло­же­ни­ем. Он пуб­ли­ку­ет сти­хи в ниже­го­род­ских изда­ни­ях («Ниже­го­род­ская Зем­ская газе­та», «Ниже­го­род­ские Губерн­ские Ведо­мо­сти») и изда­ни­ях Вла­ди­кав­ка­за: «Каз­бек» и «Терек». Во Вла­ди­кав­ка­зе живет его уни­вер­си­тет­ский друг Е. Я. Архи­пов, с кото­рым у А. В. Зве­ни­го­род­ско­го уста­но­ви­лись проч­ные свя­зи. В 1909 г. в Москве, выхо­дит новый сбор­ник «Sub Jove Frigido» (цита­та из Гора­ция: «Под холод­ным небом»), кото­рый автор посвя­ща­ет его сво­е­му дру­гу – Евге­нию Яко­вле­ви­чу Архи­по­ву (25).
«А. В. Зве­ни­го­род­ский как поэт пред­став­ля­ет собой, бес­спор­но, круп­ную и яркую величину.
Уже два пер­вых сбор­ни­ка его про­из­ве­де­ний „Delirium Tremens” (1906 г.), „Sub Jove Frigido” (1909 г.) обра­ти­ли на себя сочув­ствен­ное вни­ма­ние лите­ра­тур­ных кри­ти­ков, отме­тив­ших в авто­ре боль­шое лири­че­ское даро­ва­ние. Бли­же все­го, под­хо­дя по направ­ле­нию сво­ей поэ­зии к Фету и Полон­ско­му, А. В. Зве­ни­го­род­ский обна­ру­жи­ва­ет одна­ко все дан­ные само­сто­я­тель­но­го, ори­ги­наль­но­го худож­ни­ка сло­ва, и чем доль­ше, тем замет­нее высту­па­ют спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти его твор­че­ской лич­но­сти и мане­ры – яркий и раз­но­об­раз­ный язык, мет­кие обра­зы, срав­не­ния. Эпи­те­ты. Вели­чай­шая искрен­ность настро­е­ния. Зор­кая наблю­да­тель­ность по отно­ше­нию как к внеш­не­му миру (в осо­бен­но­сти – рус­ской при­ро­де и кре­стьян­ско­му быту), так и к лич­ным, интим­ным пере­жи­ва­ни­ям, уме­ние кон­цен­три­ро­вать свою мысль в немно­гих сло­вах, пол­ное отсут­ствие натя­ну­тых выра­же­ний, искус­ствен­ных рифм и каких бы то ни было „пустых мест”». Такой отзыв о пер­вых двух сбор­ни­ках сти­хов поэта дает А. А. Грушка23.
С 1910 г. А. В. Зве­ни­го­род­ский изби­ра­ет­ся чле­ном Ниже­го­род­ской губерн­ской упра­вы от Арда­тов­ско­го уез­да. Когда 1912 г. в Повол­жье слу­чи­лась засу­ха, он при­ни­ма­ет уча­стие в сове­ща­нии о мерах помо­щи постра­дав­ше­му от неуро­жая населению.
В 1914 г. в Ниж­нем Нов­го­ро­де в типо­гра­фии Г. Исколь­ско­го князь Андрей на отдель­ных лист­ках с завит­ка­ми изда­ет сти­хо­тво­ре­ния А. И. Тют­че­ва («Эти бед­ные селе­нья», «Два един­ства», «Сла­вя­нам», «К Ган­ке»), А. С. Хомя­ко­ва («Подвиг есть и в сра­же­нье», «Киев»), сти­хо­тво­ре­ние Н. А. Некра­со­ва («Русь»). На открыт­ках напи­са­но: «На помощь семьям защит­ни­ков Рос­сии и Славянства»24.
В 1915 г., когда уже вто­рой год шла Пер­вая миро­вая вой­на, А. В. Зве­ни­го­род­ский – член губерн­ско­го мест­но­го коми­те­та по орга­ни­за­ции помо­щи семьям при­зван­ных запас­ных ниж­них чинов и рат­ни­ков опол­че­ния и лече­ния ране­ных в пре­де­лах губернии25. Про­дол­жа­ет­ся и лите­ра­тур­ная дея­тель­ность Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча. С 1912 г. он редак­тор лите­ра­тур­но­го отде­ла «Ниже­го­род­ской зем­ской газе­ты», ведет руб­ри­ку «Отзы­вы о кни­гах». Так начи­на­ет­ся фор­ми­ро­ва­ние А. В. Зве­ни­го­род­ско­го как лите­ра­тур­но­го критика.
1917 г. ста­но­вит­ся пере­лом­ным в судь­бах всех рус­ских людей. Немо­ло­дой, уже сло­жив­ший­ся чело­век, зани­ма­ю­щий высо­кий адми­ни­стра­тив­ный пост, А. В. Зве­ни­го­род­ский с радо­стью при­нял рево­лю­цию, «напи­сал и напе­ча­тал сти­хо­тво­ре­ние на тему „Сво­бо­да луче­зар­на! ”», где срав­ни­вал само­дер­жа­вие с мерт­вою бабоч­кою. «Это как бы „родим­чик” у кн. Андрея. Это по-дет­ски, но это, конеч­но, пре­ступ­но», — так рас­ска­зы­вал А. С. Глин­ка-Волж­ский в авгу­сте 1923 г. Дмит­рию Усо­ву, поэту, кри­ти­ку, дру­гу А. В. Звенигородского26. Дей­стви­тель­но, лико­ва­ние ока­за­лось преждевременным.
Цар­ская служ­ба окон­чи­лась. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич воз­вра­ща­ет­ся в Арда­тов. Сюда же вес­ной 1918 г. при­ез­жа­ют из голод­но­го Петер­бур­га его бра­тья — Вла­ди­мир, Нико­лай. Дмит­рий при­во­зит из Смоль­но­го инсти­ту­та млад­шую сест­ру Татья­ну. Вско­ре, в 1919 г., из сожжен­но­го рево­лю­ци­он­ны­ми кре­стья­на­ми име­ния в селе Успен­ском при­ез­жа­ет стар­шая сест­ра Алек­сандра Вла­ди­ми­ров­на, вышед­шая замуж за Алек­сандра Дмит­ри­е­ви­ча Ильин­ско­го, с три­на­дца­тью детьми, млад­ше­му из кото­рых было все­го два года.
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич и его брат Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич (окон­чил Ниже­го­род­ский дво­рян­ский инсти­тут, Мос­ков­ский уни­вер­си­тет, Йен­ский уни­вер­си­тет, защи­тил в Гер­ма­нии док­тор­скую дис­сер­та­цию и полу­чил сте­пень док­то­ра фило­соф­ских наук, зани­мал в тече­ние деся­ти лет долж­ность инспек­то­ра народ­ных учи­лищ Цар­ско­сель­ско­го уез­да), пода­ют заяв­ле­ние в Кол­ле­гию Арда­тов­ско­го узе­м­от­де­ла о предо­став­ле­нии им пра­ва поль­зо­вать­ся зем­лей ранее при­над­ле­жав­шей им усадь­бы при с. Котов­ке, пло­ща­дью 1 ¾ деся­ти­ны. Кол­ле­гия при­ни­ма­ет реше­ние: «Усадь­ба оста­ет­ся в их, Зве­ни­го­род­ских, поль­зо­ва­нии на оди­на­ко­вых осно­ва­ни­ях с про­чи­ми гражданами»27. Одна­ко бра­тьям пред­ло­жи­ли рабо­ту в Арда­то­ве — Андрею Вла­ди­ми­ро­ви­чу пре­по­да­вать рус­скую исто­рию, а Дмит­рию Вла­ди­ми­ро­ви­чу – рус­скую сло­вес­ность и новые язы­ки в мест­ной шко­ле. В 1919 г. они пере­ез­жа­ют в Арда­тов, а в Котов­ке окон­ча­тель­но обос­но­вы­ва­ет­ся их люби­мая стар­шая сест­ра. Два раза в неде­лю Алек­сандра Вла­ди­ми­ров­на при­хо­ди­ла в Арда­тов забо­тить­ся о белье бра­тьев и помо­гать им по хозяй­ству. Млад­шая сест­ра, Татья­на Вла­ди­ми­ров­на, уез­жа­ет в Ниж­ний Нов­го­род, где устра­и­ва­ет­ся на рабо­ту в Ниже­го­род­ский губис­пол­ком маши­нист­кой. Кро­ме того, ей при­хо­дит­ся под­ра­ба­ты­вать, давая уро­ки фран­цуз­ско­го языка.
Полу­чив казен­ную служ­бу, бра­тья Зве­ни­го­род­ские, кото­рых очень хоро­шо зна­ли и ува­жа­ли в Арда­тов­ском уез­де, и при совет­ской вла­сти ста­ра­лись участ­во­вать в новой жиз­ни и даже ходи­ли на про­ле­тар­ские празд­ни­ки. И Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич с иро­ни­ей запи­сы­ва­ет у себя в днев­ни­ке: «9 янва­ря 1919 года участ­во­ва­ли вме­сте с пред­ста­ви­те­ля­ми Отде­ла Народ­но­го обра­зо­ва­ния в шествии по Арда­то­ву. С крас­ны­ми зна­ме­на­ми и пла­ка­та­ми. На три­буне, око­ло Собо­ра, укра­шен­но­го жид­ки­ми ело­вы­ми веточ­ка­ми, ора­то­ры ска­за­ли три без­гра­мот­ные речи. Не дождав­шись кон­ца шествия, пошли ко мне пить чай»28.
Одна­ко вско­ре мно­гое изме­ни­лось, и пере­ме­ны не оправ­да­ли надеж­ды. Свое душев­ное состо­я­ние, свои пере­жи­ва­ния и надеж­ды Андрей Вла­ди­ми­ро­вич выра­жа­ет в сти­хо­тво­ре­ни­ях. В 1923 г. Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча уволь­ня­ют со служ­бы в гим­на­зии «за то, что он читал тре­тье­класс­ни­кам курс рус­ской исто­рии, постро­ен­ный на Соло­вье­ве, Клю­чев­ском и Карамзине»29.
Несколь­ко раз Андрей Вла­ди­ми­ро­вич выез­жал в Моск­ву, кото­рая «пока­за­лась пустой и чужой»30, и пытал­ся вести пере­го­во­ры с румян­цев­ской биб­лио­те­кой о про­да­же днев­ни­ков П. Я. Чаа­да­е­ва. Обра­щал­ся в Комис­сию по улуч­ше­нию быта уче­ных, что­бы полу­чить паек. Ему помо­га­ли зна­ко­мые лите­ра­то­ры – Д. Усов, М. Гер­шен­зон, В. Чечи­хин-Вет­рен­ский, кото­рые зна­ли и цени­ли его твор­че­ство. Но попыт­ки кня­зя Андрея ока­за­лись неудач­ны. Помощь при­шла от АРА – аме­ри­кан­ской адми­ни­стра­ции помо­щи, кото­рая отклик­ну­лась на при­зыв М. Горь­ко­го помочь пре­одо­леть голод в Повол­жье. В это вре­мя Андрей Вла­ди­ми­ро­вич живет очень уеди­нен­но и поду­мы­ва­ет посе­лить­ся в Куту­зов­ском мона­сты­ре. Из тех сти­хов, кото­рые он про­дол­жа­ет писать, скла­ды­ва­ет­ся уди­ви­тель­ный сбор­ник «Чуть на кры­лах», кото­рый А. В. Зве­ни­го­род­ский, начи­ная с 1924 г., несколь­ко раз пыта­ет­ся издать. Одна­ко в те годы, несмот­ря на потреб­ность интел­ли­ген­ции в лите­ра­ту­ре, издать кни­гу сти­хов было очень труд­но, и сбор­ник разо­шел­ся в несколь­ких десят­ках руко­пис­ных изданиях.
«Недав­но появив­ший­ся сбор­ник его сти­хо­тво­ре­ний „Чуть на кры­лах” (1926 г.), заклю­ча­ю­щий в себе 20 номе­ров, обли­ча­ет в авто­ре круп­ный, вполне созрев­ший талант и дает ему пра­во занять вид­ное место сре­ди пред­ста­ви­те­лей рус­ской лири­че­ской поэзии»31.
Жить ста­но­вит­ся все труд­нее – нет денег, рабо­ты. При­хо­дит­ся про­да­вать вещи и кни­ги. Тра­ги­че­ские собы­тия не остав­ля­ют семью Зве­ни­го­род­ских. В 1924 г. в Пет­ро­гра­де, не выдер­жав «гру­бо­сти и изде­ва­тельств» бро­са­ет­ся под поезд брат Нико­лай, вынуж­ден­ный рабо­тать в арте­ли по про­да­же акциз­ных марок в питей­ных заведениях32.
В нояб­ре 1926 г. сест­ру Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, Алек­сан­дру Вла­ди­ми­ров­ну с млад­ши­ми детьми и ново­рож­ден­ным вну­ком Алек­сан­дром, высе­ли­ли из Котов­ки. При пере­ез­де в Арда­тов про­па­ли цен­ные вещи семьи, остав­ши­е­ся от роди­те­лей, – ста­рин­ные гра­вю­ры, кни­ги и брон­зо­вые кан­де­ляб­ры, а еще пере­пис­ка Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча с Е. Я. Архи­по­вым за мно­го лет, где они вели раз­го­во­ры о лите­ра­ту­ре, писа­те­лях и поэтах33.
Млад­ший брат Дмит­рий уез­жа­ет в Кад­ни­цы, на Вол­гу (в тех местах нахо­ди­лись име­ния их мате­ри), а потом в селе Чер­но­пе­нье, неда­ле­ко от Костро­мы, он нахо­дит место учи­те­ля немец­ко­го язы­ка и лите­ра­ту­ры в шко­ле-семи­лет­ке. Андрей Вла­ди­ми­ро­вич в янва­ре 1928 г. едет в Чер­но­пе­нье к сво­е­му бра­ту, где тот «сни­ма­ет две боль­шие ком­на­ты у старухи»34, наде­ясь про­ве­дать бра­та, а, может быть, и най­ти в Костро­ме рабо­ту. Одна­ко и этим наме­ре­ни­ям не уда­лось сбыть­ся. 18 июня 1928 г. от гной­но­го плев­ри­та уми­ра­ет брат Дмит­рий Вла­ди­ми­ро­вич, оста­вив после себя несколь­ко днев­ни­ков и тет­ра­дей со сти­ха­ми, кото­ры­ми так вос­тор­гал­ся Андрей Владимирович35.
Дядя Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, Иван Дмит­ри­е­вич, заме­нив­ший ему и его сест­рам и бра­тьям отца, уже в пре­клон­ном воз­расте был репрес­си­ро­ван. В фев­ра­ле 1931 г. его иму­ще­ство было опи­са­но и кон­фис­ко­ва­но, и в апре­ле 1931 г. в воз­расте семи­де­ся­ти лет он был выслан в Сим­бирск, где и скон­чал­ся в мае36.
Невоз­мож­ность опре­де­лить­ся в новой жиз­ни и пони­ма­ние того, что нет пово­ро­та назад, застав­ля­ют заду­мать­ся даже о том, что­бы уехать из Рос­сии. «Он посто­ян­но нахо­дит­ся в состо­я­нии край­ней депрессии»37. Одна­ко чув­ство пат­ри­о­тиз­ма и ответ­ствен­ность за сво­их сестер и пле­мян­ни­ков побеж­да­ет – он оста­ет­ся и с помо­щью вер­ных мос­ков­ских дру­зей в нача­ле трид­ца­тых годов пере­би­ра­ет­ся в Моск­ву. Он участ­ву­ет в рабо­те пуш­кин­ской комис­сии. Его рабо­ту направ­ля­ет М. А. Цяв­лов­ский, с кото­рым Андрей Вла­ди­ми­ро­вич вме­сте учил­ся в Дво­рян­ском и инсти­ту­те в Ниж­нем Нов­го­ро­де, а затем в Мос­ков­ском уни­вер­си­те­те. М. А. Цяв­лов­ский при­влек А. В. Зве­ни­го­род­ско­го к изда­нию собра­ния сочи­не­ний Л. Н. Тол­сто­го. В мос­ков­ских сбор­ни­ках «Нед­ра», «Вокруг све­та» появ­ля­ют­ся его сти­хо­тво­ре­ния из сбор­ни­ка «Чуть на кры­лах», кото­рый так стре­мил­ся издать поэт.
Здесь, в Москве, его окру­жа­ют дру­зья, кото­рые пони­ма­ют и при­ни­ма­ют его как лич­ность и как поэта: Е. Я. Архи­пов, П. П. Пер­цов, Д. С. Усов, А. А. Груш­ка, Л. Я. Гуре­вич, В. В. Шклов­ский. Бла­го­да­ря сво­им дру­зьям, Андрей Вла­ди­ми­ро­вич сво­дит зна­ком­ство, кото­рое пере­рас­та­ет в друж­бу, с семьей Г. И. Чел­па­но­ва, осно­ва­те­ля и пер­во­го дирек­то­ра Мос­ков­ско­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го инсти­ту­та. Вме­сте с Е. Я. Архи­по­вым он быва­ет на даче у Б. Л. Пастер­на­ка в Пере­дел­ки­но. Анна Андре­ев­на Ахма­то­ва пишет свои сти­хи в его альбом.
У поэта А. Сар­га­д­жа­на 21 июня 1932 г. зна­ко­мит­ся с О. Ман­дель­шта­мом. «Очень талант­лив и с боль­шой эру­ди­ци­ей поэт. Полю­бил его как чело­ве­ка», — так отзы­ва­ет­ся Андрей Вла­ди­ми­ро­вич о выда­ю­щем­ся поэте38. Это зна­ком­ство ока­за­лось пово­рот­ным момен­том в судь­бе кня­зя Андрея. «Ман­дель­штам почу­ял, ста­ри­ку живет­ся очень туго, и бур­но при­знал его. Затем он побе­жал ко всем, кто мог и не мог помочь бед­ня­ге, и зава­рил хло­по­ты о пен­сии, а пока суд да дело, раз­до­был ему про­пуск в писа­тель­скую столовую»39.
В 1933 г. в Моск­ву при­ез­жа­ют его сест­ры – Алек­сандра и Татья­на Вла­ди­ми­ров­ны; вме­сте с ними и деся­ти­лет­ний вну­ча­тый пле­мян­ник Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча, Алек­сандр, остав­ший­ся сиро­той. Они посе­ли­лись у Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча в малень­кой полу­под­валь­ной квар­ти­ре в 5‑м Монет­чи­ков­ском переулке.
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич пишет сти­хи, дора­ба­ты­ва­ет уже напи­сан­ные, и вновь пыта­ет­ся опуб­ли­ко­вать сбор­ник сти­хов «Чуть на кры­лах», допол­нен­ный новы­ми сти­ха­ми. В. Б. Шклов­ский, пыта­ясь ока­зать содей­ствие сво­е­му дру­гу в изда­нии это­го сбор­ни­ка, пишет в изда­тель­ство «Феде­ра­ция» 13 декаб­ря 1936 г.: «Кни­га „Чуть на кры­лах” — конец боль­шо­го пото­ка ста­ро-рус­ско­го сти­ха. Жива зем­ля и солн­це, а сти­хов таких не будет. Они насто­я­щие живые, а потом тихие. Долг совет­ской лите­ра­ту­ры издать кни­гу, кни­гу лите­ра­ту­ры пред­ше­ству­ю­щей. Кни­га живая, здо­ро­вая, но ветер этой кни­ги на излете»40.
Одна­ко и на этот раз кни­га не была изда­на. Совет­ская власть не верит в искрен­ность быв­ше­го кня­зя, хотя и не под­вер­га­ет пря­мым репрес­си­ям, все-таки и не дает ему воз­мож­но­сти достой­но не толь­ко жить, но и выжи­вать. Но ни в одном сти­хо­тво­ре­нии А. В. Зве­ни­го­род­ско­го, напи­сан­но­го даже в его «Завет­ной тет­ра­ди», нет ни одной строч­ки про­тив новой вла­сти, как, впро­чем, нет и сти­хов о новом строе.
Он мно­го рабо­тал в изда­тель­стве «Мос­ков­ский Рабо­чий» и «Госли­т­из­да­те», где к нему «хоро­шо относятся»41. Он зани­ма­ет­ся лите­ра­ту­ро­вед­че­ской рабо­той, чита­ет и пере­чи­ты­ва­ет про­из­ве­де­ния люби­мых поэтов и писа­те­лей: «Читаю при­сталь­но (меж­ду строк) Белин­ско­го (4 тома издат. С. С. Мош­ки­на, Москва, 1898 г.). Про­чту все, что он успел напи­сать за свои 37 лет (1811–1848). Во мно­гом он оши­бал­ся, но его эсте­ти­че­ское чутье было почти без­гра­нич­но, и он умел ценить долж­ным обра­зом все вели­кое, высо­кое и веч­ное в нашей лите­ра­ту­ре (Пуш­кин, Лер­мон­тов, Гоголь)»42.
В мае 1944 г. А. В. Зве­ни­го­род­ский был при­нят в чле­ны Сою­за Писа­те­лей СССР по реко­мен­да­ции П. П. Пер­цо­ва: «Его поэ­зия не под­ра­жа­ет нико­му, а имен­но свое соб­ствен­ное выра­же­ние, свой „лик”, кото­рый нель­зя сме­шать с дру­ги­ми. В ней ска­за­лось под­лин­ное чув­ство рус­ской при­ро­ды, под­лин­ные ее пере­жи­ва­ния, кото­рые дава­лись былым ее оби­ли­ем и яро­стью, и кото­рые теперь уже не вос­ста­но­ви­мы. Поэто­му его твор­че­ство тем более цен­но для нас. Нуж­но отме­тить так же и фор­му его поэ­зии, в сво­ем заме­ча­тель­ном лако­низ­ме, завер­ша­ю­щую клас­си­че­ское тече­ние рус­ской поэ­зии. Поэто­му не может быть вопро­са о пра­ве Зве­ни­го­род­ско­го вой­ти в ряды Сою­за Совет­ских писа­те­лей. Он более, чем име­ет на это пра­во, и вклю­че­ние его в эти ряды, разу­ме­ет­ся, само собою»43.
Андрею Вла­ди­ми­ро­ви­чу пору­ча­ют рецен­зи­ро­вать гото­вя­щи­е­ся к изда­нию кни­ги: «За эти дни рецен­зи­ро­вал при­ме­ча­ния к пяти­том­но­му изда­нию „Вос­по­ми­на­ний” Авдо­тьи Пана­е­вой, состав­лен­ные Кор­не­ем Чуков­ским. Нашел в них несколь­ко круп­ных и мел­ких оши­бок. При­ме­ча­ния Чуков­ский, оче­вид­но, состав­лял на ско­рую руку. Я ста­рал­ся их ожи­вить новы­ми дан­ны­ми. 2 мая 1948 год»44; «Все эти дни писал рецен­зию на новое изда­ние сочи­не­ний Тют­че­ва. В это изда­ние вой­дет 385 сти­хо­тво­ре­ний (1 том) и 270 писем (2 том). К этим двум томам напи­са­ны обшир­ные при­ме­ча­ния, кото­рые сде­ла­ны К. В. Пига­ре­вым. Я дал бла­го­при­ят­ный отзыв. 25 октяб­ря 1948 г. Москва»45.
После окон­ча­ния Вели­кой оте­че­ствен­ной вой­ны (1941–1945) Андрей Вла­ди­ми­ро­вич пишет сти­хи толь­ко в свою «Завет­ную тет­радь», нача­тую еще в 1932 г., а так­же посто­ян­но дора­ба­ты­ва­ет ста­рые сти­хи. На облож­ке этой тет­ра­ди рукою Андрея Вла­ди­ми­ро­ви­ча напи­са­но: «Потом­ство изу­чит мою поэ­зию, как осо­бый мир, в кото­ром ни один поэт не участвовал»46.
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич Зве­ни­го­род­ский дожил до глу­бо­кой ста­ро­сти. Он пере­жил мно­гих сво­их дру­зей и вра­гов, похо­ро­нил род­ных и близ­ких ему людей, без­вин­но репрес­си­ро­ван­ных и реа­би­ли­ти­ро­ван­ных после смер­ти. В 1947 г., в воз­расте шести­де­ся­ти девя­ти лет он женил­ся на Лидии Самой­ловне Кры­жа­нов­ской жен­щине из «хоро­шей семьи»47 и про­жил с ней четыр­на­дцать лет в Москве в доме 23 по ули­це Мытной48.
Андрей Вла­ди­ми­ро­вич скон­чал­ся в 1961 г. в воз­расте вось­ми­де­ся­ти трех лет в Москве. Он похо­ро­нен на Вагань­ков­ском клад­би­ще за одной огра­дой со стар­шей сест­рой Алек­сан­дрой Вла­ди­ми­ров­ной Ильин­ской (Зве­ни­го­род­ской), скон­чав­шей­ся в 1957 г. в воз­расте вось­ми­де­ся­ти одно­го года; млад­шей сест­рой Татья­ной Вла­ди­ми­ров­ной Зве­ни­го­род­ской, скон­чав­шей­ся в 1962 г. в воз­расте семи­де­ся­ти девя­ти лет. Там же захо­ро­не­ны и дру­гие его род­ствен­ни­ки: пле­мян­ни­ки Дмит­рий Алек­сан­дро­вич Ильин­ский, Ели­за­ве­та Алек­сан­дров­на Оме­то­ва (Ильин­ская), Мария Алек­сан­дров­на Шеста­ко­ва (Ильин­ская), а так­же вну­ча­тый пле­мян­ник Алек­сандр Андре­евич Ильинский49.
1 янва­ря 1961 г. зво­ни­ли коло­ко­ла, когда гроб с телом А. В. Зве­ни­го­род­ско­го выно­си­ли из церк­ви, и какая-то жен­щи­на пере­кре­сти­лась и ска­за­ла: «Умер послед­ний князь Звенигородский!».
Семь писем А.Н.Карамзина
Е.А.Сорокоумова (Ильин­ская)
Исто­рия посто­ян­но напо­ми­на­ет о себе, застав­ляя откры­вать все новые и новые непро­чи­тан­ные ее стра­ни­цы. В этой ста­тье впер­вые печа­та­ют­ся пись­ма А.Н. Карам­зи­на, адре­со­ван­ные кня­зю Д.В.Звенигородскому
Про­слав­лен­ный исто­рик, авто­ра две­на­дца­ти­том­ной «Исто­рии госу­дар­ства Рос­сий­ско­го» писа­тель Нико­лай Михай­ло­вич Карам­зин и его жена Ека­те­ри­на Андре­ев­на име­ли шесте­рых детей. Сре­ди них выде­ля­ют­ся два сына: Андрей (впо­след­ствии был женат на вдо­ве одно­го из бога­тых завод­чи­ков Деми­до­вых) и млад­ший Алек­сандр. Бра­тья полу­чи­ли отлич­ное клас­си­че­ское обра­зо­ва­ние, вла­де­ли несколь­ки­ми язы­ка­ми. Одно­вре­мен­но они, в 1832 году посту­пи­ли на юри­ди­че­ский факуль­тет Дерпт­ско­го уни­вер­си­те­та по кафед­ре дипло­ма­тии. В1933 году, окон­чив уни­вер­си­тет, бра­тья посту­пи­ли на воен­ную слу­жу в гвар­дей­скую кон­ную артил­ле­рию – воин­скую часть, доста­точ­но ари­сто­кра­ти­че­скую и вме­сте с тем, как все артил­ле­рий­ские части, тре­бу­ю­щую от офи­це­ров извест­ной обра­зо­ван­но­сти и серьез­но­сти, выде­ляв­ших их из обще­го гвар­дей­ско­го уровня.
Алек­сандр Нико­ла­е­вич пред­став­ля­ет по-сво­е­му очень харак­тер­ную для 30‑х годов 19 века фигу­ру. С ран­не­го дет­ства ему про­ро­чи­ли лите­ра­тур­ное буду­щее. Взрос­лея, он стал писать сти­хи, посе­щал лите­ра­тур­ные вече­ра у поэта Жуков­ско­го, на кото­рых часто при­сут­ство­ва­ли Пуш­кин, Кры­лов, Гоголь, Коль­цов и дру­гие извест­ные поэты и писа­те­ли, мно­гие из кото­рых быва­ли в доме отца А.Н. Карам­зи­на. Со вто­рой поло­ви­ны 30‑х годов он стал пытать­ся вой­ти в боль­шую лите­ра­ту­ру как поэт и с помо­щью Жуков­ско­го, Одо­ев­ско­го, Плет­не­ва стал печа­тать­ся в «Совре­мен­ни­ке» и «Оте­че­ствен­ных записках».
К это­му вре­ме­ни сло­жил­ся его харак­тер, мно­ги­ми чер­та­ми свое­об­раз­ный и при­вле­ка­тель­ный, во вся­ком слу­чае — не зауряд­ный. Это скеп­тик, кри­ти­че­ски настро­ен­ный ко все­му, что его окру­жа­ет: к воин­ской служ­бе, кото­рую он от души пре­зи­ра­ет и высме­и­ва­ет; к свет­ско­му обще­ству, над кото­рым он охот­но изде­ва­ет­ся, а ино­гда и него­ду­ет; к жен­щи­нам, с кото­ры­ми он под­черк­ну­то небре­жен и дерзок..
Алек­сандр Нико­ла­е­вич — чело­век лер­мон­тов­ско­го поко­ле­ния и скла­да, один из тех, кто дал М.Ю.Лермонтову мате­ри­ал для созда­ния обра­за Печо­ри­на и для горь­ких, тра­ги­че­ских раз­мыш­ле­ний в «Думе», — из тех, кто сфор­ми­ро­вал­ся деся­ти­ле­тие спу­стя после пора­же­ния декаб­ри­стов, в душ­ной и непо­движ­ной атмо­сфе­ре 30‑х годов.
Весё­лый и ост­ро­ум­ный, высо­кий и кра­си­вый, Алек­сандр Николае¬вич зани­мал в петер­бург­ском обще­стве бле­стя­щее поло­же­ние; поэто­му его неожи­дан­ное жела­ние пре­кра­тить свет­ский образ жиз­ни и уехать в дерев­ню управ­лять име­ни­ем нико­му не пока­за­лось серьёзным.
Одна­ко годы шли, от наме­ре­ния сво­е­го Алек­сандр Нико­ла­е­вич отка­зы­вать­ся не соби­рал­ся, и мате­ри ниче­го не оста­ва­лось, как отде­лить ему принадле¬жавшие ей сёла Боль­шой и Малый Мака­те­лё­мы Арда­тов­ско­го уез­да Ни¬жегородской губер­нии, – глушь неимоверная.
Эти зем­ли в 1797 году были пода­ре­ны царем Пав­лом I намест­ни­ку пен­зен­ско­му и ниже­го­род­ско­му кня­зю А. И. Вязем­ско­му, а тот в 1807 году заве­щал их сво­ей вне­брач­ной доче­ри Ека­те­рине Андре­евне Колы­че­вой. В 1804 году она вышла замуж за Нико­лая Михай­ло­ви­ча Карам­зи­на и полу­чи­ла в при­да­ное име­ние отца: села Малый и Боль­шой Мака­те­лем и усадь­бу Рогож­ка. Соглас­но доку­мен­там, в 1810–1812 годах Нико­лай Михай­ло­вич Карам­зин с семьей жил в этих местах, во вре­мя вой­ны с Напо­лео­ном. Из горя­щей Моск­вы семья Карам­зи­ных при­е­ха­ла в Ниж­ний Нов­го­род, где была неболь­шая дача, а затем в Боль­шой Макателем.
В 1851 году А.Н. Карам­зин вышел в отстав­ку и вме­сте с при­слу­гой, садов­ни­ком и док­то­ром от¬правился на лоша­дях в роди­тель­ское име­ние и посе­лил­ся близ села Боль¬шой Мака­те­лём, в мест­но­сти Рогож­ка, назван­ной так по ста­рин­но­му реме­с­лу кре­стьян, кото­рые там, на липо­вых овра­гах, дра­ли лыко и пле­ли рого­жи. Две беле­ные избы, соеди­нен­ные сеня­ми, — вот и весь «бар­ский дом» (чуть поз­же сени пре­вра­ти­лись в перед­нюю, а над изба­ми над­стро­и­ли две комнаты).
В окру­ге про¬изошло мно­го неожи­дан­ных пере­мен. Откры­лась шко­ла, в кото­рой учи­лись кре­стьян­ские дети трех ближ­них села: Юрьев­ки, Боль­ших и Малых Мака­те­лем. Алек­сандр Нико­ла­е­вич ввел обя­за­тель­ное школь­ное обу­че­ние. В 1854 году он постро­ил в Боль­шом Мака­те­ле­ме боль­ни­цу на 30 коек и с родиль­ным отде­ле­ни­ем на 5 коек (несколь­ких мест­ных жен­щин Алек¬сандр Нико­ла­е­вич отпра­вил в Ниж­ний Нов­го­род для обу­че­ния осно­вам пови­валь­но­го дела). За ними появи­лись дру­гие боль­ни­цы, дру­гие шко­лы. Состо­я­тель­ный поме­щик в глу­хом россий¬ском уез­де тво­ри­лись доб­рые дела.
Алек­сандр Нико­ла­е­вич женил­ся на фрей­лине при цар­ском дво­ре, княжне Ната­лье Васи­льевне Обо­лен­ской, доче­ри кня­ги­ни Обо­лен­ской, дру­га семьи Карам­зи­ных. По насто­я­нию Ната­льи Васи­льев­ны за перед¬ней глав­но­го дома появи­лись при­строй­ки: каби­нет Алек­сандра Николае¬вича, стек­лян­ная гале­рея, веду­щая в буфет, в баню, в ком­на­ты для при¬слуги и в кла­до­вые. Полы покры­ли пар­ке­том, на ошту­ка­ту­рен­ных сте­нах раз­ве­си­ли кар­ти­ны. Был раз­бит боль­шой парк, бога­тый ред­ки­ми поро­да­ми кед­ров, пихт и дубов, с роза­ми вдоль доро­жек и на лужай­ках; по пре­да­нию, дуб­ки в алле­ях выса­жи­вал сам хозя­ин; а на овра­гах посте­пен­но были созда­ны пять прудов.
Карам­зи­ны часто выез­жа­ли в Петер­бург, Моск­ву, Ниж­ний Нов­го­род, совер­ша­ли путе­ше­ствия загра­ни­цу. Это и хозяй­ствен­ные рас­хо­ды – тре­бо­вал денег и с раз­ре­ше­ния царя близ Рогож­ки был постро­ен чугу­но­ли­тей­ный завод, кото­рый дал первую плав­ку 30 июля 1853 года, поло­жив нача­ло выпус­ку ско­во­ро­док и чугун­ков. Вокруг заво­да быст­ро вырас­та­ли посе­ле­ния, назван­ные в честь роди­те­лей Алек­сандра Нико­ла­е­ви­ча: Нико­ла­ев­ка, Ека­те­ри­нов­ка, Карам­зи­нов­ка; бы¬ла и Цыга­нов­ка – в честь люби­мой соба­ки; и было Таши­но, основ­ное, са¬мое боль­шое село; смысл назва­ния раз­га­ды­вал­ся лег­ко: завод стро­и­ли, глав­ным обра­зом, за счёт при­да­но­го Ната­льи Васи­льев­ны, попро­сту Таши...
Алек­сандр Нико­ла­е­вич при­нял уча­стие и в войне с Тур­ци­ей. С мака­те­лём­ски­ми и арда­тов­ски­ми кре­стья­на­ми, с женой сво­ей, буду­щей сест­рой мило­сер­дия, Алек­сандр Нико­ла­е­вич ушёл вое­вать... По окон­ча­нии вой­ны он постро­ил в Боль­шом Мака­те­лё­ме боль­ни­цу с пала¬той для хро­ни­че­ских боль­ных, а впо­след­ствии на её базе открыл в 1871 году боль­ни­цу и бога­дель­ню для инва­ли­дов вой­ны и пре­ста­ре­лых в Ро¬гожке.
Супру­ги, не имея сво­их детей, вос­пи­ты­вал тро­их тро­ю­род­ных пле­мян­ни­ков Алек­сандра Нико­ла­е­ви­ча – круг­лых сирот, кото­рые игра­ли в Рогож­ке вме­сте с детьми-сиро­та­ми из при­ю­та, постро­ен­но­го А.Н. Карам­зи­ным. Впо­след­ствии дал им хоро­шее образование.
Неда­ле­ко от Мака­те­лем до сих пор суще­ству­ет селе­ние Успен­ское, в кото­ром посе­лил­ся герой сева­сто­поль­ской обо­ро­ны, адъ­ютант Б.Карнилова, геор­ги­ев­ский кава­лер Дмит­рий Васи­лье­вич Ильин­ский. Это было име­ние, полу­чен­ное в каче­стве при­дан­но­го за моло­дой женой, доче­рью орлов­ско­го поме­щи­ка, Мари­ей Илла­ри­о­нов­ной Муси­ной-Пуш­ки­ной. С семей­ством Д.В.Ильинского и свел зна­ком­ство и друж­бу А.Н.Карамзин. Оче­вид­но, зна­ком­ство было доста­точ­но близ­кое, посколь­ку, когда у Д.В.Ильинского в 1865 году родил­ся сын Алек­сандр, Н. В. Карам­зи­на и ее брат Н.В Обо­лен­ский были его вос­при­ем­ни­ка­ми. Таким обра­зом, Ната­лья Васи­льев­на ста­ла крест­ной мате­рью мое­го прадеда!
Так рас­по­ря­ди­лась исто­рия, что впо­след­ствии Алек­сандр Дмит­ри­е­вич Ильин­ский женил­ся на княжне Алек­сан­дре Вла­ди­ми­ровне Зве­ни­го­род­ской, стар­шей доче­ри кня­зя В.Д.Звенигородского и она ста­ла моло­дой хозяй­кой вУспенском.
Алек­сандр Дмит­ри­е­вич скон­чал­ся в Рогож­кин­сой боль­ни­це в 1921 году в воз­расте 56 лет от вос­па­ле­ния лег­ких и похо­ро­нен в с. Успенское.
Алек­сандр Нико­ла­е­вич Карам­зин поль­зо­вал­ся ува­же­ни­ем у дво­рян и кре­стьян Адра­тов­ско­го уез­да и его неод­но­крат­но изби­ра­ли Пред­се­да­те­лем Зем­ской Упра­вы и пред­во­ди­те­лем дво­рян­ства. Затем эти долж­но­сти испол­ня­ли кня­зья Зве­ни­го­род­ские: сна­ча­ла Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич, а после его смер­ти в 1904 году – его брат, Иван Дмит­ри­е­вич, кото­рый закон­чил пред­се­да­тель­ство и пред­во­ди­тель­ство в 1917 году, затем был репрес­си­ро­ван, выслан в Сим­бирск, где и скон­чал­ся в 1932 году
В нашем семей­ном архи­ве, кото­рый пере­да­вал­ся по наслед­ству от одно­го поко­ле­ния к дру­го­му, сохра­ни­лось семь писем, соб­ствен­но­руч­но напи­сан­ных А.Н.Карамзиным кня­зю В.Д.Звенигородскому, кото­рый в то вре­мя был Пред­се­да­те­лем Зем­ской Упра­вы, дати­ро­ван­ных 1875, 1878, 1886, 1888 годами.
Пись­ма печа­та­ют­ся в автор­ской редакции
Пись­мо 1. 6 авгу­ста 1875, Нижний
Мно­го­ува­жа­е­мый Князь Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич! Дело, по кото­ро­му я ездил, задер­жа­ло меня в Петер­бур­ге, а потом в Ниж­нем почти до Празд­ни­ков, поче­му, окон­чив с ним, я решил ехать опять в Петер­бург соб­ствен­но на празд­ник, а в свою усадь­бу и завод уже при­еду после празд­ни­ка, когда опять нач­нут­ся завод­ские работу.
Похло­по­чу поис­кать вра­ча для Карам­зин­ской боль­ни­цы, хотя при крайне силь­ном спро­се на вра­чей мало надежды.
Васи­лий Алек­сан­дро­вич Хот­кин­цов пору­чил мне очень про­сить вас об опре­де­ле­нии в аген­ты по стра­хо­ва­нию моло­до­го чело­ве­ка 26-ти лет окон­чив­ше­го гим­на­зи­че­ский курс Нико­лая Михай­ло­ви­ча Ситникова.
Вас (илий). Алекс(андрович). Руча­ет­ся за его пред Вы и хоро­шее во всех отно­ше­ни­ях пове­де­ние и тол­ко­ви­тость. Так как он хоро­ший мате­ма­тик, то и в Упра­ве мог бы зани­мать­ся с поль­зой, если б вам надо­би­лен там чело­век по счет­ной части.
Я уез­жаю, и очень про­шу (под­черк­ну­то) Вас на счет Сит­ни­ко­ва дать ответ не мне, а пря­мо Вас(илий). Алекс(андрович). Хот­кин­цо­ву (свой дом у Жен Мироносцев).
В надеж­де видеть Вас в ско­ром вре­ме­ни про­шу верить совер­шен­но­му уважению.
Ваш пре­дан­ный слу­га. А.Карамзин.
________________________________________
При­ме­ча­ние: Жен Миро­нос­цев — цер­ковь Свя­тых жен Миро­но­сец на Лыко­вой Дам­бе в Ниж­нем Новгороде
Пись­мо 2 . 24 мая 1878 д. Мокателёмы
Мно­го­ува­жа­е­мый Князь Вла­ди­мир Дмитриевич!
К нам при­е­хал тре­тье­го дня врач, реко­мен­до­ван­ный Кня­зем Мещер­ским. Он Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та: Карл Ива­но­вич Зал­цер, был в Крас­ном Кре­сте в Чер­но­го­рии и за Кав­ка­зом и очень нам понра­вил­ся с пер­во­го впе­чат­ле­ния. Он соби­ра­ет­ся в Арда­тов, что­бы пред­ста­вить­ся Вам. Я ему сове­то­вал ехать в одно вре­мя со мною, т.е. 5 июня.
На утвер­жде­ние све­де­ния об эко­но­ми­ях учи­лищ­но­го капи­та­ла я полу­чил и очень Вам благодарен.
Бан­ная тру­ба для нагре­ва нахо­дит­ся у меня, я ее пере­шлю на днях. Я под­ря­дил бон­да­рей для дела­ния чанов в боль­нич­ные бани и с 5 Июня пущу их в рабо­ту в Ардатове.
Пожа­луй­ста, к это­му вре­ме­ни, если пого­да доз­во­лит, вели­те пере­весть боль­ных в бараки.
Итак, в надеж­де ско­ро­го сви­да­ния, со сво­им сте­пен­ным ува­же­ни­ем пребываю.
Ваш пре­дан­ный слу­га А.Карамзин.
Про­шу пере­дать Кня­гине мой усерд­ный поклон.
¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬
При­ме­ча­ние: Князь Мещер­ский – оче­вид­но име­ет­ся в виду Вла­ди­мир Пет­ро­вич Мещер­ский – внук Н. М.Карамзина, пле­мян­ник А.Н. Карам­зи­на (11.1.1839—10.7.1914), писа­тель, изда­тель-редак­тор, пра­вый пуб­ли­цист, обще­ствен­ный дея­тель, хозя­ин вли­я­тель­но­го пра­во­го сало­на в С.-Петербурге.
Кня­ги­ня – жена кня­зя В.Д. Зве­ни­го­род­ско­го (урож­ден­ная княж­на Анна Андре­ев­на Енгалычева)
___________________________________________________
Пись­мо 3. 17 сен­тяб­ря (1886)
Почтен­ней­ший Дмит­рий Федорович!
При­ла­гаю полу­чен­ную мною запис­ку от Вла­ди­ми­ра Дмит­ри­е­ви­ча с покор­ней­шей прось­бой. Так как его теперь в Арда­то­ве нет, сооб­щи­те ему, что я в упра­ве не хозя­ин и рас­по­ря­же­ний в ней делать не могу.
С глу­бо­чай­шим ува­же­ни­ем пре­дан­ный слу­га А. Карамзин.
Дмит­рий Федо­ро­вич – князь Дмит­рий Федо­ро­вич Зве­ни­го­род­ский, отец В.Д.Звенигородского
На обо­ро­те это­го пись­ма есть запись, сде­лан­ная каран­да­шом рукою Дмит­рия Федо­ро­ви­ча Звенигородского
Про­чти пись­мо Карам­зи­на при нем при­ла­гаю твое пись­мо к нему. Он види­мо укло­ня­ет­ся помогать.
17 сен­тяб­ря 1886.
Пись­мо 4. 30 июля 1887. д. Мокателёмы
Мно­го­ува­жа­е­мый Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич! Все­го час при­е­хал я из заво­да и узнал, что Успен­ский писарь Усти­нов отка­зы­ва­ет­ся от долж­но­сти смот­ри­те­ля боль­ни­цы. Очень про­шу Вас по это­му слу­чаю до лич­но­го с Вами сви­да­ния в авгу­сте и обще­го суж­де­ния, не назна­чать дру­го­го лица на место Устинова.
Ремонт боль­ни­цы еще не окон­чен, поче­му и не худо, что­бы Люби­мов еще побыл несколь­ко времени.
С совер­шен­ным ува­же­ни­ем Вам пре­дан­ный А. Карамзин
Пись­мо 5.2 Авгу­ста 1887.
Мно­го­ува­жа­е­мый Вла­ди­мир Дмитриевич!
Мы сго­ва­ри­ва­лись с Анной Андре­ев­ной быть у вас 20-го чис­ла, но выхо­дит так, что мне необ­хо­ди­мо в это чис­ло быть дома, поче­му соби­ра­ем­ся быть к вам не 20-го, а 16-го чис­ла. Бла­го­во­ли­те уве­до­мить сло­веч­ком, заста­нем ли мы вас в этот день дома?
Пре­дан­ный Вам А.Карамзин
Пись­мо 6. 28 сен­тяб­ря 1887. д. Мокателёмы
Мно­го­ува­жа­е­мый Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич! Вы мно­го раз заяв­ля­ли, что без сове­та не дела­е­те рас­по­ря­же­ний поми­мо меня в боль­ни­це, мое­му попе­че­нию вве­рен­ной. Меж­ду тем сюда явил­ся шалов­ский мужик Дани­ла, и про­да­вал говя­ди­ну, ссы­ла­ясь на то, что это по Ваше­му при­ка­зу. Смот­ри­тель мне под­твер­дил, что точ­но веле­ли ему стор­го­вать­ся . Я Дани­ле дал постав­ки говя­ди­ны в боль­ни­цу. Если бы Вы со мной пред­ва­ри­тель­но пере­го­во­ри­ли, я бы Вам сооб­щил, что это­му же Дани­ле несколь­ко раз было пред­ло­же­но и пред­при­ня­та постав­ка мяса, но оно тем ока­за­лось неудоб­ным, что мясо – товар, кото­рый лег­ко пор­тит­ся в лет­ние жары, что полу­чить его из за 12 верст при­нуж­да­ет смот­ри­те­ля при­ни­мать его без вся­ко­го бра­ка какое бы ни взду­ма­лось поста­вить постав­щи­ку, ибо про­дать, в слу­чае дур­но­го каче­ства мяса, или оста­вить боль­ни­цу без хар­чей или при­ни­мать что при­сы­ла­ют. Гораз­до удоб­нее иметь дело с мест­ным мужи­ком, у кото­ро­го смот­ри­тель почти еже­днев­но на выбор может брать удоб­ные кус­ки. Нико­ла­ев, по моей прось­бе согла­сил­ся ста­вить круг­лый год говя­ди­ну ценой по 2 руб­ля 40 коп. Очень про­шу Вас на это согла­сить­ся и меня о том уведомить.
С совер­шен­ным ува­же­ни­ем. Вам пре­дан­ный А.Карамзин.
И теперь из при­ве­зен­ной Дани­лой говя­ди­ны при­шлось ото­слать часть обрат­но как неудобную.
Пись­мо 7. 5 нояб­ря 1887.
Мно­го­ува­жа­е­мый Вла­ди­мир Дмитриевич!
Вижу, что, не смот­ря на все мои дово­ды. Вы непре­мен­но хоти­те пере­вез­ти теперь же дро­ва, кото­рые нуж­ны будут через год.
Так как при этом самое для меня важ­ное неудоб­ство состо­ит в опас­но­сти от пожа­ра. Во избе­жа­ние кото­рой я пред­по­чи­таю отве­тить несколь­ко себе, то я решил пред­ло­жить Вам для скла­да этих преж­де­вре­мен­ных сва­ли­ва­е­мых дров место в быв­шем ябло­не­вом саду моем.
Вам пре­дан­ный А.Карамзин.
Как мож­но видеть, А.Н.Карамзин посто­ян­но забо­тил­ся о бла­го­по­лу­чии боль­ни­цы, содер­жа­нии боль­ных, о людях, кото­рых счи­тал умны­ми и достой­ны­ми. Зем­ство изби­ра­ло А.Н.Карамзина до кон­ца его жиз­ни (скон­чал­ся А.Н.Карамзин в 1888 г.) попе­чи­те­лем уезд­ных учреждений.
Завер­шая про­по­ведь, о.Михаил поде­лил­ся с ребя­та­ми сво­ей радо­стью. Он пока­зал им уни­каль­ные релик­вии – сним­ки, при­над­ле­жав­шие Цар­ской семье, и рису­нок «лан­ды­ши», сде­лан­ный самой импе­ра­три­цей Алек­сан­дрой Федо­ров­ной. На рисун­ке над­пись: «1912 год» и ини­ци­а­лы «АФ». Эти вещи при­вез­ла из Бель­гии и пода­ри­ла о.Михаилу одна бла­го­че­сти­вая жен­щи­на – урож­ден­ная княж­на Зве­ни­го­род­ская, кото­рая роди­лась в Арда­тов­ском уез­де. Она была зна­ко­ма и с Цар­ской семьей, и с баро­ном Вран­ге­лем, и с дру­ги­ми вели­ки­ми людь­ми про­шло­го столетия.
Село Тур­ку­ши Сакон­ской сель­ской адми­ни­стра­ции Арда­тов­ско­го рай­о­на рас­по­ло­же­но Село и зем­ли при­над­ле­жа­ли гене­рал-пору­чи­ку кня­зю Одо­ев­ско­му Ива­ну Ива­но­ви­чу. С 1810 года селом вла­де­ли гра­фы Лан­ские. В 1861 году штаб-рот­мистр, граф Лан­ской Алек­сандр Сер­ге­е­вич, рас­кре­по­щал кре­стьян и пере­дал им 1101 деся­тин зем­ли. С 1882 года до рево­лю­ции 1917 года зем­ля­ми вла­де­ла гра­фи­ня Лан­ская Вар­ва­ра Дмит­ри­ев­на и её наслед­ни­ки. Кро­ме них зем­лёй вла­де­ли: кня­ги­ня Зве­ни­го­род­ская Анна Его­ров­на – 59 деся­тин, кня­ги­ня Зве­ни­го­род­ская Софья Ефи­мов­на – 44 деся­ти­ны, Золов Иван Мат­ве­е­вич – 46 десятин.

ПЕЧАТКИ

Печаток не знайдено

ПУБЛІКАЦІЇ ДОКУМЕНТІВ

АЛЬБОМИ З МЕДІА

Медіа не знайдено

РЕЛЯЦІЙНІ СТАТТІ

НОТАТКИ
  1. Długosz J. Opera omnia. – Т. XII. – P. 5.[]
  2. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 237, і т. д.[]
  3. Пис­цо­вые кни­ги XVI века. – СПб., 1877. – Ч. 1. – Отд. II. – С. 889.[]
  4. Спи­сок насе­лён­ных мест Рос­сий­ской импе­рии. – XXIX. Орлов­ская губерния.Список насе­лён­ных мест по све­де­ни­ям 1866 года. – СПб., 1871. – С. 19.[]
  5. Рос­сий­ский госу­дар­ствен­ный исто­ри­че­ский архив. Ф. 1343. Оп. 15. Д. 394, 395.[]
  6. Długosz J. Opera omnia. – Т. XII. – P. 571.[]
  7. ПСРЛ. – Т. XXV. – С. 237, і т. д[]
  8. Быч­ко­ва М. Е. Состав клас­са фео­да­лов в Рос­сии в XVI в. – М., 1986. – С. 40–41, 74.[]
  9. Акты соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской исто­рии Севе­ро-Восточ­ной Руси кон­ца XIV – нача­ла XVI в. Т. 1. М., 1952. № 201. С. 144, 606; Т. 2. М., 1958. № 496; Пол­ное собра­ние рус­ских лето­пи­сей. Т. 12. М., 1901. С. 76.[]
  10. Каш­та­нов С.М. Очер­ки исто­рии рус­ской дипло­ма­ти­ки. М., 1970. С. 373–374; Алек­се­ев Ю.Г. Похо­ды рус­ских войск при Иване III. СПб., 2009. С. 29; Зимин А.А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии в Рос­сии во вто­рой поло­вине XV – пер­вой тре­ти XVI в. М., 1988. С. 56.[]
  11. Арак­че­ев В.А. Новый источ­ник по исто­рии вели­ко­кня­же­ской поли­ти­ки в севе­ро­рус­ских зем­лях в тре­тьей чет­вер­ти XV в. // Рос­сий­ская исто­рия. — 2011. — № 4. — С. 178—184.[]
  12. ПСРЛ. — Т. 25. — С. 280.[]
  13. Опись книг Иоси­фо-Воло­ко­лам­ско­го мона­сты­ря 1573 г. // ЧОИДР, 1847, кн. 7, с. 7.[]
  14. АФЗХ. Ч. II. С. 69; Зимин А. А. Фор­ми­ро­ва­ние бояр­ской ари­сто­кра­тии в Рос­сии во вто­рой поло­вине XV — пер­вой тре­ти XVI в. М., 1988. С. 66: Кобрин В. Б. Власть и соб­ствен­ность. С. 149.[]
  15. Мона­стыр­ские при­ход­но-рас­ход­ные кни­ги... С. 25.[]
  16. Чте­ния ОИДР. 1895. Кн. 1. С. 15[][]
  17. ЧОИДР. 1895. Кн. I. Отд. I. С. 15.[][]
  18. ПК 425. Л. 163 об.; ЗВК. С. 285, 1204.[]
  19. Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов. С. 75, 91.[]
  20. РГА­ДА. Ф. 233. Кн. 2. Л. 368 об.[]
  21. ПК 62. Л. 764; ПК 9808. Л. 95, 95 об.[]
  22. ПК 9807. Л. 767, 796 об.[]
  23. РГА­ДА. Ф. 233. Кн. 2. Л. 368.[]
  24. ПК 57. Л. 254 об.; ПК 62. Л. 1593.[]
  25. ПК 425. Л. 438 об.; ЗВК. С. 733.[]
  26. Руз­ский уезд по пис­цо­вой кни­ге 1567–1569 годов. С. 200–201.[]
  27. ПК 425. Л. 165 об., 438 об.; ЗВК. С. 717.[]
  28. ПК 607. Л. 284.[]
  29. ПК 203. Л. 462; ЗВК. С. 892–893.[]
  30. ПК 9807. Л. 263, 433 об. []
  31. ПК 62. Л. 757; ПК 14720. Л. 1109; ПК 9808. Л. 480, 521; Вла­сьев Г. А. Т. I. Ч. I. С. 574.[]
  32. ПК 203. Л. 404; ПК 14720. Л. 1070; ПК 10752. Л. 761 об.; ЗВК. С. 147–148.[]
  33. ПК 9807. Л. 321; ПК 14720. Л. 1120; РНБ. OP. F.IV. № 379. Л. 470.[]
  34. ЗВК. С. 373–374.[]
  35. РГА­ДА. Ф. 137. Москва. № 2. Л. 284; РГА­ДА. Ф. 137. Галич. № 4. Л. 170,172.[][]
  36. ПК 9806. Л. 1044; ПК 14725. Л. 898.[]
  37. РГА­ДА. Ф. 137. Бояр­ская кни­га. № 14. Л. 18, 19.[]
  38. ПК 549. Л. 407, 411; ПК 14726. Л. 20; РГА­ДА. Ф. 1209. Оп. 4. Кн. 5980. Л. 328–329; ЗВК. С. 295–296, 582.[]
  39. ПК 9807. Л. 796 об.; ПК 14726. Л. 20; ПК 546. Л. 1058.[]
  40. Ста­шев­ский Е. Д. Зем­ле­вла­де­ние. С. 104–105.[][]
  41. РНБ. OP. F.IV. № 456. Л. 643; ПК 13329. Л. 508; ПК 9808. Л. 95 об.[]
  42. ПК 203. Л. 130 об., 468; ПКМГ. Ч. I. Отд. I. С. 346, 376.[]
  43. Вла­сьев Г. А. Т. I. Ч. I. С. 577, 584; Бело­усов М. Р. Бояр­ские спис­ки. Т. I. С. 268–269.[]
  44. ЗВК. С. 1040.[]
  45. РГА­ДА. Ф. 210. Оп. 9. Столб­цы Мос­ков­ско­го сто­ла. Д. 204. Л. 222–222 об.[]
  46. ОР РГБ. Ф. 304/III. № 25. Л. 11, 65.[][]
  47. Тро­иц­кий Н.И. Одо­ев­ский Ана­ста­сов Бого­ро­ди­це-Рож­де­ствен­ский мона­стырь (упразд­нен­ный) // Туль­ские древ­но­сти. Тула, 2002. С. 278[][]