Загальні відомості
ПРОНСКИЕ – княжеский род, Рюриковичи, ветвь князей рязанских, потомки в.кн. Святослава
Первоначально охватывало волости, расположенные в среднем течении р. Ока и низовьях её притоков – рек Осётр, Северка и Москва, включая города Переяславль-Рязанский, Ростиславль и Коломну. Сев. граница доходила до р. Нерская (левый приток р. Москва). Отд. сёла и волости правителей П. к. находились вблизи от Рязани (ныне Рязань Старая). В состав П. к. входили также волости на юго-западе Рязанского кн-ва, в т. ч. земли в верховьях Дона, бассейнах его притоков – Непрядвы и Мокрой Таболы, а также притока р. Ока Мечи; в верховьях Дона был построен г. Кир-Михайлов. Правители П. к. контролировали стратегич. торговые пути по рекам Ока и Дон. В Верхнем Подонье рязано-пронская колонизация столкнулась с черниговской. В 1300 Коломна отошла к моск. князьям, в нач. 14 в. П. к. утратило многие сев. и сев.-зап. волости, сохранив за собой лишь г. Перевитеск на правобережье Оки. В 1‑й пол. 14 в. из состава П. к. вышли Переяславль-Рязанский и Ростиславль. В кон. 15 в. правители П. к. владели Пронском, Перевитеском, Рязанью и 1/3 частью города Переяславль-Рязанский.
Возникло в результате раздела волостей между сыновьями рязанского кн. Глеба Ростиславича (ум. 30.6.1178), досталось его младшим детям – Всеволоду (ум. 1207) и Святославу (ум. после 1208) Глебовичам, затем их племянникам и сыновьям. В сер. 13 в. вернулось в состав Рязанского кн-ва. В правление кн. Ярослава Романовича (1294–99) Пронск являлся столицей всего Рязанского кн-ва. В 1‑й пол. 14 в. П. к. вновь обособилось под властью его внука Александра Михайловича (ум. 1340), которому наследовал сын Ярослав-Дмитрий Александрович (ум. 1344), получивший в 1342 ярлык на всё Рязанское кн-во. После его смерти П. к. удержал за собой его сын кн. Владимир (не позднее 1365 – не позднее 1.3.1373), затем там правили Даниил Владимирович (не позднее 1.3.1373 – не ранее 1380), Иван Владимирович (между 1380 и 1407 – ок. 1430; от него происходил угасший в кон. 17 в. род князей Пронских) и Фёдор Иванович (ок. 1430 – между 1447 и 1456). С 1370‑х гг. правители П. к. титуловались «великими князьями» в документах и начали чеканку собств. денег (во 2‑й пол. 1380‑х гг. анонимные надчеканы на джучидских монетах с Ф‑образной пронской тамгой, затем монеты с весовой нормой 1,32–1,38 г, с круговыми надписями – «печать князя», «печать князя велик» и «княжа Ивана»). Владимир Ярославич (Дмитриевич) и Иван Владимирович непродолжит. время занимали рязанский стол (в дек. 1371 – нач. 1372; 1408). Со смертью вел. кн. пронского Фёдора Ивановича независимость П. к. ликвидирована, территория вернулась в состав Рязанского вел. кн-ва, кн. Юрий Фёдорович бежал в Вел. кн-во Литовское.
В 1483 П. к. было выделено кн. Фёдору Васильевичу Третному, который перед смертью ок. 1503 завещал его своему дяде по матери – вел. кн. московскому Ивану III Васильевичу, в результате чего П. к. вошло в состав Рус. гос‑в 1.
В московско-рязанских докончаниях 1434г. и 1447г. упомянуты пронский князь «с братьею», с которыми взял любовь рязанский князь, в докончании же 1483г. о пронских князьях нет ни слова, а в докончании рязанских князей Ивана и Федора Третного Васильевичей 1496г. Пронск упоминается как наследство их отца. Вел. князь Пронский фигурирует в литовско-одоевских и литовско-новосильских докончаниях 1442, 1459, 1481 и 1483г.г., но еще Иловайский считал это упоминание штампом. Десь між 1459 та 1483 рр. довголітнє суперництво Рязані та Пронська закінчилось на користь першої. Пронське князівство було ліквідоване і приєднане до Рязані, а пронські князі змушені були поступити на московську службу або виїхали у Литву (711, c. 116).
Достоверное появление представителей младшей ветви на Москве поиходится лишь после 1500г., а средней — в 1511 г. , они получали довольно престижные назначения.
Історична географія
Геральдика і сфрагистика
Відомо, що початково герб Пронських мав, очевидно, зображення, яке в пізнішій геральдичній літературі дістало назву „Сокольничий” (рицар на коні, що тримає на руці птаха) – його було вміщено на печатці київського воєводи князя Семена-Фридриха Глібовича Пронського від 1548 – 1555 р.р. в супроводі літер: FP2; втім, вже від кінця ХVІ ст. на печатках князів Пронських незмінно присутнє зображення Погоні – озброєного pицаря на коні. Герб Пронських привертає увагу з огляду на те, що має зображення Погоні литовської3, незважаючи на те, що Пронські вели свій родовід від Рюрика, а не Гедиміна4. Дана обставина беззастережно спростовує твердження про можливість визначення династичної приналежності до Гедиміновичів в разі наявності Погоні в гербі певного княжого роду.
Поколінний розпис
- Рюрик, князь Новгородский
- Игорь Рюрикович, великий князь Киевский +945
- Святослав I Игоревич, великий Киевский 942–972
- Владимир I, великий князь Киевский +1015
- Ярослав I Мудрый, великий князь Киевский 978‑1054
- Святослав-Николай Ярославич князь Черниговский, великий князь Киевский
- кн. Ярослав-Панкратий Святославич (1071/1072 — 1129)
- кн. Ростислав Ярославич († 1153)
- кн. Гліб Ростиславич Пронський († 30.06.1177)
- кн. Ігор Глібович († після 1195)
- кн. Інгвар Ігоревич Рязанський († 1235)
- в. кн. Олег Інгваревич Красний Рязанський († 1258)
- в. кн. Роман Ольгович Рязанський († 1270)
- в. кн. Ярослав-Акула Романович Пронский и Рязанский († 1299)
- в. кн. Михайло Ярославич Пронский и Рязанский (1299, †1303/1320)
- кн. Дмитрий Михайлович Пронський<
XVII генерація
1. КН. ВЛАДИМИР ДМИТРИЕВИЧ († 1373)
великий князь Пронский, сын Дмитрия ....
отримав, на початку семидесятих років, XIV століття, землі понад річкою Пронею, разом з містом Пронськ, від назви якого він став називатись князем «Пронським». Відомо, що у 1370 році князь Володимир Дмитрович Пронський привів рязанське військо на допомогу Великому московському князю Дмитрію Івановичу, під час Ольгердового походу на Русь.
Великий князь пронський (до 1365 ‑1372 рр.). Першим прийняв титул великого князя пронського, що могло означати повне звільнення від рязанської залежності. У 1365 р. здійснив похід на мордву. Продовжував боротьбу з рязанськими князями. У 1371 р. після поразки Олега Івановича від московської раті на короткий час захопив Рязань. Але його противник швидко опанував ситуацію. Володимир Дмитрович потрапив у полон і мусив скласти васальну присягу.
Пронский великий князь Владимир Дмитриевич пожаловал рязанскому епископу Василию II «место на Дону». Дата данного пожалования является спорной: если Владимир Дмитриевич совершил данное пожалование как великий рязанский князь, то это событие могло иметь место в 1371 – 1372 гг.; если же как пронский князь, то – 1356 – 1372 гг. 5.
Заметим, что в перемирной грамоте послов великого князя литовского Ольгерда с великим князем Дмитрием Ивановичем (ок. 1372 г.) упоминается «кнѧз(ь) велики Володимеръ проньскии» в одном ряду с великим князем рязанским Олегом Ивановичем
6. Таким образом, в начале 70‑е гг. XIV в. существововали одновременно два великих княжества (Рязанское и Пронское). Стало ли это последствием конфликта 1371 г., или такая ситуация сложилась ранее – мы можем только предполагать
«Никонская летопись» вказує на рік смерті Володимира Дмитровича – 1372.
XVIII генерація
2/1. КН. ДАНИЛО ВЛАДИМИРОВИЧ ПРОНСКИЙ (1378)
У 1378 р. брав участь у битві на р.Вожі як пронський князь (1446, с.274). За Д.Іловайським у Володимира Дмитровича було двоє синів: Іван та Федір (726, с.274). Князя Федора А.Екземплярський та інші дослідники в джерелах не знайшли (660, с.630). Можливо, що Данило був помилково названий Федором. Він був великим пронським князем у 1372 — після 1378 рр.
У 1378 році ханський темник Мамай, об”єднавши значну частину колишньої території Золотої Орди, послав велике військо під командуванням Бегича на Русь. Російські полки під командуванням Великого московського князя Дмитрія Івановича форсували річку Оку і пішли по Рязанській землі назустріч Бегичу. В.В.Каргалов вказує: “11 августа его конница начала переправляться через Вожу и скапливаться на её левом, русском берегу. Атака русского войска была стремительной и неудержимой.
«В лицо» неприятеля ударил «большой полк» под предводительством великого князя, а два других полка – окольничего Тимофея и князя Даниила Пронского – зашли с флангов. Вражеская конница в беспорядке откатывалась к р. Воже, а русские воины, настигая ордынцев, «бьючи их, секучи, и колючи, и убиваша их множество, а инии в реце истопоша» ; погиб в сече и сам Бегич. Преследование разбитого врага продолжалось до темноты, в руки победителей попала богатая добыча. Остатки воинства Бегича «побежали к Орде» Ордынцы потерпели полное поражение…”.
3/1. КН. ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ (1401, † 1430/1434)
сын Владимира Ярославича (Дмитриевича), князя Пронского и великого князя Рязанского; великий князь пронський (після 1378 — бл. 1430 рр.), великий князь рязанський (1408–1409 рр.). В московско-рязанском 1402 г., пронско-литовском 1427 г. докончаниях и письме Витовта великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу от 14 августа 1427 г. Иван Владимирович именуется «великим князем» 7.
У 1401 р. як рязанський васал взяв участь у поході на Смоленськ с князем рязанским Олегом Ивановичем за возвращение смоленского стола Юрию Святославичу. Иван Владимирович упоминается в московско-рязанской договорной грамоте 1402 г., где Фёдор Ольгович Рязанский берет обязательство заключить с ним соглашение 8. Тверская летопись сообщает, что договор у пронского князя имелся и с Василием Дмитриевичем Московским 9.
В 1408 г. Иван Владимирович возвращается в Пронск с пожалованием от хана Пулада 10. В том же году при помощи татар он изгоняет Фёдора Ольговича и занимает Рязанское княжение. Затем разбивает московско-рязанские войска на Смедве 1 июня, однако в дальнейшем примиряется с рязанским князем, и каждый из них вновь занимает свой стол. «И прииде на него Вел. Князь Феодор Ольговичь, и бысть им бой на реце на Смядве Июня в 1 день, и поможе Бог Князю Ивану … убиша Игнатия Семёновича Жеребцева, Воеводу Коломенского, Михаила Лялина, Ивана Брынка и много Коломничь; Муромского же Воеводу, Семёна Жирославича, изымаша, и многих Муромцев изби… Того жь лета Князи Рязанстии, Фёдор и Иван, мир и любовь межи собою взяша.» 11. В реконструкции Троицкой летописи М. Д. Приселкова эти два известия 1408 г. помещены в обратном порядке, что А. Г. Кузьмин полагает маловероятным 12. Сообщение Тверской летописи отличается большим своеобразием и помещает противостояние московско-рязанских и пронско-татарских войск близ Венёва «объ ону страну рекы Осетра» 13.
В 1416 г. Василий Дмитриевич Московский женит своего старшего сына Ивана на дочери Ивана Владимировича, в то время как дочь Фёдора Ольговича в 1401 г. была выдана замуж за сына Владимира Андреевича Серпуховского Ивана 14.
На время около 1417 и 1425 гг. приходятся смерти рязанского и московского великих князей соответственно. Фёдору Ольговичу наследует его сын Иван. На Московском столе оказывается юный Василий Васильевич, права которого на княжение начинает активно оспаривать его дядя Юрий Дмитриевич. В 1427 г. Иван Фёдорович и Иван Владимирович заключают соглашения с Витовтом и «даются ему на службу» 15. Некоторые свидетельства письменных источников указывают на то, что какие-то литовско-рязанские докончания могли быть заключены уже в 1426 г. 16. Докончания составлены по одному формуляру и свидетельствуют об одинаковом статусе обоих князей. При этом Иван Фёдорович декларирует свой отказ от Тулы, Берестья, Ретани, Спаши, Дорожена, Заколотена и Гордеевского 17. По мнению А. А. Горского, эти территории вернулись Рязанскому княжеству около 1433 г., когда в Литовском княжестве начались междоусобицы 18.
Витовт умер в 1430 г. Время смерти Ивана Владимировича неизвестно. Обычно ее относят примерно к 1430 г., видимо, руководствуясь ошибочной датировкой пронско-литовского соглашения этим годом 19. В докончании 1434 г. Ивана Фёдоровича с Юрием Дмитриевичем, занявшим Московский великокняжеский стол, и сыновьями последнего упомянуты пронский князь с «брат (ь)ею», без указания имен. Для авторов, относивших смерть Ивана Владимировича к 1430 г., было логично считать, что речь здесь шла уже о его старшем сыне Фёдоре 20. Б. Н. Флоря указал, что договор 1434 г. зафиксировал ликвидацию Пронского великого княжения и подчинение пронских князей верховной власти великого князя рязанского 21. Документ отразил и включение Пронска вместе с волостями в состав вотчины Ивана Фёдоровича, которую Юрий Дмитриевич вместе с детьми обязался «не оубидети» и «ни вступатисъ» 22. Естественно, эти действия требовали урегулирования отношений с местной династией, поскольку иначе могли вызвать противодействие со стороны Московского или Литовского княжеств. Видимо, по этой причине в том же договоре помещено упоминание о заключении докончания Ивана Фёдоровича с пронским князем: «А со князем есми с проньским и оу его брат(ь)ею любовь взял» 23.
В течении 1420‑х – 1434 гг. князь И.В. Пронский печатал свою собственную монету 24.
Жена: ......
Дети: Фёдор. Упоминается в источниках как Пронский князь только один раз – в договоре Василия II с Иваном Федоровичем Рязанским; Иван Нелюб; Андрей Сухорук.
XIX генерація
4/3. КН. ФЕДОР ИВАНОВИЧ ПРОНСКИЙ (1446)
Упоминается в источниках как Пронский князь только один раз – в договоре Василия II с Иваном Федоровичем Рязанским.
В «Книга данин» короля Казимира IV записано про надання кн. Федору земель на Мстиславщині (східна частина Білорусії): “Князю Фёдору Пронскому селищо во Мстиславли. Пань Петрашь. Сам великій князь. Индик [ть] 9.” Судя по упоминанию пана Петраша [Монтигирдовича] и соседним записям, это происходило в 1440‑е г.г. Запись об этой «данине» стоит в одном ряду с пожалованиям серпуховско-боровскому князю Василию Ярославичу, его княгине, Степану Иртищу, Норышке Волохову. По 9 индикту данный блок записей датируется 1446 г., а пожалованы были сторонники свергнутого и ослепленного великого князя Владимирского Василия Васильевича, отъехавшие в Литву в феврале 1446 г.
Федір Іванович, Іван Іванович Нелюб та Андрій Іванович Сухорукий відомі з родоводів. Пронські князі згадуються в угодах 1442,1447 та 1483 рр. без зазначення імен. Безперечно, що йдеться про синів Івана Володимировича. Десь між 1459 та 1483 рр. довголітнє суперництво Рязані та Пронська закінчилось на користь першої. Пронське князівство було ліквідоване і приєднане до Рязані, а пронські князі змушені були поступити на московську службу або виїхали у Литву (711, c. 116).
5/3. КН. ИВАН ИВАНОВИЧ НЕЛЮБ ПРОНСКИЙ
Іван «Нелюб» не втримав своєї «отчини» і у 1455 році пронське князівство було приєднано рязанським князем Іваном Федоровичем до рязанського князівства, в складі якого, пізніше ввійшло до складу великого князівства московського.
6/3. КНЯЗЬ АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ СУХОРУКОЙ ПРОНСКИЙ
7/3. КНЯЖНА N ИВАНОВНА ПРОНСКАЯ
Муж: кн. Иван Васильевич (1396/97–1417), второй сын великого князя московского Василия I Дмитриевича и Софьи Витовтовны. Князь Нижнего Новгорода.
Первым духовным завещанием своего отца в 1405 году объявлен наследником престола. В этом качестве его признали двоюродный дядя и братья великого князя Владимир Андреевич Храбрый, Андрей и Пётр Дмитриевичи. В 1416 году Иоанн Васильевич был повенчан с дочерью князя Пронского Ивана Владимировича, но в следующем году умер от мора (чумы), не оставив потомства 25. Похоронен в Архангельском соборе Кремля.
XXII генерація
8/. КН. ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ ПРОНСКИЙ (1464, †1479/1501)
Жена: кнж [...] Соломерецкая, сестра кн. Ивана Шаховича.
син Фед.Ив., слуга польського короля Жигмунта I. І. Грассер вказує: «Прадеду твоему, Георгию Пронскому, Казимир Великий, король польский, оказал ту честь, что, когда князя пленили татары, он освободил его, отправив августейшее посольство, и со всяческими почестями препроводил в Литву, в Вильну, и послал его с войском на московитян, а за одержанную победу и другие выдающиеся заслуги перед отечеством и помощь всему королевству даровал ему обширнейшие владения». 26
Юрій Федорович Пронський одружився з княжною N. Соломерецькою. З цього часу його діяльність пов”язується з литовсько – білоруськими землями. Від княжни Соломерецької Юрій Пронський мав сина Гліба ( 1462 – † 1513 ), та N дочку(зг. 1519 р.). Михалон Литвин в обращении к Октавиану Пронскому пишет о браке его «прадеда» Юрия на княжне Соломерецкой.
В 1479 г. у “книзі записів” данин короля Казимира IV записано: “Князю Юрю Пронскому дано село Комоности, што пань Римовидь держаль, у хлебокормленье. А просили князь бискуп и вся рада панове. Дань в Городне, мар[та] 21, индик[ть] 12. Сам.” 249. Село Камянойти (Kamionojty) на Брестчині (південно-західна частина Білорусії). Російський історик Флоря Б.М. визначає дату данин князю Юрію – 1464 роком, що узгоджується з думкою інших науковців. 15 июня 1501 «ино князь Глебъ Проньскій клалъ передъ нами листы отца нашого, короля его милости, штожъ отецъ нашъ, король его
милость, далъ князю Юръю Проньскому
тотъ дворъ Комоноити, со всими тыми
люд[ь]ми, которіи жъ служили къ пану
Рымовиду, къ Каманоитемъ; и другій
листъ передъ нами клалъ воеводе Виленъского, пана Михайла Кезкайловича, штожъ онъ судилъ князя Юръя Пронъского съ Михайломъ Якинътовичомъ о тые вышей писаныи люди, и въ листу писано, што панъ Михайло Кезкайловичъ, воевода Виленъскій, князю Юрю Проньскому тыи люди отсудилъ и казалъ тымъ людемъ служити и къ Команойтемъ по давъному, какъ и перъво служили за пана Рымовида. 27
9/. КНЯЗЬ ИВАН ИВАНОВИЧ НЕЛЮБОВ ПРОНСКИЙ (1513)
Згаданий під 1513 р. Був на московській службі.
10/. КНЯЗЬ ДМИТРИЙ АНДРЕЕВИЧ ПРОНСКИЙ (1464,1488) ИН.АНТОНИЙ
син Андрія Івановича Сухорука, служил в 1487 г. Казимиру Ягеллончику 28, но этот «неприглядный факт» в московских родословцах обойден.
Жив на межі XV-XVI ст. Початкове був на литовській службі. Потім перейшов на службу в Московську державу.
Зазначимо, що після того, як Федір Іванович Пронський полишив «Пронський стіл» брату Івану Нелюбу (1447), родина Дмитра Андрійовича Сухорукого – Пронського переселилась до великого князівства Литовського, де проживала близько сорока років. Про це свідчать записи данин короля Казимира IV : «Вь Новомь Месте данина, августь 7. Князю Дмитрею Проньскому 10 копь грошей сь корчомь Городеньскихь; а ему жь шуба кунья изь скарбу, а жоне его сукно махальское, а ему жь 2 вшатьцы меду вь Зенька». «Іюнь 2, иньдикть 7 сукна а соль почато давать: Князю Проньскому 2 возы соли з мыта вь Новогородцы».
22 грудня 1500 року згадуються колишні земельні володіння Дмитра Пронського – “Римовидівський палац у Порозові, Волковийського повіту”, який до Дмитра, належав пану Римовиду. Як підмітив російський історик Флоря Б.Н., з цих “Римовидівських земель” були зробленні земельні надання Юрію і Дмитру Пронським. Юрію належало селище Команойти – сучасне містечко — Каменюки (південно-західна частина Білорусі ), поруч якого, знаходиться містечко Порозове, а Дмитру – “Римовидівський палац” у Порозові.
У кінці XV століття князь Дмитро Пронський покинув Литовську державу, і з дітьми повернувся на службу до московського великого князя Василія III Івановича. Маєток Дмитра сначало відійшов до короля. Володіння, надані йому у Литві, перейшли до віденського конюшого А. Дрожджа (85, т.1, в.1, с.92).
Примерно в 1464 «Римовидовский дворец» (не ясно, идет ли речь о том же самом «Комоноитском дворе» — держании пана Римовида, или упомянуто его другое бывшее владение) держал князь Дмитрий Пронский, сын князя Андрея Сухорука и отец «московского вязня» князя Ивана Дмитриевича 29. В 1488 г. князю «Дмитрею Проньскому» королем Казимиром было пожаловано право на получение денежных и натуральных пошлин, поэтому можно предполагать, что князь Дмитрий Андреевич служил в ВКЛ до своей смерти, а в Москву выехали уже его сыновья. 30
XX генерація
24/4. КН. ГЛЕБ ЮРЬЕВИЧ ПРОНСКИЙ (1493, †1513),
син Юрія Федоровича, дворянин господарский Яна Альбрехта та Олександра. У 1493 – 1494 рр. – староста мейшагольський (мejszagolscy). У травні 1501 р. – староста остринський ostrynsky ). У 1504 р. – староста бобруйський. У 1508 – 1510 рр. — староста мейшагольський (мejszagolscy). У 1510 році йому належали землі у Трокському повіті, колишні володіння Василія Микульського31.
У 1504 г. князь Пронскі вызначыўся і на
дыпламатычнай службе: ён узначальваў пасольства вялікага князя літоўскага Аляксандра ў Арду. У тым жа годзе яго адправілі сустракаць татарскага пасланніка Бахтыяра мурзу32. Глеб Юр’евіч таксама згадваецца ў перапісе дваран вялікага князя літоўскага Жыгімонта
Старога 1509 г.33 У адну з рубрыкперапісу занесены імёны тых, хто «слуги свои слали на ласку господарьскую к Волохом»34. Сярод іх асобную групу ўтвараюць некалькі імёнаў пад загалоўкам «А то которые с Пронским были ездили до Волох». Відаць, Глеб Юр’евіч узначальваў вайсковы атрад, які прымаў удзел у паходзе ў Малдавію. У пачатку XVI ст. Польшча ваявала з гэтай дзяржавай, але ВКЛ, нягледзячы на персанальную унію, падтрымлівала з Малдаўскім княствам мірныя адносіны. Імкнучыся іх захаваць, Рада адмовіла Аляксандру ў вайсковай дапамозе палякам супраць малдаван. Гэта, аднак, не
выключала магчымасці для шляхты паўдзельнічаць у польска-малдаўскім канфлікце не ад імя ВКЛ, а ў якасці гаспадарскіх слуг, што і зрабіў Г. Ю. Пронскі. Такое меркаванне пацвярджаеца фармулёўкай «на ласку господарьскау»
(г. зн. добраахвотна, а не паводле абавязку) у перапісе дваран 1509 г., а таксама іншым дакументам з Метрыкі ВКЛ. Гэта запіс аб выплатах тым, «которыи служили господару …у Волосех»35, датаваны 23 кастрычніка 1509 г. Тут зноў у групу вылучаны асобы, якія «с Пронским ездили». Гэты спіс змяшчае амаль усе імёны, што і адпаведны яму ў перапісе дваран. Вядома, што якраз у 1509 г. адбываліся баявыя дзеянні паміж польскімі і малдаўскімі войскамі ў Пакуцці. За ўдзел у іх Г. Ю. Пронскі атрымаў 40 кап. грошай з вялікакняскага скарбу.
У 1513 році князь Гліб Юрійович Пронський загинув у битві з татарами під Мінськом, де і похований. Каспр Несецький, посилаючись на Сарницького, польського історика, першої половини XVI століття, пише: “ …pod Minskiem w roku 1513 sciną z Tatarami wielką odwagą, tamże padl trupem, z żalem wszystkich pogrzebiony tamżę, że jeszcze za czasow Sarnickiego, Mogila Chleba Prunskiego slawna byla.
∞, КСЕНИЯ МИХНОВНА ПОДБІЙПЕТА, дочка тивуна троцького Михна Івановича Подбійпета36. Від неї мав синів Семена і Андрія Глібовичів, та дочок Настасію († п.1562 ), Ганну († п.1553) і Марію (зг. сер.XVI ). У серпні 1533 року мойшакгольським князем згадується один з його синів.
КН. [...] ЮРЬЕВНА ПРОНСКАЯ (1519)
Отец—Юрий Федорович, кн. Пронский.
Муж: Данила Дедкович, державец брагинский. Сведений о детях нет.
Відомо, що Д. Дідович, у 1499 році, отримав м.Трипілля, і започаткував гілку роду Дідовичів — Трипольських. У 1506 році Данило був послом у Перекопську Орду.
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ НЕЛЮБ ПРОНСКИЙ
КНЯЗЬ ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПРОНСКИЙ, ИН. ГЕРОНТИЙ (1507, †1523)
боярин (1514–1523) окольничий(-1514) 1С:Дм.Анд. /ин.Антоний/
В 1506 г. великий князь Василий Иванович «послал по казанским вестям в Муром кн. Данилу Васильевича (Щеня) да Юр. Конст. Сабурова, а на Плеса послал кн. Мих. Ив. Булгакова, а ко князю Михайлу послал кн. Юрия Пронского, а того не написано воеводою ли или в детях боярских». В 1514 г. кн. П. был пожалован в бояре. В 1519 г., в ноябре, великий князь Василий Иванович послал его к крымскому хану Магмет-Гирею для переговоров о возобновлении союза с Крымом. Через четыре месяца после этого Магмет-Гирей прислал посольство с уведомлением, что он «учинился с великим князем в крепкой дружбе и в братстве, во всем по тому, как к нему князь великий приказывал со своими послы». Но «дружба» эта оказалась весьма недолговечна: кн. П. вернулся в Москву в начале января 1521 г., а в июле того же года Магмет-Гирей, «забыв своея клятвы правду», как сказано в летописи, пришел вместе с ногайцами на «отчину» великого князя Василия Ивановича и повоевал коломенские места. В том же 1521 г. кн. П. был воеводой в Муроме. В 1522 г. наместник в Пскове. В 1527 – весной 1530 г. наместник в Смоленске. В 1528 г. кн. Юрий Дмириевич Пронский и Елизар Циплятев ехали арестовывать кнн. Андрея и Ивана Шуйских, отъехавших к кн. Юрию Ивановичу (Полное собрание русских летописей. Т. 13. М., 2000. С. 78). В июля, октябре 1529 г. боярин и наместник в Смоленске 37
КН. ИВАН ДМИТРИЕВИЧ ПРОНСКИЙ (?-1523)
боярин, умер в 1523 г. в плену в Польше; брат князя Даниила Дмитриевича Пронского. В 1500 г. был в числе поезжан на свадьбе своего родного дяди кн. Вас. Дан. Холмского с дочерью Иоанна III — княжной Софией; в 1513 г. — воевода в правой руке, стоял на Туле; в 1514 г. пожалован в бояре и в том же году в битве с литовцами под Оршей был взят в плен вместе со многими другими воеводами и рядовыми дворянами. В 1519 г. находился в тюрьме в Вильне. Затем в 1519–1525 гг. в Троках. Вероятно, умер в Вильне в 1538 г. 38.
В июне 1505 г. владел землями в Ярославском уезде, покосил пожню Чепчуру, которая тянула к деревне Спасо-Ярославского моанстыря Кишкино и проиграл спор с монастырем 39. В 1506 г. душеприказчик в духовной грамоте Д. В. Шеина 40.
∞, МАРИЯ ИВАНОВНА ГОЛОВИНА, дочь Ивана Владимировича Головы Ховрина.
[«Древ. Росс. Вивл.», ч. XIII, стр. 2, ч. XX, стр. 17; «Отеч. Зап.» 1830 г., ч. 44. стр. 12; П. С. Казанский, «Село Новоспаское, Деденево тож и родословная Головиных, владельцев оного», М. 1847 г, стр. 114; Карамзин, т.VII, пр. 98, 125.]
КН. ФЕДОР ДМИТРИЕВИЧ ПРОНСКИЙ (1494,†1537,Москва)
боярин-уд.к.Анд.Ив-ча окольничий() 3С:Дм.Анд. /ин.Антоний/
боярин (1524/5) кн. Андрея Старицкого
Помер до 154371544рр. у московській в’язниці. На службі з 1511р.У 1513/14рр. отримав уділ Федора Васильовича (третину Переяслава-Рязанського, Перевитеск та Стару Рязань), що, фактично, було викликом рязанському князеві. Тому у Москві порахували, що перейшли через край, або уступили рязанським вимогам і після травня 1515 р. як удільний князь Федір Дмитрович більше не згадується. Ображений, він перейшов на службу до старицького князя, де у 1524 р. став боярином. У 1537 р. був посланий у Москву, де його схопили і ув’язнили (135, с.356).
— боярин, ум. в 1537 году; сын кн. Дмитрия Андреевича, в иноках Антония. В 1512 г. был одним из воевод большого полка, когда ожидали прихода крымских царевичей; по удалении крымцев, главный воевода большого полка кн. Дан. Вас. Щеня был отозван великим князем Василием Ивановичем в Москву, а остальные воеводы оставлены стоять на p. Угре по полкам, причем кн. П. назначен был воеводой сторожевого полка. В 1513 г. был воеводой в левой руке на Туле, для прихода крымского хана. В 1514 г., после взятия Смоленска, кн. П. был одним из воевод большого полка во время сражения под Оршею между московскими воеводами и кн. Александром Острожским, а в 1517 г. — воеводой в Стародубе-южном. В 1519 г. он — воевода в Мещере;
В 1524 году оказался в составе двора Андрея Старицкого. Скорее всего, состав старицкого двора формировался под непосредственным контролем московского правительства. Не случайно одним из бояр князя Андрея Старицкого стал князь Ф. Д. Пронский, заслуженный воевода, неоднократно фигурировавший в разрядах начиная с 1511/1512 г. В том же 1519 г. он был одним из воевод на Мещере. Примечательно, что в семье князей Пронских впоследствии боярское звание на великокняжеской (царской) службе получили не только старшие братья князя Федора – Юрий и Иван, но и младший – Данила. Таким образом, карьерное продвижение князя Ф. Д. Пронского носило вполне предсказуемый характер. Никто из князей Пронских прежде не был связан с удельной службой. Маловероятно в связи с этим, что переход князя Ф. Д. Пронского на службу к младшему из сыновей Ивана III, получившему весьма скромный по своим размерам удел, преследовал какие-то карьерные цели. Скорее, по устоявшейся традиции этот опытный воевода был отдан в старицкий удел для «кадрового усиления». Именно он в 1524/1525 г. был боярином и старицком наместником, возглавляя, очевидно, в эти годы боярскую думу князя Андрея Старицкого. Подобную роль играл при дворе князя Владимира Старицкого князь В. И. Темкин-Ростовский. Его брат Юрий в те же годы был боярином Ивана IV13.
В 1533 г. на свадьбе брата великого князя Василия Ивановича — кн. Андрея Ив. Старицкого — с кн. Евфросинией Андр. Хованской, кн. П. был у постели, а сын его кн. Константин держал колпак кн. Андрея Ив. В 1536 г., после смерти в тюрьме кн. Дмитровского Юрия Ивановича, правительница великая княгиня Елена Васильевна послала звать в Москву кн. Андрея Ив. Старицкого на совет о делах внешней политики. Он сказался больным и требовал врача; посланный к нему известный лекарь Феофил не нашел в нем, однако, никакой серьезной болезни. Тогда вел. кн. Еленой овладело подозрение, и, посылая вновь узнать о здоровье кн. Андрея Ив., она велела тайно осведомиться, нет ли каких слухов о его намерениях. После третьего зова в Москву, кн. Старицкий отправил с ответом своего боярина кн. П. Но не успел еще кн. П. доехать до Москвы, как один из детей боярских кн. Старицкого, кн. Голубой-Ростовский, тайно прислал сказать кн. Телепневу-Оболенскому, который пользовался большим влиянием при дворе правительницы, что кн. Андрей намерен бежать из своего удела. Правительница послала к кн. Андрею Крутицкого митрополита и еще двух духовных лиц с увещаниями, а на случай, если бы увещания не подействовали, были двинуты сильные полки к Волоку, под начальством двух кн. Оболенских. Боярина кн. П. перехватили на дороге, но в то время как его брали, одному из его провожатых удалось убежать; он прискакал в Старицу и объявил своему князю, что кн. П. схвачен, и что великокняжеские войска идут против него самого. Получив это известие, кн. Андрей выехал из Старииы 2‑го мая 1537 г. и двинулся в новгородские области. Когда затем, хитростью завлеченный в Москву, князь Андрей был там схвачен вместе с женой и сыном Владимиром, то бояре его: кн. П., двое князей Пенинских-Оболенских, кн. Палецкий и те князья и дети боярские, которые, как сказано в летописи, «были в избе у Андрея и его думу знали», — были пытаны, казнены торговою казнию и заключены в оковы в наугольной стрельнице. Про кн. П. прибавлено: «и боярина его кн. Федора в тої нуже не стало». Умер к 1543/1544 г. (Акты феодального землевладения и хозяйства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 176. С. 170).
В 1513/1514 г. получил от великого князя Василия III в кормление родовые владения рязанских князей г. Перевитск и треть в Переяславле Рязанском (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 472). Упоминался в духовной грамоте Г. М. Валуева в 1543/1544 г. как его должник (Акты феодального землевладения и хозяйства XIV–XVI веков. Ч. 2. М., 1956. № 176. С. 170).
в 1513г. был пожалован Перевитеском и «третью князь Федоровскою» (Опись архива Посольского приказа, 1626г.) и наместничал в Переяславле-Рязанском 41.
[«Акты ист.», т. І, стр. 177, 182; «Акты Арх. Эксп.», т. I, стр. 339; «Собр. Гос. Гр. и дог.», т. II, стр. 38; «Царств. книга», стр. 67; «Др. Рос. Вивл.», кн. XIII, стр. 20, 28; «Никон. Лет.», т. VII, стр. 13—18; «Отеч. Зап.» 1830 г., ч. 44, стр. 8, 39, 42, 48; Арцыбашев, «Повествование о России», т. II, кн. IV, стр. 142—144; Карамзин; Соловьев, т.VI, стр. 11, 12, 14; A. Экземплярский, «Великие и удельные князья Сев. Руси», т. II, стр. 251.]
КН. ДАНИИЛ ДМИТРИЕВИЧ ПРОНСКИЙ (1512,†1555/6) ин.Дионисий
— боярин, умер в 1551 г.; сын кн. Дмитрия Андреевича, в иноках Антония.
В феврале 1543 г. боярин и наместник в Пскове (Выписка из посольских книг о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. // Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. Т. II. Москва; Варшава, 1997. С. 175). В июне 1528 г. с другими детьми боярскими поручился по князьям Иване и Андрее Михайловичам Шуйским в 2 тыс. руб. (Антонов А.В. Поручные записи 1527–1571 годов // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004. С. С. 11). В ящике 145 хранилось дело о местах князя Ю. М. Голицына с князем Д. Пронским (возможно, в 1537 г.) (Государственный архив России XVI столетия. Опыт реконструкции / Подг. текста и коммент. А. А. Зимина. М., 1978. С. 68, 339). Наместник в Смоленске в августе 1549 г., весной 1550 г., в июле 1550 г. (Сборник Русского исторического общества. Т. 59. СПб., 1887. С. 211–212, 328, 333; Пашкова Т.И. Местное управление в Русском государстве первой половины XVI века (наместники и волостели). М., 2000. С. 159). В Дворовой тетради боярин с пометой «63-го умре» (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 111). Боярин с июля 1547 г. (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 111), либо боярин с февраля 1547 г. (Зимин А.А. Состав Боярской думы в XV–XVI вв. // Археографический ежегодник за 1957. М., 1958. С. 59). В мае 1512 г. в войске на Угре воевода для посылок в большом полку. В сентябре 1518 г. воевода в Дорогобуже. В мае 1524 г. воевода в Муроме. В августе 1529 г. воевода в Калуге. Летом 1534 г. третий воевода в Вязьме. В июне 1535 г. в войске из Можайска на Смоленск второй воевода большого полка. В июле 1536 г., июле 1537 г. воевода на Угре. В феврале 1547 г. на свадьбе царя Ивана Васильевича и Анастасии Захарьиной находился у князя Юрия Васильевича и говорил речь «в княжое место». В июле 1547 г. в Коломне и Кашире второй воевода большого полка. В декабре 1547 г. в крупном походе во Владимире второй воевода большого полка, затем по возвращении царя из Нижнего Новгорода во Владимир и Москву сопровождал Ивана IV вместе с боярами. В 1549/50 г. наместник в Смоленске (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 45, 64, 70, 74, 84, 87, 89, 91, 111, 113, 114, 125; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 2. М., 1977. С. 323).
В 1512 г. — воевода, был назначен для посылок к князю Даниле Вас. Щене в большой полк, стоявший на p. Угре. В 1517 г. был воеводой в одном из украинных, т. е. пограничных с Литвой городов, когда возникло дело о намерении кн. Вас. Ивановича Шемякина перейти на службу к польско-литовскому королю. Кн. Шемякин, возмущенный доносом своего родного брата, хотел ехать к великому князю Московскому Василию Ивановичу оправдываться и сказал об этом воеводе кн. П., но тот отговорил его от этого на том основании, что «ехати деи тебе ныне с украйны ко Господарю о том бити челом самому, а без его ведома, ино непригоже». Тогда, по просьбе кн. Шемякина, ему был дан сын боярский для посылки с челобитьем к великому князю. В 1519 г. он — полковой воевода в Дорогобуже, а в 1524 г. в Муроме; в 1528 г. был одним из подписавших поручную грамоту в поручительстве бояр князя Бориса Ив. Горбатого-Шуйского и Петра Яковл. Захарьина по князьям Ив. Мих. и Андрее Мих. Шуйским, в уплате в казну великого князя Василия Ивановича 2000 p. в случае побега кн. Шуйских в Польшу. На долю кн. П. падала уплата 100 p. В 1529 г. он — полковой воевода в Калуге, в 1533 г. воевода в Вязьме, а затем послан с полком в Дорогобуж. В 1535 и в 1545 г. князь П. был вторым воеводой большого полка во время литовской войны, в 1536—37 гг. — воеводой на p. Угре, а в 1546 г. — воеводой в большом полку на Коломне и на Кошире, и в том же году пожалован в бояре. На свадьбе царя Ивана Васильевича с Анастасией Романовной Захарьиной в «большом месте» за столом сидел старший брат царя, кн. Юрий Васильевич; боярином при нем был кн. П. и говорил речь «во княжое место», т. е. от имени кн. Юрия Васильевича обращался с речью к царю Ивану Васильевичу. В том же году он был вторым воеводой большого полка в Коломне. В 1548 г. участвовал в походе к Казани, куда войска были посланы, несмотря на то, что царь Иван Васильевич вернулся, вследствие оттепели из Работок; затем опять стоял на Коломне, оберегая от прихода крымцев. В 1550 г. он был наместником и воеводой в Смоленске. У кн. П. был местнический счет с кн. Ю. Н. Голициным.
∞, ФЕТИНИЯ (ИН. ФЕОДОРА) АНДРЕЕВНА ХОВАНСКАЯ (1551,1559), дочь Андрея Федоровича Хованского, сестра кнг. Старицькой. Княгиня Фотиния, жена князя Данилы Пронского дала Ростовскому Борисоглебскому монастырю по мужу и по сыне Василии 125 руб. Корм 4 мая. Также Фетиния, в иночестве Федора, дала 50 руб. Затем царь Иван Васильевич дал по ней 100 руб. и велел постричь у Троицы на Бору. Также она дала 100 четвертей ржи и 100 четвертей овса42. Княгиня Ефросиния Старицкая, сестра Фетинии, среди денежных даяний Кириллову монастырю дала 150 р. «по отце по своем по князе Андрее по Федоровиче по Хованьском, да по матере по своей по княгине-иноке Варсонофье Хованьской, да по брате по своем по князе по Иване Андреевиче …, по сестре по своей по княгине по Фетиние Проньского43.
[«Акты ист.«, т. I, стр. 171»; «Акты Арх. Эксп.», I, стр. 345; «Собр. Гос. Грам. и Дог.», т. І, стр. 430, 434; «Древн. Рос. Вивл.», т. XIII, стр. 30—31; т. XX, стр. 34, 34; «Никон. Лет.», т. VII, стр. 8; Арцыбашев, «Повествование о России», т. II, кн. IV, стр. 134; Карамзин, т. VIII, стр. 66, пр. 33; А. Я. Маркевич, «История местничества в Московском государстве в XV—XVII в.в.», стр. СХІХ; «Отеч. Зап.» 1830 г., ч. 44, стр. 62, 68, 70, 72; «Чт. Моск. Общ. и Древн. Рос.» 1902 г., кн. І, (Древнейшая разрядная книга офиициальной редакции (по 1565 г.), изд. под наблюдением П. Н. Милюкова).]
XXI генерація
КН. СЕМЕН ГЛЕБОВИЧ ПРОНСКИЙ, В КАТ. ФРИДРИХ (* 1533, † 1555)
воев.Киев (1544.10.01-) 1С:Глеб.Юр. :.. Подбипьета.
Помер у 1555 р. і був похоронений на березі р.Стир поблизу Берестечка на Волині (858, с.472). Першим з Пронських перейшов у католицьку віру і отримав значні володіння в Україні. Староста житомирський (1538–1539 рр.), брацлавський і вінницький (1539–1541 рр.), чорнобильський державця (1549–1555 рр.), воєвода київський, остерський державця (1554–1555 рр.). Був одружений з Федорою Богушівною Боговитиною.
Семен Глібович Пронський був одружений на кн. Феодорі Богушівні Боговитинівні, дочці Богуша Боговитиновича, скарбника Вел. кн. Литовського. Прийнявши католицьку віру, Семен Пронський був записаний Фрідріхом.
В полі печатки князя С.Г. Пронського від 1548–25.2.1555 чотиридільний ренесансовий щит: в першій частині – рицар на коні, на лівій руці тримає сокола, в другій частині – шестипроменева зірка над півмісяцем, що лежить рогами догори, в третій частині – подвійна з’єднана кільцем лілія зі стрілою вістрям вгору по-середині (герб Гоздава роду Підбип’ятів – матері), в четвертій частині – ведмідь, на якому сидить панна під короною (герб Рава роду князів Соломирецьких – бабки за батьківською лінією); згори літери: FP; овальна, розмір 18х16 мм 44
Заклав оборонні замки у Білій Церкві (1552), Берестечку та, як вважає автор, у «власному селі» Пронському – колишньому середньовічном українсько — литовському місті Пронськ, на березі прикордонної річки Мурахви. Очевидно, у 1539 – 1541 рр., Семен Глібович відбудував замок свого діда Юрія Федоровича Пронського та свого дядька Івана Юрійовича. Наголосимо, що частина селища Пронського мала належати, окрім князя Івана Юрієвича Пронського , ще й другому сину князя Юрія, від княжни Соломерецької, князю Глібу Юрієвичу Пронському.
Це твердження підкріплюється текстом “Статуту Великого князівства Литовського”, від 1529 року, розділ 4, параграф14 : “ Також постановляємо : якби хто мав дітей від першої дружини, а потім, коли вона помре і він візьме іншу, і від неї також буде мати дітей, то діти як від першої дружини, так і від другої, і від третьої, і від четвертої, скільки б їх не було, мають отримати рівну у всіх його маєтках частку, як у батьківському маєтку, так і у вислуженому і купленому”.
Незадоўга да смерці, 25 жніўня 1541 г., Я. М. Радзівіл заключыў дамову з братамі Пронскімі – браслаўскім і веніцкім старастам князем Сямёнам і чаркаскім старастам князем Андрэем – аб скасаванні абаюдных прэтэнзій, абмене землямі і ўсталяванні межаў паміж пушчамі маёнткаў Камаі і Гірвідзішкі князёў Пронскіх і радзівілаўскімі Гадуцішкамі. Захаваўся пергаментны экзэмпляр дакумента, выдадзенага Пронскімі Радзівілу.45
У лютому 1548 р. князь Іван Федорович Чорторийський уклав черговий договір із спадкоємцями пана Богуша Боговитиновича, київським воєводою кн. Фрідріхом Глібовичем Пронським, який став власником Жуківського двора, взявши за дружину дочку Боговитиновича, Федору Богушівну. Спершу між землевласниками було уладнано попередній конфлікт щодо Бєлогородського та Жуківського маєтків. Утім згодом довелося вирішувати наступну суперечку, яка сталася з пересопницькими підданими князя Чорторийського — вони без відома і дозволу князя Пронського ловили рибу у Кривецькому ставку, що під Жуківським замком. Князь Ф.І. Чорторийський, «чинuчи досыт той вгодε н(а)шой, симъ тεпεрεшним листомъ моим то ѡписую, иж архимандрыт мой пεрεсопницкий ани люди манастрырu Пεрεсопницкого в тот став Кривεцкий, который под замъком их м(и)л(о)сти Жуковскимъ, никоторыми причинами вступовати ани в нεго въεжчати и рыб ловити нεмают ѩвно, ани злодѣйскимъ ѡбычаεм» і зобов’язувався карати зловмисників як злодіїв. Даний гарантійний лист кн. І.Ф. Чорторийський з власноручним підписом і скріплений печаткою видав київському воєводі і його дружині.46
Влітку 1548 р. князь Чорторийський остаточно примирився із київським воєводою, про що свідчить черговий договір щодо ставків на спірних землях землевласників. Він, по суті залагоджував конфлікт, що ініціював ще його батько. Так, луцький староста кн. Ф.М. Чорторийський, як описано у документі, засипав ставок на р. Стублі нижче замку і містечка Білогородки до берега і землі Жуківського маєтку кн. Ф.Г. Пронського. Тим самим було затоплено чимало жуківських полів і сіножатей, через які було прокладено нову дорогу до греблі. У результаті цього було також затоплено Жуківський ставок вище села Білева, яке тримав боярин київського воєводи Офанас Рожка, чим було завдано великих збитків, бо «на которомъ ставу на грεбли было звεчистоє мыто коловоротноє и млын с которого мыта и млина половина прихожывала на манастыр мой Пεрεсопницкий, а половица мыта и со млына прихожывала на замок ихъ м(и)л(о)сти Жуковский».47
Київський воєвода звернувся до королівського суду із позовом на кн. І.Ф. Чорторийського. Останній, «ставшы на позвы королѩ ε(го) м(и)л(о)сти и нεхотѧчы сѧ зъ их м(и)л(о)стью правомъ ѡбходити, вчинил єсми зъ ε(го) м(и)л(о)стю кн(я)зεмъ воεводою вмову, хотѩчы зъ их м(и)л(о)стью Yгодливым ѡбычаєм в том наложити».48 Знову справу було переведено на комісарський суд, який великий князь литовський призначив «рокъ зложили εсмо на дεн Свѧтого Пεтра, которє свuто было в ындиктε шостому». Зі сторони кн. І.Ф. Чорторийського суддями виступили кн. Василь Іванович Курцевич і пан Петро Богданович Загоровський, а зі сторони кн. Ф.Г. Пронського — ковельський староста пан Богдан Михайлович Семашко і пан Петро Чаплич. Справа була вирішена полюбовно, про що було винесена обопільно вигідна постанова, за якою князеві Чорторийському відходив ставок на р. Стублі, а княгиня Федора Богушівна як компенсацію отримала інший ставок поблизу с. Білева.49
Додаткові гарантії щодо виконання постанови комісарського суду надавалися у договорі зарукою, яка визначалася у сумі по 1000 кіп грошів литовських на короля і на київського воєводу. Як бачимо, досить солідна сума заруки не лише забезпечувала у майбутньому компенсацією за порушення умов договору, а й ілюструвала поширену у ВКЛ правову процедуру.50 Публічності договору придавали печатки як самого кн. І.Ф. Пронського, так і комісарських суддів. 51 Під такою ж датою, 30.06.1548 р., зі своєї сторони київський воєвода видав листа з аналогічним змістом кн. І.Ф. Чорторийському. У ньому кн. Ф.Г. Пронський надавав такі ж гарантії непорушності договору князеві Чорторийському, забезпечуючи зарукою у тій же 1000 кіп грошів на князя і короля.52 Укладена між князями-землевласниками угода мала покласти край суперечностям. Утім, її живучість і практична реалізація зафіксованих умов мала пройти перевірку часом.
Понад шість років договір діяв і дотримувався обома сторонами, аж допоки наприкінці грудня 1554 р. кн. І.Ф. Пронський вимушений був звертатися до королівського суду із скаргою на київського воєводу про порушення ним домовленостей, згідно з якими дозволялось підданим князя Чорторийського проїжджати дорогою через Жуківський маєток кн. Ф.Г. Пронського та на збір мита. Великий князь литовський Сигізмунд ІІ Август, вивчивши матеріали справи, виніс вирок, яким зобов’язував київського воєводу «ажбы в(а)ша м(и)л(ость) и тεпεрь водлε ѡбовѧзанu и листов своих, которыми сu εстε под заруками ѡписали (договір від 30.06.1548 р. — ), тоε дороги чεрεз полu и сεножати имεнu в(а)шого Жуковского εму и людεм εго так тεж и людεм ѡбаполнымъ до имεнu εго Бεлагорода εздити нε заборонuли и мыта з них никоторого нε брали, и врѧдникомъ своимъ того чинити нε допускали, и во всεмъ к нεму в том сѧ заховали, водлε вгоды и постановεнu пεрεд приѩтεлми в(а)шими вчинεноє конεчно, ѩко бы ѡн в томъ собε нε шкодовал и намъ ѡ том болшεй того причины жаловати нε мεл».53 Таким чином, великий князь литовський обмежився лише забороною вчиняти проти-правні дії, не застосовуючи поки що заруку.
Помер Семен (Фрідріх) Глібович Пронський у 1555 році, похований у м. Вільно, у костелі монахів — бернардинців. Очевидно, після його смерті (1555 р.), або раніше, після повстання 1541 року, поселення Пронськ залишається у власності родини Пронських – Боговитиновичів, які стали опікунами малолітніх дітей Семена Глібовича. Можливо, по смерті Богуша Боговитиновича, селищем Пронським володіє його дружина, і теща С.Г.Пронського — Федора Сангушківна († п. 1557).
Від неї поселення переходить до « дому Сангушків », від яких потрапляє у власність ( продається ) місцевим шляхтичам Білим Скіндерам. С.Г.Пронський мав синів Єжи Фрідріховича Пронського та Олександра Фрідріховича Пронського, дочок – Марухну та Галшку (†п. бл. 1581 ).
У XV та першій половині XVІ століть Берестечко належало Боговитіним, які, як гадають, походили від давньоруських князів Крокотків. У 1544 році Федора Богушівна Боговитіна вийшла заміж за київського воєводу Фрідріха Глібовича Пронського і як придане внесла Берестечко в дім південно-руських князів Пронських (які походили з дому Святого Володимира).7 липня 1547 року король Сигизмунд ІІ Август надає Берестечку привілей — Магдебурзьке право. В цій дарованій князю Фрідріху Пронському милості зазначено: «Де маєтность та (тобто Берестечко) княжни Федори Богушівни Боговитіної дісталася її чоловікові князю Фрідріху Глібовичу Пронському, дозволити йому в Берестечку місто зводити, мати корчми з медом і пивом, корчми горілчані і винні, одержувати чопове, торгове мито, торги проводити в кожен понеділок, а ярмарки на Іллі і на запусти перед Пилипівкою».
Ім’я Семена-Фрідріха Пронського стоїть в одному ряду з героями ранньої козаччини – Предславом Лянцкоронським, Остапом Дашковичем, Дмитром Вишневецьким-«Байдою» і знаменитим Бернардом Претвичем. Останній вважав князя Семена своїм другом і неодноразово приходив йому на допомогу в скрутних ситуаціях.
Як і його попередники, Юрій Радзівіл і Андрій Немирич, князь Пронський докладав чимало зусиль для забезпечення оборони Києва від татарських нападників. Зокрема, він брав участь у кількох походах углиб татарських кочовищ – організованих як на власну руку, так і спільно з Претвичем та іншими тодішніми козацькими лідерами. Під час одного такого походу люди Семена-Фрідріха Пронського і Бернарда Претвича захопили кількох татар, перевдягнулися в їхній одяг, а потім напали на «бусурманів» біля Очакова. В 1545 році князь Семен Пронський разом із князями Богуславом Корецьким, Федором Сангушком, Дмитром Вишневецьким бере участь в організованому Претвичем поході на Очаків – турецьку фортецю, яка служила базою для татарських набігів. Наслідки походу виявилися настільки руйнівними для турків, що вони склали скаргу королю Сигізмунду Старому.
Саме князь Пронський поставив у 1552 році укріплений замок у Білій Церкві для захисту Києва від можливих ворожих дій з боку татар. Гарнізон замку становив 2000 чоловік – переважно козаків. Одним з тих, хто перебував там на службі, був дрібний шляхтич Михайло Мазепа-Колединський – прямий предок українського гетьмана Івана Мазепи. За заслуги князь Семен-Фрідріх Пронський пожалував цьому шляхтичу землю. Він також домігся надання жителям Білої Церкви привілеїв як для тих, хто живе на прикордонні.
Десь на початку 1550‑х рр. київський воєвода князь Фрідріх Глібович Пронський41 не отримав від короля Сиґізмунда Авґуста право на володіння монастирем у Луцькому повіті, ствердивши, що територія його є «пусткою» і не перебуває у будь-чиїй власності. Згодом з’ясувалося, що насправді йшлося про село Чеконь, власник якого князь Яків Васильович Крокотка (онук князя Івана Дмитровича) звернувся до короля зі скаргою на київського воєводу, який, за словами скаржника, керуючись королівським наданням, ґвалтом захопив і село, і розташовану там церкву (називаючи їх «пустим монастирем»), а також тамтешні став та млин. Я.В.Крокотка апелював до короля та доводив, що згадана церква тяжіє до маєтку Яловичі, а той разом із присілками Ворсин, Чеконь та Котелев король Казимир IV надав його дідові – І.Д.Крокотці, це надання було підтверджене великим князем литовським Александром і відтоді ці маєтності (а в їх межах і згадана церква) перебували у володінні скаржника. На доказ своїх слів Я.В.Крокотка пред’явив ориґінал (на пергаменті з печатками) Александрового привілею. У результаті 19 січня 1554 р. у Книшині Сиґізмунд Авґуст видав спеціальний лист42 до київського воєводи, в якому було викладено обставини справи та повідомлялося про відрядження задля її залагодження королівського дворянина Івана Васильовича Бокія. Останній мав відібрати у воєводи спірний маєток, очевидно, для повернення його законному власникові.
Три документи із 235‑ї Книги судових справ5, які стосуються київського воєводи, князя Фридриха Глібовича
Пронського, котрий перебував на цій посаді з 1544 по 1555 рр. Перший документ (25 жовтня 1547 р.) – це вирок великого князя литовського Сигізмунда II Августа та Панів-Ради у справі Ф.Пронського з господдарським дяком Левом Патієвичем Тишковичем стосовно палацу на Чорній, людей, земель, бидла та інших речей. Під час судового засідання дяк перед господарем та Панами-Радою розповів про те, що домовився з воєводою про купівлю його палацу на Чорній, заплатив більшу частину грошей, а залишок заставив, однак той «водле обетъницы и змовы, и запису своего ко мне ся не заховал». Крім цього, згідно домовленостей, воєвода мав віддати маєток з усіма речами. Водночас його урядник Шимочко, який перебував під час укладання угоди, всі статки з палацу вивіз і «тотъ дворецъ сказилъ и спустошилъ». Тому Л.Тишкович просив повернути всі забрані з маєтку речі. У відповідь воєвода повідомив, що не розуміє сутності скарги, оскільки вже давно віддав йому маєток. Відстоюючи свою правоту позивач конкретизував: 1) мова йде про три служби людей з трьома сохами та силачами, яких наразі немає жодної, про бидло та інші речі; 2) також воєвода «листов тежъ на тотъ дворец прислухаючих мне непоотдавалъ». Ф. Пронський заперечив: «Я, дей, тотъ дворецъ водъле запису моего и з людьми ему поступилъ, нижли того невемъ где бы се тые люди мели подети… и листы есми ему твердости, которые на тот дворецъ служат, отдавалъ и теперъ ихъ перед Вашою м(и)л(о)стю г(о)с(по)д(а)ремъ готовъ есми отдати и отъдаю». Господар і Пани Рада, вислухавши обидві сторони, зобов’язали князя Ф.Пронського повністю вчинити відповідно до зазначеної угоди з дяком Л.Тишковичем. На виконання вироку відводився термін: «волторокъ прийдучий м(е)с(я)ца ноябра первого дня, то есть на день всех св(я)тых прийдучого свята». Крім цього, був призначений судовий виконавець – виж, державця стоклишський, пан Яцько, за присутності якого воєвода мав діяти згідно вироку. В разі невиконання вироку князем, король дав особисті гарантії дяку.
Другий документ (5 листопада 1547 р.) стосується судової справи між Ф.Пронським та плебаном мідницьким, князем Мартином. Останній повідомляв, що викликав до суду «на рок земский» воєводу щодо вирішення суперечки про перевіз на р. Вел’ї, землі, сіножаті, ліси, бори та людей маєтку його костельного Мідницького. Свого часу ці території приєднав до своїх володінь (Михалишський маєток) небіжчик пан віленський, пан Юрій Миколайович Радзивіл, а тепер все це належить князю Ф.Пронському. Тому плебан «водлъле обычаю права … , комисарей яко на речъ земленую тамъ выводил». У визначений термін воєвода із своїми суддями з’явився на суд. Під час вирішення справи судді з обох сторін вислухали 18 свідків винесли вирок: «тотъ перевозъ плебану и зъ землею, и зъ лесомъ, и с тыми людьми его, што было за держанья пана виленъского от костела Медницкого отнято, плебану медницъкому къ костелу Медницъкому присудили и оный весь кгрунтъ присужоный ему ограничили».
7 липня 1547 року великий Литовський князь, король Польщі Сигизмунд ІІ Август дозволив князеві Семену(після хрещення за католицьким обрядом — Фридерику, чи Фрідріху) Пронському у його селі Берестечку закласти місто: «Де маєтность та (тобто Берестечко) княжни Марусі Богушівни Богодивної дісталася її коханому князю Фрідріху Глібовичу Пронському, дозволити йому в Берестечку місто зводити, мати корчми з медом і пивом, корчми самогонні і винні, одержувати чопове, торгове мито, торги проводити в кожен понеділок, а ярмарки на Іллі і на запусти перед Пилипівкою».
Помер князь Пронський у 1555 році. Поховано його на березі річки Стир поблизу Берестечка. Після смерті Фрідріха Пронського у 1555 р. його вдова Федора повторно виходить заміж — за гнезненського каштеляна Миколая Тшебуховського. Стараннями Тшебуховського місто 1559 р. дістає грамоту на магдебурзьке право від Сигізмунда Августа.
Федора Богушівна улітку 1559 р. була вже за ґнєзненським каштеляном Миколаєм Требуховським, 1563 р. знов овдовіла, а третій шлюб узяла з хелминським підкоморієм Міхалом Дзялинським 54. Остання прижиттєва згадка про неї датована серединою 1579 р. 55
У заповіті пан підскабій призначив середній із дочок розташований у Троцькому воєводстві замок Озерниця з дворами Близна й Промяз 56. У квітні 1546 р. подружжя Пронських оскаржило матір у несправедливості щодо дочок і затримці маєтків та зажадало показати батьків тестамент і виділити вказану в ньому частину спадщини 57, а восени разом із наймолодшою з Богушівен позивало вже старшу сестру та її чоловіка, яких звинувачували в тому, що взяли собі кращі маєтки. Сиґізмунд Авґуст залишив визначений у тестаменті Богуша Богушовича наділ дочок у силі, а щоб вирівняти частини, присудив маєтки, що перебували в довічному володінні вдови, поділити після її смерті тільки між Федорою та Уляною 58. Невдовзі Федора обміняла свою отчину в Троцькому повіті молодшій сестрі на отриману тою батькову спадщину на Волині, і під час перевірки восени 1547 р. прав тутешньої знаті на ці маєтки документи пред’являв уже князь Пронський 59.
У маєтку Берестейце 1547 р. Фрідріх Глібович осадив місто 60, а Требуховський 1559 р. виклопотав для нього привілей на магдебурзьке право 61. 1568 р. тут було вже п’ять поселень — місто Берестечко та присілки Острів, Рідків, Пляшева й Пляшівка Мала 62. На початку 1578 р. Федора Богушівна записала цей комплекс синові Олександру Пронському 63. У маєтку Жуків 1564 р. теж осіло місто 64. 1587 р. у цьому комплексі були містечко Жуків та присілки Новосілки, Новостав, Старий Жуків і Сухівці 65. 1595 р. князь Пронський продав маєток, що нараховував уже 9 поселень (містечко Жуків та села Старий Жуків, Новосілки, Новий Став, Сухівці, Радохівка, Гуменники, Судрівці й Піджуків), Адаму Ґорайському 66. У маєтку Свинарин 1577 р. пані Дзялинська мала чотири села — Свинарин, Ревушки, Мочулки й Чернів 67. Це володіння теж залишилося синові Олександру, оскільки 1583 р. він платив за нього податок 68.
Крім володінь на Волині, до рук Федори потрапила спадщина батька в Берестейському повіті. Хоча 1564 р., за кілька літ до смерті, за декретом 1546 р. мати відступила своє право на довічне користування володіннями чоловіка в цьому регіоні середній і молодшій дочкам 69, віно на них на суму 1000 кіп грошів вона заповіла тільки Федорі 70. 1597 р. ця частина спадщини Богуша Боговитиновича, де було вже 12 поселень (місто Славятичі із селами Старі Славятичі, Домачово, Кобилки, Яблочне й Лепловки та містечко Ганна із селами Довгобороди, Голиків, Гарси, Липників і Мошаків), залишалася цілісним комплексом 71 і перебувала в прямих нащадків Федори Богушівни. 1615 р. Олександр Олександрович Пронський продав Славятичі сестрі по матері Анні з Радзимінських Лещинській 72.
Крім отчини, Федора Богушівна мала на Волині власні надбання. Зокрема 1577 р. в її руках перебував маєток Жобрин 73, успадкований потім сином, оскільки 1587 р. він віддає свою частину в розташованих «на Полешу» селах Жобрин, Докшин, Круги, Волька, Чорна й Чудви в заставу 74. З інших документів відомо, що двір Жобрин та належні до нього однойменне село й кілька присілків становили частину так званих юршанських маєтків; 1595 р. пан Криштоф Монивид на Дорогостаях відсудив ці володіння і вдова князя Олександра Пронського змушена була віддати їх 75. Другу частину юршанських маєтків складали двір Воротнево з однойменним селом і половина села Романів, які 1577 р. теж перебували в руках пані Дзялинської 76, а 1595 р. були відсуджені в нащадків 77. 1559 р. Федорі Богушівні належала частина села Склен 78, успадкована потім сином. 1585 р. Пронський володів ще нею, а пізніше продав Яну Цимінському (ibid. – T. 2, cz. 2. – S. 126, 135, 153). 1577 р. пані Дзялинська платила податок за села Кутрів, Мерва, Порицько й Григоровичі, але на яких правах, невідомо.
У Київському воєводстві 1574 р. Федора Богушівна купила в Гліба Сапєги частину маєтку Режани 79. За реєстром 1581 р., її син платив податок із поселень Режани, Горошковичі, Солодарі, Красне, Сушки, Льохоновичі, Мотильовичі й Андрієвичі, де сумарно були 52 осілі піддані, 8 загородників і піп 80. Відомо також, що 1558 р. вона придбала маєток Рубишки 81.
Ж.: Феодора Богушевна Боговитина, донька Богуша Богушнвича Боговиьина і кн. Федори Сангушко. тітка Катерини Тенчинської – матері останніх князів Слуцьких. 82
Джерело: Дмитро Ващук. Київський воєвода Фридрих Пронський (за матеріалами 235‑ї Книги судових справ)
КН. АНДРЕЙ ГЛЕБОВИЧ ПРОНСКИЙ (1510,†1557)
2С:Глеб.Юр. :.. ПОДБИПЬЕТА.
Помер бл. 1557 р. Черкаський і канівський намісник (1540–1543 рр.), житомирський староста (1553–1557 рр.). Забороняв козакам ставити укріплення на р.Орелі та обох Тясминах (31, ч.7, т.2, N17, с.372). Був одружений з Анною Михайлівною Сапєгою.
У 1540 – 1543 рр. був черкаським і канівським намісником ( Акт призначення датується 12 червня 1540 р.). О.С. Грушевський зазначає: “ Вь листе Сигизмунда кн. Андрею Пронскому на замокь Черкассы указано:« маеть он … верне а справедливе служыти и всего добраго нашого и земского с пильностью смотрети и стеречы и тоть замокь нашь вь доброй опатрьности мети ». У 1553 – 1557 рр. – житомирський староста. Помер близько 1557 р. Дітей не мав.
На карті України ( середина XVII століття ) французького інженера Г.Л.Боплана, поблизу Білої церкви, знаходимо поселення – “Пронське”( Pronski ), засноване очевидно Андрієм Глібовичем Пронським в середині XVI століття. Разом братом згаданий в майнових справах 1533 року зі зведеними братами Чижевичами.[1] У 1540—1543 рр. — намісник (староста[2]) черкаський, канівський (Акт призначення від 12 червня 1540 р.).[3] 20 вересня 1545 р. разом з володимирським — Федором Сангушком, теребовлянським — Бернардом Претвичем — старостами штурмував Очаків.[4].
Так, першим листом від 11 січня 1556 р. (Вільно) дружина житомирського старости князя Андрія Глібовича Пронського Ганна Миколаївна Сапежанка записала своєму чоловікові 8000 кіп литовських грошів заставним правом на двох частинах своїх «именей отчизныхъ и материстых. Того
есть меновите именья подъ Браславлемъ Литовскимъ лежачые, замокъ и место, и кажно дворъ и место Задвичье, двор Лужъки, а в Литве дворъ Ятвезъско, двор Титовячы и двор Овновячы в Жомойти». Мотивацією позики було те, що маєтності князя А. Пронського зазнали значних збитків. У договорі також визначалася зарука у 2000 кіп литовських грошів23. Своїм другим листом, датованим тим самим днем, Ганна Миколаївна Сапежанка дарувала своєму чоловікові, посилаючись на відповідний артикул статуту, третю частину всіх своїх володінь24. Таким чином, вона спочатку записала дві частини борговим записом, а третю частину подарувала, у результаті чого відчужила всі свої володіння на користь князя А.Пронського. У двох випадках княгиня зверталася з проханням до віленського воєводи пана Миколая Радзивілла, щоб її договори були внесені до віленських замкових книг. Відтак, укладені угоди засвідчувалися публічно.
Згодом, 5 березня 1555 р., у Вільно датується договір, згідно з яким Ганна
Миколаївна Сапежанка та її чоловік князь Андрій Глібович Пронський дарують дядькові Сапежанки дворному маршалкові князеві Павлові Івановичу Сапезі (на знак подяки за його опікунство над Сапежанкою) і записують вічним правом «часть мою всю именя Понемоня и Кгедикголдишок, которая на мене, Ганну Михайловну, по небожчику пану Фридриху Ивановичу Сопезе, дядьку
мему, прирожоным спадком пришла, якъ двор, такъ бояр, слугъ путных, людей тяглых месцких и их земль, так и челяди неволное, пашен, пол, лесов, боров, бортей, дубров, пущъ, сеножатей, озер, лововъ звериных, пташих и бобровых гон, рекъ, ставовъ и всяких пожитков пеняжных, медовых, житных, дяколных и куничных»25.
23 Lietuvos mokslu akademijos biblioteka. Rankraščių skyrius. . – F.2–48. – Apyr.1.
24 Ibid. – F.2–49. – Apyr.1.
25 Ibid. – F.2–47. – Apyr.
Ж.: ГАННА МИХАЙЛІВНА САПІЖАНКА, дочка підляського воєводи Михайла Сапіги, Заручився з нею у 1551 році. Одружився – на початку 1555 р. Помер бездітним. Вдова по його смерті — дружина польного коронного гетьмана Миколая Сенявського (шлюб близько 1560 року), померла близько 1580 року. Після смерті чоловіка, Ганна Михайлівна Сапєжанка одружилась з камянецьким каштеляном, гетьманом польним коронним князем Миколою Сенявським.
[Kowalska H. Proński Semen, później Fryderyk kniaź (zm. 1555) // Polski Słownik Biograficzny. — Wrocław — Warszawa — Kraków — Gdańsk — Łódź : Zakład Narodowy Imienia Ossolińskich Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1985. — T. XXVIII/3. — Zeszyt 118. — S. 509. (пол.)— S. 509.; Czerkasy // Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich. — Warszawa : Filip Sulimierski i Władysław Walewski, 1880. — T. I : Aa — Dereneczna. (пол.).— S. 805. (пол.); Березяк Віктор. Андрій Глібович Пронський / Історія подільського села Буша; Сергійчук В. Дмитро Вишневецький. — К. : Україна, 2003. — С. 42. — ISBN 966–524-129‑X.
КН. НАСТАСИЯ ГЛЕБОВНА ПРОНСКАЯ (1551, 1562)
У 1551 р. як дружина Яна Миколи Юрієвича боярина господарського (у 1553 r наместника бистрицького і лаваришського) судиться із Станіславом Миколайовичем Будило і дружиною його, донькою своєї Ганною Миколаївною про заставу маєтку Бокшанського 83, 1552 р. про квартиру в маєтку Поланськом (Полянах) 84 і заключає з ними угоду 1553 р. 85. У 1555 р. княжна Настасія Пронська робить запис другому чоловікові Фредеріку Жуку 86, а у 1562 Федір Жук і дружина його княжна Настасія Глебівна Пронська не маючи спокійного життя, звільняються взаємно з подружнього шлюбу і розлучаються 87.
Померла після 1562 р.
∞, 1°, ЯН-МИКОЛА ЮР’ЄВИЧ
∞, 2°, ФЕДІР ЖУК (1562 — розлучення).
КН. АННА ГЛЕБОВНА ПРОНСКАЯ († після 1553)
Померла після 1553 р.
Kniażna Hanna Prońska, żona Piotra Mikołajewicza Narbuta marszałka hospodarskiego, dzierżawcy Dowgieliskiego, który jej zapisuje 1553 r. majątek Bałosze w trzeciej części wszystkich swych dóbr88.
∞, ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ НАРБУТ.
КН. МАРИЯ ГЛЕБОВНА ПРОНСКАЯ
М.: ЯН ЮРІЙОВИЧ ЗЕНОВ’ЄВИЧ89.
КН. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ ШЕМЯКА НЕЛЮБОВ ПРОНСКИЙ (1510,†1550)
— боярин (1549) и воевода; ум. в 1550 г.; сын кн. Вас. Ив. Нелюба; в 1511 г. был воеводой в сторожевом полку, стоял на Туле, а затем воеводой в левой руке в походе из Козельска на реку Угру против крымцев; в 1530 г. стоял с полком против Колычевского острова, в 1531 г. стоял против Люблина; затем велено ему и кн. Никите Палецкому идти с Коломны на Тулу; с ними же должны были быть воеводы с Коширы и из Серпухова. В том же году — воевода в левой руке в Козельске, а в 1534 и 1540 гг. стоял на Коломне в передовом полку, для приходу крымского хана. В наказе, присланном ему с дьяком Иваном Курицыным, сказано, что он написан в передовом полку, а в правой руке кн. Иван Турунтай-Пронской, и он бы был в передовом полку для великого князя дела, — а то ему не в место. В 1535 г. он — воевода в правой руке на Коломне и в Серпухове, в 1537 г. — воевода на p. Угре, затем во Владимире в сторожевом полку. В 1541—45 гг. — воевода в правой руке против крымского хана: стоял во Владимире, а затем на Коломне и на Кошире; в 1547 г. боярин и воевода в Калуге из Смоленска; в октябре 1548 г. наместник в Рязани князь Иван Шемяка Васильевич Пронский отправил встречать ногайских послов из Рязани И. Я. Измайлова. В 1548 г. — воевода в левой руке в походе к Казани, в 1548—49 г. наместник в Рязани, в 1549—50 г. стоял на Коломне в большом полку. У кн. П. был местнический счет с кн. А. Б. Горбатым-Шуйским. у 1554 р. командував походом на Астрахань (696, с.373).
Юрій та Іван Пронські-Шемякіни мали володіння у Тарусі. В 1567–1569 гг. в Замошской волости Рузского уезда за княгиней Аграфеной, женой князя Ивана Шемяки Пронского, вотчина сельцо Вишенки Куриково с 2 деревнями и пустошью (184 четверти худой земли) (Рузский уезд по писцовой книге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кистерев, Л.А. Тимошина. М., 1997. С. 125). За князем Иваном Ивановичем Пронским (либо Шемякиным, либо Турунтаем) в Городском стане Звенигородского уезда в 1558–1560 гг. вотчина село Васильевское на р. Сетуни с 9 деревнями (212 четвертей средней земли). За ним же в Угожском стане вотчина сельцо Петровское с деревнями (более 100 четвертей средней земли) (Материалы для истории Звенигородского края / Сост. С.Н. Кистерев, Л.А. Тимошина. Вып. 1. М., 1992. С. 31–32, 121).
Ж.: АГРАФЕНА (1567) в 1567 вотч.-Руза‑у.
[«Др. Росс. Вивл.», ч. XIII, стр. 35, ч. XX, стр. 37, «Отеч. Зап.» 1830 г., ч. 44, стр. 15, 37, 33 (или 38?), 60, 63, 64, 66, 70; Н. Лихачев, «Разрядные дьяки», стр. 234, 317, 318; Карамзин, т. VIII, стр. 48, пр. 99; А. И. Маркевич, «История местничества в Моск. госуд. в XV—XVII в.», стр. СХІХ; «Чт. Моск. Общ. Ист. и Древн. Росс.» 1902 г., кн. I.Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 74, 75, 77–79, 82, 84, 87–89, 91, 93, 97, 101, 103, 104, 108, 111, 113, 114, 116, 119, 124; Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой: 1489–1549 гг. Махачкала, 1995. С. 242). Боярин в октябре 1549 г. (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 124.]
КН. ФЕДОР ЮРЬЕВИЧ РЫБА ПРОНСКИЙ (1523,–1533+до)
помещ. 1С:Юр.Дм. /ин.ГЕРОНТИЙ
князь Иван Юрьевич Баранья Голова Пронский (1514,–1538.06.20+до,Вильно)
двор.сын-боярск. в битве под Оршей в плен в Литву 2С:Юр.Дм. /ин.ГЕРОНТИЙ/
б/д
КН. АНДРЕЙ ЮРЬЕВИЧ КУРАКА ПРОНСКИЙ (1523,–1541)
3С:Юр.Дм. /ин.ГЕРОНТИЙ/
~ кнж. Соломонида Константиновна Согорская (1542 1568) ин.Александра +Елена; дочь кн. Константина Иоакимовича (ин.Касьян, Ахметековича) Согорского и кнж. Марии Ивановны Кемской (1‑й брак кн. Даниил Васильевич Хованский 1542.).
б/д
КН. ДМИТРИЙ ЮРЬЕВИЧ ПРОНСКИЙ (1523,–1539+до)
4С:Юр.Дм. /ин.ГЕРОНТИЙ/
б/д
КН. ИВАН ИВАНОВИЧ ТУРУНТАЙ ПРОНСКИЙ (1531,—1569)
Стольник осенью 1546 г. (Назаров В.Д. О структуре Государева двора в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. Сб. статей, посвященный 70-летию академика Л. В. Черепнина. М., 1975. С. 52). В декабре 1546 г. наместник в Пскове (Назаров В.Д. Свадебные дела XVI века // Вопросы истории. 1976. № 10. С. 117). В ноябре 1547 г. с князем М. В. Глинским и семьей пытался бежать в Литву, но, узнав о погоне, вернулся обратно. По просьбе митрополита Макария был прощен, но лишился вотчин. По князю И. И. Пронскому 9 декабря 1547 г. поручились дети боярские в 10 тыс. руб. (Антонов А.В. Поручные записи 1527–1571 годов // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004. С. 13; Штаден Г. Записки о Московии. Т. 2. М., 2009. С. 100–101). В Тысячной книге и Дворовой тетради боярин (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 54, 112). Боярин с февраля 1547 г. (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 10), либо боярин с января-февраля 1547 г. (Назаров В.Д. О структуре “государева двора” в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 48). В октябре 1531 г. в Нижнем Новгороде командовал сторожевым полком. В мае 1533 г. воевода в Муроме. В 1533 г. воевода в Мещере на Толстике. В июле 1534 г. воевода в Мещере. В июле 1540 г. в Коломне во главе полка правой руки; князь Иван Васильевич Шемяка Пронский, первый воевода передового полка не хотел быть ниже его местом. В августе 1541 г., в июле 1544 г. в Коломне руководил передовым полком. В феврале 1547 г. на свадьбе царя Ивана Васильевича нес камку к церкви, был дружкой царицы Анастасии. В январе 1549 г. в походе из Нижнего Новгорода на Казань среди бояр сопровождал царя, затем отправлен воеводой в Бежболду. Зимой-весной 1550 г. в войске под Казанью был стольником в ясаулах. В мае 1550 г. воевода в Муроме. В июле 1550 г. воевода в Коломне из Мурома. В июне 1552 г. в войске из Коломны в Муром командовал передовым полком, затем был отправлен в Тулу против «крымских людей». В августе 1552 г. возле Казани возглавлял передовой полк. В июне 1553 г. в разряде царского похода в Коломну командовал полком правой руки. В октябре 1553 г., мае 1554 г. в Коломне во главе полка правой руки. В 1554/1555 г. в Кашире командовал полком правой руки. В июле 1555 г. воевода в Михайловом городе. В октябре 1555 г. в Калуге и Серпухове во главе сторожевого полка. В мае 1556 г. во командовал передовым полком в Кашире. В 1556/57 г. в войске на Берегу во главе сторожевого полка. В июле 1557 г. воевода в Коломне. В марте 1558 г. возглавил передовой полк Николе Заразском. В марте 1559 г. в походе против Девлет-Гирея руководил сторожевым полком. В 1561/62 г. воевода в Великих Луках. В декабре 1562 г. в царском походе на Полоцк второй воевода в полку левой руки. В 1563 г. после взятия Полоцка в царском войске, направлявшемся в Москву, второй воевода в полку левой руки. В 1562/63 г. воевода в Дорогобуже. В 1563/64 г. в Вязьме командовал полком правой руки. В октябре 1564 г. в войске из Великих Лук под Озерище второй воевода большого полка. Весной 1565 г. командовал передовым полком в Калуге. В июле 1565 г. во главе войска, которое должно было идти к Брянскому лесу, затем должен был направиться из Калуги в Коломну. В октябре 1565 г. в войске к Болхову во главе сторожевого полка. В 1566/67 г. воевода в Ржеве Володимеровой (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 11, 79, 82, 83, 85, 97, 101, 108, 121, 123, 125, 128, 135–137, 141, 143, 146, 149, 151, 154, 156, 159, 162, 163, 167, 178, 196, 198, 200, 203, 208–211, 216–220, 223, 226; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 2. М., 1977. С. 288, 380). В июне 1551 г. воевода в Рязани (Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой (1551–1561 гг.) / Сост. Д.А. Мустафина, В.В. Трепавлов. Казань, 2006. С. 51). Во время болезни царя Ивана Васильевича в марте 1553 г. не хотел присягать на верность наследнику Дмитрию, поддержал князя В. А. Старицкого (Полное собрание русских летописей. Т. 13. М., 2000. С. 525). В мае-июне 1563 г. боярин, назван наместником Нижнего Новгорода («боярин и наместник Новгорода Низовские земли»), участвовал в переговорах с литовским посланником В. Сновицким у князя И. Д. Бельского в Александровой слободе, в июне 1566 г. был на приговоре бояр с царем о продолжении войны с Литвой. В сентябре 1567 г. воевода в Ржеве, должен был двинуться к Смоленску с целью охраны посольства Ф. И. Умного Колычева. В ноябре 1567 г. прибыл на Оршанский ям на военный совет с царем (Сборник Русского исторического общества. Т. 71. СПб., 1892. С. 139, 142, 251, 523, 563). В 1565–1568 гг. входил в Земский двор. Весной 1565 г. боярин и первый воевода передового полка в Калуге. Около 28 марта 1565 г. поручился с князьями и детьми боярскими крупной суммой денег в верности И. П. Яковлева. Боярин на Земском соборе 25 июня–2 июля 1566 г. (Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 1. М., 1981. С. 181; Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004. С. 48, 173; Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 1. М., 1813. С. 547;. Антонов А.В. Поручные записи 1527–1571 годов // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004. С. 48).
окольничий(1569) боярин() 1С:Ив.Дм. :Мария.Ив. ГОЛОВИНА.
Пронское расположилось в 6 километрах к северу от Кубинки, на правом берегу речки Сетуни. Впервые в сохранившихся источниках оно упоминается в писцовой книге 1558 г. и называлось тогда Васильевским, по когда-то существовавшей здесь церкви Василия Кесарийского. В середине XVI в. в селе стоял храм Дмитрия Солунского, а само оно находилось в вотчине за боярином Иваном Ивановичем Турунтаем Пронским . Он служил еще отцу Ивана Грозного, более тридцати лет участвовал в ратных походах и был видным человеком того времени, близко стоявшим к царю Ивану IV.В марте 1553 г. государь тяжело заболел. С минуты на минуту ожидали жего кончины. Встал вопрос о наследнике престола. Мнения бояр разделились. Часть решила присягать полугодовалому сыну Грозного царевичу Дмитрию. Другие же стояли за кандидатуру двоюродного брата царя удельного князя Владимира Андреевича Старицкого, к тому времени уже взрослому человеку. При этом всем было известно, что до Дмитрия у царя были уже две дочери, умершие в младенчестве. Естественно, что даже у сторонников царевича были опасения, что Дмитрий может умереть. К слову сказать, это и случилось, буквально через месяц после описываемых событий. Среди поддерживавших Владимира Андреевича лиц был и Иван Пронский . Бояре долго спорили между собой, но дело кончилось ничем, ибо царь в конце концов выздоровел, и все осталось по-прежнему. Между тем мнительный и злопамятный монарх, затаив гнев, выжидал почти полтора десятилетия, чтобы отомстить сторонникам удельного князя . В годы опричнины, предчувствуя надвигающуюся грозу, Иван Пронский попытался спастись от царского гнева. Самым распространенным способом было уйти в монастырь, постригшись в монахи, что он и сделал. Но и это не помогло. Царь, нарушив все обычаи, приказал Пронского , по рассказу Курбского, «от чреды спасения извлече и в реце утопити». Все владения казненного боярина, в том числе и Васильевское, получившее от бывшего владельца название Пронское , были конфискованы и поступили в дворцовое ведомство.Интересно, что сам Иван IV в виновность своих жертв не верил. Приблизительно за год до смерти, предчувствуя близкий конец, он разослал по русским монастырям синодики — списки казненных и потребовал от монахов замаливать его грехи. По душе Ивана Пронского в Троице-Сергиев монастырь он дал персональный вклад в огромную по тем временам сумму в 125 рублей.
— боярин, ум. в 1569 г. (утоплен по приказанию Иоанна Грозного); сын князя Ивана Дмитриевича. Первые сведения о князе Турунтае относятся к концу княжения великого князя Василия Ивановича. Из них можно видеть, что кн. П. пользовался доверием как кн. Василия Ивановича, так и его брата, Дмитровского князя Юрия Ивановича. Князь Дмитровский не дружил с Московским великим князем и, как известно, погиб в правлен 2000 ие Елены Васильевны Глинской. Из последующих политических отношений кн. П. в царствование Иоанна IV можно предполагать, что он был сторонником прав на московский престол, по смерти Василия Ивановича, этого Дмитровского князя Юрия, руку которого, вслед за смертию великого князя Московского Василия Ивановича, держали кн. Андрей Шуйский и люди его партии, захватившие вскоре верховную власть в московском государстве. В 1532 г. кн. П. был воеводой сторожевого полка в Нижнем Новгороде. В 1533 г., незадолго до смерти великого князя Василия Ивановича, он был послан в Дмитров за князем Юрием Ивановичом со словами: «хотим Андрея брата женить, и ты б, брат наш, поехал ко мне и к Андрею брату на свадьбу». И кн. Юрий, не доверявший своему брату, вел. кн Василию, поверил кн. П. и на зов его приехал. В 1533 г. и 1537 г. он был воеводой в Муроме, а в 1540 г. воеводой в правой руке в Коломне. В 1541 г., когда полки стояли в Коломне «по крымским вестям», кн. П. был воеводой передового полка, а кн. Ив. Вас. Шемяка-Пронской — воеводой в правой руке, причем кн. Ивану Васильевичу прислано от великого князя сказать, что это ему «не в место», т. е. что в этом нет для него бесчестья. Крымский хан Саип-Гирей пришел к Оке и стал на горе; татары хотели переправиться на другой берег, но им не удалось это исполнить, потому что московские воеводы, получив известие о его приближении, поспешили тоже к Оке и вступили с ними в сражение. Передовой полк, с кн. П. во главе, пришел раньше других и, как сказано в летописи, «полетеша стрелы аки дождь». Кн. П. был в дружеских отношениях с кн. Шуйскими и участвовал в 1543 г. в том заседании думы, когда бояре, в присутствии вел. кн. Ивана Васильевича и митрополита Макария, едва не умертвили ненавистного им великокняжеского любимца Воронцова. Вскоре после того великий князь Иван Васильевич, решив освободиться от боярской олигархии, передал тогдашнего «правителя» московского государства, кн. Андрея Мих. Шуйского, своим придворным псарям на расправу, и те затравили его собаками; многие же из его друзей и сообщников были разосланы по отдаленным деревням: кн. П. велено было жить в Ржевских его имениях. Этим объясняется, что мы в течение нескольких леть не встречаем имени кн. П. ни в летописях, ни в разрядах. Лишь в 1547 г., для радостного события венчания на царство великого князя Ивана Васильевича, а вслед за тем его свадьбы с Анастасией Романовной Захарьиной, была снята опала с провинившихся бояр и князей, и кн. П. и жена его присутствовали 2000 3‑го февраля 1547 г. на свадьбе царя: кн. П. был в качестве дружки со стороны невесты. Неизвестно, когда именно кн. П. был назначен наместником в Псков, но в том же, т. е. 1547 году, в Петров пост, псковичи прислали в Москву 70 человек с жалобой на него. Царь Иван Васильевич был в это время в сельце Островке и так разгневался на челобитчиков, что стал обливать их горячим вином и палил бороды и волосы. Вероятно они не избежали бы казни, если бы в эту минуту не явился из Москвы посланный с донесением, что упал большой колокол благовестник; пораженный этим сообщением царь поспешно уехал в Москву — и псковичи остались живы. Был ли кн. П. виновен в притеснениях или псковичи напрасно на него жаловаиись, об этом летопись умалчивает, но последующие события заставляют предполагать, что кн. П. по-прежнему симпатизировал правлению Шуйских и не желал быть сторонником новой царской родни — Захарьиных. Он боялся новой опалы и надумал бежать в Литву вместе с родным дядей царя, кн. Мих. Вас. Глинским, который искал спасенья за рубежом Московского государства после восстания московской черни в 1547 г., в котором погиб брат его, кн. Юрий Вас. Глинский. 3‑го ноября 1547 г. была отпразднована свадьба младшего царского брата, кн. Юрия Васильевича, с кн. Ульяной Дмитриевной Палецкой, а на третий день после свадьбы пришло известие о побеге в Литву кн. Глинского и кн. П. Они выбрали по-видимому это время, как наиболее удобное и безопасное, рассчитывая, что царь и его приближенные будут заняты свадебными торжествами, и они успеют переехать границу. Но расчет их не оправдался: царь отправил в погоню за ними дворян, под начальством кн. Петра Ив. Шуйского, который и настиг их, как сказано в летописи, «в Ржевских местах, в великих и непроходимых теснотах». Увидав, что им невозможно скрываться, они отправились в Москву и хотели тайно въехать туда: кн. П. был остановлен во время заутрени у Нового города, в Неглименских воротах, когда он хотел «войти в город с попы», а кн. Глинский был найден на посаде, на дворе у Вознесенья, за рекою Неглимною, на Никитской улице, и оба они были приведены в город 11-го ноября. Царь Иван Васильевич велел посадить их под стражу и расспросить о побеге; они же били челом, что отправились молиться в Ковец к Пречистой, будучи напуганы убийством кн. Юрия Глинского чернью, но не знали твердо дороги и заехали в сторону. Царь Иван Васильевич простил кн. П. и кн. Мих. Вас. Глинского, вследствие просьбы духовенства и бояр «заиже от неразумия тот бег учинили были, обложася страхом княжь Юрьева убийства великого». В том же 1547 году, в декабре, с кн. П. была взята запись, за поручительством московского митрополита Макария и многих «властей», о продолжении впредь службы государю верно, усердно и безо всяких побегов. Кроме того, была взята поручная запись с бояр и дворян, в силу которой, в случае побега кн. П., поручители обязывались заплатить в казну 10 тысяч рублей. В 1549 г. кн. П. был пожалован в бояре, участвовал в Казанском походе и был послан для разв A6BD едок в деревню Бежболду, под Казань. В 1550 г. он получил поместья 200 четей в поле, а в дву потомуж, в том же году был воеводой от казанской украйны в Муроме и был вызван оттуда царем на Коломну, а затем стоял в Белеве и в Рязани по крымским вестям в передовом полку. В 1551 г., в мае, по линии от Коширы, через Коломну, до Мурома, уже собралось 150-тысячнсе московское войско, готовое к казанскому походу; в передовом полку был кн. П. Получив 21-го июня известие, что небольшой отряд крымских татар, под начальством хана, показался около Тулы, царь Иван Васильевич послал туда полки (в передовом полку был кн. П.), намереваясь лично двинуться на другой день, но остался за Окой, так как оказалось, что приходившие к городу крымцы куда-то скрылись, пограбив окрестные села и деревни. Однако, тревога была не напрасна: хан, действительно, явился под стенами Тулы и намеревался осаждать ее, но ночью с 22-го на 23‑е июня ушел, узнав о приближении московского войска от Коширы. Через десять дней царь Иван Васильевич со своим войском двинулся к Казани, и 23-го августа полки расположились станами вокруг нее на назначенных им местах; на Арском поле стали: передовой полк, под начальством кн. П. и кн. Хилкова, большой полк, ертоул и дружина кн. В. А. Старицкого; затем, когда произошли изменения в распределении полков, передовой полк был оставлен на прежнем месте. 28-го августа на помощь осажденному казанскому гарнизону явился особый отряд татар, под предводительством Епанчи. Опрокинув русскую стражу, наблюдавшую за Арским лесом, татары стремительно бросились на стан передового полка и начали рубить воинов, спокойно предававшихся своим обыденным занятиям. Кн. Хилков не был в силах отбиться от неприятеля, но вскоре к нему на помощь подоспели: кн. П. с остальной частью передового полка, кн. Мстиславский с частью большого полка и кн. Пенинский-Оболенский с предводимой им дружиной. В день же взятия Казани, 2‑го октября 1552 г., кн. П. начальствовал над той частью передового полка, которая должна была итти на Кайбатские ворота. В 1553 г., во время сильной болезни царя Ивана Васильевича, когда он, готовясь к смерти, почел необходимым привести бояр и других царедворцев к присяге на верность своему преемнику — сыну Димитрию, тогда, как известно, многие из бояр отказались это сделать и выставляли преемником умиравшему царю его двоюродного брата, кн. В. А. Старицкого. В числе этих «супротивников» Иоанна IV находились князя: Петр Щенятев, И. И. Турунтай-Пронский и Ростовский. Они говорили по поводу присяги младенцу царевичу Димитрию: «веть де нами владеть Захарьиным, и чем нами владеть Захарьиным, а нам служити Государю младу, и мы учнем служити старому князю Володимеру Андреевичу». Эти речи слышал боярин И. П. Федоров и передал потом царю. Когда бояре пошли в переднюю избу, где у креста стоял кн. В. И. Воротынский, а дьяк Ив. Михайлов держал крест, кн. П. начал говорить кн. Воротынскому: «твой отец, да и ты после великого князя Василия первой изменник; а ты приводишь ко кресту». Кн. Воротынский ответил ему: «я изменник, а тебя привожу ко крестному целованию, чтобы ты служил Государю нашему и сыну его царевичу князю Дмитрию; а ты прям, а Государю нашему и сыну его царевичу князю Дмитрию креста не целуешь и служить им не хочешь». После такого решительного ответа, князю П. ничего больше не оставалось, как вместе с другими целовать крест. Несмотря на явное выражение симпатии со стороны кн. П. князю Владимиру Андреевичу и на вражду к Захарьиным, родственникам царя, — Иоанн IV не выказал открыто своего гнева кн. П., и он по-прежнему занимал видные должности. С 1554 до 1568 г. мы почти из году в год встречаем кн. П. воеводой разных полков то по крымским вестям (стоял на Коломне, в Калуге, в Серпухове, в Дедилове, в Вязьме, у Николы Зарайского, в Ржеве), то в Ливонских походах к Полоцкому и Дорогобужу. В 1562 он верстал денежным жалованьем мещерян и делал им смотр. В 1564 г., когда кн. П. приехал на службу во Ржев, то послал за кн. А. И. Воротынским, но он не поехал, сказался болен, а затем бил челом царю, что ему невместно быть меньше кн П., но царь ответил, «чтобы он знал себе меру». В 1565 г. кн. П. должен был идти с Лук Великих под Озерище вместе с цар. Семеном Касаевичем; они взяли Озерище и донесли об этом царю Ивану Васильевичу. В том же году кн. П. был в числе поручителей по боярине Ив. Петр. Яковлеве и, в случае его побега, должен был заплатить 800 p. С разделением в этом году Московского государства на опричнину и земщину, кн. П. назначен был членом Земского управления. В 1566 г. он собственпоручно подписался под грамотой о продолжении войны с польским королем, а в 1567 г. был послан изо Ржева в Вязьму, куда съехались воеводы из Боровска и с Волока, чтобы оказать охрану московским послам, возвращавшимся из Польши. Около 1569 г. царь припомнил кн. П. его поведение в 1547 и в 1553 гг., — и он был обречен на смерть. О последних днях кн. П. показания у современников весьма разноречивы: кн. Курбский в «Истории Иоанна» говорит, что кн. П. принял иноческий сан, но Иоанн велел взять его из монастыря и утопить; Таубе и Крузе пишут, что кн. Щенятева и кн. П. засекли; в списке же бояр («Др. Рос. Вивл.», ч. XX, стр. 49) кн. П. показань умершим около 1569 г., причем не сказано, что он выбыл, т. е. умер насильственной смертью. Карамзин полагает, что кн. П. был казнен, как мнимый единомышленник боярина Ив. Петр. Федорова, который вместе с несколькими другими боярами пересылался с польским королем Сигизмундом-Августом, намереваясь изменить Иоанну. Принимая во внимание предыдущее поведение кн. П., мы думаем, что он мог быть, вопреки утверждению Карамзина, не мнимым, а действительным участником той боярской партии, которая вошла в это время в сношения с польским правительством.
За князем Иваном Турунтаем Пронским упомянуты села в Ржевском уезде, из которых в ноябре 1547 г. он пытался с князем М. В. Глинским бежать в Литву (Полное собрание русских летописей. Т. 13. М., 2000. С. 154–155). В феврале 1562 г. владел селом Перемилово в Каменском стане Дмитровского уезда. Село Перемилово он получил в 1550‑х гг., в 1543/1544 г. им владели представители рода Сорокоумовых Глебовых (Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов. XV–начало XVII в. М., 1998. № 70 (Л. 147). С. 471). Князь Иван Иванович Пронский в 1592/1593 г. в Городском стане Звенигородского уезда владел вотчиной селом Васильевское на р. Сетуни с 9 деревнями (338 четвертей худой земли). В Угожском стане того же уезда владел вотчиной сельцом Петровское и деревней (110 четвертей средней земли) (Писцовые книги Московского государства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 668–669, 720).
18 октября 1541 г. князь И. И. Турунтай Пронский дал Троице-Сергиева монастырю 50 руб. 27 ноября 1554 г. старец Иона, сын Ивана Шемякина Нелюбова Пронского, дал монастырю 50 руб. (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 45). Князь Иван Иванович Турунтай Пронский 1 апреля 1555 г. дал Троице-Сергиеву монастырю по племяннике князе Ю. И. Пронском 50 руб. (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 45). Корм по князе И. И. Пронском Турунтае 12 августа. Дал Кирилло-Белозерскому монастырю в 1555/1556 г. 106 руб. и двор в Москве (ОР РНБ. Кир.-Бел. собр. № 87/1325. Л. 120; Сахаров И.П. Кормовая книга Кирилло-Белозерского монастыря // Записки Отделения русской и славянской филологии Императорского археологического общества. 1851. Т. 1. Отд. 3. С. 85). Дал Кирилло-Белозерскому монастырю 50 руб. (Алексеев А.И. Первая редакция вкладной книги Кириллова Белозерского монастыря (1560‑е гг.) // Вестник церковной истории. 2010. № 3 (4). С. 45). И. И. Турунтай Пронский дал Иосифо-Волоколамскому монастырю 30 руб. по отце Иване Дмитриевиче Пронском (Титов А.А. Вкладные и записные книги Иосифова Волоколамского монастыря XVI в. // Рукописи славянские и русские, принадлежащие И. А. Вахрамееву. Вып. 5. М., 1906. С. 31). В 1541/1542 г. И. И. Пронский дал Савину Сторожевскому монастырю свою куплю (за 70 руб.) монастырскую же деревню Филимоново Симоново в Городском стане Звенигородского уезда по своем отце князе Иване Дмитриевиче, по брате князе Семене и по себе. До 1 января 1548 г. утратил в Городском стане Звенигородского уезда село Кулебакино с деревнями (Савин Сторожевский монастырь в документах XVI в. (из собраний ЦГАДА) / Сост. С.Н. Кистерев, Л.А. Тимошина. М., 1992. № 11, 17). В 1541/1542 г. князь Иван Иванович Пронский дал Савину Сторожевскому монастырю вотчину в волости Кремичне Рузского уезда (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 425. Л. 112).
В ящике 231 Царского архива хранилась «сказка Турунтаева человека Митьки Нелидова о животех Петра Петрова да Ивана Выроткова» (составлена в 1569 г. и относилась к конфискованному имуществу И. П. Головина и И. Г. Выродкова) (Государственный архив России XVI столетия. Опыт реконструкции / Подг. текста и коммент. А. А. Зимина. М., 1978. С. 98, 201, 291, 305, 348,444, 540, 541).
~ кнж. Мария Васильевна ин.Марфа Пенкова (1529 1570.10.20+) 2Д:Вас.Дан. /ин.ВАССИАН/.ПЕНКОВ. :Анна/ин.Александра/
[«Др. Росс. Вивл.», ч. VIIІ, стр. 2; ч. XIII, стр. 19, 30, 61, 80, 252, 286, 325(?), 341, 351, 353, 358, 366, 381, 388; ч. XX, стр. 36, 50; «Собр. Гос. Грам. и дог.», т. І, стр. 454, 458, 508, 510, 547, 556; «Ник. лет.», т. VII, стр. 27—28, 59—60, 173; «Полн. Собр. Русск. Лет.», ч. IV, стр. 307; «Царств. книга», стр. 336—346; «Отеч. Зап.» 1830 г., ч. 44, стр. 21, 59, 65, 85, 86, 91, 94, 96, 97, 99, 100, 102, 108, 114, 116; «Синб. Сборн.», стр. 1, 2, 4, 6, 7, 10—13, 17, 18, 19, 21; «Русск. Ист. Библ.», т. III, 242, 245, 254; Арцыбашсв, «Повествование о России», т. II, кн. IV, стр. 154, 156, 167, 185, 187, 217; А. Барсуков, «Род Шереметевых», т. I; Н. Лихачев, «Разр. дьяки», стр. 32, 234, прим. 58; «Сказания кн. Курбского», СПб. 1868 г., стр. 85; Карамзин; Соловьев; А. И. Маркевич: «История местничества в Моск. госуд. в XV—XVII в. в.», стр. СХІХ; Трофимов, «Поход под Казань, ее осада и взятие в 1552 г.», Казань. 1890 г., стр. 12, 66, 72, 88; кн. М. Щербатов, История, т. VIII, стр. 156; «Чт. Моск. Общ. Ист. и Др. Росс.» 1902 г., кн. I.]
боярин с 1547
Помер після 1555 р. Московський боярин з 1547 р. Один з лідерів аристократичної опозиції в Думі. Після загибелі А.Шуйського у 1543 р. потрапив в опалу. Під час повстання проти Глинських намагався втекти до Литви, за що в нього конфіскували частину вотчин. Хоча у 1553 р. підтримав кандидатуру Володимира Старицького, у 1555 р. увійшов до складу Ближньої Думи (696, с.250,266–270, 303, 309–317, 319, 412).
КН. СЕМЕН ИВАНОВИЧ СУР ПРОНСКИЙ (1523,–1542+до)
бездетн. 2С:Ив.Дм. :Мария.Ив. ГОЛОВИНА.
б/д
КН. КОНСТАНТИН ФЕДОРОВИЧ ПРОНСКИЙ (1519,1544)
помещ. С:Фед.Дм.Анд-ча , боярин Старицкий
Помер після 1537 р. (138, с.357). Був на службі у старицьких князів. Його сини Андрій та Василь у середині XVI ст. служили по Стариці (178, c. 183). Ця гілка якимсь чином зберегла володіння у Рязанській землі з уділу Федора Дмитровича. У 1678 р. боярин Іван Петрович Пронський, нащадок Костянтина Федоровича, ще мав ці маєтки (821, c. 157–158).
КН. ПЕТР ДАНИЛОВИЧ ПРОНСКИЙ (1544,—1577)
окольничий(1577) боярин() 1С:Дан.Дм. /ин.ДИОНИСИЙ/. :Фетиния.Дм. /ин.Феодора/ХОЛМСКАЯ.
боярин с 1567
— боярин и воевода, ум. в 1577 г. безд.; сын кн. Даниила Дмитриевича.
Тысячник 2‑й ст. из Юрьева. Дворовой тетради из Юрьева с пометой «67 году князь Петр в удел дан» (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 59, 151). В июле 1544 г. в войске в Коломне возглавил полк левой руки. В 1547 г. воевода в Туле. В апреле 1550 г. воевода у Никола Зараского. В июле 1551 г. воевода в Васильгороде. В мае 1553 г. воевода на вылазке в Свияжске. В июне 1556 г. во время смотра войск в Серпухове голова в сторожах у царя и великого князя Ивана Васильевича. В 1564/1565 г. воевода в Чебоксарском городе. Осенью 1565 г. боярин и воевода в Юрьеве Ливонском. В апреле 1566 г. в грамоте польскому королю Сигизмунду Августу назван «наместником Вифлянской земли» Говейского повета. В 1568/1569 г. боярин и воевода в Юрьеве Ливонском. В июне-декабре 1569 г., июне 1570 г.- январе 1571 г. боярин и наместник в Великом Новгороде. Входил в Опричный двор в 1571–1572 гг. Опричный боярин в царском походе из Новгорода против шведов в декабре 1571 г. В июле 1571 г. боярин и наместник Новгорода. В январе 1572 г. участвовал в переговорах со шведскими послами в Москве. В марте 1572 г. от него как наместника Великого Новгорода составлена грамота шведскому королю Юхану. Весной 1572 г. в царском походе на Новгород назван среди сопровождавших бояр. В 1572 г. боярин в Новгороде. В зимнем походе 1572 г. под Пайду с другими боярами сопровождал царя. Боярин на свадьбе короля Магнуса и княгини Марии Владимировны Старицкой в апреле 1573 г. (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 108, 111, 124, 131, 139, 157, 179, 213, 226, 241, 243, 245, 248; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 1. М., 1981. С. 176, 209–210; Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 292, 332; Сборник Русского исторического общества. Т. 71. СПб., 1892. С. 335; Т. 129. СПб., 1910. С. 123, 124, 126, 127, 171–177, 192–197, 207, 216, 218, 225; Акты Новгородского Вяжищского монастыря конца XV – начала XVII в. / подг. И. Ю. Анкудинов. М., 2013. № 23; Акты служилых землевладельцев XV–начала XVII в. Т. 4. М., 2008. № 116).
В 1543 г. кн. П. отразил нападение крымцев от Рязанской области, в 1544 г. был воеводой на Коломне в левой руке и в 1547 г. на Коломне и на Кошире в большом полку. В 1550 г. он был воеводой у Николы Зарайского; в том же году находился в числе поезжан на свадьбе кн. Владимира Андреевича Старицкого с Евдокией Александровной Нагой. В 1551 г. — воевода, с Ильина дня, в Василе, в 1653 г., с Благовещенья, воевода в Новгороде Северском, в 1556 г. был в походе с царем (один из голов в стану в сторожах). В 1559 г. царь велел кн. В. А. Старицкому послать на Коширу, а оттуда в Дедилов и дальше своего боярина кн. П‑го или кн. Василия Темкина, чтобы осмотреть, где стоять полкам в поле. В 1564—65 гг. он — воевода в Чебоксарах, а в 1565—67 гг. в Юрьеве Ливонском; в 1567 г. пожалован был в бояре. В 1570 г., в январе, царь Иван Васильевич приехал в Новгород, — и более месяца продолжался так назыв. «Новгородский погром», по окончании которого царь «вместо себя оставил правителя, боярина и воеводу кн. Петра Данииловича Пронского». Во время пребывания царя в Новгороде, у него за столом возник местнический спор между боярами — кн. Пронским и кн. Ив. Андр. Шуйским, причем кн. Шуйский бил на кн. П. о бесчестье своем. Царь велел разобрать их дело и дал сыну кн. Шуйского правую грамоту на кн. П., а бесчестья не присудил. В 1573 г. кн. П. был на обеде на свадьбе Ливонского короля Магнуса (Арцымагнуса) с княжной Марией Влад. Старицкой. В том же году он участвовал в походе царя Ивана Васильевича на казанских чере мис. Кроме вышеупомянутого местнического спора, у кн. П. было местническое дело с кн. В. Ю. Голицыным.
Помер після 1575 р. Московський боярин з 1573 р. Спочатку служив старицькому князю Володимирові Андрійовичу, а потім зробив кар’єру в опричній Думі (817, с.60–67).
Имел наместничий двор в Великом Новгороде (ПСРЛ. Т. 3. Вып. 2. С. 109).
8 марта 1547 г. князь П. Д. Пронский дал Троице-Сергиева монастырю по своей княгине Фетинье 40 руб. 16 апреля по ней он дал еще 10 руб. (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1986. С. 45). В 1560/1561 г. дал Симонову монастырю за свое здравие 50 руб. Возможно умер 8 марта 1634 г. или это дата переноса корма (Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря / Подг. текста А.И. Алексеев, А.В. Маштафаров // Вестник церковной истории. 2006. № 3. С. 63, 114). Князь П. Д. Пронский дал Ростовскому Борисоглебскому монастырю 50 руб. за свое здравие. Корм 25 ноября (ОР РНБ. Ф. 775 (Собр. Титова). Д. 4904. Л. 15; Титов А.А. Вкладные и кормовые книги Ростовского Борисоглебского монастыря в XV, XVI, XVII и XVIII столетиях. Ярославль, 1881. С. 11, 55). Дал Кирилло-Белозерскому монастырю 50 руб. (ОР РНБ. Кир.-Бел. собр. № 87/1325. Л. 120).
~ Фетиния 1547+до окольничья
~ Мария окольничья
[«Др. Рос. Вивл.», кн. VIII, стр. 6, кн. XIII, стр. 56, 100, 361, 387, 422, 430, 435; кн. XX, стр. 48, 55; «Акты Арх. Эксп.», т. I, стр. 320; «Собр. Гос. Гр. и дог.», т. II, стр. 53; «Акты Моск. госуд.», т. І, стр. 31, 36, 37; «Полн. Собр. Русск. Лет.», т. III, стр. 259—260; А. Барсуков, «Род Шереметевых», т. I; Карамзин; Н. Лихачев, «Разрядные дьяки», стр. 335, 495; А. Маркевич, «Ист. местничества в Моск. государстве в XV—XVII в. в.», стр. СХІХ; Соловьев, т. VI; «Чт. Моск. Общ. Ист. и Др. Росс.» 1902 г., кн. I.].
КН. АНДРЕЙ (ИН. АРСЕНИЙ) ДАНИЛОВИЧ ПРОНСКИЙ (1540?,–1542+до)
бездетн. 2С:Дан.Дм. /ин.ДИОНИСИЙ/. :Фетиния.Дм. /ин.Феодора/ХОЛМСКАЯ.
КН. СЕМЕН ДАНИЛОВИЧ ПРОНСКИЙ (1546,–1584)
— сын кн. Даниила Дмитриевича; опричный боярин с 1573 г., земский боярин с 1576 г.. Тысячник 3‑й статьи из Юрьева. В Дворовой тетради из Юрьева (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 70, 151). В феврале 1547 г. на первой свадьбе царя Ивана Васильевича с Анастасией Романовной Захарьиной, он нес, вместе с князем Иваном Шемякиным-Пронским, к церкви те камки, на которых венчали. В 1556 и 1558 гг. был полковым воеводой на Дедилове, а в 1559 г. в Ливонском походе состоял одним из воевод, для посылок в большом полку, у боярина кн. Ив. Феод. Мстиславского. В Полоцком походе 1562/63 г. находился в стане государя, голова в становых сторожах из спальников, был прибран в ясаулы.В 1563/64 г. воевода в Торопце. В 1565 г. воевода в Торопце. В июле-августе 1569 г. воевода в Смоленске. Входил в Опричный двор в 1570–1572 гг. Опричный воевода на Сенькином броде в сентябре 1570 г. Опричный боярин в царском походе из Новгорода против шведов в декабре 1571 г. Был весной 1572 г. в походе с царем Иваном Васильевичем в Ржеву Володимерову и значился воеводой большого полка, а затем послан на воеводство в Юрьев Ливонский. В 1573 г. кн. П был воеводой в левой руке в походе, с царем Иваном Васильевичем сначала к Пайде, затем на казанских черемис и в том же году — береговым воеводой (на Оке) передового полка, а несколько времени спустя — большого полка. Перемена эта и повышение произошли вследствие того, что главные воеводы: кн. М. И. Воротынский, кн. Н. Р. Одоевский и М. Я. Морозов навлекли на себя царский гнев и были отозваны с береговой приокской линии. В этом году приходили на Рязанские места крымские царевичи; кн. П. с воеводами из Орла и из Новосили отправились за ними в погоню до р. Верды, но не настигли их. В 1573–1580 гг. находился в Земском дворе. В том же году он верстал денежным жалованьем суздальцев, а в 1574 г. — жителей г. Лух. В 1574/75 г. боярин и воевода в Полоцке. Был (1575 г.) воеводой в передовом полку, стоявшем в Калуге, для прихода крымского царя. В 1576 г., вместе с послами польского короля Стефана Батория к московскому царю, приехал особый гонец, Иван Гоголь, к московским боярам. Прием Гоголя происходил у старейшего боярина кн. И. Ф. Мстиславского, и все присутствовавшие были в золотном платье; в тот же день Гоголь вместе с боярами обедал у кн. Мстиславского, но одежда бояр была самая простая — нагольные шубы. Кн. П., в числе весьма немногих бояр, присутствовал и на дневном приеме, и на обеде. Две недели спустя, Гоголю была вручена ответная грамота думных бояр к панам рады; грамота написана была от лица трех бояр, титулованных наместниками разных городов: от кн. Ив. Феод. Мстиславского, наместника Новгородского, кн. П‑го, наместника Нижегородского, и Ив. Вас. Шереметева, наместника Коломенского. В 1577 и 1579 гг. кн. П. стоял в Серпухове с большим полком, в ожидании прихода крымского хана. В декабре 1578 г. начались приготовления к новому походу в Ливонию, и была объявлена роспись воеводам по полкам; в передовой полк назначены: кн. Мстиславский, кн. В. Ю. Голицын и кн. П. В январе 1579 г. боярин и воевода полка левой руки в войске из Москвы на Кесь. В январе 1579 г. в немецком походе командовал полком левой руки. В июне 1579 г. в походе в Ливонскую землю второй воевода передового полка. В 1579 г. в объединенном войске из Пскова и Ржевы руководил полком правой руки. При возвращении в Москву, царь Иван Васильевич оставил по нескольку воевод в обоих этих городах; в Новгороде, в числе других, был оставлен кн. П. В 1580 г. второй воевода большого полка на Берегу. Осенью 1580 г. командовал большим полком в Ржеве Володимеровой. В 1580 г., на свадьбе царя Ивана Васильевича с Марией Нагой, он был в числе поезжан. Царь Иван Васильевич несколько раз поручал кн. П‑му разбирать местнические споры: в 1572 г. — Романа Олферьева с кн. Вас. Мосальским; в 1577 г. — Фомы Аф. Бутурлина с Ив. Вас. Шереметевым-Меньшим; в 1579 г. — того же Бутурлина с кн. Хворостиным. У самого кн. П. были местнические счеты с кн. В. Ю. Голицыным и Б. В. Шеиным.
Умер в 1584 году.
Князь С. Д. Пронский дал Ростовскому Борисоглебскому монастырю медный котел весом в три пуда с четвертью (Титов А.А. Вкладные и кормовые книги Ростовского Борисоглебского монастыря в XV, XVI, XVII и XVIII столетиях. Ярославль, 1881. С. 11).
[«Др. Росс. Вивл.», т. XIII, стр. 35, 257, 258, 312, 346, 359, 413, 422, 429, 435, 436, 441. 447; т. XIV, стр. 294, 296, 335; т. XX, стр. 52; «Синб. Сборн.», стр. 8, 32, 36, 39, 41, 44, 45, 48, 50, 52, 65, 69, 70, 72, 73; «Отеч. Зап.» 1830 г., ч. 44, стр. 126, 127, 128, 136, 140, 144, 154, 158, 162, 174; «Акты Моск. госуд.», т. І, стр. 39; А. Барсуков, «Род Шереметевых», т. I, стр. 390, 391, 413, 414, 420, 424, 479; Карамзин; Н. Лихачев, «Разр. дьяки», стр. 465, 476, 486, прил. 68, 70.]
Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 11, 164, 165, 190, 206, 212, 237, 241, 243, 245, 248–250, 253, 254, 257, 261–265, 285, 286, 294, 296, 303, 305, 307, 308, 310; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 1. М., 1981. С. 173; Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 272, 292, 325; Т. 3. Ч. 1. М., 1984. С. 30; Сборник Русского исторического общества. Т. 71. СПб., 1892. С. 605, 609, 610; Книга Полоцкого похода 1563 г. (Исследование и текст) / Подг. текст К. В. Петров. СПб., 2004. С. 47, 49).
КН. ВАСИЛИЙ ДАНИЛОВИЧ (1555,1559)
дворов.сын-боярск. помещ.-Кострома‑у. 4С:Дан.Дм. /ин.ДИОНИСИЙ/. :Фетиния.Дм. /ин.Феодора/ХОЛМСКАЯ.
Служив по Юр’єву.
Ж., Анна Ивановна Циплятева, дочь Ивана Елизаровича Циплятева.
XXII генерація
КН. ЮРИЙ СЕМЕНОВИЧ-ФРИДРИХОВИЧ ПРОНСКИЙ (1550?)
С:Сем.Глеб. /+ФРИДРИХ/. :Феодора. БОГОВИТИН.Ежи Фридрихович
Помер дитиною.
КН. АЛЕКСАНДР СЕМЕНОВИЧ-ФРИДРИХОВИЧ ПРОНСКИЙ (1555,†1595)
стольник Великого князівства Литовського (1576 – 1588), луцький староста (1582–1587), троцький каштелян ( 1591 – 1595 ). Син князя Семена-Фрідріха Пронського та його дружини — Федори (Теодори), доньки Богуша Михайла Боговитиновича.
Ж. кнж. Феодора Романовна Сангушко 1575,-1598 1581 (1‑й брак — Станисл. Мартин.Радиминский; 2‑й брак кн. Александр Пронский; 3‑й брак – Алдр. Лещинский), третя донька кн. Романа Федоровича и Александри Романівни Ходкевич. Мав синів Юліуша Пронського († 1613 ) і Олександра – Октавіана Пронського († п. 1638 ).
В молодості значний час провів при дворі французького короля Карла ІХ. В 1573 Олександр Пронський, син київського воєводи вчився в Гейдельберзьком університете. Підтримував: тісні звязки зі Зборовськими; після втечі Генріха Валуа — вибір королем Стефана Баторія. 8 грудня 1580 року став луцьким старостою. Як писав Грассер, князь Олександрий Пронський, «захищаючи благоденство вітчизни не тільки порадами, а й з мечем у руках», уславився перемогами над татарами на теренах Волині та Галичини. Здобуті ним трофеї зберігались у Берестечку. 90
brał udział w poselstwie do Francyi 1573 r. po Henryka Walezego ? ) . W Lipcu 1576 r . mianowany stolnikiem w . ks . Litewskiego » » ) , a 8 Grudnia 1580 r . jednocześnie starostą Łuckim » ) . W 1582 r . zastawia Michaliszki Gotowskiemu 18 ) , i jeszcze we Wrześniu 1587 r . jako stolnik Litewski i starosta Łucki ma sprawę z Tyszkiewiczem » ? ) . Z tymiż tytułami występuje 1583 r . jako właściciel Swinaryna w powiecie Włodzimierskim 16 ). Stolnikostwo Litewskie złożył na początku 1588 r . , poczem na urząd ten 30 Marca 1588 r . mianowany Sapieha 19 ). Tylko jako sta rosta Łucki ma proces z Kierdejem 20 ) . Ze starosty Łuckiego mianowany 15 Stycznia 1591 r . kasztelanem Trockim 2 ) . Ożenił się z kniażną Fedora Romanówną Sanguszkówną, wdową od 1591 r . po Stanisławie Radzimińskim wojewodzie Podla okim 22 ) . Oboje , Aleksander Proński kasztelan Trocki i malżonka jego Fedora Romani wna kniaźna Sanguszkówna , występują wspólnie 1593 r . 23 ) i razem oddają 1 Sierpnia 1594 r . dobra swe miasto Lokacze z siołami Ujiną , Cewelicze , Kruhinicze , Pawłowicze i Chołopino w powiecie Włodzimierskim , na lat 3 w arendę ? t ) . Aleksander Proński je . szcze w 1595 r . procesował się z Krasicóskim o Kraśne 25 ) . Umarł w koncu tegoż roku a kasztelanem Trockim po śmierci Aleksandra Prońskiego mianowany 12 Lutego 1596 r . Talwosz 26 ) . Pochowany obok siostry Maryi ( Maruchy ) kniaźny Prońskiej pod kopcem zwanym Maruchą o 4 wiorsty od Beresteczka , gdzie murowany jego grobowiec , uważany mylnie za pomnik bitwy pod Beresteczkiem , dotąd istnieje 25 ) . w Rzymie będąc wy . rzekł się schizmy , ale powróciwszy do kraju przyjął kalwinizm i kościół w Beresteozku zamienił na zbór 28 ). Z wymienionej Fedory Sanguszkówny pozostawił dwóch synów : Juliusza — Eliasza i Aleksandra — Oktawiana , którym Ciwiński wytoczył 1597 r . proces o Szklin 29 ) . Wdowa po nim wyszła po raz trzeci za Andrzeja Leszczyńskiego ; ja ko Leszczyńska pozwana w 1597 r . przez Woronieckiego o wydanie zbiegłych jego pod danych wsi Bubie i Trystenia 30 ) . Fedora umarła w końcu 1597 lub na początku 1598 roku ; już 5 Kwietnia 1598 r . Andrzej z Leszna Leszczyński wojewoda Brzesko — Kujaw . eki otrzymuje przywilej na jarmark w majątku Włodawie należący do dzieci jego uro . dzonych z kniaźny , Fedory Romanówny Sanguszkówny % ) . Obadwaj synowie Aleksandra , Juliusz i Aleksander książęta Prońscy wymienieni wspólnie obok swego ojczyma , Andrze 4 ) Z. 40 k . 128 i 153. 3 Z. 37 , dr . A. J. Z. R. Il 151. ^ ) Niesiecki IX 137. ) Z. 39 k . 532 d . 249. B ) Wol . 3 k . 181.9 Kurbski I 66. Zr . dziej . XIX 55. 3 ) Niesiecki VII 509. ) Z. 48 k . 408. 19 ) Boniecki 201. » ) Tamte . 19 ) Z. 67 k . 96. 13 ) Bielski , Kronika VIII 140. » ) Senatorowie 318. 15 ) Woł . 26–27 ( X. D. ) k . 362. 10 ) Z. 68 k . 216. 17 ) Kiew . Centr . Arch . VIII 58. 18 ) Zr . dziej . XIX 125. 19 ) Senatorowie 818. 3 ) Boniecki 261. 81 ) Z. 79 d . 198. 23 ) 8. 65 k . 660.33 ) Arch . Jugo Cz . I T. I 365. 2 ) Pam . I Cz . 2 str . 67. 24 ) Boniecki 261. 20 ) Z. 83 d . 19. 31 ) Słown . Geogr . VI 141. 28 ) Niesiecki VII 509. 29 ) Boniecki 201. 30 ) Tamże . 31 ) Z. 84 k. 250
9 серпня 1595 року, Люблін: князь Олександр Пронський, троцький каштелян, і його дружина Федора Санґушківна за 50тис. злотих польських продають Адамові Ґорайському з Ґораю містечко Жуків на Волині з фільварками та селами Старий Жуків, Новосілки, Новий Став, Сухівці, Радухівка, Гуменники, Судрівці та Піджуків.
Пергамент, 740x405+15 мм. До нього на сапфірових шнурках прикріплено сім печаток – осіб, які підписали документ: князя Олександра Пронського, троцького каштеляна; Федори княжни Санґушківни – його дружини; Анджея Фірлея, радомського каштеляна й ковельського старости; Анджея Менцінського з Курозвенків, велюнського каштеляна та бжезницького старости; Анджея Заленського, володимирського земського судді; Єловича Малинського та писаря Єжи (Юрія?) Овлучимського.
Зі збірки Muzeum Narodowe w Krakowie – Fundacja XX. Czartoryskich (1024 Perg.).
В силу своих служебных полномочий луцкого старосты имел долгий конфликт с Ионой. (Борзобогатый-Красенский Иван Яцкович, ок. 1505 — между 21.03 и 17.09.1585, Луцк), еп. Луцкий и Острожский. Положение Ионы особенно ухудшилось, после того как в кон. 1580 г. умер его влиятельный родственник луцкий староста Александр Жоравницкий и новым старостой стал личный враг Луцкого епископа кн. Александр Пронский. Последний в 1582 г. наложил на И. ряд взысканий, отнял часть имений. Тогда И. увеличил поборы с приходского духовенства. Про те, що навколо Жидичинського монастиря не вщухали пристрасті, свідчили два листи короля Стефана у 1582 р. У листі до луцького старости Олександра Пронського (від 30 вересня) зазначено: Бачачи великое уменшене пожитков манастыра нашого Жидичинского и роспрошене именей, скарбов церковных через владыку луцкого Иону Борзобогатого, который до того часу тот манастыр за даниною продки нашого держал [...] абы велможност ваша все именя, села и якиєж колвек пожитки, справы обычаю стародавного належачие, которые бы через бывшого державцу от того манастыра отдалены и заведены были, зас отобравши до манастыра Жидичинского мощно привернул [67]. Привілеєм від 23 листопада король підтвердив передання обителі Феофану Греку, в якому знову читаемо, що за держаня обителі Йоною Борзобогатим Красенським сталося великое уменшене и роспрошене, такъ въ скарбехъ церковныхъ, яко в отдаленю заменою и рознымъ способомъ, именей и иныхъ пожитковъ, до него [монастиря. ‑С. Г.] належачихъ. Тоді король, будучи найвышшимъ дозорцою и опекуномъ всехъ добръ Речи
Посполитое і бажаючи монастир въ давный и звыклый порядокъ привести, передав його Феофану Греку [68]. Про те, що навколо монастиря точилася боротьба, свідчив також той факт, що частина монастирських маєтків перебувала у володінні Йони з Василем. 12 січня 1583 р. Феофан подав скаргу про те, що після того, як 31 грудня
луцький староста, чинечи досыт воли иросказаню его кролевский млсти, через своїх урядників увязал архімандрита у володіння монастирськими селами Боголюбе і Рокині, королівський секретар Василь Красенський уже через кілька днів, а саме 3 січня, за допомогою луцького мостовничого Івана Красенського, братанка владики Йони, і луцького старостича Василя Жоравницького, одруженого на онуці Йони Олександрі (як бачимо, боротьба за Жидичинський монастир була родинною справою Борзобогатих Красенських та їхніх родичів), зібравши багатьох своїх слуг и бояр, зазначеного числа вночі напали на згадані села і відібрали їх у Феофана. Під час нападу було вбито двох монастирських підданих, інших побито і пограбовано [69]. Одночасно з Феофаном, тобто 12 січня 1583 р., на Василя Красенського у зв’язку з відібранням ним монастирських маєтків скаржився луцький староста князь Олександр Пронський [70]. Цього ж дня Василь, у свою чергу, скаржився на архімандрита Феофана через напад на именя отца моего, Боголюбе і Рокині, які луцький владика мне, сыну своєму, на выховане дати рачил. Василь наголошував, що він лише вигнав монастирських підданих з свого власного маєтку, і жодного вбивства не сталося [71].
18 лютого 1583 р. датовано лист короля до владики Йони з вимогою звітуватися перед волинським каштеляном Михайлом Мишкою і луцьким старостою Олександром Пронським за використання монастирських маєтків, а саме: кому і за скільки вони були передані в оренду/заставу та на що витрачені отримані гроші. Мишці та Пронському було наказано, абы до того манастыра зъехавши, и всехъ добръ тое церкви, яко и кгрунтовъ, такъ и скарбовъ церковныхъ, водле инвентару старого, догледети [72]. Настав час, коли Йона з Василем, мабуть, не захотіли обмежуватися володінням лише кількох монастирських маєтків і вирішили повернути собі обитель з усіма її селами. Від’їзд Феофана до короля вони сприйняли як слушну нагоду здійснити цей намір, і вночі з 7 на 8 липня 1583 р. напали на монастир і захопили його. 26 серпня вночі луцький староста вирішив застосувати силу, після чого Йона подав скаргу на Олександра Пронського, який, наслав своїх підданих, а ті, выламавшы острогъ, уломилися у манастыр Жидичинский, слугъ моихь побили, поранили, а все монастирське майно відвезли до села Ярославич, маєтку князя Пронського [79]. Зазначимо, що Йона не згадує про те, що в нього відібрали обитель. Як побачимо з наступних свідчень, монастир залишався у володінні луцького владики. Так, 29 жовтня возний во именю в Жидичине, у ворота манстьірскиєуткнул два позвы, якими Феофан позивав Йону з сином Василем у зв’язку з відібранням монастиря [80]. Однак Йона продовжував володіти монастирем. 11 грудня він повідомив Луцький гродський уряд про те, що цього дня до двора моего Жидичина, где будучи хорым, час немалый премешкивал, приїхали судові урядники і викликали його до суду у зв’язку із скаргою Феофана, якого переховывал у себе луцький староста, котрий до того ж забрав немало именей моих архимандрицтва жидичинского. Йона попросив братанка своего, луцького мостовничого Івана Красенського, абьх мене там перед судом обмовил [81]. Однак рішення суду було не на користь Йони, бо 18 грудня возний, за декретом судовым врядовым, їздив подавати монастир Феофану Греку. Коли приїхали, то отца Ионы Красенского, владыки лункого, самого в манастыру Жидичинском, ани врядника его и на того, хто бы на местцу от него там быти мел, не застали, бо и ворота у манастыру отвороные єсмо нашли. Возний свідчив, що нигде ничого, яко не с нее речи не было и праве яко метлою везде уметено опроч, зрозуміло, ніхто не забороняв увязат Феофана у володіння монастирем, що й було зроблено [82]. Однак через кілька днів Йона з Василем у черговий раз силоміць відібрали монастир, про що свідчить віднесення возним 30 грудня судових позовов до Жидичинської обителі в жалобе на них Феофана о гвалтовноє наєхане на манастыр Жыдычинский и о выбите з спокойного держаня [83]. На судовий розгляд відповідачі не з’явилися, пояснюючи це хворобою, і звернулися до короля з проханням перенести розгляд справи на пізніший термін, а їх куросправе припустити. Король дозволив це своїм листом від 16 квітня 1584 р. [84]. Знову судове рішення було на користь Феофана, і 10 травня 1584 р. луцький староста у черговий раз відібрав монастир у Йони. Як скаржився луцький владика, Олександр Пронський наслав на обитель 300 осіб, а після захоплення монастиря залишив у дворе Жидичинском 100 озброєних людей (луцький староста чудово розумів, що іншого способу завадити Йоні повернути собі монастир не було). Зі скарги також дізнаємося, що під час штурму вбито игумена Пречистенского, якого поховали у Жидичинському монастирі (зазначимо, що у лютому 1584 р. Йона скаржився на Олександра Пронського у зв’язку із вбивством ним ігумена Луцького Пречистенського монастиря Матвія, але, згідно з його скаргою, убивство сталося 6 січня у Пречистенській обителі [85]). Крім цього, як писав Йона, не маючи дейлитости хрестиянское, кости, тело небожчицы братовое мое, такъже и сына моего Петра, мне на взгарду зъ земли выкопавши, за манастыръ прочь выметать казаль [86]. Після вигнання Йони з обителі 10 травня 1584 p. ми не маємо свідчень про повернення ним монастиря у своє володіння.
25 апр. 1583 г. в суд поступила жалоба от луцкого духовенства в связи с тем, что И. запечатал 8 приходских церквей Луцка, сохранив богослужение только в кафедральном соборе в Луцком замке, и потребовал от духовенства внести плату за снятие печатей и открытие храмов для богослужения. В авг. 1583 г. произошло очередное вооруженное столкновение И. с луцким старостой из-за Жидичинского мон-ря, вслед. к‑рого епископ был изгнан из обители. Кн. Пронский разрушил устроенное И. на территории обители укрепление (фольварок), в мае 1584 г. велел выбросить из могил на прицерковном кладбище останки его родственников, как писал об этом И. в жалобе, направленной во Владимирский гродский суд. Впосл. И. жаловался на то, что в нояб. 1583 г. кн. Пронский отнял у него Пречистенский Святогорский муж. мон-рь в предместье Луцка Хмельник, сразу же переданный Феодоре Яновой Загоровской. Она устроила там жен. обитель, изгнав игум. Матфея, к‑рого обвинила в хищении церковного имущества. Когда сторонники И. во главе с бывш. игум. Матфеем попытались 3 янв. 1584 г. вернуть монастырь, произошло столкновение, игум. Матфей был убит. Заявление И. осталось без последствий.
Під час 3‑го безкоролів’я разом зі Зборовськими став прихильником Габсбургів. На виборний сейм прибув як посол Волинського воєводства, але з озброєним почтом, який долучив до людей Зборовських, Станіслава Ґурки, Миколая Язловецького. Під час роботи Луцького сеймику 11 січня 1589 року було вибрано ряд депутатів в Коронний Трибунал від трьох повітів Волинського воєводства, зокрема від Луцького повіту обрали луцького старосту Олександра Пронського та князя Юрія Чорторийського, від Володимирського повіту – панів Дем’яна Гулевича і Михайла Загоровського і від Кременецького – підкоморія Адама Боговитина і пана Януша Жабокрицького. З вище означених подій розпочався новий період апеляційного суду для Волинського воєводства. Луцький Трибунал в якості апеляційної інстанції припинив свою діяльність в силу різних причин та дискусійних моментів кінцевої дати свого функціонування. Історія боротьби кн. Олександра Пронського за утримання в своїх руках луцького староства стосується драматичного періоду в історії Речі Посполитої — третього безкоролів’я, яке наступило зі смертю Стефана Баторія 12 грудня 1586 р., а закінчилося коронацією Зигмунта ІІІ Вази 27 грудня 1587 р. Коронаційний сейм (10 грудня 1587 — 30 січня40 1588 рр.), щоправда, проходив на фоні останніх спроб прибічників іншої кандидатури на трон — архікнязя Максиміліана — повернути ситуацію на свою користь. Їх спротив був зламаний у битві під Бичиною (24 січня 1588 р.) королівським військом, очолюваним канцлером і великим гетьманом Яном Замойським. У результаті в полон потрапив сам Максиміліан, а з ним — і ґроно наближених до нього представників еліти Речі Посполитої («зацні і заслужені люди великих фамілій»), серед яких луцький староста кн. Олександр Пронський. Як зауважує королівський секретар і вірний клієнт Замойського хроніст Рейнгольд Гейденштейн, полонені були потрактовані як такі, що образили королівський маєстат. [Hejdensztejn R. Dzieje Polski od śmierci Zygmunta Augusta do roku 1594. — Petersburg, 1857. — T. II. — S. 279.]. Конституція «Procesus contra rebelles», прийнята на коронаційному сеймі, окреслювала провини бунтівників — невеликої кількості осіб, які виступили проти спільного вибору короля і своїми діями спрямували Вітчизну до згуби: розірвали Річ Посполиту і влаштували громадянську війну, запросили iншого володаря з іноземним військом, обложили столицю, захопили міста і замки, спустошили шляхетські маєтності, а їх власників змусили присягати чужому правителеві, скликали сеймики всупереч праву, узурпували посольства до інших володарів тощо. Тож згідно з конституцією, бунтівників мали викликати до суду позовами, врученими їм за чотири тижні до судового засідання, де суддями при королі мусило бути щонайменше вісім сенаторів і вісім присяглих представників Посольської ізби. Однак зауважувалося, що король «не закриває дороги до своєї ласки» для тих, хто до призначеного терміну «її шукатиме». Увільнялися від відповідальності супротивники кандидатури Зигмунта ІІІ, які не взяли до рук зброї. Натомість маєтки бунтівників, проти яких послані війська на чолі з коронним гетьманом, мали бути конфісковані на користь постраждалих у цій війні. [Volumina constitutionum. — Т. ІІ. — Vol. 2. — S. 73–75. ]. Попри конституцію про бунтівників, прийняту в січні 1588 р., згідно з якою кн. Олександр Пронський мав утратити луцьке староство, воно перебувало в його руках ще майже два роки (напевно, до кінця жовтня 1589 р.). Записів про роботу в цей час ґродського суду нема, але зустрічаються згадки про окремих урядників, які почувалися цілком впевнено. Так, 22 червня 1588 р. підвоєвода Іван Калусовський від імені волинського воєводи кн. Януша Острозького вніс до луцького земського суду скаргу на Остафія Єловича-Малинського, ґродського суддю за старостування Олександра Пронського, про те, що він, «будучи помочником людеи, против Отчизны повстаючих», втрутився в йому неналежний уряд, оголосив себе підстаростою і провадить суди за відсутності старости і без королівської волі на його урядування46. Також Калусовський оповідав, що 20 червня той же Малинський зі слугами Пронського — Яном і Якубом Циминськими, трьома панами Ґесинськими, Ярошем, Криштофом і Щасним, Миховським, Борищевським та іншими — перестріли його, коли він ішов до замку, де засідав земський суд, направили на нього рушниці, і якби добрі люди їх не угамували, то, напевно, його б убили. А ті всі названі особи на коронаційному сеймі «за неприятели Отчизны пресужоны». Однак вони зі злого умислу, не маючи жодних прав, «своволне и упорне» забороняють волинському воєводі виконувати його урядницькі обов’язки47, серед іншого, Малинський узяв у свою юрисдикцію луцьких євреїв, які натомість мали перебувати у владі воєводи. Однак головні події з приводу луцького староства розігралися через рік, влітку 1589 р. Королівський дворянин і писар Флоріан Олешко 5 серпня подав до володимирського ґроду, який на той час став основним майданчиком, де озвучували скарги на Олександра Пронського і його людей, королівський лист до обивателів Луцького повіту від 29 травня того ж року. В ньому повідомлялося, що на коронаційному сеймі була прийнята конституція, яка передбачала покарання для всіх активних прибічників Максиміліана, зокрема, й тих, що разом з архікнязем потрапили в полон, «которои вине урожоныи Александер Проньскии былъ подпалъ». Однак король зі своєї ласки і щедрості, «не ростегаючи срокгости правное, яко инъшим, такъ и оному тую вину, которои былъ подлегалъ», відпустив. Утім, луцьке староство, яке було в держанні Пронського, король для потреби Речі Посполитої вирішив повернути до своїх рук, залишивши можливість для князя надалі отримати своє, демонструючи монарху «хуть и верность служобъ». Відібрати староства було доручено Флоріану Олешку, однак Пронський не лише не передав його посланцеві, а й знову продемонстрував давній «упорныи» і свавільний умисл, укріпивши луцький замок гарматами й «иншою розною стрелбою», чим вчинив спротив королеві і всій Речі Посполитій та потрапив під відповідні кари, передбачені конституцією. Тож тим листом король повідомляв усім обивателям Луцького повіту, щоб вони не уважали за старосту кн. Олександра Пронського, натомість тимчасово перейшли під владу королівського представника («суроґатора») Флоріана Олешка, а невдовзі Зигмунт ІІІ обіцяв призначити і старосту48. Король відібрав у Пронського староство, очевидно, під тиском Яна Замойського. Під його ж пресом ще один «кривдник королівського маєстату» Спитек Йордан за згодою короля продав староство за 5 тис. золотих, щоб розплатитися з канцлером за шкоди, вчинені під час безкоролів’я (Lepszy K. Pzeczpospolita Polska w dobie sejmu inkwizycyjnego... — S. 99) Луцьке староство в результаті потрапило до рук вірного клієнта канцлера Яна Замойського Олександра Семашка, всупереч старанням кн. Костянтина Острозького здобути його навіть ціною відмови від повторно отриманого після смерті сина у 1588 р. володимирського староства. Про це він писав у листі до Замойського від 11 червня 1589 р., звинувачуючи канцлера, що той нічого не робить для того, щоб допомогти у цій справі князеві (Kempa T.Konstanty Wasyl Ostrogski (ok. 1524/1525–1608) wojewoda kijowski i marszałek ziemi wołyńskiej. — Toruń, 1997. — S. 202). Зауважимо, що Замойський від 80–х років активно формував свою клієнтарну сітку на Волині та Брацлавщині. Привілей для Семашка на луцьке староство, вписаний до Волинської метрики, датується 28 травня 1589 р. (Urzędnicy wołyńscy XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. M. Wolski. — Kórnik, 2007. — S. 98), що загалом збігається зі спробою Олешка взяти староство з рук Пронського. Однак до луцької актової книги було вписане ще одне надання, датоване 3 травня 1590 р. (ЦДІАК України. — Ф. 26. — Оп. 1. — Спр. 7. — Арк. 550 зв.–551 зв.), тобто цей привілей Семашко мав отримати під час сейму, на якому Замойськицй здобув тріумфальну перемогу над своїми супротивниками (Lepszy K. Pzeczpospolita Polska w dobie sejmu inkwizycyjnego... — S. 124).
Олешко того ж 5 серпня засвідчив, що 27 липня 1589 р. Олександр Пронський відмовився передати йому староство, пояснюючи, що після згаданої конституції він покутував свою вину за прихильність до Максиміліана та заслужив прощення відбкороля: «... и до ласки его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] пришол, моего м[и]л[остивого] п[а]на, руку далемъ его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости], целовалом ее, оддаючи его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] веру, послушенство и службы мое». Тож у підсумку, твердив князь, в інших учасників збройного протистояння справді відібрали їхні уряди, натомість він майже два роки потому тримав луцьке староство, яке він «зслужил продком его королевское м[и]л[ости] и право маю»49.
Пронський заявляв, що він і далі сподівається служити королю «здоровъем своим и тымъ остаткомъ маетности своее, наконець и всим, што одно маю», згідно з присягою Зигмунту ІІІ («яком то его королевском м[и]л[о]сти, оддаючи послушенство и подданство мое, офяровалъ, кгды ж маю и доброе серце до его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости]»)50. З королівського листа випливало, що були якісь попередні спроби відібрати старостинський уряд від кн. Пронського, однак невдалі. Проте слова кн. Пронського у відповідь на королівський лист, які 5 серпня переповів королівський дворянин, не вписуються у цю картину51. Луцький староста підкреслює, що упродовж усього часу від коронаційного сейму до дати на королівському листі в нього «Луцка не взято было, ажь тепер, кгдым и до ласки его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] пришол». На останній деталі — королівській ласці як питомій ознаці доброго володаря — Пронський наголошує у своїй мові багато разів у різних варіаціях: «А тепер ее [маетност] беруть, кгдым вже розумелъ, же за тым пристем моим до ласки его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] слушнем при тым старостве з ласки его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] зостат мелъ и такъ то солвовалъ, кгды кого пан в ласку приимуеть, всимъ его дарует»52.
Князь підкреслює, що уважає свого милостивого пана (короля) «счодробливымъ и побожнымъ», тож був певний, що він не лише не відбере староства, а й обдаровуватиме його й далі за служби, як обіцяв під час примирення: «за тым принятемъ до ласки своее панское не толко ми того не одберет, але и далшого опатреня [...] од его королевское м[и]л[ости] собе за службы свое обецовалъ». Насамкінець староста заявив, що не буде перечити королівській «справедливій» волі, більше того — «и сам под ноги его королевское» піддасться, однак, «декляруючи» свою покору, уважає неможливим на той час передати староство Флоріанові Олешку («на тот чась пустит му ся того такъ згола не годит»)53. Нам також не вдалося натрапити на сліди цього спротиву, якщо він таки був. Скоріш за все, ситуація зі староством зависла у стані невизначеності. Урядники Пронського, як засвідчує скарга підвоєводи Калусовського, спробували створити подобу функціонування ґроду. Однак за весь цей час від січня 1588 до січня 1590 років відсутні актові книги, а це непрямо вказує на те, що ґрод не діяв. 52 Там само. — Арк. 425 зв. 53 Там само. — Арк. 426. Виявляючи на позір свою покору королеві, луцький староста Олександр Пронський водночас вказує на його невідповідну справжньому володареві поведінку — він, ласкаво прийнявши покору Пронського та давши йому руку на знак примирення, завіривши свого підданого у подальшій ласці щодо нього, зламав слово, вчинив усупереч властивим королям милосердю, щедрості й побожності. Джоффрі Козьол, аналізуючи поняття справедливості у середньовіччі, зауважує, що справжня влада була тісно пов’язана не із відповідним застосуванням правових норм, а з моральною владою вирішувати, коли карати, а коли виявляти милість. «Суд і ласка», «справедливість і милість» — найчастіше вживані поняття у середньовічній політичній риториці, де милість доповнювала справедливість. Наділена владою особа мала взоруватися на Бога, де Божа справедливість була актом Божого милосердя, тож жоден пан не міг бути добрим володарем, якщо не вмів виявляти милосердя54. Ба більше, ласка володаря у діаді «пан — слуга» передбачала готовність слуги робити все для того, аби її заслужити і зберегти55. Тож учасник трьох елекцій на трон Речі Посполитої, який тривалий час перебував при французькому дворі Карла IX, член почесного посольства від Речі Посполитої до Генріха Валуа у 1573 р., блискучий магнат та знавець багатьох мов кн. Олександр Пронський знав, як і чим можна образити короля56. Утім, не можна відкидати й того факту, що вписаний до актових книг «конспект» промови Пронського був суттєво зредагований королівським писарем Олешком, який, поза сумнівом, теж знався на мистецтві риторики. Звернімо увагу, як ці звинувачення короля резонують із фрагментом майбутнього сейму 1590–1591 рр., де Ян Замойський у боротьбі за свою кандидатуру на підканцлерство публічно в сенаті звинуватив Зигмунта ІІІ у зламанні слова, адже у листі той висловив симпатії до креатури канцлера — Пйотра Тилицького. Канцлер твердив: якщо король не дотримує обіцянки, більше ані його словам, ані листам не буде жодної віри57.
Флоріан Олешко у своїй скарзі також описує, що князь Пронський чинив силовий спротив його спробі взяти луцький замок до своїх рук. Возний Григорій Вербський 5 серпня підтвердив слова королівського дворянина своїм визнанням у володимирському ґроді. За його словами, 3 серпня Олешко прийшов до замку, щоб повернути його королю в посесію, однак Олександр Пронський осадив замок слугами та іншим озброєним людом, «стрелцы и гаидуками». Тоді Олешко наказав возному прибити королівський універсал на ринку та по інших традиційних місцях і його «обволати»: «Его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] справы вси судовые правные юрисдицыи староства луцкого кн[я]зя его м[и]л[ости] Пронского здыимует и до владзы своее господарское брати рачит, про то абы жаден зъ их м[и]л[о]сти п[а]нов обывателев повету луцкого, такъ народу шляхецкого люде, яко бояре, месчане и иные подданые, до юрисдицыи староства луцкого прислухаючие, кн[я]зя его м[и]л[о]сти Пронского за старосту не м−ли и не узнавали, и справъ своихъ жадных у юрисдицыи уряду его не одправовали под винами тыми жь, яко князь его м[и]л[о]ст Пронскии по[...]далъ, в констытуцыи описаными, обецуючи имъ сурокгатора для справъ ихъ судовых од его королевское м[и]л[о]сти назначоного оповедити, поки староста дан будеть». Після того, як возний публічно озвучив універсал, Олешко його копію спробував прибити до замкової брами, однак слуги Пронського Адам Букоємський та Лукаш Малаховський за наказом пана стали тому на заваді, «шарпали и в прибеванью руку ему одтручали и кгвалтомъ прибиванья боронили», а також погрожували королівському дворянинові та возному58.
Проте позатекстова реальність, схоже, вигладала дещо інакше, аніж її подав Флоріан Олешко та повторив із його слів возний Григорій Вербський. 22 жовтня луцькі возні Матис Славоґурський, Станіслав Коломийський та Федір Свиридовський визнали у володимирському ґроді, що були 20 серпня 1589 р. в луцькому замку, де кн. Пронський питав возного Вербського при Флоріану Олешку, чи їздив він із королівськими листами для відбирання староства, чи бачив наповнений зброєю і людьми замок і чи може підтвердити, що старостинські слуги шарпали Олешка і відпихали його руку, коли він копії з королівського листа намагався прибити до брами. Вербський за результатами цього опитування подав до запису текст свого нового визнання, засвідчений власним підписом та скріплений підписами і печатками згаданих возних. У ньому він твердив, що був радше ретранслятором слів королівського дворянина, тож і засвідчив: «якобых я мелъ видети и сознати людемъ служебъным, гаидуками, стрельбою розмаитою, делами, гаковницами осажоныи замокъ луцъкии». Насправді ж того всього він небачив, а зустрів у замку лише кількох слуг Пронського59. Вербський також додав, що він не бачив, аби Олешка шарпали чи намагалися відірвати його руки від копії королівського листа, коли він її прибивав, «толко самыми словы, стоячи у стены, заслоняючи руками, прибият не допустили», нагадуючи королівському дворянинові, що він чинить «над звычаи» свого уряду60. Тяжко напевно сказати, що і друге свідчення возного Григорія Вербського було тотожне реальним подіям, адже він міг чинити під тиском, на цей раз уже Пронського, який все ще утримував свої позиції на Волині. Возні, які скріпили свідчення Вербського, могли зберігати лояльність до старости, адже ситуація мала шанси хитнутися у сприятливий для Пронського бік. Вибір князя у вересні того ж року депутатом на Трибунал вказує на його добрі позиції у середовищі волинської шляхти або ж засвідчує симпатії волинян у період безкоролів’я до кандидатури Габсбурга61. Врешті, возні могли належати до служебницького чи клієнтарного кола старости.
Принаймні, щодо одного з них — Станіслава Коломийського — знаходимо таку інформацію. Наступник князя на луцькому старостві Олександр Семашко, утвердившись на уряді, почав зводити порахунки зі слугами свого
попередника. Їх за Семашковим наказом на початку липня 1590 р. побили, відібрали шаблі та посадити до «турми злодейское» прямо під час засідань луцького ґродського суду. А возного Станіслава Коломийського (одного з трьох, які свідчили на користь Пронського) «з великою грозбою, зсоромотивши, прочъ зъ замку выгналъ. А судъю своего кгродского пана Тита Хомяка, заволавъши до себе, росказалъ, абы от того возного жадныхъ справъ не приимовалъ». Новий староста також заборонив міщанам тримати по своїх господах слуг Пронського. Скарга скривджених слуг була вписана до володимирських ґродських книг 7 липня того ж року62. Туди ж подав свою протестацію і ображений на «доброй славе шляхетской» возний Коломийський, заявляючи, що свій уряд він отримав за привілеєм короля Стефана з руки воєводи: «кгдыжъ не староста, одно воевода возных становитъ и их пострыгаетъ, воевода теж их и судитъ». Натомість староста Олександр Семашко «чого ми не далъ и отняти бы не могъ, мене кгвалътомъ отогналъ и одопхнулъ»63. Отже, Олександр Пронський, який образив маєстат короля, порушивши збройним бунтом проти нього спокій та злагоду Речі Посполитої, мав бути покараний згідно з ІІ ЛС утратою честі, життя і майна. За конституцією і подальшими переговорами за лаштунками кара для багатьох «зрадників», зокрема, і для Пронського, суттєво зменшилася і звелася до утрати королівських надань. Ласка короля, як плата за покору князя і його готовність служити, проте, виявилася недостатньою, що й було акцентовано. Відібрання староства королем після примирення з бунтівним князем можна було потрактувати як помсту, а це було недостойно доброго володаря, що й прозвучало докором чи то з вуст самого Пронського, а чи приписано було йому недоброзичливцем Олешком. Такій позиції короля протиставлено добру славу князя та його родини: «Я и с цвиченя моего, и з выхованья, и з уроженья продковъ моих цнотливыхь маю то, ижь завжды на свити жиломъ добре и кождому былъ прав. Такъ же кроломъ их м[и]л[о]сти, паномъ своимъ, поготову веру, послушенство и службы мое цело оддаваломъ, ровно з другими братею своею. И на якимсь местцу землю, кровю скропленую, знаки продковъ своих вспомнел, себе самого прикладом их давалъ, же теж в тые ж тропы никгды жадное воины служити паном своим не опустил, яко за счесливого панованя его к[о]р[олевскои] м[и]л[ости] Стефана, светое памети п[а]на светобливого, з нелитованемъ здоровя своего своим власным коштом з маетности своее власное оичистое немалыи почет людеи до службы Речи Посполитое по ввес векъ житя своего ставилъ и служил».
На «виправдання» Зигмунта ІІІ варто додати, що в 1591 р. кн. Олександру Пронському був наданий сенаторський уряд троцького каштеляна65, що засвідчує спроби короля у протистоянні з могутнім канцлером Замой-
ським забезпечити собі підтримку людьми з табору недавніх опонентів66. Олександр Пронський був обраний послом на сейм 1590 р. від віленського воєводства, а на сеймі 1590–1591 рр. отримав віленську каштелянію (Żelewski R. Aleksander Proński...). Прикметно, що на цьому ж сеймі волинські посли посли виявилися серед тих, хто протистояв політиці Замойського (Lepszy K. Pzeczpospolita Polska w dobie sejmu inkwizycyjnego... — S. 193). Пронський був учасником сейму 1591–1592 вже як сенатор (Dyariusze i akta sejmowe r. 1591–1592. Scriptores Rerum Polonicarum. — T. XXI. — Kraków, 1911. — S. 314, 331).
15 січня 1591 року став троцьким каштеляном.
Після батьків одідичив, зокрема, Жуків,[3] Свинарин (Володимирський повіт), Яблучну (коло Білої Підляської), добра голаницькі під Лєшним, Тушне під Наклим, Берестечко. Віно дружини — Несухоїжі у ВКЛ. Тримав розлогий маєток Грежани, що мав села: Солодирі, Горошки (Горошківці), Сушківці, Лучинці, Мотовиловичі, Баксаки, Білки в Київському воєводстві, отримані батьком в заставу від Сапігів. Процес щодо цих маєтків, розпочатий ним з Левом Сапігою, продовжували його спадкоємці.
Відзначався значною фізичною силою, був добре вишколений, добре володів польською, латиною, французькою, видається, також німецькою, італійською. Належав до старших (світських сеньойорів) кальвінського збору у Вільнюсі. В Берестечку замінив костел на кальвінський збір. В 1595 році хворів, тому не прибув на з’їзд протестантів до Радома. Помер або наприкінці 1595 — на початку 1596 року, перед 12 лютого 1596 р. — за даними Романа Желєвського[1]. За даними Олександра Цинкаловського, помер у 1600 році в Берестечку.[2] Був похований (за А. Вольфом) під кіпцем, званим Марухою, поблизу Берестечка. Його мурований гробівець[4] (існував у ХІХ ст.) помилково вважався пам’ятником Берестецькій битві 1651 р.[1]
Похований у Берестечку : “Pochowany obok siostry Maryi ( Maruchy ) kniażny Pronskie; pod kopcem zwanym Marucha o 4 wiorsty od Beresteczka..”.
У 1595 році князь Олександр Пронський, староста луцький, був у Римі, відрікся від православної віри і став католиком. Та додому повернувся вже кальвіністом і віддав новим своїм одновірцям-кальвіністам католицький костел у Берестечку. 1596 році князь помирає, залишивши після себе двох синів Юлія (помер 1613 р.) та Олександра-Октавіана (помер після 1638 p.).Дружина Олександра Фрідріховича Пронського Федора Романівна, уроджена княжна Сангушко, вийшла заміж вдруге за одновірця покійного чоловіка, Андрія Лещинського, воєводу Брест-Куявського. З тих пір Берестечко стало належати Лещинським. Граф Андрій Лещинський до фанатизму був відданий кальвінізму і продовжив справу князя Пронського.
Яшчэ адным прадстаўніком эліты ВКЛ, якому належалі значныя зямельныя надзелы на Кіеўшчыне (а таксама на Валыні), быў князь Аляксандр Пронскі. На Дняпры яму перайшлі ў спадчыну воласці Гражаны і Гарашкевічы (іншая назва — Александропаль), якія калісьці ў заставу князям пакінулі Сапегі, але так і не выкупілі [Ukraina (Kijów — Bracław)… Dz. I. S. 36. Dz. II. S. 112. У 1581 г. гэта быў дзясяты з самых вялікіх зямельных уладанняў на Кіеўшчыне, гл.: Ltwin H. Napływ… Op. cit. S. 26. ]. Пронскі вёў актыўную палітычную дзейнасць на вялікалітоўскай арэне, у сувязі з чым ён спачатку займаў пасаду стольніка (1576 — 1588), потым — трокскага кашталяна (1591–†1596). Ён памёр, калі ягоныя два сыны — Аляксандр Актавіян і Юліюш — былі яшчэ непаўнагадовымі, таму спачатку знаходзіліся пад доглядам маці, Фядоры з роду Сангушкаў, а пасля і яе другога мужа, Андрэя Ляшчынскага.
Помер у 1595 р. Староста луцький (1580–1591 рр.), стольник Великого князівства Литовського (1576–1588 рр.), каштелян троцький (1591–1595 рр.).
[Żelewski R. Proński (Pruński) Aleksander Fryderyk h. Św. Jerzy (ok. 1550 — ok. 1595), kniaź // Polski Słownik Biograficzny. — Wrocław — Warszawa — Kraków — Gdańsk — Łódź : Zakład Narodowy Imienia Ossolińskich, Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1985. — T. XXVIII/3. — Zeszyt 118. — S. 507—509. (пол.); Łoziński W. Życie polskie w dawnych wiekach (1907). — Lwów : Altenberg — Gubrynowicz & syn, 1921 (IV edycja) — S. 189—192. ; Цинкаловський О. Стара Волинь і Волинське Полісся. Краєзнавчий словник — від найдавніших часів до 1914 року. — Вінніпег : Накладом Товариства «Волинь», 1984—1986. — С. 88.; Наталя Старченко Образа королівського маєстату: волинські репліки останньої третини XVI ст.]
54 Koziol G. Begging Pardon and Favor. Ritual and Political Order in Early Medieval France. — Ithaca, New York: Cornell University Press, 1992. — P. 216–218.
55 Kiedy sługa zna łaskawe oko pańskie, powinien się starać, aby sobie onę łaskę zachowywał i umiał jej strzedz (Dyariusze sejmowe r. 1585... — S. 28).
56 Żelewski R. Aleksander Proński // Polski Słownik Biograficzny. — T. 28. — S. 507–509
59 Там само. — Арк. 571–571 зв.
60 Там само. — Арк. 570 зв.–571 зв.
61 У сеймиковій ухвалі від 11 вересня 1589 р. він фігурує серед обраних на Трибунал депутатів як луцький староста (Там само. — Ф. 28. — Оп. 1. — Спр. 22. — Арк. 580–581).
62 Там само. — Спр. 23. — Арк. 398–399 зв.
63 Там само. — Арк. 401–402.
КНЖ. МАРУХНА ФРИДРИХОВНА ПРОНСКАЯ
Померла дитиною.Енциклопедичний словник, кінця XIX ст., подає цікаву довідку про історію м. Берестечка на Волині. Ця довідка розкриває таємницю започаткування назви місцевого кургану: « Сь левой стороны этой реки ( Стир [Б.В.] ) до сихь порь сохранилась могила Пронскихь и холмь подь названіемь Маруха. По преданію стояль замокь, основанный Симёномь Пронскимь». Автор вважає, що цей насипний курган розташований над могилою дочки С.(Ф).Г. Пронського – Марухни Фрідріхівні. Назва кургану говорить сама за себе. Про це знаходим підтвердження у польського дослідника Йозефа Вольффа.
КНЖ. ГАЛЬШКА ФРИДРИХОВНА ПРОНСКАЯ († бл.1581)
М., [1572] Ян Зборовський, kaszt. gnieźnieński (†1604/1605)
КН. ЮРИЙ ИВАНОВИЧ ШЕМЯКИН ПРОНСКИЙ (1528–1555)
боярин (1553–1554); сын кн. Ивана Васильевича Шемяки. Стольник осенью 1546 г. (Назаров В.Д. О структуре Государева двора в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. Сб. статей, посвященный 70-летию академика Л. В. Черепнина. М., 1975. С. 52). В 1547 г., на первой свадьбе великого князя Ивана Васильевича с Анастасией Романовной Захарьиной, он держал колпак и спал у постели, а на другой день свадьбы мылся в мыльне с великим князем.В сентябре 1547 г. на свадьбе князя Юрия Васильевича и княгини Ульяны Дмитриевны Палецкой спал у постели и в мыльне мылся (Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 2. М., 1977. С. 339). В 1549 г. он — кравчий. В Дворовой тетради боярин с пометой «умре» (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 56, 112). По мнению А. А. Зимина, опиравшимся на Шереметевский список, был кравчим в конце 1540‑х – начале 1550‑х гг. (Зимин А.А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI в. // Исторические записки. Т. 63. М., 1958. С. 196). В 1549—50 г. — рында в Казанском походе и в 1550 г. — стольник; на первой свадьбе кн. В. А. Старицкого с Евдокией Александр. Нагой он нес вино в церковь; в 1551 г. был полковым воеводой в Нижнем Новгороде, а затем на Михайлове; в 1551 г. был одним из начальников ертоула в Казанском походе. В летописи за это время он называется просто кн. Шемякиным, но в «Сказаниях» кн. Курбского, который сам был участником похода под Казань, он назван кн. Пронским; там мы читаем: «княжато Пронский Юрий, юноша зело храбрый». Ертоул выступил 15-го июля из Мурома, а через месяц (16—19-го августа) все войска переправились против Свияжска на левый берег Волги. 23-го августа рано утром, когда полки двинулись для обложения Казани, ертоул, в составе 7000 пеших и конных воинов, под начальством кн. П. и кн. Троекурова, беспрепятственно достиг верховьев р. Булака, близ озера Кабана, навел мосты и, переправившись, стал подниматься к Арскому полю по склону крутой горы. Когда часть ертоула уже поднялась на вершину горы, казанцы (5000 всадников и 10000 пеших) неожиданно напали на середину колонны, прорвали ее и произвели сильное замешательство среди стрельцов, на помощь которым, к счастью, подоспели кн. П. и кн. Троекуров с другой частью ертоула, состоявшей из детей боярских и отряда стрельцов, и заставили казанцев отступить к городу. 25-го августа ертоул получил приказание передвинуться с Арского поля на правый| берег Казанки и соединиться с полком правой руки, под начальством князей Щенятева и Курбского. Лишь только ертоул выступил по назначению, как был атакован казанцами, сделавшими вылазку из города: перевес и в этом сражении, благодаря передовому полку, прибывшему под предводительством кн. Хилкова со свежими силами, остался на стороне русских, потери которых были невелики и состояли главным образом из раненых. Кн. П. тоже был ранен, но так как 30-го августа мы встречаем его на поле битвы, то из этого можно заключить, что рана не была серьезна. В день штурма Казани, 2‑го октября 1552 г., кн. П. предводительствовал частью ертоула и должен был итти на пролом в Збойливые ворота. По взятии Казани, он стоял с большим полком в Калуге.
Вслед за покорением царства Казанского, царь Иван Васильевич задумал покорить царство Астраханское. Весной 1554 г. царь собрал боярский совет, на котором было решено отомстить Астраханскому хану за неисполнение договора, заключенного с его посланником, кн. Ишимом, и за ограбление московского посла: это служило, конечно, лишь благовидным предлогом для похода московского войска к Астрахани. Как только прошел лед, 30-тысячное войско, под начальством кн. П., село на суда и поплыло по Волге; туда же отправились и Вятские служилые люди, с кн. Александром Вяземским во главе. 29-го августа 1554 г., когда царь Иван Васильевич, по обыкновению, праздновал в с. Коломенском свои именины, в кругу духовенства и бояр, прискакал гонец от кн. П. с вестью о взятии Астрахани.
Кн. П. писал, что 29-го июня они пришли к Переволоку (между Волгою и Доном), и что отправившийся вперед кн. Вяземский встретился с астраханцами выше Черного острова и разбил их наголову. Пленные сказали воеводам, что царь Ямгурчей послал.их проведывать про московские войска, что сам он стоит в пяти верстах от Астрахани, а что в городе людей мало и все сидят по островам. Кн. П., оставив большие суда, поспешил к Астрахани, а кн. Вяземского отпустил к Ямгурчееву стану. Оказалось, что Ямгурчей бежал к Азову, а жен и детей его удалось перехватить в судах на море. Астрахань сдалась кн. П. без малейшего сопротивления, потому что защитники ее обратились к бегство при первом появлении московского войска. Через несколько дней московские воеводы настигли толпы астраханцев, спасавшихся бегством; часть их была побита, другие взяты в плен, причем было освобождено много русских невольников. Жители, оставшиеся в Астрахани, прислали к воеводам с челобитьем, чтобы государь их пожаловал, — не велел побивать и разводить, а велел бы служить себе и Дербыш-Алею. Воеводы согласились на их челобитье, с условием, чтобы все русские невольники были освобождены. Царя астраханского Дербыш-Алея кн. П. обязал клятвою давать ежегодно московскому царю по 40000 алтын и по 3000 рыб и даром дозволять московским рыболовам ловить рыбу в Волге от Казани до Астрахани. В случае смерти ДербышАлея, астраханцы должны были бить челом московскому царю и его детям о пожаловании им царя. По утверждении этих условий шертною грамотою, воеводы отправились в Москву, отпустили всех астраханских пленных, а с собою взяли только цариц с детьми и русских пленных. В том же 1554 г. кн. П. должен был по росписи стоять в Калуге с передовым полком, но, вследствие сделанного изменения, стоял в Рязани.
Марфа, вдова протопопа Благовещенского собора Московского Кремля, Василия Кузьмича осталась с сыном Иваном и внучкой княжной Овдотьей (дочерью жены князя И. М. Меньшого Мезецкого княгини Ефимьи). Протопоп Василий Кузьмич купил село Глумово за 500 руб. у братьев князя Ивана Михайлова сына у Ивана Шапки, Петра и Семена (по третям). Василий отдел село зятю, но взял в него кабалу на 300 руб. Протопоп Василий поставил новое село Банево, кабалу в 300 рублях отдал сыну Ивану и разделил землю пополам: село Глумово с деревнями отдал князю Мезецкому и его семье, а село Банево с деревнями отдал сыну Ивану. Вскоре князь Мезецкий с женой умерли и внучка попала на воспитание к Марфе. Князь Иван перед смертью благословил дочь полуселом Алексино, своей вотчины четвертым жеребьем, а также деревнями Илкин угол и Маншин. Половина села Алексина была заложена Мезецким в 100 руб. Семену Васильеву сыну Черемисину, а четверть села Глумово Злобе Лукерьину, но протопоп выкупил те кабалы. Когда Овдотья подросла Марфа с сыном договорились с Василием Михайловичем Воронцовым выдать её замуж за его брата Ивана Михайловича и подписали зарядную запись в 500 руб. Но в последний момент внучка отказалась выходить замуж и пришлось заплатить 500 руб. Внучка вышла замуж за князя Юрия Ивановича Шемякина и получила в приданое отца благословение полсела Алексина. Юрий умер. Село Глумово осталось за Овдотьей. Князь Иван Мезецкий с женой Ефимьей были похоронены в Богоявленском монастыре, после смерти их дочери Овдотьи по распоряжению отца село Глумово было завещано Богоявленскому монастырю также как село Банево после смерти Ивана (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. № 1222. Л. 1476–1479) В 1538/1539 г. Овдотья Шемякина разделила на 4 жеребья вотчину в Стародубе Ряполовском село Лучкино, Васильевское и Олексино с деревнями и починками с князьями Иваном, Петром, Иваном Меньшим Михайловыми детьми Мезецкого. Овдотье досталось полсела Алексино с 38 деревнями и починками. Во владенье было не менее 5000 десятин, не считая 16 озер и заливных лугов (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. Д. 8. № 823. Л. 706–712; Писцовые книги Московского государства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 865–872). В 1557/1558 г. его жена княгиня Авдотья, дочь князя Ивана Михайловича Меньшого Мезецкого, размежевала земли со своим дядей Семеном Михайловичем Мезецким и братом князем Юрием Ивановичем Шапкиным в вотчинных угодьях князя Петра Михайловича трети на р. Клязьме в Стародубе Ряполовском. В 1559/1560 г. княгиня Евдокия после своего живота дала вклад в Троице-Сергиев монастырь сельцо Алексино в Стародубе Ряполовском Владимирского уезда. Упоминается дядя Евдокии Иона Протопопов (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. Д. 8. № 1178. Л. 1381; Федотов-Чеховский А.А. Акты, относящиеся до гражданской расправы Древней России. Т. 1. Киев, 1860. С. 224; Шумаков С.А. Обзор грамот коллегии экономии. Вып. 5. М., 2002. С. 34). В 1564/1565 г. его жена Евдокия, дочь князя Ивана Михайловича Мезецкого, написала духовную грамоту. Своим сестрам, дочерям князя Семена Михайловича Мезецкого, Марье и Федосье она дала 20 руб. Она отдала отчину деда князя Михаила Романовича и отца благословение полсела Алексино и благословение дяди князя Петра Михайловича Мезецкого полсела Алексино Троице-Сергиеву монастырю. Еще благословение дяди деревни Батютино, Харинское, Голощапово, Федорово, Бабашкино, Шурыгино, Волчье, Голошевка, Лихотево, Бакулино она передала своему брату князю Юрия Ивановичу Мезецкому, деревни Круглое, Максимово, Звягино, Деголево она завещала сестрам княгиням Марье и Федосье. Вотчину деда и отца в Суздальском уезде село Глумово с деревнями она передала Московскому Богоявленскому монастырю. Своему дяде Ионе Васильеву сыну Протопопову она дала деревни села Глумово Банево, Сурожино, Другое Сурожино, Терехово и пр. (всего 15 деревень) до его живота, а затем они должны были отойти Богоявленскому монастырю. Завещала продать свой двор в Москве (Архив СП ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. № 1279. Л. 1635–1640; Акты Русского государства 1505–1526 гг. М., 1975. № 82).
Князь Юрий Иванович Шемякин Пронский в 1553/1554 г. дал Троице-Сергиеву монастырю по брате князе Никите и по сестре 100 руб. (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 45). Князь Иван Иванович Турунтай Пронский 1 апреля 1555 г. дал Троице-Сергиеву монастырю по племяннике князе Ю. И. Пронском 50 руб. В 1559/1560 г. жена князя Юрия Евдокия дала по муже Троице-Сергиеву монастырю и по себе свою вотчину в Стародубе Ряполовском село Олексино с деревнями (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 11320. Л. 1391; Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. Д. 8. № 1213. Л. 1459; Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 45; Шумаков С.А. Обзор грамот коллегии экономии. Вып. 5. М., 2002. С. 34).
~ кнж. Евдокия Ивановна Мезецкая ин.Евфросиния (1539 1565), дочь кн. Ивана Семеновича Мезецкого и Ефимьи Васильевны Протопоповой.
[«Никон. лет.», т. VII, стр. 210, 216—223; «Древ. Росс. Вивл.», кн. VIII, стр. 4; кн. XIII, стр. 29, 33, 34, 55; кн. XX, стр. 36; «Сказания кн. Курбскаго», стр. 17, 54; Арцыбашев, «Повествование о России», т. II, кн. IV, стр. 222, 226—229; А. Барсуков, «Род Шереметевых» т. I, стр. 147; Карамзин; Соловьев, т. VI, стр. 125, 127; Трофимов, «Поход под Казань, ее осада и взятие в 1552 г.», Казань. 1890 г., стр. 43, 47, 63, 69, 73, 77; «Чт. Моск. Общ. Ист. и Др. Росс.» 1902 г., кн. I.
Полное собрание русских летописей. Т. 5. Вып. 2. М., 2000. С. 234; Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой (1551–1561 гг.) / Сост. Д.А. Мустафина, В.В. Трепавлов. Казань, 2006. С. 139, 145; Государственный архив России XVI столетия. Опыт реконструкции / Подг. текста и коммент. А. А. Зимина. М., 1978. С. 86, 454)..]
КН. ИВАН ИВАНОВИЧ ШЕМЯКИН НЕЛЮБОВ ПРОНСКИЙ, ИН. ИОНА (1546,1554)
сын второй кн. Ивана Шемяки Васильевича Нелюбова Пронского. Стольник осенью 1546 г. 91. В феврале 1547 г. на свадьбе царя Ивана Васильевича и Анастасии Захарьиной нес камки за князем Иваном Ивановичем Пронским 92. В октябре 1548 г. наместник в Рязани князь Иван Шемяка Васильевич Пронский отправил встречать ногайских послов из Рязани И. Я. Измайлова 93. Тысячник 1‑й статьи из Тарусы 94.
В 1567–1569 гг. в Замошской волости Рузского уезда за княгиней Аграфеной, женой князя Ивана Шемяки Пронского, вотчина сельцо Вишенки Куриково с 2 деревнями и пустошью (184 четверти худой земли) 95. За князем Иваном Ивановичем Пронским (либо Шемякиным, либо Турунтаем) в Городском стане Звенигородского уезда в 1558–1560 гг. вотчина село Васильевское на р. Сетуни с 9 деревнями (212 четвертей средней земли). За ним же в Угожском стане вотчина сельцо Петровское с деревнями (более 100 четвертей средней земли) 96.
∞, ..... ..... ....., ИН. МАРФА.
б/д
КН. НИКИТА ИВАНОВИЧ ШЕМЯКИН НЕЛЮБОВ ПРОНСКИЙ (1550,–1554+до)
2ст.дворов.сын-боярск. помещ.-Таруса‑у. 3С:Ив.Вас. НЕЛЮБОВ. ШЕМЯКА. Тысячник 2‑й статьи из Тарусы (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 59). Княгиня Агрипина Прозоровская дала по княгине Ирине, дочери князя Никиты Шемякина Пронского Кирилло-Белозерскому монастырю 50 руб. (ОР РНБ. Кир.-Бел. собр. № 87/1325. Л. 118; Алексеев А.И. Первая редакция вкладной книги Кириллова Белозерского монастыря (1560‑е гг.) // Вестник церковной истории. 2010. № 3 (4). С. 40). Князь Юрий Иванович Шемякин Пронский в 1553/1554 г. дал Троице-Сергиеву монастырю по брате князе Никите и по сестре 100 руб. (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 45).
∞, КНЖ. ИРИНА ПРОЗОРОВСКАЯ (1569+до )
б/д
КН. ВАСИЛИЙ ФЕДОРОВИЧ РЫБИН ПРОНСКИЙ (1547,–1566)
С:Фед.Юр. РЫБА.
Осенью 1547 г. в боярском списке назван среди бывших у князя Юрия Васильевича «в поезду» из Волока Ламского (Назаров В.Д. О структуре Государева двора в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. Сб. статей, посвященный 70-летию академика Л. В. Черепнина. М., 1975. С. 53). В Дворовой тетради из Костромы с пометой в Рузе и из Рузы (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 148, 175). В Полоцком походе 1562/63 г. голова в становых сторожах из спальников, прибран в ясаулы, спал в стане государя (Книга Полоцкого похода 1563 г. (Исследование и текст) / Подг. текст К. В. Петров. СПб., 2004. С. 47, 48, 50). С другими детьми боярскими поручился по Л. А Салтыкове и его сыновьях Михаиле и Иване в 1564/1565 г. в их верности в 5 тыс. руб. (Антонов А.В. Поручные записи 1527–1571 годов // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004. С. 37). Дворянин 1‑й статьи на Земском соборе 25 июня–2 июля 1566 г.97
В 1558/1559 г. занял у Кирилло-Белозерского монастыря 300 руб. и заложил закладное село Ескино с деревнями Дор, Окульцово, Фендяково и еще 6 деревнями и 1 починком в Романовском уезде в Пошехонье, которое ему заложил по двум кабалам в 1553/1554 г. в 200 руб. князь Григорий Иванов сын Угримов Ухтомский. В 1558/1559 г. князь Г. И. Ухтомский отказался от своей вотчины в пользу князя Пронского, и вотчина досталась Кирилло-Белозерскому монастырю путем выкупа закладной кабалы в 300 руб., занятых под заклад заложенного села (ОР РНБ. Q. IV. 113 б. Л. 240–246; Ф. 536. Q 62. Л. 15 об.-18; Архив П. М. Строева. Т. I // Русская историческая библиотека. Т. 32. Пг., 1915. С. 432–434). За князем В. Ф. Пронским было поместье в Жалинской волости Новоторжского уезда пустошь, что была деревня Сынково (Ситково) (РГАДА. Ф 1209. Оп. 1. Кн. 11432. Л. 241). За князем Василием Пронским было поместье в Локношском стане Рузского уезда пустошь, что была деревня Немирово с 17 пустошами, сельцом (400 четвертей) (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 425. Л. 447).
5 мая 1548 г. князь Василий Федорович Пронский дал Троице-Сергиева монастырю 10 руб. по своей княгине Фетинье (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 45). Корм по князю Василию Пронскому на 1 января в Новодевичьем монастыре. Дал монастырю 40 руб. (Вкладная книга 1674–1675 (7183) года Московского Новодевичьего монастыря // Источники по социально-экономической истории России XVI–XVIII вв.: из архива Московского Новодевичьего монастыря / Подг. В. Б. Павлов-Сильванский. М., 1985. С. 178). Князь В. Ф. Пронский дал Кирилло-Белозерскому монастырю 10 руб. (ОР РНБ. Кир.-Бел. собр. № 87/1325. Л. 120).
После окончания заседаний Земского собора произошло событие, которое оказало большое влияние на ход дальнейшего развития опричной политики Ивана IV. Уже П.А. Садиков предположил, что вскоре после назначения митрополитом Филиппа Колычева (25 июля 1566 г.) состоялось выступление ряда участников Земского собора против опричнины. В результате этого выступления в конце 1566 г. были казнены В.Ф. Рыбин-Пронский, И.М. Карамышев[1021] и К.С. Бундов. Все трое действительно участвовали в земском соборе 1566 г.[1022] Карамышев и Рыбин-Пронский были казнены после 22 июля 1566 г. И до 2 февраля 1567 г. (Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 294–297). «Потомъ Иоанна, княжа Пронское, от роду великихъ князей резанскихъ мужа престарѣвшагося уже во днехъ и от младости ево служаща не токмо ему, еще и отцу его много лѣт и многожды гетманомъ великимъ бывша и сигклицкимъ саном почтенного. Послѣди же мнишество возлюбилъ и в монастырѣ остриже власы и отрекшеся всеа суеты мира сего, Христа своего ради. Он же такъ мужа престарѣвшаго во днехъ мнозехъ и во старости мастите от чреды спасенныя извлече и в реце утопити повелѣлъ. И другаго княжа Пронское Василий, глаголемого Рыбина, погубилъ» (Сочинения князя Андрея Курбского // Русская историческая библиотека. Т. 31. СПб., 1914. С. 285). В дипломатических документах их казнь объяснена тем, что «они мыслили над государем и над государскою землею лихо»[1023]. Однако и И. Таубе, и Э. Крузе связывали их казнь с публичным обличением Ивана Грозного митрополитом Филиппом, которое произошло в марте 1568 г.[1024] То, что выступление Рыбина-Пронского и других состоялось именно в 1566 г., явствует из сопоставления свидетельств Шлихтинга и Курбского. Шлихтинг пишет, что «в 1566 году сошлись многие знатные лица, даже придворные», в числе более 300 человек и обратились к Грозному со словами протеста против опричных репрессий. Ответом на это были казни некоторых выступавших[1025]. Курбский, сообщив о казни В. Рыбина-Пронского, прибавляет, «В той же день и иных не мало благородных мужей нарочитых воин, аки двести, избиенно; а нецыи глаголют и вящей»[1026]. Таким образом, предположение П.А. Садикова о выступлении в 1566 г. ряда членов земского собора следует признать вполне обоснованным. Оно подтверждается и свидетельством Пискаревского летописца, сообщавшего (правда, без точного указания на время), что «и бысть в людях ненависть на царя от всех людей и биша ому челом и даша ему челобитную за руками о опришнине, что не достоит сему быти»[1027]. Л.М. Сухотин, ссылаясь на Шлихтинга и Одерборна, считает, что в 1566 г. выступила знать с прошением о прекращении казней. Во главе ее якобы находился боярин князь Телятевский[1028]. Однако боярин Петр Иванович Телятевский умер уже к началу 1565 г., а остальные Телятевские — его дети Андрей и Иван и брат Василий — служили в опричнине еще в 1569 г.[1029] Одерборн, источниками которого были Таубе, Крузе и Гваньини, соединил сведения о выступлении участников собора 1566 г. и о «заговоре Челяднина». Поэтому самостоятельного значения его рассказ не имеет.
Семейные связи В. Ф. Рыбина-Пронского во многом напоминают родовое окружение митрополита Филиппа: род Колычевых был близок князьям старицкого дома, причем некоторые из них вошли в опричнину, резко улучшив свое служебное положение. Выступление В. Ф. Рыбина-Пронского в 1566 г., как уже говорилось, могло быть вызвано старицкими симпатиями. Но не исключена тут и личная обида. Дело в том, что в роду князей Пронских, уже со времени Василия III неизменно входивших в состав Боярской думы, он был ближайшим (по старшинству) кандидатом, которого следовало произвести в бояре. Однако в опричные годы Иван IV вообще не склонен был расширять состав этого учреждения – оплота феодальной аристократии. Когда же он назначал бояр, то главным образом из числа опричников. Боярином сделался уже в 1565–1566 гг. П. Д. Пронский , опричник (из младшей ветви фамилии), а назначение В. Ф. Рыбина-Пронского в Думу так и не состоялось.
∞, ФЕТИНИЯ 1548.05.05+до
КНЯЗЬ АНДРЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ПРОНСКИЙ (1552,1560)
1С:Конст.Фед.Дм-ча
В Дворовой тетради из Старицы (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 183). В 1568 г. воевода в Юрьеве (Сборник Русского исторического общества. Т. 71. СПб., 1892. С. 607).
∞, МАРИЯ (1578). В 1578 Скульневском стану Коломенского уезда у нее была вотчина треть села Введенского за речкою Бобровкою [«Писцовые книги XVI века”, Спб, 1872, с.с. 432–454.].
б/д
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ШИШ ПРОНСКИЙ (1552,1587)
моск.двн.(1585) 2С:Конст.Фед.Дм-ча
В октябре 1577 г. во главе передового полка в Калуге (Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. М., 1984. С. 24).
КНЖ. МАРИЯ АНДРЕЕВНА ШЕСТУНОВА-ВЕЛИКОГО (1574 1636)
б/д
КНЯЗЬ РОМАН КОНСТАНТИНОВИЧ ПРОНСКИЙ (1577,1580)
стольник(1577) 3С:Конст.Фед
В январе 1576 г. рында на приеме императорских послов в Можайске. Земский стольник в боярском списке 1577 г. Земский стольник в Ливонском походе в апреле 1577 г. (Станиславский А.Л. Труды по истории государева двора в России XVI–XVII веков. М., 2004. С. 192; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. М., 1982. С. 392; Т. 2. Ч. 3. М., 1982. С. 450, 455).
Жена: ИРИНА.
XXIII генерація
КНЯЗЬ ЮЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПРОНСКИЙ († 1613)
Александр памёр, калі ягоныя два сыны — Аляксандр Актавіян і Юліюш — былі яшчэ непаўнагадовымі, таму спачатку знаходзіліся пад доглядам маці, Фядоры з роду Сангушкаў, а пасля і яе другога мужа, Андрэя Ляшчынскага. Юліюш памёр у 1613 г., Аляксандр жа паехаў за мяжу, дзе памёр пасля 1630 г. без нашчадкаў 98. Кіеўская маёмасць перайшла да Ляшчынскіх, а пазней была прададзена Нямірычам 99. Помер у 1613 р. (2112, s.403).
КН. АЛЕКСАНДР-ОКТАВИАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ПРОНСКИЙ († після 1638)
Александр памёр, калі ягоныя два сыны — Аляксандр Актавіян і Юліюш — былі яшчэ непаўнагадовымі, таму спачатку знаходзіліся пад доглядам маці, Фядоры з роду Сангушкаў, а пасля і яе другога мужа, Андрэя Ляшчынскага. Юліюш памёр у 1613 г., Аляксандр жа паехаў за мяжу, дзе памёр пасля 1630 г. без нашчадкаў[Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 402–403.]. Кіеўская маёмасць перайшла да Ляшчынскіх, а пазней была прададзена Нямірычам [Ukraina (Kijów — Bracław)… Dz. I. S. 67. ]. Помер після 1638 р. (2112, s.403). З його смертю ця гілка Пронських вигасла. Інші гілки князів Пронських вигасли у XVII-XVIII ст.
КН. ЕЛЕНА НИКИТИЧНА (* 3‑я треть XVI в.)
Муж: КН. ЛЕВ МИХАЙЛОВИЧ ВОЛКОНСКИЙ (* 3‑я треть XVI в.† 1650‑е).
КНЯЗЬ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ РЫБИН ПРОНСКИЙ (1589,1591)
помещ. С:Вас.Фед. РЫБИН. В боярском списке 1588/89 г. значится в скромном чине выборного дворянина по Дорогобужу с незначительным окладом в 400 четв. и на службе ничем себя не проявил.
КН. ВАСИЛИЙ РОМАНОВИЧ ПРОНСКИЙ (1606,–1618/36)
стольник (1607)С:Ром.Конст.Фед-ча
После Смутного времени еще несколько лет продолжалась война России с польско-литовским государством – Речью Посполитой, не признававшей избрание царем Михаила Романова. Штурмовались неприятелем и южные крепости. В начале 1617 г. польско-литовский отряд сжег близко расположенный город-крепость Оскол.
А в феврале этого же года другой польско-литовский отряд численностью более пяти тысяч человек с запада подошел к Воронежу, который ждала та же участь. Известным «воронежским осадным сидением» руководили воеводы – князь Василий Романович Пронский и Артемий Васильевич Лодыгин. Князь принадлежал к одному из родов рязанских князей, владевших Пронской землей и перешедших на службу к московским государям еще до поглощения Рязани Москвой. Во время Смуты в чине стольника он воевал с Иваном Болотниковым под Калугой. На должности воеводы в Костроме был в делегации Земского собора, приглашавшей Михаила Романова на царство.
В их воеводство в феврале 1617 г. около пяти тысяч поляков и литовцев к «…городу и к острогу приступали дважды со всех сторон жестокими приступы». Штурм окончился их полным разгромом.
Профессор ВГУ Владимир Глазьев так реконструирует сражение. В крепости раздался звон вестового колокола. Воеводы князь Пронский и Лодыгин спешно собрали за крепостные стены ратных людей. К обороне крепости привлекли торговцев и ремесленников, всех, кто был способен держать оружие и защищать деревянные стены. В это время в городе находились немногие спасшиеся из крепости Оскол, и они тем более хотели сражаться.
Неприятель использовал все принятые в ту пору средства взятия крепостей. Перед штурмом его пушки обстреляли крепостные стены. Затем поляки, литовцы и черкасы ринулись на приступ сразу с нескольких сторон.
Они перемещали перед собой большие деревянные щиты. Пробравшись к крепостным стенам, подбрасывали и поджигали хворост и бревна. Им удалось захватить часть домов на укрепленном посаде и вплотную придвинуться к деревянному «кремлю».
Осаждавших встречал плотный огонь из пушек, пищалей и луков, на их головы летели камни, бревна, горящая смола. Воронежцам удалось отбить два штурма, а затем совершить успешную вылазку из «рубленного города». Конные люди изгнали нападавших с посада и не позволили его поджечь. Захватили пленных литовцев, знамена, литавры и порох.
На следующий день воевода Артемий Лодыгин вывел из города ратных людей. Поляки и литовцы не выдержали контрудара и побежали. Воронежцы гнали неприятеля около десяти верст по Оскольской дороге до реки Дон.
Победа была одержана 12 февраля по старому стилю. Это – день памяти святого Алексия, митрополита Московского и сподвижника Дмитрия Донского. Воронежцы дали обет – основать монастырь в его честь.
В тихом окруженном лесами месте в нескольких верстах от крепости на «Окатовой» (покатой) поляне был построен Алексеевский Акатов мужской монастырь.
Два самых крупных монастыря в Воронеже 19 века – Митрофановский и Покровский женский – бесследно исчезли в 20 веке. А небольшой Акатов – возродился. Сейчас это действующий женский Алексеевский Акатов монастырь, одно из интереснейших мест в современном Воронеже.
В. Р. Пронский владел небольшой вотчиной в Иворовской вол. Старицкого у. (70 четв.), представлявшей собой лишь остатки прежних вотчинных владений кн. Пронских в Старицком у.100 Вместе с кн. Петром Ивановичем Пронским (представитель другой ветви рода) В. Р. Пронский владел по духовной вдовы кн. Андрея Ивановича Гундорова кнг. Натальи, дочери Петра Пронского (очевидно, кн. Петра Даниловича Пронского) 1611/12 г. вотчиной в Шестком ст. Тверского у. (сц. Перветино на р. Кави с деревнями и пустошами; на долю В. Р. Пронского приходилось 276 четв).101 Упоминаются поместья В. Р. Пронского в Романовском и Рузском у.102 После смерти кн. Федота Васильевича Пронского в 1629/30 г. эта ветвь рода пресеклась. По материалам Приказа сбора ратных людей 1638 г. за вдовой В. Р. Пронского (и матерью Ф. В. Пронского) кнг. Марией числились лишь поместья в Романовском у. (300 четв.).103
Жена: МАРИЯ ИВАНОВНА (1633 1636). За княгиней Марьей, женой князя Василия Романовича Пронского в Колохоцком стане Романовского уезда мужа поместье село Савинское (ОР РНБ. Ф. IV. Д. 448. Л. 253 об.; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 379. Л. 248 об.).
XXIV генерація
КН. ПЕТР ИВАНОВИЧ РЫБИН ПРОНСКИЙ (1606,–1652) ин.Павел
окольничий (1652) боярин() помещ.-Новг.-у. С:Ив.Вас.Фед-ча.
— боярин, ум. в 1652 г.
П. И. Пронский к 1606/07 г. был пожалован высшим московским чином стольника. 17 января 1608 г. местничал с кн. И.Н.Одоевским (неясно, Большим или Меньшим), будучи назначен у второй свечи, а тот — у первой (Эскин Ю.М. Местничество в России XVI-XVII вв. Хронологический реестр. М., 1994. С. 133. № 943).
В 1608 г. кн. П. был на свадьбе царя Василия Ивановича Шуйского у «другой свечи» с кн. Мих. Мезецким, а у «большой свечи» был кн. Одоевский, но, вследствие челобитья кн. П., царь указал кн. Одоевского отставить. а на его место велел быть кн. Бор. Андр. Хилкову. В июне 1611 г. в Новгород прибывают еще два деятеля Подмосковного ополчения: дьяк Афиноген Голенищев и князь Петр Иванович Пронский. Единственная запись о выдаче ему ведра вина относится к 21 июня 1611 г.(Сборник памятей на Новгородский винный погреб о выдаче вина // RA, NOA, serie 2: 124, л. 189). Помещик Никольского погоста с Городища Обонежской пятины (обжа без получети) зимой 1612 г. (Дозорные перечневые книги по дозорным отписям Вельямина Трусова Обонежской пятины Заонежской половины // RA, NOA, serie 1:95. С. 176). Вероятно он покинул Новгород вместе с кн. С.Г. Звенигородским и дьяком Д.И.Софоновым, однако в Новгороде осталась его жена, Авдотья. Княгиня Авдотья, жена князя Петра Пронского, 14 марта 1613 г. получила во Дворце 3 рубля на отъезд в Москву с гонцом Воином Богучаровым (Приходно-расходные книги государева дворца. 1612/13 // RA, NOA, serie 1: 34. С. 549–550)
Повесть о Земском соборе 1613 года упоминает боярина Петра Пронского как восьмого из кандидатов на царский престол (Повесть о Земском соборе 1613 года // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 457.). Примечательно, что его жена оставалась в Новгороде и во время Земского собора, уехав в Москву с гонцом Воином Богучаровым 14 марта 1613 г.(Приходно-расходные книги государева дворца. 1612/13 // Riksarkivet, Stockholm, Ockupationsarkivet från Novgorod, serie 1: 34. С. 547, 549–550.), уже после избрания на московский престол Михаила Романова.В 1613 г., июля 11-го, при венчании на царство ц. Михаила Феодоровича, он был одним из десяти стольников, шедших перед царем из царских палат в соборную церковь. В 1613—1616 г., во время его воеводства в Холмогорах, случались нападения на остров польско-литовских отрядов, вследствие чего попавшие в плен черкасы допрашивались о численности неприятеля, об именах начальников и о намерениях «литовских и немецких воинских людей», и кн. П. пересылал эти расспросные речи царю. Как видно из царской грамоты кн. П—у, холмогорские посадские люди своевольничали в деревнях, принадлежавших Архангельскому монастырю, и в их. угодьях на Холмогорском посаде; вследствие этого, царь предписывал кн. П. наблюдать, чтобы впредь игумен Архангельского монастыря Кирьяк с братией не терпел притеснений от посадских людей. В 1616 г. он — стольник; поместный оклад ему до московского разоренья был 700 четей и 55 р. В 1616—17 гг., во время польско-литовской войны, царь Михаил послал в Дорогобуж кн. П., а в товарищах при нем Колтовского, но они донесли царю, что не могут попасть в город, потому что он осаждсн поляками. Тогда царь приказал им быть в Вязьме и отсюда помогать жителям Дорогобужа «промышлять над литовскими людьми». Когда сам польский королевич Владислав пришел с войском к Дорогобужу, то тамошний воевода Ададуров сдал ему город, как царю Московскому. Владислав хотел уже расположиться там на зимние квартиры, как получил известие, что вяземские воеводы кн. П. и кн. Белосельский (назначенный на место Колтовского), узнавши о сдаче Дорогобужа, бежали из Вязьмы в Можайск вместе с вяземскими ратными людьми. Вследствие этого, в конце октября 1617 г., Владислав торжественно вступил в Вязьму, а кн. П. и кн. Белосельский были, по приказанию царя, скованы и отвезены в Москву; там они были высечены кнутом и сосланы в Сибирь (кн. П. — в Туринский острог), а недвижимое имение их отобрано для раздачи другим воеводам. Неизвестно, когда кн. П. был возвращен из ссылки, но в 1622 г. он уже обедал у царя, а в 1624—25 гг. был воеводой в Брянске. Интересно, что среди дворян, сопровождавших в 1625 г. царя вместо окольничих, в его походе на богомолье в подмосковный Угрешский монастырь, были: кн. П. и тот самый Семен Чемоданов, который в 1617 г. вез кн. П. скованным из Вязьмы в Москву. В 1625—29, 1633, 1634 и 1637 годах кн. П. обедал у царя в торжественные дни, а в 1626 г., на второй свадьбе царя, шел в церковь, перед зголовьями. В 1627 г. назначенный на службу в Путивль, он в 1628 г. присутствовал при приеме кизильбашского посла, а в 1629—31 гг. был воеводой в Томске и доносил царю о распоряжениях, какие были сделаны по доставлению в Кузнецкий острог бежавших оттуда служилых людей и пашенных крестьян. В 1633—34 гг. он присутствовал во Владимирском Судном Приказе, а в 1634—36 гг. был воеводой в Вязьме и в 1639 г. — во Пскове. В 1639—43 гг. кн. П. был воеводой в Тобольске, причем велено ему было оказывать содействие П. П. Головину, который был послан ставить Якутск и должен был остаться там затем воеводой. В 1647 г., апреля 22-го, на Светлой неделе в четверг, кн. П. пожалован из дворян прямо в бояре (следовательно, он был лишен сана стольника при ссылке в Сибирь), а на другой день оставлен ведать Москву, когда царь Алексей отправился в с. Покровское. В 1648 г., на первой свадьбе царя Алексея с Марьей Ильинишной Милославской, он шел за царем.
Кн. П. женился в 1624 г. на Марье Григ. Колычевой, дочери Григ. Феод. Гущи-Колычева, и получил за нею в приданое сельцо Чижово, да семь пустошей и перелогу 200 четей (ныне Богородского у., в 28 верстах от Москвы).
За кн. Петром Ивановичем Пронским в земляном списке 1613 г. значатся только поместья — «что ему дано при боярех против старых поместий 495 чети, да новые дачи, что государь пожаловал на Вологде из черных волостей, 600 чети».104 Упоминается его поместье в Сямженской трети Вологодского у. (486 четв.),1427 которое было получено им в мае 1613 г. «против старых его поместий дорогобужского и новгородского».1428 Бывшее дорогобужское поместье принадлежало, очевидно, еще его отцу. Новгородским поместьем (в Обонежской пятине) он владел (до мая 1613 г.) после Григория Федоровича Колычева, своего тестя.1429 Упоминается его поместье в Кличанской вол. Ржевского у.; часть этого ржевского поместья была пожалована ему в вотчину за московское осадное сидение при царе Василии (136 четв.).105 Видимо, эта выслуженная вотчина П. И. Пронского (в Осташковском у. сц. Дубово с деревнями), данная им в приданое своей дочери Ульяне, упоминается в духовном завещании сына П. И. Пронского кн. М. П. Пронского 1654 г. (Лобачев С. В. Изучение генеалогии боярской аристократии XVII века. С. 321). В документах Печатного приказа упоминается грамота в Осташков по челобитной крестьян кн. П. И. Пронского (ДПП. С. 24–25). В росписи земельных владений думных людей 1647/48 г. сц. Дубово в Кличанской вол. Ржевского у. с деревнями значится в вотчине за Борисом Петровичем Шереметевым (Рождественский С. В. Роспись 1647/48 г. Стб. 224), который был женат на Ульяне, дочери П. И. Пронского. Вместе с кн. Василием Романовичем Пронским (представитель другой ветви рода) П. И. Пронский владел по духовной вдовы кн. Андрея Ивановича Гундорова кнг. Натальи, дочери Петра Пронского (очевидно, кн. Петра Даниловича Пронского) 1611/12 г. вотчиной в Шестком ст. Тверского у. (сц. Перветино на р. Кави с деревнями и пустошами; на долю П. И. Пронского приходилось 270 четв).106 Упоминается приданая вотчина П. И. Пронского в Почерневе ст. Московского у. (д., что было сц. Чижово), данная ему его тестем Григорием (Федоровичем Гущей) Колычевым (200 четв.).1432 По материалам Приказа сбора ратных людей 1638 г. во владениях П. И. Пронского значилось 182 двора.107 В 1634 году приобрел село Молчаново Клинского уезда у дьяка Михаила Смывалова.108
1427 ПК 62. л. 111 об.
1428 ДПП. С. 126.
1429 ПК 979. Л. 865, 889–898.
1430
1431
1432 ПК 261. Л. 222 об.; ПК 687. Л. 25; РГАДА. Ф. 233. Кн. 661. Л. 45 об.; Боярский род Колычевых. С. 142.
1433
~ Мария 1647 боярыня
«Акты ист.», т. II, стр 359; т. III, стр. 64, 367, 368; «Доп. к акт. ист.», т. II, стр. 167—169; т. III, стр. 16; т. IV, стр. 251; «Акты Моск. госуд.», т. I и II; «Разр. кн.», т. І и II; «Русск. Ист. Библ.», т. VIII, IX и X; «Собр. Гос. Гр. и дог.», т. III, стр. 72, 285.; «Др. Рос. Вивл.», т. III, стр. 134; т. XIII, стр. 124, 163, 180; «Ник. Лет.», т. VIII, стр. 226—227; «Боярский род Колычевых», М. 1886 г., стр. 142—143; Соловьев, т. IX, стр. 132, 135, 136, 337.
КНЯЗЬ ФЕОДОТ ВАСИЛЬЕВИЧ ПРОНСКИЙ (1625, † 1629/1630)
С:Вас.Ром.Конст-ча стольник(1625,1629). После смерти кн. Федота Васильевича Пронского в 1629/30 г. эта ветвь рода пресеклась.
В. Р. Пронскому вместе с П. И. Пронским досталась по духовной 1611/12 г. вдовы кн. А. И. Гундорова кнг. Натальи (урожд. Пронской) вотчина в Шестком ст. Тверского у. (сц. Перветино на р. Кави с деревнями и пустошами); доля В. Р. Пронского (половина села, 276 четв.) перешла после его смерти (ум. около 1626 г.) к сыну Федоту, а тот дал ее в приданое за своей сестрой Ириной зятю кн. Ивану Григорьевичу Ромодановскому.109
~ кнж. Феодосия Ивановна (1628+) Одоевская. Князя Федота Васильевича Пронскаго княгиня Феодосия Ивановна, преставися (7137–1628) году ноября в 14 день. [Древн. Росс. Вивл., изд. 2, ч. ХVI, стр. 320). Список надгробий Троицкаго Сергиева монастыря, составленный в половине XVII века.]
б/д
КН. ИРИНА ВАСИЛЬЕВНА ПРОНСКАЯ
Ее отцу, В. Р. Пронскому, вместе с П. И. Пронским досталась по духовной 1611/12 г. вдовы кн. А. И. Гундорова кнг. Натальи (урожд. Пронской) вотчина в Шестком ст. Тверского у. (сц. Перветино на р. Кави с деревнями и пустошами); доля В. Р. Пронского (половина села, 276 четв.) перешла после его смерти (ум. около 1626 г.) к сыну Федоту, а тот дал ее в приданое за своей сестрой Ириной зятю кн. Ивану Григорьевичу Ромодановскому.110
∞, Иван Григорьевич Ромодановский
XXV генерація
КН. МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ РЫБИН ПРОНСКИЙ (1615,–1655.01.)
окольничий(1655) бездетн. 1С:Петр.Ив. /ин.ПАВЕЛ/
— боярин; старший сын боярина князя Петра Ивановича.
Находился в Новгороде с небольшим числом людей в 1615 г., был включен одним из первых в московский список на размен пленых (Список с полоняничные росписи руским людем слово в слово, какову дали на съезде неметцкие посланные Чесному Корцову с товарыщи // РГАДА, ф. 96, 1615, д. 3, л. 101–106). В ходе переговоров по обмену пленными в мае 1615 г. был оставлен шведами в Новгороде для обмена на тех пленных, которые взяты под Псковом (Выпись из росписи русских полоняников, оставленных шведами в Новгороде для обмена на пленных, взятых псковичами. 1615, мая // РГАДА, ф. 96, 1615, д. 3, л. 209–211).
В 1626 году, будучи стольником, присутствовал в числе поезжан на 2‑й свадьбе царя Михаила Феодоровича. С 1628 г. он принимал постоянное участие в придворной жизни в качестве рынды, причем ему поручалось смотреть в «кривой стол» и в «большой стол», ездить со столом от Государя к послам различных государств, которые прибывали с посольскими поручениями к Государю в Москву; особенно же часто поручалось ему наряжать вина при государевом столе. В 1634 году он, будучи стольником, назначен был 1‑м воеводой на Терки, откуда возвратился в Москву в 1635 г. В 1636 году, судя по Олеарию, он был в Приказе «Большого Прихода», а также в Приказе «Сбора десятой деньги». В 1638 г., 1‑го апреля, в ожидании набега крымцев последовало назначение воевод по полкам, причем кн. П. назначен был 1‑м воеводою в прибыльный полк, стоявший в Мценске. В начале 1639 года он находился уже в Москве — на похоронах царевича Ивана Михайловича в числе лиц, которые в тот же день «дневали и ночевали» у гроба, и вторично 1‑го февраля; в том же месяце вышел указ быть ему воеводою во Пскове, где он находился в 1640 и 1641 годах. В 1643 г. он назначен был 1‑м воеводою в Казань, где пробыл до 1647 г., а 25-го декабря того же года был из стольников пожалован прямо в бояре, минуя звание окольничего. Правом этим, как известно, пользовались в то время только члены некоторых знатнейших боярских родов (16 фамилий). Пожалованный в бояре, он был тогда же назначен в Пушкарский Приказ. В 1648 г., 16-го января, он принимал участие в церемонии, предшествовавшей чину венчания государя с цар. Марией Ильиничной Милославской. В 1650 г., 8‑го июня, ему указано было «по крымским вестям» быть полковым воеводой на Туле с кн. А. Н. Трубецким, а около сентября того же (1650) года он был назначен воеводою в Астрахань, где пробыл до мая 1652 г., когда его на воеводстве сменил брат его князь Ив. Петр. П. В 1654 г он был боярином в «Приказе денежного сбору». Государь, со времени пожалования П. в бояре (1647), во время своих отлучек из Москвы неоднократно оставлял его в числе бояр, которым поручалась охрана Москвы, а равно и управление, в ней сосредоточенное, причем кн. П. бывал сперва 2‑м, а затем и главным среди таких бояр; когда 18-го мая 1654 г. Государь отправился в поход на польского короля Яна-Казимира, то, можно сказать, предоставил Москву в полное его управление. Товарищем его по управлению тогда были назначены кн. И. В. Хилков с двумя окольничими из той же фамилии, да окольничий кн. В. Г. Ромодановский. В то время поднялось моровое поветрие, царская семья, ради безопасности, выслана была из Москвы, которая была изолирована, а для передачи известий царю были применены все известные в то время меры предосторожности. В Москве поднялось волнение, вызванное лицами, недовольными религиозными новшествами, которые вводились патриархом Никоном. В борьбе с эпидемией и в успокоении населения кн. П. проявил большую энергию, однако она не пощадила его: он скончался от морового поветрия 11-го сентября 1654 года.
Кн. П. И. Пронского Михаилу принадлежала крупная вотчина в Борисоглебском ст. Переславского у. (села Ильинское и Богородицкое, 800 четв.). Как уже говорилось, эта вотчина принадлежала кн. Вл. И. и П. В. Бахтеяровым-Ростовским, а затем перешла к вдове последнего кнг. Авдотье Васильевне (урожд. Прозоровской), которая заложила ее своему дяде по матери кн. И. И. Шуйскому, а у И. И. Шуйского эту вотчину выкупил М. П. Пронский, ставший вторым мужем кнг. Авдотьи Васильевны.111 В духовном завещании кн. М. П. Пронского 1654 г. эта переславская вотчина названа как приданая вотчина его жены кнг. Авдотьи.112 Упоминается приданая вотчина кн. М. П. Пронского, данная ему его тещей (?) вдовой Ивана Петровича Головина Марией Юрьевной с сыном Иваном, в Каневском ст. Коломенского у. (треть с. Ситни, 141 четв.).1435 В 1632 г. М. П. Пронский купил из порозжих земель вотчину пуст. Костино в Манатьине ст. Московского у., а в 1637 г. он продал ее думному дьяку Ф. Ф. Лихачеву.1436 Упоминаются поместья М. П. Пронского в Закудемском ст. Нижегородского у.1437 и его владение (поместья?) в Шацком у., данное ему в 1620/21 г. из вотчины Гаврилы Пушкина (92 четв.).1438 По материалам Приказа сбора ратных людей 1638 г. за кн. М. П. Пронским числилось всего 529 четв. поместной и вотчинной земли.1439 По духовной 1637 г. боярин кн. И. И. Шуйский благословил свою племянницу Авдотью Васильевну (дочь кн. Василия Александровича Прозоровского и Аграфены Ивановны, дочери Ивана Андреевича Шуйского, сестры И. И. Шуйского) и ее мужа кн. М. П. Пронского своей вотчиной во Владимирском у., с. Калитеево в Илмехотском ст. (208 четв.).1440
1434
1435 ПК 202. Л. 112 об. 1436 ЗВК. С. 574. 1437 ПК 292. Л. 760; ПК 7481. Л. 466; Действия Нижегородской УАК. 1912. Т. XIII. Вып. III. Отд. III. С. 68. 1438 РГАДА. Ф. 233. Кн. 4. Л. 401 об. 1439 РГАДА. Ф. 137. Москва. № 2. Л. 61. 1440 Старина и Новизна. СПб., 1906. Кн. 11. С. 260.
∞, Авдотья Васильевна Прозоровская, дочь кн. Василия Александровича Прозоровского и Аграфены Ивановны, дочери Ивана Андреевича Шуйского, сестры И. И. Шуйского.
[«Акты Архивн. Экспед.», т. IV, стр. 2; «Акты Истор.», т. IV, стр. 129, 131—133, 137—140, 142—144, 157—160, 162, 164, 235; «Доп. к Акт. Истор.», т. III., стр. 442—444 и др.; «Собр. Госуд. Грам. и Догов.», т. IIІ, стр. 284, 531, 532; «Полное Собр. Рус. Лет.», т. IV, стр. 336, 340; «Акты Москов. Госуд.», т. II, стр. 249, 250, 255, 267, 382; «Древн. Росс. Вивлиофика», изд. 2‑е, кн. XIII, ч. XVII, стр. 160; ч. XVIII, стр. 194; кн. XX, ч. III, стр. 343, 381; «Русская Историч. Библиотека, т. VIII и X; «Разрядные книги», изд. 2‑го отд. Собств. Е. И. В. Канц., т. II, стр. 449, 817; «Дворцовые разряды», т. І, II и III; кн. А. Б. Лобанов-Ростовский, «Русская Родословная книга», т. II; П. Иванов, «Указат. к боярск. книгам»; А. Барсуков, «Списки городов. воевод»; С. М. Соловьев, «История России», изд. Т‑ва «Обществ. Польза», кн. II, т. X и кн. III, т. XII; Адам Олеарий, «Путешествие», перев. Барсова, стр. 288, 220, 294.]
КН. ИВАН ПЕТРОВИЧ РЫБИН ПРОНСКИЙ (1618,1682)
боярин(1658-) стольник(1627,1644) воев.Вязьма(1644) воев.Белгород(1649) воев.Астрахань(1655-) вотч.-Звенигород‑у.,Клин‑у.,Москва‑у.,Ростов‑у.,Рязань‑у.,Суздаль‑у.(Тейков-Сахтыш-ст.). 2С:Петр.Ив. /ин.ПАВЕЛ/
боярин с 1652
— боярин; сын князя Петра Ивановича. В 1625 г. был в числе поезжан на первой свадьбе царя Михаила Феодоровича с кн. Марьей Влад. Долгоруковой. В 1632—33 г. он — рында в белом платье при приемах послов Голштинского, Английского и Турецкого. В 1634—35 и 1641 гг. П. ездил от царя со столом к Шведским, Турецкому и Кизильбашскому послам; в 1635 г., во время обедов у царя польско-литовских и кизильбашских послов, а в 1644 г. — датского царевича, кн. П., в должности чашника, ставил пить перед царем. В 1637 г. он присутствовал при приеме литовских гонцов, а в 1638 г., июля 12-го, отпущен в деревню. В 1639 г. кн. П. участвовал при перенесении тела царевича Ивана Михайловича, а затем тела царевича Василия Михайловича из дворца в Архангельский собор и дневал и ночевал у гроба того и другого. В 1643 г. он ездил в Тобольск навестить своего отца, бывшего там воеводой, и, прогостив здесь около трех недель, уехал обратно вместе с матерью и сестрой. В 1644—45 гг. он был воеводой в Вязьме, а в 1646 г. — воеводой в большом полку на Ливнах. В 1648 г. кн. П. был в числе поезжан на первой свадьбе царя Алексея Михайловича с Марией Ильиничной Милославской, а в 1649—50 гг. — воеводой в Белгороде. В 1652 г., марта 17-го, пожалован из стольников прямо в бояре. В тот же день царь указал кн. П. быть воеводой в Астрахани, а товарищем при нем назначил стольника Плещеева. Кн. П. бил челом, что Плещеев ему недруг, а потому он не может быть с ним у государева дела; вследствие этого царь отставил Плещеева, а в товарищах у кн. П. велел быть кн. В. Б. Волконскому. Пользуясь сохранившимися царскими грамотами и отписками кн. П., можно составить ясное представление о времени его воеводства в Астрахани (1652—65 гг.), о чем ему приходилось заботиться и какого рода царские поручения на него возлагались. Во время войны царя Алексея Михайловича с польским королем Яном Казимиром в 1657 г. кн. П. назначен был воеводой в Полоцк, а при нем в товарищах окольничий кн. Д. Гагин, причем была объявлена служба без мест. Несмотря на это, кн. Гагин бил челом и за ослушание был отправлен к кн. П. на двор «головою», посажен в тюрьму, а затем все-таки послан в Полоцк. В бытность свою в Полоцке, кн. П. доносил царю, что польский полковник Лисовский, прибрав к себе многих ратных людей в Полоцком уезде, разоряет государевы дворцовые волости и монастырские и шляхетские маетности. В 1658 г., мая 5‑го, царь Алексей Михайлович «пожаловал в комнату» кн. П., а неделю спустя указал ему быть в дядьках у наследника престола царевича Алексея Алексеевича, которому шел тогда пятый год. Во все время нахождения в дядьках при царевиче, кн. П. упоминается только в 1667 г.: 1‑го сентября этого года, при обнародовании совершеннолетия царевича Алексея Алексеевича, он спрашивал о здоровье стольников, стряпчих, дворян московских и всяких чинов людей, когда царь и царевич шествовали в соборную церковь. В том же году, при приеме и отпуске послов польского короля в Грановитой палате, он стоял по левую сторону царевича Алексея Алексеевича. 16-го января 1670 г. царевич, подававший, как говорят, «великия надежды по отличным способностям ума своего и любви к наукам», скончался, имея около 16 лет от роду, неизвестно от какой болезни. Как это ни странно, но мы не встречаем кн. П. при церемониале перенесения тела царевича в Архангельский собор и в списке тех бояр, которые дневали и ночевали в продолжение сорока дней при гробе царевича. А что кн. П. продолжал быть дядькой царевича перед его кончиной, это видно из того, что 21-го февраля он представил в Мастерскую палату роспись его «хоромной казны»., т. е. принадлежавших ему икон, книг, платья и всяких вещей. Часть вещей была передана в Приказы, часть роздана близким к царевичу лицам; сам кн. П. получил: четвертину, суму с гребнями, завесу и проч. В 1671 г. он ведал Приказную Палату, а на второй свадьбе царя Алексея Михайловича с Нат. Кирил. Нарышкиной шел непосредственно за царем. В том же году он назначен был воеводой в Новгород, где оставался до 1673 г. В 1682 кн. П. собственноручно подписался под соборным деянием об уничтожении местничества. В 1652 г., по смерти отца его, боярина кн. Петра Ивановича, за ним и за братом его кн. Михаилом Петровичем была справлена отцовская подмосковная вотчина — село Чижово с пустошами. В 1669 г. кн. Ив. Петр. дал эту вотчину в приданое за своею дочерью Авдотьею, вдовою стольника Семена Шеина, при выходе ее замуж за боярина кн. Гр. Санчул. Черкасского, от которого она перешла впоследствии к сыну его кн. Даниле Черкасскому.
За И. П. Пронским значилась приданая вотчина в Суздальском у. (с. Нелша в ст. Тейков и Сахташ, 400 четв.), данная ему тестем боярином кн. Д. М. Пожарским за дочерью Настасьей.113 По материалам Приказа сбора ратных людей 1638 г. за кн. И. П. Пронским числилась вотчина в 400 четв. (т. е. упомянутая приданая вотчина в Суздальском у.).114 В 1640/41 г. кн. И. П. Пронский заложил Леонтию Яковлевичу Высоцкому вотчину своего брата М. П. Пронского в ст. Малый Рог Владимирского у. (400 четв.).115
~ кн. Анастасия Дмитриевна Пожарская * 1‑я четв. XVII в.
~ Ксения Васильевна Третьякова (1674) боярыня; 1°- кн. Иван Венедиктович Оболенский.
б/д
[«Акты историч.», т. IV; «Доп. к акт. ист.», т. III, IV и VII; «Полн. Собр. Зак.», т. І, ст. 235, 721; «Собр. Гос. Грам. и Догов.», т. IV, стр. 407; «Акты Моск. госуд.», т. II; «Русск. Ист. Библ.», т. V и X; «Оп. Моск. Арх. Мин. Юст.», т. І и II; А. Барсуков, «Род Шереметевых», т. VI; В. Берх, «Царствование ц. Алексея Михайловича», СПб., 1831 г., т. І, стр. 252; «Род кн. Дондуковых-Карсаковых», Тифлис. 1886 г., стр.2—3; «Боярский род Колычевых», М. 1886 г., стр. 143; A. Викторов, «Опис. записн. книг и бумаг старин. дворц. приказов», М. 1877 г., т. І, стр. 205—206.]
КНЯЖНА УЛЬЯНА ПЕТРОВНА ПРОНСКАЯ
~ ШЕРЕМЕТЕВ
КНЯЖНА N ПЕТРОВНА ПРОНСКАЯ (1643)
в 1643 помещ. Д:Петр.Ив.
XXVI генерація
КНЯЖНА АННА МИХАЙЛОВНА ПРОНСКАЯ
~ кн. Яков Никитич Одоевский
КНЯЖНА АВДОТЬЯ ИВАНОВНА ПРОНСКАЯ
~ 1) Семен Иванович Шеин, стольник
~ 2) с 1669 г. — Григорий Сунчалеевич Черкасский * рубеж XVII в.† 14.10.1672. Их сын — князь Даниил Григорьевич Черкасский.
Дипломатарій
№ 1
1540.VI.12. Привилей князю Андрею Глебовичу Пронскому на держанье замку Черкас.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 24. 24‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 30.
Публ. 1 (по Копии 1): Малиновский И. Сборник материалов, относящихся к истории панов-рады Великого княжества Литовского. Томск, 1901 [1902]. С. 24, № I/XXII.
№ 1
[1541]. Вильно. Лист, даный князю Семену Глебовичу Пронскому варуючи, же то доброй славе его ничого шкодити не маеть, иж напротивъку запису своего, которий был дан подданым Браславским и Веницким, здраду и выступ их королю его милости объявил.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 59.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 65.
№ 1
1541.IV.10, индикт 14. Вильно. 1) Привилей Сигизмунда I дворянину Юрию Войтеховичу Носиловскому на послание его в Брацлавский замок на место тамошнего старосты Семена Глебовича Пронского до того времени, пока Пронский не разрешит перед великим князем Литовским конфликта с брацлавскими земянами. 2) Привилей такого же содержания старосте Винницкому Яну Хрщоновичу.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 8 — 8 об.
Язык: ст. бел.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 9 — 9.1.
№ 1
1541.VII.07. Вильно. 1) Лист, писаный до шляхты, мещан и подданых Веницких, ознаймуючи, иж корол его милость для померкованья и розознаня многих розниц межи ними и межи старостою тамошним [ Семеном Глебовичем Пронским ] зсылать рачит некоторых врядников своих судями. 2) Таковый же лист, писаный до земян мещан и подданых Браславских, ознаймуючи, же для померкованя межи ними и старостою тамошним [Семеном Глебовичем Пронским] многих розниц певных особ корол его милость зсылает.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 44.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 51–52.
№ 1
1541.VII.21. Вильно. Лист до старосты Черкаского, князя Андрея Глебовича Пронского , абы козакомъ тамошнимъ черкаским на влусы татарские наежъдчати и шкоды им чинити под срокгим каранем заборонял.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 38.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 43.
1541.VIII.26. Вильно. Лист, писаный, до старосты черкаского князя Андрея Глебовича Пронского , абы козаков до земли татарское для взрушеня перемиря с царем перекопъским не въсылал и своволных имать казал под срокгим каранем.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 4.
Язык: ст. бел.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 6.
Между 1543–1548 (датировка по публ. 1). Ревизия замка Киевского в период держанья князя Фридриха Пронского .
Копия 2: Видимус из Метрики ВКЛ, выданный по распоряжению короля Польши, великого князя Литовского Сигизмунда III Вазы гетману польному коронному Станиславу Жолкевскому (Варшава. 1609.V.12; подпись канцлера ВКЛ Л.Сапеги).
Копия 3 (по копии 2): Вписанье в книги гродские воеводства Киевского (Киев. 1616.I.21).
Копия 4 (по копии 3): Выписка из книг гродских воеводства Киевского (Киев. 1628.I.09). Доставлена для публикации Константином Свидзинским.
Язык: ст. польск.; ст. бел.
Публ. 1 (по Копии 4): Zrzódła do dziejów Polskich. T. 2 / Wyd. przez M.Malinowskiego i A.Przezdzieckiego. Wilno, 1844. P. 123–140.
№ 1
Бархатная книга.
Родъ Пронскихъ Князей отъ Резанскихъ Князей.
Въ лето 6694 (1186) Княжь Глебовы дети Ростиславича Резанскаго поделилися.
Князь Романъ, да Князь Игорь, да Князь Володимиръ сели на Резани.
И техъ родъ писанъ въ Резанскихъ Князехъ.
А Князь Всеволодъ, да Князь Святославъ сели на Проне.
А у Князя Всеволода Пронскаго сынъ Кюръ Михайло; а убилъ его Глебъ Володимировичь Резанской.
А у Князя Святослава Пронскаго дети:
Князь Мстиславъ,
Да Князь Ростиславъ, оба бездетны; а побилъ ихъ дядя ихъ Князь Глебъ Резанской.
А у Кюръ Михайла сынъ Князь Александро Пронской; убилъ его Князь Иванъ Коротополъ Резанской.
А у Князя Александра Пронскаго сынъ Князь Ярославъ Пронской; а на Резани сиделъ же.
А у Князя Ярослава сынъ Князь Володимиръ, а посаженъ былъ отъ Великаго Князя Дмитрея Донскаго на Резани.
А Княжь Володимировъ сынъ Князь Иванъ Пронской пришедъ съ Татары подъ Княземъ Федоромъ Ольговичемъ подъ зятемъ Великаго Князя Дмитрея Донскаго Резань взялъ и селъ на великомъ княжении Резанскомъ, и на Проне, и помирилъ ихъ Князь Великий Василей Дми(58)триевичь Московской, и сели по своимъ княжениямъ. Князь Великий Федоръ Ольговичь селъ на Резани, а Князь Иванъ Володимировичь селъ на Проне.
А у Князя Ивана Володимировича Пронскаго дети:
Князь Федоръ,
Да Князь Иванъ Нелюбъ,
Да Князь Андрей Сухорукой.
А у Князя Федора Пронскаго сынъ Князь Юрья.
А у Князь Юрья сынъ Князь Глебъ.
А Князь Глебовы дети Пронского, Князь Семенъ, да Князь Андрей, збежали въ Литву.
А у Князя Ивана Нелюба сынъ Князь Иванъ.
А у Князя Ивана сынъ Князь Василей Нелюбъ.
А у Князя Василья Нелюба сынъ Князь Иванъ Шемяка; а былъ у Царя и Великаго Князя въ Бояряхъ.
А у Князя Ивана Шемяки дети:
Князь Юрьи; у Царя и Великаго Князя былъ въ Бояряхъ.
Да Князь Иванъ, во иноцехъ Иона, былъ у Троицы въ чернцахъ.
Да Князь Никита; все 3 бездетны.
А у Князя Андрея Сухорука сынъ Князь Дмитрей.
А у Князя Дмитрея Андреевича дети:
1. Князь Юрьи.
(59) 2. Князь Иванъ; оба были у Великаго Князя Василья Ивановича, всеа России, въ Бояряхъ.
И Князь Иванъ взятъ на Оршинскомъ бою въ Литву, и тамъ его и не стало.
3 Князь Федоръ служилъ въ уделе у Князя Андрея Ивановича; былъ у него въ Бояряхъ.
4 Князь Данило; у Царя и Великаго Князя былъ въ Бояряхъ.
А у Князя Юрья Дмитриевича дети:
Князь Федоръ Рыба,
Да Князь Иванъ Баранья Голова, бездетенъ.
Да Князь Андрей Курака, бездетенъ.
Да Князь Дмитрей, бездетенъ.
А у Князя Федора Рыбина сынъ Князь Василей.
Да по росписи пополнено.
У Князя Василья сынъ Князь Иванъ.
А у Князя Ивана сынъ Князь Петръ Ивановичь, былъ въ Бояряхъ.
А у Князя Петра Ивановича дети:
Князь Михайло Петровичь, бездетенъ,
Да Князь Иванъ Петровичь, бездетенъ же; были оба въ Бояряхъ.
А у 2 Княжь Дмитриева сына Андревича у Князя Ивана Андреевича дети:
Князь Иванъ Ивановичь Турунтай; у Царя и Великаго Князя былъ въ Бояряхъ.
Да Князь Семенъ Суръ, бездетенъ.
А у 3 Княжь Дмитриева сына Андреевича у Князя Федора Дмитриевича сынъ Князь Констянтинъ.
(60) А у Князя Констянтина дети:
Князь Андрей,
Да Князь Василей, оба бездетны,
Да Князь Романъ.
Да по росписи пополнено.
У Князя Романа сынъ Князь Василей,
У Князя Василья сынъ Князь Федотъ, бездетенъ.
А у 4 Княжь Дмитриева сына Андреевича у Князь Данилы Дмитриевича дети:
Князь Петръ,
Да Князь Андрей, бездетенъ.
Да Князь Семенъ Даниловичь, былъ въ Бояряхъ.
Да Князь Василей.
И Пронскихъ родъ пресекся.
№ 2
Духовное завещание боярина князя Михаила Петровича Пронского
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Се аз, раб Божий, князь Михайло Пронской пишу сию духовную своим целым умом и разумом, а бью челом и приказываю душу свою строить, и поминать, и долг платить отцу своему духовному Спаскому протопопу Александру Олексеевичю, да брату своему боярину князю Ивану Петровичю Пронскому, да Семену Ивановичю Шеину, да сестре своей, боярина Бориса Петровича Шереметева жене, боярыне Ульяне Петровне, да дочере своей, княжне Ание Михайловне. И как бог по душу мою сошлет и приказщиком моим пожаловать, велеть тело мое погрести в Златоуском монастыре под церковью Покрова Пресвятые Богородицы строенья отца моего боярина князя Петра Ивановича, во иноцех схимника Павла, подле ево гробу, а над гробом моим поставить образ всемилостиваго [319] Спаса, оклад басмянной 1, да образ Пречистые Богородицы, да образ благоверного князя Михаила Черниговского, да преподобные мученицы Евдокеи, обложен серебром, басмою ж, и устроить им киот 2. Да образ же благоверного князя Михаила Черниговского, да болярина его Феодора в бархатном киоте обложены серебром, в чекан, у них прикладу десять золотых, поставить в церкве Покрова Пресвятые Богородицы. А на отпевании моем пожаловать приказщиком моим бить челом архиепископу Суздалскому 3 и иным властем, которые прилучатца, приезжим и московским, да приказщиком же моим пожаловать, велеть по мне роздать на шесть недель на четыредесять храмов: в Чюдов монастырь на сорокоуст 4 пять рублев, да вкладу дать в вечной поминок пятьдесят рублев, и за тот вклад вписать в сенодики и поминать имя мое и родителей моих против тех денег, в болшой собор к Успению Пресвятые Богородицы пять рублев, да вкладу в вечной поминок пятьдесят рублев, и за тот вклад вписать в сенодики 5 и поминать имя мое и родителей моих против тех денег, в Спаской собор отцу духовному три рубли, да ему ж во собор в вечной поминок дватцать рублев, в Златауской монастырь три рубли, да в Златауской же монастырь дать по мне вкладу в вечной поминок сто рублев, да к Покрову Пресвятые Богородицы, что в Златауском монастыре, два рубли, а к досталным церквем на соракоусты давать где соборы по два рубли, а приходцким по полутора рубли. Да в вотчинах моих и в поместях к церквем дать на сорокоусты по два рубли. А властем на погребении моем дать против указу болшой Спас, да крестовому священнику Петру дать по мне поминку пять рублев, а будет ево божию волею не станет и те денги дать по нем в поминок к церкве, где ево положат. Да отцу моему духовному, черному священнику Серапиону, дать во собор поминок десять рублев, да приказщиком же моим дать по мне сорокоусту, и за впись имяни моего в Казань в соборную церковь пять рублев; да в Преображенской монастырь сорокоусту и за впись пять рублев; да в монастырь Казанские Богородицы отцу моему духовному, протопопу Роману Климантовичу, пять рублев, да ему ж во собор поминок десять рублев; в Асторохань 6 в собор протопопу Лаврентию з братьей на сорокоуст и за впись имяни моего пять рублев, да во собор поминок десять рублев; да в Троечкой монастырь на сорокоуст и за впись имяни моего пять рублев, а полчетыредесятница в Казани в соборной церкве из монастыря в Асторохани. В соборной же церкве, и в Троецком монастыре пожаловать им душу мою поминать в вечной поминок за прежней мой вклад, да в Асторохани ж, и на Терке дать по мне [321] сорокоусту по монастырем по два рубли, по приходцким церквей по полутора рубли.
А благословляю брата своего, боярина князя Ивана Петровича, образ Спасов обложен серебром, да челом бью аргамак 7 бур, седло оправное 8, плащи золоты с каменем, покровец бархат золотист, мунштук 9 турской с яшмами и з бирюзами, чепрак 10 шит по бархату золотом волосеным, шапка ерихонка 11 булатная, пансырь с мишенми 12 и с ожерельем, сабля булатная оправная серебром, ножны покрыты ящуром 13, рогатина булатная, буздуган 14 серебрен золочен – тою дал на службу на свою де князю Петру Семеновичу Прозоровскому, да наручи 15 булатные, наведены золотом. Сестру Ульяну Петровну благословляю образ Пречистыя Богородицы Казанские в киоте оклад чеканной, ожерелье и убрус 16 низано жемчюгом, да челом бью пятьдесят рублев, да ей же выслуженая вотчина отца нашего боярина князя Петра Ивановича, что дана была за нею в приданые в Осташковском уезде – селцо Дубово з деревнями. Да Семена Ивановича Шеина благословляю образ Спасов обложен серебром да челом бью, аргамак солов, седло шито золотом волосеным по гзу по еринному 17 нарезано бархатом червчатым, узда серебряная болшая, князя Ивановская Ивановича Шуйского, ошеек меншой кованой, морх 18 шолк шаморханской з золотом, бабр 19 меншой. Да брата князя Иванову жену Петровича Пронского, княгиню Настасью Дмитриевну благославляю образ Пречистыя Богородицы Владимирские обложен серебром венец и коруна резная в киоте деревяном. Да племянницу свою Семенову жену Ивановича Шеина Овдотью Ивановну благословляю образ Пречистыя Богородицы обложен серебром, венец и коруна резная с каменем в киоте деревяном, благословение отца моего боярина князя Петра Ивановича, во иноцех схимника Павла, что привез ко мне в Асторохань брат князь Иван Петрович. Да внука своего Олексея Семеновича Шеина благословляю образ чюдотворца Олексея митрополита, оклад резной с каменем, да челом бью булаву хрустальную оправлена серебром с чернью 20, что дана на съезде боярину князю Семену Васильевичю Прозоровскому. Да внука ж своего Василья Семеновича Шеина благословляю образ всемилостиваго Спаса обложен серебром, венец и цата 21 золоты, да челом бью тулуп, бак медной золочон с каменем. Да дочь свою княжну Анну Михайловну благословляю образ Спасов обложен серебром в чекан, в венце каменье, образ Пречистыя Богородицы Казанские обложен серебром в чекан, в венце и в кору не каменье: яхонты и лалы 22, и изумруды в золотых гнездах, убрус, и ожерелье, и коруна обнизана [322] жемчюгом, образ Николы чюдотворца обложен серебром в чекан в киоте серебреном с приклады, крест с мощми. Да дочере ж моей вотчину в Володимерском уезде селцо Калитьево, да в Московском уезде селцо Новосилцово, что наперед сего те вотчины бывали Шуйских, а после своего живота боярин князь Иван Иваночвич Шуйский те свои родственные вотчины отказал племянницам своим: селцо Калитьево жене моей княгине Овдотье, а селцо Новосилцово отказал своячине моей княгине Ульяне Васильевне Троекурове, да княгине Ание Григоревне Урусове, а княгиня Ульяна Троекурова и княгиня Анна Урусова тое вотчину селцо Новосилцово после своего живота отказали мне, да жене ж моей княгине Овдотье, а после жены моей, княгини Овдотьи, теми вотчинами государь пожаловал меня, князя Михаила, и государевы грамоты на те вотчины мне даны. Да вотчина ж была за мною приданая жены моей княгини Овдотьи, в Переяславском уезде Залеского селцо Ильинское да селцо Богородицкое з деревнями, и после смерти жены моей, княгини Овдотьи, по договорною записи со мною владеет тою вотчиною боярина князя Юрья Ондреевича Сицкого жена, боярыня княгиня Фетисья Володимировна по свой живот, а после его живота по ево записи владеть было тою вотчиною мне, а будет меня Божию волею не станет преже его и после его тою вотчиною владеть дочери моей княжне Ание Михайловне и в Поместном приказе та запись записана. Да дочере ж моей вотчина в московском уезде половина селца Чижова, да деревни Горецкой с пустошми, да в Тверском уезде половина селца Переветного з деревнями, да в московском уезде половина пустоши Оксиньей, что заложил тое вотчиную пустош отцу нашему боярину князю Петру Ивановичю Иван Прокофьевич Ступишин, а другая половина тех вотчинных деревень и пустошей брата моего князя Ивана Петровича, да ей же вотчина приданая матери ево в Коломенском уезде селцо Оситня. Да в Коломенском уезде куплена моя вотчина, что я купил из дворца и с порозжих земель деревня Тяткино, а что за мною за одним государева жалованья поместья в Нижгородцком уезде селцо Ватранье з деревнями и с пустошми, да в Шацком уезде жеребей в селце Нестерове с пустошми, да в московском уезде селцо Давыдовское, да вопче 23 з братом со князем Иваном Петровичем в Нижгородцком уезде селцо Троецкое з деревнями и с пустошми, да в Галицком уезде селцо Воронино з деревнями и с пустошми, да в Клинском уезде селцо Молчанове, да деревня Мошинцы з деревнями и с пустошми, да в Осташковском уезде, что осталось за вотчиною дачею поместные [323] земли, и о тех моих поместьях приказщиком моим пожаловать; бить челом государю, чтоб государь пожаловал за моей службишкой у дочери моей того поместья отнять не велел, да что я выменил у нижгородца у Петра Гляткова поместье ево в нижгородцком уезде в деревне Озакове на свои поместные пустоши в Володимерском уезде на пустош Яхтурово с пустошми, а посадить было мне на те пустоши Озаковских крестьян четыре семьи, и в Поместном приказе те наши поместья росписаны. И после того Петра Гляткова не стало, а жена ево шла замуж за Борисова человека Ивановича Морозова, и в том поместье розделки не учинено, а тою пустошью Яхтуровою с пустошми владею я ж и по се число; и будет после Петра з женою ево дети остались и приказщиком моим пожаловать тое деревню Озакову, что было выменил я у Петра справить за детьми ево Петрова по прежнему и в нее не вступатца, а будет после Петра детей нет и что с нее доходу будет и ис того доходу и ис хлеба дать по нем, Петре, к церкве, где он положон в вечной поминок и на церковное строение на год по половине доходу и хлеба, а ис той половины к церкве половина да церковником другая половина, а другую половину дохода и хлеба имать тому, за кем то поместье по государеву указу после моего живота будет, потому что тое деревни за крестьян платил я иноземном Ми-кифору Василеву сыну Брутцкому с товарыщи семьдесят рублев. Да бабку свою княгиню Марью Ивановну, князя Васильеву жену Романовича Пронского благословляю образ Пречистые Богородицы обложен серебром, да боярина князя Юрьеву жену Ондреевича Сицкого боярыню княгиню Фетисью Володимеровну благословляю образ [ ] 24 обложен серебром, да что был у меня с нею договор о приданом, Киржацкой вотчине жены моей, что владть ей тою вотчиною по свой живот, а как его не станет и тое вотчину отдать ее мне, а будет божию волею меня не станет преже ее, и ей после своего живота отдать та вотчина дочере моей княжне Ание Михайловне, потому что та вотчина приданая была жены моей. Да боярина князя Якова Куденетовича Черкасского благословляю образ Спасов обложен серебром, да жену ево княгиню Овдотью Семеновну благословляю образ Пречистые Богородицы обложен серебром, княжну Анну Яковлевну благословляю образ Пречистые Богородицы обложен серебром, да боярина князя Семена Васильевича Прозоровского благословляю образ Николы Чюдотворца обложен серебром резной, в киоте деревяном, да челом бью конь темносер нагайской, да детей ево князя Ивана, князя Петра, князя Михаила, князя Петра, князя Александра Семеновичев благословляю по образу окладному. Да князя Иванову, да князя Петрову, да князя [324] Михайлову Семеновичев жон благословляю по образу ж окладному. Да племянников своих Олексея, да Микиту, да Ивана Ивановичев Головиных и их жон, и Олексеева сына Петра благословляю по образу, да Олексею ж и Миките и Ивану Ивановичем челом бью по коню. Да Романа Федоровича Бабарыкина, да жену ево Дарью Михайловну благословляю по образу окладному, да ему ж отдать шапку ево мисюрку 25, что я наводил золотом кованым, да зарукавье колчюжное, да у меня ж взята была, а на него Романа за бахтерец 26 память во сте рублев и тое память выдать ему Роману безденежно и бахтерца у него не имать. Да Федорову жену Петровича Неелова, Марью Петровну, да сына его Моисея Федоровича благословляю по образу окладному, да Моисею ж челом бью конем. Князя Ивана Енеевича Кейкуватова (sic!) да жену ево княгиню Анну Федоровну благословляю по образу окладному, да князю Ивану ж челом бью конем. Да Ондрея, да Ивана Ступишиных благословляю по образу окладному, да им же дать по коню, да детем их дать по коню ж. А что за тем останетца пожитка моего всего, и те все пожитки мои и дворы московские в городе и за городом за Чертолскими вороты дочере моей княжне Ание Михайловне. Да взять мне по кабале 27 долгу на Савиных товарыщах другова на [ ] 28 с товарыщи ж сто рублев, и те денги сто рублев по заемной кабале дать на них дочере моей княжне Ание Михайловне. А кабала в тех денгах на заимщиков у человека моего у Лукьяна Нестерова, а что мне кому заплатить долгу и тому роспись моею рукою. И по той росписи пожаловать приказщиком моим долг мой заплатить из животов моих и из государева жалованья с поместей и с вотчин, а в долгу меня пожаловать, не положить. А будет хто моим безпамятством после на мне долг свой скажет и приказщиком моим, про то сыскав вправду, тот долг за меня платить. А где что моих пожитков поставлено и тому роспись моею ж рукою, а людем моим дворовым и служилым и всяких чинов после моего живота дати воля, а жалованья им дати дворовое хто что имал, а вдовам и мужним женам дать жалованья по два рубли, а поварским женам, и конюховым, и всяким работным дать по рублю. Да девкам, служним дочерям, дать по полутора рубли, а работным по полтине.
А у сей духовной сидел отец мой духовной и приказщик Спаской протопоп Александр. А духовную писал Микифор Малыгин лета 7163-го, сентября в 9 день.
На обороте: Князь Михайло Пронской руку приложил.
РГИА. Ф. 1088. Оп. 1. № 848. 324.
Комментарии
1. Оклад басмянной – то есть оклад из тонкого металлического листа.
2. Киот – створчатая рама или шкафчик со стеклянной дверцей для икон.
3. Архиепископом Суздальским в 1654 г. был Софроний. Он умер от чумы 13 сентября, ненамного пережив М. П. Пронского (Дополнения к Актам историческим. СПб., 1848. С. 458–459).
4. Сорокоуст – сорокодневная молитва по умершим.
5. Синодики – поминальные книги, куда вписывались имена умерших для церковного поминовения.
6. Князь М. П. Пронский был воеводой в Астрахани в 1650–1652 гг.
7. Аргамак – рослая дорогая азиатская лошадь.
8. Седло оправное – седло, имеющее отделку по краям.
9. Мунштук – здесь: железные удила для лошади с распоркой под небо и с цепочкой под подбородком.
10. Чепрак – подстилка под конское седло.
11. Ерихонка – разновидность шлема.
12. Пансырь с мишенми – вероятно, панцырь с дополнительными пластинами.
13. Ящур – животное, обитающее в жарких странах, тело которого покрыто крупной чешуей. Выражение «ножны покрыты ящуром», вероятно, следует перевести как «ножны, поверхность которых отделана под чешую».
14. Буздуган – вид булавы, знак военачалия и власти.
15. Наручи – часть доспеха, закрывающая руки от запястья до локтя.
16. Убрус – здесь: шитый иконный оклад.
17. По гзу по еринному – Гза (хоз) – выделанная козлиная кожа, сафьян; еринный (яринный) – от слова «ярый», одно из значений которого «белый, яркий». Выражение по «седло шито золотом волосеным по гзу по еринному» возможно следует перевести «седло, шитое волосеным золотом по белому сафьяну».
18. Морх – висячие пучки нитей, кисти, бахрома.
19. Шолк шаморханской – очевидно, шелк шемаханский. Город Шемахан – столица Ширвана (совр. Азербайджана) в средние века славился шелкоткацкими и ковровыми мастерами. Бабр – тигровый мех.
20. Чернь – отделка особым сплавом черного цвета, заполняющим гравированный на серебре или золоте узор.
21. Цата – приклад, подвеска у икон.
22. Лалы – драгоценные камни (рубины).
23. Вопче – то есть вместе.
24. В рукописи оставлен пропуск.
25. Мисюрка – воинская шапка с железной маковкой.
26. Бахтерец – доспех, заменявший латы или кольчугу, набирался из плоских полуколец и блях, которые нашивались на суконный или бархатный полукафтан.
27. Кабала – расписка о займе денег. В рукописи оставлен пропуск.
28. В рукописи несколько букв не читаются из-за дефекта бумаги. Текст в скобках восстановлен по смыслу.
№ 3
1540.VI.12. Привилей князю Андрею Глебовичу Пронскому на держанье замку Черкас.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 24. 24‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 30.
Публ. 1 (по Копии 1): Малиновский И. Сборник материалов, относящихся к истории панов-рады Великого княжества Литовского. Томск, 1901 [1902]. С. 24, № I/XXII.
№ 4
1541.IV.10, индикт 14. Вильно. 1) Привилей Сигизмунда I дворянину Юрию Войтеховичу Носиловскому на послание его в Брацлавский замок на место тамошнего старосты Семена Глебовича Пронского до того времени, пока Пронский не разрешит перед великим князем Литовским конфликта с брацлавскими земянами. 2) Привилей такого же содержания старосте Винницкому Яну Хрщоновичу.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 8 — 8 об.
Язык: ст. бел.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28.
№ 5
1541.VII.07. Вильно. 1) Лист, писаный до шляхты, мещан и подданых Веницких, ознаймуючи, иж корол его милость для померкованья и розознаня многих розниц межи ними и межи старостою тамошним [Семеном Глебовичем Пронским ] зсылать рачит некоторых врядников своих судями. 2) Таковый же лист, писаный до земян мещан и подданых Браславских, ознаймуючи, же для померкованя межи ними и старостою тамошним [Семеном Глебовичем Пронским ] многих розниц певных особ корол его милость зсылает.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 44.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28.
№ 6
1541.VII.21. Вильно. Лист до старосты Черкаского, князя Андрея Глебовича Пронского, абы козакомъ тамошнимъ черкаским на влусы татарские наежъдчати и шкоды им чинити под срокгим каранем заборонял.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 38.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 43.
№ 7
[1541]. Вильно. Лист, даный князю Семену Глебовичу Пронскому варуючи, же то доброй славе его ничого шкодити не маеть, иж напротивъку запису своего, которий был дан подданым Браславским и Веницким, здраду и выступ их королю его милости объявил.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 59.
Стр. 500
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 65.
№ 8
1541.VIII.26. Вильно. Лист, писаный, до старосты черкаского князя Андрея Глебовича Пронского , абы козаков до земли татарское для взрушеня перемиря с царем перекопъским не въсылал и своволных имать казал под срокгим каранем.
Копия 1: РГАДА, ф. 389, кн. 28. 28‑я книга записей Метрики ВКЛ, л. 4.
Язык: ст. бел.
Публ. 1 (по Копии 1): Метрыка Вялікага Княства Літоўскага. Кніга 28 (1522–1552 гг.). Кніга запісаў 28 / Падрыхт. В.Мянжынскі, Ул.Свяжынскі. Мн., 2000. № 6.
№
1541/42 г. — Данная кн. Ивана Ивановича Пронского Саввину Сторожевскому м‑рю на д. Филимонову [в Городском ст. Звенигородского у.]
[Л.30] Се яз князь Иван Иванович Пронскои, что есми купил деревню Филимонову Симонова [Л.31об] монастыря у архимандрита у Филофея и у всей братьи, а дал есми на ней семьдесят рублев, а бог по душу по мою пошлет и та деревня по душе государя моего батка князя Ивана Дмитреевича и по душе брата моего князя Семена и по мне грешном в дом Пречистой на Сторожи.
Нет до тое деревни ни моей жене, ни моим детям, ни всему моему роду. А хто будет по души моей прикашик, ино прикащику моему тое деревни не вредить ничем.
А писал сию запись князь Иванов Ивановича поробок Семенча. лета 7050-го.
А у подленнои записи назади написано: К сей записи [Л.31] яз князь Иван руку свою приложил.
Ф.1199. Саввин Сторожевский монастырь. Оп.1. Кн.76. Л.30–31. Список кон. XVII в. Другой список кон. XVII в.: Там же. Кн.150. Л.31-ЗЮ6.
№ 9
Между 1543–1548 (датировка по публ. 1). Ревизия замка Киевского в период держанья князя Фридриха Пронского .
Копия 2: Видимус из Метрики ВКЛ, выданный по распоряжению короля Польши, великого князя Литовского Сигизмунда III Вазы гетману польному коронному Станиславу Жолкевскому (Варшава. 1609.V.12; подпись канцлера ВКЛ Л.Сапеги).
Копия 3 (по копии 2): Вписанье в книги гродские воеводства Киевского (Киев. 1616.I.21).
Копия 4 (по копии 3): Выписка из книг гродских воеводства Киевского (Киев. 1628.I.09). Доставлена для публикации Константином Свидзинским.
Язык: ст. польск.; ст. бел.Публ . 1 (по Копии Стр. 501 4): Zrzódła do dziejów Polskich. T. 2 / Wyd. przez M.Malinowskiego i A.Przezdzieckiego. Wilno, 1844. P. 123–140.
№ 11
ТЕКСТ ПРЕДИСЛОВИЯ 1614 ГОДА.
Его Сиятельству Октавиану Александру, князю Пронскому, владыке Берестечка и Рязани и т. д. всемилостивейшему господину моему
Сколько бы раз, сиятельнейший князь, я ни участвовал в твоих дружеских беседах, которыми ты меня милостиво удостаивал, обсуждая вопросы теологии и истории, столько раз я молчаливо внимал тебе и восхищался героической душой твоей, и не могу не вспомнить то божественное высказывание: «Великий принцип доблести [состоит в том], чтобы, постепенно закаляя душу, сначала изменять зримое и преходящее, дабы после этим можно было пренебречь. Сколь мягок тот, кому любезно отечество, стоек тот, кому весь мир — отечество, и совершенен тот, кому мир — чужбина». Ибо, покидая отечество, любовно лелеевшее тебя до юношеского возраста в светлейшие правители, с Юлием, братом твоим единственным, которого Господь вот уже два года тому, как призвал в небесное отечество, в Марселе, ты достиг не только отдаленнейших земель Польши, но и самых дальных пределов Германии, где, часто посещая лекции, диспуты и промоции многих прославленных докторов, коими некогда был весьма знаменит Базель, куда ты вот уже несколько лет подряд приезжаешь с таким желанием учиться славным делам, чтобы в тех церквах, которые Господь в обширнейших владениях твоих избрал почетнейшими для Себя, мы могли бы по праву возрадоваться, что у них будет благодетель, столь разносторонний в доблести и учености; с великой радостью обозрел ты и Францию, Италию и Испанию вплоть до Балеарских островов, чтобы по величию ума твоего из первых рук получить уникальное и восхитительное знание языков, а также нравов и законов этих стран.
А самым действенным стимулом для таких героических дел было благоговение перед памятью твоих предков. Ведь каков, Господи, был отец прадеда твоего Рюрик, могущественнейший князь всея Руси, оставивший двенадцати своим сыновьям семь величайших княжеств, а именно: Киевское, Владимирское, Галицкое, Черниговское, Переяславское, Рязанское и Пронское.
Прапрадед твой, владевший Рязанским и славнейшим Пронским княжеством, оставил потомкам светлейшее имя «Пронский».
Прадеду твоему, Георгию Пронскому, Казимир Великий, король польский, оказал ту честь, что, когда князя пленили татары, он освободил его, отправив авустейшее посольство, и со всяческими почестями препроводил в Литву, в Вильну, и послал его с войском на москвитян, а за одержанную победу и другие выдающиеся заслуги перед отечеством и помощь всему королевству даровал ему обширнейшие владения. Женат он был на светлейшей княгине Соломерской, прославленной героине.
Брат его, коему он великодушно возместил ущерб, причиненный при дележе наследства, был женат на сестре великого князя московского, от которой имел двоих сыновей. Потом в минувшем столетии один из них, на свои средства снарядив три тысячи всадников, повел их на помощь великому князю московскому против Стефана Батория.
Эти два брата, как и их предки, назывались великими князьями пронскими, как явствует из множества договоров и привилегий литовской канцелярии, ибо князья пронские заключали договоры и союзы с королями Польши.
Прапрадед твой Глеб взял в жены дочь тиуна виленского из рода Подбипентов. Он погиб близ Минска в жесточайшей битве с татарами.
Прадед твой, основатель города Белая Церковь, за оказание различных услуг государству Польскому был удостоен воеводства киевского и многих префектур в пределах российских.
Дед твой, Фридрих, воевода киевский, был женат на дочери Богуша Боговитиновича, казначея Великого княжества Литовского, великого человека, весьма чтимого иноземными государями. Сестра ее сначала была замужем за Тенчинским, воеводой краковским, а потом за виленским княжеским воеводой Радзивиллом. От него, по воле Божией, родила она Иоанна, который умер в Дании, и светлейших князей Слуцких, а именно: Георгия, Симона и Александра.
Зятем этого деда твоего был славнейший сенатор вашего королевства г. Иоанн Зборовский, кастелян гнезненский, силы которого сослужили добрую службу королю Стефану Баторию в Гданьской битве.
Отец же твой, Александр, князь Пронский, почти все свое отрочество и юность провел за пределами отечества, отдавшись естественной склонности к изучению языков, изящных искусств и нравов и разных доблестей, а потому он был всю жизнь меценатом и покровителем не только словесности и писателей., но и вообще любой полезной науки, чем вызывал всеобщее восхищение; когда же он достиг зрелого возраста, начала героических доблестей его, то при дворе Карла IX, короля франков, словно в величайшем театре мира, являл зрелища разным народам.
Вернувшись в Польшу, во время избрания нового короля, за любовь к отечеству и за божественное совершенство высших доблестей, которым дивились все герольды короля, он был введен в сенат, назначен кастеляном тракайским и по единодушному согласию Великого княжества Литовского избран легатом во Францию с воеводой виленским, чтобы просить короля Генриха стать правителем королевства Польского. Не было ни одного человека во всей Польше, который не знал бы, какую он стяжал у него милость.
Сколь ревностным был он к любым задачам отечества, тому свидетельством Полоцк, Псков и пр., ведь, на свои средства снарядив весьма многочисленное войско, он привел его к королю Стефану. Не было ни одного татарского нашествия, которому он не противостоял бы своим героическим фронтом, защищая благоденствие отечества не только советами, но и с мечом в руках. Свидетельством тому вся Волынь и Русь; свидетельством тому Олиско, где со своим небольшим отрядом воинов и придворных он напал на татарские когорты и, сражаясь два часа, между прочим, своими руками убил одного яростно оборонявшегося татарского Полифема и одержал победу.
Славит светлейшее имя этого Александра Редка, где он захватил великое множество врагов. Трофеи можно видеть в Берестечке. Известны и многие другие места, где татары не дремали, зная, что герой Пронский неподалеку.
Одним словом, благочестивейший отец твой сослужил добрую службу не только отечеству, но и всему миру христианскому и нередко усмирял варваров-язычников. Не останавливали его великие расходы, не щадил он своей головы. Все дела свои и людей своих посвящал он Господу и отечеству, а душа его была исполнена веры.
Достойны величайшей хвалы следы, оставленные предками твоими, чтобы ты следовал по ним к желанной твоей цели. Да придаст тебе мужества и приободрит тебя пример славного и великого героя г. Рафаэля Лещинского, графа лешненского и пp., воеводы брестского и куявского, кастеляна вислицкого и пр., который среди знати королевства вашего более всех выделялся доблестью, образованностью и упорным стремлением неустанно двигаться вперед во славу Божию, ради покоя церкви и процветания государства.
А поскольку, светлейший князь, ты до сих пор со всем вниманием наблюдал за обычаями и нравами немцев, французов,. итальянцев и испанцев, а по возвращении твоем на родину, о котором ныне помышляешь, тебе наверняка придется сражаться подчас с татарами и москвитянами, пожелал я сочиненьице это, в котором правдиво описывается жизнь этих врагов, заслуженно. адресовать и посвятить славному имени твоему. Первая книжечка вышла в 1550 г. для Сигизмунда-Августа, короля польского, другая была набрана в 1580 г. для князя слуцкого Александра. Обе рукописи оказались у одного приятеля среди известнейших сочинений, присланных некогда из Польши для издания нашему печатнику Петру Перне.
Прими же муз, некогда посвященных великому королю и князю, родственнику твоему, прими муз воскресших, некогда посланных из Польши в Базель, чтобы они увидели свет. Да пошлет Бог-хранитель благой и великий знамение, что я счастливо. предвидел, что гений этого творения лишь с тобой и осененный светлейшим именем твоим пожелает вернуться на Родину. Желаю здравствовать, светлейший князь!
Базель, окт.-кал., 1614 г.
Всецело преданный Вашему Сиятельству
Иоганн Иаков Грассер, пфальцграф
МИХАЛОН ЛИТВИН «О НРАВАХ ТАТАР, ЛИТОВЦЕВ И МОСКВИТЯН» http://www.vostlit.info/Texts/rus/Litvin/frametext1.htm
№ 12
Привилей Богдану Ивановичу Шавуле на церковъ в Киеве Заложеня светого Кирыла, до живота его.
Жыкгимонътъ Авъгустъ, Божъю м(и)л(о)стью король полский, великий князь литовский, руский, пруский, жомоитъский, мазовецъкий и иныхъ.
Билъ намъ чоломъ подданый нашъ с Киева Богдан Ивановичъ Шавула и поведилъ передъ нами, ижъ воевода киевъский, державца чорнобыльский, князь Фредрих Глебовичъ Пронский далъ ему в Киеве церковъ, Заложенья светого Кирила-на-Болони до живота его держати. На што и листъ князя воеводы киевъского, на тую церковъ ему даный, передъ нами тот Богданъ вказывалъ. И билъ намъ чоломъ, абыхмо ласку нашу вделали а водлугь того листу князя воеводы киевъского, ему даного, при церкви его заховали.
Яко жъ и князь Фредрих Пронский , воевода киевъский, самъ.
№ 13
1555.02.15. Привилей всим мещаном Белое Церкви на волност от даваня всяких капщизнъ и подачокъ до десети лет.
Жыкгимонътъ Августь, Божъю м(и)л(о)стью корол полский, великий князь литовский, руский, пруский, жомоитъский, мазовецкий и иныхъ.
Чынимъ явно симъ нашимъ листомъ.
Што ж зъ волею а росказаньемъ нашим воевода киевский, державца чорнобыльский, князь Фредрих Глебовичъ Пронский збудовалъ замокъ нашъ на украине именемъ Белую Церковъ, где при томъ замку нашомъ немало вже бояр и мещан домами своими осели.
А такъ, мы, г(о)с(по)д(а)ръ, хотячи тымъ подъданымъ нашимъ бояромъ и мещаномъ ласку нашу вделати, зачимъ абы и на передъний часъ тымъ большь людей ку оселости тамъ до того замку нашого Белое Церкви приходили.
№ 14
1555.02.15. Лист боярину Белое Церкви Кузме Макаровичу на селищо, названое Новоселицу, на Настасцы, ему самому, жоне и детем его.
Жыкгимонътъ Авъгустъ, Божъю милостью король польский, великим князь литовский, руский, пруский, жомойтский, мазовецкий и иных.
Билъ намъ чоломъ боярин замку нашого Белое Церкви на ймя Кузьма Мокаровичъ и поведилъ передъ нами, ижъ воевода киевъский, державъца чорнобыльский, князь Фредрих Глебовичъ Пронъский за прозбою его далъ ему при томъ замку нашомъ Белой Церкви селища на ймя Новоселицу на Настасцы зо всимъ, яко ся тое селищо само в собе и в пожиткох своих здавна маеть, на службе нашой боярской, земъской, военъной, до воли и ласки нашое. На што жъ князь воевода киев[ский] и листъ свой ему далъ. Который онъ передъ нами вказывалъ и билъ нам чоломъ, абыхмо ласку нашу вделали и при томъ селищи Новоселицы на Настасцы его водле листу князя воеводы киевъского, на то ему даного, заховали и листъ нашъ на то ему дали. Яко жъ и князь Фредрих Пронъский, воевода киевский, насъ в томъ у причине за нимъ жедалъ.
А такъ, мы з ласки нашое г(о)с(по)д(а)рьское, на жеданье князя воеводы киевъского и на чоломъбитье того Кузмы Мокаровича то вчинили: и тое селищо Новоселицу на Настасцы со всими пожитки такъ, яко ся само в собе и в пожиткох своих здавна маеть и што к нему здавна и теперъ прислухаеть, ему дали и тымъ листомъ нашимъ даемъ.
№ 15
Дело 10. 1555.02.15. Привилей боярину белоцерковскому Василю Кожуховскому на селища Глебовские на Рпени и Островы, на Унъви, ему самому, жоне и детемъ его.
Жыкгимонътъ Авъгустъ, Божъю м(и)л(о)стью король польский, великий князь литовский, руский, пруский, жомойтский, мазовецкий и иных.
Билъ намъ чоломъ бояринъ замку нашого Белоцерковъского на ймя Василей Олехновичъ Кожуховский и поведилъ передъ нами, ижъ воевода киевский, державца чорнобылский, князь Фредрих Глебовичъ Пронъский за прозбою его далъ ему при томъ замку нашомъ Белое Церкви земли: селище Глебовъское на Ръпени, а другое селищо Островы, на Унъви со всимъ, яко ся тыи селища сами в собе и въ пожиткох своих здавна мають, на службе нашой боярской, земской, военъной, до воли и ласки нашое. На што жъ князь воевода киевский и листь свой ему далъ. Которьш онъ передъ нами вказывалъ и билъ намъ чоломъ, абыхмо ласку нашу вделали и при тых селищах Глебовъских и тежъ Островых, на Унъви, его водле листу князя воево//[лист 10 оборот]ды киевского, на то ему даного, зоставили и листъ нашъ на то ему дали. Яко жъ и князь Фредрих Пронъский, воевода киевский, насъ в томъ у причине за нимъ жедалъ. А такъ, мы з ласки нашое г(о)с(по)д(а)ръское, на жеданье князя воеводы киевского и на чоломъбитье того Василья Кожуховского то вчинили, и тые селища Глебовские на Рпени, и другие селища Островы на Унъви со всими пожитки такъ, яко ся сами в собе и въ пожиткохъ своих здавна мають и што к нимъ здавна и теперъ прислухаеть, ему дали и тымъ листомъ нашимъ даемъ. Маеть тотъ Василей Кожуховский самъ и его жона, и их дети тыи селища Глебовские на Рпени, а Островы, на Унъви, со всими пожитки, з них приходячими, на себе держати и их уживати, а нам, г(о)с(по)д(а)ру, с того служити онъ маеть службу земскую потому, яко и иные наши бояре повету Киевского службу земскую военьную намъ служать. И на то есмо тому Василью Кожуховскому дали сесь нашъ листъ з нашою печатью.
П(и)санъ у Вильни, лети(а) Бож(его) нарожъ[енья] 1555, м(е)с(я)ца феврал(я) 15 ден.
Подъпис руки его м(и)л(о)сти пана Миколая Радивила, воеводы виленьского, маршалка земского, канцлера Великого Князьства Литовского.
Ян Гайко писаръ.
№ 16
Письмо Грассера, видного кальвиниста, сыну Александра Пронского , Октавиану , внуку Фридриха:
«Его Сиятельству Октавиану Александру , князю Пронскому , владыке Берестечка и Рязани и т. д. всемилостивейшему господину моему
Сколько бы раз, сиятельнейший князь, я ни участвовал в твоих дружеских беседах, которыми ты меня милостиво удостаивал, обсуждая вопросы теологии и истории, столько раз я молчаливо внимал тебе и восхищался героической душой твоей, и не могу не вспомнить то божественное высказывание: «Великий принцип доблести [состоит в том], чтобы, постепенно закаляя душу, сначала изменять зримое и преходящее, дабы после этим можно было пренебречь. Сколь мягок тот, кому любезно отечество, стоек тот, кому весь мир — отечество, и совершенен тот, кому мир — чужбина». Ибо, покидая отечество, любовно лелеевшее тебя до юношеского возраста в светлейшие правители, с Юлием, братом твоим единственным, которого Господь вот уже два года тому, как призвал в небесное отечество, в Марселе, ты достиг не только отдаленнейших земель Польши, но и самых дальных пределов Германии, где, часто посещая лекции, диспуты и промоции многих прославленных докторов, коими некогда был весьма знаменит Базель, куда ты вот уже несколько лет подряд приезжаешь с таким желанием учиться славным делам, чтобы в тех церквах, которые Господь в обширнейших владениях твоих избрал почетнейшими для Себя, мы могли бы по праву возрадоваться, что у них будет благодетель, столь разносторонний в доблести и учености; с великой радостью обозрел ты и Францию, Италию и Испанию вплоть до Балеарских островов, чтобы по величию ума твоего из первых рук получить уникальное и восхитительное знание языков, а также нравов и законов этих стран.
А самым действенным стимулом для таких героических дел было благоговение перед памятью твоих предков. Ведь каков, Господи, был отец прадеда твоего Рюрик, могущественнейший князь всея Руси, оставивший двенадцати своим сыновьям семь величайших княжеств, а именно: Киевское, Владимирское, Галицкое, Черниговское, Переяславское, Рязанское и Пронское .
Прапрадед твой, владевший Рязанским и славнейшим Пронским княжеством, оставил потомкам светлейшее имя » Пронский «.
Прадеду твоему, Георгию Пронскому , Казимир Великий, король польский, оказал ту честь, что, когда князя пленили татары, он освободил его, отправив авустейшее посольство, и со всяческими почестями препроводил в Литву, в Вильну, и послал его с войском на москвитян, а за одержанную победу и другие выдающиеся заслуги перед отечеством и помощь всему королевству [59] даровал ему обширнейшие владения. Женат он был на светлейшей княгине Соломерской, прославленной героине.
Брат его, коему он великодушно возместил ущерб, причиненный при дележе наследства, был женат на сестре великого князя московского, от которой имел двоих сыновей. Потом в минувшем столетии один из них, на свои средства снарядив три тысячи всадников, повел их на помощь великому князю московскому против Стефана Батория.
Эти два брата, как и их предки, назывались великими князьями пронскими , как явствует из множества договоров и привилегий [60] литовской канцелярии, ибо князья пронские заключали договоры и союзы с королями Польши.
Прапрадед твой Глеб взял в жены дочь тиуна виленского из рода Подбипентов. Он погиб близ Минска в жесточайшей битве с татарами.
Прадед твой, основатель города Белая Церковь, за оказание различных услуг государству Польскому был удостоен воеводства киевского и многих префектур в пределах российских.
Дед твой, Фридрих, воевода киевский, был женат на дочери Богуша Боговитиновича, казначея Великого княжества Литовского, великого человека, весьма чтимого иноземными государями. Сестра ее сначала была замужем за Тенчинским, воеводой краковским, а потом за виленским княжеским воеводой Радзивиллом. От него, по воле Божией, родила она Иоанна, который умер в Дании, и светлейших князей Слуцких, а именно: Георгия, Симона и Александра .
Зятем этого деда твоего был славнейший сенатор вашего королевства г. Иоанн Зборовский, кастелян гнезненский, силы которого сослужили добрую службу королю Стефану Баторию в Гданьской битве.
Отец же твой, Александр , князь Пронский , почти все свое отрочество и юность провел за пределами отечества, отдавшись естественной склонности к изучению языков, изящных искусств и нравов и разных доблестей, а потому он был всю жизнь меценатом и покровителем не только словесности и писателей., но и вообще любой полезной науки, чем вызывал всеобщее восхищение; когда же он достиг зрелого возраста, начала героических доблестей его, то при дворе Карла IX, короля франков, словно в величайшем театре мира, являл зрелища разным народам.
Вернувшись в Польшу, во время избрания нового короля, за любовь к отечеству и за божественное совершенство высших доблестей, которым дивились все герольды короля, он был введен в сенат, назначен кастеляном тракайским и по единодушному согласию Великого княжества Литовского избран легатом во Францию с воеводой виленским, чтобы просить короля Генриха стать правителем королевства Польского. Не было ни одного человека во всей Польше, который не знал бы, какую он стяжал у него милость.
Сколь ревностным был он к любым задачам отечества, тому свидетельством Полоцк, Псков и пр., ведь, на свои средства снарядив весьма многочисленное войско, он привел его к королю Стефану. Не было ни одного татарского нашествия, которому он не противостоял бы своим героическим фронтом, защищая благоденствие отечества не только советами, но и с мечом в руках. Свидетельством тому вся Волынь и Русь; свидетельством тому Олиско, где со своим небольшим отрядом воинов и придворных он напал на татарские когорты и, сражаясь два часа, между прочим, своими руками убил одного яростно оборонявшегося татарского Полифема и одержал победу. [61]
Славит светлейшее имя этого Александра Редка, где он захватил великое множество врагов. Трофеи можно видеть в Берестечке. Известны и многие другие места, где татары не дремали, зная, что герой Пронский неподалеку.
Одним словом, благочестивейший отец твой сослужил добрую службу не только отечеству, но и всему миру христианскому и нередко усмирял варваров-язычников. Не останавливали его великие расходы, не щадил он своей головы. Все дела свои и людей своих посвящал он Господу и отечеству, а душа его была исполнена веры.
Достойны величайшей хвалы следы, оставленные предками твоими, чтобы ты следовал по ним к желанной твоей цели. Да придаст тебе мужества и приободрит тебя пример славного и великого героя г. Рафаэля Лещинского, графа лешненского и пp., воеводы брестского и куявского, кастеляна вислицкого и пр., который среди знати королевства вашего более всех выделялся доблестью, образованностью и упорным стремлением неустанно двигаться вперед во славу Божию, ради покоя церкви и процветания государства.
А поскольку, светлейший князь, ты до сих пор со всем вниманием наблюдал за обычаями и нравами немцев, французов,. итальянцев и испанцев, а по возвращении твоем на родину, о котором ныне помышляешь, тебе наверняка придется сражаться подчас с татарами и москвитянами, пожелал я сочиненьице это, в котором правдиво описывается жизнь этих врагов, заслуженно. адресовать и посвятить славному имени твоему. Первая книжечка вышла в 1550 г. для Сигизмунда-Августа, короля польского, другая была набрана в 1580 г. для князя слуцкого Александра . Обе рукописи оказались у одного приятеля среди известнейших сочинений, присланных некогда из Польши для издания нашему печатнику Петру Перне.
Прими же муз, некогда посвященных великому королю и князю, родственнику твоему, прими муз воскресших, некогда посланных из Польши в Базель, чтобы они увидели свет. Да пошлет Бог-хранитель благой и великий знамение, что я счастливо. предвидел, что гений этого творения лишь с тобой и осененный светлейшим именем твоим пожелает вернуться на Родину. Желаю здравствовать, светлейший князь!
Базель, окт.-кал., 1614 г.
Всецело преданный Вашему Сиятельству
Иоганн Иаков Грассер, пфальцграф».
№ 17
1547, жовтня 25. [ Вільно?]. Вирок Сигізмунда II Августа і Панів Ради у справі київського воєводи, князя Фридриха Глібовича Пронського з господарським дяком Левом Патієвичем Тишковичем щодо палацу на Чорній, людей, земель, бидла та інших речей.
[21 зв.] Справа дьяку г(о)с(по)д(а)ръскому Лву Патею Тишкевичу | з воеводою киевскимъ, кн(я)земъ Фредрихом Глебовичом Прон|ским о том, иж он вчинивъши з ним змову дворец свой | на Чорной ему продал, а потом ему людей и земль незавел, | и речи, такъ же быдло з дворца над записъ свой | выпровадит велелъ. |
Лет(а) Бож(ьего) нарож(енья) 1547, м(е)с(я)ца окт(тября) 25 день, инъдиктъ 6. |
Г(о)с(по)д(а)рь король его милость казал записати. Што жаловалъ | его милости г(о)с(по)д(а)рю дъякъ его милости Левъ Патей Ти|шкевича водле позвовъ своихъ и преложенья року и выписов | с книгъ г(о)с(по)д(а)рскихъ на воеводу киевъского, князя Фредрриха | Глебовича Проньского о томъ, што жъ, дей, онъ вчинилъ з оною | змову о дворецъ свой на Чорной, который онъ мелъ от тещи | свое, пани Богушовое. На которую, дей, змову его я, верачи | ему, обецалъ немалую суму пенязей, какъ жо, дей, есми | большую часть тыхъ пенезей ему далъ, а в остатъку | заставу в него положилъ, нижли, дей, онъ водле обетъницы | и змовы, и запису своего ко мне ся не заховал. На первей | в томъ, ижъ, дей, онъ многие статъки домовые в томъ || [22] дворцы меновалъ быти и ничого з него невывозити, и зуполне | все в целости мне отдати. Ино, дей, надъ тую вмову и записъ его | з росказанья еговрадникъ его, который при той змове при нем былъ | на ймя Шимочко, вси статъки домовые з оного дворца вывозилъ | и тотъ дворецъ сказилъ и спустошилъ. И к тому, дей, описалъ се | онъ мне люди и вси земли, и сеножати, гаи казати завести | и листы-данину, и потверъженье нашо г(о)с(по)д(а)ръское и инъшые | вси листы на тотъ дворецъ прислухаючии вернути. И того, | дей, всего ему незъдеръжалъ недъбаючи ничого о тые заруки | в томъ листе его описанные. Якожъ ширей того жалоба его | на позве г(о)с(по)д(а)ръскомъ стоить описана, нижли воевода киев|ский будучи самъ и с кнегинею своею от него позванъ, не хотел | на тотъ часъ кнегини свое поставити, а Патей тежъ без
жоны его, яко безъ отчички, въ право о томъ вступовати | не хотелъ, а потомъ князь воевода заступуючи въ томъ | жону свою обезалъ се за нее отказывати, беручи тую страту | оного права на свое властное именье, естли бы жона его | на томъ перестати не хотела. И Патей просил короля его м(и)л(о)сти, | абы тое обезанье его было в книги записано. Его м(и)л(о)ст | король казал то записати и князю воеводе велелъ на тую жа|лобу его отказывати. И онъ хотечи и видети и слышети, || [22 зв.] записъ свой допиралъ се, абы его Патей положил. И кгды | Левъ Патей оный записъ его положилъ и вычтенъ бы, княз || воевода к тому запису своему призналъ се и хотечи при нем | стояти и во въсемъ его полъи ити, нижли мовил: « Я, дей, о том | не могу ведати, чого бых ему водле того запису своего непо|полнил, бо, дей, есми ему того дворца со въсимъ давно поступил». | Левъ Патей поведилъ, ижъ которые три службы людей | с трема сохами и силачами онъ на записе меновал, тых, дей, | трохъ служобъ ни одное тамъ нетъ, бо, дей, и онъ два паробки | свои с комай приведъши в тотъ дворецъ въпустил и тых | паробъковъ службами описалъ, которие, дей, ни воловъ, | ани клячъ, ани земли немают. А которую тежъ тре|тюю службу зъ жоною и с троима детьми, з волы, | и с клячою отчичомъ того дворца меновал, тот, дей, небу|дучи отчичомъ и немаючи
тежъ ничого пошолъ прочъ. | И ещо, дей онъ быдло все великое и малое
казалъ до | себе на ваку выгнати и статки домовые побрати, | чого се в записе
своемъ описалъ ничого нерушати. И листов | тежъ на тотъ дворец
прислухаючих мне непоотдавалъ | и того дворца, и земль, и лесовъ, и гаевъ, и
сеножатей, | яко се тежъ на записе обезалъ и на рейстре даст, не казал || [23]
завести, в чомъ, дей, я немало от него шкодую и застава моя: ланъ|цухъ и
сребро теперъ в него гинет.
Князь воевода противъ того | отпор чинилъ. Што се, дей, дотычеть тых трехъ служобъ людей: | « Я, дей, тотъ дворецъ водъле запису моего и з людьми ему по|ступилъ, нижли того невемъ где бы се тые люди мели по|дети, и земли, и лесы, и гаи, и сеножати ему завести казал | былъ, и листы есми ему твердости, которые на тот | дворецъ служат, отдавалъ и теперъ ихъ перед Вашою м(и)л(о)стю, | г(о)с(по)д(а)ремъ, готовъ есми отдати и отъдаю, нижли о выгнане | быдла и вывоженье врадника моего онъ мне о томъ не | жаловалъ. Я, дей, вывозити того ему не казалъ».
И ко|роль его м(и)л(о)ст тыхъ речей ихъ выслухавъши и с Паны Ра|дами ихъ м(и)л(о)стю объмовивъшы рачилъ на томъ тую речъ зо|ставити. Кгдыжъ воевода киевъский к тому запису | своему ничого немовилъ и добровольне к нему се знал, рачилъ | его милость з выроку своего ему росказати: абы князь, | воевода киевъский, водъле обезанья своего и подлугъ листу | записного
досыть тому вчинилъ, а тамъ до того дворца | ехалъ и оного врадника своего
поставилъ и тые тры | службы людей наполънилъ; и вси земли, лесы, гаи и
сено|жати оказалъ и по межамъ завелъ, и в моцъ Льву Патею || [23 зв.] подалъ;
и быдло оное побранное, и статъки домовые, | черезъ того врадника его
вывезенные, казал поотдавати | и то ему нагородити так, яко ся на записе
своемъ о|писалъ и самъ тежъ перед г(о)с(по)д(а)ремъ его м(и)л(о)стью
обезалъ. Ко|торому жъ досыть вчиненью князя воеводы киевъского | рокъ его
милость рачилъ зложити волторокъ прийдучий м(е)с(я)ца но|ябра первого дня,
то есть на день всех св(я)тых прийдучого | свята. На што жъ и вижа своего
рачил казати Патею | придати, пана Яцка, деръжавцу стоклишъского, | передъ
которимъ маеть князь воевода киевъский | тому всему, яко вышей меновано,
досыть вчинити. А е|стли бы князь воевода подълугъ запису и обезанья |
своего досыть вчиненья тому вделати не хотел, | его милость король маеть Лва
Потея подълугъ | запису князя воеводина в томъ заховати. |
Оригінал: РДАДА. – Ф. 389 ( Литовська Метрика). – Оп. 1.
– Од. зб. 235 – Арк. 21 зв. – 23 зв.
Мікрофільм: РДАДА. – Ф. 389 ( Литовська Метрика). –
Оп. 1. – Од. зб. 235. – Частина 1. – Арк. 21 зв. – 23 зв.
№ 18
№ 2. 1547, листопада 5. [ Вільно?]. Розповідь та пильність у справі
між мідницьким плебаном, князем Мартином та київським воєводою,
князем Фрідріхом Глібовичем Пронським про перевіз на р. Вел’ї, землі,
сіножаті, ліси, бори та людей костельного маєтку Мідницького, які були
забрані до маєтку Михалишського небіжчиком, паном віленським, паном
Юрієм Миколайовичем Радзівілом.
[44] Оповедане и пилност на року за позвом плебана | медницкого,
кн(я)зя Мартина в справе з воеводою | киевским, кн(я)земъ Фридрихом,
о перевоз на | на реце Вели и о многие земли и сеножати, лесы, бори, | и
люди именя костелно[го] Медницкого, забранные | ку именю
Михалишъскому. |
Лет(а) Бож(ьего) нарож(енья) 1547, м(е)с(я)ца ноябр(я) 5 ден, индикт 6. |
Оповедалъ се королю его милости плебанъ медницкий, | князь Мартинъ о томъ, ижъ онъ позывал перед ко|роля его милости листы его м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)ръскими по|зовъними воеводу киевъского, кн(я)зя Фредриха Глебо|вича Пронского о перевозъ на реце Вельи и о многие | земли, сеножати, лесы, боры, и о люди именья его | костельного Медницъкого, што небощыкъ панъ виленский, | панъ Юрей Миколаевичъ Радивилъ к именью Миха || [44 зв.] лишскому, которое онъ тепер деръжит, былъ | забрал и о осаженье людей на властъномъ кгрунте | его костельномъ и о инъшые речи на рокъ земский, | водлъле обычаю права, о што жъ онъ и первей сего | кн(я)зя воеводу передъ короля его м(и)л(о)ст(и) позывалъ, и з о|чевистого мовенья на рокъ от его кролевскей милости | зложоный, комисарей яко на речъ земленую тамъ вы|водил, а князь воевода тежъ зъ судьями своими тамъ выежъдчалъ.
Кгды плебанъ медницкий | за слушными знаки граничными от комисарей своих | ку доводу былъ припущонъ, онъ с тое копы зъ судь|ями
своими зъехалъ. А судьи плебанъские, вы|слухавъши листовъ и присеги плебанъское и | осмънадцати светъковъ его, тотъ перевозъ пле|бану и зъ землею, и зъ лесомъ, и с тыми людьми | его, што было за держанья пана виленъского от | костела Медницкого отнято, плебану медницъкому | къ костелу Медницъкому присудили и оный весь | кгрунтъ присужоный ему ограничили. А князь во|евода черезъ оный судъ пред се в то вступуеть, яко то | позовъ его ширей в собе объмовяеть, который || [45] рокъ, яко сего дня ноябра пятого дня тому позваню | его припал на которий жо онъ перед королемъ его м(и)л(о)стью се | становил и пильность чинил, будучи готовъ водле поз|ванья своего росправу з нимъ приняти.
А такъ король | его милость станье и пильност его казал записати. |
Оригінал: РДАДА. – Ф. 389 ( Литовська Метрика). – Оп. 1.
– Од. зб. 235 – Арк. 44 – 45.
Мікрофільм: РДАДА. – Ф. 389 ( Литовська Метрика). –
Оп. 1. – Од. зб. 235. – Частина 2. – Арк. 44 – 45.
№ 19
№ 3. 1548, березня 19. Випис мідницькому плебану, князю Мартину у справі з київським воєводою, князем Фрідріхом Глібовичем Пронським стосовно перевозу на р. Вел’ї та земель маєтку костельного Мідницького.
[65 зв.] Плебану медницкому з воеводою киевским | кн(я)зем Фредрихом Пронскимъ о перевоз на реце | Вельи и о кгрунты именя костелного Медницкого. |
Лет(а) Бож(ьего) нарож(енья) 1548, м(е)с(я)ца март(а) 19 ден, индикт 6. | Г(о)с(по)д(а)ръ король его милость казалъ записати. Што позвалъ перед | его кролевскую м(и)л(о)сть плебанъ медницкий, кн(я)зь Мартинъ | воеводу киевского, кн(я)зя Фредриха Глебовича Проньского || [66] о перевозъ на реце Вельи и о многие земли, сеножати, лесы, боры | и о люди именья его костелного Медницъкого, и о инъшые речы, | яко шырей на позвехъ его и на выписе с книгъ его м(и)л(о)сти г(о)с(по)д(а)ръских | естъ описано. |
Оригінал: РДАДА. – Ф. 389 ( Литовська Метрика). – Оп. 1. – Од. зб. 235 – Арк. 65 зв. – 66.
Мікрофільм: РДАДА. – Ф. 389 ( Литовська Метрика). – Оп. 1. – Од. зб. 235. – Частина 2. – Арк. 65 зв. – 66.
ПЕЧАТКИ
Печаток не знайдено
ПУБЛІКАЦІЇ ДОКУМЕНТІВ
- 1541/42 г. — Данная кн. Ивана Ивановича Пронского Саввину Сторожевскому м‑рю на д. Филимонову [в Городском ст. Звенигородского у.]
- 1541/42 г. — Данная кн. Ивана Ивановича Пронского Саввину Сторожевскому м‑рю на д. Филимонову [в Городском ст. Звенигородского у.]
- 1548, березня 19. Випис мідницькому плебану, князю Мартину у справі з київським воєводою, князем Фрідріхом Глібовичем Пронським стосовно перевозу на р. Вел’ї та земель маєтку костельного Мідницького.
- 1654 сентября 11, Москва. – Духовное завещание боярина князя Михаила Петровича Пронского
- 1658 г. декабря 15. — Сказка боярина кн. Ивана Петровича Пронского о владениях своих предков.
АЛЬБОМИ З МЕДІА
Медіа не знайдено
РЕЛЯЦІЙНІ СТАТТІ
Статтєй не знайдено
- Лит.: Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. СПб., 1891. Т. 2; Кузьмин А. Г. Рязанское летописание. М., 1965; Шорин П. А. Монеты Пронского удельного княжества // Вестник Московского университета. Сер. 6. История. 1970. № 6; Флоря Б. Н. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. М., 1978; Кузьмин А. В. Князья Пронские, бояре Монастыревы и дворяне Кусаковы – участники битвы на р. Воже в 1378 г. и их потомки в XV–XVI вв. // Верхнее Подонье: Природа, археология, история. Тула, 2007. Т. 2. Вып. 2; он же. Генеалогия рязанских и муромских князей XIII – первой половины XIV в. // Записки Отдела рукописей РГБ. М., 2008. Вып. 53; Аксенов Н. С. Чеканка монет князем Иваном Владимировичем Пронским // Нумизматика. 2009. № 4(23).[↩]
- AGAD, Perg.7659; Perg.7713; APK, ASang, Teka VІІІ, Plik 36; BCz, Perg.898.[↩]
- Niesiecki K. Herbarz Polski.- Том VII.- Lipsk, 1841.- С.506.[↩]
- Войтович Л. Князівські династії.- С.212–214.[↩]
- АСЭИ. Т. III. № 316. С. 346 – 347.[↩]
- Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 338. Также см: ДДГ. № 6. С. 22.[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 53, 55, 68–69,№ 19, 26; Пресняков А.Е., 1918. Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII–XV столетий. Пг.: Типография Я. Башмаков и Ко. 459 с. С. 254; Флоря Б.Н., 1978. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. К столетию акад. В. И. Пичеты. М.: Наука.С. 182–189.. С. 183; Беспалов Р.А., 2008. Источники о поездке Витовта в область Новосильского и Рязанского княжеств в 1427 году // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 3. Тула: ГМЗ «Куликово поле». С. 256–259.. С. 256,258; Беспалов Р.А., 2015. Реконструкция докончания Витовта с князьями Новосильского дома 1427 года // Очерки феодальной России. Вып. 18. М. – СПб.:Альянс-Архео. С. 3–48. С. 5, 7, 43.[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 53, 55, № 19.[↩]
- ПСРЛ. Т. ХV. Рогожский летописец. Тверской сборник. М.: ЯРК, 2000. 432 с., разд. паг. (XII с., 186 стб., 29 с.; V с., 504 стб., 35 с.).. С. 480.[↩]
- ПСРЛ. Т. ХI. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М.: ЯРК, 2000. 264 с., разд. паг. (VIII, 256 с.). С. 202; Приселков М.Д., 1950. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М. – Л.: Изд. АН СССР. 515 с. С. 467.[↩]
- ПСРЛ. Т. VIII, 2001. С. 82; Т. ХI, 2000. С. 203–204; Т. ХV, 2000. С. 480–481; Т. ХVIII, 2007. С. 154; Т. ХXIV, 2000. С. 173–174; Т. XXV, 2004. С. 237; Приселков, 1950. С. 466.[↩]
- Приселков М.Д., 1950. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М. – Л.: Изд. АН СССР. 515 с. С. 466–467; Кузьмин А.Г., 1965. Рязанское летописание. Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI века. М.: Наука. 286 с. С. 250–251.[↩]
- ПСРЛ. Т. ХV. Рогожский летописец. Тверской сборник. М.: ЯРК, 2000. 432 с., разд. паг. (XII с., 186 стб., 29 с.; V с., 504 стб., 35 с.). С. 480–481; Кузьмин А.Г., 1965. Рязанское летописание. Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI века. М.: Наука. 286 с. С. 252.[↩]
- ПСРЛ. Т. ХI. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М.: ЯРК, 2000. 264 с., разд. паг. (VIII, 256 с.)., 2000. С. 185; Т. ХV, 2000.С. 487; Кузьмин А.Г., 1965. Рязанское летописание. Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI века. М.: Наука. 286 с. С. 243; Флоря Б.Н., 1978. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. К столетию акад. В. И. Пичеты. М.: Наука. С. 182–189. С. 183.[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с С. 67–69, № 25, 26.[↩]
- Беспалов Р.А., 2015. Реконструкция докончания Витовта с князьями Новосильского дома 1427 года // Очерки феодальной России. Вып. 18. М. – СПб.: Альянс-Архео. С. 3–48. С. 7, 19, 46–47.[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 68, № 25.[↩]
- Горский А.А., 2018. Проблемы русской истории. СПб.: Изд. Олега Абышко. 409 с.. С. 275, прим. 3.[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 68–69, № 25, 26; Иловайский Д.И., 1858. История Рязанского княжества. М. 331 с. С. 215, родословная табл.; Экземплярский А.В., 1891. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. Биографические очерки по первоисточникам и главнейшим пособиям. Т. II. СПб.: Типография Императорской АН. 696 с., 8 табл.. С. 630–631; Черепнин Л.В., 1948. Русские феодальные архивы XIV–XV веков. Ч. I. М. – Л.: Изд. АН СССР. 473 с. С. 108–109, прим.82; Беспалов Р.А., 2008. Источники о поездке Витовта в область Новосильского и Рязанского княжеств в 1427 году // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 3. Тула: ГМЗ «Куликово поле». С. 256–259.. С. 256–258). Неизвестно, кто из пронских князей, Иван или уже его наследники, и в каком контексте фигурировал в московско-рязанском договоре 1433 г., текст этого документа не сохранился ((ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 448, 463; Описи царского архива XVI века и архива Посольского приказа 1614 года / Под ред. С. О. Шмидта. М.: Изд. вост. лит., 1960. 196 с. С. 50–51; Опись архива Посольского приказа 1626 года / Под ред. С. О. Шмидта. Ч. 1. М.:
Центральный архив древних актов, 1977. 416 с. С. 39–40; Черепнин Л.В., 1948. Русские феодальные архивы XIV–XV веков. Ч. I. М. – Л.: Изд. АН СССР. 473 с. С. 108, 115–117.[↩] - ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с С. 85, № 33; Иловайский Д.И., 1858. История Рязанского княжества. М. 331 с. С. 215; Экземплярский А.В., 1891. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. Биографические очерки по первоисточникам и главнейшим пособиям. Т. II. СПб.: Типография Императорской АН. 696 с., 8 табл.. С. 631–632.[↩]
- Флоря Б.Н., 1978. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. К столетию акад. В. И. Пичеты. М.: Наука. С. 182–189. С. 183–184.[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 84, № 33[↩]
- ДДГ. М. – Л.: Изд. АН СССР, 1950. 592 с. С. 85, № 33.[↩]
- Гомзин А.А., Мальцев М.С. К вопросу о монетах Ивана Владимировича Пронского //Звучат лишь Письмена. К юбилею А.А. Медынцевой. – М.: Институт археологии РАН, 2019. 468 с., с.125–141.[↩]
- Экземплярский А. В. Иоанн Васильевич, княжич московский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.[↩]
- Mykolas Lietuvis. Apie totorių, lietuvių ir maskvėnų papročius. – Vilnius, 1966; Михалон
Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. – Москва, 1994.[↩] - ЛМ, книга 1, с. 818–819[↩]
- РИБ, т. 27, с. 273, 823[↩]
- Флоря Б.Н. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. — М., 1978. — С. 188.[↩]
- LM. — Kn. 4. (1479–1491) — Vilnius, 2004. — P. 153. № 16.6.[↩]
- Литовська Метрика, книга 8, стор. 369 – 370.[↩]
- Lithuanian Metrica. Литовская Метрика. Lietuvos Metrica: Kn. 6 (1494–1506) / Parengė A. Baliulis. – Vilnius: Lietuvos istorijos instituto
leidykla, 2007. – 516 p., c. 95–97.[↩] - Lithuanian Metrica. Литовская Метрика. Lietuvos Metrica: Kn. 8 (1499–1514) / Parengė A. Baliulis [ir kt.]. – Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų liedybos institutes, 1994. – 649 p., с. 415–416, с. 163–166.[↩]
- Lithuanian Metrica. Литовская Метрика. Lietuvos Metrica: Kn. 8 (1499–1514) / Parengė A. Baliulis [ir kt.]. – Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų liedybos institutes, 1994. – 649 p., с. 415–416, с. 165–166.[↩]
- Lithuanian Metrica. Литовская Метрика. Lietuvos Metrica: Kn. 8 (1499–1514) / Parengė A. Baliulis [ir kt.]. – Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų liedybos institutes, 1994. – 649 p., с. 415–416.[↩]
- Див.: Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции. – Т.21. – С.76 (№534), 243 (№109).[↩]
- Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 37, 66; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 1. М., 1977. С. 96, 174, 178; Сборник Русского исторического общества. Т. 35. СПб., 1882. С. 550–559, 760, 786, 801, 805, 813, 823; Т. 95. СПб., 1895. С. 530, 532, 533, 541, 561, 605, 668; Дунаев Б.И. Преподобный Максим Грек и греческая идея на Руси в XVI в. М., 1916. Приложение. С.86; Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 116; Корзинин А.Л., Штыков Н.В. Состав Боярской думы и дворцовых чинов в княжение Василия III // Былые годы. 2017. Vol. 44. Issue 2. P. 333; «Никон. Лет.», т. VI, стр. 216, 227; «Др. Росс. Вивл.», кн. XX, стр. 17, 21; Карамзин, т.VII, 58, 60; «Чт. Моск. Общ. Ист. и Древн. Росс.», 1902 г., кн. І.[↩]
- Антонов А.В., Кром М.М. Списки русских пленных в Литве первой половины XVI века // Архив русской истории. Вып. 7. М., 2002. С. 170, 186.[↩]
- Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV–начала XVI в. Т. 3. М., 1964. № 218.[↩]
- Акты Русского государства 1505–1526 гг. М., 1975. № 26.[↩]
- СИРИО, т.95[↩]
- ОР РНБ. Ф. 775 (Собр. Титова). Д. 4904. Л. 13–14 об.; Титов А.А. Вкладные и кормовые книги Ростовского Борисоглебского монастыря в XV, XVI, XVII и XVIII столетиях. Ярославль, 1881. С. 10–11.[↩]
- Алексеев А.И. Первая редакция вкладной книги Кирилло-Белозерского монастыря (1560‑е гг.) // Вестник церковной истории. 2010. № 3–4 (19–20). С. 17–117. С. 29[↩]
- Джерела: AGAD, AРR, Sygn. 92, st. 101; Perg. 7659; Perg. 7713. 1548–1555 рр.; ANK, AS, Teka VІІІ, Plik 36. 25.2.1555.; BCz, Perg. 898. 1555 р.[↩]
- ОРО ВПБ. Вып. 5. С. 22–25, № 27 (публікацыя з арыгінальнага пергаміна); Pergamentų
katalogas. P. 176, nr 441; LMAVB. RS. F1–544 (пергамін, арыгінал); LVIA. F. 694, ap. 1, b. 3284, l.46–50 (копія 18 ст.).[↩] - РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 133. — Л. 1–1 об.[↩]
- РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 133. — Л. 1.[↩]
- РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 133. — Л. 1–1 об.[↩]
- РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 133. — Л. 1 об.[↩]
- Детально пр. заруку див.: Kulisiewicz W. Zaruka w praktyce administracyjnej Wielkiego Księstwa Litewskiego w XV–XVII w. // Czasopismo prawno-historyczne. — 1985. — Tom XXXVII. — Zeszyt 2. — S. 123–137; Kulisiewicz W. Zaruka (vadium) w prawie litewskim XV–XVII
wieku. — Warszawa, 1993. — 193 s.[↩] - РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 133. — Л. 2.[↩]
- РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 136. — Л. 1–4 об.[↩]
- РНБ. ОР. — Ф. 293. — Оп. 1. — Ед. хр. 146. — Л. 1–1 об.[↩]
- Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… – S. 401–402. [↩]
- BJ, teka 406/69 (сумарій під заголовком «Dokumenta»).[↩]
- Акты ЮЗР. – Т. 1. – С. 76. [↩]
- AS. – T. 4. – S. 443–444.[↩]
- РГАДА, ф. 389, оп. 1, кн. 31, л. 5 об.–8.[↩]
- LM. – Kn. Nr. 22. – P. 10–13.[↩]
- Архив ЮЗР. – Ч. 5, т. 1. – С. 47 (7. 06. 1547, Вільно).[↩]
- Акты ЮЗР. – Т. 2. – С. 151 (24. 06. 1559, Варшава).[↩]
- BJ, teka 406/69 (сумарій під заголовком «Dokumenta»).[↩]
- Ibid. [↩]
- Заяць А. Урбанізаційний процес на Волині… – С. 51.[↩]
- Архив ЮЗР. – Ч. 6, т. 1. – С. 161.[↩]
- Radzimiński Z. L. Monografia xx. Sanguszków… – T. 2, cz. 2. – S. 123.[↩]
- ŹD. – T. 19. – S. 55.[↩]
- Ibid. – S. 125.[↩]
- Radzimiński Z. L. Monografia xx. Sanguszków… – T. 1. – S. 202, przyp. 1.[↩]
- Ibid. – S. 202.[↩]
- Ibid. – T. 2, cz. 2. – S. 128.[↩]
- Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… – S. 403.[↩]
- ŹD. – T. 19. – S. 55.[↩]
- Архив ЮЗР. – Ч. 6, т. 1. – С. 161.[↩]
- Radzimiński Z. L. Monografia xx. Sanguszków… – T. 2, cz. 2. – S. 125–126.[↩]
- ŹD. – T. 19. – S. 55. [↩]
- Radzimiński Z. L. Monografia xx. Sanguszków… – T. 2, cz. 2. – S. 125–126.[↩]
- Ibid. – T. 2, cz. 1. – S. 133, 205–207 (Требуховський розмежовує Склен із маєтками князя Романа Санґушка Звиняче й Голятин).[↩]
- Руська (Волинська) метрика… – С. 251[↩]
- ŹD. – T. 20. – S. 36 [↩]
- Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy… – S. 401.[↩]
- Власне, Й.Ґрассер об’єднав в одне ціле Федорину сестру Ганну, яка вийшла заміж за Станіслава Тенчинського, та її знамениту дочку від цього шлюбу. Заслуговує на увагу й компліментарна характеристика батька Федори та Ганни Богуша Боговитиновича – «великої людини, дуже шанованої іноземними государями» (про його діяльність на дипломатичній ниві див.: Собчук В. Від коріння до крони: Дослідження з історії князівських і шляхетських родів
Волині XV – першої половини XVІІ ст. – Кременець, 2014. – С.207–208).[↩] - LM. Книга судова 27. № 48.[↩]
- LM. Книга судова 26. № 249; LM. Книга записів 40. № 666 р. 1569.[↩]
- LM. Книга записів 34. № 16.[↩]
- LM. Книга записів 34. № 326.[↩]
- LM. Книга судова 46. № 378[↩]
- LM. Книга записів 31. арк.112 зв . i ten sam dok. Книга судова. 31 арк. 93.[↩]
- Niesiecki VII 508 i Tab. Jabl. 63.[↩]
- Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. – С.60–61[↩]
- Назаров В.Д. О структуре Государева двора в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. Сб. статей, посвященный 70-летию академика Л. В. Черепнина. М., 1975. С. 52.[↩]
- Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 2. М., 1977. С. 326.[↩]
- Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой: 1489–1549 гг. Махачкала, 1995. С. 242.[↩]
- Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50‑х годов XVI в. М.; Л., 1950. С. 77.[↩]
- Рузский уезд по писцовой книге 1567–1569 годов / Сост. С.Н. Кистерев, Л.А. Тимошина. М., 1997. С. 125.[↩]
- Материалы для истории Звенигородского края / Сост. С.Н. Кистерев, Л.А. Тимошина. Вып. 1. М., 1992. С. 31–32, 121.[↩]
- Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 1. М., 1813. С. 550.[↩]
- Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 402–403.[↩]
- Ukraina (Kijów — Bracław)… Dz. I. S. 67. [↩]
- ПК 862. Л. 120; Павлов А. П. Государев двор. С. 181.[↩]
- ПК 467. Л. 138 об.; ПК 874. Л. 74.[↩]
- РНБ. OP. F.IV. № 448. Л. 253 об.; Холмогоровы. Вып. I. С. 188.[↩]
- РГАДА. Ф. 137. Галич. № 4. Л. 137.[↩]
- ЧОИДР. 1895. Кн. I. Отд. I. С. 6[↩]
- ПК 373. Л. 749, 867; РГАДА. Ф. 233. Кн. 661. Л. 64.[↩]
- ПК 467. Л. 138 об.; ПК 874. Л. 74.[↩]
- РГАДА. Ф. 137. Боярская книга. № 14. Л. 2.[↩]
- РГАДА. Ф. 1209. Оп. 2. Д. 15630. 1623–1671 гг. Лл. 109–111. Отказная книга Клинского уезда.[↩]
- ПК 467. Л. 138 об.; ПК 874. Л. 74; ЗВК. С. 1007–1008.[↩]
- ПК 467. Л. 138 об.; ПК 874. Л. 74; ЗВК. С. 1007–1008.[↩]
- ПК 812. Л. 886; Лихачев Н. П. Судное вотчинное дело... С. 258, 383.[↩]
- Лобачев С. В. Изучение генеалогии боярской аристократии XVII века. С. 322.[↩]
- ПК 11318. Л. 325. [↩]
- РГАДА. Ф. 137. Москва. № 2. Л. 65.[↩]
- ПК12606. Л. 338.[↩]