Муромські

Общие сведения о роде

Муром­ские – кня­же­ский род, Рюри­ко­ви­чи, ветвь потом­ков кн. Оле­га Свя­то­сла­ви­ча. Му́ромское кня́жество, по­ли­тич. об­ра­зо­ва­ние в со­ста­ве Др.-рус. гос-ва (кон. 10 – 1‑я четв. 11 вв.), Чер­ни­гов­ско­го кн-ва (1097–1127), са­мо­сто­ят. гос. об­ра­зо­ва­ние (1127 – кон. 14 в., пер­во­на­чаль­но Му­ро­­мо-Ря­­за­н­ское кн-во). Сто­ли­ца – Муром.

Впер­вые об­ра­зо­ва­но ки­ев­ским кн. Вла­ди­ми­ром Свя­то­сла­ви­чем как врем. дер­жа­ние его млад­ше­го сы­на кн. Гле­ба Вла­ди­ми­ро­ви­ча (см. в ст. Бо­рис и Глеб). По ре­ше­нию Лю­беч­ско­го съез­да 1097 ста­ло вла­де­ни­ем кн. Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча. В 1123 он, став чер­ни­гов­ским кня­зем, пе­ре­дал М. к. в дер­жа­ние сво­ему пле­мян­ни­ку кн. Все­во­ло­ду Да­ви­до­ви­чу. В 1127, по­сле из­гна­ния из Чер­ни­го­ва кн. Все­во­ло­дом Оль­го­ви­чем, Яро­слав Свя­то­сла­вич вновь во­кня­жил­ся в Му­ро­ме, став пер­вым пра­ви­те­лем са­мо­сто­ят. Му­ро­­мо-Ря­­за­н­ско­­го кн-ва. В 1129 его раз­де­ли­ли сы­но­вья Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча: Юрий Яро­сла­вич (ум. 1143) по­лу­чил му­ром­ский стол, а его млад­шие бра­тья – Свя­то­слав Яро­сла­вич (ум. 1145/46) и Рос­ти­слав Яро­сла­вич (ум. не ра­нее 1153) – ря­зан­ский. Это тер­ри­то­ри­аль­ное де­ле­ние пер­во­на­чаль­но име­ло врем. ха­рак­тер, лишь в 3‑й четв. 12 в. эти кня­же­ст­ва при­об­ре­ли ста­тус на­следств. вла­де­ний, и М. к. за­кре­пи­лось за по­том­ка­ми Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, ко­то­рые ста­ли вас­са­ла­ми вел. кня­зей владимирских.

В 1392 хан Тох­та­мыш вы­дал в Ор­де яр­лык на М. к. вел. кн. мо­сков­ско­му Ва­си­лию I Дмит­рие­ви­чу. Ис­точ­ни­ки умал­чи­ва­ют, ко­гда имен­но вел. кн. мо­с­ков­ский смог реа­ли­зо­вать свои юри­дич. пра­ва на но­вое вла­де­ние. Од­на­ко оче­вид­но, что это со­бы­тие мог­ло про­изой­ти ли­бо поч­ти сра­зу по­сле всту­п­ле­ния яр­лы­ка в си­лу, ли­бо по­сле смер­ти стар­ших пред­ста­ви­те­лей пра­вив­ших в них ро­дов. В поль­зу по­след­не­го пред­по­ло­же­ния кос­вен­но сви­де­тель­ст­ву­ет один юри­дич. ню­анс: в до­го­во­ре вел. кн. Ва­си­лия I Дмит­рие­ви­ча с вел. кн. ря­зан­ским Фё­до­ром Оль­го­ви­чем (25.11.1402) зем­ли на ле­вом бе­ре­гу р. Ока, ни­же её пра­во­го при­то­ка р. Цна, бы­ли за­пи­са­ны как моск. сто­ро­на, хотя во­прос о при­над­леж­но­сти М. к. в дан­ном до­ку­мен­те не рас­смат­ри­вал­ся. Вско­ре вла­дельч. пра­ва вел. кн. мо­с­ков­ско­го, по-ви­­ди­­мо­­му, ста­ли пол­ны­ми, т. к. в до­го­во­ре вел. кн. Ва­си­лия I Дмит­рие­ви­ча с кн. Вла­ди­ми­ром Ан­д­рее­ви­чем Храб­рым (ме­ж­ду 1404 и 1406) по­след­ний при­зна­вал все его но­вые тер­ри­то­ри­аль­ные при­об­ре­те­ния, в т. ч. и Му­ром «с во­ло­сть­ми», где уже на­хо­дил­ся моск. воевода.

Литература

Лит.: Мон­гайт А. Л. Ста­рая Ря­зань. М., 1955; он же. Ря­зан­ская зем­ля. М., 1961; Кузь­мин А. Г. Ря­зан­ское ле­то­пи­са­ние. М., 1965; Куч­кин В. А. Рус­ские кня­же­ст­ва и зем­ли пе­ред Ку­ли­ков­ской бит­вой // Ку­ли­ков­ская бит­ва. М., 1980; Фе­ти­щев С. А. К во­про­су о при­сое­ди­не­нии Му­ро­ма, Ме­ще­ры, Та­ру­сы и Ко­зель­ска к Мо­с­ков­ско­му кня­же­ст­ву в 90‑е гг. XIV в. // Рос­сий­ское го­су­дар­ст­во в XIV– XVII вв. СПб., 2002; Кузь­мин А. В. Ря­зан­ские, прон­ские и му­ром­ские кня­зья в XIII – се­ре­ди­не XIV в. // За­пис­ки от­де­ла ру­ко­пи­сей РГБ. М., 2008. Вып. 53.

Историческая география

Зем­ли соб­ст­вен­но М. к. пре­им. скон­цен­три­ро­ва­лись по при­то­кам р. Ока – Мот­ре, Ун­же, Те­ше, Ве­леть­ме и др., а так­же по при­то­кам р. Клязь­ма. Осн. вод­ной ар­те­ри­ей М. к. ос­та­лась р. Ока. Во 2‑й пол. 12 в. М. к. ока­за­лось ме­ж­ду Вла­ди­мир­ским вел. кн-вом и Ря­зан­ским кн-вом. На се­ве­­ро-за­­па­­де оно гра­ни­чи­ло с го­ро­хо­вец­ки­ми зем­ля­ми Вла­ди­мир­ско­го вел. кн-ва, на за­па­де рас­по­ла­га­лось за сред­ним те­че­ни­ем р. Пра. При этом «око­ли­ца» М. к. пер­во­на­чаль­но до­хо­ди­ла до Пе­ре­яс­лав­­ля-Ря­­за­н­ско­­го, но ме­ж­ду 1219 и 1237 пра­ви­те­ли М. к. от­да­ли её зем­ли вкла­дом в Ря­зан­ский Оль­гов мон. На юго-за­­па­­де вла­де­ния М. к. гра­ни­чи­ли с Ря­зан­ским кн-вом. Общ­ность М. к. с Ря­зан­ским кн-вом с нач. 13 в. под­дер­жи­ва­ла Ря­зан­ская епар­хия, в со­став ко­то­рой вхо­ди­ла и тер­ри­то­рия Му­ром­ско­го княжества.

Родовід князів Муромських

X генерация от Рюрика

1. ЮРИЙ РОСТИ­СЛА­ВИЧ МУРОМ­СКИЙ († 1176)

Стар­ший сын кня­зя Рости­сла­ва Яро­сла­ви­ча, занял муром­ский стол после смер­ти дво­ю­род­но­го бра­та Вла­ди­ми­ра Яро­сла­ви­ча в 1162 году. При кото­ром про­изо­шло как при­ня­то счи­тать обособ­ле­ние Муро­ма от Ряза­ни. Мож­но ска­зать и об обрат­ном что Рязань обосо­би­лась от Муро­ма, так как сна­ча­ла послед­ний являл­ся сто­ли­цей этой древ­не­рус­ской зем­ли. Хотя воз­мож­но, упо­ми­на­ние титу­ла «вели­кий князь Рязан­ский», а так­же прав­ле­ние в Ряза­ни стар­ше­го по лестви­це кня­зя Гле­ба Рости­сла­ви­ча, являв­ше­го­ся дво­ю­род­ным бра­том Юрию, сви­де­тель­ству­ет о пере­ме­ще­нии «сто­ли­цы» в Рязань.

Юрий Муром­ский ста­но­вит­ся вер­ным вас­са­лом Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ско­го кня­зя Андрея Бого­люб­ско­го. В 1164 году он посы­лал вой­ска на помощь Андрею Бого­люб­ско­му про­тив волж­ских бол­гар, в кон­це 1169 года про­тив Рома­на Мсти­сла­ви­ча Нов­го­род­ско­го, зимой 1172 года вновь на волж­ских бол­гар, в 1173 году про­тив Рости­сла­ви­чей смо­лен­ских в Киев­скую зем­лю. В 1174 году муром­цы участ­во­ва­ли в похо­де Яро­пол­ка Рости­сла­ви­ча про­тив Миха­и­ла Юрье­ви­ча в рам­ках борь­бы за власть во Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ском кня­же­стве по смер­ти Андрея Боголюбского.

XI генерация от Рюрика

2/1. КН. АНДРЕЙ ЮРЬЕ­ВИЧ МУРОМСКИЙ

Упо­ми­на­ет­ся с синодиках.

3/1. КН. ВЛА­ДИ­МИР ЮРЬЕ­ВИЧ МУРОМ­СКИЙ († 1205)

князь Муром­ский в 1176 — 1205, как вас­сал Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до в 1183 г. при­нял уча­стие в похо­де на волж­ских бул­гар. В 1186 г. послан в поход на Прон­ских кня­зей. В 1187 г. в похо­де на Рязань, а в 1196 г. в похо­де на Чернигов. 

4/1. КН. ДАВИД ЮРЬЕ­ВИЧ МУРОМ­СКИЙ († 1228)

князь Муром­ский, занял пре­стол в 1205 г. после смер­ти брата.

Во вре­мя сво­е­го кня­же­ния был ори­ен­ти­ро­ван на поли­ти­ку Вели­ко­го кня­же­ства Вла­ди­мир­ско­го, высту­пал на сто­роне вели­ко­го кня­зя Вла­ди­мир­ско­го Все­во­ло­да Юрье­ви­ча Боль­шое Гнез­до, а затем его сына Юрия, во всех зна­чи­мых похо­дах и сра­же­ни­ях того вре­ме­ни. Так, в 1207 году Давыд Юрье­вич при­шел на помощь Все­во­ло­ду Юрье­ви­чу во вре­мя его похо­да на Рязан­скую зем­лю под Пронск. Князь Прон­ский Миха­ил Все­во­ло­до­вич бежал в Чер­ни­гов к тестю Все­во­ло­ду Черм­но­му. Жите­ли, кото­рых воз­гла­вил Изя­с­лав — дво­ю­род­ный брат Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча — обо­ро­ня­ли город в тече­ние шести недель, ожи­дая помо­щи от Ряза­ни, но испы­ты­ва­ли острую нехват­ку про­до­воль­ствия и воды. После неудач­ной попыт­ки дебло­ки­ру­ю­ще­го уда­ра рязан­цев город сдал­ся на милость побе­ди­те­ля. Изя­с­лав был отпу­щен с миром, а вме­сто него Все­во­лод отдал Пронск его бра­ту Оле­гу Вла­ди­ми­ро­ви­чу, кото­рый был сре­ди оса­ждав­ших. Одна­ко в сле­ду­ю­щем, 1208 году, узнав о свое­во­лии, Все­во­лод забрал у Оле­га Вла­ди­ми­ро­ви­ча Пронск и дал город Давы­ду Юрье­ви­чу Муром­ско­му. В том же году Олег с бра­тья­ми выгнал Давы­да из Прон­ска и отдал его Михаилу. 

В борь­бе за вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние после смер­ти Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до Давыд под­дер­жи­вал Юрия и Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­чей. В 1213 году он участ­во­вал в похо­де вели­ко­го кня­зя Юрия Все­во­ло­до­ви­ча на Ростов, в 1216 году муром­ская дру­жи­на при­ня­ла уча­стие в Липиц­кой бит­ве в соста­ве объ­еди­нен­ных сил Вла­ди­ми­ра, Пере­я­с­лав­ля, Суз­да­ля и неко­то­рых дру­гих уде­лов на сто­роне вели­ко­го кня­зя Юрия Все­во­ло­до­ви­ча про­тив объ­еди­нён­но­го вой­ска Нов­го­ро­да, Пско­ва, Смо­лен­ска, Тороп­ца, Росто­ва. В 1220 году Давыд послал сво­е­го сына Свя­то­сла­ва с вой­ском для уча­стия в сов­мест­ном с вла­ди­мир­ца­ми похо­де про­тив волж­ских болгар.
Это­го кня­зя отож­деств­ля­ют со свя­тым Пет­ром («Повесть о Пет­ре и Февронии»)

XII генерация от Рюрика

5/2. КН. РОМАН АНДРЕ­ЕВИЧ МУРОМ­СКИЙ († 1217)

6/2. КН. ГЛЕБ АНДРЕ­ЕВИЧ МУРОМ­СКИЙ († 1218)

7/2. КН. ЮРИЙ АНДРЕ­ЕВИЧ МУРОМ­СКИЙ (1220)

упо­ми­на­е­мый в 1219/1220 гг. когда при­нял уча­стие в похо­де Юрия Суз­даль­ско­го на Волж­скую Бул­га­рию. Види­мо умер до 1228 г., пото­му как Дави­ду насле­до­вал его сын Юрий.

Князь по име­ни Юрий, кото­ро­му при­пи­сы­ва­ет­ся отче­ство Юрье­вич, при­над­ле­жит к рязан­ско-муром­ской вет­ви дина­стии, а точ­нее, к кня­зьям муром­ским, потом­кам Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча (см. табл. № 30 к насто­я­ще­му экс­кур­су). Рекон­струк­ция его отче­ства опи­ра­ет­ся, по-види­мо­му, на несколь­ко упо­ми­на­ний о муром­ских кня­зьях, где рядом фигу­ри­ру­ют Вла­ди­мир, Давыд и Юрий [ПСРЛ. Т. Х. С. 23 под 1196 г.; Т. XLI. С. 121] или Давыд и Юрий [ПСРЛ. Т. Х. С. 83 под 1219 г.]. При этом и Давыд, и Вла­ди­мир в дру­гих лето­пис­ных источ­ни­ках назы­ва­ют­ся «Юрье­ви­ча­ми» [ПСРЛ. Т. I. Стб. 405, 406 под 1187 г.; Т. VII. С. 244]. Юрий же счи­та­ет­ся их род­ным бра­том, а сле­до­ва­тель­но, так­же носит отче­ство Юрье­вич. Судя по всем упо­ми­на­ни­ям о нем, он так и не сде­лал­ся гла­вой муром­ско­го дома и был моло­же как Вла­ди­ми­ра, так и Давы­да. Соглас­но сви­де­тель­ству лето­пи­сей, в 1219 г. у него был сын Олег, доста­точ­но взрос­лый для того, что­бы воз­гла­вить некий воин­ский отряд, послан­ный отцом [ПСРЛ. Т. VII. С. 126; Т. Х. С. 83; Т. XV: Твер­ская лето­пись. Стб. 330]. Вре­мя смер­ти кня­зя Юрия не извест­но, но весь­ма веро­ят­но, что он скон­чал­ся до сво­е­го бра­та Давы­да, т. е. меж­ду 1220 и 1228 гг. По-види­мо­му, в честь него был назван один из его пле­мян­ни­ков, Юрий Давы­до­вич, полу­чив­ший муром­ское кня­же­ние, хотя этот кня­жич мог полу­чить свое имя и непо­сред­ствен­но в честь деда. Рас­хож­де­ния в исто­рио­гра­фии отно­си­тель­но про­ис­хож­де­ния Юрия Юрье­ви­ча свя­за­ны с тем, кто был дедом бра­тьев Вла­ди­ми­ра, Давы­да и Юрия. Соглас­но Н.М. Карам­зи­ну, бра­тья явля­лись пра­вну­ка­ми Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча, вну­ка­ми Рости­сла­ва Яро­сла­ви­ча и сыно­вья­ми Геор­гия Рости­сла­ви­ча (ср. [Стро­ев 1884. С. 28–29. Р. VII. Ст. 10]) (см. табл. № 30 к насто­я­ще­му экс­кур­су). Соглас­но дру­гой вер­сии, наи­бо­лее пол­но пред­став­лен­ной в рабо­те Н. Баум­гар­те­на, они были млад­ше на одно поко­ле­ние, явля­ясь пра­вну­ка­ми Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, вну­ка­ми Вла­ди­ми­ра Свя­то­сла­ви­ча и сыно­вья­ми Юрия Вла­ди­ми­ро­ви­ча [Baumgarten 1934. P. 74–77. Tab. XIV. P. 90–92. Tab. XVI; Рапов 1977. С. 126]. 

Вне зави­си­мо­сти от того, какое отче­ство носил отец инте­ре­су­ю­ще­го нас кня­зя Юрия, необ­хо­ди­мо пом­нить о том, что постро­е­ние, соглас­но кото­ро­му сам он звал­ся Юри­ем Юрье­ви­чем, явля­ет­ся рекон­струк­ци­ей, хотя и весь­ма прав­до­по­доб­ной. В источ­ни­ках он нигде напря­мую Юри­ем Юрье­ви­чем не назван. Было ли имя Юрий (Геор­гий) для это­го кня­зя един­ствен­ным? Н. Баум­гар­тен пред­по­ла­га­ет, что у него было еще и мир­ское имя Игорь [Baumgarten 1934. P. 90–92. Tab. XVI]. Вооб­ще гово­ря, такое соче­та­ние, Игорь-Геор­гий, встре­ча­лось у потом­ков Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча, к ложе­ние осно­ва­но исклю­чи­тель­но на фра­зе из Лето­пис­ца Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ско­го, где ска­за­но: «…и муро­мъ­ско­му Воло­ди­ми­ру, и Д(а)в(ы)ду, и Игю­рю…» [ПСРЛ. Т. XLI. С. 121 под 1196 г.]. По-види­мо­му, перед нами весь­ма любо­пыт­ный при­мер гра­фи­че­ско­го сме­ше­ния в спис­ке лето­пи­си двух имен. Одно из них — Игорь, а дру­гое — гипо­ко­ри­сти­че­ская фор­ма име­ни Геор­гий, типа Гюр­ги или Юрьи. Как кажет­ся, мы не можем в точ­но­сти опре­де­лить, что имел в виду пере­пис­чик и про­ти­во­по­став­лял ли он стро­го два этих име­ни. Таким обра­зом, этой фор­мы из позд­ней лето­пи­си, как кажет­ся, недо­ста­точ­но для того, что­бы с уве­рен­но­стью счи­тать наше­го Юрия обла­да­те­лем еще одно­го кня­же­ско­го име­ни Игорь. При этом она весь­ма инте­рес­на с точ­ки зре­ния того, как мог­ли варьи­ро­вать­ся соста­ви­те­ля­ми лето­пи­сей созвуч­ные име­на Рюри­ко­ви­чей, хри­сти­ан­ские и нехри­сти­ан­ские. Име­на Игорь, Ингвар(ь), Геор­гий (Юрий), по-види­мо­му, предо­став­ля­ли обиль­ные воз­мож­но­сти для подоб­но­го «вто­рич­но­го варьирования».

Дже­ре­ло: Лит­ви­на А. Ф., Успен­ский Ф. Б. Выбор име­ни у рус­ских кня­зей в X–XVI вв.: Дина­сти­че­ская исто­рия сквозь приз­му антро­по­ни­ми­ки. М.: «Индрик», 2006. С. 321–322.

8/3. КН. СВЯ­ТО­СЛАВ ДАВИ­ДО­ВИЧ МУРОМ­СКИЙ († 1228)

умер в 1228 г., так­же ходил на Волж­скую Бул­га­рию в 1219/1220.

9/3. ЮРИЙ ДАВИДОВИЧ

насле­до­вал сво­е­му отцу в 1228 г.. Он так­же при­нял уча­стие в похо­де на Волж­скую Бул­га­рию. И по све­де­ни­ям лето­пи­сей погиб на реке Воро­неж в 1237 г. или 1238г. в бит­ве с вторг­нув­ши­ми­ся на Русь мон­го­ла­ми, как и его дво­ю­род­ный брат, упо­мя­ну­тый выше Олег Юрьевич.

10/3. КН. ЕВДО­КИЯ ДАВИ­ДОВ­НА МУРОМСЬ­КА († піс­ля 1238) 

∞, кн. Свя­то­слав Юрьевский

XIII генерация от Рюрика

50/37. ОЛЕГ ЮРІЙ­О­ВИЧ МУРОМСЬ­КИЙ († 1237)

Уділь­ний князь муромсь­кий з 1220 р. Заги­нув у битві з мон­го­ла­ми в 1237 р.

КН. ЯРО­СЛАВ ЮРЬЕ­ВИЧ МУРОМ­СКИЙ (1248)

сын Юрия Дави­до­ви­ча, князь муром­ский. О нём очень мало све­де­ний. Лето­пи­си под 1239 г. сооб­ща­ют о том, что тата­ры захва­ти­ли Мор­дов­скую зем­лю и тогда же опу­сто­ши­ли Муром. Под 1248 годом упо­ми­на­ет­ся что он выдал замуж за Ростов­ско­го кня­зя Бори­са Василь­ко­ви­ча (1231 — 1277) дочь Марию. А даль­ше мрак накры­ва­ет исто­рию Муром­ско­го кня­же­ства почти на сто­ле­тие. Она прав­да и до это­го была не осо­бо изба­ло­ва­на вни­ма­ни­ем летописцев.

XIV генерация от Рюрика

КН. АНДРЕЙ ЯРО­СЛА­ВИЧ († 1273)

??/49. МАРІЯ ЯРО­СЛАВ­НА МУРОМСЬКА

У 1248 р. вида­на за ростовсь­ко­го кня­зя Бори­са Василь­ко­ви­ча (111, стб. 471).

XV генерация от Рюрика

КН. ИВАН [.....]

XVI генерация от Рюрика

КН. ГЛЕБ ИВА­НО­ВИЧ МУРОМСЬ­КИЙ (1330)

Побе­да кня­зя Федо­ра Гле­бо­ви­ча над дядей была воз­мож­на в том слу­чае, если его отец, по срав­не­нию с Юри­ем, был стар­шим сыном муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва. В 1330 г. этот пра­ви­тель Муро­ма упо­ми­на­ет­ся в запи­сях киев­ско­го мит­ро­по­ли­та Фео­гно­ста как его долж­ник [1].

ЯРО­СЛАВ [......] МУРОМСЬ­КИЙ (1330)

После собы­тий послед­ней чет­вер­ти XIII в. изве­стия о Муро­ме и Муром­ском кня­же­стве надол­го выпа­да­ют из лето­пи­сей. Это, конеч­но, затруд­ня­ет вос­ста­нов­ле­ние их исто­рии и рекон­струк­цию гене­а­ло­гии муром­ских кня­зей. Об одном из них, пра­вив­шем в пер­вой тре­ти XIV в., извест­но бла­го­да­ря вне­ле­то­пис­ным источ­ни­кам. По-види­мо­му, этот муром­ский князь Яро­слав был бли­зок к мос­ков­ским кня­зьям. Его имя упо­ми­на­ет­ся сре­ди кня­зей Севе­ро-Восточ­ной Руси пер­вой поло­ви­ны XIV в., вне­сен­ных для поми­на­ния в веч­ный сино­дик Боль­шо­го Успен­ско­го собо­ра Мос­ков­ско­го Кремля[31].

К это­му вре­ме­ни, по-ви­­ди­­мо­­му в ре­зуль­та­те ра­зо­ре­ния го­ро­да и его окру­ги мон­­го­­ло-та­та­ра­­ми в 1281, 1288 и 1293 го­дах, Му­ром за­пу­стел, кня­же­ская ре­зи­ден­ция на­хо­ди­лась вне его; в 1330 го­ду князь Яро­слав был дол­жен мит­ро­по­ли­ту Фе­о­гно­сту 15 гри­вен цер­ков­ных да­ней [2]. Сле­ду­ю­щее за кня­зем Яро­сла­вом поко­ле­ние муром­ских кня­зей, несо­мнен­но, отно­сит­ся к его детям. В кня­же­ском помян­ни­ке из муром­ско­го Спас­ско­го мона­сты­ря фигу­ри­ру­ют несколь­ко имен. Это – кня­зья Глеб, Миха­ил, Васи­лий, Иван и Юрий (Геор­гий) [3]. Стар­ший из них (Глеб), как ука­за­но выше, для поми­на­ния был запи­сан в сино­дик муром­ско­го Духов­ско­го мона­сты­ря. Двое дру­гих (Васи­лий и Юрий) – извест­ны по летописям. 

XVII генерация от Рюрика

КН. ФЕДІР ГЛЕ­БО­ВИЧ МУРОМ­СКИЙ († піс­ля 1354

Напев­но остан­ній пред­став­ник муромсь­кої гіл­ки Яро­сла­ви­чів. Втра­тив муромсь­кий пре­стол і якійсь час пере­бу­вав на служ­бі у мос­ковсь­ко­го кня­зя Семе­на Гор­до­го. Як його посол їздив в Орду в 1348 р. З допо­мо­гою мос­ковсь­ко­го кня­зя у 1354 р. захо­пив Муром і отри­мав ярлик від хана Джані­бе­га. Муромсь­кий князь Юрій Яро­сла­вич був йому вида­ний і зака­то­ва­ний. Най­і­мо­вір­ні­ше це був син пронсь­ко­го кня­зя Яро­сла­ва Олек­сан­дро­ви­ча. Якщо б існу­вав Яро­слав Яро­сла­вич, а Юрій був би його сином, то тоді його пра­ва були би біль­ши­ми ніж пра­ва Федо­ра Глі­бо­ви­ча або його бать­ка. Крім того йому не тре­ба було би при­їж­д­жа­ти зі сто­ро­ни у запу­ще­ний Муром. Піс­ля Федо­ра Глі­бо­ви­ча, який був мос­ковсь­ким васа­лом, окре­мі муромсь­кі князі в дже­ре­лах не зга­ду­ють­ся. У 1392/93 р. мос­ковсь­кий князь Василь Дмит­ро­вич отри­мав ярлик на Муром. З 1408 р. у Муро­мі постій­но сиді­ли мос­ковсь­кі намісники.

Побе­да кня­зя Федо­ра Гле­бо­ви­ча над дядей была воз­мож­на в том слу­чае, если его отец, по срав­не­нию с Юри­ем, был стар­шим сыном муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва. В 1330 г. этот пра­ви­тель Муро­ма упо­ми­на­ет­ся в запи­сях киев­ско­го мит­ро­по­ли­та Фео­гно­ста как его долж­ник [1].

КН. ВАСИЛЬ ЯРО­СЛА­ВИЧ МУРОМСЬ­КИЙ († 1345) 

Князь муромсь­кий (?-1345 ? рр.). Помер у 1345 р. і похо­ва­ний у мона­сти­рі на Уші (121, с.217).

КН. ИВАН ЯРОСЛАВИЧ

КН. МИХА­ИЛ ЯРОСЛАВИЧ

КН. ЮРИЙ ЯРО­СЛА­ВИЧ МУРОМСЬКИЙ

Вокня­же­ние в Муро­ме блгв. кн. Геор­гия Яро­сла­ви­ча. Клей­мо ико­ны «Свя­тые кня­зья Кон­стан­тин, Миха­ил и Фео­дор Муром­ские с жити­ем». 1714 г. Мастер А. Казан­цев (МИХМ)(† до 21 нояб. 1355, Муром), блгв. кн. муром­ский (пам. 23 июня — в Собо­ре Вла­ди­мир­ских свя­тых), пото­мок блгв. кн. муром­ско­го Дави­да (Пет­ра) Геор­ги­е­ви­ча и св. кнг. Фев­ро­нии (Евфро­си­нии). Прав­ле­ние Г. Я. нача­лось после смер­ти стар­ше­го бра­та Васи­лия зимой 1345/46 г. К это­му вре­ме­ни, по-види­мо­му в резуль­та­те разо­ре­ния горо­да и его окру­ги мон­го­ло-тата­ра­ми в 1281, 1288 и 1293 гг., Муром запу­стел, кня­же­ская рези­ден­ция нахо­ди­лась вне его; в 1330 г. кн. Яро­слав, отец Г. Я., был дол­жен митр. Фео­гно­сту 15 гри­вен цер­ков­ных даней (При­сёл­ков М. Д., Фасмер М. Р. Отрыв­ки В. Н. Бене­ше­ви­ча по исто­рии Рус. Церк­ви XIV в.: (Посвящ. В. Н. Бене­ше­ви­чу). I‑IV // ИОРЯС. 1916. Т. 21. Кн. 1. С. 50, 68).

Обнов­ле­ние блгв. кн. Геор­ги­ем Яро­сла­ви­чем Бла­го­ве­щен­ско­го хра­ма. Клей­мо ико­ны «Свя­тые кня­зья Кон­стан­тин, Миха­ил и Фео­дор Муром­ские с жити­ем». 1714 г. Мастер А. Казан­цев (МИХМ)В 1351 г. Г. Я. «поста­ви двор свои» в Муро­ме, по при­ме­ру кня­зя в горо­де ста­ли селить­ся «тако же и бояре его, и вел­мо­жи, и куп­ци, и чръ­ные люди» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 60). В ходе воз­рож­де­ния Муро­ма были вос­ста­нов­ле­ны хра­мы, к‑рые князь и горо­жане «обно­ви­ша и оукра­си­ша ико­на­ми и кни­га­ми» (Повесть о Рязан­ском еп. св. Васи­лии 40‑х гг. XVI в. сооб­ща­ет, что Г. Я. «пер­во­на­чаль­ную цер­ковь Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­тыя Бого­ро­ди­цы обно­вил, також­де и вто­рый храм свя­тых стра­сто­тер­пец Бори­са и Гле­ба обно­вил» — Памят­ни­ки. Вып. 1. С. 235.)

Кня­же­ние блгв. кн. Геор­гия Яро­сла­ви­ча в Муро­ме. Клей­мо ико­ны «Свя­тые кня­зья Кон­стан­тин, Миха­ил и Фео­дор Муром­ские с жити­ем» 1714 г. Мастер А. Казан­цев (МИХМ)Правление Г. Я. в Муро­ме было недол­гим. Летом 1355 г. в каче­стве пре­тен­ден­та на муром­ский стол высту­пил его пле­мян­ник кн. Федор Гле­бо­вич, оса­див­ший город. Г. Я. бежал. Федор вокня­жил­ся в Муро­ме и при­влек на свою сто­ро­ну боль­шин­ство бояр, к‑рые «яша­ся за него». Часть бояр отпра­ви­лась вме­сте с кня­зем в Орду (оче­вид­но, за ярлы­ком на Муром­ское кня­же­ство). Одна­ко и у Г. Я. в горо­де оста­лись сто­рон­ни­ки. Через неде­лю после отъ­ез­да Федо­ра Г. Я. вер­нул­ся в Муром. «Собрав оста­ноч­ные люди муром­ци», он отпра­вил­ся вслед за пле­мян­ни­ком в Орду. Здесь им был «суд велик», в резуль­та­те к‑рого Федор полу­чил ярлык на муром­ское кня­же­ние, ему выда­ли Г. Я. Послед­ний, как отме­ча­ют лето­пис­цы, умер «с исто­мы» (по-види­мо­му, насиль­ствен­ной смер­тью) в том же году (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 64). Более позд­ний Вла­ди­мир­ский лето­пи­сец пря­мо гово­рит, что кн. Федор «умо­ри» Г. Я. (Там же. Т. 30. С. 111). Посколь­ку запись о гибе­ли муром­ско­го кня­зя нахо­дит­ся в лето­пи­сях перед изве­сти­ем о смер­ти 21 нояб. 1355 г. ниже­го­род­ско-суз­даль­ско­го кн. Кон­стан­ти­на Васи­лье­ви­ча, мож­но заклю­чить, что Г. Я. умер ранее ука­зан­ной выше даты. Имя Г. Я. было зане­се­но в сино­ди­ки муром­ско­го в честь Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня муж. мон-ря и Николь­ско­го собо­ра в г. Зарайске.

Рас­ска­зы об обнов­ле­нии Муро­ма и о тра­ги­че­ской гибе­ли Г. Я. вошли в боль­шин­ство тек­стов т. н. лав­рен­тьев­ско-тро­иц­кой груп­пы лето­пи­сей, в XV — сер. XVI в. неод­но­крат­но вклю­ча­лись с раз­ной сте­пе­нью сокра­ще­ния в обще­рус. лето­пис­ные сво­ды. В 40‑х гг. XVI в. они были исполь­зо­ва­ны Ермо­ла­ем (Ераз­мом) при созда­нии Пове­сти о Рязан­ском еп. Васи­лии («О гра­де Мура­ме и о епи­ско­пьи его, како пре­иде на Рязань»), соглас­но к‑рой Г. Я. был ини­ци­а­то­ром постав­ле­ния свя­ти­те­ля. Рас­про­стра­нен­ная редак­ция Пове­сти о Рязан­ском еп. св. Васи­лии вошла в Житие блгв. муром­ско­го кн. Кон­стан­ти­на и его детей Миха­и­ла и Фео­до­ра, напи­сан­ное Ермо­ла­ем (Ераз­мом) в свя­зи с кано­ни­за­ци­ей кня­зей в 1547 г., и была исполь­зо­ва­на тем же авто­ром в Пове­сти о Пет­ре и Фев­ро­нии. Уста­нов­ле­ние почи­та­ния Г. Я. в Муро­ме отно­сит­ся к вре­ме­ни не ранее XVII в.- после мест­ной кано­ни­за­ции свт. Васи­лия (1609). Сви­де­тель­ства­ми почи­та­ния Г. Я. явля­ют­ся памят­ни­ки ико­но­гра­фии. Хотя его имя не вклю­че­но в спи­сок Собо­ра Вла­ди­мир­ских свя­тых, уста­нов­лен­ный при учре­жде­нии празд­но­ва­ния Собо­ра в 1982 г., Г. Я. изоб­ра­жа­ет­ся на совр. ико­нах Собо­ра Муром­ских святых.
Ист.: Куше­лев-Без­бо­род­ко. Памят­ни­ки. Вып. 1. С. 235–237; Памят­ни­ки древ­ней пись­мен­но­сти Спас­ско­го мон-ря в г. Муро­ме: (Лице­вой Сино­дик и Вклад­ная кни­га) / Сообщ.: Н. Г. Доб­рын­кин. Вла­ди­мир, 1892. С. 26; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1; Т. 25; Т. 30; РИИР. М., 1977. Вып. 2. С. 83; При­сёл­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись: Рекон­струк­ция тек­ста. СПб., 2002 (по указ.).

Лит.: Зимин А. А. Ермо­лай-Еразм и Повесть о Пет­ре и Фев­ро­нии // ТОДРЛ. 1958. Т. 14. С. 229–233; Ваг­нер Г. К. Повесть о рязан­ском еп. Васи­лии и ее зна­че­ние для ран­ней исто­рии Пере­я­с­лав­ля-Рязан­ско­го // Там же. 1960. Т. 16. С. 168–169; Кузь­мин А. Г. Рязан­ское лето­пи­са­ние: Све­де­ния лето­пи­сей о Ряза­ни и Муро­ме до сер. XVI в. М., 1965. С. 207–209; Куч­кин В. А. Рус. кня­же­ства и зем­ли перед Кули­ков­ской бит­вой // Кули­ков­ская бит­ва. М., 1980. С. 51–52; Епан­чин А. А. Забы­тые свя­тые и свя­ты­ни Муро­ма // Муром­ский сб., 1‑й. Муром, 1993. С. 82; Смир­но­ва Э. С. Ико­ны Сев.-Вост. Руси: Ростов, Вла­ди­мир, Костро­ма, Муром, Рязань, Москва, Воло­год­ский край, Дви­на. Сер. XIII — сер. XV в. М., 2004. С. 270–274.

XVIII генерация от Рюрика

КН. ДМИТ­РИЙ [....] МУРОМСКИЙ 

А. В. Кузь­мин (Москва)

ГЕНЕ­А­ЛО­ГИЯ МУРОМ­СКИХ КНЯ­ЗЕЙ В XIII – СЕРЕ­ДИНЕ XIV ВВ.: ФАК­ТЫ И ГИПОТЕЗЫ

Спой­лер (скры­тая информация)
Гене­а­ло­гия пра­ви­те­лей Муром­ской зем­ли неод­нократно при­вле­ка­ла вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей. Несмот­ря на сбор и ана­лиз име­ю­щих­ся све­де­ний о муром­ских кня­зьях в пись­мен­ных источ­ни­ках, обще­при­знан­ной рекон­струк­ции их поко­лен­ной рос­пи­си не суще­ству­ет. Основ­ная про­бле­ма свя­за­на с затруд­не­ни­ем уста­нов­ле­ния пря­мой гене­а­ло­ги­че­ской свя­зи и, соот­вет­ствен­но, – вла­дель­че­ской пре­ем­ствен­но­сти меж­ду лица­ми, пра­вив­ши­ми в Муром­ском кня­же­стве в XII – пер­вой поло­вине XIII в. и нача­ле – сере­дине XIV в. Эта про­бле­ма во мно­гом вызва­на тем, что в извест­ных лето­пи­сях и родо­слов­цах сохра­ни­лось недо­ста­точ­но све­де­ний о пред­ста­ви­те­лях мест­ной дина­стии князей[1].

А. Г. Кузь­мин, пыта­ясь вый­ти из пороч­но­го кру­га опо­ры толь­ко на ред­кие изве­стия лето­пи­сей и актов о собы­ти­ях в Муро­ме, при­влек для реше­ния про­бле­мы гене­а­ло­гии муром­ских кня­зей све­де­ния древ­не­рус­ских сино­ди­ков. Иссле­до­ва­тель обра­тил вни­ма­ние на то, что в неко­то­рых их них фигу­ри­ру­ет некий князь Глеб Яро­сла­вич, гене­а­ло­гия кото­ро­го в исто­рио­гра­фии не была про­яс­не­на. А. Г. Кузь­мин выдви­нул вер­сию о рязан­ском про­ис­хож­де­нии Гле­ба Яро­сла­ви­ча. Этот князь изве­стен тем, что вме­сте со сво­ей женой Фео­до­си­ей был запи­сан для поми­на­ния в сино­дик Рязан­ско­го Духов­ско­го монастыря[2]. Про­вер­ка дан­ной вер­сии пока­за­ла ее сомнительность.

А. В. Кузь­ми­ну уда­лось уста­но­вить, что князь Глеб Яро­сла­вич был сыном не прон­ско­го кня­зя Яро­сла­ва Алек­сан­дро­ви­ча, а муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва. Таким обра­зом, уда­ет­ся под­твер­дить, что пра­вив­шие в пер­вой поло­вине XIV в. в Муро­ме кня­зья были мест­ны­ми дина­ста­ми, а не пред­ста­ви­те­ля­ми кня­же­ско­го рода из Рязан­ской земли[3]. Сле­до­ва­тель­но, внут­ри­по­ли­ти­че­ская борь­ба в Муро­ме в сере­дине XIV в. была свя­за­на с пре­тен­зи­ей на него не со сто­ро­ны рязан­ских кня­зей, а совер­шен­но дру­гой силы.

В 1348 г. нахо­див­ший­ся на служ­бе в Мос­кве князь Федор Гле­бо­вич, в кото­ром сле­ду­ет видеть сына упо­ми­нав­ше­го­ся ранее кня­зя Гле­ба Яро­сла­ви­ча, был назна­чен в посоль­ство пер­вым из трех кили­че­ев вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­зя Семе­на Ива­но­ви­ча Гордого[4]. Они долж­ны были отпра­вить­ся в Орду к хану Джа­ни­бе­ку с жало­бой на дей­ствия на Руси пра­ви­те­лей Вели­ко­го кня­же­ства Литов­ско­го. В это вре­мя Геди­ми­но­ви­чи нахо­ди­лись в затруд­ни­тель­ном поло­же­нии после раз­гро­ма их войск 2 фев­ра­ля 1348 г. в бит­ве на р. Стра­ва. Князь Федор Гле­бо­вич вели­ко­леп­но спра­вил­ся со сво­ей мис­си­ей в Орде. Все чле­ны посоль­ства вели­ко­го кня­зя Оль­гер­да, вклю­чая его млад­ше­го бра­та – ново­груд­ско­го кня­зя Кори­а­та, были аре­сто­ва­ны в хан­ской став­ке, а затем достав­ле­ны отту­да в Моск­ву под при­смот­ром осо­бо­го ордын­ско­го посла Тотуя[5].

Оче­вид­но, что имен­но обшир­ные свя­зи в Орде и Москве помог­ли в 1355 г. кня­зю Федо­ру Гле­бо­ви­чу полу­чить у хана ярлык на Муром­ское княжение[6]. При этом, несмот­ря на мно­го­лет­нее прав­ле­ние, мест­ный князь Юрий Яро­сла­вич был выдан с голо­вой на рас­пра­ву сво­е­му более удач­ли­во­му сопер­ни­ку. Этот факт кос­вен­но так­же ста­вит под сомне­ние рязан­ское про­ис­хож­де­ние кня­зя Гле­ба Яро­сла­ви­ча. Совер­шен­но ясно, что эти дей­ствия кня­зя Федо­ра Гле­бо­ви­ча шли враз­рез с суще­ство­вав­ши­ми в Муро­ме тра­ди­ци­я­ми насле­до­ва­ния кня­же­ско­го престола.

Лето­пи­си рису­ют, что в Муром­ском кня­же­стве, как и в сосед­них с ним Чер­ни­го­во-Север­ских зем­лях, в этом вопро­се при­дер­жи­ва­лись домон­голь­ских тра­ди­ций. В 1345 г. князь Юрий Яро­сла­вич сме­нил сво­е­го умер­ше­го стар­ше­го бра­та кня­зя Васи­лия Ярославича[7]. В 1345–1355 гг. в Муро­ме князь Юрий Яро­сла­вич пра­вил единолично[8]. Его млад­шим род­ствен­ни­кам при­шлось устра­и­вать­ся на служ­бу при дво­ре сосед­них более могу­ще­ствен­ных князей.

Побе­да кня­зя Федо­ра Гле­бо­ви­ча над дядей была воз­мож­на в том слу­чае, если его отец, по срав­не­нию с Юри­ем, был стар­шим сыном муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва. В 1330 г. этот пра­ви­тель Муро­ма упо­ми­на­ет­ся в запи­сях киев­ско­го мит­ро­по­ли­та Фео­гно­ста как его долж­ник [1].

Дан­но­му пред­по­ло­же­нию о сте­пе­ни род­ства муром­ских кня­зей в пер­вой поло­вине XIV в. не про­ти­во­ре­чат све­де­ния их помян­ни­ка. Ранее он нахо­дил­ся в соста­ве сино­ди­ка, кото­рый еще в кон­це XIX в. хра­нил­ся в Муром­ском Спас­ском мона­сты­ре. В этом источ­ни­ке после кня­зя Давы­да (Пет­ра?) были запи­са­ны кня­зья Андрей и Юрий (Георгий)[10]. В послед­нем из них, несо­мнен­но, сто­ит видеть сына муром­ско­го кня­зя Давы­да Юрьевича.

Юрий Давы­до­вич изве­стен бла­го­да­ря его упо­ми­на­ни­ям в Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си как пре­ем­ни­ка отца на муром­ском кня­же­нии. У него был, по край­ней мере, один брат, а так­же нена­зван­ная по име­ни сест­ра, жена юрьев­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва (Гав­ри­и­ла) Все­во­ло­до­ви­ча († 1252). В янва­ре 1228 г. князь Юрий Давы­до­вич был участ­ни­ком воен­но­го похо­да пра­ви­те­лей Севе­ро-Восточ­ной Руси на зем­ли мордвы[11]. В 1232 г. муром­ские кня­зья вновь разо­ря­ли мор­дов­ские зем­ли в соста­ве обще­рус­ской рати, в кото­рой в этот раз при­ни­ма­ли уча­стие и рязан­ские князья[12].

В сле­ду­ю­щем поко­ле­нии муром­ских кня­зей изве­стен внук кня­зя Давы­да Юрье­ви­ча – князь Яро­слав Юрье­вич. Еще зимой 1225–1226 гг. этот муром­ский династ женил­ся на «све­сти», т. е. на род­ной сест­ре жены пере­я­с­лав­ско­го кня­зя Яро­сла­ва (Фео­до­ра) Все­во­ло­до­ви­ча. Таким обра­зом, князь Яро­слав Юрье­вич не толь­ко еще раз под­твер­дил воен­но-поли­ти­че­ский союз муром­ских кня­зей с пра­ви­те­ля­ми Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ской зем­ли, но и пород­нил­ся с детьми недав­но умер­ше­го зна­ме­ни­то­го нов­го­род­ско­го, галиц­ко­го и торо­пец­ко­го кня­зя Мсти­сла­ва Мсти­сла­ви­ча Удатного[13].

Род­ство пра­ви­те­лей Муром­ско­го кня­же­ства с вла­дель­ца­ми Пере­я­с­лав­ля-Залес­ско­го ста­ло еще более акту­аль­ным в 1238 г., когда Яро­слав Все­во­ло­до­вич стал новым вла­ди­мир­ским вели­ким кня­зем, а его стар­ший сын князь Алек­сандр Яро­славич Храб­рый (Нев­ский) окон­ча­тель­но заме­нил отца на кня­же­ском сто­ле в Нов­го­ро­де. В 1243 г., соглас­но лето­пис­цам, «Батыи же почти Яро­сла­ва вели­ко­го честью и мужи его, и отъ­пу­сти и рече ему: Яро­сла­ве буди ты ста­реи всемъ кня­земъ в Рус­скомъ языце»[14]. После гибе­ли 30 сен­тяб­ря 1246 г. вели­ко­го кня­зя Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча от яда[15] в Мон­го­лию в 1247 г. были вызва­ны его стар­шие дети – нов­го­род­ский князь Алек­сандр Яро­сла­вич Храб­рый и суз­даль­ский князь Анд­рей Яро­сла­вич. В 1249 г. пер­вый из них полу­чил пра­во на «ста­рей­шин­ство» сре­ди рус­ских кня­зей, Киев­ское вели­кое кня­же­ство и «всю Русь­кую зем­лю», а вто­рой – на Вла­ди­мир­ское вели­кое княжество[16]. (В ряде рус­ских родо­слов­цев вто­рой поло­ви­ны XVI-XVII вв. при невни­ма­тель­ном копи­ро­ва­нии одно­го из лето­пис­ных источ­ни­ков была сде­ла­на ошиб­ка. Из-за нее пери­од дей­ствия кня­же­ской вла­сти Алек­сандра Яро­сла­ви­ча в Киев­ской зем­ле начи­нал отсчи­ты­вать­ся с 1252 г. и состав­лял 12 лет[17]). Этот поли­ти­че­ский акт вла­стей Мон­голь­ской импе­рии 1249 г. сви­де­тель­ство­вал о сохра­не­нии в их пла­нах пер­вен­ства и стар­шин­ства Киев­ско­го кня­же­ства сре­ди дру­гих древ­не­рус­ских кня­жеств и земель.

Поли­ти­че­ское уси­ле­ние пере­я­с­лав­ских Яро­славичей на Руси в пери­од уста­нов­ле­ния здесь ордын­ско­го ига неко­то­рым обра­зом повы­ша­ло зна­че­ние их бли­жай­ших роди­чей. Несо­мнен­но, имен­но ста­рые семей­ные свя­зи поз­во­ли­ли в 1248 г. муром­ско­му кня­зю Яро­сла­ву Юрье­ви­чу удач­но выдать замуж свою дочь Марию. Она ста­ла женой ростов­ско­го кня­зя Бори­са Василь­ко­ви­ча, вну­ка недав­но (20 сен­тяб­ря 1246 г.) заму­чен­но­го в Орде чер­ни­гов­ско­го вели­ко­го кня­зя Миха­и­ла Все­во­ло­до­ви­ча. Княж­на Мария Яро­слав­на «в?нчас? оу с(в?)то? Б(огороди)ци в Ростов?»[18]. Вре­мя смер­ти кня­зя Яро­сла­ва Юрье­ви­ча неиз­вест­но. Поэто­му труд­но судить, при нем ли про­ис­хо­ди­ла в 1257 г. ордын­ская пере­пись насе­ле­ния Муром­ско­го кня­же­ства, или же эту горь­кую чашу при­шлось испить одно­му из его пре­ем­ни­ков (или наследников?).

Брак с княж­ной Мари­ей Яро­слав­ной был выго­ден семье покой­но­го ростов­ско­го кня­зя Василь­ка Кон­стан­ти­но­ви­ча. Ее чле­ны тра­ди­ци­он­но дер­жа­лись сою­за с вели­ки­ми кня­зья­ми Яро­сла­вом Все­во­ло­до­ви­чем и Алек­сан­дром Яро­сла­ви­чем. Они гаран­ти­ро­ва­ли Кон­стан­ти­но­ви­чам непри­кос­но­вен­ность их вла­де­ний от воз­мож­ных пося­га­тельств со сто­ро­ны дру­гих род­ствен­ни­ков. Таким обра­зом, в 1248 г. пра­ви­тель Муром­ско­го кня­же­ства еще более укре­пил тра­ди­ци­он­ные свя­зи сво­ей дина­стии с кня­зья­ми Севе­ро-Восточ­ной Руси.

В помян­ни­ке муром­ских кня­зей имя Яро­сла­ва Юрье­ви­ча не встре­ча­ет­ся. В нем запи­сан некий князь Роман, в кото­ром мож­но видеть как одно­го из сыно­вей кня­зей Андрея или Юрия, так и хри­сти­ан­ское имя само­го кня­зя Яро­сла­ва Юрье­ви­ча. Вто­рой вари­ант пред­став­ля­ет­ся наи­бо­лее веро­ят­ным, так как источ­ни­ки упо­ми­на­ют его семью, где, несо­мнен­но, были дети. Они мог­ли дать по кня­зе Яро­сла­ве Юрье­ви­че поми­наль­ный вклад.

Меж­ду сооб­ще­ни­я­ми Тро­иц­кой лето­пи­си за 31 июля и 11 октяб­ря 1278 г. в ней поме­ще­но изве­стие о смер­ти неко­е­го кня­зя Андрея Яро­сла­ви­ча и его жены кня­ги­ни Усти­нии. При этом умер­ший князь был упо­мя­нут как «благоверныи»[19]. С раз­ной сте­пе­нью подроб­но­сти это изве­стие о смер­ти двух титу­ло­ван­ных особ фигу­ри­ру­ет и в дру­гих лето­пи­сях так назы­ва­е­мой лав­рен­тьев­ско-тро­иц­кой группы[20].

Про­ис­хож­де­ние кня­зя Андрея Яро­сла­ви­ча неяс­но. А. В. Экзем­пляр­ский пока­зал, что нет ника­ких осно­ва­ний отож­деств­лять это лицо с суз­даль­ским кня­зем Андре­ем Яро­сла­ви­чем († 1264) и углич­ским кня­зем Андре­ем Вла­ди­ми­ро­ви­чем († 1261). Вре­мя смер­ти этих лиц не при­хо­дит­ся на 1278 г.[21] Меж­ду тем, вклю­че­ние поми­на­ния кня­зя Андрея Яро­сла­ви­ча в обще­рус­ский свод 1305 г. было явно свя­за­но с его род­ством с пра­ви­те­ля­ми Севе­ро-Восточ­ной Руси. Пред­став­ля­ет­ся, что наи­бо­лее веро­ят­на вер­сия род­ства Андрея Яро­сла­ви­ча с муром­ски­ми кня­зья­ми. В это вре­мя имен­но они были близ­ки­ми род­ствен­ни­ка­ми по жен­ской линии как вели­ко­кня­же­ской семьи, так и ростов­ских кня­зей. По-види­мо­му, толь­ко этот факт и может про­яс­нить при­чи­ну вклю­че­ния запи­си о смер­ти Андрея Яро­сла­ви­ча и Усти­нии в лето­пис­ные сво­ды. Эта вер­сия удач­но согла­су­ет­ся со све­де­ни­я­ми об отче­стве кня­зя Андрея и вре­ме­ни его жиз­ни. Ско­рее все­го, если она вер­на, то Андрей Яро­славич мог быть сыном толь­ко муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва Юрьевича.

Исто­рия Муром­ско­го кня­же­ства в послед­ней чет­вер­ти XIII – нача­ле XIV в. очень пло­хо отра­же­на в извест­ных источ­ни­ках. Их кос­вен­ные све­де­ния дают воз­мож­ность выдви­нуть сле­ду­ю­щую вер­сию после­до­ва­тель­но­сти собы­тий. Оче­вид­но, что смерть кня­зя Андрея Яро­сла­ви­ча вызва­ла опре­де­лен­ные слож­но­сти в управ­ле­нии Муром­ским кня­же­ством. Его наслед­ник (или наслед­ни­ки), оста­лись сиро­той (сиро­та­ми).

В Севе­ро-Восточ­ной Руси пози­ции пра­ви­те­лей Муром­ско­го кня­же­ства, нуж­дав­ших­ся в силь­ном и авто­ри­тет­ном в рус­ско-ордын­ских делах союз­ни­ке, осла­би­ла смерть в Орде 16 сен­тяб­ря 1277 г. ростов­ско­го кня­зя Бори­са Васильковича[22]. Мария Яро­слав­на пере­вез­ла отсю­да сво­е­го мужа на Русь и похо­ро­ни­ла его в Росто­ве. Она пере­жи­ла кня­зя Бори­са Василь­ко­ви­ча почти на 20 лет. О вовле­чен­но­сти вдо­вой кня­ги­ни в поли­ти­че­скую борь­бу за кня­же­ские сто­лы в послед­ней тре­ти XIII в., к сожа­ле­нию, ниче­го неиз­вест­но. Кня­ги­ня Мария Яро­слав­на умер­ла в Росто­ве в 1297 г.[23]

Веро­ят­но, мало­лет­ний наслед­ник кня­зя Анд­рея Яро­сла­ви­ча не был в состо­я­нии само­сто­я­тель­но вести дела Муром­ско­го кня­же­ства. Его ори­ен­та­ция на союз с вла­ди­мир­ским вели­ким кня­зем Дмит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем была есте­ствен­на и не выхо­ди­ла за рам­ки тра­ди­ци­он­ной прак­ти­ки пра­ви­те­лей Муро­ма. В 1282 г. так­же, напри­мер, раз­ви­ва­лись отно­ше­ния меж­ду Дмит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем и наслед­ни­ка­ми галиц­ко­го и дмит­ровского кня­зя Давы­да Константиновича[24]. Одна­ко такая поли­ти­ка вско­ре при­нес­ла серьез­ные непри­ят­но­сти для Муром­ско­го кня­же­ства, кото­рые его пра­ви­те­ли зара­нее не мог­ли предвидеть.

7 декаб­ря 1280 г. в Пере­я­с­лав­ле-Залес­ском умер духов­ный авто­ри­тет пра­во­слав­ной Руси – киев­ский мит­ро­по­лит Кирилл[25]. Его смерть сра­зу же обост­ри­ла ранее замо­ро­жен­ные меж­ду рус­ски­ми кня­же­ства­ми кон­флик­ты. Во вре­мя раз­ви­тия одно­го из них, по-види­мо­му, в пер­вой поло­вине декаб­ря 1281 г. и в 1282 г., сто­ли­ца Муром­ско­го кня­же­ства была разо­ре­на рус­ско-ордын­ски­ми вой­ска­ми. Ими коман­до­вал пре­тен­дент на Вла­ди­мир­ское вели­кое кня­же­ние – князь Андрей Алек­сан­дро­вич Городецкий[26]. В 1288 г. едва опра­вив­ше­е­ся Муром­ское кня­же­ство было сно­ва разо­ре­но ордынцами[27]. Как счи­та­ет А. А. Гор­ский, эта рать при­шла из Волж­ской, а не Нога­е­вой Орды[28]. В кон­це 1293 г. Муром вновь стал аре­ной новых бое­вых дей­ствий. Он был вновь захва­чен и разо­рен рус­ско-ордын­ски­ми войсками[29].

Такая систе­ма­ти­че­ская месть со сто­ро­ны ордын­цев мог­ла быть вызва­на лишь тем, что пра­ви­тель Муром­ско­го кня­же­ства по-преж­не­му про­дол­жал дер­жать­ся поли­ти­че­ско­го сою­за с вели­ким кня­зем Дмит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем. Вина пра­ви­те­ля Вла­ди­мир­ско­го вели­ко­го кня­же­ства и вина его союз­ни­ков в гла­зах неко­то­рых ордын­цев усу­губ­ля­лась тем, что они дер­жа­лись сою­за с тем­ни­ком Нога­ем, пытав­шим­ся осла­бить цен­траль­ную власть в Орде[30].

После собы­тий послед­ней чет­вер­ти XIII в. изве­стия о Муро­ме и Муром­ском кня­же­стве надол­го выпа­да­ют из лето­пи­сей. Это, конеч­но, затруд­ня­ет вос­ста­нов­ле­ние их исто­рии и рекон­струк­цию гене­а­ло­гии муром­ских кня­зей. Об одном из них, пра­вив­шем в пер­вой тре­ти XIV в., извест­но бла­го­да­ря вне­ле­то­пис­ным источ­ни­кам. По-види­мо­му, этот муром­ский князь Яро­слав был бли­зок к мос­ков­ским кня­зьям. Его имя упо­ми­на­ет­ся сре­ди кня­зей Севе­ро-Восточ­ной Руси пер­вой поло­ви­ны XIV в., вне­сен­ных для поми­на­ния в веч­ный сино­дик Боль­шо­го Успен­ско­го собо­ра Мос­ков­ско­го Кремля[31]. Имен­но он в 1330 г. был долж­ни­ком киев­ско­го мит­ро­по­ли­та Фео­гно­ста. Поэто­му служ­ба кня­зя Федо­ра Гле­бо­ви­ча, вну­ка кня­зя Яро­сла­ва, в Москве не была слу­чай­ной. Она отра­жа­ла дав­но уста­но­вив­ши­е­ся свя­зи муром­ских кня­зей с Кали­то­ви­ча­ми. Сле­ду­ю­щее за кня­зем Яро­сла­вом поко­ле­ние муром­ских кня­зей, несо­мнен­но, отно­сит­ся к его детям. В кня­же­ском помян­ни­ке из муром­ско­го Спас­ско­го мона­сты­ря фигу­ри­ру­ют несколь­ко имен. Это – кня­зья Глеб, Миха­ил, Васи­лий, Иван и Юрий (Георгий)[32]. Стар­ший из них (Глеб), как ука­за­но выше, для поми­на­ния был запи­сан в сино­дик муром­ско­го Духов­ско­го мона­сты­ря. Двое дру­гих (Васи­лий и Юрий) – извест­ны по летописям.

Итак, поми­мо этих трех кня­зей, пра­вив­ших в Муро­ме в пер­вой поло­вине XIV в., сино­ди­ки поз­во­ля­ют уста­но­вить име­на еще двух сыно­вей муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва – Миха­и­ла и Ива­на, о кото­рых нет све­де­ний в лето­пи­сях. Эти кня­зья не упо­ми­на­ют­ся ни в лето­пис­цах, ни в родо­слов­ных рос­пи­сях пра­ви­те­лей Рязан­ской и Муром­ской земли[33].

После ука­зан­ных ранее лиц помян­ник пере­чис­ля­ет еще несколь­ко муж­ских и жен­ских имен. Сре­ди этих лиц не упо­ми­на­ет­ся князь Федор Гле­бо­вич. Этот факт лиш­ний раз сви­де­тель­ству­ет о непол­но­те запи­сей пред­ста­ви­те­лей рода муром­ских кня­зей за XIII-XIV вв. в соста­ве сино­ди­ков. В дан­ном слу­чае, конеч­но, сто­ит отме­тить, что в 1816 г. сотруд­ни­ки гра­фа Н. П. Румян­це­ва ско­пи­ро­ва­ли для него дан­ный помян­ник муром­ских кня­зей из како­го-то явно дру­го­го списка[34]. В отли­чие от тек­ста, опуб­ли­ко­ван­но­го Н. Г. Доб­рын­ки­ным, этот источ­ник не имел помет о раз­но­вре­мен­но­сти запи­си в помян­ник имен кня­зей Пет­ра и Пав­ла. Кро­ме того, в нем отсут­ству­ет так­же имя кня­зя Дмит­рия, а князь-инок Вас­си­ан оши­боч­но был запи­сан пис­цом как «Вольян»[35]. Без­услов­но, копия гра­фа Н. П. Румян­це­ва име­ла более каче­ствен­ный про­то­граф, хотя и не столь древ­ний как у Н. Г. Добрынкина[36]. Но, глав­ное, помян­ник под­твер­жда­ет суще­ство­ва­ние сре­ди пра­ви­те­лей Муро­ма кня­зя по име­ни Глеб. Этот факт еще раз под­чер­ки­ва­ет пра­виль­ность пред­по­ло­же­ния о том, что это­го Яро­сла­ви­ча не сто­ит при­чис­лять к дому рязан­ских князей.

Извест­ные в источ­ни­ках све­де­ния о родстве[37], а так­же ука­зан­ные выше све­де­ния источ­ни­ков о муром­ских кня­зьях за XIII в. – 50‑е гг. XIV в., мож­но све­сти в сле­ду­ю­щую гене­а­ло­ги­че­скую схему:

При­ве­ден­ная выше рекон­струк­ция гене­а­ло­ги­че­ско­го дре­ва пра­ви­те­лей Муром­ско­го кня­же­ства за XIII – сере­ди­ну XIV в. может помочь про­яс­нить исто­рию пра­вя­ще­го здесь дома. Боль­шую роль в этом игра­ют све­де­ния древ­не­рус­ских сино­ди­ков. Оче­вид­но, что толь­ко их даль­ней­шее изу­че­ние поз­во­лит уточ­нить и допол­нить пер­со­наль­ный состав муром­ских кня­зей за XIII-XIV вв. и, воз­мож­но, про­яс­нить исто­рию их под­чи­не­ния вла­сти мос­ков­ских Кали­то­ви­чей в 1390‑е гг. Это – зада­ча отдель­но­го исследования.

1 Подроб­нее об этом, напри­мер, см.: Экзем­пляр­ский А. В. Вели­кие и удель­ные кня­зья Север­ной Руси в татар­ский пери­од, с 1238 по 1505 г.: Био­гра­фи­че­ские очер­ки по пер­во­ис­точ­ни­кам и глав­ней­шим посо­би­ям. – СПб., 1891. – Т. 2; Мон­гайт А. Л. Рязан­ская зем­ля. – М., 1961; Кузь­мин А. Г. Рязан­ское лето­пи­са­ние: Све­де­ния лето­пи­сей о Ряза­ни и Муро­ме до сере­ди­ны XVI в. – М., 1965; Рапов О. М. Кня­же­ские вла­де­ния на Руси в X – пер­вой поло­вине XIII в. – М., 1977; Кузь­мин А. В. Гене­а­ло­гия рязан­ских и муром­ских кня­зей XIII – пер­вой поло­ви­ны XIV в. // Запис­ки отде­ла руко­пи­сей [РГБ]. – М., 2008. – Вып. 53. – С. 35–60; и др.

2 Кузь­мин А. Г. Рязан­ское лето­пи­са­ние. – С. 208.

3 Кузь­мин А. В. Указ. соч. – С. 45.

4 О функ­ции кили­че­ев на Руси подроб­нее см.: Кузь­мин А. В. Фор­ми­ро­ва­ние, гене­а­ло­гия и пер­со­наль­ный состав бояр­ства Твер­ско­го вели­ко­го кня­же­ства в XIII-XV вв. // Про­бле­мы источ­ни­ко­ве­де­ния. – М., 2006. – Вып. 1 (12). – Ч. 1 – С. 125, 147–152; он же. О про­ис­хож­де­нии рода Ами­не­вых: (к изу­че­нию исто­рии кили­че­ев в сред­не­ве­ко­вой Руси) // Госу­дар­ство и обще­ство в доре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии XV – нача­ла XX в.: сбор­ник ста­тей памя­ти Н. Е. Носо­ва. – СПб., 2007. – С. 116–121; и др.

5 При­сёл­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись: рекон­струк­ция тек­ста. – СПб., 2002. – С. 369; ПСРЛ. – М., 2000. – Т. 15. – Вып. 1. – Стб. 58. – Л. 279 об.; и др.

6 О тож­де­стве лиц, упо­ми­на­е­мых в лето­пис­ных ста­тьях 1348 и 1355 гг. под име­нем Федор Гле­бо­вич подроб­нее см.: Куч­кин В. А. Рус­ские кня­же­ства и зем­ли перед Кули­ков­ской бит­вой // Кули­ков­ская бит­ва: сбор­ник ста­тей. – М., 1980. – С. 52. – Прим. 144.

7 ПСРЛ. – М., 2004. – Т. 25. – С. 175. – Л. 233об.

8 ПСРЛ. – Т. 15. – Стб. 64. – Л. 283об.; Т. 25. – С. 179–180. – Л. 240об.-241. Подроб­нее об этом кня­зе см.: Кузь­мин А. В. Геор­гий (Юрий) Яро­сла­вич [блгв. кн. муром­ский] // Пра­во­слав­ная энцик­ло­пе­дия. – М., 2006. – Т. 11. – С. 106–107; [Элек­трон­ный ресурс]. – Режим досту­па: http://www.pravenc.r...xt/164467.html.

9 При­сёл­ков М. Д., Фасмер М. Р. Отрыв­ки В. Н. Бене­ше­ви­ча по исто­рии рус­ской церк­ви XIV в.: (Посвя­ща­ет­ся В. Н. Бене­ше­ви­чу). I‑IV // Изве­стия ОРЯС. 1916 г. – Пг., 1916. – Т. 21. – Кн. 1‑я. – С. 50.

10 Памят­ни­ки древ­ней пись­мен­но­сти Спас­ско­го мона­сты­ря в горо­де Муро­ме: (Лице­вой сино­дик и вклад­ная кни­га) / сообщ. Н. Г. Доб­рын­кин. – Вла­ди­мир-на-Клязь­ме, 1892. – С. 26. – Прим. 26.

11 ПСРЛ. – М., 1997. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 450–451. – Л. 155–155об.

12 ПСРЛ. – Т. 25. – С. 125. – Л. 155об.

13 Кузь­мин А. В. Торо­пец­кая знать в XIII в.: Из исто­рии Смо­лен­ской зем­ли // Russia Mediaevalis. – M?nchen, 2001. – T. 10, fasc. – S. 66.

14 При­сёл­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись. – С. 321; ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 470. – Л. 165.

15 Кар­пи­ни Джо­ван­ни дель Пла­но. Исто­рия мон­го­лов. – М., 1997. – С. 79; ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 3. – Стб. 523. – Л. 246об.; Полу­бо­яри­но­ва М. Д. Рус­ские люди в Золо­той Орде. – М., 1978. – С. 10.

16 ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 472. – Л. 165об.

17 См., напри­мер: РГА­ДА. – Ф. 181. – № 636/1147. – Л. 28–28об.

18 ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 2. – Стб. 471. – Л. 165 об. Подроб­нее об этом см. в ст.: Кузь­мин А. В. Гене­а­ло­гия ростов­ских кня­зей XIII – сере­ди­ны XIV в. // Исто­рия и куль­ту­ра Ростов­ской зем­ли. 1999. – Ростов, 2000. – С. 111–116.

19 При­сёл­ков М. Д. Указ. соч. – С. 335.

20 ПСРЛ. – Т. 10. – М., 2000. – С. 156; Т. 18. – М., 2007. – С. 76. – Л. 130об.; Т. 30. – М., 2009. – С. 95. – Л. 157об.; и др.

21 Экзем­пляр­ский А. В. Указ. соч. – С. 128–129. – Прим. 374.

22 ПСРЛ. – Т. 18. – С. 75. – Л. 128об.-129.

23 ПСРЛ. – Т. 1. – Вып. 3. – Стб. 528. – Л. 250об.

24 Подроб­нее об этом см.: Куч­кин В. А. Пер­вый мос­ков­ский князь Дани­ил Алек­сан­дро­вич // Оте­че­ствен­ная исто­рия. – 1995. – № 1. – С. 97.

25 При­сёл­ков М. Д. Указ. соч. – С. 338.

26 Там же. – С. 339.

27 ПСРЛ. – Т. 10. – С. 167.

28 Гор­ский А. А. Поли­ти­че­ская борь­ба на Руси в кон­це XIII в. и отно­ше­ния с Ордой // Оте­че­ствен­ная исто­рия. – 1996. – № 3. – С. 81.

29 При­сёл­ков М. Д. Указ. соч. – С. 345.

30 Куч­кин В. А. Пер­вый мос­ков­ский князь Дани­ил Алек­сан­дро­вич. – С. 96; Гор­ский А. А. Поли­ти­че­ская борь­ба на Руси в кон­це XIII в. и отно­ше­ния с Ордой. – С. 75, 80, 81.

31 Древ­няя рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. – М., 1788. – Ч. 6. – С. 449.

32 Памят­ни­ки древ­ней пись­мен­но­сти Спас­ско­го мона­сты­ря в горо­де Муро­ме. – С. 26. Прим. 26.

33 Напри­мер, см.: ОР РГБ. – Ф. 256. – № 349. – Л. 289–293об.

34 Выпис­ка была сде­ла­на для гра­фа Н. П. Румян­це­ва во вре­мя его путе­ше­ствия по стране (Коз­лов В. П. К исто­рии ком­плек­то­ва­ния Румян­цев­ско­го собра­ния рус­ских и сла­вян­ских руко­пи­сей // Запис­ки отде­ла руко­пи­сей [ГБЛ]. – М., 1980. – Вып. 41. – С. 26).

35 ОР РГБ. – Ф. 256. – № 387. – Л. 45об.

36 Ср.: Памят­ни­ки древ­ней пись­мен­но­сти Спас­ско­го мона­сты­ря в горо­де Муро­ме. – С. 26.

37 Экзем­пляр­ский А. В. Указ. соч. – С. 610–619.

А. В. Кузьмин

Н. Б. Шиман (Суз­даль)

О МУРОМ­СКИХ КНЯ­ЗЬЯХ XI-XIII ВЕКОВ

Спой­лер (скры­тая информация)
Несмот­ря на то, что Муром явля­ет­ся одним из древ­ней­ших горо­дов Рос­сии, как спра­вед­ли­во отме­тил Ю. М. Смир­нов, «исто­ри­че­ская нау­ка XX в. бла­го­по­луч­но обо­шла Муром стороной»[1]. При­чи­на недо­ста­точ­но при­сталь­но­го вни­ма­ния к исто­рии горо­да хоро­шо извест­на – это очень огра­ни­чен­ное коли­че­ство инфор­ма­ции о Муро­ме, сохра­нив­ше­е­ся в древ­не­рус­ских лето­пи­сях. «Дефи­цит инфор­ма­ции столь серье­зен, что до сих пор, напри­мер, отсут­ству­ет пол­ная пер­со­ни­фи­ка­ция муром­ских кня­зей и точ­ная хро­но­ло­гия их прав­ле­ния, мно­гие дан­ные в при­ня­той схе­ме явля­ют­ся легендарными»[2].

Не так дав­но уда­лось обна­ру­жить лето­пис­ное сооб­ще­ние 1226 г. из кото­ро­го сле­ду­ет, что женой муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва ста­ла одна из доче­рей Мсти­сла­ва Удалого[3]. Даль­ней­ший деталь­ный ана­лиз сооб­ще­ний древ­не­рус­ских лето­пи­сей, а так­же при­вле­че­ние дру­гих пись­мен­ных источ­ни­ков, даю­щих допол­ни­тель­ную инфор­ма­цию, поз­во­ли­ли доста­точ­но точ­но уста­но­вить родо­слов­ную муром­ских кня­зей пери­о­да XI-XIII вв., явля­ю­щих­ся потом­ка­ми Яро­сла­ва Святославича.

Но сна­ча­ла хоте­лось бы оста­но­вить­ся на неко­то­рых момен­тах, каса­ю­щих­ся исто­рии Муро­ма до появ­ле­ния в нем кня­зя Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча. Сле­дуя «Ска­за­нию о гра­де Муро­ме», тра­ди­ци­он­но счи­та­ет­ся, что кре­ще­ние всех жите­лей горо­да было сопря­же­но с боль­ши­ми труд­но­стя­ми. Но этот пись­мен­ный источ­ник явля­ет­ся худо­же­ствен­ным про­из­ве­де­ни­ем, поэто­му опи­рать­ся на его све­де­ния при рекон­струк­ции исто­ри­че­ских собы­тий не все­гда оправ­да­но. Из лето­пис­ных источ­ни­ков извест­но, что в 990 г. Вла­ди­мир Свя­то­сла­вич при­шел в Залес­скую зем­лю, где кре­стил жите­лей зем­ли Суз­даль­ской и Ростов­ской, осно­вал город Вла­ди­мир, постро­ил хра­мы и, поса­див намест­ни­ков «по всей зем­ли», ушел в Киев[4]. Рас­сто­я­ние от Вла­ди­ми­ра до Муро­ма чуть более 130 км. Труд­но пред­ста­вить, что Вла­ди­мир Свя­то­сла­вич обо­шел сто­ро­ной город, зани­ма­ю­щий важ­ное стра­те­ги­че­ское поло­же­ние на окра­ин­ных рубе­жах его вла­де­ний, и куда он пред­по­ла­гал поса­дить одно­го из сво­их сыно­вей. Ско­рее все­го, пер­вые хри­сти­ане появи­лись в Муро­ме в год при­хо­да в. кн. Вла­ди­ми­ра. Но мно­гие жите­ли Муро­ма, как, напри­мер, и Росто­ва, дол­гое вре­мя сохра­ня­ли язы­че­ские тра­ди­ции. В ран­ний пери­од исто­рии эти горо­да име­ют мно­го обще­го. Муром и Ростов упо­ми­на­ют­ся под 862 г. В них кня­жи­ли род­ные бра­тья Борис и Глеб, став­шие одни­ми из пер­вых рус­ских свя­тых. Оба горо­да свя­зы­ва­ет дра­ма­ти­че­ская исто­рия о печаль­ной судь­бе нов­го­род­ско­го посад­ни­ка Кон­стан­ти­на Добрынича.

После смер­ти киев­ско­го кня­зя Вла­ди­ми­ра и гибе­ли Бори­са и Гле­ба, одер­жав побе­ду над Свя­то­пол­ком, в 1016 г. в Кие­ве сел Яро­слав Вла­ди­ми­ро­вич. Но в 1018 г., потер­пев пора­же­ние от поль­ско­го коро­ля Боле­сла­ва, Яро­слав бежал в Нов­го­род. Из Нов­го­ро­да Яро­слав хотел «бежа­ти за море», но от это­го опро­мет­чи­во­го шага его удер­жал Кон­стан­тин Доб­ры­нич. Он «с Нов­го­род­ци расе­ко­ша лодья Яро­слав­ле» и, собрав сред­ства и вой­ско, при­ве­дя в помощь варя­гов, помог Яро­сла­ву раз­бить Свя­то­пол­ка и окон­ча­тель­но утвер­дить­ся в Киеве[5]. В 1019 г. Яро­сла­ву вновь при­шлось сра­зить­ся со Свя­то­пол­ком, он одер­жал побе­ду не без помо­щи нов­го­род­цев. Кон­стан­тин в это вре­мя был в Нов­го­ро­де. И что мог­ло слу­чить­ся, поче­му «раз­гне­ва­ся на нь вели­кый князь Ярославъ»[6], оста­ет­ся загад­кой. Мно­гие лето­пи­си об этом умал­чи­ва­ют, в неко­то­рых при­сут­ству­ет недо­ска­зан­ность, – и неуди­ви­тель­но, т. к. посту­пок этот бро­са­ет тень на Яро­сла­ва, полу­чив­ше­го Киев бла­го­да­ря реши­тель­ным дей­стви­ям нов­го­род­ско­го посад­ни­ка. Яро­слав «пото­чи и въ Росто­ве; и на тре­тие лето пове­ле его уби­ти въ Муро­ме, на реце на Оце»[7]. Тра­ги­че­ский конец дво­ю­род­но­го бра­та Вла­ди­ми­ра Кре­сти­те­ля стран­ным обра­зом свя­зан с горо­да­ми, где кня­жи­ли уби­тые Свя­то­пол­ком Борис и Глеб. При­чем, в ростов­ской тюрь­ме Кон­стан­тин Доб­ры­нич про­вел почти три года, из чего сле­ду­ет, что Муром и Ростов к 1020 г. при­над­ле­жа­ли Яро­сла­ву, и в этих горо­дах была силь­ная кня­же­ская адми­ни­стра­ция. Око­ло 1022 г. Кон­стан­тин был убит в Муро­ме, а в 1024 г. в Суз­да­ле вспых­ну­ло вос­ста­ние волх­вов, пода­вить кото­рое при­е­хал сам Ярослав[8]. С волх­ва­ми князь обо­шел­ся доста­точ­но жест­ко. Если опи­рать­ся на собы­тия, про­ис­хо­див­шие как в самом Муро­ме, так и в горо­де, не столь отда­лен­ном, то мне­ние о позд­нем при­ня­тии кре­ще­ния жите­ля­ми Муро­ма, не соот­вет­ству­ет дей­стви­тель­но­сти. Несо­мнен­но, что язы­че­ское насе­ле­ние в горо­де при­сут­ство­ва­ло, но мир­но ужи­ва­лось с христианами.

О том, что про­цесс хри­сти­а­ни­за­ции на Руси шел посте­пен­но, гово­рит­ся в Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1037 годом. Здесь сооб­ща­ет­ся о стро­и­тель­ных рабо­тах в Кие­ве, кото­рые вел Яро­слав, о хра­мах и мона­сты­рях, кото­рые князь осно­вал. Лето­пи­сец пишет: «И при семь нача вера кре­стьян­ская пло­ди­ти­ся в Руси и раши­ря­ти­ся, и чер­но­рис­ци поча мно­жи­ти­ся, мона­сты­ре­ве поча­ху быти». В заклю­че­нии ста­тьи, под­твер­жда­ю­щей поэтап­ность при­ня­тия кре­ще­ния, лето­пис­цем ска­за­но: «И умно­жи­ша­ся про­зву­те­ри, и людье хре­стьянь­стеи», «а врагъ сето­ва­ше, побе­жа­емь новы­ми людь­ми крестьяными»[9].

То, что ста­рая вера, вера пред­ков была силь­на, под­твер­жда­ет­ся лето­пис­ны­ми сооб­ще­ни­я­ми 1071 г.[10] Ско­рее все­го, эта дата услов­на, но здесь важен факт появ­ле­ния в семи­де­ся­тые годы в раз­лич­ных реги­о­нах Руси язы­че­ских волх­вов, деста­би­ли­зи­ру­ю­щих обста­нов­ку в горо­дах и селах. Одна из самых извест­ных исто­рий про­изо­шла в «Ростовь­ской обла­сти», в момент при­ез­да на Бело­озе­ро для сбо­ра дани Яна Выша­ти­ча. Ян Выша­тич каз­нил волх­вов, повин­ных в смер­ти мно­гих людей. В Кие­ве появил­ся волхв, пред­ска­зы­ва­ю­щий гло­баль­ные гео­гра­фи­че­ские изме­не­ния, «его­же неве­гла­сии послу­шахуть, а вер­нии насме­ха­ху­ся». Самая серьез­ная ситу­а­ция сло­жи­лась в Нов­го­ро­де. Здесь волхв, «хуля­щий веру хри­сти­ан­скую», собрал мно­го сто­рон­ни­ков и «бысть мятежъ во гра­де великъ, и вси яша ему веру, и хотя­ше погу­би­ти епи­ско­па Фео­до­ра». Епис­коп с кре­стом в руках при­звал людей сде­лать выбор: «Иже хощеть веру няти влъ­хву, той за ним идеть; аще ли кто веру­етъ кре­сту, да идеть по нь». Ока­за­лось, что кре­сту были вер­ны толь­ко князь Глеб Свя­то­сла­вич и его бояре, насе­ле­ние Нов­го­ро­да «вси идо­ша за влъ­хва». Князь вынуж­ден был пой­ти на край­ние меры, на гла­зах у всех раз­ру­бить волх­ва топо­ром. Чудес, обе­щан­ных волх­вом, не слу­чи­лось, и «людие разыдошася»[11]. Опи­сан­ные собы­тия дают ясно понять, что при­ня­тие хри­сти­ан­ства – это не разо­вая акция, а слож­ный, мно­го­лет­ний труд «про­све­ще­ния крещением».

Собы­тия, про­изо­шед­шие в Муро­ме и опи­сан­ные в «Ска­за­нии», ско­рее все­го слу­чи­лись в это же вре­мя, когда актив­ный всплеск дея­тель­но­сти язы­че­ских волх­вов про­ка­тил­ся от Кие­ва до Бело­озе­ра, от Нов­го­ро­да до Муро­ма. Опас­ность этих собы­тий сра­зу же оце­ни­ли бра­тья Яро­сла­ви­чи и 20 мая 1072 г. тор­же­ствен­но пере­за­хо­ро­ни­ли мощи кня­зей Бори­са и Гле­ба в новом храме[12]. По мне­нию мно­гих иссле­до­ва­те­лей, тогда же Борис и Глеб были кано­ни­зи­ро­ва­ны, и бра­тьям сра­зу было уста­нов­ле­но обще­цер­ков­ное почитание.

Не исклю­че­но, что имен­но в это вре­мя Свя­то­слав Яро­сла­вич отправ­ля­ет в Муром одно­го из сво­их сыно­вей, с тем, чтоб некре­ще­ное насе­ле­ние горо­да «отвра­ти­ти от заблуж­де­ния» и «в веру кре­ще­ную желая при­ве­сти». То, что актив­ность волх­вов обес­по­ко­и­ла кня­зя Свя­то­сла­ва, неуди­ви­тель­но, т. к. кос­ну­лась реги­о­нов, при­над­ле­жа­щих на тот момент имен­но ему. В Нов­го­ро­де ста­би­ли­зи­ро­вать ситу­а­цию уда­лось его сыну Гле­бу. На Бело­озе­ре дань брал так­же Свя­то­слав, и уби­тые Яном Выша­ти­чем волх­вы были его смер­да­ми. Если бы не суще­ство­вал один из древ­ней­ших дати­ро­ван­ных доку­мен­тов – «Избор­ник» Свя­то­сла­ва, вопрос, был ли у него сын Кон­стан­тин, не воз­ник. Посколь­ку изве­стен год рож­де­ния Свя­то­сла­ва Яро­славича – 1027[13], то бес­спор­но, что к семи­де­ся­тым годам у него мог­ли быть вну­ки. Если пред­по­ло­жить ран­ние бра­ки и Свя­то­сла­ва, и Кон­стан­ти­на, то до 1073 г. у Кон­стан­ти­на уже мог­ло быть двое сыно­вей 6–7 лет. Ори­ен­ти­ро­вать­ся при­хо­дит­ся имен­но на 1073 г., год появ­ле­ния «Избор­ни­ка», т. к. его укра­ша­ет мини­а­тю­ра с изоб­ра­же­ни­ем семей­ства Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча. На зад­нем плане мини­а­тю­ры чет­ве­ро взрос­лых сыно­вей Свя­то­сла­ва и над­пись, где пере­чис­ле­ны их име­на: Глеб, Олег, Давыд, Роман. Ука­зан­ные име­на соот­вет­ству­ют лето­пис­ным. На перед­нем плане сам Свя­то­слав и его вто­рая супру­га Ода с мало­лет­ним сыном Ярославом[14]. Если ори­ен­ти­ро­вать­ся на лето­пис­ные све­де­ния, рас­ска­зы­ва­ю­щие о том, как непро­сто при­жи­ва­лась новая вера по всей Руси, а так­же на «Избор­ник» Свя­то­сла­ва, где избра­же­на вся его семья, то мож­но пред­по­ло­жить, что у Свя­то­сла­ва был стар­ший сын Кон­стан­тин, кото­рый до 1073 г. погиб или умер. То, что лето­пи­си не упо­мя­ну­ли о Кон­стан­тине, не явля­ет­ся аргу­мен­том в поль­зу отри­ца­ния его суще­ство­ва­ния. Так, напри­мер, толь­ко бла­го­да­ря вошед­ше­му в Нов­го­род­ские лето­пи­си спис­ку нов­го­род­ских кня­зей, мы узна­ем, что у Яро­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча был стар­ший сын Илья, умер­ший очень рано[15]. В лето­пи­сях об Илье упо­ми­на­ний нет. Во вся­ком слу­чае, ситу­а­ция, сло­жив­ша­я­ся в семи­де­ся­тые годы на Руси, отме­чен­ная всплес­ком актив­но­сти при­вер­жен­цев язы­че­ства, поз­во­ля­ет пред­по­ла­гать, что Свято­слав послал сво­е­го сына в Муром. Вели­ка веро­ят­ность того, что имен­но этим кня­зем был осно­ван Спас­ский мона­стырь, извест­ный к 1096 г. Есть под­твер­жде­ния и древ­не­го почи­та­ния сре­ди муро­мо-рязан­ских кня­зей св. Ири­ны. Об этом гово­рит золо­той меда­льон, нахо­див­ший­ся в одном из Рязан­ских кла­дов. Этот меда­льон со встав­ной ико­ной св. Ири­ны, как и меда­льон с ико­ной св. Вар­ва­ры, по мне­нию Н. П. Конда­ко­ва, выпол­нен мест­ны­ми масте­ра­ми в XII в. как допол­не­ние к меда­льо­ну с обра­зом Бого­ма­терь Оран­та визан­тий­ской рабо­ты кон. XI – нач. XII вв. В этом же кла­де нахо­ди­лись два круп­ных золо­тых кол­та с изоб­ра­же­ни­я­ми свя­тых в цар­ских одеж­дах, с кре­ста­ми в руках, пред­по­ло­жи­тель­но Борис и Глеб. Кол­ты так­же дати­ру­ют­ся XII веком и мог­ли при­над­ле­жать Рос­тиславу Яро­сла­ви­чу, вну­ку Свя­то­сла­ва, или его сыну Гле­бу Ростиславичу.

Что каса­ет­ся родо­на­чаль­ни­ка кня­зей муро­мо-рязан­ских, то око­ло 1070–1071 гг. Свя­то­слав Яро­сла­вич заклю­чил выгод­ный поли­ти­че­ский союз, женив­шись на дво­ю­род­ной пле­мян­ни­це гер­ман­ско­го импе­ра­то­ра Ген­ри­ха IV. Об этом бра­ке рас­ска­за­но в анна­лах севе­ро­сак­сон­ско­го хро­ни­ста сер. XIII в. Аль­бер­та Шта­ден­ско­го (т. н. Шта­ден­ские анна­лы). Под 1112 г. гово­рит­ся о судь­бе Иды и ее доче­ри, мона­хи­ни из Рин­те­ле­на (город в Ниж­ней Сак­со­нии) – Оде. Мать осво­бо­ди­ла дочь из мона­сты­ря, дав мона­сты­рю боль­шое воз­на­граж­де­ние, а затем, при посред­ни­че­стве Ген­ри­ха IV, отда­ла замуж за «коро­ля Русии»[16]. Об этом бра­ке очень подроб­но напи­са­но в рабо­те А. В. Наза­рен­ко «О дина­сти­че­ских свя­зях сыно­вей Яро­слава Мудрого»[17]. У Оды родил­ся сын, кото­ро­го Шта­ден­ские анна­лы назы­ва­ют Вар­ти­сла­вом, на Руси его зва­ли Ярославом[18]. Из «Хоже­ния Дани­и­ла, игу­ме­на Рус­ской зем­ли» извест­но хри­сти­ан­ское имя Яро­сла­ва – Панкратий[19]. Пред­по­ло­жи­тель­но Яро­слав родил­ся ок. 1071–1072 гг. Свя­то­слав умер, когда ему было око­ло пяти лет. Его мать Ода вер­ну­лась в Сак­со­нию, взяв с собой сына и часть денег, боль­шую же часть денег при­ка­за­ла зако­пать, а тех, кто зака­пы­вал, при­ка­за­ла убить, чтоб не выдали[20]. О несмет­ных богат­ствах Свя­то­сла­ва гово­рят и лето­пи­си под 1075 г., рас­ска­зы­вая о немец­ких послах, перед кото­ры­ми вели­кий князь хва­стал­ся сво­и­ми сокровищами[21]. Впо­след­ствии Ода вышла замуж.

Яро­слав впер­вые в рус­ских лето­пи­сях упо­ми­на­ет­ся под 1096 г.[22], из чего сле­ду­ет, что про­жил он в Гер­ман­ской импе­рии око­ло два­дца­ти лет. Такое дли­тель­ное пре­бы­ва­ние Яро­сла­ва в Гер­ма­нии вызы­ва­ет ряд вопро­сов: при­ни­мал ли он католичест­во, сохра­нил ли зна­ние рус­ско­го язы­ка, был ли женат до воз­вра­ще­ния в Русь. Не исклю­че­но, что Яро­слав общал­ся с гер­ман­ским импе­ра­то­ром Ген­ри­хом IV, т. к. нахо­дил­ся с ним в род­стве по мате­рин­ской линии, а так­же его дво­ю­род­ная сест­ра Евпрак­сия Все­во­ло­дов­на после смер­ти мужа, сак­сон­ско­го марк­гра­фа, в 1089 г. вышла замуж за Генриха[23]. Воз­мож­но, Яро­слав нико­гда не думал о воз­вра­ще­нии на роди­ну отца, посколь­ку Шта­ден­ские анна­лы сооб­ща­ют, что «в Русию» он был вызван[24]. Его свод­ный брат Олег нуж­дал­ся в кров­ных род­ствен­ни­ках, т. к. после смер­ти отца очень быст­ро лишил­ся двух бра­тьев, а брат Давыд устра­нил­ся от раз­ре­ше­ния тер­ри­то­ри­аль­ных спо­ров, кото­рые воз­ник­ли после смер­ти Свя­то­сла­ва Ярославича.

На момент смер­ти в. кн. Свя­то­сла­ва в 1076 г. его сын Глеб сидел в Нов­го­ро­де, Роман в Тму­то­ра­ка­ни, Олег во Владимире[25]. О Давы­де све­де­ний нет, воз­мож­но он был в Кие­ве с отцом. Все­во­лод Яро­сла­вич вывел Оле­га из Вла­ди­ми­ра к себе в Чер­ни­гов, куда при­е­хал и его сын Вла­ди­мир, полу­чив­ший Чер­ни­гов от отца[26]. Такое поло­же­ние дел Оле­га не устра­и­ва­ло, и он бежал к бра­ту Рома­ну «Тму­то­ро­ка­ню отъ Все­во­ло­да, меся­ца апре­ля въ 10 день»[27]. Ско­рее все­го, Олег уже тогда наме­ре­вал­ся вер­нуть Чер­ни­гов, но летом он лишил­ся бра­та Гле­ба, уби­то­го в Заволочьи[28], а о Давы­де в этот пери­од лето­пи­си не упо­ми­на­ют, и есть осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что он, не всту­пая в кон­фликт с дядей, сел в Муро­ме. Это пред­по­ло­же­ние кос­вен­но под­твер­жда­ет­ся сооб­ще­ни­ем Твер­ской лето­пи­си под 1088 г., где гово­рит­ся: «Свя­то­полкъ иде изъ Ново­го­ро­да къ Туро­ву на кня­же­ние; а въ Нове­го­ро­де седе Давыдъ Свя­то­сла­вичь; а Бол­га­ри взя­ли Муромъ»[29]. Львов­ская лето­пись сооб­ща­ет, что «въ Нове­го­ро­де седе Давыдъ Свя­то­сла­вичь. Того же году Бол­га­ре взя­ша Муромъ»[30].

Это напа­де­ние бол­гар на Муром мог спро­во­ци­ро­вать имен­но уход кня­зя из горо­да. Одно­знач­но ска­зать, куда ушел на кня­же­ние Давыд, в Нов­го­род или Смо­ленск, нель­зя, т. к. в нов­го­род­ских лето­пи­сях све­де­ния за этот пери­од пол­но­стью отсут­ству­ют, а в спис­ке нов­го­род­ских кня­зей его при­ход в Нов­го­род зна­чит­ся под 1093 г.[31] Оче­вид­но, тако­му пере­ме­ще­нию поспо­соб­ство­вал Все­во­лод. Опа­са­ясь вер­нув­ше­го­ся на Русь Оле­га, решил повы­сить ста­тус некон­фликт­но­го Давы­да, лишив Оле­га таким обра­зом под­держ­ки бра­та. Олег, не сми­рив­ший­ся с поте­рей сво­ей «отчи­ны», еще в 1078 г. пытал­ся забрать Чер­ни­гов у Все­во­ло­да. Но, несмот­ря на то, что ему и дво­ю­род­но­му бра­ту Бори­су Вяче­сла­ви­чу уда­лось отбить Чер­ни­гов, и жите­ли горо­да хоте­ли видеть Оле­га сво­им кня­зем, силы были нерав­ны, и после гибе­ли Бори­са Олег бежал в Тму­то­ра­кань, где нахо­дил­ся его брат Роман[32]. Роман в 1079 г. так­же решил вое­вать с Все­во­ло­дом, при­ве­дя на него полов­цев. Но Все­во­лод сумел с полов­ца­ми дого­во­рить­ся, и они, заклю­чив с киев­ским кня­зем мир, уби­ли Рома­на, а Оле­га «емше Коза­ре пото­чи­ша за море Царюгороду»[33]. Нахо­дил­ся в изгна­нии Олег более трех лет. Из них, как извест­но из «Хоже­ния Дани­и­ла», два года про­вел на ост­ро­ве Родос[34]. В 1083 г. Олег вернулся[35], и в тече­нии сле­ду­ю­щих деся­ти лет в лето­пи­сях о нем сооб­ще­ний нет. Вели­ка веро­ят­ность того, что все эти годы он кня­жил в Тму­то­ра­ка­ни, а после ухо­да Давы­да из Муро­ма поса­дил там сво­е­го посад­ни­ка. В 1094 г. Олег вме­сте с полов­ца­ми из Тму­то­ра­ка­ни дви­нул­ся к Чер­ни­го­ву и оса­дил его, решив вер­нуть «городъ отца сво­е­го». Моно­мах усту­пил Чер­ни­гов, заклю­чив с Оле­гом мир[36]. Но мира не полу­чи­лось, т. к. в 1095 г. Изя­с­лав Вла­ди­ми­ро­вич ушел из Кур­ска к Муро­му, «и при­я­ша и Муромь­це, и я посад­ни­ка Олгова»[37].

Имен­но в это вре­мя Олег мог вызвать в Русь Яро­сла­ва, пони­мая, что с помо­щью посад­ни­ков отцов­ские горо­да не удер­жать. Неиз­вест­но, какое поло­же­ние зани­мал Яро­слав в Гер­ма­нии, оче­вид­но, у него были при­чи­ны вер­нуть­ся, т. к. он мог расчи­ты­вать, что полу­чит часть отцов­ских вла­де­ний; так­же он знал, где спря­та­ны сокро­ви­ща Свя­то­сла­ва. В Шта­ден­ских анна­лах гово­рит­ся, что Яро­слав полу­чил день­ги, кото­рые запря­та­ла мать, но толь­ко перед смертью[38]. В 1096 г., когда Олег отбил у Изя­с­ла­ва Муром, а затем захва­тил зем­ли Моно­ма­ши­чей, в лето­пи­сях появ­ля­ет­ся имя Яро­сла­ва. Судя по сооб­ще­ни­ям, он дей­ство­вал по ука­за­ни­ям Оле­га и пол­но­стью от него зави­сел. Дра­ма­ти­че­ские собы­тия 1096 г. заста­ви­ли рус­ских кня­зей собрать­ся и обсу­дить тер­ри­то­ри­аль­ные вопро­сы. В 1097 г. они встре­ти­лись в Любе­че «на стро­е­нье мира» и поре­ши­ли, что «каж­до дер­жить очь­чи­ну свою»[39]. Таким обра­зом Свя­то­сла­ви­чи закре­пи­ли за собой отцов­ские зем­ли. Давыд как стар­ший, сел в Чер­ни­го­ве, Олег в Нов­го­ро­де Север­ском, а Яро­слав сел в Муро­ме. Какое-то вре­мя Яро­слав появ­ля­ет­ся в Южной Руси, в 1101 г. участ­ву­ет в заклю­че­нии мира с полов­ца­ми на Золотче[40]. Но после того, как 4 мар­та 1103 г. Яро­слав потер­пел пора­же­ние от мордвы[41], его имя сре­ди участ­ни­ков похо­дов на полов­цев не упо­ми­на­ет­ся. Не было Яро­сла­ва и на тор­же­ствен­ной цере­мо­нии пере­не­се­ния мощей Бори­са и Глеба.

1 авгу­ста 1115 г. уми­ра­ет Олег[42], а в 1123 г. в Чер­ни­го­ве уми­ра­ет Давыд, «и седев него место Яро­слав брат его»[43]. Яро­слав ухо­дит в Чер­ни­гов вме­сте с детьми, а в Муро­ме сажа­ет пле­мян­ни­ка Все­во­ло­да Давы­до­ви­ча. Это так­же под­твер­жда­ет, что Давыд Свя­то­сла­вич мог кня­жить в Муро­ме в пери­од с 1078 по 1088 гг. В 1124 г. в Муро­ме Все­во­лод женит­ся на доче­ри поль­ско­го коро­ля Боле­сла­ва III Кривоустого[44]. Этот брак, с боль­шой долей веро­ят­но­сти устро­ен­ный Яро­сла­вом, гово­рит о его серьез­ных пла­нах, кото­рым не суж­де­но было сбыть­ся. В том же 1124 г. в Чер­ни­го­ве уми­ра­ет жена Ярослава[45]. На ком был женат Яро­слав – неиз­вест­но, как неиз­вест­но, при­е­хал ли он с супру­гой из Гер­ма­нии или женил­ся на Руси. Это мог бы под­ска­зать Любец­кий сино­дик, где запи­са­ны име­на мно­гих чер­ни­гов­ских кня­зей и их жен. Но имя Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча здесь отсут­ству­ет. Объ­яс­ня­ют это по-раз­но­му. Так, по мне­нию Р. В. Зото­ва, имя Яро­сла­ва отсут­ству­ет по той при­чине, что он стал родо­на­чаль­ни­ком кня­зей муромо-рязанских[46]. А. В. Наза­рен­ко счи­та­ет, что при­чи­на в про­ис­хож­де­нии Яро­сла­ва, посколь­ку мать его была рас­стри­жен­ной като­ли­че­ской монахиней[47]. Даль­ней­шая судь­ба Яро­сла­ва под­твер­жда­ет имен­но это пред­по­ло­же­ние. В 1128 г. пле­мян­ник Яро­сла­ва, Все­во­лод Олго­вич, схва­тил его в Чер­ни­го­ве, «а дру­жи­ну его исе­че и разъграби»[48]. Этот посту­пок Все­во­ло­да, впо­след­ствии доста­точ­но спра­вед­ли­во отно­сив­ше­го­ся к пра­ву оче­ред­но­сти, гово­рит о непри­зна­нии им прав дяди на Чер­ни­гов. Все­во­лод выну­дил Яро­сла­ва уйти в Муром. Для Яро­сла­ва поте­ря Чер­ни­го­ва была силь­ным уда­ром, рушив­шим все его пла­ны. Поте­ряв дру­жи­ну, он идет из Муро­ма в Киев к Мсти­славу Вла­ди­ми­ро­ви­чу и «кла­ня­я­са ему, моля­шеть­ся» помочь вер­нуть Чер­ни­гов. Но Все­во­лод тоже умо­лял Мсти­сла­ва не ока­зы­вать дяде под­держ­ки. Мсти­слав, обе­щав воен­ную помощь Яро­сла­ву, скре­пил обя­за­тель­ства крест­ным цело­ва­ни­ем и ока­зал­ся в слож­ном поло­же­нии. Ситу­а­цию раз­ре­шил люби­мец Моно­ма­ха, игу­мен Андре­ев­ско­го мона­сты­ря Гри­го­рий. Он запре­тил Мсти­сла­ву «кровь про­ли­ти хрестьяньскую»[49]. Этот посту­пок игу­ме­на так­же может слу­жить под­твер­жде­ни­ем того, что духо­вен­ство счи­та­ло брак Свя­то­сла­ва и Оды нека­но­ни­че­ским, и в их гла­зах Яро­слав не имел наслед­ствен­ных прав на Чер­ни­гов. Но посколь­ку в Русь Яро­слав был при­гла­шен свод­ным бра­том Оле­гом, то Олго­ви­чи при­зна­ва­ли за ним пра­во на Муром­скую зем­лю и на неко­то­рую часть зем­ли Рязан­ской. Яро­слав был вынуж­ден вер­нуть­ся в Муром. Судь­ба его пле­мян­ни­ка Все­во­ло­да Давы­до­ви­ча, кня­жив­ше­го в Муро­ме почти пять лет, в пись­мен­ных источ­ни­ках не про­сле­жи­ва­ет­ся. Сам Яро­слав после этих собы­тий про­жил недол­го, он умер в Муро­ме в 1129 г.[50], где и был похоронен.

Яро­слав Свя­то­сла­вич един­ствен­ный из наших кня­зей, кто столь дли­тель­ное вре­мя про­жил за пре­де­ла­ми Руси. Попав в Гер­ма­нию в дет­ском воз­расте, там он рос, фор­ми­ро­вал­ся как лич­ность, одно­знач­но знал латынь и немец­кий язык. Яро­слав с ран­них лет при­об­щил­ся к евро­пей­ской куль­ту­ре, тра­ди­ци­ям. Поэто­му очень бы хоте­лось знать, каким был Муром в пери­од почти трид­ца­ти­лет­не­го кня­же­ния в нем Яро­сла­ва. Как выгля­де­ло жили­ще кня­же­ской семьи, каки­ми веща­ми он поль­зо­вал­ся. Ведь уди­ви­тель­ные по кра­со­те укра­ше­ния, най­ден­ные на месте Ста­рой Ряза­ни и о кото­рых гово­ри­лось выше, ука­зы­ва­ют не толь­ко на то, какие свя­тые почи­та­лись в семье Яро­сла­ва и на высо­кий худо­же­ствен­ный вкус его детей, но и на то, что у них были сред­ства на изго­тов­ле­ние дра­го­цен­ных вещей. Посколь­ку золо­то на Руси было ред­ким, то такое коли­че­ство дра­го­цен­но­го мате­ри­а­ла может слу­жить под­твер­жде­ни­ем того, что Яро­слав дей­стви­тель­но полу­чил отцов­ские сокро­ви­ща, спря­тан­ные Одой. Но вре­мя, быто­вые пожа­ры, разо­ре­ния мон­го­ла­ми, позд­ней­шая застрой­ка не оста­ви­ли и сле­да от древ­не­го горо­да. Может быть архео­ло­ги когда-нибудь смо­гут дать ответ, каким был Муром в XII веке.

Вели­ка веро­ят­ность того, что с Яро­сла­вом Свя­то­сла­ви­чем свя­за­но и исполь­зо­ва­ние сре­ди муром­ских кня­зей при кре­ще­нии и постри­ге имен Пет­ра и Пав­ла. Его хри­сти­ан­ское имя – Пан­кра­тий, а как извест­но, Пан­кра­тий, буду­щий епи­скоп сици­лий­ско­го горо­да Тав­ро­ме­нии, жил во вре­ме­на пре­бы­ва­ния Хри­ста на зем­ле. Пан­кра­тий был бли­зок с апо­сто­ла­ми Пет­ром и Пав­лом, и имен­но ими в Кили­кии был руко­по­ло­жен в сан епи­ско­па. Таким обра­зом, нераз­рыв­ная связь хри­сти­ан­ско­го име­ни Яро­сла­ва с осо­бо почи­та­е­мы­ми в като­ли­че­ской церк­ви апо­сто­ла­ми Пет­ром и Пав­лом мог­ла спо­соб­ство­вать утвер­жде­нию их почи­та­ния в Муроме.

Образ Пан­кра­тия Тав­ро­ме­ний­ско­го при­сут­ству­ет на дву­сто­рон­ней иконе-таб­лет­ке XVI в. из Нов­го­род­ско­го Софий­ско­го собо­ра. О том, что этот свя­той почи­тал­ся в Муро­ме гово­рит тот факт, что на обо­рот­ной сто­роне ико­ны – св. рав­ноап­о­столь­ный Кон­стан­тин и мать его Еле­на, а рядом с Пан­кра­ти­ем – Петр и Фев­ро­ния Муромские.

После смер­ти Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча «на Муро­ме и на Ряза­ни оста­лись дети его: Рос­тиславъ, да Свя­то­славъ, да Юрьи; и Рости­славъ да Свя­то­славъ были на Ряза­ни, а Юрьи на Муро­ме». Так осве­ща­ет поло­же­ние дел Вос­кре­сен­ская лето­пись в ста­тье под 6635 г. «Нача­ло о вели­кыхъ кня­зехъ Рязанскихъ»[51], хотя в ста­тье «Нача­ло Муром­скымъ кня­земъ» имя Юрия уже отсутствует[52]. Это рас­хож­де­ние в опи­са­нии соста­ва одной семьи при­сут­ству­ет и в рабо­те Д. Тихо­ми­ро­ва, каса­ю­щей­ся гене­а­ло­гии кня­зей рязан­ских и муром­ских. Пояс­няя гене­а­ло­гию кня­зей рязан­ских, он пишет: «Яро­слав скон­чал­ся, оста­вив Кня­же­ства, Рязан­ское и Муром­ское в наслед­ство сыно­вьям сво­им: Рости­сла­ву, кня­жив­ше­му в Рязане и Яро­славу в св. кре­ще­нии (Н. Ш.) Юрию, кня­жив­ше­му в Муро­ме. В 1143 (Н. Ш.) году Яро­слав или Юрий Яро­сла­вич Муром­ский скон­чал­ся, а как детей у него не было, то по смер­ти его Муром и достал­ся бра­ту Рости­сла­ву Рязанскому»[53]. О гене­а­ло­гии кня­зей Муром­ских Д. Тихо­ми­ров пишет так: «Дети его (т. е. Яро­слава. – Н. Ш.) Рости­слав и Свя­то­слав (Н. Ш.) кня­жи­ли: пер­вый в Рязане, а послед­ний в Муро­ме. У Рости­сла­ва Яро­сла­ви­ча был сын Глеб, а у Свя­то­сла­ва бра­та его, Вла­ди­мир; а у Вла­ди­ми­ра Свя­то­сла­ви­ча сын Юрий, а у Юрия Вла­ди­мир да Давид. Свято­слав Яро­сла­вичь, в 1143 (Н. Ш.) году скон­чал­ся в Муро­ме, а сын его Вла­ди­мир, в 1161 году, в Рязане»[54].

Не эти ли источ­ни­ки поло­жи­ли нача­ло ошиб­кам, ослож­нив­шим уста­нов­ле­ние родо­слов­ной муром­ских кня­зей? Этот вопрос тре­бу­ет допол­ни­тель­но­го исследования.

Теперь, обна­ру­жив, что в Вос­кре­сен­ской лето­пи­си, в ста­тье о муром­ских кня­зьях поте­рян Юрий, а у Д. Тихо­ми­ро­ва Юрий похо­ро­нен в 1143 г., выяс­ним послед­ствия этих оши­бок. Они выра­зи­лись в том, что муром­ская ветвь ведет­ся от бра­та Рости­сла­ва, Свя­то­сла­ва Яро­сла­ви­ча. Насколь­ко это оправ­да­но, что с поте­рей Юрия как сына Яро­слава Свя­то­сла­ви­ча, мы полу­чи­ли его пра­вну­ка Юрия – сына Вла­ди­ми­ра Свято­славича. Если о муром­ских кня­зьях сохра­ни­лось не так мно­го инфор­ма­ции, то даты смер­ти мно­гих их них лето­пи­си зафик­си­ро­ва­ли. Если вести родо­слов­ную от сына Яро­сла­ва – Свя­то­сла­ва, то извест­но, что Яро­слав Свя­то­сла­вич умер в 1129 г., а его пра­пра­внук Давыд умер в 1228 г., имея взрос­лых сыно­вей и замуж­нюю дочь. По гене­а­ло­ги­че­ско­му пра­ви­лу на сто­ле­тие при­хо­дит­ся вре­мя актив­ной дея­тель­но­сти трех поко­ле­ний, а здесь мы видим пять. То же самое полу­ча­ет­ся, если мы возь­мем сто­лет­ний отре­зок вре­ме­ни от рож­де­ния Яро­слава Свя­то­сла­ви­ча, посколь­ку дата его рож­де­ния доста­точ­но точ­но опре­де­ля­ет­ся 1071–1072 гг., и до смер­ти в 1174 г. его пра­вну­ка Юрия, у кото­ро­го в 1169 и 1172 гг. сыно­вья ходи­ли в воен­ные похо­ды на Нов­го­род и волж­ских бул­гар, здесь сно­ва про­хо­дит пять поколений.

Спра­вед­ли­вость ста­тьи Вос­кре­сен­ской лето­пи­си о кня­зьях рязан­ских, где назва­ны три сына Яро­сла­ва – Рости­слав, Свя­то­слав и Юрий – под­креп­ля­ет­ся сооб­ще­ни­ем Твер­ской лето­пи­си, кото­рое под­твер­жда­ет, что Юрий был сыном, а не пра­вну­ком Яро­сла­ва. Под 1203 г. сооб­ща­ет­ся: «Тоа же зыми, декаб­ря въ 18, пре­ста­ви­ся Воло­ди­меръ Юри­е­вичь въ Муро­ме, внукъ Яро­славль Святославича»[55].

Сооб­ще­ние о смер­ти Юрия Яро­сла­ви­ча в 1143 г. вошло в науч­ный обо­рот и ста­ло при­чи­ной еще одной гене­а­ло­ги­че­ской неточ­но­сти. В Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1144 г. сооб­ща­ет­ся о том, что в одну неде­лю в. кн. Все­во­лод Олго­вич выдал замуж двух сестер Все­во­лод­ков­ных. Оси­ро­тев­шие княж­ны при­хо­ди­лись дво­ю­род­ны­ми ­сес­т­рами жене Все­во­ло­да – Рог­не­де Мсти­сла­вовне и внуч­ка­ми Моно­ма­ху. Отдал Все­во­лод «еди­ну за Воло­ди­ме­ра за Давы­до­ви­ча, а дру­гу за Яро­славича за Дюрдя»[56]. Вла­ди­мир Давы­до­вич при­хо­дил­ся Все­во­ло­ду дво­ю­род­ным бра­том и, если бы не ошиб­ка, бла­го­да­ря кото­рой Юрий был вычерк­нут из чис­ла живых, то дума­ет­ся, не воз­ник­ло сомне­ний в том, что «дру­гу» сест­ру Все­во­лод так­же выдал за сво­е­го дво­ю­род­но­го бра­та Юрия Яро­сла­ви­ча Муромского.

Часто сов­па­да­ю­щие име­на кня­зей поз­во­ли­ли видеть в Юрии Яро­сла­ви­че или сына Яро­сла­ва Яро­пол­ко­ви­ча, или сына Яро­сла­ва Свя­то­пол­ко­ви­ча. Сына Яро­сла­ва Яро­пол­ко­ви­ча – Юрия – в лето­пи­сях отыс­кать не уда­лось. Воз­мож­но, этот князь появил­ся в резуль­та­те ошиб­ки в Твер­ской лето­пи­си, где под 1155 г. Юрий Вла­ди­ми­ро­вич Дол­го­ру­кий назван Юри­ем Ярославичем[57]. То, что это ошиб­ка, под­твер­жда­ет­ся тек­ста­ми дру­гих лето­пи­сей. Но если бы даже такой князь суще­ство­вал, то для жени­ха был бы ста­ро­ват, т. к. его отец умер в 1102 г.[58] и к 1144 г. это­му Юрию было бы не менее 44 лет.

Что каса­ет­ся Юрия, вну­ка Свя­то­пол­ка, то его кан­ди­да­ту­ра вряд ли бы устро­и­ла Рог­не­ду Мсти­славну. Дело в том, что отец Юрия, Яро­слав, был женат вто­рым бра­ком на сест­ре Рог­не­ды. Женил­ся Яро­слав в 1113 г., а в 1118 г. выгнал жену, чем вызвал него­до­ва­ние ее деда Вла­ди­ми­ра Мономаха[59]. Об этом собы­тии Моно­мах даже напи­сал в сво­ем «Поуче­нии»: «И потом ходи­ли к Вла­ди­ми­ру на Яро­слав­ца, не стер­пев зло­де­я­ний его»[60]. Поэто­му кан­ди­да­ту­ра Юрия, вну­ка Свя­то­пол­ка, откло­ня­ет­ся по двум при­чи­нам. Если он был сыном Мсти­слав­ны, то при­хо­дил­ся Все­во­лод­ковне дво­ю­род­ным пле­мян­ни­ком. Если Юрий был рож­ден от дру­го­го бра­ка Яро­сла­ва, то внуч­ки Моно­ма­ха, пом­ня о «зло­де­я­ни­ях» отца его, об оскорб­ле­нии, нане­сен­ном их сест­ре, в эту семью не вошли. А то, что Рог­не­да и Все­во­лод поже­ни­ли сво­их дво­ю­род­ных сестер и бра­тьев, явля­ет­ся вполне понят­ным решением.

Таким обра­зом, выявив недо­сто­вер­ность све­де­ний о смер­ти Юрия Яро­сла­ви­ча в 1143 г., дела­ем два важ­ных выво­да. После смер­ти Яро­сла­ва в 1129 г. в Муро­ме оста­ва­лись три его сына: Свя­то­слав, Рости­слав и Юрий, кото­рый про­дол­жил муром­скую ветвь Свя­то­сла­ви­чей и кото­рый в 1144 г. женил­ся на доче­ри Ага­фьи Вла­ди­ми­ров­ны, внуч­ке Мономаха.

В сле­ду­ю­щих немно­го­чис­лен­ных сооб­ще­ни­ях лето­пи­сей отче­ство кня­зя не ука­зы­ва­ет­ся, его назы­ва­ют Юри­ем Муром­ским. У Юрия извест­ны два сына – Вла­ди­мир и Давыд, при­чем род­ство их опре­де­ля­ет­ся на осно­ва­нии един­ствен­но­го сооб­ще­ния 1187 г.[61] Повто­ря­ю­щи­е­ся име­на муром­ских кня­зей и отсут­ствие ука­за­ний на роди­те­лей при­ве­ли к тому, что два кня­зя, носив­шие имя Давыд, ста­ли при состав­ле­нии родо­слов­ной одним лицом. На это ука­зы­ва­ет Твер­ская лето­пись, где под 1213 г. зна­чит­ся Давыд Муром­ский Владимирович[62]. У Давы­да Вла­ди­ми­ро­ви­ча были сыно­вья Свя­то­слав и Юрий, а у его бра­та Юрия сын Олег. В этот же пери­од вре­ме­ни извест­ны князь Яро­слав, женив­ший­ся в 1226 г. на доче­ри Мсти­сла­ва Уда­ло­го и княж­на, вышед­шая око­ло 1216 г. замуж за Свя­то­сла­ва Всеволодовича.

На осно­ва­нии выше­из­ло­жен­но­го родо­слов­ная муром­ских кня­зей XI-XIII вв. выгля­дит таким образом:Теперь обра­тим­ся к деся­ти древ­не­рус­ским лето­пи­сям, в кото­рых сохра­ни­лось наи­боль­шее чис­ло упо­ми­на­ний муром­ских кня­зей. Если по коли­че­ству сооб­ще­ний эти источ­ни­ки близ­ки друг дру­гу, то отли­ча­ют­ся пол­но­той све­де­ний. Почти во всех име­ют­ся раз­но­чте­ния, хотя мно­гие из раз­но­чте­ний раз­ли­ча­ют­ся толь­ко орфо­гра­фи­ей или поряд­ком слов. Ана­лиз раз­но­чте­ний, каса­ю­щих­ся сооб­ще­ний о муром­ских кня­зьях, поз­во­ля­ет сде­лать вывод, что суще­ство­ва­ло несколь­ко неза­ви­си­мых друг от дру­га источ­ни­ков, где при­сут­ство­ва­ли све­де­ния о жиз­ни муром­ских князей.

Отме­ча­ет­ся, что в более позд­них сво­дах такие све­де­ния сокра­ща­лись или вовсе не вклю­ча­лись в состав ново­го спис­ка. Так, самые ран­ние лето­пи­си – Ипа­тьев­ская, Лав­рен­тьев­ская, Лето­пи­сец Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ско­го – сооб­щая о смер­ти Юрия Яро­сла­ви­ча в 1174 г., дают самую пол­ную инфор­ма­цию, хотя тек­сты раз­ли­ча­ют­ся орфо­гра­фи­ей и поряд­ком слов. В Ипа­тьев­ской лето­пи­си чита­ем: «В томъ же лете пре­ста­ви­ся Дюрь­дий князь Муромь­ский, меся­ца ген­ва­ря 19 день, и поло­женъ бысть у Хри­сто­ви церк­ви въ Муро­ме, юже самъ создалъ»[63]. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод и Вос­кре­сен­ская лето­пись сооб­ща­ют, что «того же лета пре­ста­ви­ся князь Юрьи Муромь­ски ген­ва­ря 19»[64]. Твер­ская, Львов­ская и Ермо­лин­ская дают самый корот­кий вари­ант: «Того же лета пре­ста­ви­ся князь Юрий Муромский»[65]. Но эти же три лето­пи­си дают наи­бо­лее пол­ные све­де­ния о муром­ских кня­зьях в свя­зи с собы­ти­я­ми 1220 г., когда в поход на Бол­гар «Давыдъ Муром­ский посла сына Свя­то­сла­ва Давы­ди­ча, а братъ его Юрий сына Оле­га Юриевича»[66]. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод, Вос­кре­сен­ская лето­пись не ука­зы­ва­ют род­ство Давы­да и Юрия[67], в Нико­нов­ской лето­пи­си под 1219 г. отра­зи­лись сооб­ще­ния двух источников[68], в Лав­рен­тьев­ской и Тро­иц­кой эти све­де­ния пол­но­стью отсут­ству­ют. Един­ствен­ное сооб­ще­ние, по кото­ро­му опре­де­ля­ет­ся род­ство Вла­ди­ми­ра и Давы­да Юрье­ви­чей, каса­ет­ся собы­тий 1187 г., когда на сва­дьбе Все­славы Все­во­ло­дов­ны во Вла­ди­ми­ре при­сут­ство­вал Давыд и где его един­ствен­ный раз назы­ва­ют по отче­ству: «Бе на свад­бе из Муро­ма и Давыдъ Георгиевичъ»[69], – и в этот же год со Все­во­ло­дом на Рязань идет Вла­ди­мир Юрье­вич Муромский[70]. Такие све­де­ния вновь при­сут­ству­ют в самых ран­них спис­ках: Лето­пис­це Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ско­го, Лав­рен­тьев­ской, а так­же Тро­иц­кой лето­пи­сях. Собы­тия 1187 г., без сооб­ще­ния о сва­дьбе Все­сла­вы и упо­ми­на­ний о Давы­де Юрье­ви­че, но с изве­сти­ем о похо­де на Рязань, в т. ч. и Вла­ди­ми­ра Юрье­ви­ча, при­сут­ству­ют в Мос­ков­ском лето­пис­ном сво­де, Вос­кре­сен­ской, Нико­нов­ской, Твер­ской, Львов­ской лето­пи­сях. При­чем, в Твер­ской, Львов­ской и Нико­нов­ской отсут­ству­ет отче­ство Вла­ди­ми­ра. Ермо­лин­ская лето­пись сооб­ща­ет о сва­дьбе Все­сла­вы, но без упо­ми­на­ний о Давы­де Юрье­ви­че. Очень серьез­ные раз­но­чте­ния при­сут­ству­ют в сооб­ще­ни­ях о собы­ти­ях под Прон­ском в 1207, 1208 гг. Мос­ков­ский лето­пис­ный свод и Вос­кре­сен­ская лето­пись под 1207 г. пишут о том, что Все­во­лод Юрье­вич, взяв Пронск, поса­дил в нем тиу­на, «а Изя­с­ла­ву съ бра­то­ма сво­има раз­де­ли имъ отчи­ну ихъ»[71]. Твер­ская, Львов­ская, Ермо­лин­ская, под тем же 1207 г. пишут о том, что Все­во­лод раз­де­лил «вот­чи­ну» трем бра­тьям: Гле­бу, Оле­гу и Изя­с­ла­ву, не упо­ми­ная о тиуне[72]. Под 1208 г. Лав­рен­тьев­ская, Тро­иц­кая и Нико­нов­ская лето­пи­си пишут, что Все­во­лод поса­дил в Прон­ске Оле­га Владимировича[73], а Лето­пи­сец Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ско­го под 1208–1209 гг. дает ори­ги­наль­ное сооб­ще­ние о том, что в Прон­ске Все­во­лод поса­дил Давы­да Муром­ско­го и посад­ни­ка Осля­дю­ка. В 1209 г. Олег, Глеб, Изя­слав и Кир Миха­ил при­ве­ли к Прон­ску полов­цев. Давыд выехал к ним из горо­да со сло­ва­ми, что на Пронск он не пре­тен­ду­ет, здесь поса­дил его Все­во­лод, и он готов город отдать и идти «въ свою волость». «И ула­ди­ша­ся с ним и иде Давыдъ къ Мурому»[74]. Эти серьез­ные раз­но­чте­ния гово­рят о двух, а, воз­мож­но, и трех источ­ни­ках, отку­да бра­лись све­де­ния о муром­ских кня­зьях при состав­ле­нии новых сводов.

Самые пол­ные све­де­ния, даю­щие пред­став­ле­ние о ситу­а­ции, сло­жив­шей­ся в Муро­ме после смер­ти Яро­сла­ва Свя­то­сла­ви­ча, при­сут­ству­ют в Киев­ской лето­пи­си, вхо­дя­щей в состав Ипа­тьев­ской. Они охва­ты­ва­ют пери­од с момен­та вокня­же­ния Яро­сла­ва в Чер­ни­го­ве в 1123 г. до смер­ти Юрия Яро­сла­ви­ча в 1174 г. Толь­ко в Ипа­тьев­ской лето­пи­си сохра­ни­лись све­де­ния о собы­ти­ях, после­до­вав­ших после того, как в 1145 г. в Муро­ме умер Свя­то­слав Яро­сла­вич. Из это­го сооб­ще­ния вид­но, что Свя­то­слав был стар­шим в семье и то, что Муром был глав­ным горо­дом кня­же­ства Муро­мо-Рязан­ско­го. «Той же зиме умре Свя­то­славъ, сынъ Яро­славль, у Мюро­ме, а братъ его Рости­славъ седе на сто­ле, а Ряза­ню посла­ша мен­ше­го Рости­сла­ви­ча Глеба»[75]. Даль­ней­шие собы­тия гово­рят о том, что Рости­слав жест­ко обо­шел­ся со сво­им пле­мян­ни­ком Вла­ди­ми­ром Свя­то­сла­ви­чем. Под 1146 г. чита­ем: «В то же вре­мя, Божьемъ мило­сер­дьем, при­бе­же отъ строя Свя­то­сла­вичь Воло­ди­миръ, Яро­славль внукъ, къ Свя­то­сла­ву, Новугороду»[76]. Оче­вид­но отно­ше­ния Рости­сла­ва с пле­мян­ни­ком силь­но обост­ри­лись, и тот, бежав от дяди род­но­го к дво­ю­род­но­му, нашел в Свя­то­сла­ве Олго­ви­че покро­ви­те­ля, бла­го­да­ря кото­ро­му полу­чил надел в Рязан­ской зем­ле. То, что в это вре­мя под Ряза­нью под­ра­зу­ме­вал­ся не город, а зем­ля, где име­ли уде­лы и пред­ста­ви­те­ли дру­гих вет­вей, сле­ду­ет из сооб­ще­ний Нико­нов­ской лето­пи­си 1114–1129, 1131, 1134, 1147–1149 гг. Рязан­ски­ми зем­ля­ми с 1145 г. стре­мит­ся пол­но­стью завла­деть Рости­слав Яро­сла­вич. Были вла­де­ния в Рязан­ской зем­ле и у Свя­то­сла­ва Олго­ви­ча. Так, направ­ля­ясь в 1147 г. к Дол­го­ру­ко­му в Моск­ву, Свя­то­слав шел «съ Реза­ни изъ Теши­ло­ва» с сыном Оле­гом и Вла­ди­ми­ром Святославичем[77]. В Москве они были встре­че­ны Дол­го­ру­ким с боль­ши­ми поче­стя­ми, а при отъ­ез­де были даны мно­го­чис­лен­ные дары и само­му Свя­то­сла­ву, «и сыно­ви его Олго­ви и Воло­ди­ми­ру Святославичю»[78]. К это­му вре­ме­ни про­яв­ля­ют­ся слож­ные отно­ше­ния меж­ду Рости­сла­вом Яро­сла­ви­чем и его муром­ски­ми род­ствен­ни­ка­ми, дер­жав­ши­ми сто­ро­ну Дол­го­ру­ко­го. Союз­ни­че­ские отно­ше­ния с Юри­ем Вла­ди­ми­ро­ви­чем сло­жи­лись, оче­вид­но, у Юрия Яро­сла­ви­ча и по той при­чине, что он был женат на пле­мян­ни­це суз­даль­ско­го кня­зя. Рости­слав же стре­мил­ся к сою­зу с Мсти­сла­ви­ча­ми. В 1146 г. он всту­пил в союз с Изя­с­ла­вом Мсти­славичем, помо­гая ему про­тив Дол­го­ру­ко­го, «воюя волость его». Дол­го­ру­кий, шед­ший на помощь Свя­то­сла­ву Олго­ви­чу, дол­жен был вер­нуть­ся. Его сыно­вья Рости­слав и Андрей пошли к Ряза­ни, чтоб нака­зать Рости­сла­ва, «Рости­славъ же выбе­же изъ Ряза­ня в Полов­це къ Ельтукови»[79]. И в 1147 г. Изя­с­лав соби­рал силы про­тив дяди в т. ч. и в Ряза­ни. Но Дол­го­ру­кий вся­че­ски пре­пят­ство­вал это­му сою­зу. Так, в 1152 г., воюя с Изя­с­ла­вом, он послал за помо­щью и в Рязань. Тогда Рости­слав Яро­сла­вич с «бра­тьею», с рязан­ца­ми и муром­ца­ми, вынуж­ден был пой­ти вме­сте с Юри­ем, «а не отре­ко­ша ему»[80]. Но, судя по ори­ги­наль­но­му сооб­ще­нию Львов­ской лето­пи­си под 1154 г., Дол­го­ру­кий не дове­рял рязан­ско­му кня­зю, а, ско­рее все­го, Рости­слав и не скры­вал сво­е­го жела­ния к сою­зу с пле­мян­ни­ка­ми Юрия. Поэто­му в 1154 г. Юрий изгнал Рости­сла­ва в «полов­ци», а в Ряза­ни поса­дил сына Андрея. Но Рости­слав, «сово­ку­пя Полов­цы пои­де на Ондрея ночью». Неожи­дан­ное напа­де­ние при­ве­ло к тому, что часть андре­евой дру­жи­ны была пере­би­та, часть взя­та в плен, а сам Андрей «едва уте­че об одном сапо­ге». Бежал Анд­рей сна­ча­ла к Муро­му, что вновь под­твер­жда­ет тес­ный союз кня­зя муром­ско­го с суз­даль­ски­ми кня­зья­ми, а уже затем воз­вра­щал­ся домой в Суздаль[81]. В 1155 г. Рязан­ский князь скре­пил свои отно­ше­ния со Смо­лен­ским кня­зем крест­ным цело­ва­ни­ем. Рости­слав Мсти­сла­вич «цело­ва хре­стъ съ бра­тьею сво­ею съ Рязан­ски­ми кня­зи, на всей люб­ви; они же вси зря­ху на Рости­слава, име­я­хуть и отцемъ собе»[82].

В зави­си­мо­сти от при­ме­ня­е­мой систе­мы лето­ис­чис­ле­ния, в лето­пи­сях ряд собы­тий име­ет раз­лич­ную дати­ров­ку. В Ипа­тьев­ской лето­пи­си под 1162 г. сооб­ща­ет­ся: «Том же лете пре­ста­ви­ся Воло­ди­миръ князь Ряза­ни сынъ Свя­то­славль, внукъ Ярославличь»[83]. У Вла­ди­ми­ра, бла­го­да­ря под­держ­ке Свя­то­сла­ва Олго­ви­ча, был какой-то удел в Рязан­ской зем­ле. Судя по отсут­ствию све­де­ний о Вла­ди­ми­ре после 1147 г., он мог с дядей при­ми­рить­ся и вхо­дить в чис­ло т. н. «кня­зей рязан­ских». О семье и детях Вла­ди­ми­ра све­де­ний нет, поэто­му его зем­ли мог­ли отой­ти к семье Рости­сла­ва, и пос­ле 1162 г. вся Рязан­ская зем­ля мог­ла пол­но­стью при­над­ле­жать роду Рости­сла­ва Ярославича.

Муром­ский князь Юрий Яро­сла­вич, а затем и его потом­ки, навсе­гда свя­за­ли свои союз­ни­че­ские отно­ше­ния с вла­ди­ми­ро-суз­даль­ски­ми кня­зья­ми. Это было обу­слов­ле­но сосед­ством кня­жеств и под­креп­ля­лось дина­сти­че­ски­ми бра­ка­ми. Сей­час извест­ны уже три таких бра­ка. Как гово­ри­лось выше, Юрий Яро­сла­вич в 1144 г. женил­ся на пле­мян­ни­це Дол­го­ру­ко­го, доче­ри его кров­ной сест­ры Ага­фьи Вла­ди­ми­ров­ны. В свя­зи с этим род­ством в лето­пи­сях впер­вые появ­ля­ет­ся такое поня­тие, как «муром­ская помощь». Андрей Бого­люб­ский отпра­вил помощь во Вжищ юно­му кня­зю Свя­то­сла­ву Вла­ди­ми­ро­ви­чу, став­ше­му чуть поз­же его зятем. Муром­ско­му кня­зю Свя­то­слав при­хо­дил­ся по отцу дво­ю­род­ным пле­мян­ни­ком, а его жене – род­ным. Андрей отпра­вил сына Изя­с­ла­ва «съ всемъ плъ­комъ, и муромь­скаа помочь с нимъ»[84].

Око­ло 1215–1217 гг. на муром­ской княжне женил­ся Свя­то­слав Все­во­ло­до­вич (род. 1196 г.), а в 1226 г. Яро­слав Все­во­ло­до­вич про­сва­тал за муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва свою сво­я­че­ни­цу, дочь Мсти­сла­ва Мстиславича.

Юрий Муром­ский в 1164 г. вме­сте с Андре­ем Бого­люб­ским участ­ву­ет в похо­де на волж­ских булгар[85]. Впо­след­ствии в воен­ных похо­дах на Нов­го­род, Бул­гар, Киев, участ­во­ва­ли уже сыно­вья Юрия и Андрея. Судь­ба этих кня­зей сло­жи­лась таким обра­зом, что Юрий Яро­сла­вич умер за пол­го­да до убий­ства Андрея, в янва­ре 1174 г. «Том же лете пре­ста­ви­ся князь муром­скыи Геор­гии меся­ця ген­ва­ря въ 19 день, и поло­жи­ша и у Хри­сто­вы церк­ви в Муро­ме, яже бе самъ създалъ»[86]. Это сооб­ще­ние дает повод заду­мать­ся, как выгля­дел муром­ский храм, стро­я­щий­ся одно­вре­мен­но с хра­ма­ми Андрея Бого­люб­ско­го. То, что был он бело­ка­мен­ным, под­твер­жда­ют немно­го­чис­лен­ные наход­ки в Муро­ме бело­ка­мен­ных фраг­мен­тов ­хра­ма XII в.

В пери­од кня­же­ния Все­во­ло­да Юрье­ви­ча, а затем его сына Геор­гия, муром­ские кня­зья неод­но­крат­но упо­ми­на­ют­ся как участ­ни­ки сов­мест­ных похо­дов на Бул­гар, Рязань, Пронск. В самых ран­них лето­пис­ных спис­ках при­сут­ству­ют изве­стия, по кото­рым мож­но судить о тес­ном обще­нии кня­зей муром­ских и вла­ди­мир­ских и в мир­ное вре­мя. Будучи дво­ю­род­ны­ми пле­мян­ни­ка­ми Все­во­ло­да, Вла­ди­мир и Давыд при­сут­ству­ют на сва­дьбах его детей. Вла­ди­мир умер 18 декаб­ря 1203/1204/1205 г. До это­го по име­ни он упо­ми­на­ет­ся три­жды: два раза как участ­ник похо­дов и один раз как гость на сва­дьбе Кон­стан­ти­на во Вла­ди­ми­ре в 1196 г.[87] Давыд же, напро­тив, до кон­чи­ны Вла­ди­ми­ра упо­ми­на­ет­ся как участ­ник похо­да на Рязань один раз и два раза о нем гово­рит­ся как о госте на сва­дьбе Все­сла­вы в 1187 г. и Кон­стан­ти­на в 1196 г.

Посколь­ку имя Вла­ди­ми­ра в лето­пи­сях появ­ля­ет­ся рань­ше и пишет­ся пер­вым, мож­но счи­тать, что он был стар­ше Давы­да. Так как выяс­ни­лось, что в муром­ском кня­же­ском доме было два Давы­да, то вели­ка веро­ят­ность того, что имен­но Вла­ди­мир и Давыд Юрье­ви­чи были теми бра­тья­ми, о кото­рых гово­рит­ся в «Пове­сти о Пет­ре и Фев­ро­нии». Посколь­ку Вла­ди­мир – имя кня­же­ское, он мог носить в кре­ще­нии имя Павел, а Давыд, при­ни­мая постриг, в память о бра­те при­нял имя Петр. То, что оба Давы­да это имя полу­чи­ли в кре­ще­нии, явля­ет­ся бес­спор­ным и под­твер­жда­ет­ся лето­пис­ны­ми сооб­ще­ни­я­ми. Но Давыд-Петр мог при­нять схи­му и вновь при­нять имя Давыд. Пред­по­ло­же­ние о том, что имен­но об этих кня­зьях гово­рит­ся в пове­сти, под­креп­ля­ет­ся тем, что бра­тья сов­мест­но кня­жи­ли в Муро­ме и Вла­ди­мир-Павел умер пер­вым, оста­вив Муром бра­ту. О детях Давы­да Юрье­ви­ча све­де­ний нет, что так­же соот­вет­ству­ет сюже­ту пове­сти. И есть сооб­ще­ние Лето­пис­ца Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ско­го 1208–1209 гг., где рас­ска­за­но о том, что Все­во­лод поса­дил Давы­да в Прон­ске. В этих собы­ти­ях при­сут­ству­ет факт ухо­да Давы­да из Муро­ма, его изгна­ние, но толь­ко из Прон­ска, и воз­вра­ще­ние кня­зя в Муром. Вре­мя смер­ти Давы­да Юрье­ви­ча неизвестно.

В кон­флик­те вла­ди­мир­ских кня­зей Геор­гия и Кон­стан­ти­на в 1213 г., на сто­роне Геор­гия участ­во­вал Давыд Вла­ди­ми­ро­вич. Твер­ская лето­пись в сво­ем соста­ве под 1203, 1213, 1220 и 1226 гг. сохра­ни­ла цен­ные све­де­ния, помо­га­ю­щие вос­ста­но­вить родо­слов­ную муром­ских кня­зей. Львов­ская и Ермо­лин­ская лето­пи­си так­же сохра­ни­ли в сво­ем соста­ве све­де­ния о том, что у Давы­да, судя по харак­те­ру сооб­ще­ний, был млад­ший брат Олег. У бра­тьев были сыно­вья. Нали­чие еще одно­го бра­та и детей у Давы­да, умер­ше­го в 1228 г., исклю­ча­ет воз­мож­ность его отож­деств­ле­ния с Петром.

Ори­ги­наль­ное сооб­ще­ние Лав­рен­тьев­ской лето­пи­си под 1228 г. гово­рит и о пред­ше­ство­вав­шей смер­ти Давы­да смер­ти его сына, не назван­но­го по имени[88]. Вели­ка веро­ят­ность того, что это был Свя­то­слав. Под этим же годом гово­рит­ся о сыне Давы­да – Георгии[89]. Чьи­ми детьми были Яро­слав и жена Свя­то­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча, ска­зать одно­знач­но нель­зя, но пред­по­чти­тель­ней явля­ет­ся вер­сия, что Давы­да Владимировича.

Неиз­вест­но, кто из муром­ских кня­зей остал­ся в живых после наше­ствия Батыя. Самые позд­ние изве­стия на пери­од XIII в. дают све­де­ния о том, что в живых остал­ся Яро­слав. В 1248 г. он выдал дочь Марию замуж за сем­на­дца­ти­лет­не­го ростов­ско­го кня­зя Бори­са Васильковича[90]. Мария Яро­слав­на умер­ла в Росто­ве в 1297 г.[91]

1 Смир­нов Ю. М. Веро­ят­ность рекон­струк­ции и рекон­струк­ция веро­ят­но­сти // Ува­ров­ские чте­ния-VII. – Муром, 2011. – С. 308.

2 Там же. – С. 309.

3 Шиман Н. Б. Яро­слав Все­во­ло­до­вич и его семья. Ста­ти­сти­че­ские пока­за­те­ли на мате­ри­а­ле лето­пис­ных сво­дов // Ува­ров­ские чте­ния-VII. – Муром, 2011. – С. 249–250.

4 ПСРЛ. – М., 1965. – Т. 15. – С. 113–114.

5 РЛ. – Рязань, 2001. – Т. 11. – С. 100.

6 ПСРЛ. – СПб., 1841. – Т. 5. – С. 134.

7 Там же.

8 ПСРЛ. – М., 1965. –Т. 15. – С. 144.

9 РЛ. – Т. 11. – С. 106, 107.

10 Там же. – С. 123–127.

11 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 165–166.

12 Там же. – С. 166.

13 Там же. – С. 145.

14 Наза­рен­ко А. В. О дина­сти­че­ских свя­зях сыно­вей Яро­слава Муд­ро­го // Оте­че­ствен­ная исто­рия. – 1994. – № 4–5. – С. 181–194.

15 Нов­го­род­ская пер­вая лето­пись стар­ше­го и млад­ше­го изво­дов. – М.-Л., 1950. – С. 161.

16 Лати­но­языч­ные источ­ни­ки по исто­рии Древ­ней Руси. Гер­ма­ния сере­ди­на XII – сере­ди­на XIII в. – М., 1990.

17 Наза­рен­ко А. В. Указ. соч.

18 Лати­но­языч­ные источники...

19 Хоже­ние Дани­и­ла, игу­ме­на Рус­ской зем­ли // Сокро­ви­ща древ­не­рус­ской лите­ра­ту­ры. – М., 1984. – С. 78.

20 Лати­но­языч­ные источники...

21 РЛ. – Т. 11. – С. 139.

22 Там же. – С. 165.

23 Наза­рен­ко А. В. Древ­няя Русь на меж­ду­на­род­ных путях // Меж­дис­ци­пли­нар­ные очер­ки куль­тур­ных, тор­го­вых, поли­ти­че­ских свя­зей IX-XIIве­ков. – М., 2001. – С. 539.

24 Лати­но­языч­ные источники...

25 ПСРЛ. – Л., 1926–1928. – Т. 1. – С. 173.

26 Там же.

27 РЛ. – Т. 11. – С. 140.

28 Там же.

29 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 176.

30 РЛ. – Т. 4. – С. 126.

31 Нов­го­род­ская пер­вая. – С. 161.

32 РЛ. – Т. 11. – С. 141.

33 Там же. – С. 143.

34 Хоже­ние Дани­и­ла... – С. 30.

35 РЛ. – Т. 11. – С. 143.

36 Там же. – С. 157–158.

37 Там же. – С. 160.

38Латиноязычные источ­ни­ки...

39 РЛ. – Т. 11. – С. 167.

40 Там же. – С. 181.

41 Там же. – С. 185.

42 Там же. – С. 203.

43 Там же. – С. 206.

44 Там же. – С. 207.

45 Там же.

46 Зотов Р. В. О Чер­ни­гов­ских кня­зьях по Любец­ко­му сино­ди­ку и о Чер­ни­гов­ском кня­же­стве в татар­ское вре­мя. – СПб., 1892. – С. 176.

47 Наза­рен­ко А. В. О дина­сти­че­ских свя­зях... – С. 184.

48 РЛ. – Т. 11. – С. 209.

49 Там же. – С. 210.

50 Там же. – С. 211.

51 РЛ. –Т. 2. – С. 320.

52 Там же. – С. 322.

53 Тихо­ми­ров Д. Исто­ри­че­ские изсле­до­ва­ния о гене­а­ло­гии кня­зей: Рязан­ских, Муром­ских и Прон­ских. – М., 1844. – С. 8.

54 Там же. – С. 19–20.

55 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 293.

56 РЛ. – Т. 11. – С. 226–227.

57 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 223.

58 РЛ. – Т. 11. – С. 182.

59 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 191–192.

60 ПСРЛ. – Т. 1. – С. 175.

61 Лето­пи­сец Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ска­го, изд. К. М. Обо­лен­ским. – М., 1851. – С. 100.

62 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 313.

63 РЛ. – Т. 11. – С. 394.

64 РЛ. – Т. 8. – С. 116; Т. 2. – С. 125.

65 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 249; РЛ. – Т. 4. – С. 165.

66 Там же. – С. 330, 195.

67 РЛ. – Т. 8. – С. 160; Т. 2. – С. 173.

68 ПСРЛ. – СПб., 1885. – Т. 10. – С. 83.

69 Лето­пи­сец Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ска­го. – С. 100.

70 Там же.

71 РЛ. – Т. 8. – С. 147; Т. 2. – С. 159.

72 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 306.

73 ПСРЛ. – Т. 1. – С. 298; Т. 10. – С. 57.

74 Лето­пи­сец Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ска­го. – С. 108–109.

75 РЛ. – Т. 11. – С. 227.

76 Там же. – С. 234.

77 ПСРЛ. – СПб., 1862. – Т. 9. – С. 172.

78 РЛ. – Т. 11. – С. 241.

79 Там же. – С. 240.

80 Там же. – С. 314.

81 РЛ. – Т. 4. – С. 153.

82 РЛ. – Т. 11. – С. 331–332.

83 Там же. – С. 355.

84 Там же. – С. 348.

85 РЛ – Т. 8. – С. 102.

86 РЛ. – Т. 11. – С. 394.

87 Лето­пи­сец Пере­я­с­лав­ля Суз­даль­ска­го. – С. 102.

88 ПСРЛ. – Т. 1. – С. 312.

89 Там же.

90 Там же. – С. 471.

91 Там же. – С. 528.

Н. Б. Шиман (Суз­даль)

МУРОМ­СКАЯ КНЯЖ­НА МАРИЯ ЯРОСЛАВОВНА

Спой­лер (скры­тая информация)
Лето­пис­ные источ­ни­ки сохра­ни­ли немно­го све­де­ний о муром­ских Рюри­ко­ви­чах, по этой при­чине слож­но опре­де­ля­ет­ся сте­пень род­ства тех, кто кня­жил в Муро­ме с кон­ца XII до пер­вой поло­ви­ны XIII вв. А затем и вовсе целое сто­ле­тие све­де­ния о муром­ских кня­зьях в лето­пи­сях отсутствуют.

Послед­ний муром­ский князь, упо­ми­на­е­мый под 1248 г. – Яро­слав. Кто был отцом Яро­сла­ва, лето­пи­си не сооб­ща­ют. Под 1220 г. упо­ми­на­ют­ся два муром­ских кня­зя – бра­тья Давыд и Юрий, послав­шие сво­их сыно­вей в поход на волж­ских бул­гар вме­сте с дру­жи­на­ми бра­тьев и пле­мян­ни­ков в. к. Геор­гия Все­во­ло­до­ви­ча: «А Давыд Муром­ский посла сына Свя­то­сла­ва Давы­ди­ча, а брат его Юрий сына Олга Юриевича»[1]. Яро­слав, не при­ни­мав­ший уча­стия в похо­де, оче­вид­но был совсем юным. Это под­твер­жда­ет­ся сооб­ще­ни­ем о его женить­бе в 1226 г. Яро­сла­ва выбрал в мужья для сво­ей сво­я­че­ни­цы Яро­слав Все­во­ло­до­вич, на попе­че­ние кото­ро­го оста­вил семью ушед­ший в «Русь» Мсти­слав Уда­лой. Сам Яро­слав Все­во­ло­до­вич был женат на доче­ри Мсти­слава – Фео­до­сии, а ее сест­ру про­сва­тал за муром­ско­го кня­зя. Сва­дьба состо­я­лась в Пере­я­с­лав­ле Залес­ском в 1226 г. Яро­слав «начать отда­ва­ти свесть свою за Яро­сла­ва, Муром­ско­го князя»[2]. Извест­но толь­ко об одном ребен­ке, родив­шем­ся в семье, – это дочь Мария.

Мария Яро­слав­на един­ствен­ная пред­ста­ви­тель­ни­ца муром­ско­го кня­же­ско­го дома, судь­ба кото­рой про­сле­жи­ва­ет­ся от рож­де­ния до смер­ти. Свя­за­но это с тем, что она вышла замуж в Ростов, где велось лето­пи­са­ние, и если не пря­мые, то кос­вен­ные сооб­ще­ния поз­во­ля­ют про­сле­дить жизнь муром­ской княжны.

Мария Яро­слав­на роди­лась ок. 1233–35 гг., посколь­ку в 1248 г. была выда­на замуж за сем­на­дца­ти­лет­не­го ростов­ско­го кня­зя Бори­са: «Женил­ся Борис Василь­ко­вич у Яро­сла­ва, Муром­ско­го князя»[3]. Вен­чал­ся Борис с Мари­ей в свя­той Бого­ро­ди­це в Росто­ве «и бысть радость велика»[4]. Све­кро­вью Марии ста­ла Мария Михай­лов­на, дочь Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го. Извест­но, что она была очень обра­зо­ва­на, обла­да­ла лите­ра­тур­ны­ми спо­соб­но­стя­ми и, несо­мнен­но, ока­за­ла боль­шое вли­я­ние на свою юную невестку.

В 1250 г. Борис Василь­ко­вич «иде в Орду», куда ходил затем не раз, участ­во­вал в дру­гих важ­ных собы­ти­ях и был бли­зок с Алек­сан­дром Яро­сла­ви­чем Нев­ским, при­хо­див­шем­ся Бори­су дво­ю­род­ным дядей по отцов­ской линии.

По мате­рин­ской линии Алек­сандр был двою­родным бра­том Марии Яро­слав­ны, что так­же спо­соб­ство­ва­ло бли­зо­сти Алек­сандра и Бори­са. Извест­но, что в 1259 г., воз­вра­ща­ясь из Нов­го­ро­да во Вла­ди­мир, Алек­сандр с боль­ши­ми дара­ми заехал в Ростов[5].

Извест­ны три сына Марии и Бори­са. Пер­ве­нец Дмит­рий родил­ся 11 сен­тяб­ря 1253 г.[6], 30 июля 1255 г. родил­ся Константин[7], и 16 апре­ля 1268 г. родил­ся Василий[8]. О Васи­лии после его рож­де­ния све­де­ний нет, воз­мож­но, он умер в мла­ден­че­стве. Марии Яро­славне дове­лось пере­жить почти всех сво­их близ­ких. В 1271 г. умер­ла ее све­кровь, с кото­рой вме­сте про­жи­ли они 23 года. «Пре­ста­ви­ся кня­ги­ни Марья Васил­ко­ва, декаб­ря 9, в Зача­тье, в день обед­ню поют, ту сущу сыну ея Бори­су с кня­ги­нею и з детьми»[9].

В 1276 г. Мария и Борис женят стар­ше­го сына Дмит­рия. И вско­ре Мария с мужем и детьми идет в Орду. Что послу­жи­ло при­чи­ной такой даль­ней поезд­ки кня­ги­ни? Может быть, уже в Росто­ве Борис Василь­ко­вич чув­ство­вал себя нездо­ро­вым, и Мария посчи­та­ла сво­им дол­гом сопро­вож­дать мужа. 16 сен­тяб­ря 1277 г. Борис Василь­ко­вич умер в Орде[10]. Почти два меся­ца дли­лось печаль­ное воз­вра­ще­ние домой с дале­ко­го Кав­ка­за. Вме­сте с сыном Дмит­ри­ем Мария Яро­славна при­вез­ла мужа в Ростов, где 13 нояб­ря он был похо­ро­нен в собор­ной церк­ви «свя­тыя Бого­ро­ди­ца на левои стороне»[11].

После смер­ти Бори­са Василь­ко­ви­ча непро­сто скла­ды­ва­лись отно­ше­ния меж­ду ее сыно­вья­ми Дмит­ри­ем и Кон­стан­ти­ном. При­хо­ди­лось Марии Яро­славне видеть их враж­ду из-за отцов­ско­го наслед­ства. Но еще более тяже­лым собы­ти­ем была смерть сына Дмит­рия в 1294 г.[12] У Дмит­рия остал­ся вось­ми­лет­ний сын и две доче­ри – Анна и Васи­ли­са. Еще одна дочь в 1292 г. уже была выда­на замуж в Переяславль[13]. Анна и Васи­ли­са выхо­дят замуж почти сра­зу же после смер­ти отца, Васи­ли­са за в. к. Андрея Алек­сан­дро­ви­ча, а Анна за Миха­и­ла Яро­сла­во­ви­ча Тверского[14]. Анна и Миха­ил вен­ча­лись 8 нояб­ря в твер­ском хра­ме св. Спа­са, вен­чал их епи­скоп Андрей[15]. Воз­мож­но, что Мария Яро­слав­на поза­бо­ти­лась о судь­бе вну­чек, остав­ших­ся без отцов­ско­го покро­ви­тель­ства, и поста­ра­лась как мож­но быст­рее устро­ить их жизнь. Сама она про­жи­ла после этих собы­тий недол­го. Под 1297 г. в лето­пи­си по Ака­де­ми­че­ско­му спис­ку нахо­дим сооб­ще­ние о том, что «того же лета пре­ста­ви­ся кня­ги­ни Бори­со­ва Василковича»[16].

Мария Яро­слав­на отно­сит­ся к неболь­шо­му чис­лу жен­щин-кня­гинь, чья жизнь отра­же­на в лето­пис­ных источ­ни­ках. Извест­на и тра­ги­че­ская судь­ба ее внуч­ки Анны, кото­рая почи­та­ет­ся как свя­тая Анна Кашин­ская. Вый­дя замуж в Тверь за кн. Миха­и­ла Яро­сла­ви­ча, Анна Дмит­ри­ев­на ста­ла сно­хой быв­шей нов­го­род­ской боярыш­ни Ксе­нии Юрьев­ны и про­жи­ла рядом с ней почти девят­на­дцать лет. Это род­ство обра­ща­ет на себя вни­ма­ние в свя­зи с дву­мя извест­ней­ши­ми древ­не­рус­ски­ми пове­стя­ми: «Пове­стью о Пет­ре и Фев­ро­нии Муром­ских» и «Пове­стью об отро­ке твер­ско­го кня­зя» (или «Повесть о Твер­ском Отрочь мона­сты­ре»). Несмот­ря на то, что в «Повес­ти о Пет­ре и Фев­ро­нии» «отме­ча­ют при­сут­ствие мно­го­чис­лен­ных эпи­зо­дов, как бы цити­ру­ю­щих рус­скую вол­шеб­ную сказку»[17], и то, что повесть «очень тон­ко сопря­га­ет дохри­сти­ан­скую мифо­ло­гию наших пред­ков с хри­сти­ан­ски­ми воззрениями»[18], «тем не менее, в науч­ной лите­ра­ту­ре неод­но­крат­но пред­при­ни­ма­лись попыт­ки обна­ру­жить исто­ри­че­ские кор­ни леген­ды и свя­зать име­на Пет­ра и Фев­ро­нии с досто­вер­но извест­ны­ми исто­ри­че­ски­ми персонажами»[19]. Род­ствен­ные свя­зи быв­шей муром­ской княж­ны Марии, став­шей рос­товской кня­ги­ней, не поз­во­ля­ют уста­но­вить, кто скры­ва­ет­ся за име­на­ми Пет­ра и Фев­ро­нии, но поз­во­ля­ют сде­лать пред­по­ло­же­ние, что она име­ет как пря­мое отно­ше­ние к рас­по­стра­не­нию исто­рии о Пет­ре и Фев­ро­нии Муром­ских, так и кос­вен­ное к появ­ле­нию исто­рии об отно­ше­ни­ях в. к. Яро­сла­ва и нов­го­род­ской боярыш­ни Ксении.

Мария Яро­слав­на при­е­ха­ла в Ростов вско­ре после гибе­ли в Орде деда сво­е­го мужа – Миха­и­ла Чер­ни­гов­ско­го. Марии дове­лось видеть, как ее све­кро­вью созда­ва­лось в Росто­ве ска­за­ние об уби­е­нии кн. Миха­и­ла, велось лето­пи­са­ние. При­кос­но­ве­ние к лите­ра­тур­ным тру­дам кн. Марии Михай­лов­ны мог­ло спо­соб­ство­вать тому, что муром­ская княж­на, знав­шая необыч­ную исто­рию отно­ше­ний Пет­ра и Фев­ро­нии, слу­чив­шу­ю­ся за несколь­ко деся­ти­ле­тий до ее рож­де­ния, так­же стре­ми­лась сохра­нить память о сво­их род­ствен­ни­ках. Неиз­вест­но, в каком виде сохра­ня­лась леген­да на про­тя­же­нии сто­ле­тий до появ­ле­ния в XVI веке зна­ме­ни­то­го про­из­ве­де­ния Ермо­лая-Ераз­ма. Но то, что исто­рия Пет­ра и Фев­ро­нии была извест­на в XIII в., под­твер­жда­ет твер­ская повесть, рас­ска­зы­ва­ю­щая о реаль­ных исто­ри­че­ских лицах – в. к. Яро­сла­ве Яро­сла­ви­че и его вто­рой супру­ге Ксе­нии Юрьевне. Об исто­ри­че­ской свя­зи меж­ду эти­ми пре­да­ни­я­ми мож­но утвер­ждать, посколь­ку Мария Яро­слав­на при­хо­ди­лась дво­ю­род­ной сест­рой мужу Ксе­нии Юрьев­ны – Яро­сла­ву, а ее внуч­ка Анна ста­ла сно­хой твер­ской кня­ги­ни. Исто­рию о Пет­ре и Фев­ро­нии Ксе­ния Юрьев­на мог­ла услы­шать как от Анны, так и от самой Марии Яро­слав­ны. Близ­кое род­ство Марии и Ксе­нии пред­по­ла­га­ет их тес­ное обще­ние, хотя бы в про­цес­се сва­тов­ства детей. Мария мог­ла при­сут­ство­вать и на вен­ча­нии Анны, быть неко­то­рое вре­мя в гостях в Твери.

Вряд ли мож­но счи­тать слу­чай­ным сов­па­де­ни­ем род­ство муром­ской кня­ги­ни с твер­ским кня­же­ским домом и появ­ле­ни­ем на твер­ской зем­ле исто­рии, сюжет кото­рой в XVII в. лег в осно­ву «Пове­сти об отро­ке твер­ско­го кня­зя», где, как и в исто­рии о Пет­ре и Фев­ро­нии, глав­ной темой явля­ет­ся нерав­ный брак, а геро­и­ня Ксе­ния, как и Фев­ро­ния, – «муд­рая дева». Тема нерав­но­го бра­ка взвол­но­ва­ла твер­скую кня­ги­ню. После смер­ти мужа недоб­ро­же­ла­те­ли мог­ли упрек­нуть ее в не кня­же­ском происхождении.

Впо­след­ствии отно­ше­ния ее сына Миха­и­ла с нов­го­род­ца­ми не сло­жи­лись и по этой при­чине. Имен­но Ксе­ния Юрьев­на была заин­те­ре­со­ва­на в том, чтоб и на твер­ской зем­ле появи­лось кра­си­вое пре­да­ние, объ­яс­ня­ю­щее неслу­чай­ный выбор жены твер­ским кня­зем. Это пре­да­ние долж­но было утвер­ждать мысль о том, что выбра­на Ксе­ния кня­зем не толь­ко за необык­но­вен­ную кра­со­ту, ум и мно­гие доб­ро­де­те­ли, но и о том, что брак их был пред­опре­де­лен судь­бой. Эта мысль отра­же­на и в пове­сти XVII в., где Ксе­ния гово­рит кня­зю Яро­сла­ву, горю­ю­ще­му о люби­мом отро­ке: «Аще бы не божи­им пове­ле­ни­ем, како бы было мощ­но тебе, вели­ко­му кня­зю, к нашей нище­те при­е­хати и поя­ти мя за себя».

Неза­ме­чен­ное сооб­ще­ние 1226 года о женить­бе муром­ско­го кня­зя Яро­сла­ва на доче­ри Мсти­сла­ва Уда­ло­го в какой-то сте­пе­ни опре­де­ли­ло то, что две извест­ные пове­сти сопо­став­ля­лись толь­ко как лите­ра­тур­ные про­из­ве­де­ния, име­ю­щие в каче­стве геро­инь «муд­рых дев», всту­пив­ших в нерав­ный брак, но не уста­нав­ли­ва­лась меж­ду ними связь исто­ри­че­ская, суще­ство­ва­ние кото­рой вряд ли мож­но отрицать.

В резуль­та­те тща­тель­но­го иссле­до­ва­ния лето­пис­ных спис­ков для выяв­ле­ния све­де­ний, каса­ю­щих­ся судь­бы Марии Яро­слав­ны, в соста­ве Пис­ка­рев­ско­го лето­пис­ца авто­ром обна­ру­же­но «Ска­за­ние о Отро­че мона­сты­ре, еже есть во Тве­ри». Посколь­ку Пис­ка­рев­ский лето­пи­сец состав­лен в пер­вой поло­вине XVII в., то «Ска­за­ние» стар­ше широ­ко извест­но­го про­из­ве­де­ния, появив­ше­го­ся во вто­рой поло­вине XVII в. Текст «Ска­за­ния» доста­точ­но кра­ток и име­ет ряд исто­ри­че­ских неточ­но­стей, т. к. речь в нем идет о твер­ском кня­зе Миха­и­ле, а не о его отце Яро­сла­ве Яро­сла­ви­че. С боль­шой долей веро­ят­но­сти мож­но пред­по­ло­жить, что имя кня­зя было изме­не­но при пере­пис­ке тек­ста, чему спо­соб­ство­ва­ли пред­ше­ству­ю­щие сооб­ще­ния под 6779 г., где гово­рит­ся о смер­ти кня­зя Яро­сла­ва и о рож­де­нии его сына Михаила.

Текст «Ска­за­ния» тре­бу­ет отдель­но­го тща­тель­но­го иссле­до­ва­ния, поэто­му автор лишь ста­вит зада­чу вве­сти его в науч­ный обо­рот, посколь­ку все новые дан­ные, каса­ю­щи­е­ся твер­ско­го пре­да­ния, ведут к раз­гад­ке исто­рии Пет­ра и Фев­ро­нии Муромских.

«Ска­за­ние о Отро­че Мона­сты­ре, еже есть во Тве­ри. При вели­ком кня­зе Миха­и­ле твер­ском некий боярин у него име­нем Федор, а у него сын млад, а взя­ша его въ Дмит­ров отро­ком, обра­зом кра­сен и смыс­лен. И любя­ше его князь вели­кий и вси людие. И хотя­ше его князь вели­ки оже­ни­ти от сво­е­го царь­ска­го пле­мя­ни. И не хотя­ше отро­ку оже­ни­ти­ся. И не в кое вре­мя поеха отрок на ловы зве­ри­ные для поте­хи, и при­и­де дождь, и заеха не в кую весь. И по суду божию полю­би­ся ему у гостин­ни­ка дочь, зело крас­на и смыс­лен­на. И при­хо­дя­ше ко отцу и к мате­ри мно­га­жды уны­лым лицем и хотя­ше пове­да­ти, и сты­дя­ся отча лица. И узна­шя отец и мать, и начат его вопро­ша­ти мно­ги­жды, и не мого­шя пове­да­ти сра­ма ради. И не в кое вре­мя ска­заша о сем отцу и мате­ри. И запре­ти­ша ему отец и мать поя­ти ея, как тако ю от про­стых людей понять вель­мо­жи­ну сыну. И отрок неуклон­но со зле­за­ми гла­го­ла отцу и мате­ри, и все­му роду, и отцу духов­но­му. И мно­га о сем сто­на­ше отец и мать: как так ство­ри­ти. И се судь­ба­ми божи­и­ми посла­ше по нее отец имать на смот­ре­ние ея, и рои­вез­о­ша ю, и диви­ша­ся кра­со­те ее и разу­му, и даша на его волю. И изве­сти­ша о сем вели­ко­му кня­зю. И едва князь сотво­ри­ша волю их, и как при­и­де вре­мя бра­ку, в той час при­е­ха вне­за­пу князь вели­кий и поя себе ю въ жены, а цари­цу Мар­фу постри­же въ Мар­фине мона­сты­ре для без­дет­ства. И отрок от того часа постри­же­ся въ мона­сты­ре, и пото­му про­зва­ся Отроч мона­стырь; а где постри­же вели­кую кне­иню Мар­фу, и тот мона­стырь про­зва­ся Мар­фин. И как пре­ста­ви­ся князь Миха­ил твер­ский, и после его при­слал ордин­ской царь по кне­иню его, хотя взять за ся для кра­со­ты ея. И она не хотя­ша и дая послом мно­ги дары. И Уда­мал един посол, чем избы­ти и гла­го­ла: „Не разъ­яри царя, поди, а сотво­ри тако: измый­ся в мыльне в пару синею репою и после того не умы­вай­ся. Не полю­бит тя царь”. И поеха вели­кая кня­ги­ня со зле­за­ми къ царю, и сотво­ри пове­лен­ное послом. И видя ее царь и не полю­би, и почти вель­ми, и отпу­сти во Тверь. И она мно­ги дары даша послу»[20].

1 ПСРЛ. – М., 1965. – Т. 15. – С. 330.

2 Там же. – С. 345.

3 ПСРЛ. – М., 1962. – Т. 1. – С. 471.

4 Там же.

5 Там же. – С. 475.

6 Там же. – С. 473.

7 При­сёл­ков М. Д. Тро­иц­кая лето­пись. – М.-Л., 1950. –

С. 324.

8 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 403.

9 ПСРЛ. – Т. 1. – С. 525.

10 При­сёл­ков М. Д. Указ. соч. – С. 334.

11 Там же.

12 Там же; ПСРЛ. – Т. 1. – С. 525.

13 Там же.

14 Там же.

15 ПСРЛ. – Т. 15. – С. 407, 347.

16 ПСРЛ. – Т. 1. – С. 528.

17 Алек­се­е­ва Л. М. Леген­да о Пет­ре и Фев­ро­нии как воз­мож­ный ключ к рас­шиф­ров­ке древ­ней­шей мифо­ло­гии Евро­пы // Ува­ров­ские чтения‑V. – Муром, 2003.

18 Там же.

19 Самой­ло­ва Т. Е. К исто­рии почи­та­ния Пет­ра и Фев­ро­нии Муром­ских // Ува­ров­ские чтения‑V. – Муром, 2003.

20 ПСРЛ. – Т. 34. – М., 1978. – С. 98.

ПЕЧАТКИ

Печаток не знайдено

ПУБЛІКАЦІЇ ДОКУМЕНТІВ

АЛЬБОМИ З МЕДІА

Медіа не знайдено

РЕЛЯЦІЙНІ СТАТТІ

Статтєй не знайдено

НОТАТКИ
  1. При­сёл­ков М. Д., Фасмер М. Р. Отрыв­ки В. Н. Бене­ше­ви­ча по исто­рии рус­ской церк­ви XIV в.: (Посвя­ща­ет­ся В. Н. Бене­ше­ви­чу). I‑IV // Изве­стия ОРЯС. 1916 г. – Пг., 1916. – Т. 21. – Кн. 1‑я. – С. 50.[][][]
  2. При­сёл­ков М.Д., Фасмер М.Р. От­рыв­ки В.Н. Бе­не­ше­ви­ча по ис­то­рии Рус­ской Церк­ви XIV ве­ка: (По­свя­ще­но В.Н. Бе­не­ше­ви­чу). I‑IV // ИОРЯС. 1916 год. Т. 21. Кн. 1. С. 50, 68.[]
  3. Древ­няя рос­сий­ская вив­лио­фи­ка. – М., 1788. – Ч. 6. – С. 449.[]